— Ну, в принципе да... — почесал я висок.
— Институт все еще существует только потому, что за бешеные деньги толкает этот прибор на черном рынке.
— А Эону плевать?
— Реализаторы достаточно умны, чтобы их было очень трудно поймать за руку при продаже и засудить, а давить их силой Эон просто так не станет. Пять-десять приборов в месяц — слишком малый объем продаж для принятия таких мер. Тому же самому, что позволяет делать устройство, гораздо больше людей обучается своими силами.
— К чему вообще какие-либо меры? — задумался я вслух. — Ведь далеко не все люди в курсе, что сновидение — лазейка, и тем более, вряд ли кто-то знает, что с нею делать. Даже я смутно представляю, как она используется, хотя и знаю от вас о ее существовании. Чего уж говорить про обывателей...
— Как же быстро ты разграничил себя и обывателей, — усмехнулся Ас. — На самом деле все очень просто: владея необходимыми умениями можно пересиливать те механизмы, что управляют сознанием во сне, и возвращать себе способность адекватно мыслить. Ты испытал это при нашей первой встрече тогда в парке, хоть и не без моей помощи. Этому способен научиться практически каждый. И учатся. Человек, победивший волю сновидения, получает возможность действовать в местах для него не предназначенных. Лишь единицам хватает ума и сил зайти достаточно далеко, но каждый из этих уникумов имеет шансы случайно или намеренно наткнуться на то же, что и наши Предтечи. Как говорил Аркенон: "Нужный человек не в том месте, может изменить мир".
— Наткнуться на что? На Маяк?
— Предтечам пришлось отключить Маяк, потому что Эон тоже сумел его обнаружить, так что никто его больше не нашел и не найдет. Но не в меру любопытный человек может осуществить взлом своей виртуальной ячейки — что не так уж сложно — и проникнуть на сервер, а оттуда он способен попасть куда угодно, если хватит сил и везения.
— Например, куда?
— В служебную зону, где обрабатываются умершие. Согласись, лицезрение конвейера человеческих основ, которым после введения в вегетативное состояние стирают одну личность и записывают вместо нее другую, способно встряхнуть даже самое закостенелое мировоззрение. Если после такого человек не сойдет с ума, ему точно захочется что-то предпринять, чтобы спасти себя от этой участи.
— Мда... Посмотреть бы разок на этот конвейер, — пробурчал я. — Выходит инструмент, придуманный богами для скрытого наблюдения за миром, может быть использован против них же кем угодно?
— Тебе это кажется странным?
— Нет, почему. — Я пожал плечами. — Только странно, неужели они не придумали никакой защиты?
— Придумали. Но об этом лучше поговорить непосредственно там.
Ас напялил мне на голову черный обод устройства и приказал ложиться, а затем произвел какие-то манипуляции с блоком управления, к которому от обода тянулся целый шлейф проводов.
— Скоро начнется? — настороженно поинтересовался я, глядя в потолок.
— Что? — непонимающе спросил Ас.
— Ну, это, что там должен сделать прибор.
— Уже началось.
— Да? Я ничего не заметил.
— Однако ты уже минут пятнадцать находишься во сне.
Я оцепенел, ощущая, как недоумение стремительно перерастает в ужас, и медленно приподнял голову, чтобы посмотреть на Аса. Он все так же сидел рядом, но выглядел иначе. Вместо черно-белого доспеха на нем была майка-алкоголичка и синее трико. Я подумал, что Ас зачем-то решил подшутить надо мной.
— Чт-о?.. — промямлил я, оглядываясь по сторонам. — Ка-к эт-то?
— Вот так, — поджав губы, кивнул Ас. — Вставай.
— Невозможно... Я же даже глаза не закрыл...
— Закрыл, только не помнишь.
— Это не может быть сон. Все так реально... — Я провел рукой по постели надеясь заметить что-нибудь ненормальное, но придраться было не к чему.
— Так у тебя ничего не получится. Окружение подстраивается под твои мысли. Чтобы поймать его на ошибке, надо или знать, как правильно думать, или знать, куда смотреть. Как я выгляжу?
— Как нищеброд, — честно ответил я.
— Вот, пожалуйста. Сновидение постоянно пытается запутать очнувшийся разум.
— И куда же надо смотреть?
— Перед собой, — ответил Ас твердо. — Во время засыпания твои мысли не угасают, а множатся. Под воздействием программы сновидения ты начинаешь думать о нескольких вещах одновременно, хоть и не осознаешь этого. Каждая новая мысль создает несколько параллельных потоков, которые проносятся перед твоим сознанием несколькими слоями, наложенными друг на друга. Оглянись вокруг — этого места не существует в пространственных координатах. Ты не видишь глазами — у тебя их тут нет. Тебе поступает поток информации, но ты выхватываешь из него только то, что тебе наиболее привычно. И сейчас ты хочешь привычного визуального восприятия, как в реальности. Присмотрись внимательно — перед тобой гораздо больше чем просто картинка. — Ас с надеждой уставился на меня.
Я честно попытался внимательнее приглядеться к тому, что видел.
— Ничего не получается, — раздосадовано фыркнул я.
— Не фокусируйся на объектах. Постарайся увидеть то, из чего формируется само твое восприятие, — произнес он с таким живым интересом, что я даже немного опешил.
Дабы не ударить в грязь лицом я напрягся, пытаясь выполнить его просьбу, и тут мне вспомнилось как в детстве я, задумчиво глядя в никуда, замечал какой-то шум перед глазами, будто я смотрел сквозь едва различимые телевизионные помехи. Недолго думая, я поступил точно так же, сосредоточившись не на конкретных вещах, а на всем поле зрения целиком. Практически сразу же у меня возникло очень странное ощущение, сравнимое с тем, что мои глаза — весла, а все обозреваемое — вода. Я буквально почувствовал, как перемещаю глаза в какой-то плотной среде, она окружала их. На мгновение мне показалось, что я сам один большой глаз. Сфокусировавшись на этом ощущении, я рассмотрел перед собой что-то вроде кубов, наполненных чем-то, что невозможно точно описать. Это было похоже на кашу из информации. Она менялась с безумной скоростью, в каждом кубе за секунду появлялись и исчезали десятки обрывков каких-то образов и чего-то еще, что я не мог увидеть, но чувствовал, знал, но тут же забывал. Кубы образовывали неустойчивую, дергающуюся, словно желе конструкцию, похожую на кубик Рубика, которая и являлась моим полем видимости — перевод зрения с одной ее секции на другую я ощущал как перемещение глаз в жидкой среде. Проносящиеся в кубах образы как-то синхронизировались между собой, позволяя видеть относительно цельное "изображение". Фоновые кубы, расположенные позади всех, в это время внушали мне какие-то знания, которые я не успевал ухватывать.
Теперь я понимал, насколько необычно было мое зрение, и мне показалось странным, как это я мог не заметить, что нахожусь во сне, когда, по сути, я даже посмотреть ни на что нормально не мог — любой объект, любая область, куда бы я не обратил взгляд, все телепалось, дрожало и непрерывно меняло форму, едва поддерживая целостность, клюнуть на реальность которой можно было только будучи совсем идиотом.
— Получается? — спросил Ас.
— Кажется да... Тут все слишком быстро и размыто.
— Надо же! Ты уже видишь нейро-адаптивную матрицу? — раздался где-то рядом знакомый голос.
— Что? — недоуменно огляделся я. Около койки стоял Неман. Его облик практически не изменился. — А ты как тут оказался? — обратился я к нему.
— Обыкновенно, — отрезал он. — Чего ты там видишь? Рассказывай.
— Да ничего я не вижу. Кубы какие-то. Нестабильные.
— Они стабильны, это ты не можешь нормально их воспринимать.
— Уж простите, не научился пока еще, — язвительно ответил я, разводя руками.
— Послушай, Экс, — Ас понизил голос, словно начальник собирающийся сказать своему подчиненному что-то важное. — Каждый "куб" — как ты его называешь — это порт, на который подается часть единого потока данных. Пока ты во власти сна, он сам собирает поступающие пакеты данных в цельную картину, которую ты воспринимаешь как сновидение, но когда ты приходишь в себя, то по привычке начинаешь выхватывать информацию только одного типа — того, на который направлено твое внимание. Но нити данных взаимозависимы, они ничего не стоят друг без друга. Понимаешь? Ты теряешь большую часть поступающей информации, поэтому тебе и кажется что все размыто и быстро.
— Вроде понимаю, — сосредоточился я, осмысливая услышанное. — А как воспринимать цельную картину?
— Это отдельный разговор, — отстранился Ас.
— Тогда зачем ты вообще затронул эту тему?! — удивился я.
— Чтобы ты научился отличать сон от яви. Я же не смогу каждый раз оказываться рядом, чтобы привести тебя в чувство.
— Подумаешь сложность, сказать человеку, что он спит, — фыркнул я.
— Да нет, Экс, слова тут ничего не решают. Спящий будет слышать только то, что ему внушает сон, до тех пор, пока он находится под его контролем. И даже если тебе повезет до него докричаться, он только обозлится, что ты ему мешаешь, и вновь уснет.
— А на что тут злиться? На спасение из состояния зомби?
— Это ты так думаешь. Вспомни, ты никогда не испытывал злость и дискомфорт от того что просыпался во время просмотра сновидения?
— Бывало такое, — задумался я. — Так это нормальная реакция организма на то, что выспаться не дают.
— Нет. Сон не имеет физиологического смысла, а потому организм не может реагировать на помеху бесполезному действию. Если ты проснешься не во время сновидения, тебе покажется что ты и не ложился спать.
— Да ладно? Какая разница?
— Разница в том, что процедура сновидения запускается только во время непосредственного обмена данными с сервером, а происходит это циклично в течение всего периода сна. Система награждает человека за послушность на уровне условных инстинктов. Спишь исправно — получаешь удовлетворение, не спишь — получаешь стресс, разрушающий нервную систему. Как результат: не спишь долго — сходишь с ума и вскоре умираешь. Если прерываешь сон в момент сеанса связи, наказание не заставляет себя ждать.
— А откуда я, находясь во сне в состоянии зомби, знаю, что мне надо спать, а не то будет плохо?
— Ты не совсем в состоянии зомби. Когда ты подключен к портам сновидения, в твоей памяти активизируются защищенные области, в которых содержатся воспоминания обо всех снах, которые ты видел в течение жизни. Эти воспоминания заодно способствуют более глубокому погружению в иллюзию: узнав знакомые декорации или сюжет, ты моментально включаешься в фальшивую реальность.
— Что-то не вяжется, — усомнился я. — Выходит, человек знает, что спит?
— Верно, — одобрительно покивал Ас. — Основа устроена так, что управлять ею можно только с ее согласия. Только не обязательно, чтобы согласие было дано при участии всех составных частей основы. Надеюсь, ты же уже знаешь о них из базы бампа?
— Знаю, — выдохнул я, тут же обратив внимание на странность дыхания. Я чувствовал, как совершаю дыхательные движения, но моя грудная клетка оставалась неподвижна и воздуха ноздрями я не ощущал. — Подожди, — задумался я вслух, — но в бампе сказано, что сознанию о происходящем во сне знать не положено?
— Строго говоря, оно и не знает. Если атрофировать внимание, информация проникнет в память, миновав фильтры разума, которые отмечают путь к этой информации, чтобы потом к ней обращаться. Путь этот называется ассоциативным рядом и представляет собой набор внутренних указателей, последовательно ссылающихся друг на друга, последний из которых ссылается уже непосредственно на нужный слот памяти. Внимание не может самостоятельно получить доступ к информации, не помеченной таким образом. Так работает гипноз, и точно так же работает система сновидения. Путь знает только тот, кто эту информацию заложил, и только он может обратиться к ней, вызвав нужную последовательность ассоциаций. Поэтому человек засыпает добровольно, спокойно отдавая себя во власть чуждой силы, и действует во сне, отыгрывая возложенную роль, прекрасно понимая, что делает, а отсоединившись от сна, забывает все что ему, как ты сказал, "знать не положено".
— Вы долго еще будете разглагольствовать? — недовольно пробубнил Неман. — У меня дела, между прочим.
— Отложим этот разговор на потом, — хлопнул Ас рукой по постели и поднялся, кивком позвав меня за собой.
— Я так и не понял, че ты тут делаешь? — повернулся я к Неману, проигнорировав Аса. — И как вообще мы можем одновременно видеть один сон?
— Пораскинь мозгами, — отвернулся Неман.
— Окей. — Я скорчил задумчивую гримасу, хотя на самом деле мог только догадываться, что он имел в виду. Вроде как есть "сервер", вроде как есть "клиенты". Видимо стоило предположить, что это само собой подразумевало возможность связи клиентов между собой. — Так че он тут делает? — обращаясь к Асу, вновь кивнул я в сторону Немана.
— Я попросил его помочь обучить тебя контролю иллюзии, — ответил Ас.
— Не понял?
— Это квазипространство можно подчинять собственной воле, — сухо пояснил Неман. — Придавать ему желаемую форму и запускать незапланированные сценарии.
— И как? — Если честно, мне это было интересно в основном не из любопытства, а из вредности. Все эти радикальные новшества, преподносимые мне с такой серьезностью — чем больше они на меня наваливались, тем сильнее во мне разгорался дух противоречия. Хотелось поскорее со всем этим разобраться, чтобы доказать, что меня не надо учить как ребенка.
— Используя его уязвимость, конечно же.
— А... Точно, — неуверенно кивнул я. — Только зачем мне это? Я же сказал Асу, что хочу работать в реальности, а не во сне.
— Затем, что если ты не будешь контролировать иллюзию, она будет контролировать тебя, — произнес Ас менторским тоном.
— Так я же теперь вроде как не нуждаюсь во сне, — нахмурился я. — Как он может мне угрожать?
Неман отошел в сторону, обреченно качая головой.
— Экс, — в голосе Аса послышалось сдерживаемое раздражение, — ты сейчас оказался во сне, воспользовавшись всего лишь устройством, созданным руками человека. Ты хоть представляешь себе во скольких состояниях и сколькими способами ты в принципе можешь оказаться?
— Состояниях? — честно не понял я.
Глаза Аса блеснули. Мне этот показалось нехорошим знаком. Но не успел я открыть рта, как Неман обернулся к Асу и недобро сказал:
— Давай.
Того, что произошло потом, я не запомнил. Очнулся я, уже, как ни в чем не бывало, несясь за рулем внедорожника по узким извилистым улицам какого-то маленького солнечного городка. В машине я находился один, но отчетливо знал, что за мной гонятся какие-то люди и выжимал из своего транспортного средства все, на что оно было способно. Мне было не страшно, скорее тревожно. Я слышал, как колотится мое сердце, чувствовал, как часто дышу. Пару раз в зеркале заднего вида мелькали те, кто за мной гнались, их черные джипы подпрыгивали на бордюрах и круто виляли задом, входя в повороты.
Гонка продолжалась минут десять, пока дорога внезапно не закончилась обрывом. Я едва успел ударить по тормозам, крутанув баранку так, что машину развернуло на 180 градусов. Протащившись по земле еще несколько метров, она уперлась задним бампером в худое деревце, выросшее на самом краю обрыва.
