Мастер клинков. Книга 1: Начало пути

Гном помолчал сначала, но потом, дав мне несильного подзатыльника, сказал.

— Не хочу я у герцога работать и переезжать подальше от него не хочу, мне нравится это место и я приложу все силы, чтобы тут остаться.

— Ясно, — удивился я такому откровению, обычно скрытного гнома.

— Так что не разочаруй меня, новый хозяин, — рассмеялся гном, снова удостоив меня подзатыльником.

— Ты когда думаешь арбалеты мне закончить? — задал я ему ещё один волнующий меня вопрос, потирая загудевшую голову.

— Они уже почти все готовы, ты ведь просил за пару недель управиться. Но если хочешь ещё ускорить, то сам помоги мне, — улыбнулся в бороду гном.

— Помогу, кончено, ведь арбалеты мне очень нужны.

— Смотри, не пожалей потом, раздав людям оружие, — усмехнулся Дарин.

— Не бойся, против меня не направят, — успокоил я его, хотя сам до сих пор не был уверен в том, что поступаю правильно, — сделаю так, что пожалеют об этом.

— Ну-ну, — засмеялся гном. — В деревне и так слухи идут, о том, что хозяин умом тронулся: то в кузне работает, то земли раздаёт.

— А чего же они тогда не жалуются на меня? — удивлённо поинтересовался я.

— Во-первых, кому жаловаться? — улыбнулся мастер, — А во-вторых, они надеются, что твоё помешательство не скоро закончиться и они смогут ещё не один год пользоваться арендованной землёй.

— Все наживаются на мне, любимом, — вздохнул я печально.

Гном засмеялся и пихнул меня на мешки с зерном. Пришлось от него отбиваться.

Ярмарка раскинулась перед селом, прямо на большой поляне рядом с рекой. Вся поляна была забита телегами и повозками, стоявшими неправильным овалом. Подъехав чуть ближе, мы услышали шум людских голосов, и я сразу вспомнил рынок у себя дома. Такая же большая масса людей, снующая между расставленными телегами с различной продукцией домашнего хозяйства: овощами, фруктами, зерном различных видов. В многоголосый гам людской толпы вмешивались мычание коров, блеяние овец и хрюканье свиней, а также шум небольшой труппы комедиантов, которые посередине овала давали своё представление.

Поблагодарив подвозившего нас крестьянина, мы с Дарином направились к рядам повозок: прежде чем начать развлекаться, я собирался заняться делом.

Скупщиков зерна я заметил сразу: холёные, высокомерные люди в богатой одежде выделялись среди толпы крестьян, как гуси среди воробьёв. Они ходили между рядов повозок, полных зерна, и переговаривались с хозяевами. Прежде чем заводить разговор с ними, я подошёл к крестьянину, с которым последним разговаривал долговязый скупщик.

— День добрый, дяденька, — пропищал я, весело улыбаясь крестьянину.

— И тебе, племяш, — улыбнулся мужик.

— Отец спрашивает, почём нынче скупают пшеницу? — спросил я.

Крестьянин улыбнулся и ответил:

— Так каждый по-разному, все дешево хотят купить. Вон тот долговязый предлагал три сестерция за мешок, а вон тот толстяк — два.

Я понятливо улыбнулся и спросил.

— Дяденька, а не знаете, сколько будет перекупщиков в этот раз?

Мужик покровительственным тоном сообщил.

— Басон говорил, не меньше десяти должно быть, ему брат сказал. А брат его в городской страже Шибота служит, уважаемый человек! — лицо крестьянина приняло льстивое выражение. — Так что стоим и ждём, когда они появятся и настоящую цену дадут.

Я сделал удивлённое лицо и пропищал:

— Ой, какой вы знающий, дяденька, просто жуть.

Крестьянин от похвалы раздулся.

— Давай беги и передай отцу, чтобы не вздумал меньше четырех сестерциев за мешок отдавать, мы уже обговорили с остальными, чтобы в накладе не остаться.

Поблагодарив его ещё раз, я отошёл и, скрывшись в толпе, стал подходить к другим подводам. Все ждали перекупщиков и зерно не отдавали. Я задумчиво почесал затылок, время уже за полдень, а перекупщиков всего два. Поинтересовавшись у людей о сроках проведения ярмарки, я узнал, что она продолжится три дня, чтобы со всех ближайших деревень успели приехать.

Осматриваясь и узнавая цены на всё, что было тут представлено, я пожалел, что у меня было недостаточно денег, можно было устроить небольшой шок столичным перекупщикам, появившись на их рынке в столице.

"На следующий год я подкоплю деньжат и воплощу свои капиталистические мысли в жизнь", — злорадно улыбнувшись, решил я.

В первый день ярмарки были проданы все животные, овощи, инструменты и другие представленные товары, теперь их бывшие хозяева громко праздновали свои успехи, сидя тут же, за грубо сколоченными столами и распивая пиво.

А вот из тех, кто торговал зерном, продали единицы, так как все ждали других скупщиков, которых до сих пор не было. У расторговавшихся зерно ушло по три сестерция за мешок.

На второй день ярмарки продавцы зерна были в недоумении: других скупщиков не было, а цены на скупку упали до двух серебра. К вечеру самые нервные стали продавать своё зерно по этой цене. Те, кто надеялся на последний день ярмарки, взволнованно переговаривались друг с другом, обсуждая случившееся и надеясь на то, что завтра перекупщики всё-таки появятся.

У меня в голове начали мелькать мысли по поводу сложившейся ситуации, и я стал волноваться сильнее всех остальных — мои объёмы зерна были значительнее, чем у нескольких десятков крестьян. Если перекупщики поступят завтра так, как я предполагал, то меня ждут громадные неприятности. Нужно было что-то делать.

Для начала я стал следить за двумя перекупщиками, которые присутствовали на ярмарке, весь день следуя за ними едва видимой тенью и стараясь подслушать все разговоры. К сожалению, торговцы были очень осторожны и ни о чём, кроме текущих дел, друг с другом не разговаривали.

Отчаявшись, я подумывал снять свою слежку, тем более гном звал меня ужинать.

— Крон, можно тебя на пару слов в шатёр? — услышал я слова толстяка, которые он едва слышно прошептал второму перекупщику. Я в это время лежал под одной из телег.

Тот, которого назвали Кроном, осторожно оглянулся по сторонам и жестом показал — "следуй за мной". Я понял, что мне обязательно нужно услышать их разговор.

Когда скупщики вошли в свой шатёр, я обогнул его и прислушался — к сожалению ткань была слишком плотной, чтобы я что-нибудь услышал. Стрелой метнувшись к стоящим телегам, я схватил первый попавшийся железный предмет — им оказался обломок серпа — и вернувшись назад, стал осторожно резать ткань внизу шатра.

— ....точно Строн сможет задержать скупщиков из другой гильдии? — услышал я обрывок фразы, когда немного расширил дыру и осторожно всунул ухо в шатёр.

— Не переживай, если Глава сказал, что у нас есть день, то значит, так оно и есть, — спокойно ответил второй собеседник.

У меня стало учащённо биться сердце. Вот оно, то, ради чего я весь день ползал на животе под телегами. Торговцы практически подтвердили мои предположения.

— Но, Крон, а что, если крестьяне откажутся продавать по сестерцию за мешок и решат ждать ещё день, как тогда? — раздался голос толстяка.

— Да не трясись ты так, — презрительно ответил долговязый, — крестьяне всегда продают свои товары до окончания ярмарки, я не первый год здесь покупаю. Никогда после окончания ярмарки крестьяне не оставались ещё на день, тем более на несколько.

— Ну хорошо, тогда будем ждать Главу, — тяжело вздохнул толстяк.

Услышав то, что мне было нужно я решил больше не рисковать и, пока меня никто не засёк, уйти оттуда. Сильнее натянув ткань шатра вниз, я спрятал дырку от невнимательных глаз и, осторожно отползя назад, вернул на место обломок серпа.

Теперь, когда подтвердились мои предположения о хитроумной игре торговцев, можно было строить собственные планы.

Я подумал и решил рискнуть: если я выиграю, то заработаю крупную сумму денег, а если проиграю, то что ж, лишусь всего зерна и денег за ближайшие оброки.

На следующий день, ближе к полудню, я зашёл в лес и переоделся в баронскую одежду — хоть и выглядела она неказисто, так как была перешита из старых вещей барона, но всё же была одеждой дворянина. Умывшись и причесавшись как следует, я свернул крестьянскую одежду в узелок и зарыл под приметным деревом. Сумку я забрал с собой.

Выйдя из леса, я с важным видом прошёл мимо кланяющихся крестьян к палатке ростовщика, который также присутствовал на ярмарке, чтобы ссужать деньги нуждающимся. Слуга у входа, увидев меня, сразу бросился навстречу и, кланяясь, за руку повёл к столу, стоящему у дальней стенки.

Когда ростовщик вышел на свет, я рассмотрел его: это был очень худой человек невысокого роста, с невероятно бледным лицом и огромными мешками под глазами.

— Зачем к нам пожаловал дорогой господин? — льстиво улыбаясь, спросил ростовщик сначала усаживая за стол меня, а потом и сам садясь с противоположной стороны.

Напустив металла и надменности в голос, я ответил:

— Вы, верно, шутите любезный? Зачем же ещё ходят к ростовщикам, как не для того, чтобы одалживать деньги?

Ростовщик немного изменился в лице, услышав мою грубость, но долг профессии заставил его улыбаться.

— Да-да, господин, конечно. Сколько же вам нужно? И под какой залог?

Я прикинул в уме: всего крестьянских подвод осталось на ярмарке около сорока, в каждой в среднем по 20-25 мешков пшеницы, сейчас цена колебалась между двумя и тремя сестерциями за мешок. Если скупщики в сговоре и сделают так, как я предполагал, то цена упадёт ещё минимум на один сестерций. Так что если я собираюсь скупить всё, то мне нужно около ста пятидесяти золотых кесариев. Лучше взять сто восемьдесят, — решил я про себя.

— Сто восемьдесят кесариев, — спокойно объявил я гигантскую для меня сумму. — Сроком на один год, залог — весь мой урожай и деньги за оброк с деревни. С возможностью досрочного погашения.

Ростовщик, глядя на меня расширившимися глазами, спросил:

— А позволено ли будет поинтересоваться, зачем господину такая гигантская сумма?

— Хочу всю свою пшеницу отвезти в столицу и там продать её в десять раз дороже, чем здесь, — не моргнув глазом соврал я.

— Деловой подход, — прочистив горло, смог ответить ростовщик, — а знает ли господин, под какие деньги я ссужаю?

— Думаю, вы об этом мне скажете, — надменно улыбнувшись ответил я.

— Пятая часть суммы в месяц, — думая, что я не вижу его усмешки, ответил ростовщик.

Сумма лихвы была ещё более астрономической, чем мой заём, но мне было всё равно, я не собирался задерживать выплату.

— Думаю, можно составлять долговую расписку, — не моргнув и глазом, ответил я.

Ростовщик закашлялся ещё сильнее и прошептал:

— К сожалению, у меня нет с собой такой большой суммы денег.

Я посмотрел на него, как на гадкую пиявку, и встал.

— А что же вы тогда, любезный, мне голову тут морочите? Если нет денег, я пойду к другому ростовщику.

Тот быстро вскочил из-за стола, подбежал ко мне и кланяясь, стал усаживать обратно за стол.

— Вы, верно не так меня поняли, господин...

— Я всё верно понял, — перебил я его, — это вы, любезный, не так выражаетесь.

Ростовщик стушевался от моих слов и закивал.

— Да-да, вы правы, господин, я действительно неправильно выразился. Просто я собирался вам сказать, что сейчас же обращусь к своим друзьям и соберу нужную вам сумму. Господин подождёт несколько минут?

Я милостиво кивнул. Ростовщик со всех ног бросился из шатра.

Появился он действительно через несколько минут в сопровождении Крона. Войдя в шатёр, они зашли за стол, встали лицом ко мне и долговязый перекупщик спросил:

— Шамот сказал мне, что вы, господин, хотите получить сто восемьдесят кесариев?

— И до сих пор их не увидел, — спокойно ответил я, твёрдо посмотрев ему в глаза. Но скупщик, очевидно, был тёртым калачом и взгляд не отвёл.

— Просто для начала хотелось бы удостовериться в вашей возможности вернуть подобную ссуду. У вас ведь есть бумаги, подтверждающие ваш статус? — твёрдо произнес он.

Если бы такой вопрос мне задал дворянин, то по местным понятиям я обязан был бы вызвать его на дуэль, но вопрос задал торговец, и поэтому я решил до конца доиграть роль высокомерного сноба.

Для приличия повозмущавшись, я показал бумаги, подтверждающие моё баронство, а также наличие у меня земель и замка. Мои бумаги полностью удовлетворили обоих и мы сели писать долговую расписку. В неё я с видимым равнодушием попросил включить пункт о возможности досрочного погашения займа. Внутри же у меня всё бурлило, мне с трудом удавалось выглядеть спокойным. К счастью, ни тот, ни другой не заметили в этом условии подвоха и согласились вписать его в договор без всяких оговорок. Я внутренне выдохнул — попались на крючок. Когда два экземпляра были зачитаны вслух и подписаны всеми сторонами, мне был продемонстрирован небольшой сундучок, из которого и отсчитали деньги.

Сложив все монеты в сразу потяжелевшую сумку, я поблагодарил обоих и вышел наружу. Мне нужен был гном, с такой суммой денег я не чувствовал себя в безопасности. Гном быстро нашёлся, он пил пиво вместе с крестьянами, уже продавшими свой товар. Быстро прошептав ему на ухо новость о появившейся денежной наличности и необходимости найти надёжных людей для моей охраны, я вызвал у мастера судорожный кашель, тот подавился своим пивом.

Похлопав его по широчайшей спине, я за руку потащил гнома из-за стола.

— Давай, Дарин, быстрее, — прошипел я ему в ухо, — мне не хочется, чтобы из-за тебя рухнул мой план.

Гном пристально посмотрел мне в глаза и на минуту исчез, когда же вернулся, то его сопровождали двое крепких молодых парней. Те следовали за гномом, не задавая ни одного вопроса.

Приказав гному и охранникам следовать за мной, я обошёл ряды. Цена на зерно упала, как я и предполагал, до двух сестерциев, больше уже никто не предлагал. Крестьяне, все до единого, были взбудоражены и ошарашены — труды целого года могли уйти за бесценок. А ведь это был не только их личный урожай, многие односельчане, не имевшие телег, доверили им для продажи своё зерно.

До заката солнца означавшего конец ярмарки, было четыре часа, и я решил выждать ещё час, прежде чем начать осуществлять свой план. Через час цены упали до одного сестерция, а единственные два скупщика зерна куда-то растворились — крестьяне были раздавлены и обескуражены. Уезжать домой с полными телегами зерна всем хотелось ещё меньше, чем продавать зерно за бесценок.

Посмотрев вокруг, я решил — настало время для моего выхода. Подойдя к первой подводе, я сказал мужику который нервно кусал верхушку кнута, я сказал.

— Покупаю всю твою пшеницу по два сестерция за мешок.

Крестьянин сначала не понял моих слов, а потом, когда до него дошло, что я сказал, он упал на колени и закричал.

— Господин, спаситель, я готов сам довести всё зерно, куда вы скажете, но купите, пожалуйста, за два с половиной сестерция. Это всё зерно, которое мы деревней смогли собрать после уплаты оброка своему господину.

Я задумался, в предложении был смысл. Внутренне улыбнувшись, я подправил слегка свой план и сказал ему.

— Согласен, с одним условием.

Крестьянин от радости заплакал.