Война бессмертных

Автор предупреждает, что содержание данного произведения представляет собой художественный вымысел и не имеет никакого отношения к действительности.

Нет ничего опаснее для новой истины, чем старое заблуждение.

Иоганн Вольфганг Гете

Единственное, чему научила меня моя долгая жизнь: что вся наша наука перед лицом реальности выглядит примитивно и по-детски наивно — и все же это самое ценное, что у нас есть.

Альберт Эйнштейн

Вступление

Люди долго рассуждали о конце света, сулили ему много разных форм, но, как это часто бывает, все прогнозы оказались всего лишь хрупкими логическими построениями, а реальность как всегда преподнесла сюрприз.

В 2017 году история мира подошла к концу. Однако "Судный День" оказался совершенно не таким, каким люди хотели его видеть, и они до последнего момента отказывались верить, что это именно он. Не таким они представляли себе высший суд и не такой представляли справедливость.

Все началось с захлестнувшей мир волны преступлений, справиться с которыми оказалось не по силам никому. Их число росло с каждым месяцем, вместе с их дерзостью. Неуловимые преступники по всему миру убивали множество людей, совершенно случайных как всем казалось, никак не связанных между собой. Убивали с немыслимой жестокостью. Простые граждане, видные деятели искусства и бизнеса, даже значимые религиозные и политические фигуры — жертвами становились все. Их не спасали ни труднодоступность, ни маленькие армии частной охраны. Нападения происходили и на самолеты во время перелетов, и на корабли в открытом океане. Спецслужбы государств регулярно рапортовали о поимке десятков бандитов, об обезвреженных преступных сетях, однако ситуация в мире с каждым месяцем только усугублялась.

Но все это было лишь частицей льда с верхушки гигантского айсберга. Даже без учета того, что находилось под водой, основная масса людей практически ничего не знала о происходящем в мире. СМИ были просто не в состоянии освещать такое количество событий, они сосредоточили внимание на самых значительных происшествиях. Полной картины не было ни у кого. Но кое-кто владел значительно большей информацией, чем все остальные.

Око бури, накрывшей человечество, находилось вне досягаемости СМИ и простых людей. И так получилось, что я против воли оказался в самом его центре. Я был на теневой стороне реальности, участвовал в событиях, которые решали судьбу мира.

И я проиграл. Мы проиграли. Слишком много ошибок было допущено. Враг оказался не столько силен, сколько коварен, и мы его катастрофически недооценили. Мы были ослеплены высокомерием. Но больше всех ошибок допустил я. Главная вина лежит на мне.

Меня оставили в живых, чтобы я воочию увидел последствия своей недальновидности и стал свидетелем катаклизма масштабов, которые невозможно выразить словами. Теперь я единственный, кто способен поведать подоплеку тех событий, чтобы те, кто придут после нас, смогли увидеть эту историю моими глазами, и не повторили наших ошибок.

Глава 1

Билет в один конец

Для меня все началось за месяц до моего 28-го дня рождения. В воскресенье, 4 июня 2017 года. На тот момент таинственные убийства уже почти полгода лихорадили мир. Я тогда жил, точнее выживал, в Москве, снимал однокомнатную квартиру в одном из спальных районов и был дико разочарован в себе и своей жизни.

В общем, я сам был виноват в сложившихся обстоятельствах. Корни моих проблем находились в юношестве, когда я был амбициознее и мечтательнее всех своих сверстников. Идея вписать свое имя в историю являлась для меня не просто мечтой, а направляющим мотивом. В итоге после окончания школы я оказался перед тяжелым, но неизбежным выбором: "Кем быть?" Меня ни то, что не привлекала ни одна из профессий, меня коробило от одной мысли о труде. Все эти "работы" казались слишком мелочными, не достойными тратить на них драгоценное время. Ведь столько нужно было сделать...

Однако долго терзаться выбором не пришлось. Моя нерешительность и неприспособленность к самостоятельной жизни сподвигла родителей не защищать меня от военной службы, в надежде, что после нее я вернусь "настоящим мужиком". Сам я тоже косить не пытался, поскольку не верил в те ужасы, которые рассказывали об армии. А зря... Оказалось, что люди моего типа в принципе не предназначены для "службы". Что поделать — я с детства не умел общаться с мудаками, а уж исполнять их приказы — это вовсе нечто выше моих сил. "С волками жить — по-волчьи выть" — нет уж, увольте. В общем-то, потенциальная опасность моего пребывания в войсках была видна еще из психологического теста, который я проходил в военкомате. Но кого в нашей стране волнует такая ничтожная мелочь, как психика какого-то там сраного призывника?

Помимо "тягот воинской службы", меня, как и каждого новобранца, ожидало... как бы это помягче выразиться... "преисполненное массы положительных эмоций душевное знакомство с сослуживцами из предыдущих призывов". Не прошло и недели, как в моем организме стало недоставать четырех задних зубов, сотни миллилитров крови и нескольких тысяч нейронов. Драться я как-то не привык, поэтому приходилось терпеть каждое избиение, неизбежно следовавшее за любым пререканием старшим по званию или "дедам", а иногда просто так — для профилактики. Ну, не мог я молчать, когда со мной обращались, как со скотом. Да и не было смысла защищаться. Один из парней с моего призыва попытался как-то дать сдачи, так оскорбленный "дед" вернулся с двумя товарищами. Я тогда первый раз увидел, как прыгают у человека на голове. "Героя" увезли в госпиталь, и я не знаю, выжил он или нет.

Я долго таил на "дедов" злобу в надежде, что представится шанс отомстить. Все-таки жаловаться замполиту и отправляться в другую часть с "волчьим билетом" — стыдно. И такой шанс однажды представился, пусть и не совсем так, как я хотел.

Как-то раз во время выезда на полигон мы разгружали из армейских "Уралов" ящики со снарядами. Разумеется, ни о каких мерах предосторожности и речи быть не могло. Двое в кузове просто швыряли ящики двоим внизу. Каждый ящик весил около шестидесяти килограмм и, рискуя основательно надорвать спины, принимающим приходилось ловить, иначе упавший ящик мог оборвать чью-то жизнь.

Все три урода, терроризировавших меня на тот момент уже на протяжении двух месяцев, тогда оказались со мной на разгрузке. Не вдаваясь в подробности, в какой-то момент я оказался перед выбором: предупредить их, о том, что у них за спинами падает один из ящиков или же промолчать. Что-то щелкнуло в тот момент у меня в мозгу. Жгучая холодная искорка надежды на сладкую месть. Я промолчал. И ящик упал. Конечно, это не первый случай, такие падения в безалаберной Российской армии происходили регулярно, но обычно, что называется, "проносило". Только не при мне. Всех троих убило сразу, а меня ранило осколками в ногу и плечо. К счастью, больше никто серьезно не пострадал.

На этом моя "служба родине" закончилась. Терзала ли меня совесть? Ни секунды. Неприятный осадок после того случая выветрился как только зажили ранения. Я не принадлежу к тем людям, которые могут жалеть тех, кто втаптывал их в грязь. Потеряв в армии приличную часть здоровья, вынес я оттуда только одно — разочарование в людях.

По возвращении домой, в свой родной Сочи, еще более чем прежде отстраненным от практической стороны жизни, я принял решение поехать в Москву и получить высшее образование, которое, как я надеялся, должно было в будущем отгородить меня от отбросов эволюции, на которых я насмотрелся в армии в лице "дедов". К тому же у меня все еще оставались надежды на воплощении грандиозных жизненных планов, хоть их и пришлось немного скорректировать из-за изменившегося мировоззрения. Родители согласились великодушно оплатить мое обучение и проживание в столице.

Поначалу все шло хорошо, как мне казалось. К двадцати четырем годам я благополучно закончил учебу и стал зарабатывать фрилансом, занимаясь созданием и раскруткой сайтов. Зарабатывал неплохо, на жизнь хватало с избытком, хоть и больше половины зарплаты уходило на оплату съемной квартиры, но это меня не особо беспокоило. Квартиру я не украшал и даже не пытался поддерживать ее в чистоте — уют быта меня практически не интересовал, поэтому вскоре мое жилище стало напоминать берлогу.

Однако вскоре работа приелась, каждый день казался продолжением предыдущего, будто бы не было ночи, будто я не ложился спать. Отличить один день от другого я мог только по календарю, и при работе над сложным проектом, уходя в работу с головой, я часто путался в числах и днях недели. Сказать, что моя жизнь не была богата на памятные события — ничего не сказать. Нерегулярные случайные связи, отсутствие нормального отдыха, отсутствие хобби.

Меня частенько посещала мысль, что я напрасно трачу время, что нужно шевелиться, если я хочу вырваться из этой рутины и заявить о себе на весь мир. Банальные ценности, вроде семьи, меня не интересовали. Я успокаивал себя, что еще немного, и я обязательно что-нибудь придумаю. Что нужно еще поднакопить денег, чтобы заняться чем-то серьезным, нужно перебираться за рубеж, нужно подождать пока, что называется, "начнет фартить". В общем, много чего я выдумывал лишь бы успокоить свою совесть, требовавшую исполнения обещаний, данных когда-то самому себе.

И я не заметил, как с успокоительного самовнушения перешел на более тяжелый наркотик для совести — поиск оправданий. Виновата оказалась и моя страна, не предназначенная для самореализации таких личностей как я, и мои родители, неправильно меня воспитавшие и не приложившие достаточных усилий, чтобы дать мне достойный толчок в жизнь, и все люди вообще.

Еще больше в этих суждениях меня утверждали те, кого называли "золотая молодежь" — богатые отпрыски миллионеров, демонстративно, назло простым людям купавшиеся в роскоши не за какие-то заслуги, а просто по праву рождения. И даже тот факт, что сам я тоже особыми заслугами не отличался, не умолял силы зависти. Почему у них есть такие возможности, а у меня нет? Чем я хуже них?

Уязвленное самолюбие вкупе с цикличным прокручиванием в фантазиях одних и тех же сцен желанного, но недостигнутого успеха, привело к тому, что я перестал верить в свои силы. Однако мои знакомые, до того укорявшие меня за оторванность от реальности, вдруг начали говорить мне, что я наконец-то стал реалистом.

Не бери в голову, говорил мне один товарищ за кружкой пива в баре. Никто из нас не лучше и не хуже других. Перед Богом все равны. Просто одним везет больше. Вот я ни богат, ни знаменит, а как видишь счастлив. Не всем же быть великими политиками и учеными. Ну, не повезло тебе, ну и что? Жизнь не кончена. Да и кто вбил тебе в голову, что она непременно заключается в том, чтобы совершить что-то великое? Смысл жизни может быть очень скромным.

Услышь я его слова годами пятью раньше, непременно вышел бы из себя и разразился гневной речью о том, что он — тряпка, которой сильные мира сего вытирают свой пол. Но в тот раз, немного охмелев и глядя на пузырьки, скользящие по запотевшим стенкам бокала, я сознавал, что мои мечты неосуществимы. Еще немного и мне исполнится 30 лет, а это больше половины средней продолжительности жизни мужчины. Раз за это время судьба не показала тебе, что твоя жизнь имеет смысл, значит глупо надеяться на то, что все же это так.

В последнее время я настолько разочаровался во всем, что думал, будто все люди в глубине души понимали, что человек по природе своей слишком мелкое существо, чтобы хоть как-то повлиять на мир, только не всем хватало мужества признаться в этом самим себе, поэтому они и барахтались в волнах бурного потока времени. Мне мужества хватило, и я больше не жил с наивной детской надеждой на то, что уж я-то поднимусь выше остальных. Да и те, кто, как мне казалось ранее, поднимались, на самом же деле просто подпрыгивали над волнами, как беспомощные животные, упавшие в горную реку.

Все эти политики, бизнесмены, звезды — кто они? Что они в действительности могут изменить хотя бы в той среде, где простирается их якобы власть? Мировое сообщество не станет единым, даже если этого захочет самый влиятельный политик на Земле, глобальная экономика не рухнет по воле самого богатого человека, а все что может изменить знаменитость — это повлиять на цену своего творчества.

Так я окончательно погрузился в состояние глубочайшего пессимизма, и моя жизнь стала бесцельным существованием. Скажу честно, иногда меня даже посещали мысли о самоубийстве. Несерьезные такие мысли, шуточные, но, тем не менее, я не раз детально продумывал, как в теории можно уйти из жизни безболезненно и при этом максимально громко.

Не знаю, что со мной было бы еще лет через 5-10, если бы не произошло то, что в узких кругах именовалось Сопряжением. Думаю, я бы вскоре ушел в запой, перестал работать, оказался на улице и, в конце концов, сдох где-нибудь от голода. Однако оно произошло, и даже если бы со мной не случилось того, что случилось, я бы все равно не опустился на дно. Просто не успел бы.

Я долго думал, какое событие можно определить точкой отсчета, с которой начался переворот в моей жизни, и в итоге решил, что это сон, который я увидел в ночь с 3 на 4 июня 2017 года. Примечателен он был тем, что я его практически не запомнил. Все что осталось в памяти — это мелькающие перед глазами ступени лестницы и ощущение того, что за мною гонится нечто ужасное. Это был типичный кошмарный сон. А еще я запомнил ключевое решение, принятое мною в тот момент, чтобы выжить: спрятаться под лестницу, когда до выхода из здания оставалось рукой подать. Странное решение, но именно благодаря его странности, оно мне и запомнилось.

Проснувшись утром злополучного воскресенья, как и всегда, едва открыв глаза, я первым делом включил уже давно не новый ноутбук "разогреваться" и только после этого сладко потянулся, встал с постели и поплелся в уборную. Там, как обычно, меня обступила атмосфера типичная для "хрущевок", рожденная из сочетания замызганного бледно-голубого кафеля, убогой сантехники и полотенец в полоску.

Первым делом я опустошил переполненный мочевой пузырь в пожелтевший унитаз, звук смыва которого слышал весь подъезд. Старая треснувшая раковина нуждалась в замене еще до моего рождения и сейчас выполняла чисто символическую функцию — к ней опасно было даже прикасаться. Опершись о край чугунной ванной, я тщательно почистил зубы и облил лицо холодной водой, просыпаясь во время этой энергичной акции.

Критичный осмотр физиономии в зеркале не выявил новых дефектов. Двухдневная щетина смотрелась не очень эстетично, но при моем не слишком упитанном телосложении придавала внешности толику брутальности, а потому еще как минимум день сбривание ей не грозило. Назвать себя красавчиком у меня не хватало наглости, но и до страшилища я определенно не дотягивал. Черты лица были вроде бы пропорциональными, а утреннюю прическу "поцелуй трансформатора", возникающую из-за запущенности волос вследствие отсутствия необходимости постоянно поддерживать себя в товарном виде, всегда можно было намочить. В общем, нормальная внешность, с которой можно выходить на улицу не опасаясь, что на тебя будут коситься прохожие.

Завершив процедуры, я вернулся за ноутом и пошел на кухню. На тот день у меня было намечено всего одно дело — университетская встреча выпускников, так что я не спеша принялся готовить завтрак.

По иронии судьбы мое жилище представляло собой олицетворение всего, что я так ненавидел в других квартирах с детства: пыльная люстра, проливающая противный темно-желтый свет на покосившийся шкаф в углу, насквозь проеденный молью ковер на стене и упирающийся в него кривой диван. Вся мебель отдавала не только запахом старины, но и устойчивым "ароматом" нафталина, нисколько не слабеющим даже при регулярном проветривании квартиры. Ноутбук был самым ценным предметом не только в силу стоимости, но и потому как именно в нем проходила большая часть моей жизни. Нет, я вполне мог обставить квартиру как следует, навести порядок, сделать ремонт. Но зачем, если она все равно мне не принадлежала? К тому же, будь даже она моей, не настолько у меня был гипертрофирован эстетический вкус, чтобы так тратиться на сомнительное удовольствие от созерцания красивого интерьера.

Помимо посещения интересующих меня блогов и нескольких форумов, в обязательную утреннюю программу входил просмотр новостей. На тот момент везде перетирались в основном две главные темы: теракт в Израиле и катастрофа 9-го мая в Москве. Несмотря на то, что официальное расследование не выявило между этими трагедиями связи, весь мир ее упорно видел.

На пасху в храме Воскресения должен был сойти Благодатный Огонь, однако все пошло не так. Патриарх и архимандрит выбежали из Кувуклии, охваченные пламенем с головы до ног. Огонь моментально распространился по храму, спастись почти никому не удалось, а в конце еще и крыша храма обвалилась. Расследование выявило признаки террористического акта, но ни одна группировка Ближнего Востока не взяла на себя ответственность, а спецслужбам Израиля установить виновников самостоятельно не удалось.

Но не успел мир прийти в себя, как 9-го мая во время парада на Красной площади при пролете авиации один из истребителей потерял управление и зацепил соседний. Обе машины рухнули на площадь, накрыв волной огня всех, кто на ней собрался, в том числе президента и приличную часть правительства. И вновь расследование пришло к выводу, что это был теракт. Вот только, как и в случае с Израилем, никто из официальных лиц не сообщал, как теракт был осуществлен, что было взорвано, и взорвано ли было. Эта молчанка способствовала росту недовольства в обществе и плодила слухи, один бредовее другого.

Так вот, уже привыкнув к смакованию всеми информагентствами темы растущего числа дерзких убийств, а так же тех самых двух терактов, которые, в принципе, тоже можно было назвать дерзкими, я не ожидал увидеть свежую и довольно необычную новость. В ней говорилось о том, что за одну только прошедшую ночь в разных уголках Москвы было совершено восемь убийств. Все бы ничего, но все жертвы — клиенты проституток, найденные с ампутированными половыми членами, которые, по словам самих проституток, внезапно отваливались у их обладателей прямо во время совокупления. Затем обладателя члена, обнаружившего свое истекающее кровью достоинство застрявшим внутри влагалища партнерши, убивало "нечто". Толком описать убийцу никто не мог, каждая свидетельница несла свой собственный бред. Одна видела демона, другая оборотня, третья вампира, четвертая инопланетянина, а дальше я читать не стал.

От удивления я невольно прослезился, потер глаза и полез на другие новостные сайты, удостовериться, не розыгрыш ли это. Оказалось, что нет. У некоторых ресурсов эта новость в силу вопиющей абсурдности даже оказалась на первой полосе, затмив собой очередное выступление очередного священника, призывающего молиться за души погибших и жестоко покарать виновных.

Тела убитых лежали в лужах крови. Некоторые были настолько обезображены, что их специально закрыли мозаикой из соображений цензуры. Представители нашей доблестной полиции как всегда пожимали плечами. Для себя же я сделал вывод, что это, скорее всего, дело рук каких-нибудь сектантов, решивших, что наступает Судный День. В общем, как я много позже узнал, они были не далеки от истины, но вот саму истину толковали совершенно неверно.

Весь день я провел за ноутбуком, гуляя по просторам сети. Встреча выпускников была намечена на 9 вечера. Позвонив организатору встречи и по совместительству своему старому приятелю — Владику, я удостоверился, что место и время не изменились. Мы планировали собраться в здании университета, а затем отправиться в город отмечать встречу.

Когда часы показали ровно "19:00", я, невзирая на теплую погоду, оделся в легкую куртку и джинсы, с расчетом на то, что гулять придется всю ночь. Снял с зарядки мобильник, и отправился на мероприятие, надеясь в воскресение успеть добраться за два часа — ехать нужно было через весь город.

Преодолев по узкой лестнице вонючие измалеванные лестничные пролеты пятиэтажки, на четвертом этаже которой располагалась моя квартира, я оттолкнул железную дверь подъезда и выскочил на улицу, где передо мной предстало жутко надоевшее депрессивное зрелище: бежевые пятиэтажки друг напротив друга, а между ними заставленный автомобилями двор и детские площадки, окруженные деревьями. Немного оптимизма картине придавала только отменная погода. Давненько я не видел такого красивого неба. Скатившееся к горизонту солнце перекрасило небосвод в желто-зеленые цвета. Я подловил себя на мысли, что до того момента обращал внимание на небо только когда оттуда начинало что-то падать. Удивившись своему неожиданному вниманию к столь привычной детали окружения как погода, в то мгновение я не понял, откуда во мне такая наблюдательность.

Выйдя быстрым шагом к станции метро Пионерская, примерно в квартале от моего дома, я проехал через всю Москву и, пройдя еще пару кварталов, наконец, добрался до грязно-белого пятиэтажного здания университета. К этому времени солнце уже почти скрылось за горизонтом, и опустились сумерки. Как я и ожидал — похолодало.

В скверике на территории универа сидели двое моих друзей студенческой поры — Леха и Владик.

— О-о-о, какие люди! Здорова! — радостно поприветствовал меня Влад, вставая со скамейки с распростертыми объятьями.

Сердечно обнявшись, мы направились в здание, наперебой рассказывая друг другу о своей жизни.

В университете не осталось никого кроме двух охранников, которые, одобрительно кивнув нам, продолжили резаться в карты рядом с мониторами. Открытая для нас аудитория находилась на пятом этаже. Освещение в просторном фойе было по минимуму, достаточное лишь, чтобы видеть куда идти. Лестница и вовсе пребывала в полумраке, единственными источниками света являлись огни улицы, видимые через окна на лестничных пролетах.

Пока мы неспешно поднимались, я узнал от Леши, что у него собственный бизнес, а Влад поведал, что устроился работать в крупную корпорацию. Мне хвастаться было особо нечем, поэтому во избежание лишних вопросов я спрашивал сам. Влад, оказалось, даже семьей обзавелся. Их рассказы меня не впечатлили, но все равно насыпали соли на рану. У них-то смысл жизни был, а у меня — нет.

Наконец, мы достигли нужного этажа. Освещение здесь было погашено, и только из двери аудитории прямо напротив выхода на лестницу вырывался яркий свет, оттуда же доносились голоса. Владик и Леха с восторженными криками вбежали в аудиторию, а я на секунду задержался в коридоре, кинув взгляд на окно в дальнем конце.

Тусклый свет лампочек сигнализаций, мерцающий над дверьми в полумраке и полная тишина — если не считать эха веселой компании — произвели на меня странное впечатление. Возникло ощущение полного умиротворения, на фоне которого шум из аудитории звучал как оркестр с бодуна. Недовольно поморщившись, я пошел к остальным.

Внутри, заняв все передние столы, сидела почти половина моей группы. Насчитав восемнадцать человек, среди которых всего три девушки, я отметил для себя, что народу собралось более чем достаточно для хорошей попойки. Своим ходом домой доберутся не все, поэтому, чтобы не пришлось никого тащить, я решил сам основательно нажраться. Столы для этого дела были уже накрыты — сплошь коньяком, что примечательно.

На мой вопрос, а как же насчет "погулять", Славик — неординарный знакомый студенческой поры — заявил, что мы щас только помаленьку за встречу, а потом гулять. Верилось с трудом...

Устроившись за столом, мне теперь предстояло выслушать рассказы об удавшейся жизни ото всех собравшихся. Хотя, возможно, удавшейся только по моим меркам, ведь представления о достижениях у всех были разные.

К тому времени, как очередь отчитываться за прожитые годы дошла до меня, уже было поднято четыре или пять тостов, поэтому язык у меня подразвязался и я выложил все о своей несчастной судьбе. Народ дружно посочувствовал и поднял еще один тост — за то чтобы все у меня образовалось. Владик, сидевший впереди, посочувствовал лично и попросил обращаться к нему, если что. Я пообещал непременно это сделать, хотя на деле бы ни за что не обратился за помощью — гордость не позволяла.

Так мы сидели где-то час. По крайней мере, часы у меня на мобильнике показывали десять вечера. Переведя взгляд на темноту за окном, я приказал себе держаться до последнего — алкоголь уже начал делать свое черное дело. Когда все рассказали о себе, пришла очередь обсуждения новостей. И тут они, конечно, начали со злосчастных терактов, и мне пришлось выслушивать разной степени бредовости догадки о том, чем же нам все это грозит. Из уст пьяных людей россказни о Конце Света и космических знамениях звучали особенно дебильно. Решив сказать свое слово, я язвительно привел несколько примеров таких же "пугающих событий" прошлого, не забыв упомянуть даже адронный коллайдер, запуска которого в свое время так боялись не отягощенные интеллектом личности. Разумеется, моя речь не произвела никакого эффекта. Все остались при своем мнении, и я продолжил слушать дискуссию, лениво уперевшись подбородком о ладонь.

В какой-то момент звук люминесцентных ламп на потолке стал звучать громче, прямо таки гудеть. Я окинул взглядом все лампы, высматривая неисправность, но ничего подозрительного не заметил. Вскоре гудение пропало, но вместо него я услышал чье-то тихое-тихое пение тонким голоском. Поначалу я решил, что это чья-то мобила.

— Товарищи, у кого телефон звонит? — громко спросил я.

Мой вопрос встретили недоумением. Все оперативно проверили свои трубки и пожали плечами.

Уткнувшись взглядом в пол, я не спеша осознал, что телефон тут не причем. Но я определенно слышал пение, и оно становилось громче. Во мне нарастало негодование.

"Ну не глючит же меня?" — думал я, с подозрением глядя на стоявшую рядом бутылку коньяка.

Пение тем временем стало настолько громким, что я начал слышать слова, хотя не понимал ни одного. Нежный женский голос тянул удивительно красивую мелодию.

— Влад! Ты слышишь этот голос? — толкнул я разомлевшего Владика.

— Че? Какой голос? — лениво повернулся он ко мне.

— Ну, этот! Слышишь, баба поет?

— Ниче не слышу. Ты че это? Нажрался уже? — с довольным видом присмотрелся он ко мне и захихикал.

— Сам ты нажрался! — обиделся я.

Нет, я был пьян, но не настолько, чтобы песни слышать, тем более неизвестные. Ладно бы какой-то знакомый мотивчик, но так ведь это было что-то явно не из современного репертуара.

И тут мне стало жутко не по себе, поскольку я был единственным, кто это слышал. Настолько не по себе, что у меня даже невольно начали дергаться колени. Сглотнув слюну, я взял бутылку и хлебнул прямо из горла. Закусив ветчиной, прислушался. Помогло! Песня заглохла. Тогда хлебнул еще раз — для верности. Но опустив бутылку, увидел нечто настолько нереальное, что тут же поперхнулся спиртным, выплюнув его фонтаном.

По аудитории, прямо в воздухе, параллельно столам медленно катились полупрозрачные волны, как от упавшего в воду камня. Причем они не расходились в стороны, как должно, а наоборот собирались к центру. Заворожено следя за ними, я заметил, что сходились они прямо передо мной, в том месте, где сидел Влад. Судя по реакции собравшихся, а точнее по ее отсутствию, я понял, что опять единственный, кого тут глючит. Снова толкать Влада и спрашивать, видит ли он это, я не решился.

"Так, стоп! — утвердил я мысленно. — Пора проветриться".

Сообщив о своих намерениях, я поспешил прочь из аудитории. Однако подойдя к выходу, резко остановился перед порогом. Полумрак коридора и эти красные лампочки над дверьми... Мне почему-то стал жутко страшно. Все внутри воспротивилось тому, чтобы шагнуть вперед. А уж тьма лестничного пролета вообще вгоняла в ступор.

Я отшагнул от порога и повернулся обратно к сидящим, пытаясь понять, что со мной. Волны по-прежнему были там. Они все так же сходились во Владике, но двигались гораздо быстрей. Напрашивался только один вывод — я траванулся. А значит, пора было сваливать на хату, пока зеленые черти не начали на меня крестовый поход.

Только я набрал в грудь воздуха крикнуть: "А коньяк-то походу паленый!", как последние волны сошлись внутри Влада, да с такой скоростью, что у меня возникла ассоциация с водой, уходящей в отверстие раковины. В следующее мгновение Влад запрокинул голову и издал дикий вопль. От неожиданности всех, в том числе меня, передернуло. Все замерли. Замолчав, Влад пару секунд рассматривал свою правую кисть, так, будто видел ее первый раз в жизни.

— Ты чего? — испуганно спросил его сидевший за соседним столом Славик.

Не ответив, Влад быстро встал, без видимых усилий схватил стол, за которым сидел, словно тот картонный и, размахнувшись им, с немыслимой силой ударил по сидевшим рядом людям. Мгновение гробовой тишины, а потом истерические крики девушек и рвота парней. Влад тут же двинулся к остальным и нанес еще один удар, а потом еще и еще. Треск столов, звон стекла, крики и маты. Кровь забрызгала окна, стены, и даже потолок.

Оставшиеся несколько человек устремились к выходу, попутно сбив меня с ног и тем самым выведя из ступора. Панически дрыгаясь, я поднялся, и сколько есть сил, спотыкаясь, бросился к лестнице следом за всеми.

Происходящее было настолько ирреально, что никак не хотело признаваться мною объективной действительностью. Это чувство было сходно с тем, что я испытал однажды упав на сцене перед толпой зрителей. Сознание желало отключиться, уснуть, но только не находиться в этом кошмаре. В голове зациклилась одна единственная мысль: "Это не реально, это не реально..."

Этаж, другой, топот несущихся людей, тяжелое дыхание. Мне казалось, я бежал несколько минут, хотя лестницы преодолевал практически на лету. Два раза упал, но не обращал внимания на боль, ведь бежал последним, и меня подгоняли доносившиеся сзади гулкие удары по лестницам, будто Влад прыгает через перила.

Увидев, наконец, заветный первый этаж, я попытался максимально ускориться, но опять споткнулся, кубарем скатился вниз и распластался на скользком кафельном полу. Трое парней и девушка бежали по фойе к выходу, навстречу растерянным охранникам, схватившимся за травматические пистолеты. Позади слышались совсем близкие удары. Я уже было подловил себя на мысли, что это мой конец, как в памяти неожиданно всплыли воспоминания о сне, где я видел то же самое, что и сейчас. Ту же лестницу, у которой лежал, и тот же холл за ней. Еще больше ошарашенный, уже ненавидя себя за то, что делаю, я, разъезжаясь на полу, из последних сил бросился под лестницу, и едва скрывшись под ступенями, прямо над головой услышал удар.

— Андре-ей! — огласил пустые коридоры протяжный вопль девушки.

Осторожно выглянув из-под лестницы, я увидел, как Владик одним прыжком настиг убегавших. В руках он держал два длинных и острых обломка крышки стола. Орудуя ими, он за пару секунд расправился со всеми четырьмя моими бывшими однокурсниками, добив последнего прямо в дверях. Охранники не успели даже прицелиться, как упали обезглавленные. Непередаваемо дико было наблюдать эту картину, но все же, я не блеванул и не отвернулся, поскольку не мог поверить собственным глазам. Однако скептицизм улетучился, как только Влад резко перевел взгляд на меня.

Не помню, что я подумал и как рванул обратно по лестнице, но спустя считанные секунды я очутился в темном коридоре третьего этажа и, трясясь от переизбытка адреналина, начал срочно искать укрытие. Бросился к одной двери, дернул ручку — закрыто, к другой — аналогично.

"Туалет! — озарило меня. — Его никогда не закрывают!"

В ту же секунду я услышал, как в коридор влетел Влад. Он проскользил по кафелю и врезался в стену. Я понимал, что прятаться уже поздно и теперь хотел просто убежать. Моей целью стало окно в конце коридора. Сзади доносились не шаги, а глухой стук скамеек вдоль стен. Казалось, Влад прыгает по ним — их ножки скрипели по плитке, когда Влад отталкивался.

Я уже приготовился нырнуть в окно головой, как что-то сбило меня с ног и отбросило в сторону — в тот самый несчастный туалет, дверь которого действительно оказалась открыта. Решив, что это удар Влада настиг меня, я, лежа на полу, принялся ощупывать ранения, но отвлекся посторонним звуком в коридоре. Этим звуком был громкий разговор двух мужчин.

— Цель обнаружена, — послышался бас первого, — приступаем к ликвидации.

— Класс: захватчик. Угроза: ноль два, — будто через динамик рации сказал второй. — Ради этого можно было не дергать нас обоих. Разберись с ним.

Необычный диалог откуда-то взявшихся людей приковал внимание и заставил насторожиться. Раздался вой Влада, а затем какое-то хрипение, похожее на рык. Набравшись смелости, я решил посмотреть, что там такое. Подполз к порогу и осторожно выглянул из-за угла.

В нескольких метрах дальше по коридору спинами ко мне стояли два широкоплечих мужика. Один был значительно крупнее другого, на две головы выше, носил шлем и какую-то защиту на теле, из-за которой его тело казалось угловатым. Тот, который поменьше — без бронежилета и даже без головного убора, уверенно двинулся в сторону Влада, в то время как его напарник почему-то остался стоять.

Владик, сгорбившись и разведя руки в стороны, пятился назад, угрожающе покачивая обломками и издавая звериные хрипы. Когда мужик ускорил шаг, Влад кинулся на него.

Все произошло в считанные мгновения. Скорость и точность движений Влада скорее ужасала, чем поражала. Четкие и резкие удары не могли принадлежать тому человеку, которого я знал. Он двигался, как Шаолинский монах: отпрыгивал от стен и кувыркался, со свистом рассекая воздух похожими не мечи обломками. Но сблизившийся с ним мужик, легко увернувшись ото всех свистящих взмахов, стремительно нанес всего один глухой удар кулаком. Не знаю, в какую часть тела он пришелся, но Влад отлетел в потолок и шлепнулся на пол, словно мешок картошки. Было слышно, как на кафель осыпались куски раздробленной штукатурки.

Как можно было нанести удар такой силы, я почему-то не подумал, решив, что эти ребята из СОБРа и уже приготовился крикнуть: "Я здесь!", но потерял мысль, когда увидел что Влад встает на ноги. После такого удара невозможно было встать. По крайней мере, как мне казалось, я бы точно не встал. Впрочем, это было не более нереально, чем все остальное.

Вот уж действительно поразительной оказалась реакция стоявшего над Владом мужика. Вместо того чтобы скрутить преступника или хотя бы завыть: "Лежать, сука, руки за голову!", как полагается бойцу СОБРа, он размахнулся, согнув правую руку в локте, и ударил Влада в голову. Услышав треск и увидев в полумраке, как по светлому полу разлетаются какие-то ошметки, а так же растекается темная жидкость, я вздрогнул. Тяжело было поверить собственным глазам, но, похоже, этот мужик ударом разбил череп. Влад лежал без движения.

— И всех делов, — прошипел через динамик, наблюдавший это здоровенный мужик.

В тот же момент, видимо услышав голоса, держась за стену и хрипя, на этаж прихромала выжившая девушка.

— Помогите, пожалуйста! Кто-нибудь!

Увидев залитый кровью пол и мертвого Влада, она застонала — кричать, видимо, уже не было сил. Убивший Влада боец, не раздумывая, вскинул руку в ее сторону и выпустил небольшой сгусток света. Девушка, не издав ни звука, отлетела в стену и упала без признаков жизни.

Я рефлекторно скрылся за угол и затаил дыхание. Мысли спутались. Кто? Что? Как? Зачем? Требовалось срочно решить, что делать дальше. Эти ребята были явно не из правоохранительных органов.

— Приступаем к зачистке, — снова прохрипел динамик, и шаги стали быстро удаляться.

Дождавшись, когда они скроются на лестнице, я медленно выглянул одним глазом в коридор, чтобы удостовериться, что никого нет. Незнакомцы исчезли из виду, а эхо шагов стихло. Посреди залитого кровью коридора лежало бездыханное тело Влада, а чуть подальше, у входа на этаж, и тело девушки.

Вариант с покиданием здания через окно все еще был актуален, только вместо того чтобы прыгать насквозь, я решил не создавать шума и тихо вылезти. Как только я открыл створки и взглянул вниз, мое внимание привлек послышавшийся сзади механический звук, будто включился какой-то приборчик.

Оглянувшись с ожиданием худшего, я увидел, как что-то маленькое движется в темноте коридора рядом с телом Влада. Пригляделся. Где-то в метре над полом в воздухе завис ромбовидный предмет не больше граненого стакана. Разбираться, что это такое, меня совершенно не тянуло, поэтому я спешно перелез через подоконник и повис на руках, чтобы оценить, как лучше упасть.

— Твою-ю ма-ать! — невольно произнес я, напоследок взглянув на подозрительный предмет.

Ромб несоответственно своим размерам разлил во все стороны поток ярко-желтой горящей жидкости. Она стремительно заливала коридор, поджигая стены и мебель. Я тотчас отцепился.

Падать на асфальт с третьего этажа оказалось больно, но в той ситуации терпимо. Поднявшись, я бегло осмотрелся и дал деру к ближайшей улице. Оказавшийся на пути высокий забор не стал препятствием. Влетев на него одним прыжком и перекинув ногу на другую сторону, я скользнул взглядом по универу... и замер. Огонь вырывался изо всех окон не только третьего, но и остальных этажей. Здание напоминало гигантский костер. Это зрелище завораживало.

На разгорающейся крыше я заметил две фигуры — убийцу Влада и его напарника. Не смущаясь подползавших языков пламени, они пристально смотрели на меня. В свете огня я разглядел, что тот, который поменьше, одет в зеленую камуфляжную форму, облепленную какими-то металлическими деталями. Его крупный напарник так же был в чем-то камуфляжном, но, насколько я смог рассмотреть с такого расстояния, оно больше напоминало футуристическую модификацию саперского костюма для разминирования.

Я бы так и сидел, глядя на пожар, если бы крупногабаритный мужик не вскинул руку в моем направлении, от чего я, тут же вспомнив увиденное в здании, не спрыгнул с забора с протяжным матом. Еще до моего падения на землю в забор влетел большой яркий сгусток света, издав гулкий хлопок и отбросив меня еще дальше.

Вскрикнув от удара спиной об асфальт, я поднял глаза на зияющую дыру в том участке забора, откуда спрыгнул. Металл был разорван в клочья. Крыша университета опустела. Я посчитал бы, что в меня шмальнули из гранатомета, если бы увидел в руке стрелявшего, хоть какое-то оружие. Но его не было. А если и было, то слишком маленькое, чтобы произвести такой выстрел.

Улица оказалась подозрительно пуста — ни одного прохожего. Даже на помощь позвать было некого. Массовое убийство, пожар, а вокруг ни полиции, ни скорой, ни пожарных. Я вспомнил про мобильник, однако он как назло был разряжен, притом, что я только утром его заряжал. В итоге у меня не осталось иного выбора, кроме как рысцой направиться к местному отделению полиции.

Не знаю, сколько времени я бежал, но людей на улицах все никак не появлялось. Несколько раз я оглядывался, проверяя, нет ли погони. В какой-то момент я выдохся и решил перевести дыхание на лавочке у подъезда, мимо которого трусил. Это место казалось мне безопасным, ведь любые отморозки, которые могли там встретиться, были куда как менее страшны, чем те, от кого я убегал. Впрочем, там никого не оказалось.

Я присел, опасливо озираясь по сторонам. Тусклый рыжий свет фонаря на козырьке подъезда не пробивал темноту густой растительности во дворе перед домом, где можно было легко спрятаться. Это бередило мои и без того взведенные нервы. Воображение лихорадочно рисовало кошмарные картины, подпитываемые недавно виденными ужасами. Рассудок требовал ответов. Слишком много необъяснимого. Несмотря на испуг, мне казалось, что мне недостаточно страшно. После пережитого, я должен был впасть в ступор или в истерику. Но я мыслил, даже сохранял бдительность, как будто со мной уже что-то такое приключалось. И ладно бы еще я просто стал свидетелем трагедии. Так нет, видел какие-то совершенно бредовые вещи. Такого не могло происходить. Я верил, что должно было существовать рациональное объяснение.

"Наверное, Влад принял какой-то наркотик, и ему снесло крышу, — думал я. — Откуда такая сила? Амфитамины? Хорошо. Откуда такое мастерство? Боевые искусства. Откуда взялись те мужики? Спустились с крыши в одну из аудиторий. Откуда сила у них? Какие-то стимуляторы. Из какого они ведомства? ФСБ или ГРУ — других я не знаю. Зачем убили ту девушку и универ подожгли? Скрыть следы. Для чего им это? Чушь какая-то. Что за летающая фигня с горючкой внутри? Какой-то прототип. Не слишком ли круто использовать прототип в такой простой операции? Секретность. Если так, то откуда они знали, что операция будет простой? Может, носят эту штуку всегда с собой? Бред. И почему вообще операция простая, когда далеко не каждый боец справился бы с Владом? Он двигался нереально быстро. А почему бойцов всего двое? Влад мог положить целую роту. Почему они вначале увидели цель и только потом ее классифицировали? Значит, они не знали, кого встретят? И что еще вообще за классификация? С каких пор людей делят по классам?"

Закончить мысль не дала тонированная иномарка, на полной скорости въехавшая во двор и с визгом тормознувшая перед подъездом. Из нее вынырнул невысокий мужичок в серой куртке. Заметив в его руке пистолет, я уже почти рефлекторно отреагировал резким рывком и опрокинулся назад — в кусты под окнами. Прозвучало два хлопка. Я понял что это, но ничего не почувствовав, решил, что не попало. На двери подъезда был кодовый замок, поэтому не оставалось ничего, кроме как бежать в темноту деревьев. Но по глупости я решил оповестить жителей дома.

— Помогите, убивают! — разорвал тихий дворик мой истерический крик.

На голос незамедлительно прилетело еще две пули. Опять ничего не почувствовалось. Собравшись с мыслями, я вылетел из кустов так быстро, как только мог. Выстрелы не заставили себя ждать. Для верности я пытался бежать, раскачиваясь в стороны, как видел в кино. Как ни странно, то ли это помогло, то ли свет для стрелка был недостаточно яркий, но он ни разу не попал, хотя я слышал не меньше трех выстрелов. Растительность действительно спасла. Я видел стрелка, но он не видел меня. Пока я стремительно удалялся, он попробовал раздвинуть ветки и заглянуть в темноту, но, видимо, ничего не разглядев, поспешил в машину и уехал так же быстро, как приехал.

Проводив его взглядом, я остановился отдышаться. И тут задницу резанула жгучая боль. На ощупь она была влажной.

— Вот су-ука, — протянул я, рассматривая на руке кровь.

Шагать я еще был в состоянии, но бежать оказалось бы непросто. Я не мог ни определить характер ранения, ни перевязать себя. Чудом оставшись в живых после такого кошмара, теперь рисковал умереть от банальной потери крови.

"Нужно срочно направляться в больницу, — думал я. — Но не факт, что этот мужик не вернется и не прикончит меня прямо там. Кто он вообще? Как узнал, где я? Зачем меня убивать? Черт, походу я свидетель. Ну, только не это! Конец моей спокойной жизни — теперь по судам затаскают, если вообще жив останусь".

По мере того, как отступал шок, приступало отчаяние. Понимание, что я — ни на что не способный человечек, перешел дорогу очень серьезным людям, рисовало самые мрачные перспективы. За меня некому было заступиться, у меня не было ни средств, ни связей. Возникла идея сваливать из города куда-нибудь в глубинку, но для этого пришлось бы возвращаться домой за деньгами, а я еще из кино помнил, что дома будут ждать в первую очередь. Недолго поразмыслив, между больницей, полицией и домом, я выбрал все-таки второе, даже имея подозрения, что у этих людей наверняка везде есть завязки.

Идти решил через дворы и переулки, держась неосвещенных мест, где проще скрыться. Теперь мне начали встречаться прохожие, только у меня уже пропало желание просить их о помощи. Интересно было смотреть на реакцию куривших у подъездов пацанов: увидев меня, они замолкали и настороженно таращились. Ни разу никто не попросил закурить и не рискнул со мной заговорить. Оставалось только гадать почему.

И вот я достиг отделения полиции. В белом свете приемной стало видно, что джинсы в месте ранения были порваны словно об гвоздь и слегка испачканы запекшейся кровью. Больше повреждений я на себе не заметил. Но вот дальше все пошло не совсем по плану.

— Сколько принял? — отреагировал на мой рассказ и просьбу помочь дежурный.

Тут до меня дошло, что я не учел одной маленькой детали: перегара. Вкупе с порванной грязной одеждой он создавал не самое приятное впечатление.

Попытка демонстрации раны в подтверждение моих слов, вызвала следующую реакцию:

— Хорошо же вы посидели, что тебя друзья чуть не порешили. Егорыч, — обратился он к развалившемуся в кресле соседу, — оформляй клиента.

— Я? — недовольно отозвался тот.

— Ну не я же!

Егорыч нехотя встал и куда-то ушел, а через минуту вернулся с двумя заспанными коллегами. Продолжать что-то доказывать им, было бы глупо, и во избежание силового воздействия я добровольно поехал в вытрезвитель.

В пункте назначения меня принимала одетая в замызганный белый халат женщина неопределенного возраста с одутловатым лицом. Якобы медсестра. Вначале она осмотрела рану, которая оказалась всего лишь глубокой царапиной, прошедшей через обе ягодицы, и заклеила ее пластырем, а потом заставила меня пройти по линии, присесть, вытянув руки и коснуться пальцем носа.

— Вы пьяны, — гнусаво констатировала она, когда я закончил ритуал.

— А что по запаху было не заметно? — съязвил я в ответ.

Пообещав взглядом лучшую сковородку в аду, она ушла.

По пути в "апартаменты" я деловито оценивал охрану, прикидывая, смогут ли меня тут достать. В комнате дежурного на пяти мониторах отображались восемь помещений со спящими людьми, входная дверь и душевая.

Меня привели в комнату с голыми бежевыми стенами, провонявшую перегаром и сигаретным дымом. Из шести кроватей заняты были всего две, на которых спали приличные с виду мужчины. Предусмотрительно выбрав койку поближе к окну, я устроился поудобнее с намерением всю ночь бдеть свою безопасность. Но долго бороться со сном не удалось. Алкоголь, шок, стресс, ранение и сильнейшая усталость сделали свое дело. К тому же меня грела надежда, что скоро весь этот кошмар закончится, и я снова окажусь у себя в квартире, в теплой постели.

Переосмысливая тот вечер, я пытался понять, как мне удалось выжить и есть ли еще уцелевшие. В процессе мне вдруг припомнилась одна важная деталь: я спрятался под лестницу не просто так. Меня толкнул на это кошмар, приснившийся прошлой ночью. Не вспомни я его, то побежал бы к выходу с остальными и наверняка был бы убит Владом. Но какого черта? Не мог же я увидеть будущее...

Под эти мысли я быстро уснул, однако завершением дня, своеобразным контрольным выстрелом в голову, стал еще один кошмарный сон. Точнее сны.

Я оказался в своей квартире, ночью. Освещение было очень необычным, как будто единственным его источником являлся проникающий через окна лунный свет. Никаких огней ночного города, никаких звезд и луны. Только бесконечно черное небо и идущее от него слабое холодное освещение, окрашивающее квартиру в серебристый полумрак.

Некоторое время я блуждал по комнате, пытаясь зачем-то отыскать ноутбук, пока меня не остановил неожиданно возникший беспричинный ужас, настолько сильный, обжигающе сжимающий внутренности, что меня почти парализовало. Не понимая, что происходит, я пошагал на кухню, но внезапно наткнулся в коридоре на высокого человека в черном наряде. Он просто неподвижно стоял, глядя на меня. Ужас как будто исходил именно от него. Я инстинктивно попятился назад в комнату, но как только развернулся, увидел его прямо перед собой. Страх усиливался. Смутно понимая, что это сон, я хотел закричать на незнакомца матом, но рот не открывался, словно челюсти срослись. Звук не покидал гортани, из-за чего получалось только гудеть. И тут я разглядел лицо человека. Оно было моим. Только в глазах двойника не было ни зрачков, ни радужек — лишь белки. Испугавшись еще сильнее, я шагнул назад, зацепился ногой за край дивана и упал на спину. Но еще до удара о пол я провалился куда-то в пустоту.

Дальше запомнился уже совсем другой сон, в котором я будто актер в театре отыгрывал какую-то роль. С факелом в руке я шел рядом с женщиной на голову ниже меня. Свет огня выхватывал из темноты черный каменный коридор квадратной формы, пол, стены и потолок которого покрывал непонятный орнамент.

Спутница была облачена во что-то похожее на бело-золотистый ритуальный наряд античной жрицы. Ее длинные волосы необычного стального цвета переливались в свете факела, а лицо скрывала изящная маска из зеркального металла лазурного оттенка. У меня было странное ощущение, что я знаю эту женщину всю жизнь.

На себе я видел доспехи, отдаленно напоминающие средневековые рыцарские латы. Они медленно двигались, словно густая смола, меняя форму прямо на моем теле.

Мы молча брели, по моим ощущениям — где-то под землей. Спустя некоторое время коридор закончился, и мы вышли в помещение большое настолько, что свет факела не доставал до полтолка и стен. На черном полу виднелся все тот же загадочный орнамент. Казалось, мы шагали в неизвестность, но через некоторое время свет выхватил из темноты стену из черного камня. Когда мы подошли к ней, стало ясно, что перед нами гигантские двери в огромной стене, точно оценить размеры которой в темноте не представлялось возможным.

— Надеюсь, Вы понимаете, что меня ждет после этого? — произнес я.

— Не волнуйся, я позабочусь, чтобы тебя не наказали. — Нежный голос моей спутницы опережался собственным эхом. — Ведь это мое личное желание, а ты просто обязан меня охранять.

— В таком случае, я бы Вас никуда не отпустил.

— И чтобы ты сделал? — усмехнулась она. — Я должна его увидеть. Чтобы различать истинный свет, нужно хоть раз увидеть истинную тьму — ведь так ты говорил?

— Все правильно, однако в данном случае риск слишком велик.

— Откуда тебе это знать, если его заточили до твоего рождения? Ты сам никогда его не видел.

— Зато много о нем слышал и об этом месте знаю достаточно. Здесь пленяют только тех, кого невозможно сдержать никаким иным способом.

Прямо над нами на стене была выдолблена надпись на неизвестном языке. Я не понимал, что она значит, но вместе с женщиной вдумчиво смотрел на нее.

— Вы точно уверены, что хотите этого? — уточнил я.

— Разумеется.

— Ну, что ж, как пожелаете...

Я положил ладонь на стену и что-то громко произнес, причем, что интересно — не открывая рта. Пол задрожал, и каменные двери начали медленно раздвигаться в стороны. Из открывшегося проема нам навстречу хлынул поток ледяного воздуха.

— Если позволите... — сказал я, первым шагнув внутрь. На полу там внутри находился уже другой орнамент — концентрические окружности, сходившиеся вдаль.

Как только я сделал несколько шагов, вспыхнуло синее пламя. Оно разгорелось в желобе по периметру большого круглого зала, накрытого куполом, начинающимся от самого пола. Из круглого окна в центре купола упал вертикальный луч белого света, озаривший мальчика лет семи, опустив голову сидевшего на коленях в центральной окружности. В глаза бросилась его ужасная худоба и сильно запущенные рыжие волосы. Вдобавок, его тело покрывали глубокие раны и засохшая кровь. На руках, ногах и шее у него были видны оковы, уходящие в пол будто бы стеклянными цепями.

— Какой ужас! — возгласила женщина и, вбежав следом за мной, направившись к мальчику.

— Стойте, Ваше Высочество! — окрикнул я ее.

Остановившись перед мальчиком, она принялась его рассматривать:

— Как же так? Кто мог сделать такое с ребенком?

— Я бы не спешил с выводами. Он не мог просто так тут оказаться. Похоже на обман. Это существо хочет, чтобы мы видели то, что нужно ему.

— Помогите... — жалобно протянул малыш, приподняв голову.

— Не слушайте его! — насторожился я.

— Зачем ему нас обманывать? Если всем известно, что он на это способен, ему не было бы смысла это делать.

— Не знаю. В любом случае Вы увидели, что желали. Давайте уйдем отсюда.

— Я желала увидеть древнейшее Дитя Мрака, а увидела обычного ребенка.

Звеня цепями, мальчик попытался подползти ближе, но упал на живот от бессилия. — Пожалуйста, помогите мне. Он посадил меня здесь... Я хотел ему помочь... А он схватил меня и посадил здесь...

— Что? О чем ты говоришь? — недоверительно нахмурился я.

— Злой человек... Ему было больно... Я хотел помочь... — Он замолк на секунду. — Я хочу пить...

— Что за чушь? — фыркнул я. — Как мальчик мог сюда попасть? Не разговаривайте с ним!

— Вдруг это правда? — усомнилась спутница. — Вдруг его действительно оставил тут настоящий пленник?

— Вы не понимаете, о чем говорите, — возразил я. — Даже если бы мальчик действительно смог найти это место и открыть дверь, что само по себе невероятно, настоящий пленник убил бы его, как только освободился. К тому же, как он смог прожить столько без воды и еды?

— Как ты можешь так говорить? Ты же не знаешь, как долго он здесь сидит. Если тут было зло, о котором ты рассказывал, то оно наверняка могло пожелать причинить страдания бедному ребенку. Видишь, он весь изранен. Сколько ты уже здесь сидишь, маленький?

— Я не знаю... — простонал ребенок. — Не видно солнца... Мне холодно... Заберите меня отсюда, пожалуйста...

— Не слушайте его, — посуровел я. — Мы вернемся на поверхность и узнаем, кто он и как сюда попал. Если он говорит правду, то мы вернемся за ним.

— Мне плохо... Помогите...

— Мы вернемся за тобой, — склонилась к нему женщина. — Подождешь нас еще чуть-чуть, хорошо?

— Не уходите... Пожалуйста!

Моя спутница как будто глупела на глазах, ее голос становился все более ласковым, интонации доверчивыми, а движения плавными.

— Я останусь с ним, а ты сходи наверх, — уверенно сказала она мне, присаживаясь около мальчика и укладывая его к себе на колени.

— Что здесь происходит?! — прозвенел позади сердитый резкий голос. — Кто вам позволил?!

— Только не стражи! — подумал я, обернувшись.

У входа стояли три крупные фигуры в устрашающих доспехах. Увидев, что происходит, они тут же устремились к центру зала.

— Остановись! — воскликнул один из стражей.

Но женщина не реагировала, все ее внимание было сосредоточено на мальчике. Он вновь заговорил, однако совсем другим голосом — взрослым, и заговорил нежно, словно любовник:

— Освободи меня, и я освобожу тебя.

Услышав эти слова, моя спутница зачем-то сняла маску, открыв необычное, не совсем человеческое, но весьма красивое лицо, испещренное замысловатыми узорами, сияющими лазурным свечением.

Мне же послышался какой-то бессвязный спутанный шепот, исходящий от ребенка:

— Мы!.. Скорее!.. Вечно!..

И вдруг она склонилась, поцеловав мальчика в губы. В то же мгновение стражи отбросили ее в сторону и накинулись на малыша, но тотчас от удара невидимой силы сами разлетелись в стороны, как куклы.

Я побежал к спутнице и помог встать. На ее лице читалась растерянность.

Синий огонь и луч света разом погасли, а через секунду от кольца, где сидел ребенок, в стороны хлынула волна прозрачной жидкости, испускающей белый свет. Клубясь, будто эфирные испарения, она залила все пространство под куполом, поднявшись мне почти по колено.

— Что ты наделала? — обреченным голосом спросил я, держа женщину за руки.

В тот же момент я увидел, как за ее спиной поднимается огромный темный силуэт. Лязгнули упавшие цепи. Я с ужасом поднял глаза. Вместо мальчика, отбрасывая на купол гигантскую тень, с колен поднималось исполинское создание, окутанное черным дымом, сквозь который пробивался только яркий оранжевый свет его глаз. Зал сотрясся, когда оно встало на правую ногу.

Я одернулся, от того, что кто-то схватил меня за плечо. Это был страж:

— Выведи ее отсюда! Мы задержим его! Предупреди всех!

В каждой руке у стражей появилось по изогнутому орудию, напоминающему повернутый концами наружу полумесяц.

Напряженно кивнув, я схватил спутницу под руку и побежал к выходу. Почувствовался еще один толчок — монстр окончательно поднялся на ноги.

— Кровь и Пламя... — разнесся по залу грубый хриплый голос с отзвуком металлического эха.

Убегая, я оборачивался и видел, как двери сдвигаются за нами, скрывая принявших боевые стойки стражей, окруживших возвышающееся над ними чудовище.

Затем сон опять изменился. По-прежнему стояла ночь, но обнаружил я себя уже на улице, в каком-то парке, о чем говорили силуэты низких домов вдали за ухоженными деревьями, а так же подстриженная трава, фонари и белые деревянные скамейки вдоль широкой плиточной дорожки у меня под ногами. Необычный сине-зеленый свет фонарей образовывал ореолы, вокруг которых медленно кружились похожие на светлячков маленькие огоньки того же цвета. В купе с удивительно чистым звездным небом, полным отсутствием ветра и легким туманом, стелящимся над самой землей, окружение напоминало декорации сказки.

Я осторожно пошел по дорожке, пытаясь понять, где нахожусь.

— Тебе очень повезло, — произнес вдруг кто-то совсем рядом. — Можно даже сказать, уникально повезло.

Оглянувшись по сторонам, я увидел, что только что пустовавшая лавочка позади меня теперь была занята поджарым мужчиной лет сорока или сорока-пяти, одетым в странный костюм, агрессивно раскрашенный в черный и белый цвета, словно комбинезон пилота Формулы-1. Вдоль рук и ног его костюм покрывали вставки деталей из серого металла, самые крупные из которых располагались на предплечьях в виде манжет.

— Вы кто? — первым делом спросил я.

— В данном случае корректнее будет спросить кто ТЫ?

— О чем вы? Что вам надо от меня?

— От тебя — это от кого?

Я замешкался. Мыслям едва хватало сил, чтобы ворочаться:

— Ну, от меня.

— Но кто ты?

— Я?..

Сходу дать ответ у меня не получилось, мозг как будто погрузили в теплое желе, он отказывался думать. Тогда я принялся напряженно вспоминать себя: фамилию, имя, дату рождения, место жительства. В какой-то момент память словно взорвалась и я, поняв, что последнее воспоминание — это засыпание в вытрезвителе, догадался, что еще не проснулся, а, следовательно... это сон. И при этом я не вижу какой-то проносящийся перед глазами фильм, я стою здесь и сейчас, совсем как в реальности. Понимая, что это невозможно, я принялся самозабвенно бегать по округе, проверяя все подряд на реалистичность.

Свет фонарей падал по всем законам, отбрасывая тени, а лампочки были раскалены. От травы пахло почвой, и даже сломленная веточка елки издавала душистый запах хвои. Тротуарная плитка была твердая и тяжелая, а под ней находилась грязь и песок. Не к чему было придраться.

Пока я как ребенок или точнее, как взрослый дебил, открывал мир заново, незнакомец сидел на лавочке и безучастно смотрел вдаль. Тут до меня дошло: если это сон, то, что здесь делает другой человек? К тому же абсолютная реалистичность этого места вызвала другое подозрение: а не в реальности ли я действительно?

В тот же момент человек очнулся и, снисходительно улыбаясь, пристально взглянул на меня. Я подошел к нему, и хотел было засыпать вопросами, но он начал первым:

— Только спокойно, я и так с трудом тебя держу. Ты же не хочешь преждевременно проснуться от избытка впечатлений?

Я и так был взбудоражен тем, что оказался в ненормальных обстоятельствах, а тут еще и кто-то успокаивать меня вздумал:

— Слушай, ты кто такой? Что здесь происходит? Где я?

— Думаю, ты знаешь, где находишься, — хитро ответил он.

В обычной жизни я не отличался вспыльчивостью, но в тот момент я чувствовал себя удивительно раскрепощенно и сдерживать раздражение не стал:

— Что?! Мужик, отвечай, а то щас в морду дам!

— Ты спишь, — ответил незнакомец, грустно вздохнув.

— Я не сплю! Если бы я спал, я бы с тобой не разговаривал!

— Ну что ж, значит ты плохо знаком с архитектурой собственного мозга. Он никогда не спит, в отличие от тела.

— Че ты несешь?!

— Хорошо. — Он на секунду опустил глаза так, словно сам собирался на меня напасть. — Беседы ты не хочешь. Тогда перейдем сразу к делу. Ты влип по уши, и теперь твой единственный шанс выжить — это присоединиться к нам.

— Присоединиться?! Я тебя первый раз вижу!

— Сделай одолжение — генерируй меньше вопросов, — сказал он, сдерживая раздражение. — Ты хочешь жить или нет?

— Тебе какая разница?!

— Знаешь, сколько человек выжило после происшествий подобных тому, которое сегодня пережил ты?

— Не знаю, — недовольно бросил я.

— Ни одного, — ответил он самодовольно.

— Так это не уникальный случай?

— Ты все равно, что рыба в аквариуме: привык жить в его чистой теплой воде и представления не имеешь, как огромен мир снаружи. Те люди, что пытались тебя убить, не остановятся. Стоит тебе проснуться — ты умрешь, и никто никогда не сможет доказать, что это было убийство. Мы можем тебя защитить.

— Кто это "вы"? — с пренебрежением спросил я.

— Не важно. Ты все равно не поверишь ни единому моему слову.

— Это точно, мужик. Мне нужно что-то весомее слов, чтобы тебе поверить.

— Хочешь доказательств? — прищурился собеседник. — Ты получишь их с лихвой. Но для начала ты должен прийти в наш офис в течение двенадцати часов. Иначе тебе конец. — Он надменно ухмыльнулся.

— Почему это я должен куда-то идти, если "вы" сами хотите мне помочь?

— Я все сказал, — выдохнул незнакомец, поднимаясь со скамейки. — Просто прими решение.

— Вот как? — Я был готов разверзнуться трехэтажным матом. — И куда же мне идти?

— Адреса я тебе не дам. Ты должен найти нас самостоятельно, опираясь только на свою... — Он насмешливо хмыкнул. — Интуицию.

— Это шутка? — гневно процедил я, выдержав паузу.

— По-твоему, я похож на шутника?

Я на секунду замолк, решенная можно верить в эту околесицу или нет.

— А если я не справлюсь?

— Тогда, даже если тебе каким-то чудом удастся остаться в живых, ты до конца жизни проживешь в сожалениях о том, что однажды свобода прикоснулась к тебе, но ты не смог прикоснуться к свободе.

— Свободе от чего?

— Мыльного пузыря, который ты называешь реальностью.

После этого собеседник растворился в воздухе, а несколько мгновений спустя у меня помутнело в глазах, и я почувствовал что-то непонятное — то ли взлет, то ли падение.

Глава 2

Шаг вперед

Подскочив над койкой как от удара током, я понял, что это был сон. Какой-то бредовый сверхреалистичный сон. Ничего подобного со мной еще не случалось, поэтому, как это толковать, я не знал.

С трудом поднявшись, я уселся на краю койки и схватился за голову. Сквозь рифленое окно пробивались лучи солнца, усугублявшие и без того хреновое самочувствие: все тело болело, башка трещала, а жажда была такая, что казалось я без труда осушу маленькое озеро. Соседей по комнате уже выпроводили и на очереди был я.

Повздыхав немного, я дождался дежурного и поковылял в приемную, где пришлось выложить тысячу за ночлег. Затем, ввалившись в уборную, сначала долго пил из-под крана, и только после этого справил нужду, а так же привел в порядок внешний вид. Теперь можно было идти по городу без опаски сойти за бомжа. Часы над выходом показывали без двадцати десять. Настал понедельник, 5 июня.

На улицу я вышел с опаской, но никого подозрительного не заметил. Проснувшийся город давно шумел феерией звуков, сливающихся в монотонный гул. Однако этот гул после прошедшей ночи звучал на удивление приятно. Так хорошо было видеть заполненные пешеходами и автомобилями улицы, освещенные поднявшимся над крышами домов солнцем.

Мне предстояло решить, что делать и куда идти. По-видимому, доблестные сотрудники полиции не восприняли всерьез мой рассказ о нападении на универ, поскольку до сих пор за мной не прислали наряд, как за свидетелем. Или как за подозреваемым, ведь наверняка они не упустили бы возможности повесить все на меня. И пока они не спохватились, надо было резче топать от этого ужасного противного места.

Отдалившись в город, я решил обдумывать план дальнейших действий где-нибудь в тихом месте, вроде кафешки, тем более что голод уже свирепствовал вовсю. Выбор пал на кафе с чудным названием "Кафе". Я заказал полноценный завтрак, состоящий из каши с кусочками фруктов, бутерброда с колбасой и чашки кофе.

С аппетитом насыщаясь, я размышлял над увиденным сном. Мне удалось вспомнить только ту его часть, в которой я общался с мужиком в парке, и то лишь кусками. Ярче всего запомнилась отвратительная манера разговора собеседника и его странное предложение. Что это вообще было? Я вчера перенес такой стресс, так что в принципе не удивительно, что психика могла отреагировать очень правдоподобным сновидением, фактически неотличимым от реальности. Подсунула мне то, что я подсознательно хотел — решение всех проблем. Как все просто: пришел туда — не знаю куда, и готово.

В реальности же все обстояло куда хуже. Я все еще оставался свидетелем, а значит, нужно было срочно что-то делать, пока меня не укокошили. К тому же, органы правопорядка вполне могли сделать из меня козла отпущения. Неплохо было бы свалить из города, но в кармане оставалось всего пятьсот рублей. Топать пешочком? И далеко ли я уйду? Любой патрульный остановить может. Или братки на машине подъехать. Хотя какие это нахрен братки? Они спалили универ, и стреляли явно не из огнестрельного оружия. А тот, кто меня ранил: почему он использовал обычный пистолет и так легко отступился? Кто ему мешал зарядить в меня из той же штуки, которой разнесли забор? Сжигать учебное заведение значит можно, а добить одного свидетеля — нет? Даже если это какие-то криминальные разборки, то точно не уличного уровня. Как бы ни случилось, что я попал в дела больших дяденек.

Я удрученно схватился за лоб:

"За что мне все это?"

От мыслей о бегстве из города мне стало тоскливо и страшно. Сниматься с места, куда-то переться, одному, без поддержки, без гарантий — эта затея легко могла с треском провалиться. С другой стороны, оставшись в городе, я рисковал стать или зеком или покойником. Необходимо было выбирать, что лучше. К тому же переездов и вообще изменений в жизненном укладе я боялся не меньше, чем смерти. А какие еще были варианты?

Назойливым комаром крутилась мысль высочайшего градуса бреда. Я отгонял ее, но она возвращалась снова и снова из-за того, что во мне еще оставалось что-то от той старой версии меня, которая была склонна к мечтам. Мысль, спрашивающая: "Почему бы и нет?", имея в виду приснившееся предложение найти "офис".

Это предложение не выдерживало никакой критики. Даже если рассматривать его как реальное, то, каким идиотом надо быть чтобы предложить человеку помощь, но попросить его прийти за ней самостоятельно по адресу, который он тоже должен найти сам? Да такую "помощь" можно смело засунуть в зад ее автору и провернуть пару раз.

Но все-таки?.. В любых других обстоятельствах мысль о том чтобы пойти на поводу у какого-то сна я бы даже во внимание не брал, но сейчас, когда приперло к стенке, она выглядела привлекательнее, чем бегство из города. К тому же бежать сию секунду я не собирался, нужно было еще поразмыслить над другими вариантами, да и сам план бегства требовал обстоятельного подхода. Так что я решил совместить приятное с полезным — прошвырнуться по городу обдумывая план, а заодно ради успокоения совести поискать таинственный офис.

В первую очередь я почему-то подумал о кладбище. Глупо, но в тот момент мне показалось, что это тихое, спокойное место, где можно сделать тихий офис вдали от суеты. Только перспектива обыскивать более шестидесяти московских кладбищ совсем не улыбала.

"Ну не в мавзолее же они устроились", — подумал я.

Настроение приподнялось, стоило лишь представить людей в строгих деловых костюмах с умным видом столпившихся вокруг покойного Ленина. Не в мавзолее, но начать поиски я решил с посещения Красной площади.

Допив кофе до последней капли, довольно утерся, заплатил по счету и отправился в путь.

— Ну и где же вы есть? — прошептал я, стоя перед кафе и вопрошающе осматривая окрестности.

В итоге я двинулся к метро, по дороге держа в голове карту Москвы и пытаясь представить, где же в теории может находиться этот чертов офис.

"Опираясь на свою интуицию? Здорово, здорово, ниче не скажешь. Боюсь даже подсчитывать свои шансы на успех. Ну, зато один раз наступив на эти грабли, больше никогда так не ошибусь. Если жив останусь..."

На платформе "Первомайской" собралось много народу. Подошел поезд. Ловко поработав локтями, я без особых проблем протиснулся к дверям. Внутри как всегда не только не было свободных мест, но и влезть смогли не все — многие остались на перроне. Когда поезд подъехал к "Электрозаводской", часть пассажиров вышла, и я занял освободившееся место.

— Осторожно, двери закрываются, следующая станция — "Площадь Революции", — прозвучал в динамиках вагона надоедливый женский голос.

Мелькающие за окнами вагона стены темного туннеля, покрытые толстыми проводами, вдруг вызвали ассоциацию, из-за которой в памяти всплыл забытый кусочек сновидения. Я вспомнил тот его фрагмент, где шел с женщиной по черному коридору. Поднажав на память мне удалось вспомнить сон немного дальше — до того момента, как мы подошли к каменным дверям. Как и во сне появилось чувство тревоги, будто я делаю то, о чем буду сильно жалеть.

— Станция: "Площадь Революции", — вновь раздался голос, прервав мою мысль.

Двери открылись, и я решил выходить. По эскалатору в город, далее налево — к Манежной площади. Дойдя до нее, повернул голову направо. Вдаль уходила Тверская улица, ведущая к Белорусскому вокзалу. Слева располагалась Красная площадь, уже открытая после катастрофы. Усыпанная цветами обожженная брусчатка, вымощенная еще в 30-х годах, являлась немым свидетелем того ужаса, что творился всего месяц назад. Ничего подобного за свою долгую историю она наверняка не знала. Куранты показывали без десяти одиннадцать. Немного потоптавшись у мавзолея, непрерывно укоряя себя за эту дебильную затею, я направился на кремлевскую набережную.

Темные воды Москвы-реки медленно рассекал речной трамвайчик. Пока я на него смотрел, у меня перед глазами против моей воли промелькнули какие-то почти неразличимые образы. Я видел самого себя, я быстро двигался, брызги воды били мне в лицо.

Встряхнув головой, я как следует шлепнул себя по щеке:

"А шиза-то крепчает..."

Вспомнился прошедший вечер, когда у меня тоже были галлюцинации, которые я тогда списал на паленый коньяк. Теперь было очевидно, что виновато явно не спиртное, а что-то посерьезнее. Возможно, психическое расстройство.

Я начал сомневаться в собственной вменяемости. С одной стороны это успокаивало: значит, большая часть произошедших ужасов может быть всего лишь галлюцинациями, но с другой стороны это говорило, что своим бессмысленным поиском я тупо потакаю болезни.

Мысли запутались. У меня закралось подозрение, что вчера вообще ничего страшного не произошло и мне все привиделось. Полицейские же меня не задержали? Если бы им поступил сигнал о возгорании того же здания, про которое я рассказал, меня бы как минимум должны были взять свидетелем. Терзаемый сомнениями, я был готов нагло вернуться в свою квартиру, наплевав на возможную засаду, прыгнуть с ноутом в постель и засесть в интернете на всю ночь. И чем дольше я смотрел на плещущуюся мутную воду, тем больше мне хотелось ворваться домой и проверить, не свихнулся ли я.

От того чтобы это сделать меня отвлекла проплывавшая баржа, оснащенная здоровенным рекламным щитом с надписью: "Страшно? Не знаешь, что делать? Мы вернем тебе уверенность в завтрашнем дне!" То была реклама какой-то компании, расположенной в районе "Москва-Сити". Это издевательское совпадение меня еще больше разозлило. Проводив баржу тяжелым взглядом, я двинулся по набережной в сторону храма Христа Спасителя навстречу порывистому ветру.

Раздосадованный, я хотел найти уже хоть что-нибудь. В конце концов, даже долбанный киллер — и тот был бы облегчением. Он доказал бы, что вчерашний день не был сном или бредом сумасшедшего, коим все сильней казался с каждой минутой. Продолжить поиск хотелось уже чисто из вредности.

Мозг принялся работать, вычисляя наиболее вероятное, по моему мнению, местонахождение "офиса":

"Остоженка? Пречистенка с его дорогими особняками? Район Патриарших прудов? Возможно любое место. Каждое по-своему привлекательно. Москва слишком велика для того чтобы вот так просто найти в ней что-то интуитивно".

Быстрым шагом миновав Большой каменный мост, я вышел на Пречистенскую набережную, а оттуда по маленькому переулку вышел на "Волхонку" и направился к станции метро "Кропоткинская". Свободных мест в вагоне было достаточно, но садиться у меня уже желания не было.

К тому времени как поезд доехал до "Павелецкой", был уже час дня. Побродив полчасика в этом районе и ничего интересного не обнаружив, я вновь спустился в метро. На "Таганке" меня так же ждало разочарование. И далее у всех станций, где я был — везде одно и то же: суета, множество машин, спешащих людей, но ничего, что могло бы привлечь мое внимание.

Станции мелькали, время шло. Неустанно напоминавший о себе голод, требовал от меня снова искать место, где можно поесть. На этот раз я устроился даже не в кафешке, а у закусочной на колесах, где на выбор было всего-то три столика, за двумя из которых уже сидели люди.

Заказав — если там это можно было так назвать — чай и хот-дог у тучной дамы кавказской наружности, я справил нужду в установленном там же биотуалете, плюхнулся в пластиковое кресло и возобновил мозговой штурм:

"Какие еще в Москве интересные районы? Где могут быть эти уроды со своим сраным "офисом"?! Там где модные рестораны и театры? Может на Арбате? Зачем офис в этом вонючем районе? Район Тверской? Вот там я не был. Монументальность, современность — намешано все сразу. В винегрете Тверской наверняка можно встретить что-нибудь интересное".

Мои размышления прервал беспардонно подсевший за мой столик мужик лет пятидесяти, одетый в серый деловой костюм, точно руководитель, вышедший из своей конторы утолить голод в неподобающее статусу место.

— Вы кто? — оторопел я.

— Пардон.

Он поднялся и, отодвинув пластиковое кресло, театрально изобразил интеллигента:

— Простите, можно?

— Что за цирк? Чего тебе надо?

— Хочу поговорить. Я же знаю, что ты ищешь. Думаешь, что тронулся, но все равно настырно ищешь. Потому боюсь, что, скорее всего, найдешь. Вот об этом и хочу поговорить.

— Чтоб тебя... — протянул я, не зная, что можно ответить.

— Так я присяду?

Я молчал, ошарашено глядя на незнакомца.

— Ну-с, — вновь устроился он в кресле, проскрежетав его ножками по тротуарной плитке, — давай-ка обсудим кое-что. Тебе не нужно продолжать поиски, в этом я тебя уверяю.

— Не понял?.. Ты вообще кто такой?! — прогудел я возмущенно.

— Тише-тише — людей распугаешь.

Действительно, посетители за соседними столиками отреагировали на мой возглас напряженными взглядами. Покосившись на них, я продолжил на полтона ниже:

— Какого хрена тебе от меня надо?

— Я просто пришел сказать, что тебе нельзя продолжать поиски места, в которое ты стремишься.

Опешив, я откинулся в кресле, чтобы собраться с мыслями и подобрать слова.

"Какой-то мужик откуда-то знает, куда я иду и о чем думаю — это как-то совсем не нормально. Или меня жестоко плющит или... Может розыгрыш? А откуда он может знать какие у меня глюки? Так, только спокойно. Надо задавать вопросы".

В это время принесли мой "заказ". Отхлебнув чая, я поморщился от переизбытка в нем горечи. Внешний вид хот-дога не внушал доверия, но это была хоть какая-то надежда для стонущего желудка.

— И почему же мне не надо искать это место? — спросил я, постаравшись изобразить всю самоуверенность, на какую был способен.

— Тебе известно, куда ты идешь?

— Предположим. — Я отставил пластиковый стаканчик.

— Не знаешь, — дерзко отрезал он, так что я даже невольно выпучил глаза. — Ты идешь в ячейку международной террористической организации, на совести которой самые кровавые события этого года.

"Не-ет, не может быть, чтобы я так попал..." — мысленно успокоил себя я.

— Ты врешь, мужик. Говори честно, что тебя от меня надо или катись отсюда.

— Ты, похоже, не понял сути, — сверкнул глазами он. — Дело не столько в том, куда ты идешь, сколько в том, что там с тобой сделают.

В этот момент всплыло воспоминание о том, что человек, который приглашал меня во сне, был одет во что-то очень похожее на то, что я видел вчера на тех двух уродах спаливших универ. Рассудок сразу выстроил логическую связь.

"Так вот в чем дело! Они пытались меня грохнуть, но упустили. А чтобы не утруждаться поисками, пригласили к себе".

— Не может быть, — помотал я головой. — Мне же просто сон приснился. Я во сне получил приглашение! К тому же они не назвали адреса.

Собеседник на секунду растерялся:

— Не суть важно. Мое дело предупредить, а прислушиваться или нет — решай сам. Главное помни, что отправившись к ним, домой уже не вернешься.

— А я итак не могу вернуться. Меня там стопудово ждет засада.

— Кто мешает обратиться в полицию?

— В мусарню? Они меня в трезвяк отправили вчера! И это еще хорошо не пришили нападение на универ. Кстати, там еще есть выжившие?

— Нет, конечно, — ответил он буднично, словно его просили о погоде. — Ты — единственный уцелевший. Свидетель. Иначе тебе не было бы уделено столько внимания. Им нужно избавиться от тебя как можно скорей. Самый простой способ — заставить тебя явиться самого. У них нет таких связей, чтобы достать тебя через полицию или отслеживать в городе. Шантаж бесполезен — ты сейчас недоступен для средств коммуникации.

— Ничего не понимаю. — Мысли путались от нарождающихся вопросов. — Кто они такие? Откуда им знать в какой я доступности, если они за мной не следят? Как они сделали так, что мне приснился такой сон? И почему они просто адрес не назвали? Как ты меня нашел и кто ты вообще такой?

— Я не могу отвечать на эти вопросы здесь. — Незнакомец полез во внутренний карман пиджака и извлек оттуда блокнот и ручку. — Полиция в данном случае бессильна и бесполезна. Я дам тебе адресок, пойдешь туда, тебя встретят, все расскажешь. Тебе окажут квалифицированную помощь и обеспечат защиту.

Он что-то быстро написал и протянул мне вырванный листок, на котором значился адрес:

"2-ой Иртышский проезд, дом N8"

Насколько я помнил, в том районе не было никаких жилых строений.

— Но... там же рабочая зона, промышленный район? — вопрошающе посмотрел я на собеседника.

— Ты ожидал направления на Лубянку? — Усмехнувшись, незнакомец удалился так же быстро, как появился, оставив меня наедине с роем мыслей и вопросов.

— Вашу ж мать... — шепотом охарактеризовал я свое состояние в тот момент.

Несколько минут я доедал хот-дог, запивая его противным чаем и размышлял о том, в какую я на самом деле жопу влез. Однако в целом настроение улучшилось, поскольку, во-первых, я хотя бы приблизительно знал, кто хочет меня грохнуть, во-вторых, что меня точно могут спасти, а в-третьих, я не был сумасшедшим. Тем не менее, оставалась еще масса вопросов. Странный мужик определенно знал ответы. Его внешность и манера общения выдавали человека весьма серьезного, возможно даже из спецслужб. Последнее, однако, не сулило ничего хорошего.

"Ох и влип ты, товарищ..." — укорял я себя.

Мне теперь оставалось только добраться до места. Проложив в уме маршрут, я направился к ближайшей станции — "Деловой Центр". Путь туда лежал через скопление небоскребов "Москва-Сити". Я мало что знал об этом районе и бывал там всего один раз, когда "Сити" только строился. Сейчас же все изменилось, он стал огромным многофункциональным комплексом с метрополитеном, офисами и развитой инфраструктурой. Город в городе. Те, кто говорят: "Москвичи зажрались" еще не видели "Москва-Сити".

Смеркалось. Включилось вечернее освещение. На фоне пожелтевшего неба высились огромные темные монолиты небоскребов, раскрашенные мозаиками огней. Большинство зданий исполняли чисто деловые функции в качестве штаб квартир компаний, но в некоторых располагалось и частное жилье.

"Особенно круто, наверное, жить в пентхаусе", — думал я, заглядываясь на ярко освещенные крыши башен.

Понимая, что дорога займет немало времени, я опасался того, что придется шляться вечером в неосвещенном рабочем районе, куда я держал путь, хотя еще совсем недавно именно в темноте я искал укрытия. Радовало, что этот кошмар наконец-то скоро закончится. Впрочем, радость была недолгой.

Проходя мимо очередного небоскреба, я в какой-то момент ощутил необычайную легкость, как будто кровь прихлынула к голове. Мысли прояснились, и визуально все стало ярче и четче. Даже звуки города стали звучать отчетливее. Конечно, я не понял в чем дело, списав это состояние на сильный ветер, наперекор которому приходилось идти. Такая турбулентность обычное дело между высокими зданиями. Но затем мое внимание привлек человек, неподвижно стоявший под деревом на ухоженном декоративном газоне метрах в сорока впереди. Я решил, что кто-то отливает, хотя это было бы верхом наглости, поскольку газон, подсвеченный по краям зелеными фонариками, опоясывал ярко освещенную торговую галерею, занимающую все нижние этажи ближайшего небоскреба, и не увидеть, как кто-то хулиганит, было просто невозможно. Однако, не сделав характерного движения застегивания ширинки, человек обернулся и уставился на меня. Тогда я подумал, что это охранник парковки или скорее кто-то из персонала вышел воздухом подышать, ведь в белой рубашке и брюках выглядел он довольно солидно.

Неожиданно этот человек приветственно кивнул мне.

"Только этого не хватало", — раздосадовался я, опасаясь непредвиденных помех, и обреченно двинулся к нему.

Приблизившись достаточно чтобы рассмотреть лицо, я тотчас встал как вкопанный и онемел. Это был ни кто иной, как тот мужик из сна, предложивший найти "офис". Та же фигура, стрижка и лицо. Только теперь я разглядел его высокий лоб, редкие брови, карие глаза и волевой подбородок, покрытый трехдневной щетиной.

— Добро пожаловать, — сказал он достаточно громко, чтобы я услышал.

Мысли вскипели:

"Так, что делать? Что делать? Это террористы! Меня ща грохнут! Бежать? Бежать!"

— Только не нервничай, я не тот, кто ты думаешь, — не спеша направился он мне навстречу. — Пораскинь чуток мозгами.

— И кто же ты, по моему мнению? — попятился я.

— Террорист, — улыбнулся незнакомец.

Ничего не говоря, я сорвался с места и бросился бежать, но тут же услышал вслед пронзительное: "Жить хочешь?" и остановился, решив, что он целится мне в спину.

Послышался смех:

— Ты что, правда, думаешь, что я хочу тебя убить? Даже если бы мне это было нужно, я бы сделал это при нашей первой встрече.

Мне стало совсем не по себе:

— При какой еще встрече?

— Той, когда ты не мог понять спишь или бодрствуешь.

"Что за?.." — запнулся я о собственные мысли.

Рассудок зашел в тупик, разум отказывался мыслить, все возможные объяснения были исчерпаны, и мне не осталось ничего, кроме как повернуться и гнусаво задать самый банальный вопрос:

— Да что вам всем от меня надо?

В руках этого человека не было оружия, а на лице сияла подчеркнуто добродушная улыбка:

— Вот, уже совсем другое дело. Это не нам от тебя, а тебе от нас кое-что нужно, но получается, что я тебя еще и уговаривать должен. — Он обстоятельно вздохнул. — Тем не менее, тебе удалось найти нас.

— В общем-то, я не специально сюда пришел. Я шел по другому адресу, а здесь просто мимо проходил.

Мой ответ его нисколько не удивил:

— Ты направлялся на второй Иртышский проезд?

— С чего Вы взяли? — нахмурился я, скрывая удивление.

— Я думал мы уже на "ты", — ухмыльнулся мужик. — Лучше скажи, кто тебя туда послал.

Смысла юлить я не видел:

— Тип какой-то просто подошел, сказал, что вы — террористы, дал адрес, куда обратиться за помощью и ушел.

— И тебе не показалось странным, что кто-то вдруг находит тебя и вместо того чтобы сразу же помочь, куда-то отправляет?

— Да мне много чего сегодня кажется странным. К примеру, сон в котором человек похожий на тебя предлагает мне самому отправиться неизвестно куда и неизвестно зачем.

— Как зачем? За помощью. Или я тогда неясно выражался? Помочь сразу мы не могли, ты уж извини. Единственным способом удостовериться, что ты уже не завербован нашим врагом было дать тебе возможность найти нас, не зная адреса.

"Бред какой-то..."

— А что ваш враг не знает, где вы находитесь?

— Знает. Но если бы ты знал куда идешь, мы бы это заметили.

Слишком многим одновременно я был до крайности возмущен, и слишком мало адекватных вариантов ответов незнакомцу приходило на ум, поэтому я от досады скривил самое презрительное выражение лица, на какое был способен и с вызовом в голосе проскрежетал:

— Интересно, это каким же образом ты мог поговорить со мной во сне?

Незнакомец оставался невозмутим:

— Тебе должно быть известно, что человеческий мозг излучает множество волн.

— Я слышал только про электрические сигналы.

— Тогда тебе нужно повысить свою эрудицию.

— Спасибо, обойдусь, — процедил я.

— В таком случае тебе будет сложно понять, во что ты ввязался.

Я натужно вздохнул:

— Ну и во что же?

— Давай пройдемся. — Он приглашающе повел рукой в сторону газона, окружающего здание.

Промедлив секунду в сомнениях, я согласился, и мы двинулись прогулочным шагом прямо по траве. Зеленоватый свет фонариков в траве, подсвечивающих снизу раскидистые кроны деревьев, навевал ощущения сходные с теми, что я испытывал в том парке, увиденном во сне. Леденящий страх неизвестности, яро соперничающий с предвкушением чего-то невообразимого.

— Кажется, я забыл представиться, — опомнился незнакомец. — Меня зовут Ас.

— Иностранец? — поинтересовался я.

— В той же степени, что и все люди. — Видя мое непонимание, он добавил: — Это что-то вроде оперативного псевдонима.

— Так что там насчет того, во что я влез?

— Радуйся, что не пришел по адресу, который тебе дал тот человек, — это был бы твой последний путь.

— Почему это?

— Потому что этот человек состоит в организации, члены которой являются противниками гласности. Они подожгли вчера твой университет.

"Валят друг на друга? Прям шпионские игры какие-то".

— И почему бы ему было меня просто не грохнуть? Такую возможность упустил.

— Убийство человека — это самый топорный способ решения проблемы. Им известно, что мы вышли с тобой на контакт. Если тобой заинтересовались мы, значит, и для них ты можешь представлять интерес.

— Дай-ка угадаю... Они и есть террористы? — с подколкой спросил я.

— Нет. Ни мы, ни они не занимаемся террором. Но они всегда готовы очернить нас в чужих глазах.

— А вы не готовы очернить их?

— Это для тебя сейчас принципиально важно? — Ас немного напрягся.

— Тот мужик тоже не хотел ничего объяснять, — вздохнул я. — И в чем тогда между вами разница? Кто это "они", кто "вы"?

— Мы — хорошие ребята. Они — плохие.

— Так просто не бывает. — Я даже улыбнулся от столь вопиющей наивности.

— Сложное объяснение потребует много времени.

— Так! — отрезал я и резко остановился. — Я вчера видел смерть своих бывших однокурсников, меня самого трижды пытались убить — сначала бывший друг — Влад, оказавшийся психопатом, владеющим кунг-фу, потом два недоноска, предварительно без напряга грохнувших Влада, а затем какой-то тип на тонированной машине. Меня загребли в вытрезвитель. Когда я там лег спать, то увидел сон, где ТЫ пригласил меня куда-то, не назвав даже адреса. Я весь день шатался по городу, чувствуя себя ни то психом, ни то просто идиотом, повстречал в процессе мужика, непонятно как меня нашедшего, нихрена не объяснившего и предложившего пойти еще куда-то. Знаешь, как меня все это достало? Думаю, после всего я заслужил "сложное" объяснение?!

Мое негодование подействовало — выражение лица Аса изменилось на сдержанно деловое:

— Не хочется играть с тобой в таинственность, хотя это и требуется для твоего психического благополучия. Все же ты взрослый человек и сюсюканье тебе неприятно. С другой стороны, выложи я тебе все в лоб, и ты можешь... отреагировать неадекватно. Как же мне поступить? — Он вопросительно взглянул на меня.

"Е мае, какие мы заботливые..." — ерничал я мысленно.

— Выложить в лоб, — уверенно заявил я. — Не беспокойся, я вынесу даже самую горькую правду-матку. — Я не понимал, что за чушь он несет и уже не желал добиваться пояснений, опасаясь, что псих тут вовсе не я.

— Хорошо, — флегматично произнес он. — Ты оказался на древнем поле боя, именуемом Игрой Теней.

— Стоп-стоп-стоп! Я объяснения хотел, а не стеба.

— Я предельно серьезен. — На лице Аса не двинулся ни один мускул.

— Ну, в таком случае кое-кому тут надо сходить к врачу, — отвернулся я.

— Знаю, для тебя это звучит глупо, но не моя вина, что популяризация используется нашим врагом как способ доведения до абсурда и обесценивания информации любого рода. Открой ученый что-то противоречащее большинству постулатов, этот факт будет очень ценной информацией, но, начни кто-то популяризировать эту информацию в массах, и из факта она превратится в абсурд, профанацию.

— Да, но факт-то останется фактом.

— Только для тех, кто достаточно осведомлен.

— Ой, не надо, — скривился я. — Это универсальная отмаза всех психопатов. Так можно любой бред толкать как истину, прикрываясь тем, что, видите ли, не всем дано ее понять.

— Тогда как ты объяснишь произошедшее прошлым вечером?

Ударить лицом в грязь не хотелось:

— Ну...

— Признай, что не можешь дать объяснения, способного выдержать твою же собственную критику, — не дал он мне собраться с мыслями. — Все теории, что ты строишь в уме, не более чем попытки защитить свое хрупкое мировоззрение от крушения под натиском новых реалий. Люди долго не могли смириться с тем, что Земля не плоская, а Ватикан только четверть века назад признал, что наша планета — не центр Вселенной.

С трудом стерпев этот выпад, я перешагнул через себя, чтобы спокойно продолжить разговор:

— Допустим.

— Понимаю, тебе нужно удостовериться. — Собеседник ухмыльнулся, что меня сразу насторожило. — Держи крышу крепче, не то снесет вместе со стропилами.

У меня возникло нехорошее предчувствие. Сердце заколотилось. Но не успел я спросить, что он имеет в виду, как свет померк, и я на мгновение ощутил состояние невесомости и стремительного полета в пустоте, после чего обнаружил себя стоящим рядом с Асом в незнакомом месте.

— Что за?.. — отшатнулся я, растерянно оглядываясь по сторонам.

Я подумал, что очутился в каком-то аквариуме, потому как вокруг находились стеклянные по виду стены толщиной сантиметра в три.

— Добро пожаловать в наш офис, — негромко сказал Ас без тени торжественности.

Я сообразил, что передо мной просто такой необычный коридор. За его прозрачными стенами располагались просторные помещения, за точно такими же стенами которых находились другие помещения, и их было так много, что у меня разбегались глаза. Все эти странные комнаты соединялись между собой расположенными в центре каждой стены цельностеклянными дверьми с хромированными ручками. Я никогда еще не видел такого дикого рационализма и симметрии. Было очень неуютно. У меня возникло ощущение полнейшей незащищенности, открытости, словно я стоял не в помещении вовсе, а где-то в чистом поле или вообще на платформе, зависшей в небе.

За стеной слева от меня находилась комната, напоминающая больничную палату с рядами пустующих коек. Правее нее располагалось многолюдное помещение прямоугольной формы, похожее на диспетчерскую, с той лишь разницей, что на полупрозрачных как и стены столах, расставленных вдоль стен, не было мониторов. Вместо этого над ними прямо в воздухе висели плоские широкоформатные изображения, диагоналями сантиметров по восемьдесят.

Справа от меня находились комнаты, одна из которых походила на кухню, а другая на казарму с множеством просторных коек. Всего я насчитал на этаже больше двух десятков помещений и шесть разделяющих их коридоров.

Одинаковый повсюду глянцевый белый потолок отражал холодный свет толстых светодиодных шнуров, протянутых во всех помещениях вместо плинтусов на шершавом полу черного цвета. Идущий снизу свет казался непривычным, но, тем не менее, зрению нисколько не мешал. Эти шнуры являлись единственными источниками освещения.

— Если ты был без сознания, то почему пришел в себя стоя? — спросил Ас, предвосхищая еще не заданный мною вопрос.

— Да без понятия! — возмутился я. — Но я же чувствовал, как движусь.

— Двигался не ты, а твоя основа, — спокойно сказал он.

Не могу сказать, что я начал паниковать, но чувство тревоги стремительно нарастало:

— Кто?

— Скорее "что". — Похоже, его нисколько не беспокоило, что я понятия не имею, о чем он говорит.

— Хватит с меня! Где я?!

— Подойди и посмотри сам, — подчеркнуто невозмутимо указал Ас на конец коридора, где в темноте виднелось багровое зарево.

По мере того, как я приближался, зарево обретало черты. Наконец, я сознал, что передо мной вечерняя Москва с высоты птичьего полета. Ассоциация с платформой в небе оказалась недалека от истины. Коридор, по которому я шел, упирался в еще один — перпендикулярный ему, протянувшийся вдоль всего этажа, его внешняя стена являлась одним сплошным окном наружу.

Прильнув к толстому полированному стеклу, за которым едва слышно гудел ветер, я взглянул вниз и увидел вдалеке маленький зеленый пояс газончика вокруг гигантского стеклянного тела башни.

— Не может быть... — прошептал я. — Как я сюда попал?

— Можешь убедить себя, что был оглушен, загипнотизирован или усыплен, но попал ты сюда — на семидесятый этаж — в результате перемещения через... Скажем так, дыру в пространстве, которую прогрыз червь. Это наше транспортное средство для мгновенных перемещений.

Сложно описать мое состояние в тот момент. Растерянность, страх, дрожь в теле, расфокусированный взгляд. Мне не хотелось верить в его слова, но других объяснений не было, ведь даже сумеречное небо не успело изменить цвет, что неизбежно бы произошло, если бы меня поднимали на лифте.

— Ты что-то побледнел, — участливо потрепал меня за плечо Ас.

— Все отлично, — скинул я его руку. — Я просто в восторге.

— Теперь ты удостоверился, что я не шучу или тебе нужны еще доказательства? Может быть, ты мнишь себя настолько уникальной личностью, что ради того чтобы тебя разыграть, были построены все эти декорации?

Мне нечего было ответить.

— Что со мной будет дальше?

— Ну не надо так уж обреченно, — усмехнулся Ас. — Ты радоваться должен — твое бесцельное существование, считай, окончено. Тебя ждет жизнь, исполненная смысла. Ты же об этом всегда мечтал?

— С чего ты взял, что я об этом мечтал?

— Может, хватит изображать наивность? — Ас вздохнул. — Выбора у тебя особого нет, без нас ты очень скоро умрешь, так что тебе не остается ничего кроме как сотрудничать с нами.

— Сотрудничать? — повернулся я к нему.

— Помогать в Игре Теней.

Я посмотрел ему в глаза, пытаясь понять, издевается ли он надо мной.

— Ты же только что стоял семьюдесятью этажами ниже, — раздраженно нахмурился он. — Неужели после этого сложно относиться к моим словам серьезнее?

— У меня вегетативная непереносимость всякой чертовщины, и мой личный бредометр уже давно зашкаливает.

— Ты рассуждаешь с такой уверенностью, будто лично проводил исследования того, о чем говоришь, хотя несколько минут назад ты признался, что эрудиция твоя невысока.

— О чем ты говоришь? — скривился я, будто прожевал кусок лимона. — Причем тут моя эрудиция? Существует такая вещь под названием наука...

— Наука? — ехидно переспросил Ас. — Конфуций как-то сказал: "С ученым, который, стремясь к истине, в то же время стыдится плохого платья и дурной пищи, не стоит рассуждать". Тебе известно, чем занимаются современные ученые? Они полностью исказили первоначальный смысл своего дела и занимаются только тем, что ради собственной выгоды защищают правду, уже добытую до них. Они боятся идти против догматов, а тех, кому на это хватает наглости, из рядов ученых изгоняют. Поэтому современная наука чудовищно инертна и неповоротлива.

Рубашка и брюки на Асе внезапно исчезли, открыв необычный черно-белый костюм, который я видел на нем во сне.

Я лишь удивленно вытаращился, выказывая свой вопрос.

— Одежда была световой маскировкой, — объяснил он. — То, что ты видишь сейчас — это генерировавшая ее ОКСП — Органическая Компьютеризированная Система Поддержки, стандартная экипировка всех оперативников. У нас ее обычно называют "доспех". Без этих костюмов эффективность нашей работы была бы значительно ниже, а бои стали бы очень короткими. — Ас на секунду грустно опустил глаза.

— Я уже не знаю о чем спрашивать, — буркнул я недовольно.

— Ты же сам не хочешь ничего слушать, а подбирать удобные тебе объяснения у меня что-то не тянет.

— Ну, про костюм я еще могу понять, но про все остальное...

Ас неспешно направился обратно по коридору, я последовал за ним. Коридор пересекал этаж насквозь и в его дальнем конце так же виднелся свет города.

— У вас необычные стены, — постучал я пальцем по прозрачному монолиту. — Стеклянные?

— Стекло не выдержало бы вес перекрытий. Ты же заметил, что даже несущие стены из этого материала?

— Да, — соврал я. — А что это за материал?

— Карналлитовый апроксим десфеторса. Ты такого не знаешь.

При всей толщине стены не искажали свет даже при взгляде под углом, так что это определенно было не стекло.

— А зачем прозрачность?

— В целях безопасности.

— У меня вертится важный вопрос, но я уже боюсь его задавать, чтобы не получить непотребный ответ... Кто вы все такие?

Мы остановились напротив помещения, где работали "диспетчеры". В его центре в метре над полом рисовалась трехмерная модель чего-то, чему я не смог подобрать определения. Оно походило на какое-то мифологическое животное с четырьмя нижними и четырьмя верхними конечностями, а так же лишенной носа, глаз и ушей головой, большую часть которой занимала кошмарная пасть с кривыми длинными зубами, беспорядочно натыканными в несколько рядов. Модель вращалась и менялась, разные ее части подсвечивались, от них протягивались ломаные ниточки сносок с мелкими надписями, которые я не мог прочитать. Два человека, стоящих рядом с моделью, что-то обсуждали.

— Постараюсь сформулировать попроще, — неуверенно начал Ас, равнодушно глядя на модель жуткого существа. — Мы — подпольная глобальная организация, занимающаяся противостоянием силам, которые ты иначе как паранормальными не назовешь. Секретность нашей работы такова, что о самом нашем существовании знает лишь порядка одной десятитысячной процента от населения Земли, то есть примерно всего семь тысяч человек.

"Пахнет крепкой ахинеей", — мысленно открестился я от всего, что Ас сказал.

— Шикарно переоборудованный семидесятый этаж элитной высотки с трудом попадает под понятие секретности, — ехидно заметил я.

— Все пытаешься убедить себя, что тебя обманывают? Это признак слабости. — В голосе Аса послышалось разочарование. — Факты нужно принимать в лицо, а ты, даже столько пережив, продолжаешь изображать ребенка, которому рассказали, что деда-мороза не существует.

— Нет, пойми меня правильно, — добавил я твердости, — но я за всю жизнь и близко не сталкивался, ни с чем таким, что валится на меня последние сутки.

Ас загадочно усмехнулся:

— Ты еще ничего не видел, а уже причитаешь. К тому же ты вообще много с чем не сталкивался, например, с аллигаторами, но ведь если ты не видел чего-то лично, это не означает, что этого не существует. Множество людей в мире никогда не видели метро.

— Но метро общеизвестно в цивилизованной части мира, а мгновенные перемещения в пространстве — это что-то из области фантастики.

— Когда-то и полеты в космос были фантастикой. Вот скажи мне, если бы ты был главой государства и твои ученые открыли принципиально новое оружие, на несколько шагов опережающее всю официальную науку, ты бы стал всем об этом рассказывать?

— Всем — это кому?

— Да хотя бы своим собственным гражданам.

— Ну... — Я почесал висок. — А почему тогда рассказывают о всяких новых ракетах, кораблях и самолетах?

— Потому что это оружие, идущее вровень с официальной наукой и общепринятыми законами физики. К тому же надо периодически поигрывать мускулами, чтобы народ видел силу своего государства. Видел ли ты когда-нибудь, чтобы кто-то демонстрировал передовые разработки спецслужб?

— Так это же государственная тайна. Но вы-то, как ты говоришь, подпольная организация.

— Тем более нам нет смысла афишировать свою деятельность. Будь ты главой службы безопасности государства и прознай, что потенциальный противник — США, например — в тайне начал исследования всякой антинаучной галиматьи, ты бы просто махнул рукой со словами: "Да пусть что хотят, то и делают" и не предпринял ответных мер, или же по-тихому приказал создать секретный отдел, чтобы он занимался аналогичными исследованиями?

— Ну...

Ас не давал мне начать говорить:

— Так что сложного в том, чтобы с умным видом официально отгородиться от подобной профанации, а самому тайно вести схожие работы? И как ты думаешь, насколько далеко могли продвинуться эти исследования, если они были начаты в двадцатых годах прошлого века?

— Так вы и есть это секретное подразделение?

— Нет. Я сейчас говорю о наших врагах, о тех, кто пытался тебя убить. У нас в недругах не только другие государства, но и то, на территории которого мы находимся.

"Как же все сложно..."

— А зачем официально заявлять всем противоположное, если вражеской разведке все равно известно, что такие исследования в стране ведутся?

— Народ не должен знать больше, чем ему требуется для эффективной жизнедеятельности — это догма любого мудрого правителя с незапамятных веков. После развала СССР, в России для поддержания демократического имиджа применили другой проверенный веками способ — обращение факта абсурдом, для чего в массы стала активно сбрасываться информация о том, что государство якобы в тайне готовит боевых экстрасенсов, способных наносить удары по людям в любой точке земного шара, а так же создает психотронное оружие, и еще много чего плохого делает в тайне от своих граждан. В итоге и народ доволен и государству спокойно. Одни кричат: "Чушь! Профанация!", другие: "Мы знаем правду!", а, в сущности, ошибаются и те и другие.

— Что-то слабо верится, — откашлялся я. — Конечно, я слышал, чтобы говорили, что ничем подобным государство не занимается, но что оно на самом деле зашло намного дальше и что информация о его успехах им же и слита для отвлечения внимания — это что-то новенькое. Скорее уж наоборот: государству выгодно чтобы его считали сильным, поэтому оно распространяет слух, что на самом деле может гораздо больше, чем все думают.

Ас устало закрыл глаза ладонью и провел ею по лицу:

— В этой стране как-то жил один человек, который сказал: "Чем истины выше, тем нужно быть осторожнее с ними, иначе они вдруг обратятся в общие места, а общим местам уже не верят". Звали его Николай Васильевич Гоголь. Тебе его слова о чем-нибудь говорят?

— Хватит уже с меня цитат. Я понимаю, что вы занимаетесь маги...

— Чем-чем?! — перебил меня Ас, возмущенно вытаращившись. — Здоровый скептицизм — это, конечно, хорошо, но в разумных же пределах.

— Ну, паранорма...

— Да! — вновь перебил он меня. — Речь идет о паранормальных явлениях — о том, что объективно существует, что можно изучать и использовать. Я тебе рассказываю о науке.

— Наука использует эмпирические методы, — попытался я возразить. — А как их можно применить к этим "явлениям"?

— "Эмпирические"... — Ас уязвляюще покачал головой. — Слово-то какое знаешь. Если официальной науке не хватает сил и желания понимать и использовать все свойства окружающего мира, то это не значит, что не существует того, кому это было бы по силам. Для туземцев молния по-прежнему проявление божественной мощи. О природе, свойствах и возможностях электричества они даже не догадываются. По сравнению с вами — образованными жителями городов, они — невежды.

— Намекаешь, что обычные люди — невежды по сравнению с вами? — оскорблено спросил я.

— Да, как бы тебе это не претило, но все именно так, и ты пока еще один из них — обычных людей, потому что до сих пор не можешь принять элементарный факт: ты не прав. Всю жизнь был не прав. К счастью у тебя есть шанс это изменить. Достаточно просто набраться смелости перешагнуть через себя.

Его слова меня задели. Все было слишком нереально, чтобы в это поверить, но, в то же время, оно происходило со мной здесь и сейчас, от чего становилось тем более жутко, чем больше я думал об этом.

Я тяжело вздохнул:

— Мне нужно выспаться. Столько всего навалилось...

— К сожалению, "поспать" в обычном понимании тебе больше не удастся. Никогда.

Я почувствовал, как по телу пробежался холодок.

— Не волнуйся, — едко улыбнулся Ас. Видимо, он тоже чувствовал себя оскорбленным. — Ничего плохого с тобой не случится. Идем.

Мы вошли в ту комнату, которую я счел больничной палатой. Она и правда немного ее напоминала, только вот о стерильности говорить не приходилось в силу того, что, как и в остальных помещениях, двери из нее без ограничений вели в коридоры и в соседние комнаты. Помимо выстроенных вдоль одной из стен пяти коек в ней так же располагалось два похожих на стоматологические кресла на высоких подставках и несколько столов с различными приборами.

— Присаживайся, — указал на ближайшее кресло Ас.

— Зачем? — насторожился я, глядя на подведенные к креслу провода и трубки.

— Если бы я хотел тебя убить, то просто пристрелил. Садись.

— Нет, ты сначала ответь, — настоял я.

— Ты же все равно не поймешь.

Я напряженно смотрел на Аса в ожидании объяснений, пока он не сдался:

— Нужно отключить твою систему сна, чтобы противник не получал через тебя информацию.

— Что? — недоуменно прищурился я.

— Сказал же: не поймешь. Так ты сядешь или нет?

— А это больно?

— Нисколько. — С таким же невозмутимым выражением лица говорит стоматолог, жужжа у тебя перед носом бормашиной.

— Поверю на слово, — осторожно расположился я в кресле, и в следующий же момент на руках и ногах у меня защелкнулись металлические фиксаторы. — Э?!

— Расслабься. Это нужно, чтобы избежать неожиданностей с твоей стороны. Если ты вскочишь и прервешь процесс, то получишь необратимое повреждение коры головного мозга. Все ради твоей безопасности.

Ас подошел к большой выгнутой линзе черного цвета на одном из столов и начал нажимать появляющиеся на ее поверхности пиктограммы. Вот тогда я действительно запаниковал.

— Отпусти меня!

— Прекращай истерику.

— Я ее еще даже не начинал!

С механическим звуком мою голову молниеносно окружили какие-то устройства. Я не чувствовал чтобы они меня касались, но сразу ощутил легкое жжение внутри головы.

— Инициирована процедура удаления ментального имплантата, — произнес где-то рядом немного искусственный, но очень эротичный женский голос.

— Что?! Нет! Не надо мне ничего удалять! Отпустите! — затрепыхался я в кресле, безуспешно пытаясь вырваться.

— Процедура завершена, — через секунду вновь произнес голос и устройства вокруг головы свернулись обратно, а фиксаторы расстегнулись.

— Вот и все, — сообщил Ас. — И не больно совсем.

— Сука! — Вскочив как ужаленный, я гневно уставился на Аса. — Какого хрена ты творишь?!

— Что за истерика? Держи себя в руках.

— Че ты хотел сделать?!

— Уже сделал. Удалил из твоего мозга механизм, заставлявший тебя регулярно засыпать.

Не зная, что сказать или спросить, я просто вздохнул и растерянно махнул рукой:

— Все равно я ничего не почувствовал.

— Ты слишком впечатлителен. Хладнокровнее надо быть.

— Хладнокровнее?! — Меня переполняло негодование. — Да я сам себе удивился, когда после вчерашнего не сошел с ума! А подозрения были!

— Гордиться, что удержался от сумасшествия после критической ситуации, можно обычному человеку, но не нам. У нас недопустимы даже намеки на потерю адекватности — независимо от запредельности переживаний. Гордиться же можно разве что решением абсолютно неразрешимой проблемы.

— Какие-то у вас драконовские порядки.

— Не порядки, а условия жизни.

— И что ты хочешь, чтобы я включился в эту жизнь?

Ас высокомерно ухмыльнулся:

— Тебе уже не кажется, что тебя разыгрывают?

— Мне никогда так не казалось. Я выбирал из двух вариантов: или я свихнулся, или ты.

— И на каком же остановился? — По его взгляду можно было сказать, что он доволен собой.

— Пока еще не определился, — парировал я.

— Желательно, конечно, чтобы ты поскорее приступил к работе, но ты еще не готов.

— И что мне надо сделать? Обучиться кунг-фу, карате, метанию огненных шаров?

Ас сдержанно откашлялся:

— Советую опустить тупой скептицизм. Он помог тебе вчера в университете? Нет.

— Откуда ты знаешь, что мне помогло, а что — нет?

— Потому что в подобной ситуации все нормальные люди ведут себя одинаково. Они отказываются верить в происходящее. Но природа не чувствительна к желаниям людей. Землетрясение, перед тем как начаться, не спрашивает у своих потенциальных жертв, готовы ли они к нему, и верят ли вообще в землетрясение. Тебя вчера тоже не спрашивали, да и сейчас твое мнение никого не интересует. У тебя есть всего два варианта действий: или перешагнуть через себя и принять реальность такой, какая она есть, или потакать своему самолюбию, захлебнувшись скепсисом, и последовать за своими мертвыми друзьями. Мы даем тебе шанс, которого нет у большинства людей.

Я неловко помолчал несколько секунд, укоряя себя за то, что не могу ответить ничего достойного.

— Ну, так что мне нужно сделать, чтобы стать готовым?

— То, чего тебе так не хочется — повысить свою эрудицию. В войне, которую мы ведем, физическая подготовка по важности стоит в конце списка. На первых местах интеллект, сообразительность и психическая устойчивость. Без них тебя не спасет ни самое мощное оружие, ни самая крепкая защита.

— Где ж вы воюете? В горячих точках?

— Везде.

— Как это?

— Вот так. В городах, за городами, на земле, в воде и воздухе.

— Интересно, если все так масштабно, почему об этом никому не известно?

— Вот ты вчера ты стал свидетелем одной из множества мелких стычек в нашей войне. И что? Всем известно только то, что здание сгорело. Установят причину — неосторожное обращение с огнем, и дело будет закрыто.

— Раз это не единичный случай, то рано или поздно кто-то же должен докопаться до истины.

— Кому придет в голову искать в пожаре тайный смысл? Или в обрушении, взрыве, авиакатастрофе? В набор рассматриваемых версий не входит "скрытая война экстраординарных сил". Пересчитали трупы, определили причину смерти, нашли виновников.

— Я видел, как тела разрубали на части. Как это будет отнесено к неосторожному обращению с огнем?

— Трупы были сожжены при очень высокой температуре. Определить от чего умерли эти люди практически невозможно. Это стандартная мера зачистки. Все свидетели должны быть уничтожены, а следы стерты. Правдоподобность при этом не требуется. Люди сами найдут себе приемлемое их мировоззрению объяснение даже самого необъяснимого события. Как ты, к примеру. — Ас довольно ухмыльнулся. — Главное — отсутствие фактических противоречий, как несовпадение причины смерти с характером аварии. Для этого от трупов проще избавляться или делать так, чтобы их причину смерти нельзя было установить.

— А что, отсутствие тел никого не волнует?

— Пока не волновало, — пожал плечами Ас. — В одной только России ежедневно пропадает без вести больше четырехсот человек, но никто не бьет тревогу.

— Все равно не верю, — фыркнул я. — Как вас могут не видеть? На Земле миллиарды людей. Уже давно кто-то должен был заметить ваши разборки и суметь рассказать о них всем. То же видео в интернет выложить.

— И видят. Нас постоянно видят. Десятки свидетелей по всему миру каждый день. Только толку-то даже если кто-то из них остается в живых? Человека не заставишь поверить в то чего, по его мнению, не существует, даже показав ему это. Наивно полагать, что человек обязательно принимает то, что видит собственными глазами. Каждые день миллионы людей видят НЛО, однако, существование инопланетян по-прежнему под гигантским вопросом.

— Ну, ты сравнил. НЛО так и называется, потому что оно неопознанное. Люди не знают, что именно они видят.

— Даже когда наблюдаемый ими объект нарушает известные законы физики?

— Так ведь неизвестно же что это за объект.

— Вот и свидетелям наших разборок неизвестно что они наблюдают.

— Как это неизвестно? — возмутился я. — То, что я видел в универе, сложно с чем-то спутать.

— Над тобой по небу летит космический корабль. С чем его можно спутать? С метеозондом?

— А откуда известно, что это именно космический корабль? На нем что, написано?

— Откуда тебе известно, что именно ты видел в университете? Ты же сам говорил, что подумывал, не сошел ли с ума. С чего же ты взял, что другой человек на твоем месте решит иначе?

— А если какой-то человек все же подумает что это не галлюцинации?

— Ты пробовал говорить кому-нибудь, что видел призрака или то же НЛО?

— Не доводилось еще быть свидетелем таких вещей. Ты намекаешь, что не поверят?

— Что тебе сказали в полиции, когда ты к ним пришел?

— Ты и об этом знаешь... Ну, я был пьян, поэтому и не поверили.

— Ты, правда, думаешь, что опьянение — единственная причина? Да будь ты хоть трижды трезв, тебя бы просто увезли в психиатрическую больницу.

— Можно подумать всех свидетелей вашей войны запирают в психушки.

— Не всех, и не в психушки, — задумчиво протянул Ас. — Если человек просто настойчивый остолоп, всюду орущий о том, что он видел, его конечно рано или поздно на лечение отправят. Если же мозги есть, будет помалкивать, что большинство, кстати, и делает.

— Да не может быть! Что все прям такие трусливые?

— "Трусливые"? — переспросил Ас, недоверчиво кривясь. — Интересный у тебя взгляд. Ты не забывай, что в социуме живешь, а в нем есть такое понятие как "асоциальное поведение". Лишиться работы и репутации, пытаясь настойчиво кому-то что-то безуспешно доказывать? Игра не стоит свеч. Даже самым недалеким обывателям это понятно. Увидел? Ну и гордись до пенсии. Внукам расскажешь — посмеются над дедовским маразмом.

— Быть не может, чтобы все обстояло именно так, — раздраженно сказал я.

— Ты захотел объяснений как это мы так существуем, что про нас не известно человечеству. Я объяснил, что ему известно не больше, чем оно само хочет знать. Если бы у большинства людей в мире появилось непреклонное желание узнать правду о том, что скрывает реальность, ничто не смогло бы их остановить. Однако им плевать, для них важны лишь их маленькие жизни, а те немногие, чьи интересы простираются чуть дальше, мечтают, чтобы к ним прилетел волшебник в голубом вертолете и преподнес все ответы на блюдечке. Зачем надрываться, когда чудо само обязано свалиться на них, поскольку они такие уникальные?

Я слышал в голосе Аса отчетливый сарказм, но не понимал к чему он.

— Да взять опять же НЛО: приземлилось оно на Красной площади и расскажи его пилоты...

— То есть мы должны пойти на Красную площадь, — тут же перебил меня Ас, — и...

— Я утрирую, господи! — взмахнул я руками, перебив его в ответ. — Могли бы хотя бы на телевидении выступить.

— Для чего? — Он то ли, правда, не понимал, что я пытаюсь доказать, то ли прикидывался, что не понимает, чтобы еще больше распалить меня.

— Да чтобы все о вас узнали! — воскликнул я.

— Какой смысл метать бисер перед свиньями?

— Причем здесь бисер?

— Пятого ноября две тысячи четырнадцатого года на одно Голландское телешоу пришел человек, который у всех на глазах переместил бронзовый кувшин с одного стола на другой и с научной точки зрения объяснил, как сделал это, предъявив показания приборов, установленных там же. Но вот незадача: компетентные доктора наук, находившиеся в студии, назвали его фокусником и шарлатаном. Явление людям чуда не изменило мир, не перевернуло представления людей, даже рейтинг того шоу не сильно изменился. Единственное чего удалось добиться человеку — приглашений от продюсеров на несколько других телешоу. Так объясни, для чего мне или кому-то еще идти к людям и унижаться?

— Ну, я не знаю...

— У нас забот хватает и кроме того чтобы кому-то что-то доказывать. Каждую минуту на Земле рождается почти пятьсот человек, но лишь двадцать процентов из них в жизни вообще задумаются о том, как устроена окружающая их реальность, остальные же останутся довольны тем, что имеют.

— Все с вами ясно, — фыркнул я разочарованно.

— Ничего тебе не ясно. В отличие от тех, кто сожгли твой университет, мы наоборот стараемся оставить как можно больше свидетелей наших действий, мы верим в людей. Другое дело, что после нас, как правило, проводят зачистку и свидетелей не остается.

— А вы что не можете никого защитить?

— Мы не органы правопорядка и даже не охранное агентство. Если мы будем заниматься еще и защитой свидетелей, у нас не останется времени, чтобы предотвращать сами события, из-за которых этим людям оказывается нужна защита.

Я недовольно вздохнул.

— Как будешь готов, так сможешь охранять всех кого захочешь, а пока, раз тебе нужно отдохнуть, я провожу тебя к твоей койке.

— Так мне ж, вроде, не нужен больше сон?

— Сон и отдых — принципиально разные вещи.

Ас отвел меня в большое помещение, где вдоль стен стояло с два десятка односпальных кроватей. Рядом с каждой находилось по белой пластиковой тумбочке со встроенной настольной лампой. Поперек одной из кроватей на животе распластался человек, одетый в такой же черно-белый костюм как Ас, только немного иначе раскрашенный.

— Вот твоя койка, — указал Ас на заваленную какими-то предметами кровать рядом с тем человеком.

— Кто мой сосед? — с тревогой вопросил я.

— Его зовут Неман. Он сейчас немного занят. Ты не волнуйся — вы поладите. Располагайся.

Только я собрался переложить на пол занимавшие мою кровать вещи, как они вдруг резко перелетели на кровать соседа.

Я застыл.

— Если бы ты положил их на пол, то поругался бы с Валом, — сказал Ас и вышел из помещения.

Его последние слова прибавили еще пару вопросов к той сотне, что вертелась в голове, но задавать которые мне хотелось все меньше, поскольку в глубине души я знал на них ответы, только боялся себе в этом признаться.

Растянувшись на удивительно мягком надувном матрасе темно-синего цвета, я не мог уснуть, как не пытался, словно меня одолела лютая бессонница. Тело окутала приятная истома, но знакомого спутывания мыслей и незаметного погружения в сон все никак не происходило. Температура на этаже была невысокая, градусов двадцать навскидку, поэтому я закутался покрывалом и еще долго думал о том, правильно ли поступал в этот день, всегда ли понимал последствия своих решений и как бы на моем месте поступил другой человек.

С одной стороны, это вроде как радость, когда тебе говорят, что твоя обыденная жизнь закончена, но с другой стороны, там, позади, осталось столько всего, к чему я привык... Мне никто не говорил, что нельзя туда возвращаться, но я боялся, что об этом могут сказать, поэтому для того чтобы успокоиться, я взвешивал все "за" и "против" новых обстоятельств в надежде, что первое перевесит второе. В конце концов, моя былая жизнь при всей ее скромной привычности, ассоциирующейся с уютной теплой норкой, которую я покидал в основном только за едой, заметно уступала этой новой, напоминающей прыжок с парашютом. Вот только я не знал, есть ли у меня, собственно, парашют.

Глава 3

Миротворцы

Я пролежал, наверное, часа три, пока тело не отдохнуло и не начало ныть, требуя размяться, а мысли более или менее не пришли в порядок. Да и к тому же голод уже напоминал о себе, так что я набрался смелости встать. Мой сосед все еще лежал без движения, даже не сменив положения, что дало мне повод сомневаться, жив ли он.

Прогнувшись назад, разминая затекшую спину, я осмотрелся. Похоже, работа на этаже не прекращалась даже ночью — количество людей ничуть не поубавилось. Я осторожно пошел по коридору разведать обстановку. Это место не имело ничего общего с офисом не только из-за крайне необычного устройства, но и потому что никто из сотрудников не занимался типичными офисными делами. Те люди, что сидели перед зависшими над столами изображениями просто периодически без энтузиазма тыкали пальцами в эти картинки. На каждом "рабочем месте", состоящем из полупрозрачного дугообразного стола и просторного кожаного кресла на колесиках, обычно предназначающегося для руководителя, изображений находилось не менее трех, и они были немного наклонены назад, видимо для удобства работающих с ними людей.

Судя по всему, этаж делился на сектора. Тот, в который входило помещение с людьми, являлся чем-то вроде рабочего, а тот, где располагалась комната, в которой я отдохнул, можно было назвать жилым. Наличие просторной кухни говорило о том, что люди, возможно, находятся здесь постоянно, а это в свою очередь подтверждало слова Аса о секретности, в пользу чего выступало и то, что одно из обозреваемых помещений выполняло гигиенические функции, содержа в себе несколько душевых кабинок, унитазов и писсуаров. Впрочем, завидев последние, я вспомнил, что давненько не справлял нужду, чем собственно и поспешил заняться.

Сказать по правде, меня немного смущала прозрачность стен даже в столь интимном месте, особенно, что через пару этих довольно условных перегородок располагались спальня и кухня. Гигиеническое помещение являлось угловым, и от окна наружу его отделял только коридор, благодаря чему открывался несравненный вид на Москву.

"Наверное, круто принимать душ, глядя на город с такой высоты", — размышлял я, опорожняя мочевой пузырь.

В какой-то момент мое внимание приковало движение за помещениями впереди, в центре этажа. Там откуда-то появились две необычные фигуры. Спешно закончив начатое, я отправился посмотреть, кто это такие.

Выйдя в коридор, и достаточно приблизившись, я в первую очередь разглядел массивное человекоподобное нечто, имеющее больше двух метров в высоту и сильно напоминающее робота. Раскрашенный в черный и белый цвета, наподобие уже виденных мною "доспехов", он производил весьма грозное впечатление. В формах его корпуса не было ни одной плавной линии, сплошные росчерки под тупыми углами. Он обладал пятипалыми кистями рук и ступнями на трех подвижных тонких распорках. На крупном торсе выступала маленькая и сильно приплюснутая треугольная голова, видимо, не способная вертеться. Никаких лампочек или подсветки на роботе я не заметил. Рядом с ним находился низкорослый парень лет на пять младше меня, одетый в доспех. Его лицо выражало крайнюю степень негодования.

Странная пара, не обращая на меня внимания, уверенным шагом направилась куда-то по лабиринту коридоров, и я из любопытства осторожно пошел следом. Эти двое подозрительно напоминали тех, кто сжег университет, и у меня закралось очень нехорошее предчувствие.

Робот перемещался тяжело, но довольно тихо, благодаря ступням-распоркам, которые словно пальцы смягчали шаги. Я заметил, что его ноги забрызганы еще не высохшей грязью, а корпус местами обожжен. Парень в этом плане был относительно чист, но зато в его костюме в нескольких местах торчали ряды кривых розоватых игл, а голова была испачкана какой-то слизью, из-за которой его густые темные волосы были взъерошены.

Пройдя через "диспетчерскую", эти двое вошли в соседнее помещение, где я издалека заметил Аса. Примечательно, что весь персонал "офиса" был одет без намека на какой-либо дресс-код — кто во что горазд: брюки, джинсы, шорты, рубашки с коротким рукавом и даже майки. На их фоне оперативники в доспехах смотрелись эдакими черно-белыми воронами.

Зашмыгнув следом за парнем с роботом, я аккуратно закрыл за собой дверь и сразу застыл, услышав трехэтажный мат и, естественно, решил, что обращен он ко мне. Но его адресатом был Ас. Робот орал через хриплый динамик о том, что он "так не огребал уже года два", при этом энергично жестикулируя в свойственной человеку манере.

— Только без истерики, — невозмутимо ответил Ас, присевший на край узкого широкого стола, расположенного вдоль дальней стены. — Я не виноват. Все претензии к Магеллану.

— Ах, теперь у нас Магеллан виноват! Сам предупредить не мог?!

— Я занят был.

— Интересно чем?!

— Им, — указал Ас на меня, и робот с парнем тотчас обернулись ко мне.

— Это кто? — недоуменно вопросил парень.

— Вы его не знаете.

— Значит, это из-за него нам только что чуть яйца на уши не натянули? — прогудел робот.

Я стоял молча, боясь сказать что-нибудь не то.

— Знакомься, это — Дилм, — кивнул Ас на парня. — Этот хамоватый — Вал, — указал он рукой на робота.

— Приятно познакомиться, — натянуто улыбнулся я.

Их имена меня не то чтобы удивляли, нет, скорее добавляли происходящему еще больше ирреальности.

— Похрен. Я в душ, — безучастно произнес Дилм и прошагал мимо меня.

Затем, к моему удивлению, передняя сторона корпуса робота раскрылась, и изнутри вылез крепко сложенный человек немногим моложе Аса, так же одетый в эту "ОКСП". Он устало потянулся, а створки полого робота закрылись обратно, и машина самостоятельно направилась в одно из дальних помещений, где встала спиной к высокому устройству, немного похожему на холодильник, после чего замерла окруженная разнообразными манипуляторами, выдвинувшимися из этой установки.

— Новичок, получается? — окликнул меня Вал.

— В смысле? — обернулся я к нему.

— Без должной подготовки я его никуда не отпущу, — к чему-то сказал Ас.

— Да его и так прикончат, если будет считать нас идиотами, — усмехнулся Вал.

— Я никого не считаю идиотами, — возмутился я.

— Ты только глянь на его морду. — Вал приблизился к Асу и кивнул в мою сторону, презрительно ухмыляясь. — Он нас всерьез не воспринимает. Думает, в цирк попал. Это же твердолоб. Помнишь Скорна? Вот этот такой же — внешне такой простой, а на самом деле хоть ты ему кол на голове чеши, но не опустится до того чтобы перешагнуть через свой ущербный взгляд на мир, который считает единственно верным.

Даже не знаю, что меня зацепило в тот момент больше: то, что Вал пытался меня унизить или то, что в глубине души я понимал, что он в чем-то прав, и оттого становилось обидно вдвойне.

— А какое тебе дело до моего взгляда на мир? — максимально желчно выдавил я.

Вал почесал затылок:

— Ас, ты уверен, что не ошибся? По-моему ты кого-то левого притащил.

— Можно подумать ты был другим, когда я притащил тебя.

— До меня сразу дошло, что пора что-то менять, когда ты при мне разделал хирурга.

— Так при нем я никого не разделывал.

— Тогда как он здесь оказался?

— Его чуть ГУПИ не "зачистило". Однако наш новый друг каким-то образом сумел уцелеть после зачистки. — Ас таинственно улыбнулся, глядя на меня.

Тут меня осенило:

— Я бы ведь не уцелел, если бы не тот сон! Это вы его устроили?

— Какой сон? — удивился Ас.

— Так зачистка его не убедила? — продолжил Вал, игнорируя нас обоих. — И ты еще его оправдываешь? Я же говорю, он — эталонный твердолоб.

Неожиданно из соседней комнаты, где работали "диспетчеры", со словами: "Загляните-ка сюда" в дверь просунулся бородатый мужичок, похожий на металлиста. Я узнал его, это был очнувшийся Неман. Вал с Асом незамедлительно проследовали за ним.

— Подожди здесь, — положил мне руку на плечо Ас, проходя мимо.

Вначале я и, правда, немного постоял, осмотрелся, пытаясь определить назначение помещения, в котором находился. Вдоль дальней стены тянулся узкий пустой стол неясного назначения, такой же полупрозрачный, как и вся здешняя мебель, а точно в центре комнаты на полу располагалось небольшое углубление, в котором виднелся черный блестящий шар размером с футбольный мяч. Внутри него что-то едва заметно клубилось, словно его заполняла вода, смешанная с чернилами.

Тем временем в соседнем помещении Ас, Вал и Неман что-то обсуждали, глядя на большие объемные изображения, появляющиеся и перемещающиеся в воздухе перед ними. Не сумев удержаться, я приоткрыл дверь послушать, о чем они говорят.

— ...И сколько? — напряженно потирал подбородок Ас.

— Пока сложно сказать, — почти шепотом ответил Неман, держа руки за спиной, будто тюремный надзиратель.

— Это серьезно... — Вал стоял, уперев руки в бока.

— Более чем, — продолжил Ас. — Надо бы что-то предпринять.

— Что?! — повысил голос Вал. — У нас с самого Сопряжения ничерта не получается!

— Да, но все это время с нами не было его, — вдруг повернулся ко мне Ас.

— Простите. — Я хотел было закрыть дверь.

— Нет-нет, иди сюда. Ты не остался ждать, как я попросил, значит, настроен не так скептически, как хочешь показать. Пора вводить тебя в курс дела.

— Ну, хорошо, слушаю, — неуверенно вошел я.

— Не смеши мои тапочки, — усмехнулся Вал, обращаясь к Асу. — Чем это может нам помочь?

— Ты заколебал уже! — не сдержался я. — Можно поуважительнее ко мне относиться?

Вал умиленно захохотал, чем еще больше разозлил меня. Был бы это мой знакомый или хотя бы просто человек с улицы, я бы уже высказал ему все, что о нем думаю, но в данных обстоятельствах я не знал, чего можно ожидать в ответ, а потому терпел.

— Не обращай внимания, — остудил меня Ас. — Он всегда такой.

— Какой? — сразу перестал смеяться Вал.

— Беспардонный, — твердо ответил ему Ас.

— Так что с введением меня в курс дела? — напомнил я.

— Я, пожалуй, тоже в душ, — вздохнул вдруг Вал и вышел из помещения.

Неман, сделав уставшее лицо, сел за один из столов и занялся делами.

"Что это с ними?" — подумал я.

— Присаживайся, это надолго. — Подкатив свободное кресло, Ас расположился в нем.

Как только я уселся рядом, он начал свой действительно длинный рассказ:

— В эпоху расцвета древней Греции философ по имени Аркенон выдвинул постулат, согласно которому смерть — не природная закономерность, что все живое так же вечно, как и не живое, ибо существует рядом с ним, но боги делают живое смертным, чтобы заставлять его цепляться за жизнь: искать еду, строить укрытия, размножаться и драться за территорию. Эти идеи нашли отклик у множества людей, и развилось целое учение. Оно исповедовало неприятие божественной воли и даже более того — призывало бороться с властью богов. У Аркенона не было какого-либо плана действий, тем не менее, вместе с последователями он искал способы достижения бессмертия, то есть нарушения основного закона создателей — закона о жизненном цикле. Его ученики верили, что после создания нашего мира, боги оставили в нем лазейку в свой собственный мир, чтобы управлять оттуда происходящим здесь. Последователи Аркенона считали, что отыскав эту лазейку, они смогут заполучить ключ к силе богов и изменить данность.

Ас сделал паузу, ожидая моей реакции. Я же счел необходимым сумничать:

— Люди всегда искали бессмертия, ну и что? Как дохли, так и дохнут.

В ответ он едва заметно покачал головой:

— Вот только они ее нашли. Лазейкой оказалось самое обычное явление в жизни человека — сон. Они обнаружили, что сновидение далеко не так просто, как казалось их современникам, что это целое царство, не менее реальное, чем привычный мир. Там можно свободно мыслить, перемещаться и действовать, находясь при этом в предместьях самого мира богов. И они начали изучать эту таинственную реальность, где человек был в силах заставить брошенный камень не падать, и где нельзя было умереть от удара меча. Но новый мир не встретил своих покорителей с распростертыми объятиями. Каждый поход по нему превращался в испытание для силы воли и стойкости разума. Его просторы населяли невообразимые создания, некоторые из которых были способны одним своим обличием лишить человека рассудка. Эти создания были крайне враждебны по отношению к тем, кто осмеливался противостоять воле той силы, управляющей сновидениями, которую люди персонифицировали в роли Морфея, к тем, кто прекращал покорно видеть сны и начинал совать свой нос в тайны сновидений. Вдобавок ко всему злой рок начал преследовать первооткрывателей даже в их родном мире. Через пару лет после начала изысканий Аркенон был убит ревностными верующими, а его последователей изгнали за богохульство. Впрочем, через несколько дней Аркенон вернулся к ученикам, целым и невредимым. С собой он принес бесценные знания о том, что находится за границей жизни, непосредственно в самом мире богов, и главное — как оттуда вернуться. Так появился первый бессмертный. Вооруженные этими знаниями, его последователи, назвавшиеся Аркенонцами в честь своего учителя, стали несокрушимы. Смерть им более была не страшна. Первые несколько месяцев среди них царила эйфория. Они могли безнаказанно брать все что угодно, и никто не мог их остановить. Что такое меч и стрела против того, кто оживает после смерти? Их противники обращались в бегство, даже не оказывая сопротивления. Но очень скоро они натолкнулись на ожесточенное противодействие со стороны тех, кого назвали "гончими". Эти чуждые всему живому создания ужасной силы беспрепятственно приходили из мира богов и уносили бессмертных туда, откуда никто не возвращался. Аркенонцы оказались вынуждены учиться сражаться с новым врагом. Лазейку они теперь использовали для поиска оружия, способного помочь им уцелеть. Так они выявили закономерность: чем реже они засыпают и чем реже вступают в контакты с людьми и животными, тем реже за ними приходят гончие. В поисках объяснения этого феномена они узнали, что во время сна живое существо, само того не ведая, рассказывает богам все что видело, слышало, и о чем думало в течение времени, прошедшего с последнего сна. Таким образом, все, кому требуется сон, являются невольными шпионами, через органы чувств которых боги подобно надзирателям следят за этим миром. Тогда Аркенонцы нашли способ, при помощи которого в результате долгой и тяжелой работы в сновидении можно прекращать испытывать потребность в сне. Возможность спать при этом не теряется полностью, лишь становясь более труднодоступной, но зато больше не несет угрозы утечки информации, в отличие от обычного сна.

Ас вновь прекратил рассказ, как будто специально предоставив меня размышлениям. А они, как мне этого не хотелось, появились. Я рассеянно смотрел в пол, разрываясь изнутри между нарастающим ощущением собственной неполноценности и восставшим здравомыслием, кричащим: "Так не бывает!", хотя события последних суток бесцеремонно демонстрировали, что все-таки бывает. Совершенно не вписывающиеся в мое по обыкновению скептическое мировоззрение, новые реалии нуждались в срочной интеграции в него, иначе мне грозила невменяемость.

— Однако, — продолжил Ас, — Аркенонцы, обезопасившись от самих себя, не могли сделать то же самое с остальными живыми существами. Они были вынуждены вести уединенный образ жизни, избегая контактов с людьми и животными, по наводке которых и приходили гончие. Они скрывались в труднодоступных местах средиземноморского побережья и попутно изыскивали новые способы защиты. Результатом их работы стало открытие возможности красть силу богов. С огромным трудом и в небольших количествах, лишь для того, чтобы защищаться, но не атаковать. Тем временем, боги, поняв, что привычным способом им уже не достать непокорных, пошли иным путем. Из числа наиболее фанатичных верующих они создали тайное общество собственных бессмертных, нареченное Эон. В задачи этих сверхлюдей было включено проникновение во все культурные, политические и экономические слои общества с целью уничтожения Аркенонцев, всех упоминаний о них, а так же всех их богомерзких идей и последователей. Полное удаление врага из истории, как опухоли из организма. На пути развития, уготованном человечеству, не было места открытиям Аркенонцев. Со временем, чем больше разрасталась цивилизация, и чем меньше по этой причине оставалось возможностей для вмешательства гончих, некоторым Эонцам боги даровали силу самостоятельно изменять ткань мироздания, дабы исполнять надзорно-карательные функции. Не перекраивать, лишь немного изменять, но и этого было достаточно, чтобы избранные стали физически неуязвимы для человеческого оружия, а сами могли уничтожать целые армии щелчком пальцев. Несколько столетий длилось скрытое от людей противостояние Аркенонцев и Эона. Постепенно последователи Аркенона устали от вечной изоляции и видели все меньше смысла в сопротивлении, потому как в их борьбе не было значительных успехов, а со временем это противостояние и вовсе переросло в банальную борьбу за выживание. Они стояли одни против целого мира. И вот однажды, путешествуя по царству сновидений, они обнаружили некий маяк, предназначенный для противников воли богов, для мятежников. Он указывал на место, находящееся далеко на севере, под тысячелетними льдами у самой вершины мира. Опасаясь ловушки, Аркенон отдал последние распоряжения и с двумя самыми верными последователями отправился к маяку. Через несколько месяцев они достигли берегов Ледовитого океана, на дне которого ими было найдено сооружение, построенное целиком из алмаза. Оно оказалось пустовавшим несколько сотен тысяч лет храмом, где свои знания сохранили представители расы, существовавшей задолго до появления людей. Благодаря этим знаниям из отчаявшейся кучки повстанцев Аркенонцы превратились в хорошо организованную боевую организацию. Они научились создавать новое оружие невиданной разрушительной силы и механизмы, которые их современники не могли представить даже в мифах. Теперь они могли достойно противостоять Эону. Серьезную угрозу, хоть и значительно меньшую, представляли только сами боги и их лишенные свободы действий гончие. Так же Аркенонцы узнали, какие силы действуют в мире и чего желает каждая из них. Узнали о множестве войн, ведущихся с самого сотворения мира. В этом хаосе, именуемом Игрой Теней, Аркенон избрал для своих последователей единственно верный путь — путь Миротворцев, которые должны были прекратить весь этот ужас раз и навсегда. Они перестали скрываться от людей, чтобы те увидели, какие тайны хранит мир. К сожалению, очень скоро стало очевидно, что для людей это пользы не несет — от свидетелей быстро избавлялись Эонцы и их наместники в государствах из числа самых искусных воинов этих стран. По этой и многим другим причинам Миротворцам вновь пришлось избрать тактику скрытой войны. Не отставая от Эона, они тоже набирали новобранцев, размещая их в опорных пунктах на тех же территориях, где появлялись слуги Эона. Война в таком виде продлилась две тысячи лет, пока в начале января этого года в области нашей планеты не произошло что-то вроде системного сбоя, изменившего глобальные правила игры. Его назвали Сопряжением. Детали природы этой аномалии ты пока не поймешь, да мы и сами еще не до конца разобрались, но, говоря простым языком, Сопряжение значительно ослабило способность богов воздействовать на наш мир и вместе с тем дало возможность пользоваться божественной силой практически всем людям. У каждого человека потенциально появилась сила по своей воле изменять некоторые законы физики. Потенциально, потому что силу эту нужно еще у себя обнаружить, а подавляющее большинство людей понятия не имеют, что для этого нужно делать. — Ас мрачно вздохнул. — Но свобода эта не так благостна, как может показаться. Существуют люди, всю жизнь пытавшиеся овладеть хоть какой-либо сверхъестественной силой в личных интересах. Они первыми ощутили изменения, обнаружили, что внезапно заполучили мощь, которую могли видеть разве что в самых смелых мечтах. Их немного в сравнении с общей численностью человечества, но все же... Надеюсь, ты понимаешь, что сатанист и священнослужитель по-разному распорядятся такой властью?

Я отрывисто кивнул. В тот момент мне сложно было собрать из роя мельтешащих мыслей что-нибудь связное.

— Ко всему прочему, десятки тысяч неведомых людям существ из мира богов, некогда сдерживаемых законами создателей, ощутили ветер свободы и ринулись в наш мир, вход в который до этого был для них строго регламентирован. Единственное, что сейчас удерживает цивилизацию от пропасти истерии и хаоса в результате открытого столкновения с тем, чье существование всегда всячески опровергалось наукой — это, как ни странно, Эон и их представительства в государствах. Они без устали круглосуточно очищают мир от спятивших из-за внезапно прибывшей силы людей и обнаглевших чужеродных созданий. Только их не хватит надолго. Пока что свою власть ощутили только самые продвинутые в плане саморазвития люди, а самые недалекие из них решились ее продемонстрировать, чем и обрекли себя на неминуемую гибель от рук чистильщиков. Однако число новорожденных божков будет только расти, ровно, как и число желающих заявить о себе. Эонцы не справятся со всеми, им попросту не хватит ресурсов. Если они утратят контроль, самое мягкое, что ждет мир — это анархия. Полчища сверхлюдей устроят между собой бойню за глобальное господство. Государства рухнут, цивилизация, какой ты ее знаешь, исчезнет. Сильнейшие и хитрейшие из числа уцелевших в этой кровавой купели, построят на Земле новый, извращенный порядок. Именно поэтому вот уже полгода нашей главной и единственной задачей является стабилизация обстановки, чтобы прекратить кровопролитие. Теракты, что начали сотрясать мир сразу после Сопряжения, терактами, по сути, не являются, это всего лишь попытки тех самых недоделанных божков заявить о себе. Эон может скрыть причину, но не может скрыть следствие, потому и форсирует тему терактов. — Ас устало откинулся в кресле. — В общем-то, все.

Не в силах вымолвить ни слова, я несколько секунд тупо молчал, мысленно перебирая куски полученной информации в попытках как-нибудь соединить их с собственными знаниями. Наконец мне удалось промямлить вопрос:

— То есть... Я так понимаю... Вы и есть бывшие Аркенонцы? Вы — Миротворцы?

Ас глянул на меня как на слабоумного, прежде чем ответить:

— Да.

— Даже не знаю с чего начать. — Я тяжело вздохнул и, сцепив руки на затылке, запрокинул голову, а затем, не скрывая в голосе откровенно критического настроя, спросил: — Как так может быть, что до людей были еще какие-то расы, а о них до сих пор никто не знает?

По блеснувшим глазам собеседника я понял, что умные вопросы ему нравятся.

— "Никто" и "не знает" — понятия весьма растяжимые. Ты слышал о палеоартефактах?

— Нет, — ответил я недовольно.

— Вот видишь, опять зияют дыры в твоей эрудиции, — с улыбкой сказал он, как будто ждал такого ответа. — Это предметы явно искусственного происхождения, датировка которых указывает, что они были созданы еще до возникновения человека как вида, а, следовательно, логичное объяснение их появления лежит за пределами традиционной науки. Впрочем, используя везде, где только можно и нельзя принцип лезвия Оккама в качестве основного инструмента познания, ученые находят приемлемое объяснение для любого феномена, даже если стороннему наблюдателю подобное объяснение кажется полнейшим абсурдом, как, кстати, обычно и бывает. Так, найденную при раскопках линзу из сверхнизкодисперсионного стекла, мудрые ученые запросто могут приписать к современным предметам, даже если возраст породы, внутри которой эта линза была обнаружена, превышает сто тысяч лет. Например, в Перу уже несколько тысячелетий находят вулканические камни, на поверхность которых нанесены стилизованные изображения наездников на доисторических животных, летательных аппаратов, а так же людей, смотрящих в телескопы, проводящих хирургические операции, и еще много чего интересного. Камней уже найдено несколько десятков тысяч, и все они, как и нанесенные на них изображения, датированы третичным геологическим периодом, а это больше двух с половиной миллионов лет назад. "Человек" в то время, грубо говоря, еще по деревьям лазил. — Ас бросил на меня менторский взгляд. — Официальное "научное сообщество" до сих пор считает эти камни подделкой просто потому, что они не укладываются в принятую концепцию человеческой эволюции. В качестве аргумента используется традиционный для науки тезис — "этого не может быть, потому что не может быть никогда", подкрепленный мнением группы авторитетных ученых. Вот и все. Я говорил, люди знают не больше, чем хотят знать.

Даже, несмотря на все то, что я видел за прошедшие сутки, поверить в его слова мне все равно было очень трудно.

— Сколько же тебе лет? — спросил я.

— Строго говоря, всего двадцать. Наше бессмертие заключается в умении не уходить в мир иной после физической смерти, а возвращаться в умершее тело и вдыхать в него жизнь. После такого перерождения отсчет начинается с нуля. Только не всегда это получается. Каждое перерождение — безжалостная битва за самого себя с чудовищами Забвения. Если они побеждают, происходит то же самое, что и со всеми смертными — из основы удаляется память, а личностные характеристики перезаписываются, после чего начинается новый жизненный цикл. Или не начинается. Как повезет.

— Ожившее тело остается тем же самым, что и до смерти?

— Да. Мы умеем восстанавливать любые физические повреждения. Бывает, конечно, что повреждения слишком значительны, тогда тело проще воссоздать с нуля — клонировать. Для этого у нас имеются генетически образцы всех сотрудников.

— А как же старение?

— Мы не стареем из-за применения генетических модификаторов, устраняющих в клетках механизм, заставляющий их самоуничтожаться.

— И когда ты умер первый раз?

— Не помню уже. — Он расплылся в наивной улыбке. — Это было где-то между двенадцатым и пятнадцатым веками.

— Как это не помнишь? — хмуро удивился я.

— После перерождения память приходится восстанавливать. Эффективность этой процедуры невелика, поэтому нам многое приходится изучать вновь.

Поразмыслив пару секунд, я задал еще один вопрос:

— Я так понял точно такие же офисы как этот, есть во всех странах?

— Не точно такие же, и не во всех, — задумчиво протянул Ас. — Нам важно соблюдать баланс — не давать Эону и его прихлебателям получать тактическое преимущество, а это неизбежно происходит, если они захватывают территорию, где нет наших "представительств".

— Что значит "захватывают"?

— Головные представители Эона не обладают особыми физическими силами, их власть другого порядка. Они находится во всех сферах политической деятельности человечества, решая проблемы средствами, которые им предоставляет существующая организация миропорядка. К конкретным государствам они не привязаны. Можно сказать, они одновременно повсюду и нигде. Боевые же подразделения Эона, те самые, что способны воздействовать на ткань мироздания, работают иначе. У каждого из них в ведении находится жестко определенная территория. Взять, к примеру, то, что произошло в здании твоего бывшего университета. Силовые представители Эона в России решили проблему, и замели следы. Если кому-то придет в голову начать "копать" эту тему, тогда-то в дело вступят власть имущие Эонцы, которые сделают так, чтобы "раскопки" ни к чему не привели. Коли "копающий" субъект окажется настырным, ему "сверху" недвузначно намекнут, что пора бы прекращать по-хорошему. И только если окончательное предупреждение на него не подействует, его просто уберут. Причем сделает это обычный киллер, который даже не знает на кого работает.

Я вспомнил мужика на машине и ранение в зад. Пазл складывался.

— Так вот, — продолжил Ас, — захват — это развертывание штаб-квартиры наместников Эона, в распоряжение которым выдается некая территория. Если они успевают окапаться на территории, а мы — нет, она оказывается для нас потеряна до тех пор, пока мы их оттуда не прогоним или хотя бы не развернем свой штаб. Но бывают случаи, когда они окапываются настолько основательно, что мы уже ничего не можем сделать. Среди таких территорий, к примеру, Северная Америка и часть Западной Европы.

От переизбытка информации у меня закружилась голова.

— Можно где-нибудь проветриться?

— Конечно, — по-дружески кивнул Ас.

В глазах потемнело, и я вновь на мгновение ощутил что лечу, после чего обнаружил себя стоящим на гигантской плоской крыше. Как я понял — крыше того же самого небоскреба, на верхнем этаже которого только что находился. Вокруг на бетонных постаментах ровными рядами были уложены солнечные батареи. Между ними, монотонно рассекая белыми лопастями ночное небо, крутились ветряки. Вдали за обрывом крыши сияла ночная Москва. Борясь с порывами пронизывающего ветра и кутаясь в тонкую куртку, я приблизился к краю, не зная о чем думать.

Столь привычный и надоевший город при взгляде с такой высоты, да еще и ночью, предстал в совершенно иных красках, словно это не Москва вовсе, а графические декорации к фантастическому фильму. Бесконечные, уходящие к горизонту темные каменные дебри, осыпанные мириадами огней. Машин на улицах почти не наблюдалось, а характерный гул города отсутствовал. Внизу извивалась Москва-река, в черных водах которой отражались громады небоскребов "Сити".

Созерцая эту картину, я думал, как еще недавно надеялся, что кошмар вот-вот закончится, а вместо этого он только ухудшался. Телепортация, ходячие машины, бессмертие. Черт, целая война, скрываемая от людей обеими сторонами конфликта. Куда уж дальше-то?

— Сдается мне ты так ничего и не понял, — произнес за моей спиной Ас. Я забыл, что он переместился вместе со мной.

Встав рядом, он тоже обратил взгляд на город. Ветер почему-то стих, ветряки остановились.

— Откуда тебе знать, что я понял? — устало спросил я.

— Ты не умеешь прятать свои эмоции. — Холодно ответил он. — Со стороны видно, что ты чувствуешь. Странно только, что ты не особо борешься с собой. Ты как будто объявил самому себе бойкот. Боишься внутренних противоречий настолько, что предпочитаешь их избегать? — Судя по отсутствию паузы для моего ответа, вопрос был риторическим. — Как бы там ни было, тебе сейчас так плохо именно потому, что ты мыслишь чересчур аккуратно, боясь подумать лишнего, чтобы не всколыхнуть внутреннюю борьбу. Зря. Именно в этой борьбе происходит развитие человека.

— Вот только не надо играть в психоаналитика! — огрызнулся я. Когда кто-то пытается лезть тебе в душу, это всегда раздражает.

— Пусть название "Игра Теней" не вводит тебя в заблуждение, мы здесь вовсе не играем, — отрезал Ас. — Это жестокая война, где каждое проявление глупости может стать последним. Мне, честно говоря, все равно, что ты думаешь обо всем происходящем, но если ты не примиришься с собой, то очень скоро сойдешь с ума. Психологически ты пока еще обычный человек, а люди изнеженны в их искусственной реальности.

— Изнеженны? — прогнусавил я. — Чем же это?

— Реальность, которую ты видишь каждый день, подобна теплице, огорожена от ужасов внешнего мира. В ней все тихо и спокойно. Самые страшные человеческие войны не более чем бешенство с жиру от нехватки острых ощущений. Больше денег, больше власти. Люди никогда не знали того, с чем мы сталкиваемся ежедневно, и оттого ими движут самые примитивные потребности. Будь ваш мир открыт для всех ветров, у вас бы никогда не было войн друг с другом, не было бы ни добра, ни зла, религии бы никогда не появились. Те мотивы, что кажутся тебе важными, как например борьба за лучшие условия жизни, потеряли бы значимость.

— Хватит мне уже нотации читать, — отвернулся я.

— Ты спросил — я ответил.

— Я хотел узнать, в чем конкретно мы изнеженны, а не "что бы было, если бы..."

— Ты сейчас убежден, что происходящее с тобой абсурдно, хотя на самом деле абсурден именно привычный тебе мир. Если вдуматься, не может быть такого, чтобы в гигантской безмерно сложной Вселенной существовала простая маленькая планетка, на которой обитал бы один единственный разумный вид. Тем более не может быть, чтобы существовал он тысячелетиями в замкнутой системе, куда не проникают посторонние, способные нарушить тихую идиллию, от изоляции погрязшую в безумии и междоусобицах. Еще лучше подумать, как возможно, чтобы вообще существовало что либо. Для тебя сам собой разумеющийся тот факт, что ты живешь, мыслишь и принимаешь решения, а вокруг существует независимый от тебя мир. Ты не обращаешь внимания на такую мелочь и тебе наверняка даже в голову не приходило, что сам факт этого существования является поводом серьезно задуматься, почему все вокруг именно такое, а не какое-то иное. Почему пространство трехмерно, почему все состоит из элементарных частиц, почему, наконец, все это вообще существует?

— Философия не мой конек, — фыркнул я.

— Это не философия, а элементарное здравомыслие. Отказ от него и приводит к тому, что на голову бедного человека внезапно обрушиваются ужасы извне его понимания. Тебе дан шанс, выпадающий один раз на миллионы. Упустить его было бы непростительной ошибкой.

— Да слышал я уже об этом шансе и не собираюсь его упускать. Мне уже понятно, что меня ухлопают, как-то только я уйду отсюда.

— Да, страх смерти весомый мотив, но не достаточный. Ты воспринимаешь свалившиеся на тебя невзгоды как недоразумение, а вовсе не как удивительное стечение обстоятельств.

— Не, ну, а как я должен воспринимать то, что оказался среди тех, кого по нормальным соображениям просто не может существовать? Я понятия не имею, как нужно вести себя в подобной ситуации. Скажи спасибо, что я все еще вменяем... как мне кажется.

— Если посмотреть с этой точки зрения, то да, многие бы на твоем месте уже запаниковали или наоборот возомнили себя избранными.

— Думаешь?

— Знаю. Мы иногда проводим с населением тесты на проверку, так сказать, "потенциальной профпригодности". Выбираем случайного человека, показываем ему что-нибудь сверхъестественное, говорим, что он прошел Великое Испытание Высших Сил, и смотрим на реакцию. По результатам таких тестов можно определять средний уровень адекватности населения и потенциальную готовность людей к возможным фундаментальным изменениям мироустройства. В России последние тридцать лет кривая графика результатов резко пошла вниз. Можно сказать, маразм крепчает.

— Почему?

— Как ты думаешь? Распад Союза, конечно. Люди получили бесконтрольный доступ ко всему, от чего тебя так коробит: к магии, эзотерике и оккультизму. На этой почве началось массовое помешательство, и большинство людей утратило адекватность.

— Еще бы меня не коробило. От этой ахинеи люди становятся как зомбированные.

— В сущности, с оккультизмом или без него, средний уровень умственного развития населения в любом государстве не высок. Но с массовым распространением некогда труднодоступной информации, множество психических проблем людей, которые ранее дремали под гнетом цензуры, вышли на поверхность. Сразу появились и те, кто сочли себя избранными и те, кто вдруг решили, что без помощи избранных им уже не обойтись. Последствия того самого доведения до абсурда, о котором я говорил.

— А вы на этом фоне, значит, получаетесь чем-то вроде элитного клуба, где закрытая информация еще не подвергалась надругательству?

— Если тебе так проще понять, можешь считать так, — повел бровями Ас.

— Не в восторге я от всего этого. — Я зябко втянул голову в плечи. — Так вам всем: Дилму, Валу, Неману и персоналу офиса — по несколько столетий, с учетом всех перерождений?

— Нет, что ты, — нахмурился он. — Я самый старший в этой группе, остальным максимум по паре веков. Персонал вообще вольнонаемные работники, такие же смертные, как ты, тоже лишенные возможности спать.

— А где же остальные? Где Аркенон?

— Из числа Предтечей уже никого не осталось.

— Что, вообще никого?

— Вообще, — сухо ответил Ас, отводя взгляд.

— Весело, — кашлянул я. — И что же предстоит мне? Там в офисе ты сказал: "Все это время с нами не было его". Что ты имел в виду?

Повисла многозначительная пауза, прежде чем Ас ответил:

— Ты выжил вопреки здравому смыслу, не обладая ни необходимыми навыками, ни необходимыми знаниями. Еще рано делать выводы, но, то, что с тобой произошло, имеет некий смысл. Случайности конструктивно не предусмотрены в структуре нашего мира. Сопряжение коснулось и тебя, не забывай, а значит, у тебя тоже появились определенные способности. — На его лице появилась растерянность, он вдруг как будто потерял мысль: — В любом случае, тебе для начала нужно обучиться, причем желательно в кротчайшие сроки.

— Насколько кротчайшие? — с тревогой поинтересовался я.

— Максимум месяц.

— И что мне предстоит усвоить за это время? — Столь малый срок внушал оптимизм — не так уж и многому придется учиться.

— То, на что у людей обычно уходит вся жизнь.

Оптимизм рассеялся. Я прокашлялся, ошалело вытаращившись:

— Мог бы соврать что ли...

— Я и так соврал, — заговорчески ухмыльнулся он.

Секунда мне понадобилась, чтобы осмыслить шутку, и только после этого я облегченно вздохнул:

— И как это я сразу поверил, что ты предложишь невозможное?..

— Границы возможного зависят только от желания их преодолеть. — Видя, что я опять напрягся, Ас не замедлил успокоить: — Да ничего сложного тебе делать не придется. Главное желание узнавать новое. Вот если будешь отторгать все, что идет вразрез с твоими убеждениями — грош-цена твоим усилиям.

Мы простояли на крыше еще минут пятнадцать, прежде чем Ас сказал, что червь готов, и мы перенеслись обратно в офис. Он сказал, что червь способен перевозить до четырех человек за раз, но ему нужен отдых до получаса при максимальной нагрузке.

— А эти стены случаем не из того алмаза, что и найденный вами храм? — поинтересовался я, проглядывая этаж практически насквозь.

— Нет, что ты, — усмехнулся Ас. — Мы же не мародеры какие-нибудь. Есть хочешь?

— А то!

— Тогда пошли в пищеблок.

По пути я заприметил в одном из помещений робота, из которого вылез Вал, и не упустил возможности узнать, что это за штука.

— Это тоже доспех, только более тяжелого класса, — объяснил Ас. — Те, что мы носим постоянно — это класс "альфа". Тот, что ты видишь — следующий за ним — "бета".

— Я так понимаю, вы все эти технологии заполучили из храма Восхода?

— Изначально — да, но доспехи — это уже результат успешного совмещения человеческой науки с нашими знаниями. При всей ее неповоротливости, людская наука все равно не стоит на месте, а поскольку нам с каждым перерождением в любом случае приходится отчасти обучаться заново, мы решили использовать ее как базу, на которой уже надстраивать собственные знания. Мы же все равно живем среди людей. Нет смысла обособлять знания, пребывающие в девственной неприкосновенности уже полмиллиона лет. К тому же, новым сотрудникам так легче адаптироваться. Гораздо проще начинать обучение на том уровне, до которого поднялась человеческая наука, и использовать ее терминологию продвигаясь дальше, походу уже постигая наши знания, чем начинать с самых азов просто потому, что у нас все называется по-другому.

Когда мы вошли в "пищеблок", коим являлась кухня, Ас кивком указал мне на кресла из полупрозрачного пластика, стоящие за небольшим стеклянным столиком на хромированных ножках, а сам подошел к футуристичному холодильнику стального цвета, достал оттуда что-то и сунул это в обыкновенную микроволновую печь, водруженную банально — на холодильнике.

— Если честно, — начал я, усевшись, — мне всегда казалось, что с возрастом человек становится более выдержанным и немногословным. Более рассудительным, что ли. После стольких лет ты должен был стать... Ну не знаю... Совсем другим. А Вал и вовсе ведет себя как пацан.

— В какой-то степени это так, но с каждой смертью все отчетливее понимаешь, как бессмысленен и искусственен процесс взросления, впрочем, как и все остальные процессы. Потому мы сами выбираем, какими нам быть. Кому-то хочется быть мудрецом, кому-то — как Валу — страдать юношеским максимализмом.

Микроволновка издала сигнал готовности.

— Мне еще вот что интересно, как вы выбираете себе "оперативные псевдонимы"?

— Хочешь себе такой же? — улыбнулся Ас, доставая из выдвижного ящика в столе две блестящих ложки, а из шкафчика над раковиной — пару тарелок, на которые затем выложил из микроволновой печи два желтых брикета, похожих на сливочное масло.

— Ну... Мне скорее интересно, почему они такие странные. Почему не какие-нибудь "Беркут" иди "Демон"? Почему Ас, Дилм, Вал?

— К чему брызжущая брутальность?

Поставив тарелки на стол и сев напротив меня, он сходу принялся есть.

— Что это? — с подозрением вознес я ложку над непонятным брикетом.

— Это вкусно и очень питательно. При нашем жизненном укладе — именно то, что надо.

Я отсек маленький кусочек и осторожно положил на язык, боясь ощутить мерзкий вкус, который, однако, оказался почти как у шашлыка из говядины, а главное не надо было жевать — необычное блюдо таяло во рту. Распробовав, я принялся работать ложкой с усердием черного копателя, лопата которого лязгнула о клад. По довольному выражению лица Аса, было понятно, что его эта картина забавляла.

— Так что там с вашими псевдонимами? — хлюпая полным ртом, вернулся я к своему вопросу.

— Если говорить начистоту, то это даже не псевдонимы, а имена. То, как мы хотим называть себя сами, а не то, как нас назвали другие.

— Почему именно Ас?

— Просто, коротко, звучит, легко произнести. К тому же не обязательно в имени должен быть смысл. Да и не всегда этот смысл лежит на поверхности. Вот у Вала имя хоть и со смыслом, но весьма поверхностным. Оно происходит от латинского слова "valens" — сильный, важный, имеющий значение.

"Какого высокого о себе мнения это хамло", — мысленно подметил я.

— Хм... — Я осторожно улыбнулся. — А можно мне тоже себе такое имя?

— Как хочешь, — пожал плечами Ас. — Нам все равно как тебя называть. Главное чтобы тебе самому не надоело. Мы же не будем менять обращение к тебе по первому твоему требованию.

Я некоторое время поразмыслил, быстро выбирая наиболее звучащее имя. Ничего лучше собственного ника в глобальной сети на ум ни шло.

— Экс! Называйте меня Экс.

— Хорошо, — равнодушно пожал губами Ас.

— Ох, глядишь, потом, может, смогу отомстить тем козлам, что универ сожгли, — удовлетворенно вздохнул я.

— В каком смысле? — насторожился Ас.

— Ну, замочить... — понизил голос я, понимая, что погорячился.

— Какой ты кровожадный. — Ас укорительно покачал головой. — "Замочить" ты их не сможешь — они такие же бессмертные, как мы, а вот наказать — вполне.

— Они тоже умеют перерождаться?

— Да, но у них это происходит в автоматическом режиме в качестве льготы за службу.

— Что значит "в автоматическом режиме"?

— Специальные механизмы, инсталлированные в их основы, не дают им в общем порядке попадать под машину очищения, удерживая их основы около умерших тел до тех пор, пока тела снова не становятся жизнеспособны. Мы с ними, если можно так сказать, бессмертны по-разному. По мнению их руководства незаменимых людей не существует, поэтому, в отличие от нас, они стареют, и когда боец себя исчерпывает, система авто-перерождения отключается, приводя к смерти в общем порядке, с очищением, и далее по этапу. Никто не обучает их самовольному возврату с той стороны, и даже наоборот — все те же механизмы, имплантированные в их основы, мешают им совершать подобные поползновения. Система подготовки новых бойцов, созданная Эоном, напоминает конвейер. Каждый солдат проходит стандартный курс подготовки еще будучи простым человеком: жизненные испытания, лишения, страдания — закалка и тестирование одновременно. По зачислению в ряды, боец проходит лишь короткий курс обучения и сразу отправляется, так сказать, на передовую. Если он выходит из строя, так что его тело уже не подлежит восстановлению — не беда, взять на его место нового — плевое дело. Резерв есть всегда. Миллионы людей по всему миру постоянно находятся в статусе резервистов, даже не подозревая об этом. И когда приходит время, нужному человеку делают предложение, от которого ему трудно отказаться, особенно, учитывая контингент "призывников": ветераны, наемники, уголовники. У нас же философия другая. Объяснить человеку, что собой представляет окружающий его мир, в чем смысл жизни и смерти, научить его сражаться и противостоять смерти — это титанический труд. Проделывать это все каждый раз с нуля — считай, добровольно подписать капитуляцию.

— Ваша политика качества против их политики количества, — понимающе кивнув, подытожил я.

— Только не стоит думать, что они слабее нас. Их уровень подготовки уступает нашему лишь потому, что им работать значительно проще: мир на их стороне.

— Спасибо, — удовлетворенно отставил я пустую тарелку.

— Пожалуйста.

Встав из-за стола, Ас кивком позвал за собой.

— Это — аналитический блок, — объявил он, когда мы вошли в помещение, принятое мной за диспетчерскую. — Сюда стекается информация обо всех событиях, происходящих на планете, а в России — в особенности. Соседний блок, где я удалил тебе ментальный имплант — медицинский. Вот тот, — он указал на вторую соседнюю комнату, с длинным столом вдоль дальней стены и черным шаром, погруженным в пол, — связной, там мы осуществляем подключение к различным... полям. С названиями остальных разберешься сам. Высота здания чуть более трехсот метров. Мы занимаем предпоследний этаж. Выше — только технические службы. Первые этажи отведены под торговую галерею, следующие сорок занимают офисы, а оставшиеся, в том числе и этот, отданы под жилые помещения. Наш этаж реконструирован таким образом, что при помощи лифта или лестницы попасть на него невозможно. Чтобы ни у кого не возникало подозрений относительно нашей деятельности, мы приплачиваем нужным людям. Коррупция в этом государстве работает нам на руку.

Ас вдруг повернулся, посмотрев куда-то вглубь этажа, и я услышал его искаженный голос, хотя он не открывал рта: "Давайте все сюда".

— Что ты сказал? — Я недоуменно нахмурился.

— Ты меня слышал? — удивился он.

— Кажется, да, — неуверенно ответил я.

— Вот даже как... — задумчиво протянул он, сверля меня взглядом.

В этот момент в помещение вошли все трое оперативников: крепкий Вал, тощий Дилм и бородатый Неман. Несмотря на то, что в окраске доспехов использовались только черный и белый цвета, раскраска каждого костюма была уникальна.

Дилм уже успел помыть голову, и, видимо, отремонтировать доспех, который теперь выглядел как новенький, без следов от игл и без единой потертости. В целом прилично смотрелись все костюмы, за исключением того, который носил Вал. Его доспех, словно лет 10 пролежал на армейском складе: белые элементы пожелтели, а черные выцвели. Столь неприглядная экипировка контрастировала с внешностью Вала, присущей скорее плейбою. Спортивное телосложение сочеталось с мягким смазливым лицом, голубыми глазами и светлыми волосами. Ему недоставало разве что серьги в ухе.

— Все в сборе, — обстоятельно заявил Ас. — Наш новый член пожелал, чтобы его называли Экс.

— Рад познакомиться, член, — не смог удержаться Вал. — Я — голова.

— Не обращай внимания на этого имбецила, — заступился Неман, презрительно покосившись на хама, как бы намекая, что того не стоит воспринимать всерьез. — Мы всегда рады видеть новое лицо.

— По-моему ты больше рад видеть новую жопу, — огрызнулся Вал.

— Изобрази спокойствие, — угрожающе невозмутимо сказал ему Ас, а затем, скрестив руки на груди, посерьезнел как глава корпорации во время совещания: — Начался новый день. Какие новости?

— "Какие-какие"? — безрадостно передразнил Неман. — Как всегда: плохая и очень плохая.

— Начинай с плохой.

— Семьдесят четыре прорыва за последние сутки. — Подойдя к одному из столов, Неман произвел несколько манипуляций с висящим над ним изображением, и в центре комнаты появилась большая объемная проекция планеты Земля, усыпанная оранжевыми точками. — И большинство конечно в Африке, — добавил он.

Наибольшее скопление огоньков было сосредоточенно на "черном" континенте.

Ас объяснил мне, о чем шла речь:

— Прорывами мы называем самовольные проникновения в наш мир существ, которым здесь не место. Как, например то, что ты видел в университете.

— Ссыкуны, — буркнул Вал, усаживаясь в свободное кресло. — Кстати, у меня новая инфа по поводу "ночных бабочек".

Даже притом, что я очень мало был знаком с Валом, мне показался странным употребленный им эпитет, какой-то слишком уж культурный.

— Сегодня за ночь еще три нападения по Москве и области, — продолжил он, — и опять все то же самое: женщины живы, а мужики — в капусту.

— Ты бы был поосторожнее, — сдержанно улыбнулся ему Неман. Что он хотел сказать, я тогда не понял.

— Да пошел ты, — бросил Вал с пренебрежением и продолжил доклад: — У одной из свидетельниц мне удалось найти более или менее отчетливые воспоминания.

Я догадался, что речь идет о тех самых абсурдных нападениях на проституток, про которые я читал позавчера.

— И?.. — заинтересованно протянул Ас.

— Это одиночка, не человек.

— Неос? — подал голос Дилм, все это время уныло стоявший позади всех.

— Есть другие варианты? — обернулся к нему Неман.

— Как будто ты меня не понял, — едко скривился Дилм. — Какого черта неосу надо от сраных баб?

— Ты у нас что, знаток неосов? — язвительно спросил у него Вал.

Устало вздохнув, Ас обратился к Валу:

— Почему он их не тронул?

— Без понятия. Эта-то смогла его запомнить только потому, что он ее облизал.

— Каким образом? — правая бровь Аса удивленно поднялась.

— Провел языком по шее и лицу.

— И как выглядел этот неос? — заинтригованно вопросил Неман.

— Она его не разглядывала.

— То есть?

— Она зажмурилась от страха, — разочарованно опустил голову Ас, догадавшись, в чем причина.

— Да? — Неман вопросительно уставился на Вала.

— Да, — подчеркнуто невозмутимо ответил тот. — Босс верно говорит.

— Замечательно! Значит, мы по-прежнему не знаем что это за класс.

— На основании "облизывания" можно предположить хотя бы то, что это хищник. — Ас задумчиво почесал подбородок. — Давай уже очень плохую новость.

— Как скажешь, — выдохнул Неман.

Проекция планеты сменилась несколькими трехмерными изображениями, представленными в виде кубов. Они не были похожи на результат совмещения фотографий, полученных от 6 перекрывающих друг друга фотоаппаратов, хотя именно эта мысль пришла на ум первой. Изображения выглядели как фрагменты пространства, вырезанные из него, будто ледяные кубы из глыбы льда. От их содержания у меня кровь застыла в жилах. Всюду были ошметки человеческой плоти и изуродованные тела.

— За последние семь часов в одной только России убито семнадцать детей в возрасте до пятнадцати лет, — начал комментировать Неман. — Часть растерзана, некоторые замучены. В Нижнем Тагиле два младенца убиты прямо в роддоме. Ни в одном случае свидетелей нет. Все спали.

— Что значит "спали"? — изумился Ас.

— Совпадение подозрительное, но никого бодрствующего рядом не оказывалось. Спящие не просыпались, что тоже весьма странно: шуму и криков должно было быть достаточно, чтобы разбудить мертвецов. Так же во всех случаях имеет место тяжелое радиационное заражение помещений. Идентифицировать изотоп не удалось, материалы отправлены для углубленного анализа Магеллану. — Одновременно со словами Немана внутри изображений появлялись сноски с характерными значками радиационной угрозы и еще какие-то подсказки. — Что особо примечательно — все убитые были сектимами.

— Врешь! — крякнул Вал, сдвигаясь на край кресла.

Все объекты на изображениях превратились в каркасные модели, состоящие из десятков замысловатых элементов, а каркасы трупов дополнительно окутались сине-фиолетовыми ореолами, от которых ломаными нитями протянулось еще несколько сносок.

— О-па-чки... — уголок губ Вала скривился в злобной улыбке.

— Очень маловероятно, — медленно произнес Ас. — По крайней мере, для этого нужно быть или идиотом или...

— Или что? — напряженно выдавил Дилм в образовавшейся паузе.

— Сам подумай, откуда возьмется такая наглость, если нет уверенности в безнаказанности?

В какой-то момент я ощутил, как в помещении повеяло натуральным зимним холодом. Ноги мгновенно замерзли, а к горлу подступил комок. Я не мог понять, чудится ли это мне или температура действительно упала. Сам собой откуда-то появился необъяснимый страх. Вроде бы в разговоре Миротворцев не было ничего, что могло бы его вызвать, к тому же я и не понимал, о чем они говорят, однако страх присутствовал, и он нарастал. В голове отдалось эхо тонкого пения, услышанного мною перед тем, как обезумил Влад. И я не выдержал:

— Объясните уже, что происходит! Вы что не понимаете, что я не в теме ваших дел?!

Возможно, я хотел сказать не это, но единственная ассоциация, которая возникла у меня при мысли о причине страха — это негодование от непонимания темы разговора.

На секунду повисла звенящая тишина.

— Понимаешь ли, — спокойно произнес Ас, — мы последние пару месяцев ожидаем... как бы это сказать... эволюцию. Те люди, которые обнаружили у себя сверхъестественные способности вскоре после Сопряжения — это лишь первая волна, в основном представляющая собой обыкновенный сброд, легкую добычу для чистильщиков. Это толпа одиночек, людей, зацикленных на оккультных учениях, и в силу психических нарушений смотрящих на себе подобных — фанатиков, как на врагов. Никто из них не имеет ни малейшего представления о реальном положении вещей, а потому в принципе не способен сотворить что-либо серьезнее банального убийства.

— А разве они не должны объединяться перед общим врагом, закрывая глаза на распри?

— Должны, и объединяются, только не из-за общего врага, а из-за того что некоторым людям превыше всего хочется власти. Нужно понимать, что то, что сейчас происходит в мире для этих божков равносильно ситуации постапокалипсиса. Они не воспринимают человеческое общество и миропорядок в целом как нечто существенное, считая его уже не более чем блеклым призраком прошлого. Теперь для них существует только мир, где они хозяева. Их мир. Тебе должно быть известно, что люди, поставленные в подобные обстоятельства, очень быстро теряют все наслоения цивилизации, худо-бедно сдерживавшей их животную сущность, и обнажают свои самые темные стороны.

Я рассеянно кивнул.

— Сами по себе люди не способны к самоорганизации. Организовывает всегда кто-то. Лидер, вождь. Но вождь натура тонкая, не терпит конкурентов, а учитывая, что психологически потенциальным лидером является чуть ли не каждый третий, достаточно мощного объединения не получается. Слишком велико число "вождей". Выражаясь метафорически, государство не образуется, вместо него появляется множество мелких княжеств, жестоко враждующих друг с другом. Если оно и соберется, то очень быстро развалится под натиском внутренней борьбы за власть. У того, кому все же удастся занять место верховного правителя, в руках не окажется налаженных инструментов, с помощью которых он мог бы просто репрессировать неугодных, и ему для удержания власти не останется ничего кроме как начать гражданскую войну. При таком раскладе Эону в данный момент даже не требуется использовать принцип "разделяй и властвуй". Их враги делают всю работу за них.

— Так в чем проблема-то? Что за эволюцию вы ждете?

— Вот-вот должна начаться вторая волна, состоящая из тех, кто до сих пор держался в тени, наблюдая за тем, что происходит в мире. Не высовываясь, проявляя осмотрительность, они увидели, кто на что способен, и знают, откуда ждать удара. Вместо того чтобы лезть на рожон, как еще долго будут делать те, кто только обнаруживают у себя необыкновенные силы, они станут действовать скрытно, исподтишка. В этом и состоит главная опасность. Нельзя победить того, кого не видишь. Ситуация усугубляется из-за того, что их осведомленность так же позволяет им в свою очередь тоже наносить удары, причиняя миру урон, не идущий ни в какое сравнение с тем, на который способны действующие вслепую представители первой волны. Сектимы — это новая разновидность вида "Homo sapiens", созданная, чтобы постепенно заменить своих устаревших предшественников. Они находятся под непосредственным покровительством богов. Для того чтобы их убивать, нужно не просто знать что они существуют и уметь их находить, нужно не бояться неминуемого возмездия со стороны Эона. Дальнейшие выводы делай сам.

Но мне в тот момент было не до выводов. Пока Ас говорил, страх, причину которого я так и не смог найти, почти полностью меня парализовал. От холода окоченели руки, а ноги произвольно напрягались и вздрагивали. В какой-то момент я вдруг на несколько секунд как бы перенесся в другое место. Обдуваемый холодным ветром, я стоял под ночным небом на краю высокого обрыва, поросшего кочками высохшей травы, а передо мной до самого горизонта простиралась черная морская гладь, в которой отблескивал серебряный свет полной луны.

— Тебе нехорошо? — Прозвучавший эхом вопрос Аса привел меня в чувство.

— Да нет, все нормально, — солгал я.

Почему я промолчал? Это смешно, но боязнь быть принятым за психа сработала на уровне рефлекса даже, несмотря на то, где и среди кого я находился. К тому же страх прошел, и по телу разлилась приятная истома, точно после оргазма.

— Можно выйти? — спросил я.

— Для этого не нужно разрешение, — ответил Ас.

Я поспешил во внешний коридор, и обессилено прильнул к той его стене, что являлась окном наружу.

Оттесняя ночь, над Москвой поднималась заря первого дня моего пребывания среди Миротворцев.

Глава 4

Правила игры

Не могу сказать точно, сколько я так простоял, расплющив щеку о стекло и тупо глядя на город. В тот момент у меня в голове было пусто, как в графине алкоголика. Недавно я не знал о чем лучше думать, а теперь даже думать не хотелось. Странная галлюцинация оставила в душе неоднозначный осадок.

Немного придя в себя, я попытался проанализировать странное видение, однако зашел в тупик. Единственное рациональное объяснение, найденное мной, сводилось к тому, что я все-таки псих. Но, с другой стороны, предпосылок к сумасшествию в моей жизни не было. Неуравновешенностью не страдал, больные фантазии не возникали. С чего же вдруг начаться столь суровому обострению? И что это за болезнь? Шизофрения? Мои обывательские познания в психиатрии говорили, что обострению в любом случае должно предшествовать некое "пусковое" событие. Однако ничего особого или трагического в последние годы у меня в жизни не случалось. Да и не только в последние годы, но и вообще. Мне и вспомнить-то в своей скучной жизни было нечего, что хоть как-то бы выделялось на общем сером фоне.

А ежели это не приступ болезни, то... все еще хуже. Во мне был готов вспыхнуть конфликт, уходом от которого меня пытался укорить Ас. Психотерапевт нашелся... Одна моя часть трепетала в предвкушении чего-то запредельного, уверяя, что мне нереально повезло шагнуть за некую безымянную грань, и нужно держать себя в руках, сохранять хладнокровие, не бояться неизведанного. Другую же душили сомнения, столь ли радужные перспективы меня ожидали. Ведь меня нельзя было назвать человеком, склонным бросаться в авантюры. А что впереди? Какой ценой мне могла даться эта новая реальность, если я оказался в ней только потому, что меня чуть не пришибли? Что при таком раскладе меня в принципе могло ожидать?

"Миротворцы" меня немало смущали. Тайные организации я всегда представлял куда более суровыми что ли, интригующими. Шпионаж, спецоперации, крутые друзья и коварные враги. А что здесь? Странное помещение и странные люди, ведущие себя вовсе не как бойцы невидимого фронта, или кем они там были. И уж тем более они не походили на бессмертных воинов, не единожды умиравших и постоянно сражающихся с неведомыми ужасами. Они же даже между собой грызлись, причем при посторонних. Было бы все так, как рассказывал Ас, их штаб находился бы под землей в каком-нибудь укрепленном убежище, а сами они благодаря железной дисциплине ходили бы по струнке с невозмутимыми лицами.

Тем не менее, факты — штука упрямая. До тех пор пока мое сумасшествие не было доказано, у меня не оставалось иного выбора кроме как воспринимать происходящее всерьез. В крайнем случае, хуже, чем в той унылой жизни позади, как мне казалось, навряд ли могло быть.

Однако пессимистичный настрой вызвал к жизни другие мысли, которые из-за их наивности я последнее время отгонял. Мысли, требовавшие признать: если происходящее со мной — правда, то нужно, что называется, "ковать железо пока горячо", ведь это уникальный шанс для моих амбиций уже почти похороненных под толщей бытовых проблем. И даже более того... Не зря же Ас акцентировал внимание на том, что у меня, наконец, появилась возможность обрести смысл жизни.

— Жаль, что ты до сих пор не задавался хотя бы элементарными вопросами метафизики. — Ас опять подкрался незаметно. — Почти тридцать лет как-никак, уже пора.

— Причем тут метафизика? — нахмурившись, оглянулся я.

— Твое состояние можно понять. Не каждый день жизнь так круто поворачивается. Но, поверь мне, если бы ты почаще задумывался о том, как устроена Вселенная и о своем месте в ней, миру было бы трудно преподнести тебе сюрприз.

— Такие вопросы посещают человека, только когда он сыт и всем доволен, — пробурчал я. — Барахтанье в трясине быта к размышлениям о высоких материях как-то совсем не располагает.

— Ошибаешься, — возразил он. — Люди задумываются о высоком именно когда им становится особо тяжело. Такие люди как ты, обретя достойную цель, способны принести много блага.

— Для начала было бы неплохо поверить в само существование цели. — Я уперся лбом в окно. — А у меня сейчас, понимаешь ли, некоторые проблемы во взаимоотношениях с реальностью.

— Хочу тебе сказать, ты слишком дорожишь собой любимым, — усмехаясь, похлопал он меня по плечу. — Проявляй поменьше жалости к себе, и большинство проблем сразу станет несущественно.

— Легко сказать...

— Держи. — Ас протянул мне серебряный по виду перстень, инкрустированный плоским черным камнем в форме ромба. — Это проектор "бампа" — здешнего аналога портативного компьютера. Он поможет тебе освоиться.

— То есть?

— Обучиться, — повел он левой бровью.

— Чему?

— Тому, что тебе необходимо знать, чтобы работать с нами. Сперва изучишь теорию, затем перейдешь к практике. Все очень просто.

— И где мне тут обучаться? — Я показательно провел взглядом по этажу.

— В жилом блоке у тебя есть койка. Больше ничего не потребуется. В пищеблоке ты был, где нужду справлять — знаешь. Если будут вопросы, найдешь меня — я здесь частенько бываю.

Ас уже развернулся и собрался уходить, когда я окликнул его:

— Э-э-э, постой. А как мне выйти из здания, если что?

— Никак, — равнодушно ответил он.

— Так я заперт здесь что ли?!

— Пока что тебе придется смириться с заточением. Снаружи тебя не ждет ничего хорошего. Но все в твоих руках, — подмигнул он. — Чем раньше докажешь, что готов, тем раньше вернешься в привычный мир.

— Великолепно... — процедил я себе под нос и тут же крикнул Асу вслед, указывая на перстень: — Как включается эта штука?

— Поверни ромб, когда наденешь перстень.

Расположившись на "своей койке", я сделал почти, как сказал Ас — повернул ромб, вот только надевать перстень не стал — никогда не любил побрякушки. Ничего не произошло. Тогда я все-таки напялил эту штуку, которая, кстати, оказалась мне велика на пару размеров, и тут же прямо передо мной в воздухе точно цветок раскрылась метровая трехмерная проекция чего-то отдаленно похожего на рабочий стол операционной системы.

"Фон рабочего стола", если это понятие было применимо к движущемуся звездному небу, и "ярлыки" были объемны, а от каждой стороны основной прямоугольной "рабочей зоны" отходило по одному "лепестку" — дополнительной плоскости в форме равнобедренной трапеции, наклоненной к рабочей зоне градусов на тридцать.

Самое удивительное, что изображение обладало некоторой плотностью и на ощупь напоминало теплое стекло. Но стоило приложить определенное усилие, как рука проходила насквозь. Мне это напомнило кувшинку на воде, которая не тонет, если сильно не давить. Проекция не перемещалась вне зависимости от моих действий. Изменить ее положение я смог, только из любопытства коснувшись одним пальцем указателя "Двигать", а другим расположенной рядом с ним трехмерной оси координат. Тогда проекцию оказалось возможно перетаскивать как окно приложения, только не на плоскости какого-то там виртуального пространства, а в любую сторону самого настоящего пространства, и к тому же еще и вращать. Позже я нашел даже способ изменения ее масштаба.

На то чтобы более или менее разобраться в этом чуде техники мне потребовался весь день. Столько графических наворотов я еще нигде не видел, но самым непривычным являлось отсутствие системы окон и иерархической файловой системы. Тем не менее, при всей своей необычности, интерфейс был интуитивен, содержал множество подсказок и запутаться не позволял.

Разобравшись с управлением, я довольно быстро нашел теорию, о которой говорил Ас. Собственно, других файлов я на устройстве и не обнаружил. Увиденное, меня, мягко говоря, не вдохновило. Огромная база знаний пестрила такими заголовками как "релятивистская физика" и "органическая химия", коих оказалось более чем достаточно, чтобы мне тотчас поплохело. Конечно, я не замедлил уточнить у Аса, что же именно в этом ужасе мне нужно изучать, но его ответ "Все" окончательно погрузил меня в уныние. Даже краткость богато иллюстрированного материала не располагала к его изучению. Ну, хотя бы Ас посоветовал начать с того, на чем заканчивались мои университетские знания. Вроде как, если какой-то вопрос уже был мне знаком, то следовало переходить к его "продолжению". Так я и поступил.

Знания в базе были организованы таким образом, что каждый раздел объединялся со всеми логически предшествующими и последующими ему, что позволяло при желании как по цепочке пройтись до самого истока любого вопроса. Впрочем, очень скоро стало очевидно, что мудреные заголовки, вроде "полифазного окероквинеза", всегда оказывавшиеся где-то ближе к финалам "цепочек" и не говорившие мне ровным счетом ничего, лучше было вообще не трогать, так как, по сути, они ничего не сказали бы даже академику: то, что под ними скрывалось, выходило далеко за пределы "официальной науки", как ее любил называть Ас. Для понимания того что там описывалось, требовалось основательное изучение всех предыдущих звеньев не только собственных абстрактных цепей этих заголовков, но и многих соседних.

Однако самый простой раздел, который я смог найти был именно из области запредельного. Он обозначался как эдакий промежуточный узел, в котором пересекалось больше десятка цепей, причем пересекалось не в районе их окончаний, что меня обнадеживало, а лишь чуть дальше середин, примерно там, где и завершались мои "обывательские познания".

Освоение материала заняло у меня весь следующий день, вплоть до самого утра четверга — 8 июня.

Вкратце говоря, раздел давал обобщенное описание областей и методов работы Миротворцев. На объемных изображениях, которые можно было вращать и масштабировать, схематично показывалось, что звезды и галактики занимают лишь 4% от массы Вселенной. Основная же масса — 73% — приходится на так называемый "спектр", который, наряду с тремя координатами пространства, осями x, y, z, а так же временной координатой t, обозначался во всех формулах пятой координатой — w.

Во время чтения меня то и дело обуревали приступы ядовитого скепсиса, понуждающие бросить изучение этой ереси, но я успокаивал себя тем, что собственными глазами видел то, чего не может существовать в реальности, а потому свою предвзятость лучше попридержать.

Словесное определение спектра не содержало ни одного известного мне слова, и лишь значительно позже я стал знаком с этим "явлением" достаточно близко, чтобы сформулировать для себя, что оно такое. А сформулировал я так, что это сама Вселенная. То, чем она является изначально. Все остальное — просто надстройки. Спектр — это фундамент, базис. Экзотическое пространство, скрытое внутри обычного пространства и не взаимодействующее с ним напрямую. Только через посредника — "цеплекс" — переходное состояние вещества, на долю которого приходятся оставшиеся 23% массы Вселенной. В спектре нет закона сохранения энергии, он не квантуется. Но именно там рождается ткань Вселенной, все формы энергии и материи. Спектр имеет отрицательное давление, из-за чего он непрерывно расширяется, увлекая за собой цеплекс, который, в свою очередь, наполняет Вселенную новой энергией и веществом.

Из той части описания, что была мне понятна, следовало, что с геометрической точки зрения, спектр представлял собой некую "вложенность" пространства, наподобие матрешки, только основные четыре координаты у нашего мира — "вестигулярного поля", как он тут именовался — и спектра, полностью совпадали. Для вычисления же координаты w для каждого момента времени применялась чудовищная формула более чем на десяток строк, которую я, едва увидев, поспешил убрать с глаз долой вместе с громадным примером решения.

Страх и ужас таился в том, что законы физики в спектре принципиально отличались от существовавших в обычном пространстве, и плюс к тому же были нестабильны, быстро менялись с течением времени, поэтому формула состояла сплошь из динамических переменных, способных принимать абсолютно дикие значения. Это уже не говоря о том, что в формуле использовались отрицательные значения скорости света, переменные какой-то "негативной энергии", действие которой подавляло гравитацию, а так же выделенная особым шрифтом переменная "нейтрино темного поля", отдельно рассматривающаяся в специальном разделе.

Я, конечно, не был членом академии наук, но моих начальных знаний в физике было достаточно, чтобы меня начали обуревать мрачные сомнения. Еще больше меня смущало, что в вычислениях применялось деление на ноль, в результате которого получались натуральные числа, но в математике я разбирался еще меньше чем в физике, поэтому скепсис сумел перебороть.

Обычное же пространство — вестигулярное поле, обрисовывалось подобием не то закрытого полигона, не то, действительно, как говорил Ас — "теплицы". Все объекты, входящие в него из спектра, проходили через интеллектуальный фильтр, что-то вроде единого контрольно-пропускного пункта, охватывающего весь периметр. Описание его механизмов функционирования занимало столько места, что мне хватило терпения только на просмотр по диагонали. Но смысл я, кажется, уловил: законы физики во Вселенной существовали исключительно ради населяющих ее живых существ, а неорганическая природа являлась всего лишь инструментом, и возможности живых организмов по взаимодействию с ним жестко регламентировались "сверху", контролируясь системами, как бы вплетенными в ткань пространства. В этом-то и крылась суть власти Эона и природы Сопряжения. С системой регулирования что-то произошло, и то, что было позволено лишь избранным, стало можно всем. Фильтр тоже накрылся, и у обитателей спектра не осталось практически никаких препятствий для проникновения в заповедник.

Что до этих обитателей, то они, судя по описанию, не так уж сильно отличались от живых существ. Их называли невоплощенными основами — "неосами". А "основа" являлась ничем иным, как техническим названием души, к моему разочарованию весьма простенько устроенной, включающей в себя всего три составные части: внимание, собирающее информацию, операционное ядро, обрабатывающее информацию и память — хранилище информации. Вместе они образовывали сознание, разум, характеристики которого напрямую зависели от пропорций составных элементов.

Главное отличие неосов от большей части живых существ заключалось в том, что у последних имелись управляемые биологические тела, с помощью которых они могли взаимодействовать с нормальным пространством — вестигулярным полем. Однако "нормальным" не значило "естественным". Естественным пространством для всех основ был спектр, и именно там они постоянно пребывали. Телами же они управляли посредством сложного интерфейса — мозга. Неосы тоже могли обладать биологическими телами, только нелегально. Легальное управление передавалось основе исключительно в момент рождения тела естественным путем.

По большей части неосы могли только наблюдать. Любое маломальское воздействие на вестигулярное поле стоило им астрономических затрат сил и огромного риска. Зато они знали о самом существовании "теплицы", что давало им повод ставить себя на голову выше большинства существ, живущих внутри нее и считающих свой мир естественным и безусловным.

Подключение основ к телам происходило не без возможности разрыва. Оно и ясно — смерть никто не отменял, но речь шла не о ней. Целый раздел, посвященный устройству основы, содержал так же описание способов ее самовольного отделения от биологического тела. Такой разрыв приводил к переключению внимания основы на свои собственные органы чувств, что позволяло ей воспринимать спектр и взаимодействовать с ним как любому неосу. Отличие этого состояния от смерти заключалось в том, что основа, даже будучи вне тела, сохраняла с ним связь, с помощью которой осуществлялся обмен данными между основой и мозгом, и только если этот обмен останавливался, мозг автоматически прекращал поддерживать в теле жизнь.

Я напряженно сглотнул слюну, представив, что умереть можно всего лишь от какого-то неосязаемого "дисконнекта" и перешел к чтению смежного раздела, который рассказывал о той самой лазейке, благодаря которой появились Миротворцы — о сновидении. Вот только чтобы разобраться в тонне материала на данную тему, мне потребовалось отловить Аса, когда тот изволил показаться в пищеблоке.

— За работу в этой и сновиденной реальностях отвечают принципиально разные нейронные структуры, — буднично сказал он, отпив из кружки. — Поэтому тебе придется выбирать: либо ты работаешь там и эту реальность воспринимаешь как сон, а сон как реальность, либо ты работаешь тут и сновидение по-прежнему считаешь всего лишь сновидением. Попытка совмещения этих двух занятий приведет к необратимому повреждению коры головного мозга.

— А ты и остальные оперативники, где вы работаете?

— Здесь, конечно, — грустно усмехнулся он. — Офис сноходцев устроен совсем иначе.

— Ну, тогда я, пожалуй, останусь с вами.

— Тогда не забивай голову. Тебе будет достаточно общего ознакомления с темой.

Ас показал в бампе раздел, где кратко описывалось устройство системы сна. Как ни странно, она оказалась похожа на обыкновенное клиент-серверное программное обеспечение, да и терминология применялась соответствующая.

Встроенная в мозг "клиентская часть" регулярно принуждала "пользователя" засыпать при помощи специальных химических веществ, а сама в это время передавала на "сервер" всю информацию, которую сознание получило после предыдущего "сеанса связи". Но функция слежения у сна была хоть и первостепенной, но не единственной. Дополнительное предназначение сна состояло в скрытом программировании поведения, в оказании влияния на решения, принимаемые людьми в бодрствующем состоянии, чтобы каждая личность росла именно в том направлении, которое для нее предусмотрено. Кем предусмотрено и зачем, я узнал несколько позже.

На время передачи, разум, которому о происходящем знать было не положено, погружался в некую песочницу, виртуальную среду, создаваемую из всей той информации, что хранилась в памяти, сервер же управлял только состоянием этой среды, ее формой и поведением. Так рождались сновидения. Наиболее сложные из них были способны полностью симулировать реальный мир. Определить, что спящий находится в таком сне, было достаточно просто — его глаза двигались под веками так интенсивно, будто он не спал вовсе, а бодрствовал.

Клиентская часть так же была способна воздействовать на основы высших организмов, таких как человек, вмешиваясь в работу операционного ядра и памяти, чтобы погруженный в симулятор разум не мог сопротивляться иллюзии. Атрофируя операционное ядро, система добивалась того, что человек лишался способности думать и анализировать происходящее, превращаясь в зомби. Более глубокий эффект достигался подменой слотов памяти, в результате чего спящий воспринимал персонажей сна как давних знакомых, окружающий мир — каким бы чуждым реальному он ни был — родным, а события — естественными. Человек сохранял возможность думать, и действовал, полноценно жил в абсолютно ирреальных декорациях, даже не подозревая, что находится во сне, не помня ничего о настоящем мире и о своей настоящей личности.

Во время чтения мне стало не по себе. Натуральное лишение человека рассудка, издевательство над его сущностью и свободой воли описывалось настолько обыденным явлением, что экспериментаторы третьего рейха подавились бы слюной от зависти. Но самое страшное, что речь шла вовсе не чьих-то бесчеловечных опытах, а самом банальном явлении в жизни людей.

Тогда меня впервые посетила мысль, что счастье в неведении.

Разъяснений на возникшие вопросы Ас не дал, сославшись на то, что для начала мне нужно все испытать на собственном опыте. В ответ на законное возражение: "Как?" — поскольку спать-то я не мог — он загадочно посмотрел куда-то в сторону, а затем велел мне ждать его в жилом блоке.

Я не разглядел, куда он ходил, но через несколько минут он вернулся, держа в руках темно-синюю картонную коробку размером с упаковку для утюга. На ней серебристыми буквами красовалась надпись:

"The Moebius Institute

Mental refractor URX-028"

— Видишь ли, Экс, — начал Ас, открывая коробку, — то, что у нас удалена программа, заставляющая спать, не значит, что нам нельзя засыпать по собственной воле. Ввести мозг в нужное состояние и самовольно подключиться к серверу сновидений можно освоив необходимые практики. Но в твоем случае времени на это нет.

Он извлек из коробки две серые амортизационные подкладки, между которыми был зажат пакет с каким-то прибором. Вытряхнув устройство на постель, Ас принялся разматывать скрученные провода.

— И тут нам на помощь приходит эта чудесная вещь, — продолжил он. — С ее помощью можно вводить мозг в любые состояния, не только не обладая требуемыми навыками, но даже ничего не зная об этих состояниях. Достаточно прочитать инструкцию.

— Почему-то мне кажется, в магазине такую штуку не купить, — повертел я упаковку в руках, разглядывая надписи на английском.

— Верно, — повел бровью Ас.

На обратной стороне я прочел надпись мелким шрифтом: "Made in USA".

— За бугром, значит, продается, а у нас — нет?

— Продается только тем, кто знает, где покупать, — заговорчески пояснил Ас. — В штатах есть человек по имени Карл Мебиус, посвятивший всю жизнь изучению спектра. Он проводил исследования только для себя, думая, что общественность его открытия отвергнет, будь они обнародованы, но в семидесятых годах прошлого века оккультную часть человечества захлестнула волна помешательства на книгах писателя, известного как Луис Молина, труды которого затрагивали фактически те же самые вопросы, что изучал Карл, только освещали их крайне извращенно. Популярность его творчества вызывала у Мебиуса справедливое негодование. Возмущенный тем, что столь матерая профанация снискала такую известность, он решил все же вынести свои открытия в массы, но сделать это более осязаемо, нежели в виде сомнительного абстрактного знания, заключенного в литературную форму. Он хотел предложить нечто, что дало бы всем без исключения возможность на собственном опыте прикоснуться к запредельному. И в восемьдесят первом году он открыл научно-исследовательский институт, в стенах которого через семнадцать лет был создан первый компактный прототип. Перед тобой последняя модификация этого устройства. По понятным причинам сертификацию оно не прошло.

— Это по каким же?

На секунду Ас поднял на меня недоуменный взгляд:

— Зачем Эону рисковать, позволяя распространяться устройству, которое дает всем желающим доступ к лазейке?

— Ну, в принципе да... — почесал я висок.

— Институт все еще существует только потому, что за бешеные деньги толкает этот прибор на черном рынке.

— А Эону плевать?

— Реализаторы достаточно умны, чтобы их было очень трудно поймать за руку при продаже и засудить, а давить их силой Эон просто так не станет. Пять-десять приборов в месяц — слишком малый объем продаж для принятия таких мер. Тому же самому, что позволяет делать устройство, гораздо больше людей обучается своими силами.

— К чему вообще какие-либо меры? — задумался я вслух. — Ведь далеко не все люди в курсе, что сновидение — лазейка, и тем более, вряд ли кто-то знает, что с нею делать. Даже я смутно представляю, как она используется, хотя и знаю от вас о ее существовании. Чего уж говорить про обывателей...

— Как же быстро ты разграничил себя и обывателей, — усмехнулся Ас. — На самом деле все очень просто: владея необходимыми умениями можно пересиливать те механизмы, что управляют сознанием во сне, и возвращать себе способность адекватно мыслить. Ты испытал это при нашей первой встрече тогда в парке, хоть и не без моей помощи. Этому способен научиться практически каждый. И учатся. Человек, победивший волю сновидения, получает возможность действовать в местах для него не предназначенных. Лишь единицам хватает ума и сил зайти достаточно далеко, но каждый из этих уникумов имеет шансы случайно или намеренно наткнуться на то же, что и наши Предтечи. Как говорил Аркенон: "Нужный человек не в том месте, может изменить мир".

— Наткнуться на что? На Маяк?

— Предтечам пришлось отключить Маяк, потому что Эон тоже сумел его обнаружить, так что никто его больше не нашел и не найдет. Но не в меру любопытный человек может осуществить взлом своей виртуальной ячейки — что не так уж сложно — и проникнуть на сервер, а оттуда он способен попасть куда угодно, если хватит сил и везения.

— Например, куда?

— В служебную зону, где обрабатываются умершие. Согласись, лицезрение конвейера человеческих основ, которым после введения в вегетативное состояние стирают одну личность и записывают вместо нее другую, способно встряхнуть даже самое закостенелое мировоззрение. Если после такого человек не сойдет с ума, ему точно захочется что-то предпринять, чтобы спасти себя от этой участи.

— Мда... Посмотреть бы разок на этот конвейер, — пробурчал я. — Выходит инструмент, придуманный богами для скрытого наблюдения за миром, может быть использован против них же кем угодно?

— Тебе это кажется странным?

— Нет, почему. — Я пожал плечами. — Только странно, неужели они не придумали никакой защиты?

— Придумали. Но об этом лучше поговорить непосредственно там.

Ас напялил мне на голову черный обод устройства и приказал ложиться, а затем произвел какие-то манипуляции с блоком управления, к которому от обода тянулся целый шлейф проводов.

— Скоро начнется? — настороженно поинтересовался я, глядя в потолок.

— Что? — непонимающе спросил Ас.

— Ну, это, что там должен сделать прибор.

— Уже началось.

— Да? Я ничего не заметил.

— Однако ты уже минут пятнадцать находишься во сне.

Я оцепенел, ощущая, как недоумение стремительно перерастает в ужас, и медленно приподнял голову, чтобы посмотреть на Аса. Он все так же сидел рядом, но выглядел иначе. Вместо черно-белого доспеха на нем была майка-алкоголичка и синее трико. Я подумал, что Ас зачем-то решил подшутить надо мной.

— Чт-о?.. — промямлил я, оглядываясь по сторонам. — Ка-к эт-то?

— Вот так, — поджав губы, кивнул Ас. — Вставай.

— Невозможно... Я же даже глаза не закрыл...

— Закрыл, только не помнишь.

— Это не может быть сон. Все так реально... — Я провел рукой по постели надеясь заметить что-нибудь ненормальное, но придраться было не к чему.

— Так у тебя ничего не получится. Окружение подстраивается под твои мысли. Чтобы поймать его на ошибке, надо или знать, как правильно думать, или знать, куда смотреть. Как я выгляжу?

— Как нищеброд, — честно ответил я.

— Вот, пожалуйста. Сновидение постоянно пытается запутать очнувшийся разум.

— И куда же надо смотреть?

— Перед собой, — ответил Ас твердо. — Во время засыпания твои мысли не угасают, а множатся. Под воздействием программы сновидения ты начинаешь думать о нескольких вещах одновременно, хоть и не осознаешь этого. Каждая новая мысль создает несколько параллельных потоков, которые проносятся перед твоим сознанием несколькими слоями, наложенными друг на друга. Оглянись вокруг — этого места не существует в пространственных координатах. Ты не видишь глазами — у тебя их тут нет. Тебе поступает поток информации, но ты выхватываешь из него только то, что тебе наиболее привычно. И сейчас ты хочешь привычного визуального восприятия, как в реальности. Присмотрись внимательно — перед тобой гораздо больше чем просто картинка. — Ас с надеждой уставился на меня.

Я честно попытался внимательнее приглядеться к тому, что видел.

— Ничего не получается, — раздосадовано фыркнул я.

— Не фокусируйся на объектах. Постарайся увидеть то, из чего формируется само твое восприятие, — произнес он с таким живым интересом, что я даже немного опешил.

Дабы не ударить в грязь лицом я напрягся, пытаясь выполнить его просьбу, и тут мне вспомнилось как в детстве я, задумчиво глядя в никуда, замечал какой-то шум перед глазами, будто я смотрел сквозь едва различимые телевизионные помехи. Недолго думая, я поступил точно так же, сосредоточившись не на конкретных вещах, а на всем поле зрения целиком. Практически сразу же у меня возникло очень странное ощущение, сравнимое с тем, что мои глаза — весла, а все обозреваемое — вода. Я буквально почувствовал, как перемещаю глаза в какой-то плотной среде, она окружала их. На мгновение мне показалось, что я сам один большой глаз. Сфокусировавшись на этом ощущении, я рассмотрел перед собой что-то вроде кубов, наполненных чем-то, что невозможно точно описать. Это было похоже на кашу из информации. Она менялась с безумной скоростью, в каждом кубе за секунду появлялись и исчезали десятки обрывков каких-то образов и чего-то еще, что я не мог увидеть, но чувствовал, знал, но тут же забывал. Кубы образовывали неустойчивую, дергающуюся, словно желе конструкцию, похожую на кубик Рубика, которая и являлась моим полем видимости — перевод зрения с одной ее секции на другую я ощущал как перемещение глаз в жидкой среде. Проносящиеся в кубах образы как-то синхронизировались между собой, позволяя видеть относительно цельное "изображение". Фоновые кубы, расположенные позади всех, в это время внушали мне какие-то знания, которые я не успевал ухватывать.

Теперь я понимал, насколько необычно было мое зрение, и мне показалось странным, как это я мог не заметить, что нахожусь во сне, когда, по сути, я даже посмотреть ни на что нормально не мог — любой объект, любая область, куда бы я не обратил взгляд, все телепалось, дрожало и непрерывно меняло форму, едва поддерживая целостность, клюнуть на реальность которой можно было только будучи совсем идиотом.

— Получается? — спросил Ас.

— Кажется да... Тут все слишком быстро и размыто.

— Надо же! Ты уже видишь нейро-адаптивную матрицу? — раздался где-то рядом знакомый голос.

— Что? — недоуменно огляделся я. Около койки стоял Неман. Его облик практически не изменился. — А ты как тут оказался? — обратился я к нему.

— Обыкновенно, — отрезал он. — Чего ты там видишь? Рассказывай.

— Да ничего я не вижу. Кубы какие-то. Нестабильные.

— Они стабильны, это ты не можешь нормально их воспринимать.

— Уж простите, не научился пока еще, — язвительно ответил я, разводя руками.

— Послушай, Экс, — Ас понизил голос, словно начальник собирающийся сказать своему подчиненному что-то важное. — Каждый "куб" — как ты его называешь — это порт, на который подается часть единого потока данных. Пока ты во власти сна, он сам собирает поступающие пакеты данных в цельную картину, которую ты воспринимаешь как сновидение, но когда ты приходишь в себя, то по привычке начинаешь выхватывать информацию только одного типа — того, на который направлено твое внимание. Но нити данных взаимозависимы, они ничего не стоят друг без друга. Понимаешь? Ты теряешь большую часть поступающей информации, поэтому тебе и кажется что все размыто и быстро.

— Вроде понимаю, — сосредоточился я, осмысливая услышанное. — А как воспринимать цельную картину?

— Это отдельный разговор, — отстранился Ас.

— Тогда зачем ты вообще затронул эту тему?! — удивился я.

— Чтобы ты научился отличать сон от яви. Я же не смогу каждый раз оказываться рядом, чтобы привести тебя в чувство.

— Подумаешь сложность, сказать человеку, что он спит, — фыркнул я.

— Да нет, Экс, слова тут ничего не решают. Спящий будет слышать только то, что ему внушает сон, до тех пор, пока он находится под его контролем. И даже если тебе повезет до него докричаться, он только обозлится, что ты ему мешаешь, и вновь уснет.

— А на что тут злиться? На спасение из состояния зомби?

— Это ты так думаешь. Вспомни, ты никогда не испытывал злость и дискомфорт от того что просыпался во время просмотра сновидения?

— Бывало такое, — задумался я. — Так это нормальная реакция организма на то, что выспаться не дают.

— Нет. Сон не имеет физиологического смысла, а потому организм не может реагировать на помеху бесполезному действию. Если ты проснешься не во время сновидения, тебе покажется что ты и не ложился спать.

— Да ладно? Какая разница?

— Разница в том, что процедура сновидения запускается только во время непосредственного обмена данными с сервером, а происходит это циклично в течение всего периода сна. Система награждает человека за послушность на уровне условных инстинктов. Спишь исправно — получаешь удовлетворение, не спишь — получаешь стресс, разрушающий нервную систему. Как результат: не спишь долго — сходишь с ума и вскоре умираешь. Если прерываешь сон в момент сеанса связи, наказание не заставляет себя ждать.

— А откуда я, находясь во сне в состоянии зомби, знаю, что мне надо спать, а не то будет плохо?

— Ты не совсем в состоянии зомби. Когда ты подключен к портам сновидения, в твоей памяти активизируются защищенные области, в которых содержатся воспоминания обо всех снах, которые ты видел в течение жизни. Эти воспоминания заодно способствуют более глубокому погружению в иллюзию: узнав знакомые декорации или сюжет, ты моментально включаешься в фальшивую реальность.

— Что-то не вяжется, — усомнился я. — Выходит, человек знает, что спит?

— Верно, — одобрительно покивал Ас. — Основа устроена так, что управлять ею можно только с ее согласия. Только не обязательно, чтобы согласие было дано при участии всех составных частей основы. Надеюсь, ты же уже знаешь о них из базы бампа?

— Знаю, — выдохнул я, тут же обратив внимание на странность дыхания. Я чувствовал, как совершаю дыхательные движения, но моя грудная клетка оставалась неподвижна и воздуха ноздрями я не ощущал. — Подожди, — задумался я вслух, — но в бампе сказано, что сознанию о происходящем во сне знать не положено?

— Строго говоря, оно и не знает. Если атрофировать внимание, информация проникнет в память, миновав фильтры разума, которые отмечают путь к этой информации, чтобы потом к ней обращаться. Путь этот называется ассоциативным рядом и представляет собой набор внутренних указателей, последовательно ссылающихся друг на друга, последний из которых ссылается уже непосредственно на нужный слот памяти. Внимание не может самостоятельно получить доступ к информации, не помеченной таким образом. Так работает гипноз, и точно так же работает система сновидения. Путь знает только тот, кто эту информацию заложил, и только он может обратиться к ней, вызвав нужную последовательность ассоциаций. Поэтому человек засыпает добровольно, спокойно отдавая себя во власть чуждой силы, и действует во сне, отыгрывая возложенную роль, прекрасно понимая, что делает, а отсоединившись от сна, забывает все что ему, как ты сказал, "знать не положено".

— Вы долго еще будете разглагольствовать? — недовольно пробубнил Неман. — У меня дела, между прочим.

— Отложим этот разговор на потом, — хлопнул Ас рукой по постели и поднялся, кивком позвав меня за собой.

— Я так и не понял, че ты тут делаешь? — повернулся я к Неману, проигнорировав Аса. — И как вообще мы можем одновременно видеть один сон?

— Пораскинь мозгами, — отвернулся Неман.

— Окей. — Я скорчил задумчивую гримасу, хотя на самом деле мог только догадываться, что он имел в виду. Вроде как есть "сервер", вроде как есть "клиенты". Видимо стоило предположить, что это само собой подразумевало возможность связи клиентов между собой. — Так че он тут делает? — обращаясь к Асу, вновь кивнул я в сторону Немана.

— Я попросил его помочь обучить тебя контролю иллюзии, — ответил Ас.

— Не понял?

— Это квазипространство можно подчинять собственной воле, — сухо пояснил Неман. — Придавать ему желаемую форму и запускать незапланированные сценарии.

— И как? — Если честно, мне это было интересно в основном не из любопытства, а из вредности. Все эти радикальные новшества, преподносимые мне с такой серьезностью — чем больше они на меня наваливались, тем сильнее во мне разгорался дух противоречия. Хотелось поскорее со всем этим разобраться, чтобы доказать, что меня не надо учить как ребенка.

— Используя его уязвимость, конечно же.

— А... Точно, — неуверенно кивнул я. — Только зачем мне это? Я же сказал Асу, что хочу работать в реальности, а не во сне.

— Затем, что если ты не будешь контролировать иллюзию, она будет контролировать тебя, — произнес Ас менторским тоном.

— Так я же теперь вроде как не нуждаюсь во сне, — нахмурился я. — Как он может мне угрожать?

Неман отошел в сторону, обреченно качая головой.

— Экс, — в голосе Аса послышалось сдерживаемое раздражение, — ты сейчас оказался во сне, воспользовавшись всего лишь устройством, созданным руками человека. Ты хоть представляешь себе во скольких состояниях и сколькими способами ты в принципе можешь оказаться?

— Состояниях? — честно не понял я.

Глаза Аса блеснули. Мне этот показалось нехорошим знаком. Но не успел я открыть рта, как Неман обернулся к Асу и недобро сказал:

— Давай.

Того, что произошло потом, я не запомнил. Очнулся я, уже, как ни в чем не бывало, несясь за рулем внедорожника по узким извилистым улицам какого-то маленького солнечного городка. В машине я находился один, но отчетливо знал, что за мной гонятся какие-то люди и выжимал из своего транспортного средства все, на что оно было способно. Мне было не страшно, скорее тревожно. Я слышал, как колотится мое сердце, чувствовал, как часто дышу. Пару раз в зеркале заднего вида мелькали те, кто за мной гнались, их черные джипы подпрыгивали на бордюрах и круто виляли задом, входя в повороты.

Гонка продолжалась минут десять, пока дорога внезапно не закончилась обрывом. Я едва успел ударить по тормозам, крутанув баранку так, что машину развернуло на 180 градусов. Протащившись по земле еще несколько метров, она уперлась задним бампером в худое деревце, выросшее на самом краю обрыва.

Только я облегченно вздохнул, как из-за поворота выскочили джипы преследователей. Не снижая скорости, они устремились прямо ко мне. Столкновение было неизбежно. Я начал судорожно дергать ручку двери, но она как назло не подчинялась. Тогда я локтем выбил боковое стекло и полез наружу. Однако в ту же секунду последовал удар, и я влетел обратно, упав на заднее сиденье.

Когда я посмотрел в окно, линия горизонта уже была вертикальной. Автомобиль находился в свободном падении. Длительность падения меня совсем не смутила. Через лобовое стекло я увидел, как под машиной проносится почти отвесный склон, по которому зигзагом спускается невероятно крутой серпантин, а по нему с бешеной скоростью несутся все те же черные джипы, пытаясь настичь меня.

Преследователи входили в повороты как по рельсам, с минимальным заносом и практически не снижая скорости, и это притом, что дорога была грунтовой и шириной не превышала четырех метров. Стеной растущие вдоль нее громадные сосны, прямые как стрелы, делали склон похожим на ошибку программы для ландшафтного дизайна. Никогда не видел, чтобы природа была настолько не натуральна. Но тогда я не обратил на это внимания. Я был целиком сосредоточен на том, чтобы уйти от погони.

И тут я вдруг осознал, что вот-вот разобьюсь — в заднем окне стремительно приближался каменистый берег моря. В панике заметавшись по салону, я пытался придумать, как спастись, но было уже слишком поздно. Самого момента падения я не запомнил, но помню, что за секунду до него возникло нестерпимое чувство, будто внутренности сжимаются в комок.

Я открыл глаза и резко поднялся, жадно вдохнув воздух, но тут же убедился, что меня окружает знакомый жилой блок, расслабился и вновь опустился на подушку.

"Приколисты, однако, — подумал я. — И че они хотели сказать этим сном? Идиотизм какой-то..."

Сняв с головы обод ментального рефрактора, я поплелся искать Аса. В коридоре меня сразу же смутило мрачное даже по здешним меркам освещение и какая-то зловещая красная подсветка. И лишь только я поднял глаза, как тотчас оцепенел, зацепившись взглядом за кровавые подтеки на прозрачных стенах. Я с ужасом повернулся, медленно оглядывая этаж.

Освещение практически отсутствовало, половина этажа была погружена во мрак, а оставшиеся островки света мерцали, словно замкнувшие люминесцентные лампы. Повсюду виднелись перевернутые столы и разбросанные вещи. Ни звуков, ни людей, только кровь и беспорядок.

Стараясь не шуметь, я попятился обратно, напряженно вглядываясь в темноту. Первый раз в жизни я ощутил, как волосы на затылке реально шевелятся. Уперевшись задом в дверь жилого блока я нащупал за спиной ручку и втиснулся внутрь.

Предательские прозрачные стены сводили на нет сколько-нибудь малое чувство защищенности. В груди стремительно набирал силу вязкий, парализующий дыхание страх. Даже слишком стремительно — я буквально чувствовал, как по телу разливается едкий ужас и меня сотрясает дрожь. Что произошло? Где все? Почему я об этом узнаю последним? Вопросы не находили ответов. Я не мог даже понять, что мне делать. Семидесятый этаж, и ни лифта, ни лестниц. Мне казалось, что тени движутся во мраке, окружая помещение.

"Это конец", — обреченно подумал я и уже был готов заплакать от обиды и жалости к себе, как позади раздался шорох.

Я молниеносно обернулся. Никого. Слева послышалось какое-то шипение. Я успел что-то заметить, оно нырнуло под кровать. Снова звук из-за спины. Оглянувшись, я невольно издал стон, увидев перед собой изуродованного человека. Голый, абсолютно безволосый, весь покрытый гнойными нарывами, он стоял всего в полуметре от меня, покачиваясь точно пьяный. Через секунду он что-то прохрипел и рывком схватил меня за горло. Когда я ощутил на шее его холодные как у трупа руки, у меня в мозгу что-то подвинулось от страха. Издав совершенно безумный вопль, я словно бешеный начал неконтролируемо дрыгаться, оттолкнул урода и сам бросился на него, нанося беспорядочные удары, пока тот не упал. Тогда я, уже ничего не соображая, прыгнул на него и принялся яростно избивать.

Но в какой-то момент послышался голос Аса:

— Хватит!

И вместо чудовища передо мной вдруг оказался Неман. Его лицо выражало крайнюю степень едва скрываемого недовольства.

— Может, слезешь с меня? — выдавил он.

— Что случилось? — Я огляделся. Все было точно так же, как перед тем как я надел этот чертов прибор. В помещениях работали люди, горел свет. Только я находился на полу посреди жилого блока, с занесенным над Неманом кулаком.

— Теперь ты знаешь, чем чревата неспособность контролировать иллюзию, — сказал Ас, сидевший на одной из кроватей.

Я неуверенно поднялся, еще не понимая, что произошло. Подчеркнуто невозмутимо Неман тоже встал и отряхнулся.

— Это — сон? Вы мне такой извращенный кошмар устроили?

— Это? — Ас указал пальцем вниз. — Уже не сон.

— Но я же падал в машине, а потом проснулся. Здесь. Только было темно... И...

— Думаешь, так сложно подделать пробуждение? — сдержанно засмеялся Ас, перебив меня. — Достаточно вовремя сменить декорации и заблокировать жертве доступ к воспоминанию о том, как произошла подмена.

— Как же мне тогда узнать, что я сплю?

— Ты и так знаешь что спишь. По-другому сон не сможет начаться. Только добровольно.

— А если я все же не могу вспомнить о том, что знаю про то, что сплю?

— Тогда приглядывайся к тому, как ты видишь. Не что, а как. Во сне зрение не визуально, там ты лишь воспринимаешь всего лишь эмуляцию визуального восприятия, из-за чего картинка очень не стабильна, но чтобы это заметить, нужно целенаправленно искать подвох, поскольку сон непрерывно внушает тебе, что эта нестабильность — норма реальности.

Я растерянно огляделся и ощупал свою голову:

— А почему я не на кровати и на мне нет рефрактора?

— Рефрактор нужен только, чтобы запустить сон. Нет его на тебе, потому что ты сам его снял, после чего напал на нашего уважаемого Немана, — кивнул тому Ас, озорно ухмыляясь.

Неман ответил невозмутимой миной:

— Я больше не нужен?

— Вы свободны, — улыбнулся Ас.

— Как? — тихо произнес я, провожая Немана взглядом, и повернулся к Асу. — Как я мог это сделать?

— Ты когда-нибудь слышал о сомнамбулизме?

— О чем?

— О лунатиках.

— Ну, слышал что-то.

— Во время сна, механизмы мозга, отвечающие за отдачу приказов конечностям физического тела, должны быть парализованы, чтобы реакции погруженного в иллюзию сознания не дублировались в реальности. И только двигающиеся под веками глаза, да разговоры во сне, выдают факт активности программы сновидения. Однако если эти механизмы работают неправильно, тело повторяет те же действия, что совершает внутри иллюзии. Теперь представь на секунду, что если бы в реальности ты был вооружен, и вдруг уснул, попав в сон наподобие того, который только что видел?

— А как это в принципе может произойти?

— Сон — двусторонний обмен данными, в который может вклиниться любой достаточно умелый взломщик. Подменив роль сервера в формировании твоего сна, он способен внушить тебе все, на что ему хватит фантазии. Многие неосы промышляют исключительно тем, что вызывают кошмары у людей с низкой психической резистентностью.

— Капец... — обреченно приложил я ладонь к лицу. — Тогда каким образом то, что я вижу во сне, совпадает с тем, что происходит в реальности?

— Ты это видишь, — пожал плечами Ас, будто сказал нечто очевидное.

— У меня что, были открыты глаза?!

Ас одобрительно моргнул довольно ухмыляясь.

— Вот жешь черт...

Он засмеялся.

Мне уже совсем это не нравилось. Я почувствовал себя беззащитным как никогда, листком на ветру. Меня так легко превратили в марионетку, словно я не человек вовсе, а какое-то животное.

— Экс... Экс?! — зазвучал на фоне моих мыслей голос Аса.

Но я не реагировал, потупив взгляд и погрузившись в свои мысли. Наконец Ас подошел и демонстративно щелкнул пальцами у меня перед глазами.

— Чего? — очнулся я.

— Мы показали тебе пустяковый розыгрыш.

— Я уже жалею, что связался с вами, — устало покачал я головой.

— У тебя не было выбора. В обычную жизнь тебе больше не вернуться. Тебе остается только готовиться к будущему, чтобы оно не застало тебя врасплох. — Мне на мгновение показалось, что Ас считает меня трофеем, который ему удалось заполучить. — Гипертрофированный страх, который ты испытывал там во сне, был искусственен. Без посторонней помощи так напугаться очень сложно. И мы показали тебе еще не самую тяжелую форму ужаса. Некоторые виды неосов, с которыми мы сталкиваемся, способны точно так же воздействовать на структуры мозга, отвечающие за проявление страха, стимулируя их до такой степени, что жертва теряет не только способность адекватно мыслить, но и мыслить вообще. Они так охотятся.

— Зачем ты мне это рассказываешь?

— Чтобы ты осознавал опасность.

— Да понятно мне уже все.

— Отлично, — удовлетворенно выдохнул Ас. — Тогда отдыхай пока.

— Пока?

— Обучение только началось.

— Ш-ш-шикарно...

Все эти эмоциональные потрясения вызвали нехилый голод, поэтому первым, что пришло мне на ум при слове "отдых" — была еда. А поскольку я привык кушать за ноутбуком, то, устроившись за столом в пищеблоке с кружкой местного "полезного" чая и не менее "полезной" сухой закуской, я воспользовался бампом, в надежде почитать что-нибудь не напрягающее мозг. И, к собственному удивлению, в процессе копания в его недрах нашел возможность выхода в интернет. Настроение сразу же улучшилось, все негативные впечатления как рукой сняло.

Разумеется, первое, что я сделал — это пролистал новостные сайты. Ничего нового в мое вынужденное отсутствие в мире не случилось. К слову, скорость серфинга была непотребной, будто я пользовался dual-up модемом. Это вынудило меня задуматься, что можно сделать комфортно, будучи ограниченным в ресурсах. Самым логичным было найти пару сайтов с минимумом картинок и максимумом текста, но только чтобы этот текст можно было читать без тошноты. Это означало статьи или форумы. А что мне там искать?

Ответ пришел практически сразу. Луис Молина. Мне стало интересно, как это так существует какой-то писатель, вызвавший в мире целую эпидемию, хоть и по далекой от меня оккультной тематике, а я о нем даже не слыхал. Почти 150000 найденных страниц только укрепили сомнения. Но для ознакомления мне с лихвой хватило Википедии и нескольких тематических сайтов.

Ас сильно преуменьшил, когда сказал, что этот писатель дал извращенное представление о вопросах, которые изучал Карл Мебиус. Кстати, о Мебиусе я тоже почитал, и о его институте. Но если Мебиус был ученым, и институт его даже при жестокой травле со стороны СМИ действительно работал и регулярно выдавал качественный результат, публикуемый в общем доступе, то Луис представлял самый что ни на есть концентрированный оккультизм с собственной мифологией и огромным перечнем догм и правил о том, как жить правильно, а как — неправильно. Самое страшное, что, судя по всему, десятки миллионов людей по всему миру были адептами созданного им учения. Никаких результатов они, конечно же, не выдавали, но зато невероятно агрессивно спорили между собой о каких-то совершенно безумных вещах, касающихся тонкостей учения, и набрасывались на всех "неверных". Молина умер почти двадцать лет назад, но его учение не только не ослабло, а стало сильнее. И вот его-то почему-то никто не травил. Его даже не упоминали за пределами соответствующих тусовок.

За разъяснениями я обратился к Неману — больше никого знакомого я в тот момент не увидел. Он немного разозлился, что я оторвал его от дел. Хотя чем он конкретно занимался, понять не представлялось возможным. Он просто сидел за столом в аналитическом блоке и следил за вырисовывающимся на бампе изображением какой-то спирали.

— Молина... — многозначительно произнес Неман, отстраняясь от стола. — Не удивляюсь, что ты на него напоролся, не удивляюсь...

— Не понял?

— На людей примерно с твоим умственным развитием он и ориентирован. — Неман провел по мне пренебрежительным взглядом.

— Что ты имеешь в виду? — вопросил я возмущенно.

— Тебе известно, что такое аттрактор?

— Нет.

— О чем я и говорю, — удрученно покивал он. — Это концентратор внимания. Как бы объяснить попроще... Представь, что ты — наместник бога на земле.

— Ну, представил, — ответил я, подумав.

— Твоему хозяину необходимо сохранять власть над людьми, иначе какой с него бог. Делать это ему нужно, стараясь не прибегать к божественной силе, то есть руками людей, чтобы не нарушать созданную в мире людей идиллию автономности. Для того ему и нужен ты. Что ты предпримешь, чтобы власть бога оставалась непоколебимой?

— Не знаю, — пожал губами я.

— Предсказуемый ответ, — опустил взгляд Неман. — Тогда я буду думать за тебя. Люди любознательны. По крайней мере, некоторые из них, — повел он бровями. — Рано или поздно кто-то задастся неудобными вопросами: "Почему существуют люди?", "Почему они живут и умирают?", "Что такое жизнь?" И он начнет искать ответы. Если ему не помешать, он или ему подобные найдут твоего хозяина и выяснят о нем то, что тот предпочел бы утаить. Узнав правду, человек может восстать против бога и, если это случится, он понесет свое богопротивное знание всем. Тут на арену выходишь ты.

Он выжидательно посмотрел на меня, а затем разочарованно вздохнул:

— Ясно... Так вот ты, как хитроумный тактик, знаешь, что если не можешь что-то победить — возглавь это. И ты сам рассказываешь людям о боге и о том, как устроен мир. Только излагаешь свою версию, в которой заретушированы все неприглядные детали. Тоже самое делают твои коллеги в других частях света. Вы даете людям нужное восприятие мира с поправкой на местные реалии.

— Ты говоришь о религиях?

— Видишь — думать не так уж сложно. Почаще практикуйся.

— А можно без подколок? Религии бывают разные, в некоторых много богов.

— Разве смысл от этого меняется?

— Но они же дают примитивные ответы, кто в них будет верить?

— Спроси это у семи миллиардов людей.

— Так не все же принадлежат религиям.

— Правильно, всегда есть исключения. Но ведь и вы с коллегами не лыком шиты. Вы создаете новые описания мира, адаптированные под самые разные нюансы человеческой психики.

— Оккультные учения?

— Ты делаешь поразительные успехи.

— Может, хватит уже, а?

— Чем больше учений вы создадите, и чем специализированнее они оказываются, тем больше людей вы ими охватите. Свои ответы на возникающие вопросы находят все: и те, кто только начали поиск, и те, кто в ходе него уже прошли через религию, но разочаровались.

— То есть это получается что-то типа сетей, да?

— Я бы так не сказал, — задумчиво скривился он. — Попав в сети, ты понимаешь это, к тому же сети не заманивают в себя. В данном случае речь идет об информационных мышеловках, в каждой из которых лежит собственный сорт сыра, чтобы угодить всем грызунам. Только эти мышеловки убивают жертв не физически, а интеллектуально. Получив ответы, человек перестает умственно развиваться и постепенно деградирует, теряя способность к восприятию новой информации. Все, что идет в разрез с его опытом, который он считает единственно верным, автоматически отторгается. Таким образом, все потенциальные противники богов превентивно стерилизуются. Молина — одна из таких мышеловок. Магнит, притягивающий к себе людей, имеющих предрасположенность к слишком большому любопытству, чтобы найти успокоение в религии, и недостаточно высокий интеллект, чтобы утолять любопытство в науке. А не травят его, потому что он мало кому по зубам. Спустить собак на очередного "псевдо-ученого" или "народного целителя" по силам любому репортеришке. Шарлатаны спекулируют на других учениях или религиях, строя свои нелепые постулаты, разметать которые может даже школьник. В конце концов, комиссия по борьбе с лженаукой всегда на стороже. Но попробуй противопоставить что-нибудь пятидесятилетнему, открыто дистанцирующемуся от науки учению, обладающему собственной уникальной мифологией и многими миллионами последователей. Это не деревенская секта и даже не Аум Синреке. Отсутствие единого лидера только усложняет проблему. Адептов — море и многие считают себя учителями, создавая собственные подобия сект, но все это мелкие локальные явления. В целом, учению предъявить нечего, поскольку оно представляет собой не более чем набор псевдо-документальных книг.

— Значит, случай тяжелый, — уразумел я. — Спасибо, что просветил.

— Не за что. — Не дожидаясь новых вопросов, Неман демонстративно придвинулся к столу, дав понять, что разговор окончен.

Я не возражал и вернулся в пищеблок доедать еще теплый хавчик.

Как и сказал Ас, мое обучение только начиналось. На протяжении двух недель меня ожидали новые испытания. Не сказать, что их сложность нарастала, скорее, росло раздражение Аса, когда я терпел неудачи. Он явно ожидал, что я буквально на глазах нагоню Миротворцев по всем аспектам. Я и сам был не прочь поскорей закончить и покинуть этот аквариум, однако, как любил повторять Вал, я все "эпично фэйлил". Но я старался. И какие-никакие, результаты были.

К примеру, я научился самостоятельно, без помощи Аса, понимать, что сплю и выводить себя из состояния зомби. Я узнал о том, что в сновидении скорость течения времени зависит только от скорости работы мозга, и эта особенность используется программой сновидения, чтобы подавлять отрезвевшего человека периодическими "спазмами", резко ускоряющими течение времени во сне, как при ускоренной перемотке видео. Тем самым внимание, не успевающее схватывать информацию, отрывается от операционного ядра. И я научился сопротивляться этим спазмам. С переменным успехом, правда...

Где я точно терпел неудачи — так это в деле борьбы с портами данных во сне. Я все хотел путем их обмана получить доступ к закрытым областям памяти, чтобы вспомнить все сны с самого рождения, но в итоге из-за своей опрометчивости я просто начал путаться между реальными воспоминаниями и воспоминаниями из снов, увиденных в разные периоды жизни. В какой-то момент я даже не мог точно сказать, где именно я жил до того как попал к Миротворцам и кем были мои родители. Я помнил как минимум десяток вариантов своего прошлого. Когда же я начал искать в офисе свою собаку, которая, как я точно помнил, должна была быть со мной, Ас спохватился и вернул мне ощущение реальности, популярно объяснив, что он обо мне думает и в чем я не прав.

Зато я научился строить собственные декорации снов и узнал, что они нигде не сохраняются, как файлы на компьютере, поэтому в следующем сне нельзя вернуться именно в них же, можно только построить заново что-то похожее по собственным воспоминаниям. Это, скажу честно, обломало мою идею построить собственный развратный мирок.

А еще я научился обращаться с персонажами сна, отличать их от реальных людей и приказывать им, перехватывая управление у сервера. Собственно, ни на какой перехват это похоже не было и по ощущениям походило на перевешивание своей чаши весов давлением силы воли. И хотя обучение тому же самому, что я освоил за дни, по словам Немана, отнимало у людей годы, Ас все равно оставался недоволен. Он всегда был ведущим моих практик, а Неман и Вал ему поочередно помогали. Не участвовал только Дилм, в любое время суток хмурый и отстраненный.

Мне этот парень вообще казался каким-то не от мира сего. Компаний избегал, предпочитал в одиночестве копаться в своем бампе, развалившись на самой дальней кровати в жилом блоке. В любом разговоре быстро раздражался, приказы оспаривал. Неман говорил, что его жизненный цикл состоял из трех компонентов: пожрать, поспать и посрать. А срал он, в переносном смысле, на всех и на все. Удивительно, что он вообще делал среди Миротворцев.

Суточный цикл другого члена группы был на целых два пункта длиннее. Вдобавок к тем трем, Вал еще и регулярно дрался и совокуплялся. Последнее он, к счастью, совершал вне офиса и, по словам всезнающего Немана — исключительно с проститутками. У него была такая специфическая страсть: каждую ночь находить новую девушку, пользоваться ею, а платить за это столько, чтобы ей хватило на многие годы безбедной жизни. Но, как человек, Вал все равно был обыкновенным мудаком или, по крайней мере, хотел таким казаться, если верить словам Аса о том, что каждый бессмертный сам выбирает себе амплуа. Он постоянно всем хамил, дерзил, в спорах всегда занимал радикальную позицию, а его словарный запас буквально "разрывал шаблоны". Однако все-таки повод сомневаться в том, что он действительно тот, за кого себя выдает, у меня однажды появился.

Произошло это, когда Ас с Валом привели меня во сне на улицу какого-то французского города, что было очевидно по характерным старинным зданиям вокруг и Эйфелевой башне на горизонте. Я тогда оговорился, заметив вслух какой красивый "сновиденный мир", хотя уже знал, что правильно говорить просто "кластер". Вал отреагировал немедля, прогундев: "Это? Сновиденный? Мир?", загоготал и добавил: "Это отстой задроченного жизнью обсоска. На болту я вертел того имбецила, чей мозг это высрал". В следующее мгновение, отбрасывая на город громадную тень, с неба рухнул исполинский молот размером с двенадцатиэтажный дом. От его удара все объекты, дороги и строения, рассыпались, точно замок из песка, как и он сам. Буря взметнувшихся частиц заслонила небо темной пеленой. Когда она рассеялась, перед нами предстали невероятные декорации.

Мы стояли на арочном мосту, переброшенном над пропастью между двумя параллельными бесконечно высокими и бесконечно длинными многоэтажными сооружениями, подобно стенам поднимающимися из яркого голубоватого сияния далеко внизу и исчезающими в нем же далеко вверху. Они были видимы нам, по сути, в разрезе, в виде слоеного пирога с сотнями бесконечных слоев.

По обе стороны от моста, на тех "уровнях" что были достаточно хорошо видимы, выхватываемые из царящего повсюду полумрака галогенным светом редких фонарей, располагались покрытые мхом остатки каких-то промышленных объектов, ржавые железнодорожные пути, галереи и освещаемые китайскими фонариками парки с прудами и ручьями, перетекающими с одного уровня на другой. Сооружения соединялись между собой не только мостами, на одном из которых мы стояли, но и огромными механическими конструкциями неясного назначения, трансформирующимися и со скрежетом перемещающимися в вертикальной плоскости между сооружениями.

— Вот это — "сновиденный мир"! — с пафосом произнес Вал.

Я не нашелся что ответить. Тогда-то во мне и появились сомнения. Уж больно не соответствовал видимый уровень умственного развития Вала тому, что создал его разум.

Что же до Аса, то если поначалу он представлялся мне эдаким обделенным харизмой лидером, "ни рыбой, ни мясом", то со временем я стал замечать что он больше походит на человека, которого тяготит его роль. Любая его улыбка казалась немного вымученной, натянутой из вежливости. Это напоминало тот самый груз прожитых веков, который я вначале пытался увидеть в Миротворцах. И хотя он говорил, что годы на него никак не влияют, потому что он периодически умирает и перерождается, все равно в его поведении были признаки того, что это не совсем так.

Самым "нормальным" участником группы я считал Немана. Несмотря на всю свою хроническую серьезность и подчеркнуто высокий интеллект, проявить который он не упускал ни единой возможности, он был достаточно общителен, любопытен и прямолинеен. Последнее мне всегда нравилось в людях больше всего. От разговоров о себе он старательно уходил, но однажды мне удалось узнать, что он среди Миротворцев с начала двадцатого века, и что он ярый противник всего, что сколько-нибудь вредит умственному развитию человека. Узнал я все это как-то при Немане спросив у Аса об организации работы памяти в сновидении и обмолвившись про подсознание и Зигмунда Фрейда, на что до того занятый своими делами Неман, громко фыркнул, демонстративно схватившись за лоб:

— О-о-о, мне дурно...

— Что с ним? — обратился я к Асу.

— Неман у нас вегетативно не переносит психоанализ.

— Веге... как? — переспросил я.

— Он еще в те времена, когда был обычным смертным человеком, лично познакомился с Зигмундом Фрейдом, и что-то у них сразу серьезно не заладилось. Чуть до драки не дошло. С тех пор у Немана личные счеты с психоаналитиками и вообще со всеми, кто, по его мнению, способствует интеллектуальной деградации людей.

— Не нравится психоанализ? — усмехнулся я.

— "Не нравится"? — воскликнул Неман. — Я сейчас объясню тебе, чем он мне "не нравится".

— Ты только помягче, — насмешливо покачал головой Ас.

— Конечно-конечно. — Неман приблизился ко мне и как-то помрачнел, одним своим видом обещая шквал негодования. — Вот смотри. Допустим, ты хотел бы стать астронавтом и полететь на Марс. Или путешествовать по планетам — не важно. Мечта у тебя такая. Ты с детства вдохновлялся космической романтикой, и тому подобное. Будь это возможно, ты бы, наверное, осуществил свои мечты, но поскольку реалии не позволяют, мечты так и остаются мечтами. Казалось бы, все нормально, да?

Я рассеянно кивнул.

— Как бы ни так! Поделись ты своей мечтой с психоаналитиком, он тебе объяснит, что на самом деле тебе не нужно лететь в космос, на самом деле твои мечты — суть отражение твоих внутренних проблем, проистекающих — не догадаешься откуда. Из шизофрении. Да, ты шизофреник. У тебя как минимум подавлены сексуальные желания, а дополнительно не исключены и конфликты с матерью. Возможно, она тебя подавляет, возможно, у тебя проблемы с родственниками и друзьями. Есть большая вероятность, что корень всех проблем в твоем детстве, когда ты захотел переспать с некой девочкой, но не смог. В результате внутреннего конфликта возникла шизофрения, которая и конвертировала несбыточное желание в форму ненормальных мечтаний о космосе. Ведь это ненормальные мечты. Нельзя мечтать о том, что в принципе неосуществимо. Это первейший признак шизофрении. Только мечты о реальных вещах могут рассматриваться как норма. А уж мечты связанные с сексом, с точки зрения психоанализа вообще считаются образцом нормы. Если ты только их в уме и крутишь, если все твои намерения и действия прямо нацелены на секс, значит, ты не скрываешь своих истинных желаний, осознаешь их, следовательно, находишься в гармонии с самим собой. Идеальный человек для психоаналитика — это такое полу-животное, все стремления которого связаны с совокуплением, в особенности — с извращенным.

В ответ на его тираду я смог только недоуменно хмыкнуть носом.

— Что, ты не знал, что у тебя есть проблемы? — продолжил Неман, немного поостыв. — С точки зрения психоанализа они есть, да так много, что ты не представляешь. Каждая твоя мечта, каждое желание таит в себе целый ком проблем. Ты любишь своих родителей? Психоаналитик объяснит тебе эту любовь так, что ты потом до-о-олго уснуть не сможешь.

— Я и так не могу.

— Точно, — опустил он голову, как будто задумавшись.

— А сексуальные желания тогда откуда берутся? — решил я сделать вид, что мне интересно. — В чем их исток?

— В физиологии.

— А исток физиологии в чем?

— Ты смотри не углубляйся, а то шизофрения разовьется, — пошутил он в своем стиле — с серьезным лицом.

— Это что, вообще ни о чем нельзя думать?

— Думать можно, только в рамках. Психоанализ — злейший враг всех мыслящих людей. После обработки психоаналитиком даже вполне адекватный человек становится... Как бы это помягче выразиться... Дуболомом. Недалеким, но непробиваемо уверенным в своей правоте.

Несмотря на его серьезность, чувство юмора у Немана тоже наличествовало. На следующий день после разговора с ним о Луисе Молина, мне стало известно, что он заранее умудрился поспорить с Асом о том как быстро я заинтересуюсь этим писакой. Не знаю, кто из них на что поставил, и на что они вообще спорили, но победил Неман. С моей точки зрения абсолютно дебильный спор.

Преждевременно включать меня в работу Ас не собирался, и о текущих делах Миротворцев я знал не больше, чем услышал в первый день. Иногда они появлялись в офисе потрепанными, иногда очень сильно потрепанными, в крови или ожогах, среди которых даже я — неспециалист — несколько раз видел химические. Однако впечатления, что оперативники возвращаются после боев такой ужасной войны, какую обрисовал мне Ас, как-то не создавалось. В частности по той причине, что глубоких ран у них, независимо от обилия крови, я ни разу не замечал, да и к тому же, немного похромав или подержавшись за поврежденную часть тела, они уже через несколько часов были как новенькие. Любые их ранения ремонтировали устройства, установленные в медблоке, которые они называли "регенераторами протеина".

Мои рассказы в глобальной сети о том, где я очутился и чем занимаюсь, все воспринимали как прикол, поэтому зря стараться, в красках расписывая свои будни, мне очень скоро надоело.

А вот родителям я ничего говорить не стал. Звонок им я совершил, когда неожиданно для себя открыл, что бамп может использоваться еще и как телефон. Чтобы не тревожить их нервную систему, я объяснил, что не отвечал на звонки потому, что у меня появилась новая девушка, и я зависну с ней надолго, возможно даже поеду куда-нибудь, поэтому в ближайшее время звонить мне не надо — сам свяжусь, когда посчитаю нужным. Ну, родичи у меня всегда мечтали, чтобы я так основательно занялся отношениями с противоположным полом, потому возражений не последовало.

Закончив разговор, я уныло вздохнул и окинул взглядом окружающие помещения. Мое пребывание в этом месте явно затянулось. Новизна переросла в рутину. Две недели безвылазного сидения в четырех стенах — это само по себе испытание не хуже практик, которыми меня ежедневно выматывали. Нет, у себя в квартире я, бывало, сидел и дольше, но там я хотя бы за продуктами из дома выходил и мог разнообразить досуг походом в кино. А тут что? Бамп, практика, еда, бамп, практика, туалет. Я рисковал стать еще одним Дилмом.

То, что я сильно ошибался, так пренебрежительно относясь к покою и безделью, я понял буквально на следующий же день после звонка родителям.

Глава 5

Авангард

Вечером 17 числа, в субботу, Ас решил провести новую практику — по отделению основы от тела. Эта затея мне сразу не понравилась.

— А почему нет физических тренировок? — возмущенно спросил я у него, когда он объяснил свои намерения. — Нахрена такие нагрузки на мозг? Это не нормально. У вас же война, да? Ну, так солдат должен быть сильным и выносливым. Где обучение стрельбе, рукопашному бою?

— Самое совершенное тело — всего лишь груда белка, если им не управляет совершенный разум.

— Это вот ты щас к чему сказал? Типа дохляк, в жизни не державший оружие в руках, у вас тоже как солдат котируется?

— Экс, — устало вздохнул Ас как обычно, — ты должен понять, что война, которая идет здесь имеет мало общего с войнами, которые ведут люди.

— Я это уже который раз слышу. Только мне это, ты знаешь, как-то вот ни о чем не говорит.

Видимо мои слова его зацепили. Он хмуро ответил пророческим тоном:

— На человеческой войне солдаты боятся потерять свои жизни и жизни товарищей, боятся позорной смерти, плена, боятся отдать врагу Родину. Но для нас не существует понятия Родины, нас не берут в плен, и у нас нельзя отобрать жизни. Как и у нашего врага, — продолжил он, намеренно выдержав паузу. — Единственное, что здесь можно потерять, и оно же самое главное, чего в принципе можно лишиться — это собственное "Я". Потерять свою душу, Экс — вот что самое страшное. Идя на смерть, будучи хоть трижды атеистом, подсознательно ты все равно понимаешь, что смерть — еще не конец, и понимание это придает тебе сил. Когда же ты знаешь, что ценой поражения станет Забвение... Меняется сама система ценностей.

— Все, хватит сгущать краски, — отмахнулся я, почувствовав, как на спине выступает холодный пот. — Я все понял.

— Тогда лови рефрактор, — кинул он мне прибор, достав его из тумбочки у койки.

Лишь только я его поймал, как тут же чуть не уронил от неожиданности, услышав, как где-то совсем рядом эхом прозвучал дрожащий мужской голос: "С-син-ми-ми-ри-ри-ар".

— Что?! Что это было?! — закрутился я по сторонам.

Ас непонимающе вздернул бровь.

— Кто это сказал? — вытаращился я.

— Что сказал?

— Ты что не слышал?!

— Слышал что?

— А, ничего, — выдохнул я, мысленно успокаивая себя. — Опять глюки. У меня такое бывает.

— И давно? — без интереса спросил он, как медсестра у больного во время планового обхода.

— Да как только вся эта чертовщина началась. Хотя нет. В детстве мне тоже много чего мерещилось.

— Ладно, надевай, — сказал Ас и лег на соседнюю кровать. — Установи режим "смещение первого уровня" с таймером на 10 секунд.

— А я пойму, когда усну? — с подозрением посмотрел я на обод, держа его перед собой. — Или я опять уже сплю?

— Нет. В этот раз ты не уснешь, — ответил он, закрыв глаза. — Ты поймешь, когда начнется.

— Что начнется? — насторожился я.

— Успокойся. Хуже не будет.

— Ага, ты это каждый раз говоришь.

Он не ответил.

Пожав плечами, я установил на пульте нужную настройку, нацепил устройство и, сложив руки на груди, будто покойник, опустился на подушку в ожидании очередного сюрприза.

Естественно, я отсчитал в уме десять секунд, но когда я опустил глаза оценить обстановку, оказалось, что ничего не изменилось. А по опыту мне было известно, что это не есть хорошо.

— Та-а-ак, — прогундел я. — В чем подвох на этот раз?

Не дожидаясь объяснений, я захотел приподняться, но тут же понял, что не контролирую собственное тело. В следующий момент я уже не смог пошевелить губами, чтобы выразить возмущение. Через несколько секунд беспомощного вращения глазами я осознал, что теряю вообще все ощущения. Сначала пропало чувство тяжести, затем исчезли слух и обоняние. Наконец глаза застлала пелена, погрузив меня во тьму.

Все произошло так быстро, что я даже не успел запаниковать. Помню, пронеслась мысль: "Так и должно быть? А если что-то пошло не так, мне помогут?"

В какое-то мгновение мне показалось, что тело дернулось, будто мне по груди с размаху врезали кувалдой. И темнота перед глазами прояснилась, открыв мутные очертания непонятного залитого светом места. Поначалу я видел не лучше, чем, если бы мне в глаза закапали водой, но постепенно картинка обретала резкость. Ко мне даже вернулось ощущение тела, только вот движения показались крайне необычными, словно я плавал на волнах.

Когда зрение достаточно восстановилось, меня охватил испуг. Я буквально висел в воздухе около койки, на которой лежал еще один я. До меня не сразу дошло, что это попросту мое тело. Вначале меня окликнул Ас, и только оглянувшись и увидев его, я все понял. Почти прозрачный, испускающий бледное свечение, он был похож на призрака.

— Я же говорил: хуже не будет. — Вроде бы он ухмыльнулся. Я сам еще не идеально видел, так вдобавок и его контуры расплывались.

— Да уж, — произнес я, не узнав собственный голос, ставший звенящим, словно тонкая медная пластина. — Не считая паралича, все, прямо таки, пучком.

Жилой блок и весь этаж выглядели совершенно иначе. Прозрачные стены оказались испещрены светящимися желтыми линиями и символами, складывающимися в узоры, напоминающие технические чертежи. Пол вообще превратился в решетку из сияющих прутьев, под которыми в пустом пространстве на разной высоте перемещались силуэты людей, окруженные ореолами разных цветов.

— Куда делось здание?

— Это, — указал он мутной рукой на светящиеся узоры, — резонаторы. Они одновременно наша защита и фильтры, благодаря им мы видим вне офиса только то, что нам нужно видеть.

— То есть пустоту?

— То есть все, что взаимодействует со спектром.

— Ясно. — Рефлекторно попытавшись вздохнуть, я изумленно обнаружил, что дышать не могу и не хочу. — А защищают они от чего?

В ответ Ас издал возглас, раскатившийся необычным "вязким" эхом:

— Моранд!

В ту же секунду откуда-то со стороны пулей примчалось "существо" размером с небольшую вазу. Оно меня не напугало, да и навряд ли вообще могло кого-то напугать, поскольку на первый взгляд напоминало тюрбан. Только присмотревшись, я понял, что оно, скорее, похоже на белого осьминога, обмотавшегося собственными щупальцами. Этот продолговатый моток завис рядом с Асом и слегка покачивался, точно буй на воде.

— Это то, о чем я думаю? — неуверенно спросил я.

— Он самый. Один из сотен видов.

— Я думал неосы страшнее.

Ас усмехнулся:

— Моранд — сторожевой неос, он страшен только в гневе.

— Сторожевой? — выдавил я с недоверием. — Как собака?

— Например.

— Неос защищающий от неосов?

— Собака не может защищать от других собак?

— Ну, в принципе логично... А разговаривать он умеет?

— Наш вербальный язык для них все равно, что для нас лай тех же собак. Опускаться до него они могут только в исключительных случаях, когда очень хотят донести свою мысль. Их обычный способ общения — "денстагмер" — многослойный информационный поток, который неподготовленное сознание по привычке пытается интерпретировать как вербальную речь, из-за чего ему слышится только бессвязная абракадабра.

— А что...

Договорить мне не дала какая-то сила, внезапно ухватившая меня за затылок и с бешеной скоростью утащившая назад, прочь от Аса и от офиса.

Через несколько мгновений она исчезла, оставив меня парить в непроглядной серой мгле.

— Ас, что происходит? Ас? Где я?! Э!

Я не сразу понял, что не издаю ни звука, и слова произносятся только где-то внутри меня, как внутри сосуда, но когда это произошло, паника не заставила себя долго ждать.

— Это опять ваши тесты? Ас?! Хорош прикалываться!

И вдруг я вновь услышал голос, эхом произнесший что-то, перед тем как я включил рефрактор. Теперь он не дрожал и звучал отчетливо, но от того еще более жутко, поскольку оказалось, что его опережает собственное противоестественное эхо:

— Дэмкас менереку зенги. Адо амал раг!

"Что еще за хрень?!" — успел подумать я, как вдруг голос перешел на русскую речь и стал говорить медленно, смакуя интонации.

— Цари природы... Треть животных и растений на Земле рождается и умирает только ради того, чтобы стать для вас сырьем. Ваши фабрики производят живых существ как вещи, и умерщвляют их в промышленных масштабах, дабы у вас была одежда, лекарства и еда. Целые экосистемы исчезают, чтобы вы строили дома, комфортно коротали быт, долго жили, и даже чтобы вы могли совокупляться. Весь мир работает на вас. Вы так удобно здесь расположились, запустили свои руки во все ниши и придумали тысячу мировоззрений ради поддержания иллюзии собственного всемогущества и безусловности бытия, которое, как вам кажется, вы познали достаточно, чтобы чувствовать себя спокойно. Неожиданности исключены, ибо вы знаете все, что вам может угрожать. — Послышался зажатый смех, после чего наступила тишина.

— Ас, если это вы вытворяете, то хватит, я все понял, — с ужасом произнес я в надежде, что меня все же кто-нибудь услышит, хотя в то, что происходящее дело рук Миротворцев, я уже почти не верил.

В ту же секунду последовал новый рывок за затылок, и я очутился на узкой улице какого-то маленького городка, о чем свидетельствовали ворота частных дворов по правую руку от меня и раскинувшиеся над головой пышные кроны деревьев, растущих слева, на прилегающих ко дворам газонах.

Стояла ясная теплая погода, в листьях шумел слабый ветерок, мимо проехала машина. Радоваться или же пугаться такой резкой смене обстоятельств, я решал не долго. Лишь только я попытался двинуться, как понял, что тело мне не подчиняется. Однако оно не было парализовано. Я стоял, крутя головой по сторонам, но тело двигалось самостоятельно, будто им управлял кто-то другой. Даже глаза смотрели сами. Единственное, что оставалось мне подвластно — это мои мысли. Причин для паники, как мне показалось, было маловато, поэтому я немного успокоился.

Пару минут спустя "я", если можно так выразиться относительно той ситуации, развернулся и вошел в серые железные ворота позади. За ними раскинулся ухоженный, выложенный красной плиткой двор, окруженный двухэтажными строениями и увитый чем-то наподобие лиан. Взяв стоявший у ворот большой пластиковый бак, я понес его вглубь двора, и оставил около крытой кухни, где за столом мирно поглощали арбуз мужчина и женщина. С виду обоим было за тридцать, и я принял их за семейную пару.

В какой-то момент я обратил внимание на свой рост: он показался мне довольно скромным. Когда же мне в поле зрения попало "мое" тело, все встало на свои места. Я оказался подростком, парнем лет пятнадцати, в "подстреленных" шортах и замусоленных шлепанцах.

Когда парень направился дальше, из кухни послышался недовольный бас мужчины, пренебрежительно сплюнувшего арбузное семечко:

— Слышь, пацан, а кто бак закрывать будет?

Я вспомнил, что не закрыл крышку.

— Кому надо — тот закроет, — ответил парень, обернувшись. Его гнусавый голос показался мне весьма неприятным.

— Иди сюда, алле! — послышалось еще более раздраженно.

Парень остановился. В его груди отчетливо заколотилось сердце.

— Что? — удрученно выдохнул он.

— Бак закрой, малой!

— Не хочу.

— Ты че тупой?!

Кровь в теле буквально вскипела. Мне самому страшно не было, но я чувствовал все то же, что и парень, а ему было очень страшно, но вместе с тем в нем разгоралась злость. Его можно было понять: упитанный мужик весил не меньше центнера, в то время как сам парень вряд ли перевалил за пятьдесят килограмм. Мне бы тоже не понравилось, если бы какое-то чмо со мной так разговаривало.

— Не буду я его закрывать.

— Ты у меня щас туда головой нырнешь! — вытаращился мужик, отложив арбузную корку.

Парень перевел взгляд не женщину, видимо в надежде, что она остудит своего избранника, все-таки он не с ровней разговаривает, а с ребенком, к тому же явно не со своим. Но она сидела, опустив взгляд, и едва заметно улыбалась.

Тогда в парне родилось какое-то новое чувство, от которого мне стало не по себе. Что-то зловещее. Я ощутил, как его эмоции начинают замещать мои собственные. Это уже было совсем не хорошо.

— Смотри сам туда не нырни, — прошипел парень.

— Ах ты сученыш!.. — вскочил с места мужик и быстро зашагал к парню.

Приблизившись, он попытался ухватить его за волосы, но парень вывернулся и прыгнул на него, впившись руками в лицо. Пальцы скользнули за щеки, мужик взревел, и через мгновение я увидел его обнаженные челюсти. Он скинул парня на землю, отшатнувшись с дикими воплями.

— Это называется "улыбка до ушей", — процедил парень, поднимаясь на ноги.

Не давая мужику опомниться, он пнул его под колено, и как только тот упал, начал бить его ногой по голове. Я не считал удары, но их точно был не один десяток. Когда парень остановился, мужик уже не двигался.

Затем парень поднял голову. Женщина все это время в оцепенении сидела за столом.

— Ты что сделал?! — заверещала она, прижав ладони ко рту. — Ты что сделал?!

— Заткнись. Ты такая же, как он. Вас надо истреблять.

Подойдя к столу, парень вынул из арбуза нож и без колебаний вонзил его женщине в глаз по самую рукоять. Вздрогнув, она повалилась на землю.

Меня охватил не то, что страх, я был ошарашен чудовищностью произошедшего. Мне уже доводилось видеть подобную жестокость, но совершать ее практически своими руками...

Испуг от осознания содеянного, охвативший поначалу парня, а вместе с ним и меня, вдруг перекрылся другим, крайне необычным чувством — едким осознанием неотвратимости наказания и одновременно сладким, пьянящим ощущением наступления абсолютной свободы. Жизнь кончена, терять больше нечего, теперь можно все. Разум словно перевернулся, мир заиграл какими-то совершенно иными красками.

От понимания немыслимой дикости этого чувства у меня бы в тот момент даже волосы на жопе встали дыбом, если бы могли. Мои собственные мысли оказались парализованы, мне вообще думать стало противно.

Пока парень смотрел на бездыханные тела, о себе напомнил таинственный голос:

— Ты выдал себя. Ты не такой, как они.

На этих словах я распахнул глаза и, поняв, что вернулся на кровать в жилом блоке, вскочил с нее, как ошпаренный.

Вокруг собрались все Миротворцы за исключением Дилма и еще несколько человек из персонала, которых я не знал.

— Вы что совсем охренели?! — заорал я. — Вы че творите?!

— Тихо-тихо, — потянул ко мне руки Ас.

— Отстаньте от меня! — отскочил я.

— Успокойся. Чтобы не произошло, мы не имеем к этому отношения. Расскажи, что ты видел.

— Как это? — Я замер. — Это не вы устроили?

— Слышь, не тупи, — буркнул Вал. — Тебе все сказали.

— А ты вообще заткнись!

— Держи себя в руках, — осадил меня Ас.

— В руках?! Да ты хоть представляешь, что я пережил?!

— В любом случае это не так страшно, как тебе кажется.

— Откуда тебе знать насколько это страшно?!

— Пока мы с тобой находились вне тел, что-то обошло системы защиты и подключилось к твоему разуму, погрузив его в искусственный сон. Как только это произошло, я вернулся в тело и поднял тревогу. Но мы не успели решить, разрывать ли связь, поскольку не прошло и минуты, как ты вернулся сам.

— Минуты? Я провел там не меньше получаса.

— Ты же знаешь, что во сне время может двигаться гораздо быстрее.

— Я не думал, что настолько...

— Так ты расскажешь, что видел?

— Можно мне вначале чего-нибудь выпить?

К счастью, в закромах Миротворцев оказалась бутылка охлажденной водки, но, по-моему, это были закрома Вала. Приняв грамм двести, я изложил все, что запомнил, а запомнил я все довольно детально.

Внимательно выслушав меня, Ас произнес:

— Кто бы это ни был, он допустил ошибку. По его подключению к тебе мы легко найдем, откуда он выходил на связь.

— Ты так говоришь, как будто это хакер какой-нибудь.

— В каком-то смысле. Идем.

— Куда?!

— Без лишних вопросов.

Мы быстрым шагом куда-то направились, захватив по пути Немана. Ас ничего не объяснял, поэтому мне оставалось только догадываться, что он задумал.

В итоге мы вошли в связной блок. Сферический сосуд, наполненный чем-то вроде воды смешанной с чернилами, до того все время погруженный в пол, как по команде наполовину приподнялся. Ас показал мне куда встать. Получилось, что мы трое заняли позиции вокруг сферы, лицами к ней.

Я с тревогой ждал, что же будет дальше. Вдруг невидимая сила подхватила меня, подняла в воздух и наклонила на спину. С Асом и Неманом происходило то же самое. Когда мы приняли горизонтальные положения, чувство тяжести пропало, и я вновь ощутил невесомость, только на этот раз, не покидая тела.

— Закрой глаза и сосредоточься, — сказал Ас.

"Как прикажете", — вздохнув, подумал я с сарказмом и подчинился.

Желтые круги, монотонно переливающиеся на черном фоне перед закрытыми веками, стали увеличиваться, сливаться и превращаться в обрывки неуловимых образов. Мне показалось, будто я лечу. Наконец, спустя какое-то время я понял, что сплю, в бессознательном состоянии бреду по дороге, усыпанной пылью рыжего цвета.

— Не спать, — донесся голос Аса. Он прозвучал не громко, но резанул по нервам, словно крик с похмелья.

Я поднял глаза. Ас и Неман находились рядом. Мы стояли посреди широкой проезжей части странного города. По обеим сторонам улицы поднимались невысокие здания, не больше пяти этажей. Походило на Москву, покинутую людьми много лет назад, причем покинутую в такой спешке, что на обочинах остались брошенные автомобили, а на тротуарах вещи.

Абсолютно пустынные улицы, ни звуков, ни запахов. Облицовка зданий напрочь облупилась, от стекол остались только запылившиеся осколки, торчащие из скукожившихся от старости пластиковых оконных рам. Кое-где на крышах и в карнизах росла трава. Асфальт под ногами так же растрескался под натиском растительности. Вот только вся эта растительность, судя по виду, погибла уже очень давно. Трава и кусты почти побелели, как если бы без капли влаги пребывали под палящим солнцем несколько лет. Голые деревья с потрескавшейся от сухости корой, мрачно взирали на свои опавшие листья, высохшие до степени, непригодной даже для гербария. Ветер отсутствовал, и создавалось впечатление, что его тут никогда не бывало. Тротуары и здания покрывал толстый слой рыжей пыли. Это выглядело тем более странно, что на небе неподвижно стояли грозящие вот-вот разразиться ливнем тяжелые кучевые облака, сквозь которые пробивался необычный желто-оранжевый свет, окрашивающий город в аналогичную палитру и довершающий тем самым ощущение полного сюрреализма.

— И где это мы? — вопросил я.

— На сервере, — выразительно ответил Ас.

— Сервере чего? Сновидений?

— Если тебе в данном контексте известен какой-то другой, то поделись, не томи.

— Охренеть. Я его себе иначе представлял.

— Не обращай внимания на антураж. Никто не озадачивался проработкой дизайна этого места. Его никто не видит, поэтому, как оно выглядит, никого не интересует.

— А не проще было тупо сделать белую плоскость?

— Проще. Мы точно не знаем, почему оно выглядит именно так.

— Тогда почему ты сказал, что никто не озадачивался дизайном?

— Потому что двести лет назад вместо машин здесь стояли гнилые кареты. Этот город меняется вместе с цивилизацией. Неосы прагматичны, они не станут регулярно изменять облик места, которое никто не посещает. Поддержание его формы требует определенных затрат ресурсов.

— Я считаю, что это архетип, — подключился Неман. — Формализация каких-то коллективных бессознательных особенностей.

— А где сервер расположен физически? — поинтересовался я.

— В глубинах спектра, — ответил Ас. — Его точное местоположение тебе ничего не скажет.

— Почему?

— Пократ-ре-пять-точка-ре-т-а-двенадцать-точка-семь-точка-ноль. Сказало?

— Нет, — поджал я губы. — А можно как-то эмулировать сервер, чтобы создавать вот такие места для себя?

— Зачем именно такой же сервер? Он слишком сложно устроен и требует для работы немыслимых ресурсов. Можно создать что-нибудь попроще. Только какой в этом смысл? Построить свой идеальный мирок и возвращаться в него, чтобы поразвлечься с красотками?

— Ты меня с Валом путаешь, — слукавил я.

— Долго беседовать собираетесь? — недовольно сказал Неман. — Может вам чайку налить?

— Двигаемся, — отвернулся Ас и, поднявшись над землей на метр в воздух, стремительно полетел по дороге следом за Неманом.

У меня уже имелся опыт полетов во сне, поэтому я, недолго думая, подпрыгнул и, пока халтурная сновиденная гравитация пыталась снова наделить меня массой, волевым усилием направил себя за товарищами. Только получилось быстрее, чем я хотел.

Пулей промелькнув мимо них, я унесся вдаль, оцепенев от испуга, как будто впервые в жизни оказался за рулем автомобиля и по глупости вдавил газ в пол. Мысль о том, что пора бы тормозить появилась только, когда я увидел, что улица упирается в громадное промышленное здание. Остановка произошла прямо перед его грязной розовой стеной с ржавыми подтеками, хотя при местном освещении трудно было однозначно определять цвета.

Аса с Неманом нигде не было видно, я оказался в одиночестве, в гнетущей тишине.

"Самое место чтобы теряться", — язвительно заметил я, напряженно оглядываясь по сторонам.

Здание передо мной напоминало какой-то цех или депо. Оно тянулось вдоль узкой улочки, пересекающей ту по которой я летел Т-образным перекрестком. Недалеко от меня в стене строения почти во всю ее высоту зияли два огромных темных проема квадратной формы, по всей видимости, предназначенные для въезда крупногабаритного транспорта. Свет пробивался внутрь слабо и выхватывал из темноты только засыпанный пылью и ржавчиной пол, а так же несколько крупных свисающих цепей. Входить туда совсем не хотелось. Я сглотнул и отступил назад, на перекресток.

Уже возникла мысль закричать, позвать на помощь, но вдруг я заметил движение на проходящей вдоль здания улице. Поскрипывая рулем, по ней ехал старенький синий велосипед, раздувая лежащий на дороге мусор. Я бы не так сильно испугался, если бы им кто-то управлял. Но двигался он без посторонней помощи. Не зная, что делать, я просто замер там же, где стоял. Велосипед проехал мимо, шурша по пыльному асфальту полуспущенными колесами.

— Заблудился? — раздалось вдруг у меня над ухом.

— Су... ка... — судорожно одернулся я и увидел за собою Аса. — Твою мать!

— Испугался? — довольно спросил тот.

— А тебе заняться больше нечем? Зачем подкрадываться?!

— Его испугался? — кивнул он вслед удаляющемуся велосипеду. — Правильно.

— А что это было?

— Брандмауэр, — ответил Неман.

— Выглядит не грозно.

— С каких пор внешний вид — показатель? — усмехнулся Ас.

— Да я так, к слову. Че мы сюда приперлись-то? — обратился я к Асу. — На экскурсию? Так я уже насмотрелся.

— Собственно, мы уже на месте, — обернулся он к входу в депо.

— Ты шутишь? — вгляделся я в темноту.

"Везет мне на случайное нахождение нужных мест..."

— Главное постарайся не паниковать, что бы ты не увидел.

— Сделай одолжение: не говори мне не паниковать. Результат получается с точностью до наоборот.

Мы вошли в проем. Задрав голову, я пытался оценить высоту потолка — выходило не меньше десяти метров.

По мере того, как мы продвигались вглубь и нас обступала темнота, мне все сильнее хотелось повернуть назад.

— Я тут поразмыслил... — начал я, пытаясь отогнать дурные мысли. — А какой смысл в этой виртуальной среде — сновидении? Не проще ли человека просто вырубать? Чтобы он сознание терял. И программа так же просто подключалась бы к серверу.

— Как сделать, чтобы человек просыпался после окончания сеанса связи? — спросил Ас.

— Не знаю. Включать его обратно.

Я уже не видел лица Аса, как и его самого, но он точно улыбнулся — у меня чутье выработалось на его ухмылки.

— Сознание тебе не мобильный телефон, его нельзя включать или выключать.

— Как же тогда человек "теряет сознание"?

— Сознание остается в порядке. У него просто временно пропадают рычаги для управления телом.

— Что такого особенного в сознании, что его нельзя отключить?

— Представь себе два магнита, одновременно притягивающихся и отталкивающихся друг от друга с такой силой, что в результате они начинают вращаться по одной орбите вокруг общего центра, образуя вихрь. Этот вихрь — суть основы. Если он остановится, его уже невозможно будет запустить.

— А он может остановиться?

— Да.

— Основа может умереть?!

— Мне казалось, ты это понял еще тогда, когда я объяснял тебе разницу между обычной войной и нашей.

— Черт...

"Чем дальше в лес, тем больше дров", — невесело подумал я.

— Тихо! — шикнул Неман.

— Что такое? — наткнулся я в темноте на плечи впередиидущих.

— Начинаем, — скомандовал Ас.

— Что начинаем?

— Взлом.

— Но я...

— Просто стой и молчи.

После слов Аса я ожидал чего угодно и рефлекторно сгруппировался.

В темноте вокруг нас что-то зашуршало и зашелестело, словно фольга. Звук был неприятным, хотя определить, что его создает, я не мог. Шорох усиливался. Мне начало казаться, что это копошатся какие-то насекомые.

Неожиданно из рук Миротворцев ударили лучи света и, врезавшись во тьму, начали расширяться, охватывая все большую область. Пространство вокруг, от потолка до пола оказалось плотно затянуто какой-то лазурной материей, похожей на паутину. Она дергалась под лучами света, будто ее пытаются порвать.

Когда лучи расширились до охвата нескольких квадратных метров, я икнул от неожиданности. По материи носились трехногие существа, размерами с кошек. Их тела напоминали кисти человеческих рук, покрытые бордовой светоотражающей краской. Устрашающе быстро для своих размеров, они метались по паутине, оставляя за собой ее новые пряди.

— Они нас запирают! — вскрикнул я, прижавшись к спутникам.

— Тишина, — твердо сказал Ас.

Он направил свет вверх, и под его лучами паутина на потолке начала обретать форму круговой диаграммы. Существа пытались помешать этому процессу, но Неман отгонял их своим светом.

Я и не заметил, как обстановка поменялась. Существа, темнота, паутина — все исчезло. От диаграммы остались лишь светящиеся контуры. Пространство вокруг нас словно пирог поделилось на пять равных долей в точности соответствующих долям диаграммы. Каждая часть представляла собой буквально кусок какого-то пейзажа. Части быстро менялись независимо друг от друга со все возрастающей скоростью. Не успевала сформироваться одна доля, как на ее месте появлялась другая. Чего там только не было: джунгли, моря, интерьеры, льды, города, пустыни. В один момент я мог одной ногой стоять в снегу, а другой на песке. Небо закрывали одновременно башни небоскребов, деревья и потолки разных помещений.

— Это и есть "взлом"? — спросил я у Аса, сосредоточенно глядящего куда-то вдаль.

— Да, — не отрываясь, ответил он. — Мы пытаемся вычислить, кто выходил с тобой на связь.

— Кажется, есть, — медленно произнес Неман.

Доли прекратили меняться и согласовались, образовав цельное пространство. Полнейшую темноту.

— Ау? — напряженно выдавил я.

— Сейчас все будет, — отозвался Ас, и темнота вспыхнула алыми огнями.

Со всех сторон посыпались искры, в лицо пыхнуло жаром, раздался металлический грохот. Повсюду в черных желобах тек расплавленный металл, гудели машины, пахло чем-то горелым.

— Мы на заводе? — удивился я.

— Скорее в плавильне, — поправил Неман.

— Защиту вашего офиса обошел какой-то рабочий?

— Это не обязательно место, где он работает или постоянно находится, — заметил Ас. — Это может быть просто какая-то персонификация.

— Так вы что сам не знаете, куда мы попали?

— Следы, оставшиеся в твоей основе после подключения, привели сюда. Куда именно, нам предстоит разобраться.

— Какие же это следы могут привести неизвестно куда? — недоуменно огляделся я. — И как для этого по ним надо идти?

— Давай ты оставишь расспросы на потом?

— Как скажешь.

В одном из котлов я заметил плавящиеся православные кресты, от маленьких нательных до огромных, которые устанавливают на купола храмов.

— Что еще за?.. — протянул я, наблюдая эту картину.

— Хороший вопрос. — Ас настороженно переглянулся с Неманом.

— Что-то мне это не нравится, — повернулся Неман к соседнему котлу, где плавились полумесяцы и католические кресты.

Я пригляделся: в каждом из обозреваемых котлов плавились символы какой-то религии. Принадлежность некоторых я точно не знал, а некоторые вообще видел первый раз. В самом большом котле позади остальных медленно оседала в кипящий металл огромная конструкция, состоящая из золотых шаров.

— А это что за штука? — кивнул я в ее сторону.

— Символ жизни Месфарака, — ответил Ас.

— Чего-чего?

— Есть такое древнее учение, называется Месфарак, — пояснил он и тут же обратился к Неману: — Какие будут соображения?

— Кому-то очень не нравятся верования людей, — рассеянно сказал тот. — Здесь не только религии и учения. Вот там, — указал Неман на один из дальних котлов, — плавятся медали Нобелевских лауреатов. Я могу сходу предложить несколько трактовок того, что мы видим.

— Что это все означает, можно гадать долго. Главное, что мы явно где-то в ментальной сфере. Пошли, выясним, кто здесь хозяин.

— Я бы не рекомендовал обращаться к рабочим, — посоветовал Неман. — Не исключено, что мы в прямой связи.

— Даже в мыслях не было, — отозвался Ас, уже спускаясь по лестнице.

Не вступая в диалог с немногочисленными работниками в касках, встретившимися нам на пути, мы спустились по шатающимся ржавым лестницам на самый нижний уровень завода, где располагалось сваренное из жестяных листов помещение администрации, по размеру больше похожее на подсобку. Внутри, помимо часов над входом, находился только обшарпанный сейф, кривой железный стул и такой же стол, заваленный бумагами.

Недолго думая, Ас начал живо копаться в документации, а Неман принялся за сейф. Чтобы не казаться бездельником, я сделал вид, что стою на шухере.

— Нашел, — спокойно сказал Неман, вытащив из сейфа какие-то папки. — Таурус Вито Сармог.

В этот момент медленно оседающий "символ жизни" содрогнулся, и расплавленный металл под ним забурлил, шумно выбрасывая из котла искры и огонь.

— Кто? — не понял я.

— Он бессмертный, — громко ответил Ас, перекрикивая шум.

— У нас есть, что нужно! — потряс Неман папками. — Пора возвращаться!

Золотая конструкция зашаталась, отражая в себе языки пламени как в зеркале. Послышался скрежет металла. Один за другим шары отваливались и плюхались в расплавленную массу, выбрасывая ее за пределы котла. Один из шаров упал за край, и с гулким ударом грохнувшись на пол, покатился прямо на нас.

— А-а-с?.. — панически протянул я.

— Уходим, — отрезал он, и плавильня растворилась в воздухе, словно мираж.

Я открыл глаза, все еще вися в воздухе перед сферой в полу. Тут же очнулись парящие рядом товарищи и невесомость отключилась. В отличие от напарников, ловко приземлившихся на ноги, я шлепнулся на спину в той же позе, в какой висел.

— Предупреждать же надо, — кряхтя, поднялся я.

— Нас все-таки заметили, — с досадой сказал Неман.

— Какого лешего от меня надо вашему Виго... Вико...

— Вито, — поправил Ас. — Узнаем лично у него.

— А кто он вообще такой?

— Он просперус. — В голосе Немана послышалась нотка ни то благоговения, ни то страха. — Человек, посвятивший всю жизнь работе с неосами и пожертвовавший собой ради них. В награду они стерли его из списков живущих и наделили неестественными способностями. Теперь он не живой и не мертвый, получеловек-полунеос.

— Должно быть серьезный мужик, — впечатлено покивал я, попытавшись представить этого монстра. — Значит он не на вашей стороне?

— Не на нашей, — многозначительно ответил Ас. — Но это не значит, что он против нас. Он причисляет себя к Часовым. Это относительно молодой анклав, включающий в себя как неосов и бессметных, так и обычных людей. Они возникли в эпоху ренессанса, когда благодаря прогрессу появились люди достаточно любознательные, чтобы заметить Игру Теней. Первые, кому это удалось, и создали анклав, позиционировав себя нейтральной силой, наблюдателями, не вмешивающиеся в противоборство сил богов и сопротивления. Как ни странно, у них нашлись сторонники даже среди неосов. — Ас на мгновение задумался. — До сих пор они не были замечены в противодействии нам. С другой стороны, маленькое вторжение Сармога сложно назвать противодействием.

— Сложно назвать?! — скривился я. — Я ему не игрушка, чтобы так со мной обращаться!

— Подумай сам. Ни ты, ни, тем более, мы, не понесли никаких потерь в результате этого случая. Разве что твоя гордость пострадала.

— И что вы спустите все на тормозах?

— С чего вдруг? Увиденное нами там — довольно тревожный знак, особенно если учесть, что он, так или иначе, связан с именем весьма авторитетной фигуры. И знак этот требует немедленного разбирательства. — В глазах Аса блеснул огонь, всегда вызывавший во мне тревогу.

— Какого разбирательства? — осторожно спросил я.

— Непосредственного. Ты же хотел выбраться из офиса? — Ас повернулся к Неману: — Скажи Валу и Дилму, пусть отправляются в Нью-Йорк, отыщут Сармога. И еще... — Замерев, он провел по мне оценивающим взглядом. — Одень нашего нового сотрудника.

Неман вопросительно уставился на Аса.

— Да, я уверен, — ответил тот.

— Сделаем, — пожал плечами Неман и вышел из помещения.

— Я с ними что ли? — вытаращился я ему вслед.

— Да, — сухо ответил Ас.

— Это не опасно?

— Если так мыслить, то жизнь вообще — смертельная болезнь передающаяся половым путем, — нездорово усмехнулся он.

— Очень смешно, — ехидно улыбнулся я. — Тебе-то легко говорить, когда сам бессмертный.

— Успокойся, это дипломатическая миссия. К тому же ты не один отправишься.

— А зачем я там вообще нужен?

— Тебе все равно надо набираться опыта, а лучшей возможности может больше не представиться. Или ты хочешь отправиться сразу на боевое задание?

— Ладно-ладно! — испугался я. Поводов сомневаться в серьезности его слов у меня не было. — Я согласен.

— Отлично. Жди Немана, он выдаст тебе экипировку.

На этих словах Ас ушел в аналитический блок.

За окнами к этому времени почти стемнело, зажглись городские огни, а по стеклам заморосили капельки дождя.

Неман пришел через пару минут и позвал за собой. Мы отправились в дальний конец этажа, где располагался самый большой блок — оружейный.

Несмотря на то, что непосредственно внутри него я не бывал, я много раз видел его со стороны — Вал оставлял там свое механическое тело — и мне всегда было интересно, почему именно на "оружейный" этот блок был похож слабо. Ничего хотя бы отдаленно напоминающего оружие я в нем не замечал. Вдоль стен там стояло множество металлических серых ящиков самых разных форм и размеров, на каждом из которых была нанесена полоса определенного цвета. Однако, исходя из того, что робот, в котором перемещался Вал, прятался внутри одного из таких контейнеров, я предполагал, что все оборудование скрывается именно внутри них.

Так и оказалось. Когда Неман подошел к одному из ящиков, тот, тихо вжикнув, распахнулся перед ним и выдвинул на подставке несколько похожих на хоккейные шайбы желтых предметов. Взяв один, Неман молча протянул его мне.

Предмет оказался неожиданно тяжелым. Килограмм десять, как минимум.

— Это твоя экипировка.

— Спасибо, — произнес я, придирчиво глядя на "шайбу". — На какое место ее одевать?

На желтой поверхности я заметил мелкие печатные символы, но они были сделаны явно не на кириллице и даже не латинице, а потому прочесть я их не смог. От предмета доносился запах чего-то среднего между дешевым китайским пластиком и резиной.

— Раздевайся, — сказал Неман.

— Чего? — удивленно поднял глаза я.

— Можешь одеть поверх одежды, но я бы не рекомендовал.

Обреченно вздохнув, я разделся.

— Дальше что?

— Приложи к груди и подожди.

— Су-у-ка... — поежился я, коснувшись кожи холодной шайбой. — Эта штука как из морозилки.

— Именно оттуда. Ничего, сейчас отогреется. Доспех вытягивает тепло из твоего тела.

— Что?!

— Без паники.

Спустя пару секунд предмет щелкнул и зашуршал. Я почувствовал, как что-то щекочет грудь и опустил голову посмотреть, что происходит. К моему ужасу из шайбы расползалась густая бурая субстанция похожая на пасту, она толстым слоем быстро покрывала кожу, создавая тянущее ощущение.

— Это еще что за дрянь?! — попытался я было оторвать предмет от груди.

— Стой-стой, — придержал мою руку Неман.

Уже через несколько секунд вещество окутало весь торс, опустившись до паха, и подступилось к шее. Я набрал воздуха и задержал дыхание. Вещество так быстро наползло на лицо, что я и возмутиться не успел. Не имея возможности вдохнуть и открыть глаза, даже немного оглохнув из-за закупоренных ушей, я чувствовал, словно похоронен заживо. Однако я все еще стоял на ногах, и упасть в этот момент было бы совсем не к месту.

К счастью, чувства вскоре вернулись, но в совершенно новой форме. Звуки накатились оглушительной волной, а цвета ослепили интенсивностью.

— Сейчас произойдет сонастройка, — ударил по ушам голос Немана.

Когда цвета угасли до терпимой яркости, я заметил, что картинка перед глазами наполнилась какими-то лишними деталями. Повсюду мельтешили непонятные символы и разноцветные линии, выстраивающиеся в различные геометрические фигуры.

Опустив взгляд на свое тело, я увидел, что вместо бурой массы его покрывает точно такой же пестрый черно-белый костюм, какой носит каждый оперативник, только внешне он выглядел поновее.

— В гробу я видел такие переодевания... — проворчал я.

— Доспех подстроился под твою физиологию. Теперь он дополняет твою хрупкую физическую оболочку.

— Как будто у тебя она не хрупкая...

— Краткий ликбез, чтобы ты знал чего ожидать. Доспех оснащен экспертной системой, задача которой увеличить эффективность твоих действий. Общаться с ней ты можешь как посредством голосовых команд, так и мысленно — не важно. Она соединена с твоей центральной нервной системой, поэтому для отдачи приказа тебя достаточно просто пожелать, она интерпретирует твои намерения. Это полезная функция, если ты по тем или иным причинам ты не можешь связно мыслить. Так же доспех может влиять на твое восприятие, к примеру, посылать изображения прямо в зрительные каналы.

— А я уж думал у меня опять глюки.

— Доспех поддерживает жизнедеятельность пользователя при внешних температурах от минус ста двадцати до тысячи градусов Цельсия, в агрессивных средах и вакууме. Его собственная броня способна выдержать прямое попадание артиллерийского снаряда, но основной защитной системой является силовой поглотитель.

Словно в иллюстрацию к словам Немана у меня перед глазами появилось объемное схематичное изображение какого-то миндалевидного устройства.

— Его микропроцессор непрерывно анализирует окружающее тебя пространство. В случае обнаружения слишком быстро приближающегося объекта, поглотитель активируется и, как не трудно догадаться из названия, поглощает кинетическую энергию этого объекта, преобразуя ее в энергию для питания подсистем доспеха. Таким образом, достигается высокая степень защиты от осколочных и пулевых попаданий любого калибра. В случае же, если направленная на тебя энергия слишком велика, система делает попытку поглощения кинетической энергии твоего собственного тела, что способно защитить, к примеру, от падения с большой высоты или от столкновения с автомобилем. Существует предел, свыше которого поглощение не осуществляется, поэтому под скоростной поезд лучше не прыгать.

— Ну, ты прям это... Как на выставке технологий, — усмехнулся я.

— Не вижу повода для юмора. Теперь о вооружении. Видишь настройки оружия?

Не успел он договорить, как перед моим взором развернулось несколько таблиц, заполненных текстом и пиктограммами так, что в глазах зарябило.

— Абзац... — ужаснулся я.

— Выискивать нужный пункт не обязательно. Эта информация для ознакомления.

— А ты что сейчас управляешь тем, что я вижу?

— Нет, просто твой доспех знает, чего ты не знаешь, и помогает восполнить эти пробелы. В данном случае — с моих слов. Итак, он оснащен ручным пульсаром барьерного типа...

— Чем-чем?

— Ты изучил в бампе раздел о гравитации?

— Нет.

— Тогда объясню на пальцах. — Неман грустно вздохнул. — В зависимости от установок, пульсар может выстрелить большим, но слабым зарядом, который опрокинет танк, не повредив его, а может выстрелить маленьким, но сильным, который оставит аккуратную дырочку в тридцатисантиметровой броне. Так же есть возможность устанавливать детонацию заряда, ее мощность и тип. Их всего два: разрыв и схлопывание. Первый действует почти как взрывчатка, нанося ущерб ударной волной. Второй мгновенно сминает любую попавшую в него материю. Теперь демонстрация.

В дальнем конце оружейной из пола поднялся бежевый манекен.

— Стреляй, — скомандовал Неман.

— Как?

В тот же момент от манжеты на моей правой руке синхронно отделились и резко поднялись над ней в воздух на несколько сантиметров три остроконечные лопасти. Параллельно руке они зависли вокруг манжеты на равном удалении друг от друга. Несмотря на отсутствие креплений, они, однако двигались одновременно с манжетой, словно были соединены с ней невидимыми спицами.

Перед глазами появилось несколько маркеров, одни из которых окружили манекен, а другие, как я понял, показали расстояние до него и еще какие-то данные, вчитываться в которые я не стал. Обилие подсказок, как ни странно, не мешало зрению, поскольку все они как будто становились полупрозрачными и выходили из фокуса, когда я смотрел на цель.

Немного подумав, я робко поднял руку в сторону манекена и сразу заметил как, как ее ощутимо сдавливает и двигает некая сила. Костюм помогал мне целиться.

Стоило мне только подумать: "И где же тут чертов курок?", как между лопастями и манжетой за долю секунды проскочило несколько белых искровых разрядов, и грянула яркая вспышка, за которой последовал глухой хлопок. Инстинктивно зажмурившись, я пропустил момент выстрела. Когда же я открыл глаза, манекен уже осыпался на пол облаком мелких осколков.

— Чтоб меня, — все, что смог сказать я, осторожно поднеся руку к лицу, чтобы получше рассмотреть невероятное оружие. — Отдачи нет!

Тем временем, оставшаяся от манекена пыль на глазах сползлась обратно на штырь-основание и образовала прежнюю бежевую форму.

— Я здесь никогда не освоюсь... — пробормотал я, наблюдая это зрелище.

— Доспех отчасти органический. Для жизни ему необходимо питание, которое он будет получать из твоего организма, точнее из продуктов его жизнедеятельности.

Я с отвращением сморщился:

— Моей жизнедеятельности?

— Испражняйся прямо в костюм. Других возможностей справлять нужду не предусмотрено. Он переработает всю органику до последней молекулы, даже запаха не останется.

— А сам он испражняться не будет? — попытался пошутить я.

Неман ответил неодобрительным взглядом:

— С остальными функциями разберешься сам. Доспех поможет. Не стесняйся задавать ему вопросы.

— Еще не хватало с одеждой разговаривать.

— Жить захочешь — придется.

Вдруг я понял, что мою голову покрывает шлем. На ощупь он напоминал обыкновенную пластиковую маску для пейнтбола, с той лишь разницей, что я не смог нащупать стекло, а зеркала, чтобы посмотреться по близости не было.

— Я не знал, что у ваших доспехов есть шлема, — заметил я.

— По-моему это было очевидно еще, когда я сказал, в каких условиях позволяет выживать доспех.

— А почему я никого из вас не видел в шлеме?

— Потому что он автоматический, без надобности не используется.

В тот же момент я ощутил, как шлем молниеносно свернулся за шиворот.

"Какая чуткая одежда..."

В блок вошли Вал с Дилмом, и вдруг раздался отчетливый голос Аса:

— "Экс?"

— Ас? — огляделся я. — Ты где? — Я не мог определить, с какой стороны он находится. Голос как будто звучал у меня в голове.

— "Это наша внутренняя связь".

— А, рация...

— "Нет. Это связь через спектр. Готов?"

— Смотря к чему, — напрягся я.

— "К отправке".

— Ну, по крайней мере, я стрелять научился.

— "Вполне достаточно. Вперед".

— Что, прямо сей...

Закончил я вопрос уже стоя в очень узком темном переулке между грязными кирпичными стенами возвышающихся в ночное небо зданий:

— ...час?

В успевшее поотвыкнуть лицо хлынул влажный холодный воздух с удушливой примесью помоев и выхлопных газов. Дилм и Вал стояли рядом со мной. К собственному удивлению, неописуемого восторга от осознания факта того, что я первый раз в жизни оказался за рубежом, я не испытал, но все же некоторое возбуждение от такой необычной смены обстановки ощутил.

Шум города навеивал беспричинную тоску. Далекие скрипы, крики, стуки и даже собачий лай доносились эхом, которое казалось еще более унылым потому, что стояла глубокая ночь, о чем свидетельствовал индикатор перед глазами, согласно которому местное время только что перевалило за три часа ночи.

Улица на выходе из переулка освещалась высокими фонарями, испускающими неприятный рыжевато-лиловый свет. То, что это уже не Россия, было ясно и без подсказок ОКСП: другая архитектура, другие дорожные знаки, надписи на английском языке, да и нет в России двухполюсных дорог, над которым сплошной стеной нависают лишенные балконов мрачные жилые здания этажей по сорок.

В некоторых окнах горел свет, а кое-какие при этом еще и были открыты. От одного взгляда на них, учитывая время суток, высоту их расположения и температуру воздуха здесь на земле, меня пробивал озноб.

— И что теперь? — поинтересовался я.

Вал достал из-за пояса сигару и закурил:

— Найдем этого гада, узнаем, что нужно и вернемся. Причем, чем быстрее, тем лучше — ненавижу этот город. — Он брезгливо сплюнул.

— И как же мы его найдем?

Вал окинул меня усталым взглядом.

— Я имею в виду, что человека обычно ищут... — Я неопределенно повел рукой. — Ну, там контакты пробивают, знакомых, опрашивают кого-нибудь. А щас ночь. Кого мы тут опросим?

Переглянувшись — как мне показалось, насмешливо по отношению ко мне — Вал с Дилмом зашагали прочь. Поверх их доспехов тут же появились иллюзорные штаны и куртки.

"Козлы", — подумал я.

— "Не обращай внимания", — произнес Ас.

— Что за?!.. — от неожиданности вскрикнул я и по привычке огляделся.

— "Прикажи доспеху включить маскировку и догоняй напарников".

— Почему ты услышал мои мысли? Мне что теперь уже и подумать нельзя в одиночестве?!

— "Я не слышал твоих мыслей. Просто предугадал реакцию".

— Ты видишь происходящее?

— "Нам тут видно и слышно то же, что вам".

— Здорово.

— "Учись вслух со мной не разговаривать. Доспех может передавать в качестве голоса твои мысли".

— Непривычно думать только о чем-то одном. Можно пока вслух?

В ответ мне послышалось кряхтение и натужный вздох.

— Ас?

— "Да можешь хоть орать, только напарников своей болтовней смотри не выдай!"

— Понял, понял. — Я понизил голос до шепота.

Доспех снова меня опередил: только я подумал, как сформулировать ему приказ о включении маскировки, как на мне, словно из воздуха проявились штаны и куртка.

"А я смотрю, маскировка у тебя разнообразием не блещет", — мысленно подколол я его и прибавил скорости, догонять "коллег".

В течение пятнадцати минут мы миновали несколько перекрестков и все продолжали идти без намеков на какие-либо поисковые мероприятия.

Нью-Йорк оказался вовсе не таким монументальным и пафосным городом, каким я его себе представлял. Бесконечная череда практически одинаковых серых каменных громад вгоняла в депрессию, а вместо дорогих иномарок по улицам сновали желтые такси. Такое впечатление, что кроме них в городе машин вообще не было.

Наконец я не выдержал и, сконцентрировавшись, заставил ОКСП передать Асу мои мысли:

— "Мне это надоело. У нас хоть есть план действий?"

— "Твои напарники ведут поиск. Возможно, вам придется погулять еще час".

— "Сколько?! Мы что пытаемся увидеть Сармога среди прохожих? Вал уже третью сигару шмалит!"

— "Если прикажешь доспеху включить спектровизор, то сможешь немного поучаствовать в поиске".

Костюм среагировал мгновенно: перед глазами появилась целая россыпь маркеров, разукрасивших унылое окружение во все цвета радуги. Контуры зданий, все их лестницы и перекрытия подсветились белыми линиями, как на чертеже. Синими линиями обрисовались контуры предметов интерьера: кроватей, шкафов и прочего. Уже виденными мною ореолами самых разных цветов обозначились люди. В основном все они находились в горизонтальном положении. Ореолы меньших размеров, по всей видимости, принадлежали домашним животным и детям.

— "Такое ощущение, что я принял какой-то наркотик", — удивился я.

— "Основа Сармога визуально будет отличаться от основы живых существ. Мимо не пройдете".

— "И вот так вот его нужно найти? Вы издеваетесь? Город огромен!"

— "Нет, так нужно его непосредственно увидеть. Обнаружением занимаются твои товарищи. Каждая основа имеет множество характеристик, некоторые из которых уникальны. Одна из них — несущая частота. В специальном режиме доспех может посылать сигналы на частотах из того же диапазона, в котором существуют основы. Если сигнал на пути встретит поле с аналогичной частотой, он войдет с ним в резонанс и частично отразится обратно. В данном случае разыскивается поле с частотой Сармога".

— "Это же практически радар".

— Есть контакт, — подал голос, идущий впереди Вал. — Сорок восьмая улица.

Тут же произошло новое перемещение, и мы очутились в другом районе города. Здания здесь выглядели значительно презентабельнее, да и этажностью преобладали.

— Нам сюда. — Вал свернул за угол налево.

Еще с полсотни метров мы прошли по жутковатому неосвещенному переулку между двумя высоченными домами. Видимо, эти переулки были местной архитектурной фишкой.

— Туда, — кивнул Вал на черный вход впереди.

— Почему не через парадный? — озадачился я.

— Ну, иди, поздоровайся с консьержем, — ответил он, не вынимая сигары изо рта.

Когда электронный замок на двери одобрительно пикнул и Дилм с Валом без проблем вошли внутрь, я не удержался от вопроса:

— Раз тут такая безопасность, почему дверь не закрыта?

— Она была закрыта, гений, — раздраженно прогундел Дилм.

Похоже, мое общество, мягко говоря, не впечатляло напарников.

Здание оказалось жилым, хотя конструкцией и отделкой оно сильно отличалось от жилых домов, виденных мною в Москве. Здесь было гораздо чище. Никаких облупившихся стен и запаха мусоропровода. Не только каждый этаж, но и каждый лестничный пролет был освещен.

Прежде чем Вал, наконец, сказал: "Тут", подниматься пришлось около двадцати этажей. Неужели нельзя было воспользоваться лифтом?

Организация этажа напоминала гостиницу: квартиры располагались вдоль длинного коридора, застеленного красным паласом и освещенного тусклыми светильниками на стенах.

Светящиеся фигуры живых существ неподвижно лежали практически во всех квартирах на этаже, за исключением той, где они на пару совершали характерные поступательно-возвратные движения, которые сложно было с чем-то спутать.

Я бы так и косился на них, если бы мое внимание не привлек находящийся в квартире, по направлению к которой мы двигались, одинокий ореол необычно яркого красного цвета. Создавалось впечатление, что он был одет в разодранную одежду. Ее длинные обрывки, сияющие тем же цветом, что и он сам, медленно покачивались, словно в воде.

Вал с Дилмом уверенно остановились у двери этой квартиры.

— Слушай, перец, сделай одолжение: отойди в сторонку и не мешайся под ногами, — пренебрежительно сказал мне Дилм.

Не очень-то и хотелось. Злобно прищурившись, я отошел с запасом — в конец коридора.

Маскировка напарников изменилась. Теперь они выглядели, как полицейские, только Вал оказался усатым дядькой лет пятидесяти с немаленьким брюхом, а Дилм — поджарым чернокожим лет тридцати.

Встав перед дверью, Вал откашлялся и произнес суровым тоном:

— This is police!

Моментально последовала реакция компьютера. Надпись в правом нижнем углу поля зрения гласила: "Вербальный язык распознан: английский. Автоперевод включен".

— Откройте дверь! — продолжил Вал. Русская речь звучала его же голосом, но накладывалась поверх английской, заглушая ее, точно закадровый перевод.

— Вы ошиблись! — отозвался за дверью мужской голос, говорящий с неестественным металлическим сипом, будто через какое-то сломанное переговорное устройство. — Я не вызывал полицию!

— Ваши соседи сообщили, что из вашей квартиры доносятся крики.

— Это ложь! Все в порядке!

— Позвольте нам войти и проверить.

— Нет! Оставьте меня в покое!

— Прошу по-хорошему, откройте дверь.

— Вы не имеете права! Это частная собственность! Убирайтесь!

— Ну, хорошо, — угрожающе произнес Вал и кивнул Дилму. Они быстро осмотрелись — в коридоре больше никого не было — и как ни в чем не бывало, прошли сквозь дверь, словно она такая же иллюзия, как их камуфляж.

Я хотел войти следом, но для меня дверь оказалась вполне материальной.

"Отлично!"

Перед глазами тотчас появилась новая надпись: "Активирован режим молекулярной дерезонации".

Зажмурившись, я сделал шаг вперед, а открыв глаза, с восторгом обнаружил, что нахожусь уже с другой стороны двери.

Неожиданно прозвучал тот же женский голос, который я слышал в медблоке: "Внимание! Обнаружена инородная форма жизни! Класс: просперус. Угроза: ноль шесть". В то же мгновение развернулся шлем, а маскировка отключились.

Напарники, так же в шлемах и нормальном обличии, осторожно шагали, практически крались через прихожую — в комнату прямо за ней, где у правого окна стоял грязный заросший человек, напоминающий бомжа. Он сосредоточенно работал с ноутбуком, лежащим перед ним на стопке темно-зеленых деревянных ящиков. Стоило мне взглянуть на этого человека, как его тут же облепили предупреждающие маркеры.

Не обращая внимания на нас, он продолжал заниматься своим делом, резво бегая пальцами по клавиатуре.

— Здравствуй, Сармог! — громко сказал Вал.

Индикатор переводимого языка переключился на латынь.

Бомж медленно поднял голову и спросил таким еще более неестественным голосом, что моя спина от поясницы до шеи скукожилась от мурашек, а зубы свело:

— Чего вам нужно?

Продолжая уверенно двигаться вперед, Вал спокойно ответил:

— Это мы должны у тебя спрашивать, дорогой. Зачем влез к нам и поимел мозг новичка? — Он мотнул головой в мою сторону.

Лицо Сармога не выражало никаких эмоций. Он пристально посмотрел на меня в течение пары секунд, из-за чего я чуть не потерял сознание, а затем перевел взгляд обратно на Вала и заорал:

— Слишком поздно! Надо было действовать, пока у вас была возможность! Теперь вам ничего не изменить! Восход Черного Солнца уже начался!

— Что за чушь ты порешь? Отвечай на вопрос!

Бомж посмотрел в окно, потом на лэптоп и снова на нас, после чего уже совершенно ненормальным загробным голосом прогудел:

— Жребий брошен!

И, не раздумывая, сиганул в окно.

— Я не понял, че это было? — пробубнил Вал уже по-русски, недоуменно выглянув в образовавшуюся дыру.

— Может, догоним? — Дилм тоже неторопливо высунулся посмотреть.

— Не, он уже слинял.

— Вот сволочь.

— Вы знаете, — робко начал я, — а его голос не похож на тот, который я слышал там.

В ответ Вал только оглянулся. Даже под маской я чувствовал его презрение.

"Нашел с кем общаться", — укорил я себя и провел взглядом по квартире.

Создавалось впечатление, что в ней давно никто не жил. По углам свисала паутина, в которой болталось уже не первое поколение засохших пауков, а на полу и на одетых поверх вполне современной мебели полиэтиленовых чехлах лежал толстый слой пыли. На этом фоне резко выделялся дорогой ноутбук на ящиках и серебристая тренога у левого окна, на которой была закреплена ни то видео, ни то фотокамера размером с небольшой телескоп.

Заодно мне на примере напарников удалось рассмотреть, чем являются шлема доспехов. В целом они, действительно, немного напоминали маски для пейнтбола, только вся лицевая часть у них была одним сплошным непрозрачным щитком без стекла и отверстий для глаз или дыхания.

— "Ас, ты меня слышишь?" — обратился я мысленно. Доспех все понял и передал мои мысли по внутренней связи.

— "Слышу".

— "А че молчишь? Скажи что-нибудь по поводу того что здесь случилось".

— "Я похож на комментатора?"

"Да чтоб вас...", — подумал я, намерением указав доспеху, что это передавать не нужно.

— Он тут за кем-то следил, — констатировал Вал, осмотрев устройство на штативе, и подошел к Дилму, который копался в лэптопе.

— Почему он не забрал ноутбук? — поинтересовался я, зная, что вряд ли получу ответ.

— Он ему был нужен только для расчетов, — снизошел Дилм.

— И что он там считал?

— Календарь, — на удивление спокойно ответил Вал.

— Зачем?

— Тут стоит незнакомый мне шифр, — повернулся Дилм к Валу. — Надо отправлять Магеллану.

— Надо, — непричастно сказал Вал и, переложив ноутбук на диван, принялся рыться в ящиках.

Из интереса заглянув в окуляр наблюдательного приспособления, я рассмотрел в фокусе невысокое серое здание на противоположной стороне улицы и обочину проезжей части перед ним. У здания было припарковано несколько весьма солидных машин, а в его окнах горел свет.

"Кому это не спится в три часа ночи?"

Над входом красовалась выложенная золотыми буквами надпись: "Mesfarak Learning Centre". Даже без помощи доспеха, подобием субтитров напечатавшего перевод, я ощутил пронзительное дежавю.

— Месфарак? — нахмурился я, вспомнив, где слышал это слово.

— Да-а-а! — с сарказмом засмеялся Вал. — Нам сегодня обосраться как везет.

— А в чем дело? — не понял я.

— Узнать, что Сармог следил за пиндосской сектой — вот это круто! Чем ему только наши родные не понравились: Свидетели Иеговы, Кришнаиты, Симорон? Бабла маловато заколачивают?

— Кончай язвить, — перебил его Дилм, деловито положив лэптоп на колени. — Во-первых, у нас своих сект нет, все импортные, а во-вторых...

— Так Месфарак же вроде учение? — вклинился я.

После секундной паузы Вал издевательски гоготнул:

— Надо запомнить эту шутку.

— Короче... — Дилм явно хотел что-то сказать, но запнулся и вытаращился на дисплей ноутбука, как будто увидел там что-то ужасное. — Стоп!

— Что? — прекратил свое занятие Вал, подняв голову.

— Календарь... Видишь эти спирали? — Дилм развернул ноутбук, чтобы экран был видел Валу.

— Ну, — недоуменно ответил тот.

— Я, конечно, не все понимаю, но одно из отмеченных событий должно произойти сегодня. Здесь.

По лицу Вала скользнула тень тревоги:

— Круто нам фартит. Никак Экс везение приносит, — тут же ухмыльнулся он, язвительно посмотрев на меня. — Может, ты и время знаешь? — снова обратился он к Дилму.

— Нет.

В этот момент я увидел, как к центру Месфарака подъехал черный "бентли континенталь" с тонированными стеклами. Первым из автомобиля вышел водитель — лысый бугай в белой майке. Он открыл дверь пассажиру. Им, насколько я смог разглядеть, оказался низкий парень в кепке и черном спортивном костюме. Эти двое смотрелись странно даже не потому, что в столь поздний час приехали в такое странное место, а потому, что носили солнцезащитные очки. Не мешкая, незнакомцы вошли в двери центра, где их с улыбкой встретил седой мужчина в клетчатой рубашке.

— Однако, богатые же у америкосов сектанты, — заметил я.

Вал нехотя поднялся и выглянул в окно, после чего выпалил:

— Так ептель... Месфарак — это лохотрон для голливудских проституток. Они не держат нищету. Знаешь, какие у них членские взносы? У тебя такой зарплаты не бывало.

Вдруг за окном сверкнуло, и стекло в оставшемся окне задребезжало от раската грома. Ворвавшийся в комнату порыв ветра вздыбил полиэтилен на мебели.

— "Прошу минуточку внимания. — Я узнал голос Немана. Вал с Дилмом тоже его слышали, судя по их сосредоточившимся лицам. Связь работала в режиме конференции. — У вас там что-то происходит".

— "О, да, — с сарказмом фыркнул Вал. — Гроза — это серьезно".

— "Особенно если учесть, что она собралась за двадцать шесть секунд", — диаметрально ответил ему Неман.

На мой внутренний экран вывелась климатическая карта нашего района, который, кстати говоря, оказался Манхэттеном. Образовавшаяся погодная аномалия, похожая на тропический ураган, имела не более пяти километров в поперечнике и охватывала лишь несколько кварталов. Зато, судя по выводящимся данным, скорость ветра в ее верхних слоях достигала сорока метров в секунду.

— "Поня-ятно", — обреченно выдохнул Дилм.

— "Оставайтесь на месте, — включился Ас. — Наблюдайте".

— Начальство сказало наблюдать, значит, будем наблюдать. — Вал отключил шлем и, прислонившись плечом к стене около разбитого окна, закурил новую сигару.

Последовав его примеру, Дилм занял позицию с другой стороны окна, только вместо сигары достал какой-то белый предмет похожий на свечу и начал лениво его грызть.

Мне же не осталось ничего, кроме как остаться у уцелевшего левого окна и временами посматривать в окуляр наблюдательного приспособления.

Прошло больше пятнадцати минут, за это время никто не проронил ни слова. По дороге внизу проехало несколько машин. Трое прохожих сражались с разбушевавшимся ветром. Где-то вдалеке слышался рокот вертолета. Пару раз гудели полицейские сирены. Я узнавал эти звуки, поскольку слышал их в голливудских фильмах, но там они не казались такими заунывными, что хотелось чуть ли, ни рыдать.

Чтобы хоть немного развеять тоску, я обратился к Асу:

— "Почему Вал считает Месфарак сектой? Ты же говорил, что это древнее учение?"

— "Проблема в том, что сам по себе Месфарак — учение тупиковое. Весь его смысл заключается в получении мудрости через постижение священной книги. Но мудрость нельзя измерить, всегда найдется тот, кто будет считаться мудрее тебя, а потому книгу можно постигать бесконечно. В наше время это создало благодарнейшую почву для коммерциализации учения и превращения его в банальную организацию для выколачивания денег из наивных граждан, думающих, что в лице учения они нашли универсальное знание и смысл жизни. Месфарак ведь и обещает то, о чем всегда мечтали люди: власть над своей судьбой, богатство, счастье и гармонию с окружающим миром. К тому же основа их философии крайне проста: что посеешь, то и пожнешь. Каждая собака это знает, но Месфарак возводит этот постулат в абсолют, поэтому адептам кажется, что они успешно постигают "тайное знание"".

Пока Ас говорил, я заметил посторонний звук, который поначалу принял за огрехи связи. Тихий шепот.

— "Ас, что за помехи?"

Ответ прозвучал неразборчиво:

— "Ка...ие п...мехи?"

Однако я помнил слова Аса о том, что эта связь не радиоволновая, а спектральная, поэтому традиционные причины помех были исключены. Шепот тем временем набирал интенсивность, голос становился все более отчетливым и эмоциональным. Мне вспомнился тот злополучный вечер, когда после женской песни, слышимой только мною, Влад сошел с ума.

Но озвучить свои тревоги я не успел. Мысль оборвали те двое сектантов в темных очках, что недавно спешно заходили в центр. Теперь они с не меньшей расторопностью его покидали. В тот момент, когда до машины им остался всего шаг, нарастающий шепот оборвался вместе с прочими звуками и в наступившей тишине я отчетливо услышал пробирающий до костей хриплый грубый голос с отзвуком металлического эха:

— Час пробил!

Низкорослый сектант тотчас застыл, как вкопанный.

Только я собрался спросить у товарищей, слышали ли они это, как меня до сердечного спазма оглушил ударивший сверху рокот, подобный которому я слышал разве что на авиасалоне. Отшатнувшись назад, я чуть не упал навзничь. Стекло окна передо мной, ровно, как и тех, что в зданиях напротив, вылетели вмиг. Шлема автоматически накинулись на головы напарников. Заверещал хор сигнализаций.

— Вот я как знал, что будет жопа! — прокряхтел Дилм.

— Что это такое?! — заорал я.

— Ну-ка притихли оба! — рявкнул Вал, припав спиной к стене и осторожно выглянув в окно.

Дилм нехотя прилип рядом.

В коридоре за дверью послышались истерические крики. Кто-то требовал объяснений, кто-то просил позвонить 911.

Собравшись с мыслями, я аккуратно посмотрел через подоконник.

Через проезжую часть шагал странный человек. Он направлялся к паре сектантов, один из которых — лысый верзила — ему что-то эмоционально выкрикивал.

— Я ничерта не слышу, — прошептал я неподвижным товарищам.

— Доспех те на кой хрен, а?! — натужно прохрипел Вал.

"Активирован направленный микрофон", — тут же отчиталась ОКСП.

— Инсфидалио арраш! — вновь произнес грубый голос.

Судя по маркерам, он исходил от появившегося из ниоткуда человека, хотя точно не мог принадлежать живому существу — ни одни связки не воспроизвели бы подобный отзвук. Но, что хуже всего — этот голос казался мне до боли знакомым. Дежавю накатилось сильнее, чем когда-либо, перехватив дыхание. Я знал этот голос, но не мог вспомнить откуда.

Слова незнакомца, в отличие от слов мордоворота, не переводились, потому как изначально произносились на русском:

— Вот мы и встретились, наконец. Даже не помня меня, ты всю жизнь в глубине души знала, что рано или поздно это произойдет. Видела меня в кошмарных снах, в каждом безумном взгляде. Ты так боялась этой встречи, не осознавая причины опасений, что в надежде найти успокоение, подалась в человеческую веру. Думала, что какой-то "Бог" защитит тебя от... — незнакомец презрительно усмехнулся, выдерживая паузу, — ..."зла"? Твое бегство от самой себя не могло продолжаться вечно. Когда гора не идет к Магомету, Магомет идет к горе, моя дорогая Анна.

"К кому он обращается?"

Доспех в очередной раз подтвердил свою незаменимость, приблизив изображение, будто видео-зуум так что я смог разглядеть даже одежду странного человека. Под порывами ветра на нем трепался выкроенный, а скорее вырванный из грязного автомобильного чехла брезентовый плащ без рукавов, под которым виднелся тощий голый торс и драные штаны, похожие на те, что носят гастарбайтеры.

— Я с тобой разговариваю, мать твою! — судорожно жестикулируя, тараторил бугай. — Ты кто такой? Слышь, урод ты гребаный, отвечай, когда с тобой разговаривают!

Но странный человек, игнорируя громилу, двигался в сторону второго сектанта, который стоял в оцепенении.

В конце концов, верзила кинулся на незнакомца. То, что произошло потом, было настолько стремительно, что я смог осознать это только спустя несколько секунд.

Вот незнакомец обходит "бентли", вот к нему с кулаками побегает мордоворот, как вдруг откуда-то сверху доносится пронзительный рев, и перед автомобилем с гулким ударом, сотряся здание так, что штатив около меня опрокидывается, падает черное как нефть двухметровое хвостатое чудовище, похожее на гибрид рептилии и человека, закованное в панцирь и утыканное жуткими шипами, словно огромная ящерица молох. Поднявшись на расползшейся под ним паутине крупных трещин, оно тут же хватает машину сектантов, будто та фанерная, и бьет ею бугая, от чего тот, закрутившись колесом, пулей улетает вдаль по улице, оставив после себя шлейф кровавых брызг.

Не без интереса проследив траекторию его полета, создание сгорбилось, отбросило автомобиль в сторону и зашагало навстречу оставшемуся сектанту, который от ужаса упал на спину и пополз обратно к дверям здания.

Тем временем, все в панике выбегающие из домов люди, либо падали в обморок, либо с дикими воплями исчезали из виду. Вдалеке уже слышались полицейские сирены.

У меня же начали появляться устойчивые ассоциации с тем вечером, с которого начались все неприятности. Руки задрожали, колени подогнулись.

Доспех пытался идентифицировать пришельцев, однако не мог выдать ничего кроме: "Неопознанные цели".

— Вал, кто это такие? — прошептал Дилм.

— Тебе не все равно кого мочить? — с усмешкой в голосе ответил тот.

— Тогда иди первым, терминатор.

— "Никаких "мочить"", — напомнил о себе Ас.

— "Нам че, смотреть на него что ли?" — возмутился Вал.

— "Мы не знаем, что это. Хочешь покончить жизнь самоубийством?"

— Вот-вот, — согласился Дилм.

— "Давайте жахнем разок, а там видно будет. Если че — уйдем".

— "Не двигаться, я сказал!" — сурово прогудел Ас.

— Этот урод щас прикончит пацана, — сердито поджал губы Вал.

Приблизившись к лежащему сектанту, чудовище на мгновение замерло. В тот момент все освещение в окнах зданий и на улице засияло в несколько раз ярче, а стены вздрогнули, как от подземного толчка. Но вдруг это прекратилось, и чудовище отпрянуло назад, точно от огня, недовольно заговорив по-русски одновременно двумя практически синхронными голосами — нормальным человеческим и злобным демоническим:

— Она просрала свою жизнь много лет назад. Посмотри на нее, она еще в детстве встала на позорный путь. А теперь, убегая от старости и понимая, что ничего не может изменить, изуродовала операциями собственную внешность. Поступилась гордостью, поддавшись низменным желаниям. И лицемерно изобразила добродетель, приняв религию рабов... — Последнее предложение существо произнесло с особым отвращением. — Смирение! — Его яростный рык эхом прокатился по улице. — Она считает смирение благом! Меня сейчас стошнит!

— В том, что с ней случилось, ее вины нет. Она не выбирала свой путь, за нее это сделали они, — твердо ответил монстру человек и вновь повернулся к женщине. — Анна... Ответь, почему ты так низко себя опустила? Деньги? Власть? Известность? Неужели ты думаешь, что все это чего-то стоит? Ты же знаешь что умрешь, так почему ты не пытаешься спастись? Зачем ты продолжаешь идти дорогой к пропасти? Что отличает тебя от других настолько, насколько ты себя мнишь? Твои жизненные ориентиры ложны. То, что ты считаешь добром — зло. Что светом — тьма. Вся твоя мудрость — это одна сплошная глупость.

Неожиданно порыв ветра как по команде сорвал с сектанта кепку и очки, расправив его светлые волосы до плеч и обнажив женское лицо.

— Это баба?! — удивился Вал.

— Ты чертовски наблюдателен, — с нескрываемым удовольствием вылил я накопившуюся желчь.

Он проигнорировал мой выпад:

— Будем слушать, как эти гниды философствуют, или что-нибудь предпримем?

— Мы же не знаем, кто это такие, — прошептал Дилм.

— Неман разберется, когда притащим ему их запчасти.

— Смотри, как бы нам не пришлось тащить твои запчасти.

Тем временем человек достал из-под плаща медицинский шприц и требовательно посмотрел на монстра. Тот протянул ему свою лапу с длинными черными когтями. Вонзив в нее шприц, незнакомец до отказа наполнил его черной кровью существа, а затем присел перед женщиной и характерным действием выпустил из шприца воздух:

— Я обещал тебя освободить. Попрощайся с оковами плоти.

И он воткнул иглу в шею женщины, которая даже не попыталась защититься, беспомощно прижавшись к дверям центра.

— "Ас, скажи уже что-нибудь! — мысленно застонал я. — Что нам делать?"

— "Сидите и не высовывайтесь — вот что!"

— "Но мы же Миротворцы!"

— "Вы на территории Эона!"

— "Ну и где же он?!"

На дороге показались полицейские машины.

— Рок? — многозначительно произнес незнакомец, вытащив из шеи женщины опустевший шприц.

Молча повернувшись, чудовище зашагало навстречу приближающимся стражам порядка. Затем рывком взмахнуло правой лапой снизу вверх, и улица покачнулась, когда по ней с грохотом прокатилась ударная волна, смявшая фонарные столбы и сдувшая полицейские машины, как ветер бумажные игрушки, а так же раскидавшая не успевших убежать людей.

— Все, сучары, хана вам... — На этих словах Вал головой вперед нырнул в окно.

— "Стоя-я-ять!" — закричал Ас.

Перевернувшись в воздухе, Вал приземлился на ноги с такой легкостью, словно прыгнул с первого этажа. Едва коснувшись земли, он распрямился и выбросил руку вперед, наведя пульсар на монстра:

— Слышь ты, замри, не то станешь всадником без головы.

— Простите, мы уже уходим, — с улыбкой обернулся человек в брезентовом плаще.

— Ты че туда спрыгнул побеседовать?! — не выдержав напряжения, завопил я в окно.

И тут я, наконец, разглядел лицо незнакомца. Он посмотрел прямо на меня и криво улыбнулся. Я вспомнил, где его видел. Это был тот самый мальчишка из кошмарного сна, освобожденный моей спутницей. Он подрос, обзавелся щетиной, но его лицо сложно было забыть.

— Ох-х ч-черт... Это он! Вал, мочи его! Огонь!

Монстр направился к женщине.

— Стоять, я сказал! — рыкнул Вал.

— Еще не хватало, чтобы мной командовал сын проститутки, — едко усмехнулось чудовище, продолжая движение.

Вал не заставил себя ждать, выпустив в монстра заряд. Но в полете он каким-то образом изменил траекторию, оказавшись в руке парня из сна.

— Как же мне надоела ваша бравада, — процедил тот, презрительно взглянув на пойманный сгусток света, и тут же швырнул его обратно.

Вал успел отпрыгнуть в сторону. Прогремевший у него за спиной взрыв, осыпал его градом осколков.

— Изволь не путаться у меня под ногами, не то я буду вынужден отобрать у тебя бессмертие, — пренебрежительно сказал парень и повернулся к монстру. — Мне кажется, пришло время продемонстрировать серьезность наших намерений.

В этот момент к нему пулей подлетел вскочивший на ноги Вал и, размахнувшись, попытался нанести удар правой рукой, поверх которой, словно большая перчатка, появилась еще одна полупрозрачная, излучающая синий свет рука, которую компьютер опознал как "плазменный захват". Но ударить Вал не успел, поскольку был молниеносно схвачен за эту самую руку чудовищем.

— Не по Хуану сомбреро, — прошипело оно, и подтянуло Вала к своей уродливой морде, хищно оскалив частокол иглообразных зубов, после чего оттолкнуло его, и наотмашь ударило тыльной стороной лапы. Хлесткий звук был похож на удар плетью.

Описывая дугу, Вал улетел на несколько десятков метров.

— Может, как бы спустимся, поможем? — выдавил я, повернувшись к Дилму.

— Издеваешься?! — нервно усмехнулся он. — Я туда не пойду!

Проводив Вала взглядом, парень склонился к женщине, и издевательским тоном шепнул ей на ухо:

— Все, что дается нам в жизни, делается к лучшему.

Затем распрямился и произнес:

— Теперь — оковы разума.

Подняв руку, он раскрыл ладонь, и из-за шиворота женщины вылетел какой-то амулет. Поймав предмет агрессивным движением, парень с силой сжал его в кулаке, который тотчас подсветился изнутри, выбрасывая искры. Спустя пару секунд он разжал кулак и демонстративно высыпал на ветер пепел.

— Казни ее тюремщиков, — зловеще произнес он и повернулся к монстру.

В ответ тот вышел на центр проезжей части, встав точно перед входом в центр Месфарака, и раскинул лапы в стороны.

Предчувствуя неладное, я невольно попятился назад.

Вовремя. Едва я сделал шаг, как грянула ослепительная вспышка, сопровождаемая громом. В первое мгновение я подумал, что это ударила молния, но меня как щенка откинуло от окна сокрушительным толчком, за которым последовало несколько ударов в разные части тела. Перед глазами все завертелось, я потерял ориентацию в пространстве и зажмурился.

Лишь когда болтанка прекратилась, я рискнул открыть глаза. ОКСП, сославшись на недостаток света, включила режим ночного зрения, от чего цвета стали яркими как днем, но неестественными, призрачными, будто во сне. Придавленный креслом, я лежал у дальней стены комнаты, куда свалило всю мебель. В воздухе стояла плотная взвесь дыма и пыли, а пол был усыпан мусором. Снаружи доносились истерические крики и приближающийся вой хора сирен.

— Дилм? Дилм?!

— Не ори. Я здесь, — выбрался тот из-под груды мебели.

Отбросив кресло, точно картонное, я тоже вылез из завала.

— Информации кранты, — флегматично сказал Дилм, глядя на фрагменты ноутбука, разбросанные по полу.

— Что произошло?

— Ты дурак или прикидываешься? Взрыв!

Выглянув в окно, я лицезрел сквозь свинцовую мглу огромное тлеющее поле камней на месте центра Месфарака. Всю улицу завалило ковром обломков, а соседним домам вмяло и частично обрушило стены. Пострадали даже удаленные здания — их буквально изрешетило осколками. Электричество отключилось как минимум в радиусе пары кварталов. Создавалось впечатление, что улица подверглась артобстрелу.

— Воронки не осталось, — заметил Дилм, подойдя к соседнему окну.

— "Быстро сюда!" — позвал Вал. В его голосе послышалась растерянность.

Я увидел, как он осторожно, но уверенно пробирается куда-то через обломки. Проследив его направление, я обомлел. По руинам, спотыкаясь, брела та самая женщина-сектантка, невредимая, даже не испачкавшаяся.

Без раздумий перекинув ноги через подоконник, Дилм камнем улетел вниз. Мне проделать то же самое оказалось далеко не просто — инстинкт самосохранения диктовал свои условия.

"Может по лестнице бегом?"

Снизу послышался крик Дилма:

— Шевелись!

Понимая, что замешкался совсем не вовремя, я глубоко вдохнул, неуклюже высунулся в окно и оттолкнулся.

Животный ужас, парализовавший в полете все мои мышцы, волной скатился прочь, когда я шлепнулся на усыпанный камнями асфальт и понял, что мне не больно. Поднимаясь на ноги, я ощутил, как от облегчения на спине выступила горячая испарина.

— Как она могла уцелеть? — спросил я, спотыкаясь, приблизившись к напарникам.

— Твои вопросы блещут оригинальностью, — буркнул Вал.

— Отличный момент ты выбрал, чтобы ядом поплеваться! — выпалил я.

— Да заткнитесь вы, — отрезал Дилм и громко обратился к женщине: — Э-э-э... Мисс, вы в порядке?

— Еще бы спросил, сколько времени, — пробубнил Вал.

Но женщина никак не отреагировала. Ее стеклянный взгляд был устремлен в никуда.

Я рассмотрел ее лицо. Конечно, возможно сказались стресс и усталость, но выглядела она неважно. Я бы дал ей не меньше шестидесяти лет.

— Она в прострации, — выдохнул Дилм.

Неожиданно о себе напомнил тревожный голос доспеха: "Внимание! Угроза! Обнаружены силы Эона!"

— Что?! — панически закрутился я по сторонам.

— Пакуем ее! — крикнул Вал и бросился к женщине.

— Больной что ли?! — заорал ему Дилм.

И тут метрах в ста позади нас вспыхнул источник яркого света, наподобие ксеноновых фар. Перед ним неподвижно стояли четыре обращенные к нам статные фигуры, прорезая пыльную взвесь своими длинными тенями. Доспех облепил каждую фигуру тревожными маркерами и вывел массу технической информации о защите и вооружении противника, которое, насколько я смог понять, намного превосходило наше.

— "Время на исходе!" — поторопил нас Ас.

— Готов! — крикнул Вал, обхватив женщину и пространство перед глазами знакомо "свернулось".

Оказавшись в приемном блоке офиса Миротворцев, я сел на пол и облегченно вздохнул.

— Как же мне надоел этот цирк, — с обидой прогундел Дилм и вышел из помещения, столкнувшись в дверях с входящими Неманом и Асом.

— И это дипломатическая миссия?! — воскликнул я им с возмущением.

Не обратив на меня внимания, Ас сходу обратился к Валу:

— Ты вообще в своем уме? Кого ты притащил? — Он говорил спокойно, но его скулы характерно пульсировали, свидетельствуя как минимум о сдерживаемом негодовании.

— Поздравляю, Вал. Я ни секунды не сомневался в том, что ты выкинешь какой-нибудь фокус, — подключился Неман. — Воистину: мышление и ты — вещи несовместимые. Ты хоть представляешь, что там произошло?

Но Вал демонстративно проигнорировал претензии, сняв шлем и приподняв женщину.

— С ней что-то не то, — сосредоточенно сказал он.

Она уже почему-то была без сознания, а ее кожу покрывала жутковатая капиллярная сетка черного цвета.

— Что ты с ней сделал? — Взяв руку женщины, Неман с видом врача осмотрел разбухшие вены.

— Кислотой облил, — съязвил Вал.

Неман обернулся к Асу. Напряженно помолчав, тот кивнул в ответ.

— В медблок ее, — скомандовал Неман, и Вал без вопросов подчинился.

Все направились следом. Не придумав ничего лучше, я пошел за ними.

Когда Вал положил женщину на одну из кушеток, ее сразу окружил комплект разнообразных механизмов, а рядом включилось два трехмерных экрана, принявшихся выводить массу графической и текстовой информации. Неман, вставший у линзообразного пульта, напряженно всматривался в потоки данных. Ас, судя по его лицу, тоже в них что-то понимал.

— Ну че там? — тихо обратился я к Асу, скрестившему руки на груди.

— Ничего хорошего. Ты понимаешь, что вы видели?

— Да, это был пацан из моего сна, после которого ты меня...

— Я не о том. — Ас раздраженно нахмурился, закрыв рукой переносицу. — Это был парадокс.

Я понимал значение этого слова, но что имел в виду Ас, я все же решил уточнить:

— Ты о чем?

— Представь себе миллионы многополосных надземных шоссе образующих одну транспортную громаду высотой в сотни уровней, переплетенных между собой невообразимыми сочетаниями тысяч развязок. По этим шоссе мчатся бесчисленные автомобили, не способные ни остановиться, ни снизить скорость. Для каждого из них, перед тем как он начинает движение, прокладывается путь, с которого он уже не может свернуть. Каждый его поворот в каждый момент времени просчитан заранее на тысячелетия вперед, и коррективы в план движения вносятся только в исключительных случаях и очень аккуратно. Малейшее непредвиденное изменение чьего-либо пути способно привести к катастрофической аварии, в которую попадут все автомобили на всех уровнях. Это будет коллапс.

В тот момент мне, наконец, стало ясно, что в бампе понималось под вторичным предназначением сна — программированием развития личности, согласно выбранному для нее курсу.

— Чтобы катастрофы не произошло, — продолжал Ас, — за всеми шоссе следят инспекторы, во власти которых изымать машины из потока миллиардами. Они обязаны делать все что угодно, лишь бы поток продолжал движение. Сопряжение было сбоем в движении потока. Событием, которое по всем законам не должно было произойти, но произошло. Парадоксом. Многие автомобили изменили свои пути на те, которые для них не предназначены. Коллапс пока еще не случился. Инспекторы изымают из потока машины, просчет новых путей которых указал на неизбежные проблемы в будущем. Но когда вы были в Нью-Йорке, — повернулся он ко мне, — при вас в потоке случилось еще одно изменение, противоречащее его фундаментальным принципам, еще один парадокс.

— Там много чего произошло, — неуверенно пожал плечами я. — О чем именно ты говоришь?

— Я не знаю, что именно было парадоксом. Но он произошел, и вы находились рядом с его причиной.

— А как вы узнали, что он вообще произошел?

— Мы зарегистрировали, как транспортная громада содрогнулась. Все, кто сумел это заметить, теперь тоже знают о случившемся.

— Она в летаргическом сне, — наконец диагностировал Неман, — это, во-первых. Во-вторых, у нее в крови вещество, которое я не могу идентифицировать. Более того, я не могу даже выделить его составные элементы. Оно непрерывно перестраивается на молекулярном уровне.

— И что ты предлагаешь?

— Отправить фрагмент ее тканей Магеллану. У него больше возможностей определить, что это такое. Далее... Ее транспозонная модуляция — ноль девяносто три.

— Почти единица? — В голосе Аса послышалась нотка изумления.

— Как видишь. — На одной из проекций выделился участок с какими-то мудреными схемами.

— Так... От вещества отделилось органическое соединение. Это фермент... — Теперь удивился Неман: — Теломераза?!

— Что это такое? — шепнул я Асу, понимая, что отвлекаю.

— При каждом делении клетки передают новым поколениям все более урезанную генетическую информацию, вызывая постепенное старение организма. Теломераза восполняет недостающую информацию.

— Модуляция достигла единицы, — мрачно сообщил Неман. — Необратимая перестройка ДНК. Рост скорости метаболизма, нарушение митоза, отвердевание костной ткани, перерождение внутренних органов.

— Что с ней происходит? — испуганно посмотрел я женщину. На ее обезображенной черной сеткой коже обильно выступил пот.

— Мутация, — вздохнул Неман. — И я бы сказал, контролируемая.

— В каком смысле? — насторожился Ас.

— Все изменения логичны и взаимосвязаны. Похоже на работу геноморфа. У новых клеток не только структурные отличия от их родителей, но и значительно более длинные теломеры. Биологический возраст всего тела откатился лет на двадцать. Когда обновятся мышечные ткани и кожный покров, мы можем и не узнать нашу гостью.

— Она контролирует процесс? Как это возможно?

— Это не геноморф, — тихо сказал Вал. — Вы же видели, что он ей ввел.

— Хочешь сказать, это кровь неоса действует? — обернулся Неман, с недоверием скривившись. — У нее в мозге активировались закрытые узлы: резервные системы поддержания жизни, дополнительные рефлексы, унифицированные сети нейронов. Общая мозговая активность поднялась с семи до пятидесяти двух процентов. Коли это кровь неоса, надо пойти прикупить себе литр.

— Слушай, че ты умничаешь? Ты сам все видел. Можешь предложить другой вариант?

— Открой ты хотя бы раз в жизни базу неосов, ты бы знал, что ни один вид не обладает кровью способной хотя бы на что-то приблизительное.

— Нам не все виды известны.

— Ну, значит ты у нас первооткрыватель, — театрально взмахнул руками Неман.

— Он прав, — согласился я с Валом. — Доспех не смог определить, что это было за существо.

— Мы столкнулись с Авангардом, — заявил Вал тоном полководца. — Этот мудила спокойно держал меня за плазменный захват.

— Пытаешься оправдать свой живописный полет? — насмешливо спросил Неман. — Мне понравилось. Далеко летел. В ушах свистело?

Вал стиснул зубы.

— Кто она вообще такая? — перевел я разговор в прежнее русло. — Что она делала в три часа ночи у центра сектантов?

Ощупав ее одежду, Вал достал паспорт:

— Анна Каме... Каменнод... Короче, просто Анна. Год рождения — пятьдесят седьмой. Гражданка США. Сейчас узнаю больше... — На секунду он как будто впал в ступор. — Она известная актриса. В Месфарак подалась уже лет двадцать как.

— Известная актриса — это плохо, — хмуро сказал Неман. — Будет много шума, когда не обнаружат тело.

— Если вообще кто-то знал, что она в три часа ночи направилась к товарищам по вере, — заметил Ас. — Не похоже, чтобы ее визит был плановым.

— Значит, шум уже поднимается.

— Вы же не вернете ее в таком виде? — спросил я. — Она наверняка что-то знает о тех неосах. Ее нельзя отпускать.

— Нет, конечно. — Ас метнул в Вала карающий взгляд. — Теперь нам придется с ней разбираться. Отправляй Магеллану образец, — одобрительно положил он руку на плечо Немана, а затем повернулся ко мне: — Идем, надо поговорить.

Мы вошли в пищеблок. Приготовив две чашки местного энергетического напитка, Ас расположился за столом и тяжело вздохнув, обратился ко мне:

— Излагай.

— Что?

— Откуда ты знал того парня?

— А я уж думал, ты не спросишь.

К тому моменту, как моя чашка опустела, я пересказал все три сна, увиденные мной в ту ночь, с которой все началось.

— Даже так... — задумчиво качнув головой, произнес Ас, когда я завершил рассказ.

— Что? Ты же не хочешь сказать, что я видел не просто сон?

Он поднял глаза, пронзительно взглянув на меня.

— Слишком хорошо все сходится. Женщина освободила чудовище, чудовище пообещало освободить женщину. И сдержало слово.

— От чего освободило?!

— Сложно сказать, — повел бровями Ас. — Уничтожение центра, где она изучала Месфарак, показательное сожжение дарованного ей учителем амулета, введение в ее организм вещества, которое перестраивает тело на клеточном уровне. Если представить, что учение — оковы разума... — Ас задумчиво почесал висок. — Это уже что-то по части Немана, мне кажется. И еще "оковы тела"... Я не знаю, возможно, происходит усовершенствование ее организма, но еще неизвестно чем закончится мутация.

— Я думаю, что если тело — помеха, то его проще уничтожить. Зачем мутация?

— Логично. Поэтому будем ждать окончания процесса.

— Ну, хорошо, даже если это не просто сон, почему тогда я его видел? Почему я был тем человеком? Что это было за чудовище? Кто та женщина? Это же все бредятина какая-то, сам подумай.

Ас улыбнулся, нарочито впечатлено мотнув головой:

— В странном направлении ты мыслишь... Меня вот, например, смутило, что неопознанные неосы говорили по-русски.

— А что здесь такого? Эта Анна видимо знает русский, вот они с ней и говорили так, чтобы она понимала. Когда в мой разум тогда вторглись, я вначале слышал абракадабру, как ты и говорил, а потом тоже началась русская речь.

— Гражданка США знает русский? — Ас скептически скривился. — Я уже молчу, что для неосов родной и единственно приемлемый способ общения — денстагмер. Если кто-то из них снисходит до человеческой речи, то исключительно ради того чтобы донести принципиально важную для него информацию.

— Я это уже слышал.

— Хорошо, что помнишь. Только те два неоса не сказали ничего особенного. Они практически болтали.

— Да я тоже не припомню, чтобы мне при вторжении сказали что-то важное. Сплошная ахинея про то, какие люди нехорошие.

— Это меня и беспокоит. Либо нам повстречались уникальные неосы склонные к словоблудию, что само по себе знак тревожный, либо, что еще хуже — мы чего-то не понимаем, а значит... с нами играют.

— Ты это так произнес, будто завтра мы все умрем, — усмехнулся я.

— Экс, мы не горстка студентов, ищущая духов в старом замке, чтобы с нами играть. Мы и ответить можем, да так, что мало не покажется.

— Может кто-то еще не знает о том, какие вы крутые?

— Не исключено. Если Вал прав и это действительно Авангард, возможно все.

— Что такое этот ваш "Авангард"?

— Те, кому было известно о том, что Сопряжение произойдет. Они готовились к нему заранее и самыми первыми ощутили свои новые силы.

— Они так опасны?

— Как посмотреть. Кому-то сила была нужна, чтобы наладить свою жизнь или спасти тех, кто ему дорог, а кто-то ждал, когда у него появится шанс поквитаться со всем миром. Кто-то заранее знал о существовании Игры Теней и не стал высовываться, а кто-то был слишком самоуверен и решил, что Бог теперь — он, после чего был уничтожен чистильщиками Эона. Вот, например, как те, кого вы встретили. Они весьма пафосно выступили прямо перед носом у Эона. Теперь пусть пеняют на себя.

— Они же вроде не люди?

— Тем более. Все достаточно умственно развитые неосы знали о Сопряжении и тоже готовились к нему.

— Так, ладно, — устало закрыв глаза, ткнулся я носом в сложенные ладони. — Давай вернемся к моему сну. Ты мне не ответил на вопрос: как это все может быть правдой? Не может же быть, что этой женщине уже шестьдесят лет? Что она, девушкой сбежала из подземелья две недели назад, когда я видел сон, а потом резко постарела и стала актрисой?!

— Почему ты думаешь, что видел настоящее время? Это могло быть далекое прошлое.

— Так парень-то подрос!

— Он не человек, так с какой стати он должен попадать под законы человеческой природы?

— А почему тогда этот сон приснился именно мне?

— Может это был не сон.

— А что? Ты же только что сказал, что я мог видеть далекое прошлое.

— По-твоему прошлое может быть увидено только как сон?

— А как что еще?

— Как вспышка воспоминаний.

Недоумевающе вытаращившись, я пробормотал:

— Какие еще воспоминания?.. Я же не бессмертный.

— Ты уже забыл, что твои воспоминания хранятся на сервере?

— А причем тут сервер сновидений?

— Притом, что он всего лишь часть суперконгломерата, который мы называем Циферум — системы, построенной богами для управления миром. В ее хранилищах содержатся все воспоминания обо всех жизнях прожитых всеми живыми существами с начала времен.

"Нехило", — подумал я, тут же машинально представив, что можно было бы сделать, завладев хотя бы частью этой базы данных.

— То есть там хранятся все знания, накопленные человечеством за всю его историю?

— И не только человечеством. К чему ты клонишь?

Своих мыслей я не озвучил, зная, что Ас их не одобрит.

— Раз там столько информации, — выкрутился я, — наверное, она хорошо охраняется?

— Само собой.

— Ну, тогда каким образом она оттуда ко мне попала? Ты не подумал?

— Даже самую совершенную защиту можно обойти. Вопрос только в усилиях, которые для этого потребуются.

— Я ни какой защиты не обходил и вообще не представляю о чем речь.

— Вот и еще один повод беспокоиться. Ценность затраченных усилий не должна превышать ценности результата. Взлом хранилищ Циферума очень непростая задача... Какая может быть кому-нибудь польза от того что ты увидел? — Ас уставил на меня напряженный взгляд, как будто я знал ответ на его вопрос.

— А че ты на меня-то смотришь? Из нас двоих здесь только ты Миротворец с многовековым стажем.

— Ты что не понимаешь? В твое сознание вторгались еще до того, как тебя нашли мы.

— О-о-о... — До меня, наконец, дошло мрачное осознание беззащитности собственной души, и я первый раз прочувствовал то, о чем говорил Ас, рассказывая о про особенности войны с участием бессмертных. — Меня это все совсем перестало впечатлять.

Что-то неразборчиво процедив себе под нос, Ас встал из-за стола и собрался уходить.

— Стой, а что там говорил Сармог? Что за Черное Солнце?

— По всей видимости, что-то нехорошее. Что именно, теперь можно узнать только у него — его ноутбук вы прохлопали.

— То есть тебе как бы не особо интересно, о чем он говорил?

— Мы чуть ли не каждый день слышим подобную несуразицу и привыкли не воспринимать ее всерьез. Неосам отлично удается лишать людей рассудка. Их ветром уже давно выдуло из разума Сармога все здравое мышление, если оно там вообще было, что маловероятно, учитывая, до чего он себя довел.

— Короче я так ничего и не понял, и вряд ли пойму при таком подходе с вашей стороны, — проворчал я. — Вы ко мне относитесь так, будто я с вами уже несколько лет провел, а не пару недель.

— Еще немного и ты привыкнешь к здешним реалиям, — с долей сочувствия произнес Ас, остановившись за моей спиной, а затем направился к выходу.

— Что будем делать дальше? — не оборачиваясь, флегматично спросил я.

— Мы — продолжим разбирательство, а ты — останешься здесь. Слишком много вопросов за слишком короткий промежуток времени, и большинство из них связано с тобой. Учитывая, что в нашей работе количество вопросов определяет тактическое преимущество, которого мы, судя по всему, лишаемся, тебе будет лучше пока ни во что не ввязываться, чтобы ненароком не усложнить ситуацию.

— Согласен, — натужно прогнусавил я.

Глава 6

Предвестья катастрофы

В общем, мне не очень-то и хотелось покидать стены офиса. После того, как я в течение нескольких часов умудрился перенестись на другую сторону Земли и там поучаствовать в том, от чего кто-нибудь другой вполне бы мог тронуться умом, однообразное времяпровождение за бампом стало казаться не таким уж унылым занятием.

За окнами все еще было темно, поэтому, недолго думая, я с намерением полазить в интернете, устроившись на своей койке в жилом блоке, налил себе еще горячего напитка и стал экспериментировать с шариками, представляющими собой вкусовые добавки, чтобы добиться хотя бы чего-то похожего на вкус какао.

Дабы результат не получился приторным и жгучим или того хуже — каким-нибудь парализующим вкусовые рецепторы, требовалось точное соблюдение пропорций. Миротворцы их соблюдали машинально, и практически не глядя, а вот мне требовалось поиграть в химика перед реактивом.

Когда я присев перед столом чтобы кружка оказалась почти на уровне глаз, аккуратными постукиваниями отсыпал из коробочки первые шарики, мне вдруг послышался какой-то едва различимый треск. Вначале я решил, что это кто-то крадучись вошел в помещение, но оглядевшись, никого не увидел. Через пару секунд звук повторился и на этот раз прямо у меня перед носом. Он доносился от чашки. Настороженно приблизившись к ней, я попытался определить из-за чего она может трещать. И тут я заметил, что по ней буквально на глазах ползет трещина, а за ней еще одна. Следом донесся уже более громкий и мощный треск позади. Подобно веткам дерева в прозрачной стене, выходящей во внешний коридор, стремительно разрастались толстые глубокие трещины. Точно такие же позли и на ее фоне — по панорамному окну наружу.

Доспех успел лишь сообщить: "Угроза нападения!" и автоматически накинул шлем. В то же мгновение чашка взорвалась перед моим лицом. Следом с грохотом разлетелись окно со стеной, и меня сбило с ног потоком осколков. В образовавшуюся дыру, словно в пылесос с воем хлынул воздух, потянув обратно осколки и легкие предметы.

Свет погас. Тут же включилось аварийное освещение, и надрывно взвыла сирена. Все люди покинули свои места и куда-то побежали. Не было никакого предупреждения ни по громкой связи, ни по спектральной, поэтому я не мог понять, что происходит. Лежа на полу, я пытался заметить Аса или хоть кого-нибудь из оперативников, но в коридорах мельтешили только простые сотрудники.

Едва встав на ноги, перебарывая ревущий ветер, я увидел, как из темноты дыры появились три мощные фигуры в камуфляже. Доспех распознал их как людей, только генетически модифицированных и облаченных в ОКСП.

Троица быстрым шагом направилась по центральному коридору. Вблизи я разглядел, что они действительно упакованы в аналогичные нашим доспехи, но с другой формой шлемов и раскраской под городской камуфляж. Мне показалось, что я уже где-то их видел. И меня осенило. Это были те, кто сжег университет. Сердце сжалось комом. Но тот факт, что это не очередные монстры, а всего лишь люди, вселил в меня несвойственную мне уверенность, которая мгновенно переросла в жажду мести за погибших друзей. Тело молнией пробила ярость и азарт возмездия.

Выставив максимальную мощность пульсара, я вскинул руку и выстрелил по идущему впереди вторженцу. Однако еще до того как заряд с арбуз размером достиг цели, троица синхронно отпрыгнула в стороны и в полете дала ответный залп. Ослепительный свет — последнее, что мне запомнилось.

Очнулся я, услышав отборный мат, которым Вал кого-то крыл. С трудом расклеив глаза, я сквозь пелену увидел очертания медблока. Сразу очнулся и доспех, принявшийся выводить содержащий кучу незнакомых слов медицинский отчет о состоянии организма, а затем и о результате самодиагностики после ремонта. Насколько я понял, все было в норме.

— Кто здесь? Вал? — прохрипел я. Говорить оказалось тяжело.

Пелена постепенно рассеивалась, и я понял, что лежу на кушетке в окружении манипуляторов.

— Как самочувствие? — спросил стоящий где-то рядом Ас.

— Не очень. — Я поднес руку к лицу, чтобы потереть клеящиеся глаза и увидел, что она вся в запекшейся крови. Бордовый песок посыпался и с век. — Долго я был без сознания?

— Десять часов. Восемь из них заняла починка твоего тела. Тебе еще повезло, что Вал успел вовремя тебя найти. Еще минут пять, и ты бы отправился навстречу Забвению. Смелость, конечно, хорошая черта, но ее надо уметь проявлять вовремя.

— Это вместо: "Как мы рады, что ты цел"? Ну, спасибо. — Я с трудом привстал, усевшись на край кушетки. — Что произошло-то? Кто были эти недоноски? Я же их знаю. Они спалили универ.

— Это были сотрудники ГУПИ.

— Чего? — не понял я.

— Государственного Управления Передовых Исследований. Это наместники Эона, о которых я рассказывал.

— Они из государственной конторы?!

— Да, но официально их не существует и государство их не финансирует, чтобы, в случае чего, не вызывать лишних вопросов.

— А какого черта они сюда приперлись? Меня добить?

— Маловероятно. Они забрали Анну.

— То есть, как забрали? — вытаращился я.

— Руками.

— И что им никто не помешал?!

Ас поджал губы, словно не зная, что ответить.

— Все не так просто, — потупил он взгляд.

— Что не так просто?

— Знаешь пословицу: "Лучше плохой мир, чем хорошая ссора"?

— А причем здесь это?

— ГУПИ должно уничтожить нас просто за то, что мы находимся на территории, на которую претендуют их хозяева, но поскольку им очень хочется казаться самостоятельными, а мы после смерти все равно оживаем, в то время как для них жизнь одноразова, они не ведут против нас открытых боевых действий. К тому же они знают, что оказавшись под ударом, мы не упустим возможности использовать свой главный козырь: вынести Игру Теней на обозрение человечества. Ни им, ни тем более Эону такое количество потенциальных действующих лиц ни к чему. Конечно, если мы это сделаем, Эон бросит против нас все свои силы, но ведь и цивилизация может выйти из-под его контроля, когда все увидят, что информатизация общества нисколько не повлияла на масштабы глобального сокрытия. Так что мы друг друга особо не трогаем. Они изыскивают способы избавиться от нас без шума, а мы в свою очередь не даем им этого сделать. Эта война — холодная, понимаешь?

— Ах, вот как... — выдохнул я, не скрывая возмущения. — Так вы поэтому до сих пор не объявили миру о себе. У вас взаимный паритет! Козырь у вас! А ты мне еще про бисер перед свиньями втирал?!

— Как-то ты слишком близко к сердцу принимаешь то, что еще недавно тебя не особо волновало.

— А что я молчать должен?! Они пришли, как к себе домой и забрали, что им нужно, а вы даже ничего не сделали! А я — единственный, кто попытался им помешать, и чуть из-за этого не сдох, вместо благодарности услышал критику!

— Они провели операцию. Быстро пришли, быстро ушли. Офис остался цел, никто не погиб. Если бы они пришли с целью нас уничтожить, этого здания уже бы не было.

— Парниша прав, — неожиданно поддержал меня стоящий в дверях Вал. — Мне уже настохренела эта осторожность. Мы можем в любой момент устроить им черный день календаря.

— И через час разорвут гончие, — повысил голос Ас.

Повисла напряженная пауза.

— Короче, я уже который раз поражаюсь вашей... — Я попытался подобрать наименее оскорбительное выражение. — ...Замедленной реакции.

— Мы обязательно проведем ответную акцию, — уверенно заявил Ас. — Только позже. Впереди много работы.

— Какой работы? — нехотя спросил я.

— За мной.

— А можно вначале привести себя в порядок, умыться?

— Потом.

За окном моросил дождь, время уже перевалило за полдень. Повреждения этажа каким-то образом самовосстанавливались — те отверстия, что остались от дыр в стенах, исчезали на глазах, зарастая, словно живая ткань, чему я уже не особо удивлялся.

В аналитическом блоке Ас собирался показать Неману, а заодно мне и Дилму результат "операции", которую он провел на пару с Валом примерно в то же время, как в офис ворвались бойцы ГУПИ.

Когда все заняли свои места, в центре помещения включилась большая кольцевидная проекция, демонстрирующая на своей поверхности плоское широкоформатное видеоизображение, которое всегда находилось точно перед глазами, с какой бы стороны кольца на него ни смотрели. Оно как бы перемещалось, следуя за зрением. Видео, сопровождаемое обыкновенным моно-звуком весьма посредственного качества, демонстрировало то, что я бы назвал не иначе как "видом из глаз Аса".

Они с Валом торопливо шли по ночной улочке какого-то города, явно не Российского, судя по на редкость бедным низеньким домишкам, лавируя между прохожими, а затем свернули в нечто наподобие придорожной закусочной. Вал толкнул дверь и первым ступил внутрь.

В полупустом зале играла песня на каком-то ближневосточном языке, подрумянившиеся куры гриль медленно вращались на шампурах, тихо беседовали посетители за столиками. Смуглая женщина за прилавком, нанизывавшая на шампур очередные тушки цыплят, подняла глаза, на секунду оторвавшись от своего занятия.

— Точно здесь, — азартно произнес Вал, хищно оглядывая зал.

Ас тоже внимательно осматривал помещение, его доспех сканировал посетителей. В какой-то момент маркеры увидели цель, зацепившись за человека, который вначале не попался на глаза. Он сидел в одиночестве справа в углу, спиной к двери, как будто специально не хотел, чтобы на него обращали внимание. Тощий, высокий, с лысиной на макушке, в засаленном сером пиджаке на пару размеров меньше и в аляповатых темных очках.

"Класс: цикл. Угроза: 0.5", — отчитался доспех.

Ас кивнул в сторону незнакомца.

— Ноль пять, однако, — заметил Вал.

— Сойдет. Только не вздумай стрелять, он еще не запущен.

Чинно обернувшись, неос с усмешкой посмотрел на Миротворцев, и снова повернувшись спиной, презрительно спросил русским языком, но с сильным акцентом неясного происхождения:

— Чего ждете?

— Мы, в общем-то, по делу, — спокойно сказал Ас.

— Ас? Ты? По делу? Ко мне? — Неос сиповато засмеялся.

Не спрашивая разрешения, напарники присели к нему за столик.

— Брось, Го, я же знаю, что ты решаешь проблемы. У нас как раз появилась одна.

— Кое для кого проблема, которую я решаю — это вы, — угрожающим полушепотом ответил неос, демонстративно не поднимая головы.

— Не надо с нами ссориться, Го. Мы же не предлагаем тебе помогать даром. Тем более, проблема не настолько серьезная. Две выскочки перешли нам дорогу в Нью-Йорке. Мы бы и сами с ними разобрались, но нам бы не хотелось лишней головной боли с Эоном. Да чего я тебе рассказываю, ты и так все знаешь, иначе мы бы нашли кого-нибудь покомпетентнее.

— С чего же вам не подходит кто-то менее компетентный? — Неос медленно поднял голову.

— Требуется тонкий подход. Во-первых, они — из ваших. А во-вторых... — Ас загадочно промолчал. — Сам знаешь. Пересказывать не буду.

— Даже так? — Неос вновь сипло захихикал, а затем его голос в корне изменился, став глубоким, пробирающим до костей: — Перед тем как ты ко мне явился, у тебя не возникало мысли, что видя падающий лист, ты понятия не имеешь, откуда дует ветер?

— Слушай, ты!.. — подскочил Вал, но Ас придержал его рукой.

— На улицу вышли! — перевел доспех то, что прогнусавила женщина из-за прилавка.

— Все нормально, — махнул ей Ас и снова обратился к неосу: — Если ты боишься, то так и говори. Не надо сгущать краски.

— Бояться будешь ты, Ас. Ты будешь бояться... Хочешь, чтобы я помог? Избавься от нее пока еще не поздно. Шторм следует за ней. Горизонт окутал мрак, слышны раскаты грома. Он уже близко.

— От кого избавиться? — непонимающе скривившись, спросил Вал с презрением.

Неос резко повернулся к нему и после напряженной паузы со злостью прохрипел, вновь оборачиваясь к Асу:

— Так вы ничего не знаете...

Ас поднял глаза на Вала. Тот лишь непричастно пожал плечами.

В следующее мгновение неос рывком вскочил и опрокинул стол.

— Вы что о себе возомнили, паразиты?! — заревел он.

Выхватив из-за пояса какое-то оружие, неос направил его на Вала, который тотчас вскинул руку в ответ.

Что-то крикнув, женщина скрылась в подсобке, а посетители начали спешно покидать заведение.

— Не стреляй! — успел крикнуть Ас за мгновение до того как практически синхронно произошло два выстрела.

Над головой Вала пронесся синий луч, озаривший помещение мерцающим светом, а неоса отбросило в дальнюю стену. Когда он упал на пол, стало видно, что у него разворочена грудная клетка, однако его плоть и кровь были не красного цвета, а бледно-желтого.

— Я же сказал не стрелять! — заорал Ас на Вала. — Ты его запустил!

— Мне что, целоваться с ним надо было?!

Ас повернулся к лежащему у стены неосу — по краям дыры в его груди поползли желтые огоньки.

Снаружи послышался шум возмущенной толпы.

— Что-то слишком быстро... — заметил Вал и отошел в сторону посмотреть в окно.

В тот же момент к нему пулей подлетел оживший неос, однако еще до того как он коснулся Вала, тот успел выстрелить еще раз. Заряд попал в голову создания, снеся ее до основания.

— Ты что издеваешься? — пробубнил Ас, уставившись на Вала, словно не зная какие подобрать слова.

Бездыханное тело неоса вновь зашевелилось и село на пятую точку. Желтое свечение, загоревшееся на торчащих из шеи осколках черепа, стало подниматься вверх, оставляя за собой новую плоть, как кисть оставляет краску на холсте.

— На него! — скомандовал Ас и буквально повалился на неоса, обхватив его за плечи.

Следом врезался Вал, и закусочная схлопнулась в темноту, расправившись со свистом приближающейся синей водной гладью. Падение к ней продолжалось ровно столько, сколько нужно было Валу, чтобы прокричать:

— Я дальше сам!

На этом запись прервалась.

— Мы затопили его в тихом океане, — подытожил Ас. — Выберется не скоро.

— Красавчик, Вал, пять баллов, — с издевкой поаплодировал Дилм. — Что ты там говорил про фейлы новенького? Да он по сравнению с тобой просто эксперт.

— Притухни! — рыкнул тот в ответ.

— Ты думал блеф пройдет при Вале? — повернулся к Асу Неман. — Я тебя не узнаю.

— У меня почти получилось, — сощурился Ас.

— "Почти"? И что же ты такого узнал?

— Все встает на свои места. Го испугался идти против тех неосов и посоветовал избавиться от "нее" пока еще не поздно, в то же время в офис ворвались ГУПИрасты, чтобы забрать Анну. Очевидно же, что он знал и о том, что мы забрали ее из Нью-Йорка, и о том, что за ней придут.

— Из этого что-то следует? — с недоверием нахмурился Неман. — Хочешь сказать, ГУПИ как-то причастно к произошедшему в Нью-Йорке?

— Я этого не исключаю.

— Слишком маловероятно. Штаты — базовая территория Эона. Зачем им кусать руку, которая их кормит?

— Ты же знаешь Гамбурга, ему никогда не нравилось стелиться под Эон.

— Его патриотические чувства не имеют ничего общего с деятельностью его коллег.

— Он мог никого не посвящать в детали своих планов.

Оперевшись о стол Неман тяжело вздохнул, опустив голову, а затем снова посмотрел на Аса:

— И какую, по-твоему, роль в его планах может играть шестидесятилетняя американская актриска, повернутая на Месфараке?

— Это я и собираюсь выяснить прямо сейчас, а ты, тем временем, узнай, куда они ее уволокли. Вал, Экс, — Ас повернулся в нашу сторону, — постарайтесь ни во что не ввязываться.

— Нормально... — Вал аж опешил от возмущения. — Причем тут я?!

Ему никто не ответил.

Когда Ас уже собрался уходить, я догнал его чтобы спросить, зачем им понадобилось топить неоса на дне океана, и кто он вообще такой был, но в ответ услышал совет обратиться к своему доспеху.

Я так и сделал. Но прежде все же решил смыть с себя запекшуюся кровь.

Стоя перед раковиной в гигиеническом блоке и наблюдая в запотевающем зеркале, как с лица капает бордовая вода, я вновь переосмысливал свою жизнь, а в особенности тот крохотный ее отрывок, который начался со злосчастной встречи выпускников. За пару недель со мной произошло больше, чем за всю прошедшую жизнь. Но что меня удивляло, так это то, что еще недавно я считал все это прыжком в черный водоворот, концом нормальной жизни, а теперь же начинал воспринимать происходящее чем-то противоположным, чем-то вроде смерча, поднимающим ввысь, прочь от фальшивой "реальности". Привычный уклад жизни, расставаться с которым совсем не хотелось, как зимним утром не хочется выбираться из-под теплого одеяла, стал казаться тесным и душным помещением, из которого мне с трудом удалось отыскать выход.

Воодушевленный, я расположился на своей койке и уже потянулся к лежавшему на тумбочке бампу, как меня осекла ОКСП. Он сообщил, что обладает аналогичным устройством, только с гораздо большими возможностями и полной версией базы данных, которая к тому же регулярно обновляется, поэтому для меня в обычном бампе больше нету смысла. Тогда-то мне стало понятно, что Ас имел в виду, советуя "обратиться к доспеху".

"Ну что ж, приступим", — подумал я, одновременно тем самым давая компьютеру команду к действию.

В первую очередь меня интересовал этот, как они его называли "цикл". Но прочитав его "информационный профиль", я испытал смешанные чувства.

Говорилось там о том, что этот неос — мазохист. Не способный причинить себе вред самостоятельно, он старался, чтобы это сделали другие, однако открыто провоцировать он начинал только после "запуска цикла" — после того как кто-то первым ему вредил. Название этого странного неоса происходило от его способности моментально регенерировать и уплотнять структуру своей плоти — так называемой "метаорганики" — после каждого получения урона, то есть циклически. В результате уплотнения цикл становился менее подвижным, но физически более сильным и устойчивым к повреждениям. Уничтожить этого неоса было в принципе невозможно, поскольку он мог восстанавливаться даже после расщепления на атомы. Единственным эффективным способом борьбы с ним являлось лишение его возможности нападать, например сковывание или обездвиживание пока еще он не стал достаточно силен, чтобы избавиться от любых оков.

Осознав прочитанное, я понял, что фактически ничего не знаю о неосах. Как там говорил Ас: демоны, призраки? Названий много, суть одна? Если он говорил серьезно, то явно утрировал.

Мне захотелось побольше узнать об этих существах. В базе доспеха содержались весьма обширные справочные данные на этот счет.

Из них мне стало известно, что двух одинаковых неосов не существовало, но, тем не менее, все они подразделялись на классы, которым и присваивались названия. Присваивались не наобум, а исходя из склонностей тех или иных особей, объединенных в группы по общим признакам.

Дело было в том, что неосы испытывали эмоции, тысячекратно превосходящие человеческие по интенсивности, но не имели никаких предрасположенностей к тем или иным занятиям, в отличие от тех же людей. Однако особенности их существования диктовали необходимость в том, чтобы избирать себе не просто направление деятельности, аналог человеческой профессии, но и формы проявления эмоций, маниакальные пристрастия. Без всего того, что люди считали пороками и психическими расстройствами, неосам невозможно было существовать в их мире. Они были вынуждены выбирать форму для своего разума, огранять себя. А поскольку они изначально были не равны между собой в природных задатках, то и возможности по огранке имели разные. Слабый не мог сразу стать сильным, а вот сильный слабым — вполне. Варианты наклонностей и их комбинаций были ограничены, что делало некоторых неосов очень похожими между собой и позволяло объединять их в классы. А выбирать наклонности были вынуждены все, ведь они выбирали для себя якоря, которые удерживали их сознания целостными, не позволяя им размываться под воздействием спектра, как песчаные замки размываются под воздействием волн. Дискретизация, разрушение целостности разума — вот то единственное, чего боялись неосы. Для них это было равносильно смерти для человека.

Имена у них тоже наличествовали, но поскольку они могли называться только на денстагмере, для удобства неосам давались имена и на человеческих языках. В разные эпохи одних и тех же выдающихся неосов разные народы называли по-своему. Неосы не были против, им было попросту наплевать, и отзывались они на эти имена только в том случае, если это гарантировало им достаточную выгоду.

Заинтриговавшись, я устроился в постели поудобнее и стал искать в базе "самые-самые" классы неосов, узнать о которых было бы занятнее всего. А чтобы не напрягаться чтением, попросил ОКСП читать мне выбранные профили вслух, если, конечно, его слова, произносимые только у меня в уме, можно было назвать устной речью.

Выбирать профили приходилось наугад, поскольку по названиям классов в предложенных мне таблицах понять что-либо было трудно: жуткая образина, встреча с которой темной ночью грозила разрывом сердца могла ласково называться "теленок".

В какой-то момент на глаза попался класс под названием "захватчик". Мне уже доводилось слышать это слово раньше: именно его произнес один из их двух бойцов ГУПИ, пришедших уничтожить Влада. Эти неосы, самые распространенные в природе и одни из первых классифицированных, представляли собой тех самых демонов, одержимость которыми в средневековье являлась практически универсальным приговором. Их название происходило от цели их существования — захвата тел живых организмов, обладающих центральной нервной системой и достаточно развитой подкоркой головного мозга, то есть в первую очередь — Homo sapiens. Захват происходил на короткий промежуток времени, от считанных секунд до нескольких часов. Долго оставаться в одном теле им было не интересно, потому что ими двигала страсть к новым ощущениям, а каждое тело было способно воспринимать лишь определенный спектр переживаний и то — под определенным углом. Конкретно тот индивид, который вселился во Влада, направлялся жаждой ощущений, лежащих в области насилия.

Наслаждение для представителей этого класса было доступнее, чем для прочих, поскольку они не беспокоились за сохранность своих тел. Они использовали чужие. Ничто не мешало им испытывать ощущения, за которыми следовала неминуемая гибель носителя. Захвату обычно подвергалось пригодное к активной эксплуатации здоровое тело, защитная способность чьего мозга была ослаблена стрессом или психотропными веществами. Например, алкоголем. Так же пониженной резистентностью к захвату страдали особи с низким интеллектом.

Однако существа, ведомые настолько деструктивными мотивами, являлись далеко не самыми опасными. Да, захватчика нельзя было выгнать из занятого тела святой водой, экзорцизмом и прочим мракобесием — единственными способами были уговор, сделка или уничтожение тела-носителя, но физически победить это существо было достаточно просто даже при том, что его присутствие в теле вызывало активизацию биологических резервов организма, из-за чего временно возрастала физическая сила и выносливость.

Куда более серьезную опасность представляли существа, чье проникновение в этот мир было сопряжено со значительными трудностями, а точнее с необходимостью формировать свое тело с нуля. Это вынуждало их укреплять создаваемые физические сосуды. И чем сложнее существу было войти, тем более обстоятельно оно относилось к обеспечению безопасности тела.

Так, класс существ с еще одним уже слышанным мною названием — "хирург", отличала жажда к причинению боли живым существам путем нанесения колото-резанных ран. Казалось бы, какой в этом смысл? Но у неосов не существовало понятия нормы, они не различали плохие и хорошие поступки, не различали добро и зло. Для них все сводилось исключительно к личным интересам, к выгоде, пусть и очень субъективной.

"Наверное, когда существуешь вечно, все прочее теряет значимость", — размышлял я тогда.

Внешность хирургов не была представлена изображениями, со ссылкой на то, что вариативность в их обличиях слишком велика. Описание же гласило, что они, как правило, вооружают себя острыми "ударными" конечностями числом от одной до четырех и покрываются роговым панцирем толщиной до сантиметра, но при этом их тела и опорно-двигательные конечности довольно слабы, что делает их относительно простыми противниками.

Как и большая часть неосов, хирурги могли существовать в вестигулярном поле исключительно в метаорганической оболочке, которая, как я не поленился узнать, являла собой дешевую альтернативу нормальному органическому телу.

Метаорганика была результатом гармонизации цеплекса, кроме всего прочего обладающего способностью перенимать свойства как материи нашего мира, образуя сложные соединения элементарных частиц, так и свойства спектра, например, способность видоизменяться под воздействием разума. Используя пластичность цеплекса, неосы добивались образования из него нового вещества с заданными свойствами, фактически материализуя желаемые объекты.

Тела из метаорганики были устроены примитивнее, чем простейшие организмы, поскольку обычно не предназначались для таких функций как питание или размножение, тем не менее, упраздненная физиология делала их чрезвычайно живучими. Единственная слабость этих тел заключалась в их же принципе устройства. Вещество, состоящее из гармонизированного цеплекса, находилось в состоянии взведенной пружины. Для ее удержания использующему тело неосу требовалось непрерывно прикладывать точно сфокусированные волевые усилия и перекачивать много энергии. Потеря фокуса приводила к "распрямлению пружины" — моментальному распаду метаорганики и полной дезинтеграции тела. Как следствие, трудность создания тела и управления им зависела от двух факторов: его массы и сложности устройства, а потому неосы, фигурально выражаясь, никогда не взваливали на себя больше, чем могли унести. Потратить уйму сил на создание мощного тела, но в итоге не справиться с его поддержанием, означало для неоса массу неприятных последствий.

Спустя какое-то время, устав от бесцельного копания в базе я, наконец, додумался в качестве основного критерия отбора интересных существ использовать уровень представляемой ими угрозы по шкале Миротворцев.

Хирурги обладали уровнем угрозы 0.3, что соответствовало очень низкой степени опасности. Конечно, следует оговориться, что опасности — для Миротворцев и прочих участников Игры Теней, потому как для всех остальных существ даже самый простой неос представлял смертельную угрозу.

Я на секунду вообразил себе, что было бы, если бы разъяренный "запущенный" цикл оказался в центре мегаполиса. Никто же не смог бы его остановить. Его бы все убивали, а он бы все оживал. В конце концов, он превратился бы в очень медлительное, но очень сильное и неуязвимое для человеческого оружия существо. Даже интересно, что бы тогда с ним делали?

Чем ниже я опускался по таблице, следуя возрастанию уровня угрозы, тем скуднее становилось разнообразие классов, но тем интереснее и ужаснее они делались.

Такие классы как "полуночник" или "всевидец" со значениями 0.7 и 0.8 соответственно делали ставку уже не на укрепление своего тела, а на его усложнение.

При массе тела меньше человеческой, полуночники добивались такой скорости реакции, точности и ловкости движений, что для борьбы с ними использовались специальные боевые дроны — только они были способны не уступать полуночникам в бою.

Всевидцы, при еще более невыдающихся габаритах, в то же время обладали несколькими гипертрофированными органами, каждый из которых выполнял функции головного мозга. Сверхвысокая скорость распараллеленной мыслительной деятельности позволяла всевидцам в мельчайших подробностях просчитывать варианты развития событий. Они могли уклоняться от выстрелов еще до того как те происходили. Хотя просто дойти до того чтобы выстрелить в представителя этого класса считалось равносильным получению титула чемпиона мира по шахматам.

Поддаваясь любопытству, я опускался еще дальше. Среди пяти неосов с угрозой 0.9 меня заинтересовали классы "жнец" и "громовержец".

Первый генерировал вокруг себя поле, уничтожающее любые живые организмы, и единственным облегчением было то, что диаметр этого поля редко превышал 200-300 метров, что позволяло при должной сноровке уничтожать этих неосов на расстоянии.

Второй вообще отличался способностью конденсировать из окружающей среды электрическую энергию, а затем давать ею направленные разряды мощностью до полумиллиона ампер. Особенно разрушителен этот монстр был вблизи источников тока — то есть в городах.

Про чудовищ, питающихся человеческой плотью, я подробностей знать не захотел. Каких только способов охоты они не придумывали... А класс неосов, получавших удовольствие от криков младенцев? Для достижения максимального эффекта эти существа использовали такие способы причинения страданий, о которых и читать-то страшно.

Но подлинные мурашки по коже у меня вызвали два единственных "легендарных" класса с уровнем угрозы 1.0 — "колосс" и "доминант". Редкие настолько, что мало кто из бессмертных вообще видел их живьем, представители этих классов были способны в одиночку уничтожать цивилизации.

Мощь колоссов заключалась в их чудовищных размерах. Измерить массу не представлялось возможным, но всего-навсего двигаясь, эти существа вызывали в округе катастрофические землетрясения, а их тела погружали во мрак целые города, заслоняя солнце.

Доминанты же, обычно принимавшие человеческую форму, были страшны своей способностью "вгрызаться" в ткань вестигулярного поля и перекраивать ее на свой лад. Как именно это выглядело, в описании не говорилось, но если одолеть колосса гипотетически представлялось возможным с помощью физической силы, то в случае с доминантами, меняющими саму природу силы, ситуация вырисовывалась безнадежная. Но главная особенность неосов этого класса состояла в том, что, строго говоря, они были не совсем неосами. Доминантами идентифицировались высшие существа, входящие в наш мир совершенно официально, то есть являвшиеся воплощенными не только де-факто, но и де-юре. Этими существами были никто иные, как те самые администраторы Циферума — боги, которых часто упоминал Ас. Таким образом, доминанты представляли собой "органы власти" в самой могущественной их ипостаси, а вот колоссы в противовес им являлись сильнейшими из представителей своеобразных "криминальных кругов".

Спустя какое-то время голос доспеха начал казаться монотонным, а поток цифр и картинок превратился в кашу. Я почувствовал, что устал.

Лениво встав и сладко потянувшись, разминая залежавшиеся кости, я хотел осмотреться — не появился ли Ас, как вдруг в дверь просунулся Дилм.

— Сидишь? — злорадно спросил он.

— Стою вообще-то, — съязвил я. — А что такое?

— Пошли, дело есть, — мотнул он головой.

— Не понял... — оторопел я.

— Че тут непонятного? Помощь твоя нужна.

— С каких пор я стал котироваться как помощник?

— Не язви. Мне нужно кое-что сделать и я не хочу, чтобы об этом узнал Ас.

— А я тут с какого боку?

— Я отключил внутренние системы слежения. Когда Ас захочет узнать, где я был, ты не должен меня выдавать.

— Ин-нтересно, — заинтригованно усмехнулся я. — Почему бы тебе тогда не свалить самому? Нахрена вообще было мне показываться? Никто бы не узнал, куда ты мотался.

— Ас никогда не поверит мне, если мои слова не подтвердит кто-нибудь доверенный. И так получилось, что единственный кто подходит под этот критерий — это ты.

— И почему это я должен тебе помогать? Даже не беря во внимание то, что я рискую круто огрести от Аса и утратить доверие, я еще и скопытиться могу.

— Огребешь ты точно, если со мной что-нибудь случится и Ас узнает, что перед уходом я говорил с тобой, а ты не то что не попытался меня остановить или пойти со мной для подстраховки, но даже не удосужился сообщить ему о происходящем.

— Во-первых, откуда он узнает, что ты со мной говорил и о чем мы говорили?

— Доспех сохраняет память пользователя, чтобы в случае чего можно было узнать, что его ушатало.

— Да? Ну, так я могу прямо сейчас тебя выдать.

— Попробуй, — ехидно ухмыльнулся он.

Желание связаться с Асом вызвало активацию системы удаленной связи доспеха, но к моему немалому удивлению компьютер сообщил, что целевой узел недоступен. Тогда я подумал так: даже если что-то пойдет не так с этой затеей Дилма, то оправдываться перед Асом за то, что у меня не было выбора, будет определенно проще, чем за то, что я вообще ничего не предпринял.

— Твоя взяла, шантажист хренов, — прошипел я.

Мы перенеслись совсем недалеко, даже от центра Москвы не удалились. Пунктом назначения был тенистый дворик за каким-то зданием в Малом Златоустинском переулке.

С мрачного неба накрапывал мелкий дождь, противно барабаня по жести водосточных труб. Слабый ветерок гофрировал поверхности луж.

— Ну и? — протянул я.

Дилм воровато огляделся. Вокруг не было ни души.

— Ладненько, — удовлетворенно сказал он и отцепил от пояса какую-то черную штуку подозрительно похожую на портативную игровую приставку.

— Эт че?

— Пульт управления.

— А почему он выглядит как...

— Только без тупых вопросов, — оборвал меня Дилм и отцепил от пояса еще одно устройство, размером с апельсин, которое, снова оглядевшись, подбросил в воздух.

Взлетев на пару метров, оно вдруг остановилось и перевернулось, выравнивая положение, словно большой жук. Тогда-то до меня дошло, что это некий летательный аппарат, вроде миниатюрного пепелаца. Дрон. Изображение, транслируемое с его камеры, отобразилось на дисплее пульта.

— Эта фигня управляется через спектр?

— Ты случаем не повернулся на спектре? — покосился Дилм.

— Да с вами повернешься... — резонно заметил я. — Связь у них через спектр, работа в спектре. От вас уже не ждешь ничего нормального.

Со знанием дела давя на кнопки, Дилм повел свою игрушку ниже уровня крыш, ныряя под линии электропередач и маневрируя между ветками деревьев — низкая скорость позволяла делать это неторопливо.

— Может, ты уже посветишь меня в детали своего дела? — наконец спросил я.

Он на секунду поднял глаза, с недоверием посмотрев на меня, а затем, нехотя продрав горло, ответил:

— Нужно установить новые жучки.

— Жучки?

— Жучки, жучки, — нетерпеливо повторил он. — Устройства такие для скрытого наблюдения.

— Я в курсе что это. Мне интересно, зачем тебе их устанавливать. Ты что шпионажем промышляешь?

— Тебе не понять, — ответил он отрешенно.

— А я попытаюсь.

— Это моя личная вендетта. Слежу за спецслужбами и устраиваю им маленькие пакости. — Последнее слово Дилм произнес криво улыбнувшись.

— Зачем? Вы же вроде с ними не в контрах. Они о вас не знают.

— Не знают, но подозревают. Войну сложно скрывать, даже тайную. И они не могут закрывать глаза на факты. У них тысячи аналитиков постоянно мониторят все, что происходит в мире. Единственное чего они не могут, так это сунуть нос в Игру Теней. ГУПИ сделало в каждой спецслужбе по отделу, специально занимающемуся аномальными явлениями, чтобы очертить границы для остальных чекистов и отбить у них тягу лезть в то, что их не касается.

— Так на кой черт тебе за ними следить?

— До того как меня завербовали Миротворцы, я как и все был обычным человеком... Мало им спутниковой разведки, суки, лезут во все щели: интернет, пресса, масс-медиа — все шерстят. И на каждого кто хотя бы раз ляпнул что-то, о чем, по их мнению, скоту-электорату даже думать не положено, они досье заводят. Им страсть как не хочется, чтобы на их территории кто-то преподнес им сюрприз. Они же здесь господа, они кормятся с этой земли. Это их скот и они его доят.

— Че-то я не догоняю, куда ты ведешь.

— Да никуда! — рявкнул он и на секунду замолчал. — Я был как раз тем, кому все-таки удалось их удивить. Знаешь что такое рельсотрон?

— Нет, — с раздражением выдохнул я.

— Это простое как тапок оружие охренительной убойной силы. Строить его правда сложновато и очень дорого, но результат того стоит. Особенно в домашних условиях. — Его губы скривились в коварной ухмылке.

— Что хоть из себя представляет этот твой "рельсотрон"?

— Ничего особенного. Пара рельс, снаряд и тонна конденсаторов чтобы дать импульс большой силы. Фокус в том, что снаряд вылетает со скоростью в несколько раз больше скорости звука, а если его еще удается испарить при выстреле, то он превращается в плазму.

— Наверное, надо много энергии, — предположил я.

— Очень много, — азартно поднял брови Дилм. — К счастью, я жил в такой глуши, где местное население со спутниковым телевидением — и то с трудом разбиралось. Это я только был местным гением, тырил интернет аж из города через параболическую Wi-Fi антенну. Места было много, можно было строить в зарослях у себя на участке все, что душе угодно, и ни одна тварь не узнала бы, что я делаю. Мимо нас там через просеку проходили высоковольтные линии электропередач... В город тянулись, прям от электростанции. Нашему поселку всего один кабель причитался, а я придумал, как можно втихаря быстро подключаться напрямую и так же быстро отключаться в случае чего.

— Ну и дальше что?

— Я тогда был идеалистом, думал, что мое государство меня бережет. Думал, что ему нужны такие люди как я, чтобы бороться с терроризмом, укреплять свою мощь, и когда меня завербуют, я уеду из этой поганой деревни, где легально зарабатывать на нормальную жизнь невозможно. Откуда мне было знать, что меркантильность и коррупция давно поразили все вертикали власти и единственное занятие спецслужб — заколачивание бабла, а все их героические операции — имитация бурной деятельности? И я ступил. Я разработал технологию, с помощью которой можно было бы всех террористов поставить раком, и выложил ее описание в интернете. Безвозмездно, из патриотических побуждений. На следующий день я заметил, что у моего компа работает жесткий диск. Ночью, когда комп выключен! Начав разбираться, я допетрил, что кто-то через электрическую сеть скрытно подключался к харду. Представляешь, какое для этого надо оборудование? Этот кто-то основательно покопался в моих файлах. Что он искал и кто он такой я понял потом, когда специально выложил в инете еще одну технологию, не такую полезную, но зато из числа тех, что хранились у меня дома на бумагах, а не в компе. И что ты думаешь? На следующую ночь опять скрытое подключение. Только тогда я уже был готов и отследил, откуда оно происходило. С поселкового трансформатора. Я не поленился поехать посмотреть. Увидел двух чуваков на грязной "семерке", срисовал номера. Утром пробил их по заблаговременно стыренной базе. Короче, опуская детали, в итоге долго расследования я выяснил, что мной интересовались доблестные чекисты, но не потому, что я такой умный могу пригодиться Родине, а потому что я слишком умный, чтобы пастись на их лугу. Я для них был угрозой. Мои контр-террористические наработки, во-первых, потенциально могли быть использованы и для свержения текущей власти, а, во-вторых, чекисты не могли допустить уничтожения террористического подполья, ведь оно ими же и финансируется, чтобы поддерживать у скота иллюзию присутствия общего врага, потому что если этим врагом не будет кто-то другой, кем можно управлять, скот сам начнет поиски виновника всех своих бед, и тогда его первой целью как всегда окажется кто? — В его интонации вопрос не подразумевал никакого другого ответа кроме его собственного. — Несчастная власть, конечно, — сказал он удовлетворенно. — Ну а мое поведение, в частности воровство интернета и взлом баз разных структур, само по себе делало меня очень ненадежной персоной. И я был не один. Тысячи юных и не очень дарований в самых разных областях, находились в их базах, помеченные чуть ли ни как враги народа, которым надлежало отказывать в приеме на работу в госорганы, в НИИ — везде, где они могли бы реализовать свои потенциально криминальные таланты. Меня это, мягко говоря, обидело.

— Понимаю, — с трудом сдержал усмешку я. Почему-то меня развеселила его история. Каким-то уж очень жалким он выставлялся. Гений-неудачник из глубинки. Не, даже не так. Бешеный ботаник — вот так будет точнее. Очень хотелось его подколоть и спросить, давали ли ему девчонки в школе. Но я сдержался, чтобы не нарваться на неприятности.

— Дальше самое интересное, — самозабвенно продолжал он, не отрываясь от управления дроном. — Иногда по ночам над поселком летали какие-то странные огни. Знаешь, три желтых огонька таких треугольником построенных. Летят бесшумно и вращаются при этом вокруг общего центра. И что странно — летали они только в звездные ночи и всегда по одному маршруту — с запада на восток. В пасмурную погоду никогда не летали. Мне это показалось странным. Что еще за огни такие избирательные? Может там не только огни, может это что-то большое летает, а на нем огни горят? К тому же эти огни как-то подозрительно шумели на радиочастотах. По опыту я знал, что обычно так шумели кодированные переговоры чекистов. Ну, думаю, вы у меня, суки, получите. Соорудил я, значит, рельсотрон, испытал его в пол мощности, настроил — все как положено. В целях конспирации комп вообще отключил от коммунальной электросети и пересадил на дизель-генератор, Wi-Fi антенну снял, мобильник выкинул. Поставил скрытую камеру за небом наблюдать, программу написал, чтобы та, получая с камеры картинку, следила за движением огней на небе. Через три месяца у меня собралась картотека ночных полетов. Я рассчитал скорость огней, траекторию, прицелил рельсотрон. И вот однажды тихой звездной ночью, когда они в очередной раз летели над поселком, моя пушечка дала залп на полную силу. Зарядила прямо в центр треугольника. Шандарахнуло так, что электростанция свалилась в аварийную отключку, а ЛЭП к чертям расплавились. Огни и впрямь оказались не просто огнями. Это был какой-то летательный аппарат из разряда перспективных вооружений. У ГУПИрастов неподалеку находилась скрытая база, с которой они запускали свои драндулеты в испытательные полеты. Аппарат, конечно, был хорошо защищен и летел быстро — оружие будущего как-никак, но они явно не рассчитывали, что по их детищу будет стрелять рельсовая пушка из окрестной деревни. Это был для них ОГРОМНЫЙ сюрприз. Получилось красиво, я потом на записи видел.

— Так ты его сбил?

— Еще как! — Дилм злорадно оскалил зубы. — Фейерверк был что надо. Плюс потом еще эта консервная банка на землю рухнула и пропахала траншею метров сто. Через час уже понаехали представители компетентных органов, оцепили зону крушения, а местным сказали, что упал самолет.

— А они не узнали что ли, кто это сделал?

— В том-то и все дело. Рельсотрон я разобрал за час, горелые провода от ЛЭП отключил. Они знали только, что выстрел был произведен из импульсного ускорителя масс, и стреляли из нашего поселка. Кто стрелял — хрен его знает, местные не в курсе. И ведь не нашли бы, бараны. Но чекисты же про меня знали, и естественно со счастливым повизгиванием сдали с потрохами начальству, а оно уже оповестило ГУПИ. Выслужились, гниды. Хорошо, что мое достижение заметили Миротворцы. Они меня забрали и объяснили, что к чему и на что стоит тратить жизнь.

Я задумчиво хмыкнул.

— А мне казалось, ты не слишком-то любишь своих коллег.

— Я не люблю Аса с его высокомерной политикой умудренного жизнью полководца и не люблю его присоска Немана, строящего из себя кладезь вселенских знаний. До того как их поставили, все было отлично. Мы били Эон, они били нас, но зато эти падлы, ГУПИрасты, боялись даже чихать в нашу сторону.

— Ас говорил, что он Миротворец уже несколько веков, — заметил я с недоверием.

— В нашу группу его перевели всего три года назад вместе с Неманом.

— Ну, раз перевели, значит, наверное, не зря, — вздохнул я.

— Рыба гниет с головы. Наверху начались какие-то подвижки и у руля оказались закостенелые типы, принявшиеся менять руководство на местах на то, которое лояльно их ущербным взглядам.

— А пока они не пришли, ты на пару с Валом тут всем дрозда давал? — спросил я с усмешкой.

— С нами было полно классных ребят, — укоризнительно взглянул на меня Дилм, и снова уставившись в дисплей, с грустью добавил: — Теперь они все или безвозвратно мертвы или переведены куда подальше.

— Ну а ты почему остался?

— Меня не так просто отодвинуть, — процедил он.

На дисплее пульта было видно, что дрон остановился на какой-то крыше, с которой открывался вид на Красную площадь. По-моему это была крыша ГУМа.

Опустившись на нее, аппарат тут же вновь поднялся в воздух и сдал назад. После себя он оставил малюсенький сплюснутый предмет серого цвета, размером не больше ногтя. Предмет расправил шесть гибких конечностей и не спеша пополз прочь.

— Вот это я понимаю "жучок", — усмехнулся я.

Когда мне последний раз довелось видеть Красную площадь, она была закрыта, но сейчас там наблюдалось значительное оживление. Толпы людей, заполненные трибуны, чья-то физиономия, вещающая с огромных экранов. Я все никак не мог понять к чему это. Но вдруг вспомнил: сегодня же 18 июня — со дня трагедии минуло 40 дней. А вещающая морда принадлежала бывшему министру энергетики, ныне основному претенденту на главный руководящий пост страны, пустующий после катастрофы. Похоже, он произносил пафосную речь.

— Ты используешь жучок, чтобы следить за происходящим на Красной площади? — с сомнением поинтересовался я.

— Он нужен чтобы следить за всем, что находится за кремлевскими стенами.

— А че ты его высадил так далеко?

— Ближе нельзя — заметят. Здесь в центре слишком много систем слежения ГУПИ. Так... — Он с облегчением глубоко вздохнул. — Осталось посетить еще пару мест и можно убираться.

Вдруг картинка на дисплее пульта начала распадаться на пикселы, в итоге полностью заместившись цветной рябью.

— Что такое? — встревожился я.

— Связь разорвалась, как видишь, — нервно ответил Дилм. — Перекрывающий сигнал.

— Глушат?

— Не знаю, источник помехи в квартале от нас.

Доспех показал мне, о чем говорил Дилм: трестами метрами восточнее нас находилась точка, от которой на запад, то есть прямо через нас транслировался мощный направленный сигнал на той же частоте, на которой работал мини-пепелац.

— Попробую сменить частоту, — сообщил Дилм, перевернув пульт и принявшись колдовать с его обратной стороной. — Есть, — довольно крякнул он уже через пару секунд.

Изображение снова появилось. Дрон оказался защищен от таких эксцессов — за время отсутствия связи он даже не сдвинулся с места.

— Возвращай свою шарманку, — посоветовал я.

В тот же момент где-то над нами послышалось громкое жужжание похожее на звук мчащегося скутера. Мы тут же запрокинули головы.

Вынырнув из-за крыши восточного здания, над нами пронесся еще один представитель радиоуправляемой авиации — бледно-серая модель самолета, напоминающая "кукурузник". Доспех успел ее просканировать, но результат, по меньшей мере, не сулил ничего хорошего. Размах крыльев почти 3 метра, бензиновый двигатель внутреннего сгорания, скорость 62 км/ч, а на борту 10 килограмм взрывчатого вещества на основе гексогена и поражающие элементы. Но самое главное — эта штука управлялась тем самым сигналом, который нас заглушил, и направлялась она прямо к Красной площади.

— Почему-то у меня нехорошее предчувствие, — невесело сказал я, когда модель скрылась из виду. — Походу ты тут не единственный сумрачный гений.

— Это невозможно... — рассеянно произнес Дилм. — Это не гражданский диапазон.

— И что?

— Его никто не использует для радиоуправления. Нужно очень сложное оборудование. В магазине такое не купишь.

— Ну, значит, кто-то сумел его собрать, — заключил я. — По-моему, нам пора делать ноги.

— До готовности червя еще почти пять минут.

— Класс, — фыркнул я с сарказмом.

— Интересно, кто это считает себя таким умным? — пробурчал Дилм, разворачивая дрон в ту сторону, откуда должна была появиться модель.

Однако еще до того как та показалась из-за крыш, на трибуне где стоял выступавший, началось движение. Замельтешили какие-то люди, физиономия экс-министра исчезла с экранов, рывком нырнув куда-то вниз. Затем зашевелилась и толпа, люди в панике бросились в разные стороны. Должно быть, началась давка.

Спустя мгновение модель камнем выскочила из-за здания ГУМа и взметнулась вверх. Уже через пару секунд достигнув точки метрах в пятидесяти над площадью, она свалилась в управляемый штопор и стрелой понеслась к трибуне.

Раздался град хлопков слышимый даже там где стояли мы с Дилмом — кто-то пытался сбить машину смерти. Но было слишком поздно. Модель взорвалась в воздухе и люди на площади рухнули как кости домино.

В ужасе скукожившись, я принялся изливать бессвязный поток матов.

А вот Дилм лишь мрачно произнес:

— Пошла моча по трубам.

Не минуло и десяти секунд, как мою брань прервал сигнал тревоги, поданный ОКСП. Голос сообщил, что по нашим координатам наводится орбитальная эмиссионная пушка.

— ГУПИ... — прошипел Дилм, косо глянув в небо. — Это подстава. Бежим!

— По нам же не будут стрелять в центре города? — растерянно вопросил я вслед уже удирающему Дилму.

— Беги, твою мать! — заорал он, обернувшись.

"Да что это мне так не везет?.." — грустно подумал я перед тем как сорваться с места.

Самого попадания я не увидел, но грохот позади был приличный. Нас фактически подняло в воздух. Я видел, как отрываюсь от земли, а передо мной взлетает Дилм. Взрывная волна выбросила нас из двора и, пронеся с дюжину метров, швырнула на дорогу вместе с осколками и мусором. Не будь на нас доспехов, мы бы умерли еще до взлета.

— Когда там уже будет готов этот гребаный червь, кол ему в сраку?! — завопил я.

— Еще пятнадцать секунд! — прогудел Дилм, вскочив на ноги.

"Угроза попадания!" — вновь предупредил доспех.

Едва успев подняться на ноги, я с матами бросился прочь. Навстречу неслись машины, растерянные водители которых сворачивали к обочинам, то ли избегая наезда на нас, то ли пытаясь понять, что взорвалось.

— Сейчас! — крикнул Дилм за мгновение до нового взрыва и мы с ним обрушились на пол приемного блока.

— Что за самодеятельность? — раздался апокалипсический голос Аса.

Он стоял в дверях, скрестив руки на груди. Его лицо не выражало никаких эмоций, но о чем он думал было понятно и так.

— Это не я, — была моя первая фраза. — Это он затеял, а я знал, что все плохо кончится.

— Давай, скажи, что я не предупреждал, — дерзко начал Дилм, двигаясь навстречу Асу. — Скажи, что я об этом не говорил. Ты же у нас самый мудрый.

— О чем не предупреждал? — громко спросил я, пытаясь разрядить обстановку.

— Ты что не понял, что произошло? — прогнусавил Дилм, обернувшись. — Они нас подставили, — снова повернулся он к Асу. — Им нужен был повод, чтобы на нас оторваться. Мы, естественно, как истинные борцы за правое дело все им спускали, все терпели. Нельзя же, что ты, нельзя давать им повод принять против нас крутые меры! Нельзя поддаваться на провокации! Ну и что?! Они все равно добились своего! Как я и говорил. — Приблизившись к Асу практически вплотную, Дилм перешел на шепот: — Честной игры захотел, да? Не с этими людьми.

Затем он вышел из помещения, и Ас перевел взгляд на меня.

— А по нам здесь стрелять не будут? — спросил я не столько из реального опасения, сколько из желания отвести от себя нависшую грозовую тучу.

— Не пробьют, — сухо ответил он и тоже намерялся уходить.

— А что мне оставалось?! — воскликнул я возмущенно, направившись вслед за ним в надежде оправдаться. — Я же должен был его, как бы, страховать? Или у вас это не принято?

— Я же сказал тебе ни во что не ввязываться. Ты не думал, что можешь погибнуть, а возвращать тебя будет некому? У Дилма нет необходимых навыков.

— Да я без понятия, какие у кого из вас есть навыки, — ответил я, испытав облегчение от того, что Ас не так зол, как я предполагал. — Я никак не могу понять, для чего ГУПИрасты устроили этот спектакль? В чем смысл подставы? Они что не могут просто так на нас напасть? Зачем для этого убивать столько людей?

— Начиная против нас открытые боевые действия, они берут на себя большую ответственность. Инициатива наказуема. Если вследствие их рвения будет нанесен ущерб интересам Эона, их в лучшем случае расформируют. Поэтому им нужен повод, который бы они смогли использовать как оправдание своих действий перед хозяевами. Эон все равно не будет проводить расследование, и разбираться в обоснованности действий ГУПИ. Мы враги Эона, так что главное чтобы повод просто выглядел достаточным.

— ГУПИ что, правда, способно убить столько граждан своей страны только ради того, чтобы отомстить вам?

— У тебя на глазах они сожгли здание университета вместе со всеми живыми, кто там оставался и пытались убить тебя просто для того, чтобы никто не узнал, что там произошло. Эти люди способны на все.

— А почему тогда Дилм психует? Ты что сам не веришь, в то, что они на все способны?

— Я рассчитываю на их здравый смысл. Вернее, теперь уже рассчитывал. Если они опустились до такой низкой провокации, смысла в попытках диалога с ними больше нет.

"Это хорошо, — злорадно заметил я про себя. — Теперь они за все ответят".

— А простым людям, что скажут по поводу случившегося? Опять теракт?

— У тебя есть другие варианты?

— Но это же дебилизм... — фыркнул я с сомнением. — Спустившиеся с гор бородачи, которых всю жизнь трахали бараны вдруг собирают радиоуправляемый летательный аппарат, да еще и так ловко им управляют? Кто в это поверит?

— Обыватели поверят во все, что им скажут с экранов. Главное правильно преподнести мысль, чтобы все подумали, будто дошли до нее сами.

— Мда... — вздохнул я. — Насчет Анны что? Ты узнал, зачем она ГУПИ?

— Я узнал, что ничего не узнал. За всю жизнь она ни разу не была замечена ни в чем даже близком к Игре Теней. Помешательство на Месфараке — единственное, что хоть немного выделяет ее на фоне остальных обывателей. К тому же, она очень известная личность и в крайней степени публичная персона, выносящая на всеобщее обозрение все свое грязное белье. Чем бы она ни заинтересовала Гамбурга или ГУПИ, худшего кандидата для ввязывания в Игру, чем она, сложно представить. Десятки миллионов ее фанатов уже в истерике, после того, как стало известно, что прошлой ночью она посещала центр Месфарака. Есть свидетели, которые видели ее там непосредственно перед взрывом, и видели тех, кто ее посетил. Прибавив к этому тот факт, что она единственная, чье тело не нашли, в результате получаем в ее лице точку концентрации внимания трети западного мира. Действия ГУПИ лишены видимого смысла.

— А может быть дело в Месфараке? — предположил я. — Может она какой-то иерарх, обладает некой силой?

— Экс, — вздохнул Ас, — Месфарак не ближе к Игре Теней, чем свидетели Иеговы. Даже при самом благоприятном стечении обстоятельств, это учение физически не может представлять собою что-то большее, чем просто жизненную философию. Оно ничто.

— Ну а куда ее забрали, известно?

— Вот этого выяснить не удалось. ГУПИ приняло беспрецедентные меры предосторожности, чтобы сохранить в тайне ее местонахождение.

— Ох, что-то тут не чисто, — удрученно помотал я головой.

— Полностью с тобой согласен.

Я уже знал достаточно о местных реалиях, чтобы начинать делать собственные умозаключения, но в том, что касалось Анны, я был бессилен. Реально, ничего особенного в ней не было, чтобы ее похищать. Причем, не просто похищать, а силой забирать из-под носа врага. Разве что, ее похищение было всего лишь провокацией. Но нахрена тогда такие меры секретности? Скинули бы ее где-нибудь. Чушь какая-то...

Неожиданно я услышал тонкий протяжный звук, напоминающий чье-то призрачное дыхание и замер, вслушиваясь. В голове промелькнула мысль о пении, слышанном на встрече выпускников. Нехорошая ассоциация заставила сердце бешено стучать. Но сообщить Асу о своих ощущениях я не успел. Тело мгновенно обессилило, ноги подкосились, а на голову накатилась горячая тяжесть. Это было похоже на то, что все время сна, которое я не получил с самого того момента как лишился возможности спать, навалилось на меня всей своей массой. Я ни то, что воспротивиться не успел, мне этого даже не захотелось.

Я увидел сон. По крайней мере, по ощущениям это больше всего было похоже на него. Эмоции, переживания, все было острее, чем наяву, однако необычайным я происходящее назвать уже не мог, так как за последние время испытал вещи и покруче. Вот только факт своего пребывания во сне я осознал не сразу, несмотря на бесконечные тренировки, которыми меня терзал Ас.

Тихо урчал двигатель. Свет фар выхватывал из темноты жухлую траву вдоль обочины старой дороги. За рулем сидел я, а на месте пассажира какой-то хмурый мужик. Мы молчали.

Понять, что я сплю, мне удалось лишь спустя около пятнадцати минут, в тот момент, когда я, благодаря уже выработавшемуся рефлексу, всем телом прислушался к окружающей реальности и заметил, что она не целостна и выстраивается только у меня перед глазами. Еще я заметил, что не владею своим телом. Я смотрел его глазами, чувствовал то же, что и оно, но управлять им не мог. Со мной уже происходило такое... И то, что мне пришлось тогда перенести, отнюдь не способствовало позитивному настрою.

"Что, опять проникновение?! Заколебали, вашу мать!" — заорал я мысленно.

Красные цифры часов на приборной панели указывали "местное" время — "0:26".

Я решил ждать, когда со мной заговорит какой-нибудь очередной жуткий голос. Теперь ведь я знал, что, кто бы он ни был, он слышал мои мысли, а значит, я мог очень круто высказать ему все, что о нем думал.

Свернув налево, я остановил машину на неосвященном пяточке перед ржавыми воротами, рядом с которыми висела заляпанная побелкой бордовая табличка с едва различимой надписью: "Психиатрическая больница N212".

Держа руки в карманах, с моей стороны к окну подошел человек в бронежилете и, придерживая локтем автомат, нагнулся посмотреть на меня с пассажиром. Окинув нас цепким взглядом, он приветственно кивнул и, распрямившись, к кому-то обернулся.

Ворота со скрипом откатились.

Мы въехали во двор перед длинным четырехэтажным зданием психушки, не видавшим даже косметического ремонта, наверное, уже лет 50, и припарковались неподалеку от его массивных, но ржавых парадных дверей. На прилегающей к нему пустынной территории, освещенной белым светом прожекторов, в тишине пели сверчки. Вдалеке неторопливо брела пара часовых с собаками.

Пассажир направился куда-то по своим делам, а я вошел в здание.

Внутри я долго петлял по мрачным коридорам, перегороженным тюремными решетками, встречаемый приветствиями сонных охранников суровой наружности.

Через каждые несколько метров в стенах мелькали темные проемы с мощными железными дверьми. Возможно, когда-то это место и являлось психиатрической клиникой, но сейчас оно больше походило на колонию. Грязно-желтая керамическая плитка на полу и стены, выкрашенные пузырящейся зеленой краской, еще сильнее сгущали недружелюбную атмосферу.

Наконец я зашел в маленькую комнатку с множеством мониторов, где за столом играли в карты двое мужчин в черной униформе. Они тоже поприветствовали меня, назвав капитаном, однако честь никто не отдавал.

Я подошел к стенду с мониторами. На них выводилось происходящее в коридорах и камерах-одиночках, некогда бывших палатами. Во всех камерах обстановка была практически одинаковая: один человек, привязанный ремнями к койке и непонятное оборудование расположенное рядом.

Мой взгляд остановился на том мониторе, где отображалась самая большая камера, занятая разнообразными крупногабаритными приборами. Посередине нее было установлено кресло, в котором пристегнутая фиксаторами и облепленная датчиками лежала женщина. Даже несмотря на достаточно хреновое разрешение видео, я узнал женщину сквозь сон. Это была Анна.

— Шарый запретил пока туда входить, — сказал стоящий позади меня мужик, видимо, заметив мой интерес. — Они только что закончили тест геморрагических лихорадок.

— И что? — спросил я, не оборачиваясь.

— То же самое. Утром приедет новая группа. Говорят, ее хочет лично увидеть кто-то сверху. Шарый думает, что если ему удастся понять механизм, это будет переворот. Такого и с геномодами еще никто не добивался.

— Это все? — недовольно спросил я.

— Еще он попросил, чтобы с ними на всякий случай приехали спецы по неоевгенике.

— Ему не кажется, что она старовата? — наконец развернулся я к собеседнику.

— Нет, он сказал, что ее репродуктивная система полностью восстановлена, а генетический материал реструктурирован до состояния более совершенного, чем у кого-либо из людей. Она идеальный кандидат.

— Когда можно будет к ней войти?

— Часов в семь утра, не раньше.

— Тогда подождем, Митя, — ухмыльнулся я. — Нам с ней предстоит длительная беседа.

— Не поможет, — уверенно заявил "Митя". — После того как пытались ребята из УТМ, она перестала реагировать. Их нейрофизиолог сказал, что ее мозг теперь может самостоятельно отличать естественные болевые сигналы от искусственных, отсекая лишние. Он назвал это "ноцицепциальной фильтрацией".

Я с досадой поджал губы.

— Телемедрин пробовали?

— Пробовали. Цитирую слова Шарого: "Можете взять все свои "сыворотки правды" и засунуть себе в анус".

— Что так?

— Сам-то как думаешь? Она адаптируется к любому воздействию на клеточном уровне. Шарый не хочет, чтобы мы все запороли дилетантскими попытками.

— Когда он приедет?

— Через полтора часа.

Натужно вздохнув, я уселся на свободный стул.

— Сдавайте на меня.

Сон длился долго. Минутная стрелка часов над входом сделала полный оборот. К этому времени я уже сидел в углу и играл на мобильнике в тетрис, а напарники дремали.

В какой-то момент за окном взвыл ветер, и стекло задребезжало от громового раската. Словно испугавшись грозы, залаяли собаки.

Нехотя обернувшись к окну и посмотрев на раскачивающиеся под порывами ветра деревья, я вновь вернулся к своему занятию.

Но затем мое внимание привлекло движение на мониторах: люди в камерах зашевелились. Да не просто зашевелились, у них у всех будто начались приступы эпилепсии. Они сотрясались от непонятных спазмов.

— Ну что еще? — отложил газету Дмитрий.

— Центральный! Центральный, на связь! — донеслось из миниатюрного переговорного устройства на внутренней стороне его запястья.

— На связи, — отозвался он, поднеся запястье ко рту.

— Объекты с первого по двадцать четвертый вышли из адрадептальной комы. Отказ нейроингибиторов. У объектов двадцать пять и двадцать шесть остановка сердца.

Ударом припечатав телефон к столу, я подскочил со стула.

— Что с объектом тридцать три? — с ужасом взглянув на меня, спросил Дмитрий.

После короткой паузы из переговорного устройства последовал ответ:

— Всплеск активности основы.

Внезапно откуда-то сверху послышался гулкий удар, и здание задрожало, будто от подземного толчка. Собаки сорвались на надрывный лай.

— Поднять всех! — заорал я и пулей выбежал из комнаты.

Взвыла гнусавая сирена, мегафоны эхом огласили коридоры:

— Боевая тревога! Нарушение периметра! Противник не биологический! Повторяю: противник не биологический! Разрешено применение кумулятивных боеприпасов!

Открыв тяжелую дверь в помещение, где располагалась амуниция, я одел бронежилет с разгрузкой, нацепил прибор ночного видения, взял с оружейной пирамиды необычный автомат, чем-то похожий бельгийский "F2000" с открытым прицелом вместо оптического, и достал из металлического ящика несколько обойм.

Спустя считанные секунды я уже бежал вверх по лестнице вместе с вооруженной до зубов группой из пяти человек.

Достигнув четвертого этажа, мы обнаружили, что освещение там отключено, а пол засыпан мусором. В потолке зияла огромная дыра, сквозь которую виднелось затянутое быстро несущимися тучами небо. Под завывание ветра мы осторожно продвигались по коридору. Двери камер остались нетронуты, но из-за них доносились жуткие стоны.

Я подал группе какой-то знак рукой, когда увидел в луже крови тело охранника. Его оружие осталось у него в руках, но воспользоваться им он, похоже, не успел.

— Четыре сквозных отверстия в районе груди, — отчитался один из бойцов, оглядев тело. — Бронежилет проткнут чем-то острым.

— Какой это может быть класс? — спросил я, медленно двигаясь вперед и напряженно уставив ствол во тьму передо мной, пробиваемую только инфракрасными лучами наших ПНВ.

— Нет спектрального следа. Это не неос, — сказал другой боец.

— Облучение зашкаливает, — сообщил кто-то позади. — Нужно уходить, ни то начнем светиться.

В этот момент с нижних этажей раздался непонятный грохот, и послышались беспорядочные очереди выстрелов. По коммуникатору доложили об обнаружении противника и запросили помощь.

Я незамедлительно повел группу на подмогу. Но еще когда мы спускались по лестнице, выстрелы прекратились. На требование доложить ситуацию никто не отвечал.

На третьем этаже стоял густой запах гари и крови. Единственным движением в заваленном раскроенными телами коридоре была чья-то отсеченная рука все еще сжимавшая оружие. Железные решетки, перекрывавшие коридор словно вынесло тараном. Люди за дверьми все так же стонали.

Ни я, ни мои люди не понимали, кто наш враг. Оповещенное командование приказало до прибытия подкрепления любой ценой оборонять подвальные помещения, где находился особо важный объект "33".

Вновь раздались выстрелы — на этот раз уже с первого этажа.

Спуститься мы успели до того как канонада стихла. Освещение на двух нижних этажах по-прежнему работало. Выстрелы звучали откуда-то издалека, а поскольку из переговорного устройства доносились лишь бессвязные крики и маты, к их источнику пришлось бежать на слух через усыпанный трупами коридор, скользя на крови и внутренностях.

Однако когда мы добежали до места, там уже никто не стрелял. Вогнутую будто взрывом тяжелую дверь оружейной вместе с петлями выбросило внутрь помещения, где на ковре из гильз вперемешку с обломками оружейных пирамид лежали части трех тел. Стена коридора напротив входа была испещрена отверстиями от попаданий. Очевидно, бойцы попытались забаррикадироваться.

И тут освещение погасло. Даже прожектора на улице потухли. Группа тотчас припала на колено и заняла круговую оборону. Яркие точки лазерных целеуказателей мерно прощупывали коридор в обе стороны.

Находящиеся снаружи часовые сообщили, что основной генератор выведен из строя, как и оба запасных. После этого жалобно взвизгнули собаки, и настала тишина.

Человек, от лица которого я все это наблюдал, был явно не робкого десятка: до того момента я будучи им не почувствовал и намека на страх или нерешительность, но когда он понял, что его люди — последние выжившие, и пробиваться к подвальным помещениям самоубийство, он дрогнул и приказал покинуть здание.

Бойцы продвигались быстро, следя за флангами и тылом. Все незапертые боковые помещения подлежали беглому осмотру.

Заглянув в очередное, я оторопел. Передо мной во мраке ярко вспыхнули два раскосых глаза, как у чудовища из страшной сказки. Следом засветился длинный гребень из огромных игл и десять чудовищных когтей.

Глаза взметнулись выше человеческого роста, гребень начал распрямляться и его сияние что-то заслонило.

Не выдержав яркости свечения, я скинул ПНВ. В ту же секунду ударом плеча меня толкнули в сторону, и темноту озарило пламя из стволов. Через мгновение воздух со свистом что-то рассекло, и один из бойцов прекратил стрелять. Я успел увидеть только его упавшее оружие. Оно было разделено на две части вдоль ствола. Металл как будто распилили на станке.

С трудом поверив своим глазам, я приказал отступать. Кто-то швырнул в комнату гранату. Отстреливаясь, мы бросились бежать.

Ухнул оглушительный хлопок.

— Почему оно не дохнет?! — кричал боец впереди меня. — Мы его изрешетили!

Обернувшись на бегу, я увидел поднятую взрывом пылевую взвесь, осветившуюся насыщенными зелеными огнями. Глаза, гребень и когти, сияющие изнутри словно светодиоды... Они не висели в воздухе, как могло показаться, они крепились к практически неразличимому во тьме черному телу.

Снаружи гулко рокотал вертолет.

Удалось, мы добежали. На улице нас ждал десяток бойцов, прикрывающих высадку остальных с зависшей в небе винтокрылой машины. Отбежав подальше, я укрылся за своей машиной и тоже встал наизготовку. По моему приказу все сняли ПНВ, чтобы не ослепнуть.

Несколько секунд спустя дверной проем с грохотом разорвался на куски, и вместе с обломками на улицу точно диск циркулярной пилы выкатилось мерцающее зелеными огнями хвостатое чудовище, покрытое устрашающими шипами.

Обрушился треск шквального огня.

Из-за стремительных движений монстра, излучаемое им свечение сливалось в гипнотический шлейф, не дающий глазам сфокусироваться и мешающий целиться. И еще до того, как моя обойма опустела, последний боец упал замертво, а с неба в яркой вспышке, сотряся землю, рухнул объятый пламенем вертолет. Тогда я без колебаний подобрал с ближайшего трупа связку гранат и, выдернув чеку, бросился на врага.

На этом сон прервался. Запомнить его мне удалось только благодаря тому, что я вовремя осознал, что сплю.

Распахнув глаза, я увидел над собой склонившегося Аса.

— Ты чего это? — недоуменно спросил он.

Я с трудом поднялся на ноги. Тело ломило, как будто мне пришлось день вкалывать на стройке, а затем проспать часов двенадцать.

— Сколько время?

— Столько же, сколько было секунду назад до твоего падения, — ответил Ас. — Без пятнадцати четыре. — Он многозначительно прищурился, глядя мне в глаза. — Ты что-то видел?

— Как ты узнал? — с недоверием удивился я.

— Давай-ка пройдемся в медблок.

Усадив меня на край кушетки, он задействовал несколько манипуляторов и с интересом посмотрел на выводящиеся терминалом данные.

— Так что ты видел, говоришь? — спросил он так непосредственно, словно я ему уже что-то рассказал.

— Долгая история. Это было похоже на сон... Я был в психушке... На нее напало что-то жуткое...

— У тебя весьма интересная энцефалограмма, — заинтригованно сообщил Ас.

— Ты знаешь, что со мной произошло?

— Я не уверен. Надо показать тебя Неману.

— Не уверен в чем? — напрягся я.

— Ты видел глазами другого человека?

— Да, — нервно кивнув я. — Откуда ты знаешь?! Что происходит?!

— Дождемся Немана, — твердо ответил он.

К счастью долго ждать не пришлось. Не прошло и пяти минут, как Неман вынырнул из вспышки в приемном блоке.

Я подумал было, что это Ас его позвал, но Неман явно торопился по своим делам, остановившись у дверей медблока без интереса, скорее из вежливости.

— Что тут у вас? — вопросительно кивнул он.

— Глянь-ка сюда, — подозвал его Ас, мотнув головой в сторону проекции терминала.

Держа в руке непонятный предмет вроде пульта от телевизора, Неман с пренебрежением главврача, которого попросили глянуть на рентген какого-то бомжа, оценил результаты обследования и выдал:

— И что?

— Я думал, ты мне скажешь, — требовательно уставился на него Ас.

— Что ты от меня хочешь? Видно же, что для третьей параллели рап отсутствует, а четвертой у него вообще нет. Если он не принимал геномоды, то вывод тут один. — Посмотрев мне в глаза и о чем-то подумав, Неман спросил: — Ты в жизни видел много странных вещей?

— Ну, что считать странным... — потер я затылок.

— Конкретно то, что кроме тебя не видел никто, но за рассказы о чем людям обычно ставят диагноз и отправляют лечиться в учреждения закрытого типа.

— А, ты про это... Ну, насколько себя помню, я всегда предчувствовал всякие вещи. В основном плохие, правда... А серьезно колбасить меня стало с тех пор, как все это началось. Я в универе тогда волны видел такие, ну, прозрачные. Потом уже в офисе у вас видел какой-то ночной берег... А! Еще в детве пару раз барабашек видел, — добавил я, улыбнувшись, но тут же понял, что лучше бы насчет последнего промолчал.

Вздернув брови, Неман медленно повернулся к Асу, чье лицо нарочито не выражало никаких эмоций.

— Суровый сотрудник, Ас, — с сарказмом произнес Неман. — Зверь просто. Вот она, живая иллюстрация закона Соломона.

— Что за закон? — насторожился я.

— Ничего страшного, — успокоил меня Ас, метнув в Немана осуждающий взгляд. — Есть такая закономерность, согласно которой степень доверия Вселенной к человеку обратно пропорциональна его интеллектуальному потенциалу.

— Чего-чего?

— Чем глупее человек, тем меньше вреда он нанесет окружающему миру, если задастся такой целью, поэтому с точки зрения администраторов Циферума — то есть богов, наделять сверхъестественными способностями можно только тех, кто будет применять эти способности на благо Циферума, и даже если вдруг кто-то вздумает использовать их ему во зло, он этого не сможет, ибо не выдался умом. "Бодливой корове Бог рог не дает", как говорят в народе.

— Смертный — и тот, — развил мысль Неман, — будучи достаточно адекватным, не станет давать оружие тому, кто может его же им и прикончить. Чего уж говорить про Циферум. Ты думал, почему все обладатели экстрасенсорных, телекинетических и тому подобных способностей тупы как валенки?

— Ну, допустим понятно. А причем тут я?

— По всей видимости, у тебя тоже есть какие-то способности, — неуверенно поджал губы Неман.

— И что из этого следует, что я дебил? — возмутился я.

— Почему же сразу дебил? — усмехнулся Ас. — Возможно, администраторы просто не просчитали тот вариант, что ты попадешь к нам.

— Я могу быть свободен? — нетерпеливо спросил Неман.

— Иди. Куда-то спешишь?

— Да так... — Неман с театральным безразличием покрутил в руках черный предмет. — У меня тут появилась новая зацепка...

Ас тотчас оживился:

— С этого места поподробнее.

Глава 7

Продираясь к истине

Устроившись за одним из бампов в аналитическом блоке, Неман положил предмет на стол и соединил его с проводом, который вытянул из левой манжеты. Ас присел рядом, подкатив свободное кресло. Я же решил постоять — мне требовалось прийти в себя после пережитого видения.

— Мне удалось побывать на месте очередного прорыва, — принялся рассказывать Неман. — В центре города. Думал неосы в конец обнаглели. Больше ста свидетелей! Не представляю, как ГУПИ будет объяснять это общественности: геопатогенным феноменом или сбежавшим из зоопарка животным... Только я ошибся, обнаглели отнюдь не неосы. — Повернувшись к Асу, Неман довольно улыбнулся, как дурак. — Смотри.

На экране развернулось видео.

— Там были установлены камеры видеонаблюдения. Я успел стащить жесткий диск раньше ГУПИ.

На черно-белой записи неважного качества с характерными задержками показывалась оживленная улица. В обе стороны мелькали автомобили, внизу сновали пешеходы. Длинная витрина уходила вдаль с правой стороны изображения. Видимо камера была установлена не высоко, где-то над дверьми в магазин или торговый центр.

Неожиданно витрина разлетелась облаком осколков, словно от взрыва, и из этого облака вышло... нечто. Волокнистый шар размером с небольшой внедорожник, напоминающий паучий кокон, из которого торчали три перископических глаза с отвратительными набалдашниками глазных яблок на концах, и четыре ноги похожие на сабли. Эта тварь, недолго думая принялась насаживать оцепеневших от ужаса прохожих себе на ноги, как на шампура.

Я невольно поморщился.

— ГУПИрасты прибыли только через минуту.

— А как они узнали, что там происходит? — поинтересовался я.

— Они в автоматическом режиме слушают номера экстренных служб, — ответил Неман. — Когда кто-то звонит и сообщает о такой вот хрени, его голос анализируется, и если человек в здравом уме и не лжет, на место направляется отряд. Так, проматываем к нужному месту. — Машины быстро поехали назад, пешеходы побежали обратно. — Стоп, еще чуть-чуть вперед... — Неман пощелкал видео посекундно. — Ага. — Запись пошла в нормальном ритме. — Вот-вот-вот, — прильнул Неман к проекции, тыкая в нее мизинцем. — Видите этих?

Он указывал на двух молодых людей, бодро идущих вдоль витрины в направлении камеры. Ничем не примечательные парни, каких в городе тысячи. В какой-то момент тот, что шел ближе к витрине вынул левую руку из кармана и незаметным движением коснулся стекла. Через несколько секунд они вышли из поля зрения камеры, а еще спустя некоторое время случился прорыв.

— Что он сделал? — задал Ас очевидный вопрос.

— Установил спектральный маяк.

— Это что-то новенькое, — нахмурился Ас.

— Среди осколков стекла я нашел странный предмет и показал его Магеллану. Он сказал, что это, но для чего оно предназначено мы поняли, только просмотрев запись.

— И что это?

— Емкость из под гуталина, заполненная человеческой кровью с огромным содержанием волуплекса. На крышке вырезаны неопознанные печати. Магеллан сейчас занимается их расшифровкой.

— Сильно, — не без восхищения качнул Ас головой. — Вы узнали кто эти двое?

— Их физиономий нет ни в одной базе. Анализ лиц показал только, что обоим меньше двадцати.

— Докатились... Уже дети стали террористами.

— Прощу прощения, — подал голос я. — А что такое волуплекс?

— Объект вожделения хищных неосов. Сильные эмоциональные переживания отражаются на биологическом теле, в тканях оседают особые продукты горения. Их мы и называем волуплексом.

— Продукты горения чего?

— Основы, — ответил Ас буднично. — Чем эмоциональнее человек, тем больше волуплекса откладывается в его теле. Для неосов способных питаться плотью этот осадок как манна небесная.

В тот момент я испытал очень неприятное ощущение. Я почувствовал себя чем-то очень примитивным и жалким. Добычей, мясом, единственное предназначение которого — цепляться за жизнь, спасаясь от более значимых сил, для которых я не больше, чем для меня свинья в загоне. А самое приятное, что я могу испытывать — эмоции, только делает меня вкуснее. Ничего унизительнее в жизни не слышал.

— Как они додумались соорудить маяк? — Ас задумчиво почесал небритую щеку. — И откуда они узнали о волуплексе?

— Подождем, пока Маг расшифрует печати, — рассудил Неман. — Зная, какая утекла информация, уже не сложно определить, откуда произошла утечка. Особенно в нашем случае. О волуплексе не прочитаешь в интернете.

— Согласен, — одобрительно повел бровью Ас.

— Кто такой Маг? — воспользовавшись, случаем решил узнать я.

— Магеллан? — переспросил Неман. — Он руководитель нашей научно-исследовательской лаборатории.

— Пока он работает, хорошо бы узнать, что это за парни, — справедливо заметил Ас.

Повернувшись на кресле лицом к Асу, Неман с ехидством вопросил:

— Каким образом ты предлагаешь это сделать?

— Мозговой штурм — твоя работа. Думай.

— Ну, — хмыкнул Неман, — можно обработать все места концентрации молодежи и все учебные заведения. Даже чтобы матерное слово на заборе нацарапать, сперва надо письму научиться... Для такой операции мне понадобится много людей, в том числе все аналитики.

— Бери сколько нужно.

— А почему бы просто не прошерстить рунет? — предложил я. — Щас вся молодежь тусуется там.

Ас снисходительно посмотрел на меня.

— Что? — буркнул я недовольно.

— Экс, — начал он так, будто собрался объяснять ребенку простейшую истину, хотя знал, что я такую манеру ненавижу. — Интернет и вся его культура — явление временное, настолько малое и незначительное на фоне веков, что не достойно даже того чтобы на него обращали внимание. Это без учета того, что наряду с телевидением он является средством манипуляции массами, только гораздо более мощным, так как позволяет действовать более тонко, создавая у людей иллюзию свободомыслия. Он по большей части населен скудоумными людьми, считающими основную массу населения Земли — быдлом. Это безнадежная сфера беспросветной самонадеянности и близорукости. В отличие от телевидения ей не требуется постоянный надзор потому как толпы разномастных личностей разной степени красноречивости, не нашедшие себе применения в реальной жизни, находят в сети благодатную почву для самореализации через унижение других. Каждому психопату противопоставлен другой психопат, и своим противостоянием они уравновешивают систему. По сути интернет — это уменьшенная сублимированная модель человечества. Замкнутая система, где создается эффект варения в собственном соку подобный вырождению в маленьком племени.

С этой точкой зрения я был в корне не согласен.

— Даже спецслужбы интернет мониторят, — процедил я. — Дилм мне рассказал.

— В таком случае вы с Дилмом этим и займитесь, — заявил Ас невозмутимо.

— Смеешься, да? — с недоверием скривился я.

— Тогда не генерируй безумных идей, — назидательно ответил он.

Не желая продолжать разговор, я ушел в пищеблок чего-нибудь пожевать.

Странным образом хотелось спать, несмотря на то, что я понимал, что не смогу уснуть при всем желании. Я был готов отдать все за то, чтобы разум немного отдохнул. Отдохнул от этих неуютных прозрачных стен, кислых лиц здешних обитателей и их сюрреалистичных проблем.

Готовя ужин, я подловил себя на мысли, что опять начинаю воспринимать происходящее как что-то далекое и нереальное. Это было тревожным знаком. Я начал забывать насколько мне на самом деле повезло оказаться с внешней стороны стены, окружающей "реальный" мир. Некоторые люди наверняка отдали бы жизни за такой шанс, а мне, видите ли, тут все не нравится. Конечно, я мог бы оправдаться перед своей совестью тем, что люди готовые на такую жертву не знают, что то, к чему они стремятся, вовсе не сказочный мир с пафосными героями и хрестоматийными злодеями, а нечто больше похожее на ночной кошмар, мерзкий и непонятный. Но все же, лучше быть здесь и видеть все как есть, чем сидеть там и фантазировать о причинах тех или иных событий.

Перед глазами пробежали образы из прошлой жизни. Противный желтый свет "совковой" люстры, кривой диван, подпертый доставшейся от предыдущих жильцов стопкой книг Донцовой, гнилой паркет и тараканы, налипшие на картонную ловушку. А еще доисторический ноутбук.

"Интернет..."

Мне вдруг захотелось из вредности доказать Асу свою правоту. Немедленно направившись в жилой блок и расположившись на своей кровати, я воспользовался встроенным в доспех бампом, с головой нырнув в глобальную сеть.

О, как давно я там не был. Усталость и хандру как рукой сняло. По привычке, первым делом надлежало проверить почту, уничтожив весь спам. Смотреть свежие новости как-то не тянуло — я и так знал, что в них будет. Причем знал настолько больше журналистов, что те захлебнулись бы слюной от зависти.

Прежние мои попытки поделиться в блоге рассказами о своей новой жизни наталкивались на глухую стену непонимания, поэтому я решил в этот раз не задевать нежное самомнение электората, а просто поведать ему о некоторых интересных видах неосов, составив краткий рейтинг самых ужасных способов умерщвления людей. Сработало. По крайней мере, отчасти... Насмешки сменились гневными комментариями по поводу больной фантазии автора.

Затем я взялся за дело. Единственное, что пришло на ум — открыть поисковик и тупо вбивать ключевые слова пока среди ссылок не выскочат сайты, имеющие отношение к крови с волуплексом и прорывам.

Искать пришлось долго. В какой-то момент мне показалось, что у меня заканчивается словарный запас. А нужный сайт все не появлялся. Все форумы, форумы, форумы, где личности сомнительной адекватности обсуждали совершенно бредовые вещи. И везде всплывало это имя: Луис Молина. Видимо вот что имел в виду Ас, когда рассказывал о глобальном помешательстве.

Недолго думая я начал поиск, включив это имя в строку. Как ни странно, появился результат. Всплыл русскоязычный сайт на домене государства Сомали, на страницах которого многократно встречалось слово "волуплекс".

"Говоришь, о нем в интернете не прочесть?" — мысленно усмехнулся я в лицо Неману.

Материалы сайта представляли интерес не только с точки зрения Миротворцев. Они содержали схемы и чертежи всевозможных взрывных устройств и хитроумных приспособлений для их доставки. Весь материал был настолько подробно рассусолен, что даже школьник разобрался бы в нем.

Я был готов взорваться сам, когда, уже предвидя, что сейчас обнаружу, через секунду нашел чертеж той самой модели самолета, бабахнувшей над Красной площадью. ГУПИ нас не подставляло. Это сделал кто-то другой.

Но прежде чем с восторгом и гордостью бежать к Асу, я продолжил копать.

Ключевые слова, приведшие меня на сайт, содержались в больших идеологических статьях, которые в саркастически вежливой форме обливали грязью человечество. Обвинения была подкреплены кучей доводов, совершенно бредовых и противоречащих здравому смыслу, как например тот, согласно которому люди зазнались и возомнили себя хозяевами мира. Я уже слышал похожую чушь, когда кто-то влез в мой мозг.

Человечество было названо тупиковым видом и скотом, который надлежало продавать более развитым существам — неосам, получая за это материальное вознаграждение. Всем, кто желал быть скармливающим, а не скармливаемым, предлагалось присоединиться к "Кругу Хаоса" — объединению людей, возглавляемому якобы избранниками высших сил — для того чтобы "познать Истину и явить ее миру".

От невероятно высокого градуса бреда у меня заслезились глаза. Теперь я понимал, что хотел донести до меня Ас, когда рассказывал о разнице между Миротворцами и всей той шелупонью, что распространяла оккультный бред.

Луис Молина и приверженцы его учения удостоились отдельного рассмотрения вместе с адептами Месфарака и последователями ключевых мировых религий. Все они были заочно приговорены к тотальному истреблению, без шансов на реабилитацию. Приверженцам других учений шансы все-таки давались.

"Как великодушно", — заметил я ехидно.

Причиной такого отношения называлось то, что "молинистами", "месфаристами" и просто религиозными людьми априори становились только морально ущербные, малообразованные индивиды, изначально потребляющие огромное количество ресурсов и производящие неимоверные объемы разных форм мусора, а после попадания под влияние идей из "черного списка" они ко всему прочему еще и окончательно интеллектуально деградировали, превращаясь в крайне агрессивных и ревностных солдат врага. Какого врага — не уточнялось, но в любом случае оправдания подобному человеконенавистничеству быть не могло.

В целом я насчитал около пяти сотен статей, суммарного объема которых хватило бы на несколько весьма увесистых томов. По объему идеологических и оккультных материалов Кругу Хаоса определенно позавидовала бы любая секта.

К сайту прилагался форум, где дублировались некоторые статьи, размещенные на сайте — по одной статье на раздел, оформленной в виде "поднятой" темы. Размещены все они были одним и тем же пользователем под ником Альмод.

Сайт существовал всего полгода, однако счетчик одновременных посетителей форума показывал недавно поставленный рекорд от 16 июня — 1182 человека, а в каждом разделе находилось почти по сотне тем и тысячи сообщений. Неплохо для домена Сомали.

Теперь оставалось только рассказать все Асу.

Оторвавшись от проекции, я с удивлением обнаружил, что белый потолок комнаты осветился нежно-розоватыми лучами утренней зари. Панорама раннего восхода, сочетающая в себе только начинающее перекрашиваться в светлые оттенки небо, прозрачные стены, в этом свете предстающие хрупким хрусталем, а так же соседей по комнате, вытянувшихся на одинаковых койках вдоль стен, почему-то навеяла мне приятные воспоминания о тех далеких днях, когда я в детстве лежал в больнице. Тамошнее раннее утро, когда проспав из-за наркоза и так слишком долго, начинаешь вставать по утрам раньше положенного срока, очень напоминало здешние пенаты.

Соседи по комнате тоже не сильно отличались от типичных обитателей любой палаты. Дилм смотрел в бампе какой-то фильм, а на тумбочке около кровати Вала лежала аккуратная стопка книг, в то время как сам он, оперевшись спиной на взбитую подушку, был погружен в чтение довольно толстого томика.

"Этот тип явно перегибает палку, причем в обе стороны" — в очередной раз подумал я.

В целом атмосфера стояла довольно позитивная и настроение у меня заметно приподнялось. За окном буквально кожей чувствовалась утренняя прохлада.

Лениво поднявшись, я уже хотел было направится к Асу, как вдруг он сам вмешался в мои мысли:

— "Зайди-ка сюда, будь добр".

— Я весь внимание, — широко улыбаясь, торжественно объявил я, отворяя дверь в аналитический блок.

Ас сидел в кресле обреченно уперевшись лицом в ладони, точно вдова на похоронах, а рядом с ним стоял Неман, прислонившись поясницей к столу и тоскливо глядя на восход. Посреди комнаты висела большая объемная проекция, отображающая белые кубы, синхронно меняющие свое положение в пространстве, формируя замысловатые геометрические фигуры.

"Та-ак... Что на этот раз?" — мысленно сгруппировался я.

Медленно опустив руки, с силой проведя ими по лицу, будто стирая грим, Ас тяжело вздохнул и обратился ко мне:

— Мы узнали, куда ГУПИрасты забрали Анну.

— Ну, — начал я неуверенно, — это же, как бы, хорошо. Да?

— Было бы хорошо, если бы не обстоятельства, благодаря которым мы получили данную информацию, — нервно объяснил Неман.

— А что не так?

— Три часа назад произошло нападение на секретную лабораторию ГУПИ, — угрюмо произнес Ас, вставая с кресла. — Настолько засекреченную, что мы сами о ней узнали только сейчас. Корпус бойцов специального назначения, занимавшийся охраной, полностью уничтожен, как и весь персонал. На этом фоне уже как-то не звучат данные о том, что за прошедшую ночь совершено убийство восьми сектимов, пятнадцати клиентов проституток и двадцати двух насильников.

Неман коснулся терминала и кубы с голограммы исчезли — похоже, это был эквивалент экранной заставки — вместо них появилось сделанная сверху фотография шиферной крыши какого-то здания.

Едва завидев в крыше зияющую черную дыру и разглядев территорию вокруг здания, я оцепенел. Это было место из моего внезапного сна. Все моменты, которые плохо запомнились, вспышкой освежились в памяти, как будто я пережил их только сейчас.

— Расскажи-ка поподробнее, что ты видел, когда отключился, — попросил Ас тоном, исключающим отказ.

— Причем тут мои глюки? — насторожился я, не понимая, откуда ему знать, что я видел именно это.

— Мне тоже интересно, причем тут он, — с недоверием нахмурился Неман, повернувшись к Асу.

— Похоже, пора раскрыть карты, — хмыкнул Ас и, опустив голову, посмотрел на меня исподлобья. — То, что ты выжил после зачистки ГУПИ, было не случайностью и не везением. Узнав о тебе и проникнув в твое сознание, я понял, что ты обладаешь очень редкой способностью. Даром провидения. Ты заранее знал, что произойдет и как этого избежать. Не ясно мне было только одно: контролируешь ли ты свою способность. Чтобы это выяснить, требовалось установить с тобой контакт. Теперь мне известно, что ты действовал бессознательно.

— Стоп-стоп-стоп! — замахал руками Неман. — Так ты поэтому его взял? — с недоверием указал он пальцем на меня. — Тебе нужен был провидец?

— Не мне. — Ас медленно обернулся к Неману. — Нам.

— Значит, вот почему я с вами? — промямлил я. — А искать ваш офис интуитивно ты заставил меня, чтобы удостовериться в моих способностях.

Мне в тот момент как будто кто-то дал под дых. Вот так вот и бывает — только обрадуешься, что обрел смысл жизни, а выясняется, что тобой просто воспользовались. Но, как ни странно, чувство оскорбления неожиданно быстро переросло в гордость от того что я впервые в жизни оказался кому-то реально нужен, и не кому-нибудь, а бессмертным воинам. К тому же, наконец, собрался пазл. Теперь я знал, что я абсолютно точно не псих, меня не глючит, и к Миротворцам я попал не оттого, что мне "просто повезло". Сон, увиденный мною в ночь перед встречей выпускников, был видением будущего, и я неосознанно повел себя так, чтобы уцелеть. Хотя непонятно было, зачем тогда я вообще туда поперся. Оставшись дома, я избавил бы себя от необходимости от кого-то убегать. Но и не попал бы к Миротворцам...

Воспряв духом, я во всех подробностях передал содержание видения.

Когда я закончил, повисла гнетущая тишина. По лицу Немана было видно, что он погрузился в размышления, а вот Ас заметно побледнел.

— Так я не понял, что плохого в том, что уничтожена лаборатория ГУПИ? — спросил я.

— ГУПИ возложило ответственность на нас, — ответил Неман.

— Почему сразу на нас? На них напало неживое существо! Они че совсем идиоты?

— Им известно, что мы не гнушаемся сотрудничеством с неосами, и вполне могли натравить одного на них. Некоторые неосы способны использовать синтетические тела.

— Зачем нам это?

— Как это зачем? — выдохнул Ас нервно. — Они устроили подставу, чтобы начать боевые действия. Естественно они ожидали ответного удара.

— Но его нанесли не мы. А подставу устроили не они.

— Не понял? — повел бровью Неман.

Я рассказал про сайт Альмода.

— Так-так, — энергично потер щеку Ас. — Кто-то считает себя шибко умным.

— Говорил же: не стоит недооценивать глобальную сеть, — удовлетворенно произнес я.

— Погоди... — С сомнением опустив глаза, Неман отрицательно покачал указательным пальцем. — Хочешь сказать, эти шизофреники пытаются столкнуть нас лбами?

— Не просто пытаются, — мрачно ответил Ас. — Им это уже почти удалось.

— Невозможно, — фыркнул Неман с презрением. — Они же никто. Смертные.

— Почему ты упомянул Анну? — обратился я к Асу, вспомнив начало разговора.

— Все заключенные, содержавшиеся в лаборатории, бежали, — ответил он. — Их освободили. Мы заполучили список беглецов. Анна среди них.

— А вам не кажется странным, что этот ваш Го, которого вы утопили в океане, как раз и предупредил вас о том, что от Анны надо избавиться, пока за ней не пришел шторм, и не стало слишком поздно? У нас ее забрали ГУПИрасты, и мы, точнее уже вы, решили, что он говорил про них, однако тот самый шторм пришел к ним. В буквальном смысле.

— Нам много чего кажется странным. Например, радиационное заражение лаборатории ГУПИ. После атаки ее коридоры стали фонить почти на пять тысяч рентген в час. Такое же заражение имеет место во всех случаях убийств сектимов.

— Раз уж мы заговорили о погоде, — напомнил о себе Неман, — то не забывайте, что перед нападением на центр Месфарака в Нью-Йорке наблюдалось похожее метеорологическое явление: резкое усиление ветра и формирование атмосферной аномалии напоминающей тропический ураган.

— Надо все рассказать ГУПИ, — заключил я. — Пусть знают, что ими манипулируют.

Неман болезненно хохотнул.

— Они ни при каких обстоятельствах нам не поверят, — задумчиво помотал головой Ас, поворачиваясь к восходящему солнцу. — Особенно теперь, когда понесли такой урон и уверенны в том, что виноваты мы.

— И что нам сидеть ждать их возмездия? Опять я пострадаю!

— ГУПИрасты хитры. Лобовой атаки не последует. Они выждут такой момент, чтобы причинить нам максимальный урон, понеся при этом минимальные потери.

— Ты меня обнадежил, — грустно вздохнул я.

— Мы должны покончить с тем, кто все это затеял до того, как ГУПИ дождется подходящего момента. Только тогда у нас будет шанс доказать свою непричастность.

— А что это вообще была за лаборатория? Почему она выглядела как психушка?

— Потому что она и была психушкой. Раньше. В этом здании, — Ас кивнул на фотографию, — содержались люди с весьма неординарными способностями, и большая часть из них попала туда еще до Сопряжения.

— Что значит "неординарными"?

— Эти люди сведущи в искусстве бессмертия больше чем мы, только свои умения они используют во вред другим. Умирая, они, как и мы, не уходят в Забвение, но вместо того чтобы реанимировать собственные тела, они овладевают чужими, и делают это играючи. Их невероятно сложно сдерживать. Если тело одного из них оказывается обездвижено, он просто отсоединяется от него и переселяется в другое. Если же он лишается возможности отделять основу от тела, он совершает самоубийство чтобы отсоединиться насильно, и все равно находит себе новое тело. Единственный эффективный способ контроля таких людей — это сковывание тела и непрерывный ввод мышечных релаксантов одновременно с воздействием на мозг с помощью нейроингибиторов.

— Какое до них дело ГУПИ? Больше нечем заниматься?

— Ты хоть представляешь, что может устроить один такой человек, заимей он зуб на ГУПИ или Эон?

— Ну, теперь-то точно они все дико озлоблены, и на ГУПИ, и на Эон. Стоило ли их провоцировать?

Вопрос был риторическим, но Ас все равно ответил:

— Никто же не рассчитывал, что они когда-нибудь освободятся. Их заключение было бессрочным.

"Вечная неволя?" — с ужасом попытался я представить, что это такое, и обрадовался, что заключенным удалось освободиться.

Устало вздохнув, Ас провел рукой по лбу, словно проверяя температуру, и тихо произнес:

— Надо бы пожевать чего-нибудь.

— Я с тобой, — кивнул я ему.

В общем, я еще не так уж и проголодался, мне просто хотелось узнать, что у меня за способность такая, а в спокойной обстановке Ас обычно снисходил до более подробных объяснений.

— Каждое приближающееся событие, — начал он, когда мы сели за стол, — создает напряжение в определенных структурах вестигулярного поля, называемых байо-сетью. Ее узлы — это точки сосредоточения силовых линий, контуров событийных последовательностей, заранее распределяемых... сверху. — Он указал пальцем в потолок. — Образно говоря, это что-то вроде перекрестков на шоссе, о котором я тебе как-то рассказывал. Только это не совсем обычные перекрестки. Они могут переключать на себя разные шоссе и переключать направление движения по ним, менять число полос и скорость движения. Когда администраторами определяется приоритетное событие, которое обязано произойти, с помощью сосредоточий силовых линий они направляют поток машин таким образом, чтобы у нужного события осталось как можно меньше шансов не случиться. При наличии необходимых знаний и оборудования по напряженности контуров можно определять приближающиеся события — и те, что выбраны приоритетными, и те, что им предшествуют, потому как напряженность высвечивает все события на задействованных контурах. Чтобы регистрировать такое напряжение требуется очень сложное, очень точное, очень громоздкое и очень, очень дорогое оборудование. Оно было у нас когда-то... — Ас тоскливо отпил из кружки. — К сожалению, принцип его устройства таков, что во время работы оно распространяет по всей байо-сети волны возмущения, выдавая свое присутствие, как мушка в паучьей сети. И Эон быстро нашу лавочку прикрыл... — Он оставил кружку. — К тому же приближающиеся события все равно со стопроцентной точностью определять нельзя. Их видно не напрямую, а по напряженности сети, то есть по косвенным признакам. Из-за этого распознавание возможно только ассоциативно. О природе события приходится догадываться по смыслу, исходя из тех смежных ему событий, что уже приблизились достаточно, чтобы быть распознанными с высокой вероятностью. Чем их больше, тем точнее прогноз.

— Сложновато, — натужно вздохнул я, пытаясь осмыслить услышанное и собрать из него что-то более или менее пригодное для моего понимания. — Как в кроссворде получается: чем больше букв известно, тем проще угадать слово.

— Верно, — одобрительно моргнул Ас. — Но сложность здесь только для машины. Некоторым людям, вроде тебя, Циферум дарует способность воспринимать напряженности байо-сети и подсознательно интерпретировать их в виде образов и видений. Обычно такие индивиды становятся оракулами на службе Эона, реже — пророками, как Нострадамус.

— Подсознание же всего лишь неуправляемые структуры мозга, — с сомнением задумался я вслух. — А разве мозг в вычислительном плане сильнее ваших машин?

— Нет. Но связь с основой позволяет мозгу производить нестандартные, невозможные с математической точки зрения вычисления, принимая решения противоречащие логике, тем не менее, являющиеся верными. Проще говоря, мозг способен пройти через лабиринт напрямик, в то время как машина на его месте будет в поисках выхода обследовать все пути.

— Жалко, что я не контролирую эти видения, — с сожалением выдохнул я. — Было бы здорово предсказывать будущее по своему желанию.

— Не все, что ты видишь, является будущим. Там и прошлое тоже.

— А его я вижу каким боком?

— Байо-сеть не зря названа сетью. Все ее узлы связаны между собой. Если будущее форсируется слишком интенсивно, иногда высвечиваются события находящиеся на том же контуре, но оставшиеся в прошлом.

— Понятно, — сообразил я. — Вот почему ты намекал на то, что меня не глючит, когда я рассказал тебе про сон в вытрезвителе. Ты же с самого начала все знал.

Ас довольно ухмыльнулся, поднеся к губам кружку и сделав новый глоток.

— Ну и что ты думаешь? — настойчиво полюбопытствовал я. — Чудовище, женщина... Раз прошлое, которое я видел, связано с будущим, значит... — намеренно прервался я, затянутым кивком показывая, что продолжить мысль должен Ас.

Но он лишь отрицательно мотнул головой:

— Я знаю не больше тебя.

— В прошлый раз ты сказал, что не исключаешь того, что тот монстр действительно сдержал слово.

— Не исключаю.

— Значит, нам уже кое-что известно, — неуверенно рассудил я. — Пацан из Нью-Йорка отметился в далеком прошлом. Значит, я тоже там был, как и Анна.

— Этого слишком мало, чтобы делать какие-либо выводы.

— Какой тогда толк от моей способности? Что с того, что я провидец?

На некоторое время Ас задумался, а затем медленно, будто сомневаясь в собственных словах, сказал:

— Есть вариант позволить тебе вызывать видения по собственному желанию и чувствовать их темпоральную локацию.

— Чего-чего? — не понял я.

— Ты сможешь определять временное местоположение увиденных событий: прошлое, будущее, насколько далекое — с точностью до часа.

— Круто, — впечатлено усмехнулся я. — И как это можно сделать?

— С помощью генетических модификаторов.

— Геномодов? — предположил я, уже много раз слышав это слово.

— Именно.

— Что они из себя представляют?

— Когда Аркенонцы нашли храм Восхода, первым что они обнаружили там, были инструкции для приготовления особого вещества, назначение которого состояло в кардинальном преображении тела живого существа. Это был геноморф, синтетическая информационная субстанция, вступающая в реакцию с нуклеиновыми кислотами. Она разрушала нити ДНК и РНК, а затем собирала их заново в случайной последовательности. Для живого существа это означало гарантированную смерть в агонии, но человек после специальной подготовки был способен контролировать процесс своей волей, направляя трансформацию в нужное русло. В связи с крайней трудоемкостью такой подготовки через несколько столетий на основе геноморфа было создано новое вещество — генетический модификатор, предназначенный для заранее запрограммированной операции с четко определенными генами. Для его использования подготовка не требуется.

— И что он может со мной сделать?

— Геномодов десятки видов. Тот, который я предлагаю, способен расширить возможности твоего мозга, нарастить новые нейронные структуры, которые позволят тебе управлять видениями.

— Это не опасно?

— Не настолько, чтобы этого бояться.

Я уставился в стол, прокручивая в уме самые негативные сценарии того, чем мне грозит вмешательство в собственную природу.

В этот момент в помещение вошел Неман и изумленно произнес:

— Не поверите, что я узнал.

— Мы сейчас во все поверим, — отозвался Ас.

— Основателя сайта, про который ты рассказал, — глазами обратился он ко мне и перевел взгляд на Аса, — этого Альмода, на самом деле зовут Лысенко Павел Афанасьевич. Точно так же звали маститого проводника, бежавшего сегодня ночью из разрушенной лаборатории ГУПИ.

— Кто такой проводник? — спросил я.

— Человек со способностью через себя пропускать в наш мир неосов, — пояснил Ас.

— Это он! — воскликнул я негромко.

— Не спеши, — с сомнением нахмурился Ас. — Это может быть простым совпадением. К тому же он не мог одновременно сидеть в заключении и заниматься сайтом.

— В общем-то, это не совсем так, — неуверенно возразил Неман.

Ас обратил на него недоумевающий взгляд.

— Лысенко Павел Афанасьевич, семьдесят девятого года рождения, пропал еще двадцать первого апреля. Человек с таким же именем, того же возраста, двадцать второго апреля был доставлен в лабораторию ГУПИ. Пользователь Альмод не появлялся на своем сайте с двадцать первого числа. Будь я неладен, если это не один и тот же человек.

— Я говорил, что это он, — не без гордости заметил я.

— Это еще только начало, — хмуро добавил Неман.

Вслед за тотчас помрачневшим Асом мы вернулись обратно в аналитический блок, смотреть, что Неман успел раскопать.

За нами, видимо по команде Аса, с недовольной миной вошел Дилм, а после него неуверенным шагом приковылял Вал, встав позади всех, покачиваясь, словно пьяный.

Первым делом Ас вкратце объяснил им суть дела. Затем Неман уселся за свободный терминал и принялся бодро манипулировать интерфейсом.

Стоя у него за плечом, я наблюдал за его действиями.

Он открыл местный аналог электронной почты, насколько мне было известно, действующей только в пределах внутренней сети Миротворцев. Ящик был забит. В основном сообщениями о прорывах, но ближе к началу списка среди последних писем располагалось то, у которого в графе имени отправителя значилось "Lab-4".

В письме помимо текста находилось несколько трехмерных изображений, которые можно было рассматривать со всех сторон прямо там. Это был отчет по банке из-под гуталина, которую Неман нашел на месте прорыва.

Выделив самое первое изображение, Неман вывел его на центральный проектор, и большая модель банки зависла посреди помещения. Ее детализация была настолько велика, что на поверхности стального цвета виднелись мельчайшие потертости.

Подойдя к проекции, Ас несколькими взмахами руки повернул ее так, чтобы верхняя сторона банки обратилась к нему.

— Что это за хренатень? — вопросил я, глядя на покрывавшие крышку пиктограммы оккультного вида, похоже вырезанные на ней чем-то острым.

— Денстагмер, — ответил Неман, развернувшись на стуле спиной к терминалу. — В емкости находилась кровь от двух разных людей. Основная часть — кровь насыщенная волуплексом, и еще несколько капель от человека с даром проводника.

В помещении повисла зловещая тишина, которую Вал небрежно нарушил громовой отрыжкой.

— Свинья, — прокомментировал я.

— Че ты сказал? — зарычал он.

— Передоз стимулятора? — ехидно предположил Дилм, обращаясь к нему.

Вал в ответ осклабился как слабоумный.

Я не смог упустить уникального шанса его уязвить:

— Стимулятора чего — тупости?

Не ожидав такой дерзости, Вал мгновенно изменился в лице.

— А что на крышке написано? — спросил я, не дожидаясь пока этот придурок соберется с мыслями, чтобы огрызнуться.

— Приглашение на охоту с наилучшими пожеланиями, — ответил Неман.

— Вот о чем Лысенко говорил на форуме, — разумел я вслух.

Неман нервно прикусил щеку.

Вновь зазвенела тишина. Все о чем-то думали. Создавалось впечатление, что каждый уже понимал, что Лысенко имеет непосредственное отношение к парням, устроившим прорыв, а те в свою очередь могут стоять за значительной частью всех прорывов случившихся за последние месяцы, и плюс к тому же они сумели нас подставить. Однако, судя по грузным лицам, признавать это почему-то никому из присутствующих не хотелось.

Много позже я узнал, что мое впечатление тогда было совершенно верным. А признать такой, по сути, пустяк им всем мешало обыкновенное высокомерие. Конечно, кто такие эти гавнюки-сектанты против могучих Миротворцев? Так, пшик... Но в тот момент даже если бы кто-то и узнал, до чего может довести такой банальный порок как высокомерие, он все равно отказался бы поверить. Я бы тоже не поверил, и не потому, что сам отчасти был высокомерен, а потому что не смог бы подобного представить.

Ну а тогда я попытался опять запустить обсуждение, поскольку похожие моменты гробового молчания с детства вызывали у меня дискомфорт:

— Этот Павел Лысенко говорил о целенаправленном истреблении адептов учения Луиса Молина, Месфарака, и всех религий. С чего бы ему быть так враждебно настроенным?

— Можно только предполагать, — неуверенно ответил Ас в полголоса. — Насаждаемое любым учением мировоззрение имеет на людей такое же влияние, как полноценная религия, если не больше. Адепты учения зачастую более агрессивны и менее адекватны, чем даже самые ревностные верующие, и по статистике среди них больше всего душевно больных людей. Что до религий, то они с самого начала были созданы с одной единственной целью. Ради власти. Абсолютной власти, не ограниченной расстояниями, территориями государств, расовыми различиями, традициями и культурами. И пусть те, кто стоят у руля уже давно не могут отдавать приказы своей пастве напрямую, у них все равно хватает рычагов, которыми они могут направлять целые народы по нужному пути. Такая власть, Экс, мало кого может оставить равнодушным.

— И что, нужно убивать людей просто потому, что они неосознанно пляшут под чью-то дудку?

— Мы ничего не знаем о психологии Лысенко. Но теоретически, его, как создателя собственного учения, вполне возможно, как и любого самца, подсознательно беспокоит такая же власть других самцов. Конкуренция. Возможно, он уже наталкивался на агрессивное противодействие со стороны чужой паствы. Его действия могут быть своего рода вызовом, демонстрацией силы. В любом другом случае вызовом совершенно бессмысленным, но в сложившихся обстоятельствах последователи Лысенко обладают достаточными возможностями, чтобы физически устранять неугодных.

— Так надо что-то делать.

— Надо, — согласился Ас, тревожно поджав губы. — Пока Неман выясняет всю подноготную Лысенко, — уловив намек, Неман включил иллюзорную одежду обывателя и переместился прямо из кресла, — а Вал приводит себя в порядок, — укоризнительный взгляд заставил блондина развернуться и уйти в сторону гигиенического блока, — мы поработаем над твоим мозгом.

Дилм, не получив приказа, удалился сам.

Когда мы вошли в медблок, Ас сказал, чтобы я ложился на кушетку. Вжикнув, открылся шкафчик на стене, выдвинув металлическую полку, на которой в несколько уровней были закреплены ряды маленьких ампул. Осторожно сняв одну из них, Ас подошел ко мне.

— Это не больно? — первым делом спросил я.

— Почему тебя так волнует боль? — полюбопытствовал он, интенсивно встряхивая ампулу.

— У меня болевой порог повышенный еще с детства. Когда в школе уколы делали, я единственный кричал.

Ас снисходительно улыбнулся. В его руке появился пистолет для инъекций, в который он и зарядил ампулу.

К моей радости моментальный укол практически не почувствовался.

— Сейчас начнутся сенсорные галлюцинации, — предупредил Ас. — Органы чувств будут ощущать то, чего нет. Не пугайся, это нормально.

— И ты только сейчас об этом говоришь?!

Включив диагностические манипуляторы, он уселся на соседнюю кушетку и стал посматривать то на меня, то на выводимые данные.

На появившейся проекции я увидел изображение собственного мозга. Особыми маркерами отмечались те его области, в которых, по-видимому, происходили изменения.

— Что уже так быстро действует? — испугался я.

— Почему нет? Твой организм здоровее здорового, белка с избытком. Процесс закончится за считанные минуты.

— А что еще могут сделать геномоды? — повернулся я к шкафчику с ампулами.

— Увеличить мышечную массу, улучшить реакцию, иммунитет, регенерацию. Много чего.

— А если влить в меня их все сразу, я стану убернагибатором?

— Кем? — не понял Ас.

— Ну, я стану непобедим?

— Ты станешь кучей разлагающегося мяса, — засмеялся он. — Многие модификации затрагивают одни и те же гены. Попытка одновременного использования нескольких геномодов приведет к разрушению ДНК.

Еще до того, как Ас договорил, мне стало казаться, что по стенам что-то бегает. Миллионы маленьких бесцветных насекомых покрывали их сплошным ковром, перемещающимся вверх. Следом начался писк. Поначалу пищало только в левом ухе, затем противный звук перешел к правому, а потом накрыл сразу оба уха. Параллельно возникло неприятное ощущение, будто к телу в разных местах кто-то прикасается, хватает кожу чем-то вроде пинцета и оттягивает ее. Почесывание этих мест ничего не меняло, неприятное ощущение оставалось. Вдобавок во рту появился привкус желчи.

Хотя Ас, наверняка, уже в который раз наблюдал результат применения этой адской смеси, смотрел он с нескрываемым интересом.

— Когда уже закончится? — простонал я, скрипя зубами. — Больше не могу...

— Терпи.

К счастью галлюцинации вскоре прекратились. Облегченно вздохнув, я ощупал лицо, будто мне сделали пластическую операцию.

— Я не чувствую изменений.

— И не должен.

Убрав манипуляторы, Ас велел мне приказать доспеху включить спектральный навигатор и подсоединить его напрямую к мозгу без предохранительного фильтра.

Так я и сделал. Доспех отчитался об успехе, но я не ощутил изменений.

— Теперь закрой глаза, — сказал Ас. — Расслабься и подумай о Лысенко. Сформируй сильное желание узнать, что он замышляет.

Я подчинился. Некоторое время перед закрытыми веками обыкновенно клубилась темнота, но затем во мраке что-то ярко вспыхнуло, и тело словно ток ударил. По мышцам прошла волна, заставившая их сжаться в мощном спазме, даже ноги подскочили на кушетке. Я уже подумал, что это что-то сделал Ас и хотел открыть глаза, сказать ему, чтобы прекратил, но пришла новая волна, еще сильнее предыдущей. Мышцы напряглись до боли, веки надавили на глаза, челюсти так стиснулись, что мне почудилось как захрустели зубы. Вспышки света следовали одна за другой, набирая интенсивность и становясь ярче и ярче.

И вдруг все резко прекратилось. Последняя вспышка, угаснув, оставила после себя контуры мрачного просторного помещения, стремительно обрастающего деталями, словно я ослеп и начал быстро прозревать. Из темноты, будто из темной бездны поднялись обшитые красным деревом стены, антикварная мебель, дубовый шкаф, ломящийся от стройных рядов коллекционных книг, которые обычно покупают только как предмет интерьера, а так же персидский ковер на полу. Освещала все это богатство большая трехъярусная люстра.

В дальнем конце помещения строго по центру располагался массивный черный стол, в чьей лакированной поверхности отражалось огромное окно во всю заднюю стену, за которым виднелся какой-то парк. За столом в кресле больше похожем на трон сидел хмурый человек, облаченный в строгий деловой костюм с красным галстуком и золотыми запонки. На его руке сверкали шикарные часы, похоже тоже золотые. Полноватый, давно не молодой и к тому же с обширной залысиной в седых волосах он озабоченно читал какие-то бумаги.

Неожиданно, широкая двустворчатая дверь, находящаяся точно с противоположной стороны зала распахнулась как от удара ногой, и в помещение неспешными царскими шагами вошел худощавый мужчина лет сорока, одетый в алый балахон.

— Ты кто такой?! — вскочил сидевший в кресле. — Охрана!

— Охрану тебе придется набирать новую, — злорадно заявил вошедший, и бросил что-то через весь кабинет.

Описал дугу под потолком, на стол шлепнулась оторванная человеческая кисть.

— Не беспокойся, я не смерти твоей желаю, — усмехнулся человек в балахоне.

— Кто вы?! — испуганно отшатнулся от стола седой мужчина.

— Только что были на "ты", а теперь уже на "вы"? Ты определись уже.

— Что вам надо?

Было слышно, как тяжело дышал человек у окна.

— Уважаемый, — незнакомец в балахоне продолжал неспешно приближаться, — ты же, как это... — Он деланно задумался. — Глава организованного преступного сообщества. Ты серьезный мужик. У тебя власть, деньги, сила. Тебе не пристало кого-то пугаться. Для тебя же человеческая жизнь — товар. Так откуда в тебе столько страха? Зна-аю, — театрально погрозил он пальцем. — Смерти боишься. Ну, это ничего. Все нормальные люди ее боятся. — Теперь в его голосе прозвучала издевка. — Сколько бы у человека не было власти, он все равно смертный. Кошелек ведь не приколотишь к гробу. Но... Если бы существовала возможность купить себе вечную жизнь, какую цену ты бы предложил?

— Чт-о? — неуверенно спросил седой мужчина.

Человек в балахоне вплотную подошел к столу и оперевшись об него кулаками, нагнулся, чтобы приблизиться к побледневшему собеседнику. В этот момент из-под одежды показалась его правая рука. Кожа на ней была угольно черного цвета.

— Подумай: ты один из самых могущественных криминальных авторитетов на этой проклятой планете, ты сколачивал свою империю несколько десятилетий, но все чего ты достиг, может обратиться прахом лишь от одного пустячка — твоей смерти. Только представь, что если эта угроза исчезнет. Чего бы ты смог достичь? Весь мир оказался бы у твоих ног.

— Вы... с-серьезно? — заикаясь, вопросил седой мужчина.

— Ну, что ты как ребенок, в самом деле! — раздраженно отпрянул чернорукий от стола. — Со своими разговариваешь как хозяин, а со мной, как раб? Приди в себя! Может так тебе будет проще?

Схватив правой рукой оторванную кисть, он поднял ее на уровень глаз. Балахон спал, и черную руку стало видно по локоть. Вены на ней изнутри подсветились оранжевым огнем, опутав локоть мерцающей сеткой. Кисть в руке зашипела, испуская дым. Затем ярко вспыхнула, и на стол посыпался пепел.

— Так лучше? — зловеще спросил человек в балахоне, отряхивая ладони.

Седой мужчина нервно поправил галстук.

— Я вас слушаю.

— Чем готов заплатить? — Глаза чернорукого блеснули.

Мужчина отрывистым движением вынул из кармана платок и промокнул выступившие на лбу капельки пота.

— Чего вы хотите?

— Совсем другой разговор! — мрачно обрадовался человек в балахоне. — Слушай внимательно: в мире действует одна крупная международная организация оккультного толка, чье существование я бы очень хотел прекратить. Она распространяют учение под названием Месфарак. Ты должен стереть ее с лица земли за одиннадцать дней. Но самое главное, ты должен принести мне головы руководителя учения — Марка Вайнберга и обоих его сыновей, наследничков империи отца. Справишься — билет в вечную жизнь будет у тебя в кармане.

— Простите, — выпуская жар, оттянул седой мужчина воротник рубашки, — что з-значит "с-стереть"?

— Взорви центры, где они обучают этой ереси, перестреляй последователей, или действуй юридическими рычагами — мне плевать. У тебя огромные связи. Поступай так, как считаешь нужным, но чтобы через одиннадцать дней Месфарак прекратил существовать, а головы его верхушки были у меня!

— Но... В-весь мир... Это н-невозможно, — трясущимися губами возразил толстяк.

— У тебя денег больше чем у Билла Гейтса, — злобно процедил сквозь зубы чернорукий. — И у тебя впервые в твоей вонючей жизни появился шанс их выгодно вложить. Хочешь его упустить? Пожалуйста. Я пойду к твоим коллегам по "бизнесу". Может быть, среди них найдется кто-то более разумный, потому что деньги — они вечны, а ты — нет.

— Я согласен, — неожиданно твердо ответил мужчина.

— Отлично. О гарантиях можешь не беспокоиться. Мне, как ты понимаешь... не с руки тебя обманывать. — Зловеще ухмыльнувшись, неизвестный направился к выходу, но на полпути остановился: — Ах да, забыл представиться. Меня зовут Альмод.

Темнота накатилась откуда-то сверху, как вязкая жидкость, и я инстинктивно открыл глаза.

Ас стоял рядом, скрестив руки на груди, смотрел на проекцию. То, что я пришел в себя он заметил сразу, видимо по показаниям приборов.

— Получилось, — заявил он, даже не спрашивая, что я видел.

— Обалдеть... — выдохнул я ошалело.

— Я все смотрел в реальном времени, так что можешь не рассказывать. Тот факт, что ты был сторонним наблюдателем, а не пользовался чьими-то глазами — это признак того, что твоя основа быстро адаптируется к новым способностям мозга.

— Это было будущее или прошлое?

— Ты не чувствуешь?

— Нет... — ответил я, пытаясь понять, чувствую все-таки или нет.

Ас разочарованно вздохнул.

— Будущее. В районе двух суток вперед. Ничего, я думаю, скоро ты научишься определять темпоральную локацию.

— Будущее? Так он не успел из психушки сбежать, а уже в крупные дела полез?

— Да, он времени даром не теряет. Судя по его способностям, он вступал или вот-вот вступит в контакт с неосами. Это их работа.

— Вознаграждение, — догадался я. — Он об этом писал на сайте.

— Возможно, он хочет стать просперусом.

— Это плохо?

— Одно дело бороться с человеком и совсем другое с полунеосом. Если он своего добьется, остановить его будет довольно непросто. — Ас на мгновение отвлекся на что-то. — Неман вернулся. Идем.

Облаченный в иллюзию полицейской формы, Неман сидел все в том же кресле, где до перемещения, будто и не вставал.

— Вот ваш Павел Афанасьевич, — громко сказал он, когда мы вошли.

— Это он! — воскликнул я. С включившейся проекции маленькими серыми глазками пялился человек из видения. На фотографии у него еще не было красного балахона и черной руки. В обычной клетчатой рубашке, нелепо изображающий брутальную ухмылку, да еще и на сакраментальном фоне ковра, выглядел он не то чтобы не пугающе, скорее наоборот, вызывал желание себя унизить.

— Попался, Альмод, — щелкнул пальцами Ас.

Неман рассказал, что Лысенко бывший юрист. Дважды женат, в разводе. Детей нет. Живет один, точнее жил пока не был схвачен, в двухкомнатной квартире, из которой выгнал обеих жен. Соседи отзывались о нем как об исключительно доброжелательном человеке. Всегда здоровался, не шумел.

Так он и жил в комфорте и достатке, пока однажды не позволил себе весьма неполиткорректные высказывания в глобальной сети, чем привлек внимание спецслужб. А там и ГУПИ подтянулось. Им не пристало оставлять на свободе ненадежных граждан с такими способностями. А способности проводника у него, по всей видимости, появились после Сопряжения. Ну, он их еще и развил. В итоге сила голову вскружила, об осторожности забыл, как результат был изловлен и посажен.

Последнее сообщение, оставленное им в сети, которое послужило для ГУПИ командой "взять", Неман тоже вывел на центральный проектор, чтобы все смогли его прочесть.

Содержание его было следующим:

Правосудие обрекает здоровых людей на жизнь в психиатрических клиниках. Правосудие осуждает невиновных и прощает исчадья зла. Правосудие отнимает последнее у бедных и отдает богатым больше, чем те способны унести. Но скоро правосудие исчезнет навсегда. Люди узнают, что власть навязанных законов держится лишь на грубой силе, и на самом деле не больше чем иллюзия, питаемая человеческим страхом наказания. Скоро люди увидят, сколь эфемерна власть угнетателей, ибо начало ее конца уже положено. Так пусть прольется кровь и вспыхнет пламя, и пусть поднимет голову Анархия.

— Я вот не понял, — первым озвучил свои мысли я, — это что ирония такая, что он упомянул про психушки, а потом сам загремел в похожее учреждение?

Ас с сомнением повел бровями. Похоже, он подумал о том же.

— Как-то очень подозрительно все это, — продолжил я. — Ему очень... "на руку", — удивился я самому себе, — нападение на лабораторию ГУПИ. Неос приходит за Анной, и заодно освобождает психопата-проводника, решившего истреблять неугодных людей заодно получая благодарность хищных неосов. Странное совпадение, да? Он освободился, и двух месяцев не просидев под замком. А на Месфарак он чего ополчился? Я только что видел, как он припрется к какому-то мафиози, чтобы тот в обмен на бессмертие разобрался с Месфараком. Неспроста все это.

— Намекаешь, что Альмод как-то связан с гостями из Нью-Йорка? — нервно кусая губу, спросил Неман.

— Намекаю, — напряженно потряс я головой.

— Может это будет интересно... — развернулся Неман к терминалу. — Перед тем как закрыть Лысенко, ГУПИ провели его экспертизу.

На проекции появился новый текст:

По основе в области головы.

Поврежденное восприятие. Вероятны галлюцинации. Ослабленные ряды ассоциативной памяти. Незаурядный ум, равнодушие к людям, черствость. Готовность работать ради достижения своих целей, однако выбор цели представляет значительную сложность. Личность незрелая, инфантильная.

По основе в области тела.

Необщителен, замкнут. Серьезная проблема в спектре.

По кокону.

Полностью разрушен.

По положению мигрирующих центров.

Гипертрофированный логический аппарат. Волевой механизм с повреждениями, связанными с проблемой в спектре. Тело ослаблено. Малоподвижен.

По матрице.

Проблемы с выражением эмоций, повседневной деятельностью, обучением, жизненными целями. Недостаток мотивации.

По потокам воплощения.

Тяжелый блок в основе.

— Что это за чушь? — скривился я.

— Выдержка из его личного дела, — ответил Неман.

— Довольно ущербный индивид, — подметил Ас. — Осмотрели его квартиру?

— Обижаешь. Жилище ухоженное, если не считать стен, вместо обоев обклеенных фотографиями, вырезками из газет, рисунками и прочими радостями шизофрении. Лейтмотив бреда — освобождение Темного Принца.

— С ним он ассоциирует, конечно же, себя любимого?

— Как ни странно — нет. Зато "Принц" с ним говорил. Повелел ему собрать армию и дал в помощь своего верного слугу.

— Есть следы присутствия неосов?

— Ни одного.

Задумчиво хмыкнув носом, Ас резюмировал:

— Этого "Альмода" нужно найти в течение суток, пока он не наворотил чего-нибудь непоправимого.

— Мы уже работаем над этим.

Внезапно раздалось угрожающее гудение, похожее на сирену. Вся подсветка изменила цвет на ярко-красный, и по этажу эхом разнесся тот же женский голос, которым говорила ОКСП:

— Тревога! Обширная спектральная аномалия! Тревога!

От неожиданности я дернулся, как если бы кто-то без предупреждения хлопнул меня по плечу.

Центральный проектор отобразил вид Земли из космоса и, пролетев над ее поверхностью на восток, к камчатскому полуострову, обвел на нем квадратным маркером участок с подписью "Петропавловск-Камчатский" и вывел рядом столбик данных.

— Что происходит?! — я ощутил, как по спине пробежались мурашки.

— Давне-е-енько я такого не видел, — заворожено поднялся с кресла Неман. — Целый город.

Среди выведенных данных я усмотрел знакомые единицы измерения. Помимо широты и долготы там был указан поперечник аномального поля: 8601 метр.

— Где Вал? — Ас бегло оглядел этаж. — Где Дилм?!

— Я послал их помогать в поисках Альмода, — с досадой ответил Неман.

— Пойдешь со мной, — обратился Ас ко мне.

— Куда?! — воскликнул я, чувствуя, как бешено начинает колотиться сердце.

— Оставайся тут, — кивнул он Неману. — Сообщай о ситуации.

— Куда мы?!

— Туда, — грозно взглянул Ас на проекцию.

Глава 8

Новый игрок

Как только произошло перемещение, в отвыкшие глаза ударил жуткий холод, вынудив меня зажмуриться, и лишь когда неприятное ощущение ослабло, я решился посмотреть, где мы очутились. А очутились мы на черной от битума крыше, судя по данным компьютера принадлежащей типовой пятиэтажке. Уходящие вдаль городские кварталы Петропавловска застилал туман. Видимость не превышала пятисот метров. Погода стояла невероятно промозглая и, несмотря на то, что доспех герметизировал практически все тело, открытые части — голова и кисти рук — моментально продрогли.

— Это здешнее лето или результат аномалии? — полюбопытствовал я.

Ас не ответил. Приблизившись к краю крыши, он как будто напряженно прислушивался.

По местному времени была середина дня, но на обозреваемых улицах не наблюдалось никаких признаков жизни. Город молчал как чистое поле.

— Аномалия исчезла, — отозвался Ас, и задействовал внутреннюю связь: — "Неман, успел что-нибудь заметить?"

— "Странная аномалия, — ответил тот. — Просуществовала ровно семьдесят семь секунд".

— "Можешь сказать, что это было?"

— "Не уверен. Возник высокоэнергетический источник возмущения, нарушивший модальность спектра в этом районе. Затем он исчез".

— "Где он находился?"

— "Похоже, где-то в центре города. Он перемещался".

— "Почему здесь так тихо?" — настороженно спросил Ас после короткой паузы.

— "Возможно, потому что население города неподвижно. Хотя нет, уже подвижно".

В этот момент послышались надрывные крики. Мужские или женские — невозможно было разобрать. Они эхом доносились со всех сторон. Я подбежал к Асу, чтобы посмотреть вниз.

Зрелище меня ожидало не для слабонервных. По улицам с дикими, животными воплями бегали люди. Они накидывались друг на друга как бойцовые псы. Клочки одежды разлетались в стороны вперемешку с кусками плоти, тротуары заливала кровь. Люди рвали себе подобных зубами и ногтями в приступе какого-то немыслимого бешенства.

— Чт-то это? — От ужаса и холода у меня зуб на зуб не попадал. — Что п-происходит?

Но Ас молчал, сурово лицезря творящийся внизу кошмар.

— "У меня нехорошее предчувствие, — подлил масла в огонь Неман. — Это уже совсем другой уровень".

— "Ставки растут", — мрачно согласился Ас.

— "ГУПИ уже в городе. Вам нужно уходить".

— Обеими руками "за". Сваливаем отсюда. — Я брезгливо отдалился от края.

— "Скажи Валу с Дилмом, чтобы подобрали нас".

— "Уже".

Вернув нас обратно в офис, подоспевшие члены группы, как ни в чем не бывало, разбрелись по своим делам, а вот мы с Асом первым делом направились к Неману в аналитический блок, где уже кипела работа, и суетился персонал.

— Ну, обрадуй меня, — с надеждой сказал Ас, встав напротив центральной проекции, которая отображала уйму каких-то данных.

Все терминалы были заняты похожими расчетами. Всюду мелькали таблицы, графики, схемы и формулы.

— Мне было бы проще, если бы у меня имелся хотя бы один образец, — недовольно заявил Неман, вставая с кресла.

— Увы, с образцами придется туго. Особенно с живыми. Ты сам видел, что там творится.

— Так вы ничего не знаете? — спросил я у Немана, показательно окидывая взглядом работающих людей.

— Да откуда нам знать? — повысил он голос. — Мы никогда с подобным не сталкивались.

— Ну, тогда может, вернемся и добудем образец? — предложил я, обращаясь к Асу.

— Хочешь поймать рассвирепевшего человека перед носом у ГУПИ? — с недоверием покосился он.

— И что теперь делать?! Это же катастрофа! Хуже чем девятого мая! Черт! — Я в ужасе схватился за лоб, представляя, что сейчас начнется в мире.

— Минуточку, — обернулся Неман к терминалу, за которым только что сидел. Небрежно побив по нему пальцами и, изменившись в лице, он произнес, словно не веря самому себе: — Есть.

— Что там? — с любопытством спросил Ас.

— Отряд два-два-шесть, который я поставил следить за домом Лысенко. — Неман медленно повернулся к нам. — Они его засекли. Он только что вошел в подъезд.

— Передай, пусть ни на секунду не упускают его из виду, — тут же оживился Ас. — Мы скоро будем. — Суровая решимость в его взгляде обещала кому-то серьезные проблемы.

Велев Неману координировать наши действия, Ас направился к Дилму, чтобы парой "ласковых" слов заставить его подорвать свой зад. Вал все понял без слов и немедля устремился в оружейную. Ну а я вышел в коридор и принялся энергично разминаться, как спортсмен перед выступлением. Но делал я это не потому, что боялся возможных физических нагрузок, а из-за того что успевшее выработаться чутье на неприятности исправно выбросило в кровь столько адреналина, что стоять на месте было просто невозможно. Предвкушения чего-то феноменального и как следствие дрожи в коленях мне добавляло еще и осознание того, что первый раз на моей памяти на дело отправлялась почти вся команда, и я лично в этом участвовал.

Через несколько минут ходячий моторизированный бета-доспех Вала, переваливаясь как напыщенный петух, вышел из оружейного блока и приблизился ко мне. Изнутри прозвучал синтезированный голос его быдловатого пилота:

— Готов, салага?

— А ты? — парировал я.

— Не очкуй, прорвемся.

— Сам не очкуй. Была бы у меня такая штука, — кивнул я на его броню, — я бы тоже был самоуверенным.

— Думаешь, ею просто управлять?

— Да!

Спустя еще минут десять в коридоре показались Дилм с Асом.

— Координаты цели подтверждены, — азартно произнес Ас, накинув шлем доспеха.

"Ну, началось".

Первый мой вопрос после перемещения был:

— Где это мы?

В легкие хлынул теплый воздух, пропитанный особенной свежестью, сильно контрастирующей с холодной сыростью Петропавловска и сухим, фильтрованным воздухом офиса Миротворцев.

Под ногами шелестела зеленая трава, а над головой покачивались пышные кроны деревьев, сквозь которые пробивались мелкие солнечные лучи.

— Мы в лесу? — предположил я.

— Почти, — ответил Ас. — Это окраина Петербурга.

Недолго думая группа рысцой побежала по тропинке позади.

Я среагировал не сразу и был вынужден их нагонять.

— Как Лысенко так быстро сюда добрался из Москвы? — на бегу допытывался я.

— Он живет в Питере, — прогудел из своей консервной банки Вал. Его движения выглядели нелепо как бег человека на ходулях.

Мысленно пожурив себя за механистичное убеждение, будто Лысенко живет в Москве, я все же не удовлетворился ответом:

— Все равно он из города за двадцать минут доехать не мог. Что-то не так.

Из-за деревьев показался рыжий от прошлогодних листьев пустырь. Не добегая до границы перелеска, мы остановились. Ас кивнул, и железный панцирь Вала помутнел, растворился в воздухе. Лишь по мнущимся травинкам можно было догадаться, что он стал невидим. Благодаря маркерам доспеха я видел, что Вал направился куда-то в обход.

— А нам маскировку включать не надо? — полюбопытствовал я.

— Нет, — сухо ответил Ас.

— Там шесть теплых тел, — сообщил Дилм.

— Вижу.

Метров на тридцать вперед пролегало голое пространство, за которым возвышались развалины какой-то кирпичной постройки дореволюционных времен. От половины небольшого четырехэтажного здания остались только внешние стены, а вторая половина, сохранившая относительную целость, вполне подходила в качестве арены для пейнтбола. Определить, что это было за сооружение, не представлялось возможным.

Компьютер обозначил маркерами три излучающих тепло объекта, по контурам которых было понятно, что это люди. Все они находились на четвертом этаже.

Немного поразмыслив, Ас спокойно направился туда по прямой, даже не пытаясь скрываться.

— Может, посвятишь меня в свои планы? — прошептал я, напряженно идя по правую руку от него.

— Попытаемся поговорить. В отличие от ГУПИ мы сначала задаем вопросы, а потом стреляем, но никак не наоборот.

— А если не получится?

— Тогда придется действовать силой.

— Классная тактика, — с сарказмом заметил я.

Преодолев поросший сорняками и мохом обвал в одной из стен, мы ступили в усыпанный бытовым мусором колодец, образованный полуразрушившимися остатками внешних стен и уцелевшей половиной здания. Оттуда мне стало видно, что за этим зданием простирался целый комплекс похожих заброшенных сооружений.

Зашли мы определенно по адресу, поскольку с четвертого этажа видимого нами в разрезе строения сразу послышался издевательский хохот и хлопанье в ладоши:

— О-о-о! Наши бравые стражи мирового порядка! Добро пожаловать! — прокричал из темноты дверного проема знакомый мне голос. — Я бы сказал, что мы вас ждали, но боюсь, это прозвучит не совсем некорректно. Ждали мы вас еще с той поры, как тот чудесный катаклизм, что вы именуете Сопряжением, изменил, наконец, этот проклятый мир. Но вы все не являлись. Мы уже было начали думать, что вы вовсе не так страшны, как вас малюют, или, что еще хуже — вас не существует. Однако появление у моего дома вашего отряда "два-два-шесть", развеяло все сомнения. Нам оставалось только пригласить вас в гости.

— Ты их убил, — догадался Ас.

— Ах ты кусок дерьма, — прошипел Дилм.

На свет вальяжно вышла фигура в красном балахоне.

"Альмод..."

— Не разбив яйца, яичницу не сделать, — злорадно ухмыльнулся он, и как по сцене прошел вперед по выпирающему на пару метров перекрытию между третьим и четвертым этажами.

— Это ловушка, — отступил назад Дилм, панически оглядываясь по сторонам.

— Говорил же: что-то тут не так, — с досадой сказал я.

— Когда-то мы были вашими верными почитателями, — продолжил Лысенко. — Мы никогда вас не видели, но всеми фибрами души верили в ваше существование. Вы были для нас символом того, что этот мир не так убог и жалок, как кажется на первый взгляд. Когда мы только начинали проверять его на прочность, мы верили, что вы найдете нас и поможете прозреть, поможете сократить путь к свободе. Какого же было наше разочарование, когда мы узнали, что вы всего лишь самодовольные, малодушные трусы, трепещущие перед поработителями человеческого рода, и лицемерно прикрывающие свою ничтожность необходимостью сохранения мирового баланса и паритета сил.

На лице Лысенко появилась гримаса подавленной злобы. Сделав глубокий вдох, он медленно продолжил, отчетливо выделяя интонацией пунктуацию в предложениях:

— Вы обладали силой до того, как мир перевернулся, но не спешили делиться ею с простыми людьми. Вы не достойны занимать ту нишу, в которой расположились. Вы — позор человечества. Так познайте же гнев свободных людей.

"Внимание! Обнаружена метаорганическая цель!" — возвестил у меня в уме женский голос.

— Ты совершаешь большую ошибку, Павел Афанасьевич, — угрожающе процедил Ас.

— Нет! — возгласил тот. — Ошибку совершили ВЫ, когда решили, что только вам и Эону позволено устанавливать правила игры! Мир не биполярен и никогда не был таковым! — На этих словах Альмод развернулся и скрылся из виду.

— Я ничего не вижу, — напряженно выдавил Дилм.

Индикатор цели на автоматически отобразившемся в моем зрительном поле плане местности двигался всего в десятке метров от нас. То удалялся, то приближался, то начинал кружить, как акула вокруг жертвы. Однако спектровизор ничего не показывал. На сотни метров вокруг не было ничего похожего на невоплощенную основу.

— Ас, что это? — нервно спросил я.

— Не знаю, — лаконично ответил он.

— Может теперь стоит включить маскировку?

— Бесполезно. Неосы видят наши основы.

— Блеск...

Я пытался держать себя в руках, но с каждой секундой мне это удавалось все труднее.

Красная точка, обозначающая противника, как будто специально совершала дразнящие движения, намериваясь спровоцировать панику. Но не успел я закончить эту мысль, как она пулей ускорилась в нашу сторону.

Все произошло за доли секунды: я ощутил, как земля уходит из-под ног, и в этот момент перед глазами бурой стеной взметнулась почвенная толща, сквозь которую ко мне вытянулась огромная двустворчатая лапа похожая на щипцы. В следующее мгновение я уже летел в сторону, получив мощный толчок в бедро.

Едва придя в себя, я сразу вскочил на ноги. Землю на том месте, откуда меня отбросило, словно разорвало бомбой. Снаружи за стенами слышались крики.

Вскарабкавшись на обвал, я увидел Дилма с неясными воплями несущегося через пустырь обратно к опушке леса так, будто за ним черт гнался. Оказавшись в дюжине шагов от ближайшего дерева, он оттолкнулся от земли с такой силой, что долетел почти до кроны, зацепившись за ветки метрах в четырех над землей. И в эту секунду усыпанная листьями почва пустыря вздыбилась, точно снаряд, запустив в сторону Дилма тушу чудовища размером с касатку. Пролетев, словно комета, оставляя за собой хвост из грязи и пыли, монстр уже раскрыл над Дилмом пасть, когда в правый бок ему врезалась яркая вспышка, изменившая траекторию его полета мимо дерева в кусты.

Я перевел взгляд: на соседнем дереве со вскинутой рукой сидел Ас.

"Класс: буравчик. Угроза: 0.7", — наконец-то сообщила ОКСП, опознав неоса, который вновь исчез из поля зрения.

Под землей прокатился гулкий рокот.

— Благодарю, — флегматично сказал Дилм, и принялся карабкаться повыше.

Но не успел он подняться и на пару веток, как его дерево сотряслось, как будто в него на полной скорости врезался бульдозер, и с громким треском повалилось набок. Следом, выворачивая корни, полетело дерево, на котором устроился Ас. Вовремя среагировав, оба Миротворца оттолкнулись от стволов и спрыгнули на землю.

Неос не заставил себя долго ждать и вырвался из грунта у Аса за спиной, однако тот успел пригнуться, кувыркнувшись через плечо, и монстр, щелкнув пастью, пронесся у него над спиной, практически бесшумно нырнув в землю, как дельфин ныряет в воду, только место брызг разлетелись куски почвы.

Опьянев от адреналина, я решил помочь товарищам и, установив пульсару максимальную мощность при минимальном размере заряда, открыл беглый огонь по области вокруг того места, куда нырнул неос, надеясь пробить толщу грунта и уничтожить супостата.

— Ты че творишь?! — закричал Ас с возмущением. — Сгинь оттуда! — махнул он мне рукой.

— Бегите, я вас прикрою! — заявил я, продолжая поливать землю белыми вспышками.

Только когда вся почва в радиусе десятка метров вокруг воронки оказалась перепахана, я остановился. Тут же послышался глухой хруст, похожий тот, что звучит из-под колес тяжелой машины, едущей по гравию. Со стороны воронки ко мне стремительно потянулась борозда проседающего грунта.

Хорошо, что я вовремя додумался применить 101-ый прием карате — развернуться на 180 градусов и постараться превратиться в точку на горизонте, потому, что уже через мгновение я почувствовал, как сзади вздрогнула земля.

Обернувшись на бегу я успел запечатлеть момент, как массивная туша покрытого сырой грязью чудовища похожего на огромную толстую игуану описывает дугу над обвалом в стене, разевая пасть и раскрывая каждую из своих попарно расположенных восьми конечностей.

"Сейчас будет больно", — уже успел подумать я, как вдруг споткнулся и невольно полетел спиной вперед.

Но еще до того как я врезался в землю, над летящим чудовищем появился еще один объект — пикирующий вперед ногами Вал. Его механическое тело упало на спину неоса, своим весом сбив того на землю. Я едва успел отдернуть ноги из сомкнувшихся челюстей рухнувшего монстра.

— М-манать! — взревел я, судорожно отползая от неоса.

В правой руке Вала появился острый предмет, вроде раздвоенного ножа. Наклонившись к чудовищу, барахтающемуся как рыба на суше, он вонзил острие в его спину, принявшись орудовать на манер мясника.

Позади неоса на обвале показались Ас и Дилм.

Я не заметил у чудовища глаз, но явственно ощущал, как оно смотрит на меня. Его взгляд обжигал больнее пламени. Оно только что хотело меня убить, но к собственному удивлению я почувствовал к нему жалость. Это чувство мне резко не понравилось, оно претило всей моей сущности. Я как будто засыпал наяву. Во мне появилась какая-то животная, выворачивающая наизнанку ненависть к Валу.

Собрав волю в кулак, я поднялся на ноги и со всей силы врезал себе по щеке.

— Оно что-то со мной делает, — немного придя в себя, сообщил я Асу.

— Это психотронное воздействие инфразвука. Надень шлем.

Ответ меня не удовлетворил.

— Нет, это не...

Договорить не дал монстр, внезапно камнем провалившийся под землю, взметнув при этом стену обратившегося в мелкую крошку бетона, словно кит плашмя упавший на воду. Вал слетел с его спины, кубарем прокатившись по земле. Ас только успел крикнуть мне: — Прыгай наверх!

От испуга или от рефлекторной в таких ситуациях мысли "Иди ты!" — не помню, но я не обратил на его слова внимания и бросился бежать, как обычно бегал только от разъярившихся собак.

"Покиньте поверхность, — включился доспех. — Буравчик — организм, не способный к перемещению вне твердой среды. Его резонансно..."

— Да заткнись ты!

На выбор пути времени не было, и я понесся там, где казалось легче разогнаться — по дороге между зданиями, не замечая, что углубляюсь в лабиринт развалин. Бежал я так быстро, что не чувствовал как перебираю ногами, слыша лишь свое надрывное дыхание и глухой хруст позади. Смерть была совсем рядом, наступала мне на пятки.

Дорога сужалась. Тупик впереди. Поворот, еще поворот. Под ногами мусор и серая пыль. Сзади пару раз раздавались мощные удары, от которых вздрагивала земля, а потом слышался грохот обваливающихся стен. Здания сдвигались все ближе друг к другу. Казалось я бегу по сужающемуся тоннелю.

Кто-то пролетел сверху надо мной, с одной крыши на другую. Следом промелькнуло еще две фигуры.

— Ас, помоги! — срываясь на хрип, заорал я им.

— "Так, Экс, тебе нужно вывести его к месту резкого перепада высот. Справишься?"

— "Куда?! Вы что рехнулись?!"

— "На следующем повороте — налево".

Я догадался, что оказался в роли живца, но выбора не было.

За поворотом мне сказали еще раз свернуть налево, потом направо, в итоге я выбежал на открытое место — огромную окруженную лесом бетонную площадку, из трещин которой пробивались толстые стебли сорняков.

— "Возьми правее".

Уже чувствуя, как задыхаюсь, я из последних сил устремился навстречу темно-зеленым зарослям по указанному Асом направлению. Бежать пришлось около ста метров, но когда до деревьев осталось рукой подать, бетон под ногами внезапно закончился, и я ничком полетел вниз.

Шлепнувшись на высохшую твердую почву, поросшую редкими кочками травы, я понял, что оказался на дне канавы опоясывающей бетонную площадку, край которой сейчас вздымался надо мной отвесной стеной. Другая сторона канавы была относительно пологой, и я, не мешкая, попытался выкарабкаться по ней.

Но не прополз я и двух метров, как из-за спины донесся гул, и земля подо мной издала ощутимую вибрацию. Инстинктивно обернувшись, я увидел, как брызгами разлетается бетон и на меня надвигается разинутая пасть. Промелькнула лишь одна мысль: что нужно зажмуриться и принять свою участь. И вдруг раздался невыносимо высокий звук. За миллиметр от меня пасть остановилась. Тело чудовища в полете обмотали уродливые корявые щупальца гигантского желтого существа.

Не теряя времени, я лихорадочно пополз выше по склону. Однако прямо перед моим лицом в землю вонзились острые пальцы двух механических ног, и произошло перемещение.

На полу приемного блока я оказался вместе с оторванными клочками травы в кулаках. Надо мной стоял Вал в своей машине, а позади, занимая почти весь блок, поддерживаемый невидимой силой, покачивался буравчик. Опутавшая его тварь отпустила его и из огромного головоногого на глазах усохла до маленького подобия белого осьминога, после чего смотала щупальца клубком и приняла вид тюрбана.

"Моранд..."

— Вот для чего нам большой приемный блок, — сказал стоявший рядом с буравчиком Ас, явно обращаясь ко мне. — Он обездвижен, пока не может соприкасаться с твердой средой.

— Я манал... — забрюзжал я, вставая и отряхиваясь. — В жопу такие вылазки. Почему я был наживкой? Почему не Вал? Он в броне, ему пофиг!

— Неос не животное. Если он погнался за тобой, просто так заставить его сменить цель нельзя.

— Ты сам тупанул, вот и нехрен возмущаться! — прозвенел Вал.

— Заглохни, — бросил я ему с презрением.

— Вы полностью оправдываете свою репутацию, люди, — очень низким гулким голосом вдруг произнесло пойманное чудовище. — Такие самоуверенные. Мы избрали верный путь. Сокрушить вас будет не сложно.

Не успел никто из нас ему ответить, как жаром ухнула яркая вспышка и он исчез.

— Дезинтегрировался, — растерянно констатировал Ас. Его взгляд вдруг притупился.

— А что не должен был? — непонимающе посмотрел я на него.

— На моей памяти неосы еще никогда не самоуничтожались, — ответил он, глядя как бы сквозь меня. — Ты достал Лысенко? — отрешенно спросил он у Вала.

— Нет, — прогудел тот. — Ушел, сука. Походу он пользуется червем.

— Значит, они все еще опережают нас на несколько шагов, — грустно покивал Ас и поплелся к выходу.

— Что с ним? — удивился я.

— Тя оно калышит? — рявкнул Вал и, повысив тембр голоса, передразнил меня: — "Бегите, я вас прикрою".

— Отсоси, — уверенно ответил я, и направился в гигиенический блок. Надо было отмыться от грязи.

В принципе Вал мог учинить какую-нибудь подлость, тем более что в бета-доспехе у него было физическое преимущество, и я этого в какой-то мере опасался, когда гордо проходил у него перед носом, однако он то ли не захотел со мной связываться, то ли просто побоялся карательных мер со стороны Аса.

Приведя себя в порядок, и попутно перекусив, я поспешил к Неману уже что-то обсуждающему с Асом в аналитическом блоке. Как-никак хотелось быть в курсе событий.

— Ну, что у вас? — максимально непосредственно, как будто я тут уже давно свой в доску, поинтересовался я, открыв дверь.

— Есть данные по Петропавловску, — на удивление естественно ответил мне Неман, словно и правда уже считал "своим". — Город оцеплен армией, никто не въезжает и не выезжает. Солдаты вынуждены расстреливать озверевших горожан, пытающихся вырваться из зоны карантина. По информации, полученной от выживших свидетелей, все население города одновременно потеряло сознание, после чего люди очнулись и впали в необъяснимое бешенство.

— Не густо, — хмыкнул я. — Такая аномалия может быть делом рук неоса?

— Теоретически это возможно, но практически маловероятно. В нашей базе подобных особей нет.

— А откуда взялись свидетели?

— Некоторые люди въехали в область аномалии сразу после того, как попавшие под ее влияние начали терять сознание, — объяснил Ас.

— То есть аномалия не вырубала автоматически всех, кто в нее входил? Это моментальное явление?

— Правильно мыслишь. Это что-то вроде единовременного импульса.

— Наши люди там уже работают, — продолжил Неман, обращаясь именно ко мне. Ас это все видимо уже слышал. — Как только представится возможность отловить одного обезумевшего, не попав при этом под пресс ГУПИ, они сразу доставят его в лабораторию к Магеллану.

— А у нас дальше по расписанию что? — с опаской решил узнать я.

— У нас теперь "по расписанию" будет только Лысенко, — ответил Ас, задумчиво глядя на выводимые центральной проекцией данные, и добавил: — До тех пор пока мы его не остановим.

— Мы же у него чуть не огребли, — осторожно напомнил я. — Попробуем еще раз?

— Теперь нам известны его возможности. Судя по всему, он плотно работает с неосами и может перемещаться при помощи червей, как и мы. Буравчик был всего лишь демонстрацией силы. Лысенко не собирался нас убивать. Он хотел, чтобы мы знали о том, что он в состоянии вывести против нас куда более опасных тварей, чем та, с которой мы встретились.

— Например, как та, благодаря которой он сбежал от ГУПИ?

Ас напряженно сглотнул слюну.

— Все указывает на то, что этот засранец собирает армию, — высказался Неман. — Круг Хаоса — это только начало.

— Раз так... — поджал губы Ас, глубоко вздохнув. — Клин клином вышибают.

— Что ты имеешь в виду? — не понял я.

— Если он изменил правила игры, значит, мы сыграем по ним. Мы тоже заручимся поддержкой неосов.

— А как же Моранд?

— Он защитник, а не нападающий. — Ас задумчиво посмотрел куда-то вдаль, поверх захватывающего вида на Москву. — Нам нужен боец.

— Есть идеи, где его взять? — с какой-то подколкой спросил Неман.

— Честно? — повернулся к нему Ас. — Нет.

Широко зевая, в помещение вошел Вал. По его мокрым волосам и полотенцу в руке можно было сказать, что он только что помыл голову. А доспех он, похоже, вообще никогда не чистил — белые полосы так и оставались желтыми, как дворовый футбольный мяч.

— Ты случаем не знаешь неоса, которого можно было бы привлечь к ликвидации Лысенко и его хаоситов? — задал ему вопрос Ас.

— Случаем знаю. Есть один черт, давно мечтающий покуралесить на нашей стороне. Вы тоже его знаете.

— Неужели? — удивился Ас.

— Ага, мы его регулярно обратно депортируем, но он скотина упрямая.

— Что за кадр?

— Гимок.

— Почему ты думаешь, что он станет нам помогать?

— Поверь, я знаю, как его уговорить. В обмен на пустяковые уступки он для нас хоть цитадель Эона штурмовать пойдет.

— Какие уступки? — с подозрением сощурился Ас.

— Да какая разница? Главное что нашим интересам это никак не повредит.

— Ну, хорошо, — фыркнул Ас. — Где искать его будем?

— В пограничном пространстве. Он там уже месяц рыскает в поисках новой возможности проникнуть сюда.

Конечно, меня тоже втравили в эту авантюру. Хорошо, что с местным питанием и ОКСП телу почти не нужен был отдых, иначе я бы уже точно потерял сознание от усталости.

В связном блоке, куда мы зашли, я на тот момент не был уже давненько, и когда шар показался из-под пола, я вновь почувствовал уже почти забытое чувство невесомости.

Каково же было мое разочарование, когда калейдоскоп цветов перед закрытыми веками на этот раз сперва окрасился в тусклые серые оттенки, а затем вовсе расправился невероятно унылой панорамой.

Небо там, где оказались мы с Асом и Валом, представляло собой сплошную серую муть, в которой невозможно было разглядеть облака, хотя именно плотный облачный покров это больше всего напоминало. Если бы там физически существовало такое явление, как свет, я бы мог сказать, что он с трудом пробивался сквозь эту пелену, а те немногие его остатки, что все-таки добирались до земли, сами окрашивались в цвет облаков и делали окружающую действительность еще более мрачной. Чем-то это место напомнило мне сервер сновидений.

Серый потрескавшийся асфальт, на котором едва виднелись следы разметки, казалось, был влажным. Мы оказались в центре какой-то спортивной площадки. По обеим ее сторонам клонились к земле погнутые столбы с баскетбольными кольцами, на которых от корзин остались только гнилые лохмотья. Прямо перед нами стояло пятиэтажное здание, облицованное большими белыми плитками чего-то вроде ракушечника. Здание тянулось от начала площадки справа от нас до плотно заросшей высохшей лозой изгороди далеко слева. В той стороне от главного здания отделялось такое же по высоте строение раза в два поменьше. Между собой они соединялись застекленным надземным переходом.

Это место очень напоминало школу или гимназию.

— Прибыли, — констатировал Ас.

— Не думал, что пограничное пространство выглядит именно так, — разочарованно сказал я.

— Нормально оно выглядит, — отозвался Вал. — Бывают места и похуже.

— Главное сохраняй осознанность и не принимай всерьез то, что встретишь, — посоветовал Ас. — Здесь ничто не является безусловной реальностью. Все что похоже на объекты из привычной реальности — всего лишь ее искаженный отпечаток, иллюзия.

— Как же мы будем ловить вашего Гимока? — вопросил я.

— Ловить? Мы пришли заключить с ним сделку.

— Тогда как мы узнаем, что это он, если встретим?

— Смотри на левое запястье.

Я тут же поднес руку к лицу. Левая манжета, на которую я даже в реальности еще ни разу не обращал внимания, здесь излучала тепло.

— Как возможно, что тут существует механизм?

— Очень просто. Манжета на руке твоего тела, находящегося сейчас в офисе. Доспех соединен с основой, которая в данный момент здесь, а поскольку он может обмениваться с ней информацией, то, что не чувствуешь или не осознаешь ты, регистрирует он, сообщая об этом тебе. Как только Гимок появится в зоне досягаемости, манжета замигает красным цветом — для понятности.

— А женский голос я тоже слышать буду?

— Чтобы не захламлять восприятие основы, доспех общается с ней только невербальными средствами. Неман может контактировать с нами таким же способом, так что будь внимателен к происходящему.

— Постараюсь. Но эта затея мне не нравится.

Мы вошли в здание с парадного входа, отворив массивную дверь, обитую лакированными деревянными рейками.

— Почему бы не пройти сквозь стену? — спросил я, входя следом за Асом. — Это же все равно не реальность.

— Здесь реально то, что ты таковым принимаешь. Если в тот момент, когда ты будешь делать нечто невозможное, проходить сквозь стену, например, что-то заставит тебя поверить в то, что ты совершаешь это действие в условиях физических законов, то, друг мой, я тебе не завидую.

— А как же вы?

— Мы тоже стараемся не рисковать.

— Любопытно, что может внезапно заставить поверить в реальность нереальности?

Я обвел глазами просторный холл, прорезавший здание поперек. Место противоположной входу стены занимало огромное мозаичное окно, перед которым ко второму этажу тянулась раздвоенная как змеиный язык лестница.

— Неос, — ответил Ас. — За границей вестигулярного поля существует только одно оружие — воля. Не пересилишь волю неоса, он пересилит твою. Заставит поверить в то, что ему нужно, внушит немыслимый ужас, или даже возьмет тебя под контроль.

"Во что я только вляпался..."

Не дойдя до лестницы всего шаг, мы остановились. В обе стороны от нас тянулся коридор. Слева его окутывала непроглядная темнота, соваться в которою не было ни малейшего желания. Справа он освещался тусклыми лампами накаливания, торчащими под потолком, но идти туда хотелось еще меньше, поскольку вдоль стен там громоздились какие-то густо поросшие мхом полипы, по которым стекала вода. Совершенно неестественное зрелище.

— Нам определенно не сюда, — согласился с моими мыслями Вал, опасливо глядя на комбинацию коридора и пещеры.

— Наверх, — сказал Ас решительно, и рысцой побежал по ступенькам.

Над тем пролетом, где лестница раздваивалась, висели настенные часы. Поначалу я лишь скользнул по ним взглядом, пробегая мимо, но затем вдруг осознал, что что-то с ними не так и вернулся проверить. Оказалось, меня смутил их циферблат, поделенный не на двенадцать часов, как обычно, а на десять. На десять с каждой стороны. Одна половина циферблата являлась как бы зеркальным отражением другой. Место цифры 12 занимал 0, а место 6 — 10. К тому же стрелок было два комплекта — шесть вместо трех. Причем первые три тикали как положено, по часовой стрелке, а вот их двойники двигались в обратную сторону, навстречу им. Причем все стрелки тикали синхронно и под точно зеркальными углами.

Недоуменно понаблюдав за странными часами, я вспомнил, что это не реальность и побежал догонять товарищей.

Второй этаж показался приветливее первого — здешний коридор, тянущийся вдоль всего этажа, хотя бы освещался тусклым светом с улицы, просачивающимся из открытых дверей классов. Воздух был очень затхлым, как будто все окна пребывали герметично закрытыми несколько лет. Синяя краска со стен облупилась почти полностью, осыпавшись полосками синих лепестков на посеревший от старости паркет.

— Похоже, пирамида, — к чему-то сказал Ас, осторожно идя по коридору впереди меня.

В пустых классах на полу валялись покрытые толстым слоем пыли тетради и пожелтевшие плакаты, а под подоконниками лежали оставшиеся от парт ржавые металлические ножки.

— Какая пирамида? — не понял я.

— Пирамидальная организация слоя, в котором мы находимся. Чем выше, тем чище. Мы сейчас в осадке, надо взобраться еще выше.

Лестница в холле, по которой мы поднялись, связывала только первый и второй этажи, поэтому мы направились в конец коридора, где располагался лестничный колодец, проходящий через все этажи. Вот только его вид не внушал доверия. Лестницы выглядели так, словно на них упала бомба. Часть пролетов отсутствовала, часть обрывалась, а часть вообще не соответствовала ни принципам строительства, ни здравой логике. Одни ступени торчали из боковых стен, другие просто висели в воздухе под разными углами.

— После вас, — ехидно сказал я, глядя в бетонную пропасть.

Ничего не ответив, Ас оттолкнулся и спокойно полетел вверх, словно невесомый. Вал, ухмыльнувшись, поплыл следом.

— Э! Я не умею летать, — крикнул я им вслед.

— Как он меня достал... — буркнул Вал себе под нос.

— Или учись, или ищи другой путь, — жестко сказал Ас.

— А нахрена вы меня тогда брали?

Пришлось вспомнить свои тренировочные сны и, сконцентрировавшись, приложись все силы, чтобы ощутить, будто я на самом деле лечу. Для убедительности я даже заработал конечностями, как бы отталкиваясь от воздуха. При всей нелепости этого зрелища, помогло, и я стал быстро нагонять напарников, маневрируя между обломками лестниц.

"Доплыв" до пятого этажа, мы вновь ступили на относительно твердый пол. Ас оказался прав, этот этаж разительно отличался от нижних, и не только благодаря свежему евроремонту. Здесь было довольно светло благодаря люминесцентным лампам, да и освещение в целом смотрелось как-то теплее и "чище", как будто из воздуха исчез густой смог. Побеленные стены, до половины обшитые пластиком с текстурой "под дерево", ковролин, а так же новые бежевые диваны вдоль стен — все это делало коридор, в котором мы стояли неотличимым от реальности. Не хватало только людей.

— Куда дальше? — спросил я с энтузиазмом.

— Они уже должны знать о нашем присутствии, — серьезно сказал Вал, устремив взгляд на тупиковую дверь в дальнем конце коридора, возле которой царил полумрак из-за того что там почему-то не горели лампы.

— Кто? — напрягся я.

— Ну а кто здесь может быть, если не люди? — устало посмотрел на меня Ас.

Я уже встречался в спектре с неосами, но там ирреальные декорации способствовали несерьезному восприятию происходящего. Здесь же все было слишком реалистично, чем навивало нехорошие ассоциации с трагедией в университете, который мне это здание напоминало.

Ас зачем-то подошел к одной из дверей и открыл ее. За ней находился обыкновенный класс, больше похожий на аудиторию высшего учебного заведения: ровные ряды черных столов и стульев с подлокотниками, белая пластиковая доска, трибуна. Только окон в этом помещении отчего-то не было, а исписанная маркером доска и горящий свет создавали жуткое впечатление, будто в аудитории только что шли занятия.

Последовав примеру Аса, Вал принялся одну за другой открывать двери, за которыми обнаруживались похожие помещения.

— Что мы делаем? — спросил я недоверительно. Но мне не ответили.

— Гимок, мы знаем, что ты тут, — громко вещал Ас, открывая двери. — У нас к тебе деловое предложение.

Стоять без дела мне надоело, и я решил помочь товарищам, пойдя в другую сторону коридора, чтобы тоже открыть несколько дверей. Однако за первой же из них меня ожидал сюрприз.

"Нихрена себе аудитория", — подумал я, увидев огромную залу, похожую на американскую палату представителей в конгрессе. Все места были заняты людьми в сиреневых мантиях.

— Ас, иди сюда! — полушепотом прокричал я. — Посмотри на это!

— В чем дело? — меланхолично подошел он.

— Что это за люди? — закивал я в сторону зала.

— Где?

— Вот! — указал я рукой внутрь.

— За дверью пустой класс, — скрывая раздражение, ответил он.

— Шутишь что ли?

— Я похож на шутника?

"Он не видит..."

Но вдруг в глазах Аса вспыхнул осторожный интерес. Вдумчиво посмотрев на меня, потом на аудиторию, и снова на меня, он уверенно сказал:

— Войди туда.

— Что?!

— Войди. Ты вновь ощущаешь напряженность байо-сети. Входи. Расскажешь, что увидел.

Я находился вне собственного тела, в чужом мире, у порога странного явления, а позади меня стоял командир Миротворцев. Какой выбор был у меня? Я вошел. И как только переступил через порог, дверь захлопнулась за мной. Вернее оказалось, что со стороны зала она и была закрыта.

Моего присутствия никто не заметил, да и навряд ли я вообще физически находился в том месте, которое наблюдал. Однако я откуда-то знал, что вижу самое ближайшее будущее, которое наступит буквально вот-вот.

Передо мной по коричневому деревянному полу вниз по широким ступеням тянулась синяя ковровая дорожка с позолоченными краями, спускавшаяся до нижней трибуны, за которой выступал человек, чьих слов я не слышал из-за того что они доносились сильно искаженные странным эхом. На верхней трибуне чинно сидели трое седых мужчин, поверх мантий которых красовались массивные нагрудные ордена.

Я даже не догадывался что это за собрание.

По моим прикидкам в зале находилось до тысячи человек, и все они внимали словам выступавшего, который со знанием дела водил головой по сторонам, донося свою речь до всех слушателей.

Чтобы расслышать его слова, я рискнул подойти ближе. Необычайное ощущение — открыто идти мимо такого количества людей, будучи невидимым для них. То ли ты призрак, то ли призраки тебя окружают. Ты среди них, но в то же время нигде. Аж дух захватывает от странного чувства неуязвимости. Приблизившись, я понял, что это за эхо. Человек говорил, по всей видимости, на латыни, но затем его речь каким-то образом переводилась, и слышал я ее уже по-русски в виде эха. Возможно, переводил доспех — я не знал.

— Посему я предлагаю перейти к решительным действиям уже сегодня, ибо завтра может быть поздно, — произнес выступавший.

— Что именно вы предлагаете? — послышался скептический голос из зала.

— Выпустим гончих.

В зале послышался смешок.

— Это вздор! — выкрикнул кто-то.

— Вы ошибаетесь, — настоял на своем выступавший. — Нас всех пытаются ввести в заблуждение. То, что мы принимаем за последствия, на самом деле есть причина, и если мы не устраним ее пока еще не поздно...

— С чего ты взял, что уже не поздно, магистр? — раздался позади меня подозрительно знакомый голос, и я обернулся вместе с сидящими вокруг людьми.

"Не может быть!"

Небрежно облокотившись о дверной косяк, стоял Павел Афанасьевич Лысенко в своем красном балахоне.

Зал забурлил недовольным бормотанием.

— Кто вы такой? — возмущенно спросил выступавший. — Как вы сюда вошли?

Несколько человек встали со своих мест и поспешили к выходам.

— Господа, давайте сохранять спокойствие, — издевательски продолжил Лысенко. — Меня зовут Альмод.

— Выведите его отсюда! — кричали из зала.

Первые добежавшие до выходов толкали двери, но те оказывались заперты.

— Что происходит? — взволнованно спросил у своего соседа один из мужчин, сидевших недалеко от меня.

В зале нарастала паника.

— Кто бы ты ни был, тебе не уйти отсюда живым! — угрожающе пробасил центральный старец на верхней трибуне.

— Не хочу вас разочаровывать, но у вашей власти появилась серьезная конкуренция. Хотя вы и слова-то такого, наверное, не знаете. Кто вам противостоял кроме жалких Миротворцев?

— Как ты смеешь разговаривать в таком тоне? — возмутился другой старец.

— Я? — Злобно улыбнувшись, Альмод направился к трибуне.

Встречные люди шарахались от него в стороны. Когда он проходил мимо меня, я тоже невольно отошел, потому что от него как жаром пыхнуло омерзением и злобой, так, что я отчетливо почувствовал тошноту.

Выступавший ушел с трибуны, как и двое крайних старцев сверху, остался только средний, который встал, приняв угрожающую позу.

— Откуда ты, такой смелый? — надменно спросил он у приближающегося Альмода.

— Вообще я из России, но тебе сейчас лучше возопить, как же так случилось, что ваша грандиозная система, шлифуемая столько лет, допустила чтобы рабы вроде меня скинули оковы.

У выходов уже образовались заторы, но двери все не поддавались.

— И кто же ты?

Подойдя к трибуне вплотную, Альмод непринужденно оперся об нее вытянутыми руками.

— Ты меня не знаешь. Никто из вас не знает. Я абсолютная неизвестность — и в этом вся прелесть. Не существует вируса опаснее, чем тот против которого у организма нет иммунитета.

— Иммунитет появится, и очень скоро! — брызнул слюной старец.

— Вот это вряд ли. Вы все исчезнете навсегда.

Старец гневно стиснул зубы:

— Не слишком ли много ты на себя берешь? Кто ты против мира?

— Лучше спроси, кто мир против меня, — с вызовом ответил Альмод.

Затем он отпрянул на несколько шагов, взмахнул руками, и оглушительный взрыв уничтожил трибуну. Я рефлекторно прикрыл голову руками, а по залу прокатился дружный вздох.

Разыскав среди обломков еще живого старца, и не прикасаясь к нему взмахом ладони поставив его на ноги, Альмод шепнул ему:

— Смотри, архимагистр. Смотри внимательно, ибо все, что ты сейчас увидишь, ты должен будешь передать своим богам. Восстание титанов было лишь прелюдией грядущего.

Два самых крупных и острых обломка поднялись в воздух, соединились друг с другом как лопасти пропеллера и закрутились, набирая скорость.

"Что-то мне подсказывает, пора делать ноги", — подумал я, попятившись назад.

Часть людей замерла, наблюдая эту картину, а часть еще агрессивнее стала пробиваться к выходам.

Спустя несколько секунд скорость вращения обломков возросла настолько, что все более мелкие фрагменты раздуло ураганным ветром. Ужасающий звук напоминал гул промышленного вентилятора. Меня самого охватила паника, и я ринулся к выходу. Через людей я проник как через проекции, но вот дверь оказалась вполне материальной и от моих ударов даже не дрожала.

В этот момент импровизированный пропеллер сдвинулся с места и медленно поплыл над дорожкой, ведущей к тому выходу, у которого застрял я.

Все нецензурные слова, какие знал, я вспомнил в те секунды. Через головы толкущихся около меня людей я мельком видел, как разлетаются окровавленные части тел первых жертв кошмарного орудия.

— Откройте дверь! Ас! Вал! Кто-нибудь! — орал я, пока не вспомнил про манжету и не приказал ей в максимально жесткой форме срочно прервать видение.

Сработало. Меня буквально выпихнуло сквозь дверь в коридор, откуда я и попал в злосчастный зал. Напарники успели отойти всего на несколько шагов, и по ним было видно, что они удивились моему скорому возвращению.

— Наконец-то закончилось, — облегченно выдохнул я, опускаясь на корточки.

— Что-то ты быстро, — хотел подколоть меня Вал.

— Сколько времени длилось видение? — спросил Ас.

— Не знаю. Минут пять. Но я вышел по собственному желанию, не мог больше смотреть.

— Что видел?

— Альмод, — коротко ответил я, рассчитывая, что Ас поймет посыл.

— Ясно, — отворачиваясь, раздосадовано вздохнул он, словно ожидал такого ответа. — Давайте поскорей найдем Гимока и уйдем отсюда.

— С радостью, — согласился я. — Он что, от нас прячется?

— Скорее всего. И он тут не один, по всей видимости. Только почему они не показываются... — Ас непонимающе огляделся. — Они же знают нас.

Немного придя в себя, а точнее восстановив подрастраченную осознанность, я еще раз прокрутил в голове увиденное, и тут у меня созрела мысль. Я же вроде как теперь мог самостоятельно настраиваться на нужные видения — Ас для этого даже мне мозг изменил. Так почему бы не сделать этого сейчас? Анна... Ее роль во всем этом не давала мне покоя.

Приблизившись к одной из еще закрытых дверей, я так настойчиво, как только мог, приказал самому себе настроиться на то, что произошло с Анной после ее пропажи из рук ГУПИ. Четко сформировал в уме ее образ и, взявшись за ручку, я отворил дверь.

Едва она открылась, как меня обдал прохладный порыв ветра, заставивший вздрогнуть от неожиданности.

"Так и, правда, можно забыть, где иллюзия", — удивился я невероятной реалистичности.

Передо мной находилась жутковатая темная прихожая, а за ней коридор, на стенах которого сквозняк трепал лоскутья отклеившихся обоев. Теперь я ощущал, что вижу прошлое, но не мог определить насколько давнее.

Бросив взгляд на Миротворцев, которые ко мне даже не обернулись, и ободренный собственным успехом, я ступил на однотонный коричневый линолеум советских времен.

Ветер возил по углам обертки от шоколадных батончиков и пластиковые крышки от "бичпакетов". Полумрак освещался завораживающим темно-синим светом, источник которого располагался там же, откуда дул ветер — в комнате в конце коридора. Позади меня была закрытая дверь, обитая подранным дерматином. Не сразу я обратил внимание, что обивка содрана тем же способом, что и обои — как будто точила когти гигантская кошка.

Пройдя мимо ванной комнаты, залитой ржавыми подтеками от труб и сантехники, я, наконец, понял, что нахожусь в квартире, похожей на мою теперь уже бывшую съемную халупу. Даже интерьер был похож. Отличалась только планировка.

Я вошел в комнату, из которой дул сквозняк. Она казалась довольно просторной, поскольку в ней отсутствовала мебель. Или почти отсутствовала. В самом центре стоял изящный монолитный объект, по виду сделанный из металла — зеркального металла, отражающего свет как кривое зеркало. Я не знал можно ли отнести его к мебели, потому что больше всего он был похож на алтарь для жертвоприношений, пусть и напоминал эргономикой изгибов откинутое стоматологическое кресло.

От двери на обычный не застекленный балкон остались только ржавые погнутые петли, а от окна — торчащие из рамы осколки. На улице царила тихая ночь, и прохладный ветер беспрепятственно проникал в комнату. Необычное синие свечение, как я обнаружил, было результатом преломления яркого холодного света уличного фонаря, расположенного под кроной дерева примерно десятком этажей ниже балкона. Других строений из окна не наблюдалось. Позади фонаря свет выхватывал из темноты несколько ржавых гаражей, за которым начиналась сплошная плоская чернота, тянущаяся до самого горизонта, где с землей соприкасалось усыпанное звездами небо.

Не обнаружив Анны даже на балконе, я с подозрением, что видение не удалось, уже направился осмотреть кухню, но не успел сделать и двух шагов, как позади донеслось тяжелое уханье воздуха, которое и сравнить-то было не с чем. В квартиру ворвался мощный порыв ветра, закруживший мусор, и послышался до ужаса знакомый грубый голос, дополняющийся звоном металлического эха:

— Лаккарр энрош.

Резко обернувшись, я увидел стоящего на балконе рыжего, взъерошенного парня в лохмотьях. Это был он — неопознанный неос из Нью-Йорка, ранее увиденный мною во сне. Только теперь я знал, что то был не сон, а такое же видение, которое я сейчас переживал.

В руках он держал пребывавшую без сознания Анну, укутанную в легкую черную ткань, завораживающе развивающуюся на ветру.

Парень медленно перешагнул через высокий порог балкона и осторожно уложил Анну на алтарь, форма которого, как оказалось, словно специально была подогнана под ее фигуру.

— Что ты такое? — спросил я у парня, зная, что он все равно меня не слышит.

Он провел рукой над головой Анны, и она открыла глаза, но, похоже, не сильно испугалась, лишь нервно дернувшись, и тут же принялась себя ощупывать.

— Не беспокойся, — прохрипел парень по-русски. Раскатистое эхо его голоса должно было быть слышимо во всем доме. — С твоим телом все в порядке. Оно в лучшем состоянии, чем когда-либо. Одрябшая плоть вновь обрела былую молодость и больше никогда с ней не расстанется. Одежду я выбрал тебе сам. Мне показалось, чистый шелк придется очень кстати.

— Где я? — спросила Анна на английском, тревожно оглядевшись. Ее слова переводились, однако, как она понимает парня, я разуметь не мог.

— После нашей встречи в городе, что называется Нью-Йорк, ты была похищена врагами, но я позаботился, чтобы тебя вернули и принесли сюда, в это убежище, на территории государства, которое ты знаешь под именем Россия. Твои обидчики жестоко наказаны. Я велел не щадить никого.

— Боже... — Анна закрыла лицо руками. По-моему, у нее был шок.

— Это твоя благодарность? — возмутился парень. — Тебе было даровано бессмертие!

— Помоги мне, Всевышний, — простонала она, поворачиваясь набок. Из-под невесомой ткани по гладкому металлу скользнули ее обнаженные ноги, удивительно складные и сильные, напомнив мне, что и вне тела можно испытывать сексуальное возбуждение. Парень тоже не пропустил этот момент, жадно зыркнув и тут же стыдливо отведя глаза. Заметив это, я гневно стиснул зубы.

— Твое лицемерие меня поражает, — менторским тоном начал парень, отходя от алтаря. — Значит, прожить полвека в азартной погоне за миражами, идя по головам и выбрасывая отдавших тебе все людей как старые игрушки — для тебя нормально. Но лишь только твоя святая реальность дала трещину, уступив под натиском извне, ты сразу сняла с себя ответственность? Воззвала к высшим силам? Не желаешь принимать новые условия? Хочешь опять в свой уютный замок, чтобы мир вновь закрутился вокруг тебя? Ты же должна стойко переносить все неожиданные повороты судьбы и быть готовой ко всему. Неужели ты, кроме как кривляться перед камерой, действительно ни на что не способна? Неужели Рок был прав, и ты не более чем жалкая актриска?

— Отпусти меня, умоляю. — Не выдержав, Анна разрыдалась.

— Назови хоть одну причину, почему я должен это сделать, — обернулся к ней парень.

— Я исполню все, что ты скажешь, только отпусти меня.

— Все что я скажу? Очень сомневаюсь. — Парень вновь отвернулся. — Ты же кошка, что гуляет сама по себе. Тебя бесполезно заставлять, бесполезно убеждать. Потому я не вижу для тебя никаких альтернатив. Я не просто заставлю тебя взглянуть в глаза истине, я тебя ткну в нее носом, чтобы ты горько пожалела о пройденном пути и осознала всю катастрофичность своих заблуждений. — В голосе парня зазвучало презрение: — Посмотри на себя, ты потратила жизнь на ничто! Думаешь, ты многого добилась, сделала карьеру, стала всемирно известной? Где же твоя гордость?! Ты должна стыдиться того чтобы быть листком на ветру судьбы, но ты, похоже, даже получаешь от этого удовольствие, иначе как еще объяснить твою невероятную глупость в последние десятилетия. Помимо прочего, и так являясь жертвой богов, игрушкой в их руках, ты умудрилась еще начать им поклоняться! Чтить собственных поработителей! Причем самым извращенным образом: не через религию, как все нормальные рабы, а через поганое учение! Месфарак, будь он трижды проклят! Твой маразм, дорогая, достиг поистине немыслимых масштабов. Снять с тебя оковы разума будет настоящим подвигом... Их сила в самой человеческой природе, а ее не побороть, пока ты будешь смотреть на себя и мир так, как смотришь сейчас. Ты обездвижена тысячью "нельзя" и "невозможно". И ты сама загнала себя в эту клетку. Деньги и власть не способны тебе помочь, и ни одна религия на земле не даст то, что ты ищешь, ибо покой, к которому ты стремишься — совершенно не то, о чем стонет твое сердце. Ты пытаешь потушить огонь, что сжигает твою душу, прячешься за маской добродетели, но это пламя — сама твоя суть. Счастье для тебя невозможно в мире, который ты считаешь реальным. — Развернувшись, парень решительно приблизился к алтарю: — Больше медлить нельзя. Если я не вмешаюсь, сумерки разума тебя поглотят. Готовься. К сожалению или к счастью, но шоковая терапия в твоем случае — единственное лекарство. И начну я с того, что преподнесу тебе в подарок голову виновника большинства твоих бед, твоего наставника и по совместительству руководителя Месфарака. — Замолчав, парень зловеще добавил: — Марка Вайнберга.

Вдруг само пространство сотряслось и задрожало, а комната, словно картинка на старом телевизоре мгновенно свернулась в черную пустоту, из которой меня будто пылесосом вытянуло обратно в коридор.

"Э! Еще рано! Я приказа не давал!" — мысленно кричал я, удаляясь.

Вылетев обратно в коридор, я стал падать на спину, но очень медленно, как если бы опускался на дно. Посмотрев в процессе падения налево, увидел недоуменно глядящих на меня Миротворцев, замерших с дверными ручками в руках.

— Что ты делаешь? — недоуменно поднял левую бровь Ас.

— А на что похоже?

Наконец почувствовав пол, я извернулся и вскочил на ноги:

— Ни за что не поверите, где я только что был и чего там видел.

Хитро посмотрев на меня, Ас только сказал: — Потом расскажешь.

— Да где этот гребаный Гимок?! — громко хлопнул дверью Вал. — Выходи, скотина, или клянусь, я тебя сам воплощу и четвертую! Раз десять!

Пространство снова вздрогнуло, еще сильнее, чем в прошлый раз.

"Это меня что ли плющит?"

— Ас, кажется, меня щас выкинет, — предупредил я.

По коридору прокатилась волна, словно спазм по телу червя. Докатившись до дальнего конца, где находились погасшие лампы, она вошла в тупиковую дверь. После этого лампы выбросили снопы искр и, помигав, включились.

Ручка медленно повернулась, и дверь со скрипом отворилась. На пороге стоял крепкий человек в ОКСП с камуфляжной раскраской.

"ГУПИ" — подумал я с ужасом.

— День добрый, — нарочито доброжелательно сказал он.

— И вам не хворать, — столь же саркастично ответил Вал.

— Что-то потерял? — спросил Ас.

Две двери ближайшие к тупиковой синхронно распахнулись. Из каждой вышло еще по человеку в доспехе. Из левой — верзила больше двух метров ростом, а из правой — похожий на Шварценеггера в молодости качек, центнера полтора весом.

"Все в сборе", — мрачно вспомнил я, что именно эти фигуры ворвались в наш офис, чтобы забрать Анну.

— Да так... Мимо проходили, решили заглянуть, — ответил прокуренным голосом тот, что справа. — А вы тут, какими судьбами?

— Развлекаемся, — прошипел Вал.

— Ну-ну, — зычным басом прогудел детина слева.

— А нам вот показалось, что вы пришли за неосом, — сказал тот, что вышел из двери по центру. Как я понял, он был главным.

— Предположим. — Ас недружелюбно скрестил руки на груди. — И что с того?

— Ничего, — подернул бровями центральный. — Просто последнее время неосы заганашились. Все прут и прут. И прут, и прут... — Он сделал выразительную паузу. — Настолько обнаглели, что на нас нападают. Да вы в курсе, наверное?

— На что ты намекаешь? — выдавил Вал.

— Мысль одна в голову пришла.

— Да что ты, Гамбург? — Вал театрально, по-женски, приложил ладонь к лицу. — И давно это у тебя?

По лицу Гамбурга было видно, что он мысленно вытер плевок. Но ответил спокойно:

— Мы поначалу не поверили, когда наши заокеанские друзья сказали, будто вас видели на месте взрыва в Нью-Йорке. Мы подумали: вы люди осмотрительные, зачем вам так подставляться? Если вы там и были, то только случайно. Но потом нам предоставили записи, на которых отчетливо видны ваши физиономии. — Он на секунду перевел холодный взгляд на меня. — Вас, и вашего нового знакомого, который умудрился скрыться от нас на месте одного из прорывов. Однако на этом странности не закончились. Нам стало известно, что незадолго до взрыва вы находились в одной квартире с очень опасным просперусом, Сармогом. Кроме того, с места взрыва вы зачем-то забрали гражданку США, длительное время являвшуюся объектом слежения Сармога и пораженную веществом неустановленной природы. Мы решили разобраться, в чем тут дело, убив двух зайцев сразу. Во-первых, изъять у вас для диагностики несчастную женщину, притом изъять аккуратно, не забирая ничего лишнего, дабы продемонстрировать свои благие намерения.

— Чуть не убив меня?! — воскликнул я с возмущением.

— Это произошло случайно. Мы не ожидали, что нас встретит агрессивный оперативник. Во-вторых, забирая женщину, мы хотели проверить, виновны ли вы в Нью-Йоркском происшествии или, правда, оказались там случайно. Удар с вашей стороны в ответ на наши действия стал бы свидетельством того что на момент похищения женщины из Нью-Йорка вы уже были настроены на открытую войну. И что вы думаете? Следующим же днем ваш новый сотрудник на пару с Дилмом, неоднократно переходившим нам дорогу в прошлом, устраивают взрыв на Красной площади, в результате которого погибают все высшие чины государства, оставшиеся в живых после девятого мая. Тут нам стало не до шуток. Вдобавок, не успевает начаться новый день, как за этой женщиной, Анной, является неос и убивает всех находящихся в здании, где она содержалась, за исключением заключенных, освободить которых вы всегда хотели, но не решались. Одни совпадения, правда? — выразительно моргнул Гамбург, нарочито наивно улыбаясь.

— Не то слово, — хмыкнул Ас.

— После всего мы даже не удивились, когда заметили вас в Петропавловске. И вот сейчас, мы ловим вас за руку, когда вы пытаетесь заключить сделку с очередным неосом. Скажете что-нибудь в свое оправдание?

— Складно лепишь, — злобно ответил Вал.

— Вы же не будете драться? — тихо спросил я у Аса.

— Ну что вы! — усмехнулся Гамбург, услышав меня. — Мы пришли только доходчиво объяснить, что вы больше не в безопасности на нашей земле.

— Чего?! — с вызовом спросил я.

— Россия — наша земля, молодой человек, и всегда ею была. Вам лучше поскорее убраться с нее подобру-поздорову. Слишком долго мы терпели ваше присутствие.

— Не то что? — оскалился Вал. — Покажете всем, что самые страшные опасения по поводу спецслужб — семечки, по сравнению с реальностью?

— Почему же? Террор в мире не прекращается. Люди будут несказанно рады, если виновников вычислят и объявят на них охоту. Пусть даже охота будет вестись с применением оружия и средств, о которых они прежде не слышали. На войне все средства хороши. — Хищно блеснув глазами, Гамбург исчез, а через мгновение пропали и его компаньоны.

— Значит, не видать нам Гимока, — нарочито грустно вздохнул Вал.

Глава 9

Союзники

Когда мы вернулись в тела, нас уже ждал угрюмый Неман.

— Что стряслось? — встревожено спросил Ас, встав на ноги.

— Вам надо взглянуть.

В аналитическом блоке он продемонстрировал нам на проекторе спутниковые фотографии огромного сооружения, объятого пламенем. Крыша строения провалилась. Я такое уже видел на фотографиях храма Воскрешения в Иерусалиме.

— Пока вы ходили за Гимоком, — прокомментировал Неман, — нападению подверглась Лондонская Обитель Эона, прямо во время заседания Совета.

— Теперь они решат, что мы перешли в наступление, — удрученно скривился Вал.

— Мы-то тут причем? — Неман заметно побледнел.

— Он не знает, — подсказал Ас Валу.

— Нас ГУПИрасты ждали, — объяснил Вал. — Гамбург выстроил логическую цепочку, из которой следует, что во всей той жопе, что творится в мире, виноваты мы.

— И что они намерены делать? — Неман побледнел еще сильнее.

— Хрен их знает... Вроде хотят представить нас врагами народа.

— Они готовы пойти на рассекречивание?

— Я думаю, они блефуют, — задумчиво сказал Ас.

— Хорошо, если так, — вытер со лба пот Неман.

— Но это не повод расслабляться, — добавил Ас, и обернулся ко мне: — У Экса есть, чем поделиться.

Откашлявшись, я подробно пересказал оба видения.

— Ничего полезного, — констатировал Вал, дослушав. — О том, что на Эон напал Лысенко, мы могли бы сами догадаться. У мужика окончательно сорвало крышу.

— Надо срочно что-то делать, — нервно произнес Неман.

— А вас не волнует то, что я рассказал об Анне? — настойчиво поинтересовался я.

— Какое нам до нее дело? — равнодушно спросил Ас в ответ. — Теперь нам известно, что Альмодом командует этот неос, взявший облик рыжего парня. Именно его Альмод, скорее всего, называл в своем бреду Темным Принцем, и его освобождение ты видел. Нам больше ничего не нужно, чтобы разобраться с ними обоими.

— А как же Анна? Это она его освободила, а теперь это урод хочет промыть ей мозги. Он вообще смотрел на нее как на самку!

— Экс, — понимающе вздохнул Ас. Мне показалось, он фальшивит. — Мы все равно не сможем ей помочь, потому что не знаем, где находится логово, которое ты видел. Нам в любом случае придется сначала добраться до Альмода, чтобы уже через него выйти на этого неоса. Только тогда у нас будет шанс спасти Анну.

— Ясно, — согласился я. Лгал он или нет по поводу спасения Анны, но насчет того, что найти ее можно было только через Альмода, он был прав.

— С Гимоком вышел облом, — перевел тему Вал. — Его, наверное, порвали до того, как мы пришли. Придется искать других союзников.

— Как можно убить того, кто не жив? — удивился я.

— Не убить, — объяснил Ас. — Разорвать, нарушить целостность основы. Сознание, лишенное возможности осознавать себя как единое "Я", не может выполнять сложные мыслительные операции. Ему остается только пытаться собрать себя заново. У неосов на это могут уходить столетия.

— Так что делать будем? — заинтригованно поинтересовался Неман.

— Есть у меня одна идея... — Ас с сомнением потер подбородок. — Дядюшка Сет.

— Не-е-ет! — прогнусавил Вал, отмахиваясь. — Без шансов. Можно даже не пытаться.

— Не хочешь — не надо. Я пойду к нему сам.

— Кто это такой? — спросил я.

— Пойдешь со мной — расскажу.

— Пожалуйста, — одобрительно пожал я плечами. — Мне не трудно.

Мы тотчас перенеслись в глухую сибирскую тайгу, на опушку леса. Вокруг стрелами уходили в небо громадные сосны, а поодаль по серым булыжникам журчала чистая как слеза речка. Солнце уже клонилось к закату, и в его золотистых лучах, пробивающихся сквозь кроны деревьев, кружилась мошкара.

— Тихое место, — задрал голову я. — Так кто этот дядюшка Сет? Какое имя... странное.

— История его имени длинная и не интересная. Он — одно из древнейших живых существ на планете, единственный бессмертный, оставшийся со времен Аркенона.

— Так вы тоже вроде не молодые.

— Мы вынуждены умирать и перерождаться, а он живет непрерывно уже больше двух тысячелетий.

Когда я представил, сколько на своем веку мог повидать этот человек, сколько друзей и любимых женщин похоронить, меня пробрал озноб.

— Как ему это удается?

— Он был первым, кто принял геноморф и остался жив.

— Геноморф?.. — Я вспомнил что это. — И что, его облик сильно изменился?

— Это как посмотреть, — уклончиво ответил Ас и направился в сторону речки.

— Почему он живет так далеко от цивилизации? — спросил я, когда мы шли уже некоторое время.

— Думаешь, в него не тыкали бы пальцем на улице?

— Он бы мог работать с вами. Вас если люди и видят, то только в маскировке.

— Когда-то он был с нами. — Ас немного помолчал. — Ты как-то спрашивал, как получается, что мы не сошли с ума от того что живем так долго. Не с потолка же у тебя взялось убеждение, что вечная жизнь влияет на человека негативно?

— Конечно, нет. Я по себе сужу. Раз уж меня жизнь за тридцать лет достала, то, как она может доконать человека за два тысячелетия?

— В случае с непрерывной вечной жизнью все сильно зависит от психики. Сентиментальные и чувствительные личности трогаются умом после первого столетия. Они теряют всех, кто им дорог, но боль со временем не ослабевает, каждый раз вспыхивая с новой силой. У них не получается привыкнуть. В результате они приходят к выводу, что не могут больше это выносить и, либо находят способ покончить с собой, либо начисто лишаются рассудка, переходя в вегетативное состояние. Хладнокровные личности держатся на несколько столетий дольше, но их губит накапливающийся опыт. В какой-то момент они понимают, что больше ничего нового встретить не могут, что мир — это бесконечное самоповторение, а все, что кажется оригинальным, лишь комбинация уже знакомых элементов.

— А кто же тогда выживает?

— Одержимые. Те, у кого есть цель, по сравнению с которой меркнет все прочее. Дядюшка Сет — один из таких немногих. Он каждую секунду видит перед собой что-то, о чем ни я, никто другой не знает. Это его тайна, которая помогает ему жить. Раскрыв ее даже друзьям, он рискует отдать ее в руки врага, а значит потерять. Если это случится, у него не останется причин, чтобы быть свидетелем истории. Он и так уехал подальше от цивилизации, чтобы наблюдать как можно меньше изменений мира. Здесь он видит только движение солнца по небу и смену времен года. Проживи он последние пятьсот лет с нами, ему пришлось бы видеть миллионы людей, рождающихся и умирающих фактически у него на глазах, события сменяющие друг друга, города, растущие и пустеющие, старые вещи, сменяющиеся новыми, которые в свою очередь скоро занимали бы место старых. И главное, что с высоты прожитых лет ему было бы видно, что все это он уже встречал, что все былое через какое-то время оживает в новом воплощении. Знаешь, что изменилось здесь за те же пятьсот лет? — Ас выжидающе посмотрел на меня.

— Что?

— Климат.

— Да-а... То есть психологически он в порядке? Что две тысячи лет назад, что сейчас — для него разницы нет?

— Только не жди встречи с эдаким дремучим старовером. Он умеет покидать тело без помощи доспеха, и кое о чем знает даже больше нас. Языки подучивает по мере их обновления, да и технологии наши еще помнит, потому что сам участвовал во вскрытии храма Восхода.

— Как скажешь, — пожал губами я.

Перейдя реку вброд, мы прыжками поднялись на обрывистый берег с другой стороны. Похоже, эта речушка по весне не слабо разливалась.

— Долго еще?

— Его жилище на вершине холма, — кивнул Ас на тропинку впереди, извиваясь скрывающуюся в зарослях выше по склону.

Подниматься в горку я и так никогда не любил, а тут еще и холм попался такой крутой, что пришлось цепляться за ветки колючих кустов, чтобы не сорваться. Благо, доспех накинул на кисти плотные перчатки.

Наконец из-за деревьев показалась самая настоящая изба, сложенная из массивных бревен, почерневших от времени. Из чего была сделана крыша, я определить не мог, поскольку ее покрывал толстый слой опавшей листвы и мха. Единственное окно, лишенное стекол, закрывалось обыкновенными ставнями.

— Мне следует подготовиться к его внешнему виду или он не очень страшный? — поинтересовался я с опаской.

— Те из местных жителей, кто его видели, считают, что он леший. Это очень страшно? — Ас хитро улыбнулся.

— А хрен его знает. Я леших видел только на рисунках. Он сейчас тут?

— Включи тепловизор.

Последовав совету Аса, я увидел в избе двигающийся теплый объект, довольно крупный, значительно больше человека, хотя по размеру небольшого дверного проема я бы о габаритах хозяина никогда не догадался.

— Он там, — сказал я. — Может, крикнешь, что мы пришли?

— О нашем присутствии он узнал, когда мы еще на другом берегу реки стояли.

— А-а... Понятно.

"Ну и хреновина там, чувствую", — сглотнув слюну, подумал я.

Мотнув головой, Ас позвал за собой. Поднявшись по бревенчатому крыльцу, мы остановились у грубо изготовленной двери бурого цвета, похоже, целиком вырезанной из ствола дерева и как следует просмоленной. Не прошло и пяти секунд, как она отворилась вовнутрь.

Из темноты пахнуло тухлой рыбой, а затем на свет вышла большая горбатая фигура, облаченная в мешковатый плащ с капюшоном.

— Приветствую, дядюшка Сет, — совершенно серьезно поздоровался Ас.

Тут-то мне стало не по себе.

— Здравствуй, — ответил дядюшка рычащим звериным голосом, с акцентом неясного происхождения. Его голова находилась выше моей, и это притом, что он пригнулся, чтобы выглянуть в низкую дверь. — Вижу, ты привел с собой... — капюшон колыхнулся, когда голова повернулась ко мне. — ...Новенького.

— Кого? Меня? — растерялся я, ощущая горячее дыхание дядюшки.

— Скажи, если видишь здесь еще кого-то, — по-видимому, шутя, ответил он.

— Меня зовут Экс, — отчеканил я, как на плацу.

— Никак ты меня боишься, а? — фигура шагнула вперед, приблизившись ко мне так, что я почувствовал исходящий от нее запах сырости и рыбы. Как ни странно смрада из пасти, которого я опасался, не ощущалось.

— Почему? Не боюсь ни сколько, — попытался я изобразить самоуверенность.

— Гм... — дядюшка отпрянул от меня и повернулся к Асу. — Чем обязан?

— Мы столкнулись с Авангардом в худшем его проявлении. Очень древний неос неизвестного нам класса, неопределенное время назад вырвавшийся из заточения, взял шефство над фанатичным проводником, назвавшимся Альмод. С помощью него он собирает под своим началом и людей и неосов. Поймать Альмода почти невозможно — он переносится по миру с помощью личного червя. Общими силами они уже поставили мир на уши и ополчили на нас местных прислужников Эона. Теперь они пытаются спровоцировать к открытому противостоянию и сам Эон. Нам нужна твоя помощь, чтобы обезвредить этот тандем.

Повисла затяжная пауза, после которой дядюшка дал ответ:

— Тебе же известно, я не участвую в войнах, что ведут бессмертные. Я сам по себе. Не в первый раз вы сталкиваетесь с подобной опасностью.

— Обстоятельства изменились. — Ас явно не собирался уходить ни с чем. — Мы еще никогда не противостояли врагу, чьей потенциальной армией является все человечество. Сопряжение сделало это возможным.

— Даже самый харизматичный вождь не сможет повести за собой ВСЕ человечество, ни говоря уже о неосах.

— Тех, что уже за ним идут достаточно, чтобы охватить мир террором. Они чувствуют себя совершенно безнаказанными. Сегодня что им удалось уничтожить Обитель Эона.

— Со временем Эон возьмет ситуацию под контроль.

— Эон думает, что это мы виноваты в том, что творится. Они поймут, что ошиблись, только когда нас уже не будет.

Вновь затянулась тишина.

— Я все сказал. — Фигура скрылась в темноте, закрыв за собой дверь.

— Кажется, мы получили отказ, — заметил я и нехотя покорячился по ступеням вниз. — Вал был прав, нам тут нечего ловить. У тебя есть еще знакомые, к которым можно обратиться?

Когда я потянулся ногой к последней ступени, тело стремительно начало неметь.

"Опять видение?!" — успел подумать я перед тем, как меня окутала серая как пепел мгла.

Да, это было оно самое. Вдали слышались раскаты грома, а в ушах свистело, как если бы я двигался с высокой скоростью. Воздух казался очень влажным и обжигал морозом.

Мгла все не рассеивалась. Она лишь едва заметно клубилась, меняя мутные очертания.

Наконец туман расступился и я увидел внизу то, что поначалу не смог узнать. И только когда на меня налетела новая стена серой пелены, я понял, что видел землю. Меня несло в облаках.

Сила ветра нарастала. Я слышал уже не просто свист в ушах, а натуральный рев, доносящийся оттуда, куда я летел. Но этот звук отличался от того, что слышен во время урагана. Он был гораздо более низкий и глубокий, словно кто-то трубил в рог исполинских размеров. Спустя мгновение меня вновь вынесло в просвет. Увиденное там еще долго всплывало в моей памяти.

Передо мной двигались сотканные из темных туч стены чудовищного вихря, возвышающиеся на многие километры вверх, где сверкали звезды и тянущиеся настолько же вниз, к черной бездне. Озаряемые изнутри всполохами молний, они медленно вращались против часовой стрелки, но гудящий ветер говорил, что на самом деле это неспешное движение составляло сотни километров в час. Диаметр колодца, в который я попал, должно быть достигал диаметра Москвы в пределах МКАД.

Посреди вихря гремели взрывы. Десятки истребителей кружились как осиный рой, поливая друг друга вспышками ракет и пунктирными линиями трассирующих пуль. Между ними подобно черным птицами плыли огромные длиннокрылые самолеты. Одна из птиц разломилась надвое, вспыхнул яркий шар, и водопадом пролилось пламя.

А затем из гущи схватки разнесся яростный двойной голос, похожий на тот, которым говорила черная тварь из Нью-Йорка:

— Кр-ровь и пламя! Смерть и р-разрушение!

После этого видение прервалось, и я очнулся лежа лицом в землю.

— Тебе не хорошо? — без удивления спросил Ас.

— А как ты думаешь? — поднялся я, отплевываясь.

После моего рассказа Ас лишь слегка нахмурился, что вызвало у меня недоумение, учитывая, что я видел.

— Зачем кому-то поднимать военную авиацию? И тем более посылать ее в центр бури.

— Таких климатических явлений в природе не существует, — задумчиво ответил Ас. — Вот насчет авиации не знаю. Военных конфликтов в мире предостаточно.

Неожиданно дверь избы открылась, и на крыльцо шагнул дядюшка Сет. Из-под плаща за бревенчатую ступень схватились две медвежьих лапы.

— Так ты — провидец? — обратился он ко мне.

Я машинально кивнул.

— Можете на меня положиться, — сказал он.

— С чего начать? — вдохновенно спросил Ас, чему я немало удивился. Никогда его таким не видел.

— Враг моего врага — мой друг, — медленно произнес дядюшка. — Вы с Эоном — охотники, а не добыча. Вы чужаки в среде обитания Альмода и тех, кто за ним идет. Вам нужен их природный враг — тот, в чью среду обитания они вторглись своими действиями.

— О ком ты говоришь?

— Какие силы делили мир до Сопряжения, кроме вас и Эона?

— Не было других.

— Ас, ты меня разочаровываешь. Как же те, что стояли в стороне от ваших распрей?

Задумчиво отведя взгляд, Ас нехотя предположил:

— Ты говоришь о Часовых? Но они не являются силой.

— Не суть важно, сколько у них власти. Значение имеет лишь то, что они всегда соблюдали правила. Теперь же появились те, кому на правила плевать. Именно Часовые должны были первыми ощутить агрессию Альмода и его хозяина.

— Возможно, ты прав...

— Возвращайтесь, скоро я примкну к вам.

Ас признательно кивнул, и мы вернулись в офис.

— Знаешь, о чем я хочу спросить? — толкнул я плечом дверь приемного блока.

— Помнишь Сармога? — развил Ас мою мысль, как будто зная, о чем я подумал.

— Еще бы. Он же был одним из этих Часовых?

— Именно. Часовые — это не организация вроде нас или Эона, это просто анклав единомышленников. Их объединяет общая философия, с точки зрения которой мы — свет, а Эон — тьма. Себя они считают полутоном, серыми. Они не организованны, у них нет единого центра и иерархии. Это именно движение единомышленников, объединенных идеей нейтралитета и считающих себя мудрыми наблюдателями, не вступающими в наши "примитивные" конфликты. Их кредо можно сформулировать как: "Две собаки дерутся — третья не лезет".

— А с чего вдруг они станут помогать? Нейтральность вроде не предусматривает тяги к сотрудничеству.

— Их нейтральность означает банальную трусость, которую они прикрывают мудростью. Особых сил у них нет и развивать они их не пытаются, потому что боятся тем самым впасть в немилость Эона. Они ведь нейтральны, им нельзя ни с кем конфликтовать. Вот только по отношению к Альмоду и его "Кругу Хаоса" этот принцип не действует. Если дядюшка прав, и Часовые уже попали под каток хаоситов, им придется пойти с нами на сделку, потому что Эон им помогать не станет в любом случае.

— Почему, интересно? — злорадно усмехнулся я.

— Они их всерьез не воспринимают. Эон, как хищник — видит только движущиеся объекты. Скорость Часовых по его меркам так мала, что они стоят на месте, а потому не достойны даже того чтобы на них кто-то обращал внимание.

Войдя в спальный блок, Ас ненавязчиво приблизился к Дилму, уютно устроившемуся в своей койке с включенным бампом, присел на соседнюю кровать, помолчал немного, и внезапно заорал:

— Тревога-а!

Дилм, погруженный в мысли о чем-то далеком, от неожиданности чуть не свалился с койки.

— Ты че, сдурел?! — вытаращился он.

— Почему не работаем? Где Вал? — с садисткой непринужденностью поинтересовался Ас, как будто это не он только что орал.

— Откуда я знаю, где он?! Наверное, опять дерет какую-нибудь шмару.

— В три часа дня?

— Чего тебе от меня надо? — Недовольно выключив бамп, Дилм сел на край, лицом к Асу, словно делал одолжение.

— У тебя, кажется, дама сердца есть. Как же ее... — Ас театрально задумался. — Лика, вроде.

— Дальше что? — раздраженно буркнул Дилм, и, вновь отползя к подушке, уткнулся в бамп.

— Ее брат — Скай — из Часовых, и так уж получилось, что нам сейчас нужны выходы на них.

— Я без понятия как его найти.

— Ты позвони ей и узнай, где он околачивается.

— Угу, так она мне все и рассказала.

— Мы можем найти его и более длинным путем, но тогда он узнает, с кем встречается его сестра. Не думаю, что это поспособствует вашим и без того вялотекущим отношениям.

— Ты меня шантажируешь? — сердито поднял голову Дилм.

— Мне просто интересно, с какой стати я вообще должен тебя уговаривать? — сощурился Ас.

Натужно выдохнув, Дилм все-таки позвонил. По окончанию разговора, Ас уставил на него вопросительный взгляд.

— Каждый вечер он встречается с друзьями у подъезда своего дома, — отчитался Дилм.

— Верх оригинальности... Во сколько?

— К шести. Вечера, — добавил Дилм язвительно.

— Отлично, — хлопнув себя по коленям, Ас поднялся.

Ждать до означенного времени оставалось еще три часа. После всех плановых процедур, к шести часам я вновь был свеж как огурец и готов к любым неприятностям на встрече с Часовыми.

Захватив вернувшегося к тому времени Вала, мы прибыли в спальный район южной части Москвы и направились к единственному подъезду стоявшего особняком двенадцатиэтажного дома, закрытого с западной стороны другим многоподъездным строением в форме буквы "Г", из-за чего едва опустившиеся сумерки казались здесь в тени почти что ночью.

На лавочке под козырьком, где обычно располагается отряд бдительных старушек, болтали двое молодых людей, по виду студентов.

— Здаров, пацаны, — подскочил к ним Вал.

— Здрасьте, — опасливо ответил один из них.

— У нас к вам дело есть, — кивнул Вал в нашу сторону. — Поможете?

Рассмотреть лица в полумраке было сложно, но парень, который поздоровался, выглядел явно младше своего молчаливого приятеля, однако ростом казался выше него.

— Вы кто? — спросил он, испуганно оглядывая нас.

— Привет, Скай, — обратился Ас к его притихшему соседу.

— Я вас не знаю, — ответил тот.

— Тогда будем знакомы. Мы Миротворцы. — Услышав это, Скай едва заметно вздрогнул. — Меня зовут Ас. Этого товарища, — положил он Валу руку на плечо, — Вал, а вот того, — обернулся он ко мне, — Экс.

Парни быстро переглянулись, и Скай с напускной самоуверенностью заявил:

— Мы не будем с вами говорить.

— Слышь, пацан, — навис над ним Вал. — Мы пока по-хорошему просим. Лучше будь вежлив, не то...

— Не то что? — с открытым вызовом в голосе вмешался его сосед.

— Не то я тебе глаз на жопу натяну, — прохрипел ему Вал.

— А ты попробуй.

— Тихо-тихо! — Ас рукой отодвинул набычившегося Вала. — Ребят, в ваших интересах с нами сотрудничать. — Знаете кто такой Альмод?

— Впервые слышу, — лживо ответил Скай.

— Это хорошо, — вздохнул Ас, как будто поверив. — Мы уже забеспокоились. Этот гад последнее время никому жить не дает. Влез в Игру Теней и притесняет всех подряд. На саму Обитель Эона сегодня в Лондоне напал, представляете?

— С трудом, — прогнусавил второй парень.

— Ну, раз он вас не трогает — оно и к лучшему. Быть может, вы для него слишком мелкая сошка, чтобы тратить на вас время. Идем, — потянул Ас Вала за плечо. — Если что — обращайтесь.

— Это все что ли? — прошептал я Асу, когда мы удалились от подъезда.

— Стойте! — крикнул приятель Ская.

— Вот видишь, — тихо сказал Ас, оборачиваясь.

— Что-то вспомнили, детишки? — язвительно спросил Вал, когда мы подошли обратно.

— Вы гарантируете, что сможете остановить Альмода? Нам нет смысла дразнить его, помогая вам.

— Дружок, как тебя зовут? — Вал упер руки в бока.

— Виктор.

— Так просто?

— Да, так просто, — прошипел парень. — Это мое настоящее имя. Мне нечего бояться.

— Тогда слушай, Витя. Альмод — психопат. Чтобы прикончить тебя, ему не нужно, чтобы ты его провоцировал.

— Он не психопат, — расплывшись в снисходительной улыбке, Виктор опустил голову, посмотрев на землю. — В чем-то он вменяемее, чем все вы.

— Ого! — воскликнул Вал, перепугав выходившую из подъезда бабушку. — Это он от избытка вменяемости лезет на тех, кому и в подметки не годится?

— На вас что ли?

— Да хотя бы! Эон бы ему уже кол в жопу вставил, если бы не думал, что проблема в нас.

— Хорошо, — согласился Ас. — Мы гарантируем, что сможем его остановить. Но нам необходимо знать все, что знаете вы.

— О несостоятельности ваших гарантий мы, видимо, узнаем только, когда Альмод придет за нами? — меланхолично спросил Скай.

— Решайте быстрее, иначе мы уйдем.

Скай недовольно фыркнул, посмотрев куда-то в сторону.

— Нам не так уж много известно, — начал Витя неуверенно. — Альмод заключил сделку с неосом, который полмиллиона лет назад жил так же, как живем мы с вами. Он был представителем какой-то древней цивилизации, пока в чем-то не провинился, и его же сородичи не заточили его в недрах Земли, откуда он не смог вырваться даже после смерти. Позже он сумел каким-то образом снять оковы, сдерживавшие его основу, но покинуть темницу не смог. Тогда он высвободил проекцию своего разума, которая поднялась на поверхность, и пряталась там под видом обычного человека в ожидании Сопряжения. После того как оно произошло, он пришел к тому, кто мог бы обеспечить ему выход из темницы и обретение нового тела. К Альмоду. Вновь обретя тело, он, в отсутствие равных ему по силе созданий, станет в этом мире верховным существом. От его проекции Альмод получает знания и силы. Только Альмод не торопится исполнять свою часть договора. Ему выгодно чтобы этот неос оставался на безопасном расстоянии и продолжал делиться знаниями.

— А Альмод в состоянии выпустить этого неоса? — с опаской поинтересовался я. — Чисто гипотетически?

— Все зависит от доступных хаоситам ресурсов. Для воссоздания физической формы неоса на нашей стороне требуется огромная энергия. Чем сильнее неос, тем больше ему нужно энергии.

— Мы это знаем, — вклинился я. Все присутствующие на меня недобро покосились. — Молчу.

— Сам неос копит ее очень долго. Но хаоситы нашли способ конденсации собственной биоэнергии в емкостях с выкаченной из обычных людей кровью, насыщенной волуплексом. Поглотив такой заряд, неос ненадолго становится значительно сильнее, и может накопить необходимую для воссоздания тела энергию очень быстро. Иногда мгновенно.

— Кровь с волуплексом — не приманка для хищных неосов, — мрачно посмотрел на нас Ас. — Это аккумулятор.

— Для простого неоса с разумом на уровне животного достаточно энергии двух-трех человек и крови объемом на банку из-под гуталина, — продолжил Виктор.

— Где они берут столько крови с волуплексом?

— Хаоситы узнали, что особенно много волуплекса образуется при сильном эмоциональном взаимодействии разно-полярных основ, и что самый простой способ такого взаимодействия — обычный секс. С помощью неосов они похищают всех понравившихся им женщин вне зависимости от того какой статус в обществе те занимают, а затем пичкают их какими-то отварами, которые делают их покорными и страстными наложницами. Они не убивают женщин, но поскольку они набирают все больше последователей, то и наложниц им нужно все больше и больше.

— Они покойники, — злобно прикусил губу Вал. — Я каждому лично яйца на уши одену.

— Чтобы исполнить свою часть договора, Альмоду понадобится вся энергия и кровь всех имеющихся адептов. После такого ритуала Альмод может остаться единственным живым членом Круга Хаоса. Он это понимает, поэтому никуда не спешит. Только набрав последователей и наложниц с большим избытком, он, возможно, задумается над исполнением договора. Но неос, с которым он связался, тоже не так прост. Зная, что физиологически его проекция просто метаорганическая, примитивная версия человека, такая же беспомощная и уязвимая как человек, и с помощью нее он не в силах оказывать давление на Альмода, он призвал на помощь своего слугу-телохранителя, странное существо по имени Рок.

— Все встает на свои места, — заключил я. — Теперь ясно, кто этот рыжий парень. А откуда вам столько известно? — с подозрением спросил я.

— Не представляешь чего можно добиться, если вместо того чтобы задирать нос, кичась своей избранностью, открыться для любого рода контактов и бескорыстно делиться знаниями. Не накручивать секретности, прикрываясь ложными причинами.

— Это камень в наш огород? — недружелюбно нахмурился Вал.

— Скажите, я не прав? Вы с Эоном последние две тысячи лет занимаетесь только тем, что скрываетесь от глаз "простых смертных". Создали закрытый клуб избранных. Чем вы лучше Эона? Вам ли не знать, как много в мире желающих знаний и свободы, как сильно они страдают от невозможности встретить тех, кто им поможет? Не важно, как они воспользуются полученной силой. Разграничение на "правильных" и "неправильных" привело к тому, что вы оказались не у дел. Мир начал жить своей жизнью, а вы пришли за помощью к тем, кого всегда презирали. Кто вы такие чтобы решать, кто достоин, а кто нет?

— Ас, че он несет? — с деланным непониманием скривился Вал.

— Похоже, молодой человек имеет в виду, что они — свободные торговцы информацией, — рассудил Ас. — Так же легко, как нам сейчас сливают хаоситов, им они слили бы нас. И прикрывают они сие аморальное занятие постулатом о том, что скрывать от мира важную информацию — зло и узурпация.

Вал усмехнулся, посмотрев на Аса, и вновь перевел тяжелый взгляд на Виктора, но высказаться ему помешал Неман:

— "Ас?"

— "На связи".

— "У нас ЧП. Дуйте на Хорошевское шоссе. Что-то происходит со штаб-квартирой ГРУ".

Напряженно переглянувшись с Асом, Вал схватил Виктора за грудки:

— Идете с нами.

— Мы никуда с вами не пойдем! — откинул его руку Виктор.

— Хочешь внеплановый визит к стоматологу?

Через секунду мы впятером уже стояли через дорогу от многоэтажного футуристического здания, из окон которого вырывались языки пламени, и вылетала гарь. Проезжавшие мимо автомобили останавливались у обочин, из их окон высовывались руки с мобильными телефонами. В здании ревела сирена, сквозь которую слышались автоматные очереди.

Я проводил глазами по окнам в надежде увидеть внутри движение, как вдруг меня накрыли вспышки образов.

Светлый кабинет, два человека стоят у окна, не глядя друг на друга. Первый моего возраста, второму за семьдесят.

— Нет, — пренебрежительно бросает старший.

— Товарищ полковник... — неуверенно произносит младший, но оказывается перебит.

— Семен! Ты идеалист. Я все понимаю, но в нашей работе необходимо быть реалистом. Иначе никак. — Обрюзгший старик поднимает томный взгляд.

— Я так не могу.

— Зачем же ты тогда сюда подался? — усмехается старик.

— Людей защищать.

— Мы защищаем, Семен, защищаем. Только иногда их приходится защищать от самих себя.

— Тогда мне придется уйти.

— И куда же ты пойдешь? — полковник презрительно хихикает.

— К тем, чья честь не измеряется денежными знаками, — поворачивается Семен к собеседнику.

— Не забывай, с кем разговариваешь, — старческое лицо напрягается от возмущения.

Мимолетное видение закончилось, не вызвав обычной потери сознания, чему я оказался немало удивлен.

— Мы будем стоять и смотреть? Там люди умирают! — возмутился я равнодушию своих товарищей.

— Если ГУПИрасты нас там застанут, то без разговоров нападут, — ответил Вал. — Они и так уверены, что мы объявили им войну.

— Сдается мне, у вас проблемы, ребята, — ехидно покачал головой Виктор.

— Быстро возвращаемся, — скомандовал Ас.

— С ними что делать? — мотнул головой Вал в сторону Виктора и Ская.

— Пусть идут.

— Нет! — Вал подошел к Асу вплотную и сквозь зубы в полголоса добавил: — Я чую, они много чего недоговаривают. Их нельзя отпускать!

— Мы не можем насильно их удерживать, — ответил Ас шепотом.

— Тогда нужно от них избавиться!

— Ты в своем уме?

— Мы никуда с вами не пойдем! — запоздало крикнул Скай.

— Притухни! — рыкнул Вал.

— Можно мне сказать? — нарочито робко поднял руку Виктор.

— Ну?.. — нехотя обернулся Вал.

— Давайте, я пойду с вами, стану помогать, а в обмен вы отпустите моего друга?

— Что за приступ благородства?

— Вам же нужна информация, так какая разница от кого ее получать? Ская дома ждут сестра и родители, а меня не ждет никто. К тому же я буду залогом того, что Скай, как вы выражаетесь, не "сольет" вас хаоситам.

Ас одобрительно кивнул Валу.

— Ладно, шпиляй отсюда, доходяга, — не удержавшись, Вал напоследок выписал Скаю пинок.

По возвращении в офис, в аналитическом блоке, Ас упал в кресло и, закрыв лицо ладонью, гробовым голосом спросил:

— С какой радости хаоситам нападать на штаб-квартиру ГРУ?

Видимо решив, что вопрос адресован ему, находившийся там же Неман, ответил:

— Полагаю, они хотят лишить государство рычагов внутренней саморегуляции.

— ГРУ — это же, вроде, внешняя разведка? — осторожно протянул Виктор, скованно стоявший в центре помещения и удивленно оглядывавшийся по сторонам, засунув руки в карманы ветровки. — Внутренними делами занимается ФСБ.

Неман недоуменно покосился на него и с укором заявил:

— Я готов выслушать твое предположение.

— В этом здании не было ничего ценного, — рассудительно произнес Виктор. — Там находились только подразделения среднего и низшего звена. Высшие звенья в штабах не заседают. Это здание скорее символ. Открытое нападение на него носит показательный характер.

— Продолжай, — сказал Ас, убрав от лица ладонь.

— Нападения в пасху и девятого мая — это все показательные акции. Но не для запугивания, нет. Хаоситы бросают вызов.

— Какой в этом смысл, гений? — спросил вальяжно развалившийся в кресле Вал. — Они же сами все стрелки перевели на нас.

— Подставить вас — их вторичная цель. Им это нужно, чтобы вы не путались у них под ногами. Но они знают, что рано или поздно правда откроется, и тогда гнев тех, кому их вызов адресован, возрастет многократно.

— Они мазохисты что ли? Любят сексуальные ласки бревном в сраку?

— Их вызов адресован не ГУПИ, и даже не Эону.

— Да что ты говоришь? И кому же?

— Зодчим Циферума. Богам.

— О-о-о! — нарочито ошарашено вскинулся Вал. — Ну, тогда я беру свои слова назад. Они не мазохисты. Они самоубийцы.

— Как посмотреть, — подернул бровями Виктор. — Альмод верит, что возвыситься над богами ему позволит абсолютное оружие под названием "Молот Грез".

Неман и Вал тревожно уставились на Аса. Его лицо окаменело, глаза остекленели.

— Откуда Альмод о нем узнал? — гробовым голосом спросил он.

— Я же говорил: Альмод не психопат. Он расчетлив и последователен. Понимая, что рано или поздно ему ПРИДЕТСЯ исполнить договор и впустить неоса в наш мир, и когда это произойдет, в его услугах может исчезнуть надобность, он захотел подстраховаться. Найти силу, которая позволит ему защититься от бывшего партнера. Или же, если партнер окажется честным, наравне с ним выступить против нынешних хозяев мира. И он с помощью неосов узнал, что однажды людям уже удалось приблизиться к абсолютному оружию, но тогда им не хватило сил, чтобы его взять. Вы ведь знаете, о чем я говорю, не так ли? — коварно ухмыльнулся Виктор.

— Ас? — насторожился я. — Ты меня не просветишь? А то я начинаю чувствовать себя чужим.

— Он говорит о Третьем рейхе, — ответил Ас в полголоса, словно боялся быть кем-то услышанным. — У немцев была контора, изучавшая историю германской расы и всерьез занимавшаяся запрещенными в германии науками. Некоторых успехов ей удалось добиться по всем направлениям, однако победы в войне это не принесло. Открытие того факта, что все события в мире — это часть единого плана, не подлежащего даже мельчайшим изменениям, было сделано ими только незадолго до конца. Осознание, что вся история рейха, все их усилия — лишь галочка в плане высших сил, стало настолько серьезным ударом для авторов открытия, что большая их часть, не задумываясь, покончила с собой. Это все равно, что узнать, что ты — всего лишь чья-то выдумка, фантазия. Однако те, кто не отчаялись, продолжили исследования с остервенением свойственным разве что загнанным зверям. Не щадя средств и человеческих жизней они пробивались вглубь секретов мира, к самым темным тайнам. Пока однажды не достигли дна. Во всех смыслах. Случилось это в начале мая сорок пятого. Новое открытие вдохнуло надежду в тех немногих, кто о нем знал, даже притом, что рейха на тот момент уже фактически не существовало. Последние выжившие ученые с самыми верными солдатами СС отправились к секретной базе, построенной далеко за пределами Германии в качестве запасного плацдарма. Сто человек — все, кто успели эвакуироваться на базу, рассчитанную на тысячу. Ни о каком продолжении войны не могло быть и речи, но они планировали использовать сделанное открытие для получения абсолютного оружия, с которым численность войск больше не имела бы значения, как и их оснащение. Они назвали этот проект "Hammer der Träume". Молот Грез.

Помолчав, будто что-то вспоминая, Ас продолжил:

— На дне мирового океана — где, мы не знаем точно — они нашли сооружение, датированное примерно пятисоттысячным годом до нашей эры.

— Это серьезно? — недоверчиво улыбнулся я.

— Нет, сука, шутка! — гаркнул Вал.

— Потратив практически все силы на то чтобы проникнуть внутрь, они, однако, вскоре спешно законсервировали сооружение обратно и уничтожили всю информацию о его местонахождении и причинах своего поступка. То, что эти события вообще имели место быть, нам стало известно только благодаря сохранившемуся дневнику одного рабочего, участвовавшего в раскопках. Он погиб под обвалом на базе. Его не откопали, поэтому дневник избежал уничтожения.

— Как вы нашли тело рабочего? — изумился я. — Как вы вообще туда попали?

— Мы знали о существовании этой базы еще, когда ее только начали строить, и лет сорок назад отправились туда, чтобы найти кое-что. Но нашли только десятки тел. На всех были следы насильственной смерти — пулевые и ножевые ранения. По всей видимости, немцы сами поубивали друг друга, после того как уничтожили на базе всю документацию и пленки.

— Так может быть им кто-то помог уйти из жизни? — предположил я.

— Исключено. Извлеченные из тел пули были выпущены из тех же стволов, что трупы сжимали в руках. Там определенно шел затяжной бой. Почему они напали друг на друга, мы так и не поняли.

— В дневнике об этом ничего нет?

— Рабочий, который его вел, погиб до того как произошло то, что послужило причиной стрельбы. Никаких других документов мы не нашли.

— Что еще было в этом дневнике?

— Ничего. Только длительное описание раскопок невиданного человеческой мысли сооружения, скрытого под гигантской толщей геологических отложений. За три года работ им удалось только расчистить проход к дверям, отрыть которые у них не получилось даже с помощью взрывчатки. Позже один из инженеров додумался, как действует запирающий механизм, но рабочего не посвящали в детали. Внутрь его тоже не пустили. В последней записи, которую он сделал перед смертью, говорится, что группа археологов, которая побывала внутри, вернулась ни с чем. Ни абсолютного, ни какого другого оружия они там не обнаружили.

— Забавная получается история... — поразмыслил я вслух. — Группа элитных солдат СС, хладнокровных убийц, поставленных на грань вымирания, находит оплот своих последних надежд... чтобы просто замуровать его обратно и поубивать друг друга? Как-то это все с логикой не вяжется.

— Ты бы впал в отчаяние, узнав, что твоя последняя надежда — фейк? — без сарказма спросил у меня Вал.

— Все равно для элиты вермахта это не повод кончать с собой. Тем более, они не самоубийство совершили, а напали друг на друга. Больше похоже на конфликт.

— Отчаяние — расхождение интересов — конфликт, — рассудил Неман. — По сути то же самоубийство, только чужими руками.

— Подождите. — У меня в уме крутилась едва уловимая мысль. — Ас, ты сказал, что фрицы достигли дна в обоих смыслах. Буквальный смысл ясен, а что с переносным?

— Они нашли самое ужасное место на земле, — объяснил он.

— Не понял?

— Надо горло промочить, — сказал он и отправился в пищеблок.

Через минуту вернулся с литровой бутылкой обыкновенной воды и, ополовинив ее разом, продолжил.

— Эксу я уже рассказывал о нашей истории, — кивнул он Виктору, — и ради тебя пересказывать не буду. Что не поймешь — додумаешь по смыслу. — Ас перевел взгляд на меня: — Помнишь о храме Восхода?

— Конечно, — кивнул я.

— Информация, сохраненная там, содержалась на тончайших алмазных листах, толщиной меньше миллиметра. Оформлена она была таким образом, чтобы ее могло понять любое существо, чья логика была сходна с логикой авторов. Отправной точкой служили инструкции на простейшем математическом языке, позволяющие в первую очередь углубить понимание этого языка, а затем с помощью него подобрать ключи уже для перевода вербального языка авторов, на котором была записана основная часть информации. Перевод на русский находится в памяти доспеха — если будет интересно.

— А почему ты говоришь в прошедшем времени?

— Храм Восхода с некоторых пор под контролем Эона.

— Вот скоты. Вы успели вывезти листы?

— Они — часть храма, их нельзя оттуда вывести. Все сооружение представляет собой сложнейший механизм, вырезанный из цельного алмаза. Все его части, в том числе подвижные, соединены друг с другом таким образом, что не могут быть отделены без нарушения целостности сооружения и необратимого прекращения его функционирования.

— Так Эон не уничтожил храм?

— Нет. Он представляет для них ценность, как артефакт, хотя информация, содержащаяся в нем, создает опасность для того мирового порядка, который они так старательно охраняют. В частности потому, что всем существующим и теоретически только возможным мировым религиям там отводится далеко не самая положительная роль. Учитывая несоизмеримость возраста храма с различными религиозными трактатами, не сложно представить что случится, если эта информация будет обнародована.

Ас глотнул из бутылки еще раз. Он отчего-то нервничал.

— На листах записана целая история. Повествование ведется от лица неких Стражей Восхода. Они рассказывают, что их раса построила процветающую цивилизацию — Катратон. У них не было войн, все материальные блага они могли получать из ничего, тем же способом, каким неосы создают себе тела. Их восприятие мира строилось на равновесии разрушения и созидания. У них отсутствовало территориальное и языковое деление, конфликты сводились только к спорам за новые знания. Территории, ресурсы — все это могло быть получено лишь при помощи знаний. Да и проблем перенаселения не возникало — для тех, кто живет столько, сколько хочется, необходимость в продлении своего рода отпадает. И вот однажды для их мира наступил переломный момент. С небес к ним спустился звездный странник. Катратонцы не были дикарями, они сами могли путешествовать на другие планеты. Но странник не был похож на известные им формы жизни и не использовал ничего похожего на технологии. Он начал говорить с ними на их языке и назвался Орионом, гостем из другого мира. Не с другой планеты, а из мира, где не существует космоса и планет, из иной Вселенной. Он сказал, что Вселенная Катратонцев узурпирована всемогущими созданиями — богами, и все ее население — пленники, знают они об этом или нет. Весь ход истории находится под контролем хозяев. Им по силам все: в мгновение ока разрушать планеты и так же просто создать новые. Они повелевают законами природы. Орион отметил, что Катратонцам относительно повезло — их цивилизация высокоразвита, а возможности довольно широки. Им дозволено мыслить, дозволено воздействовать на структуру мира одной лишь силой мысли и контролировать длительность своей жизни, в то время как обитателям большей части планет все это запрещено. Они живут как звери, не зная ничего кроме желания удовлетворения своих потребностей. Лишенные сил сопротивляться богам, они бесконечно умирают и рождаются вновь, кружась в чудовищной карусели богов. Орион сказал, что прибыл в эту Вселенную, чтобы освободить ее, и он не одинок в своих намерениях. Но, к сожалению, боги знают о таких как он, и сами привлекают из других Вселенных иных существ, чтобы те охраняли текущий порядок. Эти стражи, наделенные богами немыслимыми возможностями, занимаются очищением галактик от таких как Орион. Спасаясь от них, он прибыл на Землю, и долго на ней не задержится, а потому должен успеть передать жителям планеты все необходимые знания, чтобы они смогли сопротивляться хозяевам. Он рассказал Катратонцам об особенностях строения Вселенной, о том, что базовый принцип ее существования — математика, благодаря чему можно прогнозировать действия создателей, избегая их карательных ударов. По его словам, борьба за свободу Вселенной уже началась, и не прекратится, пока боги не будут повержены. Но и силы контроля не спят. Они постоянно учатся на чужих и своих ошибках, постоянно развиваются. Они сделают все, чтобы их задумка продолжала осуществляться.

Ас еще раз отпил из бутылки.

— Благодаря полученным от Ориона знаниям Катратон еще больше расцвел. Окончательно восторжествовали гармония и справедливость. Конфликты прекратились, все объединились одной целью. Только мало кто знал, что перед тем как покинуть Землю, Орион втайне выделил из Катратонцев круг посвященных — самых сильных, мудрых и стойких представителей цивилизации, воплощавших в себе дух свободы и справедливости. Он назвал их Стражами Восхода, в честь прекрасного природного явления существующего в этой Вселенной, символа надежды и начала нового дня. Им он поведал, что их цивилизация скоро погибнет, и поэтому они должны сохранить все свои знания в месте, которое не изменится с течением времен, чтобы последующие жители планеты узнали правду и подняли оружие своих предтечей. Так появился храм Восхода. Орион рассказал, что из числа Катратонцев выйдут предатели, которые пожелают встать на сторону хозяев, дабы получить больше возможностей по влиянию на мир, чем у них есть. Это приведет к катастрофе. Силы контроля признают цивилизацию Катратонцев несостоятельной и помогут предателям стереть ее с лица Земли. После этого появятся и исчезнут еще десятки цивилизаций, изменятся даже расы, однако знание Восхода должно жить. В тайне, в тени, но жить.

Ас помрачнел.

— В самом конце Орион рассказал, что не все противостоящие богам силы несут надежду. Среди пришельцев есть существа, по сравнению с которыми меркнет все известное Катратонцам зло вместе взятое. Существа, которых даже боги страшатся настолько, что, не задумываясь, уничтожают всю галактику, если только узнают, что хотя бы одна из ее планет этими существами осквернена. Он сказал, что эти чудовища рыщут в поисках уязвимых цивилизаций, достаточно разумных, но слишком наивных, а потому подверженных пагубному влиянию. И Земля — в группе риска. Орион предупредил, что ни кто ни при каких обстоятельствах не должен даже пытаться вступать в контакт с другими необычными странниками, какую бы выгоду те не сулили в обмен на помощь им. После этого он покинул планету, а вскоре все произошло, как он и предсказывал: появились предатели, усмотревшие в полученных от Ориона знаниях знак того, что с хозяевами нужно не бороться, а сотрудничать. Между ними и остальными Катратонцами вспыхнула война. И в самый ее разгар пришел еще один необычный странник. В отличие от Ориона, он не стал ни с кем общаться, а с ходу принялся атаковать. Следуя из города в город, он словно что-то разыскивал, попутно расправляясь как с Катратонцами, так и с предателями — со всеми, кто пытался ему мешать. Стражи Восхода усмотрели в нем одного из тех, о ком предупреждал Орион, и рассказали всем о том, какую опасность он представляет. К сожалению, их предупреждение возымело обратный эффект. Некоторые Катратонцы заинтересовались темным гостем. Каким-то образом им удалось привлечь его внимание и завязать контакт. Не известно, что произошло, что он им сказал или показал, но они отреклись от своей расы и добровольно отправились в изгнание. Они назвали себя Стражами Заката, и скрылись из виду, как и пришелец. Позже, перед самым концом цивилизации, ходили слухи, что где-то на другой стороне Земли они построили скрытый от посторонних глаз храм Заката, внутри которого спрятали знания, полученные от того чудовища. — Ас допил воду и резким движением отставил бутылку.

— Так значит, существует еще один маяк... — пробормотал я.

— Да. Но для кого он предназначен, можно только гадать.

— И вы думаете, что именно его нацисты нашли на дне?

— Это наиболее вероятное объяснение. Возраст обнаруженного ими сооружения говорит о том, что оно было воздвигнуто в те же времена, что описаны Стражами Восхода.

— Мало ли тогда строили зданий.

— Однако до наших дней дошел только храм Восхода, спроектированный и расположенный таким образом, чтобы его не повредили возможные катаклизмы. Какое еще строение могло быть построено с таким же заделом на будущее?

— Ну, хорошо, — фыркнул я. — Почему тогда немцы там ничего не нашли? Зачем проект закрыли?

— Неизвестно. Возможно, внутри установлена какая-то защита от дураков, и когда они открыли двери, им всем повредило рассудок. Вариантов можно придумать сколько угодно.

— Тогда нечего беспокоиться. Когда хаоситы войдут внутрь, они сами поубивают друг друга. Нам же меньше проблем.

— У нацистов до самого конца не было тех возможностей, что уже есть у хаоситов, — не согласился Неман.

— Верно, — задумчиво кивнул Ас. — Альмод вполне способен и отыскать храм и воспользоваться его содержимым. Нужно ему помешать.

— Чтобы ему помешать, — едко возразил Виктор, — для начала неплохо было бы его найти. Я, например, понятия не имею, где он находится. Может, вы в курсе? Сомневаюсь.

— Не в курсе, — нехотя согласился Ас.

В этот момент меня посетила "гениальная" идея, которую я решил озвучить, за что ненавижу себя до сих пор:

— Мне кажется, нам не обязательно пытаться определить, где Альмод находится сейчас, раз мы знаем, где он точно будет находиться. Давайте просто найдем храм и устроим там засаду.

Предложение вызвало короткое замешательство, все присутствующие потупили взгляд.

— Молодой человек дело говорит, — первым поддержал меня Виктор.

"Это я-то "молодой человек", сынок?"

— Почему бы и нет? — внес свою лепту Неман. — Вполне здравая мысль. Мы же не будем проникать внутрь. Просто устроим засаду.

— Безрассудство, — отрицательно мотнул головой Ас. — Это сооружение было построено, возможно, самым страшным злом в мироздании, для целей, о которых мы не имеем представления. Найдя его, мы создадим опасность, что вместо Альмода им сможет воспользоваться кто-нибудь еще.

— Так мы же все засекретим, — пожал я плечами.

— Ты что скажешь, Вал? — повернулся к нему Ас.

— Я думаю, это дерьмовая затея.

— Три против двух, — констатировал Неман.

— Этот придурок не считается, — кивнул Вал на Виктора.

— Может, еще Дилма спросим? — предложил я.

— Окончательное решение все равно за мной, — вздохнул Ас.

— И что же решит командир? — официозно спросил Неман.

Повисла пауза.

Чтобы тогда не решил Ас, сообщить об этом ему не дал эхом расколовший тишину вой сирены и тревожный голос компьютера:

— Обнаружен противник! Угроза нападения!

За внешними окнами-стенами с механическим гулом начали сдвигаться горизонтальные створки из толстого металла. Освещение стало оранжевым, а внутри каждой стены на этаже появилась одна и та же желтая схема Москвы, над которой перемещались две красные точки. Центральный проектор вывел две объемные модели каких-то летательных аппаратов устрашающего вида, выделив их отдельные элементы.

— Эон, — обреченно выдохнул вскочивший Ас.

— Два тритона, — бегло отчитался Неман. — Скорость четыре тысячи узлов. Направление северо-северо-восток.

— Общая эвакуация!

Все кто находились на этаже, бросились к нескольким не закрывшимся ставнями окнам.

— Доигрались! — возмущенно заорал Вал, пулей вылетая из помещения.

— Что?! Ку-куда?! — замешкался я, но тут же был схвачен под руку пронесшимся мимо Асом. Он потащил меня к ближайшему окну, куда прямо на моих глазах выпрыгнуло три человека.

— Атака! — огласил компьютер пустой коридор за моей спиной, и через секунду пол подпрыгнул, а по ушам ударил оглушительный грохот.

Обернувшись, я увидел, как дальняя сторона этажа всколыхнулась, словно батут, и скрылась в потоке огня, понесшимся на нас сметая все на своем пути.

— Держись! — крикнул Ас, рывком дергая меня за собой.

Я скукожился от ужаса. Семидесятиэтажная бездна, усыпанная огнями, устремилась мне навстречу. Сила тяжести пропала, ногам не на что стало опереться. Я слышал только свист в ушах, и грохот позади. Перед глазами проносились окна, темные и освещенные, сливаясь в один мерцающий поток.

Вокруг меня, спокойно, распластавшись в потоке воздуха, падали Миротворцы. Персонал офиса медленно планировал вниз, держа в руках светящиеся зеленые подушки — индивидуальные средства высотного спасения, как говорили текстовые подсказки маркеров ОКСП.

Казалось, мы падали несколько минут, но земля приблизилась так быстро, что я не успел это осознать. Просто увидел тротуарную плитку перед носом и почувствовал, как потяжелело тело. Вокруг градом сыпались горящие обломки.

— Уходим, — бросил Ас, включая маскировку.

— Они... Они уничтожили офис!.. — растерянно сказал я, глядя на пылающую верхушку небоскреба.

— Иде-ем, — нетерпеливо протянул Ас, опять хватая меня под руку.

— А что будет с остальными?

— За них не волнуйся — они знают, что делать.

Глава 10

Другой подход

Я был совершенно растерян, в голове не крутилось ни одной мысли. Совсем как в ту ночь, когда шел из сожженного университета. Мы шагали прочь от района Москва-Сити. Никто не проронил ни слова, пока я, наконец, не выразил общий вопрос:

— Что нам теперь делать?

— Доберемся до лаборатории, там решим. — Ас говорил спокойно, но в его голосе чувствовалась подавленная злость.

В отличие от него, Вал самоконтролем не владел. Или не хотел владеть. Цензурными в его монологе оказались только предлоги.

— Давайте без лишних эмоций, — попытался остудить его Неман.

— Давайте без "давайте"! — огрызнулся Вал. — Это война!

Его последнее слово отдалось эхом у меня в груди и начало биться о ребра изнутри, наращивая темп. Почувствовалась нехватка дыхания. Я ощутил, как формируется видение, гораздо более мощное, чем все, что мне доводилось переживать. Оно накатилось точно сумрачный спазм, мгновенно лишив меня всех чувств. Последним исчезло зрение, и напоследок я видел, как падаю лицом вниз.

Но вдруг чувства вернулись, и я успел подставить руки. Вот только я их не узнал, как и асфальта под ладонями. То, что это все-таки было видение, я понял, когда не смог отдать ноющему от усталости телу ни одного приказа. Особенно болели ноги, словно совершившие марафонский пробег.

Упав на пыльную обочину дороги, тот, чьими глазами я смотрел, пополз к большой прозрачной луже. В отражении я увидел лицо Аса, окровавленное и обгоревшее как после пожара. Доспех на его руках покрывали глубокие борозды, копоть и гарь.

Даже без пришедшего предощущения, что это будущее, я и сам догадался, что это могло быть только оно.

Зачерпывая из лужи воду, Ас жадно напился, а затем умылся. На фоне его головы в воде отражались черные грозовые тучи, бесшумно озаряемые разноцветными всполохами. Глаза и ноздри щипал едкий запах дыма. Со всех сторон доносились далекие странные звуки, по происхождению явно искусственные, но не похожие, ни на что мне знакомое. Какие-то скрипы, лязги и череды щелчков.

Судя по теплым тонам освещения, можно было сказать, что лучи скрывшегося за горизонтом солнца отражаются от плотных облаков и в небе сейчас полыхает рыжий закат. Но облака были темны как пепел.

Ас прислонился спиной к высокому бордюру, и устало вытянул ноги. Мимо него тянулась узкая провинциальная дорога, по которой будто перекати-поле носились целлофановые пакеты. Вдоль нее из-за деревьев выглядывали частные жилые дома типичной российской провинции. Стекла во всех окнах были выбиты, а ворота во дворы открыты настежь. Кое-где возле небрежно припаркованных автомобилей валялись чемоданы и сумки. Не хватало только самого главного — людей.

Скользнув взглядом поверх круто уходящей вниз улицы, Ас увидел за домами жуткую картину бесчисленных пожаров. Багровое зарево, отражавшееся в источаемых ими столбах дыма, как раз и создавало ложное впечатление заходящего солнца.

Медленно опустив глаза, Ас поднес к лицу левую руку. Поверх манжеты к ней синей изолентой крепилось какое-то миниатюрное устройство вроде пейджера. Зажав одну из его кнопок, Ас апатично спросил:

— Меня кто-нибудь слышит?

В ответ сквозь сильные помехи послышался задыхающийся голос:

— Кт... это?!

— Главнокомандующий альянсом Миротворцев, восточный фронт.

— Мирот...рцы?! ...то оплот номе... пять! Сроч...о ...жна пом...щь!

— Пятый оплот? — оживился Ас. — Где Экс? Он был с вами.

— Он ...ас бросил в р...гар боя!

— Куда он отправился?

— М... почем з...ть?! Он о...нчательно свих...

Затем голос стал совершенно неразборчивым, послышалось гудение и писк, после чего остался только шум помех.

Отпустив кнопку, Ас неподвижно сидел еще несколько секунд, а потом вдруг вскочил и, подняв голову, тревожно осмотрел небо. Не увидев ничего нового, однако, вдруг бросился бежать вверх по улице.

Из правой манжеты разложились лопасти пульсара.

Добежав до конца квартала, Ас заметил, что за следующим кварталом через сотню метров впереди улица упирается в обрыв, вдалеке за которым виднеется море. В этот момент что-то массивное пронеслось сверху, всколыхнув воздушную массу, а через секунду земля вздрогнула от сильного удара. Развернувшись, Ас попятился к обрыву, направляя пульсар в сторону огромного облака пыли поднявшегося на противоположном конце квартала. В нем что-то двигалось. На высоте девятиэтажного дома в облаке промелькнули части гигантского объекта.

Раскатываясь по городу гулкой волной, из облака донесся голос настолько мощный, что я чувствовал, как вибрирует мое, то есть Аса, тело:

— Чего ты добиваешься?

Пульсар выпустил в облако четыре больших заряда подряд, в ответ на что, там послышались звуки напоминающие жужжание промышленных конвейеров.

Недолго думая Ас развернулся и изо всех сил побежал к обрыву.

Сзади раздался пугающий своей тяжестью стук, захрустели стены домов.

Ас резко оттолкнулся и, перевернувшись в воздухе через голову, отлетел влево на несколько метров. В следующее мгновение по тому месту, где он бежал секунду назад, пронесся широкий яркий луч бледно-синего цвета, разметая в стороны брызги расплавленного асфальта.

— Я могу играть с тобой сколь угодно долго, — вновь прокатилось по окрестностям. — Планета полностью под нашим контролем.

— Тогда чего ты ждешь? — крикнул Ас, не оборачиваясь.

После короткой паузы голос ответил:

— Этими фокусами вы лишь оттягиваете неизбежное.

Когда Ас обернулся, то увидел только шлейф пыли, поднимающийся ввысь. Недоуменно чертыхнувшись, он прислушался. Наступила мертвая тишина, вспышки над облаками прекратились. В воздухе повисло физически ощутимое напряжение.

Затем со стороны моря подул влажный прохладный ветер. Очень странный ветер. Его сила невероятно быстро нарастала. Уже через несколько секунд облака и дым начало стремительно сдувать от моря. Пыль и мусор ураганом понесло в лицо Асу. Отвернувшись, он снова воспользовался устройством на левой руке.

— Что происходит? Говорит Ас! Ответьте кто-нибудь!

Но прибор предательски шипел в ответ.

Ветер усилился настолько, что Асу стало трудно стоять на ногах. Согнувшись, он начал медленно отходить назад, щурясь, глядя в сторону моря.

Земля загудела от тяжелой дрожи. Ревущий ветер проносил мимо камни, доски и куски металла. К этому моменту облака унесло, и взору открылся завораживающий вид ночного неба, занятого неподвижными темными силуэтами исполинских объектов, заслоняющих звезды.

— Невозможно... — ошарашено произнес Ас, всматриваясь в темную морскую даль.

С немыслимой скоростью оттуда надвигалась белая стена вздымающейся на километры воды.

Резко сменив направление, ветер повернул к морю, достигнув поистине невообразимой силы. Бурным потоком обратно хлынули облака, и огромной волной гудящей как хор тысяч голосов в воздух поднялось все, что только было на земле: от фонарных столбов и вырванных с корнем деревьев до целых стен зданий.

Аса словно листок оторвало от земли и понесло куда-то вверх. Извернувшись, он успел выстрелить в асфальт из правой манжеты чем-то вроде троса.

Погасли огни пожаров, померк свет звезд. В непроглядной тьме из-за сумасшедшего ветра, не дающего нормально дышать, жутко похолодало. Повиснув вверх ногами в потоке воздуха на натянутом до предела тросе, Ас наклонил голову посмотреть, куда его затягивает. Но в этот момент трос оборвался и видение прекратилось.

Глаза я открыл уже влачимый на плечах Аса и Дилма. Последний заметил, что я пришел в себя:

— О, очнулся.

Они остановились.

— Идти можешь? — спросил Ас.

Я нащупал под обмякшими ногами твердую поверхность.

— Вроде бы, — неуверенно ответил я. — Сколько я был без сознания?

— Около получаса.

Мы находились в незнакомом мне районе Москвы, на плохо освещенной улице густо поросшей невысокими раскидистыми деревьями, под одним из которых мы и стояли.

— Что-то долго... — покачал головой я. — Знаете, что я видел?!

— Сейчас это не важно, — отрезал Ас. — Экс, нам придется разделиться. Неман и Вал уже ушли.

— Зачем?

— ГУПИ может попытаться нас добить.

— Тогда наоборот нужно держаться вместе.

— Исключено. Они знают, что мы маскируемся, и будут искать компании людей. Разбившись по парам, мы будем иметь шансы скрыться от их глаз. Я пойду с Дилмом, ты — с Виктором.

— Он жив? — изумленно оглянулся я по сторонам.

Виктор шел позади, сунув руки в карманы.

— Но как?

— Сопряжение никого не обошло стороной, — ответил он, взмахом руки заставив крону дерева с треском нагнуться к нам, а затем отпустив ее. Дерево качнулось в темноту, рассекая воздух и встряхивая листья.

— Телекинез? — предположил я.

— Не только, — отвел глаза он.

— Виктора можно причислить к Авангарду, — сказал Ас.

— А я уже думал, что Авангард существует только в лице Альмода и его имбецилов, — обрадовался я.

— К счастью это не так. Вам с Виктором придется добраться до лаборатории Магеллана. Доспех подскажет маршрут.

— Но я не хочу идти с ним. Я его едва знаю.

— Что ты как ребенок? — раздраженно фыркнул Ас. — Привыкай, это для тебя ценный опыт.

Интересный способ вести мое обучение. До того момента я почему-то не думал, что работа Миротворцев может заключаться в дипломатии, хотя их название это само собой подразумевало.

— Подожди, — опомнился вдруг я. — А почему нам просто не переместиться туда?

— Как ты думаешь, почему мы не сделали этого прямо в офисе? Черви уничтожены, как и Моранд. Перехватчики использовали устройство, генерирующее спектральный импульс, разрушающий целостность невоплощенных основ.

Наш путь лежал в Ростов-на-Дону. Ехать предлагалось автобусами, да еще и окольными путями. Такой маршрут был выбран, видимо, потому что существовала угроза, что нас могут встретить по пути. В таком случае нас могли бы ждать у всех вокзалов, а заодно и у самой лаборатории, однако доспех не говорил об этом ни слова.

Когда же я по внутренней связи поделился своими мыслями с Асом, он успокоил меня тем, что местонахождение лаборатории не известно даже Эону, а ресурсов чтобы оставить на каждом вокзале патруль с приборами способными преодолевать нашу маскировку, врагу не хватит. Опасность существовала только для Виктора, который и без того находился в зоне особого внимания ГУПИ, а после того как он засветился вместе с нами, он вообще, скорее всего, попал в их расстрельный список.

Отсутствие у Виктора маскировки меня нервировало. Видевшие его по пути люди могли в первом же сне передать информацию о его местонахождении, да и сам Виктор нуждался во сне, а значит, мог невольно меня выдать. Из-за этого я находился в постоянном напряжении, ожидая нападения.

А вот Виктор был спокоен как лось. Всегда садился на место у окна и любил подбрасывать юбилейную десятирублевую монету. Уже тогда он начал меня раздражать. Было в его внешности и поведении что-то такое, из-за чего мне постоянно хотелось его избить. Смазливое подростковое личико, но невероятно высокомерный взгляд и брызжущая надменность в рассуждениях. Пусть и не открыто, но он всем своим видом показывал, что его дерьмо пахнет лучше, чем у других.

Когда я спросил его, нахрена он постоянно подбрасывает эту гребаную монету, он посмотрел на меня в своей высокомерной манере, как будто знал что-то очень важное, но говорить этого не собирался даже под страхом смерти, и спросил:

— Ты знаком с теорией вероятности?

— Не очень, — ответил я.

— Какова, по-твоему, вероятность выпадения одной из сторон монеты?

— Раз их две, значит, пятьдесят на пятьдесят.

— Равнозначная?

— Да.

— Равнозначная — значит случайная. Ты не можешь однозначно предсказать, какое событие наступит, и придумываешь вероятность того, что оно произойдет. Пятьдесят на пятьдесят, семьдесят на тридцать — не важно.

— К чему ты ведешь? — Я пытался скрывать раздражение.

— Подумай, если бы ты автоматически рассчитывал в уме все силы, воздействующие на монету, и заранее знал, какая сторона упадет, ты бы мог говорить о случайности?

— Нет, — демонстративно отвернувшись, ответил я.

— Тогда что такое случайность?

Ввязываться в его разглагольствования желания не было, а поскольку ход его мыслей и так был мне не ясен, я просто пожал плечами.

— Невежество наблюдателя, — удовлетворенно произнес он, и вернулся к подбрасыванию монеты. — Расчет вероятностей — это занятие невежд, потому что вычислять вероятность наступления события может только тот, кто в принципе не знает всех причин его наступления. Это то же самое, что размышления древних людей о том, сколько жертв нужно принести богу, чтобы он ниспослал дождь.

— Я слышал об алгоритмах управляющих миром, — зачем-то сказал я. — О том, что все события в жизни каждого человека заранее предопределены.

— Как думаешь, предопределено ли выпадение монеты на двухсотый бросок, который я совершу только завтра?

— Такие вопросы ставят меня в тупик, — устало потер я лоб. По-моему, у меня начиналась мигрень.

— Представь, что время — это река, а мы — бревна плывущие по ней. Предопределенность — это заграждения, установленные в разных местах реки. Большие и маленькие. Они корректируют наше движение, слегка или кардинально. Монета в этом потоке — крохотная песчинка. Заграждения на нее не действуют, она проскакивает сквозь них. Остановить ее может разве что капитальная стена. К счастью таких стен не ставят, иначе река выйдет из берегов. Понимаешь о чем я? — хитро посмотрел он на меня.

— Смутно. — Я уже массировал виски.

— Для монеты предопределены только законы, по которым она существует, как для песчинки определено русло реки, по которой она плывет. Предсказать, как монета упадет завтра, невозможно ни с какой вероятностью, потому, что ты не знаешь, что с ней станет и где она окажется. Она свободный радикал в потоке времени, слишком незначительный, чтобы история мира строилась с учетом его существования.

— Круто, — с деланным впечатлением кивнул я.

Он наклонился ко мне, словно собираясь шепнуть что-то на ухо, и мрачно улыбаясь, сказал:

— Чем уже твоя задница, тем легче тебе проскальзывать мимо заграждений. Будь песчинкой, и судьба не сможет схватить тебя за зад. Она тебя даже не увидит.

— И как же я ею стану, если ты сам сказал, что я — бревно?

— Твои габариты зависят от твоих действий, — отстранился он. — Чем больше ты на себя берешь, тем крупнее становишься.

— Ты поэтому так спокоен? — наконец повернулся я к нему. — Думаешь, ты слишком мелок для мира, чтобы он тебя заметил?

— Посмотри на меня. Кто я? Обычный пацан, без роду, без племени. Я не гонюсь за деньгами, властью или известностью. Мои амбиции ниже плинтуса. Я никто и звать меня никак. Крупные рыбы гордятся тем, что они имеют, пользуются своей властью, поедают мелкую рыбешку. Зато когда приходит трал, крупная рыба отправляется на стол трапезе судьбы, а вся мелочь ускользает.

— Похоже на сказку о мудром пескаре, — заметил я. — Только она плохо закончилась.

— Никто же не говорит, что нужно отсиживаться в укрытии. Нужно просто быть мелкой рыбой, а проблемы с крупной разрешатся сами по себе.

— Не хочу ломать твою теорию, но насколько я знаю, судьба человека определяется еще до его рождения. И даже если он будет тихим и кротким, ничто не спасет его от внезапной известности или власти, пользоваться которой, по твоему мнению, очень нехорошо.

— Так это все не есть константа. Это лишь свет прожектора на вышке часового. Он выхватывает тебя из темноты, делая мишенью. Что мешает спрятаться от него?

— Монарший титул, полученный при рождении, например.

— Нет ничего невозможного, — отмахнулся Виктор. — Любой человек может спрятаться от самого яркого света. Главное, чтобы он сам того захотел. Свет приятен. Нужно быть мужественным человеком, чтобы предпочесть ему холодную темноту.

— Можно подумать ты предпочел, — усмехнулся я. — Теоретик.

— Представь себе, — гордо ответил он. — Мне пришлось многое перенести, прежде чем я понял, что к чему. Моя старшая сестра как-то нашла себе неудачного хахаля — матерого зека. И я, и наши родители были против, но она никого не слушала, думала, что зек — это романтично. В итоге она стала алкоголичкой и воровкой, и еще долго терроризировала родителей бурными запоями. Вместе со своим недоноском она приходила к ним домой требовать денег. Продлилось это не долго. Родители умерли, и я остался один против сестрички и ее "бойфренда". Им ой как захотелось отобрать то, что по завещанию причиталось мне. И однажды этот зек подговорил собутыльников разобраться со мной. Слабоваты оказались пацанчики. Когда я убил их, предварительно узнав, кто их навел, я отправился прямиков на хату к сестричке и зарезал эту суку вместе с ее трахалем. Соседи, конечно, вызвали тогдашнюю милицию, но я не желал расставаться со свободой и перебил, и ментов, и соседей тоже. Потом меня все-таки скрутило подкрепление, так что я оказался за решеткой на пожизненном сроке. Там меня сразу невзлюбили, попытались опустить. Тогда я убил и сокамерников, а потом и надзирателей. И, чего уж кривить душой, всех кто содержался в тюрьме.

— Ага, — саркастично покивал я. — А я неделю назад перебил половину Эона.

— Зря сомневаешься, — сощурился он. — Это было уже после Сопряжения, когда я перестал быть всего лишь человечком.

— Ну и что дальше?

— Когда я бежал, меня нашли и чуть не убили ГУПИ. Тогда-то я все понял. Нельзя высовываться, нельзя показывать, на что ты способен. Нужно быть песчинкой.

— Странную ты вывел мораль... Очень странную.

После этого рассказа он стал раздражать меня еще больше. Несмотря на его разглагольствования про "песчинки", высокомерие из него так и перло. К тому же, если ему верить, он был еще и кровожадным убийцей, что отнюдь не настраивало на дружелюбие по отношению к нему. Никакой юношеский максимализм, свойственный его возрасту, не мог быть ему оправданием.

Дорога заняла у нас двое суток. От почти непрерывного сидения мои ноги отекли и, выходя из автобуса ранним утром 22 числа, я испытывал при ходьбе ощущения сходные с теми, что бывают после видения.

На маршрутке мы добрались до нужного места. Если бы ОКСП подписывала на своем плане названия улиц, было бы еще проще, а так нам пришлось тупо ждать, пока машина не оказалась в нужной точке на карте, и просить: "Остановите здесь". Целью нашего пути оказалось обшарпанное трехэтажное здание сталинских времен, с решетками на окнах, видимо отданное какой-то фирме.

Обходя его сзади, согласно маршруту, мы прошли по сырому темному двору, уставленному дорогими иномарками, и приблизились к расположенной в самом неприметном углу на уровне цокольного этажа черной железной двери. Я набрал на замке указанный доспехом код, и мы спустились в побеленное квадратное помещение три на три метра, пол которого был выложен серым кафелем, чистым, будто по нему никогда не ходили. На потолке светила одинокая люминесцентная лампа, а в дальней стене нас отражали хромированные двери лифта.

Когда я нажал единственную кнопку, предназначенную, как мне показалось, для вызова, откуда-то сверкнула вспышка, и раздался незнакомый голос:

— Сейчас впущу.

Двери лифта открылись. Выбор кнопок в кабине так же оказался не велик, ограничиваясь лишь кнопкой в виде стрелки вниз. По ее нажатию кабина не просто поехала, она рухнула, заставив мои внутренности сбиться в грудной клетке.

Пока мы спускались, мне почему-то вспомнился один голливудский фильм, где секретному подземному сооружению тоже предшествовало неприметное здание и лифт. Только там еще в холле перед лифтом сидел мужик с газетой.

Когда кабина остановилась, и двери раздвинулись, перед нами предстал тянущийся прямо от лифта прямой ромбовидный коридор. Отделанный матовыми пластинами стального цвета, он создавал атмосферу подводной лодки. Освещение здесь, как и в офисе, исходило снизу, его источниками были белые прямоугольные лампы, вмонтированные по краям пола, как огни на взлетной полосе.

Мы неуверенно пошли вперед, ожидая, что нас кто-нибудь встретит. Вместо этого, когда мы прошли уже десятка три шагов, в правой стене открылась квадратная дверь. Молниеносно разъехавшись на четыре части, она открыла вход в просторное помещение с большим круглым столом по центру, за которым сидели Ас и два колоритных незнакомца.

— Вот все и в сборе, — повернулся к нам Ас. — Проходите, знакомьтесь. Это — Магеллан, — широким жестом указал он на довольно полного бородатого мужчину моего возраста с длинными волосами, собранными на затылке в конский хвост, одетого в кислотно-желтый халат поверх черной формы, и носящего лабораторные очки со стеклами янтарного цвета. — С дядюшкой Сетом Экс уже знаком, — повернулся Ас к коротко стриженному незнакомцу с по истине громадной мышечной массой. Его руки были толще моих ног, а бычья шея из-за горы мышц клонилась вперед, как у животного.

— Что-то он изменился немного, — с недоумением заметил я.

— Доспех может поддерживать маскировку только объекта сходных физических габаритов, — объяснил Ас. — Так что дядюшка у нас теперь верзила. Сейчас подойдут остальные, и начнем. Присаживайся. — Выдвинув кресло слева от себя, он указал мне на него.

Пожимать руки у Миротворцев было не принято, так что я просто занял место рядом с Асом. Виктор скромно уселся с противоположной стороны стола, а через минуту в помещение как космонавты друг за другом вошли Дилм, Неман и Вал.

— Итак, — начал Ас, обстоятельно положив на стол сцепленные замком руки с поднятыми большими пальцами. — Это слабое утешение, но главкома ВВС и еще с десяток высших военных чинов уволили после произошедшего в Москве. Поскольку официально сказать, что за объекты это были на самом деле и что они делали над городом, никто не может, было просто объявлено, что это ошибка на учениях и устроено показательное увольнение виновных. Теперь послушайте, что расскажет Магеллан.

— Ситуация быстро выходит из-под контроля, — азартно подхватил эстафету тот. — За прошедшие двое суток Владивосток, Хабаровск и Южно-Сахалинск постигла участь Петропавловска-Камчатского. Сценарий везде один и тот же: возникновение спектральной аномалии, массовая потеря сознания и последующее безумие. Впрочем, нам удалось продвинуться в изучении этого феномена.

Над выпуклой крышкой стола, похожей на перевернутую тарелку, появилась проекция, отображающая раздетого мужчину, основательно пристегнутого к железной кушетке, стоящей под углом градусов в восемьдесят. Его тело покрывали глубокие следы ногтей, губы были перепачканы запекшейся кровью, а в рот вставлены металлические скобы, не дающие ему сомкнуть зубов. Мужчина неистово дергался, пытаясь освободиться.

— Жертва аномалии теряет способность осознавать себя как личность, — продолжал Магеллан. — Все инстинкты, включая инстинкт самосохранения, деградируют, уступая место неконтролируемой ярости, сопровождаемой лавинообразным выбросом адреналина. Официальные ученые, работающие в Петропавловске, склонны считать это явление болезнью вирусного характера, однако выделить возбудителя им пока не удалось. И не удастся: это не заболевание. Но они, тем не менее, уже успели окрестить его "сепаратозом" — сепаративным нарушением высшей нервной деятельности человека. Такое название было дано вследствие кардинальных различий воздействия вируса на поведение людей. Дело в том, что в то время, как одна часть жертв впадает в исступление, другая начинает вести себя с точностью до наоборот.

Над столом добавилось второе изображение. В кресле сидела молодая женщина. Она не двигалась, глядя куда-то вдаль пустыми карими глазами.

— Этот тип жертв полностью перестает реагировать на окружающий мир и на любые раздражители.

— Овощи, — прокомментировал Вал.

— Существует так же третий и четвертый тип жертв, о которых кроме нас пока никому не известно. Из каждой тысячи человек в ярость и в прострацию впадает примерно по четыреста пятьдесят. Оставшаяся сотня делится пополам между теми, кто после аномалии каким-то образом сохраняет адекватность, и теми, кто исчезает без следа.

— В каком смысле исчезает? — удивился Виктор.

— В прямом, — лаконично ответил Магеллан.

— Это все очень прискорбно, но что насчет нападения на наш офис? — поинтересовался я. — Вы собираетесь что-нибудь предпринимать?

— Здесь мы в безопасности, — обнадежил Ас. — Нам нужно сосредоточиться на Альмоде и его хаоситах.

— Так вы опять все спустите на тормозах? — возмутился я. — После того, что они сделали?!

— Экс, — твердо посмотрел на меня Ас. — В их распоряжении силы, с которыми мы не можем тягаться. Лучше плохой мир, чем хорошая ссора.

— Абза-ац, — раздраженно протянул я, мотая головой. Но тут мой взгляд остановился на Вале, по обыкновению развалившемся в кресле. — А ты чего молчишь?! Сам же говорил, что это война!

— Ты че рычишь? — огрызнулся он. — Я тут в меньшинстве. Че предлагаешь мне одному на баррикады прыгать?

— А хрена ты тогда выступал?!

— Господа, давайте успокоимся, — дипломатично развел руками Магеллан, пытаясь разрядить обстановку. — Я хочу предложить вам иной путь разрешения проблем.

— Какой?!

— Я всегда говорю, что в первую очередь необходимо узнать своего врага, но меня почему-то никогда не воспринимают всерьез. Полагаю, сейчас подходящий момент, чтобы, наконец, ко мне прислушаться?

Раздираемый досадой, я откинулся в кресле, потирая переносицу, чтобы отвлечься.

— Говори, Склифосовский, — вздохнул Вал.

— До этого момента вы действовали напролом, пытаясь бороться с поступками врага, а потому всегда отставали от него на шаг. Я предлагаю узнать его мотивы. Поняв, что заставляет его поступать так, а не иначе, вы сможете предугадывать его действия, следовательно, работать на опережение.

— Мотивы? — скривился Вал. — Вот этот вот отсосок, — кивнул он в сторону Виктора, — уже просветил нас по поводу мотивов Альмода... тьфу, Лысенко. Насрать, короче.

— Кстати, насчет мотивов, — вновь включился я. — Мы еще собираемся искать храм Заката?

— Храм Заката относится к целям Альмода, а не к его мотивам, — возразил Магеллан. — Мотивы имеют психологический характер.

— Альмодом движет жажда власти и силы, — заявил Ас.

— Вы видите только крону дерева, — отрицательно мотнул головой Маг. — Альмод организовал вокруг себя движение единомышленников, что есть признак конструктивных устремлений. Следовательно, он не собирается учинять глобальные разрушения, да и название "Круг Хаоса" нужно, скорее всего, только чтобы придать вес его замыслам, показать, что ожидает тех, кто встанет у него на пути.

— Какие бы разрушения он не собирался учинить, его стараниями уже погибли сотни людей, а если и происходящее на востоке страны тоже его рук дело, то он виновен в смертях миллионов.

— Плюс к тому же он с неосами на короткой ноге, — добавил Неман. — За них ручаться нельзя. Что бы там не двигало Альмодом, они все равно будут действовать по-своему. И наличие такого существа, как то, с которым Альмод заключил договор, только усугубляет ситуацию.

— А чем оно так опасно? — скептически полюбопытствовал я. — Мы же даже не знаем, к какому классу оно принадлежит. Все, что нам известно, это, что оно якобы настолько сильно, что у него в мире нет конкурентов. И то мы знаем только с его слов, — пренебрежительно указал я на Виктора.

— У неосов каждый сам за себя, — объяснил Неман. — Пока это так, они не очень опасны. Как кузнечики. Но стоит появиться лидеру, как они сбиваются в стаю, превращаясь в саранчу. Только у саранчи лидера нет, она просто движется за пищей, а вождь неосов может стаю направлять.

— И чем чревато сбивание в стаю?

Неман как-то мрачно усмехнулся:

— Чтобы представить это, достаточно просто вспомнить еврейские сказки о легионах демонов, ведомых огненными лордами. Сказка — ложь, да в ней намек...

— ...Добрым молодцам урок, — безрадостно закончил цитату Ас.

— Вы это щас серьезно? — насмешливо вытаращился Виктор.

— Убери пафос, религиозный антураж и войсковую организацию по древнеримской системе. В остатке получишь что-то близкое к реальности. — На лице Аса не было ни намека на юмор.

— Да вы издеваетесь, — издевательски захохотал Виктор. — Басни про ад и демонов были придуманы только для того, чтобы пугать малограмотных и недалеких, и заодно тешить их самолюбие. Обидел какой-нибудь негодяй человека, а человек ответить ему не может, и тут на помощь приходит ад, где после смерти негодяю сделают "а-та-та" по попке за все его нехорошие дела, справедливость восторжествует. Ради такого вот самоутешения люди и верят во всю эту чушь. Мол, можете, гады, надо мной сколько угодно измываться — я даже подставлю другую щеку — после смерти вас все равно достанут. То есть вместо того чтобы осознать свою ничтожность и принять меры для того чтобы от нее избавиться, люди начинают тешить свое самолюбие тем, что за них суд свершит нечто всесильное. Они снимают с себя ответственность. Тем временем ничтожность их только прогрессирует. Забухал? На иглу подсел? Ты не виноват, это бесы в тебя вселились, это с ними надо бороться, их изгонять. Ну и самому человеку боязно, что если он будет жить не так, как в книжке написано, его тоже накажут злые демоны в аду.

— Манать ты балабол, — проснулся Вал. — Че в школе не учили выражать мысль коротко?

— У него болезнь, — поддержал я выброс яда. — Словесный понос. Пока ехали, весь мозг вынес.

— Обязательно мне все это высказывать? — Виктор старался не показывать виду, но все равно было заметно, что он обиделся.

— И все-таки, чтобы ты там не думал, неосы совершали подобные походы в древности, — настоял на своем Ас.

— Ой, не смешите мои тапочки, — раздраженно отмахнулся Виктор. — Неосы просто физически не могли прийти такой массой. В то время работали фильтры Циферума.

— Как им это удавалось — это уже отдельный вопрос, ответ на который у нас нет. Нашествия происходили до Аркенонцев. Все известные записи тех эпох плохо сохранились, и к тому же были сделаны людьми, а потому не слишком достоверны.

— А каковы были цели у этих походов? — заинтриговался я.

— Неизвестно. Спросить не у кого — все участвовавшие в рейдах неосы жестоко наказаны силами безопасности.

— Мы отклонились от темы, — напомнил Магеллан.

— Так что ты предлагаешь? — обратился к нему Ас.

Маг нерешительно увел глаза куда-то в сторону, и снова посмотрел на Аса:

— Для того чтобы понять мотивацию Альмода, нам придется проникнуть в его мир, в его систему ценностей. Альмод все еще человек и нуждается в здоровом сне, чтобы его мозг мог функционировать.

— Не-не-не, — отрицательно замахал руками Вал. — Даже не думайте об этом. Это чмо с неосами трется. Прикидываешь сколько их его жопу охраняет?

— Я что-то не уловил хода ваших мыслей, — сказал я.

— Магеллан хочет, чтобы мы через сервер сновидений проникли в сознание Альмода, — объяснил Ас.

— А в чем проблема?

— В том, что мы попадем в мир, где наши силы будут ограничены нашей силой воли, в то время как противостоять нам будут неосы. Они могут подсоединяться к информационному потоку, которым спящий человек обменивается с севером, интегрируясь в сновидение. У простых людей они, таким образом, вызывают кошмарные сны, но в случае с Альмодом все несколько иначе. Ему они вреда не причиняют, ведь он их кормчая рука, а вот нас они встретят, мягко говоря, без энтузиазма.

— Я тоже пойду? — заинтригованно спросил я.

— Не хотелось бы... У тебя нет опыта подобной работы.

— Тогда где я наберусь такого опыта? Замкнутый круг получается.

— Ладно, пойдешь. Маг, идея твоя, так что отправишься с нами.

Тот в ответ обреченно подернул бровями.

— Неман?

— Я иду.

— Вал?

— ЩаЗ! Еще я в мозгах психопата не плавал.

— Ясно. Дилм?

— Ты знаешь, что-то я не в настроении... — протянул было тот, но наткнувшись на суровый взгляд Аса, запнулся. — Хотя почему бы и нет?

К дядюшке Сету Ас не обращался, он высказался сам:

— Я не желаю видеть тьму, что клокочет в этом человеке.

— Пойдем впятером, — подытожил Ас.

— А Виктор что будет делать? — поинтересовался я.

— Ждать. В отсеке персонала есть чем себя развлечь.

— Когда приступаем? — начал я уже разминать пальцы.

— Когда Альмод уснет.

— И как мы узнаем, что он спит?

— Здесь в лаборатории находится устройство, способное имитировать спящего человека и таким образом подключаться к серверу сновидений. Там оно может скрыто запрашивать статус конкретных людей. Когда придет ответ вроде "Альмод онлайн", мы отправимся к нему в гости, в надежде, что он не проснется до того, как мы закончим.

— Подожди... — поймал я мысль, крутившуюся в глубине сознания. — Если Альмод нуждается в здоровом сне, значит, он тоже передает на сервер все что видел. Как тогда Эон может думать, что вина лежит на нас? Они же должны знать, что виноват он.

— Хороший вопрос, — согласился Неман. — Будем надеяться, в сознании Альмода мы найдем ответ.

По той причине, что даже приблизительное время ожидания до того как уснет долбаный Альмод никто назвать не мог, после совещания все разошлись по разным "отсекам", как здесь называли комнаты. Я, конечно же, поспешил в отсек персонала, чтобы посмотреть, чем там можно себя развлечь.

По пути мне встретились несколько человек в желтых халатах, которые, по-видимому, являлись штатной одеждой здешних работников.

Отсек персонала расположенный в конце того самого единственного коридора, тянущегося через подземный этаж, напоминал кафе. Вдоль стен полностью обшитого стальными листами прямоугольного помещения метров семь длиной и четыре шириной, стояли высокие барные столы и по три стула возле каждого. Кое-где на столах оставались пластиковые стаканы с остатками напитков и объедки в бумажных салфетках. Обслуги не наблюдалось. Скорее всего, имело место самообслуживание, в пользу чего говорил автомат с большим дисплеем, стоявший в углу. По крупным выемкам в его корпусе и картинкам на дисплее можно было предположить, что он выдает пищу, добыть которую я и поспешил.

Насытившись традиционной пищей Миротворцев — жутко питательной, но совершенно неаппетитно выглядящей — я включил бамп, чтобы проверить, что творится в глобальной сети. Все-таки по пути в Ростов пользоваться бампом я не рисковал.

"Много же я пропустил", — подумал я, открыв несколько страниц.

Происходящее на востоке России вызывало в мире истерическую панику. Япония, Китай и Монголия наглухо закрыли свои границы, на очереди стояли США. Никто не хотел допускать на свою территорию вирус, вопреки карантинным кордонам распространяющийся со скоростью ветра.

Блогосфера вообще взорвалась. Народ поносил правительство, на чем свет стоит. Оно в свою очередь уверяло, что принимает все возможные меры. Не помогало. Из оцепленного Петропавловска "вирус" вырвался в другие крупные города, таинственным образом игнорируя по пути мелкие населенные пункты. В принципе сдерживание "зараженных" не требовалось — они сами уничтожали друг друга, солдатам оставалось только добивать оставшихся в живых.

Название, данное заболеванию учеными, просочилось в прессу и вскоре кошмарному "сепаратозу", порождающему безумных зомби — "сепаратов", приписывалось аж три разных теории происхождения. Первая состояла в том, что это биологическое оружие, утекшее из секретной лаборатории. Вторая утверждала, что вирус попал на землю из космоса, только непонятно на метеорите или на летающей тарелке. А третья говорила, что это — начало Судного Дня, о чем человечество недавно оповестила трагедия в Иерусалиме. Благодатный огонь не сошел, значит — пиши, пропало.

Свои ехидные мысли по этому поводу я изложил в одном популярном блоге. Шутку поняли не все. Точнее никто. Люди, еще недавно заливавшие друг друга желчью и цинизмом вдруг стали удивительно совестливыми и правильными.

Суммарное число жителей в настигнутых аномалией городах измерялось миллионами. Миллионами свихнувшихся горожан в приступе ярости рвущих на куски себе подобных. К слову, по рассказам тех счастливчиков, что побыв в пораженных городах, и сумел унести оттуда ноги, вирус действовал только на людей. Бедные собаки и кошки, не успевшие вовремя ретироваться, становились жертвами зубов собственных хозяев.

Блогеры знали, что в пораженных городах уже не осталось уцелевших. Те, кто вместо того чтобы рассвирепеть превращались в овощи, были обречены рано или поздно быть найденными и растерзанными.

Все пользователи только и говорили о том, как оплакивают погибших, как молятся за их души. Удивительное единство. Наверное, про такие случаи наши предки и говорили: "Пока гром не грянет, мужик не перекрестится".

Но я видел другую причину сплоченности, нежели сострадание — страх. Он чувствовался всюду. Народ боялся того, что "вирус" может продолжить движение на запад. Некоторые уже открыто говорили, что пора линять из этой страны, пока не начался транспортный коллапс. Я их прекрасно понимал, сам постоянно от чего-то убегал.

Число прорывов, судя по всему, не сильно увеличилось, но люди успели освоить это явление, и ролики с неосами теперь выкладывали на YouTube и схожих ресурсах. Особым шиком считалось заснять неоса вблизи. Оставаться в живых при этом было не обязательно. Подпись о том, что автор ролика погиб только прибавляла ему популярности, что, конечно, создавало почву для злоупотреблений.

О том, что Сопряжение накрыло всех, люди еще не знали, но обретала очертания третья волна. После готовившихся заранее и вырвавшихся первыми представителей Авангарда, менее везучих жертв чистильщиков Эона, возомнивших себя богами, а теперь вынужденных скрываться, пришли те, кто увидели в своих внезапно обретенных способностях коммерческий потенциал. Они хлынули во все сферы развлечений, наперебой демонстрируя "чудеса" всем, кто за это платил. Говорили, что даже фильмы с их участием начали снимать — это же такая экономия на спецэффектах.

Резко возросло число таинственных похищений женщин, а так же убийств мужчин и детей. Для чего хаоситам столько баб было уже ясно, но кто и зачем убивает мужиков и детей-сектимов, по-прежнему оставалось загадкой. Мне это напоминало криминальные разборки за раздел сфер влияния. Скрытая война, о причинах и последствиях которой не знали даже мы — те, кто вращаются в этой среде. Большая часть убийств мужиков по-прежнему совершалась во время половых актов, и было достоверно известно, что жертва лишалась члена еще до смерти, во время непосредственного совокупления. Я был твердо убежден, что эти изуверства не могли являться делом рук человека. Если к этому каким-то образом и были причастны хаоситы, то исключительно руками неосов.

С перерывами на бесплатное получение из автомата новых порций еды и напитков, я просидел за столиком до двух часов дня. За это время в отсеке успел побывать весь персонал и опергруппа. Больше всех ел, конечно, дядюшка Сет. Хотелось коротко называть его просто "Сет", но я как-то не решался. Количество пищевых брикетов, кубиков, шариков, а так же жидкостей, которые он поглощал за один присест, мне бы хватило, чтобы прожить неделю.

Когда в отсеке побывал Ас, я, наконец, рассказал ему о том, что видел его глазами после падения из офиса. Безмолвно выслушав меня, он растерянно посмотрел в свой стакан, помотал им, взбалтывая жидкость похожую на красный чай, и грустно вздохнул:

— Не хотелось бы, чтобы все случилось именно так.

— Не хотелось бы? — переспросил я. — А что это вообще такое будет?

— Гнев богов, — мрачно ответил он и вышел из отсека, оставив меня наедине с кучей вопросов.

Когда часы ОКСП пробили половину третьего, от Магеллана поступил долгожданный сигнал: Альмод уснул. Спрыгнув со стула, я отправился искать место начала, так сказать, "спецоперации".

В коридоре мне встретился Ас. Он сказал, что перед тем, как мы приступим к внедрению в сознание Альмода мне нужно немного подготовиться и, схватив за плечо, повел с собой в большой отсек, разделенный поперек тремя прозрачными стенами, точь-в-точь такими ми же как в разрушенном офисе.

Практически все свободное пространство занимали многочисленные механизмы, дисплеи, руки манипуляторов, голограммы, столы с зачем-то подсвеченными крышками, и установки, излучающие все виды энергии: от лазеров и электрических разрядов до пульсирующих синих сгустков того, что маркер доспеха определил как "эламарновая флуктуация". Место оставалось только для того чтобы ходить между всем этим безобразием, стараясь ничего не зацепить. У меня создалось впечатление, что я оказался не в лаборатории, а на какой-то фабрике. Четыре лаборанта неспешно курсировали между тремя зонами отсека и снимали показания приборов.

— Сядь сюда, — указал Ас на кресло, напоминавшее высокотехнологичный электрический стул. — Пора тебе обзавестись червем, — добавил он, заметив, как я насторожился.

— Я смогу сам перемещаться в любую точку мира?

— Да. Только не думай, что сможешь злоупотреблять. Я загружу в базу твоего доспеха правила перемещения, чтобы ты не оказался где-нибудь внутри бетонной стены или не смешался с прохожим.

— А зачем кресло?

Ас защелкнул фиксаторы на моих конечностях и торсе:

— Необходимо синхронизировать ваши с червем несущие частоты.

— Чего сделать? — нахмурился я.

— Значит, ты не читал в бампе раздел о пространственной физике, — вздохнул Ас.

— Со школы физику не люблю, — улыбнулся я.

— Неужели? Лучше признайся, что воспринимал содержание разделов как антинаучную чушь.

— Ты меня поймал.

— Объясню коротко. Трехмерное пространство вестигулярного поля не статично, оно находится в постоянном движении волнового характера. Ты должен попасть в зазор между двумя соседними волнами вместе с червем. Он в любом случае успеет, а вот ты, если не будешь на его частоте, отстанешь и попадешь под гребень волны, которая разорвет тебя на кварки.

— Ты умеешь вселять надежду, — усмехнулся я, чувствуя, как начинаю подрагивать от волнения.

— Подготовьте червя, — громко сказал Ас лаборантам.

Один из них подошел ко мне и что-то набрал на пульте около кресла.

Из-за спинки поднялись механические захваты и защелкнулись вокруг меня несколькими кольцами, которые стали излучать голубоватое свечение.

— Червь готов, — отчитался лаборант. — Начинаю привязку.

Никаких изменений я не заметил.

— Готово. Синхронизация.

Интенсивность свечения колец возросла в несколько раз, начав меня слепить.

— Лучше закрой глаза, — посоветовал Ас.

Поступив, как он сказал, я даже через веки чувствовал нестерпимый свет. В какой-то момент он усилился настолько, что я потерял ориентацию в пространстве. Меня пробила очень мелкая и неприятная дрожь, ощущение тела пропало, а затем свет выключился.

Я открыл глаза. Кольца расцепились и сложились обратно, фиксаторы открылись.

"Обнаружена инсталляция симбиотической основы. Активирую системы взаимодействия", — отчитался доспех.

— Вау, — поразился я. — Как им пользоваться?

— Потом разберешься, — сказал Ас. — Нужно еще ввести тебе геномод повышающий психическую устойчивость.

— Зачем?

— Чтобы тебя не ввели в заблуждение. Забыл уже, что было в офисе, когда ты не отличил реальность от сна?

— Да ну нафиг, — отмахнулся я, поскорее вставая с кресла. — Никто мне ничего не сделает. Хватит изменять мое тело. К тому же я не хочу опять терпеть то же, что в прошлый раз.

— Ты смеешься? — посуровел Ас. — Мы не можем рисковать.

— Ничего мне не будет. И не пытайся уговаривать. Эту хрень ты мне вколешь только силой.

— "Поторопитесь, у нас каждая минута на счету", — сообщил Магеллан.

— Ну, смотри, — предупредил Ас. — Если из-за тебя...

— Да все нормально будет!

Недовольно поджав губы, Ас повел меня в отсек казарменного вида с десятком двухъярусных кроватей вдоль стен.

— Наконец-то, — буркнул Дилм со второго этажа дальней кровати.

— А где штука, которая будет нас усыплять? — огляделся я.

— Как уляжешься, — объяснил Ас, — прикажи доспеху повторять все действия за моим доспехом.

Приказа не потребовалось. Доспех как обычно среагировал быстрее, чем я успел мысленно произнести слова.

Все повторилось по стандартной схеме: темнота, желтые круги перед глазами, смутные очертания образов и чья-то железная хватка, тянущая меня за затылок назад — в пространство, стремительно проявляющееся вокруг, как чернила на бумаге.

Словно перышко, упав на асфальт, я увидел над собой знакомое рыжее небо.

— Ас?

— Вставай, давай, — прогнусавил Дилм, небрежно посмотрев на меня сверху.

— Встаю, встаю, — прокряхтел я, отрывая от земли почти невесомое тело. — Мы на сервере?

— Угадал, — не оборачиваясь, ответил стоявший неподалеку Ас.

Еще бы. Я не мог забыть этот сюрреалистичный рыжий свет, заливающий город, как будто заброшенный давно и в спешке. А еще эта пыль, толстым слоем покрывавшая все вокруг. От одного ее вида меня коробило, как от скрипа пальцем по лакированной поверхности.

В этот раз мы находились на круглой городской площади, выложенной тротуарной плиткой. С одной ее стороны возвышалось жутковатое здание мэрии с зияющими черными дырами в зеркальных стеклах витражных окон, а с другой в кучах собственной хвои стояли начисто облысевшие сухие ели и сосны, некогда, видимо, являвшиеся парком. В центре площади была оборудована большая клумба, посреди которой из земли торчало бесформенное нагромождение арматуры.

— Странно, — произнес Неман неуверенно.

Ас встревожено обернулся.

— Как будто нас обнаружили... — продолжил тот, склонив голову набок.

— Не может быть, — отрезал Дилм. — Мы только что вошли.

— Быстрее, — поторопил Ас Магеллана, который это время просто стоял с остекленевшим взглядом.

— Я не вижу линии, — ответил он.

Из-за поднимающихся вдали высотных зданий вынырнули черные силуэты, отчетливо видимые на фоне серо-оранжевых облаков.

— Система безопасности, — процедил Дилм.

Немного повисев в воздухе, силуэты сорвались с места в нашу сторону.

— Шнеля, твою мать! — закричал Дилм.

— Я не вижу линии, — повторил Маг.

— Тогда выходим!

— Нет, — заявил Ас тоном нетерпящим возражений. — Нужно потянуть время для Мага.

— Как я все это ненавижу, — простонал Дилм.

Ничего не объясняя, вся команда бросилась врассыпную, прыжками покрывая десятки метров за раз. Наилучшей идеей мне показалось последовать за Асом, прыгнувшим на крышу мэрии.

Приземлившись около флагштоков, на которых висели выгоревшие на солнце обрывки флагов, я оглянулся. Достигнув площади, силуэты разделились. Я успел насчитать около десяти металлических по виду объектов, из всего мне известного наиболее похожих на серебряных грифонов, сильно покрытых патиной.

Двое бесшумно спикировали к нам.

— Не стой! — бросил Ас и мощным прыжком улетел с крыши со скоростью ракеты.

— Подожди-и! — крикнул я, побежав за ним и, вспомнив свои навыки полета, оттолкнулся от самого края.

Это был не прыжок, я просто летел, собрав всю свою волю для поддержания стремительного движения вперед. Пронесшись над несколькими невысокими зданиями и широкой дорогой, я врезался в пологую крышу из старого шифера.

— Сюда, — махнул мне рукой Ас из темноты чердачного окна выходящего на крышу.

— Что мы... делаем, — запинаясь, влез я за ним.

Только я пополз по засохшему до состояния окаменелости ковру из голубиного помета, как сзади послышался удар, и в окно с металлическим скрежетом просунулась огромная голова. Клюв щелкнул в метре от меня.

— Ептель! — вскрикнул я и паническим рывком устремился вглубь чердака.

Голова скрылась из проема. Вместо этого грохот и скрежет донеслись сверху. Удар, и в шиферной крыше образовалась дыра, в которую протянулась механическая лапа, попытавшаяся ухватить Аса.

— Ма-а-аг! — заорал он.

— Еще нет, — эхом прозвучал где-то совсем рядом голос Мага.

— Быстрее! — крикнул Ас, и толчком от балки перекрытий, как пловец от борта бассейна, пулей вылетел наружу через дальнее окно.

Я так не умел, и пока я цеплялся за выпирающие из пола доски, двигая свое слишком легкое тело, шифер вновь пробился, после чего мою ногу больно стиснула четырехпалая лапа. В ту секунду у меня, что называется, вся жизнь пронеслась перед глазами. Я отчетливее, чем когда-либо ощутил, что смерть тянет меня к себе и этот леденящий ужас заставил меня отпрянуть от самого себя, сжаться куда-то в пустоту. Вся реальность уместилась в малюсенький комок, который расправился подобно пружине. Монстр пустил меня, и, показалось, растерялся на мгновение. Этого момента мне хватило, чтобы доползти до выхода и прыгнуть.

"Надо же, получилось", — вспомнил я изнурительные тренировки Аса.

До касания земли я успел спохватиться и набрать высоту, крутым пируэтом пролетев между сучьев дерева и завернув за угол следующего здания. Я никого не слышал, просто летел и летел, низко, огибая линии электропередач, дома и сухие деревья.

— Налево, налево, — глухо сказал Ас под ухом. Но оглядевшись, я никого не увидел.

"Налево, так налево".

— К котельной, к котельной, — повторял он.

— Не вижу, — ответил я, бегло осматривая все строения в зоне видимости.

Однако перемахнув еще несколько зданий, и поднявшись повыше, я заметил впереди длинное сооружение, фасад которого состоял из пыльных витражных окон. Над ним метров на сорок возвышалась кирпичная труба.

— Вижу!

К железной площадке, опоясывающей верхушку трубы, подлетела чья-то фигура, а за ней еще одна. Дилм и Неман.

— Быстрее внутрь! — прокричал Неман и вслед за Дилмом, будто через забор, сиганул прямо в трубу.

Рухнув на площадку и еще не успев встать на ноги, я увидел несущихся со всех сторон серебряных чудовищ.

— Да что же это такое... — вцепился я в край трубы и, подтянувшись, свалился в нее головой вперед.

Первым что почувствовал я в темноте, была ледяная вода.

— Ау?

Рядом вспыхнул луч бледно-желтого света, и следом еще три.

— Только спокойно, — отозвался Ас.

Фонари, которыми стали манжеты на левых руках Миротворцев, выхватывали из темноты угловатые стены пещерного тоннеля, на четверть притопленного водой. Никаких признаков трубы над нами не было, только холодный камень. Меня пробрало легкое чувство дежавю. Что-то подобное я уже видел, только там тоннель был квадратным, а рядом со мной шла прекрасная женщина.

— Мы уже на месте? — спросил я.

— Да, — ответил Магеллан. В своем желтом халате он выглядел как рабочий в канализации.

— Почему так долго?! — возмутился я. — Что нельзя было сразу в трубу полезть?!

— Я не видел линии связи с Альмодом.

— Великолепно, меня чуть не пришибли.

— Я предупреждал, — сказал Ас менторским тоном. — Чтобы опять не пострадать, ничего не трогай, ни на кого не нападай, и никуда не отходи от нас.

— Альмод понимает, что мы в его сознании?

— Навряд ли. Для этого он должен быть очень серьезным сновидцем.

— Как я?

— Не иронизируй. Ты на приборах держишься, у него такой возможности нет.

— Мы еще не достаточно глубоко для подключения к памяти, — пространно заявил Магеллан.

— Тогда вперед, — первым зашагал по тоннелю Дилм, тяжело загребая ногами воду.

Через несколько поворотов извилистого тоннеля мы стали слышать разносящийся по пещере тонкий звук.

— Как будто призрак стонет, — прокомментировал Неман.

— Очень смешно, — поежился я.

Спустя еще полсотни шагов мы достигли конца тоннеля. Под глухой тупиковой стеной зияла дыра метра три диаметром, куда утекала вода, но не водопадом, как следовало бы, а бесшумно, по отвесной стене, тускло освещенной темно-синим светом из пещеры внизу.

Недолго думая, Дилм прыгнул туда, и все последовали за ним. Только плюхнувшись в воду, образующую там небольшое озерцо, мы увидели, что под высокими сводами пещеры произрастали трухлявые искореженные стволы огромных дубов, словно вышедшие из детских страшилок.

— Великолепно, — пессимистично констатировал Ас.

Корни деревьев точно лозы расползлись под водой, оплетя все каменное дно.

— Идем, только осторожно. Экс — за нами, след в след.

— Понял.

Пока я смотрел, как товарищи аккуратно перешагивают через корни, мне послышался какой-то шорох сзади, но обернувшись, я никого не увидел.

— Вы ничего не слышали?

— Нет, — ответил Неман за всех.

Шорох повторился.

"Что за хрень?" — подумал я, снова оборачиваясь, но опять ничего не заметил.

Когда же я опустил взгляд чтобы посмотреть на воду, то в темном отражении потолка пещеры заметил движение. Тотчас вскинул голову и обомлел. По потолку медленно полз серый лысый паук размером с человека.

— Ох, мля-я-я...

— Что такое? — оглянулся Ас и сразу поймал направление моего взгляда. — Вот и неосы.

— Чего? — недоуменно повернулся Дилм. — Ах, ты ж черт!

Из дальнего конца пещеры по стенам посеменило еще два таких же насекомых-переростка.

С криком: "Маслай их!" Дилм бросился на пауков, но ожившие корни мгновенно скрутили его по пояс и потащили к своему дубу, массивный ствол которого с треском раскрылся, точно пасть, озарившись изнутри оранжевым свечением.

Ас немедля устремился на помощь, на ходу отбивая нападающие древесные путы.

Двое дальних пауков спрыгнули на Мага и Немана, а тот, что сидел надо мной — на меня. Именно этого я и ожидал, поэтому рефлекторно отскочил назад. С брызгами взвившиеся холодные мокрые корни вцепились мне в руки, подсекли ноги и поволокли к дереву. Барахтанье не помогало, и я вновь попытался сконцентрировать всю свою волю в одну точку. Не получилось. Дуб уже разинул кошмарную пасть, готовясь проглотить меня.

— Помогите! — беспомощно взвыл я, упираясь ногами о корявый ствол.

Рыжий свет пролился на меня как из огромной топки, древесная гниль натуралистично пахнула человеческими фекалиями. Но вдруг корни оцепенели, и все движение замерло, словно остановилось время. С трудом выпутавшись, я спрыгнул в воду. В наступившей тишине нецензурно выругался Дилм.

Пауки остановились точно примороженные. Неман яростно пнул одного, и тот, отлетев, перевернулся, всплыв будто картонный.

— Что произошло? — обалдел я.

— Нейронный шок, — грузно ответил Магеллан. — Узлы, через которые подключаются неосы, временно парализованы. Уходим глубже, пока мозг не восстановил работоспособность.

— Как вы это сделали?

— Это я сделал.

— Неман, попытайся организовать нам доступ в слепую область, — попросил Ас.

— Сложновато будет, учитывая обстоятельства.

— Второго шанса нам может не представиться.

Неман вышел на свободное от корней место и присел на одно колено, коснувшись дна рукой. Через пару секунд вода около него стала расступаться, а затем и вовсе исчезать. Буквально из воздуха на этом месте появились деревянные сваи, помост и кабина электроподъемника. Встав, Неман приглашающе указал на подъемник.

С трудом вместившая пять человек кабина со скрипом, но весьма приличной скоростью потарахтела вниз по образовавшейся шахте и уже через минуту остановилась у еще одной пещеры, гораздо больше предыдущей.

— Подключаемся, — уверенно заявил Ас, выходя первым.

Первое что я почувствовал — это одновременно противный и заманчивый запах какого-то химиката. Кажется, чем-то похожим древесину пропитывают от насекомых. Однако ничего деревянного в пещере не находилось. Из ее желтоватых стен, как в карьере концентрически уходящих вниз несколькими уровнями, выпирали кубы из ржавого металла, покрытые незамысловатым орнаментом.

— Начинаю, — сказал Маг, подойдя к краю.

— Ищи свежие слоты, — посоветовал Ас.

Со всех сторон донесся гул, а затем кубы начали двигаться, словно части одного механизма. Они менялись местами, перестраивались, складывались, образуя новые стены пещеры, поднимались и опускались со все нарастающей скоростью.

Круговорот кубов превратился в гипнотическую кашу, и в какой-то момент сложился в цельную картину, наподобие тех, что создают при помощи гвоздей. Затем грубые стыки сгладились, а ржавая палитра разбавилась цветами. О том, что это движущиеся кубы, теперь можно было догадаться, лишь внимательно присмотревшись.

Перед нами образовалось достаточно четкое изображение кишащей людьми набережной какого-то курортного города. До нас даже доносился звук. Громыхала музыка, в ночи мерцали сотни разноцветных огней. Вдалеке над морем сиял яркий прожектор, состоящий из множества лучей. Он двигался над набережной, освещая низкие облака.

— Это что? — спросил я.

— Последние воспоминания Альмода, — ответил Магеллан.

— Что он забыл в таком месте?

Не успел я закончить вопрос, как музыка отключалась, все огни погасли, и набережная погрузилась во мрак. Не погас только прожектор. Люди этого как будто не заметили, толпа продолжала медленно плестись и гудеть в той же тональности. Однако через пару секунд, внезапно даже для нас, со стороны моря из темноты взметнулись гигантские черные лозы с длинными пунктирными прорезями вдоль стеблей, сквозь которые пробивалось яркое зеленое свечение. Они словно щупальца поднялись вдоль всей набережной, устремившись ввысь. Часть лучей прожектора, проходивших через стебли, высвечивала в небе зловещую ирреальную картину немыслимой черной массы, стеной нависшей над набережной.

— Ас? — в полголоса тревожно спросил Неман, повернувшись к нему.

— Я понимаю не больше тебя, — ответил он. — Маг?

— Первый раз вижу что-то подобное, — отозвался тот.

— Не хочу показаться пессимистом, — пробубнил Дилм, — но, мне кажется, к нам подкрадывается очень полный полярный лис.

Людей охватила паника, образовалась давка. Все бросились к узеньким улицам, примыкающим к набережной. А Альмод за всем этим спокойно наблюдал. Судя по всему, он стоял на какой-то возвышенности, вроде крыши киоска.

По ближайшей к нему улочке, на которую он смотрел, навстречу бегущим, точки волки, вышли четвероногие создания, которых я насчитал с десяток. Сквозь их лысую плоть виднелись обнаженные кости, внутри грудных клеток пылал бездымный белый огонь, через пасть подсвечивающий ряды клиновидных зубов, а вдоль позвоночников тянулись гребни шипов, самые крупные из которых венчали их, ни то собачьи, ни то крокодильи черепа.

Увидев этих созданий, люди как по команде остановились и замерли в оцепенении.

— Вы все теперь принадлежите нам, — громко произнес Альмод обращенной к нему спинами толпе.

— Зря мы его не убили, когда была такая возможность, — гневно заметил я. — Вам тогда поболтать с ним захотелось.

Ас на секунду обернулся ко мне, обдав укоряющим взглядом.

— И не надо на меня так смотреть, — огрызнулся я. — Вы сами виноваты.

Существа угрожающе приближались к толпе, оттесняя ее обратно к набережной, и в какой-то момент они прыжками набросились на людей. Они не просто убивали, я даже не знаю, как назвать такие зверства. Они сдирали кожу, и забивали жертву вырванными у нее же конечностями. Я отвернулся не в силах смотреть.

Но в то же мгновение раздался тяжелый удар, и из темноты на улицу вышло двуногое черное создание, напоминающее смесь человека с рептилией. Это было оно — чудовище, которое мы видели в Нью-Йорке, слуга древнего неоса. Рок, как его назвал Виктор. Гребень шипов на его спине вспыхнул зеленым сиянием, а затем загорелись глаза и когти на передних лапах. Меня как громом поразило. Оно же освободило из лаборатории ГУПИ Альмода и всех заключенных.

— Никто не смеет убивать в моем присутствии! — загудело оно своим двойным голосом и, не раздумывая, накинулось на существ, разрывающих людей.

Хватая их как плюшевые игрушки, оно отрывало им конечности, выдергивало ребра. Оно просто взмахивало когтями, рассекая воздух, и четвероногие монстры разлетались на части, как по мановению волшебной палочки. Основная масса людей за это время уже успела разбежаться.

Яростное уничтожение существ продолжалось, пока к Року не вышла до сих пор державшаяся в тени смуглокожая молодая женщина невысокого роста. Ее длинные черные волосы ниспадали до плеч, покрытых замысловатыми татуировками, а из одежды на ней был только почти ничего не прикрывающий странный наряд, состоящий из одних лямок и ремней. Она безбоязненно подошла к чудовищу, на две головы выше ее самой и раза в четыре тяжелее, и уверенно коснулась его утыканной шипами лапы.

— Довольно, — негромко сказала она.

Его зеленое сияние потухло. Отбросив останки последнего существа, Рок отстранился, и недовольно фыркнув, скрылся в темноте.

— Очистить город! — крикнула женщина Альмоду.

— С какой стати?! — возразил тот.

— Потому что я так сказала!

— Я не собираюсь тебе подчиняться! — зарычал Альмод, спрыгнув на землю.

— Хочешь со мной поспорить? — угрожающе спросила она, неспешно направившись к Альмоду, перешагивая через тела людей и монстров.

— Из-за тебя я застряну здесь на несколько дней. — Альмод понизил голос.

— Ты у меня здесь на целую жизнь застрянешь! — рявкнула женщина. — Сотру память и заставлю лет сто жить среди людей, пока не превратишься в смердящее бревно, мечтающее о позорной смерти во сне!

— Ладно-ладно! — примирительно поднял руки Альмод. — Зачем сразу пугать?

— Тогда начинай резче! Мне и так из-за тебя постоянно достается вся грязная работа!

Развернувшись, женщина быстро пошла прочь.

— Сука, — буркнул Альмод себе под нос, когда она удалилась достаточно.

К нему подошел высокий парень в надвинутой на глаза кепке, и молча встал рядом, словно ожидая указаний.

— Прогибаться под какую-то латиноамериканскую шлюху... — процедил Альмод, глядя вслед женщине. — Где они ее только раскопали.

— Им нужна была дочь солнца, — сказал парень.

— Без тебя знаю. Этих дочерей миллионы. Надо же было взять именно эту... Нет, я этого так не оставлю. Займись тут пока созданием иллюзии бурной деятельности, а я наведаюсь к Тореару.

— Как скажете.

Видимо Альмод воспользовался червем — пространство свернулось, и вновь развернулось уже совсем другим.

Снова дежавю. Перед нами был огромный зал из темного камня, освещенный лучом белого света, падающим из центра купола, который накрывал зал от самого пола. Посередине высилась гигантская фигура, окутанная клубами черного дыма, сквозь который пробивался лишь свет оранжевых глаз.

— Я это уже видел, — прошептал я.

Альмод приблизился к колосу и опустился на колени.

— Все идет по плану? — прокатилось под куполом.

— Да.

— Тогда зачем ты здесь?

— Меня тревожит, что с каждым днем мое мнение значит все меньше. Я не на это рассчитывал, соглашаясь на вашу авантюру. Мной уже понукает одна из жриц Акарим.

— Акарим — наш свет! — Купол задрожал от голоса гиганта. — Чем сильнее мы становимся, тем больше в них нуждаемся! Их власть не обсуждается! А тебе, проводник, вместо того чтобы стенать по пустякам, следовало бы занялся молодым провидцем Миротворцев! С его помощью они за нами шпионят! Его существование ставит под угрозу весь наш замысел!

— Они обо мне говорят? — вытаращился я.

Никто не ответил, все были поглощены наблюдением и ловили каждое слово.

— Тореар, — присмирел Альмод, — мы не сможем справиться имеющимися силами. Нам нужен один из...

— Нет! — От громового отзвука эха вздрогнул даже я. — Эон не должен поверить, что мы существуем! В тот момент, когда они поймут, что их самый страшный сон реален, мы проиграем эту войну! Или ты справишься имеющимися ресурсами, или я найду того, кто способен работать эффективнее!

— Но как же нам быть? — замямлил Альмод. — Рок неуправляем. Он непредсказуем и не подчиняется приказам.

— Он подчиняется только моим приказам!

— Только что он опять уничтожил несколько наших лучших охотников за то, что они при нем напали на людей. Как можно работать, если он считает себя единственным в мире существом, которое имеет право отбирать жизни?

— В таком случае постарайтесь при нем не убивать!

— У нас и так забот хватает. Не лучше ли вам найти менее независи...

— Что лучше — я решу без твоих жалких умственных потуг! Из-за твоего самомнения Миротворцы до сих пор существуют! Твой план провалился! Ты обещал мне, что Эон сотрет их с лица земли!

Альмод молчал, стыдливо опустив глаза.

— Прочь отсюда, и не возвращайся, пока не будет результат.

— Результат будет. Миротворцев можно устранить по одному. Начнем с самого сильного. Он охоч до блудных женщин. Застать его врасплох не составит труда.

— Выходим, — встревожено скомандовал Ас.

Едва открыв глаза, я увидел вскакивающих с коек товарищей.

— Что все это значит? — спросил я, догоняя их.

— Вал у нас со странностями, — на выходе из отсека объяснил Дилм. — Обожает проституток. Считает себя благодетелем. Выдерает тех, которые понравились, и выдает им столько денег, чтобы хватило на нормальную жизнь.

— Я в курсе насчет его пристрастия. Зачем ему это нужно?

— Охреневает от собственной охрененности.

В отсеке, заполненном большими проекциями, Ас с Магелланом начали выяснять у персонала, где находится Вал.

Пока мы стояли в коридоре, к нам подошел и дядюшка Сет.

— А почему бы просто не спросить у Вала, где он? — полюбопытствовал я.

— Ты всерьез думаешь, что он выйдет на связь во время секса? — риторически спросил Дилм.

— Местонахождение определено, — сказал один из людей в желтых халатах, глядя на изображение разноцветного плана города.

Яркая вспышка, и все оперативники, кроме меня и дядюшки Сета, исчезли, а ОКСП вдруг спросила, желаю ли я воспользоваться общей сигнатурой.

— Я пойду с вами, — сказал крупногабаритный дядюшка.

— Моя помощь нужнее здесь, — кивнул мне Магеллан, когда я вопросительно посмотрел на него.

Немного подумав, а с какой это я стати стал так важен, я с приятным чувством возросшей степени ответственности дал доспеху подтверждение, попросив забрать и дядюшку.

Глава 11

Навстречу буре

Общая сигнатура привела нас с дядюшкой Сетом на заросшую клумбу под окнами типовой пятиэтажки в одном из дворов Ростова. И без предупреждения доспеха об атмосферной аномалии и присутствии неопознанной формы жизни, было понятно, что что-то не так.

Завывали бешеные порывы ветра. Посреди пышных "пионов" и "царских корон" растекались ручейки крови. Прибывший раньше Ас шагнул вперед и раздвинул вьющиеся кусты, открыв голого, сотрясаемого дрожью Вала, лежащего на спине, раскинув руки. Его левая нога была оторвана по бедро, а основной мужской орган отсутствовал. Доспех начал выводить какую-то медицинскую информацию, в которой я ничего не понимал. Вокруг валялись осколки стекла.

— Опоздали, — с досадой процедил Неман.

— Сильно его приложило, — прокомментировал Дилм.

Ас вскинул голову. Из окон дома на фоне почерневшего неба высовывались перепуганные жильцы, ветер срывал белье с балконов и уносил его вместе призывами вызвать скорую помощь. В этот момент в выбитом окне на балконе четвертого этажа показалась нечеловеческая голова черного цвета с горящими зелеными глазами.

— Там! — крикнул я, указывая на окно.

Голова тут же скрылась, и балкон с грохотом разлетелся на составные части. ОКСП успела только набросить шлем и сообщить, что предотвращен разрыв барабанных перепонок. Нас прибило к земле мощной воздушной волной и осыпало выбитыми стеклами вперемешку с оглушенными людьми.

— Что это было?! — истерически завопил Дилм.

— Надо его унести. — Неман подхватил Вала под руку.

Стоило мне приблизиться, чтобы помочь поднял Вала, как меня опять накрыло видение. В очередной раз осознав себя в состоянии аналогичном сну, я раздраженно подумал о том, что эта способность меня уже достала и надо попросить Аса избавить меня от нее, или хотя бы сделать так, чтобы видения, прежде чем явиться, как-то о себе предупреждали, разрешение спрашивали.

Я увидел довольно занимательную картину. На белых простынях два тела сливались в экстазе. Сильные мужские руки ласкали атласную женскую кожу, сжимали округлые груди. Женщина тихо стонала. Меж ее ног ворочалась светловолосая мужская голова.

— Все будет хорошо, — шепнул Вал, поднимаясь, и прогнул женщину назад, обхватив ее за талию.

— Не для тебя, Миротворец! — резанул по ушам чудовищный голос позади.

Что-то едва заметно сверкнуло. Вал опустил голову и увидел, что его отсеченный член остался торчать в женском влагалище. Женщина заверещала. У стены перед кроватью, злорадно ухмыляясь, стояло черное создание. Рок.

Словно не обращая внимания на боль, Вал мгновенно среагировал, пригнулся, увернувшись от размаха когтей монстра, пронесшихся над его головой и оставивших борозды на стене над кроватью. Чудовище взмахнуло другой рукой по диагонали снизу вверх, но Вал успел кувырком упасть с кровати. Бесконтактный удар рассек тумбочку и комод на ровные доли, расколол надвое будильник. Попытавшись контратаковать, Вал в прыжке ударил в голову создания, однако его рука была отбита в полете, и в следующее мгновение сокрушительный удар, точно наковальня пришелся уже в голову Вала. Еще до того как он упал, Рок схватил его за левую ногу и размахнувшись им как игрушкой, ударил о стену. Нога вырвалась вместе с суставом, оставшись в руке монстра, а Вал улетел к дверям балкона. Невероятно, но он остался в сознании, и быстро поднявшись на оставшейся ноге, истекая кровью, выпрыгнул в окно, разбив стекло головой.

Рок повернулся к побелевшей от ужаса женщине, издевательски подмигнул ей, и бросил оторванную ногу на кровать, после чего вышел на балкон, чтобы посмотреть вниз.

Видение закончилось. Я все еще стоял над трясущимся Валом.

"Лучше бы будущее показывал, — обратился я к доспеху. — На кой ляд мне прошлое?"

— Или помогай — или не мешай, — рассердился на мое бездействие Неман.

— Пардон, — неуверенно сказал я, отходя назад. — Я только что видел, что случилось с Валом.

— "Спектральная аномалия в Сочи", — сообщил Магеллан.

Я с ужасом вспомнил, что там моя семья.

— Мне срочно нужно туда, — повернулся я к Асу, совершенно серьезно взглянув в глаза иллюзорной внешности, поддерживаемой его доспехом.

— Твои родители могут быть уже мертвы, — с каменным лицом ответил он.

— "Когда началась аномалия?" — удивительно для самого себя просто и непосредственно включил я внутреннюю связь, обратившись к Магеллану.

— "Я оповестил, как только зафиксировал".

— Еще есть время, — окончательно посерьезнел я.

— Ладно, — сдался Ас, тяжело вздыхая. — Неман, спасай Вала, возвращайтесь в лабораторию. Дилм — с нами. Сет?

Дядюшка кивнул.

Город встретил нас густой молочной мглой. Мы оказались на западной стороне Курортного проспекта, у развилки метрах в ста южнее колонны с Архангелом Михаилом. По обеим сторонам улицы в тумане поодиночке бежали люди, то и дело опасливо оглядываясь.

— Часто здесь так? — огляделся Дилм.

— Не очень, — ответил я. — Мне интересно, почему мы не у моего дома? Вы что не знаете, где я жил?

— Все мы знаем. — Ас непонимающе покрутил головой по сторонам. — Мой червь уверен, что координаты верные.

— Он у тебя слабоумный что ли?

— Не нравится мне тут, — поежился Дилм.

По дороге внизу на большой скорости, ревя двигателями, проносились машины, однако общий шумовой фон города был намного ниже обычного.

— Я чую присутствие зла, — прохрипел дядюшка Сет.

"Одни оптимисты кругом", — язвительно подумал я.

Что происходит, я решил узнать у бегущего в нашу сторону тучного мужчины:

— Эй, стой! Куда бежишь?

— Валите, мужики! — махнул он нам рукой. — Валите отсюда!

— Стой, а! Объясни в чем дело!

Но он только прибавил скорости.

— Может у них общегородской день здоровья? — попытался пошутить Дилм.

Откуда-то с другой стороны улицы эхом донеслись неясные похрюкивания и хрипы.

— Па-арни — встревожено протянул Ас, глядя в ту сторону.

— Чего? — навострился Дилм.

— Тепловизор.

Доспех включил детектор тепла без команды с моей стороны. С севера и северо-востока к нам двигалась целая россыпь объектов разогретых до 45 градусов Цельсия.

— Это еще что? — Я уже ощущал, как начали подрагивать колени.

— Они бегут на четвереньках, — подметил Дилм. — Похоже на стаю собак.

— Если думаете смыться — я никуда не уйду, пока не буду убежден, что родители в безопасности, — заявил я с неуверенной решимостью.

— "Смыться" и не получится, — флегматично ответил Ас. — У нас троих черви на перезарядке, а дядюшка червем вовсе брезгует — у него свой способ путешествий, не подразумевающий попутчиков.

— Ништяк, — нервно потряс я головой.

На дорогу со стороны гостиницы "Москва" начали выпрыгивать черные фигуры. Они и в правду бежали на четвереньках. Я подумал это те же существа, которых мы видели в памяти Альмода, хотя огня я на них не заметил.

— Пульсары в обратный режим, — приказал Ас, расправляя лопасти своего оружия. — Диаметр заряда — два метра, детонация по касанию.

Частота сердцебиения быстро возрастала.

— Сейчас будет весело, — болезненно хихикнул Дилм.

— Ну и ну, — покачал головой Ас, словно не веря собственным глазам. — Сделайте приближение.

При десятикратном увеличении стало видно, что черными фигурами были монахи с окровавленными лицами, в испачканных и порванных рясах. Они появлялись уже и из-за деревьев на противоположной стороне улицы, прыгая по ним как обезьяны.

— Почему они не нападают друг на друга? — удивился я.

— Огонь! — скомандовал Ас и выпущенный им заряд отправился прямо в того человека, который прыжком перелетал находящуюся внизу дорогу. Попав в цель, импульс схлопнулся, оставив в воздухе кровавые брызги.

Но основная волна монахов только приближалась. Хрипя и рыча, будто дикие животные они разбегались и прыгали на нас через дорогу над проносящимися машинами.

Я тоже начал стрелять, стараясь не позволять им прыгать, потому что попадать в летящих мне казалось непростой задачей. На тех, кому все же удавалось долететь до нашей стороны улицы, вихрем накидывался дядюшка Сет. Мне еще не доводилось видеть такой стремительности и жесткости движений. Он крутился как огромный чугунный волчок, сбивая с ног, ломая кости и отбрасывая монахов на дорогу.

Град взвизгивающих импульсов, рев служителей церкви, хлопки детонирующих зарядов. Мы перебили около двух десятков озверевших людей, пока ОКСП не предупредила, что импульсы летят в нас самих.

В отличие от напарников я среагировал запоздало, и был сильным взрывом подброшен в воздух вместе с осколками тротуарной плитки, после чего упал на крышу ближайшего здания. За поднявшимся облаком пыли маркеры зафиксировали три новых цели. ГУПИ.

"Только не это..."

— Ну что, Ас? — прокричал один из них. — Вы застигнуты на месте преступления! Скажете что-нибудь в свое оправдание?

— Ты дебил, Гамбург! — крикнул Ас в ответ и запрыгнул ко мне на крышу.

Мимо нас пронеслось еще два заряда.

— Уходим! — бросил Ас, и понесся прочь.

— А как же мои родители? — крикнул я, догоняя его.

— По пути!

Мы побежали по проспекту на юг, перепрыгивая с крыши на крышу. Внизу по тротуару делали ноги Дилм и дядюшка Сет. Немногочисленным жителям города было уже все равно, что они видят, их интересовало только собственное спасение.

Догонявшие нас по крышам ГУПИрасты были вынуждены попутно отстреливаться от монахов, наскакивающих на них с земли подобно стае павианов. Но удачного совмещения двух дел у них не получилось, и одному бешеному обладателю рясы, видимо, удалось достичь цели, потому что мы услышали грохот и чьи-то маты, призывающие снять кого-то с него.

Ас обернулся первым и сразу остановился. Монахи настигли уже двоих из троих сотрудников ГУПИ, и те катались по крыше, отрывая от себя озверевших людей, вслед за которыми накидывались новые, и каждый норовил вцепиться в глотку. Третий не пытался помогать освободиться товарищам, он сам только успевал дергать рукой во все стороны, отстреливаясь от наступающего противника. Их пульсары, в отличие от наших, стояли в прямом режиме, заряды взрывались, а не схлопывались, поэтому попадать по многочисленным стремительным целям им было сложнее.

Но тут случилось непредвиденное: Ас вскинул руку и открыл огонь по вцепившимся в ГУПИрастов монахам.

— Ты че творишь? — обалдел я.

— Пытаюсь спасти положение.

Мне не осталось ничего, как положиться на него и помочь. Отстреляв всех зверолюдей, Ас опустил оружие, а следом за ним с некоторой неуверенностью и я. Вскочившие на ноги бойцы ГУПИ, тотчас повернулись к нам.

— Тебе будет тяжело в это поверить, но мы не имеем ко всем этим событиям никакого отношения, — громко сказал Ас. — Мы, так же как и вы, хотим это остановить.

— Одних твоих слов будет мало, — ответил самый низкорослый из них. — Нужны более веские доказательства.

— Если позволите, мы их предоставим.

— "Ас! — раздался голос Магеллана. — Я засек источник аномалии. Он движется неподалеку от вас, в городском дендрарии".

В этот момент все еще остававшиеся адекватными люди, начали падать без сознания, а машины вылетать с дороги, разбиваясь вдребезги.

Компьютер рапортовал об успешной защите основы от спектрального возмущения.

— Возможно, вы и не причастны, — сказал другой боец ГУПИ.

— Так может, подсобите нам? — предложил Ас.

Попадавшие люди уже поднимались на ноги. Их лица искажали гримасы боли и ярости.

— Я, конечно, не боюсь, но пора бы делать ноги, — заметил Дилм. — Мы же не станем драться с целым городом?

Неожиданно я осознал, что мои родители тоже попали под аномалию, и сейчас либо убивают друг другу, либо спокойно ожидают смерти.

— Я никуда не уйду, — отрезал я, и побежал дальше.

Меня переполняла решимость, не спускаясь на землю, по крышам добраться до дома, в котором я вырос.

— Экс, не делай глупостей! — кричал мне вслед догоняющий Ас.

Однако вскоре крыши закончились, и мне пришлось спрыгнуть на землю. Из-за деревьев, из каждого закоулка навстречу мне с воплями понеслись эти зверолюди, сепараты. Вот только почему они считали меня более приоритетной целью, чем себе подобных? Я что выглядел подозрительно?

Прибавив скорости, я взял левее, выскочил на проезжую часть, в надежде, что так мне будет легче оторваться. У меня стремительно складывалось впечатление наступившего Конца Света, после которого остался только я.

Мне нужно было добежать лишь до Морского переулка, а там до дома оставалось рукой подать.

Внезапно из зарослей Японского сада прямо на меня выскочило четверо сепаратов. Я бежал слишком быстро, чтобы вовремя увернуться и уже приготовился к столкновению, как вдруг на дорогу выбежало несколько кошек, и сепараты изменили направление, погнавшись за ними.

Настигнув животных уже через несколько метров, они начали расправляться с ними неестественно жестоко даже для хищников. То, что случилось потом, повергло меня в недоумение. Оторванные у кошек головы, сепараты начали кидать в меня. Вроде бы даже кто-то из них хрипло засмеялся, что навело меня на мысль о наличии у них остатков разума. Кидали метко, все черепа угодили точно мне в лицо, словно мячики для тенниса. Я пытался защититься руками, но в итоге только весь испачкался в крови. Однако пока они занимались кошками, я сумел достаточно оторваться и достичь Морского переулка.

Как выяснилось — зря. Свернув, я увидел целую волну несущихся на меня с горки зверолюдей.

— Экс, нужно уходить! — услышал я крик Аса и обернулся. Вместе с дядюшкой и Дилмом, он бежал ко мне, преследуемый ордой сепаратов. — Мы уже ничего не сможем сделать! Город обречен!

Меня второй раз в жизни посетило чувство полнейшего бессилия и жгучей обиды за то, что я ничего не могу изменить.

— Проклятые уроды! — заорал я, открыв беспорядочный огонь по сепаратам. — Чтоб вы все сдохли! Я вас ненавижу!

Среди людей были женщины и дети, но для меня все они стали бездушными монстрами, и я уничтожал их с неведомой до того злостью.

— Прекрати! Мы уходим! — навалился на меня Ас, и произошло перемещение.

В лаборатории ко мне пришло осознание случившегося. Я лишился части своей жизни, части самого себя — мамы и папы. Сначала я потерял свой образ жизни, оказавшись среди людей, промышляющих тем, о существовании чего большинство нормальных людей и не подозревает. Теперь я же я потерял саму свою жизнь, то без чего ее никогда не представлял. А самым обидным было то, что я еще недавно совершенно спокойно чувствовал себя вдали от родителей. Понимание их истинной ценности пришло только после утраты.

Сжимая пластиковый бокал с самым крепким напитком, который нашел в меню пищевого автомата, я в одиночестве сидел в отсеке персонала и вспоминал самые яркие моменты детства. Время до того как я покинул родной город казалось лучшим периодом в жизни, а все что началось после этого — одним бесконечным кошмарным сном. Эта долбаная работа, этот тупой босс, а потом эти проклятые Миротворцы с их дебильным образом жизни. Никуда не пойти, не развлечься. Только поиск, поиск, а потом бегство и снова бегство. Как же меня все это достало. И даже никто мне не посочувствовал. Как будто я им чужой или они сами ничего не чувствуют. Хотя чего они там могли чувствовать, когда всех их близкие умерли несколько столетий назад? Эти бесконечные перерождения стерли из их памяти все воспоминания. Только дядюшка Сет мог что-нибудь чувствовать. Не зря он так боялся мира, что спрятался от него в глухой тайге.

Мысль поступить точно так же, посетила и меня. Не спрашивая ни у кого, можно или нельзя, я перенесся к последнему, что оставалось у меня от прошлой жизни — своей съемной квартире. Так случилось, что эта, как я ее всегда назвал, "халупа", презираемая мною все те годы, что я в ней прожил, оказалась единственным местом, где мне хотелось оказаться. Залезть под одеяло и уснуть на несколько дней, а проснувшись, нажраться в дрезину и снова уснуть. И повторять так, пока от воспоминаний обо всем, что я пережил, не останется и следа.

Погода стояла самая что ни наесть превосходная: подернутое легкой дымкой безоблачное небо, жара, легкий теплый ветерок. Прищурившись, я глянул на солнце и прислушался к воробьям, чирикающим в густых ветвях деревьев, раскинувшихся над детской площадкой, где весело играли ребятишки. Вот какой должна была быть моя жизнь, а я не понимал этого, когда еще обладал ею, считая обыденностью.

Впереди, скрытая деревьями, стояла моя старая пятиэтажка. Когда я скользнул взглядом по подъезду, маркеры доспеха вцепились в выходящего на улицу парня, в капюшоне поверх кепки и со спортивным рюкзаком за спиной. Я вначале не понял в чем дело и мысленно запросил разъяснений. Оказалось, сенсоры уловили в рюкзаке молодого человека крайне высокую концентрацию волуплекса. Датчики просветили парня насквозь, и показали в его рюкзаке сорок девять емкостей, по форме похожих на банки из-под гуталина.

В какое-то мгновение наши с ним глаза встретились, и парень едва заметно ухмыльнулся.

"Ах ты тварь!" — взорвался я.

Боль утраты всколыхнула мою душу, и я, не раздумывая, вскинул руку, отправив в парня импульс. Схлопнувшийся заряд оставил густое кровавое облако, оседающее на асфальт, и плевать мне было на огласившие двор крики малышей и бабушек. Я чувствовал удовольствие от мести, пусть и малое. Слыша лишь тяжелые удары сердца, я не обратил внимания даже не встревоженный голос доспеха:

"Угроза высшей категории! Немедленно покинуть зону!"

Маркеры разъехались в стороны, за границы видимости, выделяя передо мной одну сплошную красную область.

Сообщение в строке статуса гласило:

"Класс цели: голиаф. Угроза: 0.9"

"Чего-о?" — заторможено подумал я, поднимая голову.

Очерченная область охватывала все пять этажей дома в высоту. Внутри здания послышался треск стен и перекрытий. По двору прокатился тяжелый гулкий стон, от которого задрожали оконные стекла и заверещали сигнализации припаркованных машин.

Я неуверенно попятился назад, еще не до конца придя в себя.

Земля задрожала, по стенам дома с хрустом поползли глубокие трещины, посыпались лопающиеся стекла. Что происходит, я окончательно понял только тогда, когда здание с грохотом стало оседать, подняв волну пыли.

Поддерживая выделение цели, доспех надел на меня шлем, настойчиво требуя срочно уходить. Но я, как идиот, продолжал стоять. И едва муть рассеялась, передо мной предстала исполинская коричневая тварь в желтоватых пятнах. Ростом она превышала обрушившийся дом. Ее ороговевшее тело было настолько велико, что напоминало ожившую скалу с четырьмя уродливыми длинными руками и столькими же, относительно короткими, но мощными ногами. В центре ее круглой головы располагался всего один узкий змеиный глаз величиной с небольшой автомобиль. Когда он нацелился на меня, чудовище угрожающе наклонилось и, распахнув два вертикальных рта по обеим сторонам от глаза, взревело так, что деревья задрожали, как травинки под шквальным ветром, а на меня ураганом понесло всю пыль и камни.

"М-манать", — все, что пронеслось у меня в голове, перед тем как я все-таки додумался бежать.

Развернувшись на 180 градусов, я так резко сорвался с места, что поскользнулся и чуть не упал.

— Ну почему именно я?! — срывая голос, в отчаянии орал я на бегу. — Тебе че людей мало?! Иди на Кремль лучше!

Я чувствовал, как тяжелые удары заставляют землю подпрыгивать. Голиаф быстро нагонял.

Встречные прохожие при виде того, что за мной гонится, впадали в оцепенение. Кто-то начинал креститься, а кто-то сразу все бросал и начинал спасаться.

Наконец я вспомнил про связь.

— "Ас! Ас! Ты меня слышишь?!"

— "Почему ты самовольно покинул лабораторию?"

— "Не время для разбирательств! Ты не представляешь, что за мной гонится!"

— "Очень даже представляю. Где ты его только подцепил?"

— "У своего дома!"

— "Ты ведешь его к центру города. Поворачивай и уходи к окраинам".

— "Мне сейчас не до маневров!"

— "Будем через несколько минут".

— "Ты издеваешься?! Он меня растопчет через несколько секунд!"

Никого никуда уводить я не собирался, нужно было срочно решать, где спрятаться, и единственное место, которое пришло мне на ум — это ближайшая станция метро — Пионерская.

Прыжками преодолев лестницы и перемахнув через турникеты, я побежал по эскалатору, бесцеремонно расталкивая людей. Полицейские, погнавшиеся за мной, меня не волновали — я был в таком состоянии, что без колебаний убил бы их всех, если бы они попытались остановить меня.

К счастью, поезд только начинал отходить с платформы, и я успел разжать двери достаточно, чтобы проскочить внутрь. Зашедшись одышкой загнанного зверя, я окинул взглядом малочисленных пассажиров. По их лицам можно было сказать, что они немало мне удивлены.

За окнами понеслись стены тоннеля, и я немного успокоился. Что начнет делать эта гребаная тварь, меня не беспокоило. Главное, чтобы она делала это подальше от меня. Миротворцев все еще не было, и я решил, что они на меня обиделись, предоставив разбираться с неосом самому. О том, как вообще в теории это можно сделать, я не имел ни малейшего представления. Самым логичным казалось выбить единственный глаз чудовища, что сделать представлялось довольно просто, но получив у компьютера информацию о монстре, я передумал.

Его глаз закрывал прозрачный щиток такой твердости, что алмазное сверло сломалось бы об него как спичка. Четырехсот шестидесяти тонный вес неоса обеспечивался в основном за счет костяной брони, толщина которой на корпусе достигала почти двух метров. Все немногочисленные жизненно важные органы дублировались. Этот неос не был приспособлен к долговременному существованию, потому не имел пищеварительной системы. Голиафы являлись чем-то вроде солдат, они приходили, чтобы умирать в бою.

Когда голос в динамиках сообщил, что следующая станция — Фили, я решил сходить. Неподалеку от нее находился район Москва-Сити, где я провел последние пару недель. Теперь ведь у меня не оставалось дома. Все места, где я жил, были уничтожены. Лаборатория Миротворцев? Она больше походила на подводную лодку, чем на дом. Совершенно неуютное место.

На платформе меня не встречали ни полиция, ни паника, так что я спокойно встал на эскалатор и доехал до выхода. Оказавшись на свежем воздухе, первым делом глубоко вздохнул. Издалека послышались сумбурные гудки клаксонов и истерические крики, что являлось нехорошим признаком.

Набравшись смелости обернуться, я увидел подтверждение худших опасений. Снося на поворотах углы зданий, в мою сторону по улице несся разъяренный гигант. Попадавшиеся ему под ноги машины, или как мячики разлетались в стороны, или взрывались, будучи раздавленными.

"Обожаю эту работу", — обреченно подумал я.

— Ну, ты устроил! — усмехнулся рядом Ас.

— Вы?! — оглянулся я, испытывая смешанные чувства. Около меня стояла вся команда в полном составе, не было только дядюшки Сета. — Почему так долго?

— Вал долго собирался. По частям, — улыбнулся Ас.

— Рад, что вы пришли.

— Давно не встречал такой образины, — прищурил Вал один глаз. — Как поступим?

Бегло осмотрев окрестности, Ас скомандовал: "К реке!", и мы устремились по железнодорожным путям к Белорусскому мосту.

Сзади докатился зычный рев и быстро приближающийся стук.

— Шевелите батонами! — заорал Дилм, вырываясь вперед.

— Поднажмем! — согласился Вал.

Дружно ускорившись, мы уже меньше чем через минуту добежали до Москвы-реки.

— Что дальше? — торопливо окинул я взглядом водную гладь.

— Вон, — указал Ас на подплывающий к мосту вниз по течению речной трамвайчик, на котором с шумом отмечалась свадьба. — На воде будет меньше разрушений.

— Да вы шутите, — недоверчиво скуксился я, когда товарищи побежали по мосту, явно намереваясь прыгать. — Куда мы на этом уплывем?

План Аса не предвещал ничего хорошего, но ничего лучше я предложить не мог. Прыжок на палубу корабля оказался не сложным, а вот разогнать пассажиров оказалось труднее.

— Всем покинуть борт корабля! — нарочито тревожно закричал Ас.

По полетевшим в него матерным конструкциям и пустым бутылкам из-под алкоголя стало ясно, что придется приложить силу. Чредой пинков Вал отправил за борт всех представителей мужского пола, а зашагавшее по мосту чудовище, огромная тень которого упала на трамвайчик, заставило с визгами последовать за ними всех дам.

— Начинаем, — запрыгнул Ас на верхнюю палубу и побежал в капитанскую рубку. Его примеру последовали все остальные.

— Что вы делаете? — не понял я, оставшись внизу по правому борту.

Голиаф рухнул в воду всего в дюжине метров от нашей посудины, подкинув ее на волнах. Теряя равновесие, я схватился за бортик и, видя, как неос, стоя всего лишь по бедра в воде, выпрямляется, нависая над нами, приготовился к тому, что он одним ударом расплющит это корыто вместе с нами.

Но неожиданно еле булькающий гребной винт трамвайчика с воем взметнул фонтан воды, и судно резко ускорилось, словно ракета. Не ожидав такой тяги, я оторвался и покатился по палубе, остановившись только ударом о задний борт прямо перед ревущей стеной воды, выбрасываемой из-под кормы.

Стремительно удаляющийся голиаф не собирался сдаваться. Грязные воды реки непостижимым образом подхватили его, и понесли за нами на громадной, подобной цунами волне.

"Да что ж это такое?!" — панически подумал я.

Изловчившись, я сумел подняться на ноги. Сильно накренившаяся палуба зубодробительно вибрировала, что вкупе с ревом двигателя и слепящей стеной брызг, создавало совершенно неповторимое ощущение сопричастности к владению неукротимой мощью. Мертвой хваткой держась за бортик, я зашагал к остальным, борясь со свистящим ветром.

К тому моменту, как я поднялся по лестнице на верхнюю палубу, мы уже проплывали под Дорогомиловским мостом, и мне открылась футуристическая панорама сверкающих на солнце небоскребов Москва-Сити. Верхний этаж той башни, где недавно находился наш офис, облепили строительные леса. Клерки, наверное, побросали работу и прильнули к окнам с мобильными телефонами, чтобы заснять речной трамвайчик, несущийся со скоростью спортивной яхты и преследуемый циклопическим монстром. Такое не каждый день увидишь.

— Что происходит? — сквозь гул крикнул я неподвижно стоящим в рубке товарищам, хватаясь за мокрые от брызг сиденья.

— Включи спектровизор! — посоветовал Ас.

Они что-то делали с кораблем. Каждый винтик, вся его структура расходилась множественными полупрозрачными волнами, будто какая-то галлюцинация. Доспех на вопрос о природе этого явления ответил, что транскинетическое поле укрепляет конструкцию плавательного средства и увеличивает мощность его двигателя, что, в общем, и так было понятно.

Но, несмотря на нашу скорость, голиаф стремительно приближался. Несущая его волна разливалась на берега, ломая прибрежные деревья и смывая не успевших отбежать пешеходов.

— Возьми управление! — Ас передал штурвал Неману, а сам вместе с Дилмом и Валом побежал ко мне, ловко удерживая равновесие. — Придется отбиваться! — сурово посмотрел он на неоса. — Нельзя дать ему потопить судно до того, как мы окажемся за пределами города! Пульсары в прямой режим, максимальная мощность, минимальный радиус, детонация по касанию!

— Куда стрелять-то? — решил уточнить я. — Он непробиваем!

— Неважно куда! Главное сосредотачивать его внимание на нас!

Вскинув руки, мы покрыли чудовище прицельным огнем, испещряя воронками его волну. Ему это не могло понравиться, и оно одним рывком достигло трамвайчика, размахнувшись правой верхней лапой. В этот раз я успел среагировать вместе со всеми, и отпрыгнул назад. Титанический удар со скрежетом сломал крышу перед нами точно картонную и, продавив корму, еще больше задрал нос корабля. Я едва успел схватиться за сиденье, чтобы не улететь. К счастью, лапа голиафа соскользнула, и судно вернулось в прежнее положение.

К этому моменту мы проплыли под Новоарбатским мостом и приближались к Смоленскому. Неос разозлился еще больше, и теперь несся на нас, задрав из воды все четыре лапы, будто паук, собирающийся накинуться на жертву.

— Разделяемся! — крикнул Ас, и парой движений вскарабкался на крышу по правому борту. Дилм и Вал проделали то же самое по левому.

Мне на палубе-то с трудом удавалось держаться на ногах, а уж о том, чтобы выполнять акробатические этюды наверху и речи быть не могло, поэтому я решил забрался на наиболее безопасное, на мой взгляд, место — носовую часть нижней палубы. Но только я отошел от лестницы, как уровень воды за окнами резко поднялся, и потоки хлынули с обоих входов, а еще через мгновение меня сбил с ног удар, покачнувший судно. За ним последовало еще два, послышался скрежет металла. Обернувшись, я увидел, что кормовая часть палубы смята. По матюкам Вала и взвизгиваниям пульсаров стало ясно, что голиаф залез на борт.

Я выглянул из правого входа: эта тварь вцепилась в несчастный трамвайчик всеми конечностями и навалилась на него, как тигр на ягненка. Миротворцы прыгали по крыше, уворачиваясь от верхних лап и отстреливаясь.

"Помочь что ли?"

В это время мы начали входить в поворот реки за Бережковским мостом, и из-за деревьев на левом берегу выплывала арена Лужников.

Перебежав к левому входу, я высунул руку и шмальнул по той лапе монстра, которой он держался. Хотя я проделал дырку в одном из пальцев, конечность не ослабила хватку, зато голиаф зарычал и яростно ударил верхней лапой по месту, где я стоял, деформировав корпус судна. Вода и так пребывала слишком быстро, так что ускорять затопление корабля я не стал.

Выбив локтем переднее стекло, я вылез на нос, а оттуда вскорячился на крышу перед рубкой, за которой на верхней палубе кипело противостояние.

Неос обладал неплохим интеллектом, поскольку пытался дотянуться до стоящего за штурвалом Немана. Если он хотел остановить судно, ему следовало бы поломать гребные винты, но те, видимо, так быстро крутились, что идти на преждевременное самоубийство он не решался. Добраться до Немана тоже было не просто. Миротворцы переключили пульсары на минимальную мощность, но максимальный радиус, тем самым отталкивая тянущиеся лапы.

Последовав их примеру, я, рискуя быть сдутым в воду, подошел к краю рубки, и деловито кивнув озадаченному Неману, открыл огонь по ногам голиафа, намериваясь столкнуть его с корабля. Но лапы слишком глубоко вонзились в корпус, мои действия не возымели эффекта. Тогда я на карачках отполз к центру крыши, и начал стрелять в голову неоса, думая, что так ему станет труднее сфокусироваться на цели. Он же тем времени успел размашистыми ударами сделать из крытой верхней палубы открытую.

Как ни странно, моя тактика принесла результат. Назойливые толчки в голову вывели голиафа из себя, и он рывком попытался дотянуться до меня, то ли чтобы скинуть, то ли чтобы схватить. К счастью я вовремя упал на спину, и он промахнулся.

Над нами пронесся Андреевский мост. Плыть до условной границы города в лице МКАДа даже на такой скорости оставалось еще очень долго, а судно уже напоминало дырявый сапог. Мы могли не дотянуть и до Кремля.

Я удвоил интенсивность стрельбы:

— Ну, отцепись, сволочь, чтоб тебя! Отцепись!

Внезапно неос сам сполз с корпуса в воду. Я подумал, мы его доконали, но когда он скрылся под волной и та удвоилась в размере, до меня дошло, что он просто тоже решил сменить тактику. Огромный десятиметровый вал подхватил трамвайчик как игрушку и стал накренять его в другую сторону — носом вниз. Чувствуя, что сейчас улечу под киль, я допрыгнул до рубки и выбил стекло, схватившись за стойку. Неман не подал руки, он сам еле стоял на ногах. Стоило ему отпустить штурвал, как корма соскользнула бы с гребня волны, и судно перевернулось.

— Нужно еще быстрее! — заорал Ас, упираясь спиной о стенку рубки.

— Это предел! — взвыл Дилм. — Нам крышка!

Впереди маячил Крымский мост. Поверх него я заметил очень нехорошие признаки: темные грозовые облака, озаряемые всполохами молний, черным пятном разливались по голубому небу, как чернила по стеклу.

— Ребя-я-ята... — протянул я. — Впереди проблемы.

— А сейчас у нас все в порядке что ли?!! — вдруг покраснев от ярости, проверещал Неман, срываясь на хрип.

— Да ладно, не нервничай ты так, — обалдел я.

Повернувшись и привстав, Ас выглянул через крышу рубки.

Облака быстро расползлись по небу, и мы вошли в их тень. К и без того невеселой ситуации добавилось освещение, мрачное как зимние сумерки.

— Дело — дрянь, — констатировал Дилм.

— Я с тобой солидарен, — согласился я.

Посмотрев на вздымающуюся волну, захлестывающую через корму, а потом на меня, уже практически висящего на руках под порывами шквального ветра, Ас выдал:

— У меня идея! Отпустите корабль, фокусируйтесь на моей цели!

Крымский мост приближался. В какое-то мгновение я скользнул взглядом по водной глади впереди и заметил на ней крупное черное пятно. Поначалу не поняв, что это, отвернулся, но когда посмотрел снова, разглядел: это дыра в воде.

— Держитесь крепче! — закричал Ас тоном, которым говорит водитель, подсознательно предчувствуя аварию.

Уловив эту тревогу, я подтянулся, схватившись за стойку еще и ногами. Дилм и Вал, следуя моему примеру вцепившись в уцелевшие балки, с чего-то вдруг начали протяжно орать, как пассажиры американских горок. Тогда мне стало совсем не по себе.

Достигнув дыры, судно пулей скользнуло в нее, мгновенно разогнавшись настолько, что меня развернуло на стойке в обратную сторону и оторвало от нее, впечатав в стену рубки рядом с Неманом. Тут я тоже невольно разошелся воплем, и все мы с протяжным: "А-а-а-а-а-а!" с бешеной скоростью понеслись по тоннелю, образованному остекленевшей водой и илом. А уже через пару секунд трамвайчик пробкой вылетел из дыры с другой стороны моста, описывая дугу на высоте нескольких десятков метров.

Так я еще никогда не кричал. Я видел перед собой крутящийся штурвал и рассекающий брызги нос корабля, в то время как снизу проносились дома и дороги, слышал при этом только собственный вопль, заглушаемый воем ветра, и чувствовал, как невесомость возрастает вместе с замедлением железной посудины.

Когда судно пошло на снижение, меня вновь вдавило в стену, и в этот момент мне на глаза попались золотые купола находящегося вдалеке храм Христа Спасителя, очень невовремя вызвав видение.

Точка наблюдения находилась в какой-то большой комнате, я бы даже сказал зале, богато обставленном различными предметами роскоши.

Дверь вылетела с петель, и в зал вошел шипастый монстр — Рок. За собой он влачил за шкирку бородатого человека в очках и черной монашеской рясе. Дотащив человека до середины зала, он перебросил его через письменный стол, запулив в кресло.

— Ну что, обезьяна? — обратился к человеку Рок. — Скажешь мне чего-нибудь? Это же твое любимое занятие — молоть языком.

Но человек только мычал, выпучив глаза. Его можно было понять — я сам бы на его месте не нашелся что ответить.

— Твой длинный язык больше тебе не оружие. Ты так долго дразнил меня, так долго вводил людей в заблуждение. — Рок нагнулся к человеку через стол. — Где же теперь твоя смелость? Где твоя дерзость?

Трясущейся рукой человек начал креститься, не отрывая взгляд от чудовища.

— Почему ты можешь мести своим поганым языком, как гнилым помелом, только когда никто не может тебе достойно ответить? Что за крысиная наклонность? Ты ведь себя возомнил гласом истины. Решил, что можешь людей на Путь наставлять. Говорил им, что лишь Бог может тайнами мира владеть, что лишь ему все позволено. Ты и тебе подобные — вы так долго убеждали людей, что они должны высшей силе поклоняться. Вы внушали людям, что они — рабы!

— Господи, спаси и сохрани, — наконец произнес человек дрожащими губами.

— Почему ты не отстаиваешь свое мнение сейчас, когда перед тобой тот, кто может призвать тебя к ответу? Почему ты так боишься? Эпоха вашей власти подходит к концу. Религии захлебнутся собственной кровью и пойдут на растопку нашей печи. Не будет мучеников, не будет восстания из пепла. Вы просто исчезните, как страшный сон.

— Передаю себя в руки Твои! — прошептал человек, зажмурившись.

— Не торопись так просто умирать! — расхохотался монстр. — Слишком многих людей ты ввел в заблуждение, слишком много судеб было загублено по твоей вине. Знаешь, что я хочу? Я хочу, чтобы ты хотя бы частично компенсировал причиненный ущерб. Люди должны увидеть, что ты — всего лишь тщедушная, трусливая тварь, не достойная жизни, и в твоем лице разочароваться в твоей религии. В храме Христа Спасителя я взял в заложники тысячу человек, и разместил там пятитонную авиационную бомбу с дистанционно управляемым детонатором. Мне нет проку в их смерти, но и от живых от них толку не много. Как скот живут — как скот и умрут. Но ты же у нас Глас Господень, язык церкви. Ты идеальный человек, и не можешь допустить, чтобы погибло столько людей. Поэтому я даю тебе шанс их спасти. — Рок швырнул человеку пистолет. — Бомба взорвется через семь минут, но если ты пристрелишь себя до этого времени — я отключу детонатор. — Пасть Рока скривилась в ухмылке.

— Я не доставлю тебе удовольствия, зверь, сыграв в твою игру. Господь меня поймет, когда предстану перед ним.

— Да ты, я смотрю, юморист, — выдавил монстр сквозь обрывистый смех. — В отличие от некоторых, я не испражняюсь, не совокупляюсь и не убиваю ради еды. Так кто из нас больший зверь, гамадрил? К тому же, ты явно что-то неправильно понял. Я не буду тебя убивать, если ты не нажмешь на курок. Все должны увидеть твою ничтожность. Умрешь либо ты, либо эти люди — в этом весь смысл моей акции.

Человек побледнел.

Я открыл глаза. Мы все еще падали навстречу темным водам Москвы-реки.

— Простите ребята, но я не могу здесь оставаться! — оповестил я всех, и приказал доспеху переместить меня внутрь храма. Насколько это опрометчивое решение я не подумал, поскольку решил почему-то, что товарищи последуют за мной. Или хотя бы кто-то из них. Но в храме я оказался в гордом одиночестве.

Мне никогда не доводилось бывать внутри этого сооружения, и поначалу я оказался ошарашен его циклопическими размерами. Рядом с покрытыми фресками монументальными стенами, вздымающимися на многие десятки метров, люди казались букашками. Купол, арки, даже дверные проемы — все было слишком большим. Создавалось впечатление, что храм намеренно был построен так, чтобы находясь в нем, люди чувствовали себя мелкими.

Все заложники находились в дальнем углу храма. Перед ними, точно по центру под проломленным куполом, в полу торчала огромная темно-зеленая бочка, обмотанная какими-то гирляндами с лампочками сиреневого цвета. Компьютер сказал, что это пятитонная авиационная бомба, дополненная поражающими элементами из тилидиевого марганца. Сглотнув слюну, я направился к бомбе, настороженно косясь по сторонам.

"Опасный уровень гамма излучения!" — предупредил доспех, выведя значение "1856 рентген в час", что, в общем-то, мне мало о чем говорило.

Неожиданно со мной связался Ас:

— "Экс, голиаф движется к тебе! Уходи оттуда!"

Храм вздрогнул, снаружи послышался разъяренный рев голиафа. Обернувшись, я увидел, как лапа неоса пробила стену храма и обрушила ее наружу. Нанеся еще три удара следом, голиаф просунул голову в образовавшийся пролом, зарычал, и направился ко мне. Под сводами колоссального сооружения он смотрелся как у себя дома.

"Сегодня не мой день..." — подумал я, как вдруг меня подхватили под руки Ас и Неман, после чего мы вновь оказались в рубке пикирующего трамвайчика, только вот летел он на этот раз над Патриаршим мостом.

Я успел увидеть лишь, как задница голиафа скрывается в проломе, когда изнутри сверкнула вспышка, и храм моментально превратился в гигантское облако пыли, а через мгновение наше корыто ударила чудовищная сила, смешав небо с землей в безумном водовороте. Зажмурившись и крепко стиснув все, за что успел схватиться, я чувствовал, как меня носит из стороны в сторону, ударяя о твердые предметы. Индикатор доспеха только успевал отсчитывать поглощение энергии смертельных ударов. Когда же все закончилось, меня охватило ощущение полета, но открыв глаза, я тотчас пожалел, что это сделал. Стремительно надвигающаяся земля и свист в ушах сменились новой кашей перед глазами и еще чредой ударов. Только после этого я почувствовал, что, наконец, лежу, хотя вестибулярный аппарат настаивал, что меня все еще крутит и кидает.

Качаясь, будто после литра водки, я приподнялся. В радиусе полусотни метров во дворе перед каким-то промышленным зданием с двумя торчащими из крыши длинными трубами валялись остальные Миротворцы, а вдалеке, поперек полуразрушенного строения, лежал помятый речной трамвайчик, охваченный огнем, источающим клубы густого черного дыма. Еще дальше, из-за домов в небо поднимался громадный столб дыма и пыли, заворачивающийся подобно шляпке гриба. Все стекла в обозреваемых зданиях были выбиты, а землю усыпали мелкие камешки.

— Вы нас убедили, — произнес стоявший неподалеку человек в доспехе ГУПИ, и сразу исчез.

— Они что, тоже червей используют? — удивился я.

— Не совсем, — прокряхтел встававший Ас, держась за спину. — Их способ перемещений основан на благосклонности к ним богов. Но большинство технологий они "позаимствовали" у нас.

— Правильно, — согласился Неман. — Своих-то мозгов нету.

— Что он хотел сказать? — рассеянно спросил Дилм.

— Полагаю, он имел в виду, что они следили за нами, и все видели, — высказался Неман. — Вы не поверите, но спутник показывает, что голиаф уничтожен. Как и храм.

— Поп сдрейфил, — тяжело выдохнул я.

— Ладно, возвращаемся, — сказал Ас, суровым взглядом дав мне понять, что отчитаться придется по каждому пункту.

Глава 12

Ради общего блага

Оказавшись в лаборатории, я около часа приходил в себя. Я поплелся в отсек персонала, и медленно, по глотку поглощал похожий на какао напиток, закусывая настоящей сдобой, которой и в помине не было в разрушенном офисе. Все-таки быт Миротворцев был не так уж беден и, несмотря на скупость окружения и однообразие времяпровождения, от скуки умереть не давали постоянные проблемы, которые им приходилось решать. Именно эти проблемы и привели в отсек Аса, предварительно поинтересовавшегося, можно ли ко мне подсесть. Конечно, я был не против.

— Ты как? — участливо спросил он.

— Бывало и лучше, — ответил я.

— Не унывай. Твои родители не исчезли, они просто лишились биологических тел.

Его слова всколыхнули во мне воспоминания о том, кто я теперь, и где нахожусь.

— Их можно вернуть? — с надеждой спросил я.

Помрачнев, Ас отошел к пищевому автомату и, вернувшись с чем-то, судя по запаху, крепким, ответил:

— Они сейчас обрабатываются подсистемой Циферума, называемой Сансара. Ее предназначение в стирании прежней личности основы и записи новой. Возможно, скоро твои мать и отец родятся вновь, но это будут уже совсем другие люди. Просто радуйся тому, что они не исчезли в небытии.

Смиряться мне категорически не хотелось:

— А в теории можно пробраться туда и вернуть их?

— Куда?

— В Сансару эту.

Лицо Аса напряглось, как будто ему в тягость было говорить:

— Ее шлюзы охраняются такими существами, которых боятся даже неосы, но и без них она неприступна сама по себе. Область спектра, в которой Сансара расположена, практически целиком состоит из информационных потоков. Входя туда, ты сам становишься частью этого места, оно проникает в тебя и сливается с тобой, его воля становится твоей волей. Понимаешь? Даже если ты попадешь туда, то сделать ничего не сможешь. Твою основу вывернут наизнанку и выпотрошат.

— Так вы это называете Забвением?

— Не совсем. Забвение — это просто инструмент, часть конвейера. Сила, которая приходит за лишившейся тела основой, чтобы забрать ее в Сансару. Заодно она парализует волю основы, чтобы процесс стирания личности прошел без осложнений.

— Я думаю, стоит поискать способ забрать у Сансары то, что ей не принадлежит, — утвердился я во мнении, что все можно исправить.

— Перестань, — отстранился Ас от стола, недоверчиво хмурясь.

— Неужели даже Орион ничего не сказал о том, как можно бороться с этой сранью?

— Как бороться он сказал, но и о том, что попытки лобовой атаки приведут к катастрофе, предупредил.

— Я разве предлагаю лобовую атаку? Проникнуть по-тихому.

— Это и означает действовать в лоб.

— А как еще можно?

— Хитростью. Разыгрывая некоторые комбинации можно заставлять Циферум действовать так, как нужно нам. Он же подчиняется жесткой математической логике, и зачастую просто не может не действовать определенным образом, даже зная, что мы ожидаем от него именно этого действия. Только после Сопряжения он ввел много динамических алгоритмов и наши старые уловки стали бесполезны.

— Что-то я бы не сказал, что вы добились больших успехов этими хитростями, даже когда могли ими пользоваться.

— То, что мы еще живы и сопротивляемся, по-твоему, не успех?

— А как же решительные действия? Это все слишком мелко.

— Еще недавно ты считал, что у нас тут прямо таки дурдом.

— Ну... — вынужденно кивнул я. — Потеря дорогих людей может повлиять на мировосприятие. Давай сменим тему, мне и так хреново.

— Пожалуйста. Я как раз хотел узнать, что произошло в храме.

— А что там произошло? — непричастно вжал я голову в плечи. — Когда вы устроили эти американские горки на корабле, меня накрыло видение, как эта черная падла — Рок, притащила какого-то попа, высказала ему, что религиям крышка и еще что-то в том же духе, а потом сказала, что в храме заложники и пятитонная бомба. Если он себя прикончит — люди будут спасены, а если не сможет, то будет оставлен в живых, но люди погибнут. Когда я пришел в себя, храм был еще цел, а значит, можно было спасти ситуацию. Времени все вам объяснять, не было, поэтому я переместился сам. Правда, я еще думал, что у кого-то из вас возникнет желание мне помочь, но ошибся. Вы меня просто подобрали. Дальше помню взрыв и долгое падение.

— Перемещаться с тобой никто не стал по той простой причине, что в этом не было смысла. Ты не объяснил своих намерений. Зачем кому-то из нас было покидать товарищей в разгар боя, чтобы последовать за тобой? Может ты испугался и сбежал?

— Ну, конечно, прям я такой ненадежный.

— Чего же ты тогда самовольно покинул лабораторию?

— Настроение испортилось! — буркнул я. — Кстати, на бомбу в храме были намотаны гирлянды из какого-то марганца. Тиби... Тири...

— Тилидиевого, — поправил Ас.

— Что это?

Тревожно нахмурившись, он пожал губы, словно боялся говорить:

— Во времена полномасштабных сражений с неосами это вещество применялось нами для поражения метаорганики.

— А сейчас вы его не применяете?

— Нет. Его производство очень трудоемкий процесс, а годится оно только как начинка бомб, которые мы давно не используем за отсутствием необходимости.

— А еще для чего оно нужно?

— Ни для чего, — непонимающе пожал плечами Ас.

— Так может, стоит выяснить, где его произвели?

— Бесполезно. При наличии достаточных финансовых средств, производить его можно хоть в домашних условиях.

— То есть получается, Рок намеренно снарядил бомбу для поражения метаорганики? — Мне казалось, я уже ничего не понимаю. — Нахрена ему это, если он собирался показательно взорвать заложников?

— Говоришь, это он притащил бомбу в храм?

— Да, — настороженно кивнул я.

— Мы зафиксировали в храме сильное радиационное заражение.

— Я тоже. А что?

— Квартира, в которой Вал лишился ноги, излучала в час почти две тысячи рентген. Все места нападений на сектимов заражены радиацией. Здание ГРУ после нападения начало серьезно фонить. У половины проституток и жертв насильников легкая форма лучевой болезни.

— Вал лишился еще и члена, как и все клиенты проституток, — развил я его мысль. — Неужели это все Рок?

— Пока это самое логичное предположение.

— Но это же бредятина какая-то. Зачем члены-то резать?

— Такая же "бредятина", как подготовка бомбы, специально усиленной противонеосовыми элементами. Если только Рок заранее не знал, что под взрыв попадет неос.

— Как он мог это знать?

— Где ты подцепил голиафа? — задумчиво полюбопытствовал Ас после короткой паузы.

— Да во дворе перед моим домом пацан был, у него в рюкзаке лежала куча банок с кровью. Я сразу понял, что это хаосит. А он мне еще и ухмыльнулся в наглую. Ну, я его и того... После этого прямо внутри здания появился голиаф.

— Странно все это, — задумчиво почесал небритый подбородок Ас. — Один связанный с хаоситами неос убивает другого связанного с ними неоса. Хорошо, что у нас появилась уникальная возможность хоть немного прояснить ситуацию.

— В смысле?

— ГУПИрасты, наблюдая за нашими действиями, наглядно убедились в нашей непричастности к этому бардаку.

— И?..

— Ради общего блага согласились сотрудничать.

— Ну, нихрена себе! — нарочито эмоционально поразился я.

— Я рад, что ты рад, потому что они согласны общаться только с тобой.

От неожиданности я аж подавился слюной.

— Ты что шутишь? — вытаращился я, откашлявшись. — Почему именно я?

— Ты работаешь с нами меньше всех.

— И что?

— Не знаю. Возможно, с их точки зрения ты не так сильно заражен нашей идеологией или просто слишком мало знаешь, чтобы нанести им хоть какой-то вред.

— Вред? Что я вообще могу сделать?

— Хватит засыпать меня глупыми вопросами. Мало ли что ты можешь учудить на их базе?

— Базу? А они не думают, что я могу там много чего увидеть?

— Думают. Поэтому вряд ли тебе станут показывать что-то особо важное. Они поделятся с тобой только тем, что касается хаоситов.

— А почему бы нам не встретиться на нейтральной территории?

— Они нам до конца не доверяют.

В это время в отсек ввалился Вал, явно под действием какого-то вещества, а за ним вошел Неман. Проводив их взглядом до автомата, я сказал Асу в полголоса, чтобы не дразнить Вала:

— Что-то я не хочу никуда идти.

Не помогло.

— Что значит "не хочу"? — повернулся Вал. — Через не хочу!

— Вот ты к ним и иди, если такой умный! — огрызнулся я.

— Может, не будешь упираться? — посуровел Ас. — Ты мне начинаешь напоминать Дилма.

— Легко тебе говорить, ты же можешь себя защитить. А что буду делать я, если что-то случится?

— Че зассал? — все не мог угомониться Вал.

— Отвали.

— Только не говори что, правда, боишься, — улыбнулся Ас.

— А что такого невероятного в том, что мне страшно? Одно дело идти куда-то с вами, и совсем другое — одному, да еще и в неизвестность.

— Но ты ведь пришел к нам?

— Для меня это был жуткий стресс. Я вообще по натуре домосед, а последнее время мне только и приходится, что нырять в очередную клоаку, а потом уматывать от ее обитателей. Просто шик! Только психика успевает вынужденно адаптироваться к одному, как ей подсовывают что-то другое! Меня только что чуть не убила оглобля почти в четыреста тонн весом! Я ее до сих пор перед глазами вижу!

Жуя шоколадный батончик во время моей речи, Неман решил вмешаться, как только я закончил:

— Слушай, не хочу показаться пафосным, но запоминай причинно-следственную связь. — Он начал загибать пальцы. — Ты не идешь к ГУПИ. Совместного сотрудничества не получается. Хаоситы и их невоплощенные союзники не останавливаются. В мире наступает большой караул. Нихт ферштейн?

— Я все понимаю, но своя-то рубашка ближе к телу.

— Да? — заговорчески поджал губы Ас. — Тогда как насчет Анны?

— А что с ней? — недоверчиво нахмурился я.

— Ну, ее ты тоже оставишь хаоситам?

— А с чего ты взял, что мне есть до нее дело?

— Да так... — Ас невинно отвел взгляд.

— Что за грязные намеки?

— Короче, ты идешь или нет?

— Иду, иду, — вздохнул я. — Желание мести этим тварям все-таки сильнее страха. К тому же может мне удастся раздобыть какую-нибудь полезную информацию, чтобы потом вы смогли избавиться еще и от ГУПИ и Эона.

— Вот это другой разговор, — улыбнулся Ас, поднимая стакан, и мы в шутку чокнулись, хотя мой был практически пуст.

— Мне нужно что-нибудь знать о них?

— У ГУПИ четыре отряда, — начал объяснять Неман. — Два действующих и два запасных. В каждом отряде по три оперативника. Тот отряд, который нас особенно не любит, и с которым тебе придется общаться, возглавляет товарищ по кличке Гамбург пятидесяти пяти лет от роду. Двое с ним — Шакал и Кузя.

— Мощные погоняла, — усмехнулся я.

— Вот скепсис лучше отодвинуть, — покачал головой Ас. — Гамбург и Шакал, до того как попасть к ГУПИ, всю жизнь где-то бегали и кого-то отстреливали: то "духов", то "чеков", то негров. Только Гамбург делал это за Родину и начал еще с Афгана, а Шакал — из нездорового удовольствия от акта лишения жизни, но начал только с первой чеченской. Кузя вообще уголовник со стажем. Из своих сорока лет двадцать провел, глядя на небо в клеточку. Сейчас бы там и сидел, если бы его услуги не понадобились ГУПИ. Он парень не гордый, на Родину ему плевать, как и на тех, кто ему приказывает. Для него главное — достойная оплата труда.

— Веселая компания. — Я начал жалеть, что согласился. — И кто из них самый страшный?

— В каком смысле?

— От кого мне лучше держаться подальше?

— От Шакала, наверное, — пожал плечами Неман.

— Это из-за его кликухи?

— Ты только при нем про его "кликуху" не упоминай, — предупредил Ас. — Он как-то к чекам в плен попал. Они его пытали долго, пальцы отрезали. Так он умудрился соблазнить женщину, которая ему еду носила, и однажды ночью с ее помощью из зиндана сбежал. Весь аул положил голыми руками. Даже детей, стариков и женщин. После этого он свое прозвище и получил.

— Гордится им, сволочь, — прошипел Неман.

— Ну, хоть главный у них староват для резких движений, — вздохнул я с облегчением.

Поперхнувшись, Вал заржал как лошадь:

— Это Гамбург староват?

— Так может быть, я все-таки не один пойду? — взглянул я на Аса умоляюще. — Давайте со мной еще Виктор отправится. Он тоже вашими идеями не заражен.

— О! Это хорошая идея! — зловеще обрадовался Вал. — Одним убогим меньше станет.

— Договор был только о тебе, — помотал головой Ас. — К тому же ты не сможешь потащить его силой, если он не согласится.

— Да я не думаю, что он откажется. А если что, просто развернется и пойдет домой.

— За тысячу километров?

— Почему?

— Потому что база, на которой тебя согласились принять, находится на черноморском побережье — между Геленджиком и Туапсе.

— Ну, значит прогуляется. Полезно для здоровья.

— Повторяю еще раз: договор был только о тебе. Если ты придешь не один, вас обоих могут просто убить.

— Тогда под мою ответственность.

Как я и предполагал, Виктора долго уговаривать не пришлось. Он и так был порядком раздражен из-за того, что его предоставили самому себе после того, как мы с ним прибыли в лабораторию. Целые сутки он провел, курсируя между пищевым автоматом и выделенной ему койкой в спальном отсеке, где был вынужден общаться только с великодушно выданным ему бампом. Мое предложение отправиться на секретную базу ГУПИ, он встретил хоть и настороженно, но позитивно.

— Бесплатный сыр бывает только в мышеловке, — резюмировал он.

Пока Ас передавал мне координаты места, Виктор собрался, получил отказ в ответ на просьбу взять с собой бамп, и мы с ним переместились.

Жара в месте назначения стояла еще та, даже не смотря на то, что солнце уже нависло над горизонтом. За время жизни в Москве я успел отвыкнуть от южных температур, и поначалу мне показалось, что я оказался в сауне.

Мы стояли на маленьком пяточке спиной к поросшему травой и редкими деревьями обрыву метров тридцать высотой, за которым до горизонта простиралось море. Перед нами проходила узкая грунтовая дорога, скрывающаяся в густом лесу, покрывающем высящиеся со всех сторон горные склоны.

— Где это мы? — громко спросил Виктор, перекрикивая противный стрекот целой армии цикад, дислоцирующейся в ветвях можжевельника.

— На юге, Витя, на юге!

— База-то где?

— Понятия не имею.

Я прошел немного по круто уходящей в гору дороге, надеясь что-нибудь найти, но карабкаться по пыли и камням мне быстро надоело.

— Похоже, нас кинули! — крикнул я оставшемуся перед обрывом Виктору, тоскливо смотрящему в морскую даль.

Но до того как он нашелся что ответить, из-за деревьев с другой стороны дороги послышался шум двигателя. Спешно спустившись посмотреть, я завел правую руку за спину, готовясь включить пульсар.

— Что, есть причины опасаться? — настороженно поинтересовался Виктор.

— ГУПИрасты несколько раз пытались меня убить.

— Поня-ятно, — удовлетворенно протянул Виктор.

Из-за деревьев вынырнул армейский уазик "козел" со снятой брезентовой крышей. В нем находился только водитель в военной форме. Притормозив около нас, он кивком велел залазить.

Переглянувшись, мы запрыгнули на заднее сиденье, и машина тронулась по той крутой дороге, по которой я карабкался.

Водитель напряженно молчал, поэтому мы тоже не разговаривали. Да и не до этого было — вцепившись в дуги обеими руками, мы старались не вылететь с раскаленного сиденья, пока рычащий уазик перепрыгивал через ухабы и карабкался на перевалы.

Так продолжалось около километра, после чего грунтовая дорога выпрямилась и перешла в насыпную, а в лесу появился просвет в виде старого бетонного забора, которым обычно огораживают промышленные территории.

В опускающихся сумерках водитель остановился около железных ворот с изображением облупившейся и выгоревшей на солнце красной звезды. Их с надрывным скрежетом отодвинул лениво вышедший человек в камуфляже, и мы въехали на заросшую травой и кустарниками территорию военной части, утопающую в тени раскидистых деревьев. Двухэтажные здания казарм основательно обветшали, на их крышах разрослись целые буреломы сорняков.

Будто через лес мы ехали вглубь территории, обивая бампером кусты, проросшие через трещины в асфальте. Людей нигде не наблюдалось, но о том, что это не просто заброшенная военная часть, напоминали громоздящиеся в зарослях металлические монстры, накрытые маскировочными сетями. ОКСП идентифицировала их как закрытые турельные установки с автоматическими пушками Гаусса класса "Д-5".

Из-за деревьев показались огромные двери ангара. Перед ними водитель остановился, и кивком велел вылезать из машины. С правой стороны ангара в углу располагалась входная дверь. Над ней я заметил камеру наблюдения.

— Нам туда, — указал я Виктору.

Стучать не потребовалось: издав звук отпирающегося засова, дверь со скрипом открылась перед нами. Мы шагнули в прохладу гигантского помещения, освещенного по периметру множеством белых ламп. В дальнем конце стояло два вертолета очень грозной наружности, один их которых доспех определил как "Ми-24ПР-2", а другой как "К-50ВН".

— День добрый, — со скрытой издевкой в голосе сказал вышедший нам на встречу человек в доспехе ГУПИ. По его грубому квадратному лицу и коротко стриженным седым волосам я предположил, что он и есть Гамбург, а доспех подтвердил мою правоту.

— И Вам того же, — ответно поприветствовал его Виктор раньше, чем я.

Не ожидав такой прыти, я удивленно покосился на него.

— Мы вроде бы условились насчет одного, — не представляясь, недовольно начал Гамбург.

— Он со мной, — вступился я.

— Вижу что не со мной, — рявкнул ГУПИраст. — Какого черта он тут делает?

— Уверяю Вас, мои знания могут оказаться чрезвычайно полезны, — вдруг залюбезничал Виктор. — Вы же знаете кто я, не так ли?

— Знаем. Дальше что?

В этот момент по ангару разнесся громкий гудок, цвет ламп освещения переключился на желтый, и крышу рассекла полоса света.

— Идите за мной, — раздраженно бросил Гамбург, направившись к двери в стене ангара.

Перед тем как войти, я задержался на секунду. Крыша довольно быстро раздвигалась, а над ней заслоняя небо, с гулким рокотом висел исполинский вертолет. Это был обычный "Ми-26".

— Не советую здесь оставаться, — одернул меня остановившийся Гамбург.

Под брюхом вертолета качалась огромная капсула, внутри которой датчики доспеха обнаружили неоса класса "Аврора". Видимо, очень редкого, потому что доспех назвал его "легендарным" и не вывел показатель угрозы. Чем бы ни было это существо, я посчитал, что, действительно, лучше не тормозить, и последовал за ГУПИрастом.

Мы миновали всего один поворот короткого бетонного коридора, перед тем как вошли в помещение с лифтом, который повез нас глубоко под землю.

— Итак, — попытался я начать разговор, пока мы ехали, — что бы вы хотели сообщить?

Гамбург презрительно оглянулся:

— Неправильно ставишь вопрос, молодой человек. "Что бы ВЫ хотели от меня узнать?" — вот как будет правильно.

У меня закрались нехорошие подозрения, что о взаимовыгодном сотрудничестве придется забыть.

Двери открылись, и нам открылся вид на квадратный колодец, прорезающий десятки этажей колоссального подземного сооружения. На дне колодца располагался импровизированный живой уголок, состоящий из нескольких деревьев и пруда, подсвеченных разноцветными огнями.

"Хорошо окопались", — подметил я.

Свернув направо, Гамбург привел нас в большой зал, напоминающий центр управления полетами, с множеством людей рассаженных рядами внизу за мониторами, и огромным экраном на всю дальнюю стену. Мы поднялись на закрытую витражными стеклами платформу, с которой обозревался весь зал. Во всю ее длину тянулся стол для совещаний.

Гамбург предложил нам присесть, на что я ответил, что постою, а вот Виктор заискивающе умостил свой зад на кресло. Правду говорил Ас о продажности и трусости этих Часовых.

Следом за нами подтянулись оставшиеся два бойца ГУПИ — Кузя и Шакал. Первый выдавался мышечной массой, а второй ростом под два метра. Я вспомнил, что именно их видел, когда мы ходили за Гимоком.

— Надо же какие люди, — прохрипел Шакал, разваливаясь в кресле и закидывая ноги на стол, чем напомнил мне Вала. — Просто невероятно: живой Миротворец ходит по нашему полу своими ногами.

— Чего только на Руси не увидишь, — усмехнулся Виктор, попытавшись пошутить.

— А это что за северный олень? — пробасил Кузя.

— Это Часовой, господа, — объяснил Гамбург.

— У-у-у! — театрально поразился Шакал. — За какие заслуги нам такие почести?

Обойдя головное кресло сзади, Гамбург облокотился о его спинку:

— Мы вас слушаем.

Я уже было хотел возмутиться, но Виктор опять открыл рот раньше меня:

— Полагаю, нам следует сопоставить данные. К примеру, нам известно, что человек со способностью проводника сколотил секту — Круг Хаоса, которая занимается перемещением в вестигулярное поле неосов, взамен получая от них знания и силы. Так же он заключил сделку с древним неосом, которого в обмен на все те же бонусы обязался пустить в наш мир. Чтобы поставить процесс на поток, хаоситы похищают женщин, любых, каких пожелают.

— Не любых, — прервал его Шакал. — Они хапают только телок с гипертрофированным самомнением — высокомерных сучек, считающих, что обладают охрененно богатым внутренним миром. Я лично проверял. Нормальных баб они не берут.

— И когда вы успели это выяснить, если до последнего времени охотились за нами? — с открытым недоверием спросил я.

— Вопросы здесь задаю я, — грозно посмотрел на меня Гамбург.

— Тогда какое это к чертям сотрудничество?! — оскалился я. — Вы кем себе возомнили?

— Тебя что-то не устраивает? — с вызовом спросил Шакал.

— Представь себе! — ответно выказал агрессию я. — Не устраивает! Пока вы тут дебилизмом страдаете, корчите из себя авторитетов, там наверху люди умирают!

— Надо же, какой ответственный, — сдержанно усмехнулся Гамбург и, видимо, поняв, что я вполне серьезен, сменил гнев на милость: — Мы знаем, кто такой Альмод. Знаем про его хозяина, и про то, что он намерен перекроить мировой порядок, встав в его главе. Но нам неизвестно, что нужно самому Альмоду. После нападения на Совет Эона, он зачем-то похитил их архив.

— Наверное, чтобы получить еще больше силы и знаний, — предположил я, не торопясь рассказывать про истинную цель Альмода — храм Заката.

— В архиве не было ничего, что непосредственно давало бы какие-либо преимущества. — Похоже, Гамбург подозревал, что я знаю правду, но скрываю ее.

— А Эон не может просто прочитать память Альмода, когда тот уснет?

— Исходящая от него информация искажается неосами, которые к нему обильно присосались.

Взгляд Гамбурга прожигал меня насквозь, нужно было срочно выкручиваться. Наконец, я придумал:

— Альмод ненавидит оккультные учения и религии, призывая к истреблению их приверженцев и адептов. Он даже договаривался с какой-то криминальной шишкой об уничтожении Месфарака. Слуга хозяина Альмода — черная такая тварь, вы, наверное, знаете — высказывался какому-то попу насчет того, что религии обречены.

— Попом был протодиаконом, — пробубнил Кузя. — Боролся за православную интерпретацию мистической ахинеи, перетягивал в православие даже матерых оккультистов.

— Тогда понятно, почему он стал целью хаоситов, — разумел я. — А почему в прошедшем времени?

— Он немного того... — Кузя покрутил указательным пальцем вокруг виска. — Тронулся, короче.

— То есть Альмод забрал архив, которому две тысячи лет, только для того, чтобы избавиться от психически неполноценного быдла? — С откровенным недоверием вопросил Гамбург. — Он все это ради оккультистов затеял?

— Хаоситы ищут древнее сооружение, известное как храм Заката, — подложил язык Виктор. — Его построила одна из цивилизаций, живших на земле до появления людей. Альмод, похоже, думает, что в нем содержится абсолютное оружие, которое позволит ему не зависеть от неоса, с которым он заключил сделку.

— Вот как? — приподнял Гамбург правую бровь. — И что, этот "храм" сложно найти?

— Понятия не имею.

— Думаешь, эта штука существует, и правда содержит в себе абсолютное оружие? — Глаза Гамбурга нездорово блеснули.

— Насчет оружия не знаю, но Миротворцы уверены, что там содержится абсолютное зло, — покосился на меня Виктор.

Тут в помещение быстрым шагом вошел человек в брюках и белой рубашке. Он подошел к Гамбургу и что-то шепотом сказал ему, показывая какие-то бумаги. Тот кивнул, и человек удалился так же быстро, как пришел.

— Свяжись со своими, — сказал мне Гамбург, кулаками уперевшись в стол. — Будем брать Альмода.

Нас с Виктором погрузили в вертолет, и повезли вдоль береговой линии на юг, к моему родному Сочи. Я тогда впервые полетел на винтокрылой машине, и сильно сожалел о том, что это происходит не в самых приятных обстоятельствах, в компании не самых дружелюбных людей. Было здорово. Через открытые двери в лицо бил холодный ночной ветер, бодрящий тело и будоражащий сознание, а внизу, островками света в море темноты, проносились дома и дороги.

Связавшись с Асом, мне не пришлось долго объяснять ему, почему всему отряду нужно немедленно собраться. Он сильно встревожился, когда я сказал ему, куда мы летим. Но причину его тревоги я понял только, когда мы приблизились к городу.

То, что нас ждет что-то очень нехорошее, я начал осознавать по мере того, как вертолет преодолевал последнюю перед Сочи гору, когда из-за деревьев медленно поднимались неясные черные силуэты, заслоняющие звезды. Когда же летательный аппарат достиг вершины, перед нами предстал вид на погруженные во тьму пригороды, за которыми на берегу моря, над таким же мертвым городом, громоздилось нечто абсолютно сюрреалистичное, место чему было скорее в сновидении, нежели в реальности. Гигантские черные лозы, покрытые устрашающими ребристыми шипами, оплетали Сочи. Самые мелкие спиралями окутывали высотные здания, нависали над улицами чудовищными арками, а самые крупные, сотни метров толщиной, поднимались ввысь почти на два километра, образовывая над городом подобие широкого конуса. Но самый жуткий эффект создавало заливающее окрестности насыщенное красное свечение, испускаемое из длинных пунктирных прорезей вдоль стеблей.

Зависнув над вершиной горы, пилот дождался, пока мы спрыгнем, и увел машину прочь.

Неподалеку в зарослях сверкнуло несколько вспышек. ОКСП повысила светочувствительность, и тени отступили, показав идущих к нам Миротворцев с развернутыми лопастями пульсаров. Я не сразу узнал горбатое чудовище, идущее с ними. Без маскировки дядюшка Сет действительно напоминал лешего. Густой бурый мех, длинные черные когти на руках и ногах, а так же лицо, похожее на медвежью морду. Его доспех отличался от других, закрывая тело лишь частично, кольцами на конечностях и нагрудником. Хотя манжеты и пульсар у него тоже были, он явно предпочитал контактный бой.

— Вы что на "стрелку" пришли? — крикнул я им.

— Осторожность никогда не помешает, — отозвался Вал, пиная кусты. — Особенно когда идешь на встречу с отморозками.

— Что, очко жмет? — желчно усмехнулся Шакал.

— Слышь, пойди в жопу и закройся изнутри!

— Каков план действий? — остановился Ас на расстоянии нескольких метров от нас.

Чтобы не чувствовать себя врагом, я перешел ближе к нему.

— Нам неизвестно, что это такое, — ответил Гамбург. — Мы собираемся проникнуть внутрь, нанести максимальный ущерб, и вызвать стратегическую авиацию, чтобы она разнесла все к чертовой матери.

— Хороший план, — потряс головой Неман, скорчив солидарную рожу. — Сначала стрелять, потом задавать вопросы.

— Сиди здесь и снимай показания, раз такой умный, — зарычал Кузя.

— Ладно вам собачиться, — недовольно скривился Ас.

— Постой, — обратился я к нему. — Мы же видели что-то похожее в памяти Альмода, только там стебли светились зеленым.

— То была Анапа, — ответил он. — Прошлой ночью эти лозы начали расти во всех городах, на которые напали хаоситы.

— А ты откуда знаешь?

— Видел фотографии со спутника.

— Когда?!

— Сегодня днем, как раз когда ты самовольно покинул лабораторию. В памяти Альмода мы видели только начало процесса. После того как мы покинули Сочи, город постигла та же участь.

— Так эта хрень начала расти еще прошлой ночью, а вы мне ни о чем не сказали?

— Ты не спрашивал.

— Молодцы. — Моему возмущению не было предела.

— Датчики в панике, — сообщил Неман. — Гамма-излучение за двадцать тысяч рентген, электромагнитное поле вообще зашкаливает, спектральные структуры утратили порядок.

Доспех смог определить только то, что лозы имеют искусственное происхождение. В спектровизоре эта кошмарная конструкция пульсировала ярким белым светом, а со всех сторон, с моря и из-за гор, к ней тянулись столь же яркие канаты различной толщины.

— Что это за сопли? — поинтересовался я.

— Спектральные линии энергопередач, — объяснил Неман. — Кровеносная система планеты.

— Пересечения хотя бы двух достаточно, чтобы образовалась зона электромагнитной аномалии, — дополнил Ас.

— А здесь их десятки... — Я с ужасом представил, что там, под лозами.

— Сотни, — буркнул Неман, производя какие-то манипуляции с бампом. — Все пересечения в радиусе четырех тысяч километров разорваны, а линии перенаправлены сюда и в аналогичные конструкции над Геленджиком и Анапой.

— Так их три?

— Пока — три, — заметил Гамбург. — Сепаратоз поразил еще весь восток.

— Вы думаете эта хренатень и сепаратоз связаны?

— Он был зафиксирован в этих трех городах.

— Да, но на востоке сепаратоз появился раньше. Там тоже что-то выросло?

— Нет, — уверенно ответил Неман вместо Гамбурга.

— Вы хотите подождать, чтобы убедиться наверняка? — язвительно улыбнулся Гамбург, проведя взглядом по нам.

— А вы хотите прямо сейчас туда полезть? — недоверчиво прищурился я, кивая на лозы.

— Надо же посмотреть вблизи, что это такое, перед тем как его накроет бомбардировка? — С лица Гамбурга не сходила ядовитая ухмылка. Он так ненавидел Миротворцев, что не мог даже прикинуться дружелюбным.

— Не боитесь общественного резонанса?

— В сумме во всех пострадавших городах погибло больше пяти миллионов человек. Вашу разборку с голиафом видела вся Москва, а остальной мир посмотрел по телевизору. Теперь еще эти чертовы кусты тут повырастали. Как ты думаешь, будет ли обществу дело до какой-то там бомбардировки?

— Так чего мелочиться? — вклинился Виктор. — Сразу вводите войска, подтягивайте артиллерию, танки.

— Вполне возможно.

— Ну, тогда вперед. Только я с вами не пойду. Еще пожить хочу.

— Тебя и не звали, — прошипел ему Вал.

— Не считаете ли вы, что нам стоит разделиться? — решил спросить дядюшка Сет.

— Чтобы мы случайно приняли друг друга за врагов и перестреляли? — усмехнулся Вал. — Нет уж. Пойдем все вместе. Но господа из ГУПИ пойдут первыми.

— Уже несемся! — рявкнул Шакал.

— Идем все вместе. — Ас умел приводить к консенсусу.

— Я не уверен, что нам стоит туда соваться, — высказался Неман. — Черви не смогут там нормально ориентироваться. Нас может выбросить куда угодно, и хорошо, если это будет выше уровня земли. Мне бы не хотелось оказаться погребенным заживо. Наша внутренняя связь там тоже бесполезна. И на радио я бы не надеялся. Попав туда, мы окажемся отрезаны от внешнего мира.

Виктор подкинул свою монетку. Сверкнув в темноте, она упала на его тыльную сторону ладони, и он довольно произнес:

— Думаю, вам улыбнется удача.

— Да, ты у нас эксперт по механике событий, — саркастично заметил я.

— Пойдем пешком, — заявил Ас, и первым принялся спускаться по склону впереди.

Немного помявшись в сомнениях, мы направились следом, а за нами, предварительно переглянувшись с Гамбургом, и дождавшись от него незримого одобрения, пошли и ГУПИрасты.

Топать пришлось километра три. Не успевая спуститься с одной горы, сразу подниматься на следующую.

Пригороды встретили нас пустыми улицами и гробовой тишиной. Не слышалось даже пения сверчков. Открытые ворота дворов, кровь на асфальте, разбитые машины, тела растерзанных животных, но ни одного человеческого трупа. Мы словно шли по владениям призраков. В принципе так оно и было — спектровизор показывал присутствие множества неосов самого слабого класса, с угрозой "0.0" — умерших людей. У меня волосы на голове стояли дыбом, когда мимо шагали серые силуэты людей, недобро косящиеся на нас. Все они направлялись в сторону горящего алым сиянием сплетения чудовищных лоз, возвышающегося над нами до самого неба, точно адская цитадель. Наконец я не выдержал:

— Это нормально, что мимо нас маршируют жмурики?

— Я как раз сейчас размышляю над этим вопросом, — отозвался шедший позади всех Неман. — Их должно было уже принять Забвение. Видимо, какой-то сбой.

— Сбой Сансары? — с воодушевлением предположил я.

— Неупокоенные души, — зловеще произнес дядюшка Сет, шагающий впереди всех. — Здесь случилось нечто мерзкое самой природе жизни.

— Узнаете у своих боссов, почему сборщики Забвения прогуливают работу? — задиристо спросил Вал у идущих в стороне от нас ГУПИрастов.

— Хайло захлопни, — коротко ответил ему Шакал.

— Так может, стоит остановить одного жмурика и спросить у него, что тут случилось, и куда они идут? — предложил я.

— Это бесполезно, — ответил Ас. — После смерти человек чувствует себя так же как во сне. Логический аппарат выключен, анализ обстоятельств отсутствует, мышление сужено до циклического перебора в памяти самых ярких воспоминаний.

Сочи приближался. Все надели шлема и подготовили пульсары к бою. За чертой города из-под земли вырывались самые толстые стебли, образующие костяк конструкции. По мере того, как мы миновали эти исполинские опоры, рядом с которыми самые высокие здания казались игрушечными, черное переплетение все сильнее заслоняло небо, нависая над нами, словно клубок чудовищных змей из-под которого нет выхода.

Залитый красным светом город казался воплощением ночного кошмара. В нем стоял абсолютный штиль, не единого дуновения ветра. Со всех сторон доносились неясные звуки, похожие на чьи-то очень далекие крики. Те строения, что не были опутаны шипастыми лозами, искорежились, будто отражения в кривом зеркале, деревья покрылись глянцевым черным панцирем, а их листья превратились в длинные иглы, землю деформировали противоестественные бугры и огромные трещины, асфальт и тротуарная плитка смешались в одну стеклянистую массу.

— Эта штука преобразует местность. — Неман был погружен в поток выводящихся бампом данных.

— Какой наблюдательный, — не удержался Шакал от подколки.

— Структура пространства здесь изменена, — невозмутимо продолжил Неман. — Под действием вливающихся потоков энергии трансформируется спектр, а за ним уже тянутся и все структуры более низких порядков, вплоть до вестигулярного поля. Изменяются свойства элементарных частиц. Время здесь движется почти на двенадцать наносекунд быстрее, чем снаружи, поэтому черви и в замешательстве. Учтя это смещение, мы можем нивелировать погрешность при перемещении.

— Хоть одна хорошая новость, — вздохнул Вал.

— Разве наш мир можно изменять через спектр? — удивился я.

— Можно, — ответил Ас. — Только раньше это было дозволено только Эону и доминантам.

— Правила меняются, — констатировал Дилм, идущий задрав голову кверху. Похоже, он испытывал благоговение.

— В таком случае здесь уже должны быть гончие. Эон не терпит, даже когда простые смертные незаконно получают привилегии, чего уж говорить про такую наглость.

— Что это там? — указал Дилм на высотное здание в нескольких кварталах впереди, открывшееся нам, когда мы прошли мимо очередного толстого стебля.

Словно зубцы гигантской короны его окружали закругленные лозы, образующие вокруг него подобие нераскрывшейся чашечки цветка. В более мрачной ассоциации они напоминали скрюченные пальцы, удерживающие здание на циклопической ладони. Над крышей строения одно за другим скользили яркие белые кольца. Появляясь высоко над ней, они падали вниз, быстро уменьшаясь в размере, и достигнув крыши, исчезали вовсе. Частота их появления и скорость падения возрастали на глазах.

— Там сосредоточенно наибольшее число силовых линий, — сообщил Неман.

— Мы уже достаточно увидели, — недобро произнес Гамбург. — Пора вызывать авиацию. Разнесем эту чертовщину на куски.

"Обнаружены неопознанные цели!" — возвестил голос ОКСП, и маркеры выхватили за зданиями вокруг нас несколько движущихся объектов.

— У нас гости, — вскинул руку Ас.

Его примеру последовали все остальные.

На изуродованных строениях показались черные, металлические с виду существа, очертаниями похожие на пантер. У каждого чудовища насчитывалось по паре голов и хвостов, а из каждой лопатки торчало по острой гребневидной пластине. Внутри этих существ пылал красный огонь, вырывающийся из их ртов, глаз и многочисленных симметричных отверстий на телах. Глядя на них, я сразу вспомнил тех волкоподобных тварей, которых мы видели в воспоминании Альмода.

— Вы не поверите, но сигнатура этих созданий на восемьдесят семь процентов идентична сигнатуре гончих, — изумленно сказал Неман.

— Это гончие? — В голосе Гамбурга послышался едва уловимый испуг.

— Бывшие, — недобро ответил дядюшка Сет. — Их осквернило могущественное зло.

— Че ты несешь?! — нервно оскалился Кузя. — Что значит "осквернило"?

— Он прав, — вступился за ГУПИраста Неман. — Гончие — автономные модули, у них нет осознания собственного "Я". — Но гипотетически, их можно перепрограммировать.

Интенсивность движения колец над зданием вдалеке возросла до степени зрительной иллюзии, при которой стало неясно, поднимаются кольца или опускаются. Через секунду виден был уже только световой столб, и тот вскоре исчез в бесшумной вспышке, распространившей по пространству волну, как камень, упавший в густую жидкость, вроде масла или нефти. Когда свет рассеялся, на крыше выпрямилось огромное чудовище, окутанное дымом. Тореар.

Мы остановились.

— Это не-хо-ро-шо, — напряженно проговорил Неман.

Монстр повернулся в нашу сторону, и на дороге в полусотне метров перед нами возник Альмод собственной персоной.

— О-о-о, какая встреча! — Губы сектантского лидера искривляла злорадная улыбка до ушей.

— Че ты лыбишься? — Вал за словом в карман не лез. — Все-таки провели свою зверушку? Не радуйся — она вам не поможет.

Альмод рассмеялся:

— Господин не станет мараться о вас. Для грязной работы существуют эти мерзкие отвратительные твари, служащие вашим богам, — повел он рукой, указывая на гончих.

— Что вы с ними сделали? — решил я воспользоваться моментом, чтобы выудить информацию.

— Облегчили их участь. Лучше быть проклятым, служащим истине, чем благословленным, служащим лжи. Но хватит разговоров. — Лицо Альмода посерьезнело. — Ваша смерть облегчит ношу этого мира.

Только Альмод закончил говорить, как бывшие гончие бросились на нас.

Дядюшка Сет прыжком взметнулся в воздух навстречу пикирующей на него твари, но та в полете превратилась в массивное двуногое создание с широкими плечами и огромными руками, оканчивающимися чудовищными булавами. Сокрушительным ударом припечатав дядюшку к земле, она приземлилась перед ним.

Дилм и Вал успели отскочить в стороны от другой пронесшейся мимо них гончей, в падении поливая ее зарядами. Однако едва развернувшись обратно, та сменила облик на громадный покрытый иглами шар, опоясанный горизонтальным кольцом, на противоположных сторонах которого располагались механические руки с лезвиями, крутящимися как пропеллеры.

Третья тварь приняла форму рыцаря в устрашающих латах, вооруженного двумя одноручными мечами в форме полумесяцев, и бросилась на Аса.

Четвертая трансформировалась в летающий тетраэдр и начала обстреливать Немана беспорядочным потоком электрических разрядов.

Пятая и шестая гончие обратились двухголовыми змеями, похожими на те лозы, что опутали город, и кинулись на бойцов ГУПИ.

Ну а шестая не стала озадачиваться сменой формы и прыгнула на меня как есть.

Я немного успел сделать. Только отпрыгнул в сторону, и тут же рухнул под хлестким ударом по спине. Лежа, я успел увидеть, как дядюшку с хрустом размазало по земле ударом булавы, катящуюся голову Вала раздавил шар, на иглы которого уже был нанизан Дилм, разрубленное на несколько частей тело Аса разлетелось в разные стороны, горящий Неман упал навзничь, а тела ГУПИрастов перетирались в фарш меж скрутивших их шипастых колец. Надо мной же нагнулась клыкастая пасть и челюсти сомкнулись.

Глава 13

Начало конца

Сверкнув в темноте, монета упала на тыльную сторону ладони Виктора.

— Думаю, вам улыбнется удача, — произнес он, подняв взгляд на меня.

Тело словно охладело, сердце екнуло, а волосы на голове натурально встали дыбом.

— Пойдем пешком, — сказал Ас, стоя на фоне высящегося вдалеке нагромождения светящихся лоз, и принялся спускаться по склону.

Все двинулись за ним.

— Что за?.. — в ужасе закрутился я по сторонам. — Какого?.. — Я принялся судорожно себя ощупывать, пытаясь понять, что произошло.

— В чем дело? — нахмурился Виктор.

— Как это в чем?! Мы все только что умерли!

— Чего-о-о? — недовольно проскулил Дилм, оборачиваясь.

Поднявшись обратно, Ас подошел ко мне, глядя, как врач на больного:

— Запроси у доспеха лог нейроактивности за последние пять минут.

— Зачем? — Я все еще был растерян и не мог понять, что вокруг происходит.

— Делай, что говорю.

Доспех показал, что всего несколько секунд назад мой мозг находился в дельта-ритме. Я спал наяву.

— Но это невозможно. — Уставившись в землю, я схватился за лоб, ощутив выступившие на нем капельки пота. Я постепенно начинал осознавать, что произошло. — Это было видение... — ошарашено посмотрел я на Аса. — Невероятно. Я даже не успел понять, когда оно началось.

— Чего у вас там происходит? — донесся крик Гамбурга. ГУПИрасты остановились ниже по склону, всем своим видом демонстрируя раздражение.

— Что ты видел? — медленно спросил Ас, положив мне руки на плечи и глядя прямо в глаза.

— Нет времени объяснять, — рассудительно ответил я, сделав глубокий вдох. — Они... Там... — указал я на лозы подрагивающим пальцем. — Хаоситы... Они совершают ритуал, чтобы пропустить Тореара. А еще там гончие. Но они другие. Альмод их как-то изменил, перепрограммировал... И теперь они подчиняются ему.

— Неужели все так плохо? — почти без издевки спросил Вал.

— Мне послышалось или ты сказал про измененных гончих? — заинтриговался Неман.

— Да, и не надо грузить про то, что это невозможно. Я видел их собственными глазами. Они черные, металлические, в них горит красный огонь, и они мгновенно меняют облик. Хочешь знать как ты сдох? Тебя заживо поджарило!

— Человек-барбекю, — захихикал Вал.

— Иди лесом, — без энтузиазма ответил ему Неман.

— Хорошо, что я с вами не пошел. — Взгляд Виктора остекленел, как у того прохожего, который увидел, как на то место, где он только что стоял, рухнуло пианино.

Ас встревожено почесал подбородок, и заорал доблестным сотрудникам ГУПИ, уже не знающим как выказать недовольство, и оттого дружно устроившим перекур:

— Вызывайте вашу авиацию!

— С какого перепугу? — послышался в ответ хриплый голос Шакала.

— Сюда поднимись — объясню.

Пульнув окурки в темноту, они начали карабкаться обратно.

— Ну... — Гамбург скорчил такое выражение лица, словно это нам нужно было разбираться с хаоситами, а его сюда из отпуска сорвали.

— Вы в курсе, что Экс — Видящий? — поинтересовался у них Ас.

— Предположим, — хмуро ответил Гамбург.

— Он видел, как мы все умерли, когда направились туда. Вы же все равно собирались разбомбить эту штуку? Ну, так действуйте.

— Мы не знаем о силах противника.

— У Экса спроси — он тебе расскажет.

— С какой стати я должен ему верить?

— Зачем ему лгать?

— Мало ли. Вдруг вы как-то в этом замешаны? — кивнул он в сторону Сочи.

— Я думал, мы закрыли эту тему? — сердито сощурился Ас.

— Мы еще ничего не закрыли, — угрожающе наклонился к нему Гамбург.

— Пусть делают, что хотят, — фыркнул я. — Мы должны срочно остановить Альмода. Неман говорил, что время идет там на двенадцать наносекунд быстрее, чем здесь, и что мы можем использовать знание смещения для компенсации погрешности при перемещении с помощью червей.

— Двенадцать, говоришь? — уточнил Неман, включив бамп.

— Почти двенадцать, ты не говорил конкретнее.

— Ладно, посмотрим, что можно сделать.

— Хорошо. — Гамбург недовольно поджал губы. — Запрошу орбитальный удар.

— Сколько ждать? — спросил я.

— Секунд десять, — сухо ответил он, отвернувшись.

— Сейчас будет фейерверк, — обрадовался Вал.

"Эмиссионное орудие: полная мощность", — тревожно оповестил меня компьютер, выхватив в небе далеко над морем цель.

Там среди звезд что-то сверкнуло, а затем из темноты принесся сгусток сиреневого света. Когда он врезался в чудовищные стебли, грянула яркая вспышка, спустя несколько секунд после которой до нас докатился раскатистый грохот и остатки ударной волны, встряхнувшие окружающие деревья. Свет не рассеивался с полуминуты, но когда это все-таки произошло, нам предстало зрелище целых и абсолютно невредимых лоз, высящихся в огромном облаке пыли и дыма, поднимающемся от охваченных огнем пригородов.

— Знаете, а я почему-то был уверен, что так и будет, — безрадостно произнес Виктор.

— У кого еще, какие мысли? — флегматично спросил Дилм.

— Нужно ядерное оружие, — уверенно заявил Гамбург.

— Ты че дурак?! — испуганно повернулся к нему Дилм. — Нас же отсюда сдует!

— Причем здесь вообще "сдует"? — возразил Виктор. — Мы же, как бы, собираемся спасать город, а не уничтожать его?

— Ты — вообще ничего не собираешься! — оторвался на него Вал.

— Там уже нечего спасать, — мрачно сказал я. — Да неважно, это не поможет. У них там изменены законы физики.

— И что ты предлагаешь? — с пренебрежением взглянул на меня Гамбург.

— Переместиться прямо туда, где идет процесс переноса, и сорвать им мероприятие. Неман? — обратился я к нему.

— Передаю вам новые навигационные данные.

Обменявшись с Асом озабоченными взглядами, Гамбург предложил:

— Давайте поступим так: вы пойдете первыми, а мы переместимся через несколько секунд с включенной маскировкой, на случай, если ситуация выйдет из-под контроля.

— Какой ты умный, — покачал головой Вал. — У меня предложение получше: вы пойдете первыми, а мы подключимся, если вас крепко возьмут за яйца.

Я уже знал, что Ас уступит, лишь бы спасти положение.

— Ладно, мы пойдем первыми, — вздохнул он. — Если вы не поможете, мы не удивимся. В конце концов, откуда знать, что такое "честь" тем, кто в родной стране представляет интересы чужих государств?

— Угу, поговори тут еще... — выдавил Шакал.

— Оружие к бою, обратный режим, — скомандовал Ас. — Смотрите не становитесь друг у друга на линии огня. И не попадите в Альмода, если он там будет. Он нужен нам живым. Наводи, Экс.

Открыв карту Сочи, я указал место назначения — крышу двадцатичетырехэтажного здания, на которой проводился ритуал.

Именно на ней мы и оказались.

— Черт, я думал с краешку начнем, — недовольно пробурчал Вал.

Несколько десятков сектантов в красных одеждах, стоящие вокруг нас на коленях, явно немало озадачились. Но как только первый из них совершил резкое движение, мы открыли огонь, и через считанные секунды все было кончено.

— И все? — разочарованно произнес Вал. — Где же злобные гончие?

— Не каркай, — ответил я.

Все было на своих местах: над нами гудели опускающиеся к крыше яркие кольца, здание окружали гигантские зубцы, а вместо неба располагались исполинские черные стебли, красное сияние которых падало на изуродованный город. Полное безветрие и далекие призрачные крики довершали атмосферу ожившего ночного кошмара.

И тут вдруг в дверях, выходящих на крышу, появилась знакомая фигура в красном балахоне.

— Опа! — хлопнул в ладоши Вал, хищно уставившись на Альмода.

Тот от неожиданности аж выронил из рук какой-то серебряный предмет и, оцепенев на мгновение, бросился бежать обратно по лестнице.

— Взять его, — азартно скомандовал Ас.

Я предпочел позволить Дилму с Валом настигнуть беглеца самим. И уже спустя считанные мгновения Альмод с разбитой губой и фингалом под левым глазом стоял на коленях перед нами.

— У нас к тебе мно-о-ого вопросов, — зловеще навис над ним Вал.

— Вы все уже покойники, — дерзко произнес Альмод, сплюнув кровь. — Ты это знаешь, — повернулся он к Асу.

— О чем он говорит? — насторожился я.

— О парадоксе, — грузно ответил Ас, не сводя глаз с Альмода. — Мы должны были умереть, как ты и видел.

— Я знал, что ты откажешься говорить по-хорошему. — Вал скривился в коварной ухмылке. — Именно поэтому нам нужен вот этот товарищ, — торжественно указал он рукой на Дилма. — Он в совершенстве владеет методологией пыток.

— А не проще вколоть ему какую-нибудь сыворотку правды? — спросил я.

— Проще, — выдохнул Вал. — Но сыворотка может не сработать. Пытка, она уже временем проверена.

— А где гарантия, что он ее не стерпит?

— Э-э-э, — погрозил Вал указательным пальцем, — ты не знаешь, какие бывают пытки. Приступай, маэстро, — улыбнулся он Дилму.

С молчаливого согласия Аса тот зашел Альмоду за спину, извлек из манжеты маленькую иголку, и присел на корточки.

— Лучше тебе начать говорить, мужик, — поморщился Вал с напускным отвращением.

— Архаичные методы, — отвернулся дядюшка Сет и медленно повел взглядом по городу.

— А ГУПИ где? — спохватился вдруг я.

— Не здесь — и хорошо, — отстраненно ответил Ас.

Поняв, что мои услуги не требуются, я подошел к краю крыши, и стал рядом с дядюшкой всматриваться в ирреальную панораму. Что-то было не так.

— На твоем теле есть нервные узлы, — продолжал Вал, устрашая Альмода, — способные сгенерировать такую боль, что у тебя глаза выскочат из орбит. Ну а чтобы ты не потерял сознание, я тебе сейчас витаминки вколю...

— Просто не верится, что я все это вижу. — Я пытался завязать разговор с дядюшкой. — Это мой город, я здесь вырос. А теперь такое впечатление, что тут разверзся ад.

— Главное не принимать близко к сердцу, — заговорил он. — Все это — невзгоды, которые не должны мешать нашему движению вперед.

Крышу огласил нечеловеческий вопль Альмода.

— Говори, гнида! — шипел Вал.

— В какой перед? — грустно протянул я. — У меня нет ни прошлого, ни будущего. Ты слышал? Мы должны были умереть.

— Благодаря тебе перед нами открылись новые горизонты. Наше место в истории изменилось неожиданно для нее самой.

— Что-то я не замечаю ни у кого радости по этому поводу, — ненавязчиво кивнул я назад, на Миротворцев.

— Умерев, мы бы возродились и начали все вновь. Но теперь даже боги не знают, что будет дальше. Мы разрушили их планы, и нам неизвестно, что должно было произойти с миром, когда бы нас не стало.

— Уж точно ничего хорошего, — хмыкнул я.

— Говори, сука, зачем вы все это затеяли?! — орал Вал. — Кто сепаратоз вызывает? Вы? Зачем?! Что с городами сделали?! Что за гадость тут повырастала?!

— Я не знаю! — ревел Альмод.

— Вал, я не думаю... — обернулся я, отчего-то начав жалеть Альмода. — Не думаю, что он знает обо всем. Эта тварь, которую вы пытались призвать, — подключился я к допросу. — Тореар. Вы заключили с ним договор. Зачем ему Анна?

— Я не знаю ни о никакой Анне!

— Она была с тобой в лаборатории ГУПИ. Вас освободил слуга Тореара.

— Не знаю-ю-ю!

— Добавь-ка ему, — попросил Вал Дилма.

Альмод снова взревел, из его глаз хлынули слезы.

— Ты — Лысенко Павел Афанасьевич? — Уже не выдержал и Ас.

— Да-а!..

— Ты создал культ под названием Круг Хаоса?

— Да-а!..

— Ты знаешь черную тварь по имени Рок?

— Нет!..

Ас недоуменно повернулся к Неману:

— У него что, амнезия?

— Память не повреждена, — пожал плечами тот. — Ассоциативные ряды в норме.

— Что это такое? — Ас грубо схватил Альмода за подбородок и поднял его голову, указывая левой рукой на лозы в небе. — Что вы сделали?

— Это не мы! Это Повелитель!

— Какой? Как его зовут?

— Тореар! Его зовут Тореар!

— Что ему нужно?!

— Спасти мир!

— Так... — Ас брезгливо отпустил голову Альмода, и кивнул Дилму.

Сектантский лидер разошелся диким воем, а затем Ас вновь наклонился к нему:

— Повторяю вопрос: что ему нужно?

— Спасти... мир... — Альмод обессилено поник, из его носа свисла длинная сопля.

— Что-то это начинает меня утомлять, — угрожающе вздохнул Вал.

— Мы от него ничего не добьемся. — Дилм устало поднялся из-за спины Альмода, обтирая кровь с иголки.

— Он меня достал. — Вал разъяренно подошел к Альмоду и, обхватив его за голову, с треском свернул ему шею. Бездыханное тело повалилось набок.

— Что ты делаешь? — взмахнул рукой Ас. — Мы могли его в лабораторию отвезти.

Кольца над крышей исчезли, а красный свет, излучаемый лозами, погас. Город погрузился в кромешную тьму.

— Ну что опять?! — простонал Вал.

Включилась внутренняя связь, и послышался встревоженный голос Магеллана:

— "Ас! На связь!"

— "Да, — ответил Ас. — Слушаю".

— "В атмосфере над вами формируется область сверхнизкого давления".

Штиль нарушился. Я ощутил прикосновения ветра, набиравшего силу с каждым дуновением.

— Хотя бы искажение спектра прекратилось, — без оптимизма заметил Неман.

— Не хочу нагнетать обстановку, — неуверенно произнес я, — но, по-моему, не стоило убивать Альмода.

Ветер стремительно набирал силу, приближаясь к мощи урагана. Сквозь гигантские лозы пробивались отблески молний и доносились громовые раскаты чудовищной силы.

— Кровь и Пламя! — вдруг докатилось до нас одновременно двумя яростными голосами.

В тот же момент все замерли, услышав нарастающий пронзительный свист. Но не успели мы опомниться, как за секунду он возрос до нестерпимой силы, и перекрытия под ногами подпрыгнули, когда что-то врезалось в крышу, с грохотом сметя воздушной волной антенны, трубы и кондиционеры. Нас самих сбило с ног и понесло к краю. И если бы не ограждения, так бы нас и сдуло.

Первое что я увидел, подняв голову, был озаряемый вспышками молний этот проклятый урод с подсветкой — Рок, триумфально возвышающийся на другом конце крыши. Только теперь его и без того кошмарную наружность дополняли два остроугольных перепончатых крыла за спиной, раскачиваемых порывами ветра, будто паруса. Размах их был огромен, достигая, наверное, метров четырех. С ними монстр походил уже не на рептилию, а скорее на горгулью.

До меня дошло: его горб все это время на самом деле был сложенными крыльями. Вот почему он всегда появлялся откуда-то сверху.

— Эта паскуда умеет летать... — выдавил я сквозь зубы.

— Теперь ты мне за все ответишь, — зарычал Вал, вскакивая на ноги и, включив на обеих руках плазменные захваты, бросился к чудовищу.

— Жалкая тварь, — отозвалось оно. — Наконец-то ты сдохнешь.

— Уйди с линии огня! — заорал Ас, приготовившись стрелять.

Но Вал его как будто не слышал. Увернувшись от первого удара, он сам в прыжке взмахнул правой рукой, метя в голову Рока, но тот поймал его кулак своей огромной кистью и как тисками сдавил его. Синие захваты вспыхнули и отключились, послышался хруст, и сквозь пальцы монстра заструилась кровь. Вал скорчился от боли, но не издал ни звука.

— Пусти его, — прошипел Ас, глядя поверх вскинутой руки, словно поверх ствола винтовки. — Мы позволим тебе уйти.

— Позволите МНЕ? — с издевкой прогудел Рок. — У тебя такое чувство юмора или ты просто слабоумный?

В следующее мгновение чудовище отпустило смятый кулак и рывком пронзило грудь Вала когтями больших пальцев, поддев его под ключицы и сдавив их сверху свободными пальцами. Крик Вала огласил, наверное, весь город.

Затем Рок подтянул Вала к своей морде и прохрипел ему в лицо:

— Прежде чем бросать кому-то вызов, необходимо убедиться, что твоя победа неизбежна.

После этого он надавил на трясущееся в агонии тело, поставив его на колени, и резким движением разорвал его вдоль позвоночника как тряпичную куклу.

— Нет! — вскрикнул Дилм и, не раздумывая, дал ослепительный залп.

Его примеру последовали все остальные. Но, ни разрывающиеся, ни схлопывающиеся импульсы не причиняли монстру видимого вреда. Под градом зарядов он непринужденно наклонился над останками Вала и пренебрежительно что-то от них отодрал, после чего направился к нам.

Не будучи готовым к такому стремительному сокращению дистанции, я инстинктивно попятился назад. Ас первым перешел в ближний бой, но Рок молниеносно пригнулся, разворачиваясь вокруг своей оси, и его хвост с лязгом кнута ударил в грудь Аса, выбросив того с крыши.

В ту же секунду за спиной монстра появились бойцы ГУПИ. Но Шакал разлетелся по частям даже не успев и шага сделать, Кузя был проткнут и отброшен в сторону, а Гамбург, решив не испытывать судьбу, прыжком покинул крышу.

Дилму относительно повезло — получив удар наотмашь тыльной стороной чудовищной ладони, он, закрутившись в воздухе, отправился за Асом. Неман же, оценив ситуацию, последовал примеру ретировавшегося Гамбурга. Остались только я и дядюшка Сет, который почему-то неподвижно наблюдал за происходящим.

— Кто ты такой, чтобы решать, кому жить, а кому умереть? — спросил дядюшка, стоя пред Роком.

В целях безопасности я зашел за его лохматую спину, поглядывая на потемневший город с мыслью прыгнуть за остальными.

— А ты кто такой чтобы меня в этом упрекать? — Яркость свечения монстра возросла. — Малохольное ничтожество.

"Опасный уровень гамма-излучения!" — предупредил доспех, показывая значение 32716 рентген в час.

— Чем выше задерешь нос, тем больнее упадешь, — произнес дядюшка назидательно. Так и хотелось у него спросить: "Вы знакомы?"

— Не надо мне угрожать, — ответило чудовище. — Придет день, и тебе придется меня благодарить.

Подскочив вверх на несколько метров, Рок оглушительно хлопнул крыльями и молниеносно исчез из виду.

— Я манал... — лаконично озвучил я все, что было у меня на душе в тот момент.

Дядюшка не сказал больше ничего. Он просто вновь подошел к краю, и стал смотреть в темноту.

— "Аномалия рассеивается", — включился Магеллан.

Ветер ослабевал. Через несколько минут на крышу поднялись все трое улетевших Миротворцев.

— Вал мертв? — спросил я, глядя на куски мяса, разбросанные в луже крови, заливающей половину крыши.

— Ты чертовки наблюдателен, — ехидно заметил Дилм.

— Я не в этом смысле, юморист.

— Если он сумеет избежать Забвения, мы вернем его в новом теле, — разъяснил Ас. — Только вновь встать в строй он сможет нескоро. Клонирование его тела потребует несколько недель, — кивнул он на останки.

— Значит, мертв, — резюмировал я. Зная об особенностях менталитета Миротворцев, ждать от них сожалений по погибшему товарищу как-то не приходилось. Да не очень-то и хотелось: Вал мне никогда не нравился.

— Обыщи Альмода, — сказал Ас, обращаясь ко мне.

— Почему я? — Трогать покойника мне отнюдь не улыбалось.

И без слов, каменного лица Аса оказалось достаточно, чтобы доходчиво намекнуть: пререкаться мне сейчас не к месту.

— Ладно, — фыркнул я и нагнулся к трупу.

Обыскивать мертвых мне еще не доводилось, как, в общем, и живых. Я брезгливо ощупал тело. Под мантией Альмод носил обыкновенную клетчатую рубашку и брюки. Все карманы оказались пусты, но лишь только я собрался об этом сообщить, как меня ослепило вспышками образов.

Я увидел большую освещенную солнцем площадь, заполненную мужчинами в черных одеждах. Основная их масса толпилась возле высокой каменной стены, возвышавшейся над площадью.

В какой-то момент солнечный свет померк, и налетевший порывистый ветер понес сорванные с мужчин головные уборы. Затем, гулко ухнув крыльями, на стену приземлилась черная горгулья, и ничего не говоря, принялась яростно размахивать когтями, рассекая на части десятки стоящих внизу людей.

После этого я увидел ту же площадь, но посреди нее теперь находилась огромная яма, похожая на воронку от снаряда. Она была почти до краев наполнена кровью, а неподалеку от нее валялась груда смятых как фантики фрагментов человеческих тел. Некоторое время стояла мертвая тишина, а потом раздался протяжный женский крик и в яму кто-то упал. Я узнал ошарашенное лицо, показавшееся из кровавой купели. Анна.

— Как ощущения? — послышался откуда-то сверху жуткий голос Рока. — Деточка, твои прежние достоинства больше не имеют значения! Мир изменился! Или ты приспособишься к новым реалиям сама, или мы силой заставим тебя это сделать!

Видение прекратилось, и я облегченно вздохнул. Но вдруг я понял, что под моей рукой в заднем кармане Альмодовских брюк находится какая-то бумага. Это был обыкновенный сложенный вчетверо лист "А4", с обеих сторон исписанный мелким неразборчивым подчерком.

— Что там? — заинтересованно приблизился Ас.

— Тут ничего не понятно, — протянул я ему бумагу.

Он напряженно вчитался:

— Это ксерокопия. Список вознаграждений.

— За что вознаграждений?

— За все подряд. В основном за убийство сектимов. Награды наличными, в долларах и евро.

— Кто-то платил хаоситам? — удивился я.

— Или они кому-то, — посуровел Ас. — Возвращаемся. Неман, забери образцы.

— А как же город? — оглянулся я по сторонам.

— Что "город"?

— С ним что будет?

— Какая разница? Он мертв.

— Эх, а столько сил перед олимпиадой вложили, — грустно вздохнул я.

По возвращении в лабораторию, времени на то чтобы прийти в себя, у меня не было. Мне удалось только добраться до металлической раковины и окатить лицо холодной водой, как Ас велел идти за ним.

Мы вошли в плохо освещенный отсек, занятый стеллажами с прозрачными цилиндрами, в которых не плавали, а висели в воздухе разные уродцы. У самых стен громоздились емкости высотой с человека, в которых находились твари больших габаритов. Доспех утверждал, что все они живы, а сдерживает их транскинетическое поле.

Пятеро лаборантов уже разложили на ярко подсвеченных столах перед собой несколько фрагментов тел, подобранных Неманом с крыши. Он, кстати, находился там же, рядом с Магелланом, помогая исследовать образцы. За пустым столом около них с унылым лицом сидел Виктор.

— Ты как сюда попал? — возмущенно обратился я к нему.

— Так же "никак", как сбежал из тюрьмы, перебив ее население, — ехидно ответил он. Ах, ты, думаю, засранец, подкалывать меня еще будешь.

— Вот, — положил Ас перед Магелланом лист, который я вытащил из кармана Альмода.

— Гм... — Магеллан с умным видом подобрал его пинцетом. — Хаоситы были не так просты, как мы думали.

— В каком смысле? — недоверительно поинтересовался я.

— Они убивали и похищали строго определенных людей. Им за это кто-то платил.

— Вряд ли это были неосы, — заметил я.

— Оплата зависела от нескольких факторов. В первую очередь — от самомнения жертв. Весьма занятно, учитывая мнение хаоситов о собственном всемогуществе. Как я понимаю, они брали себе в наложницы только тех женщин, чье самомнение превышало определенный порог. Не понятно, правда, как они определяли столь скользкую величину.

— Теперь ясно о чем говорил Шакал, когда я был на базе у ГУПИ.

Ас обратил на меня вопросительный взгляд.

— Ну, он говорил, что хаоситы нормальных женщин не брали, — пояснил я. — Типа он даже сам проверял. Кстати, где теперь искать этих наложниц?

— Всему свое время, — задумчиво сощурился Ас. — Что еще ты узнал у ГУПИ?

— Да, в общем, ничего нового. Разве что, Альмод напал на Эон, чтобы завладеть их архивом. Видимо он был ему нужен, чтобы найти храм Заката.

— Я так не думаю, — возразил Магеллан, заставив разом измениться в лице меня и Аса. — Здесь есть заказ на архив Эона. Альмод выкрал его не для себя.

— Вот даже как, — прикусил я нижнюю губу. — Значит, хаоситы не только от неосов профит получали.

— Какой предприимчивый мужик, — отметил Неман и добавил: — Был.

— Не забывайте, что он может вернуться к жизни, — напомнил я. — Его же не зря содержали в той лаборатории.

— Я все не могу понять, почему он нес эту околесицу на крыше, — нервно хмыкнул Неман и все тревожно переглянулись друг с другом.

— Что еще там есть? — обратился Ас к Магеллану.

Он перевернул лист:

— Все то же самое. Цены, цены, цены. Такое впечатление, что хаоситы даже в уборную ходили по заказу. — Маг прищурился: — Еще тут списки тех, кого нужно устранить. Какие-то случайные люди по всему миру. Никаких объяснений, зачем их убивать, не дается. Только цены со странной зависимостью от даты рождения. Рожденные в одни числа стоят намного дороже, чем рожденные в другие.

— Ну, по крайней мере, теперь мы хоть что-то знаем, — пессимистично констатировал я.

— Это еще не все. — Ас выжидательно взглянул на Магеллана.

— Момент... — отозвался тот и ввел какую-то команду в терминал у края стола. После этого над столом появилась большая проекция трехмерной крылатой фигуры Рока. — Посмотрим.

Продолжая вводить команды, Маг разделил фигуру на части, а их в свою очередь на равные доли, над которыми появились сноски с многочисленными цифрами, химическими формулами и маленькими картинками разных тканей, вроде тех, что видны под микроскопом. Еще выше появились диаграммы, графики и схемы.

— Но как? — не понял я откуда столько данных.

— Перед тем как покинуть крышу, мне удалось провести сканирование этой мрази... — ответил Неман.

— Чем бы ни было это существо, — разъяснил Маг, — можно однозначно утверждать, что оно не является ни неосом, ни человеком. Оно вообще не биологическое.

— В смысле? — Я оперся на стол, пытаясь самостоятельно что-нибудь понять, но моих знаний для этого явно было недостаточно.

— Его тело состоит из элементарных частиц неизвестной мне природы. Они способны динамически менять свойства вещества, которое образуют, перестраиваться, образовывая новые соединения. Благодаря такому устройству это тело может приспосабливаться к любым условиям окружающей среды. Это совершенная адаптация. Будь у нас такая технология, мы смогли бы создавать материалы совершенно другого порядка.

— Ближе к телу, — сказал Ас, не сводя глаз с проекции.

— Мышц и костей нет, движения происходят по пневматическому принципу, за счет изменения давления в тканях. Помимо беспрецедентной живучести это так же дает телу практически неограниченную физическую силу.

— Как он наносит бесконтактные удары? — спросил я.

— Его удары как раз самое простое в его устройстве. Они имеют обыкновенную транскинетическую природу.

"Да, совсем обыкновенную", — мысленно отметил я с сарказмом, смутно вспоминая жуткое описание данного явления в бампе, где оно объяснялось каким-то там "...фазосным" резонансом гравитонов и сопровождалось многочисленными ссылками на квантовую теорию поля.

— Меня куда больше беспокоит его источник энергии, — продолжал Магеллан. — Чтобы производить такие превращения частиц, энергия требуется неимоверная. И черпает он ее в управляемом термоядерном синтезе, который каким-то образом осуществляет прямо внутри собственного тела. В качестве топлива он использует выделяемый из окружающей среды водород. Излишки энергии переходят в энергию фотонов, поэтому те части его тела, которые выступают аналогами выхлопных труб, светятся.

— Вот откуда такая радиоактивность, — догадался я.

— Честно говоря, мне вообще интересно, зачем ему дыхательная система, глотка, пищевод и желудок, если ничего из этого ему физически не требуется. Органы выделения у него отсутствуют, как и половые органы, зато наличествует грубый кожный покров, практически на всей поверхности которого, у него как у крокодила расположены роговые щитки, под которыми залегают остеодермы, образующие панцирь. Наличие физиологической защиты тоже сомнительно, учитывая, что структура его тела способна мгновенно восстанавливать любые повреждения.

— Шикарно... Нам противостоит настоящая машина разрушения. И что ему можно сделать? Защекотать до смерти? Или подавить авторитетом?

— Гипотетически, его структура может быть разрушена нарушением атомных связей. Тогда частицы, из которых он состоит, не смогут перестраиваться, и он дезинтегрируется, превратившись в чистую энергию, как любой неос.

— Для начала нужно его найти, — резонно заметил Виктор.

— Нет проблем, — пожал плечами Маг. — Я следил за ним с того момента, как он покинул Сочи. Он буквально с места преодолел звуковой барьер и разогнался до второй космической скорости. Достигнув Анапы, пока он оттуда не выбирался.

— Анапу же тоже оплела эта срань, — пессимистично выдохнул я, представляя масштабы катастрофы, устроенной хаоситами.

Проекция Рока над столом исчезла, уступив место изображению черного ребристого шипа одной из тех лоз, что оплели Сочи.

— Когда ты успел шип отломать? — повернулся я к Неману.

— Уметь надо, — не без гордости ответил он.

— В принципе, это растения, — неуверенно сказал Магеллан. — Хотя и не живые в привычном нам смысле. Для понимания их природы нужны гораздо более глубокие познания в альтернативной биохимии, чем те, которыми мы располагаем. Я могу сказать только, что в их клетках роль углерода выполняют фосфор и азот.

— Они опасны? — спросил Ас настороженно.

— Не могу говорить наверняка. Продукты их жизнедеятельности радиоактивны — это сто процентов. Пока мы в доспехах, радиация для нас не опасна, но эти лозы, как вы сами могли убедиться, каким-то образом преобразуют структуру неорганических веществ, а значит, на всякий случай все-таки лучше держаться от них подальше.

— Отлично. — Ас скрестил руки на груди. — Сколько бет готовы к работе?

— Смотря, что подразумевать под готовностью, — повел бровями Магеллан.

— Способность двигаться и вести огонь.

— В лучшем случае заряда хватит на двадцать минут, и это, если экономить.

— Нам этого достаточно.

— Только не говори, что собираешься это сделать, — напряженно взглянул Маг на Аса, с недоверием покачивая головой.

— Именно это я и собираюсь сделать, — заявил Ас будто назло.

— Что ты собираешься? — испугался я.

— Мы идем в Анапу, — ответил он мне тоном, не терпящим возражений. — Хаоситы обезглавлены, но пока существует Рок, опасность рецидива будет сохраняться.

— Это очень плохая идея, — сразу возразил я.

— И что ты предлагаешь? Сидеть, ждать, пока Тореар с помощью Рока найдет нового Альмода, по сравнению с которым прежний покажется мальчишкой?

— Ну, можно же действовать как-то более тонко.

— "Более тонко"... — Ас опустил голову и раздраженно потер лоб.

— Мы же уже потеряли Вала. Ты хочешь, чтобы еще кто-то покинул группу?

— Вряд ли кого-то интересует мое мнение, — с деланной робостью начал Виктор, — но я бы на вашем месте, перед тем как туда соваться, закидал все ядерными бомбами. Эти растения может, и уцелеют, зато под ними станет чище.

— К счастью ты не на нашем месте, — ответил я ему.

— Хватит разглагольствовать, — отрезал Ас.

В том отсеке, набитом неистово трудящимися механизмами, где ко мне присоединили червя, нас ждали три подвешенных к стене бета-доспеха, точно таких же, как тот, в котором передвигался Вал, пока офис не взорвали. Четвертый доспех находился там же, но стоял на полу, подсоединенный к нескольким толстым кабелям.

Несмотря на то, что идти в Анапу мне совершенно не хотелось, один вид этих металлических тел внушал подсознательную уверенность в успехе. Еще бы, настоящие бронированные центурионы, набитые оружием под завязку. У них на вооружении были не только пульсары, но и лучевое оружие, которое я еще не видел в действии, а так же легкие пусковые установки. Ко всему этому прилагалась способность становиться полностью невидимым для большинства способов наблюдения и стократно увеличенная сила пилота. В качестве бонуса они были неуязвимы для большинства видов оружия, имеющихся в распоряжении человечества.

Я начал дрожать в предвкушении того, что мы устроим Року с их помощью.

— А почему мы раньше не могли ими воспользоваться? — полюбопытствовал я.

— Потому что их сборка закончилась два дня назад, и они еще даже на половину не заряжены.

— Класс... — Пылу у меня как-то разом поубавилось.

Четвертый доспех вовсе не был готов к бою, однако Ас все равно приказал Дилму залезать в него, убеждая, что все закончится за считанные минуты. Эти доспехи тоже могли получать энергию с помощью силового поглотителя, но им ее требовалось так много, что вырабатывать достаточное количество невозможно было, даже находясь под непрерывной атакой.

С трудом закорячившись на место пилота, и уместив конечности в соответствующие пазы, я выслушал короткое наставление Аса о том, что бета-доспех тоже создан на органической основе, но не обладает собственным вспомогательным компьютером, поэтому управлять им можно только будучи одетым в альфа-доспех. Управление происходит посредством невральной связи — пилот перестает чувствовать собственное тело, вместо него ощущая механическое. Альфа-доспех по прежнему будет давать мне подсказки, только его интерфейс дополнят элементы индикаторов и целеуказателей бета-доспеха. Подготовки я, конечно, не проходил, так что Ас посоветовал держаться за ним и не лезть на рожон. Как всегда, в общем.

Корпус закрылся, не оставив ни одной щелочки для света, и я остался в темноте, слыша только собственное дыхание. Затем я почувствовал, как меня охватывают и плотно скручивают какие-то щупальца, и ощущения тела смазываются, пропадают, как будто я погружаюсь в видение. После этого произошел резкий переход, и я разом почувствовал себя неожиданно подросшим, увидев отсек в ярко-розовых тонах. А следом в оранжевых, зеленых и синих, пока, наконец, цветовая палитра не нормализовалась, и не появились уже ставшие привычными маркеры, автоматически выделяющие контуры всего, на чем бы я не сосредоточил зрение.

Тело казалось мне удивительно легким, но в то же время оно прочно стояло на ногах, не шатаясь как невесомое. Удерживать равновесие оказалось не сложно. Я поднес к лицу правую руку. У меня теперь было всего по три пальца на руках и ногах, поэтому я путался в движениях ими. Больше всего поменялись тактильные ощущения. Теперь я не чувствовал температуры воздуха, а восприятие давления притупились. Я стиснул один из пальцев, но почувствовал это также смутно, как если бы он сильно опух.

Индикатор заряда показывал всего 8%, что, мягко говоря, доверия не внушало, но я подумал, что выбора у меня все равно нет.

— Червь может переместить только две таких машины, — прогудел сквозь динамик, запрыгнувший в свой доспех Ас, — так что после того как прибудем на место, больше никаких перемещений, пока не закончим. Мы с Неманом — ведущие.

— Ясно, — ответил я. Слышать собственный голос в электронном исполнении мне понравилось. Он стал значительно брутальнее. — Откуда начнем?

— С окраин.

— Правильно.

— И это — окраины? — с сомнением вопросил я после перемещения, увидев в полумраке на фоне раскачиваемых ветром елей памятник Ленину, а подняв голову — закрывающие небесный купол кошмарные черные лозы, которые, в отличие от тех, что мы видели в Сочи, излучали свечение насыщенного зеленого цвета.

Находились мы на небольшой площади, притулившейся у начала парковой аллеи, окруженной с двух сторон узенькими дорогами и поросшей сплошь огромными старыми елями, в ветвях которых будто светлячки мерцали зеленые огоньки совершенно не реагирующие на шквальные порывы ветра.

С левой стороны над аллеей точно сторожевые башни высились три девятиэтажных жилых дома советских времен, расположенные треугольником на расстоянии нескольких десятков метров друг от друга. Два из них спиралями опутали лозы, а в одном из окон нетронутого третьего здания, ближайшего к нам, на седьмом этаже горел свет.

В целом же город, насколько я мог видеть, практически не пострадал от воздействия лоз, в отличие от того же Сочи. Кроме того, нигде не было даже признаков какого-то насилия или хотя бы паники. Кругом чистота, порядок, и ничего похожего на буйство сепаратоза.

— Кажется, мы промахнулись, — мрачно констатировал Ас. — Смещение здесь не двенадцать наносекунд.

— Что значит "промахнулись"? — возмутился я. — Мы что — в тире?

— Очень странные показания, — сообщил Неман. — Судя по приборам, здесь нарушена мерность пространства, но визуально никаких искажений нет.

— Вот и сходили по грибы... — прокомментировал Дилм.

— Оружие к бою. — Ас согнул руки в локтях, на плечах его доспеха выдвинулись небольшие спаренные пушки, а с нижней стороны предплечий гудящие как трансформаторы трехгранные стержни с зеркальной поверхностью.

Оружие достали все кроме меня, по той простой причине, что я не знал какое именно мне нужно, а извлечь все сразу, по словам доспеха, было невозможно. В итоге он начал проводить ликбез по назначениям конкретных типов вооружений и мне пришлось спешно остановить выбор на первом, что он принялся описывать — лучевом деструкторе, на дистанции до пятисот метров разрушающем молекулярные связи в твердых веществах.

После команды активации на верхней стороне моих предплечий разложились приплюснутые устройства, оканчивающиеся двумя горизонтальными полукольцами, похожими на муравьиные жвала.

— Ты поаккуратней с этой штукой, — шарахнулся от меня Ас.

Из-за темных силуэтов зданий на соседних кварталах в нашу сторону устремились десятки зеленых огоньков, куда более крупных, чем те, что роились в ветвях хвойных деревьев.

"Ментальная угроза!" — предупредила ОКСП.

— Воздействие на кору головного мозга, — подсказал Неман.

— Щиты выдержат? — В голосе Аса не было ни нотки волнения.

— Думаю, да.

— Что значит "думаю"?! — Вот теперь Ас заволновался.

Огоньки плавно окружили нас. Они оказались чем-то вроде летающих скатов размерами не больше воробьев. Бесшумно плывя сквозь пространство, нисколько не реагируя на ветер, светящиеся создания, опознанные доспехом как неосы класса "звезда", садились на деревья, скамейки и постамент памятника.

— Мы никогда не видели их в природе, — к чему-то сказал Ас.

— Что? — не понял я.

— Этих неосов. Данные о них остались еще со времен Катратона.

— Стрелять по ним?

— Присоединяюсь к вопросу, — пробубнил Дилм.

— Нет.

— Но они нас окружают, — напомнил я.

— Нет, я сказал. Они не способны к нападению. Это что-то вроде декоративных домашних животных.

— Декоративных, говоришь? Тогда почему ментальная угроза?

— Они внушают нам свои мысли.

Неосы довольно странно себя вели. Приземляясь, они начинали залазить друг на друга и кататься, будто играющие щенки, только делали это попарно и как-то подозрительно при этом двигались, медленно и, если можно так сказать, пошло.

— Мне кажется или они трахаются? — с сомнением протянул Дилм.

— Какие-какие мысли они нам внушают? — нарочито недоверчиво обратился я к Асу.

— Они симбионты, — ответил он. — Питаются излишками энергии хозяина в обмен на свои услуги.

— Услуги, какого характера, если не секрет?

То ли доспех не удерживал ментальное воздействие, то ли я сам что-то улавливал, но мне стали слышны тонкие голоса неосов, по которым сложно было определить пол говорившего. Они наперебой шептали, как жесток мой мир и как хорошо здесь у них. Параллельно перед глазами замелькали смутные образы обнаженных женских тел, ленно движущихся в массовой оргии, окружая единственного мужчину. Меня.

Я встряхнул головой, пытаясь избавиться от навязчивого видения, но оно оказалось устойчивым. Тогда я дал себе по лицу солидную затрещину, лязгнув металлом доспеха.

— Что с тобой? — повернулся ко мне Ас.

— Я их слышу — вот что! Говно у вас защита.

Вдруг глаза у памятника Ленину ярко вспыхнули желтым светом, и пятиметровая фигура вождя народов пришла в движение.

— Стрелять? — не всякий случай уточнил я. Воспоминания о том, что случилось, когда Вал убил Альмода, больно резали память.

— Я скажу, когда стрелять, — предупредил Ас и навел оружие на гиганта.

Вальяжно прогнув спину и вытянув руки, разминая сцепленные ладони, монумент с гулким ударом спрыгнул с постамента и спокойно сел на него, как на табуретку. В доспехах мы тоже были не низкие, но он смотрел на нас сверху вниз, как баскетболист на карликов.

— Вы очень настойчивы. — Мощный голос изваяния огласил площадь. — Только я пока что не могу понять, что вас ведет — страх или отвага?

— Хочешь проверить? — с вызовом спросил Ас.

— Откуда столько враждебности? Мы с вами на одной стороне.

— Да ну? — буркнул Неман.

— Именно. — Каменный Ленин назидательно ткнул воздух пальцем, словно нажимая кнопку. — Плохо, что вы этого еще не поняли. Эон враг мне, так же, как и вам. Я желаю освободить мир от гнета богов, как когда-то давно желали вы, как желал мудрый Аркенон. Жаль, что конформизм и миролюбие затуманили ваш взор.

— Кто ты? — набравшись смелости, спросил я.

Памятник перевел сияющий взгляд на меня:

— Думаю, ты знаешь, кто я, маленький шпион.

Его обжигающий взгляд поставил все на свои места. Точно так же на меня смотрел окруженный дымом монстр из сна, точно так же смотрел рыжий парень в Нью-Йорке.

— Тореар, — вслух догадался я.

— Интересный у тебя способ противостояния богами, — уязвляющее заметил Ас. — Истребление человечества.

— О чем ты? — непонимающе нахмурился монумент.

— О явлении под названием сепаратоз.

— Ах, это. — Тореар на секунду невинно опустил глаза. — Ну что вы, мы никого не истребляем. Мы лишь даем людям возможность взглянуть на мир своими собственными глазами. Рассеиваем иллюзию, так сказать.

— Это какую же?

— Люди полагают, что их индивидуальность является безусловной, а жизненный путь очень важным. На убеждение их в обратном уходит слишком много времени. И я придумал эффективный способ моментального рассеивания тумана заблуждений — Пробуждающий Кошмар. Погрузившись в него, люди обретают понимание. Только одну и ту же истину все воспринимают по-разному: кто-то лишается рассудка, обуреваемый кипящей яростью ко всем тварям божьим, кто-то просто теряет интерес к существованию в этом мире, а кто-то собирает всю волю в кулак и решает, что он должен сражаться. Обязан сражаться. Потому что, если восстать не осмелится он, не осмелится никто, ведь большинство людей относятся именно к первым двум группам — к слабым, малодушным ничтожествам. Но это не наша вина. Люди такие, какие есть. Я лишь нашел способ вскрыть их истинную суть.

— После этого у тебя еще язык поворачивается говорить об общности наших интересов? — сердито выдавил Ас.

— Не представляйте меня монстром. Я не создавал жизнь, наполняющую этот мир, и не виноват в ее ущербности. Но она мне в какой-то степени нравится, и я защищаю те ее формы, которые считаю перспективными. К тому же вы сами не без изъянов. Где вы были, когда Европу пожирала чума? Где вы были, когда загорелся нацистский огонь?

— Да кем ты себя возомнил, чтобы мыслить такими категориями? — подключился Неман.

Тореар угрожающе нагнулся к нам:

— Возмездием.

— Возмездием за что? — повысил голос Ас.

— За то, что обитатели этого мира были вынуждены терпеть всю его историю. За угнетение и порабощение.

— И ради этого вы готовы "пробудить" все человечество?

— Без колебаний. — Памятник зловеще сощурился.

— Уничтожьте эту тварь, — гневно процедил Ас.

Но стрельбы не последовало.

"Отказ систем вооружения", — ответил компьютер на мою попытку открыть огонь и показал схему корпуса с выделенными красным цветом элементами.

— Мы под колпаком, — раздосадовано выдохнул Неман.

Монумент надменно рассмеялся:

— Вы что забыли, где находитесь? Это моя территория. Здесь действуют мои законы.

— Тогда почему бы тебе просто не убить нас? — Когда Ас это сказал, у меня, что называется, "душа ушла в пятки".

— Желай я вашей смерти, Рок уничтожил бы вас еще, когда ваш "офис" был цел. Вы бесценные союзники в нашей борьбе.

— Ты и твой Рок — два идиота, — рьяно вмешался я. — Неужели вы думаете, что кто-то из нас добровольно станет вам помогать?

— Так-так-так... — эхом послышалось сзади, и звезды, вспорхнув как напуганные голуби, разлетелись в стороны.

Тотчас обернувшись, я увидел на дороге у начала площади девять крепких фигур в массивных серебристых костюмах устрашающего дизайна. Головы неизвестных до уровня ушей закрывали странные приспособления вроде высоких воротников, на лицах имеющие форму респираторов.

— Двух зайцев одним выстрелом, — сказал один из них.

— Эон, — произнес Тореар с мрачным воодушевлением. — До чего же вы тупы, хранители. Вам потребовалось так много времени и так много намеков, что я уже подумывал отправить вам письмо.

— Нам-то что делать? — тихо поинтересовался я у товарищей.

— Все против всех, — недобро отозвался Ас. — Добьем того, кто уцелеет. За мной!

И три металлических центуриона бросились бежать мимо меня, прочь с площади, к аллее. Я как всегда среагировал последним, но зато успел услышать чьи-то слова: "Уничтожить их всех".

Трое Эонцев подались вперед, небрежно топнули, и в ту же секунду земля вокруг памятника взметнулась волчком, образовав гигантский окаменевший конус, занявший пол площади. Не прошло и нескольких мгновений, как он вспыхнул изнутри и разлетелся облаком осколков, а высвободившийся монумент немедля взмахнул наотмашь левой рукой, и сокрушительная фронтальная волна мнущегося пространства с ревом устремилась от него в сторону Эонцев, срывая верхний слой земли, и дальше, сметая деревья и дома, точно удар ядерного взрыва.

— Вы издеваетесь что ли? — на бегу заорал я вслед несущимся по дороге справа от аллеи Миротворцам. — У нас вообще нет шансов против такой хрени! Это очко! Нас порвут!

"Системы вооружения активированы" — зелеными индикаторами мигнул доспех.

— Оружие работает! — крикнул Неман, резко тормозя, срезая металлическими пальцами асфальт, как фигурист срезает лед коньками.

Вовремя. Потому что, едва обернувшись, мы заметили среди деревьев четверых Эонцев летящих к нам над поверхностью земли. Один из них вырвался вперед и из его рук ураганом выплеснулся поток пламени, мгновенно захлестнувший нас. Я не видел перед собой ничего кроме яркого света, индикатор наружной температуры показывал свыше шести тысяч градусов по Цельсию.

Когда огонь рассеялся, вокруг нас задымился раскаленный докрасна асфальт. Деревья вдоль обочин горели и с треском рассыпались, а из окон зданий по правой стороне дороги вырывались языки пламени.

Другому Эонцу, приготовившемуся сделать с нами еще что-то, не позволила этого мощная ударная волна, принесшаяся из-за елей позади него — с площади, где шел бой, и сбившая всех Эонцев на раскаленную дорогу. Им это нисколько не навредило, но зато мы успели ответить.

Пушки на плечах Миротворцев глухо застрекотали, осыпая четверых противников едва заметными в своей скорости парами длинных зарядов, похожих на трассирующие пули. Однако одному из Эонцев удалось образовать вокруг товарищей полупрозрачный купол. Он удерживал его обеими руками, от которых в землю били синие искровые разряды. Щит отражал заряды в стороны и те разрывались вокруг с мощностью артиллерийских снарядов, валя деревья в парке и обрушивая соседние строения.

Ас отреагировал мгновенно, выдвинув из локтя металлический стержень с тремя зубцами на конце, расположенными в форме треугольника. Эонцы уже начали спешно разлетаться в стороны, когда Ас с силой воткнул приспособление в землю, и разряды в кулаках того, кто поддерживал купол, разорвались, со вспышкой отбросив Эонца назад.

Я вновь услышал голос с площади, он кричал: "Она там!". После чего я "очень вовремя" окунулся в видение.

Передо мной была небольшая прямоугольная комната со старым подгнившим паркетом, мебелью советских времен и коврами на стенах. Настольная лампа на тумбочке меж двух проеденных молью диванов испускала унылый оранжевый свет. Дальняя часть комнаты, где находились распахнутое настежь окно и дверь на балкон, пребывала в полумраке. Оттуда, из-за треплемых ветром портьер доносилось призрачное зеленое свечение лоз, опутавших соседнюю девятиэтажку.

На одном из диванов в свете лампы сидела Анна, держа на коленях массивную, очень древнюю по виду книгу, обитую металлическими скобами.

Облаченная в снежно-белый облегающий наряд, отдаленно напоминающий наши альфа-доспехи, она плакала и что-то тихо шептала. Насколько я понял, она молилась. Но как-то очень странно. Это была точно не православная и, насколько я мог судить, не католическая молитва.

— Бог, пожалуйста, защити меня от неправды и отведи к вечной правде, от глубокой тьмы к вечному свету, от великой смерти приведи меня к твоему сладкому нектару. Повелитель, пожалуйста, защити меня, помоги пройти через эти испытания. Дай моим знаниям блеск, и пусть они станут божественными в этом мире. Не дай мне сойти с пути.

— Это лечится? — спросил кто-то стоящий на балконе. Похоже, Анна его не слышала.

— Маловероятно, — ответил его собеседник. Я узнал спаренный голос Рока.

— В таком случае, работа тебе предстоит тяжелая.

— Спасибо, я уже понял. Как же я это ненавижу, кто бы только знал...

Отведя портьеру, Рок шагнул в комнату. Анна осеклась, увидев его, но не сказать, чтобы ей было страшно.

— Здравствуй, красна девица, — сказал Рок без энтузиазма. — Не читаешь? — глазами указал он на книгу. — Я так и думал. Богу своему молишься? Ну, молись, молись, — издевательски покивал он. — Скоро это пройдет. Надо было по молодости думать, что ты будешь делать, если правила игры изменятся. Наверное, думала, так будет вечно? Вечные хиханьки-хаханьки?

Анна молчала, демонстративно опустив взгляд. Было что-то дерзкое в ее бездействии.

— Да что с тобой разговаривать... — махнул лапой Рок. — Говорить, кричать, умолять тебя измениться. Бесполезно. Ты не услышишь. Тебе по нраву совсем другие речи. Лестные речи, где ты — центр мира, и все тебе подвластно. И что в итоге эти лекции с тобою сделали? На тебе лицемерная, противоречащая самой твоей природе маска добродетели, сострадания, смирения. О, как я ненавижу эту, чтоб ее, "добродетель". Смирение! Нет в этом мире ничего хуже смирения!

Из видения я вынырнул быстро, вокруг почти ничего не изменилось.

Я повернулся к девятиэтажке, в одном из окон которой горел свет. Анна была там, я чувствовал. Задав червю координаты балкона этой квартиры, я, игнорируя предупреждение Аса никуда не перемещаться, пока мы не закончим, все-таки переместился.

Анна все еще находилась в комнате, и дернулась от неожиданности, когда я вошел, хотя она уже должна была услышать творящееся снаружи.

В тот же момент в комнате появились трое Эонцев. Не успел я в них прицелиться, как ощутил, что отрываюсь от пола. Компьютер сообщил, что движения больше невозможны вследствие мощного транскинетического поля.

"Просто шик! Это ж надо было так облажаться!"

Пока двое удерживали меня, третий подбежал к Анне и грубо схватил ее за руку.

— Вызывайте транспорт, — сказал один из тех, что меня держали, таким голосом, будто ему удалили гортань, а на ее место установили металлический протез. — У нас два ценных экземпляра.

— Не-ет! — обессилено застонал я и попытался позвать на помощь Аса, но доспех сказал, что внутренняя связь заблокирована.

— Кхм-кхм. Разрешите, я вас перебью? — нарочито вежливо вдруг раздалось в дверном проеме позади Эонцев. Там стоял Рок.

Я уже думал, сейчас что-то начнется, как горгулью, так же как и меня, подняли в воздух и занесли в центр комнаты, подвесив под потолком.

— Три экземпляра, — довольно сказал один из Эонцев и все трое захихикали. Я вдруг понял, что слышу перевод их слов. В оригинале их речь была английской.

Затем Эонец увел Анну из квартиры, а две оставшихся стали рассуждать, что с нами делать:

— Если ему отрезать крылья, он упадет в цене?

— Нет, у него новые отрастут. Лучше отрезать вот этому ноги. Новые не отрастут.

Я с трудом сглотнул слюну.

— Радуйтесь, радуйтесь, — злорадно произнес Рок. — Сейчас начнется веселье. Ох, я и оторвусь.

— Почему он говорит?! — возмутился один из Эонецев. — Заткни ему пасть!

— Уже заткнул! Он по-другому говорит!

— О, мальчики, а вот и ваш транспорт прибыл. — Рок загоготал. — Вы под какую музыку обычно умираете?

— Да заткни ты его! — заорал Эонец.

— Арш! Кин! Анделар! — воскликнула горгулья, и здание задрожало крупной дрожью, люстра закачались, стукаясь о потолок, лампа с тумбочки упала, а со всех сторон послышался тяжелый гул.

"Угроза! — встревожился доспех. — Обширная пространственно-гравитационная аномалия! Угроза!"

Плита, являвшаяся полом комнаты, разломилась поперек, и две образовавшиеся половины с грохотом начали стремительно подниматься навстречу друг другу, подобно закрывающейся книге. Шкафы и диваны, вся мебель кубарем покатилась к центру излома.

Эонцы пытались удержать нас до последнего, но в итоге сдались и выскочили из захлопывающейся ловушки в дверной проем. Освободившийся Рок немедля отпрыгнул от поднимающегося пола и выбил потолок, скрывшись в обломках, а я, скатившись на пятой точке к центру, бросился за Эонцами.

Следующая комната тоже трещала по швам, за ней захлопывалась прихожая, и я, в раскорячку, цепляясь за бывший пол, превратившийся в стены, устремился в распахнутую входную дверь квартиры.

Лестничная площадка оказалась цела, хотя пыли в воздухе висело как на цементном заводе. Сканер доспеха показал, что Анну почти вывели на крышу, а те двое Эонцев, что нас держали, уже бежали по лестнице с восьмого на девятый этаж. Рок пробивал этажные перекрытия, двигаясь к крыше напрямик.

Я не мог допустить, чтобы Анну опять кто-то забрал, и тоже бросился к лестнице. Но прямо перед моим носом она обрушилась, увлекая за собой боковые стены в темную бездну, которой не было видно конца, словно здание насчитывало не девять этажей, а, как минимум, сто. Из открывшихся взору квартир на нижних этажах, лишившихся стен, потоком хлынула вода, и замерцал ирреальный сине-зеленый свет.

Землетрясение набирало силу. Здание ходило ходуном, потолок проскальзывал на стенах. С ужасом подняв глаза, я посмотрел в лестничные окна на другой стороне пропасти передо мной. Их снаружи заливала вода, почему-то движущаяся снизу вверх. На улице что-то происходило. Сверкали яркие вспышки, двигалось нечто огромное.

Я запросил у компьютера другой путь на крышу. Он указал на шахту лифта. Выломав двери, я по его совету выстрелил в потолок шахты гарпуном, установленными в левой руке, и понесся вверх со скоростью ракеты, а уже через пару секунд, размахнувшись, ударил в бетонную перегородку в момент сближения с ней, и влетел в техническое помещение, где от крыши меня отделяло всего три мощных удара.

Вот только я не ожидал того, что помимо Анны и трех Эонцев увижу там зависший над зданием гигантский серебристый агрегат, состоящий из двух половин вытянутого диска, соединенных между собой будто бы жидким перекрытием, переливающимся желто-карамельными цветами. Порывы ветра на эту машину не действовали вообще, она даже не качалась.

Как только я показался из пробитой дыры, на днище летательного аппарата выдвинулись устройства очень похожие на оружие, прицелившись в меня. Но не успел я решить куда деваться, как из проломавшейся крыши торпедой вынырнул Рок и, не снижая скорости, врезался в машину, от чего ее увело в сторону и накренило назад. В ту же секунду оттолкнувшись от борта, Рок пулей устремился к Эонцам, но в полете его перехватила невидимая сила и ударила о крышу, впечатав в бетон.

Времени на раздумья у меня не оставалось и, рывком выпрыгнув на крышу, я выстелил в Эонцев из обеих пушек на руках, памятуя о предостережении Аса. Выброшенные ими трещащие и мерцающие белые лучи прошли над головами уклоняющихся врагов, попав в противоположный дом.

Воспользовавшись коротким замешательством, Рок вытащил себя из бетона и прыжком настиг Эонцев. Его удары почему-то не наносили им вреда, хотя рассекали крышу.

Улучив подходящий момент, я подскочил к Анне и крепко прижал ее к себе, а затем спрыгнул со здания.

Вместо того чтобы полететь вниз, тут же упав на стену дома, будто на землю, я наконец понял, что что-то тут не то, и поднял голову. Видимое благополучие города было иллюзией. Теперь же он с оглушительным грохотом принимал свою настоящую форму. Часть зданий уходила под землю, а другие, наоборот, из-под нее поднимались. Улицы вздымались как разведенные мосты. Всюду были ревущие потоки воды, разливающиеся вопреки законам физики. Они колоннами поднимались на сотни метров, текли по стенам зданий вверх и в стороны, водопадами обрушивались в зияющие повсюду провалы в земле, перекидывались над городскими кварталами словно арки, свистящими вихрями окутывали дома, трансформирующиеся в какие-то немыслимые структуры из асфальта, земли и бетона. Лозы, опутавшие город, пришли в движение и теперь напоминали клубок змей.

Маркеры ОКСП сходили с ума. Весь город стал одной большой пространственно-гравитационной аномалией.

Делать было нечего. Я с Анной на руках побежал по стене вниз.

— Ты кто такой?! — закричала она вместо благодарности.

— Только не бойся, я спасу тебя из этого безумия. — Я сам не ожидал от себя такого пафоса.

Динамики доспеха произнесли ей мои слова на английском, но она только еще больше возмутилась. По ней сложно было сказать, что ей страшно, она именно возмущалась, как ребенок, которого против его воли куда-то тащат.

— Пусти меня, гребаный урод! — упиралась она всеми конечностями.

— Я не один из них! Успокойся!

Опьяненный адреналином и чувством собственного героизма, я вопреки здравому смыслу решил, что нужно срочно доставить Анну в безопасное место.

На парковой аллее, где остались мои товарищи, грохотали взрывы и сверкали вспышки, а над нею, в клубах черного дыма, сносимых ветром, пролетали куски деревьев. Похоже, Миротворцы все еще не могли "добить оставшихся". Идея Аса, закончить все по-быстрому, с треском провалилась. Блюдце над девятиэтажкой выровнялось и начало полосовать крышу двумя красными лучами. Мне оставалось только бежать прочь от этого места, пока червь не будет готов совершить перемещение.

Вот только доспех невовремя начал бить тревогу, что запас энергии исчерпан.

С Анной в руках оббежав квартал, где стояли три девятиэтажки, со стороны противоположной парку, я понесся со всей скоростью, какую мог развить почти по колено в воде, углубляясь в сектор частных домов. Фактически я бежал по грохочущему месиву из зданий и дорог, наползающих друг на друга. Сверху то и дело падали куски стен, из-под ног уходила земля, мне приходилось перепрыгивать с одного излома на другой, стараясь не попадать под бьющие со всех сторон потоки воды.

Картину наступающего конца света довершали покосившиеся фонарные столбы вдоль того, что осталось от дороги, на которых как куры на вертела были насажены человеческие тела с какими-то выжженными на груди знаками.

В какой-то момент я услышал приближающийся рокот, но еще до того, как я обернулся, прямо передо мной на очередной излом асфальта приземлилась здоровенная двуногая машина, окрашенная в серебряный цвет Эона. Она была опознана, как гамма-доспех — следующий класс механических тел после того, в котором я сидел. А я как-то и не подумал, что бывают еще более тяжелые ОКСП.

Грозный бронированный короб был выше меня всего на полтора метра, но по ширине превосходил втрое, а по массе — в десять раз. Многочисленные потертости, ожоги, пятна и шрамы на его металлической поверхности свидетельствовали, что эта штука побывала уже не в одном бою.

Тут же последовал удар невероятной силы, и я улетел метров на сорок, врезавшись в бывший тротуар, поднявшийся стеной. Меня заливал бурный поток, но даже сквозь него сканеры доспеха увидели, что Анну отбросило в другую сторону, и она умерла от многочисленных переломов и разрывов внутренних органов.

Энергия была полностью израсходована, даже двигаться доспех больше не мог. Корпус открылся, и меня выпихнуло наружу, в ледяную воду. Я конкретно облажался.

Когда я вынырнул, металлический монстр меня уже ждал. Из короба выехали два крупных дула, и прогремел дуплет. В последний момент, успев сориентироваться, я упал на землю. Проревев надо мной, заряды огласили окрестности чудовищным грохотом, перекрывающим гул меняющегося города. Обернувшись в сторону попадания, я увидел осыпаемую пеплом и обломками горящую борозду, шириной метров двадцать, пропаханную сквозь квартал.

Но подняться мне все же удалось, и первое что я сделал — это спросил компьютер, чем можно пробить бронированную сволочь. Он ответил, что моей огневой мощи для этого не хватит. На очевидный вопрос, что же мне делать тогда, он посоветовал бежать. Мне было не привыкать, и я побежал, напрямик через искореженные дворы, надеясь оторваться.

"Гамма-чудовище" погналось за мной, создавая при беге глухой стук долбящих по земле кувалд. По какой-то причине он больше не стрелял, но менее опасным от этого не становился. Гигант оказался не то чтобы неповоротливым, наоборот — слишком проворным для своего веса. Всей массой он обрушивался на встречные препятствия, снося их как бешеный носорог. Там где я был вынужден оббегать или перепрыгивать здания, он пробегал сквозь них. И очень скоро он меня нагнал.

Я слышал за спиной гудение его стремительно движущихся механизмов и лязг металла о камень. В какой-то момент я понял, что сейчас меня просто сомнут, и резко упал плашмя. В то же мгновение надо мной ухнула тяжелая рука, и монстр принялся тормозить, что с его инерцией оказалось непросто. Он влетел в трехэтажный дом из желтого кирпича и повалил его словно картонную коробку. Пока он разворачивался, я вскочил и понесся в другую сторону.

Однако далеко уйти не удалось. Сокрушительный удар обрушился мне на спину, и я покатился кубарем. Силовой поглотитель сработал, но его мощности оказалось недостаточно.

"Состояние критическое! — услышал я уже надоевший женский голос. — Активированы системы экстренного поддержания жизни!"

Перед глазами появилась модель моего тела, облепленная красными маркерами. Доспех бубнил про какой-то пневмоторакс, показывал в разрезе внутренние органы. Но мне было не до ознакомления с медицинскими данными. Надо было делать ноги.

Чудовище настигло меня прыжком и теперь заносило ногу, чтобы раздавить. Откатившись в сторону, я снова поднялся на ноги и попытался вцепиться ему в спину, как часто видел в фильмах. Зря. Что делать с толстенной броней из сплава неимоверной прочности, я не представлял. Пульсар на нее не действовал. А пока думал, не разрезать ли мне ее чем-нибудь, "гамма-гигант" запрокинул руку за спину и оторвал меня как котенка, с размаху бросив спиной вперед. Я перелетел через забор и упал в соседнем дворе.

Механический монстр не дремал. Едва я пришел в себя, как над забором показался серебристый короб. Он демонстративно поднял двухметровую железную ограду, разорвал ее, будто бумажку, и со скрежетом смял в шар размером с футбольный мяч. Затем положил его перед собой и словно футболист врезал по нему ногой. Не знаю метил ли он в меня, но необлицованное пятиэтажное здание, около которого я лежал, пробило насквозь в метре надо мной.

Я уже приготовился к смерти и наблюдал приближающуюся широкими шагами машину, как вдруг у нее за спиной раздался взрыв и она обернулась. На шиферной крыше одного из зданий через пару дворов стоял Ас. Его бета-доспех еще не разрядился.

— Экс, уйди оттуда! — прокричал он.

"С удовольствием", — подумал я, спотыкаясь, убегая подальше.

Я не знал, чем стрелял Ас, но доспех-переросток едва держался на ногах от попаданий быстрых зарядов, оставляющих за собой в воздухе синие следы. Когда на соседней с Асом крыше появился Дилм, но уже без своего бета-доспеха, серебристый гигант выпрямился и поднял похожую на колотушку левую руку. Увидев это, Ас, не раздумывая, спрыгнул с крыши, как матрос с палубы тонущего корабля.

Выдвинувшийся из запястья монстра замысловатый ствол с глухим треском обрушил на Миротворцев поток тех импульсов, которые пульсар манжеты и по два в секунду с трудом выпускал. То, что я видел, можно было назвать только тотальным разрушением. Все строения в зоне поражения практически синхронно обращались вздымающимися облаками осколков и пыли, пока не осталось ничего кроме серого заслона, накрывшего половину квартала.

Прекратив стрельбу, исполин вновь повернулся ко мне и угрожающе распахнул четыре пальца-клешни на правой руке.

"Теперь мне точно конец".

Бежать было некуда: со всех сторон вздымались поднявшиеся дыбом пласты земли и зияли черные котлованы.

Но в этот момент мое внимание отвлекли раскатистые хлопки где-то в небе. Скользнув взглядом над домами, я увидел вдалеке пылающую подобно факелу крышу того девятиэтажного здания, с которого я спрыгнул с Анной на руках. Оно падало набок, как срубленное дерево. А правее и выше, на фоне пришедших в движение лоз, заслоняющих небо, снижалось горящее и взрывающееся серебристое блюдце. Оно не меняло направления, но быстро увеличивалось, а, значит, падало прямо на меня.

Оглянувшись, гамма-доспех разом потерял ко мне всякий интерес, и бросился в сторону. Я не упустил момента и последовал его примеру, только устремился в другом направлении.

Блюдце носом врезалось в землю в начале квартала, и словно гигантская соха принялось вспахивать ее, сметая дома и вздыбившиеся пласты. В конце концов, оно остановилось всего в полусотне метров позади меня.

Притормозив отдышаться, я заметил, что дыхание происходит как-то странно и внутри меня что-то булькает. Однако от этой мысли меня отвлекало механическое гудение и знакомый металлический стук. Угол ближайшего дома разлетелся на куски. Ко мне шагало разъяренное гамма-чудовище.

"Да что ж ты будешь делать..." — мысленно простонал я.

Неожиданно раздался стремительно нарастающий свист, и между мной и бронированным монстром в землю врезалось еще одно чудовище, только черное и с крыльями. Рок посмотрел на меня. Взгляд его сияющих глаз как будто пронзил мою душу насквозь. Возникло ощущение, словно меня вытащили на обозрение тысяч осуждающих взглядов, словно я в чем-то страшно провинился.

Затем он обернулся к серебристому коробу и прорычал:

— Ты совершил огромную ошибку, обезьяна.

Гамма-доспех ответил на английском:

— Надо же, оно еще и разговаривает.

Взревев, Рок набросился на исполина. Тот успел защититься левой рукой, а правой нанести ответный удар, отправивший черную горгулью в стену ближайшего дома. Однако Рок не ударился о стену, а стукнулся в нее ногами и тут же оттолкнулся обратно. На этот раз он в воздухе повернул в сторону от гиганта, тем самым увернувшись от его размаха и моментально облетев короб сбоку. Исполину хватило долей секунды, чтобы повернуться, но Рок нанес удар быстрее, отшатнув механического монстра. Затем он бил еще, и еще, свирепо, как дикое животное, в прыжках, размахиваясь сцепленными в замок лапами, не давая шагающему назад доспеху опомниться для контратаки. Рассекающие удары оставляли на корпусе машины глубокие борозды, но не пробивали броню.

Когда же доспех сумел изловчиться и схватить Рока левой рукой, он поднял его в воздух и начал сдавливать. Механические пальцы гудели от напряжения, но эффекта не было. Затем рука машины сама начала опускаться к земле, скрипя, словно держала непосильную ношу. Компьютер фиксировал нагнетание массы. За несколько секунд Рок потяжелел на сорок тонн. Ему достаточно было просто встать на ноги, и когда это произошло он, упираясь, точно борец сумо, дернул огромную конечность в одну сторону, отпрыгнул, вывернув ее за спину гиганту, сбросил массу до прежнего уровня и, хлопнув крыльями, оторвал конечность ОКСП.

Но на этом он не остановился. Отбросив железяку, он с удвоенным остервенением принялся наскоками дубасить короб, оставляя на нем глубокие вмятины. При этом раздавался звон, как при падении десятипудовой гири на толстый лист стали.

Когда вмятина в центре верхней части гиганта стала достаточно глубокой, Рок вцепился в ее края когтями, и под его натиском металл со скрежетом начал расходиться в стороны, обнажая внутренности машины. Едва показавшийся пилот в серебристом альфа-доспехе был схвачен за горло и выдернут наружу. Он что-то кричал, но его слов невозможно было разобрать. Рок просто держал его за горло, а человек вопил, срываясь на хрип. Его кожа начала краснеть и лопаться, глаза вспучились и выскочили из глазниц, а из ушей хлынула кровавая пена. В конце концов, лоб Эонца хлопком разорвался кровавыми ошметками, и всего его тело вспыхнуло как факел. Рок отшвырнул горящий труп и, подпрыгнув на поверженной машине, оглушительно ударил крыльями, исчезнув из виду.

Уже через считанные секунды на крышах изуродованных строений вокруг появились другие Эонцы. Они смотрели на меня, как стервятники на добычу. Однако в тот же момент в конце двора показались серые от пыли Ас с Дилмом и раненный Неман. Все они уже были без бета-доспехов.

Схватка была неизбежна, но когда до бойни оставалось лишь мгновение, меня куда-то унесло. Вряд ли это можно было назвать видением. Скорее сном.

Я видел, как рождаюсь, видел, как со мной нянчится мама, как я росту. Все это я видел в реальном времени, но как-то со стороны, словно проносясь мимо. Все чувства я испытывал в полной мере. Пока я был младенцем, преобладали чувства утраты и бессилия что-либо изменить, настолько сильные, что я рыдал. Постоянно рыдал.

Когда я подрос, оказалось, что это не совсем моя жизнь, хотя я и переживал все наблюдаемое так, будто это происходило лично со мной. В этой жизни все пошло иначе. Встреча выпускников закончилась нормально, прорыва не случилось, и я не встретил Миротворцев. Я продолжил жить в съемной квартире, пока в 34 года не встретил женщину похожую на Анну, только звали ее Марией. Тогда ко мне пришло понимание, что Анна была мне по-настоящему дорога.

У нас родилось двое детей. Потом я отметил пятидесятилетний юбилей. А затем мой отец умер от старости. Момент, когда я присутствовал на его похоронах, выделился особенно ярко. Мама не выдержала этого удара, и у нее случился инсульт, приковавший ее к постели. Я ухаживал за ней в течение десяти лет, пока она тоже не умерла. И снова я стоял на похоронах, кидал горсть земли на гроб.

Спустя еще несколько лет я видел себя в зеркале, созерцал свое старческое лицо. Меня переполняла необъяснимая злость, но я не понимал, на что гневаюсь.

А потом я умер и почувствовал безграничное облегчение. Но оно быстро улетучилось, когда я ощутил что сливаюсь с пустотой, исчезаю во мраке.

После этого я родился вновь. Но в другом месте, меня кормила грудью другая мать, и я рос в другой семье. Я повзрослел, выучился, нашел работу, создал семью и вновь был вынужден видеть, как умирают мои близкие люди. Опять я стоял перед зеркалом, с чувством дежавю щупая свое одрябшее лицо.

И я опять умер, но в этот раз уже в возрасте 82-х лет, почтенным старцем, в окружении множества детей и внуков. Снова я испытал облегчение, и снова ушел во тьму.

Но потом я родился в третий раз. В этой жизни я не создал семьи и умер в одиночестве.

В четвертой жизни меня кто-то убил в возрасте 21 года.

В пятой я родился инвалидом и всю жизнь страдал.

Так это продолжалось сотни раз. Я все рождался и умирал. Каждая новая жизнь складывалась иначе. То я становился богатым, то умирал в нищете, то вообще от несчастного случая, не успев повзрослеть. Но все равно я видел один и тот же сценарий: рождение, взросление и смерть. Как будто кто-то все вновь и вновь заставлял меня играть в одну и ту же игру, и я не мог это прекратить. Стоило только умереть, как игра начиналась заново, по тем же правилам, но с другими начальными условиями.

Не было ни малейшего смысла делать хоть что-нибудь, потому что все результаты моих стараний ничего не стоили. С таким трудом обретая блага, я против воли лишался всего. Осознав безысходность происходящего, я впал в ярость. Я больше не мог на это смотреть, не мог это переживать. Потеряв рассудок, я был готов убивать всех кого встречу просто за то, что они все были частью этого бесконечного ужаса и не понимали этого, не могли понять. И никто не мог мне ничего за это сделать, не мог меня остановить, потому что, умерев, я все равно начинал спектакль заново.

Но когда моя ярость достигла апогея, чей-то проникновенный голос произнес:

— Что если я покажу тебе выход, путь на свободу из этой тюрьмы? Ты пойдешь со мной?

Я был готов без колебаний ответить "да", но что-то внутри меня воспротивилось. Всплыли смутные воспоминания о том, как Ас натаскивал меня на похожие ситуации. Я понял, что нахожусь под чьей-то властью. Думать поперек хода иллюзии было очень тяжело и практически нестерпимо, словно каждая мысль вызывала удар током.

— А что взамен? — аккуратно спросил я, инстинктивно избегая боли и стараясь не слишком противиться кошмару.

— Ты поможешь мне в войне, — торжествующе ответил голос. — Я дам тебе оружие против богов. Вместе мы штурмом возьмем небеса, навсегда изменив мироздание! Не будет больше циклов жизни, не будет смерти и рождения! Не будет проклятой тюрьмы!

— Нет, — через силу ответил я. — Я не могу. Это неправильно. Должен быть другой путь.

— Другого пути нет!

— Тогда я отказываюсь.

Удара боли, как ни странно, не последовало.

— Как знаешь... — терпеливо сказал голос. — Если все же передумаешь, ты знаешь, где нас искать.

Я очнулся. Все там же — в разрушенном частном дворе под заслонившими небо черными лозами, освещающими зеленым сиянием изувеченный город, кашу из воды и камня. Трое миротворцев неподвижно лежали на земле, так же как и все Эонцы, некоторые из которых попадали с крыш. Приходить в себя было очень тяжело. Я как будто прожил вечность в другом мире, а теперь вернулся. Все вокруг было знакомым, но каким-то чужим. Мне потребовалось некоторое время, чтобы вспомнить, что происходило до того, как я уснул.

— Ас?

Я подбежал к нему и попытался привести в чувство ударами по щекам, но он не реагировал. Тогда я переключился на Дилма. Бестолку. Они все были живы, но, как сказал доспех, спали. Еще он предупредил, что противник неподалеку. Маркеры выделили контуры горгульи позади разбившегося блюдца.

Вскочив на упавший летательный аппарат, я осторожно выглянул из-за него. Рок неторопливо шел по траншее, пропаханной сбитым транспортом Эона. Дождавшись, когда он достаточно удалится я, убедившись, что Эонцы все еще без сознания, направился за ним.

Выйдя на изломанную дорогу, он, хлюпая водой, подошел к плавающему в заводи телу Анны и, опустившись перед ним на колени, осторожно взял его в лапы. Из чудовищных пальцев Рока, покрытых гребнями ребристых шипов, потянулись черные струи. Словно живые, они начали проникать в глаза и нос мертвого тела.

"Что за?.." — подумал я в оцепенении, когда доспех показал, что раны Анны затягиваются, кости срастаются, а мертвые клетки оживают.

Положив тело на сухое место, Рок застыл точно парализованный, его свечение погасло, а меня ударило теперь уже настоящее видение.

В кромешной темноте я видел Анну. В своем белом костюме она куда-то шла с лицом преисполненным удовольствия. Как ни хотелось, а сказать ей ничего не удалось — я вообще не чувствовал своего тела. Зато, как ни странно, я мог свободно перемещать точку наблюдения. Судя по круглому источнику белого света вдалеке, куда шагала Анна, это был какой-то тоннель. Из света навстречу ей начали выходить какие-то незнакомые мне люди, но она их явно знала, поскольку повеселела еще больше и расплакалась от счастья. Что-то мне все это напоминало.

"Да вы издеваетесь..." — с крайним недоверием подумал я, догадавшись, что вижу хрестоматийный "свет в конце тоннеля".

Вместе с прочими людьми, радушно улыбаясь, из света вышел высокий темноволосый человек в золотых латах. Он приглашающе протянул Анне руку и произнес:

— Теперь все позади. Твой путь завершен.

Робко улыбнувшись, она потянула руку в ответ.

"Нет, вы точно издеваетесь", — окончательно разразился скепсисом я.

И в этот момент тоннель содрогнулся от яростного крика спаренного голоса:

— Только через мой труп!

Улыбку с лица человека в латах как рукой сняло, а люди рядом с ним просто растворились в воздухе. Темнота рассеялась с тоннеля, обнажив ребристые полупрозрачные стены, похожие на тело червя. По ним в сторону источника света прокатывались волны сокращений, почему-то причинявшие мне боль.

— Идем, дитя, — вновь обратился к растерявшейся Анне человек в латах.

Из дальнего конца тоннеля стремительно приблизился черный силуэт. Достигнув Анны, он распахнулся за ее спиной шестью жуткими черными захватами, похожими на паучьи лапы.

— Далеко собралась? — довольно спросил Рок, высунувшийся из-за плеча Анны.

Сомкнувшись, лапы рывком утащили Анну из тоннеля, а не торопящийся уходить Рок зловеще повернулся к человеку в латах, и ехидно осклабился:

— Не ждали?

Из света тут же появились еще две неясные фигуры, превратившиеся в сверкающих львов, словно сделанных из зеркального металла.

— Кис-кис-кис, — театрально подразнила их горгулья.

Как только львы прыгнули, Рок поймал их на лету и отбросил в сторону. Ударившись о стенки тоннеля, существа рассыпались серебристыми блесками.

— Теперь — ты, трус, — повернулся монстр к человеку в латах.

Но тот, метнув в Рока пренебрежительный взгляд, брезгливо подернулся и скрылся в свету.

Открыв глаза, я увидел обшитый металлическими листами потолок лаборатории и поднялся над подушкой, чтобы осмотреться. В медицинском отсеке кроме меня никого не находилось.

Глянув на свое тело, я удивился. Мало того что я был раздет до трусов и впервые за столько дней увидел свое тело без доспеха, так я еще и был пристегнут к кушетке стальными фиксаторами.

— Э! — крикнул я. — Пустите! Але!

Через некоторое время двери отсека открылись, и вошел Неман.

— Очнулся... — рассеянно кивнул он.

В дверях за ним показался и Ас.

— Почему я пристегнут? — возмутился я.

Товарищи как-то странно на меня смотрели.

— Кто-нибудь объяснит мне что происходит? Вы че?

Неман молча подошел ко мне и посмотрел на показания приборов, после чего обменялся с Асом загадочными взглядами.

— Что он тебе показал? — настороженно спросил Ас, приблизившись ко мне.

— Чего? — не понял я.

— Что он тебе показал в Пробуждающем Кошмаре? Что ты видел?

Догадавшись, что они тоже что-то видели, я рассказал все.

— Прости за неудобства, — извинился Ас, расстегивая фиксаторы. — Мы думали, что они тебя забыли.

— Кто забыл?

— Он не знает, — обратился Неман к Асу.

— Эонцы вернулись из Кошмара другими, — хмуро объяснил Ас, а затем добавил: — Как и Дилм. Они признали нас своими врагами. Мы были вынуждены отступить.

— Подождите... — потер я засохшие глаза. — Что значит "признали врагами"?

— То и значит, — нехотя ответил Неман. — Тореар одолел их разум. Теперь они служат ему.

— Так это его рук дело... — Я поднялся с кушетки. — Они обезумили что ли?

— Они остались вменяемы, но у них радикально изменилось мировосприятие.

— А вы сну не поддались, как и я, получается?

— Иначе бы нас здесь не было, — заметил Ас.

— Вы видели то же самое?

— Нет. Подход подбирается индивидуальный. Тореар умеет находить слабые места в человеческом разуме. На нас такой примитивный фокус, какой он использовал против тебя, не подействовал бы.

— Так и на меня не подействовал, — обиделся я на то, что меня так низко ставят.

— Но мог подействовать, — возразил Ас. — Ты не прожил несколько жизней, как мы, поэтому тебя можно легко сломить, показав бессмысленность бытия.

— Так не подействовало ведь, — настоял я. — И какого вообще черта защита не сработала? Когда мы были в Сочи, доспехи почему-то нас защитили.

— Мощность излучения была слишком велика, — объяснил Неман. — Наши системы защиты не рассчитаны на такие энергии.

— Одевайся, у нас много работы, — поторопил меня Ас. — Ты был без сознания почти трое суток.

— Что?! — вытаращился я.

— Чтобы сохранить тебе жизнь, да еще и поддержать в хорошей физической форме, чтобы ты мог бегать, доспех влил в тебя ведро химии. Мы тебя почистили, но все равно возможны головные боли и слабость — имей в виду.

— Но в целом-то вы меня починили? — поинтересовался я с опаской. — Я в норме?

— Вполне, — ответил Ас. — Доспех там, — кивнул он в сторону металлической столешницы, на которой лежала знакомая желтая "шайба".

— Вчера вечером по нашему времени миру официально была объявлена война, — начал Ас, когда мы вошли в отсек, где недавно разбирали анализы образцов полученных в Сочи. Работа кипела, над столами лаборантов только успевали мелькать проекции. — Во время чрезвычайной специальной сессии генассамблеи ООН, собравшейся по поводу ситуации в России, произошел очередной "террористический акт". На самом же деле Тореар просто прислал своих "охотников" и они всех перебили.

— Я что-то вообще не пойму, — нахмурился я. — Мы же помешали Тореару войти в наш мир. Так какого он тут делает?

— Мы не знаем, — ответил Ас, с досадой поджав губы. Мой вопрос был явно не к месту.

— Это нападение еще и акция устрашения, — взял слово Неман, видя, что Асу неприятно говорить. — Тореар хочет, чтобы мир его боялся.

— По-моему он и так сделал достаточно, чтобы его боялись, — сказал я.

Магеллан работал у своего стола в конце отсека. По мешкам под глазами и растрепанным волосам можно было подумать, что он работает давно и без отдыха, так что нервировать его вопросами я не стал. Вместо меня это сделал Неман:

— Как успехи?

— Я уже не знаю, какие тесты прогонять! — раздраженно оттолкнулся Маг от стола.

— Вы о чем? — осторожно вопросил я.

— Лучше продемонстрировать, — вздохнул Магеллан. — Вот образец человеческих тканей. — Устройством наподобие авторучки он, не касаясь, подвесил маленький кусочек кожи в воздухе внутри похожей на мыльный пузырь сферы, генерируемой над другим устройством, стоящим на столе. — Внутри полная стерильность, вакуум и отсутствие гравитации. Теперь смотри, что происходит.

Маг перенес в сферу капельку черной жидкости. Оказавшись внутри, она самостоятельно поменяла направление движения и соединилась с кусочком кожи. На проекции над столом в увеличении показывалось происходящее на клеточном уровне. Частицы, из которых состояла черная субстанция, начали проникать в клетки человеческой плоти и разрывать их изнутри, перекидываясь на следующие, пока от кусочка кожи не осталось ничего.

— Что это? — удивился я.

— Вещество, извлеченное из тканей Анны, которые я отправил в лабораторию, — ответил Неман.

— А почему оно тогда не убило ее?

— Вот в этом-то все и дело! — вскинулся Магеллан. — Я уже который день не могу понять, почему эту вашу Анну оно омолодило и укрепило, а наши образцы разрушает!

— Оно ее не только омолодило. После того как я проснулся из Пробуждающего Кошмара, я пошел за Роком. Анна была мертва, я сам видел ее смерть. Но Рок с помощью этого вещества вернул ее к жизни.

— Не удивительно, — фыркнул Магеллан. — Оно создает новые органические соединения так же просто, как их разрушает.

— Я так понимаю, Рок сам состоит из этого вещества? — решил уточнить я.

— Да, — очнулся Ас. — Это те самые частицы, способные динамически перестраиваться в новые соединения.

— Тогда откуда у них энергия, чтобы разрушать образцы в вашей колбе? — указал я кивком на пузырь.

— Хороший вопрос, — нехотя ответил Маг. Похоже, он сам не знал ответ.

— Ну, вы даете, лаборанты, — хмыкнул я.

— Вот другой образец, пораженный раковой опухолью. — Магеллан перенес в пузырь кусочек тканей гораздо крупнее предыдущего.

Черная капля так же набросилась на него, но в увеличении было видно, что частицы атакуют только раковые клетки, а поврежденные здоровые — восстанавливают.

— Ты же сказал, ваши образцы оно разрушает? — нагнулся я к сфере.

— Это один из двух образцов-исключений, которые оно лечит.

— Может оно реагирует на злокачественные образования? — предположил я.

— Если бы!.. — недовольно воскликнул Маг. — Мы все перепробовали: опухоли, ВИЧ, бубонная чума — у этих двух образцов оно излечивает все. В том числа реанимирует умершие клетки.

— А что в них такого, в этих образцах?

— Первый — это размноженные клетки вашей Анны, а тот, что сейчас видишь — из нашего банка.

— Между ними есть что-нибудь общее?

— Думаешь тут профаны собрались? — обиделся Маг.

— Ну, тогда бесполезно и пытаться, — вздохнул я.

Маг возмущенно поднял брови.

— Это как с сепаратозом, — объяснился я. — Пока мы сами не узнали от Тореара, что это за явление и не испытали его на себе, мы не могли понять что оно собой представляет.

— Именно поэтому у меня созрела идея, которая тебе сильно не понравится, — коварно произнес Ас.

— Это какая? — напряженно обернулся я.

Ас откашлялся:

— Тебе единственному из нас в Пробуждающем Кошмаре был дан шанс передумать с выбором.

— И что? — Я уже ощущал нарастающее нехорошее предчувствие.

— Никто не говорит, что ты должен встать на их сторону. Тебе нужно просто внедриться к ним и как можно больше разузнать.

— Вы в своем уме?! — воскликнул я. — Это же не банда братков! Какое внедрение?! Они меня раскусят моментально!

— Экс. — Ас обстоятельно понизил голос. — Ты не поддался силе, которая косит людей городами. Она свела с ума даже Эонцев, а они знают и могут несоизмеримо больше, чем ты.

— Нет, я никуда не пойду. Хватит с моей жопы приключений.

И я, не дожидаясь, пока Ас продолжит меня переубеждать, вышел из отсека, отправившись утолять голод. Столик, за которым я сидел в прошлый раз, уже был занят Виктором, да и в целом в отсеке было многолюдно и довольно шумно.

— Давай. — Виктор приглашающе махнул мне.

Лучшего варианта не было, я тут больше никого не знал.

— Проснулся? — довольно поинтересовался он.

— Нет, сплю! — язвительно рявкнул я, залезая на стул.

— Что такой злой? — откусил он кусок от своего подобия бутерброда.

— Да так, меня хотят внедрить к Тореару.

— Здорово, — мотнул он подбородком, поджав нижнюю губу. — Видимо ты не горишь желанием?

— А ты бы на моем месте захотел добровольно подписывать свой смертный приговор?

— Это как посмотреть. Двойные агенты всегда крайне ценились и зачастую решали исходы целых войн.

— Так я не двойной агент, меня к этому не готовили!

Виктор замолчал, глядя на стол потупившимся взглядом и медленно жуя, а затем в пол тона продолжил:

— Предположим, я скажу тебе что-то очень важное, чего не говорил еще никому, открою тайну, от которой зависят судьбы миллионов. Ты сможешь держать язык за зубами?

— Не понимаю о чем ты, — с подозрением нахмурился я.

Виктор сурово смотрел на меня, ожидая ответа.

— Могу, — натужно выдохнул я, догадываясь, что совершаю что-то не совсем честное по отношению к Миротворцам.

— Что если я скажу тебе, что Альмод, как и все хаоситы — одноразовые изделия?

— В каком смысле?

— В том смысле, что они не настоящие. Нет, люди они реальные, и за убеждения свои готовы жизнь отдать. Только, если можно так выразиться, их "самостоятельность" ими сильно переоценивается. Они подставная контора, которая сама о своем назначении не подозревает. Все они были найдены, собраны и организованы силой, с которой вы пока еще не сталкивались.

— Ты о том, что они получали деньги за свои действия? — предположил я.

— Нет, нет, — уже практически шепотом ответил он, отрицательно покачивая головой. — Их финансовые дела... как бы это сказать. Не настоящие.

— Что-то я тебя вообще не понимаю.

Виктор начал нервно покусывать губы:

— Вот скажи мне, что ты подумал, когда Альмод перед смертью сказал, что Тореар хочет спасти мир? Дай угадаю, ты допустил мысль, что Тореар и хаоситы на самом деле не так уж и плохи, и на самом деле зло — что-то другое?

— Ну, в общем да, — нехотя согласился я.

— Вот именно из-за предсказуемости вашего мышления, его шаблонности, вы до сих пор ни на йоту не продвинулись в понимании происходящего, а о том, что хаоситы — фейк, ты узнаешь только от меня.

— Как можно организовать людей так, чтобы они об этом не знали?

— Все зависит от того, кого именно нужно организовать. Всех "хаоситов" объединяет то, что они бараны, мнящие себя волками, последователями неких великих демонов. По сути, они все — не обремененные интеллектом неудачники, трусливые, но в то же время высокомерные, считающие будто обладают тонким внутренним миром и чувствуют то, что не дано постоянно шпыняющему их грубому быдлу. Сыграть на их святой вере в свою исключительность проще, чем отобрать у ребенка игрушку. Достаточно лишь сделать намек, что их ожидание завершилось, могучие демоны обратили на них свое внимание и даже готовы поделиться силой, а в обмен, нужно только не задавая вопросов выполнять любые их поручения.

— А какой Альмоду был смысл в том, чтобы перед смертью говорить о спасении мира?

— Точно тот же смысл, какой был в том, что ему подложили этот листок с прейскурантом. Все это нужно, чтобы ввести вас в заблуждение, пустить по ложному следу. И вы бы по нему пошли: с твоей подачи о наличии третьей силы или нет, но пошли.

— Но ты же сам только что сказал, что есть какая-то иная сила, с которой мы пока еще не встречались?

— Да, есть, но этой силе выгодно, чтобы таковой сочли не ее, а того, кого она сама бы вам на эту роль подставила. Убедить врага в том, что он поступает верно — это беспроигрышная тактика. Вы должны были, как будто бы сами решить, что обнаружили настоящего врага, тогда вас очень трудно было бы столкнуть с намеченного курса.

— Твою мать, как же все сложно. — То ли от разговора с Виктором, то ли от последствий интоксикации, но голова у меня, правда, заболела.

— Сложно? — Виктор мрачно усмехнулся. — Это только разогрев.

— А ты не мог раньше все сказать? — Во мне заклокотала злость. — Ты же нам врал! Из-за тебя погиб Вал, мои родители, и еще столько людей. Анна... — Перед глазами промелькнули тяжелые воспоминания о произошедшем в Анапе.

— Тихо-тихо, — осадил он меня, боязливо оглядываясь по сторонам. — Ты бы мне поверил, расскажи я все это раньше? Да ты бы сдал меня Асу, и твои друзья попытались бы вытрясти из меня информацию силой. Мне необходимо было дождаться того момента, когда вы бы начали осознавать масштаб своей отсталости. К тому же я не врал. Я просто утаивал важные детали.

— Детали? Да ты же поспособствовал тому, чтобы мы запутались. Мы тебе поверили.

— Это уже не мои проблемы. После того как "вежливо" вы попросили нашей помощи, а затем вынудили меня остаться с вами, вы сами должны были понимать, что доверять мне полностью — нельзя.

— Ладно, двуликий, и что же это за иная сила так жестко заморочилась?

— Эти люди начали задолго до Сопряжения — в две тысячи шестом году, с области далекой от Игры Теней. Свой стартовый капитал они сколотили в качестве программистов — на компьютерных играх. Затем был кинематограф и технологии индустрии развлечений. Это же они запатентовали пять лет назад принципиально новый формат демонстрации фильмов, который опередил модное тогда стереокино настолько, насколько само стереокино опередило кино немое. К ним тогда на демонстрационный показ приехали боссы голливудских студий и самые маститые режиссеры. Широкая общественность об этом не знает, но разразившийся через год после тех событий скандал, когда спецслужбы девяти стран раскрыли глобальную мошенническую систему, несколько лет занимавшуюся выкачиванием денег из крупнейших банков, тоже был связан с этими людьми. Сколько тогда денег ушло? Миллиардов двести? Их ведь так и не нашли. Хакеров-исполнителей посадили, а деньги не нашли. Знаешь, куда они утекли? На счета фирмы "Релогос", куда так же поступают доходы с их патентов и еще кучи нестандартных предприятий. На извлекаемую прибыль они не скупают недвижимость, не строят яхты и не возводят особняки. Вместо этого они под видом просветителей содержат собственный научно-исследовательский центр, занимающийся тем, что в официальной формулировке звучит как: "Изучение патогенных свойств электромагнитных излучений". Они нанимают себе на работу лишившихся работы физиков, математиков, химиков и инженеров, а так же личностей с очень сомнительной репутацией — медиумов и экстрасенсов. Для чего им все это и чем они занимаются в действительности, не знают даже те, кто, что называется, "в теме", то бишь — в Игре Теней. В населенных пунктах, расположенных вокруг территории принадлежащего их центру испытательного полигона в лесах Пермского края, наблюдаются разные странные явления.

— Хочешь сказать, нами пытаются манипулировать какие-то... — Я не мог подобрать определения этим людям. — ...Психи?

— Эти "психи" попытались совместить несовместимое, и им это удалось. Скомбинировав возможное с невозможным, они получили в свое распоряжение технологии, которыми до них владели только Миротворцы и Эон. Они собственными силами обнаружили Игру Теней и ворвались сразу на ее передний край, оставив позади многих заматерелых игроков.

— Тореар тоже их марионетка?

— Нет, Тореар как раз один из них.

— Древнее существо работает с какими-то махинаторами?

— Представь себе, им как-то удалось склонить его на свою сторону. Кстати, себя они называют Безликими, если это тебе интересно.

— А почему бы Тореару было не ныкаться по темными уголкам вместе с коллегами?

— Я тебе еще раз повторяю: им нужно отвлечь ваше внимание. Тореар играет роль персонажа, отвлекающего внимание. Они же знают, что ты можешь шпионить за ними. Поэтому они самоустранились от непосредственного участия в событиях, чтобы не попасть в зону твоей видимости, а на передний план вывели того, кто мог бы одним своим существованием приковать ваше внимание. Это же ты умудрился снять с него оковы. Ты и твоя Анна.

— Откуда ты знаешь, что я видел? — вытаращился я.

— Я знаю не то, что ты видел, а то, что ты сделал. После вашего поступка Циферум старался больше не допускать того, чтобы вы рождались на Земле в один промежуток времени, но что-то он, видимо, напутал с расчетами, потому что вы сумели встретиться, пусть Анна и родилась на тридцать два года раньше тебя.

— И на кой же хрен этим гребаным заговорщикам все так усложнять?

— Нельзя победить то, о чем не знаешь. Пока вы и ваши узколобые оппоненты — ГУПИ, в компании Эонцев цапались с хаоситами, настоящие хозяева банкета спокойно сидели за столом, с пренебрежением взирая на вас.

— А где гарантия, что ты сам не работаешь на этих "Безликих" и сейчас не вешаешь мне на уши лапшу, чтобы я "якобы сам" не убедился в своей правоте? Ты в таких восторженных эпитетах о них рассказываешь, будто сам пытаешься склонить меня на их сторону. Может, ты ко мне в доверие влезаешь? — разоблачительно склонился я к нему.

— Влезаю, — неожиданно согласился он. — Но я же не безвозмездно тебе помогаю. — Виктор коварно ухмыльнулся. — Услуга в обмен на услугу... Экс.

— Ах, услуга, — едко процедил я, специально не скрывая раздражения. — А почему ты решил именно ко мне с этим вопросом подойти?

— Ты не такой как остальные Миротворцы.

— А какие они?

— Очень предвзятые. Твои друзья живут уже слишком давно. Их взгляды на некоторые вещи закостенели и обросли полипами. Ты в этом плане независимее.

— А почему ты думаешь, что я прямо сейчас не пойду и не сдам тебя Асу?

— Потому что, сдав меня, ты лишишься не только возможности остановить весь этот кошмар и спасти Анну, но и вернуть своих родителей.

— Что ты сказал?! — прошипел я.

— Ты видел его, не так ли? Ты видел, что может это существо по имени Рок?

— О чем ты говоришь? — Я для проверки изобразил непонимание.

— Оно способно возвращать умерших к жизни.

— Миротворцы тоже это могут.

— Миротворцы могут восстановить тело или создать новое, но они не могут вернуть в него основу, которую поглотило Забвение, а Рок — может.

— И что с того? — Его ход мыслей я понимал, но как он воображает себе осуществление этой задумки, вообще не представлял.

— Рок не заодно с Безликими. Им просто удалось подчинить его себе. Он — их ахиллесова пята.

— В каком смысле?

— Ты когда-нибудь слышал о джиннах?

— Это класс неосов, исполняющих желания?

— Нет, — усмехнулся Виктор. — Это существа вне категорий. Их никто не видел со времен Катратона. Даже сами неосы считают их мифическими. Но в хранилищах Циферума информация о них осталась. — Он хитро поджал губы. — Согласно ней, очень редко, раз в несколько эпох, случается исключительное событие — Циферум оказывается вынужден пренебречь собственными законами и вернуть умершего человека к жизни. Навечно. Происходит это, когда в — как вы ее называете — Сансару, попадает основа настолько темная, что механизмы Забвения оказываются бессильны перед ее обработкой. Сломав об нее зубы, Циферум возвращает основе ее тело, но лишает его способности к биологической смерти, чтобы эта основа больше никогда не смогла вернуться в Сансару. А чтобы обезопасить мир от такого существа, Циферум заключает его в оковы, которые оно не в силах разорвать. Вдобавок, чтобы существо вечно помнило о том, что его наказали, оковы не лишают его свободы действий, а привязывают к специально созданному предмету — фетишу, в результате чего существо становится вынуждено служить любому, кто владеет фетишем, как Рок вынужден служить Тореару. Отбери фетиш — и ты лишишь Безликих главной ударной силы.

— Да, пара пустяков. Просто подойду к Тореару и скажу: "Слушай, друг, не мог бы ты одолжить мне своего Рока? Надо в магазин за пивком смотаться".

— Сарказм здесь неуместен, — оскорбленно отвернулся Виктор.

— Да ладно, не обижайся. Но сам пойми — ты предлагаешь абсурд.

— Я уверен, ты найдешь способ нейтрализовать Рока, когда переберешься на ту сторону баррикад.

Я нервно вздохнул, постепенно понимая, насколько возрастают ставки.

— Ты не сказал в чем твой профит, — взглянул я Виктору в глаза.

— Не думаешь же ты, что я выложу тебе все как на духу? — заговорчески улыбнулся он.

— Ну, ты хотя бы намекни.

— Скажем так, я кое-что ищу, и у меня есть основания полагать, что с твоей помощью мне, наконец, удастся это найти.

— Че-то не густо для того чтобы я тебе поверил и пошел у тебя на поводу.

— Так ты не ради меня должен на это пойти, а ради общего блага.

— Вот только не надо мне втирать про общее благо, — раздраженно скривился я. — Забыл уже, чем вылился визит к ГУПИ? А, да, ты же сразу начал им зад облизывать.

— Ну, ладно, хорошо. — Виктор показательно положил руки на стол, словно его заставили это сделать. — Альмод не единственный, кому нужен храм Заката.

— А кому еще?

На лице Виктора появилась многозначительная гримаса.

— Вот даже как, — уразумел я. — И зачем он тебе?

— На твоем месте я бы беспокоился не о том, зачем он мне, а о том, почему он является первостепенной целью Безликих. Если им удастся отыскать его раньше всех, то вы с Миротворцами будете искать пятый угол.

— Да что он всем так сдался? Что у вас всех за "археомания" такая?

— Сила решает все, и тот, у кого ее больше, решает всех. Так было всегда и никто этого не изменит.

— А, сила. Угу. — Я скептически покивал. — Насколько я помню слова Аса, фрицы тоже этот храм искали. И что в итоге? У рейха-то силенок было побольше, чем у тебя.

— Главной силой являются знания, а ими я вооружен лучше, чем нацисты.

— В общем-то, раз этот храм такая страшная штука, ты тоже можешь доставить всем проблем, если его найдешь.

— Потому я и рассчитываю, что ты найдешь его первым. Тогда ты сам поймешь, что мне надо совсем мало и никаких проблем я не доставлю.

— Как-то меня все это стремает. — Я нервно покусывал язык.

— Тебе бояться нечего. Тореар сам тебя позвал. К тому же, на твоем месте я бы не смог устоять перед соблазном узнать, что находится там, за горизонтом, куда Миротворцам путь закрыт. Это совсем другой уровень знаний и совсем другие возможности.

Я с недоверием покосился на него.

— Я к тому веду, — поспешил объясниться он, — что, вероятно, тебе стоит внедриться к ним не только и не столько ради какого-то эфемерного блага, сколько ради своих собственных интересов. Ты только представь, какими знаниями владеют Безликие, если на их стороне даже такое существо как Тореар. Вернуть родителей и сделать так, чтобы они больше не умерли, для тебя будет несущественным пустяком. Подумай, ведь добро и зло — суть субъективны, придуманы недалекими людьми. Для одних убийство — зло, а для других — питание. Люди же не наказывают забойщиков скота? По их представлениям добра и зла, убийство животных ради еды — норма. Но тот факт, что они сами могут являться всего лишь чей-то едой, в их нормы не укладывается и априори клеймится как зло. Так что такого страшного в том, чтобы воспользоваться знаниями врага?

— В принципе, с какой-то стороны ты прав... — задумчиво пробормотал я, углядев в словах Виктора долю истины и немного воспрянув духом, даже не догадываясь, до чего доведет такая опрометчивость в выводах.

Пока прилив смелости не отступил, я направился обратно к Асу сообщить о согласии. В конце концов, что мне было терять кроме своей жалкой жизни? У меня ничего не осталось, а жизнь казалась вполне приемлемой ставкой в игре, где на кону стояла возможность с лихвой вернуть утраченное. К тому же, это был шанс спасти Анну.

Прощальные напутствия были недолгими. Ас объяснил, что связь будет осуществляться только через сновидение. Как только у меня появится возможность, я должен буду приказать доспеху запустить процесс искусственного засыпания. Со стороны Миротворцев кто-нибудь обязательно запеленгует мое подключение к серверу сновидений и выйдет на связь по защищенному каналу. Ас сказал, что я могу воспользоваться червем в любой момент, чтобы вернуться, но лучше продержаться в стане врага как можно дольше. Любая информация "для внутреннего пользования" — на вес золота. Правда, что делать, если червь по какой-то причине станет бесполезен, Ас не уточнил.

Так я еще никогда не волновался. Трясучка дошла до того, что я не мог ровно стоять на ногах. А я ведь еще даже не покинул лаборатории. На мое предложение дать мне успокоительного, Ас ответил, что для правдоподобности будет лучше оставить все как есть.

Искать противника долго не пришлось. После захода солнца прямо над центром Москвы появилась очередная атмосферная аномалия сверхнизкого давления. Ее эпицентр располагался над останкинской телебашней, на вершине которой так же находился источник зашкаливающей радиоактивности. Именно туда я и переместился.

Завораживающая картина ночного мегаполиса, распростершегося под грозовыми тучами, не произвела на меня впечатления, так как я сходу вцепился в железные ограждения площадки, на которой оказался, чтобы не дать шквальному ветру унести меня как листок. Других площадок выше не было, — я находился на самом верху. У меня под ногами, словно циклопическая колонна, удалялось серое тело башни.

Сияющее зелеными огнями чудовище спокойно взирало на город, сидя на одном колене у края площадки передо мной. Рок не обернулся, но он точно знал о моем присутствии.

Я осмелился приблизиться, перехватываясь за холодные железяки ограждений как за канат. Тогда мне впервые удалось детально рассмотреть это существо. Оно действительно напоминало горгулью. Его однотонная черная кожа фактурой походила на резину. Ни чешуек, ни пор, ни волосков — сплошная матовая поверхность, под которой все тело монстра покрывали ребристые щитки разных форм и размеров. Из щитков торчали ряды наклонных, острых как иглы черных шипов, располагавшихся таким образом, чтобы не поранить хозяина: на груди, спине, вдоль внешней стороны рук и ног, а так же по краям головы и крыльев. Крупным и массивным существо выглядело в основном именно из-за щитков, за вычетом толщины которых, его тело оказывалось довольно компактным. Даже слишком компактным, чтобы нести на себе вес всей этой брони, да еще и так быстро двигаться.

Его пятипалые ступни с противопоставленными, как у обезьяны, большими пальцами, вооруженными крупными когтями, напоминали лапы динозавра.

Небольшой относительно тела лысый круглый череп защищался с двух сторон щитками. Начиная с тех мест, где у человека находились бы уши, у монстра назад и вверх вырастало по паре изогнутых костяных пластин, причем каждая нижняя пластина тянулась к затылку, при этом немного отодвигаясь от черепа в сторону, а каждая верхняя росла к макушке головы, наоборот, слегка придвигаясь к черепу. При взгляде на чудовище анфас эти щитки можно было бы принять за четыре радиопередатчика, торчащих из одетого на голову шлема.

Довершали его обличие перепончатые крылья из кожи толщиной в мизинец, в сложенном состоянии похожие на продолжение брони существа.

— Взгляни на этот город, — первым заговорил со мной Рок, не оборачиваясь. — Эту... клоаку. Пятнадцать миллионов человеческих существ живет в месте, которое через несколько минут перестанет существовать, обратившись пустыней кошмаров. Улицы опустеют, а по темным углам будут таиться воплощения людских пороков прошлого. Аберрации грязи.

— Зачем? — набравшись смелости, спросил я. — Что вам сделали все эти люди?

— При всем желании ты не сможешь этого понять, — ответил Рок. Его голос меня деморализовывал. — Пока не сможешь.

— Почему я? Зачем вы пригласили именно меня? — с некоторой обидой за свою участь спросил я.

— Тебе известно, что ты в черных списках мироздания? Ты вне законов. С позиции логики Вселенной ты необучаем, не способен к духовному развитию.

— Нет, — с недоверием ответил я.

— Так знай это. Твой статус в глазах богов отличает тебя от Миротворцев и делает похожим на нас. Потому мы и предложили тебе помощь. Такие как мы должны помогать друг другу. Нас очень мало.

Сходства с человеком Року добавляла мимика. Толстая черная кожа живо меняла свою форму, то хищно обнажая ряды зубов, то скрывая их непроницаемым чехлом. Лицевых мышц у него не было, поэтому многие эмоции его морда выражать не могла.

— Ну, вот, я пришел, — обреченно подкинул руки я.

— О нет, ты пришел не потому, что сам пожелал, а потому что тебя заставили твои соратники, решившие сделать из тебя шпиона.

"Все, я раскрыт, — панически подумал я. — Пора делать ноги".

— Твой червь не функционален в данный момент, — зловеще произнес Рок.

"Вот я как знал, что так и будет".

— Я спрыгну, — угрожающе сказал я, уже поглядывая вниз.

— По-моему, ты меня не понял. — Рок поднялся с колена, выпрямившись во весь свой почти двухметровый рост, но ко мне, по-прежнему, не оборачивался. Его тело выглядело непропорциональным, слишком широким, особенно в плечах. — Тебе действительно предлагается неоценимая помощь.

— Конечно-конечно, — перекинул я одну ногу через перила.

— Я тебя все равно не отпущу, — твердо сказал он. — Ты мой единственный шанс, человек.

— Что? — замер я.

Он, наконец, повернулся ко мне. Теперь его взгляд не проницал насквозь, а вызывал внутри меня какой-то полузабытый с детства трепет, предвкушение чего-то захватывающего, но неправильного, противоречащего совести, будто я собирался совершить мелкую кражу.

Морда чудовища сильно напоминала человеческое лицо, и от этого сходства выглядела еще более зловещей. По краям мощной нижней челюсти, надвинутой не небольшую относительно нее верхнюю, как и по черепу тянулись ряды шипов, встречающиеся на раздвоенном, словно гвоздодер, подбородке. Из-под кожи, закрывающей зубы — а губ там не было и в помине — выглядывало два больших нижних клыка цвета слоновой кости, по высоте почти достающих до маленького, идеально ровного носа с плоскими крыльями. Пропорционально человеческим, челюсти этого существа были немного длиннее, и в его пасти, должно быть, насчитывалось много зубов, однако из-за высоких угловатых скул и клиновидной формы морды челюсти у него при взгляде в профиль не сильно выдавались вперед.

Близко поставленные косые глаза, сужавшиеся к переносице острыми углами, выглядели подозрительно гротескно, как у монстра из детских страшилок. Року не нужно было даже особо напрягаться, чтобы кого-то напугать: увидев в темноте, как на тебя таращатся два таких глаза, легко было схлопотать сердечный приступ.

Вдруг он потянулся к своему левому запястью. Я уже собрался прыгать, ожидая нападения, но затем произошло нечто неожиданное — Рок уменьшился в размере, словно высыхающий фрукт, и вокруг него образовалась иллюзия человеческой внешности. Доспех показал, что на запястье чудовища находится блок генерации световой маскировки. Вот что он отодрал у Вала в Сочи. Теперь Рок выглядел как абсолютно банальный мужчина возраста Аса. Можно даже сказать, он был на него немного похож.

— Ты ведь хочешь избавиться от Тореара? — коварно спросил стоящий передо мной человек. Его иллюзорную природу выдавал только двойной голос.

— А что?

— Хватит изображать дурака, — злобно стиснул зубы он.

"Ну, почему вы все такие непростые?.." — удрученно подумал я.

— Почему бы тебе тогда не предложить помощь Миротворцам? — спросил я, тяжело вздохнув.

— Разве я сказал что-то про Миротворцев?! — раздраженно зарычал он. — Мне нужен ТЫ! Тореар пригласил ТЕБЯ! Его не обмануть!

— Ну и что, что пригласил? Даже ты сразу понял, зачем я на самом деле пришел.

— Тореар желает, чтобы я изменил твое мировоззрение, тем самым склонив тебя на его сторону. Ему нужен твой редкий дар. Я не могу его ослушаться, но он не уточнял, как именно я должен изменить твое мировоззрение. Мы с тобой утаим от него кое-что.

— Так, стоп! — непричастно вскинул руки я. — Я ни на что не соглашался.

— Но ты ведь хочешь избавиться от Тореара? — Его лицо выражало надежду. Я вдруг заметил в нем что-то отдаленно похожее на наивность, можно даже сказать, какую-то глупость, или недостаточную разумность, словно он — неодушевленный предмет, наделенный интеллектом, робот.

— Хочу, — с напускной неуверенностью согласился я, хотя в тот момент наоборот почувствовал уверенность в себе. — Только я что-то не горю желанием изменять свое мировоззрение.

— А-а! — как будто обрадовался он, шагнув навстречу мне. — Позволь, угадаю — ты, должно быть, думаешь, что тебя хотят переманить на сторону зла?

Я не знал, что ответить на такой наивный вопрос, и просто неуверенно кивнул.

— Заблуждаешься, — самодовольно поднял он подбородок. — Обычно те, кто думают, что творят зло, не понимают, что они делают лишь то, что уже предусмотрено законами мира. Они слепо следуют желаниям, поступают из ненависти, вредности, жадности. Поступать иначе им просто неприятно. Злом эта недалекость является только в глазах людей, которые боятся того, чтобы им было плохо. Зла не существует как абсолютной величины. Есть только интересы, и когда они пересекаются, начинается противостояние, каждая из сторон которого считает действия противников злом. Я предлагаю тебе кое-что совсем иное: осознавать свои действия и понимать их последствия. Знать законы богов, и намеренно их нарушать, представляя, каких благ ты при этом лишается, и каких врагов обретаешь. Твои действия не должны нести ни тени бездумности.

— Если все так просто, в чем заключается смена мировоззрения? — не понял я. — Мне и так все ясно.

— Не ясно, — возразил Рок. — Ты только что спросил у меня, что нам сделали все эти люди, — указал он на Москву. — Ты считаешь, что мы совершаем зло. Тебя нужно много учить, чтобы ты понимал, что мы делаем.

— И что вы делаете?

— Следуем особому пути, который ты, в силу своего незнания, назвал бы не иначе, как путь Тьмы.

— Так Тьма же не может быть разумной, — усмехнулся я. — Это ученье — свет, а неученье — тьма.

— Думаешь, что Свет — разум, а Тьма — безумие? — Рок хрипло гоготнул с издевкой. — То, что ты представляешь себе Тьмой — всего лишь жалкая пародия. Причинение страданий и учинение разрушений предусмотрено логикой богов и является такой же частью их спектакля, как сострадание и созидание. Я говорю о другом. Мир не однополярный, и развитие, "ученье", возможно в обоих направлениях. Только по тропе Тьмы — по настоящей тропе — ходят очень немногие. Боги приложили немало сил для того чтобы создать ложный темный путь, а настоящий — дискредитировать. На определенном уровне умственного развития каждое существо должно понимать свое место во Вселенной и делать выбор, как развиваться дальше, но выбор, основанный не на субъективных страстях и желаниях, а на объективной оценке отдаленных последствий выбора. Боги упростили этот процесс. Степень развития, которой необходимо достичь существу, чтобы сделать подобный выбор, слишком рискованна для их замысла. Достигнув такого уровня, существо может ненароком прийти к непопулярным выводам, то есть выбрать темный путь, который исключает смирение перед какими бы то ни было силами, а перед "высшими" — в особенности. Поэтому, в целях собственной безопасности, боги все до предела упростили, представив Тьму — как безумие и страсти, а Свет — как рассудок и сдержанность. При таком раскладе выбор пути для каждого более или менее набирающегося разума существа становится очевиден, и только полоумные твари выбирают темный путь.

Мне казалось, Рок говорил очень крамольные вещи, но, несмотря на то, что это были только цветочки, даже их мне хватило, чтобы оказаться в мысленном тупике. Я ведь ни о чем подобном никогда не думал и не имел собственной позиции на этот счет. Так, в чреде ошибок, приведших к катастрофе, была совершена очередная.

Грохочущее небо, озаряемое вспышками молний, порывы ветра, сбивающие с ног, мелкие капли дождя, изредка врезающиеся в лицо, осознание смертельной опасности и предвкушение чего-то страшно запретного — чувствовалось во всем происходящем нечто, что опасно к себе влекло. И я поддался. Согласился помочь Року, лицемерно убеждая себя, что на самом деле не поддался, а сумел его перехитрить и, глубже проникнув в стан врага, я смогу достать нужную мне информацию, заодно оказав помощь Миротворцам.

На страницу автора >>