Нечитаемые. Навязанное противостояние

Единственный плюс, который Беркант видел, это то, что их конкуренты, вероятнее всего, пока не знают, где искать журналистку. Если Джаньят так считает, у Берканта нет оснований сомневаться в его предположениях. Он полностью доверял его умению делать выводы из мелких деталей. Жаль эта способность полностью нивелировалась, когда речь заходила о религии и Едином Боге. Фанатики, что с них возьмешь?

— Наши братья уже определили и изучают больницу, в которой находится девушка, — Беркант вновь присел у окна. — Свяжись с ними и выясни, как продвигается подготовка операции. Сообщи им известную нам информацию. Пусть подготовят несколько сюрпризов для незваных гостей. Затем собираем необходимое оборудование и отправляемся к ним. Пора приступать к решительным действиям, пока мы еще имеем небольшую фору.

Джаньят молча поднялся с кровати и направился в соседнюю комнату для выполнения приказа Берканта. Приказа? Беркант предпочел бы назвать это пожеланием, но его духовные братья воспринимали это как приказ. И вновь во всем виновато проклятое вероучение, которым Ибрагим пропитал насквозь всех своих подопечных "закрытых". Злость, задавленная еще во время перелёта, вновь овладела его сознанием. Напрасно Ибрагим спустил разговор на тормозах. Зерно сомнений, которое он не успел выкорчевать, прорастало. Для чего забивать голову людей, ответственность за которых ты возлагаешь на себя, религиозным мусором? Не вынесут правды? Чушь! Беркант же справился, а они чем хуже? Почему они должны жить в неведение?

Неизвестно, куда бы завели мужчину его внезапные неконтролируемые размышления, если бы Джаньят не прервал бы их:

— Братья Демьян и Освальд ожидают нас, они практически готовы к началу операции. Они предлагают не пытаться извлечь девушку из больницы, а провести её допрос и ликвидацию прямо в палате. Конечно, если она будет в состоянии вести беседу. В противном случае они предлагают воспользоваться запасным планом. Его суть мне не была изложена. Из оборудования им ничего не надо. Все необходимое они уже взяли.

— Тогда выдвигаемся, — Беркант поднялся и направился к двери. С подробностями разработанных планов они ознакомятся по прибытию на место. Мужчина не имел никакого морального права ставить под сомнение качество проведенной работы и сделанных выводов. Он во всем доверял своим братьям. Во всем, что не касается религии.

Поездка до необходимого адреса не займет много времени. Небольшое количество машин на дороге можно было объяснить только наступившими выходными. Природа баловала людей, подарив им теплые солнечные деньки. Деньки, которые прекрасно подходили для чудесного отдыха на природе вдали от городской суеты. И порядочные семьянины, не задумываясь, бросали все насущные дела и вывозили своих жен и детей на чудесный пикник. А ведь такой же могла быть и жизнь Берканта! Жизнь, лишенная тяжкого знания о ведущих постоянную борьбу и двигающих людей, как пешки, самопровозглашенных повелителей планеты. Жизнь, лишенная изнурительных тренировок и спецопераций во славу сомнительных ценностей. Жизнь, в которой самыми серьезными проблемами были бы драки сына в школе и вереница назойливых поклонников дочери.

Глубоко в груди что-то взорвалось, выжигая всё и оставляя после себя лишь пустоту. Беркант часто задышал, приложил руку к груди и расширенными глазами посмотрел на продолжающего безмятежно вести машину Джаньята. Неизвестное чувство заполняло его сознание. Заставляло трепетать каждую клеточку организма. Страх. Всепоглощающий страх одиночества и забвения. У твоего напарника есть вера. Он ослеплен ей и ему неведом страх. А что есть у тебя, кроме чужой войны?

Эмоциональный всплеск также быстро сошел на "нет", как и появился. Глубоко вздохнув и вытерев выступивший на лбу пот, Беркант прогнал остатки губительных мыслей. Сегодня он очень часто впадает в неконтролируемое состояние. Плохой знак. Пора сосредотачиваться на предстоящей операции.

— Брат Джаньят, останови машину здесь. Пройдемся пешком.

— Хорошо, брат Беркант.

Мужчины покинули машину. Их внешний вид мог вызвать удивление у прохожих. Черные длинные плащи не соответствовали погоде. Зато прекрасно скрывали две кобуры, закрепленные на поясном ремне. Беркант извлек из багажника ручную кожаную сумку средних размеров, в которой хранилась пара компактных пистолет-пулеметов. И несколько запасных обойм. На всякий случай.

Встретившись с братом Демьяном, Беркант внимательно выслушали разработанный им и братом Освальдом план, который еще утром, используя грим, внедрился в больницу под видом проходящего стажировку санитара. Где настоящий санитар, Демьян умолчал. Освальду необходимо было проникнуть в сердце системы безопасности и, взломав систему, установить контроль над всеми камерами и датчиками системы безопасности. Также он должен был объявить по больнице повышенный уровень безопасности. Это должно привести к тому, что всех пациентов закроют в палатах и без лишней необходимости не выпустят. Учитывая, что сегодня выходной, такое положение дел только порадует персонал и не вызовет подозрений. А посланникам Ибрагима это будет только на руку.

Беркант и Джаньят должны выведать в регистратуре номер палаты или на худой конец этаж, на котором держат журналистку. Помимо этого в их обязанности входит контроль окружающей обстановки. А брат Демьян, в свою очередь, должен снаружи проникнуть в палату Элизабет в тот момент, когда брат Освальд отключит камеры. А там по усмотрению: либо допрос и ликвидация, либо эвакуация через окно.

Тянуть время и взвешивать все "за" и "против" предстоящей операции Беркант не имел возможности, мужчина затылком ощущал дыхание конкурентов. Связавшись с Освальдом и удостоверившись, что он в полной боевой готовности, мужчина вместе с напарником направился в сторону входа на территорию психиатрической лечебницы. А Демьян остался ждать команды, прячась в тени большого ветвистого дерева.

Наше время, день четвертый,

Восточное побережье Северной Америки,

Взгляд со стороны.

В замкнутом изолированном пространстве, которое отгорожено от окружающего мира белыми стенами и небольшим решетчатым окном, сложно следить за временем. Если бы Элизабет не была изолирована от прочих постоянных обитателей этого специфического заведения как крайне опасный и агрессивный субъект, ей бы не пришлось задумываться о том, который сейчас час. Но она была в крайне незавидном положении.

Здесь не было привычных часов, в огромном количестве окружающих людей в повседневной свободной жизни: наручных, карманных, украшающих административные здания, мерцающих в общественном транспорте, ярко горящих на городских улицах, сопровождающих телевизионные информационные выпуски, светящихся на экране мобильного телефона. Здесь не было ничего, что демонстрирует заветные цифры. Однако и в таких условиях можно научиться определять время. По косвенным признакам. И Элизабет могла бы в совершенстве овладеть этим ремеслом, если бы её наблюдательность и профессиональная любовь к мелочам не были вытравлены в короткие сроки докторами и медикаментами. Никто не станет спорить, что точность такого исчисления времени хромала бы, но за неимением лучшего варианта, как говориться, сгодился бы и этот.

Элизабет могла бы заметить, что около восьми утра кто-то громко шумит ведрами, проходя мимо её палаты. Это уборщица приступает к своим повседневным обязанностям на этаже. А ближе к девяти утра ярко красный спорткар одного из врачей больницы занимает своё место на стоянке, которое прекрасно видно из её окна. В десять на променад высыпаются пациенты из соседнего корпуса. Девушка никак не смогла бы увидеть их из окна, но приоткрытая фрамугу прекрасно пропускает вместе с утренней свежестью и задорный гомон сумасшедших счастливчиков. Ближе к полудню солнце окончательно поднимается над высокими деревьями, высаженными вдоль забора больницы. Солнце безжалостно нагревает воздух в палате, превращая его в тягучую обжигающую субстанцию. Последние деньки выдались на удивление жаркими. А в три часа после полудня солнце переходит раскалять западную часть здания. После пяти автомобильная стоянка постепенно освобождается от населяющих её машин. Можно ничего не говорить, про такие очевидные временные признаки, как выдача пищи. Больница есть больница и распорядок дня здесь превыше всего. Насколько применимо понятие распорядок к людям, которые с трудом контролируют свои поступки, мысли и эмоции.

Элизабет не имела возможности следить за временем, поэтому для неё оно текло беспощадно медленно. Как густая черная смола, вытекающая из перевернутой бочки. Очень-очень медленно. Секунды растягивались на часы, а минуты превращались в сутки. Ожидание утомляло. Не смотря на внутреннее волнение и возбуждение, сон периодически затягивал Элизабет в свои объятья. Но надолго завладеть девушкой он не мог. Вздрагивая, Элизабет просыпалась и взволновано прислушивалась к внутренним ощущениям. Осознав, что время еще не пришло, она облегченно вздыхала и продолжала смотреть на белый потолок, поглаживая свои плечи.

Чего же ждала девушка? Что боялась пропустить? Подсказки. Сигнала к действию. Голос в голове обещал помочь сбежать из опостылевшего заведения. Голос в голове просил не торопиться и подождать. Элизабет послушно ждала. Она прекрасно помнила, чем заканчивались предыдущие необдуманные и отчаянные попытки сбежать. Больше такой ошибки повторять нельзя. Лоботомию, что бы ни говорила человеколюбивая общественность, никто не отменял.

Удивительно, но Элизабет не задумывалась о том, что она будет делать после побега, в успехе которого совершенно не осталось сомнений. Девушка не задумывалась, что пациента такой специфической больницы в обязательном порядке будет разыскивать полиция, как элемент, опасный для общественного порядка. Девушка не задумывалась, что для побега ей надо преодолеть систему безопасности больницы и не попасться на глаза никому из сотрудников. Девушка не задумывалась, что человек в больничном одеянии вызовет немало вопросов у людей на улице. Девушка не задумывалась ни о чем. Она просто верила своему нежданному помощнику.

Чтобы отвлечься от гнетущего ожидания, Элизабет начала вспоминать и анализировать свою жизнь, которая разделилась на два периода: до печальных событий, произошедших с Рональдом, и после. Сейчас девушка не была похожа на ту целеустремленную, полную энергии и задора хохотушку Лиз. На ту самую Лиз, которая жила, не сомневаясь в успешности своих начинаний и в завтрашнем дне, которая планировала свою жизнь до мельчайших подробностей. Господи, да она даже четко знала в каком году и каком месяце ей надо забеременеть! Сейчас это всё кажется нереальным. Как будто это была не её жизнь, а жизнь героини увлекательной книги, которую она, к сожалению, дочитала. Тяжелые воспоминания о потерянной жизни, как это ни удивительно, успокоили девушку. Элизабет в очередной раз заснула.

Сновидения сменяли друг друга, накладывались и смешивались. Череда прожитых и, возможно, грядущих лет её жизни проносились в голове девушки, создавая яркие картины. Короткий, но содержательный сон изобиловал красками и звуками. Много интересной и полезной информации, которая была забыта или неизведанна, должна была извлечь Элизабет из своих загадочных сновидений. Но не смогла. Или не хотела. Воспоминания об увиденных сюжетах ушли куда-то на задворки памяти или растворились совсем, лишь только девушка открыла глаза. Такое бывает. Просыпаясь, ты пытаешься вспомнить что-то важное, только что увиденное во сне. Но любые попытки докопаться до глубоко спрятавшихся воспоминаний оставляют лишь легкий привкус неудовлетворенности. Но Элизабет ничего такого не чувствовала. Она поняла лишь одно: время пришло!

Поднявшись с больничной койки, Элизабет подошла к двери и нажала на "тревожную" кнопку, вмурованную в стену левее двери. Если после вчерашних её истерик кнопку вызова медицинского персонала не отключили, к ней должны явиться в течение одной, максимум двух минут. Теперь снова терпеливо ждать развития событий. Девушка вернулась к надоевшей кровати и уселась на краешек. Ничего, ждать она научилась.

Дверь, закрываемая снаружи магнитным замком, громко пискнула и отворилась. На пороге появился огромный, не менее шести с половиной футов высотой санитар. Кажется, его звали Хаксли. Девушка в изумлении застыла, уставившись на мужчину. Что же теперь делать? Что ему говорить?

— Вы вызывали, мисс? — мягкий голос мог ввести в заблуждение, если бы девушка не помнила, как этот гигант безжалостно скручивал её, что бы симпатичная санитарочка смогла сделать ей дурманящий укол.

Пауза затягивалась. Казалось, что из головы Элизабет выкачали всё, оставив абсолютный вакуум. Ни одной мысли, ни одной идеи. Девушка стеклянными глазами смотрела на санитара. Где же подсказки таинственного помощника?

— Вы в порядке, мисс? — мужчина подошел к Элизабет, пощелкал пальцами перед её лицом, потряс её за плечо. Никакой реакции. Что делать? По больнице прошёл приказ выводить пациентов из палат только при крайне необходимости. Как назло, он забыл рацию, которую санитары были обязаны носить для связи друг с другом и врачами. Использование мобильных телефонов было официально запрещено везде, кроме комнат отдыха и кафетерия. Вот такой вот странный пунктик был у заведующего больницей.

Мужчина еще раз попробовал вернуть девушку в более-менее осмысленное состояние и, не добившись результата, выругался. Идти за дежурным врачом на первый этаж? Этот выходец из богатенькой семьи, разъезжающий на спорткаре, точно заставит возвращаться и вести пациентку к нему в кабинет. А из-за проклятого повышенного уровня безопасности заблокировали лифт, и передвигаться придется своими неказенными ногами. Прогулки по лестнице в три этажа не такое уж испытание для сильного и здорового мужчины, но проклятое колено правой ноги волновало его уже неделю, а сегодня окончательно разболелось. Санитар еще раз выругался. Меган сейчас режет торт, и Хаксли, разгуливая взад-вперед, рискует остаться без сладкого. Нет уж, лучше сразу взять зависшую девушку и отвести к нему. Благо, пациентка не стала сопротивляться и послушно поднялась с койки и, опустив голову, смиренно пошла в указанном направлении.

Элизабет терпеливо, нарочито медленно шла перед санитаром. В её голове продолжал гулять ветер, не встречая на своем пути преград из мало-мальски стоящей идеи. Но девушка продолжала верить в своего тайного помощника и ждала сигнал.

Что бы добраться до лестницы — а Элизабет от чего-то была уверенна, что спускаться они будут по лестнице — им необходимо преодолеть длинный коридор, большую прозрачную дверь на магнитном замке, затем повернуть направо, пройти метров пятнадцать, вновь преодолеть стеклянную дверь. А там уже и обычная незапертая деревянная дверь, и лестничный пролет, и путь к свободе.

Коридор пустовал. Не было ни врачей, ни санитаров, ни пациентов. Абсолютная тишина и спокойствие. Идеально. Преодолев вторую дверь, Элизабет резко остановилась и развернулась. Санитар по имени Хаксли, задумавшись, налетел на неё. Он не знал, что в голове девушки секунду назад прозвучал приказ действовать. Он не знал, что в голове у девушки секунду назад пронеслись два подслушанных когда-то уборщицей по имени Джессика диалога с его участием. В одном он жаловался красавице Меган на нестерпимую боль в колене. А в другом рассказывал о своем личном и самом надежном месте транспортировки шприцев с успокоительным. Это был внутренний, а не наружный как у всех, карман халата.