2. Последний аккорд

Бросив взгляд на свой ком, Ито сбавил шаг. Ещё три минуты до встречи... Готов ли он? У него нет ни "степа", ни возможной его модификации; нет даже мастера Исузи с его "симулятором дикаря"... Впрочем, вряд ли тот сейчас сумел бы помочь. Придётся положиться на собственные силы.

Призрачно светящаяся лестница в пять ступеней, страж-кибер у дверей хищно щурится инфракрасной подсветкой под объективом единственного циклопьего "глаза". Рекламная тумба с голопроектором... Вот она подойдёт. Облокотившись на тумбу, Дзёнсай принял позу ожидающего человека. Теперь закрыть глаза, сделать глубокий вдох... ещё один... ещё... на третьем вдохе — сосредоточиться, окинуть окружающее пространство мысленным взором, увидеть входящих в клуб мужчин и женщин, сканирующего людей кибера, бирюзово полыхающую вывеску над дверями, пластиковую обёртку от конфеты на ступеньке, трещины в покрытии тротуара... Довольно. Теперь — расслабиться, перестать смотреть и видеть, медленно выдохнуть животом... Ф-ф-фу-у-ух... Теперь повторить: вдох, миг сосредоточения, миг расслабленности, выдох... Ещё раз... Ф-ф-фу-у-ух...

В кармане завибрировал коммуникатор. Всё, времени больше нет.

"Я войду туда. И выйду своими ногами".

Оттолкнувшись от тумбы, он прошёл мимо кибера, проводившего его прицельным взглядом видеокамеры и нырнул в световой водоворот входа.

Тесноватый холл, скучающий охранник — на сей раз человек, не по погоде пустующая гардеробная, короткий коридор. Уши заложило на миг, словно от быстрого подъёма на большую высоту — неприятный эффект дала установленная в стенах звуковая завеса... А затем на вошедшего обрушилась музыка — словно поток воды, словно ураганный ветер. Под вой струнных и рокот ударных нутро данс-клуба развернулось перед Ито жаркой, буйной феерией огня и движения. Десятки гибких теней содрогались в едином ритме. Куда здесь идти? Глаза различили в пронзаемой мириадами цветных вспышек темноте высокий помост, похожий на шляпку гигантской чёрной сыроежки. Высмотрев цель, Ито нырнул в многоголовый и многорукий полумрак. Бесцеремонно проталкиваясь через танцующую толпу, он не слышал — скорее чувствовал, как люди хохочут и бранятся ему вослед. А вот и тишина — обняла голову ватным покрывалом, лишила слуха. После недавней какофонии слышать ровный шорох переступающих ног было почти мучительно.

Ничего, это ненадолго. Вот они — десять фигур, замерших в ожидании знакомых тактов. На лицах грим, тела спрятаны под одеждой — броской и свободной, как клоунские трико. Взгляды сверкают сквозь прорези пёстрых карнавальных масок. Привет, Стая, давно не виделись.

Ито плавно повернулся, пытаясь угадать за пятнами флуорисцирующего макияжа черты Дэниэля Береста. Этот — с попугайскими перьями над ушами? Или тот — с перламутровым муаром на щеках? А может...

— Даня? — спросил он негромко. Расписанные слабо светящейся бледно-зелёной чешуёй губы дрогнули, раздвинулись на миг в подобии судорожного оскала, и между сжатых зубов Ито разглядел нечто маленькое и круглое. "Степ"?

Воздух дрогнул, завибрировал: Ти-и-и-и! Ти-и-и! Уи-уи-уи-уи-и-и! Это гитара, и значит, времени на раздумья не осталось. Капсулы уже раскушены, их содержимое уже течёт по пищеводам, всасывается в кровь, раскачивает маятник химической реакции... Сколько секунд нужно, чтобы подействовал наркотик? И когда его эффект достигнет пика? Акира-сан говорил о полутора-двух минутах... если он прав, кульминации следует ждать примерно на втором куплете. Но начнут-то они раньше...

Ито закрыл глаза... Нет, всего лишь прикрыл их, будто отрезая визуально всё, выходящее за пределы "шляпки гриба". Окружившие его люди превратились в полуразмытые силуэты, но он продолжал видеть, что они делают.

Дробным тяжеловесным стаккато вступил барабан...

Силуэты танцоров одновременно согнули правые руки, щёлкнули пальцами, качнули головами...

Вливаясь в ритм чужого движения, Ито переступил ногами, выгнулся вправо, выпрямился, шагнул...

"Сейчас тот малый слева находится в отличном положении для удара. Точным ёко-гэри я могу выбить его с площадки прямо в зал..." — мысль подобно комару пронеслась по границе сознания; она раздражала, и он отогнал её прочь, тут же забыв о назойливо зудящем насекомом.

Вот и клавишник подхватил...

Танец набирал силу, ускорялся, обретал форму и смысл... чужую форму и чужой смысл.

Последний аккорд, багровый туман

Над пропастью прожитых лет!

Прощальный салют, жизнь сочится из ран...

Судьбе передай привет!

Последний закат, последняя боль,

Последний ночной приют!

На серых губах запекается соль,

И дома уже не ждут!

Не так уж это и сложно — стать своим в чужом хороводе.

Прежде всего — "зеркало"... На тренировках Элиса десятки раз заставляла его "отражать" свои импровизации. Не отработанные схемы, именно импровизации! Попробуй повторить чужое па так быстро и точно, чтобы со стороны ваши движения выглядели синхронными — па, которое ты не ожидаешь! Просматривая первые видеозаписи, Ито лишь хмурился и краснел, выслушивая безжалостно точные комментарии строгой наставницы. Казалось: освоить "зеркало" нереально, но с каждым новым разбором полётов у Элли оставалось всё меньше замечаний, и в последние две недели они вовсе сошли на нет. Помогла развитая, почти интуитивная реакция мастера кудо.

После фул-фри в исполнении Элисы отразить "раскачку" Стаи — просто, как дважды два. Ведь их схему Ито однажды уже видел.

Теперь этап сложнее: в "зеркале" Дзёнсая должны отразиться не только движения, но и эмоции партнёров, их танцевальный настрой, их сосредоточенность, их уверенность в собственных силах...

Правая нога чертит полукруг... готовность...

Левая рука прищёлкивает пальцами... предвкушение...

Голова чуть откидывается назад... насмешка...

Ито едва не задохнулся от неожиданности, когда почувствовал... нет, почти увидел эмпатическое поле, сомкнувшееся вокруг "сыроежки" танцпола. Фантазия отрисовала его идеальной сферой белого цвета. Десять потоков сознания слились в прочную, непроницаемую скорлупу. Мысли замкнуты, чувства свёрнуты — сквозь броню коллективного "я" не пробиться незваному гостю. Абсолютная защита... для статичной системы. Но ведь система не статична! Движения, жесты и мимика — не просто чертёж на планшете строителя; это язык, это речь, это...

...как раскрывающийся бутон!

...как мрамор, крошащийся под резцом скульптора!

...как всплеск воды, схваченный ускоренной съёмкой!

Впустить в себя чужой ритм...

Впустить в себя чужую душу...

Не смешиваясь с чужим потоком, влиться в него, стать ещё одним течением на и без того полноводной реке!

Теперь — третий этап: не сражаясь с пилотом, мягко обхватить ручку управления и потянуть её на себя...

Неважно, куда бежал,

Неважно, кого любил,

Неважно, зачем коптил небосвод!

Меж рёбер твоих кинжал,

Ты больше не "есть", ты "был",

И слышишь теперь

Последний аккорд!

Можно ли управлять тем, что движется вперёд не по твоей воле? Например, небольшой и сплочённой группой людей. Со стороны всегда кажется, будто такая группа действует самостоятельно, повинуясь чему-то вроде коллективного разума. На самом же деле всегда есть тот, кто ставит цели и отдаёт приказы. Нащупай волевой центр и воздействуй на него — добьёшься отклика от всей команды. А если получится и вовсе перетянуть волевой центр на себя... Невозможно? Кто знает...

Двигающийся слева силуэт — высокий широкоплечий — выпадает на миг из единого ритма; его жест — как всплеск камня, упавшего в бурный поток. Сольный элемент не нарушает гармонию общего танца, но добавляет картине новых красок. И становится сигналом: отзываясь на этот жест, выстреливает неожиданным па силуэт справа. Стремительная разножка — гибкая, хищная... Удар!

Ито реагирует чутко: выгибается, перетекает из позиции в позицию, избегая контакта. Сегодня у него особая роль, особая программа. Сегодня он — король горы, только от его реакции и мастерства зависит, проживёт ли танец до конца мелодии или нарастающий темп разорвёт живую картину в клочья рваных неловких движений.

Он уже знает, что будет делать. Нельзя блокировать, нельзя отвечать, но ведь "зеркало" может не только отражать, но и... искажать. Не слишком явно, всего лишь чуть-чуть: тут жест протянуть чуть дальше, здесь па немного укоротить... Делать примерно то же, что и широкоплечий, к которому уже повернулся лицом к лицу. Примерно то же, но мягче, тоньше. И увереннее.

Руки и ноги вплетают в чужой рисунок танца собственную ритмику движений. Более резкие, решительные линии: не зачеркнуть, но подчеркнуть; не изменить, но направить к изменению...

Белая сфера сопротивляется вторжению, как вода пытается вытолкнуть погружающееся тело. Стая действует по программе, а программа требует... чего?! Привычная картина уже "поплыла", идеально сбитая конструкция трещит, угрожая рассыпаться...

Не можешь уже никому рассказать

Кем был ты, чем жил, что хотел!

Не можешь уже ничего доказать,

Ведь времени вышел предел!

Ни слова в ответ, ни укола в ответ,

Лишь хрип, лишь агония, стон!

Из рук выпадает свинцовый кастет...

Ты умер, и это закон!

Слева сзади — ногой в голень...

Справа — ребром ладони в шею...

Ито изгибается, уходя от ударов, вплетает защитные движения в гармонию танца. Скользит по вибрирующему помосту, подпрыгивает, вращается, бьёт чечётку. Врасплох его уже не застать — он "влип" в белую сферу, словно водомерка в поверхность пруда, и внутри эмпатического поля каждое сокращение мышц... да что там, каждое намерение для него — как дрожь поверхностного натяжения для водяного клопа. Всего и нужно — позволить телу самому избегать укрытых за танцевальными па боевых приёмов. И помешать убийственным рефлекторным ответам. Сейчас его контратаки — это сложенные щепотью пальцы, наклон головы, изгиб бровей...

"Читайте меня! Ловите взглядами каждый мой жест, пытаясь выбрать момент для удачного выпада, и читайте! Непроизвольно, автоматически! Я — вирус в вашей программе! Алмазная песчинка в вашем механизме! Трещина в монолите вашего единства! Танцуйте со мной! Двигайтесь в моём ритме! Читайте меня!"

Последний удар, погибшая честь

Несбывшихся чаяний груз,

Забытый мотив, ненужная месть,

Шестёрка, побившая туз!

Последний отсчёт... секунды спешат,

Текут из пробитых аорт!

И поздно уже что-то перерешать -

Играет последний аккорд!

Танец на грани фола...

Будто вприсядку — по кромке обрыва...

Будто сертаки — по канату над бездной...

Будто джига — по тонкому льду...

Будто фламенко — по горячим углям...

Будто одори — по лезвию меча...

Неважно, куда бежал,

Неважно, кого любил,

Неважно, зачем коптил небосвод!

Меж рёбер твоих кинжал,

Ты больше не "есть", ты "был",

И слышишь теперь

Последний аккорд!

* * *

Он спустился с вип-танцпола — так же неторопливо, как и поднимался на него... совсем недавно, какую-то вечность тому назад. Шёл сквозь колышущуюся в едином ритме толпу, отчётливо слыша, как за оглушающим фоном из музыки молчат на шляпке стальной "сыроежки" десять неподвижных людей. Десять потрясённых молчаний, напрасно пытающихся слиться воедино. Ито всё ещё чувствовал себя частью Стаи, и будто видел, как разбегаются по монолиту белой сферы паутинки пугающе чёрных трещин. Инстинкт подталкивал в спину, убеждая, что лучше оказаться подальше, прежде чем сверкающее единение рассыплется грудой осколков.

Звуковая завеса отсекла клубный шум, охранник при входе бросил на выходящего посетителя полный сосредоточенной скуки взгляд, а кибер снаружи и вовсе вниманием не удостоил: отгулявший клиент — как отработанное топливо, с точки зрения шестерёнок механизма интереса уже не представляет.

— Эй! — окрик догнал его примерно на середине тёмного туннеля Ланч-Гроув. — Эй, ты, танцор лажовый!

Почему-то он сразу понял, что обращаются именно к нему. И замедлил шаг раньше, чем успел решить, нужно ли остановиться. Проклятье! До людного, залитого светом проспекта с толпами гуляющих и полицейскими камерами на каждом столбе всего полсотни шагов. Но ведь победителям бегать не положено! Герои не улепётывают, как пугливые лисы, от тех, кого только что одолели! Вот и он не побежал, остановился, повернулся лицом к догоняющему топоту ног. В полумраке затемнённой улицы от пёстро одетых людей остались лишь смазанные серые силуэты... Десять серых силуэтов. Одна трещащая, разрываемая внутренними напряжениями белая сфера.

— Хочешь просто уйти, трюкач?

Знакомый голос, отдающий простудной хрипотцой. Рослая фигура двигается необычно плавными, отточенными, танцевальными па. В сумраке светлели длинные волосы, резко контрастирующие с сине-зелёным флуорисцентным макияжем.

— Хельмут?

Миг замешательства, потом негромкий нервный смешок.

— Японцы все умники. А у всех девок языки без костей.

— В чём дело, Стая-сан? — спросил Ито, сдержав подкатывающую к горлу ярость. — В прошлую нашу встречу вы даже не стали дожидаться, пока я поднимусь, разбежались, точно мыши. А сегодня захотелось поговорить?

— В прошлый раз, когда мы закончили, ты походил на раздавленного червяка.

— Зато сегодня ушёл своими ногами. Я выполнил условия игры, так будьте последовательны и выполните свои.

— Деньги? — проскрипел Хельмут с угрозой. — Их ты получишь. Но сперва закончим разговор.

"Это неправильно, — подумал Ито. — Они нарушают порядок, который сами же установили. У игроков должен быть шанс на победу, и если счастливчика грабят прямо на выходе из казино — это не идёт казино на пользу. Репутация — половина успеха".

— Не любите проигрывать, парни?

— Не любим, когда мухлюют! — зло бросил один из безымянных серых силуэтов.

— Как ты проделал свой трюк? — вожак "блондинчик" уже не спешил, приближался плавными шагами, и двое его товарищей явно намеревались обойти Ито с двух сторон.

Вот оно что... Его не тронули бы, нет-нет. Они, конечно, не верили в возможность проиграть, но если бы всё-таки нашёлся герой, что простоял под градом ударов до конца трека, он имел все шансы уйти со славой и деньгами. Быть может, однажды Стае даже пришлось бы пойти на такой фокус, чтобы подогреть интерес желающих. Но с Ито вышло иначе. Проблема была не в факте победы, а в том, как он победил. После сегодняшнего танцпола Стая оказалась на грани развала, она вот-вот прекратит существование. Хельмут знает это не хуже Ито, и готов на всё, чтобы сберечь своё детище.

— Ты влез в наши головы, ублюдок узкоглазый. Пока звучал Аккорд, я чувствовал тебя среди нас!