Декретный отпуск для ведьмы

— Боюсь, — признался Хани, чуть сильнее сжимая мои руки, на которых начали отрастать когти и темнеть узоры из хны. — Она — женщина, ее могут заставить, принудить, или просто не спросив, использовать.

— Но сама я не предам, — добавила я почти шепотом. Шипящим таким. Тьма научила. Она так у своего любимого Аэринэла осведомляется откуда запах духов в колодцах Тьмы взялся. Меня же просто задолбали подозрения в неверности. Не со стороны мужа, нет. Тот верил мне и просто боялся, молча и тихо. Просто сильнее прижимая к себе по ночам, зарываясь лицом в мои волосы, накладывая еще один слой защиты своей непонятной магии и убивая всех, кто смел поднять на меня руку. Но вот были "доброжелатели", которые любили напоминать что я ведьма и род мой ветреный, что моя прабабка лишилась силы волей Самого, после того, как одурманила молодых Рика и Влашта. А особо они любили напоминать о том, что именно оборотни были моими опекунами. Даже моя девственность не была доказательством чисто дружеских отношений с парнями. Не в наш извращенный век. Впрочем, такие забавы были всегда, как мне рассказал муж, но это уже другой разговор.

— Ужинать, — решила Аби и развернула мужа в сторону гостиной. Правильно, пусть стол ставит и подушечек раскидает на полу. Нефиг мне тут настроение портить.

— Ну, блин, у тебя и папа, — протянула я.

— Я поговорю с ним, — прошептал Хани и поцеловал мою макушку. — Накрывайте пока на стол. И еще, Лена, маме нервничать нельзя!

— Эм... Ты ничего не напутал? — муж уже вышел, а я все думала, не слишком ли сильно папаша приголубил лобик сына. Или мама так полотенцем шмякнула?

Как я не боялась, а ужин прошел мирно. Почти. Вилки там были металлические и мы их тут же восстанавливали, а ножи и вовсе... держали в руках только мы с Аби. Свекор таки успокоился на мой счет и вполне миролюбиво начал интересоваться, чем же занимается его сын. Ну и я. Рассказывал Хани, а я не мешала родителям наслаждаться его голосом.

Вечер подкрался незаметно, завывая холодным ветром в скалах, освещая орхидеи за открытым окном лунным светом. Никаких сумерек — почти сразу ночь. Горы, как никак. А меня уже порядочно клонило в сон от всех переживаний и сытной еды. Хананель молча подтянул меня поближе к себе и устроил на подушках, обнимая и согревая. Вечно мерзнущие ноги вообще в складках собственных штанов укрыл.

— Тебе нужно поспать...

— Не хочу. Усну, а ты уйдешь, — прошептала я в ответ, уклонять от его рук. Знаю я этот финт! Любые гипнотизеры позавидуют. Если с работы турнут, можно в газеты объявления давать и неплохие деньги зашибать на лечебном сне от одного наложения когтистых рук.

— Не уйду, — пообещал асур, и устроил таки мою голову на своем предплечье. Легко коснулся волос, все еще заплетенных в косички, погладил по щеке и шутливо поцеловал нос. — Спи.

Демон еще раз провел по волосам любимой и потянулся за куртой*, которой и укрыл свою женщину. Все же свежий воздух здесь был слишком холодным для человека. Хананелю вообще нравилось помнить о том, что Лена не выносит холода или сильной жары, что хрупка и нежна. Ему даже нравилось быть бережным с ней в постели — страсти это не мешало, как и удовольствию. Ему нравилось перехватывать у нее горячие сковородки по утрам, на которых жарился его завтрак, и которые девушка могла спросонья попытаться ухватить незащищенной ладонью. Он обожал тренировать ее, в последний момент останавливая смертельный удар покорной ему стали и заменяя острое лезвие гладкой поверхностью клинка, которая чуть холодила ее кожу и вызывала томный вздох.

Да, его жена была сильной ведьмой и куда сильнее обычных человеческих женщин, но рядом с ним... она была беззащитна и хрупка, и этим безмерно дорога ему.

*Курта — верхний камзол.

— Ты так ее любишь? — не удержалась мама. Асур понял, что уже минут десять гладит волосы жены и рассматривает ее лицо, а хвост легким корсетом обхватывает ее талию там, где живет их ребенок.

— Люблю и хватит об этом. Я уже говорил, что она моя женщина и что она моя жена. Человек или нет, красивая или просто милая, мне не важно. В ней моя душа и мой ребенок. И если бы не она, вы бы меня никогда не увидели.

— Ладно, хватит так хватит, — довольно улыбнулся отец. — Аби...

— Ушла мыть посуду, — понятливо кивнула асура и, поцеловав сына, действительно пошла наводить порядки на кухне. Ее мужчины не станут при ней обсуждать свои дела, да и ей не очень хотелось об убийствах слушать. Странно. И как сын заметил то, что отец четыре недели не видит?

— Кто они? — проводив пока еще стройную фигуру матери глазами, тихо спросил Хананель. Судя по тому, как поморщился отец, вопрос был неприятным и ответ ему не понравится.

— Они хотели забрать твои вещи и, что самое главное, дневники. По вежливому просили сначала, но после отказа вытащили тьелхи и начали просить не вежливо. А кто, догадаться не сложно. Ты оставил после себя слишком сильную идею и слишком много "друзей".

— Кто выжил?

— Из приближенных? Слышал лишь, что один зеленый, а второй голубой.

— Да, Сукаринтэй тот еще пида... да и сука порядошная, — поигрывая косичкой жены, припомнил Хананель. — С "друзьями" ясно, для чего приспособили мои идеи и как они их подают?

— Кто-то вскрыл твой дневник. Самый последний из них попал в очень умелые и сильные руки, может не одни. Мы бы и не узнали, не приди к нам парочка дознавателей. Те страницы, что открывались, стали одним из самых популярных военных трактатов, которые хранились в библиотеке Зат-Захрана, но больше половины рукописи просто не могли вскрыть, не повредив. Чуть больше столетия назад все записи украли. А потом видимо стали вербовать молодежь, сильную и не очень знатную, чтобы пойти за твоей тенью против людей и других рас. Но все же больше против людей. Скоты, грязь под ногами, жалкие существа. Даже пример Владычицы был для них лишь слабостью Владыки, который взял себе немощную жену, долго не дававшую потомства. Раньше они лишь изредка нападали на торговцев, будто простые разбойники. Натаскивали. Но появились приюты. Твои владения нам не отдали, даже как приданое дочерям, так что отстоять Дворец в Расколотой Горе не получилось. Но так даже лучше, уж прости. Второй твой дом вскрыли не так давно, но тоже сделали приют.

— Знаю, Лена там обосновалась.

— Значит, и кто им заведует тоже знаешь, — заключил демон и продолжил. — Стали пропадать женщины. Кто-то не доходит до приютов, кто-то лишь ступает за порог и не возвращается. Слухи ходят по всей северо-западной границе для тех, кто умеет их собирать, но ближе к Серебряному граду их не очень то подпускают. Твои сестры знать не знают, что у нас твориться.

— Им тоже нужна защита.

— Неужели ты думаешь, что после нас с тобой они выбрали в мужья слабаков? — насмешливо спросил демон и чуть подмигнул сыну. — Девочки не пострадают, в самый центр Царства, в такой большой город, где живет сам Владыка они не сунутся, как бы не кичились собственным превосходством.

— Ты посоветовал переехать? — догадался Хананель.

— Аби, — кивнул асур и чуть поморщился. Рана на голове еще давала о себе знать тупой болью. — Я попросил, а она почти согласилась. Не захотела с дочерьми ехать. Чуть хвост не оторвала!

— Удивляюсь, как не опоила и в столицу не увезла.

— Пыталась, но я на три дня в горы ушел, ждал, пока остынет. Зато охранок вокруг дома наставил!

— Не помогли, как видишь.

— Помогли, там два трупа в сотне шагов. Странно, что с нами сразу нормально говорили.

— Кстати о разговорах и трупах, — недовольно пробурчал асур и легонько провел тыльной стороной ладони по щеке жены. — Ведьмочка моя, проснись. Проснись, мой свет. Всего на полчасика, а потом я тебя в постель уложу.

— Умгум... и себя рядом, пожалуйста. Можно вместо постели. Или одеяла... Ой, что я придумала! — не открывая глаз, девушка потянулась к мужу, а точнее к его одежде. Не любила она ткань любого фасона и кроя, которая отделяла ее от любимого.

— Сначала трупы, — словив когтистые пальчики у ворота рубашки, строго припечатал демон.

— Ладно, у тебя пять минут, чтобы всех убить, — пробормотала ведьма и свернулась клубочком под куртой мужа.

— Уже убил, надо поднять, — нагнувшись, демон прошептал слова прямо на ушко, чуть прикусив его.

— А может я что другое подниму? — невинно уточнила девушка, высунув носик из-за ворота. — Ладно, пошли. Только тело поприличней подбери, а? Не хочу выпускать ужин из объятий организма.

Труп поприличней у этих воинов все же нашелся, только не из тех, что перед домом перебили, а чуть дальше, где кончалась делянка с белыми орхидеями и начинались голые скалы, такие же белые в лунном свете. Рома-а-антика, а я тут трупы поднимаю. А папа у Хани такой же параноик. Семь кругов защиты. Семь! Ладно, сынуля его еще больший перестраховщик. Я видела десять кругов вокруг дома, но подозреваю, что видела не все.

— Госпожа, можно вас того?

— Того меня уже Аэринэл пару раз. Соскучился,- сытой кошкой промурлыкала Тьма и поднялась из моей же тени черным пятном в серебристом свете ночного светила. Кстати, светило почти как в родном мире, только кратерами больше побито, как шуба молью. Меленько-меленько так. Интересно, а у них до полетов в космос дойдет? Шатлы там всякие, Брюс Уиллис, спасающий мир от метеорита... Хотя, тут бы до Белки и Стрелки дошли. О! Хани как-то в шутку пообещал, что если увидит в постели другого мужчину — на луну выселит. Уточнять, правда, не хочется, меня или мужика?

— Есть хвостатый труп, надо помучить, — с энтузиазмом пояснила я, скидывая верхнюю одежду. — Почти кондиция, только кишков маловато осталось, ну да нам его не ужином кормить.

— Уговорила, — по другую сторону от тела темная дымка моей тени соткалась во вполне объемную фигуру девушки. Без лица и одежды. Будто кусок глины, которой придали главные черты человека, но поленились проработать детали.

— Что это за богиня? — не слишком тихим шепотом спросил мой свекор у Хани, пока мы чертили пентаграмму вокруг распятого на охранке асура. Будто на колючую проволоку упал. Правда проволока внутренности вырвала, но ладно.

— Кто позорит ее, а кто воспевает,

На все рты не набросить красивый платок,

Кто-то имя ее на свой щит поднимает,

И бросает свой щит под вражий сапог.

Кто разует ее в холодную зиму,

Кто подбросит украденный теплый тулуп,

Здесь живые, не мертвые, срама не имут,

И возводят в ранг правды молву и хулу*, — не удержалась Тьма. — А если серьезно, уважаемый, мое имя лучше не произносить, ваши боги обидятся, что я приперлась и слугу свою протащила. С-с-сиятельные они у вас, как их любимые детки.

* Catharsis — Баллада земли

— Имя? — дорисовав последний знак, и полюбовавшись судорогами восставшего из мертвых демона в сине-оранжевых пластах охранки, спросила я.

— Звание? — Тут же добавила Тьма, соткав для себя из тени что-то похожее на милицейскую фуражку и присев на камушек.

— Размер ноги? — выгнула я бровь. — Чисто для статистики, у вас тут все такие лыжники?

— Забыла штаны спустить, измерить, как соотносится, и построить линейное уравнение, — оттеснив меня от пентаграммы, пробурчал муж.

— Маловата выборка, — покачала я головой и устроилась у Тьмы на коленках. — Допрашивай-допрашивай, я тоже послушаю. Теперь не усыпишь.

— Не собирался, — тихо прошептал Хананель, уже отвернувшись к трупу и вплотную подойдя к рисунку на земле. — Имя?

— Василевс, — прохрипел распятый асур. Блондин, кстати. Волосы до пятой точки и пятая точка тоже в волосах, что самое смешное. Реденьких, но закрученных. Безнравственно, конечно, стебаться над трупом, но общая повышенная волосатость расы в некоторых местах не сочеталась с грозным обликом рогатых. А уж светлый курчавый пушок в порванных штанах вообще трогательно выглядел. А вот у Хани такого нет. Седьмая сотня пошла, а мохнатость пониженная. Может это ненормально? Витамины надо давать? Спрошу у Аби утром. Или это у него нервное от работы? Не на голове же рвать, вот он и...

— Асурендра? — снова приказ трупу.

— С... С... С... — Василевс будто пытался вытолкнуть непослушный воздух из легких, но получалось только сипение и надсадный кашель, который перешел в рев и вой. Асур выгнулся в державших его сетях так, будто хотел сам себе позвоночник сломать. Что-то хрустнуло и из разорванного нутра демона взвилось пламя, которое тут же охватило останки с возвращенной душой. И душа эта мучилась не меньше тела, уж это я видела. Выедая требуху, проникая в легкие, поднимаясь горящей лавой по горлу и вытекая из пустых глазниц красными ручейками расплавленной массы, которую я затруднялась опознать, посмертное проклятие съедало и память демона. Ту самую память, которая как сим карта телефона хранила самое главное, даже если вытянуть ее из плотной упаковки. Оно поджигало ауру и плавило ее в один комок серости спутанных образов и мыслей.

— Отпускай! — крик Тьмы слился с моим, но было уже поздно. Пламя съело плоть и бессмертную душу, оставив обгорелые кости, ошметки одежды и вонь паленого мяса. Где-то за скалой еще пару раз полыхнуло. Уверенна, и в братской могиле, которую устроили Хани с отцом, тоже все сгорели.

— Чтоб не болтали? — уточнила я.

— Да. Значит и внутреннюю защиту дневника вскрыли. Плохо.

— Много интересного? — подал голос свекор, подманивая груду камней, чтобы похоронить останки.

— Много лишнего для таких сволочей, — брезгливо ответил Хананель и остановил кучу белых осколков. — Подожди. Это не наш мусор. Пусть их хозяину воняет.

— А ты разобрал что он сипел?

— Нет, но на каждом асуре есть метка Асурендры. На ткани, на теле, просто подвеска или перстень. — Пояснил асур ковыряя носком тапочка пепел и переворачивая кости.

— Ну, разве что на ткани, — нахмурилась я и подманила к себе тряпье когда-то бывшее рукавом.

— На кости. Я делал метки на кости и каждый, кто был со мной на войне, носили серебряное клеймо на левой лопатке. Очень просто потом наказать виновного раздробив кость и ранив осколками сердце.

Ну правильно. Повелитель металла почует узор под плотью, а остальные и не допрут кто к ним пожаловал. Да и кость широкая — много можно написать-нарисовать. Кстати.

— А чего не на тазовой? Тоже место много и символично.

— И символом чего бы это было? Имел я вас всех в эту самую кость? — съязвил муж. Впрочем, лопатку он все-таки нашел. — Да и при нанесении приходилось трогать спину, намечая контуры узора. За задницу всех лапать мне не улыбалось. А вот тот, кто ставил метку Василевсу, знал и мое клеймо и где его ставить.

— Подстава?

— Да, очень грубая, — повертев белую кость с почернелым рисунком, Хананель нахмурился, а потом чуть иронично улыбнулся. Из кончиков ногтей слетело заклинание портала. Небольшое окошко размером с ящик для телевизора в котором виднелась каменная кладка городской улицы. Туда Хани с отцом и отпинали останки.

— Вот им моя магия и моя метка. Надеюсь, Владыке этого будет достаточно трупа перед Сиринити, чтобы начать искать виновного, — пояснил асур и испепелил остатки одежды.