1. Эмигрант

Процесс едва перевалил за середину, когда в прихожей появилась одна из новых фрейлин, Рита.

Согласно местным канонам красоты, фигура Риты считалась идеальной — средний рост, тонкая талия, выдающийся бюст и развитые бедра. Все это очень выгодно подчеркивалось облегающим костюмом — юбка чуть выше колен с глубоким разрезом слева. Тончайшие, чуть искрящиеся чулки (совсем чуть-чуть, иначе это было бы вульгарно), дополняли картину.

Фрейлина проплыла по прихожей, огляделась, с чувством собственного достоинства, и уселась на софу, достойную, видимо, чести (служить седалищем для ее персоны) нести на себе ее персону. Коротко, с тщательно отмеренным выражением "мы равны" поклонилась Тине. Та ответила тем же, с непроницаемым выражением лица. На Жорота Рита не обратила, казалось, внимания... Но это только казалось. До момента, когда девушка открыла рот:

— Настоящие мужчины встают, когда входит дама, — уничижительный взор, брошенный в сторону колдуна, должен был, вероятно, его морально уничтожить.

Жорот вообще не обратил внимания на слова девушки. То есть, он их услышал, но не воспринял и, естественно, не реагировал. Зато возмущенно выпрямилась Тина, и потребовала:

— Рита, господин Жорот занят. Будьте добры, не мешать.

— Занят? Чем? — пренебрежительно поинтересовалась фрейлина, — насколько я вижу, он сидит, уставившись в одну точку, и бездельничает...

Тина вскочила, подхватила Риту под руку и повела в дальний угол прихожей. Она вполголоса принялась что-то доказывать собеседнице. Рита отвечала, тоже тише, но так же высокомерно и с безусловным ощущением собственной правоты.

Колдун закончил проверку, нахмурился, медленно возвращаясь в реальность — кажется, он вычислил причину своего беспокойства, и теперь необходимо было поделиться ею с Кецетином. Возможно, догадка была пустышкой. Или он все-таки набрел на нечто любопытное?

Наконец он вернулся достаточно, чтобы обратить внимание на спор, все сильней и сильней разгорающийся. Прислушался и с удивлением понял, что темой спора служит, оказывается, его персона.

Жорот тихо подошел к спорщицам, и, уяснив суть, посчитал возможным вмешаться:

— Уважаемые дамы, вы можете потревожить их величеств.

Тина, увидев, что Жорот "вернулся в этот мир", замолчала, и, передернув плечами, гордо прошествовала в противоположный угол прихожей. Похоже было, что она досадует на себя за горячность, с которой она кинулась на защиту, в общем-то, чужого человека.

— Госпожа баронесса, вы мне что-то хотели сказать? Я слушаю.

Но Рита почему-то не соизволила высказать свои претензии и, молча отошла, вскинув подбородок, всем своим видом показывая, что она не желает беседовать с колдуном.

Тут, очень вовремя, в прихожую зашел Бореан, который тут же принялся увиваться вокруг Риты. Выражение презрительного высокомерия медленно исчезло с лица баронессы, и она, с довольным блеском в глазах, принимала знаки внимания виконта.

Жорот, воспользовавшись ситуацией, приблизился к Тине и тихо спросил:

— А что вообще случилось?

— Случилось ваше невнимание к нашей красавице, — тихо съязвила в ответ девушка. — Вы не соблаговолили подняться, когда она вошла.

— Ничего, я как-нибудь переживу ее высочайший гнев, — рассеяно отозвался колдун. — Вы чем-то расстроены?

Тина покачала головой.

— Вы уверены? Если я смогу чем-то помочь, буду только рад.

— Спасибо, у меня все в порядке.

Последним, почти одновременно с вышедшими из спальни королем и королевой, появился Кецетин.

Завтрак прошел как всегда, только вторая фрейлина, маркиза, почему-то отсутствовала. Да Бореан ни на кого за столом не смотрел, кроме как на Риту, предугадывая, буквально, каждое ее желание. Впрочем, так как кавалеров за столом было больше дам, никто из женщин от отсутствия внимания не страдал.

Еще в начале завтрака Жорот улучив момент, дотронулся до Кецетина и "кинул" ему свою догадку, подтвержденную статистическими выкладками. В результате маг всю совместную трапезу отвечал невпопад, часто замолкал, уставившись в одну точку.

— Кецетин, да что сегодня с тобой?

Маг очнулся лишь от прямого вопроса Селены. И сообщил:

— Ваши величества, я очень сожалею, но сегодня я буду занят. И Жорот тоже.

Переждав возмущенные возгласы, Кецетин добавил:

— Если возникнет срочная необходимость, вы помните, как меня можно вызвать — я буду у себя.

— Когда тебе это в голову пришло?

— Сегодня утром, когда я проверял сеть Селены.

— Ты не ошибся в своих выкладках?

— Исключено. У меня с самого начала возникло ощущение неправильности. Это ненормально, когда сеть приходится подновлять каждый день. Понимаешь, каждый! Немного, совсем чуть-чуть, но... А когда я соединил точки разрывов, то увидел, что это явно часть чего-то большего.

— Подожди.

Кецетин остановился, открывая внутреннюю дверь в свою пристройку. Жорот закрыл ее за собой и машинально сделал знак замка.

— Ты-то откуда знаешь, как нормально работает сеть? Есть опыт?

— Не считая домашней — а она была не меньше сети Селены, я занимался сетью в храмах Матери. Как-то даже был — правда, недолго — центральным в одном из храмов.

— Это сколько?

— Немногим больше года. А теперь представь, сколько народу ежедневно бывает в храме. Не забывай, что это Клан, и, следовательно, процент магов среди прихожан очень высок. И при всем этом я латал сеть раз в десять-двенадцать дней, не чаще.

Кецетин молчал.

— Сначала я подумал, что это из-за того, что твоя сеть построена на других принципах. После Проверки больше дюжины дней потратил на ее изучение и адаптацию, но проблема осталась. Хотя, теоретически, вообще не должна была возникнуть. Тогда решил, что просто забыл об этих мелочах — все же сетями я не занимаюсь больше шестидесяти лет. Запустил заклинание освежения памяти и выяснил, что моя забывчивость не при чем. Тогда я стал фиксировать и анализировать все нарушения. Через две дюжины дней получил те выкладки, что кинул тебе. Для серьезных выводов информации недостаточно, но даже предварительные гипотезы неутешительны.

— И откуда ты на мою голову взялся такой умный... — проворчал Кецетин. — Ладно. Я проверю...

— Я тебе обязательно для этого нужен?

— Хочешь куда-то сбежать?

— В Храм Матери. Верховная пожелала побеседовать.

— А... Иди. И, кстати. Заведи ты себе любовницу, в конце концов! Или хоть любовника, что ли. А то еще немного, и тебе такие извращения припишут — гомосексуализм цветочками покажется!

— И что?

— И ничего! — рявкнул Кецетин. — Как ты меня достал этой своей инфантильностью...

— А как ты меня — своим беспокойством о мнении всяких идиотов, — в тон ему отозвался Жорот.

Храм Матери выглядел небольшим сооружением, окруженным огромным парком. Неискушенный мог запросто пройти мимо — на храм могущественной богини эта невзрачная постройка совсем не походила. По сути, она являлась лишь воротами в громадные подземные залы, расположенные под старым парком.

В Клане предпочитали строить наземные храмы, но согласно правилам, часть залов обязательно должна была располагаться под землей, а кое-где подземное расположение основной части храмовых помещений становилось культом.

Несмотря на непривычное расположение, колдун легко нашел дорогу к покоям Верховной, читая знаки, которыми изобиловали настенные росписи. По пути он частенько проходил мимо Стражей, и чем ближе к внутренним помещениям, тем чаще, но на колдуна они внимания не обращали.

В небольшой светлой приемной сидела послушница, исполняющая роль секретарши. Жорот вежливо приветствовал девушку согласно канону и попросил доложить о нем Верховной.

— Вам назначено?

— Да.

Послушница исчезла в соседнем кабинете. Когда она вновь показалась на пороге, колдун с интересом рассматривал осветительные отверстия, прикидывая, насколько они основаны на магии, а насколько используется зеркальный эффект.

— Верховная ждет вас.

Поблагодарив, он вошел в кабинет и склонился в ритуальном поклоне. Краткая фраза приветствия, ответ Верховной, и Жорот, как и на балу, преклонил колено, ожидая благословения. На этот раз он его получил сразу и поднял голову. Сегодня Верховная была в простом платье, с тем же неприметным знаком Земли на шее. Светлые волосы убраны в две косы, свободно лежащие вдоль спины. Жорот мельком взглянул женщине в глаза и непроизвольно отвел взгляд — он ощущал дискомфорт рядом со Старшими магами, ему всегда казалось, что с преодолением какого-то рубежа Старшие становятся — как бы это точнее выразиться — не совсем людьми. И даже не совсем магами. Кецетин, кстати, отнюдь не был исключением, просто его мимикрия молодого обормота срослась с ним, стала словно истинным лицом, и лишь иногда через него проступало лицо Старшего. Верховная жрица Матери же не использовала подобную маску уже долгие века, и ее сила оглушала любого идиота, рискующего просто приблизиться. Жорот себя к идиотам не относил, поэтому держался от жрицы на расстоянии и старался быть крайне вежливым.

Верховная знакомым жестом приказала ему подняться и поинтересовалась:

— В Клане жрицам разрешается вводить в таинства непосвященных?

— Простите?

— Что здесь написано? — жрица указала на цепочку иероглифов, выбитых на стене.

— Указания по ритуалу вхождения в транс для контакта с Матерью, — еле глянув на надпись, отозвался Жорот, — Я понял, о чем вы. Наш брак с Велой длился более века. Сразу после бракосочетания мне дали допуск, соответствующий десятнику храмовой стражи. Со временем он повышался и сейчас допуск у меня максимален.

— Допуск, максимальный для мужчины это... уровень моего заместителя по безопасности, — задумчиво сказала Верховная.

Жорот чуть покачал головой:

— Я имею максимальный допуск для гермафродита. Вела — маг-гермафродит, и мне дали соответствующий ранг.

— Но для этого ты должен быть...

— Да, я бисексуал.

— Даже так. То есть, уровень моего заместителя либо, при посвящении, настоятеля любого провинциального храма.

— Я не стремлюсь к этому, Верховная.

— В твоем досье нет упоминания о подобном уровне, — строго заметила жрица.

Колдун спокойно пожал плечами:

— Сделайте повторный запрос. Возможно, просто не внесли, поскольку нас в Клане с таким уровнем всего шестеро. Нас и так все знают. Либо... Мать сняла с меня допуск в связи с разводом. Если так, прошу прощения за ненамеренное введение вас в заблуждение.

— На тебе нет знаков понижения. Ты не видишь знаков Матери?

— Я не посвящен.

— Иногда в этом нет необходимости.

— Мать не сочла необходимым дать мне такую возможность.

Жрица задумчиво кивнула.

— Как ты сам понимаешь, речь сейчас идет не о том, войдешь ли ты в число прихожан. А о том, в каком качестве ты в него войдешь. Ты будешь подтверждать свой допуск?

— Не вижу смысла. Я сейчас очень занят и не смогу в достаточной мере участвовать в жизни храма. Даже не уверен, смогу ли регулярно ходить на службы, хотя, конечно, постараюсь. Надеюсь, отсутствие подтвержденного допуска не помешает обращаться ко мне в случае необходимости?

— Боевой маг, мастер-артефактор, некромант...

Жорот кивнул:

— Три основные специализации, к вашим услугам.

— Хорошо... Но я предпочла бы, чтобы ты все-таки доказал свой допуск.

Колдун сделал ритуальный жест подчинения и уточнил:

— Могу я попросить об отсрочке? Дней на десять-двенадцать. Если появится возможность, то я, конечно, пройду ритуалы раньше.

— Конечно, как тебе будет удобно.

— Благодарю.

— Но инициацию и дары ты принесешь сегодня.

— Да, Верховная.

Во дворец Жорот успел вернуться к обеду. Отправил по сети зов Кецетину — тот еще работал у себя и отозвался резким "не отвлекай". Колдун попросил проходящего мимо лакея прислать ему обед в комнаты — он решил не присутствовать сегодня на обеде с их величествами — собрался отдохнуть после храмовых ритуалов и заодно понаблюдать, как Ивин и Олли притираются друг к другу.

Дома царила полная идиллия. Ивин увлеченно строил на полу крепость из кубиков, в дальнем углу детской из одеял и стульев было сооружено нечто вроде домика. Олли сидела рядом, временами подправляя стены крепости, чтобы они не рушились — неутомимый строитель иногда задевал их ногами и локтями, сам того не замечая.

Увидев отца, Ивин вскочил и, победно размахивая листом бумаги, понесся к нему со всех ног.

— Смотри, какую крепость мне Ол нарисовала! Я ее сейчас строю, правда, похоже?

Жорот поднял ребенка на руки, посмотрел на рисунок и с удивлением перевел взгляд на Олли. Рисунок был черно-белый, но при этом штрихами очень выразительно подчеркнуты тени, а сама крепость составлена именно из тех блоков, которые имелись в строительном наборе Ивина.

— Молодец, у тебя очень хорошо получается. Только придется пока прерваться — сейчас принесут обед.

— Папа! Я хочу башню достроить!

— Хорошо, достраивай свою башню, — он спустил ребенка с рук и отдал ему рисунок, — только осторожно, не рушь то, что уже готово. Олли, я вчера не успел дойти до художественного класса. Ты взяла сюда свои готовые рисунки? Я хотел бы посмотреть.

Девочка молча исчезла в своей комнате и скоро вернулась с папкой. Протянула Жороту и вернулась к Ивину.

Колдун с интересом перебирал работы. Он совершенно не разбирался в рисовании, но с его, дилетантской точки зрения, рисунки были любопытными.

В дверь раздался стук — зашел слуга с обедом. Жорот обратил внимание на накрытый стол, только когда Олли начала сажать мальчика за еду.

— Да, Ивин, садись. А то все остынет, — он отдал папку обратно Олли. Сел за стол, но есть не начал, дожидаясь девочку, которая почему-то все не шла. Ивин уже уничтожил чуть не половину порции, когда Жорот наконец не выдержал:

— Олли! Ты скоро?

Она появилась из своей комнаты с настороженно-удивленным видом.

— Я вам нужна?

— А ты что, есть не собираешься? Садись.

— Слуги не едят с господами.

— Не выдумывай. Садись, — он машинально отодвинул девочке стул, а она, похоже, растерялась от этого жеста окончательно. Тихо сказала:

— Но так нельзя... не положено.

— Здесь я решаю, что положено, а что нет, — резко отозвался колдун, которому надоел этот дурацкий спор.

Олли вздрогнула и покорно села на предложенное место. Неуверенно, не поднимая глаза от тарелки, принялась запихивать — по-другому не скажешь — в себя ее содержимое.

Видя, что девочка зажалась окончательно, Жорот попытался ее успокоить.

— Извини. Там, где я жил до сих пор, таких правил просто нет. И я не вижу смысла их придерживаться. Поэтому, пожалуйста, давай не будем создавать друг другу проблемы со всеми этими условностями. Хорошо?

— Как скажете, — тихо отозвалась она.

В конце концов, Жорот, подумав, решил оставить ее в покое. Привыкнет, успокоится. А пытаться уговаривать дальше — похоже, только усиливать ее дискомфорт.

Поев, Ивин вновь кинулся к своей крепости. Жорот же, прикинув, что до окончания королевского обеда, как минимум, еще около часа, принялся расспрашивать Олли: