Роман "Лена"

А теперь вот так с хозяйственными сумками или пакетами ходить в магазины, одевать, что Бог пошлёт, делать всё самой... А я ничего и не умею делать...

Я представила себе, что я сейчас смотрю на нас с Сашей как бы со стороны.

... Двенадцатиэтажка, двор завален снегом, детская площадка пуста, на протоптанной дорожке я с Сашкой. Он впереди с двумя пакетами из "Магнита", как ослик, в пуховике с капюшоном и кроличьей шапке-ушанке и я сзади него. И мы бредём понурые и замученные работой, хозяйственными нуждами, решением каких-то непонятных коммунальных проблем, и уже нам не до любви и не до развлечений, не до клубов и ресторанов, на которые всё-равно нет денег...

Оно мне надо?... А с другой стороны, нужны мне эти клубы и рестораны без Саши? Тем более, что после последнего посещения ночного клуба у меня пропало желание ходить туда. Этот поход врезался мне в память и отбил всякую охоту ходить по ночным клубам и пить всякую дрянь. Весной в 11 классе папа отпустил меня в ночной клуб с моими двоюродными братьями, которые обещали моему отцу, что не спустят глаз с меня, и в целости и сохранности доставят меня домой. Они действительно не спускали с меня глаз, пока я не пошла в туалет. Отцу моему обошелся этот мой поход в несколько десятков тысяч рублей за разбитые мной бутылки и стеклянные стаканы, одному из моих двоюродных братьев это стоило синяка под глазом, а слюнявый поцелуй пьяного придурка, пытавшегося зажать меня в женском туалете и получивший от меня пару ударов в соответствии с приёмами, которым меня научили в "Школе самообороны для девушек", ещё долгое время вызывал приступы омерзения и подступающей рвоты.

Глава 8

...Я вздохнула и вслух тихо сказала: "Ну, на нет и суда нет". "Что ты там бормочешь?" — улыбаясь спросил Николаев, повернувшись ко мне на крылечке подъезда. От синего холодного взгляда не осталось и следа.

Мы вошли в лифт. Увидев, что за нами кто-то еще спешит к лифту, Саша придержал закрывающуюся дверь ногой. Это была "мадам". Она была тоже нагружена двумя сумками. Войдя в лифт и увидев Сашу, она расплылась в улыбке: "Здравствуй, Саша, давне-е-е-нько тебя не видела. Мне бы плиту посмотреть, что-то одна комфортка не греет. А? Зайдёшь, Саш? А?" И когда Сашка сказал "Зайду, Софья Арсентьевна", она успокоилась и внимательно посмотрела на меня. Я стояла, прислонившись к Сашкиному плечу. "А это кто ж такая? Подружка?" Саша ответил: "Моя невеста". Софья Арсентьевна с удивлением в голосе протяжно протянула: "А-а-а, никогда не видела, чтобы к тебе кто-то ходил. Сейчас все они невесты в гражданских-то браках, годами невесты, а потом, смотришь, уже и нету... И новая невеста...". Мы засмеялись. Лифт остановился на одиннадцатом этаже и "мадам" вышла, еще раз напомнив, что у неё не работает комфортка.

Занеся в прихожую сумки, Саша поставил их на пол, разулся, достал кассовый чек из пакета, прошёл в комнату и вынул из ящика стола несколько купюр по тысяче рублей. Я напряглась, сумма на продукты была значительная, около пяти тысяч рублей, я набирала всё самое дорогое.

"Лена, деньги на продукты будешь брать здесь", — он оставил ящик стола открытым. Потом поцеловал меня и, сказав, чтобы я сама разобрала пакеты, ушёл отдавать деньги.

Я на всякий случай посчитала Сашкины деньги, я любопытная (в столе лежало почти пятьдесят тысяч), потом разложила продукты, поставила воду для пельменей, убрала со стола книги и рулоны и начала сервировать стол.

Мне уже хотелось есть и я по ходу съедала то кружок колбасы, то кусочек какого-нибудь овоща. Какого-то особо праздничного стола не получилось, так как у Николаева не было красивой посуды. Но поставив бутылку портвейна, а рядом ананас и апельсины, мне уже стало казаться, что стол стал выглядеть понарядней. Я принесла еще один стул, выключила уже закипевшую воду и пошла в комнату. От нечего делать включила телевизор и присела на краешек кровати. Всё же хорошо, что иногда в промежутках между делами находится время о чём-то подумать, проанализировать, взвесить. Мне хорошо думалось под бормотанье телевизора. Мне пришло в голову, что Саша сейчас в непростом положении. Я явилась внезапно, нежданно, можно сказать "свалилась на голову". У него диплом, сложный заключительный период учёбы. Ему не до меня и не до решения всяких проблем, связанных со мной. Мне ещё папа говорил: "Дочь, у тебя удивительная способность притягивать к себе различные неприятности. Ни с кем в семье не случается того, что случается с тобой". Это была правда. И вот опять: украли кошелёк у меня, а Сашка не только расплачивается своими деньгами, но ещё и вынужден голодный и по морозу бежать отдавать их. А я сижу в тепле и уюте.

Меня кольнула совесть. Правильно, нужно сделать так, как сказал Саша. Нужно ехать домой и потерпеть, пока он не закончит институт, а я первый курс. А потом мы можем сыграть свадьбу. В августе. Я стала представлять себе, как мы будем выглядеть. Мы будем преужасно красивой эффектной парой! Во-первых: рост. Метр девяносто пять и метр шестьдесят восемь. Во-вторых: оба худые и стройные. У Сашки фигура атлета, симпатичная мордашка, волнистые волосы. И вообще интеллигентная внешность. Как у моего папы. Он будет в белом смокинге или светлом костюме с сребристой бабочкой.

А я... У меня в башке потихоньку опять начал звучать Мендельсон, поскакали зайчики, посыпались розы с небес... А я в серебристом платье с белым жемчугом, под которым у меня бельё от кутюр, с лёгкой бело-серебристой фатой и бриллиантами, вправленными в белое золото... Мой ничего не видящий взгляд был направлен на плоский экран телевизора, но в своей тупой башке я видела нас с Сашкой, идущих под руку по большому залу... Вдруг Мендельсон на половине такта опять заглох и я уже наяву увидела перед экраном Сашу. Он, улыбаясь, делал ладонью поперечные движения, словно проверяя, реагирую ли я на внешние раздражители.

— Обед готов?

— Да, сейчас. — Я вскочила с кровати и повисла у Саши на груди, обняв его за шею. От него пахло морозом. Он снял с себя кроличью ушанку и надел мне на голову. Я в ушанке пошла в кухню.

Раздевшись, минут через пять Саша зашёл в кухню и, увидев на столе портвейн, расхохотался.

— Бормотуха? Молодец, — сказал он. — Догадалась. Лен, у меня другое есть. Пойдём покажу, где у меня бар временно организован.

И он показал мне в комнате под кроватью картонный ящик со спиртным. Там было и шампанское, и красное и белое вино, и бутылка водки, и ликёр.

— Но сейчас будем пить моё. Мне его посоветовали взять грузчики, — сказала я.

Мы опять прошли в кухню. Саша уселся за стол и стал открывать портвейн пока я выкладывала купленные пельмени. Я всё ещё была в шапке.

После тостов "за новоявленных жениха и невесту", "за нас и наше совместное светлое будущее", "за нас двоих", "за наше здоровье" нам стало весело. Саша рассказал, как он отдал деньги. Я уже сидела у Николаева на коленях и кормила его сырокопченной колбасой, рекомендованной мне грузчиками "Магнита", свеженарезанными помидорами и огурцами со своей вилки, мы целовались в губы и беспричинно хохотали. После выпитого нам стало жарко. Сашка снял пуловер и остался в футболке. Я тоже сняла пуловер, я была в маечке, а шапку я сняла во время еды и напялила её на электрочайник. Мы посмеялись, глядя на электрочайник в шапке, и я опять села к Саше на колени, обхватив его правой рукой за шею. Он начал гладить меня по спине, мне было щёкотно, и я от щекотки ёрзала у него на коленях и хохотала. Хохотал и Сашка, я щупала его бицепсы и ему тоже было щёкотно. Смеясь, он говорил всякие глупости. Потом он принёс ноутбук и мы нашли на ютюбе "Как правильно целоваться" и, почитав и посмотрев видео, стали учиться целоваться в губы и нам было сначала весело, а потом мы как-то притихли, ощущая вкус поцелуев и, уже ничего не говоря, молча и жадно стали по-настоящему, по-взрослому, целоваться. Потихоньку я стала терять голову. Я пересела у Саши на коленях, повернувшись к нему лицом. Мне мешала его и моя майка и я, улучшив момент между поцелуями, стащила свою майку, оставшись в джинсах и бюстгальтере. Сашка тоже снял свою майку и мы прижались обнаженными телами друг к другу. Продолжая целоваться с закрытыми глазами, балдея от поцелуев, от прикосновения к Сашкиному телу, я открыла глаза и, увидев какое у него сосредоточенное и одновременно как бы сонное выражение лица во время поцелуя, опять рассмеялась. Саша открыл глаза и спросил, почему я смеюсь. Я ему сказала. Он улыбнулся, быстро обхватил меня руками и молниеносно расстегнул мне бюстгальтер. Я сказала, чтобы он опять застегнул мне его, но Николаев откинул его в сторону, оставив меня с обнажённой грудью. И мы оба как завороженные смотрели на мою грудь. Сладкая истома охватила меня. Одновременно я почувствовала дрожь в Сашкином теле. Он взял руками обе мои груди, подержал их, потом прикоснулся пальцами к соскам и у меня поехала крыша. Я заёрзала, я прижалась своей грудью к его груди и Саша начал осторожно целовать мне титьки. Не могу описать своё состояние в тот момент. Я ждала прикосновения Сашкиных губ к своим соскам и, откинувшись слегка назад, тащилась. Когда же он обхватил их губами, я застонала, руки мои сами потянулись к замку на его джинсах и расстегнули его. Одной рукой придерживая меня, другой он помог мне, насколько это было возможно, спустить джинсы и я добралась до резинки его трусов. Просунув руку под резинку и ощутив под пальцами мягкие волосы, я стала продвигать руку дальше. Сашка напрягся и сдавил мне груди руками. Он закрыл глаза от кайфа, потом, слегка приподнявшись со стула вместе со мной, свободной рукой стянул джинсы вместе с трусами почти до колен. Я впервые так близко увидела обнажённый возбуждённый пенис. Дальше мы делали всё молча и согласованно. Он расстегнул мне замок на моих джинсах, и я, тоже слегка приподнявшись, стянула их вместе с трусиками на бёдра. Сашка сначала тоже уставился на меня как баран на новые ворота, а потом мы принялись руками трогать интимные места друг друга, удивляясь такой странной и сложной их "конструкции". "Саш, пойдём в постель" — прошептала я и он, взяв меня на руки и заплетаясь в приспущенных джинсах, понёс меня на кровать. Мы оба сняли джинсы и трусы и, не стесняясь друг друга, тесно сплелись в долгом поцелуе. Потом мы рассматривали тела друг друга, я обнаружила несколько родинок на Сашкином теле, а он, дрожа, целовал меня сверху донизу. В тот момент у меня не было страха за свою девственность, я не думала об этом, я хотела только одного: быть с Сашей, быть Сашкиной и больше ничьей. Все ощущения были новы для меня, новы и для моего жениха. И то, чего я желала ещё вчера и чему помешал звонок моего отца, должно было случиться сейчас.

"Саш, а ты знаешь, как оно всё должно быть?" — тихо спросила я, ложась в постель и сгорая от желания. "Только теоретически" — покраснел Саша, ложась ко мне лицом и обнимая меня. "Мне подскажет интуиция и природа", — добавил он. Лёжа на боку, я упиралась грудью в его грудь, я чувствовала Сашин пенис между своих ног.

— Саш, а если мне будет больно?

— Лен, я не буду... я..., я просто так, мы только потискаем друг друга, я обещал твоему отцу, что я тебя не трону, что я не зайду так далеко..., — Сашка целовал мою грудь, мои соски и я улетала на облака, по которым скакали зайчики, на которых звенели тысячи серебрянных колокольчиков и удивительным ароматом пахли розы. Я закрыла глаза, я отдалась во власть Сашкиных рук и Сашкиного тела, я начала медленно двигать бёдрами, я потеряла ориентацию в пространстве, меня в этот момент не было на Земле, я начала стонать, я вцепилась в Сашкины волосы и тут...

Глава 9

И тут раздался длинный звонок в дверь. Мы подскочили чуть ли не вместе с кроватью. Смотря в сторону двери, ведущей в прихожую, которая была закрыта, мы, затаив дыхание, прислушались. "Не будем открывать", — прошептала я. "Ага, кого там чёрт несёт..." — Саша облокотился головой на руку, но на лице его я видела беспокойство. Кайф в момент улетучился. Мы сели, опершись на подушки, прислонив их к спинке кровати. Я опять рассматривала Сашкино тело, я положила руку ему на живот и стала делать ему "таракана" — указательным и средним пальцами идти вниз по животу. Звонок, ещё более длинный и требовательный, раздался опять. Саша встал с кровати, подошёл к двери в прихожую и приоткрыл её. Я осталась лежать в постели. В дверь громко стали стучать и мы услышали голос моего отца: "Лена! Александр! Откройте! Мы знаем, что вы дома!"

Ох, как мы забегали! Мы в момент протрезвели! С перепугу Сашка никак не мог попасть ногой в трусы, а я, не найдя свои трусики и перепутав одинаковые по цвету синие джинсы, сначала стала надевать Сашкины. И когда Сашка обнаружил, что одеваю их я, он бросил мне мои джинсы, которые я и натянула на голую попу. "Саш, у меня бюстгалтер в кухне! И пуловер!" — запаниковала я. "Одень что-нибудь моё!" — я бросилась к шифонеру и вытащила первую попавшуюся рубашку в красную клетку. Наспех надев её, я принялась со скоростью, мне не свойственной, приводить постель в порядок. Стук в дверь усилился и одновременно отец давил на звонок. "Па! Сейчас откроем!" — закричала я, не зная, что еще предпринять. Сашка, на ходу застёгивая джинсы, сказал: "Сделай звук громче, как будто мы телевизор смотрели и не слышали! Я пошёл открывать". Нажав какую-то кнопку на плоском экране, я поспешила вслед за моим женихом.

Открыв дверь, Саша отошёл в сторонку, я пряталась за него. Мы выглядели как охламоны: оба босиком, Сашка до пояса голый и весь такой лохматый. Я в гигантской Сашкиной рубашке, висевшей на мне балахоном, с растрёпанными волосами. Вошла сначала моя мама, за ней отец.

Увидев мою мать, Сашка растерялся. Позднее он мне признался, что не ожидал, что моя мать так похожа на меня, то есть я так похожа на свою мать. Он просто оторопел. Родители мои стояли и смотрели на нас. "Здравствуйте", — сказала моя мать. "Да", — сказал Сашка вместо "здравствуйте". "Привет!", — сказала я. "Проходите, раздевайтесь, — сказал Сашка. — Мы с Леной как раз телевизор смотрели, он громко работает, мы не сразу услышали, что вы звоните". "Во заливает!" — подумала я с восторгом.

Я всё ещё цеплялась сзади за его руку. "Телевизор?" — переспросил отец, смотря в настежь открытую дверь кухни. Он, не раздевшись, сделал пару шагов к столу и поднял на три четверти пустую бутылку портвейна. Мать, сняв туфли, вошла следом за отцом, а за ней и мы. Я сразу же увидела свой проклятый бюстгальтер. Когда Сашка снял его с меня и, не глядя, бросил "куда Бог пошлёт", бюстгальтер приземлился на столе рядом с бутылкой портвейна. Моя майка валялась рядом с Сашкиной майкой на полу, недалеко валялись и наши пуловеры, а кроличья шапка-ушанка была по-прежнему напялена на электрочайник. На столе был бардак: стояли грязные тарелки, стаканы, из которых мы пили портвейн, лежали грязные вилки, ложки, недоеденные салаты, надкусанные яблоки и апельсины и над всем этим победоносно торчал ананас.

— Это вы, однако, приложились... — мой отец поставил портвейн туда, откуда взял. Тут он увидел мой бюстгальтер. Он замер на мгновение, но ничего не сказал. Я, наконец, вылезла из-за Сашкиной спины, подскочила к столу и, вытянув один край застёжки из-под бутылки портвейна, движением фокусника смяла бюстгальтер в руке. Сашка поднял с пола наши майки и пуловеры.