— Хорошо, Сандро, — ответила Великая Княгиня Ольга, — тогда давайте потихоньку двинемся к поезду, а по пути я приватно побеседую с Михаилом Васильевичем. — она взяла меня под руку и мы пошли вверх по склону, по направлению к станции, — Скажите, — она почти шептала мне на ухо, — А почему вы не назвали меня среди тех, кому собирались доверить тайну.

— Уважаемая Ольга Александровна, — ответил ей я итак же тихо, — в моей истории вы вели очень уединенную и незаметную жизнь и поэтому мы не были уверены, что вас сможет заинтересовать наша история. Но раз вы, все таки смогли вырваться, так сказать, на волю, то это большой плюс и вам и нам.

— Так я, там в вашем прошлом, не совершила чего-то, за что мне сейчас должно было быть стыдно? — она железной хваткой вцепилась мне в руку.

— Ваше Высочество, вы были безупречны, за исключением пары ошибок продиктованных непониманием изменившегося мира и непреодолимым давлением обстоятельств. Если вам так интересен этот вопрос, то я презентую вам книгу ваших воспоминаний, записанных с ваших слов греческим журналистом Яном Ворресом в середине шестидесятых годов. В принципе я восхищен, с каким мужеством вы пытались преодолеть, это самое непреодолимое давление.

— Спасибо, Михаил Васильевич, — хватка ее пальцев на моей руке ослабла, — но получается, что благодаря болтливости одной семидесятилетней старушки, вы знаете обо мне все?

— Не все, — ответил я, — но достаточно, чтоб, как сказал герой одного авантюрного романа, предоставить вам свой кошелек, кулаки или пистолет. Вам достаточно только попросить. И давайте пока отложим наш дальнейший разговор, поскольку я должен представить Вам Ваши Высочества, своих современников. Это капитан второго ранга, Степанов Василий Иванович, специалист в области электротехники, радиосвязи и родственным им наукам которым тут еще не дано названия. А это лейтенант, у нас старший, Мартынов Евгений Петрович. Специалист в области специальных умений. Подробнее мы о них поговорим после того как закончим общий разговор.

Александр Михайлович кивнул на фонарь в руках у Мартынова, — Скажите, лейтенант, а что это у вас за фонарь? Такой яркий свет может дать только вольтова дуга, но это совершенно на нее не похоже, да и потребного для нее количества батарей просто некуда спрятать.

— Ваше... — Мартынов запнулся, увидев легкое раздражение на лице собеседника, — Александр Михайлович, этот фонарь ОТТУДА. В ваших электрических источниках света, этот самый свет получается нагреванием угольной или металлической нити до высокой температуры обеспечивающей ее свечение, отчего только три процента энергии идут на получение света, а все остальное на тепло. Тут же наоборот, свет получают при этом ничего не нагревая и, поэтому, пропорция обратная, девяносто семь процентов энергии идет на получение света, а только три процента на тепло. Я сам не силен в этой физике, спросите лучше Василия Ивановича, или когда попадете на острова Эллиота, у профессора Тимохина. А так я пас.

Александр Михайлович успел только кивнуть, как мы остановились у подножки салон-вагона, я поднял руку и негромко заговорил. — Ваши Императорские Высочества сразу предупреждаю, что разговор не предназначен для посторонних ушей, будет очень тяжелым и потребует от вас всех сил и всего мужества. Если господин Лендстрем, который и так частично находится в курсе происходящего, будет согласен взвалить на себя ношу тяжелейшего знания, тогда в вашей Александр Михайлович воле разрешить или запретить ему участвовать в нашем разговоре. Но мое мнение, что человек, который смог провести такой анализ, что вычислил наше происхождение, не будет лишним в нашей компании, — глядишь выработается привычка постоянно говорить высоким штилем.

Великий Князь Александр Михайлович только молча посмотрел на своего адъютанта, прочел в его лице что-то, ведомое только ему одному и кивнул, — Он согласен!

— Все, пора! — подумал я, — Дальше тянуть нельзя! — и произнес, — Тогда вперед, господа, и пусть Бог даст нам всем сил изменить то, что изменить можно, мужества перенести то, что изменить нельзя, и мудрости отличить первое от второго.

Салон-вагон освещен тусклым красноватым светом угольных лампочек. Посреди большого стола отблескивает скругленными краями закрытой крышки ноутбук, самый большой, какой у нас есть, с семнадцатидюймовым дисплеем, принадлежащий капитану второго ранга Степанову. Этому ноутбуку этим вечером предстоит особая миссия.

— Ваши Высочества, — привлек я внимание Великих Князей, — рассаживайтесь. Александр Михайлович в середину, Михаил Александрович справа, Ольга Александровна слева, что бы все так сказать было по канону... господин Лендстрем, берите стул и, как верный адъютант, садитесь на полшага сзади и правее своего командира. И так, для начала, как я понимаю, Государь Император командировал на Дальний Восток Вас с целью принять на месте некие Решения, или выдать ему определенные Рекомендации для принятия таковых Решений? — ВКАМ утвердительно кивнул, — Тогда, для того чтобы не прыгать вопросами и ответами, аки зайцы по кустам, предлагаю разбить наше общение на три этапа... Первый этап будет посвящен историческим событиям в нашем мире от тысяча девятьсот четвертого года до две тысячи двенадцатого. Это продлится больше двух часов, так что устраивайтесь поудобнее. Но, после этого этапа вы будете знать все о том, откуда мы взялись и какие у нас мотивы. На втором этапе мы вам расскажем о событиях с первого по пятнадцатого марта сего года. Этот этап будет короче, надеюсь, уложимся минут в пятнадцать. И на третьем этапе мы поговорим о том, что и Вы и мы должны делать в дальнейшем. Александр Михайлович, вы согласны?

Великий Князь посмотрел сначала на Михаила, потом на Ольгу, кивнул и сказал, — Ну, начинайте же, наконец, Михаил Васильевич, мы все внимание!

— Итак, Ваши Императорские Высочества, это конечно не парижский Одеон, — я открыл крышку ноутбука и запустил, заранее установленный в проигрыватель, фильм-презентацию о двадцатом веке в нашей истории. — но, чем богаты, как говорится. Этот фильм-презентация об истории двадцатого века. К сожалению, более чем столетнюю историю, очень трудно запихнуть в два часа, поэтому показаны только основные события и то конспективно.

Тем временем на экране, перед глазами изумленной публики, растаяли багровые на черном фоне цифры 1904-2012 и пошли события тысяча девятьсот четвертого года, начиная с того момента, когда перед самой войной Японский объединенный флот покинул свои базы. Были представлены телеграммы Наместника Дальнего востока в Петербург с требованием развязать ему руки и разрешить привести флот в боевую готовность. Но Петербург оставался глух. Даже у меня возникло драматическое ощущение, что война накатывалась на Россию как волна пузырящейся грязи. Потом события в Чемульпо, героический бой Варяга с шестью японскими крейсерами. Ночное нападение японцев на Порт-Артур.

Я видел, как у Александра Михайловича по ходу действия буквально сжимались кулаки, наконец, он не выдержал, — Михаил Васильевич, можете остановить? — я подвел курсор радиомыши к "паузе" и нажал.

— Михаил Васильевич, это точная информация? — хрипло спросил Великий Князь Александр Михайлович.

— Так точно, на островах Эллиота обратитесь к Павлу Павловичу Одинцову, он представит вам офицеров, чьей душевной болью является история этой войны. На таких вот приборах у них есть вся история Русско-японской войны в документах и фактах чуть ли не поминутно Здесь еще жалеючи, Честно говоря, по одной только истории начала этой войны можно делать отдельный фильм более чем на два часа.

Хорошо, Михаил Васильевич, я конечно предполагал нечто подробное, но настолько... — Александр Михайлович повернулся к своему адъютанту, — Карл Иванович, запишите, Рожественский, Авелан, Абаза, Безобразовы, начало войны — разобраться! Михаил Васильевич, продолжайте.

Ну, а что было дальше? Дальше был приезд в Порт-Артур вице-адмирала Макарова, и вот на экране сдвоенная дата первое тире четырнадцатое марта тысяча девятьсот четвертого года... я снова остановил фильм. — Обращаю ваше внимание, господа, первого марта сего года мы оказались в этой реальности, а четырнадцатого марта сего года уничтожили под Порт-Артуром Первую боевую эскадру японского флота адмирала Того. То есть, все дальнейшие события, изложенные в этом фильме, ЗДЕСЬ еще не произошли, да и, скорее всего, не произойдут! — сказав это, я запустил фильм дальше. И тут же, сразу, эпизод с гибелью адмирала Макарова на эскадренном броненосце "Петропавловск", с описанием причин и последствий...

— Постойте, Михаил Васильевич, — Александр Михайлович остановил фильм, — Так, значит, причиной этой трагедии стала ошибка самого вице-адмирала Макарова?

— Не просто ошибка, а грубая халатность, Ваше Императорское Высочество, мы довели эту историю до Наместника Дальнего Востока адмирала Алексеева и самого вице-адмирала Макарова. После тщательного обсуждения было принято решение сформировать отряд охраны района базы, в который включены патрульные и тральные суда. При обнаружении в окрестностях базы кораблей, чья государственная принадлежность не может быть точно идентифицирована как российская, подозрительный район автоматически закрывается для плавания и подвергается сплошному протраливанию. Если кто-нибудь по глупости не сломает эту систему, история с "Петропавловском" не повторится.

— Хорошо, продолжайте, — Великий Князь откинулся на спинку стула и вздохнул, — я чувствую, вечер будет совсем не томным.

Дальше Александр Михайлович остановил просмотр только один раз, узнав о героической обороне побережья во время японской высадки под Бицзыво, всего одной роты при двух орудиях, в то время как рядом стояли и бездействовали две дивизии. Но, ничего не спросил, только после короткого молчания бросил Лендстрему, — Запиши, Стессель и Фок!

Дальнейшую историю Русско-японской войны Великие князья смотрели молча, только господи Лендстрем, что-то чиркал карандашом в своем блокноте. Капитуляция Порт-Артура, беспомощность Куропаткина под Ляоляном и Мукденом, Кровавое Воскресенье и развернувшаяся после него кровавая смута, были ничем, по сравнению с ужасом Цусимы. Вот после этого эпизода Александр Михайлович попросил остановить фильм, и они все вчетвером молча молились, закрыв глаза, очевидно надеясь получить совет свыше. Я отчетливо видел, как по щеке Великой Княгини Ольги Александровны пробежала непрошеная слеза, и она смахнула ее торопливым движением руки. В этот момент все трое Романовых выглядели как люди, вокруг которых развеялся туман, и они обнаружили себя стоящими на краю зияющей пропасти. После всего этого Портсмутский мир был воспринят как неизбежное зло.

— Ваши Императорские Высочества, — сказал я, когда закончилась история Русско-японской войны, — наберитесь мужества, это только самая завязка трагедии, весь ужас еще впереди.

Но вот на экране миновали спокойные годы с тысяча девятьсот шестого по тысяча девятьсот тринадцатый, даже вступление в Антанту в одна тысяча девятьсот восьмом году прошло почти незамеченным, только чуть поморщился Великий Князь Александр Михайлович, дескать все-таки уболтали Никки англоманы. И вот вся эта пусть и относительная благодать внезапно закончилась Первой Мировой Войной, ведь что такое для них убийство Столыпина, кто и что им сейчас этот человек. И совершенно исходя из этого факта не видна та роль которую сыграл в истории этот человек своей жизнью и смертью. Ее начало было воспринято спокойно, ведь на этот раз Россия готова, армия лучше вооружена и обучена, и на континенте у страны есть союзники. Но уже после пары эпизодов от оптимизма не осталось и следа. Успешно развивавшаяся Галицийская операция была свернута по требованию французского генштаба, а в спешно спланированной и лихорадочно проводимой восточно-прусской операции русские армии ждал страшный разгром. Михил и Ольга побледнели и переглянулись, когда узнали, что их гвардейские кирасиры и Ахтырские гусары, как и остальные полки гвардии, в своем большинстве героически, но бесполезно, полегли в окровавленных Мазурских болотах. Потом провал Силезской наступательной операции и война "до осеннего листопада" окончательно превратилась в затяжную бойню. Полмиллиона убитых и полтора миллиона раненых, вот цена наступления с винтовками наперевес на долговременные оборонительные сооружения капитального характера. И опять над этой бойней торчали лисьи уши французского генштаба. Через маленькие победы и большие поражения война катилась к своему логическому финалу, февралю семнадцатого года. И вот он Момент Истины. Беспорядки в Петербурге, где казармы гвардии теперь занимал сброд тыловых полков, бунт генералов, Отречение Николая Второго, отречение Михаила Второго. Монархия пала!

— Остановите, пожалуйста, Михаил Васильевич, — Великий Князь Александр Михайлович сказал это таким спокойным тоном, что мне стало страшно. Потом повернулся к Михаилу, и мне показалось, что он сейчас его ударит. Но все обошлось, он только покачал головой, — Ой, Мишкин, ты больше никогда так не делай ... — потом очевидно хотел сказать что то еще но не нашел слов. Потом на экране миновали весна и лето семнадцатого, быстро закончившийся корниловский мятеж и круговерть министров Временного Правительства. В самом начале адъютант Александра Михайловича начал было с экрана бегло конспектировать фамилии, но я достал из папки несколько скрепленных листков, — Не надо беспокоиться, Ваше Императорское Высочество, здесь все фигуранты безобразий, происходивших в России с февраля по март семнадцатого.

— Премного благодарен, Михаил Васильевич! — хриплым голосом произнес Великий Князь, придавив злосчастные листки рукой, будто они могли убежать.

Потом миновал октябрь семнадцатого, на который Императорские Высочества взирали уже с некоторым отупением и наступил восемнадцатый год, с переездом правительства в Москву, Брестским миром и началом Гражданской войны. И появилась сцена из фильма "Романовы — венценосная семья" — ипатьевский подвал! Ряд фотокарточек с членами царской семьи, последняя Михаил Романов, потом надпись: — "...а также двадцать миллионов погибших на фронтах братоубийственной бойни, в подвалах большевистских чрезвычаек и белых контрразведок, умерших от голода и холода в лишенных снабжения городах. Два миллиона покинувших родину и эмигрировавших во все страны мира от Франции, Германии и Маньжурии до САСШ и Уругвая" Все, конец первой части!

— Раз после всего этого России больше не было, так значит, вы из этих? — хрипло спросил Великий Князь Александр Михайлович.

— И нет, Ваше Императорское высочество и да ... — я отрицательно покачал головой, — Убить Россию не под силу каким то выродкам, ранить и сильно ослабить, это да, но не убить. Постепенно империя возродилась из руин, но это была уже империя под другим знаменем, с другим гимном и девизом. Но это была все же пусть и Красная, но Империя, и у нее был свой Красный Император масштаба Петра Первого или Ивана Грозного. Но об этом чуть позже, во второй части, а пока... Евгений Петрович, как самый младший, не сочтите за труд, в погребце антидепрессант и посуда. Господам офицерам коньяк, а даме — кофейный ликер.