Тёмное начало

— Да — Кер зевнул — Спать не дают, храпят, да так что уши закладывает.

— Понятно — она замолчала, давая понять, что продолжение разговора ей не интересно.

— А ты почему не спишь?

— Мне нравится тишина — намек был настолько не прозрачным, что только полный идиот не понял бы, но раз уж Кер взялся за эту роль то...

— Мне тоже, честно. Трудно побыть одному, пожалуй, утро то самое время, когда это возможно — Кер поймал на себе удивленный взгляд — Пойду, не буду мешать.

— Ты куда?

— Решил пробежаться, раз уж встал так рано. Если хочешь, можешь присоединиться. Бодрость на весь день, обещаю. Только не отставай, это мой единственный талант как говорит Мар.

— Проверим — Тея сбросила куртку, оставшись в легкой рубашке, что в купе с холодом давали некие интересные результаты, так что юноша старательно не смотрел ниже шеи.

— Лес видишь? До него и обратно.

Всегда любил бегать с кем-то. Развитие возможно только тогда, когда есть соперник, такой же, а желательно лучше, чем ты. Кер про себя отметил, что кто-бы не готовил темных, свое дело он знал отлично. Тея бежала легко, грамотно расходуя силы. Они вернулись как раз к пробуждению лагеря.

— Ничья — констатировала слегка удивленно девушка.

— Согласен, нужно повторить.

— Я не против.

Увидев их вместе возвращающихся в лагерь, Мар покачал головой.

— Твоей страсть к юбкам поражает, еще не видел, чтобы причиндалы так мужиком вертели. Я тебе, когда про бабу говорил, не имел в виду, иди и бери что ближе.

— Да мы же бегали просто — искренне произнес Кер.

— А я тебе и не говорю, что вы с ней в траве кувыркались. Или успел уже? — юноша замотал головой.

— И в мыслях не было.

— У любого нормального мужика было бы, а у него значит, нет. Значит, ты еще больший дурак, чем кажешься. Только я тебе повторю, это тебе не кабацкая девка, которая обидевшись на тебя пинту хорошего пива, выльет или историку закатит, эта тебе голову оторвать может, причем буквально. А зная тебя это произойдет, ну очень скоро.

После того дня, утренние пробежки стали регулярны. Назвать Тею многословной было сложно, но с каждым днем общение становилось более живым. И однажды, это утро Кер запомнил особенно четко, она улыбнулась.

Неизвестный.

Он уже давно привык к этой боли, пожалуй, все что помнил последние годы это она, холодная вечно тянущая свои липкие руки к горлу, давящая до тех пор, пока не посинеет в глазах и отпускающая только для того чтобы через пару минут взяться за него вновь. Маятник, поблескивая заостренными краями, описав полукруг, вновь рассек его руку и кровь, весело струясь, побежала по желобу в высокую емкость, эти стены уже привыкли к подобным картинам. Ничего не менялось, совсем скоро зайдет смотритель, бережно, словно собственного ребенка поднимет сосуд с драгоценной жидкостью, и, подволакивая правую ногу, унесет в темноту и снова наступит тишина, изредка пресекаемая свистом маятника. И так все двадцать три года пять месяцев и двадцать один день, что он здесь.

Кер.

Шла седьмая неделя пути. Дозор из семи всадников неспешно продвигался вперед, отмеряя расстояние в зеленом коридоре, дорога извилистой лентой пролегала в лесу. Кер мерно покачиваясь в седле шумно втянул воздух.

— Что-то горит — задумчиво произнес юноша, легкий плохо различимый запах костра, потревожил обоняние.

— Не придумывай — одернул Мар, но ветер переменился, и запах гари стал отчетливее — Прав, что странно... С какой стороны следопыт?

— Там что? — палец Кера уткнулся в сплошную стену деревьев.

— Дорога крюк делает — почесал затылок, ехавший рядом Торин — Прогалина и там деревня лесорубов, с десяток домов не больше. Беда небольшая — равнодушно пожал плечами — Сруб поставить дело нехитрое.

— Нехитрое говоришь, а если на лес перекинется? Дождя давно нет, вспыхнет разом и тогда уже нам плохо придётся. Тор скачи назад объясни, что к чему, а мы дальше может, успеем.

Скачка закончилась быстро, каких-то пол часа, и они прибыли на место.

— Коней оставим здесь. Намочите — на широкую тряпку щедро полилась вода из фляги, примеру Мара тотчас последовали остальные. Затем полотна плотно обмотали вокруг лиц и двинулись вперед.

Оставив защиту деревьев, окунулись в черно серый мир. С неба падал странный снег, антрацитовые хлопья, кружась, устилали ковром еще не тронутые пожаром зеленые побеги на опушке.

А дальше все пылало, алое пламя нещадно лизало стены утлых хижин небольшого селения. Впереди мелькали темные тени, оказавшиеся при приближении селянами, на чьих осунувшихся лицах явственно читалось отчаяние. Остались явно не все, только те, кому идти уже некуда.

Неуклюже таскали ведра, то и дело, сталкиваясь, мешая друг другу. Метались от мелководного ручья к горящим строениям, но уже ясно — борьба прожорливой стихии проиграна. Еще пара завывала в стороне, в бессилии заламывая руки, видя, как обращается в золу их привычная жизнь. Человек отвоевывал пядь, но тут же рядом огонь забирал две.

— Эх... Ребята взялись.

Ожесточенное отчаяние сменилось недоумением. Замерли оторопело глядя, на неведомо откуда взявшихся крепких мужчин, схвативших пустые ведра.

— А ну, в цепь встали — громко рявкнул Мар и деревенские на мгновение, замешкавшись, выполнили команду признавая главенство чужака, нутром понимая, приказавший опытнее.

Настала пора простой работы, без изысков и раздумий — прими ушат или ведро, передай другому и надейся, что там впереди, где ледяная вода превращается в пар, что-то меняется к лучшему.

Пламя неохотно пятилось, почувствовавший вкус жертвы зверь отступал, шипя в бессильной ярости, цепляясь на каждый клочок земли, но общие усилия приносили свои плоды и вот, наконец — последняя искра оказалась втоптана в землю и щедра, залита водой до грязно бурой жижи. Все.

Кер опустился на сваленную впопыхах груду пожитков.

Устало утер лоб, размазывая сажу, попутно убрав единственное белое пятно на лице и превратился в настоящего южанина, которых в простонародье называли не иначе как головешкам. Посмотрел на остальных таких же и не удержался.

— Чего ржешь? — зло огрызнулся Мар, но увидев, во что превратились соратники и сам зашелся оглушительным хохотом, подхватили и остальные. Уцелевшие косились как на сумасшедших, но сказать, что-то поперек спасителям не решались.

-Воду несите, умыться надо, а то свои же на копья поднимут, подумают еще в центре имперского леса, южане напали.

Юноша не успел встать, как перед ним появилась девочка лет десяти с кувшином.

Мар не удержался от комментария:

— Вот, что значит смазливый, девки с яслей липнут. Тьфу.

И двинулся в сторону селян. Девочка же осталась и помогла умыться — держала емкость, пока Кер фыркая и мотая головой, окатывал себя пригоршнями воды. Вода закончилась, но после искренней благодарности юноши она осталась, потупив взгляд. Кер потянулся за монетой думая, что в этом причина, но ошибся. Вместо того, чтобы что-то взять она дала сама. Протянула на крохотной ладони браслет — серая нить с нанизанными кусочками дерева и камня. И только после того как он аккуратно принял подношение она ни слова не говоря кинулась прочь.

Когда вернулся Мар юноша еще крутил в руках подарок, не зная, что с ним делать.

— Бери — от прошлого ехидства Мара не осталось и следа — Она для брата делала.

— Где он?

— Где-то там лежит — ткнул помрачневший друг в направлении обгорелых остовов, совсем недавно бывших процветающим селением.

Едва приведя наспех в порядок одежду, как на опушке послышалось усталое ржание, отряд в два десятка — конские бока лоснятся от пота, а тревожные лица всматриваются в пепелище. Высмотрев своих, всадники с явным облегчение спешились и двинулись к сидящим.

В деревне, вернее в том, что от нее осталось, они задержались. Прибывшая принцесса настояла на помощи остающимся без крова людям, так что всем пришлось поработать. Но зато после их отъезда на месте пожара вновь возвышались жилища.

Братья и Оссия.

В маленьком селении, затерянным в лесной глуши, царил беспорядок. Двери утлых домов, сиротливо прилепившихся к склону горы раскрыты нараспашку. А их обитатели, словно куклы, разбросаны кто как. С первого взгляда могло показаться — уснули, если бы не обилие красного цвета, щедро добавленного на изумрудную зелень травы и на серые стены жилищ. Только двое стояли, вернее, держались на ногах. Крупные мужчины, покрытые запекшейся кровью, похоже не только чужой, они, расположившись прямо на траве, вели беседу.

— И еще один орден, теперь каждая свора оборванцев считает себя таковым, да брат?

-Все верно, Тенис. Но такие ордена не дают умереть от скуки — ответил верзила, пучком травы оттирая секиру от запекшейся крови и добавил — И от голода.

— Говорят, на севере снова кулахи шалят, может, туда двинем, Ар?

— Дай тебе волю ты бы молотом да секирой с утра до вечера махал. Сначала в город заглянем или ты хочешь без награды остаться? Зря, что ли за этими — он махнул в сторону трупов — по лесам шастали. Чего притих? Иди там посмотри — палец ткнул в сторону схода в пещеру — Наверняка там держат.

— Дак ее и в живых то, наверное, нет, чего зря время то тратить. Да и пауков тут полно, мерзкие они...

— А нам то, что с того? Сказали вернуть, вернем, а в каком виде, то не наша вина. Тебя что братскими затрещинами угостить?

— Иду, иду — и уже шепотом — Как что так сразу затрещинами пугает, но я ему покажу как-нибудь.

— Вот дураки — продолжал бормотать Тенис, попав под своды неуютной пещеры — Ну украли вы деву, но зачем в такую-то глушь ее тащить. Это ж дело то нехитрое, зачем полезли в такую даль? Да еще и к паукам в самое их логово — он поежился. — Да еще и на стенах намалевали. Как говорит Арис не умеешь, не берись. Даже я бы лучше смог. Нашел. Эй, брат.

Старший задумчиво потер висок, стоя рядом с висящей без чувств девушкой и произнес:

— Брат, по-моему, это не она.

— Ну что ты заныл она это.

— Ты посмотри, наша светлая, а у этой грива как сажа, да и лет этой на вид с 25, а нашей и 16 то не было.

— Вечно ты все усложняешь. Выходит, мы этих, тово ... Ну, то есть не по делу успокоили?

— Конечно, по делу — Арис назидательно поднял палец вверх — Пускай не та, но что с того, насильничать слабую деву все равно нехорошо.

Раздался слабый голос:

— Снимите — её губы слушались плохо и это единственное произнесённое слово, стоило неимоверных усилий.

— Смотри-ка да она в сознании, давай брат — Тенис подергав крепящие к скале болты, взялся за секиру. Удар был силен, секира отскочила так, что чуть не вывернула руки.

— Подожди минуту, я там, где-то кузнечный молот видел.

Пока они возились с оковами, девушка приходила в себя, бледность постепенно уходила с ее щёк.

— Да они похоже эти цепи на быка делали или на монстра какого-то. За что ж тебя так, а?

— Да кто этих фанатиков разберет, таких в детстве подбрасывали много, но вот ловили, похоже не всегда — ответил Тенис за девушку.

Почти невесомое тело подхватили сильные руки, и она впервые за долгие месяцы смогла увидеть солнце. Яркие полуденные лучи резали привыкшие к полутьме глаза, вызывая слезы. И те яркими бусинками прокладывали себе путь по изможденному лицу. Девушку аккуратно прислонили к трухлявому пню.

— Посиди не много. Мы сейчас — Оссии хватило лишь сил мотнуть головой.

— Ты лошадей приведи и дров набери. А я посмотрю из одежды чего.

Безуспешно покопавшись в седельных сумках, пришлось отправиться на место побоища и поискать там. Благо жители лесного селения как один худые как жерди не обладали габаритами братьев, и здесь поиски закончились удачно, штаны и несвежая рубаха пришлись почти в пору.

Ее сил хватило лишь на то чтобы молча съесть какую-то снедь, принесенную братьями. А затем она проваливалась в дрему. Когда глаза девушки открылись уже стемнело.

— Садись ближе к костру — утробно затрещав, жадные языки пламени принялись за сухие ветки, наспех набросанные на небольшой поляне.

— Спасибо — глухой голос, пляшущие тени забавно падали на ее лицо, казавшееся восковой маской с темными провалами, но выглядела она уже не в пример лучше, чем, когда ее нашли.

— Как тебя зовут? — девушка, казалось, не заметила вопрос, взгляд был устремлен, куда-то мимо, в темноту за их спинами.

— Куда теперь? Родные есть? — не унимался Тенис.

— Да когда-то... — лицо оживилось и снова приняло безжизненное выражение — Братья.

— И куда тебя отвести?

— Отвести? У меня своя дорога.

— Ты... Ты же совсем слабая и речи быть не может.

— А вы решили, что я буду спрашивать?

— Брат, она, похоже, умом съехала. Может, свяжем ее для надежности? А то гляди удерет ночью, сама еле на ногах стоит.

Девушка пружинисто поднялась на ноги.

— Здесь наши пути разойдутся. Спасибо за помощь.

— Не отпущу — раскрыв свои большие объятья, младший из братьев, двинулся к ней — Ты потом поймешь, что так надо.

— А знаешь, что удивительно те мне говорили то же самое. Люди всегда уверены, что только они знают, как на самом деле надо — рука рванулась к горлу, удар получился не сильный, но могучее тело сложилось пополам.

— Я думаю, наши отношения становятся натянутыми. Лучше разойтись друзьями.

— Брат хватай веревку, щас вместе — и они кинулись с разных сторон.

Через пару минут на земле лежало два неподвижных тела, руки нелепо раскинуты, лица в кровоподтеках и ссадинах, но грудь каждого из них поднималась и опускалась — они были живы.

— Прощайте — и лес поглотил стройную фигуру.

Кер.

Шёл второй день как они оставались на одном месте ожидая, когда вернуться посланные в ближайший городок за провизией. Нет в лесах не вышла дичь и запасы вяленного мяса, а также крупы дно не показали, но закончилось любимое вино принцессы, вот и отрядили людей.

Сегодня Кер решил отдохнуть, никаких пробежек, а значит можно встать позднее, вместе с остальными.

— Эй, счетовод, какой сегодня день?

Мар услышав Торина, достал аккуратно сложенный листок, заполненный числами.

— Восьмой день десятого месяца, девятая неделя в пути — и его взгляд наткнулся на побледневшего Кера — С тобой что? В лице поменялся.

— Все нормально — ответ получился глухим и неестественным, сегодня день Её рождения и то, что он запирал на огромные засовы, играючи разметав преграды на щепки, вырвалось на свободу. Он не забыл... Нужно на воздух, быстро собравшись под недоуменными взглядами, юноша выскользнул из палатки.

— Постой — кажется, голос Теи, наверное, хочет составить компанию, но сейчас ему нужно одиночество.

И он побежал, быстро жадно поглощая расстояние, стараясь заткнуть им ту пустоту, что гнездилась в нем и дремала до недавнего времени. Легкие шаги возвестили о приближении, юноша уже не один, но компания не для него, не сегодня, а может и никогда. Близкие люди — это всегда рано или поздно потери, не проще ли без них? Она окрикнула, слова утонули в свистящем в ушах ветре, все пустота особенно слова, они лишь сотрясение воздуха. И он прибавил ход, звуки стали затихать.