Сказ о Велиславе

— Зачем вы приказали меня похитить? — встряла я.— Что я вам такого сделала?

— Дело не в тебе, — словно нехотя отозвался маг, — а в твоей смешанной крови.

Наверное, я ожидала услышать от него что угодно, любое безумие, но только не это. Мне, презиравшей свое наследие уже не один год, вдруг говорят, что оно имеет значение? Это было невероятно, невозможно и казалось просто дурным сном, но...это все было реальным. И наемники, и похищение, и къелти. И я не имела ни малейшего понятия, что мне делать. Сердце, глупое сердце, трепетавшее в надежде на то, что это оно и есть — тот самый шанс стать чем-то большим, значимым, призывало меня расспросить старого колдуна, но разум требовал бежать от него прочь, бежать как можно дальше, туда, где меня никто никогда не найдет. Но чтобы я бы не выбрала — это не имело значение. Все было решено до меня.

— Я приказал схватить только тебя и не собирался причинять вреда твоим друзьям, Велислава, — ласково заговорил со мной Рандрин, словно почувствовавший мою слабость, мои сомнения. — Пойдем со мной добровольно — и они смогут уйти.

— Не слушай его, — попыталась вразумить меня подруга, видимо тоже ощутившая, что я колеблюсь.

— Вам все равно не скрыться от меня, — усмехнулся колдун. — Зачем же умирать?

— Я...

В горле пересохло, и я не смогла больше вымолвить ни слова. Все взгляды устремились на меня, а в воздухе почувствовалось напряжение. Прекрасно понимая, что даже если я откажусь, маг сможет забрать меня силой, я сделала маленький шажок к нему. Надеюсь, данное слово для него хоть что-нибудь значит. Иначе все это будет напрасно.

Каждый шаг давался мне с невероятным трудом, все тело было словно свинцовым, да и сверлящие спину взгляды друзей угнетали, оставляя после себя тягучий, ноющий комок в груди. Когда до Рандрина оставалось совсем немного, я остановилась и оглянулась на друзей. Хотела что-то сказать, но так и не нашла слов. Алька, пораженная моим поступком, только открывала и закрывала рот как выброшенная на берег рыба, не зная, что сказать, а Вир был напряжен, словно натянутая стрела, готовый броситься на мою защиту в любой момент. Но так ли мне это было нужно?

— Идем, Велислава, — поторопил меня колдун. — Или ты передумала? Так и будешь всю жизнь прятаться за юбку бабки?

Я ничего не ответила, просто переводя взгляд с него на друзей. Мне всегда говорили, что самое сложное в нашей жизни — это сделать первый шаг, ступить на неизведанный и опасный путь, на котором тебя могут ждать полчища жутких чудовищ или забвение. Но для меня намного хуже было просто понять в самом конце пути, что он не был правильным.

Что-то темное, звериное внутри меня шептало, просило и требовало сейчас же, не медля и не задумываясь не о чем, принять предложение Рандрина, но другая часть меня... Она не понимала, как можно променять на что-то семью, друзей, всех тех, кого я любила. Два противоречивых чувства, два желания боролись во мне. Жутко, яростно, сметая все на своем пути, ломая меня и круша. Время замедлило свой ход, и казалось, что пока я стою тут, мимо меня проносится вечность. Откуда-то в глубине души появилась стойкая уверенность, что вот прямо тут, здесь и сейчас решается моя судьба. Словно от того, куда я пойду, зависела вся моя дальнейшая жизнь.

Там, впереди было то, чего я отчаянно желала с тех самых пор, как поняла, что ни на что не годна. Глаза колдуна обещали мне все — силу, власть, уважение, почитание...Все то, что хотя бы раз хотел получить каждый из нас. И за что были готовы отдать многое. Но что будет, если я соглашусь? Останусь ли я собой, или стану каким-то другим существом, презирающим себя уже не за слабость, а за то, что посмела усомниться, оставить свою семью. Бабушка часто мне говорила, что семья — это единственное, чему мы должны быть верны. Что она никогда не предаст.

А я именно это сейчас и собираюсь сделать.

— Нет.— мотнула я головой и отступила назад. Вир тут же задвинул меня себе за спину и начал плести какое-то заклинание. Алика установила вокруг нас небольшой щит.

— Значит нет, — вздохнул Рандрин с сожалением. — А ведь все могло быть по— другому...

В нас полетело превратившаяся в тонкие острые лезвия. Когда они столкнулись с нашей защитой, послышался невероятный треск, и я даже на миг подумала, что щит падет — и мы окажемся нашпигованы этими лезвиями, словно дичь стрелами. Но, слава богам, этого не произошло — всего лишь одно прорвалось и легонько задело Вира по руке, но тот даже не шелохнулся.

— Вы думаете, вас надолго хватит? — презрительно фыркнул некромант, поднимая руки в замысловатом пассе и начиная бормотать что-то на древнем наречии.

— Он, кажется, собирается высосать остатки наших сил, — в ужасе прошептала Алика, упрямо закусив губу до крови, пытаясь сдержать атаку. — Я так долго не протяну.

— Что нам делать? — в отчаянье всхлипнула я, понимая, что совсем скоро колдун добьется своего.

— Ничего.

Вир наконец-то выпустил свое заклинание, но было слишком поздно. Огромная, черная, словно сама бездна, туча уже неслась на нас. Я много слышала о запрещенной магии, но никогда не думала, что мне не только придется увидеть ее воочию, но и испытать воздействие на собственной шкуре. В крупных городах за подобное казнили, а здесь...в небольшом, оторванном от остальных антимагическим полем, городе Рандрин был царем и богом. И если мы сейчас умрем, то никто так и не узнает, почему. Может, даже и не найдет наши тела.

Отрезвленная неожиданно пришедшей мыслью, я кинулась вперед, навстречу страшному омуту заклинания.

— Стой!

-Что ты делаешь?!

Друзья так и не успели меня остановить, а маг не смог бы отменить это заклинание даже при всем своем желании. Но я отчего-то была уверена, что ничего со мной не случиться. По крайней мере, ничего смертельно. Потому что Рандрину я была нужна живой, иначе бы он со мной так не возился.

Воздух выбило из легких, и меня оттолкнуло в сторону. Тело пронзило жуткой болью, словно меня терзало сотни, тысячи мелких насекомых. Было такое чувство, будто бы они рвут меня своими маленькими зубами, сжирают плоть, кровь, впитывая в себя всю мою жизненную силу. Я ударилась головой о ветку дерева и, кажется, рассекла щеку. Во рту появился слегка сладковатый, металлический привкус крови. Это будто бы подзадорило моих мучителей — и они принялись за свое дело с удвоенной силой. Будучи не в силах больше терпеть, я закричала. Я билась в судороге, корчилась на земле от боли и понимала, что это конец.

Права была моя бабушка, когда говорила, что иногда все зависит от того, сможешь ли ты правильно оценить ситуацию. Мне это не удалось.

— Дура, — недовольно прошипел кто-то совсем рядом, и мне захотелось с ним согласиться.

На лоб легли чьи-то холодные руки. От них полилось какое-то неестественное, фальшивое тепло, ничуть не похожее на то, которое возникало, когда меня лечил кто-то из родных. Эта, чужеродная мне, сила вызывала неприятное ощущение. Она была какой-то зыбкой, вязкой, и я запутывалась в ней все глубже и глубже, словно муха в ловко сплетенной паутине. Тьма поглощала меня со всех сторон, выпивала до суха, словно я была для нее каким-то редким сортом вина. А я ничего не могла с этим поделать и просто тонула, все глубже и глубже погружаясь на дно, пока сознание окончательно меня не покинуло.

А может, оно, так же, как и я, растворилось в небытии.

12

Мне никогда не было так безмятежно и спокойно. Все проблемы, страхи, разочарования и желания отступили, оставив меня блаженствовать во тьме. Она убаюкивала меня, успокаивала, шептала нежные и ласковые слова, обещая мне все, что я захочу, и даже больше. И я так отчаянно жаждала ей поверить, так хотела забыть все, что было, надеясь остаться здесь навсегда и больше никогда не возвращаться обратно.

Не правы те люди, которые считают, что тьма — есть лишь зло, стремящееся уничтожить все на своем пути. Ибо она всегда великодушна, давая нам самим выбирать то, чего мы хотим. Я не хотела уходить, но прекрасно понимала, что должна это сделать. Потому что там, за чертой все еще оставались те, кому я возможно была нужна, те, перед кем была виновата.

-...Наконец-то очнулась, — ехидный голосок Тимофея резко вырвал меня в реальность.

Нехотя приоткрыв глаза, я попыталась пошевелиться — и тут же охнула от невыносимой боли, разлившейся по всему телу. Кое-как присев, огляделась по сторонам, но в царившем полумраке едва можно было что-либо различить. Единственное, что мне удалось понять по терпкому затхлому и сырому воздуху — находились мы где-то глубоко под землей, в пещере или подвале.

— Где это мы? — ох, неужели это мой голос? Сорвала я его, что ли, когда кричала?

— У твоего драгоценного некроманта.

Мило.

— И что же мы тут делаем?

Я хотела привстать, но что-то не дало мне это сделать, резко дернув вниз. Кое-как придя в себя, нащупала кандалы на ногах.

— Ну и чего ты трепыхаешься? — мрачно поинтересовался у меня маг.

— Вир? — изумилась я, вертя головой, надеясь определить с какой стороны до меня доносился его голос. — Почему я тебя не вижу?

— Цепи сделаны из наквадрия, — пояснил мне вместо него кот. — Он блокирует твою магию.

— Понятно, — вздохнула я, с ужасом подумав, что хуже и быть не может. Даже крохи моей силы давали хоть какую-то надежду выбраться, но сейчас...я была, пожалуй, бесполезней самого обычного человека. Облокотившись спиной о шершавую стену, я прикрыла глаза, но особой разницы не почувствовала: вокруг было все так же темно.

— И давно мы тут, Тим? — тишина угнетала, а так, можно было хоть что-то разузнать.

— Несколько часов. Как только Рандрин понял, что тебе не угрожает никакая опасность, он поместил нас здесь.

— Так это он меня лечил, — догадалась я. Сразу же вспомнилась его сила, и я передернулась.

— Вель, — позвала меня Алика, — ты как себя чувствуешь?

Я прислушалась к гудящей, словно после грандиозной попойки, голове, отметила слабость, разлившуюся по всему телу, и соврала:

— Нормально. А ты?

— И я.

Разговор не клеился. То ли это было потому, что окружающая нас обстановка никак не располагала к доверительной беседе, то ли из-за того, что мои друзья на меня злились. Несмотря на полное отсутствие способностей, я явственно ощущала их обиду. И от этого становилось еще более невыносимо. Потому что винить в том, что мы оказались здесь, нужно было только меня.

— Простите, — прошептала я, прекрасно зная, что меня услышат.

— За что именно? — язвительно отозвался Вир. — За то, что ты кинулась на заклинание? Или за то, что хотела принять предложения некроманта?

Что я могла ему сказать? Что надеялась сберечь им жизни столь глупым поступком? Или о том, что в последний момент просто смалодушничала, испугалась? А может вообще нужно было признаться, что какая-то часть меня действительно хотела согласиться, попробовать, ощутить могущество силы, которое для них было столь привычным? О том, что мне так хотелось почувствовать себя достойной своей крови? Может быть они даже смогли бы меня понять, если бы захотели. Но мне не хотелось это проверять, поэтому я просто молчала, едва сдерживаясь от всхлипов и сжав кулаки с такой силой, что ногти впивались в ладони до крови. Слова причиняли боль, били в самое сердце, но бездна их побери, они не несли в себе ни капли лжи и были заслужены.

— Вир, замолчи, — прервала брата Алика, — кто-то идет.

И верно: в наступившей после ее слов тишине мне удалось расслышать скрип двери и тихие шаги. А в следующий миг я крепко зажмурилась от ярко вспыхнувшего в комнате света. Интересно, некромант это специально сделал?

— Я вижу, ты пришла в себя, — его голос был неестественным, мертвым и заставлял ежиться от холода.

Я впилась в него взглядом, жалея, что не могу разорвать его на части.

Проклятый колдун!

— Не стоило плакать, — рассмеялся он, заметив мои слезы, и потрепал меня по щеке. — Я понимаю, что кандалы не доставляют особого удовольствия, но придется немного потерпеть. Скоро все закончиться.

— Чтоб вас г`хворы растерзали, — от всей души пожелала я.

Колдун лишь насмешливо фыркнул и, щелкнув пальцами, материализовал в руке серебряную чашу с какой-то странной жидкостью.

— Отравить меня решили?

— По-твоему, я спасал тебя только чтобы отравить? — жестоко улыбнулся Рандрин.

— А кто вас знает, — едва слышно пробормотала я. — Может, вы так развлекаетесь? Мне рассказывали об одной ведьме, которой нравилось исцелять своих врагов, чтобы мучить их снова и снова.

Некромант одарил меня заинтересованным взглядом, заставляя в очередной раз проклясть свой болтливый язык. У меня всегда так — если безумно боюсь или злюсь, начинаю язвить и говорить всякие несуразности.

— Не думал, что об Арлане еще кто-то помнит, — протянул он. — Славная была колдунья, но глупая. Ты знаешь, как она умерла?

Я мотнула головой, не желая даже и слушать его ответа. Что-то говорило мне, что смерть этой ведьмы была довольно болезненной.

— И правильно, — кивнул Рандрин, — нечего молодой девушке забивать свою голову такими глупостями.

Он протянул мне чашу.

— Выпей. Поможет расслабиться перед ритуалом.

— К-каким еще ритуалом? — пискнула я. Перед глазами так и встала картина моего расчленения. Вздрогнув от отвращения, я встряхнула головой. Уж слишком все было реалистично.

— Тебе понравится, — пообещал колдун.

То, что ничего хорошего меня не ждет, было совершенно точно. Потому что ведьмы использовались только в запрещенных обрядах.

— Не заставляй меня вливать в тебя его силой.

Угроза в его голосе заставила поспешно взять в руки кубок и осушить его до дна. Бр-р! Ну, и гадость.

— Молодец, — похвалил меня некромант.

Я недовольно скривилась. Еще чуть — чуть — и буду выполнять все его приказы, как верная собачонка. А что было еще делать? Мы оба прекрасно понимали, что ничего противопоставить его силе я не могу. Ну, попытаюсь я отказаться, и что? Он ведь спокойно может меня принудить.

На душе стало муторно и тошно. Невыносимо захотелось зарыдать, и я, громко всхлипнув, вытерла набежавшие слезы.

— Вижу, зелье уже действует, — довольно хмыкнул он и, взяв меня за подбородок, заставил посмотреть ему в глаза. Я дернулась, надеясь этого избежать, но не смогла ничего сделать: хватка была слишком крепкой.

Никогда нельзя смотреть колдунам в глаза, особенно тем, кому подвластна магия смерти. Зачаруют, заворожат, воле своей подчинят. А самое главное, смогут насквозь тебя увидеть: все твои мечты, разочарования и страхи. Будь у меня сейчас моя сила, я бы с легкостью смогла бы защититься, но... Его глаза манили меня и подавляли малейшее желание к сопротивлению. Мне стало казаться, что я куда-то плыву, медленно покачиваясь на волнах. Было такое чувство, будто бы весь мир вокруг замер, оставляя нас наедине друг с другом.

— Спи, — вдруг приказал Рандрин, прерывая связь.

Я послушно закрыла глаза и провалилась в сон.

Только вот мне отчего-то было так мерзко, грязно и противно.