Даниэль: Снова в школу, школу магов. Общий файл.

— Спасибо Вам! — Я не знал, какими словами благодарить добрую женщину за заботу, просто взял ее руку и прижался к ладони щекой. От чуть шершавых пальцев приятно пахнет терпкими травами, диким медом и чем-то нежным как парное молоко! Навеяло ощущение родного дома и покоя. Еннава, в ответ, приобняла меня и поцеловала в макушку. Мне показалось или она действительно смахнула слезу?

Еще когда я только начал считать монеты, Иадор к животинке, лану, за свертками пошел. Принес, на столе разложил.

— В дороге воинское снаряжение носи, это, — стражник показал жестом на новую одежду, — ты сними, в городе пригодится, одевай на рубаху поддоспешник и кольчугу.

— Вы же говорили, что не стоит в них показываться?

— Смотря где, в Терне не стоит, но ты в другую сторону пойдешь. Меч возьми, сразу одень. Ремень я тебе другой дам, вот этот двойной, здесь изнутри, если накладку поддеть, прорезь, сюда монеты спрячь, надежнее будет. В кошеле кроме кун ничего не носи, так надежнее. В этом тюке то, что в дороге пригодится, котелок медный, огниво, топорик маленький, веревка крепкая из конского волоса плетеная, нож засапожный, сразу переложи, мясо вяленое, крупа.

— Я ему нормальной еды положила, — Тетушка не смогла спокойно смотреть на походные солдатские сборы.

— Лишним не будет, лан увезет. Даниил, ты внимательно выбирай место для стоянки, лана попастись привязывай, там, где трава густо проросла, если корма мало будет, сена в ближайшие несколько дней докупай. Одной куны за ночлег со столом для тебя и кормом для него будет достаточно, требуй, что бы с собой на утренний перекус чего заворачивали. В пути за сапогами следи — вовремя суши, смазывай. Попадешь под дождь, кольчугу протри и просуши. На ночь меч... .

Сборы перешли в стадию напутствий, а это процесс бесконечный. Не люблю долгих прощаний. Переоделся и упаковался быстро. Обнял на прощание двух по своему дорогих мне людей и отправился в дорогу, которая, как мне объяснили, будет долгой.

Даниэль. Провинция Лерорн, деревня Нижние Лесари. Поздний вечер.

Как болят ноги! Сейчас бы их в тазик с горячей водой опустить и посидеть так полчасика, подливая кипяточек. Эх, мечты... .

До постоялого двора дошел, когда еще не стемнело, вот только в комнате мне отказали, посетителей сегодня много. Хорошо хоть накормили и разрешили в конюшне на сеновале переночевать. Постояльцев действительно много, мне с антресоли, где я на прошлогоднем сене сейчас лежу, задрав ноги, хорошо видны стоила. Там полтора десятка лошадок, лан один, мой. Отдельного денника относительно мелкой скотинке не досталось, по тому я привязал его не за узду, а на веревку и конец длинный оставил, что бы сено мог сам выбирать. Чем сейчас он и пользовался, откровенно чиня разбой — во все чужие кормушки свои губки загребущие уже сунул. Если более сильный хозяин попытался куснуть или иначе заявить права на свою собственность, лан упорно толкался рогами, битву за кормушку выигрывал и эту овсяную собственность ополовинивал. Пользуется паршивец тем, что кони в стойлах и не могут применить главное свое оружие — мощные копыта. Тех, кто уступил без боя — щадил, изымал зерна понемногу. Хитрая скотина нигде не подъедала вчистую, чтобы не вызвать совсем уж бурный протест у лошадей и не привлекать внимание слуги-конюха, время от времени приходящего проверять своих подопечных. Причем о каждом таком посещении смотрителя лан слышал заранее и мгновенно перемещался к своей тощей охапке прошлогодней травы, где и начинал пережевывать сухие стебли с самым невинным видом.

Мелкий жулик почуял чужие шаги и в очередной раз "ветошь прикинулся". Но пришел не служка, а нервного вида светловолосый парень лет двадцати, в ламеллярном доспехе, синих штанах, на поясе кинжал, здесь почти все путешественники с оружием, на голове круглая студенческая шапочка. Осмотрелся по сторонам и пошел вдоль стойл, внимательно рассматривая коней. Один явно чем-то ему понравился, точнее не сам конь, а седло, повешенное на дверцу денника. Незнакомец достал из-за пазухи пластинку на шнурке, отделил небольшой прямоугольной формы со скошенными гранями дымчатый кристалл, накопитель маны, у меня такой же в светильнике, только поменьше. Дальнейшие его действия, мне показались настолько необычными, что я попытался их рассмотреть в подробностях и запомнить. Он вложил кристалл в центр сложенной лодочкой ладони, свел большой, средний и безымянный пальцы в щепоть, а указательный вытянул. Затем сделал рукой движение, словно нарисовал в воздухе сужающуюся спираль, в момент завершения рисунка коснулся вытянутым пальцем седла. Интересно получилось, на седле осталась синяя с ультрамариновым отливом точка. "Художник" вставил накопитель обратно в пластинку, спрятал последнюю за пазуху, еще раз оглянулся, ничего подозрительного не заметил и ушел.

Я попробовал повторить жест, коснулся столба, подпирающего кровлю. Зажглась белая точка! При этом я не использовал кристалл накопителя. Здорово! Попробовал еще и еще. Нарисовал треугольник шестью точками.

— Мы будем здесь жить?

Шуня появился в тени под скатом кровли совершенно неожиданно.

— С чего ты взял?

— Но Вы же, хозяин-Даня, эту конюшню пометили. Она теперь Ваша?

Я как-то не задумался над тем, что делаю. Попробовал стереть точки, не получилось. Постарался кончиками пальцев ману в себя впитать. Но сколько не пыжился ничего не вышло.

— Если не обновлять, декады через три само развеется, — "обрадовал" наблюдавший за моими потугами Шуня.

Не хотелось бы светить следы своего присутствия, могут бог знает что подумать.

— А маги поблизости есть?

— Магов нет, адепт, недоученный, в корчме сидит.

— Где сидит?

— Рядом, в большом доме, за столом сидит, пиво пьет.

Я внимательно посмотрел на человечка. Он, оказывается, довольно таки искушен в магии, знает, что вокруг творится, уровень мага на раз определил. Я не обратил внимания, а ведь внешний вид у него изменился. Раньше я его видел в прожженной рубахе, а сейчас в брючках и жилете из кожи. Что-то мне этот светло-коричневый цвет напоминает. Точно! Голенище сапога, в котором Шуня обосновался. Так как из самой обуви, никто никаких лоскутов не вырезал, значит, вся эта одежда лишь видимая иллюзия. Как и тельце в эту кожу одетое. Грустно. На шизу походит, обосновавшуюся у меня в гостях. С другой сторона магический объект, оранжевый огонек, в сапоге есть, это тоже факт очевидный.

Надо сходить на постоялый двор, еще не очень поздно, жильцы в зале должны сидеть, разведаю, кто есть кто. А то эти танцы с выставлением меток на чужие седла, мне кажутся очень подозрительными.

Как-то не тянет меня прыгать с этим телом даже с небольшой высоты. Спустился осторожно по поскрипывающей лестнице. Уже внизу выбрал из одежды и волос солому, натянул сапоги. Имей мои многострадальные ноги самостоятельную волю — они бы заявили протест, а то и забастовку устроили. Несколько шагов дались тяжело, вразвалочку, дальше, ничего, разошелся.

Что могут делать двадцать мужиков поздно вечером в главном зале постоялого двора? Правильно, сидеть по компаниям, пить то на что серебра хватает и пересказывать друг другу жизненные истории и небылицы. Молодого парня за свой стол никто приглашать не собирался. После того как я прошел пару раз вдоль зала, на меня стали посматривать крайне недружелюбно. Чего, мол, надо, не обокрасть ли собираюсь честных людей. Пришлось сесть там, где было свободное место и не было риска сходу получить по шее — у самой двери, за стол с двумя субъектами, настолько уставшими от борьбы с зеленым змием, что тут же и уснувшими среди грязной посуды. Для наблюдения место не очень подходящее. Добрая треть сидящих не видна в полумраке за столбами, еще столько же скрывают спинами оставшуюся треть. Слуга подлетевший принять заказ, выслушал мою просьбу принести кружку ягодного отвара, машинально кивнул, но его глаза враз поскучневшие говорили о том, что, быстрее всего, он забудет о невыгодном клиенте на первом же шаге от моего стола.

Из меня разведчик никакой. Послушать отдельные разговоры на фоне общего гула в зале невозможно. Кто хозяин богатого, хоть и слегка потертого меченого седла, оставалось только догадываться. Можно выбирать любого из девятнадцати незнакомцев. Шанс еще меньше, если предположить, что кто-то из постояльцев вообще из комнат в зал не выходил. Адепта, хозяина круглой студенческой шапочки, я узнал. Сидел он у стены в компании двух наемников, судя по количеству пустых кувшинов, пили они весь вечер. Следила ли тройка за кем-то конкретно, я со своего места не видел. Из чистого упрямства посидел минут двадцать, как и предполагал, заказ мне не принесли. Пошел на улицу. Карьера сыщика завершилась, толком и не начавшись.

Пока я развязывал-завязывал узелки в тени под стеной конюшни, что бы справить малую нужду и с легкой душой пойти спать, из двери дома вывалилась знакомая троица. Пошли, не таясь, но и не производя лишнего шума, по дороге на выход из деревни. Куда это они ночью, пешие? Раздосадованный "провалом" в корчме, я очень хотел выведать хоть что-то. Не узнал, за кем следят, выясню, хотя бы кто следит.

Я сделал всего несколько шагов и скривился от досады — кольчуга на мне скрипела и шуршала, ну очень громко для ночного времени. Опять же блеснуть могла в свете одного из двух спутников, зависшего бледно-зеленым пятном на безоблачном звездном небе. Быстро бегу переодеваться. Долой кольчугу и меч, еще зацеплюсь в темноте за что-нибудь. Хватаю старый темный плащ и прыгаю вниз. Только выбежав из конюшни, отмечаю для себя, что когда надо и когда не циклююсь на проблемах лишнего веса, могу в два прыжка залезть на антресоль и спрыгнуть оттуда одним без каких-либо проблем. Правда, и высота там — два ярда, не больше.

Прошел за околицу и дальше — никого нет. Не могли адепт с наемниками скрыться так быстро, что я их не догнал, если только за краем деревни их не ждали с лошадьми. Прошел по дороге с милю, не меньше, и уже собирался возвращаться, когда внимание привлекли деревья в стороне. Если смотреть внимательно, то они локально чуть светлее окружающего леса. Уходить с дороги в темень, желания нет, ни какого. Выбрал дерево, не смолистое, что бы руки ни липли и одежду не перемазать, и осторожно, не спеша залез повыше. Сверху стал, виден огонек костра. Как не отговаривал себя не ходить в лес ночью, но любопытство пересилило.

Ступал потихоньку, от дерева к дереву, не поднимая высоко ног, что бы ненароком не наступить на сухую ветку или не провалится в яму. Прошел десятка два стволов и уже не просто руками перед собой вожу, а явственно различаю, где ствол — посветлее, где кусты — потемнее. Двигаться стал увереннее. Когда костер стал вполне различим, осталось ярдов двести, опустился на корточки, капюшон натянул ниже, что бы лицом не светить. Так еще с полчаса двигался в рваном темпе, ярдов десять проберусь, на несколько минут останавливаюсь, слушаю лес, на случай, если посты вокруг ходят. Когда стали различимы фигуры у костра, пришлось ползти. Хорошее место наемники выбрали, сухой перелесок, воды в прошлогодней листве нет. Сначала следил за шуршанием, что от меня раздается, позже прислушался к шорохам в ветвях от небольшого ветерка, к вскрикам птиц, ночным звукам живого леса и счел, что на таком фоне меня услышать может только уникум или лесной эльф. Буду надеяться, что таких здесь нет. Ближе подбирался в тенях деревьев, от одной к другой.

У костра сидят четверо, еще несколько человек спят. Один, точно, наемник из корчмы, свет от огня его лицо ярко освещает, остальные трое выглядят как бандиты, лохматые, броня похуже, у одного кожаная с нашитыми бляхами. Рассмотреть тех, что спят, сложнее. Пересчитал — на поляне девять бойцов. На краю поляны пасутся десять стреноженных коней. Вполне возможно и всадников больше, надо проверить все с другой точки. Прополз вокруг по периметру ярдов на пятнадцать. С нового места засек десятого, под деревом спал. Магической активности нет, ни музыки, ни искорок, ни сквознячка. Что удивительно. У спящего под деревом, а судя по одежде это адепт, есть на шее магический артефакт, а не чувствую. С этой избирательностью моих ощущений надо разобраться и чем быстрее — тем лучше. Разговаривают у костра тихо, ни слова не разобрать. Вещей или оружия приметных, флагов, знаков, гербов нет. Тухлые разведданные, не определить кто такие, чем занимаются, зачем им путник с постоялого двора.

Обратно на дорогу вышел значительно ближе к деревне, сказывается отсутствие опыта, немного заблудился.

Утром проспал. Не слышал, как разъехались постояльцы. Владельца меченого седла так и не повстречал. Полночи на разведку ушло, потом пока воду нашел, умылся, руки универсальным зельем обработал, все время шло, и спалось на сене хорошо. Проснулся, когда уже никого не было. Пешим за конными не погоняешься. Вот и закончилось мое маленькое приключение со слежками, без продолжения в виде погонь, стрельбы и спасения принцесс.

За завтраком посмотрел на ломоть хлеба с кружкой травяного отвара и решил потратить лишнюю куну. Заказал в дорогу жареную птицу, размером нечто среднее между курицей и идейкой.

Пока мясо жарилось, поэкспериментировал во дворе, слушал свет. Включенный магический светильник, был мне слышан ровным "звуком" тинь-тинь-тинь, на фоне его собственного света зрительных эффектов не наблюдал. Ночничок, накрытый старой корзиной, "играл" так же. Прятал, что бы удостоверится, что сила звука "мелодии" не зависит от зрительного восприятия. Выключенный артефакт не звучал и "искорок" видно не было. Зато накопитель, если прикрыть глаза и смотреть слегка боком, "светится" серыми искорками. Совсем маленькими, но их очень много. От горящего светильника "сквознячок" ощущался более сильный и холодный. Выводы сделал простые: работающее заклинание можно "увидеть" и "услышать", неработающее нельзя. Что касается магических предметов и сосредоточений маны: их можно "ощутить", сами по себе "мелодию" не издают, "видны" только в прямой видимости, сквозь материальную преграду не "видны". Последнее утверждение вызывает некоторые сомнения, ведь Шуню, как магический объект, не иллюзию, я "вижу" сквозь непрозрачный сапог. Почему? Этого не знаю, надеюсь, пока не знаю. Почитать бы или умных людей порасспросить.

Птичка запеклась замечательно. Жаренное в очаге, на вертеле, набитое чесночком и пряными травками мясо получило особый привкус "с дымком". Ни с чем несравнимый сок за счет поворотов и равномерной корочки остался внутри. Курятина получилась ароматной, сочной, вкусной. Объедение! Кухарка постоялого двора еще целую миску пирогов с кислой ягодой выставила. В другое время сочетание двух вкусов я воспринял бы как вполне удачное и отдал должное, но перед дорогой решил не переедать. Тушку без одной лапы и крыла, сдобную выпечку завернул в чистую холстинку, испрошенную на кухне, и забрал с собой.

Угостил пирожком лана. Тот взял подношение губами осторожно, когда пережевывал, даже глаза от удовольствия прикрыл. Оказывается у животинки очень длинные ресницы, отчего взгляд становится выразительным, может показаться даже осмысленным.