Роман о человеке по имени Мстислав

На улице была по-настоящему жаркая летняя погода, хоть и утро, но припекает, словно на сковороде находишься. Это обстоятельство принудило меня посетить местный магазин носивший имя 'Эдельвейс'. Магазин этот принадлежал одному из обрусевших германцев, перебравшихся после более десяти лет службы у императора к литвинам в теплые края. Таких тут было немало. Взял отличный двубортный легкий пиджак и такие же легкие летние брюки, куда как лучше походившие для жаркой местной погоды, чем имевшиеся у меня в наличии. Больше ничего существенного до вечера не произошло, когда же я вернулся вечером, вдоволь находившийся по миорским улочкам с несколькими сумками покупок, среди которых, к слову, был маленький револьвер носившей имя 'Грифон'* и был местного изготовления 'мастерской братьев Неваровых'. Это маленькое изделие было куда сподручнее моего прежнего пятизарядного револьверчика, покоившегося в наплечной кобуре на постоянной основе. В холле гостиницы наткнулся на Кристину и её отца, которые как ни в чем не бывало вежливо поздоровались, а герр фон Херт сказал, что они рады будут вместе со мной отужинать в каком-нибудь ресторане, коих здесь имеется великое множество. Кристина лишь добавила, что как раз приметила чудный ресторан 'Рэд розэ'*, на что герр Херт резко глянул на нее. Отклонить предложение, судя по всему, было бы равносильно оскорбить герра фон Херта, поэтому предложение это я принял. А Кристина при этом смотрела как ни в чем ни бывало, словно не этот милый ангел вчера мне спать не давал. Вот откуда это в них, в женщинах я имею в виду? Поистине бес и ангел воедино сплелись.

Когда мы с герром фон Хертом прибыли в ресторан 'Рэд розэ' — Кристина, по каким-то важным делам компанию составить не смогла — находившийся в немецком квартале, разительно выбивающийся из общегородской архитектуры своими возвышенными и строгими чертами церквей и домов. Появилось ощущение, что только что мы перенеслись куда-нибудь на улочки Дрездена: те же фахверковые жилые дома, монументальное сооружения в стиле немецкой готики по центру площади — Собор Просвещения. Фахверковые дома же мне напомнили и о недавней истории с Бьерном в славном приморском городе Пловисе. Из задумчивости вывел голос герра Херта:

— Да, тут и впрямь как в старой доброй Германии... Ну, что молодой человек давайте пройдем в ресторан, а то признаться аппетит за сегодня нагулял нешуточный, — на последних словах он немного засмеялся и указал на двери ресторана, уже и так услужливо открытые служкой, которому полетел полуцелковый.

Столик, оказывается, был заказан заранее и искать свободное место не потребовалось. Метрдотель быстро провел нас к одному из лучших с прекрасным видом на сцену, на которой сейчас сидя за роялем молодой человек во фраке играл 'Карнавал' Шумана. Сели за столик, оба мы были потрапезничать не дураки, заказали еды много и сразу: мясной рулет, острые свиные колбаски, эскалоп, салат из кислых зеленых яблок, картофель со шпинатом и многое другое. А напитком решили взять пока белого столового вина из центральных германских земель, точнее герр Херт решил, а на десерт взяли шварцвальдский торт и бутылочку чудесного 'Айсвайн'*, которое делают лишь на самом севере германской империи.

Разговоров пока серьёзных невели, все больше наслаждались пищей, которая была вне всяких восхвалений. И когда уже отъевшиеся и потяжелевшие перешли к десерту, только тогда герр Херт закурил сигарету с ароматом толи лаванды то ли ещё чего-то такого же ароматного, перешел к серьёзному разговору:

— Я, как вижу, сударь, вам нравится моя дочь? — я собрался ответить, но меня перебил граф,— Вы — неглупый молодой человек и, наверняка поняли, что к вам я отношусь благосклонно. Но должен предупредить вас, что Кристиана — единственная моя отрада, оставшееся после смерти её матери и она должна быть счастлива, а иначе я буду очень расстроен...

Граф произнес явную угрозу маскируя её, как прущий через кустарник в лесу зубр, но при этом держался он степенно и все же рамок приличия не преступал. Образовалась минутная пауза, я уже хотел взять слово, но мой собеседник продолжил:

— Но я навел кое-какие справки о вас,— от этой фразы я насторожился,— и вы мне по нраву, в столь юном возрасте потерять всю семью и все наследство, не сбиться с пути, да ещё и заработать самому немалые деньги...впечатляет, что ещё сказать. В общем, против вас ничего не имею и буду рад вам в случае принятия вами правильного решения...

О том, что из себя представляет 'правильное решение' граф умолчал, а я немного...да какой там немного демоны темные! Я чуть было не вошел в ступор, называется это все: без меня меня женили. Либо женись, либо вали куда подальше с глаз долой, желательно куда-нибудь под землю. И только глоток ледяного вина лишь немного вернул к реальности.

— Герр Херт вы право заставили меня опешить. Я даже не знаю, что вам ответить на ваши слова. Но уверяю вас сударь, что мои намерения на счет вашей дочери, ни в коем случае не ставят целью огорчить ни её, ни вас, я ни коим образом не желаю, — вот так витиевато обошел я прямой ответ, а граф судя по всему решил, что только что приобрел зятя продолжил:

— Давайте выпьем, барон, за прекрасное путешествие.

Бокалы жалобно звякнули хрусталем, а вышедшая на сцену певичка затянула песенку под аккомпанемент скрипки и рояля.

Уже ночью в номере я лежал и смотрел на обнаженную, мирно спящую Кристину, которая, как и прошлой ночью, тайком пробралась в мой номер ночью. Я лежал и смотрел на идеальные формы прекрасного молодого тела, тонкую талию и манящие бедра, на красивый овал лица с правильными чертами, на золотистые вьющиеся волосы, ниспадающие на плечи и тонкую нежную шею, а сам тем временем думал, что же мне делать теперь. Насколько же я старше чувствовал себя в ее компании, хотя казалось бы и старше-то я ее всего-то на пять лет. Но эта милая девушка даже не представляла насколько жесток и беспощаден окружающий мир. Что большинство людей и не помышляли чтобы жить по чувству долга и высоких побуждений. А то, что творилось тысячью километрами южнее она даже в страшном сне увидеть бы не смогла. Не замыленные идеалы, благие побуждения, высокие чувства и громкие слова...Да, я чувствовал себя с ней хорошо, безмятежно и спокойно, но вместе с тем и ощущал себя в огромном отдалении, как в жизненном опыте, так и морально ощущал себя стариком.

Не хотелось, очень не хотелось огорчать девушку, хотелось остаться с ней, но у меня есть мой долг и моя цель, да и без них я просто совершенно не подходил этой наивной девочке. С другой же стороны я убил предыдущий день целиком на копания в себе и ничего кроме плотского влечения и простой симпатии к Кристине не нашел. Ох, черт побери. С силой потер глаза до разноцветных кругов и приподнялся на кровати, но Кристина во сне недовольно что-то проговорила и обняла мою грудь тонкой рукой. Я успокоился и решил повременить с решением. Будет день — будет пища. А сейчас спать и ещё раз спать. Тем более что рядом такое прекрасное создание и...как знать, возможно, моя будущая супруга...

8 число седьмого месяца 659 года от Великого Воссоединения. Синее море

Уже два дня как снова в море. Сегодня с утра пересекли границу Полесского моря и снова вошли в море Синее, встретившее нас более темными водами и сразу немного усилившейся качкой. А на небе появились первые облака за период нашего плавания, судя по всему, следовало ожидать шторма, но капитан уверил всех пассажиров, что штормы в это время года здесь крайне редкие, а если и есть, то они очень слабы и штормами зваться и не могут-то. Что ж, ему виднее.

Кристина стала больше вместе со мной гулять по палубе. Было даже просто приятно молча стоять рядом и смотреть далеко-далеко в море, туда, где черты горизонта теряются и море переходит в небо. Отец Кристины относился ко мне больше без подозрения и, как мне стало казаться, даже с приязнью. Иногда вместе с ним общались на различные темы и тогда он угощал меня из своего платинового портсигара ароматными сигарилами, я хоть и не курил, но приличия ради изредка брал одну, которые потом выкидывал незаметно, едва раскурив.

Начали выходить на мелководье опасное рифами и мелями. Но наш шкипер все также уверенно вел нас среди живописных островов, до которых было никак не меньше тридцати километров и даже при этом были видны мели! Поистине удивительная и пугающая катастрофа произошла в далекие времена. Все также спокойно плывем себе, уже вышли к границам Таврской империи, пройдя через скопление Валдайских островов, идя непосредственно между островами, где нас нагнал катер пограничников, которые выяснив, что за судно им повстречалось, сразу же избавили нас от своего общества и пожелали хорошего путешествия. Места поражали своей безлюдностью, даже вездесущих рыбацких баркасов не было видать, хотя это как раз и не удивительно. Никто не хочет иметь в соседях норманнов из пиратов, которые как раз обосновались не так уж далеко от этих земель. В этих местах им делать нечего, населения здесь отсутствует как класс и нажива здесь им не светит. Да и климат они предпочитают более суровый. Эдакий барьер образовался. Северяне хоть и народ лихой, но все же их незначительная часть промышляет набегами на чужие земли, а иные даже состоят в императорской дружине, где есть даже целые отряды из них.

Ох-ох, что-то мне нехорошо. И ещё эта усилившаяся качка — снова в море попали, обойдя острова. Никак ко мне вновь возвращается морская болезнь. Стоило об этом подумать, как предательская тяжесть в желудке начала нарастать..и кожа побледнела. Морская болезнь точно. Блин, как достало. Ну, вроде ж отпустило, и плаванье уже перенес предыдущее нормально? Почему опять? Извинился перед Кристиной. Та забеспокоилась, но я сообщил о морской болезни и сказал, что мне самое лучшее будет полежать пару часиков в постели. На это она попыталась позвать корабельного врача, а я пресек эту попытку, объяснив ещё раз, что ничего страшного, такое уже бывало со мной и отправился спать, как мне казалось.

* * *

Спал плохо, если не сказать ужасно. Всю ночь ворочался — снились кошмары. А в минуты бодрствования, я не сразу cмог понять где нахожусь. Это был сильнейший приступ морской болезни, который случался со мной когда-либо и сколько бы ни были продолжительны плавания. Поэтому когда сквозь шум в ушах донеслись какие-то крики, сплошь забиваемые потугами ветра, я подумал, что это очередной мой бред. А вот когда уже истошно завыла корабельная сирена, подскочил и только сейчас понял, что кто-то стучит ко мне в дверь каюты уже минут десять. Я мигом поднялся, от чего сильно закружилась голова, плеснув на лицо воды, привел себя в чувства. Шатающейся походкой многолетнего пьянчуги доковылял к двери, пытаясь лишь не упасть. Провернул ключ, отворил дверь, а за ней держась за дверной косяк стоял, пытаясь также как и я словить равновесие, молодой матросик.

— Господин барон, срочно! Эвакуация! Рули управления повредились о подводную скалу и корабль лишился управления. Собирайте все самое ценное, но не больше одного чемодана и поднимайтесь в зал собраний. Вот, возьмите это — перекрикивал шум свирепого шторма матрос, а за тем вручил ярко-оранжевый спасательный жилет, набитый толи мелко изрубленной пробкой, толи ещё не пойми чем. Жилет, я, как и был, надел поверх майки. Сейчас не до церемоний. Быстр извлек из тревожной сумки те самые очень удобные штаны с тайником крошечного двухзарядного пистолетика, что раз меня уже спасли, одел их и накинул рюкзак поверх спасательного жилета, благо лямки эту затею позволили. Теперь ботинки и побыстрее. Ну же, давай. Пританцовывая то на одной ноге, то на другой, напялил ботинки и бросился прочь из каюты. Побежал по лестнице в зал собраний, где зачастую проводился ужин, если погода непозволяла его провести на палубе. На ходу туго затягивал все лямки жилета и рюкзака, а у последнего и вовсе затянул еще карабин спереди промеж лямок. По лестнице предо мною грохотала огромной сумкой какая-то престарелая дворянка, а её муж кричал на неё от чего та ещё сильнее пыталась поднимать сумку. За мной уже образовалась целая толпа спасающихся и они пихали меня вперед, надвигая на эту чертову сумку. Недолго думая я схватил её, закинул наверх и бесцеремонно протолкнул эту истеричную старую парочку вперед. Они от такой наглости аж задохнулись и покраснели слово вареные раки. Но плевать мне на их обиды. Вот шторм закончится и обижайтесь сколько душе угодно. Вон Кристина с отцом стоят в зале возле выхода, куда спешно проходит вереница людей. Видать, я в числе последних эвакуируемых.

Даже от сюда было слышно, как заунывно воет ветер, в его голосе слышалась мощь стихии и безмерная тоска, а волны били в борта, раскачивая яхту, словно ничтожную щепку. Моя очередь выходить на палубу подошла и, сразу, беснующаяся стихия молотом из стены воздуха и морских брызг ударила по всему телу, приложилась всей своей силой. Пожилая пара истериков, как я их прозвал, собралась упасть, но я их ухватил и потянул вперед к выходу, где их приняли матросы. Стоило великих усилий выйти на палубу. На ней же отворил врата морской демон... Беснующиеся волны то и дело огромными валами накатывали на безвольно болтающеюся неуправляемую яхту. Взвесь из мелких капель промачивала сходу до ниток и, как туман, заволакивала обзор. Лишь изредка выглядывающая из-за проносящихся по небу туч луна, мертвым бледным светом освещала стихию.

Огромная волна с легкостью пересекла фальшборт и словно языком слизнула истеричную парочку пенсионеров и помогавшего им матроса, сбила с ног меня и поволокла за собой, но в последний миг я всеми силами ухватился за борт, никогда еще я так не вцеплялся во чтобы-то ни было. Какой-то офицер из экипажа и матрос рывком втянули меня на палубу, а нас сверху накрыла очередная волна, но уже много меньше предыдущего исполина. Кое-как подобрались, полусогнуто крохотными шажками ,преодолевая порывы ветра, дошли к другому борту, перегнувшись через который стали видны шлюпки человек на двадцать пять, сейчас почти полностью занятые.

Судно начало давать крен и заваливаться на противоположную сторону, многие стали прыгать прямо в воду, минуя канатную лестницу. Я не долго раздумывая тоже сиганул в воду. А дальше, уподобившись морскому бую, с головой ушел под воду, но тут же вынырнул на поверхность. Холодно, леденяще холодно. Пронеслась идиотская мысль, что сейчас же лето, как такой дубарь-то?! Со шлюпок вслед полетели канаты. Чудом словил один, вцепился в него, а люди потянули меня. Ничего не видно, бьющие в глаза брызги не дают что-либо разглядеть даже на расстоянии вытянутой руки, но я продолжаю держаться за канат словно клещ. Я уже думал, что останусь навсегда в пучине вод, когда несколько крепких рук вцепились в спину, и рывком перекинули в шлюпку. Согнувшись пополам, начал выталкивать из себя воду до спазмов желудка. Если немалая яхта словно щепка в такой стихии то что и говорить о жалкой спасательной шлюпке, которая сейчас была забита до смерти перепуганными людьми. Когда спазмы прекратились я стал слышать через весь шум неистового шторма, крики, плачь и мольбы людей, желающих жить. Стал всматриваться в лица и увидел Кристину, одновременно сойдясь взглядами. Она была вся зареванная и бросилась ко мне в объятья, крепко обхватила и жадно впилась в губы.