Несущий разумное

Происходи будущее нападение в открытом поле или днем, я бы не поставил на успех банды. Но, неожиданное ночное нападение, кардинально меняло расклад сил. Причем, судя п отдаваемым вожаками банды командам, атаковать они будут под утро, когда охрана каравана расслабится.

Вернулся к оркам, и отвел свой отряд назад, подальше от места будущего боя. Меня давно нервировало, что все орки бегают голышом, с деревянными копьями. Можно было воспользоваться этой ситуацией, что бы пополнить амуницию отряда. Например вмешаться в бой, когда нападение разбойников будет в самом разгаре. Поднять шум, что бы все подумали, будто в лесу прячется армия орков. Это могло напугать, как караванщиков, так и разбойников. А можно дождаться чем закончится нападение и когда бандиты будут делить добычу, напасть на них самих. Оба плана давали неплохой шанс на успех. Это я знаю, что пять крепких мужиков могут разогнать двадцать орков, но ведь сами мужики этого не знают, для них орки это персонажи страшных сказок.

Заманчиво! Тем более у караванщиков наверняка есть котелки для готовки супа. От одной мысли о супе, обильно потекли слюни. Неожиданное появление моего отряда и правда могло привести к победе орков и к богатой добыче. Чем больше я думал над этим, тем больше верил в это. Тем более, нападать будут не звероватые орки степей, которые думают только о себе, а орки под предводительством Гурл-Ока, то есть умеющие действовать в команде. Но, так же как уверенность в победе, у меня было и иное понимание. Как не будет неожиданно наше нападение, как не испуганы будут люди, но жертв в отряде избежать не получится. Ну не отряд морской пехоты или спецназа под моим руководством, а всего лишь орки, самые слабые из населяющих мир разумных. Стоит ли гибель, хотя бы нескольких моих орков, той добычи которую можно получить в случае успеха? И тут же понял, что не поведу отряд в бой. Не хочу терять никого из них. Если уж и суждено нам всем погибнуть, во имя достижения поставленной мной цели, то пусть эта гибель и правда будет за "что-то", а не за шмотки, деньги или суп. Хотя суп... Нет, даже за него!

Отвел отряд еще дальше в лес. До утра было много времени и я не стал задерживаться и ждать, чем же закончится нападение грабителей на караван. Не за чем мне излишний соблазн. Все же жажда добычи, очень сильно затуманивает орчьии головы. Есть в этой жажде, что-то первобытное, животное, с чем разуму тяжело справляться. До утра, я пару раз ловил себя на желании вернуться, но удержался, вместо этого ведя отряд к главной цели.

Постепенно ландшафт менялся. Чем дальше мы шли на юг, тем реже становились леса, тем больше было людских поселений, однажды даже заметили что-то похожее на город, который обошли по очень широкой дуге. Продвигаться незамеченными становилось все сложнее и сложнее. Все больше мы тратили время на то, что бы прятаться, нежели на то, что бы двигаться к цели. Очень не хватало проводника, знающего эти места. Несколько раз подумывал о захвате какого-нибудь одинокого охотника или путника, но всякий раз отговаривал себя от этой затеи. Попадется местный аналог Сусанина, и пиши пропало.

И все же, не смотря на все трудности, отряд двигался к цели. Во время ежедневной медитации, я чувствовал, что шепот частички доспеха, за которой иду, все ближе. И это придавало сил. Даже если придется идти еще сотни километров, я знал, ради чего иду. Ради создания своего племени орков, разумного племени, а не звериного. И только доспех Владыки мог мне помочь, в достижении этой цели.

А еще меня сильно нервировала погода. Нет, не проливные дожди, не падение температуры и сильный ветер, нервировало то, что я совершенно не знал, какая зима в этих краях. И когда эта зима наступит. Не из-за холода меня волновало это время года, другой вопрос не давал покоя, будет ли снег. Потому как стоит ему выпасть и следы нашего отряда "прочтет" даже сельский пастух. А перепутать следы орка с человеческими, невозможно!

Через одиннадцать дней, после того как мы едва не стали свидетелями нападения на торговый караван, на горизонте замаячили вершины гор. Не одинокий горный пик, а настоящая горная гряда, с заснеженными вершинами, тянущаяся с севера на юг на сколько мог дотянуться взгляд. И эту гряду нам надо было, судя по моей трансовой локации, пересечь. Потому, как "шёпот" вел в направлении, которое пересекало этот горный хребет.

Не успел я задуматься, как теперь быть и как поведут себя орки в условиях гор, как получил на этот вопрос очень быстрый ответ. Орки отряда воодушевились, они устали от леса, устали прятаться от каждого шороха, а горы, горы орки любили. Ведь в них множество темных пещер...

Так начался наш путь вдоль подножья горной цепи. Однажды вечером, удалось подкрасться к одному из постоялых дворов на пригорном тракте. Подкрасться и подслушать разговор. Двое подвыпивших купцов спорили, как им вести свой караван на запад. Один утверждал, что не надо спешить и надо пойти по южной дороге, в обход гор и пусть этот путь займет больше трех недель, зато он безопасен. Второй кричал, что так испортятся купленные им продукты и надо идти напрямик через горный тракт, что эта дорога короче в десять раз. Первый возражал, что дорога эта заброшена и давно не ремонтировалась, что на горном тракте опасно и можно сорваться в пропасть. И кроме таких, вполне обыденных опасностей, на этом тракте подстерегают и иные. Что после того как триста лет назад, разрушился храм Песни Ветров, Тьма поселилась на горном тракте! Первый купец еще много баек рассказал в пьяном угаре: о том, как люди срываются в пропасть, о том как целые караваны пропадают без следа, но меня это уже не интересовало и я бесшумно скрылся в кустарнике.

То что я поведу отряд на запад именно горным трактом, понял сразу как только услышал о некой Тьме, что на нем поселилась. Если людей тьма пугала, то орков наоборот манила. И даже если рассказы первого купца, не более чем выдумки, все равно лучше идти напрямик, чем потратить кучу времени на обходной путь. Да к тому же, раз о этом тракте ходят такие слухи, то вряд ли если пойдем им, встретим на своем пути много людей. А значит, риск быть обнаруженными, тоже падает.

Меня обмануло упомянутое купцами слов тракт. Мы едва не прошли развилку дорог. То, что купцы называли горной дорогой, на деле оказалось едва заметной тропинкой, которая настолько заросла травой и кустарником, что её брусчатка едва угадывалась в ночной темноте. Сразу бросалось в глаза, что по этой тропе ходит очень мало народу. Уж больно заброшенной она выглядела. Возможно, когда-то давно тут и правда проходил оживленный тракт, но сейчас, он только угадывался в заросшем подлеске. Что было как нельзя лучше, для нас — орков.

В первую же ночь пути, по заброшенной дороге, мы прошли больше двадцати километров. Это был отличный результат, если сравнивать с тем расстоянием, что проходили в последнее время. Людские жилища перестали попадаться на пути, только пару раз находили стоянки пастухов, что пасли овечьи отары, на сочных лугах предгорья.

Именно овцы, это ходячее, завернутое в шкуру, живое мясо и навели меня на авантюру. Во время одной из дневок, пока орки отряда спали в неглубокой расщелине, что надежно укрывала от дневного света, я долгое время следил за одной отарой. Отара была не велика, не больше тридцати овец, а привлекла она мое внимание по той причине, что пас её один пастух. А так как вблизи людских поселений я не заметил, то резонно предположил, что на эти пастбища овец выгоняют не на день, а сразу на долгое время. Что бы они нагуляли жирку на еще зеленой травке. Очень захотелось умыкнуть парочку овечек нам на обед.

Эта мысль, а точнее требование соскучившегося по мясу желудка и подтолкнуло меня к тому, что когда наступила ночь, я не повел отряд в путь, а велел оркам не покидать расщелину, не дождавшись меня. Брать на эту своеобразную охоту, кого-нибудь из орков, не решился, а то они в охотничьем азарте такой шум поднимут, что ни о каком скрытном похищении и речи не может идти.

За время моего пребывания в новом теле и пути через людские земли, я уже настолько привык красться, прятаться, ползти по пластунски, что приблизится к небольшому костерку, на котором пастух готовил свой ужин, незамеченным, мне не составило никакого труда. Прежде чем попытаться украсть овец, я хотел удостоверится, что пастух заснет. Нет, сам этот пожилой мужчина, не вызывал у меня никак опасений, в отличии от трех огромных волкодавов, что помогали ему пасти отару. Вот с этими лохматыми зверями, мне встречаться очень не хотелось. Я уже заметил, что местные пастухи, устраиваясь на ночевку, собирали всех собак рядом с собой, то ли опасаясь чего-то, то ли для того, что бы согреваться о их тела в промозглой ночи.

Уорас скрылся за вершинами гор, а пастух все не ложился, сперва он покормил собак, а потом принялся неспешно поедать бобовую похлебку с кусочками вяленого мяса. У меня аж желудок в конвульсиях забился, пока я наблюдал за его трапезой. Все же травки, грибы, ягоды и орехи, не та пища, на которой хочется прожить всю жизнь. Спрятавшись за чахлым кустиком, я наблюдал, как неспешно этот старик подносит ложку к своему рту.

Ладно старик, он не проблема, в конце концов его можно просто связать или легонечко тюкнуть по головушке. А вот его волкодавы меня волновали не на шутку. Получится ли у меня украсть овец не потревожив этих клыкастых зверей, что в холке мне по пояс? Но жажда мяса, затуманивала рассудок.

Подумал и решил, что надо вернуться к оркам. И уже с отрядом напасть на пастуха и его собак. Человеческая совесть немного посопротивлялась, ей не по духу было такое наглое бандитское нападение, на одинокого старика. Но я пообещал ей не убивать пастуха, а все что мы украдем, компенсировать, оставив старику меховые шкурки, которые в этой области были особенно ценны, и совесть поворчав для проформы, была заглушена воем желудка.

Решив для себя, что воровство отягощенное грабежом, не так уж и плохо, если очень хочется кушать, да и есть что оставить в замен, начал задом отползать от костра пастуха. Но не успел даже проползти в обратном направлении и пол метра, как мой филей уперся в что-то холодное и влажное. А потом, что-то находящееся за спиной глухо и злобно зарычало.

Резко обернулся и нос к носу столкнулся с одним из волкодавов. Огромная собака, припав на передние лапы, сверлила меня холодным, полным злобы взглядом. Оскаленные клыки с которых капала слюна, находились всего в пара сантиметров от моего лица. Сказать, что я сразу подумал о том, что у костра рядом с пастухом было две собаки и следовательно третья где-то рядом и именно она подкралась ко мне со спины, было бы враньем. Ни о чем я не думал в этот момент. По правде, я испугался этой неожиданной встреча настолько, что с диким воплем отпрыгнул назад метра на два сразу.

Закономерно, мой прыжок привел меня прямо на освещенное костром пространство. Волкодав прыгнул следом, с явным намерением вцепиться мне в горло. И тут я понял, что как не страшен этот огромный пес, это всего навсего собака, ничуть не страшнее и не больше среднеазиатской овчарки, которых разводил мой дядя. А с агрессивно настроенными собаками я умел обращаться.

Удар открытой ладонью по носу, останавливает прыжок зверя, подсечка и пес валится на траву, и я тут же падаю на него всем телом, стараясь левым локтем пережать горло. Не давая собаке придти в себя, хватаю правой рукой её нижнюю челюсть, прижимая большим пальцем длинный собачий язык, к нижнему небу пса. Всё. Этот зверь не опасен.

Но есть еще два! Эта мысль, как всегда бывает с озарениями, приходит несколько запоздало в мою голову. И я только и успеваю, что подставить правое плечо вместо горла, под зубы второго волкодава. Мне удалось избежать сжатия огромных челюстей на своем плече, но клыки пропахали кровавую борозду по коже. Это отрезвило и принесло понимание того, что это не питомник, а собаки не играются.

Вскочил на ноги, не выпуская первого пса, в нем было не меньше шестидесяти килограмм, но я без труда поднял его, правой рукой по прежнему ухватив за челюсть, а левой перехватив за шерсть у крестца. Поднял собаку над головой и резко присев, опустил тушу зверя на подставленное колено, что-то хрустнуло и пес обмяк в моих руках. Но я не выпустил его из рук.

Еще один прыжок, второй собаки был встречен броском мертвой туши ей в лапы. Две собаки, мертвая и живая, запутанным клубком сваленной шерсти, покатились по траве. Не давая опомнится и подняться на лапы второму псу, я тут же пнул его по носу ступней со всего размаха. Повезло, потому как попал туда куда целил, а не по клыкам, что могло обернутся серьезной травмой. Вообще бить собаку в голову босыми ногами, опасная затея, но у меня было слишком мало времени для выбора какого-нибудь иного действия. Скуля пес уселся на свой зад и попытался отползти. Но, помня, что есть еще и третий волкодав не дал ему такой возможности. В прыжке с размаху, я вогнал свой правый кулак прямо в раскрытую пасть. Если бы не перчатка, то после подобного действия я бы скорее всего лишился нескольких пальцев, но артефакт показал себя надежной защитой...

Минус два. Но где же третий и где пастух, почему он не вмешивается? Ответ на этот вопрос был совсем рядом. Буквально в четырех метрах от меня, припав к земле, замер последний волкодав. Шерсть на его загривке стояла дыбом, из горла шел протяжный рык. Но зверь не нападал. Он следил за мной, налитыми кровью глазами, но не делал попыток кинуться в мою сторону. Под его лапами нашелся и пастух. Старик лежал на холодной земле, скрюченными руками схватившись за грудь, в его стекленеющих глазах застыл ужас. Он был мертв, сердечный приступ или что-то похожее. Не выдержало старое сердце, когда пастух увидел, как огромный орк выпрыгнул из кустов прямо к его костру. А возможно он и не понял, что прыгнувший на освещенную площадку был оком, возможно он принял меня за какое-то легендарное чудовище или иное порождение местного фольклора.

Украл называется пару овечек. Убил двух, ни в чем не повинных, псов и послужил поводом для гибели человека. Но, на удивление, меня сейчас больше волновало иное. А именно, как поймать овец и накормить отряд мясом. А старик? Я не собирался его убивать, он сам умер, такова его судьба, вешать его гибель на свою совесть, нет уж увольте. Когда ходишь по горам в одиночестве, надо быть готовым к любым неожиданностям, он оказался не готов.

Третий пес, не давал мне приблизиться к своему мертвому хозяину, но и не делал попыток к нападению. Ну и свет с ним, хочет охранять труп, пусть охраняет. Не до него сейчас. Испуганные овцы уже начали разбегаться.

Вернулся к оркам и уже полным отрядом начали сгонять отару в кучу. Надо сказать, что дело это оказалось ой как не простым. Больше трех часов нам потребовалось, что бы собрать разбежавшееся стадо. Овцы шарахались от орков как от волков, что изрядно затрудняло их поимку. Но мы справились. А потом убили и последнего волкодава. Увы, но этот пес настолько отважно охранял тело своего хозяина, что иного выхода не оставалось. Нет, тело старого пастуха, нам не было нужно, есть его мы не собирались. Но у пастуха было много полезных вещей, начиная с бурки из овечьей шерсти, заканчивая засапожным ножом, кресалом и вожделенным котелком. Мелькнула мысль, что у старика пасли отару ой какие не простые собачки, скорее натренированные не на охрану овец от волков, а на защиту от совсем других хищников — двуногих. Но разбираться в этом несоответствии не было ни желания, ни времени.