Путевка на дорогу истины

"Тренировать вам еще свою волю и тренировать, господин Наместник"...

А что делать? Сила и опыт всегда приходят с возрастом.

Пятьдесят пять, пятьдесят шесть, пятьдесят семь, пятьдесят восемь, пятьдесят девять секунд...

...И пришедшее откуда-то из глубин чувство, и даже не чувство, а знание, что там, в далеком Ра-Туссе, некий человек сейчас, сию минуту, проколол иглой или кончиком кинжала палец, и капнул своей кровью на расправленный свиток желтоватой бумаги, уже готовый вспыхнуть и превратиться в пепел. Палец припечатал капельку крови, заставив ее растечься и оставить тонкий рисунок капиллярных линий, и навеки оставил метку на своем хозяине.

Метку невидимую, но несмываемую.

Самое веселое — это не игра.

Наместник сосредоточился, и в зеркале появилось изображение.

Молодой, безбородый и безусый человек в кожаном камзоле, перепоясанном темно-зеленым дворянским поясом, склонился над листом пергамента, на котором навечно застыла печать. На листе чернела только одна строчка, только одна строчка контракта:

"Согласны ли вы отдать свою душу, чтоб воздать должное?"

Под этой строкой, багровея в дрожащем свете лучины, стоял кровавый отпечаток пальца.

Тут немного выбора — стать или уйти,

"Каждому свое..."

Наместник взял со стола маленькую серебряную шкатулку в виде березового листа и открыл ее. В ней, на белой, как душа ребенка, подкладке стоял такой же багровый оттиск.

Первый оттиск в его коллекции.

Улыбнувшись, Хозяин оттиска сунул шкатулочку в карман и мановением руки открыл пространственную дверь.

Теперь, когда один из людей Эс-Дагара добровольно признал его своим господином, мир больше не был закрыт для него.

А под сводами Черного Замка продолжала звучать музыка, негромкий, но звучный голос пел, и это было правильно...

Кто считает золото, кто в огне горит,

Каждому свое...

Если бы его мог слышать Непонятый Менестрель, он поклялся бы, что голос — тот же самый, что пел шелестящую, как Ночь, песню в темном домишке, где произошла его первая встреча с Хозяином.

— Здравствуйте, — Менестрелю вдруг кивнул тот, кого он уже недавно видел, только не вживую, а в пространстве между двух зеркал.

Сейчас этот тип сидел, положив ногу на ногу, в глубоком кресле, неизвестно как поместившемся в тесной "кладовой". Абсолютно материальный и ничуть не сверхъестественный — молодой, на вид не старшего его самого, темноволосый парень с бледной кожей и довольно острыми чертами широкого удлиненного лица. Темные глаза с искрой, полностью черный костюм странного покроя — узкий кинжаловидный вырез до самого живота и широкие лацканы с фигурно изрезанными краями. Он появился бесшумно и безо всяких спецэффектов, вместе со своим креслом. Менестрель понял, что оно никак не могло поместиться в тесной комнатушке. Ну вообще — никак. Но ведь поместилось же!

— Приветствую, — отчего-то хрипло выдавил он. Голос дрогнул вдруг, сам по себе, своему хозяину не повинуясь. — Это... Вы?

— Да, я. — Его визави улыбнулся. Улыбка его была открытой и очень дружелюбной.

— Выходит, это вам я только что отдал душу?

— Именно так. Мне.

— А-а-эгхм! — Менестрель вдруг подавился словами, которые хотел сказать.

— Выпейте воды. — Темноволосый дружески подал стакан. — Понимаю ваш шок, уважаемый. Вы что-то хотите спросить? Спрашивайте, пока я здесь. Времени у нас немного.

— Кто вы?

— А я есть противник вашего бога. Как там его — Эссалона, что ли? Не суть важно, дорогой мой Менестрель. Вы хотели кое-кому отомстить? Тогда я — тот, кто вам нужен.

— А зачем же я нужен вам?

— Вот это другой разговор, господин Менестрель. Поверите ли, нет ли, но мне тоже есть, кому и за что мстить...

— Отлично! — Черный выпил воды и взглянул в лицо своего визави. — Тогда мы сработаемся. Располагайте мною, господин...

— Господин Наместник Тьмы.

— Итак, ваше первое задание. — Наместник вытащил из-за пазухи и отложил в сторону небольшой мешочек, похожий на старомодный кошель. Черный покосился на него, как на беременную вошь, но ничего не спросил. — Из Селинианских гор в Ра-Тусс движется торговый караван. Он уже пересек границу, отмерив положенное дьюку таможни и местной Гильдии воров, и находится сейчас в неделе пути от столицы Таварра. Дюн'кэ каравана — почтеннейший Карим Тар-Эбель, из обреченных принцев Гишемина. Вам это о чем-нибудь говорит?

— Что везет караван?

— Правильный вопрос. Караван везет, в числе прочего — мехов, ювелирных изделий и тому подобного, — необработанные драгоценные камни.

Наместник замолчал, внимательно глядя на Менестреля. Тот ответил таким же молчаливым взглядом, и тогда Наместник сказал:

— Вы правильно догадались. Почтеннейший дюн'кэ Карим, в силу происхождения, один из тех, кто имеет особый договор с наследными принцами Гишемина. Торговый контракт на поставку камней, добываемых в Святой Штольне.

— Венчальных драгоценностей?

— Да. И ваша задача, дорогой мой Менестрель, будет заключаться в том, чтобы подменить камни, лежащие в тюках лошадей и пустынных одров, на те, которые дам я. Например, вот на эти камни, — и Наместник кивнул на мешочек, лежавший на узком подоконнике. — Да вы возьмите их, возьмите. Не бойтесь, они не кусаются...

— Зачем вам это нужно? — Сделав паузу, спросил Менестрель.

— Зачем... А вам тогда зачем понадобилось подписывать контракт? — В руке Наместника блеснул серебром маленький ларчик филигранной работы. — Хотите, я покажу вам вашу душу?

Менестрель кивнул.

Щелчком большого пальца Хозяин откинул крышку шкатулки.

Неизвестно, что увидел в ней Непонятый Менестрель, и увидел ли он то, что было там на самом деле, но пошевелиться он смог только после того, как Хозяин... Да, его Хозяин закрыл серебряный ларец. Вопреки обыкновению, он не улыбался. Не улыбались они оба, похожие тем, что привыкли смеяться надо всем, даже над своими ошибками, своей жизнью и своей болью. Очень похожие.

Способные понять друг друга.

— Что же, теперь я ваш раб? — Спросил Менестрель, доставая из заваленного каким-то бумажным мусором угла маленький мешочек, очень похожий на тот, в котором Наместник принес драгоценные камни.

— Мне не нужны рабы, — отрицательно покачал головой собеседник. — Мне нужны люди, работающие на меня добровольно, по собственному желанию и за оговоренную плату. Скорее наемники, чем слуги.

Он с любопытством наблюдал, как Менестрель сыплет из мешочка в чашку какой-то коричневый порошок, разводит водой и добавляет желтого сахара.

— Что это?

— Дрянь бодрящая, — емко ответствовал Черный.

— Что?

— Зелье из болотного шерника. Разведенное водой, придает сил и отгоняет сон, но через три дня приходится платить вдвойне. В сухом виде можно вдыхать через нос — наоборот, успокаивает, расслабляет и вызывает красочные видения. За хранение такого мешочка — три года каторги. На тех же самых болотах, где его добывают.

— Наркотик?

— Я не знаю такого слова. Но употребляя сухое зелье, привыкаешь со второго раза. А умираешь с двадцатого.

— Серьезно, — признал Наместник. Менестрель спрятал мешочек с "бодрящей дрянью" обратно в угол и теперь, закрыв глаза, готовился пить раствор. Похоже, "дрянью" это зелье называлось не зря.

— Одну минутку, — Наместник забрал чашку из-под самого носа своего нового работника. — Мне кажется, это надо кипятить, а здесь нет очага...

Он поставил чашку себе на ладонь, и меньше чем за минуту в ней уже кипела светло-коричневая жидкость, распространяя кисло-сладкий приторный аромат.

— Вот теперь пейте смело. И не бойтесь расплаты через три дня, это зелье ничем вам не повредит, а только добавит сил. Ну, что же вы? ПЕЙТЕ!!!

Спокойный голос Наместника вдруг ударил набатом, и человек, вздрогнув, подчинился. Залпом выпив кипящий отвар шерника.

— Вот так, — горло страшно обожгло, шерник моментально ударил по мозгам, как боевым молотом по шлему, и в звоне металла услышал он голос Хозяина. — Теперь садитесь, мой друг, и слушайте дальше...

Человек зашелся в диком кашле. Хозяин спокойно ждал. Но, откашлявшись, человек спросил:

— А зачем вам это нужно?

— Зачем?.. — Наместник словно бы был удивлен. Но не самим вопросом, а... А тем, что его вообще осмелились задать. Тем, что человек смог и посмел спросить! — Хорошо. Я отвечу. Но не сейчас. Выезжайте сегодня на рассвете, лошади ждут вас за городом, в лощине Спящих Пауков.

— Кого это нас? Я еду один!

— Нет, вы едете вдвоем, — поправил Наместник. — Вы возьмете с собой вашего нового знакомого — этого, как его, Керита. В городе ему задерживаться больше незачем, при грозящей ему опасности лучше всего как можно быстрее исчезнуть за пределами городских стен. Да и вам помощник не помешает.

— Зачем вам мальчишка?

— О чем это вы?

— Не валяйте дурака, Наместник. Зачем вам нужен этот мальчик? — Черный непроизвольно обернулся в сторону двери, ведущей в другую комнату. — Да уж не вы ли, господин дьюк Тьмы, убили его отца, прикинувшись горным мрешем? Уж не вы ли "случайно" привели его к "Белому Гусю", где он столкнулся со мной? Уж не вы ли...

— Хватит! — "Дьюк Тьмы" вскинул правую руку. — Уверяю вас, что это всего лишь цепь случайностей. Это мальчик мне ни за чем не нужен, просто он мне подозрителен...

— Наглое вранье! — Менестрель был уже опьянен шерником, а потому более не признавал авторитетов.

— Прекратите орать, а то мне придется вас протрезвить! Господин граф, — неожиданно обратился Наместник. — Уверяю вас, что я не имею обыкновения кем-то прикидываться. Я всегда... Ну, почти всегда такой, какой есть сейчас. Это подтверждает хотя бы то, что я честно пришел к вам, хотя мог бы и устроить так, что вы сами сделали то, что нужно мне, не понимая, кто вас ведет.

— Я не граф, — сумрачно буркнул Менестрель.

— Ну, хорошо, пусть не граф, — ласково, как с ребенком, согласился Наместник. — В таком случае я не вовлекал ни в какую цепь интриг этого мальчика. Заметьте, уточняю: Я — не вовлекал.

— А кто же тогда? Эссы? Хозяин мира?!

— Хотел бы я знать, кто на самом деле хозяин этого Мира, — задумчиво пробормотал Наместник. — Рисс, я просто прошу вас присмотреть за этим мальчиком. Вы же все равно не можете его бросить, вас связала Судьба.

— А вот это подлый удар, — четко обозначил Менестрель. Но не пояснил, что именно он имеет в виду. — Как я объясню ему, куда и зачем мы едем? А самое главное, ЧТО мы должны сделать?

— Едете по делу, у вас назначена деловая встреча с почтеннейшим дюн'кэ Каримом. На предмет заключения договора о гастролях...

— Где?! В штольнях Гишемина?! Перед каторжниками?!!

— Перед хозяевами. Не перебивайте меня, Рисс! — В глазах Наместника блеснул лед. — Видеть же ему ничего не придется. Оставьте эту заботу мне. Вы должны присмотреть за ним. Все! Точка!

— Кресс дир'кэн — не буду! — Вскочил со стула импульсивный Менестрель. — Вы...

И понял, что говорит с пустотой. В комнате больше не было ни Наместника, ни его кресла.

— А что за шум? С кем вы разговаривали? — В дверях обозначилась встрепанная фигура только что обсуждаемого Керита. — А что за странный запах? Запах... Это запах шерника?

— Убью! Сил нет. — Менестрель рухнул обратно на стул. И вдруг обратил внимание на задравшийся рукав запястья. Точнее, на то, что было под рукавом.

На гладкой коже виднелся отчеканенно-выжженный оттиск. Отпечаток его собственного пальца, и на этом фоне — перевернутый стилизованный факел.

Перевернутый символ храмов Творца.

Менестрель старательно, как гноящуюся рану, прикрыл клеймо рукавом. Кажется, мальчишка его не заметил...

Не очень-то приятно носить на себе рабскую метку, но, по крайней мере, можно утешиться тем, что работаешь по договору, а не на положении невольника. По крайней мере, хотя бы отчасти это правда.

— Ты чего явился? Бессонница замучила? — Грубовато спросил он Керита. — Иди досыпай, завтра тяжелый день...

— Какое завтра? — Удивленно захлопал глазами мальчишка. — Взгляните в окно, уже светает!

Менестрель глянул сквозь мутное стекло и убедился — действительно, светает. Медленно гаснут газовые фонари, спешно доделывает свои ночные дела вольный народ Нижнего Города, чтобы с наступлением утра вновь старательно прикидываться мирными обывателями. Неужели они проговорили целую ночь? Спрашивается, как могло время пролететь так быстро?

Или Наместник сам прикрутил его, как газ в колонке фонаря. Грыб лесной знает, на что он способен...

— Вы выглядите как-то странно, — прозорливо заметил мальчик. — Что-то случилось этой ночью? Вы зачем-то пили шерник, а вы знаете, насколько это опасно? Через три дня...

— Р-РЯДОВОЙ! СМИР-РНА!!! СЛУШАЙ МОЮ КОМАНДУ!!! — Громовым голосом проревел Менестрель. — Быстро одеться, привести себя в порядок, через пять минут выступаем! Кру-угом! Марш!

— Но я... — Попытался было вякнуть юный граф-эг, за что был вознагражден увесистым подзатыльником:

— За сорок пять секунд, пока горит лучина, как в армии Темного Властелина! Выполнять! Живо!

— Есть, сирэ! — Он отдал честь, развернулся на каблуках и исчез в соседней комнате.

— Вот так вас, молокососов, и учат... — Пробурчал Менестрель, сроду не служивший в армии. Прислушался к собственным ощущениям.

Быть командиром отряда имени упомянутого Темного Властелина ему понравилось.

А в это время Эссалон...

И вовсе не Эссалон, а его старший сын. И не совсем в это время, а за пару дней до описываемых событий. Или после? С этими богами и полубогами никогда нельзя быть уверенным в хронологии. Тем более, когда означенные полубоги ни на йоту не являются персонажами мифологического фольклора, а представляют собой живое и материальное доказательство существования местного бога. На местном языке они называются эссами. Производный термин от имени их Отца.

В настоящий момент один из этих загадочных существ не торопясь двигался по дворцу королевы Дрейк, привычно прокладывая маршрут через запутанную сеть коридоров и анфилад. Старший сын Эссалона, пятисотлетний Полководец Стражей Границы по имени Эс-Тьери, терпеть не могущий сокращения его имени до просто "Тьери". По совместительству номинальный Божественный Наместник всея Эс-Дагара. Просим жаловать по чину, а любить — уж как получится...

Полубог был хорош собой — высокий, широкоплечий шатен с ярко-голубыми глазами, ртутными каплями в которых блестели кошачьи вертикальные зрачки — отличительный признак всех эссов. Но несмотря на свою красоту (а может, и благодаря ей), он шел, накинув на себя вуаль невидимки. Полубог давно устал от подобострастно-заискивающих взглядов людей, щедро разбавленных испуганными или откровенно блудливыми призывами придворных дам и некоторых кавалеров. Провести ночь с эссом считалось колоссально престижно, а счастливица на всю жизнь обретала качественно иной статус среди придворных шлюх. Счастливцев, кажется, пока не наблюдалось, но наверняка Эс-Тьери сказать сейчас не мог. За пятьсот лет жизни случались такие кутежи, что...