На_ощупь

Огромные ноздри на уродливой морде разъяренного Грова вздымались в такт ударам лап о грудь. Еще секунду, еще бросок, еще одно движение лап, и гора мышц разорвет на части черную тень, что уже стояла напротив Брына — спиной к Грову — и собиралась что-то сделать с предводителем наркозов. Такого громила просто не мог допустить. Еще свежи в памяти те дни, когда соплеменники до смерти забивали друг друга камнями и палками за кусок тухлого мясо, пока Брын не навел в племени порядок. Появились структура, цель, единство.

К тому же Гров слишком сильно любил своего старшего брата и готов был отдать за него жизнь. Брын ценил это и отвечал взаимностью.

От одной только мысли, что брату что-то угрожает и может навредить, он закипел, вспыхнул, взорвался. Отчего прыгнул вновь, намереваясь одним прыжком растоптать наглой твари голову и вколотить пудовыми кулачищами черные останки в бетон и арматуру, что занозами торчала из крыши то тут, то там. Перед самым прыжком он сам себе представил, как протаскивает черный силуэт все глубже сквозь бетонные плиты и всё колотит, колотит и колотит. До тех пор пока зрячий не умолкает — уже на полу первого этажа, а залитый с ног до головы ярким светом он сам не поднимает глаза к небу, и сквозь проделанный тоннель через все этажи видит, наконец, яркие желтые звезды.

Брын говорил, что за куполом звезды яркие-яркие.

Но уже в полете он увидел, как брат резко махнул лапой от себя, мол, что ж ты, дурак такой, творишь, и неуловимо пропал с места вместе с гостем, словно испарился. Был, и нет его. Отмотать время назад Гров уже не успевал. Инерция тянула вперед.

Удивленно ахнув, Гров с грохотом рухнул на лапы и резко повернул голову, заметив периферийным зрением, что братец-то и его гость сейчас находятся у другой стороны крыши, и обомлел от увиденного. Обомлел вполне по-человечески. Как можно так быстро перемещаться?

Мотнув головой, будто отгоняя от себя морок или рой назойливых зеленых мух, Гров поднялся на задние лапы. Тут-то и донеслось до его ушей то, что уже несколько минут неистово орал Брын, стараясь пробиться сквозь пелену ярости и бешенства:

— Он не враг! Прекрати! Успокойся! Слышишь меня? Успокойся сейчас же! Я приказываю! Он пришел с предложением! — прыгал на месте и кричал Брын, всячески жестикулируя.

Все естество Грова противилось этим словам, что так спокойно сейчас вылетали из уст брат. С детских лет каждому наркозу известно, что нет ничего в этом мире кровожадней и уродливей, чем зрячий. Что нет ничего в этом мире безжалостней и ужасней, чем зрячий. Видишь зрячего — убей. Иначе зрячий убьет тебя.

— Успокойся! Слышишь? — не прекращал Брын.

— Ы, — лишь произнес ошарашенный Гров и уселся на задницу прямо там, где и стоял. Лишь протянул длинные лапы в стороны, вцепился в ржавые стержни арматуры (она тоже была подвержена распаду), и, что есть силы, принялся закручивать те в крендели.

— Он успокоился, — выдохнул Брын и повернулся к зрячему, абсолютно черная физиономия которого не выдавала никаких эмоций. — Чего нужно?

Зрячий отвечать не спешил.

Тонкие клыки, торчащие из широченной пасти во все триста шестьдесят, заскрежетали друг о друга, а тонкий светящийся язык резво вильнул среди этого частокола и исчез в пасти. Попадешь в такую мясорубку и мигом сгинешь. Перемелет тебя эта зубастая скотина в однородный фарш вместе с костяшками и хрящами, и не моргнет. Ибо моргать этим тварям совсем нечем. Обычно зрячие целиком проглатывают добычу. Только клацают зубы, молнией взвивается язык, обматывая шею жертвы, да одним отточенным движением уже бездыханное тело забрасывается в пасть, что каким-то чудом растягивается во все стороны, походя на гигансткую воронку. Ничем другим, кроме как пастью, назвать наркоз это не мог. У наркозов тоже пасть, но скорее детская, базовая версия. Тут же варежка была профессиональным инструментом, обращаться с которым зрячий не только мог и умел, но еще чрезвычайно любил и практиковал.

— Повторюсь, — наркоз выставил лапы в дружелюбном, как ему это казалось, жесте. Зрячий никак агрессивно не отреагировал, а значит поза была и впрямь мирной. — Чем обязаны? Не могу утверждать наверняка, но никто до сих пор из наших так долго не видел вживую зрячего. Обычно встречи заканчивались одинаково трагично: ни оставалось и кусочка. За время, что я спал произошли какие-то перемены в нашем темном закутке?

Наркоз дерзил, сам не понимая, что творит. Какая-то храбрость вкупе с безрассудством и чрезмерной уверенностью двигали маленьким монстром. Зрячему же хватит и нескольких секунд, чтобы на атомы разорвать и самого нахала, и его здорового мычащего братца. Но какое внутреннее чутье подсказывало, что поступать сейчас нужно именно так — нагло и напористо, и никак иначе. Дать слабину, с криками схорониться от монстра, сигануть с крыши на дерево, попытаться убежать через чердак — значит гарантированно себя приговорить. Насколько успел Брын прикинуть, черный пришел по делу и сжирать собеседников пока не подумывал.

— Еще одно слово вырвется из твоего поганого рта, ничтожество, и я тебя проглочу, — едва слышно сказал зрячий, совсем не пошевелив губами, которые на морде были почти незаметны. Да что там незаметны. Их почти не было. — Но правда твоя, слизняк, чего уж. У нас к вашей братии дельце.

— Ы? — буркнул Гров, что уже стоял чуть впереди брата, на случай, если черный надумает отобедать. Тогда Гров успеет принять удар на себя и даст брату шанс улизнуть.

— У подъезда — остатки от твоей группы, Брын. Падаль пару часов назад попыталась сцапать пришельцев в ловушку. Но вышла заминка, — зрячий недобро улыбнулся. — Сцапал их я и сожрал тоже я. Можешь доесть, не стесняйся.

— Я не знал, что они удумали, — отмахнулся Брын, стараясь показать зрячему, что отряд ему совсем не жалко, а угрозы — мимо адреса. Но вопреки стараниям, внутри маленького наркоза все вскипело. На мохнатом лице выступило отнюдь не равнодушие.

Зрячий, кажется, это почувствовал и продолжил:

— Теряешь власть? К тому ли наркозу я пришел? — продолжал зрячий. — Непослушание нужно искоренять. Дашь слабину сейчас, и через год они равнодушно порвут тебя в клочья.

— Не дам, — сдержанно прихрипел сквозь зубы Брын.

— Хочется верить, — вроде как кивнул зрячий. — Я с самого начала выслеживал пришельцев. Если бы не твои самоуверенные болваны, Ключа б мы заполучили без пыли и шума.

— Но не заполучили, — заметил Брын. — Так что мои ребята со своей задачей справились.

Зрячий оскалился:

— Если ты можешь считать связку тухлых кишков у подъезда — благоприятным исходом, то твой мир хуже моего. По крайней мере, своих мы не жрем. Мы своими дорожим.

"Выходит, Ключ действительно прибыл" — пронеслось в голове шокированного наркоза поверх всего.

А вслух вопреки всем угрозам он сказал:

— Мы своих не едим.

— Жрете. Еще как жрете. Пока неизвестно, Ключ это прибыл или не Ключ, — продолжил зрячий. — Но проверить стоит.

— Не жрем! — настаивал Брын, почти кричал на зрячего, совсем потеряв страх. — Ты убил наших и пришел хвастаться? Что тебе нужно, говори?! Либо катись отсюда к своим однотонным собратьям!

— Вы приведете Ключа. К нам, — зрячий говорил размеренно и специально надменно. Казалось, он не замечал провокаций со стороны собеседника. Или же замечал, но всерьез никак не хотел воспринимать.

— Живого? Мертвого? — успокоившись уже, осторожно спросил Брын.

— Целого и невредимого. И не твои тупоролые остолопы его выловят, а лично ты. Не без помощников, конечно. Приставим на время какого-нибудь доходягу, чтоб ваши мохнатые тушки не порвали за первым поворотом. Мы вас просим помочь. Как бы странно не звучало это предложение. И если ты не согласишься, я просто откушу твою голову. Я проголодался.

Гров напрягся.

Брын раскрыл рот от удивления. Где такое было видано, чтобы зрячий просил жалкого наркоза о помощи. Естественно, наркоз был в своих кругах самым что ни на есть уважаемым и авторитетным, но вот зрячим был важен сейчас, насколько успел Брын сообразить, лишь административный ресурс, способн уследить за действиями своих подответсвенных в охоте на пришельца.

Зрячий продолжил:

— Ключ уже убил моего внука. Внушение и ментальные удары на него не подействовали. Он особенный, этот пришелец. Это точно Ключ. Я почти уверен. Он каким-то образом умудрился обуздать искру, и отныне подойти к нему безболезненно не способен ни один зрячий — искра сожжет на месте. Будь моя воля, я б перекусил пополам эту наглую человеческую головешку, попадись он мне на пути. Но, во-первых, он возможно тот, о ком сказано в пророчестве. А во-вторых, перекусывать головешки он скоро сможет и сам.

— Вот оно что, — ощерился Брын, понимая, что сегодня уж точно не судьба оказаться меж клыков зрячего. Зрячие впервые не понимают, как поступить, и что делать дальше. Мешать — опасно, помогать — строго запрещено. То, что говориться в легендах, всегда было недостижимо и эфемерно. Об этом любили говорить, об этом мечтали тайком и во все услышание. Но как только сказка стала былью, все прижали хвосты и забились по углам.

Брын продолжил:

— На ту сторону берете нас. Идет?

— Ты мне еще условия ставить будешь, червяк?

— Буду, — осклабился вожак. — Нам терять нечего. Год, два, и здесь даже крысы переведутся.

— Кольцо сожмется много раньше, — ответил зрячий. — Граница нестабильна. То ли она почувствовала нужного пришельца, то ли время пришло. А крысы никогда не вымрут. Их когда через границу кидаешь пучком — половина перелетает. Другая половина, правда, сгорает на месте. Жереные они еще хуже сырых. Пробовали, знаем.

— Я думал, вы никого вокруг совсем не замечаете. Но вы даже крыс отлавливали, чтобы заморочиться! Чудеса! Испуганные зрячие! — картинно вздохнул Брын, напуская важности. — Берете нас всех с собой. Это наши условия.

Возникла пауза, во время которой наркоз в голове прокручивал все мыслимые и неслимые варианты. Сожрут их сейчас или сожрут потом — вопрос вопросов. Возьмут на ту сторону или же оставят гнить здесь — решится в эти минуты. И если Брын не выторгуется, то подведет все племя. Это он знал точно. С другой стороны, если же зрячие таки переберутся на ту сторону, то нынешний мир полностью перейдет во владения Брына. Верхнюю ступенку на лестнице темного мира наконец займут наркозы. И Брын, разумеется, станет одним из первых. Хотя нет, не так. Брын станет первым.

— Возьмем, — равнодушно сказал зрячий. — Будет, что пожрать на первых порах. Вы хоть и костлявые, но нам не привыкать.

— Договорились, — огрызнулся вожак. — Дайте только выбраться. На той стороне договор силы иметь не будет.

— Ты чересчур самоуверен в себе, червяк.

— Зато живой, — улыбнулся в ответ Брын и намеренно показал зрячему желтые зубы в несколько рядов. — Ваш братец, помнится, сегодня стал совсем мертвым. Давненько я такого не слыхивал.

— Слушай условия, червяк...

6. Крепость

Тропка, как и обещал Юрка всю дорогу, закончилась быстро: оборвалась за поворотом и уперлась в огромную монолитную стену. До стены оставалось не больше десяти метров. Пришли? Хочется верить. Зная фокусы с пространством, что любит устраивать местная физика, совсем нет гарантии, что эти десять метров окажутся настоящими земными десятью метрами. Так и вышло. Зигзаги всей группой — именно группой! — мы выписывали минут пятнадцать, кружа на одном месте восьмерками, петлями и загогулинами. Я вспомнил отчего-то Редрика Шухарта и зону, в которой где ни плюнь — аномалия, куда ни присядь — чертовщина и бесовщина. Тут аномалий, сдается мне, и кропаля не наберется, но седьмое чувство подсказывало, что ловушек для монстров и непрошенных гостей здесь местные натыкали сотни на квадратный метр. Вполне разумно, если учесть, что за зубастики здесь водятся. Достаточно вспомнить наркозов и зрячих, чтобы шерсть на заднице тут же встала дыбом.

Ступали шаг в шаг, след в след, нос к носу, или задница к заднице, если быть предельно корректным. Ближе к стене начали расти горы нагромождений и разношерстного хлама, а чуть поодаль, за забором стоял трактор с отвалом и без колес. Судя по трухлявым бокам, машина уже много лет не на ходу. Или же не лет? По крайней мере, мне не запрещали светить на нее, чтобы зазря металл светом не "сжирать". Площадка перед стеной — с пешеходными дорожками и шлагбаумом на въезде, как во всех гипермаркетах и торговых центрах города — была сплошь и рядом усеяна ржавыми тележками и полуразвалившимися авто, на которых сюда когда-то приехали покупатели. Старый гипермаркет вырастал из темноты мрачной громадой, скалой, непроходимым валом. Вокруг него во мгле дрожал туман. Плотный, такой же черный и густой, как и мир вокруг, этот туман, казалось, струился по стенам, стекал по откосам, едва не пузырясь от света, и клубами оседал у мерзлой земли. Жухлая, скукоженная трава, будто губка впитывала эту гадкую субстанцию, волновалась и колыхалась под ее сокращениями. Чуть погодя, уже опустившись на землю, туман лениво собирался в кучки, рос, множился, делился и тогда, набравшись какой-то сверхъестественной силы, взмывал концентрированными пучками к небесам, которых мы естественно не видели. Все это мне очень напомнило то, как пускают искусственный туман на концертах. Нереальность происходящего пугала теперь не так сильно.

Торчащие же из окон пики, трубы и швеллеры, очевидно натасканные сюда человеком в заградительных целях, делали магазин похожим на броненосца-ежа, ощерившегося и приготовившегося к атаке. Все это я успел разглядеть за те пару секунд, что мотнул фонарем из стороны в сторону, будто перечеркивая пространство из угла в угол. Разглядел бы и больше, если б меня, наконец, не осадили:

— Не свети на тележки, — цыкнула Катерина. — Демаскировку всю испепелишь. Тележки дряхлые уже. Металл тут ведет себя очень странно. Будет время, расскажу.

— Мы заметили, — буркнул Илья.

Я вступать с ними в диалог не стал, лишь молниеносно отвел луч фонаря. Я просто уткнул сферу света перед собой, высветив асфальтовую парковку. Шаг, второй, третий, поворот налево, затем направо, и мы вышли на площадку. Кажется, я бывал в этом супермаркете раньше, еще в своем мире. Даже название на языке вертится. Подумать бы с минуту, и я вам точно его назову...

Но не суть. Я не успел ахнуть, как Юра стукнул топором по железной трубе, что неприметливо торчала в метре от нас, и на пороге сквозь мглу вырисовались два экипированных молодца. Фейс-контроль, не иначе.

— Кто? — спросил тот, что слева.

— Свои, Андрей, — ответила очень серьезно Катерина. — С нами новенькие.

— Не заразные? — все тем же недоверчивым тоном снова спросил Андрей. Напарник рядом молчал, лишь пару раз выглянул из-за плеча и недвусмысленно плюнул нам под ноги. Захотелось перетянуть по диагонали эту молчаливую верблюжью морду одной из тех толстенных труб, что торчат отовсюду иголками. Посмотри на него, недовольство проявляет он.

— Несколько часов. Как провалились, — еще строже ответила ему Катерина. — Не маринуй, давай подвинься. Тесты не делали. Может и заразные. Ты сам, замечу, внутрь без проверки в свое время просочился. И это я тебя привела. Забыл уже? Кончай в царька играть.