Поистине у страха глаза велики. Едва заметив у конного отряда царский стяг Аргидов, Джанин сразу решил, что это Гефестион преследует его со всеми своими силами, и поспешно отступил. Оказаться зажатым противником с двух сторон, принц хотел меньше всего.

Проклиная зловредных демонов ракшасов помогающих македонцам, Джанин отступил, однако он не собирался складывать оружие. Потерпев неудачу с атакой фаланги, принц решил ударить по македонскому лагерю, полагая, что этим действием, он сможет оттянуть на себя часть войск Александра. А это может быть решающим фактором в развернувшейся битве.

Стоявшие на лагерных воротах часовые вовремя заметили приближающуюся к ним вражескую конницу и подали сигнал тревоги. Появление врага не застало врасплох Неарха. Исполняя приказ царя, наварх придвинул к лагерному частоколу все имевшиеся у македонцев баллисты, скорпионы и катапульты. Все пространство перед лагерем по приказу критянина было заранее размечено и пристреляно. Теперь ориентируясь по разноцветным вешкам, Неарх готовился дать достойный отпор наступающим врагам.

Дождавшись, когда противник достиг края зоны обстрела, наварх махнул рукой, и на кшатриев Джанина обрушился град камней, стрел и копий. Почти каждая из частиц этого смертоносный дождь нашла свою цель среди индийских кавалеристов. Пронзительно ржали раненые кони, с предсмертными криками падали на землю всадники, но потери не остановили принца. Не желая потерпеть новую неудачу, он упрямо шел на штурм лагеря.

Началось яростное противостояние между жаждущими крови людьми и изрыгающими смерть машинами. Подручные Неарха ещё дважды успели дать залп из метательных орудий, прежде чем кшатрии достигли лагерного палисада. Многие остались лежать на земле по ту сторону частокола, но еще больше прорвалось к лагерным воротам, желая обагрить свои мечи кровью македонцев.

Могучи и сильны были конники царя Аграмеса, но и им было не под силу сдвинуть с места повозки македонцев, закрывавшие проход в воротах. Скрепленные между собой цепями, они стали непреодолимым препятствием на пути кавалеристов. В пылу боя, они пытались перебраться через повозки, но стрелы, копья и мечи македонцев не позволили им сделать это.

Видя, как один за другим падают его лучшие воины, принц Джанин отступил от ворот, решив поискать себе добычу в другом месте. И удача сопутствовала ему. Огромный солдатский обоз не вмещался на территорию лагеря и располагался за его частоколом. На него и налетели кшатрии Джанина. Смяв жидкий заслон самообороны, индийцы принялся грабить и убивать обитателей обоза, вымещая на них зло за свои неудачи. Поднялся истошный крик солдатских жен, детей и купцов, оказавшихся во власти кшатриев.

Среди этих несчастных людей была и Антигона, так не успевшая вовремя укрыться в лагере. Услышав громкие крики обитателей обоза, она выбежала из своей палатки, и увидала несколько всадников мчащихся на неё во весь опор. Охваченная страхом, девушка бросилась бежать к лагерю, надеясь найти там укрытие, но напрасно. Стук копыт становился все ближе и ближе, затем последовал толчок разгоряченной бегом лошади, задевшей Антигону. Фиванка стала падать, но сильная мужская рука удержала её от падения, схватив за ворот одежды.

Повинуясь грубой силе, Антигона покорно побежала вместе с лошадью, отчаянно боясь споткнуться и угодить под копыта жеребца. Ухвативший танцовщицу всадник гортанно смялся, и грубо таща за собой, собирался припечатать её об угол повозки стоявшей на дороге.

Увидев, что ей грозит, Антигона проворно выхватила висевший на поясе кинжал, и ловко черканула отравленным лезвием по руке всадника. Получив болезненный укол, всадник вскрикнул от боли и, выпустил фиванку.

Мягко упав на землю, Антигона змейкой заползла под злополучную повозку, но ее мучитель не собирался расставаться со своей добычей. Спешившись с коня и потрясая мечом, он бросился к повозке с явным намерением добить танцовщицу. Это был коренастый бородатый мужчина в богатых доспехах выдававших его непростое происхождение. Он уже нагнулся и собирался нанести длинный выпад мечом по сжавшейся от страха девушке, как вдруг сильные судороги исказили его лицо. Прошло мгновение, и благородный кшатрий захрипел от охватившего его удушья. Лицо его побагровело, на губах появилась пена, и он упал как подкошенный. Проданный фиванке яд действовал безотказно. Однако Антигона не увидела этого. Воспользовавшись возникшим замешательством, она стремительно поползла прочь от повозки, стремясь найти для себя укромный уголок.

Смерть благородного кшатрия вызвала сильное смятение в рядах нападавших, потому что это был сам Джанин, сын Аграмеса. Лишившись командира, кшатрии растерялись и не знали, как поступить, продолжить грабеж обоза или вывезти тело погибшего принца царю Аграмесу. Многие из всадников намеривались устроить кровавые поминки по погибшему командиру, но в их действия вновь вмешались дилмахи из агемы Гефестиона. Преследуя врагов, они миновали воинов Мемнона и стремительно приближались к лагерю. И завидев её приближение, кшатрии предпочли ретироваться с поля боя.

Но если бои у лагеря затихли, но в центре они только набирали свою силу. Воины царя Аграмеса яростно атаковали строй сариссофоров и гипаспистов, но так и не смогли преодолеть их сопротивление. Раз за разом накатывали гангариды на стройные ряды противника, и всякий раз отступали, оставляя перед неприступной фалангой тела своих павших товарищей.

Потерпев неудачу в центре, командующий пехотой Ушанас используя свое численное превосходство, решил обойти линию гоплитов с флангов и разгромить македонцев. Повинуясь его приказу, копьеносцы задней линии начали движение в бок, но их маневр был вовремя замечен Пердиккой и Птоломеем. Упреждая действия противника, стратеги подвели свои шеренги к стоявшим на флангах гипаспистам и как бы удлинив ее с фронта, сорвали намерения противника. Битва вспыхнула с новой силой, но гангаридам вновь не удалось прорвать строй противника.

Македонцы уверенно отражали натиск неорганизованной массы индийских пехотинцев, используя против них все свои преимущества и весь свой боевой опыт. Особенно доставлял проблемы индийцам косой клин Эвмена. Если фаланга сариссофоров и гипаспистов стояла подобно гранитному утесу, и об него разбивались волны атак гангаридов, то строй гоплитов Эвмена был схож с гигантским топором, прорубавший серьезные бреши во вражеском войске.

Разваливая фронт и заходя во фланг атакующим гангаридам, клин Эвмена создавал серьезную угрозу всему войску Аграмеса. Осознание этого вносило сильную нервозность в умы индийцев, постепенно переходящую в неуверенность и легкую панику. Положение спасал численный перевес, но при тех потерях, что несли гангариды, это было слабым успокоением. И тогда, видя неудачу своих замыслов, Аграмес решил прибегнуть к своему последнему средству.

С давних пор он мечтал создать подобно боевым слонам и боевого носорога. Это животное, от природы имело великолепный панцирь, быстро бегало, резво разворачивалось на месте, и по маневренности было лучше любого слона. Единственный недостаток, который имел носорог, заключался в злобном характере животного, что плохо влияло на его дрессировку.

Лучшие дрессировщики Магадхи по приказу Аграмеса долгое время работали с носорогом, но успехи были крайне скромны. Из семи имевшихся в царском зоопарке носорогов только троих можно было использовать в сражении. Их то и решил использовать владыка гангаридов для сокрушения рядов фаланги противника.

Получив приказ царя, погонщики стали подводить свои живые, тараны к переднему краю. Сами индусы со страхом шарахались в сторону, увидев чудовищ медленной трусцой двигающихся к месту боя. По решению Ушанаса, зверей решено было бросить против щитоносцев Мелеагра, так как здесь было больше места для маневров и разбега животных.

Глаза носорогов были специально защищены с боков металлическими пластинами, резко ограничивающие у них зрение. Таким образом, зверь смотрел только вперед и не мог отвлекаться по сторонам. Когда до македонцев оставалось совсем немного, специальными действиями дрессировщики возбудили носорогов, и яростно сопя, звери устремились на фалангу гоплитов.

Из троих зверей, только двое достигли рядов македонцев. Один носорог затеял драку с лежащим на земле раненым слоном, а затем набросился на одного из командиров гангаридов сидевшего на лошади и, преследуя его, оставил поле боя.

Увидев бегущих на них носорогов, щитоносцы попытались расступиться и пропустить их в тыл подобно колесницам и слонам, но это у них не совсем удачно получилось. Пробегая между испуганно жмущихся людей, один из носорогов сбил нескольких воинов и, повалив на землю, стал яростно топтать их ногами. На счастье македонцев поблизости находились люди Никандра, которые разом бросились к зверю и своими пронзительными криками, звоном литавров и огнем факелов стали уводить животных от переднего края. Эти смелые действия не только спасли жизнь упавшим солдатам, но и позволили македонским гоплитам сохранить свой строй и отразить новый натиск гангаридов.

Однако, и после этого, носороги представляли довольно серьезную угрозу для щитоносцев Мелеагра. Быстро передвигаясь с места на место, они могли в любой момент напасть на воинов с тыла и за считанные минуты развалить фалангу.

Решив применить против нового врага тактику борьбы со слонами, к носорогам устремились воины с ножами и секирами, однако на этот раз их ждало жестокое разочарование. Верткие носороги не позволяли воинам зайти к себе со спину и перерезать сухожилия задних ног. Едва учуяв опасность, животное моментально разворачивалось и мощным ударом головы сначала сбивало охотников с ног, а потом безжалостно топтало их ногами.

Каждая одержанная победа над человеком только еще больше распыляла носорогов и подталкивала их к новым убийствам. Яростно сопя, с налитые кровью глаза, животные бросались на людей, не ведая усталости. Силы охотников стремительно таяли, но вскоре Фортуна подарила македонцам шанс расправиться с неожиданным противником.

Во время преследования одного из факельщиков, носорог налетел на повозку и застрял в ней. Пока животное пыталось освободиться, к нему подскочили два воина вооруженные топорами и принялись неистово кромсать задние ноги зверя. Отчаянно визжа от боли, носорог вырвал свою голову из обломков повозки, но не прошел и шага и рухнул набок.

Тот час, подобно легендарным Фуриям на носорога набросились озверелые от пролитой животным крови охотники Никандра. В хаотическом ритме замелькали копья и мечи, что неутомимо вонзались в нежно розовый незащищенный живот зверя. Животное отчаянно верещало, яростно дергало головой и ногами, но вскоре затихло, захлебнувшись собственной кровью.

Борьба с другим зверем сложилась куда драматичнее. Уступая своему товарищу в размерах, носорог превосходил его в проворстве и злости. Потеряв в первом столкновении с людьми шоры, животное прекрасно ориентировалось вокруг и нападало на всех и вся. Более тридцати человек из числа охотников Никандра было раздавлено или покалечено им.

Возможно, носорог долго бы находился в тылу македонского войска, но одна неудачно выпущенная стрела заставила животное искать своего обидчика среди шеренг щитоносцев. Быстро развернувшись на месте, зверь устремился на солдат, нагнув свой страшный рог. Не в силах остановить зверя, охотники криками предупредили щитоносцев о грозящей им опасности.

Командующий щитоносцами Мелеагр первым понял всю пагубность возникшего положения. Напади носорог сзади на его воинов, и все пропало. Разъяренное животное легко разбросает македонцев, и в образовавшуюся брешь хлынут гангариды, которых уже ничем нельзя будет остановить. Требовалось, что-то предпринять и стратег мужественно шагнул вперед. Крепко сжав древко своего верного копья, Мелеагр бросился навстречу носорогу и с громким криком стал потрясать копьем, пытаясь привлечь к себе его внимание. Это ему удалось. Увидев храброго стратега, носорог ринулся в его сторону, яростно потрясая своим рогом.

Прикрывшись щитом и выставив вперед копье, Мелеагр внимательно следил за каждым движением противника, так как перед ним стояла архи сложная задача. Стратегу нужно было поразить глаз зверя, чья голова постоянно ходила из стороны в сторону. Выполнить задуманное Мелеагром было крайне сложно, но другого выхода у македонца не было.

Расстояние между зверем и стратегом стремительно сокращалось и, стараясь бить наверняка, Мелеагр метнул копье, когда их разделяло с десяток шагов. Точный глазомер не подвел стратега. Острие копья угодил точно в цель, глубоко войдя в голову животного. Носорог свирепо дернул головой, пробежал по инерции несколько шагов, и рухнул как подкошенный.

С ужасом и опаской смотрели люди на массивное тело чудовища, что распростерлось у их ног, ожидая, что оно в любой момент вскочит и вновь станет топтать их своими ногами. Однако кровь, широкой струей хлеставшая из раны, быстро рассеяла все их опасения. Носорог был сражен метким броском копья Мелеагра и агонизировал, конвульсивно перебирая ногами.

Сам герой, метнув копье, не успел отскочить в сторону, и был сбит с ног мощным ударом бронированного бока. Словно пушинка отлетел далеко в сторону одетый в доспехи Мелеагр и с грохотом рухнул на землю. Несколько человек бросилось к неподвижно лежавшему на земле стратегу, и увидели страшную картину. Из ушей и носа потерявшего сознания стратега, обильно текла кровь, а его руки и ноги были покрыты множеством ран и кровоподтеков.

Осторожно освободив Мелеагра от доспехов и поврежденного шлема, солдаты на скорую руку соорудили из копий носилки и понесли его к тому месту, где над раненые уже энергично колдовал лекарь Махаон.

Так была бита последняя карта царя Аграмеса с помощью, которой он намеривался одержать победу. Но к этому моменту над самим владыкой гангаридов нависла серьезная угроза. Клин македонской кавалерии неотвратимо приближалась к нему сквозь боевые порядки гангаридов.

Подобно могучему дровосеку секущему молодую поросль леса прорубались катафракты сквозь ряды индийской пехоты, к своей главной цели — Аграмесу. Верный своему принципу, великий потрясатель находился на острие атаки, вселяя своим видом в души товарищей веру в победу, а в сердца врагов страх и отчаяние.

Могучий конь Александра яростно топтал ряды желто-зеленые ряды гангаридов, а божественная сабля живого бога без устали обрушивалась на головы неприятеля. И все это время Фортуна продолжала упорно благоволить к македонскому царю. Ни одно копье или стрела не коснулись его доспехов, пока он пробивался к белому слону, под штандартом царя Аграмеса.

Издревле в битве многое, если не все завязывалось на фигуре предводителя. Его смерть или бегство с поля боя, почти всегда означала проигрыш и потому, полководец всегда находился в тылу своих войск надежно прикрытый рядами верной ему пехоты. Добраться до него было очень и очень сложно.

Военный гений Александра изобрел способ, с помощью которого, можно было выиграть битву одним ударом, даже у многократно превосходящего тебя числом неприятеля. Дважды с помощью него он разбил Дария и теперь собирался одержать победу над Аграмесом.