Дон Аррагуа. Главы 1-6

— Они мыслят?

— Теперь я почти не сомневаюсь, что они мыслили и до моего вмешательства. По-своему. А я по неосторожности подарил им голос и возможность эти мысли выразить вслух!

— И о чём они говорят? — Как я ни напрягаю слух, тонкое пищание не желает распадаться на отдельные фрагменты, несущие смысл.

— Да, в сущности, о глупостях... Ничего интересного. Болтают о пустяках, сплетничают. Крайне примитивные создания: на уме одно только опыление, листики, лучики, пестики...

— Ну, таких я и среди двуногих много знаю, — усмехаюсь, припоминая пару знакомых дамочек. — Кажется, в этом случае твои усилия не стоили того, уважаемый Оррэ. Но результат всё равно впечатляет!

Оррэ польщенно улыбается, а я, окончательно войдя в роль инспектирующего чиновника, продолжаю осмотр. На пути моём встаёт огромный стол, заставленный колбами, ретортами, змеевиками и прочим лабораторным стеклом. Синие, красные, жёлтые, мутные и прозрачные жидкости шипят, бурлят и искрятся. Над некоторыми сосудами поднимаются облачка пара, в других время от времени что-то ярко вспыхивает, в третьих — бормочет и пощелкивает, как живое...

— Серьёзно, — говорю я, просто чтобы что-то сказать.

Ничего не смыслю в химии, хуже, наверное, только с высшей математикой. Формула воды, формула серной кислоты и спирта составляют весь мой багаж знаний в этой отрасли. Но старику говорить об этом как-то неловко. Судя по выражению его лица, посетители здесь бывают крайне редко, и ему смерть как хочется вытянуть из меня как можно больше эмоций и восторгов.

Морща нос от резких запахов, от всей души надеясь, что мне не станет сейчас дурно, как юной девице, я обхожу "уголок химика" и попадаю в лабиринт высоких — выше моего роста — стеклянных столбов, наполненных прозрачной жидкостью. Жидкость — это, должно быть, спирт. Или формальдегид. Или ещё какая-нибудь дрянь, которую используют для сохранности трупов. Огромные колбы словно подсвечены изнутри, но я не замечаю никаких источников света. Возможно, холодное голубоватое сияние исходит от самой жидкости.

Тушки здесь собраны самые разнообразные. Некоторые из этих чудовищ кажутся совершенно незнакомыми, таких я не видел даже на канале "Дискавери". Впрочем, кто сказал, что они из нашего мира или с этой планеты? От Оррэ всего можно ожидать...

Несколько минут я таращусь на колбу с огромной лягушкой. Ничего особенного, обычная зелёная лягушка, каких я в детстве переловил на реке великое множество, только вот размером она с хорошую такую овчарку. Пасть, в которую легко вошла бы моя рука, заставляет уважительно покачать головой. И лапы такие мускулистые... Мощная тварь, однако...

— Я вырастил её сам, — гордо сообщает старик, заметив проявленный мной интерес. — Кормил насекомыми, от другого корма эта капризная дама категорически отказывалась. Но так как при её весе обычных мух требовалось невообразимое количество...

Я мысленно пытаюсь вообразить количество мух, которым можно было бы накормить подобное чудовище... Да, он прав, совершенно невообразимое...

— ...То пришлось мне выращивать к тому же ещё и специальных мух для откорма этой госпожи. В конечном итоге эксперимент не оправдал ожиданий. Да и мухи принялись бесконтрольно размножаться, что едва не сделало невозможным дальнейшее наше пребывание в этом доме... Но — не будем о грустном, мой друг!

— Нет, только не о грустном, Оррэ! Но... мне просто интересно, как именно ты заставил эту лягушку так безобразно разрастись? По-моему, как хорошо не корми ты её, но больше положенного природой...

— Это невероятно простой метод, Дон! — с радостью отзывается учёный. — Мне стоило только простимулировать в ней желание стать больше, остальное же произошло само собой!

— И в мухах ты тоже... стимулировал желание?

— По тому же принципу, дорогой друг, исключительно тем же методом!

— Ну, будем надеяться, что остальные насекомые никогда не возжелают резко увеличиться в размерах.... Мне даже представлять неприятно такого вот таракана, — я неодобрительно киваю головой на консервированную лягушку и отворачиваюсь.

Оррэ неловко переминается с ноги на ногу. Кажется, мне удалось неожиданно смутить его. Все становятся уязвимыми, когда разговор заходит о том, что для них действительно важно. Этот вот — явно помешан на своих маго-научных опытах, многие из которых представляют весьма сомнительную ценность.

— Исключительно в научных целях, поверь...

— Ну, да... не корысти ради... — Я неожиданно вспоминаю, что и самому мне придётся принять участие в его экспериментах. Настроение резко портится. Что, если Оррэ взбредет в голову простимулировать во мне желание стать меньше? И это ещё будет не худший вариант...

Я рассеянно бреду между прозрачных столбов. Скользкие, лохматые, зелёные, чёрные, розовые тела едва заметно колышутся в прозрачной субстанции. Глаза некоторых закрыты, и кажется, что они тихо дремлют. Другие таращатся изо всех сил, и я не могу определиться, какой вариант производит более гнетущее впечатление. Не могу отделаться от ощущения, что все эти существа живы.

— Естественно, они не мертвы. Просто погружены в подобие сна, — сообщает старик, отвечая на мой невысказанный вопрос. — В бодрствующем состоянии они потребовали бы ухода, вольеров... ну, ты можешь представить...

— Да, могу. У меня была в детстве морская свинка. Редкостная свинья. Навсегда отбила желание иметь домашних животных!

— Ты слишком нетерпим, друг мой... — мягко возражает Оррэ. — Время от времени я пробуждаю одного или двух, потому что для меня уход за этими существами является лучшим способом отдохновения.

— Я бы поспорил о способах отдохновения...

— О, вот и она, моя прелестная любимица, жемчужина моей коллекции! — старик с юношеским пылом бросается к колбе с огромной золотистого оттенка змеёй и нежно приникает к стеклу. — Разве она не тревожит глаз своим невозможным совершенством?!

Я настороженно разглядываю сильное мускулистое тело, длиной никак не меньше пяти метров, увенчанное плоской головой с зубастой пастью.

— Оррэ, я тебе честно скажу: мой глаз она определённо тревожит! Стекло-то хоть крепкое?

— Не смущай своё сердце страхом, Дон! Это самое нежное, пылкое и страстное существо, какое мне доводилось встречать!

— Я верю, верю, Оррэ. Змея, конечно, великолепная, но я боюсь не суметь пробудить в её земноводной душе ответной нежности. Поэтому будь добр, не дави на стекло! И давай уже продвигаться дальше!

Видя, что старик застрял около своей любимицы надолго, я раздражённо пожимаю плечами и перехожу в следующий ряд прозрачных столбов. Тревожное ощущение от взгляда буравящих меня зелёных змеиных глаз с вертикальными зрачками немедленно исчезает. Вот и отлично.

Чувствуя себя уже несколько пресыщенным чудесами, почти равнодушно скольжу глазами по ряду жутких гибридов. Судя по их внешнему виду, здесь Оррэ предпринимал попытки создания (или воссоздания?) некоторых мифических существ. Вот эту крупночешуйчатую рыбину с красивыми томными глазами и приличным розовым бюстом можно при некоторой доле фантазии принять за русалку... Вот существо, напоминающее небольшого ручного грифона... Вот вполне настоящий дракон... или это такой птеродактиль?..

Извлёк ли он их из прошлого, из параллельной реальности, создал ли сам, внушая им желание измениться, как убеждал лягушку — увеличиться в размерах сверх положенного, остаётся только догадываться. Не исключено, что они просто живут здесь, рядом с людьми. Возможно, точно так же не подозревая о нашем существовании. Ум за разум заходит от таких предположений, но ведь жил же я как-то, ничего не зная о таких монстрах, каким сам теперь стал!

"Ты стал совершенным!" — шепчет голос крови.

"Грубая лесть. Причем совершенно не к месту. Дура ты, дура! И за что мне такое в мою бедную башку?..".

"Спроси у него. Спроси у старшего. Он знает...".

А вот это она дело говорит, кровушка моя буйная! Сколько времени уже продолжается эта экскурсия? А ни одного вопроса по существу так и не было задано, ни одного ответа не было получено. Я разворачиваюсь, пытаясь углядеть Оррэ, натыкаюсь на взгляд двух чёрных бездонных колодцев, и едва не спотыкаюсь от неожиданности. Эта колба крупнее остальных, а пространства внутри неё явно меньше. Значит, стекло здесь использовано толстенное, кажется, в целую ладонь, если не больше... И всё это для ребёнка лет пяти, хрупкого черноволосого мальчика, вся необычность которого заключается в слишком больших глазах.

Тяжёлые веки смежаются и снова распахиваются, ясно давая понять, что ребёнок не спит. Несколько пузырьков вырываются изо рта мальчика, когда он беззвучно шепчет что-то губами, отливающими синевой. Потом он медленно поднимает сморщенную бледную ладошку и манит меня характерным движением указательного пальца.

Подойти поближе, значит? Ну, уж нет!

— Оррэ!.. Я тут нашёл кое-что... Кое-кого.

Красивое детское лицо съёживается от злости в жуткую гримасу. Мальчик обнажает на глазах увеличивающиеся клыки и неожиданно резко ударяется лбом о стекло. Жуткое зрелище! На всякий случай я делаю несколько шагов назад, наблюдая за припадком бешенства странного ребёнка с относительно безопасного расстояния. Через несколько секунд вода обагряется кровью, которая струится из разбитого лба мальчика и его прокушенной губы.

"Плохо... — бормочет моя собственная кровь. — Ему плохо. Он очень голоден. Голоден очень давно".

"Предоставим Оррэ заботиться о его питомцах, ладно? Не хотел бы я кормить этого мальчишку с руки!".

Старик появляется вовремя, как раз в тот момент, когда ребёнок впивается зубами в собственную руку и начинает буквально отрывать от неё кусок кожи.

— Ларн! — укоризненно восклицает Оррэ. — Снова пробудился и опять безобразничаешь?!

Пробормотав себе под нос нараспев несколько фраз, старик с такой силой ударяет о стекло раскрытой ладонью, что я инстинктивно зажмуриваюсь и втягиваю голову в плечи. Кажется, что глухо застонавшие от удара стены колбы немедленно покроются трещинами и осыпятся, жидкость вырвется наружу, а вместе с ней вырвется и жуткий ребёнок... Но ничего подобного не происходит. Бросая в нашу сторону ненавидящие взгляды, мальчик примерно с минуту корчится в диких судорогах, содрогаясь всем телом, после чего вдруг затихает. Чёрные глаза закрываются, на детском лице появляется блаженная улыбка, руки безвольно опускаются.

— Теперь он спит, Дон. Пойдём, не будем его тревожить...

— Почему ты держишь его здесь? — спрашиваю я, следуя за стариком. — И что с ним? Кто он?

— Он почуял тебя и пришёл в возбуждение. Это необычное дитя, как ты и сам наверняка понял...

— Да, я заметил!

— Ларн должен быть уничтожен. Он жив, потому что этого потребовал я. И до тех пор, пока я согласен заботиться о нём.

— Заботиться нужно о тех, кто встретится ему, когда он вырвется!

— Он никогда не вырвется, Дон. Возможно, когда-нибудь мне придётся убить его... Но при всём его безумии... пойми — он просто ребёнок! И он голоден, и ему хочется тепла и ласки...

— Да он только что чуть руку себе не отъел! Оррэ, очнись! Это маленькое чудовище проглотит всё живое на своём пути!

— Не в твоей ситуации осуждать его, Дон, — строго обрывает меня старик. — Возможно, не так много времени пройдёт, прежде чем ты сам станешь таким же.

— Почему я? Почему не ты или Змей? Что со мной не так? Что не так с этим ребёнком?

— Кровь моих предков пребывает в моём теле в надёжном равновесии, Дон, мне не грозит безумие. А Змей... Он не похож ни на тебя, ни на меня. Он изначально совершенно другой, поэтому у малыша особый путь... Но ты вовремя напомнил мне о цели нашего прихода сюда. Откладывать разговор не имеет смысла, потому что твой ум смущён и жаждет пояснений, а мрачные фантазии терзают воображение.

— Боюсь, что реальность окажется круче.

— Зная реальное положение вещей, ты сможешь действовать, исходя из этого знания. Нет ничего хуже неизвестности, ведь она парализует мозг и тело, лишая их возможности воздействовать на реальность, потому как мы вынуждены в этом случае бесконечно колебаться и сомневаться в исходе, верно?

Несколько секунд уходит на то, чтобы осмыслить заумную тираду старика.

— Всё верно, Оррэ. Тогда какого чёрта мы тянем?

4

Огромный стенд с бьющимися за стеклом бабочками отъезжает в сторону вместе с куском стены, открывая взгляду небольшую уютную комнату. Оррэ заставляет меня разуться, перед тем как ступить на яркий ковёр, устилающий пол. Ноги буквально утопают в густом ворсе, раньше я о таких только читал. Обстановка самая простая: сервант с тускло поблёскивающими чашками и прочим фарфором, низкий круглый стол, сервированный к чаепитию на двоих, да несколько мягких валиков на полу — вместо стульев. Впрочем, ничего больше сюда и не поместилось бы.

Следуя примеру старика, я пристраиваю один из валиков поближе к столу и усаживаюсь на него. Наблюдая за тем, как он разливает по чашкам исходящую паром жидкость, автоматически вытягиваю сигарету из пачки и закуриваю. И только когда густой сизый дым зависает столбом между мной и стариком, запоздало соображаю, что в комнате нет ни окон, ни вытяжки, ни кондиционера, а единственная дверь только что плотно прикрылась за нами. Растерянно помотав дымящейся сигаретой, я оглядываюсь в поисках чего-нибудь на роль пепельницы...

— Ах, да! — Догадливый Оррэ немедленно подталкивает ко мне пустое блюдце, в котором я с грустью тушу тлеющую сигарету.

— Кажется, это занятие действует на тебя успокаивающе? — осведомляется заботливый хозяин.

— Это не кажется, это так и есть. С сигаретой в зубах я готов выслушать самую хреновую новость, Оррэ!

— Ну, на самом деле это не так сложно организовать... — высоко вытянув руку над столом, он принимается помешивать воздух указательным пальцем, при этом бормоча что-то и забавно прищёлкивая языком. Скорость вращения пальца всё увеличивается, пока он не начинает казаться светлым конусом, вращающимся на руке старика.

— Ну, теперь, вероятно, можно, — удовлетворённо выдыхает Оррэ и ободряюще кивает: — Давай, попробуй!

Дважды просить ему не приходится. Я щелкаю зажигалкой, крепко затягиваюсь и выпускаю струйку дыма. Завороженно слежу за тем, как серое облачко немедленно втягивается в магическую воронку и, покружив немного, бесследно исчезает.

— Отличная вытяжка, Оррэ! Ты мог бы на этом неплохо зарабатывать! — усмехаюсь я, устраиваясь с сигаретой поудобнее. — А что пьём?

— Пить мы будем ароматнейший зелёный чай с жасмином, потому как этот напиток я ценю превыше всех прочих. А что касается материальных благ... Мне нет нужды работать, Дон. Мой дар убеждения настолько силён, что я могу убедить человека отрастить хвост и чешую. Возникни у меня такое желание — и все состоятельные люди этого города будут мечтать облагодетельствовать меня.

— На твоём месте я не был бы так уверен, Оррэ... Я знал людей, которые с готовностью отрастили бы рога и копыта, но удавились бы за мелкую монетку!

— Не будем о грустном, Дон. Окажи мне любезность, испробуй из этой чаши, и мы перейдём к серьёзной беседе.