Позволь мне тебя коснуться

— Блин, как ты это делаешь, — наконец-то ворчит Макс, подавая первые признаки жизни. Я хитро улыбаюсь и отправляю его в нокаут, совершая Fatality.

Джонни Кейдж — герой Макса — падает, а Соня, измазанная в крови, издает победный клич. Я нажимаю второй раунд, сообщая:

— Я просто проэцирую свои желания на бедного Джонни, представляя, что это ты, — шучу я, и мы переглядываемся. Макс не может сдержать улыбки, и я опять вижу образовавшиеся ямочки на его щеках. Они делают его милым. Ну, иногда.

— Мне не нравится, когда девушка управляет ситуацией, — ворчливо произносит он, и мы начинаем второй раунд. Наши герои сражаются не на жизнь, а на смерть, оставляя на экране кровавые следы. Да, игра, что ни говори, жестокая, но жутко захватывающая. Замечая, что герой Макса набирает обороты, стараюсь его отвлечь, заодно и воспользоваться моментом:

— Кстати, спасибо тебе за то, что ты для меня сделал. Я получила наивысший балл из всей группы, — кидаю я, быстро нажимая на кнопки.

— Не стоит. Я думаю, это все из-за твоего рисунка. — Он так же сосредоточен на экране и не сдается, мучая джойстик в своих руках. — Ты теперь можешь исполнить свое обещание.

— Жду с тебя специальные краски и твой борд, — киваю я, соглашаясь на нашу сделку. Я буду рисовать, но мне интересно, на чём он будет кататься, пока его доска будет прохлаждаться в моей комнате.

— Окей. Блин, сейчас я тебе покажу, хитрюга. — Он совершает какую-то сложную комбинацию, и его герой разрывает мою Соню буквально на части. Я разочарованно вздыхаю, не веря, что он смог меня обыграть. Я действительно хороша в этом.

— Третий раунд — решающий, — делает ставку он, и мы переглядываемся, вновь улыбаясь. Я и не замечаю, что сижу довольно близко к нему. Кажется, наш вчерашний конфликт исчерпан, и мы вполне себе можем неплохо общаться по-дружески.

— Держись, тебе меня не победить, — заявляю я, нанося удар за ударом.

— Я не сдамся. Не сдамся, — сквозь зубы замечает он, держа оборону изо всех сил. Его Джонни уже еле плетется, но вдруг он перехватывает инициативу на себя и одним махом убивает Соню наполовину.

— Макс, ну хватит! — Я пытаюсь совершить хоть один удар. — Хватит трогать мою бедную героиню!

— Эми, это всего лишь игра. — Он вскидывает бровь и снова совершает удар. Я почти его победила, но он извернулся и снова отправил меня в нокаут. У меня непроизвольно надуваются губы, и я смотрю на него этим взглядом: ' Ну почему ты не мог податься девушке?'.

— Но, ты неплохо играешь, соглашусь. Мы можем устроить турнир. — Макс поворачивается ко мне, и теперь, когда мы оба не увлечены игрой, я понимаю, что он опять без футболки. Отвожу взгляд — мне неловко разглядывать его. И всё же, я снова замечаю его татуировку и, не выдержав, выпаливаю:

— Мы увидимся снова? Что это значит? — Слова обгоняют мои мысли. Я понимаю, что совсем не хотела этого спрашивать. Его глаза становятся темнее — голубой смешивается с карими крапинками вокруг его зрачка. Такие волшебные глаза. Разные, как и их обладатель.

Макс смотрит на меня внимательно. Знаю, сама ненавижу, когда меня спрашивают о значении моей татуировки. Она слишком личная, и как-то нелепо объяснять смысл, который в неё вкладываю я, всем окружающим. Поэтому, об истинном значении тату знаю только я, что делает моих Фениксов на спине более значимыми для меня. Сделала в 16 лет.

— Это обращение к одному очень близкому мне человеку, — наконец выдыхает он, слегка нервничая. Снова вижу грусть в его волшебных глазах. Жизненный огонек, который горел там ещё секунду назад, угасает. Я потянула за болезненные струны, и Макс Кенинг 'равнодушный' становится 'грустным и задумчивым'.

— Когда вы увидитесь? — Ещё один нетактичный вопрос с моей стороны. Молодец, Эмили.

— Ты задаешь слишком много вопросов. Не похоже на тебя. — Он не злится. Он слегка улыбается. Наши пальцы на полу так близко друг к другу — я чувствую энергию, которой они обмениваются через покалывание на подушечках. Ещё каких-то пару сантиметров...

Макс слегка вдруг наклоняется ко мне. Он гораздо выше меня и, даже когда мы сидим, возвышается надо мной, но я не чувствую того страха, который должна испытывать.

Я и сама не понимаю, что я чувствую. Как можно описать это, когда кажется, что все органы внутри тебя вдруг резко поменялись местами?

Макс слишком близко, он катастрофически близко ко мне. Настолько, что я вижу каждую его ресничку, каждую клеточку его лица.

— В последнее время, я делаю слишком много вещей несвойственных для меня, — шепчу я и замираю, чувствуя, как с каждой секундой его губы приближаются к моим. Боже, они приближаются ко мне, словно десятиметровая волна, и я знаю, что она может снести меня своим ударом.

Разбить или унести в свое течение.

— Макс, давай продолжим играть... Ты слишком близко... — шепчу я не своим голосом, осознавая, что по шее сбегает капля пота от этого напряжения, которое возникло в моем теле. Я не дышу, когда его губы замирают в двух миллиметрах от меня.

Едва касаются моих.

Близко. Запредельно близко.

Я чувствую его мятное дыхание. Запахи мускуса, морской соли и свежего геля для душа. И это ароматы, которые, определенно, те, что заставляют девушек липнуть к нему без конца и края.

Но это буду не я... Это буду не я...

Я закрываю глаза, не понимая, почему я ещё не сорвалась прямо с пола и не убежала, захлопнув эту чертову дверь. Дверь между мной и Максом нужно срочно закрыть, иначе она сломает между нами стены.

— Я не прикоснусь к тебе, Эми, — вдруг выдыхает он, всё еще находясь рядом с моими губами. — Пока ты сама об этом не попросишь. — Я открываю глаза и вижу эту его хитрую улыбочку, которая спускает меня с десятого на первый этаж в один миг свободного падения. Он отстраняется, но оставляет руку рядом, вглядываясь в мое лицо.

Я молчу. Впервые за долгое время мне нечего ответить.

Кажется, ещё секунду назад я хотела, чтобы Максимилиан Кенинг поцеловал меня.

Что со мной происходит, черт возьми?

Глава 11.

POV Макс

— Я у окна! — Ганс с порога бросает чемодан на пол и с разбегу запрыгивает на кровать, расположенную в номере нашего четырехзвездочного отеля. Он делает сальто вперёд прямо на кровати и падает на спину, расправляя руки по всей её ширине. — Наконец-то отдых! Две недели в Испании! Никакого крика! Никаких предков... Только тусовки, алкоголь и приключения!

— Уверен? — Я смотрю на часы, которые показываю, что сейчас двенадцать часов дня. — На улице пока и не пахнет 'тусовками'. Ты видел хоть одного человека моложе тридцати лет? — скептически замечаю я, тяжело вздохнув.

До Барселоны мы летели всего около двух часов, потом ещё столько же тряслись в душном автобусе. Но перелеты всегда утомляли меня, потому что на высоте в несколько тысяч километров мне было довольно трудно дышать. Ганс же всю дорогу смотрел в окно, восхищаясь прекрасным видом на облака и горные вершины, которые виднелись, когда мы пролетали над Австрией. Я изучал путеводитель — в турагентстве нам посоветовали небольшой городок на побережье Коста-Брава под названием Ллорет-де-Мар, объяснив это тем, что семнадцатилетним парням, вроде нас, нужно обязательно съездить в это место. Путеводитель сверкал зазывающими эпитетами и метафорами о том, что этот город 'Иббица, только подешевле', 'Вечный праздник жизни' и 'Лучший вариант для молодежи', но пока я видел лишь молодую семейную пару, что шла на пляж вразвалочку, и несколько бабуль, которые завтракали в холле отеля.

— Не вешай нос. Я чувствую, нас ждёт что-то незабываемое.

Ганс был счастлив, потому что ему, по сути, всё равно, как отдыхать — он рад любому перерыву в своей работе. Несмотря на юный возраст, он уже подрабатывал, потому что всегда мечтал избавиться от опеки родителей и уехать от них подальше. В этом плане я от него отставал по всем пунктам. Мне семнадцать лет, я ещё учусь в школе, ну какого черта я буду работать?

— Меня клонит в сон. — Я ложусь на соседнюю кровать вслед за ним, и душу греет лишь одна мысль о том, что в Duty Free мы закупились водкой и абсентом на все две недели. Даже если вокруг будут одни пенсионеры, никто не помешает мне 'нажраться' в этот вечер.

— Думаю, поспать и вправду стоит. Ещё вчера у меня была двенадцати часовая рабочая смена, а сегодня я на отдыхе на берегу Средиземного моря... Жизнь удалась. — Он зевает и укрывается легким одеялом, и я следую его примеру. Вот так всегда — я уверен, что Ганс был полон бодрости и сил и с удовольствием бы прогулялся по окрестностям, но как только я озвучил вслух свое желание, он непроизвольно захотел того же самого.

Такое часто бывало и со мной — порой даже самые стремные, на первый взгляд, его предложения начинали мне казаться безумно крутой идеей. И наоборот. Мы никогда ничего не делали отдельно. Разве что он работал, а я в это время занимался вейкбордингом. Ну и, конечно же, с девушками мы тоже гуляли по одиночке... Хотя, всякое бывало. Несколько раз мы менялись местами, эксперимента ради, и наши девушки даже не замечали, что я — это я, а он — это он. Неудивительно.

Бабушка всегда говорила, что мы с Гансом уникальны, а наша поразительная схожесть — феномен, каприз природы. Она частенько шутила на тему того, что Ганса просто клонировали при рождении. Но это всё, конечно, были глупости.

В конце концов, нас можно было отличить по стилю в одежде, ну и по татуировкам, которые я сделал — это крылья на внутренних сторонах моих предплечий. Ганс пока не решался на татуировку, хотя я уговаривал его сделать что-то похожее.

Мы не стремились быть разными и не хотели отдаляться друг от друга. Никогда. Я был уверен, что нам с ним нужно искать девушек-близняшек и жить вчетвером, потому что я не могу и дня протянуть без этого придурка.

Как только моя голова коснулась подушки, я очнулся снова — будто и не засыпал. Такое чувство бывает только тогда, когда ложишься днём или на закате — голова наливается кровью и перестает соображать, утяжеляясь с каждой секундой. Когда мы проснулись, мне показалось, что я оказался в другом месте, будто бы переместился туда по взмаху проклятой волшебной палочки.

— Кто-то кричал, тебе не кажется? — сонно спросил он, вставая с постели и исчез за дверью, которая вела на балкон. Еле передвигая ногами, я поплелся за ним, тоже уловив какие-то крики.

На улице было уже темно. Посмотрев на часы, я заметил, что мы проспали двенадцать часов, и сейчас была ровно полночь. Мы синхронно облокотились на балконные перила и заглянули в бездну нашего ближайшего двухнедельного будущего.

Как оказалось, это были не крики. Это компания итальянцев распевала свои национальные песни. Я немного знал итальянский и поздоровался с ними с балкона, на что они дружелюбно ответили мне, что весь город сегодня собирается в центре Ллорета.

— Вы новенькие? Какого хрена в двенадцать часов ночи вы ещё в номере? — заорал один из итальяшек, и я оглядел взглядом то, что происходило на улице.

Тихий спящий городок, который я видел днём, изменился до неузнаваемости. Вокруг царила темнота, которую подсвечивали тысячи разноцветных огней, исходящих от клубов, расположенных вдоль центральной дороги города. Один клуб буквально стоял на другом. Что ни дверь, то вход в огромный шикарный клуб, из которого доносилась танцевальная музыка.

Компании иностранцев бродили по городу, словно муравьи в поисках припасов. Только эти были в поисках алкоголя и девчонок, что ходили маленькими группками и, в основном, за ручку.

Впервые я видел такое разнообразие прекрасных девушек: вон те, смуглые красотки, что стоят в очереди на фейс-контроль, явно испаночки, которые приехали из Барселоны на выходные. Они одеты просто: кеды, белые короткие майки и удобные для танцев легинсы или шорты. Они очень похожи друг на друга — все одинаково жгучие и красивые. Больше всего мне нравится их загорелая кожа и темные волосы. Я уже заметил, что Ганс смотрит на них с приоткрытым ртом, предвкушая что-то интересное. Ему всегда нравились жгучие брюнетки, и в этом тоже было наше отличие — я и сам не знал, кто мне нравится больше. Мои вкусы были весьма разнообразны и зависели от настроения.

Например, вон те шведки или голландки нравятся мне ещё больше. Они тоже довольно похожи между собой — светлокожие, наверняка голубоглазые, и почти у каждой длинные светло-светло обесцвеченные волосы. Мы с Гансом переглянулись. О да, этот момент, когда ты видишь сразу целую толпу девушек, смахивающих на Дайнерис Таргариен, трудно будет забыть.

Я нахожу в толпе взглядом трех совершенно разных девушек, приглядываясь к ним. Они стоят у входа в клуб с растерянным видом и наверняка плохо знают язык... Зато выглядят просто сногсшибательно. Каблуки, короткие юбки, еле прикрывающие аппетитные бедра, и топики, больше похожие на бюстгальтеры. Откровенно одетые, но в то же время вечно чего-то выжидающие девушки, смотрящие на всех свысока.

— Русские, — говорит Ганс, облизывая губы, и я киваю головой, чувствуя голод, который не имеет к еде никакого отношения.

— Или украинки, — заканчиваю за него я, ещё раз рассматривая трёх красавиц. Если бы у меня спросили, с какой из них я хочу остаться на необитаемом острове, я бы вряд ли нашелся с ответом. Мне нужны были все. Все трое.

— Думаю, здесь ты наконец-то познаешь радости секса, — с издевкой заметил он, на что я слегка взрезал ему кулаком по плечу.

— Заткнись, ненавижу тебя. — Только в одном я отставал от своего брата, и в последнее время мое тело просто сгорало от нетерпения устранить между нами это различие. — Пойдём за водкой, а потом на улицу. Беру свои слова обратно — кажется, приключения все-таки сами нас нашли.

— Думаю, мы здесь не соскучимся, — заключил он, юркнув внутрь номера, а когда туда зашел я, он уже налил себе водки и, закрыв глаза, пытался выпить её залпом.

— Ты что, никогда не пил водку? — закатываю глаза и выхватываю у него огромную бутылку прямо из рук. Зажмуриваюсь и подношу к губам горючую жидкость. Пахнет противно, как гольный спирт, и обжигает губы. Мне хочется кашлять, но я пью столько, сколько могу выпить за один раз.

Внутри меня будто разлили бензин и кинули в образовавшуюся лужу лампочку с керосином. Я, кажется, вот-вот взорвусь. Брат смотрит на меня полными недоумения глазами:

— Ты нормальный, а? Тебя же унесёт, мы даже до клуба дойти не успеем...— озадаченно замечает он, но я отвечаю ему только блаженной улыбкой счастья, которая сама по себе расплывается на моем лице.

— Дойдем. И давай поскорее, — выдыхаю я, не понимая, что твориться с моим телом. Я, конечно, пил раньше, но не водку. Курил травку несколько раз, но ни что не давало такой странный эффект.

И получаса не прошло, как мы с Гансом оказались в одном из клубов, расположенных в центре Ллорета. Пока мы добирались до него, я себя чувствовал парнем, из GTA, который ходит по Сан-Андресу, наблюдая за беспределом, что творится на улице.

Кажется, теперь я понимаю, почему в 12 часов здесь нет молодежи — потому что все просто отсыпаются после этих бурных ночек, наполненных развратом, танцами и свободой.