— А то, — хмыкает Хондрук. — Боря прав — место тут зачётное. Метров на двести вернемся, я справа, если отсюда глядеть, в лесополосе, на взгорочке, он там уж очень удачный, штуки три 'пятидесятых' МОНки поставлю. Вполоборота, чтоб надёжнее и плотнее сектор накрыть. Не по гребню, а примерно посередине. А с левой стороны заминирую уже обочину. И не только МОНами, но и пару ОЗМ* воткну... Как мысль?

— Толково, — оценивающе прищурившись чмокает губами Сергей. — Снайпера оставим тут, возле остановки, ему на дистанции сподручнее и работать, и наблюдение вести будет. За гребнем справа положим в засаду человек пятнадцать. Все три пулемёта — тоже туда. Мины при таком раскладе остановят колонну почти стопроцентно, если, конечно, те без 'брони' прикатят...

— Не думаю, — вступаю в разговор я. — 'Брони' у них почти наверняка нет. Неоткуда. Но даже если предположить невероятное... Что, гранатомёта на них не найдем?

— Гранатомет — найдем, — хмыкает Зиятуллин. — Да только гранатометчик у меня молодой-зелёный... Борь, может, тряхнёшь стариной?

До того, как в командиры отделения податься, я во взводе бойцом бегал. Да не простым, а гранатометчиком, благо, с какого конца за РПГ-7 держаться мне в армии накрепко вдолбили. Настолько, что я, ещё будучи сержантом, для прочих бойцов ОМОН перед командировками на Кавказ занятия по обращению с гранатомётом проводил.

— Почему нет? 'Дудку' давай и выстрелы. Сработаю в лучшем виде.

— Хорошо, вопрос с гипотетической абречьей 'бронёй' можно считать закрытым, — подытоживает Сергей. — Значит, когда первая серия подрывов остановит колонну...

— Погоди, Серёж, а не свалятся нам южные парни как снег на голову, пока мы тут планы строим?

— Не меньжуйся, Борь, всё учтено могучим ураганом: я за лесхозовской остановкой трёх ребят на 'Хантере' оставил. С биноклем. И перекресток, через который 'загорелые' к нам попрут, у них как на ладони, хотя по расстоянию там — километра полтора. Но с оптикой — считай, что рукой достать можно. Не пропустят и оповестят.

— Успокоил, — преувеличенно облегчённо выдыхаю я. — Тогда — продолжим...

Нет, всё-таки сильно неправ был сказавший, что ждать и догонять — хуже всего. Когда догоняешь — это всё же движуха. Есть цель, нужно для её достижения приложить некоторые усилия. А вот ждать... Не люблю я это дело, еще с армии не люблю. Но выбора нет. Мы лежим на пожухшей прошлогодней траве в пока ещё серой, без единого зеленого пятнышка, густой лесополосе, среди покрытых черно-серой коркой подсохшей грязи маленьких сугробов и луж. Ждём. И чем дольше мы так валяемся без дела, тем больше тревожных мыслей начинает мельтешить в голове. 'А что если они не приедут сегодня?', 'А что если поедут со стороны Ярославского шоссе или ещё с какой другой стороны?' И вроде сам прекрасно понимаю, что учитывая горячий норов южан, примчатся они сюда, будто наскипидаренные (как же, им, крутым и гордым джигитам какие-то русские деревенские Вани по соплям надавали), и что ни с какой 'другой стороны', кроме как отсюда и с Ярославки, в посёлок просто не заехать... Нет, есть 'тайные тропы', но их только свои и знают и не по каждой из них машина пройдет. С этой стороны дорогу 'держим' мы, с шоссе они тоже не прорвутся — там, за элеватором и зернотоком, что расположены точно вдоль обочины, сидит 'засадный полк' из БРДМ, десятка парней из второй роты и всего осинниковского ополчения. Отсюда мы их решили убрать, от греха подальше. Если, по словам великого Суворова: 'Пуля — дура', то граната или мина — вообще законченные идиотки. Нам вот только потерь среди ополченцев от 'дружественного огня' не хватало. Нет, уж лучше мы тут сами как-нибудь...

— Внимание, — бухтит в ухе наушник радиостанции слегка искаженным голосом Зиятуллина. — Большая колонна со стороны Посада. Примерно полтора десятка единиц. 'Брони' нет, но есть два 'инкассатора'. Алтай-11, как принял?

— Принял, — коротко бросаю я и, с треском разрывая тонкую вощёную бумагу, раскручиваю два зеленых тубуса с пороховыми зарядами.

Оба сразу же навинчиваю на гранатометные выстрелы, один из которых аккуратно укладываю рядом с собой, второй — до тихого щелчка фиксатора вгоняю в 'шайтан-трубу'. Инкассаторская машина — не ахти какой броневик против армейских калибров, но некоторые шансы сидящему внутри даёт. Оно нам нужно? И я о том же...

Ого! Красиво жить не запретишь! Я почему-то ожидал, что снова увижу милицейские машины. Ошибся. Видно, на них у бандитов только рейдовые группы гоняют, для маскировки и введения граждан в заблуждение. Сейчас маскироваться им уже не нужно — на разборки катят... Пара уазовских 'Патриотов' в голове колонны, за ними — два бежевых фольксвагеновских микроавтобуса с крупными логотипами 'СибТрансБанк' на бортах. Потом сразу три явно не новых, но ухоженных чёрных 'Гелендвагена', остальные мне с моей позиции видно уже плохо, но, вроде, 'Ленд Крузеров' несколько штук и 'Ниссанов', тоже, понятное дело, внедорожников. Живут же люди! Одни мы, как идиоты, на УАЗе катаемся...

— Головы пригните, мущщины, — выходит в эфир Хондрук.

Понятно, сейчас бабахнет. В принципе, МОН сконструирована так, что все поражающие элементы вперед летят, буквально выкашивая всё в секторе поражения. Назад отскочить ничего не должно. Но меры безопасности — это святое. Дисциплинированно вжимаюсь в землю, подтягивая к себе уже снятый с предохранителя гранатомет. Из автомата и без меня есть кому пострелять, а вот 'Фольксвагены' — на мне. Были бы у нас АКМы, скорее всего и так управились бы. Но 'пять-сорок пять' уж больно в рикошет уходить любит и пусть и лажовенькую, но всё же броню 'инкассаторов' может и не пробить. А ПК у нас в группе один.

Бьёт по барабанным перепонкам слитный грохот трёх взрывов. Мерзко взвывают, вспарывая воздух, ролики поражающих элементов, скрежещет раздираемый ими металл кузовов и жалобно звенит разбитое стекло. Поднимаюсь на колено и, широко открыв рот и сильно жалея о том, что нет при себе ни берушей, ни ваты, затычки в уши сделать, ловлю в прорезь открытого прицела (а на кой нужен ПГО* на такой дистанции да по тихоходной цели?) бежевый борт дальнего от меня инкассаторского микроавтобуса. Кумулятивная граната с шипением проносится между деревьями и врезается в 'инкассатора'. Смотреть, что будет дальше, мне некогда, подхватываю с земли второй выстрел, выдергиваю за матерчатую петлю предохранительную шпильку, стряхиваю в пожухшую траву предохранительный колпачок и перезаряжаю РПГ.

А нормально, похоже, получилось, мы по колонне уже секунд пять-шесть как работаем, а оттуда пока — ни одного ответного выстрела. Да, господа южане, не все коту Масленица. Не только вы на нас, но и мы на вас засады устраивать можем. И в роли дичи выглядите вы, честно говоря, куда как бледненько. Мы бы на вашем месте уже позиции занимали и огнем огрызались, а вы ещё даже не поняли до конца, что вас убивают.

По обе стороны от меня народ времени зря не теряет: короткими, на два-три патрона, но частыми очередями лупят автоматы, более длинными — 'ручники'. Сквозь их частый и звонкий перестук солидно и гулко прорывается рокочуще-лязгающий 'голос' ПК. От замерших на дороге внедорожников летят во все стороны искры, рикошеты и какие-то клочья. Густо коптит потерявший разом все триплексы и слегка вздутый изнутри, будто просроченная консервная банка, подбитый мною 'инкассатор'. О! Кажется, замечены признаки разумной жизни!!! Второй бежевый 'Фольксваген' начинает сдавать назад, пытаясь одновременно развернуться. Нет, мил друг, так дело не пойдет! Вскидываю РПГ на плечо, прицеливаюсь... Снова гулкое но негромкое 'бум' в ушах, снова ощущение 'будто лампочку встряхнули' в голове и мгновенный, на долю секунды, приступ тошноты — привет от возмущенного подобным хамским отношением вестибулярного аппарата. Так и не успевший развернуться микроавтобус по инерции скатывается в глубокий кювет, заваливается на бок и ярко вспыхивает. Красота! Как в той древней карикатуре из интернета, ну, той, где пара пьяных ландскнехтов тащит от горящего замка мешки с золотом? 'Просто мы любим свою работу!' Вот-вот, поддерживаю всеми лапами.

Роняю с плеча на землю РПГ и подхватываю 'Тигру'. Предохранитель давно снят, патрон в патроннике, но стрелять не спешу. К чему просто так боеприпасы тратить? Огневой налёт, продолжавшийся секунд пятнадцать, стихает. Те, кто убит — опасности для нас уже не представляют, те, кто выжил — забились по каким-то щелям, из которых нам их без потерь не выковырять. А нам потери ни к чему.

— Борода, наблюдай, — вызывает нашего снайпера Зиятуллин. — Остальные — отставить огонь и укрыться.

Послушно сползаю назад, за гребень холмика. Вижу, как мои соседи слева и справа делают то же самое. Правильно, нечего геройствовать. Во-первых, сейчас выжившие бандиты, чтоб перед собой за первую растерянность и испуг оправдаться, палить начнут во все стороны. А во-вторых, ОЗМ-72 — это вам не 'монка'. Нет, площадь поражения у них примерно одна: у МОН — сектор на полсотни метров вперед, у ОЗМ — радиус сплошного поражения — двадцать пять метров, а летит-то во все стороны, так что, примерно тот же 'полтинник' и выходит. Вот только готовых поражающих элементов в 'семьдесят второй' — почти в пять раз больше, что-то порядка двух с половиной тысяч, против неполных пятисот у 'пятидесятки'. И системы опознания 'свой-чужой' у этих шариков-роликов нет и не предвидится. Ну, его, от греха!

— В 'Гелендах' явно живые есть, похоже, 'мерсы' тоже бронированные были, — начинает докладывать разглядывающий поле боя со стороны сквозь четырехкратную оптику прицела Борода. — В серебристом 'Крузаке' — тоже. У второго 'Патриота' в кювете — двое, отползают за горящий 'фолькс'...

Ну, о том, что шарики-ролики мин и наши пули явно не всех ухлопали, и без его доклада легко можно было догадаться. Мертвые не матерятся вполголоса, не перекликаются хриплыми гортанными голосами и уж точно не вопят, что есть мочи, от боли. Кстати, если орут дурниной — значит не так уж сильно ранены. Этому меня много лет назад под Грозным на ПМП* научил пожилой санитар-контрактник, что занимался там сортировкой раненых. Он говорил, что у по-настоящему серьёзно раненых сил на вопли просто нет, и они лежат тихо или негромко стонут. А если горланит, значит и подождать немного сможет.

Ох, ё-моё, видать, от первого шока наши гости оправились! Как колошматят!!! И когда магазины менять успевают? Только все зазря: пули свищут над головой, срезая ветки, с громким помкающим стуком врезаются в стволы деревьев, поднимают фонтанчики грязи, но мы надежно прикрыты, словно бруствером окопа, взгорком, за которым спрятались. Палили бандиты минуты, наверное, три, не меньше, но самое страшное, что приключилось со мной — осыпало трухой, когда, не выдержав обрушившегося потока свинца, коротко хрустнул, подломился и упал стоявший рядом насквозь прогнивший ствол старой берёзы. Подозреваю, что вряд ли кто из наших пострадал серьезнее.

— Валера, внимание, они повылазили и что-то затевают, — снова выходит в эфир Борода.

— Понял! Так, мущщины, все залегли, начинаю обратный отсчет... Три, два...

После 'один' снова рвануло, причём, куда серьезнее, чем в первый раз. Воздух снова наполнился завывающим железом, снова заскрежетали окончательно превращаемые в металлолом автомобили, посыпались на землю срезанные ветки...

— Всё, парни, хорош бока пролёживать, — командует Зиятуллин. — Добивание и 'контроль'... Пошли!

Пошли, так пошли, начальству виднее. Закинув 'граник' за спину и поудобнее перехватив автомат, быстрым шагом, переходящим в лёгкую трусцу, стараясь не выпадать вперед, но и не проваливаться в цепочке, выламываюсь из лесополосы на обочину.

— Если будет кто в относительно товарном виде, не добивайте, — снова слышу в наушнике голос Сергея. — 'Язык' не помешает...

Ууу, брат, ну это ты погорячился! Про 'языка' нужно было раньше думать, до того, как эту автомобильную свалку дважды осколками и один раз свинцом 'причесали'. Тут теперь даже тяжелораненого отыскать — та ещё задачка. Но к сведению примем, разведданные, действительно, были бы кстати...

Не срослось. Живых на дороге оказалось всего двое и те, как бы это повежливее... В общем, относительно живые были. Способные только кровавые пузыри ртом надувать да ногами по асфальту скрести. Толку от них... В общем, добили, потом подождали немного и окончательный 'контроль' в голову провели, когда тела шевелиться начали. К слову, не так уж много пришлось возиться, почти всех, кого накрыла первая серия взрывов и наш обстрел, горцы сами и дострелили. Учёные уже, видать. Но тупые: про то, как и на чём (или, скорее, на ком) морфы откармливаются — явно не в курсе. С другой стороны — откуда бы? Кто с такими отморозками на контакт пойдёт да информацией делиться станет? Так что — ничего удивительного.

Пока добивали поднимающихся мертвецов, да собирали трофеи из искореженных до состояния совершенно неремонтопригодного металлолома внедорожников, внезапно порадовал оставленный возле Лесхоза тыловой дозор. Те, получив от Зиятуллина чёткие указания, сначала предупредили нас о приближении колонны, а потом, когда бандиты проехали в сторону Осинников, перекрыли им путь к отступлению. И не прогадали. Видимо, наши оппоненты выводы из первого сегодняшнего боестолкновения сделали правильные и снова назначили что-то среднее между тыловым дозором и посыльным на случай проблем. Да не подфартило им с рельефом местности: от Осинников, а вернее — от поворота на Молотково, возле которого мы свой 'тарарам с блинами' и учинили, до самого перекрёстка со старой Ярославкой деваться с дороги просто некуда — слева и справа лес стеной, ни единого просёлка, ни единой 'пьяной' дороги. Там даже на танке проломиться не вышло бы, не то что на 'Ниссан Патроле'. Вот и у пошедших 'на рывок' бандитов ничего не вышло — влетели аккурат в нежные объятия нашего дозора. Без стрельбы не обошлось, но, не так давно я сам 'тамани' нашей объяснял: против толково засевших в кювете на обочине пехотинцев пассажиры, и, уж тем более, водитель движущейся машины — не пляшут. Не успеют ни отреагировать толком, ни изготовку к бою принять, ни, тем более, прицелиться и стрелять начать.

Так оно и вышло. Стреляли, по большей части, наши. Бандиты едва-едва огрызнуться успели куда-то 'примерно в том направлении', как их сосредоточенным огнём из трех стволов задавили. И вытащили из сильно побитого пулями 'Патрола' два трупа и слегка подраненного в правую руку заросшего жёстким курчавым волосом по самые брови горца. И притащили его к нам.

— Так, и кто будет с 'языком' общаться? — обводит стоящих кучкой омоновцев Зиятуллин.

— М-да, Миша-то сегодня в Мытищах, работяг, что там стену разбирают, охраняет, — вспоминает нашего обладателя чёрной банданы кто-то из парней. — Он по этому вопросу умелец. Разведчик...

— Погоди, Борь, ты ж тоже в разведке служил? — смотрит Сергей на меня. — Как, сможешь?