Ведьмины приключения, или Как Сита охотилась на директора

'И это всё мне?' — это было первое, о чём я подумала. От второй мысли затрясло как меня, так и мебель вокруг — это он так от меня откупиться хочет! Не нужны мне его подачки! Развернулась и вихрем вылетела из обалденной, но опротивевшей комнаты. Ну я ему сейчас устрою ремонт, костей не соберёт!

Вылетела из комнаты и, не разбирая дороги, понеслась к лестнице. Слетела на первый этаж за считанные секунды и уверенно направилась к преподской. Подметила, что студенты моих предпочтений не разделяют и бодренько шагают в сторону столовой. Вот сейчас убью директора и тоже завтракать пойду, решила я. В приёмной никого не оказалось, а кабинет вообще был заперт. Ну да, рабочий день-то ещё не начался. Пришлось топать к преподавательскому дому.

Пока бегала туда-сюда, пыл немного поугас, и в висках уже не стучало, но оставлять всё как есть я определённо не намерена. Если мы только студентка и директор, то нечего выделять меня среди остальных. Не хватало ещё, чтобы слухи какие-нибудь пошли. Пусть выделяет мне другую комнату или в этой возвращает всё, как было.

Когда подошла к двери Ррромановой квартиры, уверенность вообще решила покинуть меня, причём в самый ответственный момент. Минуты две стояла и набиралась смелости нажать на кнопку звонка. А может ну их, эти разборки, и так проживу... в уютной комнатке со всеми удобствами. Я же сейчас увижу его и опять растаю. Уже совсем было передумала и собралась уходить, как дверь распахнулась, и меня бесцеремонно втащили в квартиру.

— Ну чего ты там мнёшься? Заходи давай. Как раз к десерту успела, — заявила Лизка, захлопывая дверь и утягивая меня в столовую.

Проходя мимо кухни, прокричала:

— Дядя Рома, а у нас гости, так что тащи ещё одну порцию.

— Не нужно мне никакой порции, — прошипела, пытаясь вырвать руку из цепких пальчиков коварно усмехающейся интриганки.

— Ещё как нужно, у нас сегодня клубничка со сливками. Объедение, — впихнула меня в столовую и добавила: — А я уже свою почти доела, так что скоро к Алексу пойду... чтобы не мешать. Вот и разберётесь, что там с твоей комнатой не так.

— Эээ, нет. Так дело не пойдёт. А ну отойди с дороги! — отпихнула сопротивляющуюся Лизку от двери и вылетела из столовой.

Ну что за жизнь-то?! Это точно уже не петля, а удавка. Ну почему именно в этот момент Ррроману приспичило вывернуть из кухни с десертной вазочкой наперевес? В итоге, сливки на его рубашке, а клубника за воротом. И всё бы ничего, только рубашка эта была одета на мне! Стою, руки в стороны развела и любуюсь... сливками на груди и рубашке, а ягодки животик холодят. Красотааа! Прямо десерт, а не Ситка!

Лизка вдруг покраснела как рак и с криком 'Ой, мамочки!' убежала из квартиры, громко хлопнув дверью. Поднимаю взгляд на директора и так страшно вдруг стало. Он стоит как статуй и остекленевшими глазами смотрит... на десерт.

— Ну, я, пожалуй, тоже пойду. Спасибо за... угощение, — проговорила и начала обходной манёвр, думая, что угощение получилось 'на вынос'.

Вот сейчас приду в свою новую шикарную комнату, выковыряю клубничку из-за пазухи и буду лакомиться. Но планам моим было не суждено сбыться. Роман Любомирович заступил дорогу и приказал, состроив зверскую гримасу:

— Снимай рубашку.

Я отступила назад и упёрлась спиной в стену.

— Эээ, прямо здесь? — мда, это было самым умным, что мне удалось придумать в экстренной ситуации.

А лицо Романа вдруг расслабилось, стало умиротворённым и каким-то... предвкушающим что ли?

— А знаешь, действительно. Здесь будет неудобно, — заявил директор, плавно приближаясь ко мне.

Я вжалась в стену в ожидании даже не знаю чего, а он протянул руку, провёл пальцем по моей груди и облизал его. А потом резко подался вперёд, схватил и перекинул меня через плечо. Клубника, конечно же, раздавилась, и я чувствовала, как её сок сбегает мне на шею. Ну и по директорской рубашке, наверное, тоже, по той, что на нём, а не на мне.

А Роман Любомирович куда-то нёс прибалдевшую меня и приговаривал:

— А знаешь, мне уже глубоко наплевать на последствия. Я даже уже не боюсь того, что после этого превращусь в безвольную тряпку, в твоего верного раба. С этим, наверное, тоже можно как-то разобраться. Сейчас для меня нет ничего важнее... закрытия источника.

Так он меня источник закрывать несёт! Вау! Стоп, а почему он после этого моим рабом должен стать? Так это и есть его проклятие! Я в проклятиях не сильна, но что-то такое слышала. Вроде у бабушки была клиентка, у которой муж что-то подобное от брошенной любовницы получил. Муж-то в семью вернулся, а супружеский долг исполнять наотрез отказывался, не желая становиться слюнявым идиотом.

Ррроман принёс меня в спальню, бросил на кровать и принялся снимать с себя испачканную в клубничном соке рубашку.

— Стоп! — рявкнула я. — Не смей, мне тоже не нужен слюнявый идиот! И как же шарага? В смысле, училище, вы же тут главный.

— Был я, станешь ты, — прорычал директор и не мучаясь с пуговицами, стянул рубашку через голову.

А вот когда он потянулся к своему 'BOSS'у, я реально начала паниковать.

— Роман Любомирович, не надо, а? — канючила я, отползая на четвереньках к другому краю кровати.

Доползла. Только собралась слезть на пол, как меня схватили за ногу и бесцеремонно подтащили обратно.

— А по-моему, нам обоим это очень надо, — прошептал прямо на ухо лежащей поперёк кровати на животе мне.

— Ма-ма, — пробурчала в покрывало.

По спине и её сидячей части пробежались едва касающиеся пальцы. Я застонала как от безысходности, так и от предвкушения. Вот только предвкушать сейчас было ну совсем неуместно. А потому, резко развернулась на спину и заехала склонившемуся надо мной директору моего сердца ногой в живот. Хорошо так заехала, качественно. Ррроман глухо застонал и повалился рядом со мной. Я попыталась встать, но была придавлена немалым весом его напрягшейся руки.

Вот лежим мы рядышком, он тяжело дышит, я скоро вообще перестану, так рукой передавил. Через пару минут Романово дыхание почти выровнялось, и зубы скрежетать перестали, а у меня перестали мушки перед глазами прыгать, потому, что по мере выравнивания директорского дыхания, захват становился всё менее и менее удушающим. А под конец он вообще только слегка поглаживал пальцами мой бок.

— Спасибо, — тихо проговорил Роман уже даже и не знаю чьего романа.

— Эээ, обращайтесь. Я, если что, могу и по голове. А если очень будет нужно, то и в глаз дам, — ответила, млея от его прикосновений.

Пальцы директора ещё немного повыводили узоры на моих рёбрах, и он резко поднялся, от чего мускулы под его кожей так живописно заиграли, что я опять застонала.

Роман метнул в мою сторону пристальный взгляд и грозно произнёс:

— Сейчас моешься, берёшь чистую рубашку и чтобы до первого сентября на глаза мне не попадалась. В следующий раз всё может закончиться не столь радужно.

Он развернулся и пошёл к двери, а я вспомнила, зачем сюда, собственно, пришла, и тоже вскочив на ноги, выкрикнула в удаляющуюся спину:

— А как понимать то, что вы с моей комнатой натворили? Это я, типа, теперь должна вам?

— А это, типа, авансом, — ехидно ответил Роман Любомирович и вышел, хлопнув дверью.

Я ещё немного поизображала убиенную. С пропитанной клубничным соком рубашкой это было очень даже реалистичное зрелище. На Оскар, конечно, не потянуло бы, но на уровне районной самодеятельности вполне можно было сорвать овации. И вот, пока я лежала, прикрыв глаза и представляя себя со стороны, послышался шелест, ибо здесь двери не скрипели, а за тем душераздирающий визг.

Я открыла глаза и узрела мелькнувшие в проёме длинные белокурые локоны. И кто бы это мог быть? Да ещё и в спальню без стука ввалилась. Уж не та ли это мадам модельной внешности из туалета? А вот это уже очччень интересно. Ну всё, Ромочка, весёлую жизнь я тебе обещаю! Чтобы до первого не попадалась, говоришь, в следующий раз, говоришь, может быть не радужно? Так я тебе так жизнь расцвечу, радуга обзавидуется! Раз уж у нас с тобой петля, то и нечего в сторону дёргаться, всё равно я рядом буду. Ага, рядом, но не настолько, чтобы ты мог позволить себе лишние телодвижения в мою сторону.

Улыбнулась своим коварным планам, встала, выудила из директорского гардероба на этот раз чёрную, шёлковую рубашку и бодренько потопала в ванную. Открыла дверь, вышла в коридор и вздрогнула от очередного визга.

За визгом послышался глухой удар, и я уже было решила, что блонди выведена из строя. Но послышались всхлипы, стоны и неясный шорох. Повернулась, и шорох стал ясным. Но я успела захватить только исчезающую за дверью попу уползающей на четвереньках директорской гостьи.

И ничего не районная самодеятельность, может и не Оскар, но тоже на уровне. Вот, если с Ррроманом моей мечты ничего не выгорит, подамся на большую сцену. Глядишь, и затеряюсь на самом видном месте. Буду свой источник для спецэффектов использовать и никакая магкомиссия не докажет, что я социально-опасный элемент.

Но что это я так пессимистично? Вот сейчас добью блонди и буду Ррромочку дожимать... после того, как проклятие снимет.

Направилась было на выход, но потом осмотрела себя и пришла к выводу, что если блонди сама не рассосётся, то я её добить и потом успею. А сейчас не мешало бы привести себя в порядок.

В ванной я быстро разделась, настроила душ и, схватив первый попавшийся флакон, плеснула прямо на испачканные грудь и живот. Пены было много. Нет, не так — пены было кипец как много. Средство оказалось неожиданно жидким, и помимо довольно приличного количества на моём теле, щедро плеснулось на пол душевой.

Я блаженствовала под душем и чуть ли ни по-колено в пене, когда услышала какие-то голоса. Выключила воду и прислушалась. Голоса приблизились, и я смогла разобрать причитания, похоже, блонди.

— Она точно была мёртвая и даже совсем не дышала, и не шевелилась. А потом встала и пошла на меня. У вас здесь точно чёрные ведьмы не учатся? Я слышала, что они сами себя в жертву приносят, чтобы потом воскреснуть в несколько раз сильнее, чем до смерти были.

— Марта, ну что ты несёшь? — сокрушённо вопросил директор моей мнимой смерти. — Какие чёрные ведьмы? Говорю же тебе — Сита жива, просто случайно испачкалась в клубничном соке.

— Так же как и ты, случайно? — ехидно вопросила блондинка. — Я предпочитаю думать, что это кровь.

Последние её слова прозвучали совсем близко, потому что дверь в ванную распахнулась. А у кабинки мало того, что стенки из рифлёного, матового стекла, так ещё и запотели — ничего не видать!

— Я хочу убедиться, что здесь не прячется оживший труп сомнительной девицы! — заявила туалетная деваха, а в следующее мгновение дверца кабинки резко отъехала в сторону. Как же хорошо, что я пролила эту волшебную пену!

А вот то, как исказилось лицо Романа — очень даже не хорошо. Я бы сказала совсем плохо. Стою я, значит, вся в пене, ещё и сжалась вся, стараясь как можно больше руками прикрыть, напротив меня злорадно лыбится блонди-камикадзе, а у неё за спиной стоит директор с каменеющим лицом. И вдруг выражение этого, уже ставшего похожим на маску, лица стремительно меняется. Блонди была бесцеремонно отодвинута в сторону, а дверь в кабинку задвинута с неимоверными силой и злобой. От чего она тут же и рассыпалась. Интересно, от чего конкретно, от силы или злобы?

Ррроман с тоской глянул на меня и прошипел, как тот змий:

— Пошшла вон!

Мы с блонди синхронно ломанулись на выход.

— Стоять! — рявкнул Любомирович.

Мы замерли, как послушные девочки.

— Здесь стекло, — это мне. — А ты — выметайся, — это, к сожалению, не мне.

— Чтооо? — округлила глаза девица: — Это я выметайся? Да если я уйду, то ты меня больше вообще не увидишь!

— Буду только рад!

Беседуют они, значит, а я стою, вся такая в пене, мокрая и голая! Стыдно, между прочим, а ещё холодно, и, кажется, я сейчас кого-то убью!

Блонди прошипела ещё что-то уничижительное в адрес старательно не смотрящего на меня директора и, гордо задрав нос, выплыла из ванной.

— Эээ, а вы не хотите проводить гостью? — намекнула я Ррроману, что и ему не помешало бы удалиться.

— Смой пену, — пробурчал директор, протягивая мне полотенце и всё так же не глядя в сторону душевой.

Я возмущённо забрала полотенце, повесила на остатки двери, включила душ и, пристально наблюдая за напряжённой спиной Любомировича, быстро ополоснулась. Спина пару раз порывалась повернуться, но устояла.

Завернулась в полотенце и осведомилась:

— Всё, теперь вы можете выйти и дать мне привести себя в порядок?

На что директор развернулся и, прохрустев туфлями по стеклянной крошке, ещё недавно бывшей дверью кабинки, подошёл ко мне, взял на руки и вынес из ванной. И всё бы ничего, но он понёс меня в свою спальню, а это мы сегодня уже проходили.

— Нет, так дело не пойдёт. А ну отпустите меня! — завозмущалась, пытаясь вырваться.

Но куда мне против сильного, следящего за своим телом мужчины. В результате меня всё же припёрли в злосчастную спальню и бросили на кровать. После чего, всё так же не глядя в мою сторону, вышли и закрыли за собой дверь. Я вздохнула с облегчением, легла на спину, раскинув руки, и бездумно уставилась в потолок.

Дверь опять открылась, и на кровать упали мои собственные вещи, по полу грохнули шлёпанцы, а Роман Любомирович произнёс ровным, спокойным тоном:

— Просить тебя не попадаться мне на глаза бессмысленно, поэтому я сам уеду на два дня. Вернусь первого утром, а ты располагайся, останешься здесь и присмотришь за Лизой.

Дверь закрылась, а я даже не успела возмутиться.

А когда, одевшись, вышла из комнаты, квартира была пуста и безмолвна. Директор уже ушёл и даже не спросил, согласна ли я становиться нянькой для его трудной племянницы. Мы, конечно, с ней неплохо ладим и даже можно сказать, что подружились. Но это совсем не то, что ответственность за несовершеннолетнего подростка. Я же даже не знаю, где они еду берут!

Повздыхала над свое нелёгкой долей и пошла искать новоиспечённую опекаемую. Мдя, тут ты, Ррромочка, явно прогадал, с меня опекун, как с Оси балерина.

Моя подопечная нашлась практически за дверью. Я только вышла из квартиры, а навстречу мне вырулила счастливая, розовощёкая Лизавета.

— Ну как, разобрались? — радостно поинтересовалась девчонка, но увидела мою кислую мину, и радости поубавилось.

Потом подружка, а теперь ещё и подопечная, помолчала, усердно сверля взглядом дырку у меня во лбу, и заулыбалась ещё шире!

— Ой, как здорово! — пропела счастливая Лизка, — Целых два дня мы с тобой здесь полноправные хозяйки.

— Не вижу повода для восторга, — пробурчала я, — У меня, вообще-то, своя комната есть, — вспомнила про комнату и недовольно добавила: — Только там твой дядя тоже уже похозяйничать успел.

— И чем ты не довольна? Он же о тебе заботится! Хочет, чтобы ты чувствовала себя комфортно, а это, как думают большинство взрослых, первый признак того, что человек к тебе неравнодушен, — с умным видом заявила Лиза, — А теперь, когда дядя, наконец-то, прогнал эту противную 'фрау', я на все сто процентов уверенна, что у него на счёт тебя серьёзные планы.