Второй случай очень напоминал эпизод с чтением медицинской энциклопедии в незабываемом "Трое в лодке, не считая собаки" мастера слова Джерома К. Джерома. Как-то посмотрела, на свою голову, передачу о страшных женских болезнях — и так поверила, что нашла у себя одну — но самую жуткую. Побежала сдаваться на руки докторам и настолько правдиво описала симптомы, что поверили все. Меня срочно отправили сдавать подробные анализы, после которых наказали обязательно вернуться, чтобы мужественно выслушать приговор. Захожу — врач не просто зол, а в ярости. Экспрессивно советует посетить психиатра и провериться на наличие маний. Вот тут с ним не согласна — здоровье у меня одно и его берегу. Лучше бдительность не ослаблять, а лишний раз сходить, чем вести себя как страус. Для меня до сих пор — пришел к врачу, значит, уже почти вылечился. Умеют они вселить надежду и уверенность. Даже когда хирург после операции делал мне перевязку и читал с выражением:

"Будешь к завтрему здоровый,

Если только не помрешь!.."

Чувствовала непоколебимую веру в его профессионализм — и оказалась права. Это у них просто шутки специфические.

Но вернемся к текущей ситуации — оказывается, существует столько видов семян, а все названия по латыни, что прежде чем приступать к садоводству — надо изучить какое-нибудь руководство. Иначе куплю репу вместо благородного лавра или ещё что похуже. Переезд немного откладывается. Обшариваю сеть в поисках курсов начинающего огородника. Вот, как назло — ничего, только множественное обучение ландшафтному дизайну. А ежели кому альпийские горки строить не интересно — то соблаговолите посвятить пять лет изучению основ земледелия. Но мне нужно всё и сейчас! Как человек близкий к инженерии, испытываю непреодолимую веру в постижение мануалов, как панацею от незнания. Открываю найденные в сети инструкции и решаю: в качестве опытов начать с малого и вырастить дома мандарин. Если взойдет — отчаливаю в село. Если нет — буду искать новую область применения избыточной кинетической энергии. Достаю из закромов Родины горшок с землей, из холодильника цитрус и располагаюсь на полу для тестовой посадки. В этот момент раздается звонок в дверь. Кого там принесло? Конечно, Макс. Если до этого у него ещё были какие-то сомнения в моем состоянии, то увидев меня по локоть в мандариновом соке, вдумчиво утрамбовывающую пальцами землю в горшке и присыпающую её камушками — для дренажа, а вокруг останки плода (семечки выковыривала руками) — этот распереживался. Пытался вызвать врачей, измерить температуру и проверить горло. Интересно зачем, вроде как от гриппа в депрессию не впадают. И вообще — у меня пересмотр ценностей, а не психический катаклизм. Излагаю новую жизненную позицию, на что Макс бледнеет и советует не спешить, а дождаться пока цитрус вырастет хотя бы до размера среднего куста — именно в этой стадии они наиболее уязвимы и только после неё можно судить о моей профпригодности. Вы что, думаете, что я поверила? Да ни на минуту, но забота всегда радует, так что обещаю подумать и жду объяснений — зачем этот посетил мою юдоль? Макс начинает издалека:

— Гадь, ты когда почту смотрела?

— Давно, а нужно? — отвечаю, не проявив никакой заинтересованности.

— Я согласовал ваш проект, — продолжает этот вкрадчивым голосом и смотрит с ожиданием.

— Рада за вас, — роняю, продолжая постигать азы землепашества.

— А тебе, что — не радостно? — беспокоится он уже в серьез

— Чем оно мне поможет на природе? — разглядывая результат своих трудов под разными углами, держа для этого горшок навесу и поворачивая в разные стороны, чтобы улучшить обзор.

— Так, собирайся, пошли! — рявкает на меня Макс.

— Зачем и куда? — интересуюсь меланхолично, продолжая изучать результаты тестовой посадки.

Да, терпение у некоторых быстро заканчивается. Он отбирает у меня плоды трудов, заводит в спальню и предлагает собраться на выход. Сам покидает помещение, закрыв за собой дверь. Поскольку выбора особого нет — начинаю переодеваться, но не могу понять — куда направляемся. Ору на всю квартиру:

— А куда идем?

— Сельское хозяйство изучать! — отвечает Макс на той же громкости.

Надо же, мне даже интересно, что именно этот задумал.

Прибываем в контору, которая выращивает в теплицах и продает флору. Тихо, спокойно, сотрудники с вдохновленными лицами. Мы долго бродим по дорожкам между грядками. Макс указывает на наиболее страшные для меня, с его точки зрения, безобразия: сыро, холодно, руки и одежда в грязи и прочее. После проведенной экскурсии убеждаюсь в верности принятого решения и прошу доставить меня домой, дабы проконтролировать состояние тестового образца. Этого слегка передергивает и он предлагает вскопать грядку на прилегающей к его дому территории, чтобы окончательно убедится, что земледелие — мое призвание. Ха! Испугал. У маман имеется собственный огород, и, хотя, к сложным работам: прополоть, удобрить, подвязать — требующим навыков и умения, меня не подпускают, вполне доверяют вскопать землю под картошку. Поскольку происходит это не чаще раза в год, получаю от процесса массу удовольствия, долго хвастаюсь маман ноющими мышцами и полученным, от смены рода деятельности, удовлетворением.

По прибытии получаю в руки лопату и фронт работ. Эх, не подумала, что сейчас зима, и прежде чем вскопать — нужно очистить от снега, да и земля смёрзлась. Но наши так просто не сдаются. Упорный мой изрекает, что как только замучаюсь, он будет рад принять меня в доме, напоить горячим чаем и накормить, потом удаляется, бормоча себе под нос что, может, от физического труда у меня мозги прочистятся. В принципе, я с ним уже солидарна, и мне сразу хочется в тепло и комфортную атмосферу. Очевидно, что задача непроста, и этот очень надеется, что сдамся и забуду про сельское хозяйство навсегда. Но уж если решила копать — значит, буду, хотя бы из банальной вредности.

Физические упражнения для поддержания товарного вида внешнего интерфейса даром не прошли — и со снегоочисткой справляюсь легко и с удовольствием. Снимаю куртку, потому что жарко. И пытаюсь вгрызться в землю. Непросто — при каждой попытке вынуть кусок, сначала приходится долго втыкать лопату, помогая себе всем телом, да ещё использовать инерцию и силу тяжести — то есть налегать под углом и с размаху. Болит всё. Упорно продолжаю изображать обезумевшую землеройку, приближаясь к своей бесславной кончине от переутомления. Меж тем уже давно взошла луна, и светят звёзды. Решаю устроить передых, но, поскольку, войти в дом — сдаться, пристраиваюсь рядом с пашней и начинаю изучать созвездия. Появляется Макс, видя мое печальное состояние, говорит, что ладно — пускай буду садоводом, но живым и насильно уводит в помещение, где долго отпаивает чаем и откармливает. Готова съесть слона, нет — двух, а потом сразу заснуть на обглоданных костях от усталости. Но этот не унимается и предлагает новый план — если мне так хочется попробовать себя в огородничестве, то могу осваивать прилегающую территорию, не отрываясь от основного места работы. А что — эта идея мне нравиться. Интересуюсь, нет ли у него предубеждений против каких то видов растений и могу ли сажать все, что посчитаю нужным? Получив положительный ответ и обретя гармонию в душе, начинаю ощущать, что в теле что-то не так — болит сильнее, чем обычно, и не монотонно, а всплесками. Вряд ли в процессе что-то слишком сильно повредила, решаю забить, но, на всякий случай, делюсь опасениями с хозяином. Дабы он был готов, если что — вызвать неотложку. Далее наше времяпровождение переходит в романтическо-лирическую фазу. Предоставленная возможность самореализации настраивает положительно, да ещё настолько устала, что скандалить и вспоминать накопившиеся обиды мне не хочется. Желается тепла, внимания и сострадания. Разбор полетов отложу на потом, выбрав подходящий момент — чтобы всё припомнить.

С утра улетаю как ошпаренная, пока этот спит, — надо домой, а потом бежать совершать трудовые подвиги, чтобы накопить денег на приобретение инвентаря, семян и ростков. Территорию мне в распоряжение выдали обширную, и уже, в голове составляю план — что и где буду взращивать.

24. Вся наша жизнь — борьба за выживание

Подчиненных одолела консолидированная ненависть к руководству. Не подумайте, что речь обо мне. Начальник отдела — тоже страдает, так что в злобе мы солидарны. У главного ангела новая идея фикс: надо срочно всем партнерам отвезти и повесить информационные панели, которые вопиют о том, что здесь есть "Вселепорт". Предполагается, что сейлз, бросив всё, на своем горбу тащит громоздкие коробки, скручивает и подвешивает. Но, вот какая незадача: половина конструкций бракованные и на всех отваливается полка, на которую нужно складывать визитные карточки. За пару дней нужно: всех обзвонить, договориться о размещении и привести снимки с красивой панелью на фоне чужих интерьеров. Даже если разделить по секторам — мы никак не успеваем, но вся наша жизнь — борьба за выживание. Коллектив нетворческих работников решает — полку, которая отваливается, отодрать. Вместо нее прилепить свои координаты, распечатанные на принтере с голографическим эффектом. Разглядываем пробный образец, отойдя на достаточное расстояние, прищуривая по очереди глаза или закрыв рукой оба — через щёлочки между пальцев. Как не меняй угол зрения — никудышный рукотворный шлак, но, зато, очевидно, куда обращаться желающим.

Следующий этап — тестовая сборка на время. У мужиков получается быстрее, у нас ровнее, но у всех с использованием ненормативной лексики и многочисленными разрушениями. Наверно, дальше пойдет легче — решаю, что в целом мы готовы к полевым испытаниям. Обзваниваем потенциальных жертв. Как только кто-то начинает сомневаться в целесообразности мероприятия — твердой рукой вычеркиваем из списка. Тех, кто желает денег — радостно помечаем красным. Наши босы точно зажлобятся и не заплатят, либо будут столько согласовывать, что уже зацветут подснежники. Половина отсеялась сразу — уже легче. Делим направления — мне достается север. Звоню Максу сообщить, что убываю в поля инсталлировать шедевр рекламной продукции. Заботливый мой пытается уточнить: где-то взошли озимые и мне интересно посмотреть, как пестовать всходы? Когда уясняет, что цель профессиональная, интересуется — как это связано с продажами? Теряюсь с ответом, но Родина сказала надо — значит, всё бросили, смазали пропеллер и полетели. Звучит неубедительно, поэтому, он подозревает недоброе и просит: "Вечером связаться и сообщить о результатах".

Передовой сейлозвый отряд готов к свершению ангелоугодных деяний. Выдаю напутственную речь, проверяю выправку и готовность к подвигам. Мда... Напоминаем мы научных работников, согнанных на битву за урожай в подшефный колхоз. Никакой строевой подготовки и готовности совершить героический поступок. Пропадут в первом же здании, погребя себя под панелью или её под своим телом. Будет что писать в отчете начальству: установили столько-то, повредили половину, треть менеджеров погибла смертью храбрых, совершая трудовой подвиг, — но как старались! С болью в душе даю каждому маршрут, и мы разъезжаемся.

В процессе сборки и установки панелей несколько раз получаю деталями по голове, роняю на ноги запчасти, обдираю пальцы и ладони. Начинаю чувствовать оголтелую ненависть к физическому труду. Партнеры мне всячески соболезнуют, пытаются помочь и разделяют мою судьбу — конструкция придуманная асами рекламной стратегии чрезвычайно неустойчива. Путём привлечения ополченцев и применения подручных средств для пространственной стабилизации, программа минимум на сегодня выполнена, но итог печален: похожа на коня в яблоках — вся в ссадинах и синяках. Да уж, Максу в таком виде лучше не показываться. Тащусь домой, всякий раз вздрагивая от боли при резких поворотах и торможении. В родной обители ретуширую интерфейс, чтобы не пугать и набираю номер. Этот, зная моё везение, заранее готов к самому худшему и очень удивляется, увидев живой и, на первый взгляд, здоровой. В век высоких технологий закрасить можно все, даже язвительность и тяжелый характер. В результате перестаралась — уж больно вид у меня ангельский, наблюдательный мой начинает сомневаться и просит дать подробный отчет. Вот тут меня прорвало, выдаю прочувствованную тираду на тему тяжелой менеджерской доли и маразма руководителей, но, поскольку он сам — начальник, этот во многом со мной не согласен, ещё какое-то время мы переругиваемся — каждый отстаивает свою жизненную позицию. Когда противостояние переходит в вынужденный консенсус, Макс заявляет, что готов приехать составить компанию в борьбе с многочисленными производственными травмами, но мне сегодня хочется только спокойно умереть без свидетелей, так что встреча переносится на неопределённое время. Весь вечер, лежа в ванной, размышляю о следующем: многие работники испытывают страх не выполнить распоряжения руководителей, а у нас боязнь другая — выполнить так, как им хочется. Потому что после этого гарантированы длительные болезни и психические сдвиги. Мы всё время пытаемся изобрести что-то повышающее КПД и понижающее количество избыточных движений, чтобы высвободить свободное время для чего-то полезного — посетить новостные сайты или разложить пасьянс. Может быть это уже старость? Или признаки здоровой психики?

С утра в офисе провожу перекличку, чтобы выяснить размер потерь: панелей повредили две, общее физическое состояние — команда калечных и убогих: Мотя с трудом разгибается, Филимон приволакивает ногу, а Филиппа — лишилась части косы в неравной борьбе с конструкцией, но дева она молодая и симпатичная — всегда находились желающие помочь, посему отделалась наименьшими потерями. Очевидно одно — к повторным подвигам в ближайшее время ни кто не способен. Бойцы решают, всё-таки, немножко попродавать до появления новой ангельской идеи, требующей немедленной реализации, а я строчу письмо руководству с перечислением наших потерь. Робобос, получив мой опус, окидывает опенспейс прокурорским взором, понимает, что всё мы пострадавшие и идет к ангелам — толи докладывать о проделанной работе, толи спасать наше здоровье. Искренне ему сочувствую, если уж этим что-то втемяшилось в голову, просто так с намеченного пути они не свернут. Начальник после нового релиза софта стал очень человечен, способен к сопереживанию и состраданию. Похоже, в последний раз ему установили программный шедевр: в дополнении к повышенному человеколюбию, бос пристрастился к скабрёзным анекдотам и стал совсем похож на человека. Сейчас возвращается, искренне возмущённый. От не испытываемых ранее чувств у него что-то заело в конструкции — робот пытается повернуть голову влево, но её заклинивает, он рывком возвращает обратно и повторяет неудавшийся маневр с тем же результатом. Когда к нам по человечески, то и мы не поворачиваемся спиной. Бегу за маслом, спасать руководство от заедания. Все мужики, вне зависимости от завода производителя вредны по природе — этот отбивается как может, приводя неубедительные аргументы, что до техобслуживания заживет. Я к нему со всей душой и менеджерским размахам, а он масло нюхает — подойдет ему такое или нет. Тоже мне, высокоточный прибор.