Полечу в пропасть

Я просто смотрю на небо, которое утратило все краски. Ни единого облака. Оно чистое и безмерное, как и моя душа.

Я умру. Я умру, и даже ни разу не поцелую кого-то по-настоящему. Это мой выбор. Я просто умру. Меня не станет. Я буду как это небо. Выбор сделали вместо него. Возможно, оно захотело бы упасть, разбиться вдребезги, желая прекратить эти взгляды, которые изучают его каждый день. И оно всё равно держится там, зная, что завтра уже никогда не наступит.

А чего я хочу?

Сколько раз я думала о том, что хочу достаточно много всего, и мои желания не будут исполнены, ведь мне просто не хватит сил, чтобы исполнить это всё. Но теперь я ничего не хочу. Мне этого не надо. Я умру, зачем мне что-то менять?

Не хочу забыться.

Не хочу уйти.

Не хочу задохнуться.

Не хочу потеряться.

Не хочу спастись.

Не хочу улыбнуться.

Не хочу заплакать.

Не хочу прогуляться.

Не хочу снять маску.

Не хочу стать такой, какая есть.

Не хочу освободиться.

Дверь палаты открылась и вошла обеспокоенная Фиби, глядя на меня со взволнованным лицом. Она не стала ничего говорить, а обняла меня, прильнув всем телом, что изрядно удивило меня. Так крепко, что я могла бы умереть в её объятиях. Она была в траурном настроении, что хорошо отображалось на её одежде. Фиби никогда не одевала что-то черное, но сейчас у неё даже маникюр черный. Так странно.

— Мы выкарабкаемся, — говорит она, вытирая свои слёзы. — Всё будет в порядке, Дженн. Доктора сказали, что ты обязательно выживешь, тебе просто нужно в нужный момент сделать операцию. Черт... Я так сожалею, — ну вот, опять. Зачем это говорить? Прекрасно ведь знает, что лучше мне от её жалости не станет.

Но продолжает делать это.

Как я объясняла, людям свойственны такие вещи.

— Ты так говоришь, словно это из-за тебя у меня опухоль м... — я ещё не успела договорить, как она резко перебила меня:

— Не говори это, пожалуйста. Не надо.

— Ладно, но ещё раз повторяю, что ты здесь ни при чем. Это относится только ко мне. И это всего лишь моя забота.

— Хорошо, — качая головой, сказала она, словно не верила в происходящее, — но, Дженн, я ещё не успела сказать родителям. Я им вообще не звонила с того времени, как они улетели, — всхлипнув, произнесла, взяв телефон, видимо, намереваясь звонить. Уф, хотя бы одна хорошая новость.

— Фиби?

— Мм, — пробормотала она, очнувшись от раздумий.

— Можно тебя кое о чем попросить?

— Всё, что угодно для тебя.

— Можешь не говорить родителям?

— О чем?

— О моей болезни, — сестра непонимающе посмотрела на меня, явно думая о мотивах моих слов.

— Эм-м.... Зачем тебе это? Ты же знаешь, что они всё равно узнают и будут в ярости, что мы им сразу не рассказали.

— Они сказали, что до проведения операции ещё около двух месяцев. Зачем родителям напрягаться сейчас?

— Ну хорошо, но знай, я делаю это только ради тебя.

— Отлично. А теперь давай выбираться отсюда, — сказала я, сестра кивнула.

Затем мы упаковали вещи в машину, я попрощалась со своей медсестрой и лечащим врачом, а Фиби подписала кое-какие документы. Я подождала её в холле, и мы вместе вышли из больницы. Когда мы собирались, она мне сказала, что ко мне приходили посетители — многие ребята из школы, но никого не пускали. Я немного удивилась, но сразу вспомнила: это естественно, когда у нас кто-то болеет или когда у кого-то операция, мы всем классом приходим к нему, утешаем, приносим всякие сладости и так далее. А то, что ко мне пришла 'вся школа', как выразилась сестра, то это тоже понятно, я ведь у всех на глазах упала в обморок, так учители заставили их прийти.

Мы приехали домой. Как я и ожидала, ничего не изменилось. Совершенно ничего. И не скажешь, что за один день моя жизнь изменилась во всем. Рутинная комната, рутинная квартира. Ничего нового. Абсолютно.

Обдумав ещё раз то, что хочу сделать, я взяла телефон и дрожащими руками набрала хорошо известный мне номер.

'Соберись, Дженнифер!'

— Привет! — воскликнул Ник взволнованным тоном, меня даже передернуло от волнения в его голосе. — Как ты? Что говорят врачи? — молчание в ответ. — Дженн, ты там? — опять молчание. Ноги подкосились, стали ватными, а язык не слушается меня, я не могу выдавить ни слова. — Дженн... — сказал Ник.

— Ник... привет. Со мной всё в порядке. Я тебе просто хочу кое-что сказать, не перебивай, прошу. Мне нужно высказаться. Наше общение — ошибка. Вообще, наши отношения, если таковы были — ошибка. Мы никто друг для друга. И да, это не из-за той девушки я упала в обморок, а если ты не веришь мне, то не верь — мне как бы всё равно. Знаешь, сначала я думала, что мы всё делаем правильно, но чем больше времени проходило, тем больше я осознавала, что это всё напрасно. Мы не можем быть друзьями, — сказала я, мой голос дрогнул. 'Нет, Дженнифер, не останавливайся' — умоляла я в мыслях. — Мы можем быть знакомыми. Ты понимаешь, что достоин большего? Я всего лишь временное увлечение, если это так. Сейчас я не хочу делать прогнозов, но я почему-то думаю, что это на самом деле так. Верь, не верь, но я люблю тебя. Люблю по-своему. Ты мне безумно помог, с тобой я исправила миллион своих комплексов. Но если я иду на два шага вперед, ты идешь на три шага назад, и мне безумно стыдно перед тобой. Я сколько могла отрицала, что всё в порядке, но ничего не в порядке, — тяжелое дыхание Ника послышалось в трубке. — Я бездарность. Всё, что говорила Крисс — правда. Я, конечно, обычно не слышала, что она обо мне говорила, но уверена, что это правда. Я слабая. У меня нет друзей, как таковых, и общаюсь я только с тобой и своей сестрой. Я не богатая, и мои родители никто по сравнению с твоими, или Джеймса, или Энди, или... да кого-нибудь, из твоих друзей! — в кой-то веки я рассмеялась. Смех был очень нервозным, и я даже спросила себя в мыслях: не сошла ли я с ума? Но мне надо закончить то, что я начала. — Я не хочу угробить твою жизнь. Мне нужен кто-то. Мне нужен тот, кто будет также сломан, как и я, я буду чинить его, а он меня. И это не ты. Ты — это фантастическая личность, у которой всё впереди, — я замолчала. Это всё, что я хотела сказать. Но он молчит. Ничего, кроме громких вздохов.

Да, я знаю, я — ужасная. Я хочу извлечь из своей жизни одного из нескольких людей, которые сумели показать мне, что такое счастье... но так нужно. Я хочу для них чего-то лучшего, нежели я сама.

— Ну, скажи что-то... не молчи, — выдавила я. Тишина угнетала меня, и я просто не знала, что могу ещё сказать. В голове было куча мыслей, но когда дело доходило до того, чтобы сказать что-то, у меня просто не оставалось ничего.

— Зачем ты так со мной? — сказал он слегка дрожащим голосом, словно я действительно... действительно ранила его чувства. Это так странно. И так больно, что у меня из глаз полились слёзы, которые были просто необходимыми, чтобы выплеснуть наружу всё... все переживания, обиды.

'Будь сильной'.

'Скажи ему'.

— У меня опухоль мозга, — говорю, нервно смеясь, дабы прекратить плакать, но получается жалко, и я ещё больше плачу, попутно вытирая слёзы. — Мне осталось жить немного. Я не хочу тратить твою жизнь на меня, такую глупую и бессмысленную. И, да, ничего не говори, просто скажи, что отпускаешь меня и больше никогда не заговоришь со мной. Если я хоть что-то для тебя значила, ты должен это сделать. Пожалуйста, — я просто не нашла выхода. Это единственное верное решение, и я хочу услышать эти слова от него. Мне это нужно.

— Я отпускаю тебя, детка, — сказал он, а у меня пошли мурашки по коже от этого сломленного, хриплого голоса. — Но я никогда не забуду тебя, Джен.

И отключился.

Я заплакала. Заплакала потому, что такая глупая. Я с самого начала должна была понять, что наше с ним общение не приведет ни к чему хорошему. И когда я осознала это, было просто поздно. А сейчас мне больно. Чертовски больно от того, что я больше не буду общаться с ним, что он больше не захочет этого.

Несмотря на ту душевную боль, которая буквально убивает меня изнутри, я улыбнулась, чувствуя, что сделала действительно правильный поступок. Зачем мучить его, если это просто лишено смысла?

'Мое существование лишено смысла'.

Это — конец.

Я просто хочу заснуть и не проснуться.

12.

Что же мне сделать? Что сделать, чтобы изменить это? Я хочу просто уйти отсюда, из этого мира, потому что чувствую, что в нём нет места для меня. Что сделать, чтобы завтра в школу я пришла с улыбкой, которой иногда награждают меня люди, желая сделать часы моего существования лучше? Правильно, ничего. Нельзя сделать то, чего нет на самом деле.

Я поднимаюсь с кровати, глупая и обессиленная, думая о том, что же делать дальше, как же мне теперь жить. Горькая правда растекается по моим венам, я вдыхаю воздух, пытаясь надышаться, чтобы обуздать свой гнев и ярость.

Я просто жадно глотаю воздух, желая изменить себя. Сделать то, чего не делала никогда впредь.

Я задыхаюсь, медленно умирая внутри. Я, мягко говоря, уверена, что это конец. Как мне жить дальше? Как? Мне трудно дышать, трудно смотреть на мир, трудно слышать голоса, из-за того, что я узнала. Я просто больше не хочу этого делать. А, возможно, это из-за того, что я уже умерла? Умерла внутри? А откуда мне знать? Откуда мне знать, что я до сих пор жива?

Я этого не узнаю, пока не пойму. Пока не испробую. Все эти дни я не жила. Жизнь — это противоположное слово к тому, что именно я делала, думала, желала когда-либо ранее. Жизнь — это то, чего мне никогда не удастся испытать. А может, Господь предоставит мне этот шанс? Я буду рада. Я просто буду рада.

Или не буду.

Я не знаю, что такое жизнь. В этом вся суть. Как мне быть радой тому, чего я никогда не пробовала? Это словно что-то запретное, непонятное, неправильное. То, что я никогда не осмелилась бы сделать. Я никогда не хотела жить. По-настоящему.

Я сижу перед монитором компьютера, сражаясь с собственными мыслями. Мне начать писать свою книгу? Возможно, стоит попробовать. О чем? Вечная мука: я не знаю, чего хочу, о чем мечтаю. Я знаю, что я всего лишь хочу оставить свой след в этом мире. А как мне это сделать?

Дрожащими руками я набираю текст на клавиатуре, просто выливая свои мысли, не желая думать о том, что будет дальше. Я живу здесь. Сейчас. А всё остальное — неважно.

'Сильные и слабые.

Здоровые и больные.

Поврежденные и исцеленные.

Убрать красивую улыбку, нужно убрать её, убрать как можно скорее, чтобы никто не увидел. Её нужно засунуть в карман, спрятать в сумку и никогда не высовывать. 'Она не идет тебе!' — кричат всё вокруг. 'Они говорят правду', — говорят тебе друзья, родители, знакомые. Говорит мой разум. Говорит весь мир.

Но ты ведь этого не знаешь. Ты не видишь себя, когда ты, мягко улыбаясь, говоришь приятные вещи, а твои глаза сверкают яркими огоньками. В твоем хрупком и уязвимом теле сохраняется тепло, которое согревает тех, ради кого ты улыбаешься.

Это красиво, поверь.

Планы, мои планы. Планы, которые я так строила, когда моя жизнь медленно разрушалась на глазах у всех, погибая в конвульсиях. Планы, которые были утешением, лекарством от бед, но сейчас они ничего не значат. Сейчас уже нет значимых, дорогих вещей, потому что завтра мир поглотит тьма, а люди навеки забудут, как выглядит свет.

В нашем мире нет гарантий, ведь так? В нашем мире нет счастья, уверяю. В нашем мире ничего нет, кроме нас, таких жестоких и неправильных. Кроме вот тех людей, которые обожают насмехаться над

бедными,

глупыми,

странными,

неуклюжими,

больными.

Я никогда не относила себя к кому-то из них. А может, просто не хотела относить,... но откуда я знаю? Возможно, я причинила боль стольким людям, а сейчас о них я не знаю ничего. Что же мне ответить на это?

Кто я? — спросите вы.

В том-то и проблема. Я не знаю, кто я. Возможно, я сейчас теряюсь в догадках, где же потерялось это 'я'. Где же потерялась я сама, скажите, прошу?

Поможете мне узнать, кто я, пожалуйста?

Я та, которая плачет временами — не от счастья.

Я та, которая дрожит всё время — не от холода.

Я та, которая кричит, чтобы никто не слышал — не от боли.

Я та, которая сидит на последней парте — не от скрытности.

Я та, которая сейчас сидит и пишет это — не от радости.

Я та, которая никогда не узнает, что такое любовь...'

— Эй, Дженн, ты чего тут сидишь! — услышала я мелодичный голос Фиби и сразу отвернулась от монитора, мысленно злясь на нее, но в то же время чувствуя благодарность за то, что она отвлекла меня, потому что я слишком углубилась в написание. Нужно отвлечься. — Пора есть, ты же не собираешься здесь весь день просидеть? — спросила, я уже хотела ответить 'да', но, как оказалось, она это спрашивала шуточным тоном. — Давай, пошли! — выкрикивает, в надежде, что я сейчас улыбнусь и исправлю это нелепое выражение моего лица. Я делаю то, что она хочет, в надежде, что это осчастливит её.

— Иду, — со вздохом произнесла я, сохранила текст, который успела написать, и вышла с комнаты.

На кухне покоился огромный завтрак: блинчики, джем, разные фрукты, соки. Обычно я завтракаю яичницей, так что это довольно необычно для меня. Ну, я уже знаю, по какому поводу столько еды. Я же больна. Мне всегда закатывают пир, когда я больна. Это естественное явление.

Мы с сестрой начали поедать свою пищу. Я люблю поесть что-то вроде это, то есть, вкусное. Я никогда особо не увлекалась мясом и другими видами еды, так как мне это не нужно по моей природе. Обычно так обстояли дела, что мы ехали куда-то за город, и там готовили разные блюда с помощью барбекю или что-то вроде того, так вот, меня все уговаривали кушать, а я все так же неподвижно сидела и пила свой сок. Я не знаю, почему, но мне просто невкусно, вот и всё. Вы не поймете меня, думаю, но такова я и есть.

— Что собираешься сегодня делать? — спрашивает Фиби с набитым ртом, попутно выбирая какой-то фрукт из корзины, стоящей посреди стола.

Хм, что же я буду делать? Читать книгу? Домашнее задание? Смотреть фильм? Всё не то. Скорее всего, пойду прогуляюсь. Тоже не то. Я не знаю, что буду делать. Я ничего не знаю. И это, как бы, неправильно.

— Не знаю, Фиби, — говорю и накладываю ещё несколько блинов на тарелку, обмазывая их джемом. Вкуснотища.

— Эй, перестань унывать! — мм, какие очевидные слова. Как будто бы я сейчас могла взять и стереть все воспоминания: о больнице, болезни, Нике. — Хочешь пойти со мной сегодня? В кино, например?

Я вздохнула, тем самым показывая свое нежелание идти куда-либо.

— Фиби, нет. Ты же видишь, я ещё не справилась со всем этим, — произнесла я, но отчасти была рада, что сестра предложила это сделать. Мы редко выбираемся куда-то вместе, но делать это сейчас как-то глупо, не хочу никуда идти. Я не хочу отрицать свою болезнь и делать так, будто её не существует. Хочу скрыть её, одновременно понимая... Она же здесь. Внутри меня. Как я могу это отрицать? Никак.

— Хм... — она на несколько секунд задумалась, а я в то время взяла яблоко и откусила немного, из-за чего у меня жутко разболелся зуб, и я болезненно скривилась. Ещё одна проблема, этого только не хватало! — Ну, тогда я останусь здесь. Будем зажигать, — я рассмеялась из-за её фразы, и это заставило блондинку усмехнуться.