Вновь прибывший выглядел старше первого незнакомца лет на двадцать. В его длинных темных волосах было довольно много седины. Окладистая черная борода придавала мужчине угрюмый вид, еще больше усугублявшийся темными как омуты глубоко посаженными глазами. На его плечах красовалась на манер плаща шкура какой-то коровы, как подумал Димка. Голова этого животного выглядела довольно устрашающе, особенно два острых и длиннющих изгибающихся рога. Она использовалась в качестве капюшона. Мужчина был одет в длинную черную тунику, перехваченную широким черным же поясом с вышитыми на нем странными символами, на ногах у него были меховые сапоги, перехваченные выше щиколотки кожаными ремешками.

— Я Велес, — сказал этот незнакомец, снисходительно и несколько брезгливо оглядывая Димку.

— Хорс, — представился золотоволосый мужчина, пиная кончиком сапога мелкий камушек. — Могу спросить о том, зачем звал, но и так все знаю. За друга просить явился?

— Да, — покраснел от смущения Димка. Он совершенно не представлял, как следовало себя вести с богами.

— Зря старался, — ответил Хорс. — Спасение твоего друга в его же руках. Я загадал ему загадку. Разгадает — пусть идет себе с миром. Нет — лесному царю понадобится новый наследник. Думаю, ты им и будешь.

— Но как же... — опешил Димка, начиная понимать, что все его мытарства были, похоже, напрасны.

— Люди, — презрительно пробасил Велес. — Что ни век, то вы становитесь все глупее. Увлекаетесь своими игрушками и радуетесь, словно дитятки великовозрастные. А истины, что лежит перед вашим носом, в упор не замечаете. Но тебе, отрок, тебе придется поумнеть. Не к лицу последнему оборотню Велеса быть шутом гороховым!

— А как же Лиса? — испуганно спросил Димка, понимая, что неспроста бог назвал его "последним оборотнем".

— Лиса... Она почитай что ныне одной ногой в Нави. Сама виновата. Нечего русалочьим гребнем расчесываться. Вот Навь к ней руки-то теперь и тянет, — нарочито небрежно обронил Хорс.

— Это моя сестра! — мальчику было страшно, но отчаянье, порожденное жестокими словами бога, придало ему смелости. — Я пришел просить за друга и сестру! Дайте мне мертвой воды, помогите спасти обоих!

— О, братец, а ему палец в рот не клади, — неожиданно засмеялся Хорс, глядя на Велеса. — Зубки у котенка меленькие пока, но острые — страсть. Начали с друга, а нынче уже и сестру спасти требует!

— И то хорошо, что небезнадежен, — едва заметно усмехнулся Велес. — Ты, малыш, кое-что знаешь о своем друге. Но многое тебе о нем и неведомо. Проклятье лежит на царевиче. Да не одно. И к Ладе он в немилость попал... Тянут проклятья силу из него. А нынче времена непростые. Нынче вся сила потребна. Очиститься царевичу нужно. Или место свое уступить. Иного выхода нет. Жаль мне твою сестру — не чужая она мне, как и ты сам, но так уж вышло, что лишь с ее помощью царевич может обрести спасение или погибнуть. Лиса разделит участь Волка, и ты ничего не сможешь изменить.

— Ступай, Рысенок, с миром! Нечего тебе здесь делать. Хотя... — Хорс сделал паузу и посмотрел на Велеса. Тот в ответ на его взгляд слегка приподнял бровь и еле заметно кивнул. — Мертвую воду мы тебе дадим. Что уж там. Ты ведь за нею пришел сюда. Негоже без подарка тебя отпускать. Лови!

Димка еле успел поймать небольшой кожаный бурдюк, который бросил ему Хорс. Откуда бог его взял — мальчик даже не понял.

— Только ни царевичу, ни твоей сестре эта вода сейчас не поможет. Сохрани ее на будущее. Пригодится, — предупредил Димку Хорс.

— Здесь бы нам и распроститься, — подал голос Велес, — да есть еще одно. Варвара! — позвал он. — Не желаешь ли поздороваться?

Перепуганная крыса неохотно вылезла из своего укрытия. Димка чувствовал, как дрожат ее лапки. Взобравшись мальчику на плечо, домовушка легла на брюхо, изображая своеобразный поклон.

— Я... — пискнула она.

— Молчи! — приказал ей Велес. Бог поднял с земли какой-то камушек, повертел его так и эдак, что-то пробормотал себе в бороду и подал его Димке. — А это мой тебе подарок. Варвара, — обратился он к домовушке, — ты уже нарушила все писаные и неписаные законы. Домовой должен находиться в доме, а ты, похоже, возомнила, будто твоим жилищем является одежда одного из домочадцев. Придется тебя наказать, хотя, возможно, сама ты это наказанием и не сочтешь. Отныне твой дом в камне, который я дарю этому мальчику. Хотя это и против правил, но такие уж времена настали. Больше ты не будешь в полном смысле домовушкой. Теперь твой долг — оберегать владельца камня, помогать ему словом или делом. И... почему бы и нет — нравится тебе быть крысой, так и оставайся ею. В прежнем облике теперь ты можешь показываться лишь своему хозяину. Прочие же будут видеть только крысу. Теперь ступайте прочь. Нечего вам обоим делать возле Навьего царства. Возвращайтесь обратно в Явь!

Димка охнул, когда перед глазами все завертелось и закружилось, и изо всех сил сжал в одной руке бурдюк с мертвой водой, а в другой — Варварин камень. Земля ушла из-под ног, мир взорвался в яркой вспышке. Мальчик на несколько секунд потерял сознание и... обнаружил, что лежит на сырой и холодной земле. Холодные капли росы скатывались с высоких травинок и падали ему на лицо, помогая прийти в себя. Небо над головой было усыпано сверкающей россыпью звезд. Где-то неподалеку громко стрекотали кузнечики. Темной тенью мелькнула летучая мышь. Пахло сыростью и тленом. Димка приподнялся, оперевшись на локоть.

— Варвара! — позвал он. — Ты где, Варвара?

— Здесь я, хозяин! — отозвалась крыса. — Кажется... — добавила она нерешительно.

Испытание

Надо было на что-то решаться. Двигаясь точно во сне, Ваня наклонился и поднял с раскаленного настила кинжал.

— Хорс, — голос лесного царевича звучал непривычно глухо. — Я согласен на твое условие. Дай мне один день.

Пламя реки Смородины с гулким ревом взметнулось вверх и бессильно опало, лизнув опустевший мост.

Василиса сидела на своей кровати и пустыми глазами смотрела в крошечное окошко горенки. Несмотря на поздний час, девочка не спала. Во всяком случае, в обычном значении этого слова. Она, похоже, совершенно не сознавала, что происходит, пребывая мыслями где-то в совсем другом месте. Во всяком случае, когда воздух в углу комнаты сгустился, и из мерцающего тумана вышел Ваня, девочка даже не моргнула.

— Лиса...

Ни слова, ни взгляда, ни движения.

— Лиса!

Полная тишина.

Ваня засунул кинжал в хлястик на джинсах.

— Лиса, очнись! — он осторожно потряс девочку за плечо.

Тишина.

— Явился-таки... царевич! — услышав голос домового Афанасия, Ваня вздрогнул и резко обернулся. — С чем пожаловал?

— Дядя Афанасий, оставь нас, пожалуйста, — почти жалобно попросил мальчишка. — У меня совсем мало времени.

— Мало у него времени... — проворчал домовой. — Так зачем пожаловал-то? Я хозяину обещался присмотреть за его сестрой и слово свое сдержу. А ты, царевич, уж не в обиду будь сказано, не слишком-то жив нынче. Ты, может, кого из людей и обманул бы, но меня, сам знаешь, провести не сможешь. Одной ногою ты уже на той стороне Калинова моста стоишь. Так зачем пожаловал, посланник Нави?

— Проститься, — тихо ответил Ваня, опустив голову. — Я проститься пришел и... освободить ее. Честное слово, дядя Афанасий. Сам же знаешь, если я не заявлю свои права — Василиса попадет в неволю к Болеславу.

— А кинжал тебе зачем? — спросил домовой сурово. — На прощальный подарок он не слишком-то смахивает.

— Кинжал для другого дела, — нахмурился Ваня. — Мне Хорс целый день дал...

— Для другого дела, говоришь?.. Что ж, прощайся, но я отсюда не уйду. Я хозяину пообещал с Василисушки глаз не сводить и слово свое сдержу!

— Дядя Афанасий...

— Нет, царевич, мы, домовые, навий не жалуем. А ты, уж прости, почитай что навья и есть. Хорош я буду, если хозяйку наедине с тобой оставлю.

— А если я тебе отдам кинжал, тогда дашь мне пару минут?

Домовой нерешительно потоптался на месте, посмотрел на Василису, потом на Ваню. Пробурчал себе что-то под нос, а потом с еле слышным хлопком исчез, так и не взяв кинжал, но сообщив на прощание: "Даю две минуты!"

— Лиса... — царевич сел на кровать и дотронулся до василисиной руки. Ваня слабо улыбнулся и поцеловал девочку в щеку. В тот же миг ее глаза моргнули и ожили.

— Ваня? — удивленно произнесла она. — Что случилось?

— Ничего, Лиса, — ответил ей Ваня. — Просто праздник закончился поздно, и ты заснула. Мы с Димкой принесли тебя домой... — он помолчал минуту, а потом сообщил. — Знаешь... Я зашел попрощаться. Меня отец в Шарью забирает. На все лето. Там летний лагерь...

— Летний лагерь? — растерянно спросила Лиса. — Какой лагерь? О чем ты?

— Мне нужно уехать, Лиса. Надолго. Очень надолго. Будем считать, что в лагерь.

— Ваня, — испугалась девочка. — Что случилось?

— Я тебе все уже сказал, — царевич поспешно сжал ладонь Лисы в своей руке и, выпустив ее, вышел вон из горницы. Девочка бросилась за ним, но обнаружила, что на повите уже никого нет.

— Хозяйка? Все ли ладно? — рядом с ней появился встревоженный домовой.

— Афанасий? — растерянно проговорила Лиса. — Ты не видел Ваню?

— Он ушел, — ответил Афанасий. — И скатертью дорога, между прочим.

— Что происходит? — вдруг рассердилась Лиса. — Что вы тут все от меня скрываете?!

— Придет хозяин, сам расскажет, — попытался увильнуть домовой.

— Нет уж, дядя Афанасий, хорош от меня таиться! — девочка топнула ногой. Ей решительно не нравилась сложившаяся ситуация, а особенно то, что Ваня явно никуда не мог деться при намертво запертых воротах сеновала и таких же закрытых дверях внизу.

— Нет больше твоего Вани, — резко ответил домовой. — Я так понял — прощаться приходил.

— Как это — нет? — ахнула Василиса.

— Умер...

— Но... Как же?.. Он же... Он же... Он же до моей руки дотронулся... Он же... — побледнела девочка. — Разве... Он ведь не болел. И...

— Поговори об этом с братом своим, — буркнул домовой. — Не мое это дело. А он вернется и все тебе расскажет.

— Сейчас ночь, — полуутвердительно сказала Лиса.

— И тем не менее хозяина дома нет. Но он вернется.

— Димки нет? Но где он?

— Вернется — расскажет, — твердо ответил домовой. — А пока, хозяюшка, ты бы прилегла да поспала. Утро вечера мудренее...

Домовой исчез, хотя Лиса твердо знала, что он поблизости — наблюдает. Просто не показывается. На подгибающихся ногах девочка подошла к кровати и села на шелестящий, набитый сеном матрас.

В детстве известия о смерти друзей воспринимаются иначе. Нужно только поверить в то, что все случившееся — неправда. Нужно лишь сказать себе: "Он просто уехал куда-то очень далеко". И все... И все...

Лиса обхватила себя руками и поежилась. Ей было холодно. И холод шел изнутри. Холод и одиночество. Все было бы не так плохо, будь рядом Димка, но... Девочка взяла с прикроватного столика книгу. "Кодекс Вустеров". Совсем недавно ее читал Ваня. Его пальцы перелистывали эти страницы, касались пожелтевшей мягкой обложки. И казалось, что все это действительно сон. Разве же такое бывает, чтобы тот, кто умер, мог ходить и говорить? Впрочем, а разве дети умеют превращаться в зверей?..

— Димка, — еле слышно позвала Лиса. — Где же ты, Димка?

Ей даже и в голову не пришло разбудить родителей. Они будут жалеть, но ничегошеньки не поймут. Они же не знают... Ничего не знают...

— Димочка, Димка... — прижав к груди книжку, Лиса неслышно заплакала. Это было неправильно. Несправедливо. Этого вообще не могло случиться здесь... в сказочных краях! Лиса тщетно пыталась припомнить, как прошла купальская ночь, но последнее, что запечатлелось в памяти, это гадание и лицо Ваниного старшего брата, отразившееся в воде. Что же случилось? Не могла же, в самом деле, их друга сбить машина. С другой стороны, это выглядело наиболее понятно — возвращался в темноте домой по дороге и... Случайно взгляд девочки упал на серый шарф, сиротливо лежащий в самом углу кровати. Слезы вновь заструились по лицу.

Болеслав щелкнул пальцами, подзывая служанку. На его зов пришла симпатичная девушка лет восемнадцати. Она с обожанием посмотрела на колдуна, нерешительно теребя подол короткого темно-синего платья с глубоким вырезом.

— Кофе мне принеси. Да смотри, не забудь сливки, не то... — девушка низко поклонилась и, стуча невысокими каблучками, тотчас убежала выполнять приказ.

— Дура, — брезгливо сказал Болеслав, открывая окно.

Кабинет колдуна располагался на втором этаже большого коттеджа, расположенного на самой окраине Липовецкой дубравы — места заповедного, но, как водится, вполне доступного для поселения — были бы деньги.

В распахнутое окно влетела галка и тут же уселась на подоконник, глядя на колдуна внимательными черными глазами. Болеславу не стоило больших усилий выудить из крошечного мозга птицы всю нужную информацию, после чего пернатого шпиона отпустили на волю. Кольцо Василисы так и не попало по назначению. Младший лесной царевич спутал Болеславу и Алене все карты, выхватив венок девочки из языков изначального пламени. Мало того что нарушил приворотные чары, так еще и сам пострадал так, что в ближайшее время вряд ли имел возможность передать подарок Василисы своему брату. Одна надежда на то, что старший царевич сам решит навестить неудачливого родича.

Насчет Василисы колдун не переживал — мало ли девок на этой земле. Не выйдет с этой, легко можно найти другую. А вот узнать, куда пропал наследник лесного владыки, было бы желательно.

— Посмотри на меня!

Колдун с удивлением обернулся. Рядом с его письменным столом стоял младший лесной царевич.

— Чем обязан? — спросил у него Болеслав, нисколько не волнуясь.

— Ты приворожил Василису. Зачем она тебе?

— Девочку, которую ты привел с собой? — усмехнулся колдун. — Я сделал это просто так. Исключительно потому, что она довольно забавная, а моя служанка в последнее время действует мне на нервы. А что такого?

— Василиса — мой друг.

— Ну и что? — хмыкнул колдун. — Сколько у тебя друзей было за эти годы? Какая разница, если один из них исчезнет из твоей жизни раньше времени? Все равно же исчезнет.

— Она — нет. Здесь ты просчитался. Василиса — оборотень.

— Серьезно? — Болеслав наградил Ваню более пристальным взглядом. — Не знал. Но ты все равно ничего не потерял. Венок из огня сам ведь выхватил, так что нечего жаловаться. Теперь вы с этой милой девочкой вроде как обручены. Вот только не совсем понимаю, зачем она тебе. Ты же вот уже сколько веков в мальчишках ходишь, а она вырастет, расцветет...

— Не твоего ума дела! Видят боги, ты не оставил мне иного выхода! — в голосе Вани отчетливо звучало волчье рычание.

— Красивая девушка из нее получится. Жаль, что никому теперь не достанется, — колдун словно и не замечал гнева лесного царевича. — И чем ты, мелкий, Купале-то не угодил до такой степени? Или не Купале, а даже и вовсе самой Ладе? — злорадно хихикнул Болеслав. — Вековечное пламя не любит прикосновения смертных, но так ведь ты и не совсем смертный. Мог бы жить и жить... Почто Лада гневается на твоего братца старшего — знаю. А на тебя, стало быть, за компанию, не иначе?