| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
Горнодобывающая промышленность, большей частью, находилась в частных руках, причем, следует отметить, что Российская Империя экспортировала заметное количество сырья. Особо следует отметить значительную добычу драгоценных металлов, позволившую русским царям скопить к началу Великой войны второй в мире золотой запас.
Что же касается транспорта, то тут наличествовало резкое разделение: железнодорожный транспорт почти полностью находился в собственности государства, крупнейший в мире речной флот практически целиком был частным, с морским же торговым флотом было сложнее — большая его часть была частной, меньшая же, но состоявшая из лучших судов, принадлежала казне, занимаясь коммерческими перевозками в мирное время, в военное время она становилась резервом ВМФ. Это был так называемый Доброфлот.
— В целом же можно констатировать, что царская Россия была обширной страной, с впечатляющими природными богатствами, с невысокой плотностью населения на большей части территории, плохо управляемой, с крайне низкой экономической эффективностью.
— Господа большевики, возглавляемые мистером Лениным, в ходе гражданской войны практически полностью уничтожили эту систему управления, привели экономику к почти абсолютному бездействию, что не удивительно, после национализации предприятий и уничтожения или эмиграции значительной части образованного класса России. Чтобы обеспечить хоть какое-то снабжение армии и городов они прибегли к массовым реквизициям — это называлось продовольственной разверсткой. Оплата же труда тех, кто с ними сотрудничал, осуществлялась продовольственными пайками, и, иногда, вещами — это называлось 'политикой военного коммунизма'. Нормальная же система управления была заменена другой, где профессиональная компетентность уступила место безусловной верности коммунистическим идеалам.
— В общем, к концу гражданской войны экономика и система управления царской России, которые можно сравнить с крупными странами Латинской Америки, скажем, Бразилией или Аргентиной, уступили место чему-то, напоминающему Древний Египет или империю ацтеков.
Присутствующие отреагировали на это сравнение сдержанными улыбками — большевиков презирали, ненавидели, но и боялись, так что слова подполковника Мензиса пришлись по сердцу всем.
— Надо признать, господин Ленин довольно быстро нашел единственный выход из ситуации, грозившей коммунистическому режиму крахом — по окончании гражданской войны он сумел убедить своих последователей отказаться от 'военного коммунизма' и перейти к 'новой экономической политике', представлявшей собой частичный возврат к капитализму. Ключевые отрасли промышленности остались в руках государства, но в сфере обеспечения потребностей населения был разрешен частный бизнес, что позволило удовлетворить насущные потребности, пусть и на весьма скромном уровне. Хотя, большевики все же сумели запустить все промышленные предприятия Российской Империи, причем, не только находившиеся на русских территориях, но и большую часть эвакуированных царским правительством во время Великой войны из русской части Польши и нынешних государств Прибалтики.
— Но, 'новая экономическая политика' является лишь отсрочкой краха — должен признать, что большевики это понимают. Пока они остаются отсталой аграрной страной, срок их существования определяется лишь тем временем, которое понадобится цивилизованным странам для того, чтобы договориться об устраивающем их способе решения 'русского вопроса'.
— Прошу прощения, мистер Мензис, я Вас перебью — решительно высказалась леди Нэнси.
— Я к Вашим услугам, леди Астор — наклонил голову подполковник.
— Из Вашего рассказа вытекает, что Советская Россия представляет собой что-то, весьма похожее на Парагвай времен Лопесов (имеется в виду Парагвай первой половины XIX века — В.Т.), точнее, перед началом Южноамериканской войны (1864-1870 гг. — В.Т.) — вопросительно сказала хозяйка гостеприимного поместья.
— Несомненно, Вы правы в главном — тогдашний Парагвай, с некоторым допущением, можно назвать предтечей Советской России — согласно наклонил голову разведчик, вежливо не ставший обращать внимание собравшихся на довольно существенные различия.
— Но, с Вашего разрешения, леди Астор, я бы хотел обратить Ваше внимание на различия практического плана.
— Первое. К началу Южноамериканской войны Парагвай существовал в таком режиме почти половину столетия. Должен признать, тамошняя элита выбрала верную стратегию — они не пытались распространить свою идеологию вовне, а замкнулись в пределах своих границ. Поскольку они выплатили все свои долги, до последнего пенса, а торговля с Парагваем, не имевшим выхода к морю, из-за сложностей транспортировки не представляла особого интереса, их просто оставили в покое. Собственно, если бы Лопес-юниор не предпринял попытку заполучить выход к морю, чтобы выгодно торговать парагвайскими товарами на мировых рынках, они бы и дальше никого не интересовали. Аборигены не потеряли это время попусту — к началу войны в Парагвае уже не было неграмотных, более того, Парагвай стал второй страной в Америке, после наших беспокойных 'кузенов', вступивших в век индустрии (соответствует РеИ — В.Т.). В целом же, Парагвай уже превосходил своих соседей качественно — даже такие страны, как Бразилия и Аргентина, тогда не могли похвастаться таким уровнем развития.
— Большевики же, при всех их стараниях, выражающихся в кампании по ликвидации неграмотности, не смогли пока что сделать Россию полностью грамотной страной. Говорить о каком-то качественном отрыве от ближайших соседей, и вовсе смешно — сейчас для русских серьезным противником является даже Польша, несмотря на все ее проблемы.
— Кратко упомяну о таковых: во-первых, это уже упоминавшаяся прежде эвакуация промышленных предприятий, предпринятая царским правительством — впрочем, их потеря в значительной мере компенсирована приобретением промышленных предприятий, находившихся в контролируемых Австро-Венгрией и Германией частях Польши; также ценным приобретением стала польская часть Силезии; во-вторых, ценность имеющихся промышленных предприятий в значительной степени снижается из-за нехватки инженеров и техников — многие из русских, немцев и австрийцев эмигрировали или погибли в ходе боевых действий, подготовку же своих профессионалов поляки так и не смогли наладить, во всяком случае, в нужных количествах; в-третьих, экономика Польши страдает от потери рынков Российской, Германской и Австро-Венгерской империй — явно недостаточный внутренний рынок неспособен возместить потерю. Так что польский военно-промышленный потенциал не только не развивается, но деградирует качественно.
— Продолжая тему противников России, коснусь Румынии — эта аграрная страна, с очень слаборазвитой промышленностью (по состоянию на 1930 год в промышленности было занято 7,2% экономически активного населения, что меньше, чем даже в Турции — В.Т.), ценна исключительно относительно высоким мобилизационным потенциалом. Точнее, не высоким, а многочисленным — боевая ценность малограмотного или неграмотного румынского крестьянина, практически незнакомого с современной техникой, крайне мала.
— Сходная ситуация с Литвой, Латвией и Эстонией — это аграрные страны, промышленный потенциал которых, созданный в то время, когда они входили в состав Российской империи, был подорван упоминавшейся эвакуацией промышленности. Их возможности восстановить его равны нулю — их незначительный экспорт сельскохозяйственной продукции не дает возможности оплатить создание новых промышленных предприятий, внутренние рынки очень бедны. Вообще, структурные проблемы там еще острее, чем в Польше — до провозглашения независимости они работали на богатый рынок столицы царской России, Петербурга; сейчас же они не могут продать значительную часть своих товаров.
Второе. В Парагвае население, за редчайшими исключениями, было фанатично предано семейству Лопесов — когда в боях с аргентинскими, бразильскими и уругвайскими войсками были выбиты боеспособные мужчины, известны случаи, когда в ожесточенные бои с армиями коалиции вступали старики, женщины и подростки (исторический факт — В.Т.). Это стало причиной некоторых эксцессов (геноцид мирного населения Парагвая в процентном отношении превысил позднейшие 'достижения' А. Гитлера — В.Т.). Также следует отметить тот факт, что приближенные младшего Лопеса до конца остались верны своему президенту — никакого раскола в руководстве Парагвая не было, восстанавливавшей законность и порядок коалиции пришлось положиться на эмигрантов; как правило, это были латифундисты, у которых Лопесы конфисковали их собственность и изгнали из страны.
— У красных 'джентльменов' — Мензис был человеком остроумным, а ирония по адресу русских большевиков весьма благосклонно воспринималась обществом — ничего подобного нет: и подчиненное им общество весьма условно лояльно власти, и сами они расколоты на несколько ожесточенно враждующих между собой группировок.
Разведчик сделал паузу, позволяя собеседникам высказать свое мнение.
— Я, конечно, не историк — но, если я не ошибаюсь, победа над Парагваем стоила коалиции больших затрат и значительных потерь? Кроме того, Великобритании пришлось предоставить Аргентине, Бразилии и Уругваю крупные займы и поставить очень существенные партии вооружения? — высказался банкир.
Подтекст вопроса, заданного банкиром, был очевиден — будет ли война против Советской России прибыльным мероприятием? Бразилии и Аргентине было чем оплатить кредиты и поставки вооружения, включая новейшие по тем временам тяжелые орудия и мониторы, даже в случае неудачи — а чем будут расплачиваться небогатая Польша и нищая Румыния, единственный серьезный актив которой, нефть, уже контролировался 'Ройал Датч Шелл' и 'Стандарт Ойл'?
— Несомненно, Вы правы, мистер Шредер — затраты и потери были весьма и весьма велики, в особенности, у бразильцев (бразильская кадровая армия была выбита почти полностью, дело дошло до того, что бразильскому императору пришлось бросать в бой отряды рабов, которым пообещали свободу — В.Т.) — ответил подполковник — но, позволю себе заметить, что эти затраты окупились, хотя кредиты и не были погашены.
Тем не менее, вопрос требовал развернутого ответа — еще и потому, что подполковник Мензис понимал, что его дальнейшая карьера во многом зависит от того, насколько эффективное решение он сможет предложить неофициальному клубу, собиравшемуся в Клайвдене, и, разумеется, насколько сможет воплотить его в жизнь.
— Как я уже имел честь сообщить, красная Россия не имеет развитой промышленности. Называя вещи своими именами, большевики в значительной степени зависят от внешней торговли — если они не смогут продать свое сырье и продовольствие, то их возможности закупить жизненно необходимые им товары, производимые в развитых странах, резко сократятся.
— Но полностью перекрыть их внешнюю торговлю невозможно — утвердительно сказал финансист.
— Увы, мистер Шредер — пожал плечами разведчик — в возможностях правительства Его Величества полностью перекрыть их торговлю с Великобританией, но организация полной торговой блокады столкнется с существенными сложностями — красные довольно активно торгуют с Германией, США, Францией, Италией. Если во Франции у нас есть возможности затруднить им торговлю, то в остальных вышеперечисленных странах деловые круги вряд ли согласятся прекратить бизнес с Россией.
— Но есть способ значительно увеличить их экономические сложности внутри страны.
Семейство Астор и их гости заинтересованно ожидали продолжения.
— Как я уже бегло упомянул, основу большевистской экономики составляют предприятия, конфискованные у законных владельцев. Также, своих, идеологически преданных профессионалов, у них почти нет — красные вынуждены пользоваться услугами, по их терминологии 'буржуазных спецов'.
— Естественно, бывшие владельцы заинтересованы в возвращении законной собственности, или, в крайнем случае, получении своих бывших предприятий в концессию. Разумеется, они предприняли некоторые меры на сей счет — не все, но многие наладили связь с профессионалами, управляющими их законной собственностью, и, эти специалисты предпринимают должные шаги к тому, чтобы эти предприятия были убыточны; большевики на сей счет изобрели даже особый термин — 'вредительство' (соответствует РеИ — как правило, политическая подоплека в делах о вредительстве была на втором плане, зачастую ее просто фабриковали для пущей солидности; на первом месте была скучнейшая экономика, заключавшаяся в желании бывших владельцев вернуть предприятие под свой контроль — В.Т.).
— Должен отдать должное русским бизнесменам — они смогли не только спасти свои капиталы от революции и наладить работу с агентурой на каждом предприятии в отдельности, но и должным образом организоваться. Их организация, созданная в 1919 году, называется Торгово-промышленным центром, но сами русские предпочитают сокращение 'Торгпром'; в 1922 году они создали секретный совет Торгпрома (существовала в РеИ, более того, объединяла крупнейшие фигуры среди деловой части русской эмиграции — Г. Нобель, братья Гукасовы, С.Г. Лионозов, С.Н. Третьяков; все они входили в секретный совет Торгпрома — В.Т.). Надо заметить, что на действия, направленные к возвращению их собственности, они выделяют весьма существенные суммы. Они взаимодействуют со Вторым бюро (военная разведка Франции — В.Т.), так что установление контактов не составит проблемы.
— Простите, мистер Мензис, но они разве не потребуют гарантий? — уточнил сэр Невилл.
— Они весьма ненавидят красных — а офицеры Его Величества, которые выйдут на контакт, вполне могут ограничиться устными гарантиями — успокоил министра иностранных дел разведчик.
— Кроме того, есть еще и такая организация, как Русский общевоинский союз, хотя русские предпочитают аббревиатуру РОВС. Эта организация создана в 1924 году, в ее составе около 30 тысяч бывших военнослужащих белой армии — продолжил мистер Мензис. — Эти господа предпочитают считать себя русской армией в эмиграции — но, на практике, они, благодаря своей ненависти к большевикам, стали чрезвычайно удобным инструментом для любой силы, желающей ослабить красную Россию. Формальным главнокомандующим РОВС является последний командующий белой армии в европейской части страны барон Врангель, фактическое же лидерство принадлежит фанатику-антикоммунисту генералу Александру Кутепову (все, написанное о РОВС и его руководителях, соответствует РеИ — В.Т.).
— Господин Кутепов сделал ставку на подпольную работу и террор — тем более, что по данным, переданным нашими друзьями во Втором бюро, он уверен в том, что в России есть мощная монархическая организация, ждущая помощи и руководства из-за границы (имеется в виду серия операций ОГПУ против РОВС, заключавшаяся в использовании подставных подпольных организаций; самая известная из них — операция 'Трест' — В.Т.). Барон Врангель, правда, не разделяет уверенности своего сподвижника — возможно, его опасения не лишены оснований, если вспомнить о провале мистера Савинкова (имеется в виду операция 'Синдикат', в результате которой удалось заманить в СССР Савинкова — В.Т.).
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
