— Спасибо за танцы, — проговорила я, неловко выбираясь из мужских объятий. — Мне было очень приятно... и весело...
Соби молча убрал с моей талии руки, отпуская меня. А мне вдруг стало так жаль, в его объятиях я чувствовала себя уютно. Но я отошла в сторону.
По радио зазвучала новая песня, медленная, нежная, с печалью. Пел всё тот же мягкий мужской голос. Пел на непонятном языке. К моему удивлению, песня мне показалась знакомой. Я прислушалась. Ну да, это та самая песня, которую пел Соби. Позавчера, когда я днём подсматривала за ним. Только теперь она звучала лучше, без фальши, под красивую музыку.
— Это твой любимый певец? — спросила я, не поворачиваясь к собеседнику.
— У меня нет кумира, — ответил Соби. — Мне просто нравятся песни.
Я пошла к стеллажу и взглянула на футляр музыкального диска. На обложке была фотография молодого человека с раскосыми, как у Соби, глазами и неопрятной причёской чёрных волос. С левой стороны выстроился ряд непонятных мне иероглифов. Возможно, они содержали имя певца и название альбома.
— Он поёт на японском?
— Да.
— Мелодичный язык. Переведи мне песню.
— Эту?
— Да, эту. О чём она?
— Парень влюблён в девушку, у которой холодное сердце. Рядом с ней всё замерзает, лето становится зимой, нежность превращается в колючий иней, радость скрыта за хмурыми тучами. Но парень верит, что его любовь сможет растопить это ледяное сердце. Он хочет увести свою возлюбленную в мир счастья, где всегда светит солнце.
Так вот как он меня представлял — девушка с холодным сердцем, с колючим инеем. Но он же меня совсем не знает! Я ведь не такая. Не такая. Наверно. Была когда-то.
Сзади подошёл Соби, положил руки мне на плечи, стал слегка поглаживать. Зачем он пытался меня поцеловать? Я ему нравлюсь? Но я же холодная зима. Или ему просто захотелось женщину после заигрываний с Анжелой? На своей макушке в волосах я почувствовала лёгкое дуновение. Хитрый тип.
— Не приставай ко мне, — буркнула я.
— Я и не пристаю, — продолжал поглаживать мои плечи Соби.
— А что ж ты делаешь?
— Стараюсь тебя успокоить.
— Но я, как бы, не нервничаю.
— Нервничаешь, — возразил Соби.
— Нет, не нервничаю, — более категорично заверила я.
— Нервничаешь, — уверенно повторил парень.
Он что, решил поиздеваться? Резким движением я скинула с плеч его руки.
— Вот видишь, дёргаться стала, — добавив в голос сожаления, указал Соби.
Точно издевается. От этого убеждения мои нервы действительно напряглись. Без всякой жалости я послала в насмешника удар локтём. Раздался страдальческий стон.
— Теперь и драться начала. Это верный признак назревающего бешенства.
Я повернулась к парню и вонзила в него пылающий взор разгневанного Зевса.
— Если считаешь меня бешеной, то держись подальше! — прошипела я.
На лице Соби внезапно вспыхнула улыбка восхищения, а во взгляде сверкнуло желание.
— Уау! Сутэки да! [ Какая прелесть! ] Как ты красива в гневе!
— Отстань!
Но наглый насмешник приподнял пальцем мой подбородок и вновь приблизил ко мне своё лицо. Решил повторить попытку поцелуя? Бабник! Развернувшись так, что мои достаточно длинные волосы хлестнули нахала по щеке, я направилась к дивану.
— И так соблазнительна!
Я не видела наглеца, но прямо-таки спиной почувствовала его жадный взгляд и ясно представила, как он хищно облизывается. Подняв с дивана думку, я, не оборачиваясь, со злостью швырнула её за спину. Развратный тип! Пусть только попробует прикоснуться ко мне!
Но расслабляться было рано. Уже в следующую секунду подушка вернулась ко мне, с силой стукнув меня по спине. Моё негодование достигло предела. Схватив с дивана вторую думку, я развернулась и целенаправленно запустила её в голову противника. Но хитрец увернулся. Более того, он посмел принять позу победителя и скривить губы в насмешливой ухмылке. Ах так, война, значит? Гневно выдохнув, я подняла с пола подушку и перешла в наступление.
Даже не знаю, злила меня эта битва на подушках или веселила. Мы словно дети носились по комнате, рьяно нанося друг другу безболезненные удары и провоцируя новые, вскрикивая и смеясь. Соби оказался проворнее меня, и потому мне доставалось больше. Это, безусловно, злило. Но зато, когда мне удавалось нанести по врагу сразу несколько ударов подряд, меня наполняло чувство удовлетворения. А вскоре мне и вовсе представилась отличная возможность отыграться сразу за все обиды.
Соби споткнулся и, потеряв "оружие", упал, растянувшись на полу. Я набросилась на него, словно кошка на мышь. Ух, как же я его терзала! Я его лупила и щекотала, до его же изнеможения. Он стонал, охал, мучился от смеха, но пощады всё равно не просил. Упрямец! Моя экзекуция продолжалась не так долго, как хотелось бы, лишь до тех пор, пока противник не умудрился вырвать у меня подушку и сжать сильными руками мои запястья.
Шумно выдохнув, он резко развернул меня на спину и навис надо мной словно коршун над добычей. Его лицо было совсем близко, учащённое дыхание обволакивало теплом, густая чёлка свисала, едва касаясь моего лба. Я заглянула в тёмные блестящие глаза и вдруг неожиданно для себя подумала: "Пусть целует. Я сопротивляться не буду. Лишь обниму крепче".
— Только попробуй, — угрожающе процедила я вслух.
Брови парня удивлённо вздрогнули.
— Что "только попробуй"? — недоумённо спросил Соби.
Дурочка. Он, наверно, и не думал целовать меня. Каков мерзавец!
— Попробуй защекотать, — повернула я мысль в иную сторону.
Глаза Соби немедленно засияли коварным чувством мести.
— Ага, так ты тоже боишься щекотки! — злорадно заулыбался мой враг.
Зажав одну мою руку коленом, парень запустил свои пальцы мне под мышку. Но я лишь пренебрежительно усмехнулась. Выпучив глаза от изумления, Соби повторил попытку щекотки у меня на шее. Но моя реакция была такой же.
— Ты разве не реагируешь на щекотку? — разочарованно воскликнул Соби.
— Не-а.
— Такая нервная и не реагируешь? Сингай да. [ Как досадно ] Я так не играю. — Расстроенный парень отпустил меня и сел на полу, обиженно надувшись. — Могла бы и притвориться.
— Зачем?
— Чтобы дать мне отыграться.
Какой он смешной. И глупый. Упустил такую возможность поцеловать меня. А ведь я действительно была готова ответить ему взаимностью.
Соби встал, отряхнул брюки и направился к стеллажу.
— Эй, подай мне руку, — окликнула я его.
— Сама встанешь, — огрызнулся парень.
Взяв со стеллажа свой ноутбук, Соби плюхнулся на диван.
— Ты сегодня плохо себя вела, — бурчал он. — Я не буду больше показывать тебе фильм.
— Как не будешь? — встрепенулась я и, вскочив, быстро заняла место рядом с Соби. — Мне понравилось кино, я хочу увидеть продолжение!
— Нет, нет, — вредничал парень. — Ты меня избивала, нещадно щекотала... Ты наказана.
— Но мне от тебя тоже досталось! У тебя такие сильные руки, на моих запястьях завтра наверняка проявятся синяки.
И я, чуть не плача, продемонстрировала ярко-розовые пятна, оставленные его жестокими пальцами на моих нежных ручках. Соби взглянул на причину моей жалобы.
— Я и правда причинил тебе боль? — голос его заметно смягчился.
— Да ладно, я не обижаюсь, — вздохнула я, опустив пострадавшие руки. — Ты же не специально.
— Кэкко, тогда и я не буду обижаться, — улыбнулся Соби. — Садись поближе. Сегодня будем смотреть на моём экране.
Парень открыл ноутбук и включил его. Я придвинулась совсем близко, так, что одну руку пришлось положить ему на плечо.
— Мм! Какие странные закорючки! — рассматривала я необычную клавиатуру. — А где иероглифы?
— Не переживай, будут и иероглифы, — усмехнулся Соби.
— А фотографии у тебя есть?
— Чьи?
— Твои, твоей семьи.
— Семейных очень мало, а моих полно.
— Покажешь?
— Давай, покажу.
На сером экране появилось множество мелких папок, подписанных иероглифическими значками.
— Начнём с начала. — Соби прогнал стрелку курсора по папкам и, найдя нужную, открыл. — Это мой дом. Вернее, дом моих родителей.
— У вас свой дом? Большой, два этажа...
— Между прочим, в довольно престижном районе.
— Естественно, всё-таки семья главного прокурора.
— Отец его честно заработал, в прямом смысле пóтом и кровью. Это моя мама. Ей в этом году уже шестьдесят лет исполнится.
— Приятная женщина. Ты похож на неё.
— Немного похож. Может, поэтому она меня любит больше, чем Акито.
— Характеры ваши тоже схожи?
— Не знаю. Мама — тихая, спокойная женщина. Хотя... постоять за себя сумеет.
— И ты, вроде, такой же.
— Да? Ну, если ты так считаешь... Вот всё моё семейство. Три года назад мы все собирались на юбилей отца. Это вечно недовольный именинник (отец не любит фотографироваться), вот мой брат... Младшая сестра отца с двумя дочерьми, сестра матери с мужем и сыном... Кстати, её муж профессиональный фотограф-портретист, даже со "звёздами" работает. Смотри, какой портрет он сделал моим родителям.
— Да, очень красиво. А это портрет Акито? Он такой видный мужчина. Я понимаю его невесту. Такого терять нельзя.
— Ты бы поняла её ещё больше, если б видела, каким Акито был лет пятнадцать назад.
— Красавец?
— Красивый, умный, гордый... Девчонки буквально дрались из-за него. Где-то у меня были его юношеские фото. Если найду, покажу. Впрочем, не буду. А то ещё влюбишься.
— Дурачок ты.
— Лучше на меня любуйся. Эти фото тоже мой дядя делал.
— Ой, какой ты интересный с короткой стрижкой!
— Мне здесь двадцать. Я всегда так стригся, а волосы отрастил, когда стал работать в труппе. Мы там все были с одинаковыми причёсками.
— А почему сейчас не пострижёшься?
— Не знаю. Привык. Да и девчонкам нравится. Тебе ведь тоже нравится, правда?
— Да тебе и со стрижкой хорошо. И с такой вот причёской тоже неплохо. А это кто такие?
— Парни из танцевальной труппы. Нас было шестеро. Трое даже хорошо пели.
— И ты поёшь?
— Нет, я фальшивлю. Да и голос слабый.
— О! Это с выступлений?
— Здесь и выступления, и наш фотобук. Мы планировали существовать на сцене долго.
— А почему распались?
— Должно быть, не хватало профессионализма. Или таланта. А может, просто не везло. Всегда находились те, кто оказывался лучше нас. Жалко, конечно. Мы все до сих пор дружим.
— А как зовут этого парня?
— Этого? Тоширо. Он у нас был лидером. Больше всех переживал, что у нас никак не получается выйти из тени неизвестности. А что?
— Хорошенький... миленький... глаза ласковые...
— Да? А эти глаза хуже?
— Но это же твоё фото. Покажи мне ещё того... Тоширо.
— Дарэга! [ Ещё чего! ] Всё, просмотр окончен. — Соби быстро позакрывал все папки. — Уже почти одиннадцать, тебе спать пора.
— А кино?
— Если только одну серию.
— Но, Соби...
— И всё! Тебе завтра на работу.
6日
Утром я с трудом заставила себя встать. Оделась, умылась и вялая приползла в кухню. Накануне я всё-таки упросила Соби показать мне две серии вместо одной, и потому спать мы легли поздно. Но фильм действительно был интересным и захватывал. Мой квартирант уже приготовил нам нехитрый завтрак из кофе и горячих бутербродов. Соби выглядел значительно бодрее меня.
— Ну, мне понятно, надо на работу, — проговорила я. — А ты-то зачем так рано поднялся?
— Чтобы приготовить тебе завтрак и проводить, — спокойно ответил Соби, присаживаясь за стол. — Чтобы позавтракать в твоём обществе. Я могу поспать днём в любой момент. А ты сможешь работать?
— Конечно, смогу, — тускло ответила я, отхлёбывая горячий кофе.
— Больше не поведусь на твои капризы. И сидеть тебе допоздна не позволю.
— Так я тебя и послушалась.
Несколько минут мы ели молча. Крепкий кофе постепенно выводил разум из сонливого состояния и заставлял работать.
— Сегодня не мудри с ужином, — сказала я.
— Донна ими-дэ? [ В каком смысле? ] Не готовить совсем? — уточнил Соби.
— По крайней мере, не готовь ничего сложного.
— Я ещё сложное и не готовил.
— И поужинай пораньше, без меня.
— На него мне тоже рассчитывать, — сухо поинтересовался парень.
— Нет. Игорь не обедает здесь.
— Почему? Не нравится, как ты готовишь, или время терять не хочет?
Я внимательно посмотрела на Соби. Мне не нравился его бесцветный тон, не нравилось его непроницаемое лицо, словно бездушная маска, его колючий взгляд. Чего он добивался? Снова хотел поссориться?
— В отличие от тебя мне это не интересно, — ответила я, так же запустив в голос холод.
Но выдержав мой отяжелевший взгляд, Соби лишь усмехнулся.
— Не понимаю я твою жизнь, Милена...
— А тебе и не нужно её понимать. Просто сделай одолжение, выйди из неё на три часа.
Парень вызывающе вздёрнул подбородок. Но и я поступила так же. Кто бы ему, моему слуге, ещё позволил возмущаться в моём доме. Собеседник это понял и слегка умерил пыл.
— И во сколько же ты меня выпроводишь?
— Не выпровожу, а попрошу, — спокойно поправила я. — Анжела заканчивает работу в шесть. Идти до дома ей всего пять минут. Вряд ли она станет задерживаться, зная, какой гость к ней придёт. Решай сам, во сколько отправишься к ней. Можешь встретить её с работы, сразу пойдёте куда-нибудь.
— А может, прямо в обеденный перерыв её навестить? Увести с работы раньше времени. Подарить романтический вечер. Уверен, она будет рада.
Ироничный, даже несколько насмешливый тон парня меня начинал нервировать.
— Соби, я не понимаю...
— А тебе и не нужно меня понимать. Это просто мысли о моём времени вне твоей жизни.
Всё-таки странно вёл себя Соби. Ели бы мы с ним были в близких отношениях, то я подумала бы, что он меня ревнует. Но разве мог парень ревновать девушку, которую знал лишь пять дней, и которая не давала никакого повода к возникновению каких-либо сердечных чувств?
— Прости, если я тебя обижаю, — сдержанно проговорила я. — Но ты с самого начала знал, что не я под тебя, а ты под меня будешь подстраиваться. И ты согласился. Какие теперь претензии?
— Никаких.
— Вот именно. Спасибо за завтрак.
Я ушла в комнату, а Соби остался в кухне и не выходил оттуда всё то, время, пока я собиралась на работу. Наверно, обиделся, хотя мне было трудно понять, на что. Я думала, Соби даже не выйдет меня проводить. Но он вышел. Проводил, пожелал доброго дня и даже добавил:
— Я всё же дождусь твоего прихода.
Настроения работать не было. Мысли витали только вокруг моего странного квартиранта. Пару раз я пыталась сбросить с разума лишние раздумья и заняться делом, но безрезультатно. В груди снова томилась неясная тревога, на душе было неспокойно.
— Как провела вчерашний вечер? — поинтересовалась Карина, которая естественно заметила моё задумчивое состояние.
— Нормально, — тускло отозвалась я.
— С подругой что ли поругалась? — Карина ещё раз показала, что она отличный психолог.
— Да, поссорились немного.
— И кто виноват?
