Деформация

— Куда дальше? — не оборачиваясь, спросил Крис. Мало попасть в город, нужно найти где укрыться. Хотя бы на одну ночь.

— С ней к нам нельзя. — Денни тыльной стороной ладони коснулся лба Окси. Женщина пошевелила потрескавшимися губами, но глаза не открыла. — Горит. Температура под сорокет. Она не пройдет холл, если кто-нибудь из девяток встретится, сразу потащит в лазарет. Они все там сердобольные когда не надо. А если...

— Кончай треп. Есть где залечь?

— Двигай на проспект Энергетиков. Семнадцатый дом. Это халупа Арти, он приютит. И Окси поможет, все-таки на врача выучился. Главное, чтобы его предки не нагрянули. Они ему эту квартиру снимают и иногда заваливают посмотреть, не шалит ли сынуля.

Крис вставил ключ в замок зажигания, но так и не провернул.

— А места понадежнее съемной квартиры какого-то сопляка нет? Кстати, груз у него под кроватью прятать будем? Рядом с журналами для дрочки?

— Остынь, Крис. Мы едем к тому, кого не жаль подставить.

Машина тронулась с места. Крис вспомнил о старой узкой дороге, ведущей от стены в город, по которой давно никто не ездил и за которой давно никто не следил. Исполинские сосны переплетались лапами над разбитым асфальтом настолько плотным кружевом, что день становился не светлее вечера. Из-за нехватки света трава у дороги росла скудно, еще и пряталась под толстым слоем прошлогодних игл. Пару раз неожиданно раздавался вороний грай, казавшийся неуместным в этом тихом, но живом месте. Крис позже вспомнил, что неподалеку располагалось закрытое кладбище, где когда-то хоронили тела, а не экологически чистые склянки с пеплом.

В памяти восстановилась картина: крашенные серебрянкой ограды, вереницы увешанных венками надгробий, пластиковые бутылки со срезанными горлышками, вкопанные в могильные холмы для цветов. Не смотря на запреты и вопли санитарной службы, люди возвращались к последним пристанищам родителей. Приносили конфеты и выпечку на родительский день, хотя правительство построило огромные поминальные центры.

Рядом вздрогнула Окси. Развернулась лицом к Крису. Поставленный экстрагентом синяк стал почти неразличим среди новых, щеки горели, на предплечье черной бороздой разлеглась ссадина. Да и сам Вериз выглядел не лучше. Рана на скуле, заживая, стянула кожу, мышцы во всем теле ныли, о коленях Крис старался и вовсе не думать.

Экстрагента больше беспокоило расплывчатое, туманное завтра. Люди, которых он убивал, и люди, которые пытались убить его, снова начнут игру друг против друга. Снова информ-каналы запестрят красными лентами горячих новостей, снова лайверы каждые десять минут будут вздрагивать от предупреждающих сообщений, снова заполонят улицы толпы крикунов с патриотическими призывами. И черт его знает, кто чью сторону теперь выберет.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ.

10. ОТКРЫТАЯ ЗОНА.

Первый снег в конце ноября обнадеживал. Фиолетовые строки метеосводок на всех информ-каналах обещали стабилизацию климата — явление столь своевременное, что вновь активизировавшиеся неохристиане предрекли Великое Спасение.

С утробным ревом плыли по улицам снегоуборочные машины. Их не успели полностью подготовить к зимнему периоду, поэтому на некоторых висели предупреждающие таблички: "Окрашено". Как ни старалась, Окси не сумела представить человека, который бы перелез через двадцатисантиметровые гусеницы и поднялся по трехступенчатой подножке до кабины, чтобы случайно вымазаться в краске. Однако смысл предупреждения экстрагенту был ясен. Обычная тактика: чрезмерное внимание к мелочам снижает недовольство за крупные промахи.

Слабая вибрация у правого уха застала Окси в лифте. Она поправила сережку, установив вызов в режим ожидания. На четвертом этаже лифт остановился, Окси вышла из кабины, потянулась к панели кодового замка, но передумала и нажала кнопку видеодатчика — Илья дома.

Он открыл дверь абсолютно голым. Тощий, пестрый от люминесцентных татуировок, с настолько правильными чертами лица, что впору отливать эталон. И абсолютно безобидный.

— Быстро ты. Я всего две сигареты выкурил. Давай сюда.

Окси отдала сумки и, не разуваясь, проскочила в уборную. Маленькая кнопка у дверного косяка включила экранирование.

— Алоха Арти, — скороговоркой выпалила она, приняв вызов толкера. — Влада вычислили?

— Нет, Оксана, я к вам по другому поводу. Хочу обрадовать, Денни наконец получил доступ в вашу квартиру. Вам появляться в ней не стоит, но все, что нужно я сам привезу. Вы только скажите что. Там много вещей осталось.

— Книги, — сразу ответила Окси. — Книги и диски, остальное можешь выбросить.

— Хорошо. Я свяжусь с вами, когда подготовлю операцию. Будьте осторожны.

Окси отключилась. "Секретная операция" по передаче опальному экстрагенту архиважных предметов быта — смех да и только. Пустяк, ради которого Псионик подставляет молодежь, лишь бы расположить к себе. Пустые хлопоты. Было бы перед кем рисоваться.

Несколько минут она сидела на крышке унитаза, ощущая такое отупение, будто ее стирают не только со всех баз данных, но и из собственной памяти. Оксаны Ленской уже несколько месяцев не существует. Ее маниакального стремления помочь человечеству — тоже.

Оно и само справится. Закроет глаза на уродство старого бога, придумает нового или совместит то и другое, как сейчас — без разницы. Был бы флаг, а фанатики найдутся.

Когда Окси вышла из туалета, Илья заканчивал накрывать стол. От закрытых керамическими крышками тарелок шел пар с запахом пережженного мяса.

— Слышала, что с Миршиным случилось? — крикнул Илья, вставляя батон в хлеборезочный отсек кухонного шкафа. Предупреждающе щелкнул замочек стеклянной дверцы, десяток лезвий моментально располосовали хлеб на ровные кружки.

— Кто это? — Двух месяцев совместной жизни для Окси оказалось недостаточно, чтобы выучить имена всех друзей и знакомых Ильи.

— Сосед снизу. Лысый такой. Вечно в полосатых пиджаках ходит... ходил. Короче, он умер сегодня. Током убило.

Окси приказала транслятору выключить звук и села к столу напротив экрана.

— Где? — уточнила она, глядя на раздражающее мерцание украшающих холодильник магнитов.

— Да дома. Лампа перегорела. Неудачно поменял. Еще что-то про табуретку говорили. Типа она у окна стояла, и снег на нее нападал. Хотя при чем здесь снег?

Окси молчала. Смерть соседа была третьей в этом доме со дня ее переезда. Все три — по нелепой случайности, то стиральная машина не вовремя включится, то вода на кафель нальется. И хотя за квартирой Ильи следили ребята Псионика, Окси нервничала.

— Видимо стоял на мокрой табуретке, когда менял лампу, — предположила она.

— И что? — Илья плюхнулся на стул рядом.

— Заземление получилось. Если бы он не наступил в лужу, его просто тряхануло бы током, но не убило. А так... Ты вообще физику учил в школе?

— Зачем? Я же повар.

— Ну да, — Окси сняла с тарелки крышку и недоверчиво поглядела на коричневую массу. Впрочем, на вкус она оказалась гораздо лучше, чем можно было предположить. — Илья, ты будь поосторожнее с приборами, ладно? С электроплитой в частности. Не нравится мне все это.

— Да что такого? Чувак забыл свет выключить. Лампа же не горела. Подумал, что выключено, полез, вот его и долбануло.

— Когда свет включали-выключали тумблерами, такое могло случиться.

До Ильи наконец дошло. Он сделал большой глоток вина из только что открытой бутылки и уставился на маленькую дверцу в стене возле окна, за которой находился терминал техносферы.

— Хочешь сказать, что свет сам включился? Так не бывает. Только если сбой. Значит, надо восьмой отдел вызывать, пусть смотрят.

— За нашу систему не волнуйся, — поспешила успокоить Окси. Технари восьмого отдела очень обрадуются, если вскроют коды техносферы — столько подключенных, переписанных и заблокированных модулей они в жилых домах еще не видели. Впрочем, Илья о модернизации тоже не догадывался. — Я регулярно тестирую всю систему, но сам понимаешь — техника есть техника.

— В том-то и дело! Зачем нужна техника... столько техники? Свет я и сам выключить смогу! Руками.

— А побриться лезвием?

Окси с удовольствием наблюдала смятение Ильи. Он уставился на пестрящий новостными блоками транслятор, то и дело кривил красивое лицо, будто представлял, как скоблит щеки опасная бритва.

— Но раньше, — наконец ответил он, переведя растерянный взгляд на Окси. — Раньше ведь как-то жили.

* * *

Возвращаясь домой после ночного дежурства, Рантер грезил о мягкой, чистой постели и бокале шотландского виски. Еще он знал, что снова достанет с верхней полки кухонного шкафа ополовиненную за последнюю неделю пачку сигарет, и корил себя за слабость. В прошлый раз он несколько месяцев отучался от вредной привычки и продержался двенадцать лет. Если бы не Россия, с ее полоумными гражданами, которые постоянно ищут наиболее скабрезные пути решения проблем, он не сорвался бы. А как быть, если за неполную неделю две дюжины ограблений и три из них увенчались убийствами? Конечно, все шишки посыпались на голову Фреда.

Верхние этажи элитных домов всегда были прерогативой управляющих единиц. Никаких соседей (разве что снизу, но эти не потревожат), чистейший воздух, спокойные летние ночи при открытых окнах. Да и за безопасность бояться нечего — жилые дома даже во времена европейских гражданских войн не бомбили.

Фред на лифте поднялся в квартиру, назвал пароль входа и шагнул через порог кабины. Двери бесшумно сошлись за спиной. Рантера забила мелкая дрожь.

В квартире царил хаос. Дверцы платяного шкафа распахнуты, чистое белье валяется на полу, заляпанное отпечатками сапог. Шуфлетки письменного стола перевернуты, их содержимое рассыпано вокруг. Постель разворочена, матрас вспорот и выпотрошен, перья от подушек снежным ковром расстелились до самой кухни.

Рантер бросился к прикроватному столику, вскрыл потайное дно и взревел. Трофейного "Рида" на месте не оказалось.

Шотландского виски в холодильнике — тоже.

Только издевательски аккуратно приставленный к стене квадрат вырезанного из оконной рамы стекла.

Сидя на застеленном простыней диване, Рантер слушал рассуждения руководителя восьмого отдела, которые мог назвать лишь интеллектуальными отрыжками. Сухопарый, вечно жующий губы полковник Шарков не внушал доверия.

— Засранец не знал, к кому полез. Это же очевидно! — размахивая руками, вещал Шарков. — Налет совершен наобум, без подготовки. Умный человек не стал бы натягивать маску, он сначала отключил бы техносферу.

— Ему это не понадобилось, — рявкнул Рантер. — Почему никто не принял вызов о взломе?

— Потому что его не было, — Шарков улыбнулся. — Техносферы верхних этажей не воспринимают приближение к окну, как угрозу вторжения. Иначе бы вы каждую ночь вскакивали по сирене из-за голубей. Кому оно надо? Это ерунда на самом деле. Плохо, что видеозапись ничего не дала. Но мы отследим сигналы всех лайверов, хотя это ничем не поможет, — полковник задумчиво поглядел в потолок, жуя нижнюю губу. — Зоновцы не имеют лайверов. Но мы это сделаем ради вас.

— Вы сделаете больше. — Рантер поднялся, подошел вплотную к полковнику так, что почти уперся лбом в острый подбородок. — Я требую сканирования фип-сетей.

— Не понимаю о чем вы. — Полковник сделал шаг назад.

— Понимаете. Директива номер сорок один тридцать семь литера "Т" от пятнадцатого июня пятьдесят первого года о внедрении нано-фипов каждому новорожденному индивиду.

— Т-директивы не в вашей компетенции, капитан.

— Не твое дело, откуда у меня доступ. Я требую сканирования фип-сетей.

— Это невозможно, — твердо заявил Шарков. Осведомленность, настойчивость и выходящая за рамки наглость Рантера действовали на нервы. Однако полковник понимал, что даже для высших чинов полит-отделов фигуранты девятого не доступны. — К тому же — бесполезно. Судя по фигуре преступника, ему гораздо больше одиннадцати лет.

— На улице достаточно детей. Они могли увидеть и не понять. Дайте хотя бы список всех, кто мог оказаться поблизости.

— Бред. — Шарков недвусмысленно ухмыльнулся и, развернувшись, собрался отойти в сторону.

Рантер схватил его за локоть.

— Почему ваша нация настолько тупа, что не хочет использовать созданные устройства?

Шарков обернулся, аккуратно высвободил локоть и, наклонившись к Рантеру, тихо ответил:

— Потому что мы создаем только оружие. И если бы всегда пускали его в ход, тебя, гниды, здесь бы не стояло.

* * *

Зал переговоров в центральном офисе гейм-компании "Сервия" был укомплектован по всем правилам — пара кондиционеров, гигантские фикусы по углам, стодюймовый транслятор. Стулья с низкими спинками за ненадобностью были убраны под длинный, темного дерева стол, на котором ноутбук Криса выглядел пятнышком отбившейся лакировки. К столешнице никелированными зажимами крепились механические держатели дисплеев, обеспечивающих присутствие разбросанного по семнадцати городам состава совета директоров. Глядя в задумчивые лица глав компании, Крис костерил про себя извращенную фантазию Псионика — конспирироваться под разработчика игр ему не хотелось с самого начала, но альтернативы не предложили.

— Ваш проект безусловно интересен, — гаркнул из динамика седой директор по маркетингу, — но подобные стратегии себя изжили. Целевой аудитории интересны интеллектуальные задачи — как создать жизнеспособное общество, воздействуя на этические и моральные рычаги каждого индивида. А вы предлагаете завоевывать территории, выискивать ресурсы, решать любой вопрос силовым методом. Конечно, исполнение блестящее. Геймплей на высоте, модели выглядят очень реалистично, многообразие вариаций ответных действий ботов впечатляет, но это прошлый век.

Из динамика толкера на Криса посыпались нечленораздельные звуки. Настоящий автор только что отвергнутой игры — один из непризнанных гениев псиониковского детсада — следил за разговором. Крис постоянно путался в его имени — то ли Вальмар, то ли Вальдемар, поэтому называл Заикой.

— Ска-кажи эт-таму ста-тарперу, что эт-то не вариац-ции, а иск-кусственный инт-теллект. Т-там...

— Ошибаетесь, — прервал мучительное негодование Крис. — Ответы игрокам генерируются исходя не из заложенных сценариев, их выдает сама игра. Она имеет большой словарный запас и развитую логику, чтобы определить дальнейшее развитие диалога.

— Ч-что ты нес-сешь! Т-так не говорят!

Крису было все равно. Говорят так или нет, примут игру или нет, достигнет Псионик этим шагом еще одной придурковатой цели (все они так или иначе сводятся к спасению человечества далекими от логики алгоритмами) или нет. Лишь бы поскорее потухли дисплеи, вызывающие ассоциации с чудовищным, мутировшим после облучения кустом укропа, и можно было уйти домой — в маленькую квартиру колпакового дома, где в холодильнике стоит бутылка коньяка.

Нынешнее положение Криса вполне устраивало, если бы не приходилось строить из себя программиста и бегать по гейм-компаниям. Квартира была набита техникой для досуга и защищена, словно военная база, баланс нового идентификатора не обнулялся, хотя Вериз позволял себе излишества. Никаких игр в прятки, никакой ответственности. Крис слышал, что Окси пришлось поселиться у какого-то стряпчего. За молодыми одинокими женщинами государство приглядывало внимательнее — вдруг "залетит" и решит оставить ребенка. Многие таким образом обходили закон о контроле демографии, распространяющийся лишь на ячейки общества -семейные пары. Для Вериза и этой проблемы не существовало.