Уши не трогать!

Ну Грегор, только попадись! Я тебе не только хвост на рога намотаю, я... я...

— Лёля, пойдём, — голос Ориса прозвучал очень мягко, почти ласково. — Пора возвращаться в поместье.

В спальне меня ожидало новое платье. О том, что оно не имеет отношения к гардеробу Оризинды, сообщала маленькая бирка от портного. Я расцвела, а граф всем видом уверял, дескать знать не знает откуда сия прелесть взялась.

Хотя, может действительно не в курсе? Может это Орисова сестра постаралась, чтобы не делиться нарядами? Тем более, ткань слишком изящная — золотистая, отдалённо похожая на парчу — мужчина такую не выберет, мозгов не хватит.

Едва покинули спальню, Орис преобразился. На лице появилась привычная маска равнодушия и холодности, осанка гордая, походка хозяйская. Я что-то ляпнула и тут же схлопотала до того суровый взгляд, что мигом вспомнила: мой спутник не просто эльф — инквизитор! А когда замешкалась на входе в кабинет, ушастик рыкнул и обозвал "самкой". Из головы тут же выдуло и романтическую дурь, и шуточки на его счёт.

Ну и ладно. Ну и чёрт с ним. Не больно-то и хотелось!

Огромное зеркало, спрятанное между шкафом и окном, отразило вполне приличную пару. Я — в золотом платье, с наспех состряпанной причёской, закрывающей уродливые "горошины", и он — лоснящийся, широкоплечий, в прежнем тёмно-зелёном камзоле, чёрных лосинах и сапожищах. Пристёгнутый к бедру меч — как зловещий штрих к характеру. Глядя на этого степенного господина и помыслить нельзя, что пару дней назад устроил пьяный дебош в компании человеческой девчонки.

Граф повёл ладонью над зеркальной поверхностью, зашептал. И в этот раз слова показались знакомыми, а кончики ушей зачесались нестерпимо сильно.

Зеркало затянуло серой, дрожащей дымкой. Стало чуточку жутко.

— Лёля, помни, ты обещала вести себя прилично, — сказал эльф.

Я недоумённо изогнула бровь.

— В поместье вот-вот приедут мои родители, — бесцветно пояснил Орис. — Слуг предупрежу, они тебя не выдадут. Но сама... попробуй не опозориться, ладно?

О нет... только этого не хватало.

— Бессмысленно. Оризинда наябедничает. — Уж в чём-чём, а в этом не сомневаюсь.

— Наябедничает, — подтвердил черноглазый. — Но нескоро.

Я бросила взгляд на вход в кабинет, после на зеркало. Орис пояснил со вздохом:

— Оризинда не может пользоваться порталом, у неё нет магического дара. А в карете до поместья три недели пути. До родительского замка — все шесть. Так что сестра предпочитает сидеть в столице. Правда, большую часть времени проводит в дворцовых апартаментах, а в этом доме почти не бывает. Не думал, что встретимся с ней.

— В дворцовых апартаментах?

— Да. Она фрейлина королевы.

Я нервно сглотнула.

Ворох вопросов, которые вызвал эльфийский спич, пришлось придержать — Орис взял за руку и решительно шагнул в портал.

Прощай шумный город, здравствуй деревенская скукотища...

— А вот и граф! — радостно воскликнул голос.

Меня швырнуло в сторону, горло сдавила боль. Мир перед глазами расплывается — то ли от перехода, то ли от удара. Запах гнили и сырости щекочет нос.

— О! И госпожа Лёля здесь? Прелестно!

Я зажмурилась, пытаясь вернуть зрение, а когда распахнула глаза, обнаружила перед собой оскаленную морду в чёрной полумаске.

— Эй! Не надо душить леди, — скомандовал голос насмешливо. И добавил оптимистичное: — Рано.

Горло отпустили, зато локоть сдавили так, что сустав затрещал. Над ухом пробасило:

— У нас только одна пара кандалов, как быть?

Осторожно, чтобы не спровоцировать незнакомцев, повернула голову.

Орис в десяти шагах. Злой, как все черти Ада, и бледный, словно полотно. У горла графа остриё клинка, и хотя сам успел схватиться за меч, шевельнуться не смеет. За его спиной знакомое зеркало, вокруг четверо плечистых, вооруженных ребят с закрытыми лицами. Каждый укутан в чёрный плащ — мда... оказывается и эльфы не лишены стереотипов.

Место, где очутились, тоже типичное — мрачные стены серого камня, пропитанные запахом гнили, осыпающийся потолок. Свет сочится в единственное окно, расположенное так высоко, что даже со стремянкой не подобраться. Под ногами ковёр пыли и каменная крошка. Где-то вдалеке слышен звук капающей воды и завывания ветра.

— Ничего, — ответил голос. Его обладатель обнаружился чуть поодаль — упитанный, без плаща, зато в дорогом камзоле и неизменной маске. — Она не так опасна. — И добавил, обращаясь к Орису: — Граф, где ваше хвалёное благоразумие? Вы же понимаете — сопротивление бесполезно.

Я с ужасом глядела, как мой благодетель отпускает рукоять меча, разводит руки в стороны. Один из плечистых бэтменов проворно заводит их за спину и защёлкивает кандальные браслеты. Перевязь с графа сняли в считанные секунды, и обыскали Ориса с профессиональной скоростью.

"Голос" удостоверился, что колюще-режущее у графа отсутствует, кивнул подельникам. Сам достал небольшой серебристый рожок и затрубил. Звук получился тонким и противным, как зубная боль. Эхо звучало подозрительно долго.

— Идём, — распорядился он.

Ориса толкнули в спину, а меня банально поволокли вперёд.

Эльф, завладевший моим локтем, отличается от подельников, только крайней формой женоненавистничества — видит, что не поспеваю за его шажищами, а всё равно тянет.

Господи, дай здоровья его тёще!

За дверным проёмом поджидала настоящая разруха, так что комната, в которую привёл портал, показалась милой и уютной. Огромный коридор с провалами в потолке и частично обвалившимися стенами вызвал панический ужас. Кажется, если громко чихнуть, нас тут же погребёт под серыми камнями.

Кое-где виднелись чёрные проёмы, куда они ведут — под землю, или в очередную камеру — неясно. Я старалась смотреть вперёд, изредка косилась на провалы стен, которые открывали вид на великолепный луг и стену леса за ним. Искрившееся лазурью небо тоже радовало глаз, хотя предчувствия мучили, мягко говоря, фиговые.

Минут через пять, когда пришла к выводу, что коридор не закончится никогда, запретила себе паниковать и постаралась дышать глубже.

Что нас ждёт? Чёрт его знает. Но одно ясно наверняка — канючить и вырываться бессмысленно. Надеяться на благоразумие похитителей — тоже. Если они решились заковать в кандалы королевского советника, значит и страх, и разум уже потеряли. И на пощаду надеяться без толку — если Орис вырвется на свободу, то бандитов рано или поздно найдут, и кара будет пострашней банального четвертования. Думаю, они понимают это как никто другой.

Чёрт! А что остаётся? Умирать-то не хочется! По крайней мере, не по такому поводу. Вот уродливые уши — повод достойный, а чужие интриги — нет, нет и нет.

Коридор закончился ещё одним проёмом. Огромным, как эльфийское самомнение. Оказавшись в гигантском, полуразрушенном зале, поняла — выход есть!

— Шердом... — тихо позвала я. — Шердом...

Мой конвоир услышал, рыкнул что-то нелицеприятное. Но меня его мнение колышет меньше, чем лёгкий ветерок Эйфелеву башню.

— Шердом, приди, — снова прошептала я и зажмурилась, воображая лицо мага.

Ну пожалуйста! Ты ведь пришел, когда тебя королевский управитель звал! Ты же можешь, я знаю!

Глава 11

Зал размером с футбольное поле. Стены из того же серого камня, на вид сыроватого и шершавого. Сводчатый потолок, настолько высокий, что голова кружится, если всматриваться. Частые стрельчатые окна без рам и, тем более, стёкол. Пол усыпан каменными обломками, посередине чёткий след огромного кострища. И эхо... гулкое, чересчур громкое. Оно подхватывает не только шаги, даже биение сердца.

Возможно, когда-то здесь стоял трон, перед которым падали ниц простолюдины и министры, герои и злодеи. Может быть, здесь кружились в вальсах утончённые дамы и блистательные, горделивые кавалеры. Или плелись заговоры, от которых сотрясался мир. Что, впрочем, ни первому, ни второму, не мешает.

Как бы то ни было, сегодняшнее мероприятие точно обещало быть судьбоносным. По крайней мере, для меня.

Конвой проводил через весь зал и заставил остановиться метрах в пяти от новенького стола с резными ножками. На фоне общей разрухи, стол смотрится впечатляюще. Как гламурная блондинка на вечеринке готов. Семёрка, устроившаяся за ним, напоминает экзаменационную комиссию, с той лишь разницей, что лица закрыты полумасками, а плечи укутаны в алые плащи.

Мой локоть, наконец, оставили в покое — ушастый бэтмен отступил шага на три, как и его товарищи. Ориса тоже не держали — зачем удерживать того, чьи руки скованы за спиной? Тем более, расстояние до пленника всего ничего, достанут раньше, чем рыпнется.

— Приступим? — важно вопросил товарищ, сидящий по центру стола.

Вопрос риторический, но остальные закивали.

— Граф Орис Фактимус, вы обвиняетесь в государственной измене! — торжествующе провозгласил "председатель комиссии" и важно задрал подбородок.

Если бы ни стража за спиной, я бы усмехнулась, а так пришлось прикусить язык и удивляться молча. Мой спутник тоже припух, и тоже промолчал. Чёрт, а он сообразительный!

Оратор недовольно пожевал губами, продолжил с прежней важностью:

— На протяжении последних пяти веков, вы делали всё, чтобы подвести нашу страну, наш народ, к грани гибели!

Вот тут я не выдержала и ошарашено уставилась на графа.

Сколько-сколько тебе лет? Ну орёл! Ну аксакал! А по виду и не скажешь! Нет, я конечно предполагала, что тебе не восемнадцать, но... но не настолько же! Чёрт! Это что же получается, я многовековую развалину за эрогенный орган дёргала? Ой-ёй...

Стоп! А я тоже стареть перестану?

— Вы, лучше других знаете, — вещал "председатель", — что человек разумен. Тем не менее, продолжаете настаивать на поддержании архаичных представлений. Вы прикрываете традициями личные страхи и вкусы!

Так... а поподробней можно? И, желательно, попроще.

— Вы попросту ненавидите людей! — выпалил эльф, сидящий по правую руку от оратора. Голос показался знакомым.

Я пригляделась к его обладателю и окончательно сникла. Нет, так не должно быть.

Эльфы, они ведь утончённые, воспитанные, благородные... У них манеры, этикет, дуэльный кодекс. Поди и целомудрие до свадьбы хранят, и из-за небольшого пятна на честном имени стреляются. Точнее вешаются. А тут... густая огненная шевелюра и изумрудные глаза в прорезях маски.

Брайт, как ты решился на такую подлость? Я же в тебя почти влюбилась.

— Спокойно, Бр... — "председатель" осёкся, пробубнил под нос явную непристойность. — Спокойно, господин судья. Вам предоставят слово, но позже. — Эльф выдержал театральную паузу и продолжил свой спич: — Да, господин граф, вы предвзяты. Ненависть к людям затмила ваш разум, взяла верх над здравым смыслом. Вам прекрасно известно, что общество давно готово к переменам. Многие из нас понимают, если не ослабить петлю на шее человечества, это неизбежно приведёт к бунту.

Вы собственными глазами видели восстание в именье господина Рариза. Но если подзабыли, напомню — взбесившееся стадо разгромило винный завод и едва не подожгло особняк. Пятнадцать эльфов погибли в страшных муках, пытаясь подавить бунт. Это только начало. Что потом? Разорённые усадьбы? Поруганные эльфийки и повешенные младенцы?

Если мы не пересмотрим своё отношение к человеку, рано или поздно, эти звери сметут нас. Уничтожат народ эльфов! Вы понимаете это, как никто другой.

Орис даже бровью не повёл. Стоит ледяной скульптурой, и бесстрастно взирает на "председателя". А тот пыхтит, сжимает кулаки. По неприкрытым маской скулами ездят громадные желваки.

Ох, как я его понимаю! Ему же диалога хочется, спора. Грезится, как на одно Орисово оправдание найдёт десять обвинений, растопчет врага морально...

— Но не это главное... — процедил обвинитель сквозь зубы. — Пользуясь служебным положением и влиянием на Его Величество, вы принялись навязывать свои предрассудки другим! Сколькие из наших собратьев лишились титула и были казнены лишь за то, что обращались с человеком мягче, нежели вам, Орис, хочется?! А сколькие пострадали от наветов, возведённых вами же?

Думаете, никто не знает, что ваши шпионы и дельцы подкладывают породистых человеческих самочек под благородных эльфов, а потом пишут доносы, свидетельствуя о непристойном поведении последних? Думаете, мы не догадываемся, что конфискованные у "преступников" деньги идут не только в королевскую казну, но и в ваш карман?

Это обвинение Орис тоже оставил без комментариев. Даже не шелохнулся.

Я же, зажмурилась и позвала уже мысленно:

— Шердом! Приди! Козёл лопоухий...

Обвинитель тяжело вздохнул. Эхо, обречённо подхватило этот звук, разнесло по залу. Грусть, зазвучавшая в голосе "председателя" показалась не совсем искренней:

— Вы докладываете королю, что за изменение отношения к человеку выступает лишь жалкая горста аристократов. Но это не так... Просто другие эльфы боятся открыто говорить о своих взглядах. Они страшатся угодить на виселицу.

Шердом! Чёрт тебя подери! Где тебя носит?!

— Мы — свободный народ, — заявил эльф в красной мантии. — Наше общество во многом строится на доверии. Вы же насаждаете тиранию. Когда-то нам казалось, что вы искренне верите в идеалы, о которых заявляете. Но это искусный обман и только. Нам доподлинно известно: у вас, граф, есть породистая человеческая самочка, и вы проделываете с ней всё то, за что другим положена казнь.

Ох... Кажется сейчас дело дойдёт до меня. Вон как затаились, даже не дышат. Только глазки из-под масок сверкают.

Я скосила взгляд на собрата по несчастью, едва удержалась от тягостного вздоха. Он, конечно, зараза и старый пер... пентюх в придачу, но всё-таки жаль, что ничего "такого" со мной не проделывал. Может нам дадут пару часов, чтобы наверстать упущенное?

— Вы молчите, граф? — после долгой паузы вопросил "председатель". — Неужели ни одного возражения?

— Я просто жду доказательств, — спокойно отозвался Орис.

Брайт, угнездившийся по правую руку от оратора, аж подпрыгнул. Оглушающе громкое сопение судий могло позабавить, если бы ситуация была хоть чуточку проще.

— Какие ещё доказательства?! — возопил "председатель". — Разве слова благородного эльфа недостаточно?

— Семи благородных эльфов, — уточнил Брайт холодно.

В его жестах было столько высокомерия, что я начала закипать.

Не знаю, насколько правдивы обвинения. Понятия не имею, насколько честен был Орис, лишая любителей "человеченки" титулов и отправляя на плаху. Но одно знаю наверняка: передо мной не благородные эльфы, а шайка трусливых длинноухих обезьян. Благородные не прячутся за масками и не требуют верить на слово.

— А в чём обвиняют мою спутницу? — голос графа прозвучал бесстрастно, но что-то подсказывало — Орису не всё равно.

— В лицемерии! — выпалил Брайт.

"Председатель" дёрнул рыжеволосого эльфа за рукав, что-то прошептал. Через пару минут напряженного молчания, заговорил сам:

— Госпожа Лёля, титула и происхождения которой мы не знаем, обвиняется во лжи и пособничестве преступным замыслам графа Фактимуса. Она сорвала принятие закона о смягчении содержания людей умышленно, по указанию вышеназванного графа.