Доля Мастера

Однако с того дня Лёка снова стала возвращаться после института домой — и прошло ещё несколько лет, прежде чем рискнула сердцем снова. И опять — не срослось.

Она и расставшись с Боссом не плакала — слёзы все закончились на Вадиме. Просто, в очередной раз записала в дневнике: "Нескладная у меня жизнь, хоть вроде не дура. Что я сделала где-то не так — что? Господи, дай мне знак, скажи, зачем я — капелька крови на Земле?"

Ну вот, готова... А что скажет зеркало?

— Дэзинька, ты только посмотри, какое прэлэстное дитя, — старательно подражая выговору несравненной Фаины Георгиевны, сообщила Лёка подружке. Кошка на миг перестала полировать ладошку задней лапки, глянула добродушно — семейную историю о том, как за какой-то надобностью оказались родители с годовалой Лёкой в центре Москвы и встретили Раневскую, она слышала не раз. Равно и то, какими именно словами Сама почтила улыбавшуюся ей малышку.

Вот и сейчас Лёка мимолётно улыбнулась воспоминанию — и тому, как щедра была жизнь её на такие вот милые маленькие чудеса...

— Дэзинька, ты за хозяйку!

Так... ноутбук, мобильник, документы, ключи от машины...

Поехали!

*

Бывает — страсть надо сосредоточиться на задаче, максимум двух. Но именно в этот момент где-то в небесах над одной отдельно взятой головой прорывается небольшая дырочка, и события начинают валиться на голову ту словно из прохудившегося рога изобилия...

Только Лёка принялась выпарковываться, зазвонил телефон. Опытные водители дергунчику не поддаются: они уже начали движение, всё остальное — подождёт. Лёка же водила машину всего ничего — а привычка отвечать на телефонные звонки имелась с детства. Получив тычок не в те педали, машина икнула и заглохла.

— Лёка, ты где пропала? В сети уже неделю нет, на почту не отвечаешь! — звонила подруга, с которой познакомились в Сети, на литературном сайте. — Помнишь, у нас посиделки завтра? Придёшь?

— Сашуленька, работа, — запричитала Лёка. — Попятный Меркурий, к тому же. Помнишь, говорила тебе, планы с ним могут круто меняться? Зато итоги хорошо подводить...

— Помню, госпожа звездочея, помню, — беспокойство из голоса подруги ушло, — ладно, не появишься на встрече, так хоть в Сеть выходи давай. Соскучились!

Соскучилась по своей виртуальной компании со всего мира и Лёка, но работы и впрямь случился завал, а ещё над картой Олега Ярославовича корпела. Пока всё рассмотрела, пока свои соображения по каждому нюансу гороскопа записала... а сколько думать пришлось!

Уставала к вечеру, словно после марш-броска... занятное сравнение, — привычно подумалось Лёке. "Штампы, штампы! Затёртый журналистский приём, — шепоток внутренней грымзы ни с чьим не спутать. — Ты сама знаешь, что такое марш-бросок, или опять всё из книжек?" Эх, крыска, крысонька... сколько ж идей из-за тебя не стало текстами.

С другой стороны, и правильно: графомань — она и есть графомань. Но с третьей — кабы не спасительный круг этой графомани, вряд ли бы так легко перенесла Лёка болезнь, навсегда рокирнувшую её из редакторов в авторы. А полмира в друзья — обрела бы?

И всего-то — с детства вела дневник: мысли в рифму и просто записывала. Чтобы затем, давним вечером пришедшейся на будни круглой даты, построить виртуальный домишко в безграничье литературного сайта и поселить там свои размышлизмы. По сути — себя?

До того заходила лишь читателем — нашлась обалденная, ну просто обалденнейшая библиотека, один энтузиаст собрал и выложил. Где он нашёл средства на домен, программы и прочую технику — вопрос почему-то не возникал, да и история ну очень деликатно о том помалкивала.

Однако уже десять лет, как радовались интернет-библиотеке любители литературы.

В глубинах первой чуть погодя обнаружилась другая. Там люди сами публиковали свои произведения, обсуждали их. Библиотека эта носила имя культовое, книгоиздатели искали здесь — и всегда находили — авторов. А те, в свою очередь, нередко посвящали взрастившему их полю стихи, публицистику, прозу. Лёкин друг в своём романе назвал её — город Сиит.

За мыслями об игре судьбы, многих-многих приведшей в этот "город" и подарившей им совершенно небывалый прежде образ жизни, Лёка почти совсем успокоилась по поводу предстоящей встречи с Олегом.

"Ярославовичем!"

Да, да, это неизбежно: вникая в гороскоп, проникаешься и судьбой, в нём тьмою и светом написанной. Привязываешься к человеку, про которого эта книга, роднишься с ним...

Однако лирику в сторону, следуй фактам: Олег... Ярославович пришёл, получил информацию, ушёл. Всё. Ты меня поняла, Лёка? Всё-о. И никаких там "ах, как похожи наши гороскопы"!

Секретарь Центра предложила Лёке кофейку — такая у них была почти традиция: немножко кофе и сплетен перед приёмом. Но на этот раз Лёка, извинившись многократно, отказалась — клиент-де, таков, надо бы ещё поднастроиться.

— Пустите меня в переговорную уже сейчас, Машенька? Там его подожду.

Включила ноутбук, вывела на экран основную карту, несколько прогностических, открыла перечитать файл с записями. Мимолетно вспомнилось, что когда-то так же нервничала перед экзаменами в институте — а уходила с очередным "отлом" в зачётке... спасибо маме с папой, научившим учиться.

Жизнь вообще сплошной вуз? А ведь, да. Сколько судеб ни читала: что встреча человека с человеком, что ситуация житейская — беспрестанный обмен знаниями. Воистину, вначале было...

— Ольга Георгиевна! Олег Ярославович.

Вскочила навстречу.

Дверь открылась шире, секретарь отступила, пропуская.

Высокий, худощавый, почти седой. Джинсы, пуловер чёрный, белая рубашка. Цепкий — прямо магнитом к зрачкам — взгляд. Абсолютно уверен в себе. Замкнут. Или — нет? Коли с порога в карьер, да этак по-свойски ворчливо:

— Ольга Георгиевна! Вы меня на предметных стёклышках размазывали, что ли? Неделю щёки горят...

У секретаря на полпути тормознуло "чаю-кофе?", Лёка прикусила "здравствуйте-проходите-располагайтесь"... но вот улетучилась интонация, сконденсировался смысл — и обе женщины растаяли улыбками. Машенька хихикнула даже, закрывая дверь.

Да и Лёкин официальный настрой с тихим скрипом начал осыпаться... но, она не поддавалась. Села прямо, приняла строгий вид.

— Олег Ярославович, не мне вам рассказывать, что всё в мире взаимосвязано.

Олег легонько усмехнулся.

— Вот и ваша ситуация такова. Работа для вас — жизнь. Организатор отличный, в детали процесса вникаете, въедливы, стремитесь знать всё — и всё контролировать. Требовательны, строги — но и себя до седьмого пота...

Олег незаметно сощурился от удовольствия — и промолчал, сцену предоставив Лёке. Свой красный платок он придерживал.

— У вас всё — для людей, себе — что останется.

Олег опустил взгляд. Нет, вкусно, спору нет... однако. Лёка тем временем уже меняла галс.

— Олег Ярославович, для вас проблемы в работе если и есть, то лишь в форме вопроса — что бы ещё сделать? Чем ни займётесь — будет успех. С личной жизнью тоже не должно быть проблем. Так что, простите за прямоту, мне видится — их больше на семейном фронте. К счастью, это преодолимо, готова рассказать, как.

Она сцепила пальцы в замок и умолкла, привычно давая собеседнику обдумать сказанное. Однако собеседник давно уже обдумал всё, в том числе и этот разговор.

— Ольга Георгиевна, гляньте, пожалуйста, что у меня могло быть в этой паре?

И он назвал дату.

Лёка посмотрела получившуюся карту. Ого! Здорово бы с этой женщиной срослось, но... огромной силы притяжение, магия, боль, много боли... преображение!

"А что за этим-то термином? Учитель настаивал: не "смерть", Оленька, "преображение". Смерти-то самой нет — есть вполне в иных ситуациях обратимая смена формы жизни... Как та гусеница, похоже? Подумаю ещё на досуге".

— А в этой?

И здесь — до жути сходно с первой: притяжение, магия, боль... отчаянная! И — преображение.

"О скольком же ты молчишь, Олег... Ярославович. О скольких? Преображение... Господи! Так это ж открытие в человеке — Тебя! Или себя? Творческая искра. Родительство... Божественно".

— А в этой?

Он назвал день.

Лёка послушно вщёлкала цифры в окошко программы.

Он назвал месяц.

Лёка напряглась. Но ввела в программу и это.

Прозвучали цифры года — и Лёка остановилась.

Вспомнила, что видела в своей с Олегом совместной карте. Тебе ли не знать, звездочея, — случайных совпадений не бывает?

Она посмотрела в глаза Олегу.

И он назвал точное до минуты время её рождения.

*

София ещё раз прочитала последнюю страницу письма. Глядя в окно, покивала своим мыслям. Вот и солнце...

Её величество встала уже, конечно. Скоро с докладом к ней.

Значит, таков исход древней легенды — и начало новой?

Милая Динь... Тебе предстоит долгая дорога.

И тебе, мастер.

От перепутья к перепутью, и ни на одном камня с мудрыми подсказками. Свершится, чему суждено — ты просто делай, что должно.

Найти, собрать, выболеть, исстрадать вашу общую беду... и родиться свободными. Для новых, и непременно славных дел. Слышите, люди?

Вам, вместе.

В добрый час!

*

Облако, похожее на орлиное крыло, сонно плыло с севера на юг. Направо и вниз посмотришь — океан мягким блестящим брюхом под солнцем разлёгся. Налево переведёшь взгляд — материк с белыми складками высокогорий и зелёными дорогами речных долин... Вообще, ничего лучше нет таких вот медлительных облаков, если мир посмотреть хочешь, выспаться всласть, да и просто — сбежав от всех, побыть одним.

Лен умолк и смачно впился в давно вожделеемый персик — освежить, наконец, уставшие от долгих речей губы, горло...

Богиня приподняла голову с плеча Лена, чмокнула в него, наверняка уже онемевшее, подвернула краешек облака, чтобы удобнее лежать было.

— Ты говорил, у хороших сказок нет конца — в них всегда таится начало новым, так?

Ответом ей были приподнятая бровь и лукавый взгляд: "Сама-то, мол, что думаешь?"

— О! Значит, мы с тобой — хорошая сказка! — живо откликнулась на этот взгляд Джайна и ладонью мужа погладила себя по животу.

*

Перо в задумчивости остановилось. Точка? Многоточие?

Точка, пожалуй.

Дальше — сами.

И творец отложил перо. Осторожно выдохнул, стараясь не расплескать из сердца ощущение добротной, на совесть, работы.

Прикрыл глаза, мысленно прошёлся по написанному снова. Что ж... доля мастера боится? Это показал, этим поделился, то сделал. И подтекст — вполне; умеющий читать да прочтёт.

А что ни в текст не попало, ни в подтекст — всё там же, в сердце. Живом, горячем, любящем.

Итак... вот он, таинственный миг между здесь и там. Ещё нет ничего, но уже сбылось — всё.

Пора.

Сейчас поднимут Книгу натруженные руки. Губы легко, беспечально выдохнут слово. И взметнётся с ладоней ввысь сияющая тьма. Всё выше взлетит, выше, раскроется во всю ширь — и напевно звеня, и мерцая тонко, звёзды проступят на ней.

Февраль 2009 — август 2012

Москва