| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Ага, — съехидничал боцман, — Это игровому серверу сигнал: дескать, готовься, сейчас трупы градом посыплются. Парень, это дриады берут ветер! То есть, по дымовому следу оценивают его направление и силу, чтобы стрелы шли куда надо, а не куда получится. Видишь, там на каждой галере мелькают их зеленые куртки? А из лука эти чертовки бьют со скоростью хорошей швейной машинки и с безошибочностью таможенного чиновника! И еще, смотри: вон люди, раздетые по пояс. С них станется обплыть корабль со всех сторон и броситься на абордаж, подтягиваясь на вбитых в доски ножах, а если у противника железный борт, как у нас, то они закидывают кошки за первый попавшийся выступ и ломятся во все окна и щели, какие найдутся... Рассказывают, что Андрей Норвежец во время большой войны с Лесником потерял так четыре драккара из пяти.
Боцман замолчал, потом прибавил:
— Если такой сухопутный краб, как Лесник, вышел в море, значит, ему что-то очень сильно нужно. А противник, который знает, чего хочет, всегда самый трудный.
Изабелла не испугалась. Трудные противники ее не смущали. Она представила, как сейчас начнется атака, и все произойдет в точности по любимым ее книжкам: начнется рубка у ганвейла, на горячих еще пушках; пираты и матросы полетят кувырком через борт. Свист сабель, азартные выкрики, удачи и промахи, и конечно же, бешеная радость победы... Все так, как она мечтала.
Только никого не убьют.
А на севере-то настоящая война...
Рядом с ней Игра показалась Изабелле чуть ли не кощунством. Словно во сне, она опустила руку на пояс. Черный атомарный нож, подарок Веланда Кузнеца, послушно лег ей в руку.
Говорят, черные ножи сами выбирают себе хозяина...
Изабелла вынула нож, повернулась к корме корабля, легко, плавно и быстро выпрямила руку. Нож сошел с пальцев точно так, как учили и показывали на тренировках, сделал положенные два оборота, а затем атомарное всепроникающее лезвие с тихим звоном перебило флаг-фал.
Ливия, офицеры и рулевой на мостике оцепенели.
Большое клетчатое знамя Игры медленно-медленно сложилось углами внутрь и неохотно поползло вниз. Потянул некстати поднявшийся утренний бриз. Флаг "Стальной розы" превратился в некрасивый пожеванный комок и, негромко плюхнув, ударился о воду.
Ливия Харт смотрела на Изабеллу так, как будто видела ее первый раз. Но девушке даже в голову не пришло, что Ливия может обидеться на нее. Изабелла подбежала к капитану, уткнулась ей в грудь и горько, безудержно расплакалась. Пожалуй, стажировку ей теперь могут и не зачесть. Могут и из команды попросить... Но все это Изабелла воспринимала как сквозь вату; а больнее всего ей казалось потерять улетевший за борт черный нож.
Над стихшим в непонимании кораблем раскатился слитный треск: команды галер убирали в ножны оружие. Флаги Игры на галерах тоже с минуту поколебались и поползли вниз. И далеко-далеко загремел радостный голос Лесника, кричавшего, что уж в ком другом, а в Ливии Харт он, Лесник, все это время не сомневался.
* * *
*
— Сомневаюсь я, что они непременно хотели перебить Ваш патруль! — вежливо, но непреклонно возразила Минни Тауэр знакомому ей еще по Изенгарду лейтенанту Хитаро Сугороку.
— Тогда как объяснить, что они на нас напали? — удивился лейтенант. — Их было не менее сотни, может и больше. Я не знаю, что они такого применили, но вся электроника роботов отказала напрочь. Остались только те механизмы, которые работали на достаточно простых электромеханических реле или вообще под ручным контролем. Выражаясь грубо, сдохло все, что было умнее холодильника!
— Но ведь после этого они Вас не тронули, верно? А пятерых пилотов вполне могли стоптать или подловить где-нибудь, невзирая на Ваши ручные излучатели...
— Госпожа главный аналитик! — лейтенант даже привстал, — Вы так и не поняли! В армейские излучатели и даже в пулевое оружие встроены электронные распознаватели генокода, чтобы в чужих руках оружие не стреляло! Так вот, эти распознаватели отказали начисто! И электроника наведения, оптической коррекции лазеров, тоже отказала! Из оружия нам осталось всего-навсего пять мечей... А если бы не традиция, которую я, признаюсь, до вчерашнего дня считал глупой, не было бы и этих мечей!
Лейтенант уселся на место. В разговор вступил младший генерал Нгуен Бань:
— О нет, не беспокойтесь так, лейтенант, — попросил он. — Думаю, мы все прекрасно поняли, просто поверить не можем. Ведь с таким оружием, которое Вы описываете, легко свести на нет любое преимущество в количестве роботов. В том месте, от которого окружившие Вас всадники бросились по сторонам, сброшенный спецназ действительно нашел следы взрыва. Очевидно, сработавшая установка самоликвидировалась. Это, по меньшей мере, странно: зачем уничтожать хорошо действующее средство? Но техники думают над этим, рано или поздно они найдут и разгадку. Нам же следует разобраться, отчего же все-таки Вас не стали добивать? Что скажет по этому поводу госпожа Минни Тауэр?
— Думаю, следует предпочесть самый простой вариант, — сказала Минни, — Они так полагались на мощь своего оружия, что сочли вас всех погибшими в кабинах роботов. А еще могу добавить, что решение выпускать роботов в степь без пехотного или воздушного прикрытия теперь оказалось глупостью. Наше счастье, что подобным оружием обладает пока лишь одна группа, или, как на Арде говорят, команда. Есть небольшие шансы заключить сепаратный мир именно с ними, или просто натравить на них спецназ: пусть выкрадут или выбьют силой секрет установки и технологию ее производства. Все-таки нам противостоят нерегулярные войска. Это означает, что они могут удовлетвориться первым успехом или даже видимостью успеха, а преследовать и уничтожать разбитого противника у них не всегда хватает мужества: это им не Игра, где даже побежденные спокойны за свою жизнь.
Генерал покачал головой:
— Звучит логично... Что ж... Господин лейтенант может идти, у него был нелегкий день. А Вы пригласите ко мне, пожалуйста, начальника оперативного отдела.
Воспользовавшись разрешением, Сугороку вышел из кабинета и направился по темным узким коридорам завода каменного литья, занятого самураями под базу. Неплохо было бы вымыться, но есть хотелось сильнее. Немного поколебавшись, Сугороку все же зашел в столовую: по пути. Пристроившись в углу, чтобы не отвечать на разные идиотские вопросы и подначки, лейтенант дождался заказанного подноса с едой и принялся насыщаться, краем уха слушая, как за соседним столиком беседут главврач и какой-то незнакомый офицер с нашивками космической службы.
— Этот ваш майор, — говорил космонавт, — От чего он так заболел? Ведь он же, если я не ошибаюсь, штабной оператор, вычислитель.
Главврач покачал головой:
— А вот не смейся над военными, брат! От судьбы не уйдешь даже в штабной палатке. Не разболтай только никому больше, ладно?
— Конечно, — пообещал заинтригованный родственник. Хитаро понял, почему космонавт вообще заехал из Осгилиата в самый Изенгард: с братом повидаться. Между тем главврач рассказывал:
— Ватанабэ дежурил в тот день, когда у нас девятнадцатое звено пропало. Пять роботов в один миг, никто из пилотов даже пикнуть не успел. Хотя нет, один как раз успел, да так заорал, что бедняга Ватанабэ чуть было не оглох... Потом разведка как будто выяснила, что их вроде бы раздолбали какими-то агрегатами из городского хозяйства. Но девятнадцатое звено все же погибло в городе, там хотя бы изза углов и крыш можно подобраться. Ну вот, а тринадцатое звено Сугороку умудрилось вляпаться вообще посреди открытой степи. Они пошли в патруль; майор сидит себе у контрольной доски, как в прошлый раз, и тут — хлоп! Пять сигналов от пяти роботов снова пропадают, как дракон хвостом смахнул!
Брат затаил дыхание. Насладившись произведенным впечатлением, главврач продолжил:
— Ватанабэ, бедняга, сам себе не поверил. Решил, что мерещится. Вызвал их по рации — ноль на массу. Объявил тревогу и тут же, возле пульта свалился: инфаркт, изволите ли видеть. К счастью, реанимация у нас здесь неплохая, работает тот веселый парнишка, с которым ты как-то выпивал на Луфиене, когда мы еще были девятнадцатой учебной базой...
— К черту базу, — перебил брат, — Что дальше было?
— Да что могло быть? — удивился рассказчик. — Набежали санитары, дежурный врач. Откачали Ватанабэ. Пришлось комиссовать по причине сердечной слабости. А ведь ни одного десанта, в рукопашные не ходил, стрелял только в тире, положенные тридцать патронов в неделю. Хороший дежурный был, никогда не забудет ничего, нам всегда транспорт и материалы точно к сроку, продовольственникам всегда машины вовремя отправлял... Пилоты на него тоже не так злились, как на большинство оперативных. Ну, а теперь на государственной пенсии. Правда, за высадку ему выплатят немало, а с его организаторскими способностями сможет и свое дело завести.
Брат-космонавт помолчал.
— Действительно, — наконец произнес он. — Судьбу на кривой не объедешь. Ну ладно. Пора мне, грузовая колонна идет на Осгилиат, меня берут в кабину. До встречи...
Братья распрощались и разошлись. Сугороку немного поразмышлял над превратностями кармы, потом доел обед и зевая, поплелся в баню. Лейтенанту очень хотелось спать.
* * *
*
Спал Лесник на жестких палубных досках. Места на галерах не очень-то хватало, большинство людей с радостью перебрались на "Стальную розу", где хотя бы палубы и трюм были достаточно обширны, чтобы разместить все команды. Барк подходил к Лиссу. На мостике Ливия Харт и Изабелла немного ревниво выспрашивали Браэнн с Фалькой, каково тем живется среди дриад. Чеза, хвастаясь ловкостью, разгуливала по ограждению галереи на зависть и удивление туристам; впрочем, и команде.
Снился Леснику очень странный и тяжелый сон. Словно бы пришел к нему Андрей Норвежец — да такой страшный, избитый, весь в синяках и кровоподтеках — и затеял ругать его: ты-де плохой сержант! Не умеешь заставлять людей делать работу трудную, тяжелую, грязную! Лесник упирался: зато, может быть, когда-нибудь стану хорошим генералом. Надо же хоть иногда смотреть на жизнь с большей высоты, чем сержантская лесенка из четырех нашивок; да и умением расставлять посты и организовывать чистку сортиров мир не кончается! Качал головой Норвежец, верилось ему в это с трудом, и говорил он, так и не согласившись: может, генералом и станешь, мало ли как жизнь повернется. А сержант ты все-таки плохой! Затем Андрей махнул рукой, сказал: прощай, не вздумай идти за мной! И ушел, странно выворачивая голову назад.
Лесник проснулся, отер со лба холодный пот. Если судить по солнцу, от рассвета прошло часов восемь, и время стояло обеденное. На мостике Браэнн перебирала перья почтового ворона, который, по всей вероятности, недавно принес сообщение. Наконец, дриада нащупала кармашек на ошейнике птицы, извлекла оттуда долгожданную записку, развернула... Встревоженный изменением в лице девушки, Лесник взбежал на мостик. Браэнн протянула ему бумажку; капитан Фангорнского Леса прочитал:
"Норвежец погиб при попытке освободить его. Он был в форме тюремщика и убит по ошибке. Похоронили в лесу. База самураев сожжена, но ангары и роботы целы. Мы потеряли пятнадцать человек ранеными. Отходим к Ноттингему согласно плану".
Вместо подписи на бумаге стоял одинокий иероглиф "Шесть веток", как иногда можно было прочитать фамилию Исороку.
Лесник помолчал, собираясь с мыслями. Наконец, обратился к Браэнн:
— А не было новостей от Мастера?
* * *
*
Мастер молча и сноровисто закидывал плотные упаковки в распахнутый люк челнока, где их подхватывал кто-то из команды и распихивал по углам и закоулкам. Над Ардой катился щедрый летний полдень, и горячие солнечные лучи заливали небольшую полянку, на которую приземлился еще меньший по размерам лихтер с "Хорога". Тень стоял глубоко на дне кабельного колодца, вынимал из мешка у своих ног упаковки с кристаллами и перебрасывал их Легату; а главный хакер Раздола метким броском перепасовывал их Мастеру, который завершал цепочку.
Все трое скинули одежду. Пот блестел на исхудавших телах.
Наконец, все упаковки оказались в трюме. Легат протянул руку Ингвару Тодзио, которого на Арде именовали Тенью, и мощным рывком помог ему вылезти из аварийного выхода — отчего сам едва не кувыркнулся в колодец. Промышленный шпион подошел к пилоту лихтера, они немного помолчали, потом легонько хлопнули друг друга по плечам. Вся сцена напомнила Мастеру погрузку зерна гденибудь на ферме: потные полуголые работяги перекидали мешки, теперь старшой подает водиле накладную, тот изо всех сил важничает, расписывается...
Легат уже перерывал отброшенные на край поляны куртки — искал фляжку.
— Будем на месте через шесть часов или около того, — сказал пилот. Тень ответил хриплым, пересушенным после погрузки, голосом:
— Пусть транспорт уходит сразу же. А в системе Луфиена немедленно сообщение. Не дожидайтесь, пока челнок долетит от прыжковой точки до планеты.
Пилот кивнул и запрыгнул в кабину.
— В колодец, живо! — распорядился Тень. Мастер вместе с не успевшим отхлебнуть Легатом сгребли одежду и нырнули в люк. Тень последовал за ними, перевернув за собой тяжелую металлическую крышку. Спустя некоторое время над головами загрохотало, засвистело тугое пламя стартового ускорителя, но люди уже забрались по колодцу достаточно далеко, чтобы огонь мог повредить им даже сквозь развороченную когда-то замочную скважину. Возвращаться к выходу смысла не было: крышка наверняка раскалена докрасна, если не превратилась в лужицу металла на полу колодца. Так что троица лазутчиков, не сговариваясь, продвигалась по галерее и радовалась, что в свое время гномы не пожалели труда сделать ее проходной — то есть, высотой в рост. Можно было идти не пригибаясь.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
