Плоть. Завершено

— Ты питаешься им? — грубо спросил он.

— Нет, — ответила я.

— Почему? Ведь так тебе будет намного безопаснее и твоя мама разве не для этого его купила?

— Потому что он отличный специалист, а я не привыкла, раскидываться полезными людьми. Питаться можно и другими.

"А еще, потому что Нэд стал неотъемлемой частью моей жизни. С ним интересно беседовать, весело проводить время, и помощь его в делах неоценима, так что я не собираюсь, подвергать опасности человека, которому начала доверять, из-за голода", — добавила я мысленно.

Король нахмурился, внимательно посмотрел мне в глаза и вдруг произнес:

— Завтра, после обеда я приеду, проверить твой розарий. — После чего поцеловал меня в губы, поднялся, накинул рубашку, так как был в одних штанах, отошел к двери и на прощанье сказал: — Позавтракай, потом Дэй тебя отвезет домой.

Около десяти минут я лежала в непонимании от этого странного поведения короля, потом поднялась, оделась, спустилась вниз и зашла на кухню, где мистер Браунг что-то готовил у плиты.

— Доброе утро, — произнес мужчина, не оборачиваясь.

На сковородке что-то скворчало, а кухню наполнял приятный запах жареного бекона.

— Доброе, — ответила я. — Можете, отвезти меня домой.

— А завтрак? — взглянул он на меня, полуобернулся.

— Извините, но у меня сегодня запланирована встреча, а мне еще нужно переодеться, подготовиться и добраться до города, — непреклонно ответила я.

— Я все же настаиваю, чтобы вы позавтракали, — ответил мужчина и отставил сковороду с печи на стол.

Раздраженно закатив глаза я все же позавтракала и выпила чаю, и все это в молчаливо-давящей обстановке и под внимательным взглядом мистера Браунга. Только потом меня соизволили, отвезти домой.

Домочадцы, как обычно, встретили меня молчанием и стремительно опустившимися под ноги взглядами. Только тетушка Стелла произнесла:

— Я уже начала беспокоиться за тебя.

— Не стоило, — ответила я, а потом вспомнила приказ короля о том, что отныне я буду проводить с ним время до утра.

Хорошо, что наши слуги были натренированы и слухи не распускают, хотя о нашем роде молва недобрая ходит уже давно, но подливать масло в огонь — нелучшая идея.

* * *

Король Валирии, как и сказал, появился на следующий день после обеда. Мы — я и Нэд — как раз подсчитывали, сколько понадобится роз для присланных нам набросков будущего платья королевы.

— Ваше Величество, — приседая в реверансе, произнесла я.

Южанин поклонился и собрался, как обычно, покинуть нас, но король вдруг произнес:

— Агерос такаре.

Это, точно, был алгон, только произношения у Вларда была иное, чем у южанина.

Нэд с удивление глянул на короля и ответил:

— Игриас такка.

— Тарка сатэр?

— Саатэр терра, — ответил Нэд, отчего Влард удивленно хмыкнул. — Таарка саатэр?

— Сатэр уэт, — с усмешкой ответил король. — Тарка акарес?

— Иишээр акаарис Нэд ту Валирии, — в его голосе проскользнуло легкое раздражение.

— Тар кэшар?

— Охо! — резко ответил Нэд, и его лицо исказилось в гримасе злости.

Король лишь издевательски хмыкнул и произнес:

— Ата ишэра. Иулше?

Нэд кинул на меня быстрый взгляд, а потом произнес через зубы:

— Аул, — и вдруг хмуро спросил: — Таар атра шеекен?

Влард вновь издевательски усмехнулся и резко ответил:

— Тарк еншеал! — После чего кивнул на дверь и сказал уже на валинорском: — Оставь нас.

Как только за Нэдом закрылась дверь, я недовольно спросила:

— Зачем вы устроили моему секретарю допрос?

Влард с удивление на меня глянул и спросил:

— Ты поняла, о чем мы говорили?

— Некоторое, поняла, — созналась я. — Нэд обучал меня " шаарс терра".

Признаться, я поняла начало и то — по ответам южанина, так как в последнее время мне было не до изучения языка, и вдобавок полностью я им еще не овладела. Поэтому я поняла, что Нэд ответил, что он из клана луны, потом спросил какой клан у короля, потом ответил, что его имя в Валирии — Нэд, и когда Влард спросил: не "кэшар" ли он, ответил — нет. На что он ответил "да" — я не поняла, как и полностью вопрос, так как не знала значения слова " шеекен", а первые два слово были "ты" и "ее". Ответ короля я так же не поняла.

— Да? — приятно удивился король и с насмешкой спросил на алгоне: — Тарка таорар акарес?

Так "тарка акарес" — это "твое имя", но что значит "таорар"? Может это форма обращения для женщины? Ладно, ответим так:

— Иишээр таорар акаарис Анжей.

Влард весело рассмеялся, а потом заявил:

— Даже если откинуть то, что ты совместила два наречия — ответ неправильный. У тебя нет истинного имени.

Так вот о чем он спросил! Черт! Как я могла сглупить и выставить себя на посмешище, я ведь помню, что Нэд мне говорил, что с именами у них огромная волокита, особенно, с истинными именами.

— Да, я сглупила, — покаянно признаюсь.

— Он тебе рассказал про имена?

— Да.

— Но свое истинное имя тебе не открыл?

— Да я и обычное не знаю. "Нэдом" — я его сама назвала.

— Я так и думал, — с ухмылкой ответил король.

— Поэтому и спросил: не кэшар ли он?

Влард посмотрел на меня серьезным взглядом и спросил угрюмо:

— Ты знаешь о его понятии?

— Мне Нэд рассказал, — ответила я и, опустив взгляд, добавила: — Я спросила, после того, как ты меня так назвал.

Король тут же быстро подошел ко мне, прижал к себе, поцеловал, а потом тихо произнес:

— Прости меня за то. Тогда я был в гневе и не сдержался. Я не хотел тебя обидеть и кэшар тебя не считаю.

"Хотя по их понятиям я именно ей и являюсь" — пронеслось в голове.

— Пошли, покажешь мне свой розарий, — явно пытаясь съехать с темы, произнес король и поцеловал еще раз.

— Пойдемте, — согласилась я и отстранилась.

Мы вышли из комнаты, потом из дома и направились к теплицам.

* * *

Я сжала зубы и попыталась отвлечься, но боль — эта не та вещь, от которой так легко можно отгородиться. Особенно, если эта боль ломает что-то в тебе. Что-то неощутимое, но очень важное.

Когда-то я находила в этой боли удовольствие, но теперь была только она, потому что я уже познала настоящие наслаждения от соития, и теперь понимала, что раньше я лишь обманывала себя, уговаривала и заставляла верить в то, что в боли можно познать усладу. На самом деле боль — это лишь боль, в ней нет ничего сладкого. Она как гнилой фрукт, который я ела с обманчивой мыслью, что он вкусный. Но теперь, когда попробовала сочный плод наслаждения, я не могла больше обманывать себя. Да и, признаться, не хотела.

"Что же ты со мной сделал, Влард", — с отчаяньем подумала я, чувствуя, как тело напитывается энергией, заставляя голод сыто засыпать.

Жертва застонала и, теряя сознание, попыталась, завалиться на меня. Я толкнула его спиной, и он упал на бок. Вскочив, я быстро поправила платье.

Не оглядываясь, я вышла из комнаты, а потом на улицу.

Пройдя одну улицу, я подошла к карете. Кучер открыл мне дверь, и я залезла внутрь.

Король кинул на меня взгляд, в котором я увидела боль и раздражение, и отвернулся, уставился в окно.

Он уже знал, что после утоления голода ко мне не следует прикасаться или что-то говорить. В первый раз он попытался меня обнять и утешить словами. И если бы раньше я не обратила на это внимание, то теперь во мне появилось чувство, которое просто вопило о том, что я не хочу, чтоб он прикасался ко мне после того, как меня... как меня насиловал другой мужчина. В такие моменты мне особенно противно было мое тело, и мне не хотелось, чтоб он прикасался к моей грязной плоти, которую до этого трогал другом. Запах чужого семени душил меня, выворачивал все мое нутро наружу, и мне не хотелось, чтоб он тоже ощутил его и стал презирать меня.

Я хотела, чтоб он не ждал меня после утоления голода, но король был непреклонен. Он ждал меня, увозил меня в охотничий домик, мыл, а потом ласками заставлял, забывать о боли и унижении.

Это непостижимо! Как я — жрица Беримора, для которой мужчины лишь пища! — могу думать о подобном?! Мама с детства учила меня, что мы — выше всех. Но сейчас я чувствовала себя слабой и жалкой, и все мои мысли были только об одном мужчине — короле Валирии. Он пророс в моем сердце. Пробил мое презрение, высокомерие и гордость, и сейчас колючими шипами сжимал все внутри, заставляя постоянно думать о нем, желать его и... мечтать о большем.

Эти мысли появились в прошлом месяце, когда я увидела Лионору в платье из живых белых роз с красной каймой и с младенцем на руках. С его ребенком. С его сыном.

Тогда я заставила себя радостно улыбнуться, подойти к ней, чтоб поздравить, но увидев выражение лица королевы Лионоры, поняла: она все знает. Когда мы поравнялись, она прошептала мне на ухо: "Я не собираюсь тебя в чем-то обвинять. Я прекрасно понимаю, что королю ты не смогла отказать. Но я волнуюсь за тебя и хочу, чтоб ты понимала: ты — лишь временная интрижка, поэтому не следует, рассчитывать на что-то большее".

Не смотря на то, что ее голос был участливый, в ее глазах я видела злость, ненависть и презрение. Она ненавидела меня и не пыталась это скрывать. Она хотела, чтоб я поняла ее чувства, потому что я забрала то, что по праву принадлежало ей — внимание ее мужа. Я забрала себе его ласку, нежность... любовь.

Возможно, я обманываю себя, заставляю себя в это верить, пытаюсь так же, как раньше в боли, найти удовольствие, сейчас в его отношении ко мне найти любовь, потому что я сама начала испытывать ее к нему.

Я осознала это на третий месяц наших новых отношений. Тогда мы лежали на кровати, ели виноград и король рассказывал мне о смешном случае, который с ним произошел на заседании. И тогда я вдруг осознала, что совсем его не слушаю, а просто сморю... и любуюсь им. Мое сердце забилось, как сумасшедшее, и мне вдруг до боли захотелось его поцеловать... самой. В наших отношениях я никогда не проявляла инициативу, король все делал сам. Я отвечала на его ласки, но первая некогда не пробовала, податься навстречу. Но тогда мне захотелось... и я задушила это порыв, боясь его реакции на это чувство.

После тех слов королевы, я осознала, что... завидую ей. Мы встречались с королем три-четыре раза в месяц, сливались, иногда разговаривали, но не больше. За границами это мирка размером с комнату мы были королем и графиней, здесь любовниками. И я завидовала Лионоре, потому что никогда не смогу получить одну вещь — его время.

Мы ненавидели и завидовали друг другу, потому что оба имели лишь часть, а хотели целое. Но самое ужасное было то, что я, вообще, не имела права даже на часть, на одну десятую. Он принадлежал ей. Я понимала это, но ничего не могла поделать ни с завистью к ней, ни со злостью на себя, ни с любовью к нему.

Я словно попала в зыбучий песок чувств, и чем больше пыталась из него выбраться, тем сильнее он затягивал меня вниз. И я чувствовала, что до дна уже недалеко.

Но что со мной будет, когда я дойду до дна? Выдержу ли я давление? Смогу, найти в себе силы, выкарабкаться?

Ванна с горячей водой уже была подготовлена к нашему приезду. Молча, не говоря не слова, я разделась и залезла в нее. Король так же молчаливо закатил рукава, взял щетку, намылил ее и принялся тщательно отмывать каждый кусочек моего тела с застывшим в ледяной маске лицом.

Мы проделывали это каждый раз, поэтому наши движения были механические, не живые.

Когда мы оказались в постели, король долго и с какой-то злостью целовал мое тело, не оставляя без внимания и клочка плоти. Казалось, ему хотелось, пометить меня всю. Не оставить и маленькой части, которая не принадлежала б ему.

Когда он резко вошел в меня, я выгнулась и застонала от удовольствия. Через марево наслаждения, тяжелого дыхания и стонов, проскальзывал в сознание его голос:

— Да... стони... стони, сильнее для меня... Я хочу, чтоб ты стонала сильнее... и только для меня... Стони!.. Я хочу слышать твои стоны... Я хочу знать, что так стонать заставляю тебя я... только я... что ты стонешь так только для меня...

И я стонала. Отдавая вулкану наслаждения себя полностью, без остатка. Стонала так, чтоб король понял — он для меня единственный. Мужчина... который стал для меня единственным, но для которого я никогда не смогу стать...

Слезы вдруг потекли по моим щекам. Король тут же остановился, прижал меня к себе, погладил по голове и взволновано заговорил:

— Что такое, Анж? Я причинил тебе боль? Прости. Прости, что не сдержался. Просто... — Он замолчал, сильнее прижал меня к себе. — Прости...

"Кажется, я люблю вас!" — хотелось закричать мне, но слова застряли в горле.

Король обнимал меня, гладил волосы, целовал мокрые щеки, бормотал слова прощения, пока я не успокоилась и не заснула.

Мне снился король Влард. Он улыбался мне и держал меня за руку. Мы не спеша шли по парку в королевском дворце. Кроме нас, там никого не было, и я наслаждалась внезапным покоем на душе. Вдруг Влард отпустил мою руку, холодно взглянул на меня и сказал: "Ты мне больше не нужна. Я насытился тобой". Он направился вперед по тропинке... к Лионоре, которая стояла и держала за руку двух ребятишек, как две капли воды, похожих на Вларда, только один был постарше на несколько лет. "— Нет!" — закричала я. "— Не бросай меня! Я люблю тебя, Влард!". Он, казалось, меня не слышит, а все продолжает идти вперед... к своей семье. Я бросилась за ним, но, сколько не бежала, он все не приближался ко мне, а только отдался. А потом я увидела, как он приблизился к Лионоре, обнял ее, поцеловал. Мальчик, что помладше, закричал: "Папа!" и Влард взял его на руки. "Нет!" — продолжала кричать я, безрезультатно пытаясь его догнать. "Нет, Влард! НЕТ..."

— Влард! — я вскочила, чувствуя, как сердце галопом стучит в груди, а тело все в холодных испаринах.

— Анж, что случилось?

Я подняла голову и взглянула на короля.

Он уже был одетый, только на рубашке были расстегнуты верхние две пуговицы. Видно, мой крик остановил его на их застегивании.

— Кошмар приснился, — пробормотала я.

Король улыбнулся, подошел, слегка поцеловал меня.

— Успокойся, уже все хорошо. Ложись, досыпай. Как проснешься, обязательно позавтракай, а потом Дэй отвезет тебя домой.

Я взглянула на окно, за которым стояла кромешная тьма, а потом вновь перевела взгляд на короля.

— Ты уже уходишь?

— Да. Сегодня моего сына святят в храме Богов Близнецов, и нужно решить несколько вопросов перед обрядом.

"Моего сына..." — слова ударили меня в самое сердце... и там, словно что-то лопнуло.

— Потом состоится пир, ты должна будешь прийти...

— Я не приду, — я произнесла это быстрее, чем осознала, что сказала.

— Не придешь? — Нахмурился король. — Анж, но ты, как дружка и лучшая подруга Лионоры, обязана там присутствовать.

— Я не смогу. Я сегодня уезжаю, — продолжала говорить я то, что до сих пор не могла понять и осознать. Казалось, мой язык стал жить отдельно от разума.

Я понимала, что обязана быть там... но это было выше моих сил.

— Уезжаешь? — Влард подался вперед, руками уперся в кровать и зло спросил: — И позволь, узнать куда?