Я умею прощать

— У нас, говорят, гости? — спросила я у нее, входя в квартиру. — Положите пакеты здесь, Сергей Иванович. Спасибо Вам.

Вахтер послушно оставил мои покупки на полу и ретировался, а я, закрыв за ним дверь, вопросительно посмотрела на нянечку.

— Елена Валерьевна, что с Вами?

— Тут девушка пришла, Кира Анатольевна. С ребенком, — женщина кивнула в сторону гостиной. — Хочет с Вами поговорить или с Матвеем Михайловичем. Странная она какая-то. Я Алису от греха подальше пораньше спать уложила. А сама за этой присматриваю. Как бы не украла чего.

Я уже знала кто это и решительно направилась к незваной гостье. Нянечка хвостом следовала за мной.

— Елена Валерьевна, сегодня Вы можете быть свободны. Внукам подарки купите. Правда в магазинах такие ужасные очереди, — обратилась я к ней, но заметив тревогу на ее лице, добавила. — Не волнуйтесь, все в порядке. Думаю, это дальняя родственница Матвея Михайловича из деревни нагрянула. Они любят сваливаться, словно снег на голову.

Вероятно, мой голос звучал убедительно, потому что тревога на ее лице сменилась облегчением и женщина, поспешно попрощавшись со мной, убежала домой. Это к лучшему, свидетели предстоящей встречи мне были ни к чему.

Остановившись в дверях, я окинула взглядом вальяжно рассевшуюся на диване девушку. Не даром нянечка опасалась воровства с ее стороны, удивительно другое — как эту особу вообще пропустили охранники. Пообтрепавшиеся снизу джинсы с налипшими на них комьями грязи, серый свалявшийся свитер, сальные волосы, собранные в некое подобие косички вряд ли могли вызвать у них доверие. Да и ребенок, завернутый в неряшливое розовое одеяло, тоже не мог служить оправданием подобной халатности. Мало ли нищенок с детьми побираются по улицам.

— Ну, здравствуй, Нюра! — насмешливо обратилась я к гостье. — Чем обязаны столь неожиданному визиту?

Она подняла на меня высокомерный взгляд и скривила губы в наигранно презрительной улыбке.

— Вот именно обязаны, — кивнув на ребенка, выпалила она.

— Опять шантажировать явилась? Так не по адресу.

— Почему сразу шантажировать? Отдать то, чем наградил меня твой муженек.

— Гордость взыграла? Решила деньги вернуть? Оставь себе.

— Оставлю, как компенсацию за моральный ущерб. Но взамен, у меня есть для вас подарочек. К новому году, так сказать.

— Спасибо. Только не стоило утруждаться. Лучший подарок для нас...

— Стоило, — прервала она меня на полуслове и решительно поднялась с дивана, неумело удерживая в руках ребенка. — Держи. Ее Надя зовут.

Я отпрянула и, заметив, мое испуганное выражение лица, Нюрочка гадливо улыбнулась.

— Это дочь Матвея.

— Ложь.

— Убеждай себя. Только ты же сама знаешь, что я не вру.

— Говори, что тебе надо, и проваливай.

Нюрочка кивнула на журнальный столик, продолжая высокомерно смотреть мне в глаза:

— В папке свидетельство о рождении и мой отказ от ребенка.

— Что? — недоуменно переспросила я.

— То! — яростно прищурившись, выпалила она и снова шагнула ко мне, пытаясь отдать ребенка. Из розового свертка послышался слабый писк, тут же превратившись в надрывный плач.

— Ты отказываешься от собственного ребенка? — судорожно сглотнув, промямлила я.

— Он мне не нужен! Я ненавижу его! — выкрикнула Нюрочка.

— Ты сумасшедшая.

— Я не желаю ломать себе жизнь из-за него!

— Ты сумасшедшая, — снова повторила я, не в силах подобрать других слов. Поведение этой девушки не укладывалось у меня в голове. Мне казалось, что все это лишь непонятный, бессвязный бред. Что еще чуть-чуть и я проснусь... И все снова встанет на свои места. Происходящее не могло быть правдой.

Нюрочка кинула на меня лихорадочный взгляд и, метнувшись к дивану, положила на него розовый сверток с плачущим младенцем.

— Счастливо оставаться! — выкрикнула она и рванула в прихожую, на бегу натягивая мешковатую куртку.

— Постой!

А в ответ оглушительный звук захлопнувшейся двери.

Оторопь вдруг сменилась нервной дрожью. Превозмогая слабость во всем теле, я подхватила с дивана надсадно орущий розовый сверток и рванула к двери. Непослушные пальцы бесконечно долго возились с захлопнувшимся замком и, наконец, все-таки сумели с ним справиться. Я выбежала из квартиры. Никого. Лихорадочно вздохнув, взглянула на табло. Пять... Четыре... Лифт стремительно увозил Нюрочку вниз. Я метнулась к лестнице. Резко рванула на себя дверь. Закрыто. В отчаянии ударила по ней кулаком и тут же взвыла от бессилия. Завернутый в одеяло младенец испуганно притих, но через мгновение снова разразился пронзительным плачем. Отвратительный звук. Яростно скрежеща зубами, я бегом вернулась к лифту. Несколько раз нетерпеливо нажала на кнопку вызова. Потянулись бесконечные секунды ожидания. Не секунды — часы. Я словно запертый в клетке зверь металась от стены к стене. Казалось, прошла вечность, прежде чем передо мной с легким щелчком разъехались металлические створки. Торопливо заскочила в лифт и вдарила пальцем по кнопке.

— Ну, быстрее же! Давай!

Лифт медленно пополз вниз. Тесное пространство наполнилось надрывным плачем младенца.

— Да заткнись же ты! — яростно встряхнув сверток, рявкнула я. Бесполезно. — Заткнись! Ну, давай же!

Лифт остановился. Еще доля секунды и створки неспешно разъехались в разные стороны. Я, не прекращая трясти орущий сверток, выбежала в фойе. Мне наперерез метнулся встревоженный вахтер.

— Кира Анатольевна, что...

— Где она? — перебила его я.

— Девушка?

— Да! Где?

— Выбежала, как ошпаренная! Что...

Нетерпеливо махнув свободной рукой на мужчину, я рванула на улицу. Распахнула входную дверь и, окинула лихорадочным взглядом двор. Никого. Нюрочки и след простыл. Цепляясь за остатки здравого смысла, я метнулась к воротам. Остановилась на тротуаре, озираясь по сторонам. Куда она могла повернуть? К автобусной остановке? Наверное... Выискивая глазами знакомый силуэт, я побежала направо. Нюрочки нигде не было... Будто испарилась, оставив мне своего ребенка... Глупость какая-то...

Я бездумно замерла у пешеходного перехода. Зубы отбивали дробь. Почему-то вдруг стало очень холодно. То ли от потрясения, то ли от промозглого ветра. А, вероятно, и оттого и от другого одновременно. Выбежав из дома вслед за Нюрочкой, я не успела ни переобуться, ни даже накинуть куртку на плечи. И в результате оказалась на улице в легком джемпере, джинсах и домашних балетках. Мимо, не сбавляя скорости, проносились машины, обдавая меня мелкой грязной изморосью, летящей из-под колес.

— Девушка, с Вами все в порядке? — Кто-то тронул меня за руку. Я безучастно повернулась на голос, встретившись с пристальным взглядом незнакомой женщины. Неуверенно пожала плечами. — Ребенок заболел? В больницу надо? — продолжала допытываться она. — Кричит-то как...

Ребенок? Я, досадливо поморщившись, посмотрела на розовый сверток. Ребенок?

...Алиса... Ужас молниеносно заставил меня придти в себя. Погнавшись за сумасшедшей девицей, я оставила в одиночестве собственную спящую дочь! Невероятная безответственность. Подгоняемая нараставшей паникой, я рванула обратно к дому. Все остальное вдруг показалось неважным. Совершенно.

— Эй, постой! — Наверное, это было тоже адресовано мне. Только какая разница? Я не обернулась.

У подъезда нервно вышагивал вахтер. Завидев меня, он метнулся к воротом, поспешно стягивая с себя куртку.

— Кира Анатольевна, может милицию вызвать? — нерешительно предложил он, накидывая мне на плечи тяжелый пуховик. — Как же так? Подкидыш?

— Подкидыш, — чуть слышно пробормотала я, замешкавшись в дверях. — Не знаю... У меня там Алиса одна осталась. Проснется — испугается. Мне домой надо.

Взволнованный вахтер неотступно следовал за мной до лифта.

— Кира Анатольевна, в милицию бы надо позвонить, — снова повторил он уже более уверенным голосом.

— Я сама. Не беспокойтесь, — отмахнулась я и тут же, жалобно взглянув на мужчину, простонала: — Ну, зачем же он так кричит? И лифта долго нет...

— Кирочка, да Вы успокойтесь. Незачем так переживать. Ее обязательно найдут.

Кого? Ах да. Нюрочку. Найдут... Только какая теперь разница?

Передо мной неторопливо разъехались дверцы лифта. Я молча шагнула внутрь и, слабо улыбнувшись вахтеру, вернула ему куртку. Он будто бы хотел что-то мне сказать, но, уже открыв рот, все-таки промолчал. И, честно говоря, я была ему за это благодарна.

Я снова оказалась наедине с надрывно вопящим розовым свертком в тесной, медленно ползущей наверх кабинке. И откуда у этого существа настолько мощные легкие? Я с отвращением покосилась на свою незамолкающую ношу, не в силах заглянуть в одеяло. В душе закипала жгучая ненависть... к этому ребенку. И еще до того, как оказаться у дверей собственной квартиры я успела не меньше сотни раз пожалеть, что не оставила его у вахтера. Зачем я тащила это обратно домой? Чтобы разбудить Алису его омерзительным криком? Нужно было как-то заставить его угомониться... не прибегая к физическому насилию. Как?

Крепко сжав зубы, я глубоко вдохнула и попыталась успокоиться. Безуспешно. Руки дрожали, грудь судорожно вздымалась, голос категорически отказывался повиноваться.

— Тихо! — прошептала я. — Успокойся! Все хорошо! — Все отвратительно! — Я тебя не обижу... — Откуда ты взялось на мою голову, сучье отродье?! — Тише, малышка, тише! Не бойся... — Кажется, вопли начали стихать. Вероятно, мне все-таки удалось придать голосу мягкости. Даже странно. Окрыленная успехом, я продолжала осторожно покачивать розовый сверток в руках, монотонно нашептывая ему что-то успокаивающее, пока он наконец не замолчал. И только после этого, открыла входную дверь. Замерла на пороге. Прислушалась. Тишина. Осторожно заглянула в комнату. Алиса спала.

Вздохнула. Тяжело. Прерывисто. Бессильно прислонилась к стене.

Усталость. Пустота. Вязкая. Удушающая. Невыносимая.

Тряпичной куклой сползла на пол. Положила примолкший сверток рядом.

Прижала холодные пальцы к воспаленным вискам. Заскулила. Жалко. Безвольно. Словно побитый щенок... Жутко.

Холодно. Обняла колени, стараясь унять дрожь. Бесполезно.

Вперила апатичный взгляд в плинтус. Нужно было куда-то позвонить. Только куда? Вахтер что-то говорил про милицию...

Поднялась на ноги. Прижимая к себе сверток, машинально двинулась в гостиную. Взяла телефонную трубку, стараясь вспомнить нужный номер. 01? 02? 03? Все смешалось... В поисках подсказки обвела взглядом комнату, выцепив из кучи бесполезных предметов картонную папку, брошенную на журнальном столике.

"...В папке свидетельство о рождении и мой отказ от ребенка", — ворвался в сознание надменный голос.

Бессмыслица какая-то... Отказ от ребенка...

Будто все еще не желая верить в произошедшее, я неловко положила на диван сверток и потянулась к документам.

Перед глазами замелькали строчки, выведенные аккуратным мелким почерком:

"Я, Зубова Анна Николаевна, отказываюсь от своей дочери, Зубовой Надежды Матвеевны, в пользу ее отца, Городищенского Матвея Михайловича. Дата. Подпись."

Свидетельство о рождении...

"Зубова Надежда Матвеевна родилась 26.10.2007...

...Место рождения — г. Волгоград...

Отец — Городищенский Матвей Михайлович.

Мать — Зубова Анна Николаевна..."

Дикая, почти нечеловеческая усталость непосильной ношей навалилась на плечи. Хотелось рычать от бессилия, крушить все вокруг, биться головой об стену... Но я безвольной куклой продолжала стоять посреди гостиной с телефонной трубкой в руке. Куда я хотела звонить? В милицию? Что им сказать?

Мне подкинули ребенка... Но в его свидетельстве о рождении черном по белому в графе "отец" указано: Городищенский Матвей Михайлович. Это его дочь, к которой я не имела никакого отношения... Что я должна была сделать в этой ситуации? Уйти...

Забрать Алису и... Трубка выскользнула из руки и с приглушенным стуком ударилась об пол. Лихорадочно прокручивая в голове обрывки мыслей, я метнулась в гардеробную. Схватила стоявший у стены чемодан и, распахнув крышку, начала закидывать в него какие-то вещи. Все, что попадалось под руку. Без разбора.

...Уйти отсюда... немедленно!

Опомнилась только, когда в руках оказалась летняя рубашка Матвея. Совершенно нелепая. С оранжевыми пальмами. Перевела взгляд на содержимое чемодана и устало прикрыла веки. Зачем мне эти вещи? Коснулась влажными пальцами переносицы, бровей. С остервенением потерла виски. Из горла вырвался стон отчаяния. Матвей... Как он мог изменить мне с этой сумасшедшей девицей в грязных джинсах и с сальными волосами? Он лгал мне... Заставляя мучиться от собственного чувства вины перед ним...

Сердце сжалось от боли и обиды. Я столько лет стремилась быть самой лучшей в его глазах... И все оказалось зря. Он променял меня на ничтожное... немытое существо, бросившее своего ребенка. По щекам потекли безвольные, унизительные слезы. В душе за право первенства состязались брезгливость, отвращение, ненависть и отчаяние... За что он меня так?

"...Мы столько лет вместе, и ты все равно мне не веришь! Не веришь! Как можно строить семью без доверия? Задумайся! Долго еще между нами будут стоять твои детские комплексы ненужности?"

За что? Резко дернулась как от пощечины. Сжав зубы, решительно вытряхнула из чемодана все барахло, которое успела туда скинуть с вешалок. Поднялась с пола. Глубоко вздохнула. На мгновение прикрыла глаза. Мне нужно было взять себя в руки и прекратить жалеть себя. Немедленно. Достать деньги и документы из сейфа, сложить самое необходимое на первое время, собрать Алису и... куда-то ехать... Перестать жалеть себя...

...Меньше чем через час мы с Алисой были готовы к отъезду. Я торопливо обула дочь. Выдохнула. Напоследок окинула взглядом прихожую, усмехнулась. На полу все еще громоздились пакеты с украшениями и подарками. Как осколки прошлой жизни... Ненавижу Новый год... теперь еще сильнее, чем раньше.

Хочу ли я, чтобы моя дочь любила этот праздник? Не уверена. Но как бы то ни было, скривив губы в угрюмой усмешке, я подняла с пола пакет с подарками, взяла дочь на руки и открыла дверь.

— Поехали, Алис. Пора.

Из гостиной послышался пронзительный детский плач. Плач не моего ребенка.

ДЕСЯТАЯ ГЛАВА

Алиса беспокойно заерзала у меня на руках, стараясь заглянуть мне через плечо. Недоуменно нахмурила крошечные брови и, ища ответа на множество вопросов, вспыхнувших в детской головке, подняла на меня невероятно серьезные глаза.

— Мама, кто там?

Я не знала, что ответить. Машинально погладила дочь по розовой щечке и обернулась на захлебывающийся плач, доносившийся из гостиной.

Алиса нетерпеливо подергала меня за рукав и снова повторила вопрос:

— Кто?

— Это чужая девочка. Не волнуйся, — нервно сглотнув, пробормотала я и шагнула через порог.