Плохая война

Макс нашёл себе удачное место немного сбоку от импровизированной сцены, которое напоминало скорее ложу, чем партер. Навес над пустым прилавком и персональная скамеечка за ним создавали намного больший комфорт, чем скамейки, вытащенные на площадь.

— Вот наш главный герой, самый лучший стрелок и самый строгий начальник по эту сторону Альп! У каждого лекаря собственное кладбище, у Маркуса собственное кладбище в каждом немецком городке! Не боится ни чёрта, ни Бога, Смерть, встретив его, уступает дорогу! Красавец писаный! Кто сказал, что у него нет половины лица? У него есть половина лица!

Начало спектакля для разогрева зрителей состояло из всем известных баек о правосудии Маркуса, а также о его методах обучения стрелков и контроля торговцев. Сюда же попал и совсем свежий случай с расстрелом обидчиков в кабаке.

Люцифер, взглянув из ада на землю, с удовольствием отметил:

— Когда этот сумасшедший профос умрёт, он непременно попадёт ко мне в ад, и я назначу его начальником вот над теми котлами.

Черти-Поросята беспокойно заметались, стукаясь лбами и сцепляясь хвостами, и бросились смотреть, кого же поставят к ним в начальники. Предполагаемая кандидатура вызвала бурное испуганное обсуждение, в ходе которого один чёрт с перепугу перекрестился (хохот в зале) и упал замертво, а другой плюнул через левое плечо и попал, конечно же, в физиономию товарища. В итоге труженики котла и кочерги пришли к вполне разумному выводу "пусть он подольше не умрёт".

К концу первого действия на площади появилась Марта. Макс приглашающе махнул ей рукой и демонстративно подвинулся на скамейке. Марта, оставаясь незамеченной для смотрящей на сцену толпы, проскользнула под навес и села на предложенное место.

В следующем действии Черти изо всех сил старались, чтобы Маркус случайно не умер — толкали под руку стрелков, ловили ядра, ставили подножки Рыцарю, вознамерившемуся проткнуть Маркуса мечом, подкладывали солому туда, где тот мог упасть, и даже укрывали его одеялом, когда он ложился спать, "а то вдруг простудится".

Каспар замечательно передал панические настроения Чертей и их забавные попытки поработать ангелами-хранителями. В ящик полетели первые монетки.

Но самое веселое началось чуть позже, когда на сцену вступили Ангелы. Среди ландскнехтов нашлось немало поклонников Михеля и Вюрфеля, так что появление старых знакомцев с неожиданными нимбами и крылышками было встречено удивленной паузой, свистом и аплодисментами.

Михель грустно высказался на тему, что кое-кто творит слишком много зла, и надо бы ему как-то помешать. В ответ на это, Вюрфель толкнул вдохновенную речь, из которой следовало, что гарантированно похоронить все мужские замыслы может только женщина.

— Тогда давай отправим ему в подарок женщину — нерешительно предложил Михель.

— И побольше, побольше — поддержал идею Вюрфель. (хохот, аплодисменты)

— Да, вроде моей жены. (Пара человек, видевших представления с Крестьянкой, заразительно захохотали)

— Ну ладно, а где же мы её возьмем? — задумался Вюрфель и тут же нашёл решение — Сделаем из глины, которую накопаем в Эдемском саду.

— А Бог нас не накажет?

— Всё, что здесь делается, делается с ведома и с благословения Божьего. Пойдем тырить глину, а если Богу будет неугодно, то у нас просто не получится.

— С ведома и с благословения, говоришь? А как же Ева? — Михель перекрестился и со страхом посмотрел вверх.

— Вот видишь, бабам даже Господь не указ, ничего ей не будет. В худшем случае, отец наш небесный её сам из рая на землю сбросит.

Ночью, сложив крылья и спрятав нимбы подмышку, Михель с лопатами на плече и Вюрфель налегке осторожно перелезли через забор райского сада. Чуть позже они вернулись, при этом Михель тащил на плече кроме лопат ещё и большой мешок. По пути встретили сторожившего сад Змия, на скорую руку сделанного Эриком из чулка уже после начала представления. Михель нахлобучил нимб набекрень и представил себя как "Михель, ээээ... архангел Михаил!", а Вюрфеля как Гавриила. Усомнившегося Змия обозвали земляным червяком и стукнули по голове лопатой.

Озвучивая диалоги при создании глиняной куклы, Каспар, как это с ним часто бывало, особенно, когда на сцене глаголом жгут сердца людей Михель и Вюрфель, отступил от первоначального плана и ударился в импровизацию. Творческий процесс проходил под бурные дискуссии о женской внешности, которые вогнали в краску даже видавших виды кампфрау, а зрители мужского пола пришли в такой восторг, что актерам приходилось делать паузы между репликами, чтобы дать почтенной публике возможность отсмеяться всласть. Эрик схватился за голову. До сих пор и правда не было ничего обидного, но теперь кукольнику точно придется побыстрее уносить ноги из города.

Марта, как оказалось, могла похвастаться изрядным самообладанием и неплохим чувством юмора. Несколько раз Макс порывался остановить представление и набить морду кукольнику, но Марта, смеясь, его останавливала.

Наконец, действующая модель крушения мужских замыслов была готова. Куклу нарекли Мартой, повернули к зрителям в фас и в профиль, причём особенности фигуры в профиль получились настолько узнаваемые, что вызвали настоящую овацию. Вюрфель критически осмотрел свое творение и добавил элегантную деталь — воткнул в берет перо, выдернутое из крыла Михеля.

— Смотри, Михель, а хорошо у нас получилось!

— Да, Вюрфель, хорошо. Давай себе оставим.

И тут стало понятно, почему Каспар последнее время старался избегать импровизаций. Хороший ответ на последнюю фразу никак не придумывался, куклы тупо смотрели друг на друга, а время неумолимо продолжало свой бег. Ещё чуть-чуть, и терпение зрителей лопнуло бы, но Эрик, вспомнив, как решались подобные проблемы в древнегреческом театре, ударил в медную тарелку и солидным басом подал реплику "бога из машины":

— Я вам оставлю! Бросайте, живо! Второй Евы мне только не хватало!

В последнем действии была запланирована сцена знакомства главных героев. Михель давал советы Марте, а Вюрфель — Маркусу, при этом из-за левого плеча Маркуса вставлял реплики чёрт, совершенно не заинтересованный в том, чтобы какой бы то ни было замысел ангелов на земле увенчался успехом.

Перехитрить черта Вюрфелю никак не удавалось, а Михель подсказывал Марте не просто типично деревенские приемы знакомства с мужчинами, а такие, которыми, с его слов, крестьянки когда-то пытались его соблазнить, то есть глупые до удивления. Весьма вовремя ему вспомнилось как полагается показывать товар лицом при продаже коров. Профос и его суженая уже повернулись спиной друг к другу, но Вюрфель поменялся местами с Михелем, и ангелам улыбнулась удача.

Простоватый Михель сразу же согласился с чёртом, почему Маркусу не надо жениться, и, в дополнение к аргументам нечистого против женитьбы выдавал подтверждения из собственного опыта, после которых любой человек умнее Михеля склонялся к противоположной точке зрения. Убеждённый холостяк Каспар, у которого слабо получались объяснять за Вюрфеля, почему мужчине полезно жениться, и что для этого надо делать, отлично представлял, что следует делать женщине, желающей выйти замуж. Незамужние зрительницы слушали его советы Марте, раскрыв рот и старательно запоминая. Грамотные даже записывали.

— Ага, примерно так оно всё и было, — фыркнула сквозь смех и слёзы Марта, уткнувшись Максу в плечо.

История, как и следовало ожидать, закончилась свадьбой. Черти посовещались и решили, что если профос с такой женой после смерти попадет в рай, то и слава Богу (чёрт, произнесший "Слава Богу", сразу же под хохот зрителей отбросил копыта).

Дядька Каспар заставил зрителей плакать и смеяться, а кукла Марта в руках Эрика получилась настолько похожа на оригинал, что Макс искренне пожалел, что ангелы на небесах сотворили такое чудо не для него. "Ах, Марта", — грустно подумал он, — "Про нее уже пьесы пишут, а что бы мог сделать я, чтобы она обратила на меня внимание? И совета спросить не у кого. Ни Йоргу, ни оберсту нельзя даже намекнуть, что она мне нравится. Себастьян мог бы что-нибудь посоветовать, но он всё ещё не может простить нам ту историю с собаками". А Марта незаметно для всех ускользнула, едва прозвучала заключительная реплика.

Кукольнику удалось покинуть город с тремя гульденами мелочью, а Эрик отсыпал себе целых четыре, из которых половину пришлось в тот же вечер пропить с друзьями, чтобы никто случайно не выдал его Маркусу. Пьянка получилась впечатляющая, кабак чуть не разнесли до основания, но зато на следующее утро ни один из собутыльников не выдал Эрика как зачинщика оргии. А про спектакль профос и вовсе ничего не узнал, потому что на следующее утро и городу и солдатам было совсем не до вчерашних кукольных спектаклей.

Маркус так и не узнал про представление. Он как раз прилег отдохнуть перед ночной работой. Кому же, как не ему проверять караулы и следить за дисциплиной в большой праздник. Марта пришла, когда он ещё не проснулся, и озаботилась подбором одежды на вечер. Профос, проснувшись, уселся поудобнее в кресле и, глядя, как жена копается в сундуке с одеждой. задумался о том, как бы так незаметно подходить проверять посты, чтобы часовые не успевали прятать бутылки и неприличных женщин.

На полу вокруг сундука и на ближайшей мебели были разложены шесть пар новеньких туфелек из самой лучшей кожи, открытая шкатулка, полная золотых украшений, несколько широкополых шляп и беретов, от которых не отказались бы и столичные модницы, ворох полупрозрачных шёлковых нижних рубашек с кружевами, плащ фламандского сукна с отделкой бархатом и золотой вышивкой и совершенно не вписывавшиеся во все это великолепие три старых немодных платья с заплатками и штопкой.

Марта, одетая только в эротичную нижнюю рубашку и ту самую золотую цепь с кулончиком, похожим на якорь, грустно перебирала платья, пытаясь выбрать из них хотя бы одно более-менее приличное.

У Маркуса проблемы выбора не было. Для мужчины обычное дело, когда у него два доспеха, три коня, четыре единицы огнестрельного оружия, десять единиц холодного, но только один парадный дублет.

— Милый, мне не в чем пойти на праздник — начала жена свою грустную песню, знакомую мужчинам всех времен и народов.

— Загляни в сундук, там должно быть платье — не задумываясь, выдал традиционный ответ муж.

— Оно старое.

— Ты же его не варить собираешься. У меня вот аркебузе уже пять лет, я же не покупаю себе новую каждый месяц.

— Маркус, дорогой, не говори так. Этому платью тоже пять лет, но оно не железное. Пора бы и новое купить, а то это порвется у всех на виду в самый неподходящий момент.

— Я тебе покажу "порвется"! Сама собираешься, наверное, разрезать его ещё больше по мужской моде!

— Это не только мужская мода!

— Ага! Значит, всё-таки, собираешься разрезать! — Маркус попытался улыбнуться левой стороной лица, что придало ему очень страшный вид. За много лет совместной жизни жена профоса хорошо изучила все улыбки мужа и отреагировала соответственно.

— Милый, я не буду резать никакое платье, честно-честно! — испуганно ответила Марта.

— Так бы и сразу.

— Маркус, неужели ты меня совсем не любишь? — пошел в ход стандартный аргумент номер два.

— Ещё как люблю. Регулярно и добросовестно, — откинувшись в кресле и глядя в потолок ответил муж, — хочешь я тебе шёлковые чулки подарю, или перстень с рубином?

— У меня десять пар шёлковых чулок, а перстней столько, что если я их все одену, руки не поднимутся.

— И чем ты недовольна?

— Хочу платье.

— Зачем тебе платье, я тебя и так люблю? Посмотри в зеркало, какая ты у меня красивая.

Марта сначала попыталась возразить, но посмотрела в зеркало и передумала.

— Я-то красивая, только никто кроме тебя этого не знает.

— А ты, значит, хочешь, чтобы ещё кто-то знал? Что за парень подбивал к тебе клинья на рынке?

— Симпатичный молодой человек, и вежливый, в отличие от некоторых. Он, наверное, не забывает покупать жене платья.

— Ты уже успела выяснить, что он женат!? Ах ты божье наказание, у тебя одно на уме! Давно он за тобой бегает?

— Я его первый раз вижу, честно-честно.

— И для первого встречного стараешься вырядиться как на праздник?

— Милый, но сегодня и есть праздник.

— Не спорь со мной, а то отшлепаю!

— Не надо меня шлепать, лучше подари платье! — Марта заплакала и сорвалась на крик.

— Подарю.

— Правда? Пойдем быстрее к портному, у него что-нибудь должно найтись.

— Пойдем. Завтра.

— Милый, но праздник же сегодня!

— Сегодня я развожу караулы, а ты сидишь дома. Стоит от тебя на шаг отойти, как к тебе уже кто-нибудь клеится.

— Маркус, какой же ты ревнивый мерзавец! — Марта скатилась к истерике.

Над головой профоса просвистел стул, брошенный нежной женской рукой, и разбился об стену.

Маркус молниеносно выскочил из кресла и быстро выбросил руку в направлении жены, Марта отскочила назад, но у бывалого солдата реакция оказалась лучше — рука скользнула по гладкому шёлку и зацепила кулон, свободно лежавший на груди.

Марта попыталась вывернуться, вытащив голову из цепочки, но не успела. Маркус перекрутил цепь и дернул на себя, женщина упала на колени.

— Ты же знала, что я сделаю именно это, — сказал он, взмахнув тяжелой золотой цепью.

Через некоторое время под окном появился молодой ландскнехт и громко, но вежливо, предложил господину профосу возглавить караул у моста согласно составленному расписанию. Увы, вместо того, чтобы красиво пойти с женой на такой редкий праздник, Маркус без всякого сожаления отправился в караул. Что вполне логично, потому что, во-первых, кому ещё, как не трезвеннику следить за порядком во время всенародных развлечений, а во-вторых, нечего ему пугать своим недружелюбным выражением лица празднующий народ. Марта потратила некоторое время на приведение себя в порядок и вышла из дома, когда уже почти стемнело.

9. Глава. Суббота. Бал.

У Шарлотты все утро прошло в ожидании. Как только Карл вернется, надо будет снова послать его к Антуану с предупреждением о находящейся в городе армии. Гертруда, случайно обнаруженная в отведенной ей комнате, была посажена за чтение. В свое время научить скверную девчонку читать оказалось крайне сложной задачей. Выучить буквы у нее хватило ума, складывать их в слова — тоже, но дальше дела пошли с большим скрипом. Когда слова складывались в логические конструкции, не вызывающие интереса у ученицы, она совсем переставала понимать текст. Зато произведения на романтические и эротические темы Гертруда читала вслух не только с пониманием, но даже с вдохновением, всей душой переживая чувства героев книги. На этот раз ей достался "Декамерон" — толстая книга в массивном переплете.

На середине пикантной истории раздался стук в дверь. Шатаясь от усталости, вошел Карл в пыльной дорожной одежде и грязных ботфортах. Его глаза были красными от бессонной ночи и слипались на ходу, а в руке он нес конверт, запечатанный солидной гербовой печатью.

— Ваша светлость, я привез письмо.