Позволь мне тебя коснуться

'Позволь мне тебя коснуться'

ВНИМАНИЕ! ЧАСТИЧНОЕ ИЛИ ПОЛНОЕ КОПИРОВАНИЕ СТРОГО ЗАПРЕЩЕНО!

Все авторские права защищены законом РФ и принадлежат Лане Мейер.

Аннотация:

'Мне выпал единственный шанс спастись от своего прошлого и уехать на другой конец света.

Здесь, в Америке, начнется новый этап моей жизни, и, несмотря на страх, который преследует меня двадцать четыре часа в сутки, я должна постараться преодолеть его.

Целый год я готовилась к поступлению в Калифорнийский Университет и теперь чувствую, будто заново родилась.

Я обрету новых друзей, получу достойное образование... И, надеюсь, наконец-то найду себя.

Но как научиться доверять людям после всего того, через что мне пришлось пройти?'

Благодарности:

Я благодарю каждого читателя, кто не прошел мимо этой книги. Вы — мой двигатель прогресса, мое настроение и вдохновение.

Я надеюсь, каждый кто читает эту книгу, откроет для себя новую вселенную.

Несмотря на холод, от его прикосновения мне становилось тепло. Пальцы его скользнули ниже, ниже, оставляя за собой горячую, вкусную боль. Он зажег меня, как пламя, свет и жар.

(Бекка Фицпатрик. Финал)

Пролог

Я жива. Это моя первая мысль после того, как я прихожу в себя после случившегося. Мне страшно и больно открывать глаза, но я заставляю себя это сделать. Из моих губ вырывается безмолвный крик, когда я смотрю на ссадины и порезы на своём теле.

Синяки и следы от его пальцев безобразно 'украшают' почти каждый сантиметр моей кожи. Мне хочется кричать и звать на помощь, но я знаю, что это бесполезно. Меня никто не услышит. Все разбежались. И все оставили меня одну.

Сквозь опухшие от слёз веки, пытаюсь разглядеть, в какой из комнат я нахожусь. Его здесь нет, но я понимаю, что это ненадолго.

Закусив губы, пытаясь сдержать боль и унижение, я пытаюсь взять себя в руки и придумать хоть что-нибудь, чтобы выбраться отсюда. Но мне тяжело даже встать.

— Помогите... Помогите мне, — хриплым, полным отчаяния голосом шепчу я, обрастая жалостью к самой себе.

Когда я набираюсь достаточно сил, чтобы начать двигаться, вздрагиваю от шагов, которые раздаются за противоположной стороной двери. Он возвращается, и меня начинает трясти от всепоглощающего страха.

Мне хочется убежать, залезть под кровать, спрятаться или же стать невидимой. Хочется сделать хоть что-нибудь, чтобы это снова не повторилось.

Но я боюсь, что уже слишком поздно, и когда он заходит, я просто обхватываю себя руками и зарываюсь лицом в колени, чтобы хоть как-то скрыться от него.

— Ты боишься меня? — раздается его грубый голос, словно сквозь вату, и я понимаю, что он подходит ко мне ближе.

Я выгляжу жалкой и бессильной. Я такая и есть.

— П-п-пожалуйста. — Мой шепот, звучит как мольба. — Не надо. — Приоткрываю веки, чтобы взглянуть на него снизу вверх, и он наклоняется надо мной так, что я чувствую запах виски, которого он слишком много выпил.

— Почему ты не понимаешь, что я хочу, как лучше, милая. — Я чувствую его руку на своем подбородке и вздрагиваю всем телом в порыве желания одернуть его пальцы. За это он сжимает мой подбородок и поднимает его, заставляя меня посмотреть ему прямо в глаза.

— Я хочу, чтобы у нас все было хорошо, понимаешь? — тихим и спокойным голосом произносит он, что совершенно не соответствует ситуации. — Просто слушайся меня, и тебе больше не будет так больно. Обещаю.

Мне хочется плюнуть в его мерзкое лицо. И пусть эти черты лица близки к идеальным для меня, они олицетворяют всё самое безобразное в этом мире. Меня тошнит.

— Ты с-с-сгниешь в тюрьме, — заикаюсь я, набираясь смелости. Он ещё грубее сжимает моё лицо, так, будто вот-вот раздавит меня.

Но он уже это сделал.

— У нас все будет хорошо. Я просто хочу быть с тобой, — снова повторяет он, как завороженный, уже ласково проводя рукой по моей щеке. Мои губы дрожат, я замерзла, несмотря на то, что стоит жара.

— Не трогай меня. — Я закрываю глаза и молюсь о том, чтобы мой план сработал. Хоть бы они нашли меня, только бы они меня нашли.

В тот самый момент, когда его отвратительные губы тянутся к моим, я слышу какие-то новые звуки: тяжелые сапоги, беготня по лестнице и коридору. Грубые мужские голоса. В сердце поселяется слабый огонек надежды, который тут же прерывается звонким ударом по моей щеке.

— Как ты это сделала, стерва? — прошипел он, отвесив мне грубую пощечину. Моя щека горит, но мне уже плевать.

Из моего горла вырывается истошный крик, и я с облегчением понимаю, что на этот раз ко мне пришли на помощь. Меня спасли.

Глава 1.

Я иду по узенькому коридору, на стенах которого висят различные плакаты с информацией о расписании, дополнительных занятиях и собраниях. Повсюду фотографии ребят из команды по регби и даты ближайших матчей, а также приглашения на вечеринки и прочие различные флаеры. Стена когда-то, возможно, была полностью белой, но теперь её украшали вывески и рисунки, которые сделали жители этого кампуса.

Это было общежитие для девочек, и я слегка заблудилась, пока искала его, и всё же теперь была уверена в том, что почти достигла цели. С собой у меня была лишь сумка через плечо, потому что я оставила свои чемоданы в машине, рассчитывая на то, что занесу их позже.

Отмечая на стене различные надписи, я наконец-то нахожу триста пятую комнату, дверь которой оказывается слегка приоткрытой. Немного нервничая, отпираю дверь и оглядываюсь вокруг.

Не знаю, как я буду справляться с обилием розового в этой девчачьей комнате, но в целом она мне понравилась. Дома я бы даже не назвала это общежитием. Комната скорее походила на номер далеко не в самом плохом отеле.

Две кровати, два небольших шкафа, ширма для переодевания, оформленная в индийском стиле — всё аккуратное и новое. Только одна часть комнаты была уже хорошенько обжита и имела свою историю, а вот другой ещё предстояло это пройти.

Шкаф моей соседки, которая восседала на кровати и красила ногти, был украшен фотографиями и, опять же, различными флаерами, на которых, видимо, все здесь были помешаны. Над её кроватью висели золотистые медали, наверное, за победу в спортивных состязаниях, и небольшая коллекция плакатов с изображением её любимых групп. Глянув на них, я слегка поморщила нос, понимая, что нам, скорее всего, будет трудно найти общий язык.

— Привет. — Она оторвалась от своих ногтей и посмотрела на меня, растянув улыбку на пол-лица. — Ты моя новая соседка? — с любопытством спросила она, приветливо оглядывая меня с ног до головы.

— Да, — просто сказала я и, пожав плечами, села на свою новую кровать, испытывая чувство неловкости. Может, стоило накопить на аренду квартиры, а не жить в этом кампусе вместе со всеми?

— Так здорово! — Она сказала это так приветливо, что я начинала думать, что слух меня обманывает. — Эти три летних месяца я тут сходила с ума от скуки. Я проходила стажировку, поэтому не уезжала домой на каникулы. А ты откуда? Ты первокурсница?

Я быстро захлопала глазами, пытаясь переварить поток нескончаемой информации. Кажется, моя новая соседка, по иронии судьбы, оказалась моей полной противоположностью. Слегка сощурив глаза, оглядела её повнимательнее: у неё была миловидная внешность, которую она подчеркивала небольшим количеством косметики, волосы, затянутые в тугой конский хвост, доставали ей до плеча. Я бы назвала такой тип внешности 'восточным' — раскосые и большие глаза тёмно-карего насыщенного цвета и черные волосы. Она была загорелой, как и большинство людей, которых я встретила за сегодня. Это и не удивительно. Я в Калифорнии, а здесь почти всегда светит солнце, и я пока ещё не знаю, как к этому относиться.

— Я Кендалл, — продолжила она, пощелкав двумя пальцами в воздухе. — Почему ты молчишь?

— Не знаю, — ответила я, по-прежнему оглядываясь по сторонам. — Я немного ошарашена твоей дружелюбностью.

— Хм, сразу видно, что ты иностранка, — засмеялась она, вставая с кровати, демонстрируя свою красивую и подтянутую фигуру, облаченную в форму чирлидерши. — Из-за акцента, — добавила она, присаживаясь на мою кровать.

Не знаю, может у них принято быть такими дотошными, но мне будет очень трудно к этому привыкнуть. И, тем не менее, вспомнив, почему я здесь, наконец, произношу:

— Да, я приехала из России. Ещё каких-то пару часов назад я была в самолете, поэтому я немного устала, — объясняю ей свое поведение, на что она понимающе кивает.

— Как я тебя понимаю. Сама устаю от этих перелетов. У меня бывают приступы клаустрофобии. — Кендалл снова смеется, не замечая, как я закатываю глаза.

— Так ты из России? Вот почему ты такая бледненькая. Но ничего, ты здесь быстро освоишься. Кстати, ты всего второй студент из России, которого я знаю. В основном у нас из приезжих Японцы и Китайцы, хотя, я думаю, ты это уже заметила. — Она взмахивала руками по мере того, как рассказывала мне об институте. — Так как тебя зовут, ты сказала?

— Эмилия, — неуверенно отвечаю я, доставая из сумки свои вещи, которые я везла в ручной клади. Мне было необходимо хоть как-то отвлечься от Кендалл, но она не собиралась от меня отставать.

— Добро пожаловать в Калифорнийский, Эми. — Она подмигнула мне и, встав с моей кровати, закружилась по комнате. — Ты не волнуйся, если что, я во всём помогу тебе. Познакомлю с ребятами, расскажу, где что находиться. Многие первокурсники запросто теряются в университете и в многочисленных зданиях, между которыми приходиться лавировать. Ты уже выбрала предметы, которые будешь изучать?

В этот момент я как раз уставилась в своей табель, поглощая глазами бесчисленное количество предметов, которые были указаны на нём. Неужели мне придется посещать ВСЕ?

— Выбрать предметы? — я удивленно уставилась на Кендалл. — Я могу сама выбрать уроки, которые буду посещать?

— Конечно, — она ухмыльнулась, будто поразившись моей недогадливости. — Выбираешь несколько предметов, согласовываешь их на кафедре. Вижу у тебя курс графики и дизайна? Очень интересно. А как ты относишься к спорту?

Эта девушка может замолчать хоть на минутку?

— Я далека от спорта, — просто отвечаю я, поглядывая на её медали. — Ну, судя по твоей форме...

— Да, я капитан команды по чирлидингу. У нас тут все любят спорт, так что и тебя затянет, поверь мне. — Она сложила руки на своей талии, ещё раз акцентируя внимание на её фигуре.

— Ммм... Я люблю зарядку, люблю физические упражнения, но всякие игры, бег и легкая атлетика — точно не для меня, — уверенно заключаю я, подходя к туалетному столику, который уже был основательно завален косметикой.

— Эми, было очень приятно поболтать с тобой, и я уверена, что как только я вернусь, мы продолжим знакомство, но сейчас мне нужно бежать на тренировку. — Кендалл посмотрела на часы, и, впервые за всё время нашего знакомства, я увидела, как улыбка исчезла с её очаровательного личика.

Я с облегчением вздохнула, но она этого не заметила. Кендалл схватила спортивную сумку, которая лежала около её кровати и, подкрасив свои губы, уже хотела уйти, как вдруг добавила:

— Если у тебя есть какие-то ещё вещи, ты можешь обратиться к кому-нибудь за помощью. Только не проси помощи у экономистов, завтра у них экзамен, и они этому не обрадуются. — Она помахала мне рукой и скрылась за дверью, оставив меня в комнате одну.

Посвящение? Господи, у меня чувство, будто я попала в одну из глупых американских комедий. Но нет, к этому фильму я сама собираюсь написать сценарий.

Порывшись в сумке, достаю свой айпод, чтобы хоть немного придти в себя, но с сожалением замечаю, что зарядка уже кончилась. Мне нужна моя музыка, нужны мои вещи, но так трудно заставить себя выйти из уютной комнаты, где меня никто не потревожит.

Немного полежав на мягкой кровати, я наконец-то собираюсь с духом и направляюсь в коридор, предварительно осмотрев себя в зеркале: на мне чёрные, полностью облегающие, легинсы с прозрачными коленками и чёрный короткий топ, облегающий шею. Белые Convers разбавляют готичность моего образа, да и волосы карамельного цвета уже успели заиграть новыми красками от двухчасового пребывания на солнце. Я смотрю на своё отражение и натягиваю 'аmerican smile' на лицо кареглазой девушки, но она выглядит неестественно, и я тут же опускаю уголки своих губ. Да уж, мне будет трудно вписаться в это общество, но я счастлива, что я за несколько тысяч миль от своего дома.

Я родилась в Калининграде, и была уверена, что мало кто здесь знает, что-то о России, кроме того, что у нас есть Москва, Санкт-Петербург и да... водка. Моя мама и младшая сестра до сих пор живут там и, кажется, уже ненавидят меня за то, что я до сих пор не отправила им сообщение. Черт, телефон я тоже оставила в машине, но как бы там ни было, мне всё равно тащиться к ней за чемоданом.

Пробравшись через толпы девушек, без конца и края бегающих по коридору кампуса, я вышла на улицу и не почувствовала на своей коже ни единого порыва ветра. Солнце светило прямо в глаза, и мне пришлось прикрыть их рукой, чтобы привыкнуть к такой яркости.

Я любила теплую погоду, но только тогда, когда она сопровождалась хотя бы легким ветерком или дождем, но об этом здесь можно забыть сразу. Конечно, я слышала, в Америке бывают смерчи и торнадо, но надеялась, что здесь они обойдут меня стороной.

Всё-таки атмосфера в студенческом городке царила нереальная: вроде бы учебный кампус, один из самых престижных вузов страны, а студенты вели себя довольно вольно, будто находились в детском развлекательном лагере. Пока я шла по дорожке по направлению к парковке, заметила несколько групп, расформированных по интересам. Вот, например, слева — девушки сидят прямо на траве и, уткнувшись в учебники и тетради, что-то безустанно записывают, постоянно переговариваясь друг с другом. Дальше я заметила разных ребят, любителей спорта — футболисты, баскетболисты, волейболисты... Кажется, Кендалл ничуть не преувеличивала, когда сказала, что здесь очень любят спорт. По мере моего продвижения дальше я так же заметила кафетерий на открытом воздухе, где эти же самые спортсмены питались огромными гамбургерами, запивая все большой порцией Кока-Колы. Скептически закатив глаза, я быстрее побежала к своей машине в надежде, что доберусь до неё незамеченной, и никто не станет со мной разговаривать.

Мне сразу бросилось в глаза, что все здесь были свободными, самовыражение проявлялось во всём: девушка с лишними килограммами спокойно могла позволить себе надеть короткие шорты, некоторые выглядели, как представители различных субкультур, которых я давно не видела на Родине. Были и модницы, одетые стильно и со вкусом, и чирлидерши, которые гордо расхаживали между кампусами в своей откровенной спортивной форме. Ещё я заметила везде эмблемы Калифорнийского университета и Американский флаг. Буквально на каждом шагу, куда ни посмотри, висел этот красно-синий флаг с белыми звездами. Здесь был гладкий зеленый и ровно подстриженный газон, по которому так и хотелось пробежать босиком.

Я дошла до своего Shevrole Camaro 2012 года и чуть ли не поймала себя на улыбке, когда заметила свою темно-синюю машинку. Да, я взяла её на прокат, но если папа пришлёт мне деньги, я думаю, что непременно выкуплю её, уж больно она классная.

Тяжелый чемодан буквально разрывал мою руку, во вторую я ещё умудрилась взять скейт, который тоже привезла с собой. На самом деле, в последнее время я забросила катание на доске, но я сама разрисовывала её, поэтому она была дорога мне.

Зажав телефон между ухом и плечом, хотела дозвониться маме, но наткнулась на автоответчик. Тяжело вздохнув, оставила ей короткое сообщение о том, что у меня всё в порядке, и она может не переживать за меня. Вечером мы созвонимся в скайпе, а пока мне нужно придумать, как я дотащу этот огромный чемодан до кампуса.

Не успев обдумать этот момент, я почувствовала сильный и неожиданный удар в спину — это было что-то тяжелое, неприятное и довольно острой формы. Поморщившись от боли, выронила из рук ручку чемодана и повернулась, заметив на асфальте тёмно-оранжевый мяч в игру для регби.

— Какого черта... — Ворча, наклонилась за мечом, мечтая запустить его в ответ обидчику.

— Прости, я, правда, не целился в тебя. — Я услышала запыхавшийся голос, который принадлежал парню, который подбежал ко мне.

Я посмотрела на собеседника, прищурив глаза. Он улыбнулся мне обаятельной улыбкой, показывая свои ямочки на щеках. На парне был надет бомбер с эмблемой Калифорнийского университета, и я сразу поняла, что он игрок Американского футбола. Он сверкнул серебром своих глаз, пытаясь забрать у меня свой мяч назад.

— У тебя такое лицо, будто ты хочешь меня убить, — дружелюбно заметил он, и я посмотрела на него ещё более испепеляющим взглядом. Мне хотелось возмутиться по поводу того, что он кидает свой несчастный мяч куда попало и посоветовать купить ему очки, но не стала этого делать.

Я никогда не говорю ничего лишнего — предпочитаю, чтобы люди думали, что мне всё равно.

Я выпустила мяч из рук, избегая того, чтобы он подходил ко мне ближе.

— А ты не могла мне передать его в руки? И чего ты молчишь? Ты иностранка, языка не знаешь? — улыбка постепенно начала сползать с его лица. Он взял мяч и сжал его двумя руками, исподлобья поглядывая на меня.

— Знаю, — ответила я, потянувшись за ручкой чемодана. Я поймала на себе его взгляд, уже более сосредоточенный, разглядывающий и любопытный. Он задержался глазами на моем скейтборде.

Между нами воцарилось молчание, и мы несколько секунд разглядывали друг друга. Парень был симпатичным и выглядел гораздо взрослее, чем я. Может возраст ему прибавляла щетина и густые тёмные брови. Видимо наше молчание показалось ему неловким, поэтому он решил прервать его:

— Кайл, — он протянул руку, но я, приподняв одну бровь, отвела взгляд в сторону. — Ты не слишком-то приветливая, — добавил он, расценивая мой жест, как отказ от знакомства.

— Я просто хочу спать и устала с дороги. Эмили, — представилась я, покатив чемодан по дорожке, стараясь не обращать внимания на парня. Но отвязаться от этих дружелюбных и милых людей было не так-то просто.

— Ты еле тащишь свой чемодан, может, тебе нужна помощь? — спросил у меня он, последовав за мной. — Или со скейтом?

— Нет, спасибо, я справлюсь сама, — четко сказала я, даже не глядя на него. Он должен отвалить от меня, как можно скорее, иначе я помогу ему немедленно катапультироваться.

— Кстати, красивый скейт. Сама рисовала? — он заметил подпись на одной из сторон доски, и я остановилась, чтобы посмотреть на него.

— Да. Тебе действительно нечем заняться? Я имею в виду... Что тебе от меня нужно? Разве у тебя нет других дел? — Он рассмеялся в ответ, выхватывая из рук мой чемодан. Я одернула руку, словно от огня.

— Я просто хочу помочь тебе. Тебе в какую комнату? — спросил он, когда мы начали подходить к моему кампусу.

— В триста пятую. — Я прижала скейт к груди, а он открыл передо мной двери.

— Ты живешь с Кендалл? — он присвистнул и мечтательно улыбнулся. По его улыбке я поняла, что Кендалл здесь была далеко не последней личностью, которую многие знали.

— Именно, — отрезала я, снова пробираясь по шумному коридору. Парень схватил со стены один из флаеров и протянул его мне.

— Завтра пенная вечеринка на пляже, ты идёшь? Это недалеко, — спросил он, помахав листовкой у меня перед глазами. Я тяжело вздохнула, напомнив себе, что я здесь потому, что у меня нет другого выбора.

Возможно, я должна постараться влиться в новое общество и не привлекать к себе внимание. Возможно поэтому, я должна вести себя, как все. И мне стоит чаще улыбаться. Мои уголки губ поползли вверх, и я посмотрела на него, но листовку из рук не приняла.

— Кендалл всё равно уговорит тебя, — заверил меня он, когда мы приблизились к триста пятой комнате. — Она та ещё активистка, тем более, будет действительно весело! У нас иначе не бывает. — Он подмигнул мне и открыл передо мной двери так, будто ворота на вечный праздник жизни.

— Спасибо, что помог мне, — наконец выдавила я и взглядом приказала ему оставить чемодан на полу.

— Нет проблем. — Кайл пожал плечами и посмотрел на кровать Кендалл, которая сейчас пустовала.— Думаю, мы с тобой всё равно будем часто видеться.

— Надеюсь, — сквозь зубы процедила я, пытаясь найти зарядку к своему айподу. Когда я оторвалась от поисков, Кайла уже не было в нашей комнате, а на столе остался лежать желтый флаер, на котором была описана программа предстоящей пенной вечеринки.

Я плюхнулась на кровать и потянулась всем телом, решив изучить этот листочек.

Да, кажется, я переселилась на другую планету, а не в другую страну.

Глава 2

POV Mr X

Я закрыл глаза, прислушиваясь к пробуждению: звук волн, которые сегодня медленно и плавно ударяют берег, покрикивания первых утренних чаек — всё это уносило меня в другую вселенную, в которой нет места суете и шуму мегаполиса. Уже через час сюда набегут туристы и такие же райдеры, вроде меня. По дороге сюда я заметил только несколько человек. Они занимались йогой прямо на пляже, и я прекрасно понимал, почему они это делали. Только в 6 утра на пляже может царить такая тишина. Мне нравится кататься на доске, когда на одну волну не так много претендентов. Когда я могу остаться с океаном наедине.

На носу любительские соревнования, на участие в которых я так и не подал заявку и всё же продолжал готовиться к ним. Но мне не нравится то, как райдеры гораздо опытнее меня относятся к ним.

Серфинг — это не просто спорт, это стиль жизни. Единение с природой. Я хорошо помню, как поймал первую волну. Кажется, с того момента прошло гораздо больше, чем год. До того, как приехать на учебу в Калифорнию, я занимался вейкбордингом¹, но, попробовав то же самое в океане, испытал совершенно новые эмоции, на которые подсел моментально.

С тех пор, что бы ни происходило в моей жизни, я только и делаю, что гоняю к пляжу и обратно. Каждый день. Забываю обо всех своих проблемах, встаю на доску и плыву в надежде покорить свою волну.

POV Эмили

Я проснулась под песню Beyonce — 7/11 и, резко схватившись за голову, присела на кровати, пытаясь открыть глаза. Не помню, как я вчера отключилась, но спала, как убитая. Наверное, долгий перелет и смена климата и времени так повлияли на меня.

Я взглянула на Кендалл, которая, заметив, что я и так проснулась, включила музыку ещё громче. Глядя на то, как она со счастливым выражением лица делает зарядку, мне хотелось запустить в неё подушкой. Будильник у её кровати сообщал мне о том, что сейчас было семь утра, а это значит, что я нашла вторую причину, по которой мы с ней не поладим.

— Почему так рано? — сонным голосом спросила у неё я, потянувшись. — Почему так громко?

— Прости, Эмс, я не могу без зарядки, — разминая плечи, произнесла она. — Мы — чирлидерши — активны двадцать четыре часа в сутки. Ты должна привыкнуть к такому подъему и можешь не благодарить меня — в девять часов тебе всё равно нужно быть у ректора.

— Что? Но встреча же третьего сентября... — Я с удивлением уставилась на свой телефон и поняла, что Кендалл права. — О, черт...

— Ты всё успеешь. Тебе главное правильно выбрать предметы, потом их будет очень трудно изменить. — Она начала прыгать на месте, подпевая песне.

— Ладно, но, может, ты сделаешь музыку хоть чуть-чуть потише? — недовольно попросила я, вставая с постели. Вчера я ещё не успела разобрать все вещи, поэтому нырнула в чемодан в поисках более-менее строгой одежды. Всё-таки я иду на встречу с ректором и хотелось бы произвести на него достойное впечатление.

— Какая ты ворчунья! — Кендалл улыбнулась мне, но всё же пошла навстречу. — Ну что, успела с кем-нибудь познакомиться вчера?

— Ммм... — я протянула что-то несвязное, отыскав в чемодане синюю бандажную юбку. Не сильно короткую, но и не слишком целомудренную — то, что надо. — Кажется... С каким-то парнем по имени Кайл. Он помог мне с чемоданом и пригласил на 'Pool Party'.

— А дальше...? — когда Кендалл услышала мои слова, она даже замерла на месте, перестав выполнять разминку. — Что было дальше? Он сам познакомился с тобой? — на её лице читалось искренне удивление и любопытство. — И как он тебе?

Эта девушка генерирует вопросы со скоростью света.

— В смысле, как он мне? — Тяжело вздохнув, вывалила остатки вещей из чемодана. — Я знать его не знаю!

— О Боже, он же такой красавчик. — Кендалл мечтательно закатила глаза и за секунду села на поперечный шпагат, что не могло не вызвать у меня улыбку. — Не верю, что ты не заметила. Здесь многие по нему сохнут... Правда у него есть девушка, и он для меня — табу, — с грустью покачала головой она. — Она капитан команды по чирлидингу, а он по регби. В общем, они та ещё сладкая и неразлучная парочка. Так вот, Кайл дружит со многими девчонками, но в упор никого не замечает, кроме Сандры. Поэтому я удивлена, что он пригласил тебя на вечеринку. К тому же ты новенькая. Ну, это не страшно — я бы тебя всё равно пригласила.

Я почти не слушала её, потому что меня не особо волновала история отношений Кайла и Сандры, но то, что я для себя всё-таки отметила — это были горящие глаза Кендалл, когда она говорила о нём. Странно это, почему-то я думала, что у Кендалл есть молодой человек. Такая девушка просто не может быть одна. Уж слишком она добрая, общительная и веселая. Хотя, иногда, её бывает слишком много.

— О, нет, вечеринки это не по моей части, — замотала головой я и для убедительности помахала перед собой руками. — И знаешь, я не очень-то люблю говорить про личную жизнь. — Слова сами вырвались из моих губ. — Я не хочу тебя обидеть, но давай больше не будем касаться этой темы.

Кендалл с сочувствием посмотрела в мои глаза, и я даже удивилась, насколько понимающей она может выглядеть. Может, Кендалл не так плоха, как показалось мне на первый взгляд. Но мне не с чем сравнивать, у меня никогда не было настоящих друзей. Я слишком люблю свободу и одиночество, чтобы тратить свое время на пустые разговоры и просматривание сериалов в компании друзей. Нет, это не для меня. Уже нет.

— О, Бог мой! — снова закричала она, хватаясь за голову. Я всего лишь сняла пижаму и пыталась влезть в обтягивающую юбку. — Откуда у тебя такой пресс? Ты же ненавидишь спорт! Слушай, подруга, тебе срочно нужно к нам в команду!

— Что? — я посмотрела на себя в зеркало, застегивая молнию. За последнее время я сильно похудела, и мышцы, которые я получила благодаря году занятий по боевым искусствам, и вправду сейчас сильнее проступали через кожу. — Ах... Я ходила на уроки по борьбе.

— У тебя идеальная фигура. Чуть-чуть растяжки, и из тебя получится крутая чирлидерша! — заявила она, скрестив руки на груди, по-прежнему оглядывая меня. Мне был не очень приятен этот постоянный надзор, но в душе я была рада комплименту. — Правда, улыбка никуда не годится...

— Что не так с моей улыбкой? — приподняв бровь, поинтересовалась я. Наконец-то я принялась за заполнение своей студенческой анкеты и изучила табель с расписанием занятий.

— Дело в том, что её просто нет! — парировала она, собирая свою спортивную сумку. — Расслабься, ты в Калифорнии, детка! Ты в самом прекрасном месте на земле! Здесь рядом тихий океан, а прогулявшись до Беверли-Хиллз, можно запросто увидеть какую-нибудь модель в Starbucks. Я тут увидела Адриану Лиму недавно...

— Кто это? — пошутила я, закатив глаза, но Кендалл, кажется, не поняла шутки и вновь посмотрела на меня с сочувствием. Я решила улыбнуться, пока она тоже не решила запустить в меня подушкой, и успокоила её: — Хорошо, я знаю, что это модель. А то у тебя сейчас было лицо из серии: 'Странные эти иностранцы'.

Она расхохоталась, и я не могла не заразиться её заливистым смехом.

— Ох, ты не так безнадежна, как я думала. Нет, правда, Эмили... Ты должна хотя бы попробовать. Всего одна вечеринка. — Её зазывающий голос вместе с желтым флаером на её тумбочке выглядели, как гипноз.

— Значит пенная вечеринка? — спросила я, уточняя. — Не люблю купальники. Не хочу раздеваться перед всеми.

— Это не обязательно. Можешь прийти в чём угодно. Хотя я бы не упустила шанс похвастаться такой фигурой, — добавила она, заглядывая в мое расписание.

— Эмили Бломен... Хм, интересная фамилия. Ты должна поставить галочки напротив предметов, которые тебе наиболее интересны, — объяснила она, указывая пальцем на мой листок.

— У меня немецкие корни, — прокомментировала я, проставляя галочки. — Ух ты, графический дизайн! 'История современного искусства'... Мне уже нравится.

— Мне тоже безумно нравится здесь учиться. И курсы, и моя команда. Правда, пока я не знаю, зачем мне нужно высшее образование. Я мечтаю всю жизнь посвятить чирлидингу, стать тренером в школе... Тебе это кажется глупым, я знаю, но это так. — Она взяла в руки два помпона и принялась размахивать ими в воздухе.

— И как вы это делаете? — усмехнулась я, наблюдая за тем, как Кендалл проскандировала мне новый гимн их команды. Команда Калифорнийского университета называлась 'Дикие Львы', и из дальнейшего монолога Кендалл о спорте я поняла, что сейчас у них начало сезона, и матчи будут проходить, чуть ли не каждую неделю.

Она развела руки в сторону, а затем заняла место у зеркала, чтобы накраситься перед занятиями.

Пару часов спустя, слегка заблудившись на территории Калифорнийского Университета, я отыскала кабинет ректора и провела там целый час, подписывая различные бумаги и изучая правила, которые я ни в коем случае не должна нарушать. Ничего невыполнимого в этих правилах не было, но пункт: 'Вам запрещается употреблять наркотические и алкогольные вещества, а так же курить на территории Университета' меня улыбнул. К счастью для ректора, я не имела вредных привычек.

Она оказалась женщиной за сорок, строгой, но спокойной и справедливой. По ней было сразу видно, что она очень любила дисциплину и порядок во всём. На полках в её кабинете я заметила множество кубков, медалей и грамот её лучших учеников. Она даже с гордостью рассказала мне об одном из студентов, который когда-то учился здесь, а теперь стал высокооплачиваемым и популярным частным дизайнером.

Я не была уверена в том, что хочу быть именно дизайнером. Я просто любила рисовать, поэтому и выбрала все курсы, связанные с искусством. Но базовые предметы — такие, как английский, математика и история Америки — никто не отменял, но этот скучный набор был сведен к минимуму, что не могло меня не радовать. К тому же подтянуть английский я была не против, ведь, несмотря на моё идеальное знание языка, я, наверняка, всё равно допускала ошибки в произношении.

Сегодня у меня было всего две пары и обеденный перерыв на целый час. Только сейчас, вспомнив о еде, я поняла, что последний мой приём пищи был в самолете, а потом я перекусывала лишь фруктами и булочкой, которую купила в аэропорту. Я задумчиво уставилась на карту университетского городка, пытаясь найти глазами закрытый кафетерий. Территория колледжа была настолько огромной, что мне казалось, будто я никогда не смогу здесь свободно ориентироваться.

А самым удивительным было то, что почти каждый подходил ко мне и любезно спрашивал, нужна ли помощь. Я не очень хотела заводить новые знакомства, с меня пока что хватит Кендалл и Кайла, но всё же дорогу в аудиторию мне найти придется.

— Эмили, у тебя всё в порядке? — окликнул меня знакомый голос, и я оторвалась от карты, увидев Кендалл.

— Да. Я собираюсь пойти на первую пару. И я знаю, куда мне идти, — уверенно произнесла я, заметив рядом с Кендалл ещё одну девушку тоже в форме чирлидерши.

— Почему же тогда ты направилась совсем в противоположную сторону? — скептически протянула Кендалл, усмехнувшись. — Сандра, проводим её?

— Конечно, — кивнула светловолосая девушка, пристально разглядывая меня. — Твоя новая соседка, не так ли?

— Да, приехала вчера. Мне будет не хватать Изабель, но я слышала, она сразу после окончания университета уехала на стажировку в Чикаго. — Я побрела за Кендалл, расстроившись, что ни с чем не могу справиться сама. Даже найти гребаную аудиторию.

— Так ты решила, чем будешь заниматься, Эмили? У нас тут столько возможностей: чирлидинг, драмкружок, можешь даже вступить в какое-нибудь сестринство, но, предупреждаю, это настоящие секты, — усмехнулась Сандра и повела головой в сторону толпы девушек в одинаковых розовых футболках, которые стояли на лужайке, держась за руки.

— А это обязательно? Разве я не должна просто учиться? — я смерила её многозначительным взглядом, но Сандра только улыбнулась мне в ответ.

— Рано или поздно тебя затянет куда-нибудь. Невозможно всё время быть одной и сидеть в кампусе двадцать четыре часа в сутки, поглощая учебники. У нас как раз скоро кастинг на одно место в команде, я думаю, ты могла бы в нём поучаствовать, — предложила она, и Кендалл с энтузиазмом замотала головой.

— Я просто хочу рисовать, — отрезала я, закатив глаза, не понимая, почему они так стараются помочь мне. — Я люблю быть одна. Я совершенно не умею работать в команде. — Тон моего голоса был всё мрачнее и мрачнее.

— Кендалл, не думаю, что она подходит нам, — сказала Сандра, и вновь посмотрела на меня. — Но, ты можешь, например, быть дизайнером в драмкружке.

— Ох, я просто ненавижу эти кастинги. Это затянется на две недели, и мы будем просматривать кандидаток вместо того, чтобы готовиться к соревнованиям, — проворчала Кендалл с разочарованием, поймав мой взгляд.

— Девочки, я прилетела к вам с другого конца света. Черт, да я второй день нахожусь в этой стране! У меня такое чувство, будто я родилась заново. Я совершенно растеряна! — выпаливаю я, окидывая их взглядом по очереди. — А тут сразу и вечеринки, и уроки, и предложение размахивать помпонами до конца жизни! Спасибо, но я пас.

— Хм. — Сандра поджала губы, посмотрев на меня враждебно. — Советую тебе научиться разбираться в людях. И найти правильных друзей.

Кендалл тяжело вздохнула, остановив нас обеих.

— Так, хватит, девочки. — Она перевела взгляд с неё на меня. — Эмили, я не хотела тебя расстраивать или, тем более, давить. Я просто хочу помочь тебе освоиться.

— Ты могла бы быть благодарнее, — добавила Сандра, сменив свой холодный взгляд на равнодушие.

— Я благодарна. Я согласилась прийти на вечеринку, — улыбнулась я и посмотрела на здание, к которому мы подошли. Наконец-то я смогу сбежать от них и заняться более полезным делом. — Мне было очень приятно с вами познакомиться... — начала говорить я, но меня прервал знакомый голос, который принадлежал парню, подбежавшему к Сандре.

Кайл обнял свою девушку со спины и прижался губами к её щеке:

— Привет, родная. — Он кивнул Кендалл, которая скрестила руки на груди, и улыбнулся мне своей очаровательной улыбкой. — Что ты здесь делаешь? Почему не на тренировке?

— Какая может быть тренировка, когда у нас не хватает двух девочек в начале сезона? — простонала Сандра, отвечая ему на его объятия.

Я отвела взгляд — мне не хотелось наблюдать за ними. Они выглядели такими влюбленными и счастливыми. Не разочарованными, питающими надежды по отношению к друг другу. Слишком ослепленными, чтобы увидеть правду. А она проста — любые отношения заканчиваются. В лучшем случае разбитым сердцем и одиночеством, а в худшем поломанной судьбой и багажом страхов на всю оставшуюся жизнь.

Меня передернуло от воспоминаний, и, кажется, Кендалл заметила это.

— Кайл, нам, правда, нужно бежать на тренировку. — Она взяла подругу за руку, пытаясь оторвать её от парня. — А ты проводи Эмили, насколько я знаю, у тебя сейчас тоже математический анализ.

— О, черт. Серьезно? Тогда мы сильно опаздываем, — он выругался, отпуская Сандру из своих рук. Он в последний раз кидает на неё взгляд полный любви и нежности, а потом ещё пару секунд наблюдает, как они уходят. Сандра тем временем что-то недовольно выговаривает Кендалл, но я не могу разобрать её слов.

— Ну что, вижу, несмотря на то, что у тебя скверный характер, ты уже со многими познакомилась, — подытожил он, когда мы начали подходить к аудитории.

— Эй, у меня все в порядке с характером. — Я не смогла сдержать улыбки. — Где мне можно сесть?

Когда мы вошли в аудиторию, я растерялась, разглядывая её масштабы. Комната представляла собой большое помещение в размере половины амфитеатра с высокими потолками, белыми окнами и исписанной математическими формулами доской. Профессор уже начал вести лекцию и не обратил внимания на наше опоздание, что не могло меня не радовать. Сейчас в аудитории находилось порядка двухсот человек, и Кайл взглядом пригласил меня последовать за ним. Мы поднялись по лестнице примерно до десятого ряда, и он присел на свободное место, приглашая меня опуститься рядом.

Когда он откинулся на спинку сидения, я заметила, что он ткнул своего соседа под локоть, и прошептал:

— Эй, Кенинг! — назвал он его по фамилии. — Познакомься, это новая соседка Кендалл — Эмили, — произнес он своему другу, тот бегло посмотрел в мою сторону и тут же отвел свой взгляд.

— Ага, — без интереса произнёс он, проворачивая ручку в своих руках. Он делал вид, что занят, а может быть и на самом деле был увлечен лекцией мистера Питерсона (в расписании были указаны имена всех преподавателей и их контакты, что я сразу отметила — это было очень удобно).

Я же по глупости, как раз в эту самую минуту, решила про себя, что буду более приветлива к людям, и, натянув саму дружелюбную улыбку, на которую только была способна, обратилась к нему:

— Привет, я Эмили. — И тут же почувствовала себя неловко, когда он даже не представился в ответ. Уголки моих губ тут же поползли вниз, а Кайл наклонился над тетрадями, загораживая мне вид на своего соседа. Ну что ж, замечательно. Даже прекрасно, что я не успела разглядеть его смазливого лица.

Всё, что отложилось у меня в голове, — это его беглый равнодушный взгляд, светлые волосы и голубая джинсовая рубашка, в которую был облачен ещё один мой новый знакомый. Я была даже рада встретить человека, который не хотел при первой же встрече вывернуть наизнанку мою душу. Видимо, тут не все такие, как Кендалл и Кайл, и я могу не переживать за свое свободное пространство.

Погрузившись в эти мысли, я совершенно не могла сосредоточиться на математике. Ненавидя себя за то, что так поступаю, достала скетчбук из сумки, взяла в руки карандаш и принялась рисовать.

* * *

— Ты надеваешь черные легинсы на вечеринку у бассейна? — Вечером этого и так насыщенного дня я всё-таки подалась её уговорам и согласилась пойти на эту вечеринку. Она окинула меня критическим взглядом и поморщилась, недовольная моим внешним видом. — И кеды? Боже, у тебя есть хотя бы босоножки?

— Есть. Но мне в них неудобно, — объяснила я, поправляя лямки своего короткого белого топа. Мне нравилось, как легинсы подчеркивают мою фигуру, и недолюбливала платья и юбки, потому что чувствовала себя в них чересчур раздетой. А вот Кендалл надела легкое платье цвета морской волны с глубоким вырезом на груди. Не думаю, что она хотела таким образом привлечь к себе внимание. Просто ей нравилось эффектно одеваться, к тому же она и так всегда была в центре внимания. Душа компании, девушка, которую все знают, — это о Кендалл Вайтроуз.

— Топ мне очень нравится. Но, может, ты наденешь легкую юбочку и босоножки на каблуках? — с надеждой спросила она, завершая последние штрихи в своем макияже.

— Нет. — Мой голос был твердым и непреклонным. — Никаких каблуков, иначе я завтра не доползу до занятий, — усмехнулась я, и Кендалл расхохоталась.

— Надеюсь, ты не собираешься ехать на машине? — Она заметила, как я взяла ключи от Камаро с прикроватной тумбочки.

— Конечно, собираюсь, почему нет? — недоумевая, поинтересовалась я. В итоге я переодела Конверсы на балетки, чтобы хоть как-то угомонить Кендалл.

— Эм... Ты же понимаешь, что такое вечеринка? Алкоголь и всё такое... Или у вас под вечеринкой подразумевается что-то другое? — она пристально посмотрела на меня, будто я только что сморозила какую то глупость.

— Я не собиралась пить...

— Ничего не хочу об этом слышать! — перебила меня она, замахав руками. — Мы должны отметить твой приезд! Тем более, ты сама не устоишь, — заверила меня она и, набрав что-то в телефоне, обернулась на меня с улыбкой — Нас отвезет Кайл.

— Я всё равно не буду пить. Хм, кстати, Сандра знает о твоих чувствах к Кайлу? — Кендалл замерла с карандашом в одной руке и тушью для ресниц в другой.

— Эмс, я тебя умоляю, какие чувства? — сказала она, и всё же вечная улыбка куда-то исчезла с её лица. — Кайл — идеальный парень. Он, правда, очень хороший. Всегда готов прийти на помощь, подержать, когда мне тяжело. К тому же он спортивный, популярный и не зазнается, как все красавчики. Но Сандра — моя подруга. — Она уверенно закончила свою речь и, встав передо мной, покружилась. Я показала ей большой палец вверх, задумавшись о том, что она только что сказала.

Несмотря на то, что мы с Кендалл полные противоположности друг друга, я невольно начала чувствовать к ней симпатию. Она кажется очень принципиальной девушкой и верным другом. И, хоть у меня было мало друзей в жизни, я думаю, эти качества одни из самых важных для отношений.

Полчаса спустя мы ехали в машине Кайла — кабриолет модели Ягуар XK8 тёмно-серого цвета — под песню Gareth Emery — Eye of the Storm. Сандра восседала рядом с ним на переднем месте. По её надутым губам и скрещенным на груди рукам, я поняла, что у них с Кайлом сегодня произошла размолвка. Кайл был слегка загруженным, но пытался шутить, и только Кендалл отвечала на это звонким смехом. Я же пыталась улыбаться, но больше наслаждалась песней, теплым ветром и прекрасным видом вечерних Калифорнийских пейзажей.

Постараюсь описать словами, что такое LA — это когда всегда тепло и не нужно постоянно кутаться в воротник своей куртки. Это прямые, идеально ровные дороги, по которым даже старые потрепанные пикапы летают со скоростью света. Это сложные дорожные развязки, громкая музыка, доносящаяся из клубов, расположенных вдоль берега. Большие, исполинского размера пальмы, переливающиеся всеми цветами радуги в свете ночных софитов. Это океан, который виден издалека, и это горы, которые окружают город. Как бы я не любила свою страну, эмоции, которые я испытывала, просто созерцая все это, давали мне какое-то новое чувство. Будто открывали второе дыхание.

— Нравится? — Кендалл заметила мой взгляд и приобняла меня за одно плечо. По-дружески, но я вздрогнула от неожиданности.

— Очень, — просто ответила я и услышала крик Кайла, и то, как он прибавил музыку.

— Ну что вы готовы отмечать начало сезона, девчонки?

— Дааааааааааааааа! — хором закричали Сандра и Кендалл и подняли руки вверх. Они выглядели такими безмятежными, будто им никогда не было больно. Я бы тоже хотела уметь носить такие маски.

Мы вышли около цветного здания, из которого доносилась музыка в стиле Trap. Без конца и края с каждой секундой прибывали все новые и новые машины, наполненные орущей молодежью. Обстановка царила такая, будто я попала в страну безудержного веселья — танцевальная площадка, несколько столиков с закусками и выпивкой, сцена с усилителями звука. Я обратила внимание на ди-джея, который постоянно крутил пластинки, то прибавляя, то убавляя громкость звука.

Большинство девушек были в купальниках: половина купались в бассейне, другая половина толпились около него, пребывая в аппетитных позах. Не было никаких ограничений и, если тебе двадцать один или меньше, но об этом никто не знает, то ты желанный гость на этой вечеринке. Двадцать мне исполнится совсем скоро, и всё же я нахожусь здесь нелегально.

— Ты готова хорошенько повеселиться, Бломен? — спросила у меня Кендалл, протягивая бокал, наполненный розовым пуншем. Я приняла его, но так и не сделала глоток.

— Я лучше понаблюдаю за тем, как веселитесь вы. — Я пожала плечами и проследила за взглядом Кендалл.

— Они поссорились сегодня, — прошептала она, наблюдая за Кайлом и Сандрой. — Ума не приложу почему. Я ни разу не видела, чтобы они ссорились... — задумчиво протянула она и тут же перебила меня, показав пальцем на одну из девчонок.

— Это президент студенческого совета, не похоже правда? — она указывала на девушку с пышными формами, около которой стояла небольшая компания собственной 'свиты'. У девушки были пухлые губы и кукольные ресницы, к тому же пирсинг в носу. Но самое странное — её волосы были бирюзового цвета.

— Та ещё стерва, — заметила Кендалл и отвернулась от неё. — Вам лучше даже не встречаться. Она ненавидит красивых девушек, так как во всех видит конкуренток. А сама сохнет по Кенингу, хотя у неё нет шансов... Впрочем, ни у кого нет шансов.

Мы с Кендалл переглянулись. Она поняла, что я понятия не имею, кто такой Кенинг, и, стараясь не привлекать к себе внимания, показала на парня, который стоял неподалеку от нас. В одной руке у него был стакан, очевидно с пивом, другой он опирался на бильярдный стол у бассейна. В молодом человеке я узнала неприветливого юношу с пары по математике — он по-прежнему был в голубой рубашке под джинсу. Лица его я так и не могла разглядеть.

— Мм, привет Кендалл. — К нам подошла девушка с бирюзовыми волосами и поцеловала Кендалл в обе щеки, натянуто улыбаясь. Я сразу заметила, что они не переваривают друг друга, а их милое общение — лишь простая формальность. — Кто это с тобой?

— Это моя новая соседка Эмили, — отчеканила Кендалл, стараясь не придавать словам выразительности. — Как дела? — она поспешила перевести тему, но девушка продолжала рассматривать меня исключительно оценивающим взглядом.

— У соседки нет языка? — поинтересовалась она, оскалив зубы.

— Ох, Ребекка, не начинай, — приветливо отрезала Кендалл, загородив меня своим телом. — Будь милее, девушка просто только вчера приехала к нам, и она не любит шумные вечеринки. Это я уговорила её прийти.

— На МОЮ вечеринку, — заметила Бекка, сощурив глаза. — Конечно, вход открыт всем ученикам Калифорнийского, но ты же знаешь меня, Кенни.

— Это вечеринка Кайла — твоего брата, если ты не забыла, — снова поправила её Кендалл, пытаясь угомонить эту стерву.

— Стой, чем я тебе мешаю? — вдруг не выдержала я, посмотрев на Бекку с вызовом. Конечно, мне не нужна эта дурацкая вечеринка, но всё же мне не нравилось, когда обо мне так пренебрежительно высказывались.

Не на ту напала, детка.

— Ты мне просто не нравишься, — заявила Ребекка, отпивая из своего бокала. — Я — президент студенческого совета и здесь всё решаю я. Один неверный шаг, и тебя выпрут из университета. Поверь, я могу это устроить.

Я рассмеялась, закатив глаза, и сравняла Ребекку с землей одним взглядом, что ещё больше её выбесило.

— Расслабься, я не собираюсь занимать твоё место президента Студенческого совета. — Последние слова я произнесла, подражая противной интонации её голоса.

— Разумеется. — Она часто захлопала глазами, а потом шмыгнула носом, будто она находилась под кайфом. Я посмотрела на Кендалл. Она коротко кивнула мне, будто читая мои мысли.

В голове созрели только два вопроса: 'Почему у Кайла сестра — идиотка? И почему она является президентом студенческого совета и при этом принимает наркотики?'

— На твоем месте я бы не об этом переживала, — добавила я, когда она уже собиралась уходить. Она повернулась ко мне, приподнимая одну бровь: — Тебе стоит сменить парикмахера. Да и пластического хирурга. А то губа немножко неровно накачалась. — Я сказала это как можно более непринужденно и надула губы, изображая её.

Не знаю, что на меня нашло. Обычно я держусь в стороне и всегда стараюсь не попадать в центр внимания. И уж тем более, я никогда ни на кого не нападаю. Но эта девушка, так и излучала сплошной негатив, мне захотелось просто напросто поставить её на место.

— Ах ты дрянь! — завизжала она и в следующую секунду толкнула меня, и довольно сильно.

Я не ожидала такого поворота событий. Я могла бы крепче стоять на ногах, да только не выдержала и, сделав пару шагов назад, зависла на краю бассейна. Пробалансировав там две секунды, я с позором плюхнулась в воду. Последнее, что я слышала — крик Кендалл и злорадный смех Ребекки. Какого черта...?

Вода заполнила мои уши, нос, хлорка разъедала глаза. Одежда на мне потяжелела, и я почувствовала себя толстой. Всё продолжалось меньше десяти секунд, и вот я наконец-то вынырнула наружу и взялась руками за бортик.

— Кайл, помоги ей! — сказала Кендалл, с сочувствием смотря на меня. Большинство людей даже не заметили разыгравшейся вокруг драмы. Некоторые с интересом наблюдали за мной, а парни ждали, пока я выйду из бассейна, и какова будет моя реакция. Ребекка уже стояла где-то вдалеке в окружении свиты, одобряющей каждый её поступок.

Кайл хотел протянуть мне руку, но не успел — блондин в джинсовой рубашке опередил его.

— Ещё бы чуть-чуть и ты бы могла остановить это падение, — заметил он, протягивая мне сильную ладонь.

'Он' — обладатель руки, которую я проигнорировала, посмотрел на меня, чуть вскинув брови. Его губы привлекали внимание. Они были слегка выпуклыми, четко очерчены, а над верхней я заметила родинку. Взгляд сосредоточенный и спокойный в тандеме с миндалевидными глазами, обрамленными густыми ресницами. Они глубокого насыщенного и манящего цвета — серо-голубые с ореховой окантовкой вокруг зрачка.

Я, поражаясь всей неловкости и нелепости этой ситуации, одним прыжком выбралась из бассейна.

Глава 3.

POV Эмили

Мне бы хотелось быть сильнее, дать отпор этой стерве, унизить её на глазах у всех, но я не могла. Я почувствовала себя такой растерянной и беззащитной. Снова. Голова закружилась, и я еле стояла на ногах, а перед мысленным взором пробежались картины из прошлого.

Заметив, что некоторые девушки надо мной посмеиваются, а парни одобрительно присвистывают, я обхватила себя руками за плечи, чтобы прикрыть грудь. Белая одежда и мокрое тело — не лучшее сочетание для девушки, которая не хочет привлекать к себе внимание.

— Ты принципиально не принимаешь помощи? — парень, который протягивал мне руку, ухмыльнулся, обнажая белоснежные и ровные зубы. Его клыки были слегка заострены, и это придавало его лицу хитрое выражение.

— А ты игнорируешь всех, кто хочет с тобой познакомиться? — парировала я, ещё сильнее прикрывая себя руками. К моему удивлению, блондин даже не смотрел на моё тело — его взгляд скорее бегал по моему лицу, будто он старался что-то понять.

— До тех пор, пока мне не станет интересно. — У него была слегка грубоватая манера говорить, не характерная для американцев.

— Я промокла, и тебе стало интересно? — Я приподняла одну бровь, посмотрев на него так, будто он сморозил полнейшую чушь. Мне не нравился этот парень. Он напрягал даже больше, чем вечно-болтливая Кендалл.

— Ты же тоже не отсюда? — спросил у меня он, сузив глаза, переводя взгляд с меня на линию горизонта, которая заканчивалась за пределами веранды. Он смотрел в сторону пляжа с какой-то невыносимой тоской, которую пытался скрыть.

— Я приехала вчера. Захотела учиться подальше от дома, — просто ответила я, чувствуя, как мне неприятно находится в мокрой одежде. Только сейчас я заметила, что мои волосы, которые обычно были объемными и красивыми, повисли, как мокрые сосульки, и прилипли к плечам и шее.

— Сбежала из дома? — Он с удивлением посмотрел на меня, а потом кивнул, будто о чём-то задумавшись. Я увидела странный огонек интереса, промелькнувший в его глазах. — Так, как, ты говоришь, тебя зовут?

— А вот нужно было внимательнее слушать, — отрезала я, не понимая, почему я всё еще нахожусь рядом с ним, и куда запропастились Кайл и Кендалл. На минуту между нами воцарилась полная тишина, но я не чувствовала себя неловко. Мне хотелось, чтобы он что-то ответил мне.

— Максимилиан! — я услышала чей-то визг, а затем наблюдала следующую картину: довольно сильно напившаяся девушка схватила парня за края рубашки и потянула на себя. Она появилась будто бы из воздуха — видимо уже давно выслеживала свою жертву и обдумывала план действий. Макс чуть было не выронил свой стакан с пивом из рук, но вовремя поставил его на бильярдный стол, поднимая руки вверх, будто бы сдаваясь. Тем временем девушка обхватила его за шею и, слегка повиснув на парне, откинула одну ногу назад.

— Видела сегодня, что ты делал в море... Боже, я в восторге! — пропищала она, размахивая своим светлыми волосами в разные стороны. Я стояла, пребывая в шоке: ну как можно так унижаться? Как можно вешаться на парня, когда он даже не отвечает тебе взаимностью? Может, я чего не знаю, но, по крайней мере, со стороны это выглядело примерно так.

— Это океан, Рейчел, — с тяжелым вздохом, вырвалось из губ Макса. Он закатил глаза, стараясь оттолкнуть от себя прилипшую девушку. — Тихий океан.

— Что? — девушка залилась смехом, видимо рассчитывая, что это сразит его наповал. — А разве есть различия?

— Тебе нужно домой, Рейч. — Он старался быть сдержанным с этой потаскухой. — Ты выпила слишком много.

— Это травка, дурачок. У меня ещё есть. — Она достала из своего декольте прозрачный пакет, наполненный тёмно-зеленой смесью. — На, держи, мне не жалко. Может, ты после неё подобреешь, — заявила она и, взяв его ладонь в свою руку, положила туда пакет.

— А ты кто такая? — она вдруг перевела взгляд на меня и прошлась по моему телу оценивающе. — И какого черта, ты ошиваешься рядом с моим парнем?

После последней фразы Макс не выдержал и расхохотался, ударяя свою руку о лицо. Он покачал головой, будто девушка несла полную чушь.

— Только не говори, что то, что между нами было, ничего для тебя не значит... — девушка жалобно простонала это и облокотилась на его плечо, но он и глазом не повел.

— А между нами что-то было? — скучающим тоном произнес он, уже не обращая внимания на её расположившееся к нему тело. Я наблюдала за их диалогом, скрестив руки на груди. Мне уже наскучила эта сцена, но деваться было некуда — я всё равно не найду дороги домой без Кендалл, да и возвращаться поздно ночью одной мне не хотелось. Даже на такси.

— Рейчел, пойдём. Прости, Макс, она под кайфом. — Девушка в розовой футболке, принадлежавшая сестринству, подошла к Рейчел и, схватив её под руку, постаралась увести подальше от нас. Та начала брыкаться, сопротивляться и выкрикивать что-то нечленораздельное. Но уже через несколько секунд она полностью расслабилась и утихла, а её взгляд стал отсутствующим и стеклянным.

— Не знаю, что ты там вытворяешь в океане, но мои уши ещё долго не забудут её визг. — Я снисходительно посмотрела на Макса, вскинув брови. Он прокрутил пакет с травой в руке, показывая его мне, предлагая.

— Марихуана? Ты серьезно? — Я уже начала злиться от того, что я всё еще держу руки на своих плечах. Это не очень удобно. Но и показывать всем свою грудь я не собиралась. Он заметил, как я сжала свои плечи, слегка царапая их, и посмотрел на меня с издевкой:

— Предлагаю тебе сделку: ты попробуешь это. — Он перевёл взгляд на зеленый пакетик. — А я дам тебе это. — С этими словами он положил пакет на бильярдный стол и снял с себя рубашку. По его движениям я поняла, что он собирается накинуть мне рубашку на плечи, и вовремя отпрыгнула на шаг назад.

— Стой! — вырвалось из моих губ, а на его лице отразилось удивление.

— Я же хочу тебе помочь, — произнес он, играя скулами. Я помотала головой и, взяв из его рук рубашку, которую он легко отпустил, накинула на себя. Я молилась о том, чтобы он не пялился на мою грудь. Но всё же беглый взгляд он туда закинул — сукин сын.

Я обмоталась его джинсовой рубашкой, чувствуя её запах. Как ни странно, но она вся пропахла океаном и песком. Мне было неловко надевать её — это слишком интимно. Слишком много для одного знакомства. Но у меня не оставалось выбора — я не хотела привлекать к себе много внимания, а с белой мокрой майкой это просто невозможно.

Но это было ещё не всё. Теперь к набору моих проблем добавилась ещё одна — Максимилиан Кенинг остался без рубашки. Я уставилась на свои балетки, стараясь не смотреть на него. Я не хотела, чтобы он думал, что я из тех девушек, которые кидаются на шею, тают от красивых парней, мечтая принадлежать им. Всё было совсем не так. Я всю жизнь бежала от отношений, и не думаю, что когда-либо решусь на них.

— Я свою часть сделки выполнил. — Его голос отвлек меня от грустных воспоминаний. Мне всё же пришлось поднять на него взгляд. Светлые глаза пытались разгадать меня. У Макса было красивое тело: в меру накачанное, но без перебора, спортивное. Пресс выглядел так, будто его кто-то отредактировал в фотошопе. Мой взгляд был беглым, едва заметным, и всё же я отметила, что на ребрах слева у него было что-то написано. Татуировка. На немецком языке. Это я поняла сразу по одному слову, которое знала.

'Снова' — это слово, а всё остальное я бы не смогла разобрать, потому что все мои силы всегда уходили на изучение английского. И пусть немецкий должен был быть мне вторым родным языком, я так и не взялась за его основательное изучение.

— Какого черта, ты хочешь, чтоб я выкурила марихуану? Для вас это что — дело обычное? — Мои глаза расширились от удивления, а он наблюдал за мной с улыбкой, будто просто издевался. Но это было скорее по-доброму, не так, будто он хотел причинить мне вред.

— Конечно. Здесь травка легализована. Я просто хочу, чтоб ты расслабилась, — продолжил он хриплым голосом. — Ты выглядишь какой-то странной. Испуганной что ли.

— Я только что упала в бассейн, промокла до нитки. Прости, что не выгляжу, как богиня красоты, и не соответствую твоим ожиданиям, — отрезала я, поправляя волосы. Где, черт возьми, Кендалл носит? Хоть она меня и раздражала, сейчас мне был необходим её болтливый нрав. — Конечно, для полного счастья мне не хватает ещё обкуриться. Отличная идея, Кенинг!

Он поморщился, когда я называла его по фамилии. И всё же, он выглядел так, будто я забавляла его. Будто бы ему надоели эти вечеринки, подобные этой, и он наконец-то нашел здесь развлечение себе по душе.

— На твоём месте я всё же бы попробовал. На самом деле я сам не курю её. Пытался пару раз, но ничего не почувствовал. У меня есть кое-что поинтереснее, чтобы расслабиться. — Он засунул руки в карманы своих джинсов и присел на бильярдный стол.

— Боюсь представить. Того и гляди, будешь трясти передо мной пакетиком с героином. — Я закатила глаза, не в силах скрыть раздражения.

— У меня только один наркотик — серфинг. И больше мне ничего не нужно. Я счастлив, что выбрал Калифорнийский только потому, что здесь крутые волны. Ты уже купалась? — спросил он, проводя рукой по волосам. И с улыбкой добавил: — Я имею в виду, где-то кроме бассейна.

— Я приехала вчера, и за один день столько всего произошло. Голова идёт кругом... У меня никогда не было столько знакомств за сутки. — Я поражалась тому, как много я ему рассказываю. С Максом было очень легко общаться, когда он этого хотел. И всё же, он был мне пока совершенно не понятен. С одной стороны он выглядел загадочным и дерзким и в то же время сбивал эти качества своей хитрой улыбкой, превращаясь в дружелюбного парня. В следующую секунду он уже задумчиво смотрит вдаль и кажется обремененным сожалениями стариком. Затем снова превращается в кого-то другого, постоянно меняясь у меня на глазах. Макс для всех был загадкой, а я их очень не любила. У меня никогда не получалось их разгадывать. Он хотел мне что-то ответить, но не успел — к нам подошла Кендалл, злая и раздраженная, и какой-то помрачневший Кайл.

— Ребекка. Ненавижу её, — прошипела Кендалл, рассматривая меня с головы до ног. Когда она заметила на мне рубашку Макса и его голый торс, её глаза округлились. — У тебя всё в порядке?

— Познакомилась с моим соседом комнате? — Кайл приобнял своего друга, похлопав его по плечу. — Кстати, ты бы видел, как она рисует. Я видел её скейт, это что-то. Думаю, она не откажет тебе в помощи, если ты хорошо попросишь.

— В чём? — не понимая, спросила я. Причем здесь то, что я хорошо рисую?

— Макс давно хочет себе особенную доску для серфинга. Скоро будут соревнования, на которых он просто обязан присутствовать. Но он до сих пор не подал туда заявку... Правда? — Кендал с угрозой посмотрела на Макса, качая головой.

— Не думаю, что это хорошая идея. — Он пожал плечами, снова с интересом разглядывая меня. — Да, я давно хотел такую доску, которой нет ни у кого. Но я не думаю, что девушка, которая не понимает, что такое серфинг, сможет всё сделать, как мне нужно. — Я поймала его взгляд полный превосходства, когда он говорил об этом. Он чувствовал себя Богом, но не на земле.

— Это ты зря, — поправил его Кайл, вставая на мою защиту. — Ты как увидишь её доску, сам начнёшь умолять её это сделать. Тебе же нужно, чтобы тебя заметили.

— Нет, мне это не нужно. Я занимаюсь этим для себя, а не ради дурацкого кубка, который будет пылиться на прикроватной тумбочке. Это вы у нас в погоне за вечными победами. — Он вскинул руки вверх, изображая Кендалл с помпонами, за что тут же получил от неё локтем под ребра и испепеляющий взгляд.

— Ребят, скоро усну от этих разговоров. Уже полтора часа здесь торчим и до сих пор трезвые. Кайл выяснял отношения с Сандрой, я выясняла отношения с Ребеккой... Где веселье? Где, в конце концов, пена? Я на пенной вечеринке или на собрании английского парламента? — Она зевнула, осматриваясь по сторонам. На самом деле веселье происходило чуть подальше от нас, там, где танцевала толпа обезумевшего народу и доносились веселые крики.

— Я не буду пить, — сразу напомнила я, выразительно посмотрев на Кендалл.

— В нашей компании появилась хорошая девочка, — усмехнулся Макс и начал скручивать травку. — Но ничего, ты мне должна.

Я смерила его холодным и долгим взглядом, представляя, что из моих глаз выходят два красных лазера и прожигают его тело насквозь. Его только забавляла эта картина. Я посмотрела на Кайла. Он уже выпил залпом три каких-то шота — видимо они с Сандрой разругались в пух и прах. Для Кендалл он взял коктейль с водкой и соком и протянул ей в руки.

Несколько секунд я сомневалась, а потом подумала, что мне стоит попробовать? Это же всего лишь марихуана. Ничего страшного не случится. Тем более, тут это разрешено. Может это наконец-то поможет мне расслабиться. Макс затянулся сам и протянул косяк мне. Я отключила все свои мысли и повторила за ним, чувствуя сладковатый запах чего-то жженного, будто где-то рядом перегорели провода. Я закашлялась, как только вдохнула эту гадость, и вернула её обратно.

— И в чём прелесть? — не поняла я, продолжая кашлять.

— Пойдем танцевать, Эмс. — Кендалл взяла меня за руку и потянула на танцпол, хватая другой рукой Кайла.

— А я буду приглядывать за вами. — Он выкинул самокрутку в урну и, скрестив руки на груди, проследил за нами взглядом. Кендалл буквально тащила меня в пену, и, как я не пыталась скрыть свое нежелание там находиться, ноги, будто сами, несли меня в гущу событий.

Было так трудно думать. Слова в мыслях начинали превращаться в какую-то вечность. Кажется, я стала на танцполе, где было много свободного места и, просто задрав голову к небу, стала танцевать.

Ну.. как танцевать... Со стороны это выглядело так, будто я просто переступаю с ноги на ногу. Мои ноги стали ватными, захотелось просто лечь прямо на полу и, свернувшись калачиком, заснуть. Пьяная Кендалл рядом отрывалась, демонстрируя всем свою пластику. На её фоне я выглядела бревном, но это меня не особо заботило. Кайл пил стопку за стопкой — я заметила это краем глаза.

Я видела в небе звезды. Такие яркие и большие. Мне показалось, что они заполняют каждый сантиметр небесного пространства. Они двигались на меня, были так прекрасны. И я была прекрасна. Вся жизнь перестала быть тяжелой, осознанной. Груз прошлого на моих плечах на мгновение отступил, чтобы потом снова ударить с новой силой. Я отключилась и видела черно-белые сны, в которых всё повторялось снова и снова.

— Ты принадлежишь мне, ты не посмеешь больше гулять с ним, — раздается угрожающий голос в моей голове, и мне становится холодно. Я будто снова оказываюсь на полу, связанная по рукам и ногам, у той паршивой кровати. Мои волосы спутаны, и я чувствую себя грязной. Я и есть грязная и дешевая — я больше не представляю никакой ценности.

— Прошу, отпусти меня, — умоляю я в своих воспоминаниях, но молодой человек только ближе наклоняется ко мне, оскаливая свои зубы.

— Никогда. Не отпущу тебя. А если попытаешься сбежать, я найду тебя даже на другом конце земли. Я всегда буду преследовать тебя. Ты всё, что мне нужно, — прошептал он с обожанием и, когда увидел, что я собираюсь заплакать, с силой ударил меня по лицу. Снова.

Я потеряла сознание и последнее, что я помню — это прикосновение холодной плитки к моей щеке и горы пены, опадающие на меня сверху.

Глава 4.

POV Макс

— А он стоит один... Гордый и одинокий... — Голос Ребекки раздался где-то возле моего уха, но я даже не посмотрел в её сторону. В последнее время она слишком много себе позволяла.

— Не сейчас, Бекка. Иди, танцуй. Или искупайся в бассейне, — отстраненно произнес я, чувствуя , как её руки обхватывают мой торс. — Или тебе помочь?

— Тебе не понравился мой спектакль? — она надула свои и без того перекаченные губы и стала целовать меня в шею. Она всегда так делала — ей было плевать, что мне до этого нет дела. Она упорно пыталась затащить меня в постель. Даже в мыслях это звучит смешно. Но Ребекку бесило, что я единственный, кто в ней не нуждается. И Кайл... Но он же её брат, так что его можно исключить из списка её поклонников. Каждый её поцелуй был не более приятным, чем укус оголодавшей змеи, готовой впиться тебе в шею.

— Ты чертова стерва, — сквозь зубы сказал я, убирая её руки со своего тела. — Терпеть тебя не могу.

Девушка захлопала длинными ресницами, пытаясь заглянуть в мои глаза и очаровать. Но я видел её насквозь и не хотел даже открывать эту прочитанную книгу.

— Макс, ну зачем ты так? — Она прошлась ногтями по моему прессу, и в эту секунду я пожалел, что на мне нет моей рубашки. Кстати, где она? Точнее, куда понесло Кендалл и Эми? — Я могла бы доставить тебе удовольствие...

Она провела языком по внутренней стороне щеки, и я рассмеялся. Серьезно? Она хочет удивить меня этим?

— А я не хочу. Я, пожалуй, обращусь к тебе, когда на планете больше не останется других девушек... — Я сделал вид, что задумался. — Хотя, стой. Нет, даже тогда не обращусь.

Я поднял руки вверх и окинул её пренебрежительным взглядом, показывая, чтобы она отвалила. Мои глаза нашли Эмили в толпе. Девушка переступала с ноги на ногу, задрав голову к небу — она была в абсолютном астрале, если судить по её телодвижениям. Неподалеку Кендалл извивалась всем телом, всё время пытаясь показаться на глаза Кайлу, который лихорадочно искал, чтобы ещё выпить. Да уж, и эту компанию сегодня повезу домой я.

— Кретин. — Бекка топнула ногой, разбивая остатки своей гордости, и, поправляя свои бирюзовые волосы, развернулась на каблуках. Мой взгляд был прикован к Эми — моя рубашка неплохо на ней сидела, хоть и была велика на несколько размеров. Она невысокая, и миниатюрная, но очень сильная, подтянутая. Когда я посмотрел в её светло-карие глаза, с ярко-выраженной чёрной каемкой вокруг, я понял только две вещи: она холодная и отстраненная, и даже её редкая улыбка, не может этого скрыть. И что-то сломало её. Я слишком хорошо знал этот взгляд — потерянный, безысходный. Умоляющий о помощи.

Ведь я сам носил его уже больше года.

Тут я заметил, что Эми упала, скрывшись в пене, которая достигала колена, остальных танцующих. Вот черт. Я же дал ей травки. Теперь придется буквально нырнуть за ней, иначе Кайл и Кендалл мне никогда не простят, что я погубил их новую подружку.

Раздвинув пену руками, увидел её. Кто бы мог подумать, она свернулась калачиком и тихонько бьёт кулаком о кафель, что-то безмолвно шепча. Музыка перебила все звуки, которые доносились вокруг. Я взял девушку на руки, поймав на себе некоторые удивленные взгляды, и она бессознательно повисла в моих руках. Она не двигалась. Нащупав её пульс, я убедился, что она в порядке, и крикнул пьяному Кайлу, который наконец-то обратил на меня внимание:

— А ну живо за мной, две пьяные задницы! — разозлился я, поглядывая на Кендалл, которая осталась в одном лифчике — розовый с кружевами. Она будто специально выбирала его, чтобы выставить на всеобщее обозрение. Девушка была пьяна в стельку. Один я сохранял сознание — пиво было безалкогольным, а косяк слишком слабеньким для меня. Но не для Эмили.

Я посадил её в тачку Кайла, слегка постучав её по щекам. Она что-то пробубнила, и я с облегчением испустил воздух — она в сознании. Ну, почти.

Кендалл залезла на Кайла сверху, и он, подхватив её ноги, тащил девушку на спине. Они постоянно смеялись, не в силах остановится, и кажется, пели песни из прошлого века. Надеюсь, они не будут этого делать, пока я нахожусь за рулем...

— Макс, ну ты и зануда, — выговорила мне Кендалл, когда мы уже подъезжали к кампусу. Всю дорогу они с Кайлом орали и несли какой-то бред в то время, как Эмили оперлась ногами на бардачок и, обняв их, заснула.

— Фак, ну вы и нажрались. — Кендалл с Кайлом выбрались самостоятельно, а вот Эмили, кажется, придется нести до кровати. — В последний раз я единственный остаюсь трезвым.

— Я пойду, доползу до кровати... — пошатываясь, заверил меня Кайл, на прощание махнув Кендалл. — Милые кружева, Кенди, — рассмеялся он, заметив, как она посмотрела на свою грудь.

— Что? Почему я раздета? — завизжала она, провожая Кайла взглядом. — Макс, где моя одежда? — ныла она, направляясь к общежитию в одних трусах-шортах и лифчике.

— Кендалл, ты чирлидерша, это твой обычный прикид, — пошутил я и чуть ли не получил за это, но вовремя вывернулся. Хорошо, что Эмили была легкой.

— Какой позор. Я надеюсь, никто ничего не заметил во всеобщем пьяном угаре, — ныла Кендалл, снимая обувь в своей комнате. Она буквально плюхнулась на кровать, зарывшись в подушку, пытаясь скрыть от меня свое пунцовое лицо.

Я уже собирался положить спящую Эмили на кровать, как тут она вздрогнула всем телом и открыла глаза. Она посмотрела на меня так, будто видит в первый раз, и зашептала:

— Не трогай меня, не трогай. Отпусти меня, урод... Я буду кричать. — В её голосе было столько мольбы, и жалости, что мне даже стало как-то не по себе. — Ненавижу тебя, я ненавижу тебя! Отпусти меня! — тут уже Эмили начала кричать, и мне пришлось в срочном порядке положить её на кровать. Она тут же зажмурилась, пытаясь сдержать слезы, и тяжело задышала.

— Что с тобой, Эми? — постарался понять я, потянувшись к ней рукой.

— Не смей меня трогать! — чуть ли не дьявольским тоном прошипела она, закрывая себя руками. Она смотрела на меня взглядом полным ненависти и боли — адский огонь горел в её карих глазах. Она не видела меня. Она видела кого-то другого.

— Она и вчера кричала что-то ночью... Ей, видимо, снятся кошмары, — вдруг сказала Кендалл, обращаясь ко мне. — Только тсс, я ничего тебе не рассказывала, — добавила она, приставляя палец к своим губам. — Мне она нравится, Макс, и я не хочу распускать сплетни про то, что она ненормальная.

— Я и не подумал, что она ненормальная, — просто произнёс я, наблюдая за девушкой. Она успокоилась и, накрыв себя одеялом, уснула. Я видел лишь её прикрытые веки и светло-каштановые волосы, разлетевшиеся по белой подушке.

С чувством исполненного долга, я выключил свет в комнате девушек и отправился спать, туда, где бушевал ещё пьяный и незаснувший Кайл.

POV Эмили

— Дорогая, ты уверена, что у тебя всё хорошо? — Голос матери вывел меня из транса, когда на следующее утро я созвонилась с ней по скайпу. Я обхватила горячий кофе из Старбакс руками и пыталась делать вид, что у меня всё просто замечательно.

— Мам, тут замечательно. Преподаватели будут давать нам возможность много практиковаться. А сама территория колледжа просто из сказки, — заверила её я, пытаясь говорить тихо, чтобы не разбудить спавшую Кендалл.

— Кстати, об уроках. Тебе не тяжело понимать всё на чужом языке? Ты нашла друзей? Руслана очень переживает за тебя. — Она имела в виду мою сестру. Я кивнула, улыбаясь. Мама сидела на нашей кухне и нарезала овощи для супа, поглядывая на меня.

— Я всё понимаю замечательно, — сказала я по-русски, отпевая из кружки латте. — У меня всё супер, только по вам скучаю.

— Мы тоже по тебе скучаем. Ты связывалась с отцом? — спросила она, слегка нахмурив брови.

Мама и папа не общались многие годы, а Руслана была мне сводной сестрой. Я толком ничего и не знала о своём отце до недавнего времени — они с мамой расстались, почти сразу, как я родилась. Она скрывает это, но я знаю, что он просто бросил её тогда, а недавно объявился, чтобы попросить её узнать меня получше. Мой отец оказался очень богатым человеком, жил в Лондоне последние семь лет, а десять лет до этого развивал свой собственный строительный бизнес.

Сначала я долго сопротивлялась и не хотела с ним даже видеться, но потом у меня не осталось выбора. Мне нужно было уехать, и только он мог помочь мне и с деньгами, и с визой. Сейчас отец готов на всё, лишь бы добиться моего расположения.

— Только по смс. — Я поправила нерасчесанные волосы. — Он сейчас в Чикаго в командировке. Написал, что, возможно, будут дела в ЭлЭй, и он хочет увидеться. Я не против. — Я сказала это нейтрально, но мама, заметив, что что-то не так, покачала головой.

— Я знаю, ты злишься на него. Но, прошу тебя, будь с ним помягче. Он кажется искренним по отношению к тебе... Пусть спустя двадцать лет, но он всё же захотел тебя узнать. Захотел и нашел... И мне будет спокойней, если я буду знать, что за тобой кто-то приглядывает, — пояснила свою точку зрения она, и мы обе рассмеялись.

— Хорошо. Мне нужно собираться, хочу осмотреть окрестности. Люблю тебя, и поцелуй за меня Руслану. — Я послала ей воздушный поцелуй, и она ответила мне тем же.

— Что это, черт возьми, только что было? Просыпаюсь я, значит, а тут такие трели... И это с похмелья... — пробубнила Кендалл, протирая глаза и потягиваясь на кровати.

— Я говорила с семьей, а они не знают английского. — Я пожала плечами, убирая ноутбук с колен.

— Звучит дико. И как у тебя язык на такое поворачивается... — Кендалл медленно передвигалась на кровати, схватившись за голову. — Что вчера было?

— Лучше тебе не знать. Посмотри, в чём ты сейчас, и попробуй найти своё платье. — Кендалл кинула взгляд вниз и обнаружила, что она в одном нижнем белье.

— О нет, это же было платье от Валентино. Оно было для особых случаев! — не могла поверить она, озираясь по сторонам.

— Теперь от этого платья вряд ли что-то осталось кроме пены и запаха водки с соком... — Я поднялась с кровати, переодеваясь в спортивную одежду. Мне нравились мои спортивные легинсы серого цвета с розовой резинкой до талии, и спортивный топ, в котором было очень удобно заниматься. Я полезла за своим скейтом, когда поймала на себе озабоченный взгляд Кендалл.

— Мы, кажется, поменялись ролями. Сегодня у меня нет сил на зарядку, а ты полна сил и бодрости... — протянула она, снова закутываясь в одеяло.

— Вчера, когда мы ехали к пляжу, я увидела много ребят, которые катаются на скейте... Вот и решила тоже попробовать. — Я обняла доску двумя руками и захватила айпод с собой. — Мне всё равно сегодня к третьей паре.

— Ладно, иди уже. А то твой голос разрывает мне голову на части. — Она поморщилась, на что я только ухмыльнулась. Как хорошо, что я вчера не пила. Я прекрасно помню события вчерашнего вечера... До того, как упала прямо на танцполе.

Я проехалась на машине до Санта Моники и, пока ехала, пыталась убедить себя в том, что вчера не произошло ничего страшного. Я проснулась, как и должна была, в своей постели с совершенно свежей головой и трезвым разумом. Я не могла ничего натворить. А даже если это и случилось, то я уже не в силах что-то изменить. А значит, я просто постараюсь об этом не думать.

Дорожки у берега были просто идеально ровные, будто созданные для катания на велосипедах и скейтбордах. Несмотря на ранний час, я уже успела заметить несколько ребят, разъезжающих на роликах, и небольшие группы пожилых людей, делающих зарядку. Изредка мимо меня пробегали накаченные и загорелые мужчины. Они двигались не спеша, но ритмично, совершая утреннюю пробежку. Одним словом, это было обычное калифорнийское утро, где культ спорта и красоты преобладал над всем другим.

Я встала на доску одной ногой и посмотрела на высокие пальмы, окружавшие меня. Они были такими высокими и необъятными. Рядом с ними я чувствовала себя защищенной. Здесь, так далеко от дома, я чувствовала себя в безопасности, несмотря на то, что рядом со мной не было родных людей.

Сделав толчок другой ногой, я покатилась под песню Rihanna — Bitch better have my money, звучавшую в моих наушниках. С гордостью отметив, что у меня получается, я направилась в сторону океана. Он был таким голубым, что сливался с небом, и мне казалось, что я еду просто в одноцветную пустоту. Будто, достигнув цели, я окажусь где-то в другом месте. Мне хотелось ехать всё быстрее и быстрее, легкий ветер приятно щекотал моё лицо, развивая мои волосы. Как легко контролировать свои мысли, когда ты бодрствуешь. Я любила день и ненавидела ночь за то, что она делает воспоминания более живыми, заставляя их быть слишком осязаемыми. Перед сном тысяча и одна мысль разрывала меня на части, а утром я становилась снова самой собой.

Я разогналась слишком сильно, забыв о том, что потеряла навыки катания и, не удержавшись на доске, упала, успев сгруппироваться. И всё же, я разодрала ногу до крови. Тихо замычав, я села прямо на асфальт, пытаясь остановить кровь. Я рухнула прямо на границе между песком и асфальтом и была близка к океану, который так и манил своими бирюзовыми волнами, достигавшими двух метров в высоту.

На песке творилось, примерно, то же самое, что и в пляжном парке: кто-то занимался йогой прямо на пляже, кто-то просто решил позагорать с самого утра. Несколько девушек плескались на мелководье, разглядывая серферов, которые зависли в океане на досках, в ожидании своей волны.

Никогда не видела, как это делают, и никогда не интересовалась серфингом. В нашем городе, да и вообще в России, едва ли можно освоить такой вид спорта в совершенстве. Серфенгисты были от меня так далеко, но я слегка напрягла зрение, чтобы разглядеть, как небольшая точка, которая ещё пару секунд назад была неподвижной, двинулась навстречу восходящей над линией горизонта волне. У меня даже дух захватило, когда я увидела, что он встаёт на доску, и, будто это совершенно легко и просто, заезжает на гребень волны и начинает скользить по воде. Боже, как можно стоять на скользкой и мокрой доске и не падать? Это не укладывалось у меня в голове. Человек двигался быстро и стремительно. Набирая скорость, он совершил мощный поворот у подошвы волны и развернулся в другую сторону. Волна начинает разрушаться, постепенно приближаясь к берегу, и, доехав до пены, он снова делает резкий поворот, будто вырисовывая восьмерку на поверхности океана.

Я буквально перестала дышать, наблюдая за этим зрелищем. Не знаю почему, но мне было так страшно наблюдать за ним — я всё ждала, когда он не выдержит и плюхнется в воду, соскользнет с доски, потеряет равновесие... Но для серфера, кажется, это была всего лишь утренняя разминка.

Показав какие-то знаки другим серферам, он вышел из воды, став значительно ближе ко мне. Он был одет в одни лишь пляжные шорты. Из-за доски, я не могла разглядеть его, но когда он положил её на песок, приземляясь неподалеку, я кое-что заметила на его левых ребрах.

Вот, чёрт. Из всех серферов, что были на пляже, этот оказался моим вчерашним мучением — Максимилианом Кенингом. Я мечтала о том, чтобы он не заметил меня и больше никогда не заговаривал со мной, но всё пошло с точностью до наоборот.

— Как ты здесь оказалась? — с удивлением спросил он, подходя ко мне ближе. — Прости, не хотел тебя тревожить, но я увидел, что кто-то валяется на асфальте и...

— Я не валяюсь, — грубо отчеканила я, пытаясь встать. — И знаешь, если ты хотел помочь, то вчера ты уже с этим отлично справился. Так что, спасибо.

Он усмехнулся, откидывая свои мокрые волосы назад. Капли воды стремительно стекали по его телу, попадая в глубокие впадины между его рельефными мышцами. Он упер руки в бока и посмотрел на меня в упор.

— Если бы не я, тебя бы затоптали во вчерашней пене, — с улыбкой на лице заметил он, пожав плечами. — Ты такая раздражительная, уух.

— Если бы не ты, я бы оставалась в трезвом уме... И вообще, Кенинг, чего ты пристал? Видишь же, я катаюсь. Упала, отдыхаю, — ворчливо заметила я, сама еле сдерживая смех.

— Тебе больно? — заметил он мою ногу и слегка нахмурился. — Я бы на твоем месте уже давно побежал в океан.

— Ага, у меня открытая рана, а ты хочешь, чтобы я посыпала её солью? — переспросила я, обматывая порез носком. Выглядела я очень глупо, но мне было всё равно, что он обо мне подумает.

— Эта вода лечит всё, — почти шепотом сказал он, но так, чтобы я расслышала. При этом его взгляд был направлен куда-то вдаль — туда, где ещё недавно взошло солнце. — Даже самые глубокие раны. — Прибавив голоса, он добавил: — Ну, это лучше, чем пытаться остановить кровь носком. Прости, я бы одолжил тебе что-то из одежды, но на мне только шорты.

Наши взгляды встретились. Мои раздраженные глаза с упреком посмотрели в его глаза-хамелеоны. Сейчас они были голубые, без того карего отлива, что я заметила вчера вечером.

— Оставь свои фразочки для девушек, которые в них нуждаются, — попросила я, вставая. Он хотел взять меня под руки, но я вовремя остановила его одним движением ладони:

— Не смей прикасаться ко мне, — твердо сказала я, пытаясь сохранить самообладание. — Прошу, не трогай меня. Никогда, — уже спокойнее добавила я, поймав на себе его полный непонимания взгляд. Он сощурил глаза, будто пытался прочитать мои мысли, но я закрылась, скрестив руки на груди.

— Ты странная, — наконец заключил он, напрягая скулы. — Впрочем, я думаю, это не помешает нашему общению.

— Общению? — я вскинула одну бровь, присаживаясь на бортик между пляжем и асфальтом. Тут его взгляд падает на мой скейт, и он берёт его без разрешения.

— Ты сама это рисовала? — спросил он, разглядываю доску. Он погладил колеса, провел пальцами по ребру моей доски, одобрительно присвистнув. — У тебя классная фантазия. И Кайл не врал, когда говорил, что ты красиво рисуешь.

— Неплохо, — ответила я, пытаясь не растаять от комплимента. Не получит он моей дружелюбности после вчерашнего. Ни за что.

Это был сложный рисунок, в который я вложила много своих сил. На скейте преобладали темные цвета. Он напоминал галактику, наполненную разными планетами, между которых я нарисовала лишь несколько светлых деталей — белый лотос, рыжеволосую девушку, покоряющую одну из планет, и водяную планету, с которой стекали волны и замысловато переплетались с её волосами. Мои инициалы были тоже необычными и больше походили на мой знак зодиака, а не на имя, но кроме меня никто не мог догадаться об этом.

— Ничего и слышать не желаю. Эми, я предлагаю тебе новую сделку, — снова сказал он, сверкнув глазами. Я нервно сглотнула — уж слишком опасно звучали эти его предложения. — Ты разрисовываешь мне доску, а я...

Он на миг прикрыл глаза, задумавшись над чем-то. Он наклонился ближе ко мне и прошептал, будто нас кто-то мог услышать:

— А я сохраню твою тайну, — просто произнес он, а у меня внутри все заледенело от ужаса.

Он знает.

Глава 5

POV Макс

На меня смотрели два карих океана глаз, полных страха и отчаяния. Эми на миг замерла, после произнесенных мной слов, но потом сделала вид, что совершенно не задета моей последней фразой. Она поправила волосы и, сделав шаг назад, сменила свой взгляд на другой — уверенный и равнодушный.

— И о чём же ты? Ты знаешь меня всего день. Какая ещё тайна? — Она натянула улыбку, явно за ней что-то скрывая. — О том, что я плохо катаюсь на скейте?

— Нет. О том, что ты... — Я растягивал свои слова, стараясь не ляпнуть лишнего. Эми была странной девушкой — это я понял ещё ночью, но она явно не хочет стать предметом сплетен и слухов всего колледжа. Я бы мог поговорить с ней, узнать, что с ней произошло, но знал, что она мне не откроется. — Ты права, я блефую.

Я сдался, и она потеплела. Взяв скейт в свои руки, она прижала его к себе и положила подбородок на его поверхность.

— Знаешь, то, что я сегодня видела, было классно, — наконец, произнесла она неуверенным голосом.

— Ты про серфинг? — Я посмотрел на свою доску, которая была почти белой, скучной, но уже ставшей мне родной. — Не хочешь попробовать тоже?

— Я?! — Ее голос был полон недоумения. — Ты что, издеваешься? Не представляю, как это можно делать. У меня не получится.

— Хм, ну ты уже наполовину подготовлена. — Я посмотрел на скейт, и она заметила это. — У тебя есть чувство равновесия. И в воду падать не так страшно — ты же не будешь сразу ловить высокие волны. Сначала проходят занятия на суше, а только потом, потихоньку, ты начинаешь ловить волну за волной... По сантиметру... — Я вспомнил свои первые уроки по серфингу и улыбнулся.

— Занятия? С тобой? Это предложение или новая сделка? — усмехнулась Эмили, издеваясь надо мной. — А смысл?

— Смысл в полете, — ответил я, разводя руки в разные стороны. Её взгляд остановился на внутренней стороне моих предплечий — она увидела мои татуировки и, сощурив глаза, попыталась рассмотреть их, но я опустил руки. — Ты не поймешь, пока не попробуешь. Там в океане... Я будто перестаю быть подвластен законам гравитации. Земля уже не держит меня. Ветер и вода играют на моей стороне. И время останавливается, и ты забываешь обо всём, что казалось тебе таким важным...

Наши взгляды встретились, и я впервые увидел то, о чем так давно мечтал: она меня слушала. Она не кивала и не мычала в такт моим словам, девушка просто смотрела на меня, и я знал, что она понимает, о чём я говорю. Обычно девушки на этой стадии моей речи залезают ко мне на член и прыгают на нём следующие пятнадцать минут, выкрикивая моё имя.

— Ну что, ты согласна? Ты готовишь мой борд к соревнованиям, а я учу тебя летать? — Я протянул ей руку, и её глаза округлились. Она замешкалась, раздумывая.

— Макс, нет, — наконец ответила она, во второй раз проигнорировав мою руку помощи. — Мне нужно сконцентрироваться на учебе. Но тебе повезло: возможно, я займусь твоим бордом. А может, и нет. Я подумаю. — Звучит туманно, но у меня не остается выбора.

— Эми, ты невыносима, — тяжело вздохнул я, окинув взглядом её ногу. — Я бы проводил тебя до кампуса, но хотел бы ещё сделать пару заплывов в море.

— Не нуждаюсь в этом, — улыбнулась она, сделав пару шагов по тротуару, прихрамывая. — Тебя ждут поклонницы. Вон там. — Она показала пальцем на двух девушек, плескавшихся на мелководье, словно две русалки.

— Ах, да. Спасибо, что напомнила, — съязвил я и, помахав ей рукой, попятился назад к океану, наблюдая за её стройной удаляющейся фигурой.

Эми, та девушка, от которой было трудно отвезти взгляд.

* * *

POV Эмили

— Раздевайся. — Он произносит это спокойным голосом, но я чувствую нотки угрозы в его тоне. Я не имею права его ослушаться. — Раздевайся, моя девочка.

— Давид, что происходит? — спрашиваю я, разглаживая складки на своем новом розовом платье, которое купила на свой шестнадцатый день рождения, который будет очень скоро. — Не называй меня так. Зачем ты позвал меня сюда?

Он оскалился. В последнее время с моим другом происходили странные вещи. Давид был сыном друзей нашей семьи, и я буквально выросла на его глазах. Он был старше меня на девять лет, но это не мешало нам общаться. В последнее время, он всё больше пугал меня. С тех пор, как я начала встречаться со Стасом из школы.

— Где ты была вчера вечером? — спросил он, вальяжно прогуливаясь по комнате, в которой мы находились. Он обманом заманил меня сюда, сказав, что ему срочно нужна моя помощь.

— Я... Дома. — Я надеялась, что моя ложь звучит правдиво, но он увидел, как я на секунду подняла глаза к небу.

— Ты лжешь, — прошипел он, стремительно приблизившись ко мне, и обхватил мою челюсть одной рукой. — Я видел тебя с этим подонком!

— Это мой парень! — ответила я, морщась от боли. — Ди, отпусти меня. — Его хватка становилась не на шутку болезненной.

— Ха... Этот дохляк? — рассмеялся Давид, отпуская меня. Он посмотрел на меня своими черными, как у дьявола глазами. Его белки налились кровью, а грудь быстро поднималась и опускалась. — Я... Я нужен тебе, Эмили. Я нужен тебе больше, — произнес он, снимая с себя футболку и снова приближаясь ко мне. Его дыхание обдает мою кожу, волосатая грудь касается ткани моего платья. Я не верю, что все это происходит на самом деле.

Не верю, что этот человек — мой друг. Он, наверное, просто разыгрывает меня...

— Ты разве не замечала? Не замечала, что я любил тебя все эти годы... Уже много лет, я мечтаю завладеть тобой... Даже, когда ты была маленькой, я хотел тебя... Хотел твою нежную кожу... — шепчет он и, убирая мои волосы с плеча, прикусывает кожу на моей шее. Меня передергивает от его слов и прикосновений.

— Не понимаю о чем ты... Давид, мы друзья... И я совершенно не готова к отношениям, о которых ты говоришь... — шепчу я, еле шевеля губами. На лбу выступил пот, а кровь, как бешенная, передвигалась по венам от всепоглощающего страха.

— Я видел, что ты вытворяла вчера с этим подонком! Не строй из себя невинность! — облизываясь, прорычал он, грубо сжимая руку на моей талии.

— Мы всего лишь целовались... — чуть ли не со слезами на глазах оправдываюсь я, не веря своим ушам. Кажется, что я вот-вот проснусь от этого ужасного кошмара, но не тут-то было.

— Дрянь! — он снова сжал моё лицо, остановив большой палец на губах. — Ты только моя... Твои губы мои... Всё произойдет сегодня ночью, сейчас, — прошептал он, залезая пальцем мне в рот. Я еле сдерживала рвотные позывы. Я смотрела на него и не понимала перемену в его поведении. Он выглядел, как одержимый маньяк, а не как человек, которого я всегда знала.

— Я поимею тебя, моя девочка, — одурманенным голосом зашептал он около моих губ. — Ты будешь извиваться подо мной. Молить и просить, ещё... И ещё...

— Отпусти меня! — отчаянно прокричала я, слезы хлынули из моих глаз водопадом страха и боли. Меня трясло, но Давид только с большей яростью вцепился в меня и накрыл мои губы своими.

Я пыталась бить его, но он тут же схватил меня за локти, мешая этому. Я со всей силы прикусила его мерзкий язык, который пытался проникнуть мне в горло, за что получила пощечину со всей силы.

— Шлюха! — взревел он, грубо хватая моё тело, толкая его к кровати. — Я хотел быть ласковым с тобой, но тебя, видимо, возбуждает что-то пожестче... — Я слышала в его голосе нетерпение и обожание. Он был мне отвратителен.

— Ненавижу тебя. Ненавижу, — выплюнула я и ещё больше ужаснулась, когда он достал из тумбочки наручники и прижал меня бедрами к кровати, так, что у меня не оставалось вариантов для побега.

— Ты сама выбрала быть плохой девочкой, — заявил он и, склонившись надо мной, перецепил мои руки двумя железками. Слезы обжигали мои щеки, я была готова захлебнуться ими.

— Прошу... Не надо... Давид... Ты же мой друг... Не надо... Отпусти меня, я сказала! — ревела я, извиваясь всем телом, пытаясь вырваться. Но кем была я, пятнадцатилетняя девушка, против этого противного сильного мужлана. Помню, как всегда считала его красивым парнем: черный омут глаз, загорелая кожа и волосы цвета вороньего крыла. Он был словно принц из сказки... До тех пор, пока я не начала взрослеть.

— Замолчи! — гаркнул он, разворачивая меня на живот. Его руки откинули мое платье, и он с силой шлепнул меня по бедру, заливаясь смехом. — Как долго я мечтал об этом, — прошептал он, стягивая с меня трусы, не обращая внимания на мои крики и рыдания.

Сопротивление было бесполезно. Я даже устала кричать, потеряв всякую надежду на спасение. Никто меня не потерял — все думают, что я в гостях у верного друга. За городом, в коттедже. Никому нет дела, как я провожу время. Даже Стасу. Всем плевать.

Глотаю слезы, чувствуя, как он, почти до крови, вцепился в мою талию, пристраиваясь сзади. Ужас накрывает меня с головой, и я ору, как дикая, от боли и унижения... И от того, что испытываю, когда он рвет меня изнутри. Он даже не дал мне время — сразу начал трахать со всей силы, будто это было для меня обычным делом. Нагнув меня к матрасу, чтобы я замолчала, он с бешеной скоростью стал входить в мою плоть, шепча о том, как счастлив в эту секунду.

Я закусываю губы и больше не издаю ни звука, зная, что кошмары об этой ночи будут преследовать меня всегда.

* * *

И это была не последняя ночь, которую я провела с ним. Он держал меня в своей комнате, частенько привязывал к кровати, как его личную собачонку, с которой можно играть время от времени.

Сажусь за руль своей машины и закрываю глаза, отпуская воспоминания с тяжелым вздохом. Нет, я не могу забыть этого.

Я всегда любила и ценила себя — этому меня научила мама. Она каждый день говорила мне и Руслане, что мы её самые красивые девочки. Самые лучшие, и что нас ждёт большое будущее.

Помню, как читала книжки о любви и мечтала встретить прекрасного принца, с которым мы будем жить "долго и счастливо". Мне было лет четырнадцать, и теперь от былой наивности не осталось и следа.

Я стала дешевкой, как только этот мерзкий гад прикоснулся ко мне. Я больше не представляла никакой ценности. И была грязной. Я до сих пор не могу отмыть эти раны — они как шрамы, которые бледнеют, но остаются на всю жизнь. А эти даже побледнеют ещё не скоро.

Я постаралась отвлечься, включив радио, но что-то не давало мне покоя. Внезапно мне в голову пришла мысль, из-за которой я пришла в ужас: как я вчера оказалась в постели? Ведь я действительно не помню довольно большой отрывок вчерашней ночи. Странно, я и не знала, что от травы могут быть такие последствия.

— Эмс, что с твоей ногой? — озадаченно смотрит на меня Кендалл, когда я вхожу в комнату. Она сидит на кровати, а рядом Кайл в полулежащем состоянии, который всё время стонет и держится за голову. У него на коленях лежит тазик, пустой, к моему счастью.

— Упала, пока каталась. — Я машу скейтом и ставлю его рядом с кроватью. — Вам, я вижу, не хватило вчерашнего кутежа, и вы планируете, как бы продолжить...

— Нет, что ты, — она покачала головой, глядя на Кайла. — Этот несчастный уже мне всю душу вывернул наизнанку... — Она издала легкий смешок, но поймав на себе угрожающий взгляд Кайла, замолчала. — В общем, Сандра вчера сильно наехала на него. Из-за тебя.

— Да, Эмили, из-за тебя, — проворчал Кайл, держась за живот. Его лицо было бледно-зеленого цвета.

— Эм, простите? — я вскинула брови и скрестила руки на груди, глядя в упор на них обоих.

— Она просто очень ревнивая. Ей не понравилось, что Кайл вчера проводил тебя до аудитории и всё такое... — Кендалл поджала губы, будто бы извинялась передо мной за свою подругу.

— Может ей стоит злиться на тебя? Он сейчас на твоей кровати, хочу заметить, — отвечаю я враждебно, не понимая поведение Сандры. Впрочем, мне не было до этого никакого дела.

— Эмили, Кендалл, перестаньте. У нас с Сандрой в последнее время все не клеится, и мне кажется, что она только ищет поводы разругаться со мной, — тяжело вздыхает он, наклоняясь над тазиком. Мы с Кендалл переглядываемся. Пожалуйста, только не это... — Я не знаю, как я буду играть в этом сезоне. Проблемы с Сэни убивают меня.

— Тебе повезло, что у тебя есть такие друзья, как я и Макс, — сказала Кендалл, положив руку ему на плечо. — И Эмили.

— Кстати, как ты, уже попала в сети Максимилиана Кенинга? — спросила у меня она, и Кайл многозначительно улыбнулся после её слов.

— А? — я сделала вид, что не расслышала, и прибираюсь в своих вещах, лежащих на кровати. — А что, должна была?

— Хм, вчера он буквально спас тебя, утопающую в пене... И доставил на дом. — Я замерла и уставилась на неё, когда она произнесла эти слова.

— Он... Какого черта? — я сжала руки в кулаки, чувствуя, как учащается дыхание. То ли злость, то ли ненависть, заполнили меня изнутри, пожирая каждую клеточку моего тела. Это не было ненавистью к Максу, это было какое-то внутренне уничтожение, которое я была не в силах преодолеть.

— Не злись ты так. Он просто положил тебя на кровать. В первый раз вижу, чтоб Макс делал что-то подобное... Его особо не интересуют девушки. Он целыми днями учится, разрезает волны, иногда ходит на вечеринки и потрахивает то одну, то другую, — сообщил мне Кайл, наверняка в надежде, что меня это обрадует. Но я только разозлилась ещё больше.

— Он действует мне на нервы. Эта его показуха! — вдруг разозлилась я, выразив свои чувства прилюдно. Это было так на меня не похоже. Обычно я всё перекапываю в себе и никогда не высказываю свое мнение публично. А особенно в такой негативной формулировке. Чаще всего я держусь равнодушно и отчужденно. — "Я и океан... Я летаю..." — я процитировала Кенинга, изобразив его манеру говорить. — У него комплекс Бога на этой почве, вам не кажется?

Кайл кашлянул, а Кендалл уставилась на меня, захлопав глазами. Я не верила, что только что произнесла это всё вслух.

— Он же спас тебя. А я заступилась за тебя перед Беккой. Никто здесь не хочет причинить тебе зла, Эмили. По крайней мере, не мы четверо. — Она имела виду её, Сандру, Кайла и Макса.

Я замолчала и притянула к себе ноутбук, с остервенением задолбив по клавишам двумя руками. Мне так хотелось побыть одной, но Кайл и Кендалл начали обсуждать какой-то новый фильм, на который нужно сходить на следующей неделе. Ещё они обсуждали посвящение, но уже шепотом, потому что я была первокурсницей, и мне предстояло через него пройти.

Я открыла гугл и зашла в переводчик, выбирая в настройках немецкий язык. У меня было достаточно времени, чтобы разглядеть слова на полуголом торсе Макса и запомнить их.

Я долго вчитывалась в перевод, но так и не смогла толком понять значение этих слов.

"И я тебе всё расскажу, когда мы увидимся снова".

Со злостью захлопнув макбук, я плюхнулась на кровать, пытаясь выкинуть мысли о Максе из своей головы.

Глава 6.

POV Макс

Я закрываю глаза, чтобы сильнее сосредоточиться на себе, а не на этой стройной блондинке, что корчится подо мной уже несколько минут. Я прижал её к стене так, чтобы она опиралась на неё руками, и яростно загонял в неё свой член.

Все мои движения были идеальными, доведены до автомата — погладить по спине, грубо сжать ягодицы, шлепнуть несколько раз, сказав пару грязных слов, наклониться, схватить за грудь, снова сжать, укусить...

Даже не верится, что когда-то я получал другое удовольствие от секса, а не это жалкое подобие забытья. Нет, мне, конечно, было приятно трахать эту светловолосую девушку, но какого-то нереального восторга я не испытывал. Это было настолько плотское и похотливое удовольствие, что я невольно задумывался о том, что я превращаюсь в животное, которое только и может, что трахаться, зависать на вечеринках и бегать до океана по утрам. Отвращение — неприятное чувство, но когда ты испытываешь его сам к себе — ещё в сто раз хуже.

— Да, да, Маааааааааакс, — сладко простонала девушка, когда я замедлился и сделал в неё два последних толчка. Она прогнулась, и я схватил её за волосы, потянув на себя. Ей это нравилось, я чувствовал, как она подчиняется мне. Она всегда готова для секса... Как и все другие девушки.

— Ммм, — невнятно промычал я, стараясь вспомнить, как зовут девушку. Но ни одно, даже самое банальное имя, не приходило в мою пустую голову. — Детка, — просто сказал я и, в последний раз хорошенько шлепнув её по заднице, оставил в покое.

— Даже телефончик мой не попросишь? — она поджала губы, когда натягивала юбку на свою тонкую талию и пыталась застегнуть рубашку пальцами, которые до сих пор дрожали после оргазма.

— Если бы хотел, попросил бы, логично? — огрызнулся, взъерошив волосы. Меня так раздражали эти разговоры после секса. Я ей ничего не обещал, она от меня ничего не просила... Мы неплохо провели время, и я надеюсь, мы больше никогда не встретимся. Неужели это так трудно прочитать между строк?

— Ммм... Ладно. Всё равно все девочки будут мне завидовать. — Она улыбнулась, мечтательно закатив глаза к потолку. — Бекка порвет свою новую сумочку на кусочки, когда узнает.

— Прости, но я бы сексом с тобой хвастаться не стал, — усмехнулся я, влезая в свои синие джинсы. Девушка пристально разглядывала мой торс, потому что не успела сделать этого перед сексом — она сразу же оказалась развернута лицом к стене.

— 'Мы увидимся снова'? — прочитала она надпись на моих ребрах. — Может это все-таки предложение для меня?

— Прошу, свали из моей комнаты, как можно скорее. — Ухмылка сползла с моих губ. Обычно я вёл себя достаточно вежливо, но эта девушка раздражала меня больше, чем другие. Хотя её фигура была действительно безупречна. На лицо довольно милая, но ничего особенного, как и наш секс.

— Кенинг, ты сволочь, — тяжело вздохнула она, поправляя свою юбку. — Но, если что вдруг изменится... — промурлыкала она и подошла ко мне так близко, что смогла коснуться ладонью моего пресса. — Обращайся.

— Ага, обязательно, — заверил её я, мечтая увидеть, как дверь за ней захлопнется. К счастью, она не стала медлить с осуществлением моего желания.

С тяжелым вздохом, я повернулся и осмотрел нашу с Кайлом комнату. Он сегодня задерживался на тренировке, и я это прекрасно знал, поэтому превратил нашу комнату в личный притон на несколько минут. Думаю, он не будет на это злиться.

Наши апартаменты были вполне стандартными, разве что на территории Кайла было чище, чем на моей. Он был довольно аккуратным, да и Сандра вечно наводила порядки в этой части нашей комнаты. У меня же на кровати и в шкафу царил творческий беспорядок, но только при таком положении вещей я мог хоть что-то найти. Обычно моя приборка заканчивалась тем, что я терял абсолютно все вещи, которые были мне необходимы для жизни.

Жизни...? Я кидаю тоскливый взгляд на доску, с сожалением понимая, что до утра ещё восемь часов. Впереди меня ждёт много домашней работы по программированию — моему профильному предмету, и только потом немного сна и, наконец-то, серфинг.

Я провожу ладонью по борду, стараясь полюбить его. Но он абсолютно белый, без единой краски — пустой, как и моя жизнь. Я давно хотел что-нибудь сделать с ним, но всё время откладывал тюнинг на будущее. Но я не могу смотреть вперёд, не могу радоваться настоящему... Я застрял где-то в прошлом, и каждый день воспоминания разрывают меня, сжигая изнутри всё, что осталось от моей души...

Я запрыгиваю на кровать, закинув руки за голову, и закрываю глаза. Мысленно возвращаюсь в свой родной город Карлсруэ и вспоминаю семейный дом в три этажа и красивую зеленую лужайку перед ним.

— Вставай, идиот! Ты же обещал сегодня сдать за меня зачет по информатике, кретин! — веселый голос будит меня, и я отрываюсь от подушки, пялясь сонными глазами на самого себя.

Нет, конечно, это не совсем я — всего лишь моя точная копия, которая была дана мне при рождении.

— Ганс, какого хрена? Шесть утра, черт бы тебя побрал, — ворчу я, садясь на кровати. Брат улыбается мне, и мы начинаем копировать движения друг друга, словно смотрим на себя в зеркало.

— Какой я красавчик, — хором говорим мы и, заливаясь хохотом, ложимся на свои кровати, поворачиваясь друг к другу лицом.

У парня, на которого я смотрю, светлые волосы, выгоревшие на солнце, потому что сейчас лето. Яркие, глаза-хамелеоны, которые меняют цвет в зависимости от настроения, и вечная улыбка на лице. Несмотря на это, Ганс куда серьезнее и ответственнее меня. И к тому же он старше на целых три минуты сорок секунд, чем он очень гордился, и его всегда оставляют за главного. Его улыбка — это мое отражение, потому что когда он оставался один, редко проявлял свои чувства. И если бы кто-то увидел нас на улице, он едва ли бы нашёл между нами хоть какие-то различия. Даже родители частенько путали нас, хотя одно отличие у нас всё-таки было — у него была родинка над губой справа, а у меня слева.

Кажется, это называется 'зеркально однояицевые близнецы', но я никогда не задумывался об этом, пока мы не прошли это на биологии.

— Ладно, но только если ты сдашь за меня литературу, — наконец-то ответил я и начал собираться в школу.

— Как хорошо, когда не нужно учить то, что тебе не нравится, — с облегчением вздохнул он, закрывая учебник по информатике, и достал из кармана ключи от папиной машины.

— Пока родители уехали, можем позволить себе небольшую вечеринку. — Он надел спортивные тренировочные штаны, которые принадлежали мне, а мне пришлось натянуть его синие джинсы и белую рубашку, чтобы все поверили, что я это Ганс.

— Наконец-то они поехали к своим друзьям, я уже устал от их криков. Слышал? — спросил у него я и словил ключи, которые он кинул.

— Ага. Да пошли они. — Он приподнял бровь, делая вид, что ему все равно. — Пора давно привыкнуть к нашей странной семейке... В которой лишь один нормальный человек.

— И это я! — снова сказали мы в один голос и переглянулись. Я покачал головой, в очередной раз удивляясь этому феномену.

Мы постоянно так делали. Я всегда чувствовал, в каком настроении брат, что его тревожит сейчас, и даже что бы он хотел поесть сегодня на завтрак. Иногда мы читали мысли друг друга и видели сны на двоих, что уже давно перестало нас пугать. Мы вместе с самого рождения и никогда не пытались быть разными. Да, у нас различные интересы и вкусы, различный склад ума — у меня более аналитический, и всё же мы были, как одно целое, как один человек, который при соединении мог бы быть идеальным.

Я кидаю последний мысленный взор на брата перед тем, как слышу, как дверь с грохотом распахнулась и Кайл, тяжело дыша, ворвался в комнату.

— Черта с два, мы выиграем у 'Ястребов' следующую игру! — заявил он, заходя в комнату злой, как оглодавший волк. — Команда никуда не годится! Да и я в последнее время сдаю позиции: Сандра трахает мои мозги двадцать четыре часа в сутки!

— Да уж, лучше бы она делала это с твоим телом, — замечаю я, стараясь прийти в себя от сна-воспоминания.

— Нет, ну это просто невыносимо! Неужели она не понимает, что я люблю только её. Нет, нужно постоянно портить наши отношения своей ревностью... — Он мерил комнату большими шагами, расхаживая по кругу, пытаясь успокоиться.

— Ты всё время с девчонками. Твоя лучшая подруга — Кендалл Уайтроуз, к тому же, теперь у неё появилась хорошенькая соседка, и ты часто зависаешь у них в комнате. Я думаю, Сандру можно понять, — возражаю я, прекращая его нервную тираду.

— Черт. Мне нихрена не полегчало от твоих слов! Мы просрем нашу игру, я это чувствую... — Он тяжело вздохнул и сел на кровать, опираясь локтями на колени. — Я должен что-то исправить.

— Я в тебя верю. Успокойся, брат, — снова говорю я, доставая свое задание по программированию.

Кайл и вправду стал мне очень близким за последний год. Пожалуй, самым близким человеком, который у меня сейчас есть. Только с ним я мог изредка чем-нибудь поделиться, когда он не был занят своей девушкой или футбольными матчами.

Но он всё равно не мог заменить мне Ганса. И никто не сможет.

Я смотрю на свои ребра и думаю о том, что мы увидимся снова. Я всё еще живу надеждой на то, что мой брат жив.

POV Эмили

— Целый день просидела с проектом, — ворчу я, работая в программе, которая помогает мне создавать дизайн сайта. — С оформлением я хорошо справилась. — Кендалл отвлекается от своих ногтей и поднимает взгляд на меня. — Но вторая часть задания — это создать сам сайт и наполнить его своим дизайном. Не понимаю, зачем мне знать, как это делается...

— У нас такое обучение: тебе дают больше, чем нужно. То, что пригодиться тебе в твоей будущей профессии. Ты будешь плохим веб-дизайнером, если не будешь знать, как сделать работу до конца самостоятельно, — поясняет она, снова взяв в руки лак. — Например, я танцую и мало забочусь о домашних заданиях, ведь, если всё пойдет так, как я хочу, по окончанию университета я стану здесь тренером.

— Да уж, меня это совсем не интересует. — Я снова тяжело вздыхаю и качаю головой. — Так поздно, а проект нужно сдать послезавтра. Я не успею разобраться с этим за один день.

— Да. Не успеешь, — довольно улыбается Кендалл и выдает: — Но ты можешь попросить помощи у одного очень милого парня.

— И у кого же? — с надеждой спрашиваю я, уверенная в том, что подруга подкинет мне хорошую идею.

— У Макса. Ты не знаешь, но он на программиста учится. Так что, он не только по волнам катается, но ещё и с мозгами, — заверила меня Кендалл, на что я презрительно фыркнула.

— А по нему и не скажешь. — Я скрестила руки на груди и задумалась. — Он что, правда может мне помочь?

— Если хорошо попросишь, — загадочно протянула Кендалл, и мне не понравился тон её голоса.

— Жаль, что программист не Кайл. С ним мне гораздо проще общаться, — ответила я, вспоминая о том, как часто Кайл заходил к нам в последнее время. Сейчас у него было немало проблем — Сандра всё время давила на него, что приводило к постоянным ссорам. Команда была не в самой лучшей форме перед игрой... Кендалл, как могла, поддерживала друга, да и я пыталась. Я начала испытывать симпатию к этим двоим. Я не могла совсем отстраниться от Кендалл, потому что жила с ней в одной комнате, а для этого нужны очень доверительные отношения.

— С Кайлом проще, потому что он открытый человек. У него все эмоции на лице написаны, — объяснила Кендалл, поморщившись. — Он, правда, любит Сандру и страдает сейчас.

— Поэтому ты тоже грустная в последнее время? — осторожно спрашиваю я, стараясь не разозлить её.

— Опять ты начинаешь. Сандра моя подруга! И тем более, тут мой бывший... Снова хочет вернуться. Он из моей команды по чирлидингу.

— Что? Парни тоже трясут помпонами? — не поверила ей я, представив это странное зрелище.

— Нет, конечно. У нас есть и парни, чтоб ты знала. Кто-то же должен бросать нас в воздух и всё такое. — Она посмотрела на меня так, будто я сморозила глупость, на которую не способен даже пятилетний ребенок. — Так вот, Крис снова ухаживает за мной.

— С удовольствием послушаю твою историю с Крисом, но сейчас я займусь тем, что пойду к Максу и засуну свою гордость куда подальше... — Я надеваю джинсовые шорты, потому что на улице стоит невероятная жара. — Потому что иначе я просто завалю этот дурацкий проект.

— Сейчас девять часов вечера. Даже не знаю... Может тебе стоит подождать до завтра? — Я слышу в голосе Кендалл беспокойство.

— Завтра с утра его не будет в кампусе. Днём у нас пары, а вечером уже поздно... У меня нет выбора. Кенинг поможет мне, иначе я завалю свой первый проект в этом университете. — Когда я была полностью одета и готова к выходу, в последний раз посмотрела на Кендалл, которая провожала меня довольно-таки заговорщицким взглядом. Что она там себе напридумывала?

Кампус, в котором жили Кайл и Макс, находился в пяти минутах ходьбы от нашего. Когда я вышла на улочку, освещенную яркими фонарями, сразу заметила, что для вечера на лужайках было как-то подозрительно много народу. Это напрягло меня, но, не обращая внимания на одобрительные взгляды, устремленные на меня в шортах, я продолжила свой путь. Когда я нашла их комнату, то немного замешкалась: а правильно ли я поступаю? Да я всего лишь попрошу его о помощи, но разве это не значит, что теперь я буду ему чем-то обязана? И неизвестно какой 'оплаты' с меня потребует Макс Кенинг.

— Привет, это я. — Я постучалась быстро и стремительно вошла в комнату. Кайл сидел на кресле, и на его лице было написано, что он опять не в настроении. Кенинг сидел за ноутбуком и усердно что-то печатал, находясь в наушниках. Он даже не заметил, что я вошла, потому что был слишком увлечен музыкой.

— Эмили, ты чего так поздно? — поинтересовался Кайл и кинул в Макса подушку, чтобы тот обратил на меня внимание.

— Какого черта...? — возмутился тот, но потом поднял глаза на меня и стремительно изменился в лице.

Он оглядел меня с головы до пят, задержавшись на моих шортах. Его голубые глаза при комнатном освещении казались мне синими. Да, шорты, пожалуй, были чересчур короткими, и я обычно не носила настолько открытую одежду, но калифорнийская жара начала существенно влиять на мой стиль.

— Оу, не ожидал, что за такой короткий срок ты окажешься в моей комнате в столь поздний час. — На его лице застыла его фирменная хитрая ухмылка.

С моих губ чуть было не слетело: 'заткнись, придурок', но тут я вспомнила, что это я пришла к нему за помощью, а не он ко мне. Я нуждалась в своем проекте, хотела хорошо учиться. Я не хотела потерять эту учебу и не хотела бы сейчас возвращаться в Россию.

Я нервно сглотнула, вспоминая о том, что через несколько недель Давид выйдет на свободу.

— Кенинг, не обольщайся. — Я улыбнулась ему самой милой улыбкой, на которую только были способны мышцы моего лица. — Мне нужна твоя помощь. — Я сказала эти слова и мысленно наступила на горло своей гордости.

Глава 7.

— Что? Повтори ещё раз, — сказал он, кайфуя от того, что я вынуждена обратиться к нему. — Кайл, ты слышал, что она сказала?

— Кретин, девушка пришла к тебе за помощью, не издевайся, — встал он на мою защиту, и я почувствовала прилив благодарности к Кайлу.

— Ты как, всё хорошо? — поинтересовалась я, глядя на его уставшее лицо. Кайл слишком резко изменился с того дня, как он помог мне докатить мой чемодан до комнаты. Я была удивлена своим желанием как-то исправить это. Может мне поговорить с Сандрой? Объяснить ей, что я и Кендалл просто общаемся с Кайлом и ни в коем случае не претендуем на то, чтобы отнять его у девушки.

— Нормально. — Он пожал плечами и достал сигареты из прикроватной тумбочки. — Я оставлю вас на несколько минут.

— Эй, ты же спортсмен. — Я смотрю на него с укоризной, и мне так и хочется вырвать сигареты из его рук. — Не знала, что ты куришь.

— Время от времени. — Он натянул на себя улыбку и, надев свой футбольный бомбер, покинул комнату.

Я огляделась: половина комнаты, на которой расположился Кайл, была очень милой и аккуратной. У него было чем гордиться — несколько призовых кубков, медалей и немного разных футбольных маек с номерами, за которые он играл. На его кровати лежал мяч для регби, и это было единственным, что валялось не на своем месте.

Тем временем на территории Макса царил бардак — на его тумбочке лежала открытая пицца, которую он уже съел наполовину, несколько банок из-под колы и пива, а на спинке кровати висели его вещи, превращаясь в небольшую кучку. Настоящий мужик, ничего не скажешь. Не хватает ещё двух разных носков рядом, на полу.

— Так что тебя привело в мои апартаменты? — Он посмотрел на меня так, словно я оторвала его от каких-то королевских дел. Я не понимала этого парня — то он довольно мил со мной и хочет помочь, то не замечает меня, а теперь и вовсе ведет себя по-свински.

— Ммм... — Я в последний раз подумала о том, стоит ли мне вообще просить его о помощи. Его глаза пристально смотрели на меня, выжидая ответа. — Я слышала, ты на программиста учишься. Это так?

— Допустим, — вырвалось из его губ.

— Мне задали задание: сделать дизайн для сайта и воплотить это всё в жизнь. Но я совершенно ничего в этом не понимаю...

— И ты хочешь, чтобы я написал тебе сайт? — закончил он, притворно зевая.

— Да. Послезавтра я должна сдать проект. Мне никак не справиться с этим за такой срок, — уже увереннее добавляю я, тоже посмотрев в его глаза. Мне хотелось бы, чтобы я умела гипнотизировать людей и обладать даром убеждения, словно вампир из сериалов.

— Для меня написать сайт — проще простого. Максимум пару часов, — наконец-то ответил он, после недолгой паузы. — Но зачем мне помогать тебе? Что ты можешь предложить мне взамен?

После своих слов Кенинг встал, и теперь я отлично видела его натренированно тело. Что за привычка у парней вечно расхаживать полуголыми?

Мои веки затрепетали, а глаза забегали по комнате — я должна была смотреть на всё, что угодно, но только не на его накаченные мышцы. Ой, какая интересная коробка из-под пиццы, пожалуй, я порасматриваю её.

— Я... Я не знаю. Мне нечего тебе предложить, — отвечаю я, не глядя на него. Боковым зрением я вижу, что он тянется за черной футболкой и быстро надевает её через голову. Я с облегчением вздыхаю.

— Ну, ты же девушка, — замечает он, засовывая руки в карманы. — Эмили, почему ты дрожишь? — вдруг спрашивает он, делая шаг ко мне. Я резко отступаю назад и смотрю на него испуганными глазами.

— Чего ты хочешь от меня? — резко спрашиваю я, сжимая руки в кулаки. — Быстро говори, поможешь ты мне или нет, иначе мне тут больше нечего делать! — В моих глазах вспыхивает огонь, а Макс самодовольно улыбается, будто он только этого и ждал.

— Успокойся ты. — Он поднимает руки с раскрытыми ладонями и обращает их ко мне. — Я помогу тебе, если ты тоже сделаешь мне одолжение. — Ты разрисуешь мою доску. — Он берет свой борд и ставит его перед собой. Он настолько огромный, что я вообще не представляю, как он влезает в комнату.

Его доска белая и, правда, очень скучная. Только в уголке я вижу одну надпись — это фирменный знак бренда, который её изготовил.

— Это не просто, — отвечаю я, нахмурив брови. — Я совсем тебя не знаю, и поэтому будет не просто нарисовать что-то, что будет твоим... Понимаешь?

Он кивает и смотрит на меня иначе. Не улыбается. На миг я снова вижу оттенок боли в его глазах, но он прячет своё лицо за доской, и я слышу, как он прикладывает к ней свой лоб.

— Эмили, ну придумай что-нибудь, — снова говорит он, и я вижу его загорелое лицо, выглядывающее из-за борда. Его волосы опять в таком беспорядке, будто он совсем не знает, что такое расческа. — Завтра я подаю заявку на участие в соревнованиях.

— Я думала, ты занимаешься этим не ради побед. — Макс поставил доску на место, и я снова прекрасно видела его. Помимо футболки на нем были черные штаны с эмблемой калифорнийского колледжа и сидели на нем идеально

— Так и есть, но у меня, как и у каждого серфера, есть одна мечта — попасть в трубу. — Он проводит по воздуху рукой, будто стараясь объяснить мне непонятное слово на иностранном языке.

— Я примерно представляю, что это такое, — киваю я и наблюдаю за тем, как он рассказывает мне об этом.

— Сейчас волны недостаточно хороши для исполнения такого трюка. Но во время соревнований их будут вызывать искусственно. Они будут намного выше и круче. Хотя бы ради этого я готов поучаствовать. Я очень хочу... — начал говорить он, но я его перебила.

— В трубу? — я улыбнулась, на мгновение представив эту картину. — Это так опасно. Ты не боишься... Океана? Я имею в виду... Можно утонуть или разбиться, не так ли?

— Не думаю, — ответил он, вскидывая брови. — Я же не первый день этим занимаюсь. — Он сказал это непринужденно, но мне казалось, что он скрывал то, что он был совсем не против утонуть.

Мы оба замолчали на несколько минут. Я не испытывала чувства неловкости, и мне было совсем не страшно находиться с ним наедине в одной комнате, хотя, когда Кайл вышел покурить, я очень сильно переживала. Почему-то мне казалось, что, несмотря на то, что, иногда, Макс ведет себя как полный придурок, он не причинит мне вреда.

Я мысленно потрясла головой, предостерегая саму себя. Совсем забыла, как хреново ты разбираешься в людях, Эмили?

— Ладно. — Я наконец-то нарушаю наше молчание. — Я сделаю это для тебя, если к завтрашнему вечеру ты напишешь мне сайт, и он будет достоин самого наивысшего балла, который только можно получить.

— По рукам. — Он протянул мне свою ладонь в который раз, но я качнула головой, отстраняясь от него. Он сощурил свои глаза-хамелеоны.

— Эми, у меня такое чувство, будто я заразный. — Он усмехнулся, убирая руку. — Или грязный.

Нет, это я грязная. Эта мысль стремительно пронеслась в моей голове.

— Но мне нужно будет чаще наблюдать за тобой, — поставила его в известность я. — И возможно... — Я тяжело вздохнула. — Тоже прокатиться.

— Что? — его глаза стали в два раза больше, а удивление на лице смешалось с интересом.

— Когда соревнования? — Я задумалась о сроках, которые отведены мне на работу.

— Через месяц. — Макс показал рукой на календарь на стене, на котором этот день был заштрихован красным цветом.

— Хорошо, как только я получу свою пятерку за проект, можешь нести мне свою доску, и я займусь этим. — Я кивнула ему, и в эту секунду в комнату ввалились Кайл и Сандра.

Я резко повернулась на голоса — Кайл держал девушку на руках и покрывал её лицо поцелуями. Сандра крепко прижалась к нему, и, кажется, наконец-то выглядела счастливой. Привычная недовольная мина, которую я обычно наблюдала на её лице, исчезла.

Кайл поставил Сандру на ноги, и по-прежнему крепко обнимая её, посмотрел на нас:

— Если вы оба задержитесь в этой комнате ещё хотя бы на пару минут, сгорите вместе с ней. — Его глаза блестели, а Сандра залилась румянцем и обвила руками его шею.

— Черт, Кайл, я тебя ненавижу, — недовольно заметил Макс и перевел взгляд на меня. — Эмили, я провожу тебя. И прогуляюсь заодно. Десяти минут хватит? — пошутил он, обращаясь к Кайлу, и тот бросил на него недобрый взгляд.

— А ну быстро свалил отсюда, — буркнул он, снова целуя Сандру в макушку. — Прости, Эмили. — Он посмотрел на меня, но я и так уже стояла на пороге, мечтая покинуть эту комнату. Мне было невыносимо смотреть на Кайла и Сандру.

Не только потому, что все пары обречены на конец своих отношений, но ещё и потому, что я представила Кендалл, которая могла бы тоже увидеть это. Как бы она не скрывала этого, но Кайл ей небезразличен.

И Кендалл теперь совсем небезразлична мне. Я привязалась к этой веселой болтушке.

Мне совсем не хотелось возвращаться до Кампуса в компании Макса, и я ускорила свой шаг, надеясь на то, что быстро скроюсь в коридорах здания. Но он не отставал от меня, я слышала позади его тяжелые шаги, и на улице мы уже оказались вместе.

Что-то изменилось за те минуты, что я провела в комнате у парней — на улице стало ещё больше народу, все были легко одеты, да и к тому же, я слышала звуки музыки, которые становились все отчетливее.

— Только не говори, что сегодня десятое сентября, — прошептал Макс, закатывая глаза.

— Именно, а что такое? — пока я недоумевала над тем, что происходит вокруг, ко мне подбежала милая девушка — блондинка в волонтерской форме.

— Сегодня посвящение, — напряженно выдавил Макс, скрещивая руки на груди. — Мое в прошлом году было ужасным. Надеюсь, в этом они придумали что-то получше.

— Ты, Кенинг, вечно всем недоволен, — дружелюбно сказала девушка, протягивая мне баллончик с непонятным содержимым. — Не сомневайся, в этом году никто не заставит тебя есть жучков.

Я посмотрела на Макса. Он весь сморщился, видимо вспоминая тот день.

— Бекка решила пожалеть первокурсников? — ухмыльнулся он, слегка нажав на баллончик. Из него тут же полилась пыльца нежно-голубого цвета. Она серебристым снегом опадала на траву, и я, решив, что это безопасно, тоже приняла свой баллончик.

— О да. На самом деле, ректор не одобрила прошлогоднее посвящение. Поэтому ей пришлось сделать всё по-человечески, а не как обычно, — ответила блондинка и протянула нам ещё и одноразовые очки. — Держите и не забудьте надеть это на глаза.

— А можно не участвовать в этом...? — На его языке явно крутилось ругательное слово, но девушка выразительно посмотрела на него.

— Ладно, я понял. — Он тяжело вздохнул и надел очки, посмотрев на меня сквозь темные стекла. — Студенческая жизнь и все такое.

— Можно я просто вернусь в кампус? — спрашиваю я, пытаясь избавиться от очков и банки, но блондинка уже ускакала к другой толпе учеников, ожидающих своих атрибутов.

— Ага, а мне что предлагаешь делать? Кайл занял комнату, черт бы его побрал. Нет, ну ты, конечно, можешь пригласить меня к себе... — Он посмотрел на меня...Черт, он посмотрел на меня так, что я почувствовала, как все мои органы внутри задрожали от его взгляда. Не знаю, что бы это значило, но его глаза, в сочетании с этой улыбкой, вызывали во мне странные чувства. Они мне не нравились. Совсем не нравились.

— Нет! — отрезала я, направляясь туда, откуда доносилась музыка. — Пойдём уже, я же всё-таки первокурсница. Тем более я слышу неплохую музыку.

Это была песня Muse — Supermassive Back Hole, точнее один из ее ремиксов. По мере того, как мы с Максом приближались к сцене, которая оказалась рядом с центральной площадью студенческого городка, народ прибавлялся. Ещё чуть-чуть и я буду стоять в толпе, где каждый норовит задеть плечом, локтем и прочими конечностями. Я уже начала жалеть, что согласилась на эту затею.

Видимо всё было написано у меня на лице, потому что Макс подвинул двух парней, стоявших рядом, и нашел для нас более или менее свободное пространство. По крайней мере, отсюда я хорошо могла видеть сцену, на которой выступала группа.

— Они все из нашего колледжа, частенько выступают на таких мероприятиях, — пояснил он, когда я присмотрелась к рокерам, выступающим на сцене. Мне нравилось то, как один парень играет на гитаре. Я и сама когда-то ходила на уроки, но потом забросила их, отдав предпочтение рисованию. Когда группа закончила играть, на сцену вышел ди-джей, которого я уже знала, и рок-музыка сменилась на электронную.

— Эй, есть тут кто? — ди-джей поднёс микрофон к губам, и как только он задал свой вопрос, огромная толпа студентов заорала так, что я чуть не оглохла. Я зажала уши руками, а Макс направил на меня свой баллончик с краской.

— Ты готова? — спросил он, улыбаясь. Должна признать, всё это было довольно весело. Вокруг было столько народу, и все были счастливы, что для них придумывают хоть какие-то развлечения, которые помогают отдыхать от напряжной учебы. Когда я училась в школе, у нас не было ничего подобного... Разве что дискотека, которая была раз в году. К тому же на ней никто никогда не танцевал, и всё было довольно уныло — мальчики стояли справа, девочки мялись слева. После двух часов взаимных мучительных переглядываний все расходились по домам — вот и весь праздник.

— Ты, правда, ел жуков в прошлом году? — спрашиваю я, стараясь перекричать толпу. Макс не слышит меня и наклоняется ко мне ближе.

Мне становится нехорошо. Он стоит так близко, что наши руки могут соприкоснуться в любой момент. К тому же его ухо находится почти у самых моих губ. Я скорее повторяю свой вопрос, чтобы не упасть в обморок прямо здесь.

— Ну... Не совсем, — отвечает он громко, пожимая плечами. — Ладно, — потом признается он, ловя на себе мой пронзительный взгляд. — Одного. Кайл и Кендалл тоже их ели. Это было частью посвящения. И ещё нас поливали какой-то грязью из шланга. Поэтому я рад, что в этом году будет краска.

Я рассмеялась, только представив себе, как Кендалл валяется в грязи и при этом закусывает какое-нибудь насекомое. Наверняка она приправила его взбитыми сливками, да и её гораздо больше волновала испорченная форма, чем покалеченный желудок.

Макс смотрит на то, как я заливаюсь хохотом, и я начинаю чувствовать себя неловко. Наверняка я выгляжу не очень привлекательно, во время этого процесса. Я тут же прекращаю смеяться и прислушиваюсь к словам ди-джея.

— Ну что, вы готовы? На счёт три... — произносит он и берёт в руки свой баллончик с краской. Я ещё даже не знаю, какая краска у меня в руках. Но я определенно буду хорошенько целиться в Макса.

— Два... — продолжает он, и толпа начинает галдеть, как ненормальная. Я замечаю, как на сцене включается экран, который показывает на всю стену. И вижу, как все направляют свои баллоны в воздух.

— Один! — выдыхает голос, и тут происходит что-то нереальное. Поднимается такой крик и свист, что мне кажется, мои барабанные перепонки вот-вот лопнут. Я тут же оказываюсь вся заляпанная краской, да и сама размахиваю ей в воздухе. Я снова чувствую себя ребенком — чистым, невинным, радующимся простым вещам. Мой цвет оказывается ярко розовым, и он разлетается надо мной и Максом, смешиваясь ещё с десятком оттенков цветов, которые летят на нас со всех сторон. Музыка режет мои уши, но мне уже всё равно.

POV Макс

-Да уж, в этом году всё оказалось лучше, чем я ожидал, — произнёс я, посматривая на Эмили, которая сняла очки и теперь выглядела довольно странно. Кожа вокруг глаз была единственным местом на её теле, на котором не остались пятна от краски. Её волосы были красного оттенка, на лице преобладала моя голубая краска, а на остальном теле были распределены оставшиеся цвета радуги.

Мы потратили всю краску, и теперь весь народ танцевал, фотографировался или просто болтал. Почти все были трезвыми, за исключением некоторых личностей, потому что мы находились на территории университета.

— Какого черта, ты нормальная, а я весь в розовом? — поинтересовался у неё, глядя на свою одежду. Эми не пожалела своей краски именно на меня. — Ты решила мне отомстить?

— Ага, — гордо заявила она, пшикнув на меня остатки из баллончика. — Так и хотелось стереть самодовольную физиономию с твоего лица, но не получилось.

— Вот значит как. — Я попытался замарать её голубым цветом, но мой баллон уже был пустым.

Я посмотрел на Эмили. Мне нравились её карие глаза теплого оттенка, обрамляемые черными, как смоль, ресницами. Обычно она ходила с нейтральным выражением лица и часто запрокидывала подбородок кверху, но сейчас улыбалась, словно счастливый ребенок. Краска покрывала всё её тело — шорты и майка вряд ли подлежали восстановлению нормального вида. Мой взгляд заскользил по её телу, в который раз я ловил себя на мысли, что мне хотелось бы попробовать её... Да, я определенно не отказался бы заняться с ней сексом, но я был уверен, что она девственница.

Уж слишком сильно она держалась особняком от меня и от всех остальных парней. К тому же эти её крики по ночам. Может у неё страх близости?

Ей не понравилось то, как я откровенно пялюсь на её грудь, на которую легла белая краска. Мне стало плохо, от возникнувших в голове ассоциаций, и я хотел уже увести её подальше отсюда, да проводить домой, как тут случилось то, что по-настоящему шокировало меня.

— Детка, пойдем, я отмою с тебя эту краску? — на Эмили налетел какой-то мудак и обхватил её со спины двумя руками, притягивая к себе за живот. Страх и ужас стремительно пронесся в её глазах перед тем, как она закричала. Она завизжала так сильно, вырываясь из его объятий, что на нас обернулись все, кто находился неподалеку.

Я решил не раздумывать — моя реакция была незамедлительной. Я подошел к типу в краске и был рад, что не вижу его мерзкого лица. Отрывая его от Эмили, я взял его за края футболки и, хорошенько встряхнув, двинул кулаком под дых.

— Отвали от неё, понял? Иначе я тебе мозги вымою, а не краску, — сквозь сжатые зубы прошипел я, ударив его ещё раз. Чувак был пьяный в стельку и совершенно не понимал, что делает. Наверняка Эми была не первой девушкой, которую он лапал сегодня.

Я отпустил его и на мгновение задумался, почему я так отреагировал на это. Будь на месте Эмили Рейчел или Ребекка, я бы, наверное, даже бровью не повёл. Но просунувшийся зверь внутри меня хотел разорвать пьяного мудилу на кусочки и рассыпать по ветру.

Когда я очнулся от своих мыслей, Эми уже не было рядом. Пьяный парень валялся на траве и стонал от боли. Я еле сдержался от того, чтобы не пнуть его напоследок, но нужно было догнать девушку.

— Эми, стой! — крикнул я, распознавая её по одежде. Она шла вперёд, не сбавляя шагу, и когда я подошёл ближе, услышал, что она рыдает.

Не плачет, а у неё серьезно самая настоящая истерика.

— Да что тебе нужно? — сквозь слезы закричала она, останавливаясь. Я смотрел на её дрожащее тело и лицо, на котором не осталось ни тени былой радости. Лишь боль и отчаяние читались в её глазах, которые были мне так хорошо знакомы. Но я не понимал, что трагичного в том, что какой-то придурок полапал её. Да, думаю это не очень приятно, но зачем же так рыдать?

— Успокойся, Эми... Шшш... — Я потянулся к её рукам, чтобы успокоить, но девушка только вскинула их кверху и, развернувшись, пошла дальше.

— Не хочу, чтобы ты видел меня, не хочу. Уйди Макс! — захлебывалась в слезах она тем временем, пока я шел за ней.

— Объясни мне, что с тобой... — неуверенно начал я, но она кинула на меня взгляд полный ненависти.

— Не делай вид, что ты хороший! — Она вдруг остановилась и чуть ли не ткнула указательным пальцем мне в грудь. — Ты такой же, такой же... — шептала она. Слезы размывали краску на её лице, но совершенно не портили её. Даже с этой нелепой краской, с истерикой на лице, ей удавалось быть красивой.

— Да о чем ты говоришь вообще? Я не понимаю, — возразил я, стараясь поговорить с ней, но мы все ближе подходили к её кампусу.

— Я... Мне просто... — Она остановилась, тяжело дыша, а потом, посмотрев в небо, прошептала: — Я просто испугалась.

Да уж, у этой девушки точно не всё в порядке с головой. Я бы засмеялся, но я и сам был со странностями, поэтому не стал издеваться над её чувствами.

— Всё хорошо, Эми. Если ты будешь так рыдать каждый раз, когда тебя кто-то лапает, тебе лучше покинуть эту страну, — пошутил я, но она посмотрела на меня ещё более испуганным взглядом и обхватила свои плечи руками.

— Нет. Только не домой, — тихо сказала она, закрывая глаза. — Макс, мне нужно идти. Прости, что ты это увидел, — прошептала она, слегка успокоившись.

Её настроение менялось со скоростью света, и вот уже я сам совершенно не понимал, что она за человек. Почему с ней не может быть просто, как с другими девушками...

Я не успел ничего ответить, Эмили скрылась в кампусе для девочек, а мне было запрещено заходить туда после двенадцати.

Я развернулся в сторону своего здания, встречая на пути людей таких же разукрашенных, как и я. Они смеялись, а у меня на душе вдруг стало паршивей некуда. Что за всплеск эмоций был по отношению к тому парню? Я не помню, когда в последний раз меня одолевало это забытое чувство собственничества.

Я уже и забыл, что такое вступаться за девушку. Вот черт, Макс. Только не смей к ней привязываться. Не смей привязаться к этой странной девушке, которая словно прилетела с другой планеты.

Мне безумно хотелось расслабиться, снять напряжение, которое завладело всем моим телом. Я забегал глазами по девушкам, которые возвращались с фестиваля, и я не мог различить их лица из-за красок, украшавших их тела.

Мне было всё равно, вообще-то. Я хотел любую. Я хотел секса — бессмысленного, живого и безумного. Больше не задумываясь ни на секунду, я подошёл к одной из пятерых девушек, собравшихся в кучку, и изъявил свое желание ей прямо в глаза. По её лицу я понял, что она знала, кто я.

А вот я совершенно понятия не имел, кто она. Но это всё было не важно — её не пришлось упрашивать долго. Уже через пятнадцать минут я был в какой-то комнате и трахал её прямо на прикроватной тумбочке, которая тряслась, под девушкой каждый раз, как я загонял в неё член.

— О да, дааааа... — кричала она и потянулась к моим губам, обхватывая за плечи. Её длинные ногти впивались мне в кожу, словно перочинные ножи. Я отстранился от неё и, слегка взяв за шею, прошептал:

-Я никого не целую, детка, — моё дыхание было сбивчивым, я уже был близок к оргазму, и меня не волновало, что девушка была ещё слишком далека от него. Когда всё закончится, я не вспомню её даже с краской на лице.

POV Эмили

У нас общий душ на три комнаты, но пока все были на празднике, он был совершенно пустой. Это радовало меня, потому что я ввалилась туда прямо в одежде и, встав под горячую воду, снова заплакала, пытаясь смыть с себя всю грязь.

Плевать мне было на краску. Я чувствовала себя мерзкой внутри. Воспоминания охватывали меня, застревая в горле, душили. Красная краска стекала с меня, словно кровь. Я ударила двумя кулаками стену и беззвучно закричала.

Давид позаботился о том, чтобы все в школе узнали правду. Искаженную правду. Все шептались о том, что я встречалась с мужчиной, который гораздо старше меня. Что я шлюха. Девочки посматривали на меня с осуждением, мальчики с интересом. Каждый из них теперь хотел познать со мной "радости" секса.

— Сколько ты стоишь, Бломен? — я слышала это в школьных коридорах и не понимала, как люди могут быть такими жестокими. Конечно, многим было все равно, но находились и такие.

— Пойдемте, девочки, — слышала я каждый раз, когда пыталась поздороваться с какими-нибудь девчонками, которые раньше ко мне неплохо относились.

Я не верила, что всё это происходит со мной, что вина Давида может быть не доказана, что он останется на свободе и будет преследовать меня. Столько страхов накрывало мою душу, покрывая её беспросветной тьмой, из которой я не видела выхода.

Мне казалось, что я иду по школьным коридорам голая, грязная, и на моём теле, на каждой клеточке, большим и жирным шрифтом написано "шлюха".

Я была опустошена. Меня радовало только то, что скоро будет выпускной. Я ходила в школу в свитерах, закрывающих руки и шею и в плотных легинсах. Так я наверняка скрывала свои синяки и ссадины, оставленные Давидом.

Лицо он тоже не пощадил. Звук его частых пощечин отзывался в моем сердце, разгоняя ужас по телу с бешеной скоростью. Я могла только плакать. Я даже не разговаривала с мамой и Русланой — они пытались помочь мне, но не знали как. И я не знала, как помочь самой себе.

В каждом кареглазом брюнете я видела Давида и пряталась от него, выжидая, когда школьный коридор будет свободен. Всё чаще и чаще я просто слонялась по школе и молчала... Серая, незаметная и никому ненужная.

Глава 8

POV Эмили

На следующее утро первое, что я сделала с самого утра, это отправила Максу техническое задание по своему предмету. Хотя, я вообще сомневалась в том, что он будет мне помогать после вчерашней истерики. Я пыталась понять, почему он вступился за меня? Какое ему дело до того, что какой-то пьяный придурок схватил меня за задницу? Мы же были знакомы от силы одну неделю.

Но выбора у меня не оставалось — сроки сдачи задания поджимали, и я с неохотой написала ему небольшое письмо с просьбой сделать всё, как можно скорее. По скриптум: я снова пообещала ему, что как только получу "отлично" за нашу совместную работу, я сделаю то, о чем он попросил меня.

Хотя, честное слово, я и понятия не имела, как я буду делать это. Нарисовать что-то для себя — это одно дело, но разрисовать чужую доску... Это то же самое, что разлить банку с чернилами на его личный дневник.

Звонок по скайпу отвлек меня от мыслей о предстоящей работе, и, приняв вызов, я включила камеру и увидела Руслану.

Мы с сестрой были довольно похожи, но, несмотря на это, я считала её самой красивой девочкой на свете. Её волосы были темнее моих — насыщенного каштанового цвета. Кожа смуглая от природы и очень пухлые, словно бантик, губы.

К тому же она была умна не по годам. Она мечтала стать психологом и сейчас готовилась к поступлению в университет. Впереди у неё целый год, чтобы подготовиться к экзамену, но я уверена, что она с легкостью сдала бы его и сейчас.

— Доброе утро, моя именинница! — она помахала мне рукой и послала несколько воздушных поцелуев. В кадре я заметила три шарика, которые она держала в руке, и сначала не поняла, к чему это всё.

Я и забыла, что у меня сегодня день рождения. Я с пятнадцати лет не праздновала его, если только в кругу семьи. Обычно мы с Русланой в этот день ходили в кино, и подарки я получала только от неё и от мамы.

Пока я не успела прийти в себя, она начала напевать мне "Happy birthday to you" и надела на голову остроконечную шапочку из картона. В другой её руке была какая-то погремушка, которой она размахивала в разные стороны. В общем, моя сестра была ещё ребенком, и я завидовала её детской непосредственности и беспечности.

— Лана... — Я улыбнулась, наблюдая за счастливой сестрой. — Если бы не ты, я бы совсем забыла про свой день рождения.

— Вот ты глупая, — вздохнула она, заканчивая петь. Она покачала головой и пригрозила мне пальцем. — Мне так грустно, что я не с тобой в этот день. Я очень скучаю.

— И я скучаю по тебе. — Я тоже отправила ей воздушный поцелуй, и мне вдруг безумно захотелось обнять сестру.

— Мама всё равно сегодня готовит твой любимый торт. — Она посмотрела в камеру, и я залюбовалась её большими чёрно-карими глазами. — Надеюсь, ты повеселишься там, а не будешь тухнуть, как обычно.

— Ну, зачем ты так с нашими ежегодными вылазками в кино в этот день. Это совсем не тухло, — возражаю я, приподнимая брови.

— Это скука, сестричка. Ты же в Америке! Ну что, как тебе там? — непринужденно спрашивает меня она, присылая параллельно какие-то фотки, которые она сделала за последнее время.

— Хорошо. По крайней мере, здесь... Мне спокойнее, — осторожно говорю я, и мы встречаемся взглядами. Руслана кивает, намекая мне на то, что не хочет говорить со мной о Давиде в такой день. Я и сама не хочу о нем говорить, но мне не терпится узнать, что решил суд на счёт его условно-досрочного освобождения из тюрьмы. Я понимала, что здесь, на другом конце земли, он никогда не найдет меня, и всё же в моей душе блуждали прежний страх и неприятное предчувствие.

— Подружилась с кем-нибудь? — Она была готова завалить меня вопросами, но я ответила лишь на последний.

— О да. Ты не поверишь, но я подружилась с чирлидершей, которая дружит с типичным американским футболистом, который дружит с другой чирлидершей. Чем тебе не "Дневники Вампира"? — Мы обе захихикали, вспоминая наши совместные просмотры сериалов по вечерам.

— О нет, только не говори, что там и, правда, на каждом шагу красавчики вроде Йена Сомерхолдера... — Она картинно закатила глаза и положила руку на сердце.

— У нас с тобой разные вкусы, — ушла от ответа я, потому что я смотрела этот сериал не из-за актеров, а из-за того, что мне всегда нравились вампиры. Я бы тоже хотела быть неуязвимой, как они. И прогрызть своему обидчику горло.

— Ну да ладно тебе. Присмотри мне хоть одного, — взмолилась она, снова рассмешив меня.

— Ты приедешь ко мне сама когда-нибудь, — с грустью заметила я и услышала, как просыпающаяся Кендалл начала ворочаться.

— Мне нужно собираться на пары. — Руслана в это время тоже зря времени не теряла: она сидела с зеркалом в руках и красилась в школу. Хотя, я бы на её месте не тратила бы на это время — уж больно она красивая и без косметики.

— Хорошо. Проведи этот день классно, я буду требовать с тебя фотоотчет в вотс-апе. Мама тебе попозже перезвонит, она убежала на работу. С днём рождения, сестричка! — Мы попрощались друг с другом, и я отключилась от сети. Только я хотела лечь вздремнуть ещё на пять минут, как услышала бодрый голос Кендалл:

— Да как ты посмела утаить свой день рождения? — возмутилась она, усаживаясь на кровати. Я не понимала, как она узнала, что у меня день рождения — с Русланой я разговаривала по-русски.

— Я слышала, как твоя сестра пела тебе. Блин, ну ты даешь! — она встала и взмахнула двумя руками, сокрушаясь. — Столько всего нужно подготовить. А что тебе подарить? Ещё сегодня игра у Кайла и наше выступление... Это будет великий день!

Я посмотрела на Кендалл, полную бодрости и энтузиазма, и поникла. Нет, только бы она не разболтала всем про мой день рождения. Не хочу привлекать к себе лишнее внимание.

— Кенди, пожалуйста, забудь об этом, — умоляю я, складывая руки в молебном жесте. Кендалл делает вид, что ей всё равно, и вертит пилочку для ногтей в руках:

— Да я уже забыла. Хорошо, никакого дня рождения. Никаких подарков. Окей. — Она хмыкнула и раскрыла свой шкаф, из которого валились горы одежды, с выражением лица: "О Боже, ну опять нечего надеть!".

— Вот и славно. — Я следую её примеру, да только хватаю первую попавшуюся кофточку и джинсы.

— Ну, ты хотя бы придёшь на игру? — осторожно интересуется она, выразительно глядя на меня. Этот взгляд не оставляет мне выбора. Если я скажу "нет", она от меня не отстанет.

— Ладно. Я хочу поддержать Кайла, — сдаюсь я, и мне почему-то хочется рассказать Кендалл о том, что я вчера видела в комнате Макса. Не знаю, что происходит между Сандрой и Кайлом, но, возможно, это просто привычка, а не любовь. Хотя они, правда, выглядят счастливыми, когда вместе.

— У него всё получится, я уверена. Обычно он устраивает вечеринку в честь победы. Наверняка Ребекка уже готовит её, — напоминает она, и я останавливаюсь, как вкопанная, перед тем, как уйти.

— Вечеринка? Опять? — недовольно спрашиваю я и морщусь при мысли об очередной пьяной тусовке. Мне не хотелось бы повторить свое триумфальное падение в пену.

— Я пойму, если ты не придешь. Тем более... Никакой вечеринки не будет в случае нашего проигрыша. Хотя, конечно, надеюсь, такого не будет. Ой, прости, мне звонит Сандра. — Она прерывает свой монолог и берет трубку, разговаривая с подругой: — Что? Опять поссорились? Зачем ты выводишь его из себя перед игрой? — её выражение лица было мрачнее тучи, хотя я никогда не видела Кендалл такой. Ее совсем не устраивало то, что сообщает ей подруга. — Хватит реветь! — вдруг прикрикнула она, так, что я аж вздрогнула. Не дослушав их разговор, я вышла из комнаты, в надежде успеть к первой паре.

День проходил довольно неплохо: мой первый урок был об истории современного искусства, и я действительно узнала много нового. Преподаватель посоветовала нам сходить в библиотеку и взять необходимые учебники, которые пригодятся на занятиях.

Сразу после первой пары у меня был перерыв в целый час, который я обычно тратила на то, что прогуливалась по кампусу или загорала на траве, читая книгу. Но я вспомнила о том, что ещё ни разу не ходила в открытый кафетерий и решила исправить это.

Столовая под открытым небом представляла собой большую площадь, в центре которой стоял фонтан в виде русалки, покоряющей скалу. Он был украшен рыбами и другими абстрактными узорами, и мне нравилось то, что он сделан из красивого зеленого камня — я не знала его названия.

На площади стояли столики, а неподалеку шатер, в котором раздавали комплексные обеды для всех студентов. Сегодня ланч был на выбор, и я взяла себе тот, что содержал больше белка: курица, стручковая фасоль и творог с фруктами. Я огляделась в поиске места и заметила, что почти все сидят с огромными бургерами и поедают картошку фри. Особенно парни. Моя взгляд невольно упал на Ребекку, когда она взмахнула своими ярко-бирюзовыми волосами. Её поднос был почти пуст — лишь вода от VOSS и жалкое подобие моего творожка. Мой взгляд на неё был мимолетный, но она всё равно не упустила его из виду. Она сидела в большой компании, состоящей из парней и девушек, и я поспешила скрыться от неё и нашла небольшой столик по другую сторону фонтана.

Как только кусочек курицы оказался около моих губ, я услышала голос Ребекки и поняла, что мне не стоит ждать от этого ничего хорошего.

— Ну что ж, привет, новая подружка моего братца, — проворковала она, усаживаясь напротив меня. Рядом с ней сел парень, и сначала я не обратила на него внимания, приняв его за очередную игрушку Ребекки.

Я молчала, замерев с куском курицы перед своим носом. Мне хотелось погнать Ребекку восвояси, но я решила не идти на конфликт и просто игнорировать её.

— Знаешь, Эмили, думаю, у нас с тобой не вышло знакомства. — Она улыбнулась мне белоснежной улыбкой, словно рекламировала отбеливающие полоски для зубов. — Но хочу, чтоб ты знала, что я не держу на тебя зла за то, что ты повалялась в моём бассейне.

Я крепче сжала вилку в руках, пробуравив её истребляющим взглядом. Но потом натянула подобие улыбки в ответ.

— Так вот, в знак примирения хочу показать тебе, что не злюсь. И знакомлю тебя с Дмитрием. Думаю, вам есть о чем поговорить. — Она хихикнула и нежно погладила Дмитрия по плечу, как будто он был товаром, который она продает.

Я взглянула на парня — теперь я решила, что он достоин моего внимания. Парень был статный — это было видно по его одежде: накрахмаленная белоснежная рубашка из дорогой ткани, идеально завязанный галстук и золотые запонки. Взгляд был добрым, несмотря на напыщенность одежды, и глубокий, что могло говорить только об одном — он тоже русский.

Конечно, об этом мне сказало и его имя, но было в нём что-то такое "родное", от чего я уже успела отвыкнуть за эти дни.

— Я Эмили, — говорю я, пожав плечами.

— Приятно познакомиться, Эмили, — говорит он по-русски, и я улыбаюсь ещё шире.

— Ты, наверное, тот самый единственный русский студент, о котором рассказывала мне Кендалл... — Я отвечаю ему на родном языке и вижу смятение на лице у Ребекки. Скорее всего, она боится, что мы обсуждаем её неровный маникюр или слишком сильную штукатурку на лице.

— Так-так, ребята, я вас оставлю, — милым голосом говорит мне Ребекка и подмигивает. Потом она добавляет более зловещим тоном: — Надеюсь, ты понимаешь, Эмили, что есть вещи... — Она выразительно смотрит на Дмитрия, а потом на меня. — Которые словно созданы для тебя. — А есть вещи, от которых лучше держаться подальше. — Она прищуривает глаза, но я и без этих угроз понимаю, что она имеет в виду. Таким незатейливым образом она намекнула мне, что я должна обходить Макса стороной.

Да легко. Пусть забирает.

Она выходит из-за стола и покидает нас с Дмитрием, послав ему на прощание воздушный поцелуй.

— Только не говори, что это твоя лучшая подруга, — говорю я и наконец-то пытаюсь поесть.

— Ну, с Ребеккой тяжело. Но я вице-президент студенческого совета. На самом деле, я — исполняющий обязанности президента, а Бекка только на словах президент... В общем, все сложно. И также я представитель братства "Бетта Каппа Зетта", одного из самых древнейших братств Америки. — Он говорит спокойным и ровным голосом, будто бы он и вправду политик. Почему-то я видела его оратором в будущем или даже конгрессменом. У него была приятная внешность, хорошо поставленная речь и явно хорошие мозги, иначе он бы, как минимум, не поступил в этот университет.

— Звучит солидно. — Я надеялась, что не смущаю его своим жующим видом. — А я просто Эмили. Я не состою ни в братстве, ни в команде по чирлидингу... Что со мной не так, не знаешь?

Он улыбается, и его серые глаза искрятся теплым серебром.

— Ты самая нормальная из всех, кого я здесь знаю, — возразил он, явно пытаясь мне понравиться. — И я рад, что мы познакомились.

— Я тоже очень рада, — вежливо отвечаю я, заскучав. Мне нравился Дмитрий, но пока он не вызывал у меня особого интереса.

— Сейчас мне нужно на собрание братства, но я надеюсь, что мы увидимся на игре... — Он посмотрел на Ролекс, утяжелявший его руку. — Если я успею на неё. Или на вечеринке у Картеров.

Он встал и посмотрел на меня сверху вниз и достал какую-то небольшую вещь из своей сумки. Коробочку синего цвета.

— И, кстати, с двадцатилетием тебя, Эмили, — сказал он бархатным голосом и поставил коробочку прямо перед моими глазами. У меня пересохло в горле, да так, что я даже не нашлась, что ему ответить.

За столом нас осталось трое: я, мой шок и синяя коробочка, в которой, как оказалось, лежали две сережки с небольшими бриллиантами.

Но это... Это бриллианты? У него все в порядке с головой? Да за кого он меня держит? И что значит этот подарок? Откуда он знает про мой день рождения?!

Я надеялась узнать ответ хотя бы на один вопрос из этого списка.

POV Макс

— Думаешь, у меня все получится? — едва шевеля губами, спрашиваю я, когда подписываю заявку на участие в соревнованиях. Никто не замечает, что я разговариваю сам с собой, и меня это радует. На деле я мысленно обращался к своему брату за поддержкой.

Ответа не было. Как всегда. Моя связь с Гансом прервалась более года назад, и с тех пор он становился от меня всё дальше и дальше. Раньше я чувствовал, что между нами есть нечто вроде телепатии — общение без слов, полное взаимопонимание. Иногда мне казалось, что вот ещё чуть-чуть я напрягусь, и он сможет передать мне сообщение прямо в мозг о том, что с ним все в порядке.

Но сколько бы вопросов я не задавал, ответ так и не приходил ко мне. Я знал, что это может значить только одно. Просто я не хотел с этим мириться.

Я не мог отпустить Ганса и не хотел. Он был частью меня, моей душой.

Я сделал задание для Эмили ещё вчера вечером, но всё равно был приятно удивлен, когда получил письмо от неё на свою почту. Наивная девушка еще до сих пор была не в курсе, что у меня, как и у многих учеников, есть доступ к серверу, на котором лежала вся основная информация об учениках и их домашние задания. Ладно, к домашкам доступ был закрыт для обычных людей, но мне, как хакеру, пробиться через систему не составило никакого труда. Я просто хотел скорее закончить с её сайтом, чтобы сегодня успеть на игру.

Ведь нет большего удовольствия, чем два часа к ряду пялиться на то, как твой лучший друг бегает по полю в попытке словить дебильный мяч, при этом на нем это шикарное обтягивающее трико, от которого теряют сознание все девчонки, и накладные плечи, которые делают его больше раза в два. Наверное, парни занимаются регби, чтобы выглядеть качками. Впрочем, у всех свои интересы, тем более, я собирался смотреть вовсе не на игру, а на то, что вытворяют в перерывах между таймами Кендалл и Сандра, ну и остальные девушки.

Перед выходом заметил на тумбочке какую-то салфетку, на которой был записан номер моего вчерашнего секса. Не задумываясь и не читая его, я смял салфетку и выбросил её в урну. На что она рассчитывала, когда я трахал её на тумбочке? Надеюсь не на предложение руки и сердца. Хотя, должен признать, она довольно хороша. Не считая того, что она почти ничем не отличается от моих предыдущих девушек, лица которых я уже не различал.

Они были безликие, ненастоящие. Резиновые куклы.

Я всё-таки немного опоздал на игру. Когда я пришёл, кто-то из команд уже заработал очки в свою копилку. Стадион был полон народу — толпа ревела, как неугомонная, ещё громче, чем было вчера на фестивале красок. Лица учеников были разрисованы в фирменные цвета их команд — а у нас это красный и желтый, и некоторые поднимали в воздух огромные плакаты со словами поддержки.

Ястребы не отставали. На их зоне происходило почти то же самое, за исключением того, что им пока было не до веселья. По-моему мы вели этот счёт.

Я огляделся, находясь на одной из трибун, и поискал взглядом Эмили. Мне не терпелось рассказать о том, что я покончил с её заданием, но девушки нигде не было. На глаза попалась только Ребекка, которая поманила меня к себе пальцем, и я с неохотой решил присоединиться к ней.

Не глядя на Бекку, я развалился на трибуне рядом с ней, и тут же оказался окутан её вниманием с головы до ног.

— Привет, малыш, — промурлыкала она, наклоняясь к моему уху. Её руки уже лежали на моём животе, а пальцы медленно и соблазнительно бегали по торсу.

Я уставился на поле, полностью игнорируя её махинации, лишь небрежно кинув в ответ:

— Привет, стерва. — Бекка в ответ лишь крепче обвила меня за шею одной рукой. У меня опять возникло это странное чувство, будто я оказался в лапах змеи, которая мечтает вонзиться мне в шею.

— Ну, зачем ты так, со мной? — Её губы щекотали мочку моего уха, а пальцы скользили по животу, направляясь вниз. Я наконец-то посмотрел на неё. Всё это льстило моему самолюбию и немного возбуждало. Я был не железный. Может ещё пару недель, и она добьется своего.

В конце концов, она ничем не отличается от девушек, которых я трахаю, так может и ей дать шанс проявить себя?

— Назови мне дату, — коротко отрезал я, вглядываясь в толпу. Мои глаза искали кое-кого, кто, видимо, хорошенько прячется от меня после вчерашней истерики.

— Какую еще дату? — не поняла девушка, замерев.

— Дату, когда ты от меня отвалишь, — усмехнулся я и убрал её руки от себя. Она поджала свои пухлые, измазанные бордовой помадой губы и состроила недовольную мину. Любого другого она, может быть, и поставила бы на место, но не меня.

— Макс, перестань. Ты сегодня идешь на вечеринку? Я хочу показать тебе свою комнату... — Она мечтательно закатила глаза и зазывно посмотрела на меня, проводя рукой по своей груди.

— Я не знаю. — Я напрягся, посмотрев на счет на световом табло. Черт, я и сам не заметил, как мы начали проигрывать. Ястребы вывели на поле какого-то нового игрока, который носился по полю, словно заведенный.

А вот Кайл плелся так, будто на его плечах лежал груз в парочку тонн. Вся команда словно следовала примеру своего капитана и была не в лучшей форме. Сандра, Кендалл и другие девочки из группы поддержки старались, как могли, но, кажется, даже их боевой настрой немного угас.

— Как видишь, вечеринки может и не быть. — Я становился все мрачнее и мрачнее, в то время как мы пропускали мяч за мячом. Это было просто ужасно — 80 процентов владения мячом принадлежало команде соперника.

Ребекка что то ответила мне, но я не услышал. Мой взгляд, наконец-то нашёл в толпе Эмили — она сидела на пару рядов ниже меня. Её волосы сегодня пышнее, чем обычно, и были уложены в крупные локоны, которые доставали ей до середины спины. Руки она сложила вместе и прижала к губам, внимательно наблюдая за игрой. Кажется, исход матча её совсем не радовал.

Наша трибуна превращалась в одну сплошную депрессию, в то время как трибуна соперника уже чуть ли не праздновала победу. Мне это совсем не нравилось.

— Да, мой братец чего-то совсем сдулся, — заметила Бекка, приподняв одну бровь. Она наконец-то перестала меня обхаживать, и я смог вздохнуть полной грудью.

— По крайней мере, он спас меня от посещения твоей комнаты, — пошутил я и, облокотившись на свои колени, принялся наблюдать за остатком текущего матча. Иногда я искоса поглядывал на Эми. По обе стороны от девушки сидели два каких-то парня, и я гадал, вышло ли это случайно, или она пришла с кем-то из них. А может быть и с двумя сразу.

— Хм... А эта новенькая... Эмили, да? Слышала, она встречается с Дмитрием. Ну, ты знаешь, нашим вице-президентом и председателем братства, — вдруг ляпнула Бекка, поймав мой взгляд, застывший на девушке.

Я почувствовал себя так, словно кто-то взял мой желудок в кулак и сжал его, не пощадив своих сил.

— Мне-то ты зачем это говоришь, — грубо отозвался я, переводя взгляд с Эмили на поле. — Мне плевать. Ты только грузишь меня ненужной информацией.

Ребекка внимательно посмотрела на меня, пытаясь разглядеть признаки лжи на моем лице. Но я-то знал, что отлично умею скрывать свои мысли.

Когда прозвенел сигнал о том, что игра закончилась, трибуна 'Ястребов' взревела счастливыми криками. Я потянул себя за волосы, пребывая в полном шоке. Нет... Конечно мы и раньше проигрывали, но не с таким позорным счетом.

Эмили тоже выглядела грустной. Она встала и направилась к выходу после того, как часть толпы разошлась. Я знал, что должен догнать её.

Мне, в конце концов, нужно было поговорить с ней насчёт сайта. Мне нужно было поздравить её с днём рождения. Черт возьми, да я готов даже о погоде с ней заговорить, лишь бы она не шла сейчас вслед за этим гламурным пареньком Дмитрием.

Но они встали вместе и шли в одну сторону. Я посмотрел на Бекку и произнёс сквозь сжатые зубы:

— Так что ты там говорила насчёт своей комнаты?

Глава 9

POV Эмили

Никогда ещё не видела Кендалл в таком подавленном состоянии. Она уходила с поля и пыталась улыбаться, но эта её улыбка в корне отличалась от той, к которой я уже успела привыкнуть. Она что-то говорила Сандре по пути в раздевалку, но той, похоже, было еще хуже — девушка чуть ли не плакала.

Кайл, можно сказать, просто сбежал сразу же после игры — он сорвался и скрылся за дверью, которая вела в мужские и женские раздевалки. Мы с Кендалл договорились, что встретимся там после игры, но теперь я даже не знала, стоит ли мне их ждать.

Дмитрий сидел со мной рядом весь матч, но мы почти не разговаривали. Ему не особо-то был интересен регби. Большую часть времени он просидел в телефоне, постоянно общаясь с кем-то по электронной почте. Конечно, он уделял внимание и мне, но никак не тому, что происходило на поле. Я же в свою очередь просто отвечала на его вопросы из разряда: 'А из какого ты города? А сколько тебе лет? Ты всегда такая молчаливая?'. Или кивала головой, когда он рассказывал о себе.

Дмитрий родился в Москве и сейчас получал уже второе образование здесь, в Лос-Анджелесе. Ему недавно исполнилось двадцать пять лет, и у него уже был свой небольшой бизнес на родине, которым он занимался дистанционно. Что-то связанное с грузо-перевозками, как он мне рассказал, но я не стала вдаваться в подробности. Что бы там ни было, это приносит ему хороший доход, что он всячески стремится показать. В то же время он был очень галантным, вежливым... Но, всё же, я присматривалась к нему, потому что знала, как хорошо люди скрывают свою настоящую сущность под любой из выбранных масок.

Хотя, единственное, к чему я проявила интерес — откуда он знает о моем дне рождения. Ну, как человек мог узнать о моем празднике, да еще и приготовить такой подарок? Эта мысль не укладывалась в голове, пока Дмитрий не объяснил:

— Я давно за тобой наблюдаю. Вот и залез в Университетскую базу учеников, случайно заметив, что твой день рождения совсем скоро. Ну, а там подговорил Бекку познакомить нас. Она, почему-то, была очень осчастливлена моей просьбой...

— Похоже, никакой вечеринки не будет, — заметил он, когда игра закончилась. Мы с ним вместе направились к выходу со стадиона, но я сразу предупредила его о том, что буду ждать подругу у раздевалки.

— Похоже, — с облегчением вздохнула я, и он посмотрел на меня с большим интересом. Я устала чувствовать на себе чужие взгляды. В последнее время мне уделялось слишком много внимания, и мне хотелось, как раньше, закрыться в своей комнате в гордом одиночестве и рисовать, поедая шоколадную пасту. — Мне нужно к подруге, — быстро кидаю я, когда мы останавливаемся на месте, где скопилось много народу. — Ещё увидимся.

Я бросаю на него извиняющийся взгляд, оставляя его в легком смятении, а сама скрываюсь в толпе. Мне почему-то хочется скорее поговорить с Кендалл, Кайлом и Сандрой, и узнать, что у них произошло. Когда я спускаюсь по лестнице в зону раздевалок, я уже слышу чьи-то голоса, которые находятся на повышенных тонах.

— Это ты завела меня перед игрой! — Я никогда не слышала, чтобы у Кайла был такой свирепый голос. — Черт.

— Кайл, прости меня. Я, правда, не хотела, чтобы так вышло... — Я увидела, как Сандра стоит перед ним и вытирает слёзы, которые ручьями стекают по её лицу.

— Ты вечно так говоришь, а потом всё повторяется. — Он сбавляет громкость и тяжело вздыхает, разводя руки в сторону. — Ты не понимаешь, что регби — это, черт возьми, моя жизнь, и сейчас я подвел всю команду...

— Не нужно делать вид, что ты сам ни в чём не виноват! — возмущается вдруг девушка, прекращая плакать. — Что у тебя с ней?

— Сколько уже можно... — Кайл облокотился на стену, оставаясь без сил. — Я тысячу раз тебе говорил это. — Он махнул на неё рукой, и я увидела лицо Сандры, полное боли и разочарования. Она качала головой, будто не верила, что их ссора происходит на самом деле.

Только сейчас до меня дошло, что я нагло за ними подглядываю, а это... Ну... Не очень хорошо.

— Прости меня, Кайл... — с нежностью говорит Сандра и берёт своего молодого человека за руки. Он не отталкивает её, но я вижу, что парень до сих пор зол. В этот момент я выхожу, и они видят меня, а из раздевалки с недовольным лицом появляется Кендалл:

— Вся женская раздевалка слышит ваши разборки! — ворчит она и замечает меня.

— Ну что, Эми, это было слишком паршиво? — спрашивает меня Кайл, но на его лице появляется привычная улыбка.

— Игра мне понравилась. — Я пожимаю плечами, окидывая их всех своим взглядом по очереди. — И не нужно убиваться из-за проигрыша. Вам всем. Это не конец света.

Они посмотрели на меня так, будто я совершенно ничего не понимаю. И я действительно не понимаю. Но потом они переглянулись между собой, и Кайл произнёс:

— Всё, Эмили права. Пойдёмте, отпразднуем наш проигрыш и её день рождения. — Сандра посмотрела на него с укором, но его рук не отпустила. Кендалл расплылась в широкой улыбке — ну, конечно, она всегда за любую вечеринку и движение.

Я не стала спорить, потому что знала, что это бесполезно. Даже если я собственноручно привяжу себя к кровати, Кендалл уж точно затащит меня на эту вечеринку.

* * *

Дом Кайла и Ребекки показался мне просто огромным. В прошлый раз мы подъезжали к нему со стороны пляжа, и я не могла оценить его истинные размеры. Он напоминал мне современный замок с высокими панорамными окнами, плоской крышей и просторной прилегающей территорией. Тут был и бассейн, и много места, где можно провести время, валяясь на траве. Два корта — один для игры в баскетбол, другой для волейбола. И много огней, подсветки и музыки, подготовленных к вечеринке. Первое, что я увидела, когда мы зашли во двор — это надпись, растянутая на балконе второго этажа, которая гласила: "С днём рождения, Эмили!", и много шаров, украшавшие всю территорию террасы.

— Тебе нравится? — спросила Кендалл, когда увидела, что я уже минуты две не свожу глаз с плаката. — Эми, я так старалась...

— Одна? — Кайл прокашлялся, кинув недовольный взгляд на Кендалл.

— Мы, — выделила это слово она, закатив глаза, — старались. Я просто хотела, чтобы у тебя был настоящий праздник... Ты не злишься? — Она взяла меня за руку и посмотрела в мои глаза.

Злюсь? Конечно, я ненавижу вечеринки, ненавижу шумиху вокруг себя, но, с другой стороны, никто и никогда не делал что-то для меня. Ничего подобного. Мама и сестра не в счёт — они всё-таки были моей семьей. Я имею в виду...

Я просто обняла Кендалл, крепко сжав её в своих объятиях. Мне было неважно, что это будет всего лишь одна из очередных пьяных вечеринок для всех остальных. Самое важное то, что для парочки людей в этой стране, мой день рождения — это не пустой звук.

Она обняла меня в ответ, и я почувствовала себя странно. Может быть, я бы назвала это новое чувство доверием. Маленький огонек дружбы будто бы зародился в моём сердце, я теперь себя чувствовала ответственной за Кендалл, как за свою сестру. Мне просто хотелось, чтобы она никогда не плакала, и у неё все было хорошо. Надеюсь, её вечная улыбка так и будет первым, что я вижу, когда просыпаюсь.

— Так, девчонки, я сейчас расплачусь. — Кайл картинно начал убирать слёзы со своего лица и прижал к себе Сандру. Пока мы ехали на вечеринку, они выясняли отношения всю дорогу, сидя на заднем сидении автомобиля Кендалл. Мы же с ней ехали спереди, и я слушала, как она поёт песни Селены Гомес, совершенно не попадая в ноты.

Я с благодарностью посмотрела на них с Сандрой и отпустила Кендалл из своих крепких объятий.

— А сколько будет человек? — спросила я, оглядываясь по сторонам. Неподалеку находился большой длинный стол, усыпанный едой, выпивкой и закусками. Народ потихоньку скапливался вокруг него, и все выглядели довольно счастливыми, несмотря на такое позорное поражение на сегодняшнем матче. Наверное, потому что это было только начало сезона, и все полагали, что один проигрыш — это не так страшно. К Кайлу постоянно кто-то подходил и говорил слова поддержки, но он только коротко кивал им, будто не хотел даже вспоминать о сегодняшней игре.

— Приглашена вся школа, как всегда, — ответила за него Сандра, и я проследила за её взглядом. Она смотрела на Бекку, которая стояла в окружении десятка парней. На ней было надето чёрное облегающее платье, которое подчеркивало каждый изгиб её загорелого тела. Длинные бирюзовые волосы она заплела в толстую косу, которую перекинула на одно плечо. Шпильки на каблуках достигали таких высот, что я всерьез задумывалась, о том, как она ещё не упала. Ещё и умудрялась пританцовывать на месте, ловя на себе восхищенные взгляды парней.

Бекка, несмотря на всю свою ненатуральность, была красивая и яркая девушка. Уверенная и бесстрашная. Каждый парень, из окружающих её, смотрел на девушку с обожанием, а она на них с королевской скукой.

— А где Макс? — спросил вдруг Кайл, и я вздрогнула, когда услышала его имя. Я, наверное, слишком сильно загрузила его работой по своему сайту, и он вообще не придет. Он даже не знает о том, что у меня день рождения.

— А вот и он. — Кендалл показала пальцем на входную дверь, и я увидела Макса, который стоял и смотрел на мой плакат. Его взгляд был хмурым и сосредоточенным — он будто о чём-то задумался, что его совсем не радовало. Бекка тоже заметила только что появившегося Макса и подлетела к нему, забыв обо всех парнях, что только что окружали её.

Она положила голову ему на плечо, и он посмотрел на неё с улыбкой, что-то сказав. Его рука скользнула по её телу и остановилась чуть ниже талии. Я хотела отвернуться, но в следующую секунду увидела, как он убирает свои руки и, помахав ей рукой, направляется к нам. Бекка показывает неприличный жест ему прямо в спину и, гордо закинув голову, возвращается обратно к своей свите.

— Кайл, ты сходи за напитками, а мне нужно поговорить с Сандрой, — вдруг заявила Кендалл, подмигнув Кайлу. Подругу она схватила за руку и, пробормотав, что они сейчас вернутся, потащила вслед за собой. В считанные секунды я осталась на вечеринке совсем одна, не считая Макса, который решительно шагал прямо ко мне.

Я непроизвольно выпрямила спину и поправила волосы, проводя по ним рукой, делая вид, что смотрю куда-то в сторону и не замечаю его взгляда, направленного прямо на меня. Тем не менее, с каждой секундой он приближался все ближе, и у меня уже не оставалось сомнений, что он искал именно меня.

— Эми, ты специально игнорируешь меня? — сказал он вместо приветствия.

— Привет, я тебя не сразу заметила. — Я повернулась к нему и окинула взглядом. Он был одет в светлые джинсы и синюю футболку, которая очень ему шла. Несмотря на то, что он всегда был одет довольно просто — без всяких брендов, как тот же Дмитрий, он выглядел замечательно. Благодаря серфингу, его тело было в потрясающей форме, которую я, конечно же, не оценивала. Просто заметила, не более того... Ага.

Я тряхнула головой едва заметно, поймав себя на мысли, что уставилась на его сильную предплечную мышцу, которая образовалась, когда он слегка потянулся.

— Да? Мне показалось, что после вчерашнего... — неуверенно начал Макс, и мы с ним встретились взглядами. — Впрочем, не важно. — С Днём Рождения, Эмили, — просто закончил он и улыбнулся так, что на его лице образовались ямочки.

— Спасибо, — поблагодарила я, переминаясь с ноги на ногу. Я не знала, о чем с ним разговаривать после вчерашней истерики. Удивительно, почему он всё еще не считает меня сумасшедшей и разговаривает со мной.

— Завтра я узнаю судьбу своего борда. — Он потирал свои руки в предвкушении. — Ты же получила готовый сайт?

— Ещё нет. Я пока не проверяла почту. Неужели ты все так быстро сделал? — Мои глаза вспыхнули, и я с недоверием посмотрела на него.

— Конечно. Там и делать то ничего не нужно было, — самодовольно заметил он, смотря на меня взглядом, который мог значить только одно: "Ну, всё, Эмили, теперь ты моя вечная должница".

— Все куда-то разошлись... — Я огляделась, заметив, что Кайл так и не вернулся с напитками. И очень жаль, потому что я поняла, что я бы с удовольствием чего-нибудь выпила. Это желание родилось во мне так же внезапно, как и интерес к бицепсу Макса.

— Значит, никто не помешает мне подарить тебе подарок, — вдруг сказал он, и я с удивлением взглянула на него. Подарок? Опять? Странно... Но в руках у него ничего нет. Боже, надеюсь это не серьги. Только бы это были не серьги.

— Вытяни руку и закрой глаза, — сказал он, поймав мой взгляд. — Эмили, всё будет хорошо. Я не сделаю ничего плохого с твоей рукой.

— А обязательно закрывать глаза? — неуверенно спросила я, протягивая вперёд кисть. В мыслях калейдоскопом пронеслись старые воспоминания: Давид хватает меня за запястья и надевает на наручники. Или перевязывает мне руки грубыми веревками, не жалея, затягивает узел. Неприятная дрожь пронзила все мое тело, и я хотела уже одернуть руку, но Макс настоял на своем.

— Эми, — четко произнёс он, глядя мне прямо на меня. Голубая лагуна его глаз гипнотизировала меня, успокаивала. Это были не черные, как смоль глаза, как у Давида. Они были совершенно другими — снисходительными, но дружелюбными. Искренними, но таинственными. Глубокими, хранящими много воспоминаний, и, такое чувство, что последние из них были совсем не радостными.

Слишком много жестов доверия по отношению к другим людям на сегодня. Но я сделала это — я закрыла глаза, несмотря на то, что мое тело было вытянуто, как струна.

Я боялась, что почувствую руки Макса на себе. Но это было прикосновение чего-то легкого, тоненького, слегка колючего и холодного, как металл. Это было что-то очень хрупкое и простое. Я тяжело дышала, но надеялась, что Макс не заметит этого.

— Теперь я могу открыть глаза? — спросила я, услышав, как он опустил руки.

— Да. — Он добавил своему голосу таинственности, и я наконец-то увидела его подарок. Я смотрела на своё запястье целую минуту, не в силах ничего произнести — обдумывала этот подарок. — Я просто хотел, чтобы у тебя был оберег. — Наконец-то Макс прервал тишину, не в силах больше выжидать моей реакции.

— Это... — Я всё еще смотрела на красную шерстяную нитку на своём запястье. Эта ниточка была бы совсем пустой, если бы не небольшой кулон, украшавший её. Это была маленькая серебряная русалочка. Так очень часто изображают знак зодиака Девы. — С чего ты решил, что меня нужно от чего-то защищать?

— Я вижу... — Он посмотрел в мои глаза, и я прочитала по губам слово, которое он не произнёс. Страх. — И я хочу, чтобы ты верила, что пока на тебе эта нить, с тобой ничего плохого не случится.

— Спасибо, — выдыхаю я, но это гораздо меньше, чем я хочу произнести на самом деле.

— И ты можешь загадать желание, — улыбается он, не отрывая от меня своего манящего взгляда. Я трясу головой из стороны в сторону, чтобы сбить его гипнотизирующие волны.

— Я мечтаю только о том, чтобы скорее оказаться в тишине. И поспать, — замечаю я и боковым зрением вижу, как кто-то разбивает бутылку об одну из садовых статуй в доме Кайла.

Макс смотрит на меня уже тщательно. Я вижу, как его взгляд блуждает по моему телу. На мне сегодня обтягивающие джинсы с высокой талией и короткий топ, открывающий полоску спины и живота. Он мог заметить мои татуировки на спине, и теперь, вероятнее всего, его просто распирает от любопытства. Но заметив, что я поймала его взгляд, он возвращается к моим глазам.

— Печеньки с предсказаниями. — К нам подходит девочка, которую я видела в компании Бекки — очевидно, одна из её шестерок. На подносе, который она держит одной рукой, я вижу светло-коричневое печенье, и Макс берёт сразу две штуки, протягивая одну из них мне.

— Такая глупость это, но всё равно забавно, — замечает он, но не спешит с раскрытием печенья. — У тебя день рождения. Должно повезти.

— Думаешь? — Я ломаю печенье в руке и, чувствуя себя глупо, разворачиваю свое предсказание, читая его вслух. — 'Ты забудешь прошлое, когда впустишь в жизнь своё будущее'. — Я хмыкнула, пожав плечами. — Очень туманно, не правда ли?

— Ну, по крайней мере, позитивно, — прошептал Макс, быстро читая свою бумажку и сворачивая её. Он небрежно смял её, поморщившись, и положил в карман.

— Что там? — Во мне проснулось несвойственное мне любопытство.

— Детские стишки, бред какой-то, — отозвался он, и я хотела надавить на него, но тут к нам подошёл еще один мой знакомый, и это был не Кайл, который словно куда-то провалился, как всегда. И даже не Кендалл и Сандра.

— Эми, ну как тебе вечеринка? — спросил у меня Дмитрий, встав между мной и Максом. Я заметила, как Дмитрий попытался подавить Макса своим взглядом, но тот посмотрел на него, как на насекомое, прилипшее к лобовому стеклу его тачки.

— Привет, Дим, — отозвалась я, слегка улыбнувшись ему. — Хорошо. Все поздравляют меня, а я почти никого не знаю. — Меня и, правда, то и дело подходили поздравлять люди, которых я вижу в первый раз.

— Тебе понравился мой подарок? — спросил он, отпив из своего бокала. По цвету я поняла, что это был виски. Макс скрестил руки на груди, когда услышал его последние слова.

— Я... — замешкалась, доставая коробку из задних карманов своих джинс. — Дим, я не могу принять это.

— Почему? — Он хмурится, переводя взгляд с меня на Макса. — Я могу позволить себе такие подарки. Такая красивая девушка как ты, заслуживает этого.

Пока он отвернулся, Макс сделал вид, что его сейчас стошнит, от этой банальщины, и я еле удержалась, чтобы не засмеяться Дмитрию прямо в лицо.

— Это слишком дорогой подарок, — просто отвечаю я, протягивая ему коробочку. — Если ты не возьмешь, я оставлю её здесь.

— Ты слышишь, что она сказала? — встревает Макс, с нажимом посматривая на Дмитрия. Второй галантно улыбается, осторожно забирая свой подарок из моих рук.

— Эми, ты и он...? — Он снова смотрит на меня, поджимая губы. Его взгляд замирает, а потом парень смеется, заливаясь диким смехом. Когда истерика прекращается, из его губ вырывается фраза: — Ты хочешь быть следующей, кого он трахнет и забудет о тебе на следующий день?

— Что? — Мои глаза распахиваются. Я совершенно не понимаю, что сейчас происходит. Какого черта, эти двое начали негласную борьбу за меня?

— Заткнись, иначе я украшу твое лицо переломанным носом, — сквозь зубы прошептал Макс, прожигая его взглядом. Его скулы были напряжены, ноздри слегка раздуты, но я не понимала, почему он так злится. Разве его должно волновать, что я подумаю о его личной жизни?

— А что, я разве не прав? Ты катаешься на девках, как на своих волнах, так что держись от Эмили подальше. Она заслуживает более приятной компании. — Дмитрий гордо задирает голову, но они, кажется, оба не понимают, что сейчас выглядят, как придурки. Мне плевать и на Макса, и на Дмитрия. Они могут делать, что хотят. Оба.

Макс смотрел на Дмитрия так, будто через секунду ударит его. Но этого не произошло. Он слегка отдышался и произнёс:

— Ты прав только в том, что ей действительно стоит держаться от меня подальше, — с вызовом говорит он и, по-прежнему сжимая свои стальные кулаки, разворачивается и уходит. Я смотрю на его удаляющуюся фигуру. Он на взводе, он разозлен, и это я понимаю по его походке.

— Что это было? Он всего лишь друг моей подруги и хотел поздравить меня с днём рождения. А тебя я знаю всего лишь один день. Один! Терпеть не могу, когда на меня заявляют какие-либо права! — с осуждением произношу я, поставив Дмитрия на место. Мне хочется догнать Макса и ещё раз поблагодарить его за подарок. Мои глаза лихорадочно ищут его в толпе, но не могут сфокусироваться на его футболке.

— Ты не знаешь, от чего я тебя уберег... — начал Дмитрий, протягивая ко мне руки.

— Да пошли вы оба, — кидаю я и, разворачиваясь от Дмитрия, ускользаю от него, мечтая найти хоть одно лицо, ставшее мне родным — карие глаза и шоколадные волосы Кендалл. Но подруга словно испарилась, зато Сандру я заметила у столика с напитками. Она хлестала водку прямо из горла, а на её лице замерла блаженная улыбка.

Что здесь вообще происходит?

В поисках укрытия я ускорила шаг и чуть не споткнулась, налетев на какую-то лестницу в темноте. Она шла наверх. Вовремя удержав равновесие, я поймала ее за поручни и остановилась, слегка отдышавшись.

Люди перед моими глазами были легкими — они все были пьяными. В воздухе царил аромат мятного кальяна, травки и алкоголя. Надпись: 'С днём рождения, Эмили!' была наполовину сорвана с балкона. На балконе я увидела двух девушек, которые целовались на виду у всех, будучи в одних бикини. Все люди что-то орали, и я понимала, что мой день рождения был лишь поводом, устроить ещё одну безбашенную вечеринку.

Никому здесь не нужна была Эмили. Но даже это меня не расстраивало. Я смотрела на подарок Макса. Не знаю почему, но он грел мне душу. Помню, Руслана рассказывала мне одну японскую легенду, которая гласила о том, что, по поверьям, двое людей, которым судьбой суждено быть вместе, связаны между собой непрерывной красной нитью. Нить может путаться, образуя узлы и преграды, но никогда не порвется. Рано или поздно, говорила сестра, такие люди обязательно должны были встретиться, не в силах противостоять своей судьбе.

Да, моя сестра была куда более невинней и романтичней, чем я. И у неё были на это причины. У неё ещё есть шанс узнать, что такое настоящая любовь. Точнее, на своей шкуре испытать влюбленность, а потом понять, что всё это лишь сказки и японские легенды.

Любви нет. Эта истина пульсировала в моих висках, как Божественная истина. Люди умеют только сношаться и доставлять боль друг другу. Мужчины одурманены похотью и желанием завладеть женским телом, словно куском мяса, а женщины... Женщины просто боятся одиночества и ищут кошелек покрепче. Вроде Дмитрия.

Я облокотилась на лестницу, которая вела в неизвестность, и сквозь громкую музыку услышала чьи-то голоса. Я узнала голос Бекки... И затаила дыхание, подслушивая, будто непослушная школьница.

— Ты же хочешь этого, правда? — шептала она своим нарочито сексуальным и низким голосом. — Хватит бегать от меня... Прошу, малыш.

— Малыш? Бекка, за кого ты меня держишь? Малыши — это твои губы до пластики, — отрезал Макс в своей обычной небрежной манере. Он был зол, и это слышно по голосу.

— Ну, Макс, ты же знаешь, я могу помочь тебе расслабиться. — Я слегка повернула голову и увидела, как две тени стоят рядом с одним из искусственных деревьев. — Я могу сделать тебе приятно.

— Как же ты достала меня. — Я услышала звук расстегивающейся ширинки и увидела, как девушка становиться перед Максом на колени.

Он назвал её ругательным словом. Грязным, нехорошим и мерзким. Думаю, она на самом деле была такой. Я совершенно не понимала, как она могла так унижаться перед ним. Я не стала больше смотреть на это.

У меня закружилась голова, затошнило так, что, если бы в моем желудке было бы хоть что-нибудь из еды, она бы тут же повалилась наружу.

Я почувствовала ком в горле и начала взбираться по лестнице, не зная, куда она меня приведет.

Глава 10.

POV Эмили

Было трудно в это поверить, но лестница привела меня в домик на дереве. Раньше я видела такое только в кино, и мне всегда казалось, что построить дом по-настоящему почти невозможно. Но этот явно выглядел прочным. Я оказалась на небольшом балконе, прежде чем попасть внутрь домика.

Здесь не было света, но фонари мне освещали часть комнаты. Дом выглядел довольно заброшенным, так как на полу валялись детские игрушки. Я улыбнулась, когда представила, как Кайл играет с машинкой, валяющейся в углу. В основном здесь были его вещи: несколько мячей для регби, пара спортивных штанов маленького размера, небрежно оставленных на стуле.

Время в домике остановилось. У меня создалось впечатление, что сюда несколько лет никто не заходил. Или делал это очень редко.

На столе, рядом с небольшим книжным шкафом, кто-то оставил пряжу и шерстяные нитки. Рядом лежала книга, и, присмотревшись, я увидела, что это одна из моих любимых — 'Унесенные ветром' Маргаретт Митчел. В углу комнаты был накидан всякий хлам — вещи, к которым давно никто не прикасался: рыболовная сеть, старая небольшая техника, которую удалось поднять наверх. Я попала на некий заброшенный склад семьи Картеров, а в частности Кайла. Подойдя к противоположному окну, увидела океан. Он был тёмный, едва заметный, и всё же он там был — я видела маленькие волны, бьющиеся о берег.

Я вздрогнула всем телом непроизвольно, так, будто меня дернуло током. Снова вспышка болезненного воспоминания. Когда они прекратятся? Я чувствовала свою беспомощность перед своими же мыслями и никчёмность.

Дом, в котором меня держал Давид — его дом, находился на берегу Балтийского моря. Я помню, как в детстве проводила там много времени, даже не подозревая, что в скором времени произойдет со мной. Песчаный берег, небольшие склады из камней и море тёмно-зелёного насыщенного бутылочного цвета, так и стоит у меня перед глазами. До того, как он не раскрыл своё настоящее лицо, мы часто прогуливались там по вечерам, разговаривая обо всём на свете. Я бы не сказала, что он был моим лучшим другом. Скорее, так получилось, что мы общались с детства из-за дружбы наших семей. У Давида была небольшая компания друзей, которые были старше меня, и когда он звал меня на совместные праздники, они всегда немного подшучивали над ним за то, что он дружит со мной. На последней из таких вечеринок мне как раз было пятнадцать лет. Помню, я тогда в первый раз в жизни надела красивое платье и два часа делала себе макияж по видео-урокам.

В тот день над Давидом больше никто не шутил. В тот день и Давид начал смотреть на меня иначе. Тогда я не заметила этого, но после всего, что произошло, его взгляд вспышкой пролетел в моих мыслях.

Я села на пол, облокотившись на кресло, и закрыла глаза руками. Мои ногти врезались в мои плечи, и я сама не заметила, как пространство начало сужаться вокруг меня. Воспоминания, словно паническая атака, завладели мной с головы до ног. Сердце будто бы стучало не в груди, а в горле. Если бы я могла посчитать его удары, их было бы около ста тридцати.

— Эмили, — произносит Давид спокойным и ровным голосом, но это обман. Его глаза, словно врата в царство Аида, не предвещают мне ничего хорошего.

— Почему ты так со мной поступаешь? — Мой голос жалобный и такой ничтожный, как у избитого котёнка.

— Потому что я хочу, чтобы ты была со мной. Только со мной. У нас все будет хорошо... Умоляю, никому не рассказывай, что произошло между нами, и я подарю тебе весь мир. Только будь со мной и храни всё в тайне, — притворно-ласково произносит он, проводя рукой по моей груди. Меня трясет от его прикосновений, мне хочется обладать даром перемещения.

Я хочу раствориться в его руках и переместиться в другое безопасное место.

— Ты делаешь мне больно, — шепчу я снова, прячась за спутанными волосами. Они не мытые уже несколько дней. Макияж размазан. Я не хочу смотреть на себя в зеркало, и я рада, что его здесь нет.

— Потому что ты сопротивляешься, моя вселенная, — нежно шепчет он, хватая меня за шею. Его хватка не очень груба, но я понимаю, что он может сжать ладонь в любой момент.

— Неужели ты не понимаешь, что ты со мной сделал... Что ты псих... — осмелев, произношу я, качая головой и ловя губами беззвучные слезы.

— Да, я псих. Я одержимый тобой псих... Если бы ты взглянула на себя моими глазами, поняла бы меня. Ты так прекрасна, — с наслаждением шептал он, приближаясь губами к моей шее. Каждое слово, вылетающее из его мерзкого рта, было раной.

Каждое движение, которое он совершал, было унижением.

Его рука беспощадно поползла по моему маленькому несформировавшемуся телу, и я завизжала, умоляя его остановить эти муки.

— Не трогай меня! Не трогай! — крик отчаяния он подавил сильным ударом в стену. Нож врезался в дерево рядом с моим ухом, и я заплакала, напуганная близостью металла к моему телу.

— Что это... Это нож?

— Да, моя прелесть. Моя прелестная девочка, это нож. И я надеюсь, ты не хочешь, чтобы он мне пригодился? — с придыханием ответил он, касаясь лезвием моего плеча. Затем холодная сталь прошлась по моим ключицам.

— Убери... Прошу, убери это. Мне страшно. Умоляю! Убери от меня свои руки! — Мой голос срывается, просит о помощи, но Давид игнорирует крики. Его руки плотнее обхватывают меня и притягивают к себе. На мне какая-то бесформенная сорочка, надетая на голое тело.

Я беспрерывно плачу, но он затыкает мне рот своими потными отвратительными руками.

Всё, о чём я могу думать, когда он резко трахает меня, — это только о том, когда все это кончится... Когда закончится боль.

— Эмили! — слышу я уже в реальности и вздрагиваю, понимая, что лежу на полу. Вот черт. Я поднимаю взгляд и вижу Макса. Он опять меня преследует. Ну почему он не может остаться с Беккой? Тем более, там ему были обеспечены такие перспективы.

— Не подходи, — говорю я, когда он делает шаг ко мне. Я поправляю свои волосы и сажусь на полу ровнее, пытаясь сделать вид, что просто уснула. — Я напилась, и мне стало плохо.

— Ну... — Он хотел что-то сказать, но вовремя прикусил язык, сделав вид, что не слышал моих криков. Надо же, мистер Кенинг, вы такой тактичный. — Конечно. Может тебе помочь? Принести воды? Отрезвить как-нибудь?

— Не надо, — одним кивком головы я отвергла все его варианты. — Я просто хотела побыть одна. Устала от этого шума. И ты, кажется, заявил, что мне лучше держаться от тебя подальше.

— Так и есть, — ответил он, смерив меня пронзительным взглядом. — Ты... Я просто услышал... А, впрочем, не важно. Если тебе не нужна моя помощь, я, пожалуй, удалюсь.

— Не нужна. Не утруждайся. — Я окидываю его взглядом. Надо же, выглядит так, будто действительно переживает за меня. И совсем не похоже, что он некоторое время назад зажимался в кустах с Ребеккой.

— Мы всё равно увидимся завтра, когда ты придешь благодарить меня за проделанную работу, — самоуверенно заявил он, намекая на сайт.

— Хорошо. — Я поднялась с пола, усевшись в кресло, чтобы быть чуть повыше в сравнении с ним.

Макс посмотрел на меня так, словно хотел ещё много чего сказать, но, видимо, оценив мое моральное состояние, промолчал и просто ушел, наверное, устав от моей грубости.

Я и сама не заметила, что общаюсь с ним не очень приветливо, постоянно грублю и психую. А ведь обычно моя позиция — это всегда держать нейтралитет. Какие-то странные отношения у нас выходят. Что-то мешает мне ровно дышать по отношению к Максу. И это не его голливудская улыбка и удивительные глаза.

Нас связывает эта негласная боль в наших душах. Что же он скрывает? Часть меня, которой было свойственно любопытство, иногда задавалась этим вопросом, но другая часть, отстраненная и закрытая, надевала на себя маску равнодушия и оставалась холодной.

На следующий день, только и разговоров было, что о моей вечеринке. Ну как, про меня там не было ни слова, зато все хорошо помнили пару драк, танцующих пьяных девчонок, и то, как закончилось всё тем, что соседи Картеров вызвали копов. Я была благодарна, что меня к этому времени уже там не было — я уехала на машине вместе с Кендалл, которая нашлась после того, как я полчаса искала её на территории их дома.

Я нашла её рядом с афроамериканцем, которого зовут Крис. Кендалл рассказывала, что он её бывший парень, но больше я ничего о нём не знала. Она была не в настроении посвящать меня в эту историю вчера. Хорошо, что в этот раз она не напилась, чего не скажешь о Сандре. Её мы тоже прихватили с собой, и всю дорогу она рыдала прямо мне в топ. Потом на нём остались следы от её туши. Я не понимала её нечленаразделенные фразы, но знала только одно: она напилась из-за ссор с Кайлом, который и вовсе пропал из виду под конец вечеринки.

На этих мероприятиях всегда было так трудно кого-то найти. Народу приходит столько, что невозможно поместить в дом всех и сразу.

— Эмили, я не нужна ему... — ревела навзрыд Сандра, и это единственные несколько фраз, что я распознала в приглушенных звуках. — Я ему наскучила. За столько лет... — и что-то подобное, повторяющееся по кругу.

Я даже гладила Сандру по плечу и старалась успокоить, потому что слышать её рев было не самой приятной музыкой для моих ушей. Я то и дело подгоняла Кендалл, чтобы она скорее добралась до колледжа, и мы уложили эту несчастную спать.

Ближе к обеду следующего дня я наконец-то представила свой дизайн сайта научному руководителю. Давно я не слышала в сторону своего творчества такой похвалы. Во мне даже зародилась маленькая вера на то, что искусство — действительно моё призвание. И, конечно же, он отметил блестяще выполненную техническую составляющую сайта, которую делала не я. Он оценил меня, как высококвалифицированного специалиста, и начислил мне в табель баллы, которые приближали меня к стипендии. Иностранные студенты очень редко получали здесь какие-либо льготы, которые в принципе были мне не нужны. У меня было достаточно денег, и всё же мне было приятно, что я, возможно, смогу обучаться бесплатно со временем.

На паре по математическому анализу я села на свое обычное место — там, где Кайл, впервые познакомил меня с Максом. Но почему-то, ни его, ни самого Кайла сегодня здесь не было. Эти двое решили прогулять, очевидно. Но, где-то через полчаса, мой взгляд нашел Макса в огромной аудитории. Он сидел на другом её конце и спал, положив голову на парту, закрывшись от мира огромными наушниками в полголовы. Его светлые волосы, как всегда, находились в небрежном беспорядке, и были уложены в творческий 'ежик'.

Я улыбнулась, но, в то же время, мне было как-то неприятно, что он отсел. Если ему хотелось меня задеть этим глупым жестом, то у него... Получилось.

А вот Кайла действительно в аудитории не было. Я переписывалась с Кендалл по вотсапу, но она написала, что также не видела его сегодня. Несмотря на то, что вечеринка оказалась лишь имени меня, я всё равно хотела его поблагодарить ещё раз за то, что он не остался равнодушным к этому дню. И вообще... Мне нужно было как-то выяснить, что за проблемы у них с Сандрой. И как он относиться к Кендалл. Только как? Я превращаюсь в другого человека — сую свой нос в скандалы, интриги, расследования. Черт, Эмили, не той дорогой идёшь, ох, не той.

Полная решимости найти его в комнате после занятий, забегаю в кампус, чтобы переодеться после физкультуры, и выбираю легкое голубое платье с вырезом на спине. На улице опять жара и повышенная влажность, что теперь даже шорты слишком сильно прилегают к телу. Волосы я распускаю, и они выглядят объемными, как никогда, из-за того, что я целый день проходила с гулькой на макушке.

Добравшись до здания, где располагались одни парни нашего колледжа, нахожу комнату Макса и Кайла и в ответ слышу резкое:

— Входи! — говорят мне два разных голоса.

Я отпираю дверь и наблюдаю странную картину: эти двое обложились пиццей, пивом и чипсами и сидят на полу, держа в руках джойстики для игры в Плейстейшен. Хлопаю ресницами, с улыбкой оглядывая их обоих:

— Кайл, вот значит, как ты прогуливаешь пары. Я уже думала, что с тобой что-то случилось. И Кендалл, кстати, тоже, — выговариваю ему я и замечаю, что Макс даже не отрывается от экрана плоского телевизора, который стоит на полу. Кайл, напротив, смотрит на меня так, что на мгновение даже забывает о пицце в его руках и одобрительно кивает, оценивая моё платье.

— Воу, как ты сегодня выглядишь, — замечает он, поставив игру на паузу. К сожалению, я не могу сказать Кайлу то же самое — он выглядит совсем неважно. Как будто не спал неделю. Глаза припухли, на белке глаз я разглядела красные линии от полопавшихся сосудов. Он был уставший, измотанный... И подавленный. Наверное, нелегко быть капитаном целой команды. Слишком большая ответственность ложится на твои плечи, и Кайл ненавидит себя за то, что вчера так подвел весь колледж.

Хотя судя по тому, как он с аппетитом уплетал пиццу, по нему не скажешь, что он сильно переживает по этому поводу.

— Я решил сделать себе сегодня выходной и набраться сил перед тренировкой, — пояснил он, посматривая на часы. — Черт, я могу на неё опоздать. Брат, мне нужно идти.

— Я очень хотела поговорить с тобой, Кайл, — прокашлявшись, громко сообщаю я и замечаю, как Макс проявил к нам внимание.

— Эмили, ну, давай, сразу после тренировки или завтра. — Он кидал вещи в свою спортивную сумку, с извинением посматривая на меня. — Мне сейчас объяснять дюжине разочарованных во мне парней, что я достоин оставаться капитаном этой долбанной команды.

— Ну хорошо. — Я пожимаю плечами, топчась на месте. — Я тогда пойду...

— Нет уж, будь добра, доиграй за меня пару раундов, иначе я буду должен Максу двести долларов, — сообщает он и, проведя расческой по голове всего лишь пару раз, машет нам рукой и выходит из комнаты. Кто-нибудь объяснит мне, почему все так стремительно стараются оставить нас с Максом наедине?

Я всё равно хочу проигнорировать сообщение Кайла и уйти, но тут вспоминаю о задании по веб-дизайну. Было бы нехорошо забыть о помощи Макса и не поблагодарить его. Кто знает, сколько ещё будет подобных заданий, когда его знания мне пригодятся. Я неуверенно опускаюсь на подушку рядом с ним и беру джойстик в руки.

Он молчит и что-то жует, не обращая на меня никакого внимания. Вот она, прекрасная картина — король обиделся. Я закатываю глаза и нажимаю на плей, начиная играть. Это Mortal Kombat. Ха, да мне нет равных среди девчонок в этой игре. Мы с Русланой постоянно в неё играли, причём она проигрывала, даже если я успевала поддаваться ей.

На экране было два героя — я играла за Соню Блейд, Макс за Джонни Кейджа. Отлично, Соня была как раз одной из тех героинь, за которые я умела играть. Сейчас я покажу этому высокомерному павлину, какой я бываю в гневе!

— Блин, как ты это делаешь, — наконец-то ворчит Макс, подавая первые признаки жизни. Я хитро улыбаюсь и отправляю его в нокаут, совершая Fatality.

Джонни Кейдж — герой Макса — падает, а Соня, измазанная в крови, издает победный клич. Я нажимаю второй раунд, сообщая:

— Я просто проэцирую свои желания на бедного Джонни, представляя, что это ты, — шучу я, и мы переглядываемся. Макс не может сдержать улыбки, и я опять вижу образовавшиеся ямочки на его щеках. Они делают его милым. Ну, иногда.

— Мне не нравится, когда девушка управляет ситуацией, — ворчливо произносит он, и мы начинаем второй раунд. Наши герои сражаются не на жизнь, а на смерть, оставляя на экране кровавые следы. Да, игра, что ни говори, жестокая, но жутко захватывающая. Замечая, что герой Макса набирает обороты, стараюсь его отвлечь, заодно и воспользоваться моментом:

— Кстати, спасибо тебе за то, что ты для меня сделал. Я получила наивысший балл из всей группы, — кидаю я, быстро нажимая на кнопки.

— Не стоит. Я думаю, это все из-за твоего рисунка. — Он так же сосредоточен на экране и не сдается, мучая джойстик в своих руках. — Ты теперь можешь исполнить свое обещание.

— Жду с тебя специальные краски и твой борд, — киваю я, соглашаясь на нашу сделку. Я буду рисовать, но мне интересно, на чём он будет кататься, пока его доска будет прохлаждаться в моей комнате.

— Окей. Блин, сейчас я тебе покажу, хитрюга. — Он совершает какую-то сложную комбинацию, и его герой разрывает мою Соню буквально на части. Я разочарованно вздыхаю, не веря, что он смог меня обыграть. Я действительно хороша в этом.

— Третий раунд — решающий, — делает ставку он, и мы переглядываемся, вновь улыбаясь. Я и не замечаю, что сижу довольно близко к нему. Кажется, наш вчерашний конфликт исчерпан, и мы вполне себе можем неплохо общаться по-дружески.

— Держись, тебе меня не победить, — заявляю я, нанося удар за ударом.

— Я не сдамся. Не сдамся, — сквозь зубы замечает он, держа оборону изо всех сил. Его Джонни уже еле плетется, но вдруг он перехватывает инициативу на себя и одним махом убивает Соню наполовину.

— Макс, ну хватит! — Я пытаюсь совершить хоть один удар. — Хватит трогать мою бедную героиню!

— Эми, это всего лишь игра. — Он вскидывает бровь и снова совершает удар. Я почти его победила, но он извернулся и снова отправил меня в нокаут. У меня непроизвольно надуваются губы, и я смотрю на него этим взглядом: ' Ну почему ты не мог податься девушке?'.

— Но, ты неплохо играешь, соглашусь. Мы можем устроить турнир. — Макс поворачивается ко мне, и теперь, когда мы оба не увлечены игрой, я понимаю, что он опять без футболки. Отвожу взгляд — мне неловко разглядывать его. И всё же, я снова замечаю его татуировку и, не выдержав, выпаливаю:

— Мы увидимся снова? Что это значит? — Слова обгоняют мои мысли. Я понимаю, что совсем не хотела этого спрашивать. Его глаза становятся темнее — голубой смешивается с карими крапинками вокруг его зрачка. Такие волшебные глаза. Разные, как и их обладатель.

Макс смотрит на меня внимательно. Знаю, сама ненавижу, когда меня спрашивают о значении моей татуировки. Она слишком личная, и как-то нелепо объяснять смысл, который в неё вкладываю я, всем окружающим. Поэтому, об истинном значении тату знаю только я, что делает моих Фениксов на спине более значимыми для меня. Сделала в 16 лет.

— Это обращение к одному очень близкому мне человеку, — наконец выдыхает он, слегка нервничая. Снова вижу грусть в его волшебных глазах. Жизненный огонек, который горел там ещё секунду назад, угасает. Я потянула за болезненные струны, и Макс Кенинг 'равнодушный' становится 'грустным и задумчивым'.

— Когда вы увидитесь? — Ещё один нетактичный вопрос с моей стороны. Молодец, Эмили.

— Ты задаешь слишком много вопросов. Не похоже на тебя. — Он не злится. Он слегка улыбается. Наши пальцы на полу так близко друг к другу — я чувствую энергию, которой они обмениваются через покалывание на подушечках. Ещё каких-то пару сантиметров...

Макс слегка вдруг наклоняется ко мне. Он гораздо выше меня и, даже когда мы сидим, возвышается надо мной, но я не чувствую того страха, который должна испытывать.

Я и сама не понимаю, что я чувствую. Как можно описать это, когда кажется, что все органы внутри тебя вдруг резко поменялись местами?

Макс слишком близко, он катастрофически близко ко мне. Настолько, что я вижу каждую его ресничку, каждую клеточку его лица.

— В последнее время, я делаю слишком много вещей несвойственных для меня, — шепчу я и замираю, чувствуя, как с каждой секундой его губы приближаются к моим. Боже, они приближаются ко мне, словно десятиметровая волна, и я знаю, что она может снести меня своим ударом.

Разбить или унести в свое течение.

— Макс, давай продолжим играть... Ты слишком близко... — шепчу я не своим голосом, осознавая, что по шее сбегает капля пота от этого напряжения, которое возникло в моем теле. Я не дышу, когда его губы замирают в двух миллиметрах от меня.

Едва касаются моих.

Близко. Запредельно близко.

Я чувствую его мятное дыхание. Запахи мускуса, морской соли и свежего геля для душа. И это ароматы, которые, определенно, те, что заставляют девушек липнуть к нему без конца и края.

Но это буду не я... Это буду не я...

Я закрываю глаза, не понимая, почему я ещё не сорвалась прямо с пола и не убежала, захлопнув эту чертову дверь. Дверь между мной и Максом нужно срочно закрыть, иначе она сломает между нами стены.

— Я не прикоснусь к тебе, Эми, — вдруг выдыхает он, всё еще находясь рядом с моими губами. — Пока ты сама об этом не попросишь. — Я открываю глаза и вижу эту его хитрую улыбочку, которая спускает меня с десятого на первый этаж в один миг свободного падения. Он отстраняется, но оставляет руку рядом, вглядываясь в мое лицо.

Я молчу. Впервые за долгое время мне нечего ответить.

Кажется, ещё секунду назад я хотела, чтобы Максимилиан Кенинг поцеловал меня.

Что со мной происходит, черт возьми?

Глава 11.

POV Макс

— Я у окна! — Ганс с порога бросает чемодан на пол и с разбегу запрыгивает на кровать, расположенную в номере нашего четырехзвездочного отеля. Он делает сальто вперёд прямо на кровати и падает на спину, расправляя руки по всей её ширине. — Наконец-то отдых! Две недели в Испании! Никакого крика! Никаких предков... Только тусовки, алкоголь и приключения!

— Уверен? — Я смотрю на часы, которые показываю, что сейчас двенадцать часов дня. — На улице пока и не пахнет 'тусовками'. Ты видел хоть одного человека моложе тридцати лет? — скептически замечаю я, тяжело вздохнув.

До Барселоны мы летели всего около двух часов, потом ещё столько же тряслись в душном автобусе. Но перелеты всегда утомляли меня, потому что на высоте в несколько тысяч километров мне было довольно трудно дышать. Ганс же всю дорогу смотрел в окно, восхищаясь прекрасным видом на облака и горные вершины, которые виднелись, когда мы пролетали над Австрией. Я изучал путеводитель — в турагентстве нам посоветовали небольшой городок на побережье Коста-Брава под названием Ллорет-де-Мар, объяснив это тем, что семнадцатилетним парням, вроде нас, нужно обязательно съездить в это место. Путеводитель сверкал зазывающими эпитетами и метафорами о том, что этот город 'Иббица, только подешевле', 'Вечный праздник жизни' и 'Лучший вариант для молодежи', но пока я видел лишь молодую семейную пару, что шла на пляж вразвалочку, и несколько бабуль, которые завтракали в холле отеля.

— Не вешай нос. Я чувствую, нас ждёт что-то незабываемое.

Ганс был счастлив, потому что ему, по сути, всё равно, как отдыхать — он рад любому перерыву в своей работе. Несмотря на юный возраст, он уже подрабатывал, потому что всегда мечтал избавиться от опеки родителей и уехать от них подальше. В этом плане я от него отставал по всем пунктам. Мне семнадцать лет, я ещё учусь в школе, ну какого черта я буду работать?

— Меня клонит в сон. — Я ложусь на соседнюю кровать вслед за ним, и душу греет лишь одна мысль о том, что в Duty Free мы закупились водкой и абсентом на все две недели. Даже если вокруг будут одни пенсионеры, никто не помешает мне 'нажраться' в этот вечер.

— Думаю, поспать и вправду стоит. Ещё вчера у меня была двенадцати часовая рабочая смена, а сегодня я на отдыхе на берегу Средиземного моря... Жизнь удалась. — Он зевает и укрывается легким одеялом, и я следую его примеру. Вот так всегда — я уверен, что Ганс был полон бодрости и сил и с удовольствием бы прогулялся по окрестностям, но как только я озвучил вслух свое желание, он непроизвольно захотел того же самого.

Такое часто бывало и со мной — порой даже самые стремные, на первый взгляд, его предложения начинали мне казаться безумно крутой идеей. И наоборот. Мы никогда ничего не делали отдельно. Разве что он работал, а я в это время занимался вейкбордингом. Ну и, конечно же, с девушками мы тоже гуляли по одиночке... Хотя, всякое бывало. Несколько раз мы менялись местами, эксперимента ради, и наши девушки даже не замечали, что я — это я, а он — это он. Неудивительно.

Бабушка всегда говорила, что мы с Гансом уникальны, а наша поразительная схожесть — феномен, каприз природы. Она частенько шутила на тему того, что Ганса просто клонировали при рождении. Но это всё, конечно, были глупости.

В конце концов, нас можно было отличить по стилю в одежде, ну и по татуировкам, которые я сделал — это крылья на внутренних сторонах моих предплечий. Ганс пока не решался на татуировку, хотя я уговаривал его сделать что-то похожее.

Мы не стремились быть разными и не хотели отдаляться друг от друга. Никогда. Я был уверен, что нам с ним нужно искать девушек-близняшек и жить вчетвером, потому что я не могу и дня протянуть без этого придурка.

Как только моя голова коснулась подушки, я очнулся снова — будто и не засыпал. Такое чувство бывает только тогда, когда ложишься днём или на закате — голова наливается кровью и перестает соображать, утяжеляясь с каждой секундой. Когда мы проснулись, мне показалось, что я оказался в другом месте, будто бы переместился туда по взмаху проклятой волшебной палочки.

— Кто-то кричал, тебе не кажется? — сонно спросил он, вставая с постели и исчез за дверью, которая вела на балкон. Еле передвигая ногами, я поплелся за ним, тоже уловив какие-то крики.

На улице было уже темно. Посмотрев на часы, я заметил, что мы проспали двенадцать часов, и сейчас была ровно полночь. Мы синхронно облокотились на балконные перила и заглянули в бездну нашего ближайшего двухнедельного будущего.

Как оказалось, это были не крики. Это компания итальянцев распевала свои национальные песни. Я немного знал итальянский и поздоровался с ними с балкона, на что они дружелюбно ответили мне, что весь город сегодня собирается в центре Ллорета.

— Вы новенькие? Какого хрена в двенадцать часов ночи вы ещё в номере? — заорал один из итальяшек, и я оглядел взглядом то, что происходило на улице.

Тихий спящий городок, который я видел днём, изменился до неузнаваемости. Вокруг царила темнота, которую подсвечивали тысячи разноцветных огней, исходящих от клубов, расположенных вдоль центральной дороги города. Один клуб буквально стоял на другом. Что ни дверь, то вход в огромный шикарный клуб, из которого доносилась танцевальная музыка.

Компании иностранцев бродили по городу, словно муравьи в поисках припасов. Только эти были в поисках алкоголя и девчонок, что ходили маленькими группками и, в основном, за ручку.

Впервые я видел такое разнообразие прекрасных девушек: вон те, смуглые красотки, что стоят в очереди на фейс-контроль, явно испаночки, которые приехали из Барселоны на выходные. Они одеты просто: кеды, белые короткие майки и удобные для танцев легинсы или шорты. Они очень похожи друг на друга — все одинаково жгучие и красивые. Больше всего мне нравится их загорелая кожа и темные волосы. Я уже заметил, что Ганс смотрит на них с приоткрытым ртом, предвкушая что-то интересное. Ему всегда нравились жгучие брюнетки, и в этом тоже было наше отличие — я и сам не знал, кто мне нравится больше. Мои вкусы были весьма разнообразны и зависели от настроения.

Например, вон те шведки или голландки нравятся мне ещё больше. Они тоже довольно похожи между собой — светлокожие, наверняка голубоглазые, и почти у каждой длинные светло-светло обесцвеченные волосы. Мы с Гансом переглянулись. О да, этот момент, когда ты видишь сразу целую толпу девушек, смахивающих на Дайнерис Таргариен, трудно будет забыть.

Я нахожу в толпе взглядом трех совершенно разных девушек, приглядываясь к ним. Они стоят у входа в клуб с растерянным видом и наверняка плохо знают язык... Зато выглядят просто сногсшибательно. Каблуки, короткие юбки, еле прикрывающие аппетитные бедра, и топики, больше похожие на бюстгальтеры. Откровенно одетые, но в то же время вечно чего-то выжидающие девушки, смотрящие на всех свысока.

— Русские, — говорит Ганс, облизывая губы, и я киваю головой, чувствуя голод, который не имеет к еде никакого отношения.

— Или украинки, — заканчиваю за него я, ещё раз рассматривая трёх красавиц. Если бы у меня спросили, с какой из них я хочу остаться на необитаемом острове, я бы вряд ли нашелся с ответом. Мне нужны были все. Все трое.

— Думаю, здесь ты наконец-то познаешь радости секса, — с издевкой заметил он, на что я слегка взрезал ему кулаком по плечу.

— Заткнись, ненавижу тебя. — Только в одном я отставал от своего брата, и в последнее время мое тело просто сгорало от нетерпения устранить между нами это различие. — Пойдём за водкой, а потом на улицу. Беру свои слова обратно — кажется, приключения все-таки сами нас нашли.

— Думаю, мы здесь не соскучимся, — заключил он, юркнув внутрь номера, а когда туда зашел я, он уже налил себе водки и, закрыв глаза, пытался выпить её залпом.

— Ты что, никогда не пил водку? — закатываю глаза и выхватываю у него огромную бутылку прямо из рук. Зажмуриваюсь и подношу к губам горючую жидкость. Пахнет противно, как гольный спирт, и обжигает губы. Мне хочется кашлять, но я пью столько, сколько могу выпить за один раз.

Внутри меня будто разлили бензин и кинули в образовавшуюся лужу лампочку с керосином. Я, кажется, вот-вот взорвусь. Брат смотрит на меня полными недоумения глазами:

— Ты нормальный, а? Тебя же унесёт, мы даже до клуба дойти не успеем...— озадаченно замечает он, но я отвечаю ему только блаженной улыбкой счастья, которая сама по себе расплывается на моем лице.

— Дойдем. И давай поскорее, — выдыхаю я, не понимая, что твориться с моим телом. Я, конечно, пил раньше, но не водку. Курил травку несколько раз, но ни что не давало такой странный эффект.

И получаса не прошло, как мы с Гансом оказались в одном из клубов, расположенных в центре Ллорета. Пока мы добирались до него, я себя чувствовал парнем, из GTA, который ходит по Сан-Андресу, наблюдая за беспределом, что творится на улице.

Кажется, теперь я понимаю, почему в 12 часов здесь нет молодежи — потому что все просто отсыпаются после этих бурных ночек, наполненных развратом, танцами и свободой.

Никто из отдыхающих не ложится раньше семи утра, и город 'оживает' только лишь к вечеру. Пока мы шли до клуба, который нас манил больше всего — 'COLOSSOS', познакомились с несколькими группами иностранцев и, в конце концов, прибились к швейцарцам, которые, конечно же, знали немецкий язык. Заплатив за вход десять евро, мы с Гансом попали в рай.

Никогда в жизни я не видел ещё такого огромного сборища безумных подростков, собранных в одном месте. Ди-джей крутил какой то заезженный хит этого лета, который действовал на мой мозг, снова гипноз, и ноги сами несли меня в центр танцпола, хотя я совершенно не умел танцевать, в отличие от Ганса. Но водка в моей крови быстро научила меня это делать. Не успел я досчитать до десяти, как меня окружили девушки, и мы с Гансом переглянулись взглядом из серии: 'Разве наш день рождения сегодня?'. Правда, скорее это был мысленный сигнал, потому что из-за цвета музыки и дыма, которую пускали каждую минуту, было трудно разглядеть даже своего ближайшего соседа. Я даже толком не видел девчонку, которую обхватил за талию и прижал к себе, позволяя ей тереться бедрами о член.

Здесь все вообще-то были такими. Да, это была 'грязная' аморальная вечеринка, но это, черт возьми, один из самых лучших вечеров в моей жизни, потому что... Не знаю, это даже трудно объяснить. Наверное, потому что я ни о чем не думал. Я просто находился под абсолютным кайфом. Серотонин со скоростью света вырабатывался в моей крови.

Это была та часть вечера, которую я ещё помнил. Мы танцуем в клубе, веселимся, заливая в себя разные вкусы водки, смешивая с текилой, хотя Ганс, вроде, выпил меньше, но об этом я узнал только на следующее утро.

Дальше я помнил всё какими-то странными отрывками. Двух девушек, что смотрят на меня своими очаровательными большими глазками. Они такие красивые, что, кажется, будто я нахожусь во сне. И они такие доступные. Они хотят меня, готовы сделать ради меня, что угодно, хотя я всего лишь семнадцатилетний парень, ничем не отличающийся от других в этом клубе.

Кажется, мы какой-то компанией гуляли на пляже после, и я отчетливо помню, что Ганс иногда пытался привести меня в себя и бил по щекам, но я в ответ только буянил и отгонял его прочь, умоляя о том, чтобы он не мешал мне веселиться.

Хотя он и сам был хорош, как потом оказалось.

Вся ночь длилась, будто три минуты, будто вспышка, которая калейдоскопом пробежалась перед глазами. На утро у меня жутко болела голова. Я проснулся в нашем номере, ну слава Богу, живой и здоровый. Но почему-то наши с Гансом кровати были сдвинуты, и я, осознав этот факт, присел на ней, пытаясь отойти от шока.

— Какого хрена вчера было? — позеленев от тошноты, говорю я, задавая этот вопрос сам себе. Мне срочно нужен тазик. Или пакет. И много-много таблеток от головной боли. И...Что это?

— Это тебе оставили. На память. — Ганс отвечает на мой мысленный вопрос, когда я вижу его в дверях ванной — он чистит зубы и смотрит на меня с ухмылочкой. Знаю я это выражение лица. Не предвещает оно ничего хорошего. В моих руках два бюстгалтера: один красный кружевной, другой синий со стразами между чашками. А что, очень даже красивое белье... Тааааааааааааак...

— Только не говори, что у нас был секс вчетвером, — ледяным голосом произношу я, не зная даже, как отнестись к этому факту.

— Ну, вот ещё. Не хватало мне участвовать в оргии с родным братом, — фыркнул Ганс, шепелявя, потому что его рот был занят зубной щеткой. — Поздравляю, ты отхватил себе сразу двух.

— Черт, почему я ничего не помню. — Я разочарованно вздыхаю и хватаю себя за волосы, чуть ли не зарываясь лицом в белье, наверняка прекрасных нимф, которые почему-то поспешили меня покинуть. — Черт, черт, черт. Только я могу так облажаться — не помнить первый секс в своей жизни. Ещё и сразу с двумя.

— О да. Ты ещё много чего не помнишь. И чего тебе стоил этот секс... — Он почесал затылок, посмотрев на меня с сомнением. — Я и сам не понимаю, как это произошло.

Он снимает футболку, и я не сразу замечаю, что у него серьга в левом соске.

Жеееееесть. Это выглядит жутко. Я начинаю подозревать его в том, что он вдруг решил сменить ориентацию. У него всегда была эта странная страсть к пирсингу. Наверное потому, что он обожал рок и как-то даже проколол себе язык, что по его рассказам было жутко больно.

— Ты совсем дурак? — выдохнул я, улыбаясь. — Ну теперь нас точно можно будет отличить. — пошутил я, но он поджал губы, а затем злорадно улыбнулся мне в ответ.

— Лучше не смотри в зеркало. Лучше никогда к нему не подходи, — отвечает он, и я моментально спрыгиваю с кровати и встаю рядом с ним в ванной, присматриваясь к нашим отражениям.

Я уже давно привык видеть себя со стороны — мы с Гансом одинаково питались и делали одни и те же упражнения, когда посещали фитнес-центр. Даже наши мышцы были накачены одинаково. Ни одна девушка не заметила бы подмены в случае, если бы мы захотели поменяться нашими сексуальными партнершами.

— Ну и что такого? Я прекрасен, как всегда, — дразню его я, поправляя волосы. — Выгляжу, куда лучше тебя, с этим твоим новым пирсингом... — И тут я замолкаю, присматриваясь к своим грудным мышцам.

Нет. Ну, только не это. Ну как это могло произойти?

— ЧТО ЭТО? — Я хватаюсь руками за раковину, чтобы не упасть от шока, который накрывает меня с головой. — Почему я тоже сделал эту хрень?!

Ганс ржет без остановки, наблюдая за моей паникой, и за тем, как я пытаюсь достать пирсинг из своего правого соска. Это очень больно и неприятно, да и вообще у меня слишком толстые пальцы для такой ювелирной работы.

— Ты перестанешь, а? — Я с укоризной смотрю на него, не понимая, как это могло произойти. — Почему ты не остановил меня, когда я это делал? Мы похожи на двух геев!

— Да ладно тебе. — Он закончил чистить зубы. — По-моему не плохо. И, между прочим, это была твоя идея. Точнее, идея твоей вчерашней девушки. А точнее двух...

— МОЯ ИДЕЯ? — Я наконец-то достаю серьгу и кладу её на полочку рядом с раковиной. — Фух. Хорошо, что это можно снять.

— Да. Они сказали, что переспят с тобой, только если ты сделаешь это. — Он показывает пальцем на свою грудь. — Ну а я сделал это первым, потому что я люблю пирсинг и решил тебя поддержать. Так что, можешь не благодарить меня за свой первый секс.

— Которого я, блин, не помню. — Включив холодную воду, умылся, чтобы прийти в себя.

— Всё могло быть и хуже. Мы же с тобой хотели приключений, — произносит он, по-братски обхватывая меня за плечи.

Мы смотрим друг на друга в зеркале.

— Да уж, но ты мог бы и остановить меня. И сними эту сережку, ты похож на гомика. — Я морщусь, но Ганс качает головой, полностью не соглашаясь со мной.

— А мне нравится. И девушкам тоже. — Я слегка хлопаю его по затылку, всё еще злясь. Он ударяет меня в ответ по плечу, но, разумеется, мне не больно.

— Да уж, это будут незабываемые каникулы.

— Как хорошо, что мы всегда будем вместе. Ты и я. — Ганс в ответ кивает и подмигивает мне в зеркале, и я замечаю, что сейчас наши глаза разного цвета. У него они тоже меняют цвет в зависимости от настроения.

Он выглядел так, будто эта ночь и правда перевернула его жизнь. И только позднее, я узнаю, что он познакомился с прекрасной девушкой, которая покорила его сердце, стала его первой любовью.

В это день он изменился и повзрослел, в то время как я оставался безответственным подростком и парнем 'перекати поле'.

* * *

Можно ли почувствовать момент, который меняет тебя? Я чувствовал это несколько раз — несмотря на легкость в моих мыслях, я понимал, что так я лишь стараюсь отгородить себя от очередной боли, которая ждёт меня за поворотом судьбы.

У меня было такое чувство, будто я иду по дороге своей жизни, а она периодически колошматит меня лицом об асфальт. Я терпел всё это, переживая самые трудные моменты вместе с братом.

Смерть мамы. Нам было пять.

Женитьба папы на другой женщине.

Постоянные крики отца и этой женщины.

Дедушка с бабушкой дарят нам собаку на десятый день рождения, и мы называем его Тимом — питбуль серебристого окраса, которого мы очень любили.

Тим умирает, и мы с Гансом хороним его в лесу за городом, вспоминая, как восемь лет он был неотъемлемой частью нашей жизни.

А потом происходит то, что ломает меня настолько, что я просто перестаю двигаться. Я лежу на этом асфальте жизни и жду, когда по мне проедется каток.

Мое сердце выпотрошено на куски. Такое чувство, что у меня в груди дыра или механическая машина по перекачке крови.

Он уехал, оставил меня, и я бы ненавидел его, если бы знал, что с ним всё в порядке. Но это было не так.

Не знаю, почему эти воспоминания пролетели у меня перед головой сейчас, когда я был наедине с Эмили. Я бы хотел поговорить с ней об этом, потому что знал, что она будет меня слушать. Но я не стал этого делать, потому что я просто привык держать всё в себе.

Её губы были близко, и клянусь, я несколько лет никого не целовал, но в эту секунду был готов это сделать. Но я знал, что она не готова.

В нашем недопоцелуе было больше сексуальности, чем во всех моих бурных ночах вместе взятых. По крайней мере, в тот миг, когда её робкое дыхание покрывало моё лицо, я подумал именно об этом.

Она вся дрожала. Её ресницы трепетали, то ли от страха, то ли от возбуждения, уголки рта дергались от волнения, и я не помню ни одной девушки, которая вела бы себя так по отношению ко мне. Я не помню, когда в последний раз встречал девушку, которая бы не вешалась мне на шею и не текла при одном моем взгляде на неё.

Может, это было в прошлом десятилетии, но точно не в ближайшем прошлом.

Она закрывает глаза, когда я слегка наклоняюсь к ней и почти касаюсь её губ. Полных, настоящих и чувственных губ.

Я не хочу, чтобы они мне нравились. Я не хочу, чтобы мне нравился румянец на её щеках. И я мечтаю о том, чтобы она встала и убежала и больше никогда не связывалась со мной. Я умоляю Бога сделать это для меня... Хотя бы что-то сделать.

'Оттолкни её. Будь жестче. Будь жестоким, какой ты со всеми' — проноситься совет в моей голове и я киваю, будто сам себе, соглашаясь с этим изречением.

— Я не прикоснусь к тебе, Эми. Пока ты сама об этом не попросишь. — Я придаю тону своего голоса самый равнодушный тон, на который только способен. Не знаю, вышло у меня это или нет. Я хочу нагрубить ей, как Ребекке, но потом смотрю на её хрупкие черты лица и не могу этого сделать.

Она распахивает глаза. Они теплого карего цвета, и огоньки, что в них пляшут, выглядят, как надежда.

Эми молчит, и я натягиваю на себя соблазнительно уверенную ухмылку и отстраняюсь от неё. Хватая пиво с ближайшей полки, прикладываю губы к горлышку бутылки и пью.

Знаю, что я выгляжу, как урод, как равнодушный кретин...

— Ты мне отвратителен. — Эмили смотрит на меня и морщится, и я понимаю, что добился того, чего хотел.

— Я буду твоим лучшим отвратительным другом, идёт? Я занесу тебе краску попозже, — как ни в чем не бывало, сообщаю я, продолжая играть. Она кидает джойстик рядом со мной, молча встает и направляется к двери.

Как только Эми отворачивается, на мне снова появляется мое настоящее выражение лица, и я с тоской провожаю её красивую спину. Открытое платье позволят мне увидеть двух ярко красно-желтых птиц, что изображены на её коже.

Они летят друг к другу, но я знаю, что они останутся неподвижными изображениями и никогда не встретятся.

12 глава.

POV Макс

Провожу рукой по мокрым волосам и наклоняю голову слегка влево, чтобы прочистить уши от морской воды. Сегодня я встал ещё раньше обычного — теперь мне нужно было готовиться к соревнованиям, и хотелось выкроить побольше времени на совершенствование своих трюков. Но, как назло, волны сегодня были слишком маленькие, поэтому никакого совершенствования мастерства не вышло.

Я просто бороздил океан пару часов и почему-то постоянно падал с доски, радуясь тому, что время слишком раннее, и этого никто не видит.

Отчасти я знал, почему так происходит — сегодня я решил взять борд в прокате, чтобы потихоньку отвыкнуть от своего, родного. Он был других размеров и тяжелее, что мне не нравилось, и доставляло дискомфорт при скольжении. Но других вариантов у меня не было. Уже сегодня я должен отдать свою старую доску Эмили. Если, конечно, она захочет меня видеть.

В моих мыслях я видел то, как заношу Эмили краску, и уже в следующее мгновение она выливает на меня целое ведерко.

'Ты мне отвратителен' — её голос будто заперт в моей голове, и уже который день я вспоминаю то чувство, которое ощутил на своей коже, когда, чуть было, не поцеловал её.

Самое ужасное — это чувство незавершенности. Я всегда получаю то, что хочу. Я просто прихожу и беру это. А тут... Боже, я не смог поцеловать девчонку. Я представил, как Ганс залился бы смехом, если бы узнал о том, что я не смог сорвать то, что мне причиталось.

'А она с характером. Даже не думай, что она достанется тебе легко' — он сказал бы именно это, и его голос так отчетливо прозвучал в моей голове, что я ещё больше разозлился.

'Чего тебе надо? Уйди из моей головы. Ты не настоящий. Ты — лишь проекция моих мыслей' — отвечаю я себе, но брат настаивает на своем. Я не хочу с ним спорить, потому что это будет считаться шизофренией.

Усевшись на пляжный песок, наблюдаю за девушками в купальниках, которые пришли искупаться и пофотографироваться на фоне океана. Туристки. Их бикини настолько маленькие, что не оставляют места для фантазии. Не интересно. Хотя у одной из них довольно таки красивая и подтянутая грудь.

Я тяжело вздыхаю и, зарывшись одной рукой в песок, достаю телефон и беру его в другую. Набираю знакомый номер, вспоминая о том, какой сегодня день.

— Агент Броди слушает. — Мужчина на том конце провода обладает низким басистым голосом.

— Клайд, это Макс. Макс Кенинг, — отвечаю я и чувствую, как мое сердцебиение начинает учащаться.

— О, мистер Кенинг. Я рад вас слышать...— начинает он, но я спешу его перебить.

— Давайте сразу к делу, Броди. Я плачу вам не за пустые разговоры.

— Хорошо-хорошо, — поспешил Клайд и зашуршал какими-то бумажками. — Ганс Кенинг. Тело нигде не найдено, — прочитал он и начал рыться дальше.

— Вы проверяли новые зоны? — с волнением в голосе спрашиваю я, уже заранее зная, чем закончиться этот разговор. Ещё одним дьявольским разочарованием.

— Да, разумеется. Мы проверяем по одной зоне в месяц. Датчики молчат. Обломки не найдены, собственно, как и ваш брат...— Он говорит всё тише, будто бы боится, что я сейчас опять психану.

— Продолжайте поиски. Я вышлю вам деньги на этой неделе, — сдержанно говорю я, сжимая телефон в своих руках изо всех сил. Ещё чуть-чуть и я его раздавлю как щепку.

— Хорошо, мистер Кенинг. Не отчаиваетесь... — многозначительно тянет он, но я уже кладу трубку.

Прошел год. Даже больше. Не отчаиваться? Ага, именно на это я способен в такой ситуации. Неведение ещё больше причиняет мне боль. Потому что я все время жду, когда мой олух — брат — объявится на пороге.

Провожая взглядом океан, я надеваю футболку и, прихватив с собой доску, направляюсь к своей машине. Мысленно составляю свой сегодняшний план на целый день: две пары по программированию, а потом перерыв, в который я займусь домашним заданием по математическому анализу. Затем ещё две пары, заслуженный отдых, пробежка и... Рано или поздно настанет минута, когда я буду вынужден отправиться в комнату к Эмили и Кендалл. Может надеть на себя дождевик? Это спасёт от краски.

Погрузившись в собственные мысли, вхожу в свою комнату и вижу Кендалл, которая что-то делает там с утра пораньше.

— Привет, Кенди, — бросаю я, усаживаясь на свою кровать. Смотрю на часы и вижу, что они показывают полдевятого утра. — А что ты здесь забыла?

С подозрением оглядываю комнату. Вместо Кайла белая гора из одеял и подушек, за которыми он скрывается. Кендалл одета в форму колледжа, и всё же её прическа слегка не соответствует привычному зачесанному на макушке конскому хвосту.

— Я... — Она выглядит смущенной. Её взгляд падает на носки. — Я просто заходила к Кайлу.

— Обычно это делает Сандра. — Я вскидываю бровь, пытаясь разобрать, чего она так стесняется. Кайл храпит и подозрительно громко это делает, будто притворяется спящим.

— Вы же не...? — Я прокашливаюсь, посмотрев на девушку в упор.

— Нет! Конечно, нет! — пылко заверяет меня она, скрещивая руки на груди. — Просто он приболел. Сандра... Она готовится к зачету по психологии. И я решила принести ему лекарства.

— Отстань от неё, брат, — доносится из-под кучи подушек, и я, смерив Кенди подозрительным взглядом, машу на всё рукой.

— Окей. Мне всё равно, но не думаю, что это понравилось бы Сандре.

— Я не сделала ничего плохого, — отрезает Кендалл, посмотрев на меня с возмущением. — А ты лучше бы присмотрел за другом! Иначе он совсем сопьется!

Она разворачивается и, постукивая каблучками, удаляется из нашей комнаты. В ту же секунду Кайл выбирается из-под одеяла и оглядывается. Затем он смотрит на меня, и я вижу огромный фиолетовый фингал под его правым глазом.

— Фак, что с тобой? — Я наблюдал за тем, как Кайл кончиками пальцев прощупывает свои мешки под глазами.

— С радостью бы рассказал эту чудесную историю, — ворчит он, корчась от боли. Он откидывает свое одеяло ещё больше, и я вижу, что синяки покрывают его левое предплечье.

Мой друг был здоровым парнем и очень сильным. И удар у него был не слабый — так получилось, что это я знал по себе. Его огрели сразу человек пять, потому что с меньшим количеством он бы справился.

— Если бы я хоть что-то помнил, — завершает он, покряхтывая от боли. На тумбочке рядом с ним находятся аспирин и стакан воды — видимо я зря заподозрил Кендалл в развратных действиях.

— У нас есть пиво? Мне нужно срочно опохмелиться. — Он хватается за голову и берёт какую-то странную черную коробочку со своей тумбочки. — Это пудра, не пугайся.

— Пива нет. — Я с сожалением констатирую этот факт, заглядывая в холодильник. — Ты, чувак, краситься собираешься?

— А ты думаешь, будет лучше, если ЭТО увидит Сандра и отчитает меня не только за измены, которых нет, но и за прогрессирующий алкоголизм? — вопросом на вопрос отвечает он.

— Слушай, правда, завязывай. Ты сам не свой в последнее время.

— Я просто хотел расслабиться. Помню, как зашел в бар, ко мне пристала какая-то компания... — Слова Кайла звучали так, будто он выдумывает их на ходу, но я сделал вид, что верю ему.

— А зачем им избивать тебя? — задал наводящий вопрос, и глаза друга стремительно забегали по комнате.

— Деньги. У меня пропали деньги и часы. — Он остановился на моих глазах. Звучало убедительно, но верится всё равно с трудом.

— Давай, если пить, то только вместе. — Я наблюдаю за тем, как он замазывает пудрой свой синяк, и мне хочется валяться на полу от смеха. Но я сдерживаюсь, придерживая себя за пресс. Слава Богу, он так занят своим отражением, что не замечает меня.

— Окей, как скажешь. Это было-то всего один раз... — протягивает он и пытается расчесать свои волосы рукой, чтобы более-менее походить на человека.

— Не знаю, что с тобой происходит, но ты должен понять Сандру — со стороны выглядит так, будто ты то и дело, что пьешь и общаешься с красотками, вроде Кендалл.

— Она... — начал он, но я выставил руку вперед, перебивая его.

— ТВОЯ ПОДРУГА, знаю. Но давай называть вещи своими именами: найдется мало парней, которые отказались бы трахнуть Кендалл Увайтроуз, и Сандра это понимает.

— Я не хочу трахнуть Кендалл, — подумав, отвечает он, но потом поджимает губы.— Хотя, если смотреть на неё со стороны, а не как парень её подруги, то...

— Я о том же говорю. — Я подхожу и хлопаю его по здоровому плечу.

— Ай. В это тоже били, просто синяков нет. — От него пахнет водкой за три версты.

— Тебе срочно нужно в душ. Я так понимаю, ты опаздываешь. — Я поднимаю сумку от Adidas с пола и направляюсь к двери. — Сегодня я буду поздно. Можешь позвать Сандру, если хочешь.

— Заметано. Если она будет согласна... — уже тише добавил он, и я решил, что потом выясню, помирились они или нет с тех пор, как разругались на дне рождения Эмили.

Выйдя на лужайку перед Кампусом, сразу натыкаюсь на Ребекку, которая подлетает ко мне, как всегда из ниоткуда: она будто установила на меня радар и теперь всегда знает, где я нахожусь. Хотя,не удивлюсь, если это окажется правдой.

— Мааааааакс. — Она закрывает своим телом мне дорогу и кладёт одну руку на плечо. Мой взгляд фокусируется на её груди, потому что сегодня она надела прозрачную кофточку с глубоким вырезом. У неё большая грудь — между третьим и четвертым размером.

— Тебе нравится? — спрашивает она, замечая мой взгляд, и я тут же убираю её руку со своего плеча.

— Ага. Очень, — равнодушно отвечаю я, пытаясь пройти вперёд, но она снова липнет ко мне, и я чувствую приторный запах её сладких духов. Аромат от неё всегда такой, будто где-то рядом взорвалась конфетная фабрика.

— Макс, зачем ты так со мной? После той вечеринки... После того, что между нами было... — Она со вздохом качает головой, не понимая моих поступков. — После нашего секса...

— Орального секса с твоей стороны, — подчеркиваю я, улыбаясь.

— Да... Да как ты можешь быть таким холодным? Ты единственный, за кем я так увиваюсь, неужели ты этого не видишь? Если мы будем вместе, тебе будет завидовать каждый, чертов, парень в этом городе!

— О да. — Я закатываю глаза, останавливая девушку. — Ребекка, то, что ты сделала, было очень неплохо. Но, во-первых, я тебя об этом не просил. Во вторых... Ты слишком навязчивая. Тебя много, понимаешь? Ты, блин, преследуешь меня. Душишь, — наконец-то я объясняю ей такие простые истины, которые она вроде бы и сама должна понимать.

— Неплохо? — Она взрывается, сжимая свои кулаки, и смотрит на меня взглядом полным негодования. — Да что тебе нужно, Кенинг? Я не понимаю, какой нужно быть девушкой, чтобы быть с тобой? Объясни мне! И я буду такой...

— Да будь ты хоть единственной девушкой на земле, ты всё равно будешь мне не нужна. Мне не нужна девушка, ясно?! Точно не такая, как ты, Бекка. — Мой голос холоден и тверд. Ребекка закрывает лицо руками, чувствуя на себе килограммы унижения, и мне становится её очень жаль.

Мне даже почти стыдно. Я приобнимаю её за плечи, понимая, что слегка перегнул палку. Она почти плачет, наверное, мечтая, чтобы никто не заметил её в таком состоянии. Пока я держу её в своих руках, мой взгляд ловит в толпе знакомую копну карамельных волос — Эмили идёт на пары и выглядит сегодня просто восхитительно.

Она улыбается, будто своим мыслям, и смотрит себе под ноги, прижав учебники к бедрам на вытянутых перед собой руках. Волосы завиты в крупные локоны и подпрыгивают вместе с ней, пока она спешит на урок. Мне хочется проводить её, извинится за свое грубое поведение и тем самым избежать участи, которая ждёт меня сегодня вечером.

Но вряд ли это возможно. Поэтому я крепче обнимаю Бекку и даже поглаживаю её по спине, чтобы успокоить эту 'липучку'.

POV Эмили

На паре по истории архитектуры я изо всех сил стараюсь сосредоточиться на лекции мистера Купера. Я пишу каждое слово, которое он произносит, слежу за слайдами, что он показывает нам на электронной доске, но всё тщетно.

Ни слова, из написанных строчек, я не запомнила, как и не заметила ни один дом из представленных в презентации. Я буду ужасным дизайнером и наверняка не смогу отличить классику от модерна, крышу в стиле Барокко от Экспрессионизма. Моя голова будто отключается и совершенно не хочет воспринимать новую информацию.

'Не смей думать о нём. Не смей'

В глубине души, я понимала, что моя травма не может длиться вечно. Я собиралась устранить это, справится с ней годам к тридцати. Возможно, я бы нашла хорошего мужчину, способного разрушить мою непробиваемую стену, которой я отгородилась от всех отношений, что со мной когда-либо пытались завязать.

Он бы долго ухаживал за мной, дарил подарки, пока, в конце концов, я бы не поняла, что так нужно. Все это делают — выходят замуж, потому что никто не хочет встречать старость в одиночестве в окружении семи кошек.

И я точно знала, что Макс Кенинг не будет мужчиной, который завоюет моё сердце. Может, я знала его не очень хорошо, но, судя по тому, как он неразборчив в половых связях, ему вряд ли нужны серьезные отношения. И даже если он и станет за мной ухаживать, то только для того, чтобы добиться одной единственной цели.

Впервые за последние пять лет, я думаю о сексе, не как об орудии пыток. Я отдаю себе полный отчет в том, что, возможно, это было бы приятно, если бы со мной не случилось то, что заставило меня потерять всякий интерес к отношениям между мужчиной и женщиной.

Но почему, то теперь, воспоминания, о том дне, что я провела в комнате Макса, играя в приставку, периодически преследуют мои мысли.

Находясь не в самом добром расположении духа, я отправляюсь в кафетерий на воздухе, чтобы встретить там Кендалл, как мы договаривались. Оглядев взглядом столики, не нахожу подругу и как только сажусь за один из свободных столов, получаю от неё сообщение:

'Прости, Эмс. Важная тренировка. Придется сегодня опять остаться без обеда, но не волнуйся: у меня есть диетический пудинг. До вечера, хохо'.

Я немного расстроена, и всё же заставляю себя натянуть улыбку, достаю скетчбук и, чтобы хоть как-то компенсировать разгильдяйство на паре, собираюсь порисовать. Беру карандаш в руки и хочу нарисовать кампус, но ничего не выходит. Рука будто сопротивляется мне и не хочет изображать скучное здание. Окна выходят кривыми, а колонны, украшающие фасад здания, совершенно не соответствуют действительности.

Остаток ланча я доедаю с кислой миной на лице, пока не замечаю то, что вновь привлекает моё внимание.

Макс находится за пределами кафетерия, но довольно близко ко мне. Настолько, что я прекрасно могу разглядеть его сегодняшний образ — белоснежные Найки, джинсовые шорты и обычная тёмно-синяя футболка. Парень сидит под деревом прямо на траве, облокотившись на его ствол своей спиной. Он что-то напряженно ищет в ноутбуке, хотя рядом с ним лежит тетрадь, и нервно грызет кончик от своего карандаша или ручки. Я тоже так делаю, когда у меня что-то не получается. Руслану всегда бесила эта привычка, да и мама ругала меня за то, что я несу в рот всякую дрянь.

Моя рука сама тянется к блокноту, и я начинаю рисовать, слегка прищурившись: так мне лучше виден объект моего исследования.

Я начинаю с самого простого — дерева, а затем начинаю рисовать Макса легкими штрихами, умоляя, чтобы он не двигался. К счастью, он настолько сосредоточен на работе, что, единственное, что он делает — это постоянно печатает что-то в своем ноутбуке.

Карандаш будто сам скользит по бумаге, а я лишь повторяю его замысловатые движения кистью. В блокноте появляются очерченные черты лица его профиля: четкий подбородок, переходящий в шею, с чётко выраженным кадыком; острые скулы, которые я могу разглядеть даже с такого расстояния: он не улыбается, и сейчас нет ни намека на ямочки, которые иногда проступают на его щеках; волосы... Я усмехаюсь, заметив то, что сегодня он старался причесаться, но, видимо, ничего не вышло. Его 'ежик' хорошенько отрос, и теперь светлые пряди слегка свисали на лбу, находясь в хаотичном порядке.

Выдохнув, я и сама не замечаю, как рисунок готов. И только после завершения последнего штриха, я понимаю, что натворила. Я быстро захлопываю блокнот, чтобы ни одна живая душа не заметила мой рисунок, и собираю свои вещи с такой скоростью, будто убегаю от копов.

Когда я оказываюсь в нашей с Кендалл комнате, первое, что я хочу сделать, это смять и выкинуть рисунок Макса. Я смотрю на него, и мне становится тошно от того, что рисунок слишком красивый. Я уже давно так хорошо не рисовала. И это раздражает меня больше всего.

Ну почему кампус не вышел у меня так чудесно? Почему я не могла постараться и нарисовать эти колонны по-человечески?

Злясь на саму себя, я вырываю рисунок из блокнота и запихиваю его в ящик тумбочки, закрывая его парой книжек, которые дала почитать мне Сандра.

Чувствуя облегчение, я ложусь на кровать и мечтаю скорее уснуть, чтобы очистить свой разум от навязчивых идей и воспоминаний. Как хорошо, что днём мне редко снятся кошмары.

POV Макс

Я стою у двери в комнату номер триста пять и вот уже пять минут пытаюсь попасть внутрь. Ну, как сказать, мне всего лишь нужно постучаться, но что-то останавливает меня в самый последний миг, и я стою столбом, ощущая себя полным придурком. Наконец-то дверь распахивается сама, и я вздрагиваю от неожиданности. Но ещё больше я вздрагиваю от бешенства, когда понимаю, что на меня смотрят наглые глаза нашей местной звезды — Дмитрия.

— О, — произносит он, покидая комнату Эмили. — Тоже пришел извиняться? — с издевкой спрашивает он, на что я только сильнее стискиваю зубы.

Он напевает какую-то песню, будучи в очень хорошем расположении духа, и покидает коридор, которые девочки делят между собой. Мне хочется уйти, но я понимаю, что Эмили уже заметила, что я нерешительно мнусь в дверях с банкой краски в руке.

Ах да, забыл. Я всё-таки надел дождевик.

— Проходи. — Она сидит на кровати, и её глаза слегка сонные, как будто она только что поспала. Это меня злит ещё больше — уж не с Дмитрием ли? Но тут я трясу головой и вспоминаю о том, что это же Эмили.

— Я тут тебе... Краску принёс. И... — Я выношу из коридора доску и, как ни в чем не бывало, проношу ее через их комнату, оставляя на балконе. Эмили молча наблюдает за тем, как я по хозяйски разгуливаю по её комнате. В голубом дождевике.

— Я твоя должница, — замечает она, посмотрев прямо в мои глаза. Её подбородок при этом гордо приподнят, и я замечаю, что у неё слегка вздернутый нос. — Поэтому я всё сделаю. Несмотря на то, что ты мне отвратителен, — добавляет она, но на её лице почему-то появляется улыбка.

Я не могу сдержаться и улыбаюсь ей в ответ.

— Ты не злишься на меня? Просто, может ты навыдумывала себе слишком много, и у тебя есть какие-то ожидания... — самодовольно произношу я, желая посмотреть на её реакцию. И она оказывается точно такой, о которой я всегда мечтал. Неподвластной мне, спорной.

— Что? Ожидания? — Она скрестила руки на груди и чуть не рассмеялась прямо мне в лицо. — Макс... Я тебя умоляю... 'Я не прикоснусь к тебе, бла-бла-бла, пока ты сама не попросишь' — ты так всех девушек снимаешь, и они ведутся? — Не знаю, как она это делает, но она произносит именно те слова, которые вызывают в моей крови то самое волнение... Волнение, которое слегка шатает мою заледеневшую душу.

— Обычно они ведутся без слов. — Я вздыхаю и сажусь на кровать Кендалл, свесив руки между ног. Наши взгляды с вызовом переплетаются друг с другом, и не один из нас не моргает, наблюдая за тем, кто выдержит эту схватку взоров дольше.

— Америка, — многозначительно протягивает она. — А ещё говорят, что это мы самые доступные...

О нет, только давай уйдем от темы секса подальше. А то твой сонный вид заводит меня куда больше, чем Ребекка с её грудью нараспашку.

— Так, и когда мы начнем? — резко спрашиваю я, склоняя голову на бок. Эмили повторяет это движение за мной и вскидывает бровь.

— Что начнем?

— Учить тебя серфингу. — Я подмигиваю Эми, наблюдая за тем, как её глаза из миндалевидных превращаются в круглые.

— Чего??

— То, что ты слышала. Ты должна прочувствовать это. Прокатиться. И не вздумай отказываться — ты уверена, что тебе больше не понадобится моя помощь по программированию?

— Конечно, не понадобится! То есть... Макс, ну это же очень трудно! — Между её бровей образуется легкая морщинка. Девочка показывает, как она умеет злиться, и мне это безумно нравится.

На ней короткий белый топ, и я позволяю себе оглядеть её тело: у неё плоский животик, и я вижу маленькую блестящую вещь у неё в пупке. Кожа чуть-чуть загорела под Калифорнийским солнцем, но осталась фарфоровой, как у куколки. Мне так хочется прикоснуться к ней и убедится в том, что на ощупь она, как бархат.

Трясу головой, чтобы отогнать от себя эти чертовы мысли.

— Ты же на скейте катаешься. Это то же самое, только в воде. — Я пожимаю плечами, с трудом отводя от неё взгляд. Так, значит, ей пирсинг нравится. Ха, ну она ещё мой не видела.

— Ты издеваешься? Только в воде? Я не умею плавать! — придумывает оправдание она, но я по её глазам вижу, что она лукавит.

— Врушка. Эми, успокойся. Хорошо? Я научу тебя. — Я хочу протянуть к ней руку, несмотря на то, что она далеко, но напрягаю мышцы и останавливаю свое намерение.

— Да ты кого угодно уговоришь! — ворчит она, взмахивая ладонями. — Хорошо, хорошо. Только сейчас тебе нужно уйти. У меня скоро зачет по истории архитектуры, а на паре я сегодня... В общем, ничего не поняла.

— Заметано. — Я встаю, в последний раз оглядывая её. Мне трудно поверить, что природа может создать настолько красивую девушку. Ещё и с таким стержнем внутри.

Мне хочется узнать, что здесь делал индюк-Дмитрий, но понимаю, что это приведет к очередному разбору полетов, поэтому прикусываю язык.

Сегодня я лягу спать пораньше, потому что завтра я в первый раз буду учить кого-то кататься.

Глава 13.

POV Макс

Я слышу припев песни Smile Empty Soul — Who I Am и тянусь к своему телефону, чтобы выключить будильник. Пять, гребанных утра! Свесив ноги с кровати, пытаюсь продрать глаза и с завистью наблюдаю за Кайлом, который, как всегда, вместо того, чтобы на подушке спать, зажал её своими ручищами и прижал к себе. Он будет валяться ещё пару часов, а проснувшись на утро, обнаружит, что его фингал приобрел насыщенный серый оттенок.

Мы с Эмили договорились встретиться на пляже в шесть, но я почему-то сомневался в том, что она придет. В любом случае, моя тренировка не пройдёт сегодня зря, я просто не могу позволить себе расслабиться, когда на носу первые соревнования в моей жизни. Конечно, они не имели для меня большого значения. Все эти призы и кубки — лишь мишура, которая потом будет пылиться на полке. Но я знал, что за мной будет наблюдать весь Калифорнийский, поэтому в день ИКС позориться перед людьми мне не хотелось.

Стоя у зеркала с зубной пастой в руках, вспоминаю вчерашнюю Эмили. Сонную, с голым животиком...Проклятье, я бы с удовольствием прижал её к этим мягким подушкам, что прятались за её спиной во время нашего разговора. Сам не верю, что начинаю по-настоящему кого-то хотеть.

Хочу попробовать её. Хочу утолить своё любопытство; хочу, чтобы она перестала быть такой холодной; хочу, чтобы она тоже таяла передо мной... Но она совершенно равнодушна. Для меня это настоящая пытка. Я не понимаю, почему она не реагирует на меня так же, как и все девушки. Я же всем своим видом показываю ей, что она мне симпатична, так почему бы нам просто не заняться этим?

Дочистив зубы, киваю своему отражению, ещё раз поймав себя на мысли: всё-таки она девственница. Никаких других объяснений тому, что она ещё не прыгнула ко мне в постель и быть не может.

'Только не вздумай к ней привязываться' — звучит голос Ганса в моей голове, и я будто вижу, как он встаёт в дверном проеме, облокотившись на одну руку.

Я отрицательно киваю головой, показывая брату, что этому не бывать.

'Помнишь? Я тоже так говорил. Ты помнишь, как начались мои отношения с Алисой?' — его голос продолжает крутиться в моей голове, и я не спешу от этого избавиться. 'На нашем отдыхе в Испании. Тогда-то всё и изменилось'.

Я снова киваю, вспоминая то прекрасное для нас с братом время. Он и вправду влюбился по уши в эту Алису, как последний придурок. Он очень страдал, когда они с ней разъехались по разным странам и не смог выдержать разлуки.

'Серьезно, брат. Не повторяй моих ошибок' — меня уже начинают раздражать его нравоучения, но в этом весь Ганс — всегда хочет казаться умнее, чем он есть на самом деле, и любит поучать своей мудростью окружающих людей. Иногда его советы бывают толковыми, а иногда...

'Серьезно, ты хочешь открыть ей свое сердце? Я же знаю, эта мысль уже пару раз проносилась в твоей голове. Да только ты не можешь, Макс. Ты не должен этого делать. Ты снова хочешь кого-нибудь потерять? Ты забыл о маме? Забыл, о том, как умер Тим? Ты ещё помнишь тот день, когда на пороге нашего дома объявился полицейский и сказал, что со мной произошло? И это навсегда, Макс'.

— Заткнись! — говорю я вслух, со всей дури стукнув кулаком по столешнице. Боли я не почувствовал, лишь ощутил себя каким-то психом, который разговаривает сам с собой.

'Ты — не мой брат. Ты всего лишь мое подсознание. Так что, проваливай' — сказал я про себя и крепко зажмурил веки. А когда открыл глаза, снова оказался в ванной совершенно один и вздохнул с облегчением.

Я никогда не повторю судьбу своего брата. Я слишком люблю себя, чтобы так убиваться из-за девушки. Это он бегал за этой Алисой, как ненормальный влюбленный мальчишка, и никакое расстояние между их странами не мешало ему этого делать. И где теперь она? Где она? Разве, она думает о нём? Сожалеет, что так получилось? Я уверен, что она даже не помнит его имя, не то чтобы его лицо.

Когда я подхожу к пляжу, ощущаю прохладный песок под своими ногами — ночью температура опускается, и он успевает слегка остыть за несколько часов. Я не сразу замечаю Эмили, но заметив единственное движение на пляже, понимаю, что это должно быть она. Эми остановилась неподалеку от волнореза, там, где, я никогда не катаюсь, будто надеялась, что я вовсе её не замечу. Но это очень трудно сделать, когда на пляже расположилась лишь она и бабуля, которая занимается утренней гимнастикой.

Когда я приближаюсь к девушке, замечаю, что её глаза закрыты, а стопы ног сведены вместе — она сидит в позе лотоса, занимаясь йогой. Рядом с ней лежит доска, которую она уже взяла в прокате, и её одежда — на ней лишь закрытый купальник, который действует на меня как приманка.

Она наивно рассчитывала, что слитный купальник прикроет её тело? Он обтягивает её потрясающую фигуру, и я начинаю ощущать тесноту в своих штанах.

Чёрт, мне срочно нужно искупнуться.

— Эми. Если ты хотела поспать, то стоило доделать это в своей постели, — ворчу я и хлопаю в ладоши, напугав её. Её глаза распахиваются, и она со злостью поднимается с песка, отряхивая от него бедра.

Я бы с удовольствием сделал это за неё...Ой, ладно, хватит об этом думать. Возьми себя в руки, Макс.

— Мог бы и не орать так! Я только словила энергию Ци! — Она с укором посмотрела на меня взглядом своих карих теплых глаз.

— Шшш. Успокойся. — Она скрестила руки на груди, приподняв её ещё выше, и я уже начал откровенно пялиться, не в силах думать ни о каком серфинге.

Будь это не Эмили, я бы просто сказал: 'Детка, давай займемся сексом', она бы ответила 'Да!', издав истошный визг, полный радости, и все бы были счастливы.

— Ты такая нервная. Может тебе не хватает чего-то? Или кого-то ... — протянул я, закатывая глаза и пожимая губы.

Она с вызовом оглядела меня и отвернулась лицом к океану, будто была слишком горда, чтобы отвечать на моё неуместное замечание. Мои глаза по-прежнему сканировали её фигуру в черном купальнике, на этот раз остановившись на округлой попе.

— Хватит пялиться, — отрезала она, наблюдая за мной боковым зрением.

— Ну, ты же на меня пялишься, — не остался в долгу я и, взявшись за края футболки, снял её через голову.

Эми молча взяла свою доску и направилась вместе с ней к океану.

— Эй, что ты делаешь? — недоумевая, поинтересовался я.

— Ну, как что? Ты же сам сказал прокатиться. — Она поморщилась, обращаясь ко мне.

— Стоп, стоп...— Я еле сдерживал себя от смеха. — Первый урок всегда проходит на суше. Даже не один, бывает.

— Да? — Она остановилась, поджав губы. — Хорошо, с этой минуты я буду тебя слушаться.

Для меня последняя фраза прозвучала слишком двусмысленно. Сев на песок, я начал собирать его в небольшую горку, чтобы эмитировать подъем нашей воображаемой волны из него.

POV Эмили

Я наблюдала за тем, как Макс роется в песке, а легкий утренней ветер развевает волосы на его макушке. Я вижу его обнаженную спину и то, как его мускулы напрягаются при движении. Как бы ни старалась, не могу отвести от него взгляда, и, конечно же, мне интересно, зачем он делает эти горы из песка. Закончив с ними, он кладет два наших борда на каждую из них и, поднимаясь, говорит:

— Ложись. — Его голос мягкий, с хрипотцой, но, тем не менее, слово звучит, как приказ. Его лицо изменилось, будто он включил в себе 'строгого тренера'.

Я прокашлялась, посмотрев на него с сомнением, но он настойчиво кивнул, как бы намекая на то, что дважды повторять не будет. Я легла на доску, и он сделал то же самое рядом со мной.

Я была благодарна ему за это — ну за то, что он не остался стоять там и пялиться на мою задницу.

— Когда ты лежишь на доске, твои плечи всегда должны быть приподняты, — произнёс он и посмотрел перед собой. — А взгляд направлен вперед.

Я повторила за ним. Что ж, пока всё идет замечательно. Это легче, чем я думала.

— Во-вторых, ты должна научиться правильно грести. Сложи ладонь вот так. — Он показал, как нужно правильно, и я последовала его примеру.

Следующие полчаса он учил меня этому, пока результат моего труда не удовлетворил его. Я уже думала, что он издевается надо мной и никогда не скажет, что у меня получается правильно.

— Ну что ж, с этим можно работать, — снова серьезно произнес он. Я уже хотела заикнуться о том, что начинаю скучать по его улыбке.

— Теперь, немного поучу тебя стоять. Хотя, думаю, у тебя, скейтбордистка, с этим проблем не будет. — Я кивнула, вставая на доску, повторив его позу.

— Немного не так, Эми. — Он сощурился, присматриваясь ко мне. — Так ты потеряешь равновесие и перевернешься.

— Поставь ноги чуть-чуть шире. — Он обратился ко мне тихим и спокойным голосом.

— Так, Макс... — Мне совсем не нравилось, что он смотрит на мои ноги. Блин, нужно было надеть водолазный костюм. Не то чтобы я стеснялась, просто... У него такой пронзительный взгляд.

Я чувствую, как мурашки стаей пробегают по моему позвоночнику, останавливаясь в районе поясницы.

— Делай, что я тебе говорю, — твердо сказал он, и сама не понимая почему, я подчиняюсь ему и руки ставлю в правильное положение, потому что где-то видела, как это нужно делать.

— Вот так правильно. — Он слезает со своей доски и встаёт передо мной. Несмотря на то, что я стою на горке, он все равно выше меня. Я чувствую себя глупой и раздетой одновременно. Чувствую себя уязвимой, но почти не боюсь этого.

Я замечаю, что его рука тянется ко мне, будто он хочет что-то поправить в моей позе, но затем он останавливается и сообщает:

— Главное найти баланс, отключить голову и просто получать от этого удовольствие. Но это потом, — наши взгляды пересекаются, — когда ты перестанешь бояться, — мое сердце пропускает удар, и он заканчивает: — океана.

— Ну, волшебная красная нить защитит меня, в случае чего, — парирую я, повертев своим запястьем. Да, я всё-таки ношу эту красную шерстяную нитку. Мне нравится серебряная русалка, что повязана на ней.

— На первый раз неплохо, но не идеально, — снова холодным голосом произносит он, поглядывая то на волны, то на океан. — Но, пожалуйста, Эми, никогда не выходи в воду без моего присмотра. И если чувствуешь, что тебя заносит, лучше сразу ныряй в воду. Волны бывают не очень дружелюбны, и ты можешь удариться об воду или захлебнуться...

— Мог бы и похвалить меня. По-моему я замечательно справилась! — ворчу я, одеваясь. Макс не утруждает себя лишней одеждой и идёт по пляжу полуобнаженный. Я вижу, как все девчонки, которые уже проснулись к этому времени, сворачивают головы, глядя на него. На меня они смотрят с удивлением и презрением, и я чувствую себя неловко, когда они начинают перешептываться между собой.

— Лучше скажи, зачем 'этот' к тебе приходил вчера? — вдруг серьезно спрашивает он, когда мы подходим к асфальту, за которым начинается парковка.

— Кто...? — я не понимаю, о чем он, и что это за собственнический тон.

— Дмитрий. Что он от тебя хочет?

— Макс, а почему ты спрашиваешь? — Я вглядываюсь в его глаза, наполненные наглостью и каким-то недобрым огнем по отношению к Дмитрию. — Он извинялся. Сказал, что я всегда могу на него рассчитывать... И, что, если мне нужна будет помощь, я могу обратиться к нему.

— Это, конечно, твое дело, — будто бы небрежно замечает Макс, — но я всякое про него слышал. Я думаю, что тебе не стоит с ним общаться. Он не очень-то ласков с девушками.

— Что? И это говоришь мне ТЫ? — Я взмахиваю руками, не веря своим ушам. Он же сам трахает всё, что движется — это ни для кого не секрет. Сначала я, конечно, не верила слухам, но после того, как увидела их с Беккой... Мерзость... Как вспомню, так вздрогну.

— Эми, я запрещаю тебе с ним общаться, — говорит он, делая шаг вперёд. — Я не хочу, чтобы с подругой лучшей подруги моего лучшего друга что-нибудь случилось.

Мы оба улыбаемся, когда он произносит эту фразу. Но, я тут же меняю милость на гнев и, сжимая кулаки, заявляю:

— Не указывай мне, что делать. Может, все и смотрят тебе в рот, да только не я, — огрызаюсь и, отворачиваясь от него, спешу к своему Камаро. Макс что-то прошептал себе под нос, и в его голосе я распознала ругательства на немецком. Самодовольный сукин сын, который считает себя королем — вот кто он. Я умываю руки и надеюсь, следующая наша встреча будет не скоро.

И всё же, когда я сажусь в машину, берусь за руль и понимаю, что всё идёт не так, как я себе представляла. Я начинаю чувствовать целый шквал эмоций, который обрушивается на меня после сегодняшнего утра, проведенного вместе с ним. Я сама не замечаю, что его образ, как заезженная пластинка, начинает преследовать меня двадцать четыре часа в сутки.

Последней парой сегодня была философия, на которой я села рядом с Дмитрием, потому что он был единственным человеком из аудитории, которого я знала. Присаживаясь рядом с парнем, я сразу почувствовала аромат его парфюма — дорогой и изысканный, но очень навязчивый и заполняющий собой все пространство.

— Привет, Эми. Я как раз хотел с тобой поговорить, — шепчет мне он, и я вижу легкую игривую улыбку на его губах.

— Да? О чем? — тоже шепотом отвечаю я, и преподаватель начинает замечать, что мы перешептываемся. Он стучит указкой по столу, делая нам замечание, и Дмитрий отрывает листок в своей тетради, затем, склонившись над ним, начинает что-то там усердно строчить.

Дописав, он протягивает листок мне, и я вижу аккуратные буквы, которые говорят мне о том, что у него характер уверенного в себе человека, склонного к перфекционизму.

'Ты пойдешь со мной на благотворительный фестиваль, который состоится в парке развлечений на набережной? Хочу ещё раз загладить свою вину. Обещаю, никаких дорогих серег. Только плюшевые мишки и сахарная вата...' и в конце пара смайлов.

Звучит очень мило, без всяких пошлых и грязных намеков. Что-то вроде настоящего свидания. Почему бы и не попробовать? В конце концов, возможно, мне уже пора это сделать. Однажды, когда мне было восемнадцать лет, я уже пробовала построить отношения с одним парнем. Я тогда ещё ходила к психологу. Но он всегда слишком торопил события, и я поняла, что ещё не готова, вступить с кем-то в отношения. С тех пор я закрылась от этого ещё сильнее. Но, может, мне нужно просто попробовать ещё раз?

Я отвечаю ему на том же листе круглым размашистым подчерком:

'Я согласна. Только мы не пара, и это не свидание' — пусть он сразу знает, с кем имеет дело, и ни на что особо не рассчитывает.

Он закивал головой, когда прочитал моё сообщение и оставшееся время до звонка мастерил мне розы из бумаги. К концу пары получились три цветка, которые он оставил на моем столе.

'Он идёт в нужном направлении' — подумала я. Это уже гораздо лучше, чем серьги за несколько тысяч долларов.

После занятий, он спешил на какое-то собрание своего братства или собрания студенческого совета, так что нам не удалось пообщаться, чему я совершенно не расстроилась. Мне не терпелось приступить к домашнему заданию по Искусству. Нам задали нарисовать свое любимое место на земле, но обязательно по памяти и обязательно в цвете. Конечно, холста у меня ещё не было, и, чтобы вспомнить некоторые правила рисованием маслом, мне придется позаниматься в библиотеке, но я была даже рада остаться наедине с собой хотя бы несколько часов.

Ни Кендалл, которая включит Тайгу на всю громкость и будет заниматься зарядкой, ни Сандры, которая в последнее время частенько заходит к нам в комнату. Тишина, спокойствие и моё любимое дело. Это всё, что мне сейчас нужно, чтобы привести мысли в порядок после утренней перепалки с Максом.

Студенческая библиотека напоминает мне склад древних артефактов в параллельной вселенной. Она действительно выглядит очень старой и огромной. Томики на полках, хоть и без единой пылинки, но встречаются потрепанные. Чем старше, тем ценнее они выглядят в моих глазах. Предъявив библиотекарю свой пропуск, прохожу мимо ребят, которые сидят у компьютеров, делая домашку. Они так раздражительно стучат по клавишам, что я хочу укрыться где-нибудь подальше в самой глубине этого лабиринта из книг.

Боже, какие здесь стоят запахи: пергамента и свежескошенной травы, краски и твердых книжных переплетов. Так и хочется сесть с книгой на одном из уютных кресел и скоротать здесь часок другой.

Я обязательно так сделаю, когда приду сюда в следующий раз.

Проходя до самой последней буквы алфавита, заворачиваю к столику, который стоит между стеллажами. Здесь они почти везде — всё сделано для того, чтобы студентам было удобнее писать курсовые или рефераты. Я раскладываю несколько книг по искусству рядом с собой и достаю краски и кисти, которые купила уже здесь в Америке.

Они совершенно новые, и мне не терпится притронуться к холсту, потому что я уже очень давно не рисовала маслом.

Я надеваю наушники и ухожу в себя на несколько долгих часов, которые пролетают незаметно. Я рисую пейзаж из своего любимого парка в родном городе. Я настолько хорошо знаю это место, что, кажется, будто могу нарисовать его с закрытыми глазами.

Особенно я любила этот парк осенью: золотые листья, шуршащие под ногами, переливаются всеми оттенками красного и желтого; пруд, в котором мы с Русланой подкармливали уточек. Он большой, а посредине стоит небольшая мраморная беседка, которая опирается на белые колонны. В беседку можно опасть по мостику, и там всегда получались самые красивые фотографии.

Я любила свой город. И свою страну. Но я знала, что я не смогу туда вернуться. По крайней мере, не сейчас, когда тут я чувствую себя в безопасности. Я уже почти не вспоминаю о Давиде, и даже ночные кошмары становятся не такими яркими, как раньше.

Да и учебы на меня навалилось столько, что хочешь — не хочешь, а начинаешь забывать о любых проблемах.

Я как-то читала, что человек не может помнить ни боль, ни счастье вечно, потому что рано или поздно клетки, отвечающие за эту область памяти, отмирают, и на их месте появляются новые — здоровые и молодые, наполненные новыми воспоминаниями.

Наш организм постоянно лечит наши души, наши воспоминания, когда мы даже не замечаем этого. Царапины заживают, шрамы затягиваются и становятся невидимыми... Они больше не тревожат нас, потому что мы их не замечаем и не придаем им значения. Мы просто живём, осознавая, что каждое воспоминание, каждое восхождение на вершину или падение в пропасть, сделало нас такими, какие мы есть.

Отдельными. Особенными. Полноценными и яркими личностями, прекрасными своей неповторимостью.

Я поднимаюсь, чтобы достать книгу с полки, которая давно привлекла меня. Я всегда хотела прочитать эту книгу, а теперь мне выпал шанс прочесть её в оригинале. Обязательно возьму её в комнату и...

— Эми, — вдруг слышу я и вздрагиваю от неожиданности, выдергивая один наушник из ушей.

Я медленно поворачиваюсь, встревоженная голосом, который не смогла узнать из-за музыки.

— Ты меня напугал, ненормальный, — выдохнув, произношу я, увидев Макса перед собой.

Он был одет в спортивные штаны и серую майку, открывающую его широкие плечи. Фирменная кепка нашего университета, надетая задом наперед, скрывала его волосы, но не лицо — он смотрел на меня решительным, волевым взглядом, отражавшимся в его глазах-хамелеонах, которые сейчас имели пронзительно серо-голубой цвет. Так выглядит летнее небо, когда тучи собираются разразиться теплым дождем.

— Рисуешь? — спрашивает он, легким движением взяв кисточку с моего стола.

— Ага, решила попрактиковаться, — спокойно отвечаю я, забывая о сегодняшней перепалке. В моем правом ухе играет Bullet For My Valentine — The Last Fight. — А как ты меня нашел?

— Маячок на тебя поставил, — усмехается он, но я не вижу улыбки на его лице. Его скулы напряжены, что говорит мне о том, что он пришел сюда не просто так. Он не проходил мимо и не заглянул сюда так, от нечего делать...

— Не смешно. — Я чувствую себя в тупике, потому что за мной только книжный стеллаж. А впереди Макс, и он сделал пару шагов ко мне, что заставило всё внутри меня трепетать от волнения.

— Я хотел тебя позвать на благотворительный фестиваль, который пройдет на набережной. Вместе с нами, как всегда. Кайл, Кендалл, Сандра... Ну, ты понимаешь, — произносит он и склоняет голову на одно плечо, ожидая моего ответа.

— Я надеюсь, мы там увидимся, но меня уже позвал Дмитрий, — отвечаю я не своим голосом, уничтожаясь перед его бушующим взглядом. — И я согласилась.

— Проклятье, Эми! — вдруг вспыхивает он и ударяет руку о книжную полку справа от моего лица. Он оказывается так близко ко мне, практически вжимая меня в стену.

Но наши тела не касаются друг друга. Я лишь чувствую его сбивчивое дыхание на своей коже. И если бы я была им, ощущала бы свое дыхание так же.

Это был не страх — то, что я сейчас испытывала. Новое чувство. Я смотрела на него снизу вверх, в то время как моя грудь опускалась и поднималась, как после марафонского забега. Она почти касалась его груди, от чего мне становилось ещё жарче.

Я буквально чувствовала, как капля пота стекает по моему затылку, сбегая по поясничной впадинке.

Он возвышался надо мной, был неизбежен, как буря.

— Макс, уйди, — шепчу я, прижимая руки к полкам позади себя. Я цепляюсь за стеллаж, как за соломинку перед падением. — Терпеть не могу, когда мне мешают работать...

— Терпеть не могу, когда меня не слушаются, — сквозь зубы произносит он и ближе наклоняется ко мне. — Уверена, что хочешь этого? — наконец произносит он, и я чувствую, как что-то мягкое касается моей шеи. Боже, это кисть. Он проводит кисточкой по моей шее.

Это легкое прикосновение начинает сводить меня с ума. Он рисует на моей коже знак бесконечности и ведёт её ниже, опускаясь к моей груди.

Я хочу что-то возразить, но слова застревают в моём горле. Хочу оттолкнуть, но мои руки прикованы к стеллажам, будто я закована в наручники.

— Хочу... — произношу я около его губ, прикрывая глаза. — Я хочу пойти с ним на фестиваль.

— Ты уверена? — с нажимом спрашивает он, и пушистая кисть касается моей груди. Скользит по ложбинке медленно, плавно и мягко. Жутко соблазнительно.

Мне хочется, чтобы это длилось вечно, и я чувствую, как моя кожа покрывается мурашками от его 'прикосновений'. И я знаю, что он видит это. Он ловит меня, соблазняет, как зверь, который хочет заманить меня в свою клетку.

— Уверена, — повторяю снова, но мой голос слабый и неуверенный; сбивчивый, как у влюбленной школьницы. Я уже чувствую теплоту его губ. До того, как закрыть глаза, я видела его напряженные плечи, и рельефные мышцы, которые я бы и сама с удовольствием нарисовала.

— Ты опять дрожишь. И мне нравится твой приоткрытый рот, который умоляет меня поцеловать тебя, — низким голосом говорит он, и я открываю глаза, не в силах больше сопротивляться. Но должна. — Так ты пойдешь со мной? — Его кисть трется о мою грудь, и я еле сдерживаю стон, который так и напрашивается сорваться с моих губ.

— Нет, — выдыхаю я, гордо приподнимая голову.

— Хорошо. Ясно. — Он меняет покровительственное выражение лица на привычное и отдаляется от меня, сделав несколько шагов назад. — Хорошего дня, Эми.

И он это произносит, как ни в чем не бывало, будто сообщает мне о погоде за окном.

Что-то вроде: 'Сегодня солнечно. Вечером облачно с прояснениями'.

Да что же он со мной делает?

Я скатываюсь по книжному стеллажу вниз, понимая, что он ушел, забрав эту несчастную кисть с собой...

POV Макс

— Дааа. Плохая девочка, — сквозь зубы произношу я, хлопая Линну рукой, одновременно погружаясь в неё уверенными и быстрыми толчками.

Я подцепил её сегодня, когда возвращался после вечерней лекции. Моё тело орало о том, что мне нужна сексуальная разрядка.

У меня было такое чувство, что я сегодня весь день проходил с эрекцией с самого утра... С тех пор, как увидел Эми в этом крошечном черном купальнике.

Уже к обеду мысли о сексе с ней стали непривычно навязчивыми, наполненными болезненной одержимостью. Меня нереально заводило то, что я не могу просто взять и получить то, что хочу. Нужно напрячься. Нужно побороться.

Нужно что-то сделать.

Но и она не оценит свидания и красивые слова.

Поэтому, пока ни придумал никакого плана, я не нашел другого выхода, как трахнуть другую.

Я закрыл глаза, вспоминая грудь Эмили, и то, как по её коже пробежали мурашки, когда я коснулся её сегодня в библиотеке. А какими беззащитными огненными глазками она на меня смотрела?

Будто бы она сама невинность, скрывающаяся за маской стервы. К тому же, мне не давала покоя уверенность в том, что она девственница.

У меня никогда не было девственницы. Возможно, те двое, что были у меня первыми... Хотя, нет, они бы не пошли на такое. Я не помню.

Линна орёт о том, что я самый лучший, и меня накрывает волной оргазма, от которого мне становится легче, но, опять же, не лучше. Ничего особенного я не испытал.

У меня было такое чувство, будто я подсел на метамфетамин, а мне предложили травку.

— Спасибо, детка. — Линна липнет ко мне обниматься, но я уже натягиваю джинсы, которые были спущены до моих колен. — И всё? — И опять этот удивленный тон.

Девушки, когда вы уже всё поймете...?

Глава 14

POV Эмили

— Боже, какая прелесть! — я просыпаюсь от восторженного визга Кендалл и накрываю голову одеялом, лишь бы словить остатки сна в свой законный выходной. Ну почему чирлидерши даже по воскресеньям встают так рано из-за своей дурацкой привычки?

— Эми, такая красота пришла, — продолжает вещать она, хлопая меня по одеялу, под которым я прячусь.

— Ну что такое? — Я с неохотой выглядываю из своего укрытия и смотрю на неё с упреком. — Это ещё что?

— Признаюсь, я думала, что это для меня, — немного с грустью сказала она, обнимая шикарный букет с цветами. Их много и все красные, кроме одной, что в центре. — Но, я прочитала в записке...

— От Дмитрия? — сразу угадала я, даже не дослушав подругу. Кендалл кивнула, наклоняясь к розам, и вдохнула их аромат, который и так благоухал на всю комнату.

— Да. От него. Признаюсь, он умеет красиво ухаживать, — произнесла она, протягивая цветы мне, но я не спешила их принимать. — Хотя я надеялась... Ну, что ты и Макс...

— Что я и Макс? Я и этот высокомерный ублюдок? — вспылила я, выхватывая красные розы из её рук. — Нужно поставить их в вазу.

— Да, он такой. Просто вы бы так хорошо смотрелись вместе. — Она поднесла сжатые кулачки к шее и мечтательно посмотрела в потолок.

— Ага, не хуже, чем ты с Кайлом, — проворчала я, наливая воду в большую банку, которая послужит нам неплохой вазой.

— Что ты сказала? — переспросила она, но я сделала вид, что не слышу её.

Я и Макс. Ну да, может в фантазиях моей подруги мы уже отмечаем наш медовый месяц на Сейшелах, да только я понимаю, что не могу себе позволить с ним никаких отношений, выходящие за грани дружеских. Эта беспомощность моего тела, которую я наблюдала недавно в библиотеке, совершенно выбила меня из колеи. Я не ожидала такой реакции от самой себя... Да что там, прежняя Эмили давно двинула бы ему по яйцам. Кстати, неплохая идея...

— Сегодня благотворительный вечер. Пойдём парочками... Так мило... — Кендалл уселась на кровать и принялась расчесывать свои волосы, перебирая их пряди. — Ты и Дмитрий... Сандра и Кайл... Я и Крис... Ну и Макс, который будет со всеми и ни с кем.

— Стоп. Ты и Крис? — Я почти закончила возиться с цветами, но тут вдруг почувствовала, как порезалась об один из шипов.

— Да. Я решила, что вернусь к нему, пока не найду вариант получше. Я, честно говоря, устала быть одна... Иногда так приятно иметь рядом твердое мужское плечо, согласись?

— Эм... Я не знаю. Наверное. — Я пожала плечами, сделав вид, что роюсь в своих полках с вещами. Наш разговор с Кендалл становился всё более личным, и мне это не нравилось.

— Как так? Ну, у тебя же были парни? — Она пыталась придать своему голосу осторожности и тактичности, но у неё это плохо получалось. Это же Кендалл.

— Ммм. — Я ещё сильнее начала рыться в ящике со своим нижнем бельем. — Нет, не было. И я не хочу это обсуждать, Кенди.

— Чтооо? — У подруги округлились глаза, а на лице появилась широкая заговорщицкая улыбка. — Так ты девственница?

— Кендалл! — Я почти прикрикнула на неё, развернувшись к подруге. Мой взгляд прожигал её насквозь, но она, кажется, уже сделала свои выводы.

— Не беспокойся, я никому не расскажу. И, кстати, я считаю, что это замечательно. И удивительно. У нас все девочки в классе сделали это в четырнадцать лет... — Она с грустью потупила взгляд. — Это было так нелепо.

Я кивнула, не глядя на неё, и подумала о том, что я от них не далеко ушла. Разве что, меня к этому принудили. И издевались надо мной.

Это был не нелепый детский секс из интереса. Всё было по-взрослому. Жестко и отвратительно. Мои руки затряслись от воспоминаний, и я сделала глубокий вдох, сосредотачиваясь на чем-то хорошем. Слава Богу, Кендалл отвлекла меня тем, что перевела тему на другую, более приятную:

— Так что, займемся сегодня шопингом перед фестивалем? — Она достала из кошелька кредитку и повертела ей в воздухе.

Это будет хороший уикенд.

 * *

Так как благотворительный фестиваль имел определенную тематику и дресс-код в этом году, мы прикупили себе несколько вещей в стиле Хиппи. Но здесь это называется Бохо-шик, что для меня не имело значения. Но после того как я провела с Кендалл три часа в моле, перемеряя различные наряды, то была уже в курсе всех последних тенденций моды. Кендалл, казалось, знала всё обо всем и всех. Она читала все глянцевые журналы и знала, как отличить винтажный кардиган от ажурного кимоно и, что Майли Сайрус вытворяла в своём инстаграмме на прошлой неделе.

И всё же Кендалл стала моим огонечком, моим талисманом удачи. Вот, бывало, что устану после пар, прихожу в кампус, еле передвигая ногами, а там меня ждёт она — вечно улыбающаяся и готовая поддержать. Черт, да она никогда не унывает, и это так сильно контрастирует с моим вечно холодным настроением, что я решила, что было бы неплохо постепенно перенимать у неё все самые положительные качества.

Стерев все ноги, мы наконец-то обзавелись нарядами, и сейчас я наблюдала за результатами наших трудов: на Кенди были шорты с высокой талией и небольшими дырками ниже карманов; короткий топ; то самое ажурное кимоно; а голову украшали волны из волос и ободок с крупными васильковыми цветами. Она была такой красивой, что мне хотелось пойти на фестиваль вместе с ней, а не с Дмитрием. Она рассмеялась, когда я озвучила эту мысль вслух.

— Я то же самое могу сказать о тебе, — заметила она, заставляя меня развернуться к зеркалу.

Я часто слышу комплименты, но не могу объективно оценивать свою внешность. Я люблю свою фигуру, но это результат долгих и упорных тренировок, а не дар, данный природой. Мы с Кендалл долго выбирали мне наряд, но, в итоге, остановились на черном коротком комбинезоне с глубоким, но приемлемым декольте, и красивом украшении на голову — тике. Это такая вещь, которую частенько можно увидеть в Индийских фильмах, только без бриллиантов и поскромнее. Я всё время боялась, что она слетит с моей головы, поэтому Кендалл на несколько раз закрепила её заколками, и теперь мы были абсолютно готовы к празднику.

Я заплатила двадцать долларов за вход в парк развлечений на побережье, но абсолютно не пожалела об этом — деньги, как и обещалось, будут направлены в детские дома и больницы. А мы неплохо проведем время, хотя я не очень-то люблю всякие аттракционы, потому что до дрожи в коленях боюсь на них кататься.

— Ты такая красавица, Эми, — галантно прошептал Дмитрий, когда мы все собрались одной большой компанией: я, Дима, Кенди, Крис, Кайл и Сандра.

Фестиваль представлял собой, парк развлечений и собранную сцену, на которой выступали Инди-группы. Вечер уже коснулся Лос-Анджелеса, поэтому парк блистал миллионами огней и вывесками, которые зазывали нас посетить то или иное развлечение. Так как за вход мы уже заплатили, всё было абсолютно бесплатно, разве что длинные очереди из студентов, которые спешили расслабиться перед новой учебной неделей.

Здесь были машинки, карусели... Да скорее проще было сказать, чего здесь не было... Огромное колесо обозрения, зеркальные лабиринты, и везде продавались эти яблоки в карамели и сахарная вата. Даже был аттракцион, который показался мне очень странным — он назывался 'Беседка поцелуев' и заключался в том, что девушка должна была целоваться со всеми подряд, пока на её место не сядет другая. Что ж, я бы точно на такое не решилась, но Американкам нравилось.

— Так с чего мы начнем? — поинтересовался Дмитрий, и я едва заметила, что он тянется к моей руке.

— С яблок в карамели? — Я сцепила руки вместе, поглядев на него исподлобья.

— Тебе с каким вкусом? — Он протянул деньги кассиру и указал на красное и шоколадное яблоко. Я потянулась за шоколадным и улыбнулась ему в знак благодарности.

— Тебе не стоило дарить мне цветы. — Мы остановились возле Тира, и я наблюдала за тем, как Кайл стреляет из ружья, а Сандра обнимает его, пытаясь поддержать молодого человека. Рядом с ним стоит Крис, который периодически промахивается мимо цели, но Кендалл все равно подбадривает его, ни на секунду не выходя из образа девочки-чирлидерши. В конце концов, Кайл выигрывает для Сандры большого белого мишку, а Крис брелок, что кажется мне очень забавным.

Кайл, кажется, наконец-то нашел общий язык со своей девушкой. Недавно они снова проиграли матч, и Санни целую неделю лечила его от хандры. Кендалл же всю эту неделю пыталась возобновить отношения с Крисом. Можно сказать, что все встало на свои места, правда я не знала, на сколько ещё хватит этой парочки.

— Нет, стоило. Правда я не знал, какие ты любишь... И что вообще ты любишь, Эми? — Дмитрий посмотрел на меня своими искрящимися глазами и поправил волосы, которые были сегодня зачесаны назад. Голубая рубашка была ему к лицу, но даже сегодня он не смог отказаться от галстука, который украшал его шею.

— Я люблю... Пожалуй, герберы. И все полевые цветы. — Мне пришлось напрячь свое воображение, чтобы вспомнить о любимых вещах.

-А что ещё ты в принципе любишь? С цветами, я уже не угадал, — разочарованно вздохнул он, но я успокоила его благодарным взглядом.

— Не знаю. Но я точно не люблю, когда меня заваливают такими подарками, Дим, — пояснила я, ясно намекая ему лишь на одно: ему следует сбавить обороты.

— Меня давно так никто не называет. Только мама. — Он расплылся в глупой улыбке, и я тоже вспомнила о своей семье в этот момент.

Папа обещал приехать в следующем месяце. Руслана готовиться к экзаменам и почти не сидит в интернете, что заставляет меня гордиться ею и скучать по ней одновременно. Мама всегда на связи со мной, но я знаю, что сейчас у них трудные времена на работе, поэтому часто она задерживается допоздна... Плюс у нас огромная разница во времени, что тоже утяжеляет наше общение даже по сети.

— Теперь и я буду. Иногда. — Я с улыбкой откусила кусочек от своего карамельного яблока. — Боже, как вкусно.

— Не то слово. — Дмитрий тоже попробовал своё и отвернулся, чтобы пострелять в тире.

Я же, оглядев эту часть парка, заметила Макса, которого не видела целую неделю с тех пор, как отшила его в библиотеке... Да только я вижу, что он совершенно не расстроился!

Рядом с ним стоят Ребекка, Рейчал — пьяная девушка с моей первой вечеринки здесь, Линна — девочка, с которой я вместе хожу на пары по архитектуре, и ещё несколько девчонок, которых я не знаю по именам. И все окружили его крепким кольцом, в то время как он стоял бок о бок рядом с Ребеккой.

Она, как всегда, висела на нём, а он стоял в расслабленной позе со стаканом колы в руке. На нём была серая футболка с принтом на немецком языке и синие джинсы. Как всегда наглое и надменное выражение лица, легкая ухмылка, застывшая на губах... Отвожу от него взгляд, не в силах смотреть на то, как Ребекка пытается со всех сторон приткнуться к нему. Линна тем временем пытается сделать то же самое, пока он стоит, не двигается, словно считает себя скульптурой Аполлона — великим, красивым и возвышающимся над остальными.

— Так, ребята, вы чего скучаете? — Кендалл и все остальные подошли к нам после того, как Дмитрий наигрался в стрелялки. — У меня безумная идея! Мы все рванем на колесо обозрения и американские горки!

— С чего начнем? — подхватил Крис, обнимая Кендалл за талию. Кайл поспешил сделать то же самое с Сандрой. Дмитрий же всё понял по моему взгляду — я же говорила, что у нас с ним даже не свидание. Поэтому, пока ему стоит попридержать свои руки. Но только пока.

— С колеса, конечно! Это не так страшно... — нежным голосом пропищала Сандра и получила сладкий поцелуй от Кайла.

— По мне, так все страшно, ребят. Я никуда не пойду. — Я скрестила руки на груди, приняв упрямую позу.

— Эми, да перестань... Тут же маленькие детки катаются!

— Эми, хватит упрямиться! Мы не хотим кататься без тебя... — наперебой стали уговаривать меня они. Последней каплей стала фраза Кайла:

— Слабо, Бломен, да? Слабачка... — Знаю, он шутит и даже подмигнул мне, но меня это всё равно зацепило.

До ужаса боюсь высоты, темноты и скорости. Да у меня целая коллекция необузданных страхов!

— Ну ладно, но только на колесе! Никаких Американских горок! — Эти пятеро уговорят любого.

POV Макс

Я уже ненавижу этот Фестиваль. Ну, вот, как она посмела пойти на него с ним и ещё в таком виде? Короткий комбинезон, открытое декольте... А этот павлин, то и дело в него заглядывает, даже про свое несчастное яблоко забывает. Так бы и запихнул его ему в ро, и отправил бы гулять куда-нибудь подальше. Ещё и улыбается ему, да так искренне, что у меня аж скулы сводит...

Шесть девушек рядом со мной тоже выглядят очень хорошо. Бекка сегодня явно постаралась — она заплела себе две косы, чтобы выглядеть более невинно, но открытое платье не могло скрывать её намерений. Она вела себя так, будто снова мечтала повторить со мной то, что произошло на вечеринке в доме Кайла. Сначала я был не против этой затеи, но потом отогнал эту мысль подальше от себя. Один раз — это всего лишь секс. Два раза — уже какоеникакое постоянство, а меня это совершенно не интересует. Линна — прекрасна, но уже не интересна. Дала мне так быстро, что даже уламывать не пришлось. Рейчел — красивая и забавная девушка, да только всё время немного под кайфом, к тому же для меня это тоже уже изведанная территория.

Остальные троих я ещё пока не трахал, потому что мы познакомились только сегодня. Но я уже видел, что они все не отказались бы это сделать, и это автоматически приравнивало их к 'машинам с пробегом'.

Все это время, что я стоял в окружении девчонок и успевал разговаривать с ними, непрерывно наблюдал за компанией своих друзей и врага, который тщательно пытался занять моё место в тусовке. Они все направились к колесу обозрения и встали в небольшую очередь, что-то бурно обсуждая. Радовало только то, что в отличие от остальных парочек, Эми не обжималась с этим галантным чучелом.

— Макс, может, прокатишься со мной на машинке? — нежно спросила Ребекка, касаясь моего предплечья. Я кивнул головой, но Лина перебила её:

— Макс, ну ты же обещал, что сначала прокатишься со мной на роликах!

— Угу...

— Макс, а как же я? Ты обещал сводить меня в зеркальный лабиринт, потому что мне страшно... — добавила одна из моих новых знакомых, и я тяжело вздохнул.

— Так, девочки, вы забыли кто здесь президент Студенческого совета? — быстро заткнула всех Ребекка, посмотрев на каждую из них в отдельности.

— Так, вы забыли, что я всё ещё здесь? — возразил я, не понимая, с чего они взяли, что я давал обещания всерьез.

— Да, мы слушаем тебя, — хором ответили они, и я ударился головой об свою ладонь. Они невыносимы.

— А я бы на колесе обозрения прокатилась... — мечтательно протянула Рейчел, и я посмотрел в сторону аттракциона сквозь пальцы.

Фак, фак, фак. Их очередь подходит к концу... Я вдруг представил Эмили и Дмитрия в закрытой кабинке в нескольких метрах над землей... Романтика, огни города, он заглядывает в её декольте и... Нет! Черта с два!

Ненавижу их обоих в этот момент. Эмили — за неразборчивость, его — за то, что ему вообще когда-то позволили обучаться в этом Университете и быть таким мистером Идеальность. Наверняка Эми видит в нем только хорошее и уже прикинула все перспективы на будущее.

Я рванул с места, как по сигнальному свистку, словно собака, сорвавшаяся с цепи. Я, и правда, чувствовал себя злым и неудержим. Так и хотелось навалять Дмитрию. Крис и Кенди уже залезли в кабинку, за ними Сандра и Кайл, ну, а потом Эми, которую Дмитрий пропустил вперед.

А дальше, всё было как в тумане. Понятия не имею, что на меня нашло. Но меня было не остановить. Я резко оттолкнул Дмитрия в сторону, не произнося ни слова, и от неожиданности он потерял равновесие и чуть не повалился на траву. Тем временем я запрыгнул в шатающуюся кабинку и закрыл за собой дверь на хиленькую щеколду, которая всё же помогла мне остаться с Эмили наедине.

Кабинка тронулась, и мы начали подниматься в небо.

— Да что ты себе позволяешь? — возмутилась она, присаживаясь на одну сторону кабины. Она села как можно ближе к углу, чтобы быть подальше от меня.

Её глаза были широко распахнуты — она вправду не ожидала того, что сейчас только что произошло.

Эмили была в шоке, я был в шоке... И только Дмитрий в этой ситуаций был в бешенстве, что не могло меня не радовать.

— Не знаю, — выдавил из себя я, занимая свое место.

— Я и так боюсь кататься! — Голос Эмили начал дрожать, потому что мы поднимались все выше. — А тут ещё ты...

— Боишься? — Я усмехнулся, слегка пошатнув кабину, и придвинулся к ней. — Когда ты перестанешь всего бояться?

— Когда мы, как минимум, окажемся на земле! — Она ухватилась за ближайший поручень, и я заметил, что её грудь движется быстрее, чем нужно. Она, как маленькая мышка, попавшая в ловушку.

С удовольствие поиграл бы с ней...

— Эми, расслабься. Город очень красивый с такой высоты, — заметил я, пытаясь отвлечь её на вид из окна.

— Пытаешься помочь мне? Я боюсь! Мне плевать на город! И на тебя мне плевать! — горячо заявила она, и её выражение лица наполнилось возмущением и неутолимой гордостью.

— Давай, ещё громче кричи. Я люблю, когда девушки кричат, — как ни в чем не бывало, заметил я, и мне показалось, будто девушка хочет меня ударить.

— А я терпеть тебя не могу! — Эмили сжала руки в кулаки и подняла их к вискам, слегка наклонившись ко мне.

— А я тебя! — выплюнул я, от волнения чуть не переходя на родной язык. Мое сердце стучало так быстро, что заглушало музыку, доносившуюся со сцены.

— Да ты воо... — Эмили не успела договорить свою тираду, потому что я притянул её к себе за талию и впился в её сладкие влажные губы.

Боже, она сопротивлялась и брыкалась в моих руках, как заведенная. Била меня в грудь, явно не понимая, что я не замечаю её ударов. Я сжимал её губы с небывалой страстью, которой не чувствовал давно, и знал, что ей это нравится... Ей не может не нравиться!

Через несколько секунд я услышал её сдавленный стон мне в губы, и моё избиение прекратилось. Я ещё больше углубил поцелуй, раскрывая её губы языком, проникая в её рот, исследуя его, касаясь её неба.

— Перестань бояться. Я с тобой здесь, — прошептал я совсем близко к ней и снова прилип к её пухлым губкам.

Я прижимал её за талию всё сильнее, стараясь делать хватку уверенной, но не давящей, оставляя ей право выбора. Она могла бы оторваться от меня в любой момент, если бы действительно этого хотела.

Но она сдалась, хотя её нежные руки по-прежнему упирались в мою грудь...

Её стоны были тихими и чувственными, губы трепетали так, что пробуждали внутри меня все эрогенные зоны и отключали все мои мысли. Я умолял о том, чтобы это Чертво Колесо застряло здесь, и мы засели бы тут на долгие часы... И я хотел большего. Я безумно хотел большего.

На какую-то долю секунды мне показалось, что это уже не я целую Эмили, а наоборот: её губы обхватили мою нижнюю, и она потянула меня на себя, а затем и вовсе оторвалась, снова начиная избивать меня в грудь. Кажется, на моем лице была глупая улыбка, и мы уже были близки к земле.

— Да отпусти ты меня! — возмущалась она, хотя ещё только что целовала меня и зарывалась руками в моих волосах... Оттягивала их с такой страстью, о которой я и не догадывался.

— Но тебе же понравилось, — нагло улыбнулся я, за что получил...

Эми со всей силы ударила меня по щеке, и, признаюсь, позже, дома, я ощутил эту боль, но тогда мне было все равно.

Она вложила в свой удар столько ненависти, столько силы, столько страсти. Пусть лучше ненавидит меня, чем улыбается, как Дмитрию, и не позволяет прикоснуться к ней.

В этот раз мне не понадобилось её разрешение.

Глава 15

POV Эмили

Слишком много событий за один вечер — я боюсь высоты, замкнутого пространства и насилия. Когда я шла на этот благотворительный фестиваль, то даже подумать не могла, что сразу три моих страха воплотятся в реальность, а я даже не почувствую их.

Как только у меня появилась возможность открыть дверцу, я вышла из кабинки и сразу же наткнулась на мрачное лицо Дмитрия.

— Кенинг, есть разговор! — громко прокричал он, посматривая за мое плечо. Я слышала, как Макс выбрался из кабины и, обогнув меня, встал между мной и Дмитрием.

— И какой же? — По его сжимающимся кулакам я поняла, что он в состоянии боевой готовности.

— Кто ты такой, чтобы вытворять подобное? — Дмитрий прибывал в бешенстве — его ноздри постоянно раздувались от тяжелого дыхания. Макс находился примерно в таком же состоянии, но умел тщательно скрывать свои истинные чувства.

Я испытывала жуткий шок и не могла вымолвить ни слова. Я понимала, что мне нужно принять чью-то сторону. И мне понадобилась всего секунда, чтобы встать на сторону Дмитрия.

— А кто ты такой? — вспылил Макс, быстро шагнув к нему навстречу. Я закрыла губы ладонью, когда увидела, что эти двое столкнулись лбами и были готовы избить друг друга в любой момент.

— Зачем тебе она? Ты же её только трахнуть хочешь... Эмили, знай, он хочет тебя тра!.. — совсем не по-джентельменски заорал Дмитрий, но Макс закрыл ему рот одним резким ударом в челюсть.

— Прекратите! Прошу, прекратите! — Я сделала шаг к парням, чтобы разнять их, но этим уже начал заниматься подоспевший к нашей компании Кайл. Кендалл и Сандра придерживали меня за плечи, будто боялись, что я упаду прямо здесь. Не знаю, наверное, я действительно выглядела так, будто мне нужна поддержка.

— Разве это не так? — Дмитрий попытался ударить Макса в ответ, но тот успел вовремя увернуться от кулака, смягчив удар. Я была уверена, что он отделается легким синяком. А вот на губах Дмитрия блестели алые капли крови.

— Ребят, угомонитесь! Мы на Фестивале! — Кайл разнимал их, как мог, пока вокруг уже начинала собираться толпа из юных зрителей.

— Макс, зачем тебе ЭТА? — Ребекка смерила меня взглядом полным презрения и ненависти. Макс тем же самым взглядом одарил её.

— Почему ты молчишь, Эми? — вдруг спросил меня Макс, и наши взгляды встретились в первый раз с тех пор, как мы оказались в кабинке наедине. — Ты плохо прокатилась со мной? Тебе было плохо?

Он играл своим голосом, как играл моими чувствами. Несмотря на то, что сейчас я просто ненавидела его, там... Наверху... На несколько минут я почувствовала себя настоящей марионеткой в его руках. Он будто знал, на какие кнопки моего тела и души нужно нажать. Он знал, что прошептать. Знал, как до меня дотронуться.

Он даже знал, в какой момент это нужно делать. Та Эмили, что целовала его ещё десять минут назад, была без ума от Макса Кенинга. Я сама не верю в то, что могу так думать, но это было правдой. Та Эмили была другой — она была сильнее меня. Она не боялась потерять контроль, потерять бдительность.

Но я намерена пойти наперекор ей, потому что просто не имею право подпускать Макса так близко к себе. Хотя, я уже это сделала. Как я позволила этому случиться — до меня до сих пор загадка. И это началось не сегодня. Связь зародилась в тот самый момент, когда я упала в тот бассейн, а Макс протянул мне руку, заманивая в пучину своих голубых глаз.

— О чем ты? — Я наконец-то успокоилась и посмотрела на всех, стараясь улыбаться. — Ребят, что вы тут устроили? Ну, прокатились мы разок. Ничего страшного не произошло. — Я подошла к Дмитрию, показывая ему то, что он всё ещё тот мужчина, с которым я нахожусь на свидании.

Щека Макса была всё еще красной. Он был вне себя от злости и всё же ухмыльнулся, догадавшись о том, что я задумала.

— Так ты проведешь остаток вечера с ним? — Он прищурил веки, всматриваясь в черты моего лица так, будто хотел прочитать мои мысли. Черта с два, ты пробьешь мою стену!

— Да. — Я непроизвольно прошла языком по губам, что пересохли от волнения. — Дмитрий, прости, что так вышло. Я, правда, хотела прокатиться с тобой, но мне уже хватило...

— Макс, я надеюсь, теперь ты уделишь мне время? — поинтересовалась Бекка, а Кайл посмотрел на неё так, будто ему было стыдно за свою сестру.

— Нет. Не трогай меня, — резко ответил он, когда она в очередной раз начала поглаживать его стальные мышцы. — Отлично, Эми. Я надеюсь ,ты хорошо проведешь остаток вечера. Мне, собственно говоря, плевать с кем.

Он провел рукой по волосам, напрягая свои скулы, и последний раз оглядел всех присутствующих взглядом, который на моих глазах возвращался к равнодушному.

Макса, сгорающего от ревности, больше там не было. И всё же, я вздохнула с облегчением, когда он отшил Ребекку... Мысль о том, что они повторят то, что было на вечеринке Кайла, после нашего поцелуя стала мне жутка, отвратительна и причиняла... Да, боль.

— Эмили, можно я возьму тебя за руку, чтобы тебя в этот раз никто не забрал? — Я едва слышала Дмитрия, наблюдая за тем, как Макс скрывается в толпе из гостей фестиваля.

— Дим, мы же договорились... Это не свидание. — Я пожала плечами, стараясь изобразить на лице виноватую улыбку. — Мне так не комфортно. Но мне очень нравилось всё, что было до этого инцидента.

Вру, прямо как моя младшая сестра. Руслана была виртуозом искусства лжи и обмана. Она могла в два счета обвести вокруг пальца кого угодно. Она бы была хорошим разведчиком, а вот меня всегда выдавал тон моего голоса, и сейчас он не был полон энтузиазма.

— Уф, я счастлив. Может, ты ещё что-то хочешь? Попкорн? Шоколад? Любое развлечение? — Он был из тех парней, что всегда носят с собой платок. Парень достал его и избавился от следов крови с помощью него. Хорошо, что её было немного.

— Брось, мне ничего не нужно... Правда. Я не люблю, когда мне пытаются угодить, — призналась я, и он взглянул на меня, вскинув бровь.

— Правда? Я думаю, каждая девушка любит, когда за ней красиво ухаживают. Тем более... Ты мне, правда, нравишься. — Я отвела взгляд, невольно вспомнив Давида.

"Ты такой хороший друг, Эми. Ты нравишься всей моей семье. Так и видят в тебе мою маленькую невесту" — когда тебе четырнадцать эти слова звучат странно, но, может, это нормально, когда тебе уже двадцать? Как понять, кому можно доверять? Покладистому и пушистому Дмитрию? Или неугомонному и скрытному Максу?

Если бы я могла сравнивать их с книгами, то Дима был бы учебником по алгебре — скучным и правильным. Учебником, в котором нельзя черкаться на полях — чистым. Я пытаюсь вглядеться в содержимое учебника, но логарифмы и интегралы расплываются перед моими глазами, не укладываются в единую картинку. Они не захватывают меня и не вызывают никаких эмоций, кроме чувства безысходности и ощущения того, что мне нужно выучить его содержимое.

А Макс... Он, как приключенческий роман. Он был бы той книгой, открывая которую, ты забываешь обо всем на свете. Ты ешь с этой книгой, спишь с этой книгой, живешь вместе с ней... погружаясь в глубины этой истории. Ты читаешь её и держишь карандаш в руке, отмечая абзацы, что задели тебя до глубины души. Всего лишь слова, когда-то напечатанные в типографии, а так въедаются под кожу.

Он был бы той книгой, которая становится частью тебя. И она остается с тобой после прочтения, и, проходя мимо своей личной библиотеки, твоя рука вновь и вновь тянется к рукописи со знакомым названием...

Тебе кажется что, сколько бы ты не читал этот роман, каждый раз он оставляет за собой вопросов больше, чем ответов. Он дарит тебе приключения и свободный полёт.

— Я рада, что познакомилась с тобой. Как минимум, мне приятно, что я могу наконец-то вдоволь наговориться по-русски. — Я хихикнула, и он рассмеялся в ответ.

— И не говори. И никто вокруг нас не понимает...

— Зря ты так. Я научила Кендалл парочке слов. — Я повела взглядом в её сторону, заметив, что она обнимается со своим новоиспеченным бойфрендом Крисом. Правда, без особого желания.

После того, как все разошлись после их перепалки с Максом, мы с Дмитрием гуляли по парку развлечений. У нас было много тем для разговора, и совсем не возникало неловкого молчания. Правда, я чувствовала, что он несколько старше меня. Он очень много говорил о бизнесе, о своей деятельности в студенческом совете, рассказывал о том, чем занимается в братстве. Тем временем я провела ему экскурсию по своей семье, объяснив ему, что в России у меня осталась мама и сестра.

— Ну что ж, спасибо за прекрасный вечер, — мягко произнес он, когда уже подвез меня на машине к самому студенческому городку.

— Ты живешь в доме братства? — поинтересовалась я, показывая на дом, который виднелся вдалеке. Дом был шикарным и красивым особняком, и его фасад украшали огромные буквы греческого алфавита.

— Да. — Он посмотрел на меня так, словно хочет приблизиться ко мне. Готова поспорить, его взгляд задержался на моих губах, что мне не очень понравилось.

— Спокойной ночи, Дима... — протянула я, открывая дверь рукой, поспешив выйти из машины. На его лице отразилось глубокое разочарование.

— Я надеюсь, это лишь первый наш совместный вечер, — самоуверенно прошептал он, улыбаясь. Я кивнула, помахав ему рукой, уже направляясь к кампусу.

В комнате меня ждала абсолютная тишина, а не привычный легкий храп Кендалл. Включив свет, я заметила несколько вещей, которые показались мне странными: простыни на моей кровати были слегка смяты... Балкон открыт... Хотя, может, его открыла Кендалл перед уходом? Никак не могу вспомнить. И я уверена, что мой флакон с духами стоял не на этом месте.

Боже, а вдруг к нам забрались какие-нибудь воры? Нет, не думаю, эта мысль кажется мне безумной, и я отгоняю её прочь, на всякий случай проверяя наличие своего кошелька в тумбочке. Пересчитываю содержимое — все деньги на месте. И мои украшения тоже. В принципе, больше и взять-то у меня нечего.

Заглядывая в одну из тумбочек, ощущаю какую-то пустоту при взгляде на неё. Мне по-прежнему кажется, что чего-то не хватает, но я не могу понять чего.

Может, у меня опять мания преследования — психолог говорила, что иногда такое может происходить, особенно после какого-нибудь стресса, например, как сегодня...

Я переодеваюсь в легкую сорочку и с наслаждением закутываюсь в одеяло, обдумывая события сегодняшнего дня.

Я пытаюсь привести в порядок свои мысли, думать о хорошем, но в голову летят миллионы маленьких Максов, проникающие под кожу. Они словно заполняют каждую клетку моего мозга, и вот я уже не могу думать ни о чем другом.

Мои губы — стертые, разбухшие — всё еще горят, ощущая его поцелуи. Миллионы маленьких Максов перелетают из моей головы в грудь и живот, порхая там, как стая бабочек.

Переворачиваюсь с бока на бок, мечтая придушить их. Каждого. И самого главного — того, что посылает их ко мне.

Самым удивительным было то, что я на какие-то мгновения забыла о своих страхах. Высота, неизвестность, близость... Ничего не имело значения в тот момент, когда мы находились в нескольких метрах над землей.

Теперь я даже не боялась засыпать, зная, что в ночных кошмарах меня ждут Давид и его фамильный дом, что расположен на берегу моря. Едва я начала проваливаться в сон, как тут же стала слышать его тяжелые шаги по коридору и скрип деревянной двери.

Всё, что я могу сделать на этот раз — это дать ему отпор, уничтожить его, хотя бы находясь в своем сне.

POV Макс

— Ненавижу тебя! Оставь меня в покое! — Я просыпаюсь от тихих стонов, которые раздаются где-то надо мной. Еле открыв глаза, пытаюсь сориентироваться во времени и пространстве, и понимаю, что я какого-то черта нахожусь под кроватью.

Фак. Я выглядываю из под кровати и вижу спящую Кендалл в свете легкого ночника. Часы на моем телефоне сообщают о том, что сейчас глубокая ночь.

— Давид... Прошу, отпусти меня... — Эмили чуть не плачет и, выбравшись из-под кровати, я встаю над ней в полной растерянности. С одной стороны я понимаю, что мне лучше немедленно покинуть их комнату, ведь я и так пробрался сюда незаконным способом. Она будет в бешенстве, если увидит меня и узнает, что я рылся в её вещах.

Я, правда, не хотел этого, но один её ящик был слегка приоткрыт, — я увидел эти чудесные кружевные лямочки, что выглядывали из шкафа с нижним бельем, и просто не смог удержаться. Но нашёл я там даже больше, чем искал. Хотя, изначально я намеревался дождаться Эмили в её комнате, ведь был серьезно настроен на разговор с ней.

Но когда я услышал её шаги за дверью и понял, что не готов расставаться с её рисунком. Я просто взял и залез под кровать. Да, это было, конечно же, не очень красиво, но застать меня с её нижним бельем в руках, думаю, было бы последним, что Эми хотела бы увидеть.

— Меня найдут, Давид... Они найдут меня! — Она поморщилась во сне и свернулась калачиком так, будто собиралась заплакать.

Давид?! Кто этот урод, что доставляет ей такие мучения? Вряд ли она обрадуется, если я задам ей этот вопрос.

— Тсс, Эми. Спи. Спи, honey*(медок, медовая, сладкая, хани), — прошептал я, убирая волосы с её лица. Её юное лицо выглядело таким нежным, и теперь я знал, что оно мягкое, как бархат. Рот она слегка приоткрыла, находясь во сне.

Она не проснулась, но морщинки ненависти на её лице разгладились, и она перешла со стонов на мирное сопение.

Я вздохнул с облегчением и тихо прокрался к выходу, еле сдерживая свою улыбку. Кто бы мог подумать — я ночевал под кроватью. Я попал в эту комнату через гребанный балкон по пожарной лестнице, с которой чуть было не свалился.

Покинув комнату, я едва слышно закрыл за собой дверь и, прижав листок бумаги к груди, поспешил покинуть кампус для девочек. Мне очень повезет, если мне удастся незаметно прошмыгнуть мимо охраны. Я очень надеюсь, что мистер Уолтер, который обычно сидит на входе, уже видит десятый сон.

 * *

После благотворительного фестиваля я попытался привести свою жизнь в старое русло. Тренировки, океан, учеба, вечно повторяющиеся по кругу, приносили мне безумное удовольствие, заставляя хоть немного отвлечься от мыслей об Эмили.

Мне понравился её рисунок. Она делала это, и вправду, очень хорошо. Уже оказавшись в своей комнате, я понял то, что так нарисовать меня не может просто талантливый художник. Она изобразила меня так точно, так старательно, будто рассматривала каждую черту моего лица и фигуры. И сколько бы я не пытался себе говорить, что этот несчастный эскиз ничего не значит, мысль о том, что Эмили может быть ко мне неравнодушна, не давала покоя моей душе. Эта мысль пугала.

Одно дело, что она нравится мне, как девушка. И совсем другое, если она что-то испытывает ко мне. Окончательно запутавшись в своих чувствах, я не находил себе спокойного места, пока не пришел к выводу, что нам лучше стоит избегать друг друга. К счастью, она занималась тем же самым и всё время убегала от наших совместных друзей, как только я начинал подходить к ним.

 Ты забыл наши три правила? — Я вспомнил, как задал этот вопрос Гансу, когда он завалился к нам в номер после очередного "международного" свидания с Алисой. — Не привязываться.

— Не открывать своё сердце, — закатив глаза, продолжил Ганс.

— И всегда оставаться вместе, — закончил я, посмотрев на него с укоризной. — Меня начинает раздражать твоя влюбленная улыбка. Самое ужасное, что из-за твоей влюбленности я тоже чувствую какое-то трепетное девчачье волнение в душе.

— Макс, мы придумали эти глупые правила в тринадцать лет, когда ты безответно влюбился в нашу учительницу по информатике.

— Но она была классной, не так ли? — Я приподнял брови, глядя на брата.

— Да, — согласился он, явно вспоминая нашу сексуальную учительницу. — Но я уже нарушил два первых правила. Я, правда, влюблен в неё. Знаешь, это чувство, будто разрывает меня изнутри, так и рвется наружу...

— Может тебе дать тазик? — поинтересовался я, оглядываясь в поисках воображаемого предмета.

— Заткнись, — отмахнулся он и улегся на свою кровать. — Знаешь, я думаю, когда-нибудь ты поймешь меня.

— Лет в тридцать пять. Когда надоест трах...

— Нет, я думаю, это случится гораздо скорее, — перебил меня Ганс, потянув руки вверх. — Просто ты ещё не встретил такую девушку, как Алиса.

— Да что ты в ней нашел? — недовольно поинтересовался я, поморщив нос. — Красивая девочка, не спорю, и все же...

— Сам не знаю. — Он пожал плечами, не находя ответа. — Просто держу её за руку и понимаю: я там, где должен быть — рядом с ней.

— Я думал, что из нас двоих я более романтичный. Ещё чуть-чуть и ты начнешь писать для неё песни.

— Всё может быть, — усмехнулся брат и поинтересовался, чем я могу похвастаться за сегодняшний вечер.

Не привязываться, не открывать свое сердце и всегда быть вместе. Мой брат нарушил все три правила, не успел я и глазом моргнуть.

Следующие полтора года Ганс и Алиса постоянно общались — переписывались в социальных сетях, созванивались по скайпу. Она приезжала к нему пять раз за это время, и они всегда снимали гостиницу на этот период или жили в старом домике бабушки и дедушки, что на окраине города.

Все бы было просто чудесно, если бы однажды Алиса не сообщила новость, которая разбила моему брату сердце. Помню, что они поссорились перед её последним отъездом домой, а вскоре после этого расстались. Если их отношения вообще можно было бы назвать нормальными.

Я не знал, что чувствую к ней, но точно не ненависть. Она была любовью Ганса, и, как бы мне не хотелось этого, я не мог винить её в том, что он принял решение покинуть дом. И не просто покинуть...

Как только я погружался в размышления о брате, мое настроение становилось все хуже и хуже, что было просто невыносимо. Каждое воспоминание о Гансе угнетало меня. А особенно мысли на тему: "А что бы было, если бы всё было, как прежде?".

Оправившись от картинок с воспоминаниями, я решил расслабиться и потянулся к тумбочке Кайла за бутылкой пива, что мы купили вчера. Неудачно задев крышкой что-то хрупкое, я услышал звук разбивающейся о пол керамики.

Кайл не обрадуется, когда увидит, что я разбил его копилку. Кажется, это подарок Сандры. Она, конечно, странная девушка: неужели она думает, что сын ведущего вечерних новостей нуждается в накоплении денег?

Я присел на кровати, чтобы наклониться за деньгами, но тут увидел кое-что, что совершенно выбило меня из колеи. Нет, я, конечно, все понимаю, мы все курим травку, но чтобы Кайл прятал несколько грамм кокса в копилке?!

Подняв пакет с белым, похожим на соль, содержимым, я пощупал его между пальцев. Здесь не может быть никакой ошибки. Проклятье. Это кокаин.

Находясь в каком-то кататоническом трансе, я медленно поднялся с кровати и собрал осколки в совок, выкинув их в мусор. Деньги сложил аккуратной стопочкой и положил на тумбу, там, где им и место.

Кайл принимает наркотики.

Кайл принимает наркотики?

Нет, этого не может быть. Он спортсмен. Регби для него важнее всего, он не может так жертвовать своей футбольной карьерой... Если хоть один грамм этого кокса всплывет наружу, он просто попрощается с большим спортом. С позором. С яйцами, которыми будут кидать ему в спину. Навсегда.

Это точно какая-то ошибка. Это не может принадлежать ему. Я уверен.

— Ты не ходил на пары? Мы с Эмили не видели тебя на математическом анализе. — Кайл врывается в комнату, когда я уже заканчиваю допивать вторую бутылку пива, находясь в полном одиночестве. Не считая пакета с наркотой, которая горит у меня в кармане.

Я не отвечаю ему, а просто смотрю в одну точку, уставившись в стену передо мной.

— Эй, друг? Ты чего? В последнее время ты избегаешь всех пар с Эмили, и я подумал...

— Что это? — Я перебил его и, резко переведя на него взгляд, достал из кармана белый пакет. — Что это, я спрашиваю? Вот почему ты так херово играешь в последнее время?

Он посмотрел на меня испуганными глазами, будто я был полицейским, который собирается усадить его на электрический стул.

— Это не то, о чем ты подумал, — нервно сглотнув, ответил он. — Это не моё.

— Конечно. А чье, тогда?! — Я повысил голос на собственного друга, мечтая выбить дурь из его башки.

— Ребекка нашла это дома. — Он слегка опустил взгляд вниз. — Это принадлежит кому-то из наших родителей.

— Я знаю, что Бекка иногда любит "пошмыгать носом", но ты? — Я всё ещё не верил его жалким оправданиям.

— Вообще-то она баловалась всего пару раз, — вдруг защитил он сестру, скрестив руки на груди.

— Меня поражает то, как ты путаешься в своих показаниях.

— Я не обязан перед тобой отчитываться, — отрезал он, повышая тон. Мы испепелили друг друга пристальными взглядами.

Кайл изменился. Я думал, что он просто устал, но, теперь, был убежден: с ним происходит что-то не то. Чрезмерная раздражительность, сменяемая приступами бодрости и приливами хорошего настроения, ссоры с Сандрой, порой усталый вид... А зрачки? Почему я ни разу не обратил на это внимания?

— Я твой друг, Кайл, черт побери! — Я встал, подпрыгнув с кровати в два счета и потряс белым пакетом перед его носом. — Я хочу тебе помочь.

— Макс, успокойся. — Он немного сбавил тон и обороты и тяжело вздохнул, глядя прямо на меня. — Честное слово, всё так, как я говорю. Ты же знаешь, я даже траву не курю почти. Только пиво пью, которого ты мне не оставил... — Он усмехнулся, глядя на пустую тумбочку.

Я выразительно посмотрел на него, вскинув одну бровь.

— Те две вечеринки в начале сентября не в счет. Сандра спровоцировала меня...

— Если это не твое, тогда я смою это в унитаз, окей? — перебил его я, вглядываясь в черты его лица. К моему удивлению, он не выглядел разочарованным. Может, конечно, у него ещё что-то где-то припрятано, но Кайл выглядел так, будто его совершенно не волновала дальнейшая судьба наркотиков.

— Да, пожалуйста. Мне плевать. — Равнодушно поведя плечом, он уселся на кровать, разбирая свою спортивную сумку. Сегодня он выглядел вполне неплохо. Почти так, как и месяц назад. Может быть, у меня просто паранойя.

В последнее время я и сам похож на ходячего зомби — постоянная бессонница. Я ложился спать в час ночи и не мог заснуть до четырех утра, а в семь уже ловил волны Тихого Океана, мечтая вернуть свою доску, как можно скорее.

Но я не уверен, что, когда Эмили окажется рядом со мной в следующий раз, я ограничусь лишь поцелуем.

Глава 16

POV Эмили

— Эмили, я с Крисом собираюсь в кино сегодня, ты не хочешь пойти с нами? — Кендалл, как всегда, приводила себя в порядок после тяжелого спортивного дня, а я сидела на кровати, пытаясь приступить к выполнению своего очередного домашнего задания.

— И быть третьей лишней? Ну, Спасибо, — протянула я, взяв в руки карандаш.

— Нет, почему? Ты позовешь Дмитрия. — Она уперла руки в бока, наблюдая за моей реакцией на это имя.

— Сука. — Я зевнула, прикрыв рот рукой. — Знаешь, Дмитрий хороший парень, но мне вполне хватает вас — Кайла, тебя и Сандры.

— И Макса, которого ты старательно избегаешь после благотворительного фестиваля. В чем дело? Если между вами что-то есть, почему бы не поговорить об этом? Я имею в виду с ним.

— Ничего между нами нет. — Я наклонила альбом к себе и сделала вид, что увлечена рисунком. На самом деле я вырисовывала цветочки и кружочки в уголке чистого листа. — И кто бы говорил. Я то же самое могу сказать про ваш любовный треугольник, который уже стал квадратом, благодаря Крису...

— Ты обо мне и Кайле? — Я услышала глубокую печаль в голосе подруги и наконец-то посмотрела на неё. Она выглядела чудесно: волосы распустила по плечам и надела блестящий шелковый топ, который сидел на ней, как влитой; короткая юбка плотно обтягивала накаченные бедра; губы она накрасила нежно-розовой помадой, что добавляло изюминку её образу для свидания с Крисом.

— Да. Иногда мне кажется, что он смотрит на тебя... Как на мечту, что ли. — Я вспомнила переглядки между Кайлом и Кендалл. — Сандру он наверняка любит, я не спорю. Но не стала ли их любовь дружбой ещё пару лет тому назад? Всё-таки они встречаются пять лет, а это довольно долго для отношений в таком возрасте. Да это четверть их жизни! Так что, может, это вам стоит поговорить, а не нам с Максом?

— Отстань, — улыбаясь, заявила Кендалл, и собирая с собой в сумочку все необходимое. — Скажешь тоже... Мечта, ха.

— Подумай над моими словами. — Я подмигнула подруге и с облегчением заметила, что она уже направляется к двери. Я очень хотела побыть одной, поэтому была счастлива, что она ненадолго покидает нашу комнату.

Я слегка надавила на виски указательными пальцами, справляясь с головной болью. Мне нужно было потренироваться с пейзажами. Нам задали нарисовать самый любимый пейзаж ЭлЭй, но я даже толком не знала, что мне изобразить. Я в деталях могла нарисовать свой любимый парк в Калининграде, а вот с безумно красивыми улочками Лос-Анджелеса возникали сложности. Я не так хорошо знала этот город.

И я так и не начала рисовать доску для Макса. А он и не спешил меня торопить. Наверное, трахает... Развлекается с Беккой в перерывах между парами... Так, стоп. Последней мысли не должно было быть в моей голове.

Когда будет наша следующая тренировка? Он же так и не научил меня ничему за это время. Его соревнования откладывались — я видела это на сайте колледжа. Кто-то из судей пока ещё не присутствовал в городе, поэтому их планы немного сдвинулись. Нет, я так больше не могу.

Я немедленно должна поговорить с ним и расставить точки над 'і' в наших с ним отношениях. Мы были друзьями. Друзьями наших общих друзей...

Недолго думая, я облачилась в удобные светлые джинсы и кофту с открытым плечом и покинула свою комнату. Во время моей прогулки до соседнего кампуса, где жили мальчики, я несколько раз намеревалась развернуться в противоположную сторону. Но когда я уже стояла перед дверью в комнату парней, поняла, что обратного пути нет.

— Входите! — Постучавшись, я услышала голос Кайла, доносившийся с обратной стороны двери.

Когда я проникла в комнату, то не сразу заметила Кайла: он лежал на полу и раскинул руки в разные стороны. Его грудь быстро поднималась и опускалась, словно после быстрого бега.

— Кайл, у тебя все в порядке? — осторожно спросила я, понимая, что зашла не во время.

— Нет! Я не в порядке! — огрызнулся он, ударив кулаком по полу. Я вздрогнула от такой резкости, но оставлять его одного в таком состоянии не спешила.

— Я слышала, вы выиграли последний матч, — сказала я слегка извиняющимся голосом, потому что меня на нём не было. — Это же должно радовать тебя.

— А до этого? Что было до этого? Моя мечта ускользает от меня. Моя девушка меня ненавидит. А ты спрашиваешь, в порядке ли я? — Он ударился головой несколько раз, а потом приподнял её и посмотрел на меня.

— Успокойся. — Я присела на пол на одну из подушек для игры в PlayStation. — Почему ты так думаешь?

— Эми... — Кайл приподнялся на ладонях с болезненным выражением лица. Он выглядел не очень хорошо: на подбородке недельная щетина, которая начинала превращаться в неаккуратную бороду; тяжелая отдышка и какое-то нервное состояние всех частей его тела. — Я измотан. У меня такое чувство, что на меня давили всю жизнь. Я люблю регби, но когда выпадают такие дерьмовые сезоны, как этот, я хочу слышать от отца слова поддержки, а не то, какой я неудачник. Я хочу, чтоб девушка любила меня и вдохновляла, а не пилила и устраивала сцены ревности по пятницам. Все эти годы я был уверен, что люблю Сандру. Но теперь...

— Ты думаешь, что ты просто привык к ней, — закончила за него я, обхватив другую подушку руками. — Почему тогда ты не можешь с ней расстаться?

— В моей семье всё очень сложно. Не могу и всё. Это связанно с семейным бизнесом, во-первых. Отец всегда был для меня непреклонным авторитетом. Во-вторых, она этого не вынесет... — Кайл прикрыл глаза на мгновение, осознавая всю беспомощность своего положения.

Знаю, он не может рассказать мне всё, ведь мы не настолько близкие друг другу люди. И всё же мне так хотелось помочь ему. Хотя бы словами.

— Поэтому ты хочешь прожить всю свою жизнь, так как хотят другие? — усмехнувшись, поинтересовалась я, пощелкав у него перед глазами. — Проснись, Кайл! Это твоя жизнь. И ты несешь за неё ответственность. Так же как и Сандра за свою. Если ваши отношения сошли на нет, то вы оба это допустили — и она тоже.

— Но... Меня будет ненавидеть вся семья. Дедушка лишит меня наследства. Вся наша телекоммуникационная империя рухнет (отец Кайла был ведущим новостей, а его дедушка владельцем нескольких топовых каналов на американском телевидении).

— Только представь, Ребекка откроет свой канал, в котором будет вести передачу из серии: 'Как соблазнить парня за пять минут'. — Кайл улыбнулся, и мне стало легче от того, что я уже смогла поднять ему настроение.

— Да, это было бы жуткое зрелище. Или: 'Как потратить миллион долларов на онлайн-шопинг не выходя из дома'. — Его плечи затряслись от беззвучного смеха.

— Штуки шутками, но это все не так-то просто...

— А кому легко? Ты не должен сдаваться, — отрезала я, решив перестать его жалеть. — Слушай, все мы здесь проходили через трудности. Я уверена, ты бы смог добиться всего сам и без помощи родителей. Благодаря своему таланту.

— Таланту? Я так давно столько не проигрывал. Проиграл три матча подряд, пропустил двадцать три личных очка — я упал в рейтинге ниже некуда. Ещё несколько проигрышей и путь в Redskins (знаменитая Американская регби-сборная) мне закрыт.

— Но ты же больше не допустишь этого. Я верю в тебя. Сандра верит в тебя. Кендалл забывает размахивать помпонами, когда ты выходишь на поле... Что тебе ещё нужно? — В ответ Кайл смотрит на меня долгим взглядом, и я, кажется, догадываюсь, о чем он думает.

— Эмили, думаешь у Кендалл с Крисом все серьезно? — наконец спрашивает он, на что возмущенно фыркаю:

— Я тебя умоляю.

— То есть, это значит 'нет'? — Уголки его губ слегка ползут вверх, и я быстро киваю головой, прикрывая губы указательным пальцем.

— Только никому ни слова. — Кайл проводит по своему рту большим и указательным пальцем, 'закрывает его на замок' и подмигивает мне.

— Вообще-то я пришла поговорить с Максом. Кстати, может, посоветуешь мне какое-нибудь красивое место в ЭлЭй? Очередной проэкт. — Я закатываю глаза и слышу звук поворачивающейся дверной ручки. Мои ладони бросает в жар, когда я, буквально, чувствую, как взгляд Макса скользит по моему затылку.

— Я не вовремя? — Я слышу его хриплый голос с характерным немецким акцентом и только сейчас осознаю, как давно мы с ним не разговаривали.

— Как раз наоборот. Я только что был на приеме у бесплатного психолога. — Кайл наконец-то пересел на кровать, да и я встала с пола, потому что мне было бы неловко общаться с Максом, глядя на него снизу вверх.

Он только вскинул бровь и высокомерно окинул меня раздражительным взглядом. Ага, опять вовсю делает вид, что ему все равно, что я здесь.

— Вы оба меня уже достали! Не разговариваете друг с другом. Можно как-то решить эту проблему, черт бы вас побрал? — Кайл выразил вслух свое негодование, но Макс пропустил его фразу мимо ушей.

Хорошо. Если он не хочет общаться, пусть будет так. Так будет лучше для нас обоих, и это очевидно.

— Ладно. Я пойду. Только скажи мне пару мест, до которых я могу прогуляться. Или доехать. Я не ездила дальше пляжа, немного побаиваюсь ваших сложных дорожных развязок, — пояснила я, вспоминая кучу странных указателей, которые я встречаю по дороге на пляж. Мне давно нужно было взяться за изучение карты, но нас заваливают такой домашней работой, что времени на это практически нет.

— Мааааааааакс. — Кайл посмотрел на своего друга, а тот в свою очередь посмотрел на меня:

— Принцесса хочет, чтобы её отвезли в красивое место?

— Типа того, — бормочу я, окончательно растерявшись.

— А что, не попросишь Дмитрия? — подразнил он, слегка улыбнувшись. Я не знала, злится он всё еще или нет. Хочет ли он меня игнорировать или же хочет общаться со мной. А главное: хочу ли этого я?

— Какой же ты... — Я топнула ногой и сжала руки в кулаки, кинув на него сердитый взгляд.

— Я покажу тебе настоящий Лос-Анджелес. Только обещай, что будешь хорошо себя вести, — наказал мне он и, подойдя к двери, галантно открыл её передо мной, слегка склонив голову.

Если вы думаете, что это был приступ вежливости, то вы просто не знаете Макса Кенинга. Это была пародия на поведение Дмитрия и меня это улыбнуло, несмотря на то, что он вел себя как распоясавшийся ребенок.

POV Макс

Первые несколько минут, что мы ехали в моём кабриолете Shellby Cobra 1967 года, были наполнены напряженным молчанием. Воздух между нами был заряжен тысячами электронов, которые готовы столкнуться с противоположными частицами и взорваться в любой момент. По крайней мере, я мог сделать вид, что сосредоточен на дороге. А вот Эмили пристально рассматривала каждую часть салона моего небольшого автомобиля.

— Сто девяносто пять лошадиных сил, верно? — вдруг спросила она, проведя пальцем по натуральной коже, которой была обтянута передняя панель авто.

— Да. — Мой ответ прозвучал слегка удивленно.

— Мне всегда нравились спорткары и Американская Классика. — Она наконец-то одарила меня улыбкой и, вдохнув, расслабилась в своем кресле.

— Не думал, что ты такой знаток. — Я убавил громкость музыкальных динамиков, коли мы уже начали говорить.

— У меня Chevrolet Camaro. Новенький, правда, но тоже ничего, ты не забыл?

— Странно. Девушка, которая боится высоты, совсем не боится скорости. — Я ухмыльнулся и, покрепче схватившись за руль машины, утопил ногу в педали газа.

Ветер окутал нас с двойной силой. Волосы Эмили затрепетали в потоках воздуха, и она пристегнула ремень безопасности.

— Так куда мы едем? — поинтересовалась девушка, поджав ноги под себя. Сначала я посмотрел на неё с недовольством, но она так мило заморгала ресничками, что моё скупое мужское сердце не могло не растаять в этот момент.

— Это довольно банальное место. Даже безумное. — Я свернул в противоположную от центра города сторону. — Я живу здесь всего полтора года, но уже влюблен в этот город. В первую очередь, как ты, наверное, уже поняла, за океан. И это, пожалуй, главная причина. А нет... Ещё за погоду. Представляешь, в последний раз, когда я был дома, зимой температура воздуха опустилась до минус пяти градусов! Я чуть не с ума не сошел...

Эми рассмеялась, схватившись за живот, и я сначала не совсем понял, что её так рассмешило.

— Прости, но в России, бывает и все минус тридцать пять, и, ничего, мы справляемся. Правда, не в моем городе, — пояснила она, перестав смеяться.

— Да не верю! Минус тридцать пять гребанных градусов? Ты, наверное, шутишь. Как вы выживаете? — Эта мысль никак не могла уложиться в моей голове. Минус тридцать пять... Я вдруг представил себя запертым в морозилке.

— Без ветра, это не так уж страшно. Поэтому мне тоже безумно нравится погода в Лос-Анджелесе. Я всегда мечтала о вечном солнце над головой. — Эми посмотрела на небо, откинув голову назад. Я смотрел на её открытую шею. Кофта на одном из её плеч была приспущена, и мой взгляд всё время невольно цеплялся за него.

— Город напоминает мне разбитую вазу. Каждый осколок разный и не похож на другой. Даунтаун, пляжи Санта Моники, грязные районы вроде Чино, Вествуда, Голливуда, Финансовая часть города — все живёт своей жизнью, да и, вообще, Калифорния чем-то отличается от всех штатов, в которых я был. Это даже, можно сказать, отдельная страна. Кстати, у Техаса такая же политика. — Эми внимательно меня слушала, пока я вдавался в подробности городской жизни. — Но, собрав все эти осколки вместе, мы получаем что-то необыкновенное.

— Мы приехали? — Эми, поняла, что что-то не так, когда почувствовала, что мы едем в горку. — Макс, ты везешь меня в лес?!

— Тут нет леса, глупая. — На лице Эмили застыл легкий испуг, но я знал, что ей все равно понравится то, что я задумал. — Мы приехали. Выходи. Или перед тобой открыть двери?

— Очень смешно. — Эмили что-то недовольно проворчала (очевидно, на русском) и вышла из машины.

На город как раз опустились сумерки, и это сыграет нам на руку. Если повезет, нас никто не заметит. А если нет... То мы проведем ночь в американской тюрьме. — Идем за мной, — просто сказал я, спускаясь по холму вниз. Песчаная земля пылилась под моими ногами, когда я пытался притормозить, чтобы не полететь вниз на крутом склоне.

Я всё время присматривал за Эми, но она, кажется, неплохо справлялась со спуском. Наконец-то мы пришли к тому месту, откуда был виден весь город.

— Только пообещай мне, что ты не маньяк, — пыхтела Эми, спускаясь по холму. Она всё время смотрела себе под ноги и даже не пыталась осмотреться вокруг. — А то пока мне кажется, что ты привел меня... Боже, это то о чем я думаю? — Она подняла голову и увидела перед собой несколько гигантских конструкций, которые возвышались над нашими головами. Буквы "HOLLYWOOD" вблизи были куда больше, чем я мог себе представить.

— Макс, ты ненормальный! Ты уверен, что сюда можно заходить? — Эмили уставилась на меня с осуждением, но на её губах застыла странная восхищенная улыбка, а в глазах заплясали счастливые огоньки.

— Конечно, нет. Пока ты смотрела себе под ноги, мы прошли через несколько табличек "Вход строго воспрещен". Но я слышал, несколько ребят из Колледжа делали это, и все обошлось. Надеюсь, что повезет и нам.

Я зацепился за железную балку и подтянулся на руках, опираясь ногами на другую. Потом я протянул Эмили руку, и она посмотрела на меня с сомнением. В её планы явно не входило совершать административное нарушение.

— Боже, это так странно, — наконец выпалила она и протянула мне свою руку. Наши ладони сцепились в стальной хватке, и я вдруг вспомнил тот первый день, когда уже пытался протянуть ей руку помощи. Тогда она не приняла её... Что ж, прогресс был налицо. — Молись, чтобы это стоило того.

— Я не сомневаюсь в этом, — парировал я, помогая ей взбираться на букву "D". Это было не очень трудно, и уже через несколько минут мы с Эмили сидели на конструкции, свесив ноги вниз, и наблюдали за вечерним городом.

На город опустился закат и раскрасил небо яркими розово-фиолетовыми красками, которые разливались волнами на фоне темнеющего неба. Сегодня солнце не поскупилось на прощальное представление, словно было со мной заодно. Эмили смотрела на небо, как зачарованная. И на горящие небоскребы, что зажигали свои первые ночные огни.

— Чувствую себя так, будто весь мир на моей ладони, — прошептала она, вглядываясь в глубины города. — Это так прекрасно.

Я смотрел на неё и думал о том же. Впервые, мне хотелось по-настоящему узнать девушку.

Впервые, я хотел хоть немного открыться ей. И всё же я изо всех сил сдерживал себя в руках. Я всего лишь помогал ей.

Я не планировал открывать ей свое сердце. Этого не будет. Никогда.

Я не знаю, сколько мы там просидели. Возможно, стоило уйти пораньше, но мы заговорились о всяких мелочах, что я и не заметил, как быстро пролетело время. Эми не сообщала мне о себе ничего важного. Но каким-то образом я теперь знал, что она без ума от конфет с марципаном и может часами пересматривать Диснеевские мультфильмы. Она ненавидит популярные книжки, но может без труда процитировать любую фразу из "Гарри Поттера".

Я узнал о том, что её мама готовит самый вкусный прянично-имбирный чай-латтэ в мире, и её сестра — самая большая "заноза в заднице", как девушка выразилась. Правда, потом Эми добавила, что она сейчас повзрослела и слегка изменилась в лучшую сторону. И что даже, несмотря на то, что в детстве они часто дрались, она очень скучает по ней.

И я её прекрасно понимаю.

— А у тебя есть братья или сестры? — вдруг спросила она, и этот вопрос застал меня врасплох, как будто она взяла нож и провела лезвием по моему горлу.

— Да. — Мой голос прозвучал довольно грубо, на что Эми слегка поморщила вздернутый носик. Она, очевидно, совершенно не понимала внезапную перемену моего настроения.

Девушка хотела спросить что-то ещё, но я вдруг услышал, как несколько пар колес движутся по песку и тормозят неподалеку от нас.

Вот черт. Только не это.

— Слезаем. Быстро. — Эмили быстро перекинула ноги назад, и я последовал её примеру. Быстро спустившись на землю, мы хотели удариться в бега, но было уже слишком поздно — яркий свет от полицейского фонаря ударил нам по глазам, и мы прикрылись руками, понимая, что попали в полную задницу.

Пока полицейский не начал истошно орать в свой рупор, я поднял ладони в воздух и сказал:

— Знаю, знаю. Руки за голову. У нас есть право хранить молчание, и всё, что мы сейчас скажем, будет использовано против нас.

Всё это могло бы быть смешно, если бы не было так грустно.

Мы с Эми переглянулись — к моему удивлению она не заливалась слезами и не билась в истерике. Она молча повторяла за мной, даже когда я добровольно протянул руки офицеру, чтобы тот облачил мою запястья в наручники.

POV Эмили

— Настоящий Лос-Анджелес? И это, по-твоему, настоящий ЭлЭй? — Я наворачивала круги по своей камере, стараясь успокоиться. Я ненавидела замкнутые пространства. И я ненавидела Макса за то, что вынуждена провести целую ночь в американской тюрьме.

— Только не говори, что тебе не понравилось. — Он лениво разлегся на кровати, что стояла в его камере. — Представь, что это пятизвездочный отель.

— Макс, это не смешно! Мы в тюрьме! — меня поражало его отношение к ситуации, в которую мы попали. Я подошла к прутьям решетки, что разделяла нас, и с укором посмотрела в его безмятежное лицо.

— Ну, а что мы можем сделать? Меня больше волнует, что мою тачку поставят на штраф стоянку, — сетовал он, наверняка прикидывая в уме сумму, которую придется заплатить.

— И зачем я согласилась на эту дурацкую аферу? — Я взялась за железные поручни и тяжело вздохнула, чувствуя приступы паники. Я была птицей, запертой в грязной клетке.

— Да что же ты вечно всем недовольна, принцесса? — Уже второй раз за день он обращается ко мне таким образом. В его голосе слышна усмешка, и он встает с кровати, медленно подбираясь ко мне.

— Придумала: я не буду рисовать пейзаж, нарисую тюрьму! Представь себе только: взгляд изнутри... — с сарказмом возмущалась я, наблюдая за Максом.

— Это было бы интересно, — с усмешкой прошептал он, взяв в руки соседние от меня прутья. — Но, заметь, ты сама первая пришла ко мне сегодня. Хотела поговорить. Хотела увидеть меня. Соскучилась, не так ли?

— Нет! — пылко выпалила я, слегка задрав подбородок. Макс снова был так близко ко мне. Моё тело уже начинало привыкать к этому. Я не боялась его господства в своем личном пространстве.

Его голубые глаза бегали по моему лицу, будто мой недовольный вид приносил ему небывалое наслаждение. Настоящий мерзавец.

— Как бы то ни было, мы остались наедине, как ты того и хотела, — с придыханием ответил он, приближаясь к невидимой стене между нами. Нас разделяла только решетка, через которую бы пролезли три моих запястья.

— А бомж в соседней камере и шлюха напротив не в счет? — тихо ответила я, чтобы наши соседи нас не услышали. Макс подавил смех, протягивая руку к моей коже.

Я оцепенела от такой наглости, забыв о дыхании.

— У тебя не получается быть злой, ты знаешь об этом?

Рука макса едва коснулась моего подбородка, пробуждая волны мурашек в моем теле. Я больше не могла кричать и опускать шуточки. Я лишь вглядывалась в бесконечную глубину его каре-голубых глаз.

— Нет. — Его большой палец коснулся моих губ, и он медленно провел по ним, вырисовывая круг. Мой рот непроизвольно и предательски приоткрылся.

Его касания были нежными и дразнящими. Дерзкими, из-за своей бесцеремонности. Неповторимыми.

— Не заставляй меня целовать тебя, чтобы ты заткнулась, — низким шепотом добавил он и надсмехнулся: — Я не буду этого делать, пока ты сама этого не попросишь.

Следующие действия дались мне с невыносимым трудом, но я знала, что просто обязана оттолкнуть его снова. Никаких сближений. Только не сейчас, когда по его прихоти мы оказались в тюрьме. А лучше вообще никогда.

— Ты невыносим, Максимилиан Кенинг. — Я сделала шаг назад, в душе радуясь, что нас разделяла решетка. Мне было бы трудно сдержать себя, если бы он позволилсебе ещё хоть несколько секунд таких поглаживаний.

Мои губы уже горели из-за прильнувшей к ним крови, а ведь он даже и не начал меня целовать.

Но воспоминания о безумии на Колесе Обозрения были слишком яркими, чтобы эгоистичное тело так быстро отказалось от них.

— Кенинг, Бломен? — Вдруг я услышала голос офицера, который повернул ключ в замке и раскрыл по очереди каждому из нас двери. — Вам повезло — мистер Картер внес за вас обоих залог в двойном размере. Удачи, и, я надеюсь, больше такого не повторится.

Я вздохнула с облегчением, посылая Кайлу бесконечные лучи добра и солнца. Боже, как же всё-таки здорово иметь настоящих друзей. И только здесь, на другом конце света, я наконец-то обрела их.

Потому что я стала другим человеком.

Глава 17

POV Эмили

— Дорогая, у тебя точно всё в порядке? — Лицо мамы принимало всё более депрессивный вид, по мере того, как она выслушивала мой рассказ о половине ночи, которой я провела в тюрьме.

— Теперь, да. Главное, что все хорошо закончилось, — постаралась угомонить её я и представила себе, что она там себе накрутила.

— Ох, не знаю. Я и так невыносимо скучаю по тебе, а ты ещё меня так расстраиваешь... — Мама покачала головой. Я начала замечать слезинку, которая вот-вот сорвется с её глаз.

— Мам, ну перестань. Я в порядке. Я не одинока здесь, хоть и тоже по тебе скучаю. Скоро приезжает папа... И я думаю, что готова встретиться с ним.

— Жаль, что я не могу к тебе приехать. А вот Руслана мечтает летом сорваться к тебе. Хотя, в последнее время, она, кажется, с мальчиком начала встречаться. — Мама закатила глаза, выражая свое недовольство.

— Я поговорю с ней об этом. — Мне на самом деле это тоже не очень нравилось. Я боялась, что Руслане попадется какой-нибудь поддонок, который разобьет ей сердце.

Или какой-нибудь псих, как мне.

— Очень на это надеюсь. — Мама выглядела так, будто хотела сказать мне что-то ещё, и это не ускольнузло от меня.

Я была готова поговорить с ней до тех пор, как не услышала звук внезапно пришедшего сообщения. Взяв в руки телефон, я прочитала сообщение от Макса, которое свалилось на меня словно снег на голову:

"Преподаватель по математическому анализу заболел. Я торчу на пляже весь день. Присоединяйся".

— Кто это тебе там написывает? — Мама была заинтригована, по-видимому заметив легкую улыбку на моем лице.

— Это Кендалл. Говорит, что ждет меня в кафе. Мне нужно собираться, Мам. — Да врать было нехорошо, но после истории с тюрьмой маму вряд ли обрадует, что я до сих пор общаюсь с ЭТИМ мальчиком.

На самом деле мы не разговаривали уже три дня. Я не собиралась делать первые шаги к нему навстречу. Да, минуты, что я провела с ним на Голливудском холме были незабываемыми. И даже попадание в тюрьму теперь не казалось мне трагедией, но это только благодаря тому, что всё так хорошо закончилось.

Вчера я снова видела его с Беккой, и они что-то бурно обсуждали на повышенных тонах. Иногда я ловила себя на мысли, что Ребекка с ее природным упорством и головокружительной внешностью рано или поздно добьется желаемого — привяжет Макса к себе. Может, они из тех парочек, что сначала ненавидят друг друга, а потом влюбляются без памяти.

И всё же, теперь, когда я перестала на него злиться из-за тюрьмы (хотя, если смотреть правде в глаза, он и так не виноват, что просто хотел показать мне это нереальное место), я могла бы попробовать словить парочку волн под его присмотром.

Я давно не каталась на скейте, а о сноуборде вообще можно забыть, находясь в солнечной Калифорнии. Поэтому, поразмыслив еще несколько минут, я попрощалась с мамой и быстро собралась на пляж, облачившись в белый купальник. Из одежды я надела на себя легкое белое короткое платье из плотного шифона. Оно оголяло колени и плечи, а Кендалл бы и вовсе назвала бы его "ночнушкой", но повышенная влажность на улице резко сократила мой и так не обширный гардероб.

Дорога до пляжа не заняла много времени — теперь, когда я изучила ее вдоль и поперёк, больше не блуждала по улицам в поисках нужного указателя. К тому же, сегодня Макс тренировался на пляже, что в двух шагах от дома Картеров, который я уже успела хорошо изучить.

В такое время здесь было довольно много народу: толпы серферов и их ученики, молодые парочки с детьми и просто студенты, у которых сегодня выдался выходной.

Макса я заметила в океане, когда подошла к линии прибоя. Теплая вода бережно ласкала мои щиколотки, несмотря на то, что океан сегодня был бурным. В небе я, впервые раз долгое время, увидела сероватые тучи, сгущающиеся над городом. Небывалая редкость для Калифорнии, где 340 дней в году стоит сухость и жара. И всё же, для октября дождь или гроза вполне возможное явление.

Макс летел на поднимающейся волне с безумной скоростью, колени его были слегка согнуты, руки помогали парню управлять своими движениями с такой легкостью, будто для него это было не труднее, чем вести обычный автомобиль.

Он соскользнул вниз по воде, разрезая ее на две части, и, совершив резкий поворот, снова поднялся уже на другой волне, взбираясь на ее гребень.

Не представляю, как я все это буду проделывать, но очень хочу попробовать. В последнее время меня так и тянет испытать на себе все оттенки адреналина.

— Я уже собирался уходить, — недовольно заметил Макс, когда вышел из воды. Несмотря на раздраженный тон, он смотрел на меня, не отрываясь — это все белое шифоновое платье и мой новый загар на коже.

— Я решила, что три дня молчания — достаточное наказание за то, что ты рисковал нашими жизнями. — Его черные шорты потяжелели от воды и низко висели на его бедрах. Капли воды россыпью украшали его многочисленные мускулы... Я хотела лишь пробежаться по нему взглядом, но, заметив сережку в его левом соске, удивленно вскинула бровь.

Это что-то новенькое.

— Ладно, оставим разговоры. — Макс был не намерен любезничать со мной сегодня. — Чтобы на следующей неделе моя доска была готова.

— Или что? — Я бросила ему вызов, снимая через голову свое платье, оставаясь в белом купальнике. Если бы он не умел скрывать свои эмоции, то, вероятнее всего, я сейчас подбирала бы с песка его отпавшую челюсть.

— Узнаешь, — огрызнулся он, отводя от меня взгляд.

Следующие полчаса, мы, можно сказать, барахтались на мелководье. Макс учил меня держаться на воде и не падать, но у меня и так все замечательно получалось.

Это, правда, было очень похоже на сноуборд, только равновесие держать гораздо труднее из-за постоянно переменчивых волн.

— Ты быстро учишься, — подытожил он, садясь на песчаный берег.

— Можно мне попробовать заплыть поглубже? — Я не нуждалась в его разрешении и всё же знала, что его заденет мое самоуправство.

— Нет. Океан сегодня тяжелый, — ответил он, закинув ракушку в воду. Наши взгляды встретились и в его глазах я прочитала четкое и твердое: 'Нет, Эми'. — К тому же, тучи какие-то низкие. Я думаю, нам пора домой.

— Мы успеем. — Я легла на свою доску и принялась уверенно грести, разрезая воду своими руками. — Я не буду заплывать слишком далеко.

— Эми, немедленно развернулась к берегу! — рявкнул он, наверняка подскочив с берега. Я улыбнулась, осознавая, что он переживает за меня.

Я выведу Макса Кенинга на эмоции, чего бы мне это не стоило.

Я заставлю его показать мне себя настоящего.

Он поплыл за мной, но без доски, и я радовалась, что на борде могу быть куда быстрее его. Мной овладело неведомое до сих пор чувство: страсть сделать что-то, чего я никогда не делала. Страхи были отпущены, внутренние барьеры разрушены.

Я тоже хотела лететь. И я знала, что со мной ничего не случится в случае падения — он поймает меня.

Я запрыгнула на доску и надавила на нос борда носком, чтобы увеличить скорость. Первые несколько секунд я вообще не понимала, что со мной происходит, и где я нахожусь. Я чувствовала себя волшебницей, которая не просто уметь ходить по воде — она умеет летать.

Законы гравитации перестали работать в тот момент, когда я одержала верх над волной и поддалась ее могучему течению.

Брызги соленой воды, что я оставляла после себя, летели мне в лицо, и океан будто радовался знакомству, растирая передо мной свои могучие объятия.

Эйфория. Наркотик. Только так я могла описать это чувство словами...

В тот самый момент, когда я была готова визжать от счастья, новая, огромная волна, сбила меня с ног, и я шлепнулась в воду на высокой скорости, наверняка разодрав себе весь живот.

Я всплыла на поверхность, но только сейчас поняла, что у меня совершенно не осталось сил плыть к берегу. Морская вода разъедала мои глаза, забиралась в нос, не намереваясь щадить меня даже в первый раз.

Я поплыла к берегу, забыв про попавшую из вида доску, и только сейчас поняла, что меня течением отбросило от Макса. Я не видела где он ни на берегу, ни в океане.

Когда я была готова потерять сознание от усталости и уже сдаться разъяренной бездне, Макс подхватил меня к себе на спину, и мы вместе добрались до берега.

— С тобой все хорошо? — спросил он, когда я, устав от такого количества воды, присела на берег. Дыхание было невыносимо тяжелым, а руки тряслись от стресса, что я испытала за последние несколько минут.

— Да.

— Так какого черта ты это сделала? — тут же повысил голос Макс, возвышаясь надо мной всем телом. — Ты совсем с головой не дружишь? Ты могла утонуть!

— Ты преувеличиваешь. — Я встала, чтобы разговаривать с ним на одном уровне, и нашла на берегу свое платье, потянувшись за ним. Я хотела уйти домой и поскорее, а не выслушивать его нравоучения, в которых я не нуждалась.

— Эми, ты не понимаешь! Ты хоть представляешь, что я подумал, когда ты свалилась в воду?

Вместе с последними словами Макса небо разразилось громом, будто было с ним полностью согласно.

Я вздрогнула, когда посмотрела ему в глаза: еще никогда я не видела столько злости в его взгляде. Ненапускной и настоящей. Он был готов взять в руки трезубец и самолично пустить в меня парочку молний.

— Кажется сейчас не время для выяснения отношений! — Я тоже перешла на крик, потому что со всего пляжа начали доноситься голоса людей, на которых посыпались мелкие капли дождя.

Погода в один миг окончательно слетела с катушек, и тут я вспомнила, что Кендалл, кажется, с утра что-то упоминала о возможном штурмовом предупреждении. Небо стало серым в один миг, и, когда я перевела взгляд на линию горизонта, увидела небольшую синюю воронку, которая стягивала небосвод. В следующую секунду облака поделились на части с помощью огромной и яркой молнии, а за ней прогремела дополнительная порция грома, от которой хотелось побыстрее скрыться.

Люди убегали с пляжа, как ненормальные. Находиться в воде во время грозы или даже рядом было не самой лучшей идеей.

— Пора сваливать. — Макс взял меня за руку — довольно бесцеремонно, но я не стала спорить с ним, уже привыкнув к его касаниям. Я побежала за ним, начиная утопать в мокром песке, но он уверенно тянул меня на себя, будто был солдатом, который ведет меня в бомбоубежище.

После того, как мы перешли с песка на асфальт и добежали до Ворот, на которых зияла огромная буква 'К', я поняла, где мы находимся. Дом Кайла. Хороша идея заявиться к родителям своего лучшего друга, Макс, ничего не скажешь.

Но он не собирался вести меня в дом.

Дождь прибавил силу в несколько раз: крупные, теплые капли были почти болезненными. У меня было ощущение, что я стою под душем и не могу остановить прорвавшийся кран.

Я любила дождь, но этот был слишком сильным. Он буквально не давал мне открыть глаза, сделать один глубокий вдох...

Я промокла насквозь к тому времени, как мы добрались до места, где дождь не мог достать нас. В домик на дереве.

POV Макс

Я усадил Эми в кресло, словно непослушную девочку, и смерил ее извергающим молнии взглядом. Невыносимая, упрямая...

— Дура! — не сдерживая своих эмоций, заявил я, тяжело вздохнув. — Ты меня чуть всех нервных клеток не лишила, чёрт возьми.

Эми взглянула на меня исподлобья, слегка поморщившись. Теплота ее карих глаз умоляла меня успокоиться, но мне хотелось разорвать ее в клочья за то, что она не послушалась меня.

— Макс, прошу, не говори так со мной, — тихо произнесла она. Видимо, сама понимает, что виновата, и чем это могло все кончиться.

Мой брат утонул. Наверняка, утонул. И когда я увидел, как она падает в воду, у меня чуть сердце не вырвалось из груди.

В эту секунду я осознал, что оно вообще у меня есть.

Но она этого не знала.

— Давай просто переждем дождь. Успокоимся. — Она встала с кресла, оказавшись передо мной. — Со мной ничего бы не случилось. Я в порядке.

Она сцепила пальцы у подола своего, теперь уже прозрачного, платья. Оно теперь было похоже на белую тряпку, облегающую ее тело. Я старался не смотреть на ее грудь, что двигалась с бешеной скоростью от взволнованного дыхания.

Ей-то чего переживать? Эми легко рассуждать: она бы вряд ли что-то почувствовала в случае плохого исхода, а вот на мою душу лег бы очередной груз вины и боль утраты от потери еще одного человека из моей жизни.

Эта мысль поразила меня настолько, что я замер на несколько долгих секунд, сопротивляясь внутренним чувствам.

Мне хотелось сгрести Эми в охапку и радоваться, что она жива, что она здесь, что я могу протянуть руку и дотронуться до нее.

Отключив нахрен свою голову, я подался вперед и прижал ее к себе за талию, другой рукой сжав ее попку, обтянутую легкой тканью.

— Что ты дела... — вырвалось из ее губ, но я накрыл их своим ртом, чувствуя ее дрожь и волнение, которое передавалось и мне.

В этот раз она не сопротивлялась мне, а наоборот: она трепетала; она таяла; она желала меня именно сейчас и именно в эту секунду.

— И не смей меня останавливать, — прошептал я, разрывая поцелуй.

Только не говори 'нет'. Пожалуйста, не останавливай меня, Эми.

Дай мне эту возможность.

Дай мне шанс испытать эти чувства.

Она покачала головой из стороны в сторону, открывая мне дорогу. Земля разошлась под моими ногами от желания, разрывающего меня изнутри.

Я не спешил срывать с нее платье. Я слишком часто проделывал это с другими девушками. Некоторых я даже не раздевал. И никогда с ними не осторожничал.

Сейчас во мне все еще существовал Макс, которым правила лишь похоть, и он бы с удовольствием разорвал на Эми трусики и оттрахал бы так быстро, что она бы потом неделю не смогла сидеть.

Но я знал, что не могу позволить себе быть таким с ней. Только не сейчас, когда я с таким трудом шел к этому моменту.

Касаясь ее податливой кожи, опустил лямку с ее плеча, не разрывая зрительного контакта.

Она молчала, но ее глаза впервые за время нашего знакомства были наполнены таким желанием.

Я опустился перед ней, поцеловав чуть выше колена, поражаясь безупречному вкусу ее кожи. Ее запах был невинным, как у ребенка.

Она запустила руку в мои волосы, наблюдая за мной. Наше общение было полным, несмотря на полную невербальность разговора между нами.

С краев ее платья стекали капли воды, и я загнул его наверх, касаясь ее плоского живота.

Эми была только в белых трусиках от купальника, по которым мне не терпелось провести языком.

Боже, я мечтал доставить ей удовольствие. В первый гребанный раз в своей жизни я думал о девушке, а не только о себе. Мне будет мало, если я просто кончу. Я хочу, чтобы это сделала она, чтобы Эми содрогалась в конвульсиях, выкрикивая моё имя.

Мой член закаменел от таких мыслей, и, слегка надавив ей на живот, я жестом приказал ей ложиться на кровать.

Пока я избавлял ее от ненужного элемента одежды, покрывал поцелуями ноги девушки. Они были стройными и длинными, несмотря на её крошечный рост.

— Макс, — вырвалось из ее губ, когда я сделал пару резких движений и развел ее ноги, оказавшись между ними.

— М? — Это прозвучало так, будто я был мальчиком, которого отвлекли от игры в Лего. От взрослой игры. Этакое Лего с куколками.

Но Эмили ничего не ответила, и я был счастлив, что она до сих пор не остановила меня. Я должен сделать так, чтобы у неё не возникало даже мысли об этом.

Мы посмотрели друг другу в глаза, она — смущенным и неуверенным взглядом. Я провёл носом по внутренней поверхности её бедра, играя с ней, подразнивая её желание. Я видел, что она хочет этого так же, как и я, и мне не нужны были слова, чтобы убедиться в этом.

Я изнемогал от желания попробовать её.

— Оох. — Она выдохнула и вздрогнула всем телом, когда я прикоснулся языком к горячей коже между её ног. Она слегка потянула меня за волосы, справляясь с нервами. Мне это нравилось.

— Ты невероятно красивая. Везде, — прошептал я, не отрываясь от её плоти. Мои ласки сводили Эми с ума, и это делало меня ещё безумнее, лишь усиливая мой голод.

Я немного усилил свои движения языком, одновременно поглаживая её ножки, сжимая её ягодицы — уверенно, но не грубо, и наша комната наполнилась её стонами и вскриками, которые звучали для меня, как чертова любимая музыка. Я проникал в нее, возбуждая, доводя девушку до вершины наслаждения, полностью растворяясь в её запахе и вкусе... Облизывал, посасывал её разгоряченную кожу до тех пор, пока, она не начала прерывисто втягивать воздух.

Перевернув её боком, продолжил свой путь из коротких влажных поцелуев по её бедрам и пояснице... Она легла на живот, и, зависнув над ней, я поднял платье ещё выше, рассматривая прекрасных птиц на её спинке. Коснулся указательным пальцем одной из них, обводя её по контуру. Ещё никогда я не чувствовал себя таким фетишистом. Наркоманом. Я чувствовал себя под добанным кайфом, просто дотрагиваясь до неё.

— Honey. — Боже, и откуда это слово в моём лексиконе?

Я резко развернул Эми снова на спину и навис над ней на руке, прижимая её бедрами к кровати. Её глаза расширились, потому что я знал, что она почувствовала моё возбуждение.

— Раздень меня, — смело выдохнула она, и моё сердце пропустило удар, реагируя на её слова. Она положила руки вверх на подушку, и я потянул платье Эми наверх, освобождая её от одежды. Прямо как маленькую девочку.

Все эти тёлки никогда не вели себя со мной, как девочки. Они были именно телками, которые постоянно чего-то от меня хотели. Эми ничего у меня не просила.

Она никогда не навязывалась и держалась от меня особняком. Именно поэтому я мог бы дать ей всё. Если бы только захотел.

Когда она оказалась без одежды, я не смог удержаться от желания помять её грудь. Она была такой мягкой, вельветовой и идеально помещалась в мою ладонь.

— Черт, Эми, — сквозь зубы прохрипел я, понимая, что это самая долгая прелюдия в моей жизни. Мой член мечтал оказаться внутри неё, наполнить её собой до самого конца.

Я хотел, убить

всех, кто когда-нибудь попробует к ней прикоснуться. Я не позволю этому случиться.

-Ахх... — Она стонала, извиваясь всем телом подо мной, прикрывая глаза от удовольствия. Её грудь терлась о мои соски, пальцы сжимали напряженные трицепсы с небывалой силой.

— Посмотри на меня, honey, — шепотом сказал я, переплетая её пальцы на одной руке со своими. — Эми, посмотри мне в глаза.

Она распахнула их, и они горели, как звезды. Только по её взгляду я уже понял, что всё это доставляет ей безумное удовольствие. Неужели все это время она тоже хотела меня?

Неужели я хочу чего-то большего? Я не знаю. Я не был уверен, что все мои мысли не были навеяны желанием кончить. Пока не попробую, я не узнаю этого.

— Макс. — Она закусила свои пухлые губки и свободной рукой коснулась моих губ. — Ещё не поздно...

— Нет. Поздно. — Я ухмыльнулся, потираясь членом о её промежность. — Ты знаешь, что уже давно поздно.

— Да, — выдохнула она, свободной рукой обвивая мою шею. Её пальчики щекотали мой затылок, а дыхание обжигало, сводя скулы.

Я смотрел на эту девушку и не мог оторвать от неё своего взгляда.

Карамельные золотистые волосы, влажные от дождя, аккуратными волнами обрамляли её невинное личико. Пухлые губы были приоткрыты, умоляя о поцелуе, а глаза горели огнем, словно обладали флуоресценцией.

Черт побери, будь моей, Эмили Бломен. Будь моей двадцать четыре часа в сутки.

— Если ты дотронешься до меня ещё хоть раз, наши старания будут напрасны, — произнёс я, почти ощущая её палец у себя во рту. Она хихикнула и поднесла его к своим губам, зажимая между зубами. В одно мгновение она превратилась в девочку постарше — сексуальную и дерзкую.

— Пожалуйста, Макс. Пожалуйста... — К моему счастью, всеми своими стараниями я окончательно свёл её с ума. Она уже не могла терпеть и умоляла меня перейти к ещё более активным действиям.

Она была мокрой, но уже не от дождя. Разве что я был её дождем. Её океаном.

Не произнося ни слова, я переключил своё настроение, включая взгляд повелителя. Она смотрела на меня без страха — возбужденно и с обожанием.

— Фак. — Это вырвалось непроизвольно, как только я резко вошёл в неё одним сильным толчком. Она была невыносимо тесной, но не была девственницей.

Я был намерен отругать её за это немного позже. Разочарование на эту тему сменилось безумным удовольствием. Я даже замер в ней на несколько секунд, упиваясь наслаждением.

— Да, Макс... — высоким голосом простонала она, зарождая во мне львиный рык.

Я схватил её за бедро и резко поднял её ножку, погружаясь ещё глубже, параллельно сходя с ума.

Чертов Эллизиум. Я в космосе. Я в другой вселенной. А ещё во мне просыпался похотливый Макс, который любит неумолимо трахаться. Ха. Он подождёт. До следующих разов.

Наши губы были на расстоянии пяти сантиметров друг от друга, а языки сплелись в схватке, лаская, посасывая, наслаждаясь друг другом.

Я двигался в ней, поначалу с осторожностью, ощущая каждый миллиметр её влажной плоти, погружаясь в неё, словно в морскую пучину, которую я так любил.

Я сцепил наши руки ещё крепче, поднимаясь над её головой, и, опираясь на них, как на столб, усилил свои толчки. Эми стала стонать громче, выше, дольше. Проклятье, это было неописуемое блаженство.

Лучше, чем полёт. Лучше, чем серфинг! — последнего я не говорил, ага.

Я накрыл её грудь ладонью, ужесточив свои толчки, набирая темп с каждым проникновением.

— Эми... — Я шептал её имя, чувствуя, как пот стекает по моей спине, наблюдая, как её кожа покрывается мурашками, и девушка двигается мне навстречу податливыми плавными движениями.

Она днями строила из себя холодную недотрогу, скрывая в своей душе глубину недоступной страсти.

Её взгляд стал ненасытным и диким, когда она в следующий раз взглянула на меня.

Увеличив темп до максимума, я вошёл в неё так, словно был ракетой, отправленной на другую планету. Безудержно. Неумолимо сладко и резко.

— Господи, да. Да, — рычал я, чувствуя, как её стенки сжались вокруг моего члена. Она заерзала всем телом, сжимая мою руку, словно хваталась за соломинку. На её прекрасном лице застыло выражение чувственной боли и наслаждения. Она зажмурилась, приподняв свою голову с подушки, и приоткрыла губы, закричав моё имя.

Я наклонился к её лбу своим, мечтая, чтобы она повторяла его вечно.

Наши дыхания сцепились между собой. Чувствуя, что скоро взорвусь, как долбаный Везувий, я вышел из неё, подумав о безопасности. Я не уверен, что она хотела от меня детей. Близнецов, например.

В голове не осталось мыслей, только обрывки воспоминаний только что пережитого, сжатые в один момент и распадающиеся на куски.

Её живот слегка блестел от того, что я только что сделал с ней. Мне не было стыдно. Ей тоже. Я чувствовал только наполненность, зародившуюся в моей груди, словно распустившийся цветок.

Наступившая слабость после оргазма поразила меня. Я трахался направо и налево, но это был самый яркий оргазм в моей жизни. Физический и эмоциональный.

Эмили смотрела на меня так, будто она вприницпе впервые испытала его.

Видимо, её первый был не особо-то хорош в этом деле. Неудачник.

Я плюхнулся на спину, собирая её в охапку, и положил на свою грудь. Она легла на меня сверху, окутывая нежностью и теплотой своей кожи. Я молча поглаживал её спину, зная, что касаюсь её птичек. Она так же безмолвно прижалась к моей скуле, тяжело дыша, отходя от нашего блаженства.

Я хотел поговорить с ней, но не хотел разрушать эту атмосферу между нами какими-то словами. Иногда они только мешают понимать друг друга.

Pov Эми.

Я не могла уснуть. Не только потому, что Макс сцепил руки на моей спине, стиснув меня в своих плотных объятиях. Парень дышал очень громко и глубоко. Я качалась на его груди, как на американских горках... Это все было неважно, потому что я не спала из-за переполнявших мою душу эмоций от трансформаций, произошедших со мной всего за одну ночь.

Все изменилось. Я уехала в Америку от отчаяния. И меня случайно поселили рядом с Кендалл, которая случайно оказалась подругой Макса, благодаря тому, что мы совершенно случайно познакомились.

Осознание того, что три эти случайности, которые привели меня к этой незабываемой ночи, стали последствием скотского поступка человека, которые изменили мою жизнь, — не давало мне покоя.

Этот момент непередаваемого счастья никогда бы не наступил, если бы все предыдущие моменты моей жизни не сложились бы так, как они сложились.

Стараясь не потревожить Макса, я выбралась из его тепла, умудрившись не разбудить его.

Я знала, что теперь я привязана к Максу. Перевязана с ним красной, пусть шерстяной или невидимой, нитью судьбы, что не имеет значения. Я только знала, что хочу разорвать ее и сделать это сама, как можно безболезненнее.

Я посмотрела на спящего Макса — мне так хотелось нарисовать его. Мне хотелось сделать для него хоть что-нибудь прежде, чем я уйду.

Я встала с кровати, чувствуя прохладный ветерок, окутавший мое обнаженное тело — дождь давным-давно прошел. Судя по тому, что первые лучи солнца касались волос Макса, мы провели очень много времени вместе. А мне показалось, что пролетела одна секунда.

Я нашла на столе, где раньше видела книгу, карандаш в горшочке для канцелярии. Затем, с трудом, но все-таки отыскала чистый лист бумаги.

Присев поближе к свету, я села рядом с Максом, и легкими движениями карандаша заскользила стержнем по листку.

Одеяло почти не скрывало его тело, и даже в самом спокойном состоянии сна его мышцы были высечены на его коже, выкованы годами спорта и тренировок.

Перед внутренним взором мелькали отрывки нашей ночи, и с каждым фрагментом я чувствовала, что мне будет очень больно оставить его. Но эта боль пройдет.

Может, проснувшись, он и сам поймет, что все между нами было ошибкой. Я так мало знаю о нем, и так трудно понять то, о чем он думает.

Я рисовала Макса и, каждый раз, когда вырисовывала части его тела, меня бросало в холодный пот.

Эта вена подергивалась, когда парень сжимал мои запястья. А в эту родинку на плече я уткнулась... Когда чувствовала, как его член овладевает каждой клеткой моего тела.

Глубоко. Ненасытно, но и нежно. По-разному. Меняя темп. Господи... Да это невозможно забыть!

Мои руки дрожали, я приступила к его лицу.

Макс не выглядел старше своих лет, и он не был брутальным мужланом. Ему не нужны были татуировки на весь рукав, чтобы быть сексуальным. У него был характер. Слишком многогранный для одного человека. В нем жили, как минимум, двое.

Я рисовала линию его челюсти, вспоминая, как покрывала ее поцелуями. Он всегда был гладко выбрит — я давно это заметила, и мне это безумно нравилось. Я ненавидела колющую щетину. И я ненавидела парней, которые отращивали бороду, чтобы выглядеть мужественно.

Я могла бы вечно смотреть в его глаза, но было еще кое-что...

Его губы. Макс продал душу дьяволу за эти губы, я уверена.

Очерченные, с ярко выраженной аркой Купидона. Они целовали меня так, что хотелось просто лечь и потерять сознание от наслаждения.

Я оставила рисунок рядом с ним, трогая простыню, на которой мы провели эту ночь. Моя часть уже остыла, и он сразу почувствует это, когда проснется.

Я смотрела на него долго, но, когда уходила, не оглядывалась.

Слезы стекали по моим щекам, и это был первый раз в жизни, когда я плакала от счастья, которое теперь осталось позади меня.

Глава 18

POV Макс

Это был мой первый и здоровый глубокий сон за долгое время. Моё тело было полностью расслаблено и до сих пор пребывало в легкой эйфории, пока я не вытянул руку в сторону и не ощутил холодную ткань вместо того, чтобы задеть, скажем, волосы Эми.

Сердце подскочило до горла, и я резко сел в кровати, широко открыв глаза. У меня было такое чувство, словно я проснулся через сотню лет, после случившегося.

Ушла. Ушла так, будто ей плевать на меня.

Я с силой ударил кулаком по матрасу, издав гортанный рев и оскалив зубы. Все струны моего самолюбия были натянуты до предела, и их только что перерезали самым острым ножом.

Как это могло произойти? Всё пошло совершенно не так, как я рассчитывал. Я представил, как Эми ждёт пока я усну, а потом, окинув меня холодным взглядом, на который только способна, уходит, не испытывая ни капли сожаления.

Вцепившись в волосы, начинаю лихорадочно перебирать варианты. И первый — ей не понравилось. Я недостаточно хорош в постели. Фак. Нет, этот вариант сразу отметаем, это просто невозможно.

Вспоминаю её глухие стоны, горящие от счастья и возбуждения глаза... Что-то этот образ разгоряченной и трепещущей от желания девушки совершенно не вяжется с той, которая уходит, разочарованная сексом.

Я могу воспроизводить её крик во время оргазма вечно. Ещё никто не произносил моё имя с таким вожделением. И с таким милым акцентом.

'Да, Макс. Да...' — молнией проносится у меня в голове, и её крик, словно сигнальный свисток, подгоняет поток крови вниз живота.

От этого воспоминания мой член автоматически дернулся, требуя дозы ещё и ещё. С разочарованным стоном я откинулся на подушки, пытаясь подумать хотя бы о любви всей своей жизни — еде, — но даже это не помогало. Эмили не собиралась выходить из моей головы, она разложила там свои вещи и обустроила себе дом в моем сознании.

Хорошо, Эмили Бломен. Если ты думаешь, что я буду бегать за тобой, то ты глубоко в этом заблуждаешься. Как и обычно я уверен лишь в одном: я слишком люблю себя, чтобы убиваться из-за девушки. Пусть даже той, что сводит меня с ума.

Это привилегия Ганса.

"Что я вижу. Мой брат влюбился" — Голос Ганса раздается в моей голове так четко и ясно, что мне становится не по себе. Я буквально вижу, как он восседает на кресле и еле сдерживает свой злорадный смех.

"Пошёл к черту. Ничего подобного" — недовольно отрезаю я, вставая с постели, и оглядываюсь в поисках своих вещей. Наши борды, наверное, так и остались беспризорно валяться на берегу, и мне придется сходить на пляж и проверить их.

"Ты можешь обмануть кого угодно, но только не меня, Макс. Она нравится тебе... Даже больше. Но ты просто жалок. И ты трус, если не можешь признаться себе в этом даже сейчас" — Ганс звучит убедительно. Наверняка чувствует свое превосходство и хочет окончательно меня запутать.

"Не смей называть меня трусом после того, что ты сделал! Ты сбежал вместо того, чтобы бороться!" — Внутри себя я сорвался на крик, посмотрев на воображаемого Ганса с ненавистью.

"Я хотел забыть её. Хотел скрыться в самый дальний уголок планеты, лишь бы не иметь возможности сорваться и приехать к ней, расстреляв этого подонка... И мне нужно было уехать. Не сравнивай наши ситуации. Она была беременна от другого, и в её жизни больше не было места для меня" — На последнем предложении он поморщился так, будто только что съёл самую горькую пилюлю в мире.

"И поэтому решил отправиться бороздить чертов мировой океан?! Ты бы мог справиться с болью... Ты бы забыл её рано или поздно" — Я был намерен спорить с ним до последнего.

"Нет, не мог" — Мой брат выглядел взрослее, чем я его помнил. В мой голове всегда гулял ветер, и в этом мы были полными противоположностями друг другу. Меня всегда восхищала внутренняя сила брата и его непоколебимая уверенность в своих действиях.

Ему лишь не хватало одного качества, которое принадлежало мне — если я чего-то действительно хотел, то всегда достигал этого. Любой ценой. Я летел к своей чётко поставленной цели, как стрела, которая всегда прилетает в яблочко.

Эмили боялась отношений. Она ушла не потому, что не получила удовольствия. Эмили что-то скрывала, и, немного поразмыслив, я понял, что это связано с её ночными кошмарами.

Она не девственница. Теперь я это знаю. Следовательно, у неё уже были отношения... И, видимо, с уродом, похлеще меня. Что он сделал с ней? Переспал и бросил, и она теперь решила отомстить всем парням в моем лице?

У неё получилось меня задеть, но она глубоко заблуждается, если думает, что с этих пор между нами поставлена точка. Только я ещё пока не знаю, в каком направлении буду двигать наши отношения. Моя гордость жаждала мести. Моя душа тянулась к Эмили. Ну, а мой член бился в агонии, требуя 'продолжения банкета'.

"Я сам не знаю, чего хочу" — признался брату я, который всё ещё незримо присутствовал рядом.

"Ты не можешь вечно держаться за меня, Макс. Ты должен перестать искать, перестать жить только этим безумным ожиданием. Даже сейчас ты сидишь и, как придурок, разговариваешь сам с собой... В очередной раз" — Ганс присел на край кровати и с усмешкой посмотрел на меня. Неужели я так выгляжу, когда пытаюсь улыбнуться? Total shit.

"Я думаю, она правильно сделала, что ушла сегодня. Мои руки развязаны. Я получил то, чего хотел. Мне не нужна Эмили. И никогда не смогу отпустить тебя, брат'.

"Ты захочешь большего. Просто ты слишком высокомерен, чтобы сразу осознать это. Видел бы ты своё лицо — это девчонка сильно задела твоё эго. И поверь, это заставит тебя сходить по ней с ума" — угрожающе заявил Ганс и подмигнул мне.

"Вот и нет. Вот увидишь. Я могу в любой момент трахнуть другую, и мне не будет ни капли стыдно" — Я встал с кровати и быстро оделся, а когда обернулся назад, Ганса уже в комнате не было. Видимо, мой рассудок снова пришел в норму.

Когда я уже собирался уходить, заметил какие-то изменения в комнате Кайла, которых не должно быть. Я подошел к столу и схватил рисунок, который мне так любезно оставила Эмили.

Я не понимал эту девушку. Она просто издевалась надо мной, будто лиса, которая смеется над глупым волком. Эми нарисовала меня в деталях перед уходом, она ещё минимум час рассматривала, как я сплю. Неужели просто интерес художницы или что-то большое?

Что-то мне подсказывало, что она вложила всю душу в этот рисунок.

Стерва, которая захотела со мной поиграть.

Всё это выбесило меня ещё больше, и, недолго думая, я смял лист бумаги и положил его в карман. Рука не поворачивалась выкинуть его в урну.

POV Эмили

Я сидела на балконе, развернувшись к солнцу спиной, чтобы оно не мешало мне рисовать. Борд я поставила на два стула для удобства, а рядом обустроила рабочую зону с красками в несколько цветов и кистями различных размеров.

Теперь я знала, что нарисовать Максу. Моя рука скользила по одной стороне доски, словно кто-то стоял за моим плечом и рисовал вместо меня. Но я знала, что позади никого нет. Я находилась в состоянии творца, вдохновленная ночью, что мы провели вместе.

Уже прошло несколько дней, и я до сих пор не видела его, даже случайно. А он и не думал меня искать. Понимаю, что не должна на это злиться, ведь я ушла сама. Но чем больше дней проходило с той ночи, тем сильнее я понимала, что поступила правильно: он тоже хотел просто секса. Это очевидно. С какой-то стороны, он был ничуть не лучше Давида — разница лишь в том, что Макс был заботлив и чувственен. Если Давид сношался со мной, нанося раны на все тело и душу, то Макс... Он выглядел так, будто хотел поцеловать каждый мой шрам и излечить его своим поцелуем, словно волшебный сказочный принц.

Но он не был таким. И я не буду наделять его качествами, которыми он не обладает только потому, что наша ночь была прекрасна. Я намерена вычеркнуть её из памяти, лишь бы развязать эту нить, прошедшую между нами. Только она, как назло, была очень крепкая и никак не хотела поддаваться мне.

Влюбиться — это то же самое, что дать человеку пятикаморный револьвер, заряженный четырьмя патронами — глупо и наивно. При таком раскладе, у тебя есть лишь один шанс, что боек ударит в пустоту, а дуло непременно будет направлено в самое сердце. Любовь — это уничтожение.

И, впустив Макса в своё сердце, я дала ему тысячи шансов, чтобы управлять мной.

Я не могу доверять ему, не могу после того, как видела его вольности с другими девушками. После того, как меня предал, человек, которого я считала другом. После того, как потребовалось много лет, чтобы залатать свои душевные раны...

Сколько ещё девушек он ласкал в своих теплых объятиях? Сколько наивных дурочек прижимал к себе и шептал им на ухо ласковые слова? И все они сдавались ему, подчинялись, попадались в плен, опьяненные его красотой и речами. Я была лишь "одной из", но я не согласна на эту жалкую роль в его жизни.

Я знала, что Кендалл сегодня придёт поздно, поэтому даже не заходила в комнату — рисовала на балконе, пока не наступил глубокий вечер. Сумерки поглотили Лос-Анджелес, но, несмотря на темноту на улице, я продолжила рисовать, включив три фонаря, что стояли на балконе.

Когда одна из сторон серфа была готова, я закрепила её специальным лаком, оставив его сушиться. Я и не заметила, как пропустила несколько телефонных звонков от Мамы и Русланы.

Странно, обычно они не бывают такими настойчивыми.

Заметив одну смс на своём телефоне, почувствовала, как сердце внутри замирает — маленькая надежда на то, что это был Макс, предательски зародилась внутри. Я сделала тяжелый вздох и прочитала смс, схватившись за спинку кровати, которая, как нельзя кстати, оказалась рядом.

Всего несколько слов, от которых никуда не деться, пришедших с неизвестного номера:

"Раз. Два. Три... Четыре... Пять. Я иду тебя искать. Думаешь, Америка — это далеко для меня? Милая, чтобы от меня скрыться, тебе нужно сигануть на луну. Но тебе придется вернуться ко мне самой, а иначе я буду ещё более жесток, чем в прошлый раз..."

Я села на кровать, чувствуя, как всё тело пробирает мелкая лихорадочная дрожь, берущая полный контроль над моим сознанием.

POV Макс

Как бы я ни старался огородить себя от мыслей об Эмили, выходило у меня это хреново. Воспоминания о её прикосновениях волновали моё воображение. Каждый раз, когда я видел девушку, с карамельным цветом волос, или просто что-то хоть отдаленное напоминавшее мне Эми.

А ещё я никогда не смотрел столько порно, как сейчас. Чувствовал себя просто дерьмово, потому что мне ужасно хотелось трахаться от нервного напряжения, но теперь я, не почему-то, не мог пойти и воплотить свою физическую потребность в реальность.

Нет, я мог. Но я знал, что мне будет мало этого. Знал, что я подсел на более качественный наркотик под названием "Эми", и теперь мне будет недостаточно всех этих шлюх, даже если я буду употреблять их большими дозами.

— Черт возьми. — Я уныло захлопнул свой ноутбук, посмотрев лишь несколько секунд от начала ролика. Кто снимает эту чушь?

Эмили в моём сознании игриво смеется надо мной, приспуская с острого плеча бретельку своего лифчика. Её обнаженная кожа так и манит меня прильнуть к ней губами, бесконечно покусывая и сводя её с ума...

В моих фантазиях Эми более смелая, чем наяву, но я знаю, что она могла бы быть такой и в жизни. Если бы не боялась. Если бы открылась мне.

В ту самую секунду, как я, закрыв глаза, представляю, как погружаюсь в неё снова и снова, слышу стук в дверь, а затем и поворот ручки. Ненавидя всё на свете, недовольно смотрю на Ребекку, которая выглядит сегодня просто потрясающе: копна бирюзовых волос заплетена в роскошный сексуальный конский хвост, а короткий топ-водолазка обтягивает её пышную грудь. Юбка сделана из чёрной кожи, и облегает её выдающуюся задницу.

'Развратная, алчная шлюха, привет!' — Но на самом деле я произнес:

— Если ты к Кайлу то его здесь нет. Если ко мне, то проваливай. — Я закинул руки за голову и смерил её взглядом, который четко и ясно был способен передать ей, что я не в настроении.

— Мой мальчик не в духе. Опять. — Она скрестила руки на груди и, покачивая бёдрами, продефилировала к моей кровати.

— Давай сразу к делу, Бекка. Без прелюдий. — Я смотрел на её высокие сапоги-ботфорды до середины бедра. Она выглядела очень вызывающе, будто бы пришла сюда не просто так.

— Скоро Хэллоуин. Хотела, чтобы наши костюмы сочетались. — Она присела на край кровати, закидывая ногу на ногу, демонстрируя свои сапоги. — Я могла бы быть женщиной-кошкой... А ты бы был Бэтменом, м?

— С чего это нам, нужны парные костюмы? — я рассмеялся ей в лицо, проследив за тем, как её хищный взгляд гуляет по моему полуобнаженному телу.

— Макс, ну не будь занудой. — Бекка вторглась в мою зону комфорта и провела острым ноготком над ремнём моих джинсов. — Ммм... Я вижу, что пришла вовремя. — Она оценивающе посмотрела на мою эрекцию, да только ей было невдомек, что сама не являлась её причиной.

Но, правда, чего я туплю? Один секс с Беккой, и Эмили будет забыта навсегда. Мне нужно чем-то "перебить" это послевкусие, что она оставила на мне. Стереть её прикосновения со своей кожи. И Бекка, которая давно хочет этого, просто идеальный вариант для таких действий. Может и она успокоится, как только получит то, чего хочет, и, таким образом, я расправлюсь с двумя проблемами сразу.

— Ладно, валяй. Дам тебе шанс. Сегодня мы трахнемся, но что-то мне лень что-либо делать прямо сейчас, так что можешь пока начать, — смело выпалил я, замечая, как глаза Бекки расширяются. Она снова разрывается между унижением и желанием. Чертова садомазохистка. Ей, похоже, нравится, когда я так обращаюсь с ней. Иначе мне совершенно непонятна логика её действий...

Рука Бекки прикасается к моему ремню и нетерпеливо расстегивает его. Её пальцы не дрожат, она выглядит так, будто проделывала это много раз. Она не испытывает передо мной трепета. Она просто хочет получить то, что у неё под запретом.

В тот момент, когда её рука собирается проникнуть под мои боксеры, я глубоко выдыхаю и спокойным голосом произношу:

— Стоп.

— Что опять? — непонимающе спрашивает она, когда я убираю её руку от себя, застегивая свой несчастный ремень. Лучше я лопну и буду трахаться со своей собственной рукой, чем пойду сейчас на этот необдуманный поступок.

— У меня нет настроения, — сквозь зубы бурчу я, стараясь усмирить свою эрекцию силой мысли.

— А, по-моему, очень даже есть! — возражает она, и я вижу тени разочарования на её лице.

— Прошу, уходи. Уходи, пока я не нагрубил тебе, — еле сдерживая гадкие слова на языке, произношу я. Мне уже порядком надоела её навязчивость. И я был рад, что я не использовал девушку сейчас и отказался от её предложения.

— Кенинг, ты ненормальный, понятно?! — в очередной раз заявила мне она, нисколько меня не удивив. Она так часто произносила что-то подобное, что наше общение уже стало походить на заезженную пластинку, в которой она хочет со мной переспать, а я вальяжно, будто бы Царь, отказываюсь от услуг ночной жрицы.

Все эти девушки могли с такой легкостью касаться меня везде. Но ни одна из них даже не задумывалась о том, что, иногда, достаточно коснуться лишь до сердца.

— Я знаю, — выдыхаю я, когда дверь за ней с шумом захлопывается, и я остаюсь один на один со своими мыслями.

Глава 19

POV Эмили

— В первый раз отмечаю Хэллоуин с таким размахом. — Я примеряю на себя наряд, который мы с Кендалл вместе выбирали. Мы были в молле на этой неделе, и она остановилась на костюме хорошенькой вампирши: он состоял из корсета, пышной короткой юбки и клыков, что она прицепит непосредственно перед праздником. Также планировался яркий макияж с кровавыми подтеками около губ.

— Почему? — непонимающе уставилась на меня Кендалл, поджав руки к левому плечу, сложив их вместе. — Мне так нравится твой костюм.

— Потому что мы христиане, а не католики, — поясняю я, слегка закатывая глаза. — Ну, знаешь, у нас про Хэллоуин говорят: "Не наш праздник, вот и нечего его праздновать". — Я произношу это голосом своей бабушки, но Кендалл всё равно не понимает моего юмора.

— Так странно. Не понимаю, как можно не справлять Хэллоуин! В детстве мы с друзьями всегда бродили по домам и устраивали шалости. У меня были огромные пакеты со сладостями потом, которых хватало на целый месяц. — Она рисует в воздухе круг, показывая размеры своего улова.

— К счастью или нет, но мы с тобой уже взрослые для таких шалостей. — Я кручусь перед зеркалом, понимая, что костюм вышел слишком откровенный. На мне голубые штаны-Алладины из атласной ткани и из той же ткани лиф, украшенный легкими рукавами, сделанными из летящей ткани. Я оделась, как принцесса Жасмин, хотя, этот образ гораздо больше подошел бы Кендалл — она у нас обладательница восточно-красивых раскосых глаз и темных волос.

И всё же, она выбрала костюм вампирши, ну а мне достался этот — на мой взгляд самый необычный из представленных в магазине. Я не очень-то хотела быть очередным кроликом Playboy или Кошкой.

Сделав пару фото, мы сняли свои костюмы, отложив их до вечера. Кендалл отправилась к Крису, и я наконец-то могла остаться одна и поговорить с мамой или Русланой, которые ни на шутку переживали за меня в последнее время. И я прекрасно знала почему.

— Доченька, тебе больше не приходило никаких смс? — напряженным голосом спросила мама, когда я позвонила её по вотс апу, чтобы разузнать последние новости.

— Нет, — с легким облегчением ответила я, проверяя свои смски. — Его ещё не нашли?

— Нет, дорогая. Но я хочу, чтоб ты была спокойна и знала, что он далеко не уйдет. Своим побегом он только ухудшил свое положение, и его теперь не выпустят досрочно...

-Мам... — Мой голос становится хриплым и наполняется паникой. — А что, если он...

— Я и слышать об этом не хочу! — возражает мама, и я прямо-таки вижу, как она усердно закачала головой в разные стороны. — Его везде разыскивают. Его не выпустят из страны. Это невозможно. Он не тронет тебя. Я знаю... Если хочешь, я попрошу отца нанять для тебя охрану...

— Нет! Я не хочу, чтобы мне задавали вопросы. Я, кажется, действительно нашла здесь друзей. Я не хочу, чтобы все знали... Мам...

— Да, дорогая?

— Давид больше не посмеет появиться в моей жизни, — твердо, но шепотом произношу я, сдерживая слёзы на своих глазах. По тихим шмыганьям на другом конце провода, понимаю, что мама тоже вот-вот расплачется.

— Пока ты там, не тронет. Очень тебя прошу: не гуляй нигде одна, на всякий случай. Я даже не против того, чтобы ты проводила время с тем хулиганом, из-за которого попала в тюрьму... Если ты уверена в том, что ему можно доверять.

— Ты же знаешь, что никому нельзя доверять.

— Ты была маленькой, Эми. Сейчас ты повзрослела и должна научиться слушать своё сердце — оно не обманет, — просто сказала мама, и мне стало намного легче от её слов, впрочем, как и всегда после разговора с ней. Я безумно скучала.

— Очень на это надеюсь. — Попрощавшись с мамой, я положила трубку и хотела заняться растяжкой или посмотреть какой-нибудь фильм. Я хотела отвлечься от мыслей о Давиде, который сейчас, возможно, разгуливает на свободе в поисках новой жертвы.

Возможно, он прямо сейчас меняет документы, чтобы начать новую жизнь.

Когда я сидела на полу в позе лотоса, в дверь постучали. Недовольно нахмурившись, я разрешила человеку войти и, несмотря на прекрасные надежды на то, что это будет Макс, в дверном проеме объявился Дмитрий.

— Оу, я не вовремя? — Взгляд Дмитрия замер на моих раздвинутых в сторону ногах и голом животе, и я тут же сменила позу, чтобы не смущать нас обоих.

— Нет, ничего, проходи. — Потянувшись, села на кровать, обхватив руками подушку, и посмотрела на Дмитрия.

Он поправил свой синий галстук, и я в который раз задала себе вопрос: 'Как ему удается сохранять свои рубашки настолько идеально гладкими, зубы белоснежно белыми?'. Дмитрий несомненно был самым деловым и педантичным парнем из тех, кого я знала.

— Вижу, ты уже приготовила костюм? — спросил он, с интересом разглядывая мою одежду, что я разложила на кровати. — Восточная принцесса?

— Вроде того. Не нашла вариантов лучше. — Я пожала плечами, стараясь казаться отстраненной и уставшей, чтобы поскорее избавиться от него. Я знала, что Дмитрий сейчас скажет, и не очень хотела в очередной раз отвечать ему отказом.

— Я надеюсь, мы увидимся сегодня на Хэллоуине. — Он присел на кровать рядом со мной и достал из-за спины два билета, развернув их перед моим носом. — И я надеюсь, ты не откажешься от мюзикла на следующей неделе. Я прочитал это в твоей Университетской анкете. Ты же любишь мюзиклы, правда?

Я вгляделась в стеклянные глаза Дмитрия и непроизвольно закачала головой из стороны в сторону.

Теперь у меня не было отговорок из серии: 'я не готова к отношениям', потому что после ночи с Максом я знала, что это не так. Я готова к ним, но только не с Дмитрием.

— Дим, на меня столько всего сейчас свалилось. Понимаешь... — Он тяжело вздохнул, не в силах принять мой отказ. — Я, правда, не хочу давать тебе пустых обещаний.

— Ты просто непробиваема, Эмили! Не подпускаешь к себе ни на шаг. Скажи, что ты хочешь? — с трепетом спросил он, тут же меняя тон своего голоса на более строгий.

— Я не приемлю давления. А ты давишь, — поясняю я, посмотрев прямо ему в глаза, чтобы ему было понятно, что оказывая мне внимание, он только приравнивает свои шансы к нулю.

— Нет. Я ухаживаю за тобой, но ты не принимаешь ни денег, ни подарков, ни простого мужского внимания... Чего ты хочешь, Эмили?

Я хочу Макса.

Эта мысль вероломно поселилась в моей голове. Но я, конечно же, не произнесла этого вслух.

— Хочу учиться и быть рядом с людьми, которым я действительно важна. Это всё, чего я хочу сейчас. Ради этого я и приехала сюда — начать жизнь. — Я посмотрела на него слегка извиняющимся выражением лица, и он сдвинул свои густые брови к переносице.

Дмитрий был недоволен моим ответом.

Ему было невдомек, что наши души просто не предназначены друг для друга — между ними не проходит красная нить, что заставляла бы нас тянуться друг к другу, как противоположно зарядные частицы.

— Это твой окончательный ответ? Ты хочешь, чтобы я прекратил? Хочешь быть друзьями? — ещё тверже спросил он, вставая с моей постели.

— Да, — на выдохе сказала я, посматривая на него сверху вниз. Он коротко кивнул, затем нацепил на себя улыбку, которую украшали идеально ровные зубы.

— Хорошо, что мы это выяснили, — поставил точку он, поворачиваясь к двери. — Я буду хорошим другом, Эмилия.

Дмитрий скрылся так же быстро, как и появился в моей комнате, оставив в настроении неприятный осадок. Мне часто приходилось отказывать парням, но чаще всего я никак это не объясняла — просто не отвечала им и всё. Постепенно они находили более доступных девушек и вскоре забывали про меня.

Я очень надеялась, что увлечение Дмитрия было несерьезным. Что я просто немного нравилась ему, и он с легкостью отпустит меня из своих мыслей.

Когда я собралась готовиться к потрясающему вечеру, накладывая на себя красивый макияж, мой телефон тихонько завибрировал, уведомляя меня о новом принятом сообщении. И ещё об одном. И ещё об одном.

Несколько сообщений подряд, и моя рука уже начала нервно подергиваться от неприятного предчувствия. Не нужно было быть гением, чтобы понять, от кого эти смс, присланные с разных номеров телефона, которые я все кину в черный список.

'Жду не дождусь, когда обниму тебя, моя крошка. Ты скучала, по своему повелителю?'

'Маленькая, беззащитная девочка Эми... Ты всё еще такая, да? Всё еще думаешь, что я не найду тебя?'

'Я твой самый страшный кошмар. Ха. Скоро увидимся, любимая. Ответила бы хоть раз...' — Это сообщение заканчивалось трехэтажным матом в мою сторону.

Я сделала глубокий вдох, проводя пальцами по еле заметному шраму на своей руке — остался после перчаток Давида. С шипами.

Это всего лишь пустые угрозы. Он не может быть где-то рядом. Он провокатор. Он больше не посмеет запугать меня...

Почему-то безумно захотелось прижаться к груди Макса, почувствовав его защиту. Забраться в его руки и обернуться в непробиваемую броню, которая всегда будет рядом со мной. Поселиться в его крепости.

Но я слишком боюсь открыться. А он безмерно горд, чтобы полюбить.



Ещё никогда я не видела таких ярких декораций для Хэллоуина, которые выглядели даже слишком натурально и естественно. Мы с Кендалл пришли на настоящую Вальпургиеву ночь, которая находилась недалеко от нашего кампуса — это был один из домов девочки, которая любезно предоставила нескольким сотен человек свое жилище в качестве нечестивого убежища на эту ночь. Очень глупо с её стороны подвергать шикарный особняк за несколько сот тысяч долларов такой опасности, на мой взгляд, но мы с Кендалл не жаловались.

Дом был очень большим: несколько гектаров роскоши, украшенной в лучших традициях Хэллоуина. Я сбилась со счету, пока считала тыквы, что присутствовали везде и всюду: на траве, рядом с деревьями, на столах с закусками, возле бассейна... Куда ни глянь, на тебя смотрит озлобленная тыква и коварно ухмыляется. Между некоторыми деревьями была натянута правдоподобная паутина, на вид состоящая из легкого войлока. И множество других не менее важных элементов устрашающего дизайна: котлы, скелеты, пауки... И прочая нечисть. Даже все напитки выглядели как кровь, в которых плавали мармеладные червячки.

В хрустальных вазах печенье в форме пальцев, напоминавших мне руки гоблина, и несколько лакричных палочек с изображениями самых страшных героев современного кинематографа.

Мне не было страшно, может потому, что здесь звучала отличная музыка, и все были такими веселыми и беззаботными. Хотя, атмосфера царила более напряженная, чем обычно, потому что я не могла узнать многих присутствующих из-за их костюмов. Некоторые из них полностью скрывали своё лицо под плотными масками.

— Я не сразу заметил вас, девчонки. — Кайл присвистнул, когда приблизился к нам с Кендалл. Они с Кенди неловко посмотрели друг на друга, оценив свои костюмы — Кайл пришел в одежде графа Дракулы.

— Так, значит, украл мой костюм? — процедила она сквозь зубы, но я знала, что девушка просто изображает холодную вампиршу, а не сердится на самом деле.

— Нет. Я всегда любил вампиров. К тому же, у меня и так в последнее время красные глаза — даже не пришлось накладывать лишний грим. — Он показал свои клыки, а Кендалл в ответ направила на него свои накладные ногти. Эта парочка удивляла меня всё больше и больше. А где же Сандра?

— Я не вписываюсь в вашу компанию. — Я думала, что буду чувствовать себя неловко в костюме с открытым животом, но ошибалась. На фоне полураздетых девушек, что выхаживали по саду в одних лишь боди с кроличьими хвостиками и ушками, я выглядела настоящей ханжой. Некоторые, конечно, решили выделиться из толпы — облачились кошечками или чертовками. Также я заметила парочку девушек в костюмах Мелифисенты и других сказочных героев. Я больше относила себя к этой категории.

— Зато выглядишь очень даже... — Кайл подмигнул, окинув меня всепоглощающим взглядом. Мне почему-то показалось, что это была трехсекундная демонстрация для Кендалл — он хочет спровоцировать её на ревность или что?

Но Кендалл была непробиваема — искренняя улыбка не сползала с её лица, и это делало её настолько не похожей на вампира. Разве что на очень-очень доброго и милого вампира.

Через несколько минут мы собрались в небольшую компанию, где была куча незнакомых мне людей, которых я даже не запомнила по именам, потому что они скрывали свои лица. А вот меня, почему-то, прекрасно знали все и называли по имени.

— Смотрите. Девочки, Господи, но он же просто... — услышала я голос одной из девушек с кошачьим макияжем.

— Молчи, Кейси. И так тошно, — закончила за неё её подруга, и мы с Кендалл переглянулись, понимая, о ком они говорят.

Я посмотрела в сторону их взглядов и тут же прочувствовала тройное сальто, которое только что осуществил мой желудок. Макс явно выделялся своим костюмом среди прочей нечисти.

— Хочу, чтобы он арестовал меня, — прошептала одна из девушек, и мне захотелось вцепиться в её кроличий хвостик и отодрать его вместе с её одеждой.

— Нет, меня!

Макс был одет в форму полицейского. Решил выделиться, как всегда, и ему это удалось. Офицерский китель тёмно стального цвета плотно прилегал к его телу, а на плечах я разглядела звёзды. Он держал одну руку на поясе — там где хранил свой пистолет, и смотрел на всех с важным видом, будто, и правда, вжился в роль блюстителя закона. Его светлые волосы были прикрыты фуражкой, и всё же я прекрасно понимала, что это был он, потому что на его лице не было и капли чудовищного грима.

Можно сказать, он пришел в костюме самого себя, только немного принарядился. Почему в полицейского — не знаю. Видимо перед его носом тоже раскупили все костюмы.

От этих повышенных визгов близстоящих девушек мне стало не по себе. С чего он так выпендирлся. Лучше бы надел себе пакет на голову, чтобы лишний раз не травить мне душу.

Макс с кем-то непринужденно разговаривал. Ни тени депрессии на его лице по поводу моего ухода. Ни капли разочарования в глазах. Ни единой попытки поговорить со мной и выяснить причины моего ухода. Ноль, полный ноль. Если я хотела задеть его, у меня это явно не получилось.

Делает вид, будто меня тут нет. Только что пройдя мимо, увлек за собой Кайла. Мы с Кендалл снова остались одни среди девчонок, и в наш кружок присоединилась Бекка, которая нарядилась в костюмчик древнегреческой воительницы. Помимо костюма из серии 'Зена королева воинов', она держала в руках огромную круглую булаву с шипами на конце. Я бы побоялась сегодня с ней цапаться, несмотря на то, что она явно сделана из пластика.

— Как вам декорации? — Ребекка обратилась ко всем присутствующим, выглядя довольно приветливой. — Я и мои помощники из совета трудились над каждой тыковкой несколько недель.

— Ага. Представляю, как она их подгоняла этой булавой, — прошептала мне Кендалл на ухо, и я чуть ли не рассмеялась в голос.

— Как насчет того, чтобы нам повеселиться? — Бекка достала пакетик с травкой прямо из своего корсета. — Кендалл, Эмили? — Она посмотрела на нас так, будто бы мы были её лучшими подружками.

— Нам и так весело, — отрезала я, а вот Кендалл явно бы не отказалась затянуться. Но я посмотрела на неё взглядом: 'Давай только не на моих глазах', и она коротко кивнула, поддерживая меня в моем решении.

Я начинала привыкать к тому, что марихуана была здесь вполне приемлемым атрибутом для жизни любого уважающего себя тинэйджера. Или студента. Травка была в довольно-таки свободном доступе — позволялось покупать до нескольких грамм в месяц, причем, якобы, в медицинских целях.

И всё же, я пока не решалась попробовать этот продукт полноценно. Не потому, что я вся такая из себя хорошая, а потому, что я хочу оставаться в трезвом уме на этих безумных вечеринках. Что может быть более жутким, чем празднество в честь Хэллоуина?

— Мм, какая ты чудная и послушная девочка, Эми. — Ребекка улыбнулась мне самой сладенькой усмешкой из своего арсенала фальшивых улыбок.

— Заткнись, Бекка. Лучше я буду послушной, чем...— Тут я заговорила на американском сленге, и сама не ожидала, что из меня выльется такой поток английского мата. Dirty bitch.

Она состроила мне гримасу, не став ничего отвечать в ответ. Видимо, была ошарашена моей реакцией и не ожидала от меня такого боевого наступления. Не на ту напала, стерва.

— Тогда, предлагаю вам попробовать пунш с червячками, — любезно промурлыкала она, протягивая мне и Кендалл бокалы. — Ой, или даже сладкий сиропчик не выпьешь? Какая ты скучная, Бломен.

— Чего ты ко мне привязалась? — Я схватила фужер с пуншем, который выглядел очень даже аппетитно и источал приятный клубничный аромат. — За тебя, грязная сучка!

Я подняла бокал в воздух и выпила его залпом, решительно отключив все свои внутренние возражения по этому поводу. Пунш был вкусным, как клубничная фанта, и совершенно не отдавал алкоголем. Разве что слегка, процентов так на пять.

— Залпом? Эмили, остановись. А то потом останешься без одежды, как я, на той вечеринке, чтобы была в начале года. — Кендалл отчитала меня, но я развела руки в сторону.

— Кендалл, это же Хэллоуин. Все и так раздеты. Я уже в лифчике и каких-то пижамных штанах. Хуже быть не может. — Кенди хохотнула, слегка отпив из своего бокала. Ребекка внимательно наблюдала за нами, пока не произнесла:

— Ты слишком разошлась в своих выражениях. Гляди, как бы не пришлось жалеть, — угрожающе заявила Ребекка, сжигая меня взглядом своих тёмных, как чернила, глаз.

— Оставь свои угрозы при себе. — Я приблизилась к её лицу настолько близко, насколько могла. Ощущения были примерно такие же, как если бы я собиралась поцеловать змею. Я почти слышала, как она безмолвно шипит на меня, выпуская пар.

Я отстранилась от Ребекки и вышла из этого кружка неугомонных сплетниц. К Кендалл вернулся Кайл, и я краем уха подслушивала их разговор, но их голоса начали доноситься до меня с опозданием. Так, будто они находились в другой комнате.

Каждая извилина в моей голове завязывалась с соседней в тугой узел, а в ушах забились пробки. Я посмотрела на Кендалл, но вместо её очаровательной улыбки увидела миллионы мушек перед глазами, которые разлетались в разные стороны.

— Эми, с тобой всё в порядке? — спросила у меня подруга, но у меня хватило сил лишь на короткий кивок.

— Да. Мне не очень хорошо. Видимо, не стоило пить весь пунш залпом, — пропыхтела я, хватаясь за лоб. — Мне нужно полежать. Я пойду в кампус на полчасика, прилягу и обязательно вернусь, — из последних сил произнесла я, еле расслышав ответ подруги.

— Тебя точно не нужно провожать? — Я заметила руку Кайла на её талии сквозь помехи телевизора. Конечно, меня нужно проводить. Но я не хочу нарушать вашу идиллию.

— Нет, я в порядке. — Мой голос звучит в собственной голове, как писк. Я разворачиваюсь, кажется. Вроде бы иду к выходу, пробираясь через толпу. Я оказываюсь на стороне заднего двора, где гораздо тише и почти нет народу, не считая нескольких парней, сидящих за бильярдным столом.

Они не играют. Они собирают в дорожки белый порошок и втирают его в свои десна. Я апатично смотрю на них, а они не замечают ничего, кроме кокса.

Макса здесь не хватает. Он плохо справляется со своими полицейскими обязанностями.

Я бы могла рассмеяться, если бы были силы. Точнее... Я даже не знаю, как это назвать. Всё тело покрыла анестезия, проявляющаяся в беготне мурашек по каждой клеточке моего тела.

Я могла только передвигать веками к тому моменту, когда добралась до дерева около забора. Почему мне так плохо? Почему я не могу поднять руку? Почему даже движение пальцем кажется непосильным трудом?

Почему я выпила яд из рук своего заклятого врага?

Я могла только думать и валяться около забора. Странные образы пошатывались у меня перед глазами. Я думала, что это паутина, но она начала мне казаться снегом, который медленно опадает на мои плечи.

Я сразу вспомнила, как шла однажды домой после школы, а на улице была глубокая зима. Необычайно холодная для Калининграда с хлопьями пушистого снега.

А сейчас я не могла даже заплакать. Я валялась одна у этого жуткого забора и совершенно не отдавала себе отчет в происходящей реальности.

Плохое перестало быть плохим.

Хорошее перестало быть хорошим. Всё было нейтральным. Даже этот странный человек, полностью облаченный в черный плащ, что надвигается на меня, не выглядел устрашающим.

Я бы испугалась, если бы могла. Но я не могла. Химия предотвратила этот процесс в моем организме, а человек в плаще приближался ко мне всё ближе и ближе, словно Дементор, подбирающийся ко мне, чтобы сорвать свой поцелуй.

Он будет питаться моими страхами. Он захочет забрать все мои хорошие воспоминания, и я больше никогда не смогу сделать их новыми. Я больше не смогу воссоздать воспоминание с Максом. Я забуду его. Не будет и Русланы, и Мамы, и Кендалл, которые меня так любят. И Давида тоже не будет.

Душа станет пустой, лишенная всяких чувств и эмоций. Избавление или же вечные скитания по аду...

— Ты такая беззащитная. — произносит голос, но для меня он звучит словно звук робота. — Такая слабая.

Дементор скрывает своё лицо за мантией и капюшоном, но я бы все равно не смогла распознать его. Кажется, он трогает меня. Раздвигает ноги, и я не могу противостоять ему. Я даже не моргаю. На моём лице наверняка застыло последнее осознанное выражение лица. Я полностью во власти человека под мантией.

— Что за глупая шутка... — с трудом выговариваю я, чувствуя под собой прохладную траву и землю. — Ты меня пугаешь...кто ты?

— Я твой самый страшный кошмар. — Слова доносятся до меня сквозь вату, голова кружится в несколько раз быстрее. Я не испытываю страха, потому что мой организм находиться под действием барбитуратов* (Группа лекарственных средств, производных барбитуровой кислоты, оказывающих угнетающее влияние на центральную нервную систему). Мне, как ни странно, хорошо, потому что границы между тем, что есть хорошо, и тем, что есть плохо, размыты.

— Ммм. — Часть меня хочет что-то сказать и обругать этого негодяя. Но она спрятана где-то глубоко внутри меня. Та часть меня, что сейчас находиться снаружи, с легкостью подается в руки этому дьяволу.

— Я думал, ты создана для меня. Но тебе всего мало. Чего же ты хочешь? — снова доноситься до некоторых нервных окончаний в моём мозгу. Я лежу до сих пор, находясь в полностью седативном состоянии.

Руки человека в чёрном плаще обхватили меня за подмышки и потащили куда-то.

— Я сделаю это в другом месте. Без свидетелей, детка. Тебе будет хорошо... Да? Мне нравится, когда ты такая обдолбанная, — шепчет он мне на ухо, и его слова кажутся мне сказкой на ночь. Когда я в следующий раз открываю глаза, мир становится фиолетово-зеленым. Я чувствую себя кошкой, которая умеет видеть в темноте. Мне кажется, что я нахожусь на другой планете, и парень тащит меня по Марсу сквозь пейзажи красочных кратеров и сухой песок.

Моё сознание кажется мне таким безграничным. Таким волшебным. Таким... Что происходит?

Я слышу ещё чей-то голос, звучащий словно крик. И выстрел, который полностью оглушает меня. В следующую секунду я перестаю чувствовать на себе хваткие щупальца дементора. Какое-то шуршание и снова крики. Я не понимаю, что происходит, и мне, в общем-то, всё равно. Я закрываю глаза, чтобы не вдаваться в подробности реальности этого мира.

Кто-то очень большой и сильный берёт меня на руки и слегка хлопает по щекам.

— Эми, ты меня слышишь? Эми? — Это Макс, и я улыбаюсь ему счастливой улыбкой, обездвижено повиснув в его руках. Я могу держать лишь голову, и это уже прогресс — он помогает мне обхватить его за шею, и я держусь за неё, как за последнюю соломинку перед обрывом.

— Ты узнаешь меня? — Мы с Максом двигаемся куда-то очень быстро. Он хочет отвезти меня в больницу?

— Нет, — издеваюсь я, хватаясь за его рубашку. — Ты из полиции?

Слышу сдавленный смешок, и снова закрываю глаза, находясь на грани полной отключки.

— Тебе нужно прочистить желудок, Эми. Эми! — кричит на меня Макс и осторожно ставит меня на какой-то кафельный холодный пол. Я стою на коленях, наверняка перед ним. Сбылись мои самые сокровенные эротические фантазии... А я даже не могу ими насладиться.

Следующие пятнадцать минут, самые худшие, что я могу припомнить за несколько лет. Точнее, я не могу этого вспомнить, но, наверняка, оно так и было.

Я обхватываю руками унитаз, в то время как Макс сидит рядом со мной и держит мои волосы. Выгляжу я, наверное, из ряда вон. Раз за разом меня выворачивает наизнанку, и всё время чувствую брызги воды на своём лице. После очередного приступа рвоты мне становится немного легче, и я приобретаю способность отчасти трезво мыслить.

Когда до меня доходит, что я только что делала перед Максом, чувствую себя ужасно разбитой и раздавленной. Я ему противна теперь. Я точно знаю это, иначе, почему он смотрит на меня так, сдвинув свои брови? Его зубы вцепились в его нижнюю губу от напряжения, которое застыло на лице парня.

Я радуюсь, что могу видеть его и понимать, что это действительно он. Мы находимся в душевой, наверное, мужской, потому что я ни разу не была здесь. Здесь несколько кабинок, и одна ванная — всё как у нас, только плиты серого цвета, а не нежно-розового, как у девочек.

— Тебе лучше? — Макс бережно усаживает меня в ванную, которая уже наполовину набрана водой. Я коротко киваю головой, поджимая колени к себе. Я замечаю, что нахожусь в одном нижнем белье, но не помню, как это вышло. Меня раздели на вечеринке? Или это сделал Макс? Я не в силах зафиксировать этот момент на просторах своей памяти.

(От автора: Включаем;)

Three Days Grace — Get out alive)

4:22

POV Макс

В моей голове стоит гул из сплошных матерных слов, что вертеться сейчас на языке. Если бы я пришёл позже...

Если бы я не увидел...

Хорошо, что я подоспел вовремя, правда, упустил этого ублюдка, что, наверняка, хотел расправиться с ней. Но я знал, как именно отыщу его, но позже. Сейчас мне нужно привести её в порядок.

— Тебе лучше? — Эми опирается подбородком на свои колени и держит руками свои стопы, погрузившись в теплую ванну. В моих руках шланг от душа, и я направляю воду прямо на неё, смываю всю грязь, на которой её поваляли. У неё на руках синяки, как будто ей хотели вырвать кожу. Я уверен, она не чувствовала этой боли, но легче мне от этого не становилось.

— Да. — Её голос безжизненный, стеклянный и пустой. Я не понимаю, отошла она от наркоты или нет. Её бы стоило отвезти в больницу... Если ей не станет лучше меньше, чем через десять минут, я непременно это сделаю.

Она выглядит такой хрупкой. Никогда ещё не видел Эми такой. Я вовсе не считаю её слабой, но она даёт волю своим слезам, и я вижу, как по её щекам стекают реки, что размазывают тушь и подводку по щекам. Плечи девушки трясутся от тяжести груза, который придавливает её вниз.

— Хорошо, поплачь, — мягко произношу я, смывая с неё остатки земли. Я держу в руках медно-каштановые от воды волосы и пропускаю их через пальцы.

— Ты теперь никогда не будешь смотреть на меня так, как прежде, — вдруг говорит она и прячет своё лицо в коленях. Я направляю воду на её спину, пытаясь не рассматривать её, как полуобнаженную девушку.

Она ошибается. Я смотрю на неё ещё более безумным взглядом, чем раньше.

— А я как-то по-особенному на тебя смотрел? — издеваюсь я, понимая, что она пришла в себя.

— Макс, я должна тебе кое-что сказать, — произносит Эмили, придерживая свои слёзы, но я не нуждаюсь в её словах. Я уже понял всё сам. И мне плевать на то, что произошло в её прошлом. Я имею в виду... Это никак не влияет на моё отношение к Эми.

— Молчи. Просто молчи. — Я направляю воду на её грудь и провожу ладонями и по ней, но без сексуального контекста.

Ну как... Почти без него. Эмили начинает плакать ещё сильнее. Она похожа на фонтан, извергающий из себя литры слез.

— Прекрати плакать! — прикрикиваю на неё я, направляя воду ей прямо в лицо. — Прекрати, я сказал!

— Ты не понимаешь. Не понимаешь, как мне страшно и больно... — шепчет она, вытирая свои слёзы, оставаясь полностью без косметики. Она выглядит лет на шестнадцать, что не делает её менее красивой. У неё и без косметики длинные и густые ресницы, обрамляющие тёмно янтарные глаза.

— Хочешь, чтобы я пожалел тебя? — Мой голос переходит на железный тон, и Эмили испугано поднимает на меня глаза. Меня начинает раздражать в ней только одно — эти вечно наполненные ужасом глаза. Будто я — исчадье Ада. — Я не буду тебя жалеть, ясно? Ты должна справиться с этим. Сама. — Я непреклонно смотрю на неё, а она на меня. Это длиться несколько минут, пока воды в ванну набирается всё больше и больше, почти разливаясь через край.

Внезапно Эми обхватывает руками мою шею и, вцепившись мне в затылок, прилипает к моим губам. Она целовала меня так, словно решилась бросить мне вызов. Её рот завладел моим. Она вонзала свои коготки всё глубже в мою кожу, пробуждая в себе страстную, ненасытную девушку.

То ли это действие наркотиков до сих пор не выветрилось, то ли Эми реально была готова буквально наброситься на меня. Я потянул её на себя за талию, заставляя выбраться из ванной. Она поджала колени, и я приподнял её через бортик, опуская на пол. Невыносимо легкая и маленькая в сравнении со мной. Вдруг она отстраняется от меня, будто засомневавшись в своём 'грязном' поступке.

Но я не намерен отступать. Я намерен преподать ей несколько бесплатных уроков, заодно и отомстить за такой бесстыдный уход тем утром.

POV Эмили

Не знаю, что на меня нашло. Если бы знала, к чему это приведёт, никогда бы не поцеловала его первой.

Макс заботился обо мне. И в то же время он был груб со мной, не видел во мне слабую девчонку.

— Я не буду тебя жалеть, ясно? Ты должна справиться с этим. Сама, — дерзко говорит он так, будто я ему надоела со своими припадками и слезами. И эти его слова отрезвляют меня. Отрезвляют мои страхи, делая их никчемными.

А ведь он до сих пор был в этой своей полицейской форме. Фуражка валяется на полу в ванной, но обтягивающая рубашка до сих пор на нём. Я знаю, насколько он хорош без неё, и ,всё же, она делает его безмерно сексуальным.

Я набрасываюсь на его губы, от которых теряю голову. Я хочу поцеловать его так, чтобы он запомнил. Я хочу дать ему то, что ему понравится. Я хочу быть сексуальной для него. После этого вечера я доверяю ему настолько, что готова... Позволить ему всё, что угодно. По крайней мере, так я чувствую это сейчас.

Он притягивает меня к себе, приподнимая над ванной. Отстраняюсь от него, пытаясь раздавить свои последние сомнения. Но уже в следующую секунду мои руки скользят по плечам Макса, и я чувствую, как он стремительно подгибает мои колени, хватаясь руками под ними.

Мы смотрим друг на друга, не в силах оторвать глаз. Макс делает несколько шагов до ближайшего душа и включает воду, выпаливая:

— Мне нужен контрастный душ, Эми. — И встаёт под воду. Его рубашка и одежда мгновенно полностью намокают. Теперь я хочу, чтобы на нём не было его формы.

— Тебе нужна я, — шепчу и, робеющими пальцами прикасаясь к его ширинке, расстегиваю её. Он закрывает глаза и качает головой из стороны в сторону, обманывая самого себя.

Наши тела снова не касаются друг друга. Я стою под душем, но вода не достаёт до меня, потому что я практически забита в угол.

— Тебе нужна я, — как заклинание, повторяю я, медленно снимая с себя бретельки своего белья.

Его глаза в тусклом свете кажутся голубыми сапфирами. Он смотрит на меня, будто обнимая этим взглядом, лаская в самых сокровенных участках моего тела.

— Нет. Ты не нужна мне, — вырывается из его губ, когда он делает шаг навстречу ко мне. Я ещё больше вжимаюсь в кафельный угол, чувствуя его превосходство над собой.

— Нужна, Макс. — Я в шоке от того, что сама соблазняю его. Я не могу ничего с собой поделать. Он раскрыл во мне те чувства, что я никогда не испытывала раньше. И теперь они бьют в несколько раз сильнее, словно прорвались из закупоренного источника.

В следующую секунду он зажал между пальцев мой подбородок и, развернув прямо к себе, одолел мой рот. Мой губы были во власти его языка, в подчинении его губ. Он сжимал моё лицо крепко, будто был больше не намерен меня отпускать. Вкус нашего поцелуя был разбавлен водой, стекающей теперь на нас обоих.

— Ты всё еще боишься меня? — сдавленно произносит он около моего рта, заставляя каждую клеточку моего тела сотрясаться от возбуждения. — Боишься? — Его бедра прижимают меня к углу вновь, и я чувствую, насколько расслаблен и подвижен его таз, будто двигается на шарнирах. Его движения высокомерны, вальяжны, находятся на грани грубости, но не перегибают палку. — Скажи мне. — Его пальцы касаются низа моего живота. Бедра двигаются против моих дразнящими движениями.

— Нет, — с вызовом отвечаю я, расстегивая его великолепную рубашку, любуясь его телом. Рельефная грудь поднимается и опускается с нечеловеческой скоростью. Я на удивление не терпелива, и это не скрыто от его глаз.

— Докажи. — Его голос звучит жестче, чем обычно. Кстати говоря, даже когда он произносит мягкие слова, они звучат брутально из-за его немецкого акцента. Мне всегда нравился немецкий.

Если бы я могла бы описать этот язык одним словом, я бы описала его словом: 'Фас!'

— Ты боишься, да? Я не твой враг, Эмили, — тем же голосом произнес он, сжимая мою грудь в своих ладонях. Он грубо сдавливал её, в то же время нежно лаская соски кончиками больших пальцев.

— О мой Бог... — Протяжный стон выдал меня, его руки сжали мои запястья, сцепляя их между собой за душевым краном. Я обхватила кран руками, наблюдая, как он отстраняется от меня, освобождаясь от остатков одежды.

Внизу живота всё болезненно тянуло от расставания с его телом, несмотря на то, что он был так близко.

Прижмись ко мне. Я хочу чувствовать тебе везде, Макс.

Словно прочитав мои мысли, он снова вжался в меня, и я начала вращать своими бедрами, прижимаясь к нему.

Так хорошо.

— Ты собралась снова сбежать, Эми? Ты сбежишь от меня ещё раз? — голосом, полным гнева, спросил он, и я почувствовала, как его твердый член начал упираться в мою плоть. Тыльной стороной своей кисти он ласкал мой живот, а другой рукой придерживал за запястья, не давая мне тоже распустить руки.

— Я не знаю, — произношу я, задыхаясь от желания, которое накрывает меня с головой. Непослушное тело. Как легко оно поддается на его ласке.

— Скажи мне это четко и ясно. Сделай свой выбор. Или ты боишься? — Его, приглушенный водой, голос соблазнял мои уши. Я готова была сказать всё, что угодно, лишь бы ощутить его внутри себя.

— Я не сбегу, — шепчу я, выгибаясь ему навстречу. Он не спешил проникать в меня, распыляя моё желание всё сильнее и сильнее. Я чувствовала, что горю в котле с углями, из которого не могу выбраться.

— Громче!

— Я не сбегу! — кричу я, сотрясаясь от его круговых движений по моему центру.

— Правильный ответ. — К моему удивлению, он не воплощает моё желание в жизнь. Он отстраняется от меня, несмотря на то, что его эрекция уже достигла предела. Как он сдерживается, черт его побери?

Макс разворачивает меня спиной к себе и, придерживая за одну ногу, поднимает её. Его руки скользят по моим волосам, и он перекидывает их на одно плечо, чтобы они не мешали нам, иногда, видеть друг друга. Его другая рука проскальзывает между моих ног, слегка раздвигая их, и я начинаю терять сознание от манипуляций, что он проделывает своими пальцами.

Если бы он не придерживал меня своей силой, я бы уже давно свалилась на кафельный пол, словно снова нахожусь под действиями наркотиков.

Его палец проникает всё глубже и глубже, заставляя меня кричать и умолять его прекратить эту сладкую пытку. Я хочу ещё большего. Хочу его поцелуев. И хочу пресытиться им.

— А ты боялась, — шепчет он, покрывая короткими поцелуями линию моей челюсти. Я подставляю ему всю свою кожу, шею, ключицы, желая почувствовать его язык везде, где это необходимо.

— Грубость может быть приятной, не находишь? — Он дурманит меня своим голосом, и в момент, когда я на несколько секунд перестаю чувствовать его пальцы, я готова закричать от несправедливости. Но на смену им приходит другое ощущение.

Его член проникает в меня резко, но сразу замирает, и я могу почувствовать каждую напряженную от возбуждения вену. Он двигается во мне медленно, размеренно, волнуя во мне всё, что возможно. Он делает это специально, чтобы я попросила его.

— Быстрее. Я хочу быстрее, — шепчу я, едва соприкасаясь с его ртом, вдыхая аромат его мятного дыхания. — Макс, пожалуйста. Я не сбегу.

— Я ждал этих слов, — произносит он, вцепившись зубами в мою шею, но я не чувствую болезненных ощущений. Он целует место укуса, набирая темп своих движений.

Всё быстрее и быстрее. Он набирает свою скорость с неимоверной силой, как спортивное авто. Он проникает в меня так глубоко, насколько это возможно.

И снова выходит полностью, доводя меня до безумия.

— Да, Макс. Ах... — только и могу шептать я, чувствуя его руки, его тело, его живот ... Он окружает меня, обнимает, прижимает, обращается со мной, как с подвижной куклой. Он может делать со мной, что угодно, и я разрешаю ему делать это.

Я доверяю Максу.

— Ты такая сладкая, — шепчет он, совершая заключительные толчки прямо вглубь моего разгоряченного тела. — Моя девочка.

Я чувствую, как сжимаюсь вокруг него, испытывая блаженство, которое окутывает меня с ног до головы. Я никогда не испытывала ничего подобного ранее — до ночи в домике, до этого момента в душе.

Эти эмоции яркие и быстрые, как падающие звезды. Потому что потом приходит это странное расслабление всего тела, когда уже ничего не имеет значения. Почти, как сегодня, когда меня напичкали наркотой, да только оно имеет потрясающе послевкусие.

Целую Макса так, будто не смогу дышать без его губ. Его губы... Господи, эти губы. Он шепчет мне что-то на немецком, разворачивая меня к себе и уже ласково трогая меня во всех доступных местах. Больше всего мне нравится, когда он сжимает в ладонях мои бедра.

— Мне нужно выучить немецкий, чтобы понимать, что ты шепчешь в порыве страсти, — усмехаюсь я, подразнивая его своей улыбкой. Он прижимается своим влажным лбом к моему и улыбается в ответ, выключая злобного Макса.

POV Макс

Я достаю из своего локера в душе полотенце и халат и оборачиваю Эмили в махровые ткани, сгребая в охапку. Она становится молчаливой после секса, наверное потому, что по-прежнему хочет сбежать. Но на этот раз, уйду я.

Я же обещал преподать ей урок. Так вот, это была лишь его первая часть. Теперь я хочу, чтобы она почувствовала, как ей меня не хватает. Чтобы она знала, что я не буду стелиться перед ней, как Дмитрий. Я буду восхищаться ею только тогда, когда она позволит себе до конца принадлежать мне.

Я беру её на руки, собираясь таким образом отнести в её комнату через весь чертов студенческий городок. Благо, сегодня Хэллоуин, и весь народ на вечеринке. А если и нет, то, я надеюсь, нас примут за халатных человечков.

Когда мы заходим в её комнату, она уже почти спит или притворяется. Кладу её на кровать, и она приоткрывает свои глаза, всматриваясь в них с надеждой:

— Ты останешься, правда? — нежно произносит она, накрывая себя одеялом. Она проводит рукой по ткани рядом с собой, приглашая меня.

Искушение слишком велико. Но искушение заставить её помучаться больше.

— Нет, — сухо отвечаю я и, смерив её долгим холодным взглядом, встаю и, не оглядываясь на неё, покидаю комнату.

Часть меня кусает локти, потому что я хочу немедленно развернуться и запрыгнуть в теплую постель, прижимая к себе её нежное тело.

Пусть попереживает. Всего лишь одну ночь. Или сто.

Глава 20

POV Макс

Я сижу на деревянной скамейке и устремляю свой взгляд глубоко вдаль — в самую глубь церковных витражных потолков и арок, переплетающихся между собой. Католическая церковь Святого Мартина была открыта ночью, и я сам не заметил, как ноги принесли меня сюда после того, как я расстался с Эмили. Как жестоко бросил её после нашей близости.

Я сделал это не из мести, гордости или высокомерия... Хотя, может эти три чувства всегда незримо владеют мной. Я сделал это потому, что мне было необходимо подумать.

Всё в мире такое хрупкое. Я так хотел отгородить себя от сближения с этой девушкой, но как бы ни старался, у меня ничего не вышло — она поселилась в моем сердце, заполнив безмолвную пустоту, что была там после того, как я потерял Ганса.

Может она образовалась там ещё раньше, когда ушла мама. И хоть я не знал её так хорошо, как хотелось бы, никогда не забуду чувство теплоты и любви, исходившей от неё каждый день, что мы проводили вместе. Ей нравилось, что мы с Гансом разные. И она всегда умела нас различать. И она готовила самые вкусные блинчики на свете.

Эмили может стать мне самым близким человеком, если я сейчас впущу её в сердце. Я могу пересчитать своих близких по пальцам одной руки. Но стоит ли обрекать себя на вечный страх? Страх за неё... Связывать с ней свою душу, каждый день беспокоясь за то, что могу её потерять.

Может это лучше, чем мое жалкое существование, которое было до знакомства с ней. Я был бесчувственным, заледенелым камнем, который обтачивал один лишь океан. И только в нём я находил спасение, чувствуя невероятное родство с Гансом в минуты уединения с океаном.

В церкви играла тихая приятная музыка — хор, переливающийся несколькими тонами, сливающийся в единую полифонию голосов и звуков. Это успокаивало меня, и я готов был просидеть здесь до утра, лишь бы привести свои мысли в порядок.

Я хочу, чтобы Бог подал мне знак, который будет означать: 'Макс, ты должен открыться Эмили. Всё будет хорошо. Я возложил на твои плечи много испытаний, но Эми — не испытание. Она награда и твоё спасение'. Я вглядываюсь в лица, изображенные на святых иконах, в ожидании того, что они передадут мне это сообщение от Христа.

Но ничего не происходит. И я знаю почему.

'Он не может принимать решения за тебя, брат. Ты же знаешь' — Ганс появляется рядом со мной. Он, как ни в чём не бывало, сидит на коричневой скамье, где его ещё не было секунду назад.

'Опять ты' — думаю я, в душе радуясь, что он не покидает меня. 'Ты и есть этот знак?'

'Он может послать в твою жизнь кого угодно и что угодно. Но он всегда оставляет право авторства за тобой. Ты — творец своей жизни, и только тебе решать, как сложиться твоя судьба с Эмили. Не хочешь потерять её? Тогда перестань бояться. Сотри страх из своего сознания. И Господь никогда не пошлёт тебе его' — эхом раздавался голос Ганса, как будто он говорил в микрофон, и его транслировали по всей церкви.

Я облизнул пересохшие губы, обдумывая его слова. Часть меня понимала, о чём он говорит, но другая часть, с раздутым эго, не хотела брать на себя ответственность за всё, что случается в моей жизни.

'Я должен...'

'Ты должен пробовать! Рисковать... Любить... Жить... Иначе у тебя никогда не будет этой возможности! Хочешь быть с Эмили? Ты обязан быть с ней, раз она тоже этого хочет! Отказываясь от неё, ты отказываешься от чувств, которых твоя душа так жаждала последний год... И кто ты после этого? Амёба'.

'Да понял я тебя, понял' — Мой голос ворчливый, но благодарный брату. 'Спасибо, что поговорил со мной. На этот раз без ссор'.

'Можешь не благодарить. Не забывай, я — лишь часть твоего сознания. Я живу в тебе, пока ты обо мне помнишь'.

Я кивнул, глядя брату прямо в глаза — моё отражение. Я читал произведение Оскара Уайльда 'Портрет Дориана Грея' и уже тогда думал, что образы Ганса в моей голове, словно мой портрет — я остаюсь прежним, а он меняется. Он взрослеет. А я нет, потому что я не двигаюсь без него. Он хочет показать мне, каким я могу стать.

Я могу взять больше. Я могу стать кем-то значимым. Не только для себя, но и ещё для кого-то.

Через полчаса я выхожу из церкви, пребывая в состоянии душевного облегчения и спокойствия. Правда, я судорожно ищу круглосуточный супермаркет и намереваюсь провести там кучу времени в поисках одной вещицы. Я хочу сделать для неё что-нибудь приятное.

По дороге к общагам меня начинает потряхивать от воспоминаний, которые произошли за сегодняшней вечер. Чертово чучело в плаще... Я был на 99 процентов уверен, что знал того, кто скрывается под маской. Он был не один... Неподалеку сидела компания из обдолбанных парней, и один из них выглядел весьма трезво и наблюдал за сценой у забора. Будто бы присматривал. И я чётко помню наколку, что красовалась на его предплечье — татуировка братства 'Бетта Каппа Зетта'. Дмитрию придется несладко, если это действительно окажется он.

POV Эми

Я просыпаюсь от того, что кто-то очень громко храпит, и это явно не мирное сопение Кендалл. Я приоткрываю глаза, чувствуя, как голова разбивается на осколки после вчерашнего, и всматриваюсь в кровать, что напротив меня.

Я вижу Кендалл, мирно спящую на боку, повернутую лицом ко мне. На её лице всё тот же вампирский макияж и слегка размазанные кровавые подтеки. Её обнимает чья-то сильная мужская рука. Мужчина явно лежит за ней и без стеснения прижимает девушку к себе.

И эта рука никак не может оказаться рукой Криса, потому что он... Ну, чернокожий.

По большому грубому перстню на руке парня я понимаю, что это Кайл, всё еще остававшийся в образе графа Дракулы. Просто замечательно. Эти двое спят вместе, обнимаются. Одетые.

Что не так со вчерашней ночью?

Я пью воду, потому что в горле суше, чем в самых далеких сердцах Сахары. Моё тело болит, и я вижу синяки на своих предплечьях. Мне не впервой, но я смутно помню, от куда они появились на моём теле. Вечеринка кажется мне далеким, давно забытым сном. Зато я прекрасно помню, как обнимаю унитаз, а потом... Принимаю ванну.

И я отчетливо помню руки Макса, ласкающие всё моё тело. Я до сих пор ощущаю его ладони на своей груди. Внизу живота сладко тянет от этих приятных воспоминаний.

В тот момент, когда я стараюсь возненавидеть Макса за то, что он ушёл вчера, поступив со мной не самым красивым образом, оборачиваюсь на спинку своей кровати.

Сегодня ночью я спала без кошмаров. Наверное потому, что вечером и так их было слишком много... На белой винтажной решетке моей кровати у самого изголовья висит ловец снов. У него красно-желтые перья, напоминающие мне моих фениксов.

Я провожу рукой по древнему этническому предмету и не верю своим глазам, что это для меня сделал Макс.

Он не перестаёт меня удивлять.

Я поглаживаю перышки, зачарованная их красотой. Я погружаюсь в мысли о Максе, как тут слышу душераздирающий крик на всю комнату:

— Кайл Картер, ЧТО ТЫ ТУТ ДЕЛАЕШЬ, чтоб тебя...? — заорала Кендалл и подскочила со своей кровати, как ошпаренная. Кайл поднялся на кровати, протирая сонные глаза, и недовольно оглянулся вокруг.

— Что происходит? — хрипло спросил он, разглядывая меня и Кендалл по очереди. Я бы засмеялась, если бы не знала, что у Кайла есть Сандра, и вся эта ситуация доставит им обоим кучу проблем.

— Твоя рука лежала на моей груди...! — возмутилась Кендалл, взмахивая руками и хватаясь за голову.

— На талии, — поправляю я, кивая Кайлу, который оторопел от шока.

— Да? Ну, пусть на талии...! Почему ты спал в моей постели!? — Кенди упирает руки в бока и выжидающе смотрят на Кайла. Тот в свою очередь развязывает плащ на своей шее, слегка пожимая плечами:

— Потому что вчера мы целовались, как угорелые, а потом пришли к тебе в комнату. Мы оба очень хотели спать. Потом разговаривали о каких то пустяках, не помнишь? Ты, кажется, сказала, что твой любимый мультик в детстве был 'Русалочка', а потом заснули. Последнее, что я помню, это то, как ты говоришь без остановки, а я обнимаю тебя и засыпаю под твою непрекрощаемую болтовню. Тебя устраивает такой ответ? — Последний вопрос он задаёт слегка раздражительным тоном и встаёт с кровати, пытаясь угомонить разъяренную Кендалл.

— А как же Сандра? А как же Крис? — вдруг спросила Кендалл, поджимая губы, и будто бы обращалась к воздуху.

— А что они? — шепчет Кайл, прижимая её к себе, и крепко обнимает девушку в объятиях.

— Эй, ты чего делаешь? — Нет, я умиляюсь, когда наблюдаю за этой забавной парочкой.

— Обнимаю свою подругу, — тяжело вздыхает Кайл и отпускает Кендалл, оставляя её в полном оцепенении. — Я думаю, вам есть, что обсудить. А я хочу немедленно смыть с себя этот жуткий грим, — поясняет он, протирая своё белое, от пудры, лицо.

— Скажи мне, что этой ночи не было, — выдыхает Кендалл, когда за Кайлом с шумом захлопывается дверь.

— Я бы и сама этого хотела, — отвечаю я, осознавая только то, что лгу.

Я никому не отдам эту ночь. Она только наша. Моя и Макса.

POV Макс

— Ты спал с Кендалл? — Я пытаюсь переварить всё, что мне только что рассказал Кайл. Он сидел на своей кровати, нервно ломая кости на своих руках. Мне хотелось убить его за этот мерзкий звук, но друга было не остановить.

— Нет. Точнее... Мы, правда, СПАЛИ вместе. — Он выделил это слово, чтобы я не навыдумывал грязных подробностей. — И я понял, что... Я не знаю, что мне делать. Кажется, у меня есть к ней что-то.

— Я тебе сейчас всё проясню: с Кендалл у вас Идеальная Химия. — Я развел руками. — А с Сандрой у вас большое прошлое. Вы через слишком многое прошли вместе, чтобы ты забыл это вот так, на раз. — Я щелкнул в воздухе пальцами, и Кайл нахмурился ещё больше, когда понял, к чему я клоню.

— Я не могу расстаться с Сандрой окончательно. Но теперь я не могу... Я... Меня тянет к Кендалл, — наконец, вслух признался он, ударяя себя ладонью по лбу. — Черт, они же подруги. Ну как меня угораздило вляпаться в эту историю?

Движения Кайла были странными. Немного дерганными и быстрыми, как будто бы он был на взводе. Если Кендалл настолько сильного его волнует, то почему он всё ещё не послал родителей к Черту и не признался ей во всём?

— Добро пожаловать в мой клуб. — Мои легкие были наполнены до краев. — Предлагаю сходить сегодня куда-нибудь. Будто бы по-дружески. Ты и Кендал, и я и Эмили. Сандра ничего не узнает...

Идея пришла ко мне внезапно, но показалась просто гениальной. Когда Эмили увидит мой подарок, то поймёт, что я не последняя скотина. Сегодня будет решающий вечер в наших отношениях, когда мы расставим все точки над 'i'.

— Думаешь? Сомневаюсь, что нас с Кендалл теперь можно назвать друзьями. — Взгляд Кайла бегло бегает по комнате, будто он ищет что-то очень важное. Руки Кайла дрожат до самых кончиков пальцев, и это касается не только их: все его движения дерганые, слишком нервные и безудержные — совершенно несвойственные адекватному человеку

— Кстати, тебе не кажется, что ты должен угомонить свою сестру? — Я вполне допускаю то, что она могла что-то подмешать Эмили в какой-либо из напитков. Весь вчерашний вечер я наблюдал за девушкой и видел её лишь в окружении Кендалл и королевской свиты Ребекки. Кенди не могла сотворить такое с подругой, а вот зная Ребекку и её пристрастия...

— Она просто балуется, Макс. Это не серьезно. Половина учеников сидят на траве, ещё четверть на кокаине... Что, теперь, предлагаешь пожаловаться ректору или провести с каждым воспитательную беседу? — Он раздраженно уставился на меня, и маленький проблески страха в радужке его глаз не смогли скрыться от моего взгляда.

— Ты защищаешь её? Очнись! — Я посмотрел на друга с ещё большим презрением, не в силах сдерживать своего внутреннего негодования.

— Нет... — Кайл помедлил, направив взгляд вниз, будто в чём-то провинился. — Я просто не хочу, чтобы ты думал, что я такой же, как она. Это был не мой кокаин. Просто знай это.

Его светлые глаза теперь были устремлены прямо на меня. Я знал, что Кайл что-то скрывает, но никак не мог понять что, и дело было не в том пакетике с белым порошком, что я нашел недавно. Его что-то беспокоит. Может быть, его метания между Кендалл и Сандрой довели его до такого состояния, может быть, проблемы со спортом...Я много о нём не знал, несмотря на то, что он стал моим братом за этот год.

Каждый раз, когда я просыпался и видел его спящее лицо, вспоминал Ганса. Всё детство мы с Гансом прожили в одной комнате. В нашем доме была возможность поселиться и в разных, но мы с братом всегда были против этого, потому что могли часами болтать обо всём на свете, устремив свои взгляды в потолки. Когда мы выросли, болтовня сменилась на видеоигры и обсуждение предстоящих вечеринок с девчонками. И даже когда Ганс влюбился в Алису, мы жили вместе, не считая тех дней, когда она приезжала к нему в Германию.

И мы вместе противостояли нашим родителям, что вечно ссорились за нашей стеной. Я был равнодушен к мачехе, но никогда не понимал, почему отец не разведется с ней вместо того, чтобы заниматься войной в их спальне почти каждый вечер.

Помню, как застал его пассию в постели с другим, будучи совсем ребенком. Сколько мне было... Тринадцать? Этот мудак испугался, что я всё расскажу отцу, и наносил мне удар за ударом, запугав настолько, что я уже был готов стереть этот кадр из своей головы.

— Не двигайся. — Я сижу на полу кухни. На мне серые спортивные штаны и футболка, которая осталась бы белой, если бы не алые капли крови, стекавшие с моих губ, носа, и, кажется, брови; замаравшие её.

— Ммм... — Я только и мог мычать, придерживая кожу над глазом. Ганс только что вернулся с дополнительных курсов по научным исследованиям и, пребывая в официальной одежде, лихорадочно перебирал склянки из нашей аптечки.

— Черт, потерпи Макс. Нужно промыть раны. Приготовь пока что-нибудь потверже. — Я послушно тянусь к выдвижному ящику на кухне и достаю что-то круглое и деревянное, похожее на скалку. Голову пронзает жгучая боль, передающаяся до кончиков пальцев. Каждая клеточка моего пресса ноет и, поднимая футболку, я вижу красные следы от ударов, которые скоро станут синяками — отметины от его тяжелых ботинок.

— Угораздило же тебя вернуться из школы пораньше. — Ганс нашел какую-то жидкость, похожую на воду, и присел рядом со мной. — Убери руки.

— Нет, — еле выговорил я, чувствуя железный вкус крови на своём языке. Я провожу им по зубам, чтобы хоть как-то перебить эту противную горечь.

— Руки убери! — скомандовал Ганс, разложив рядом какие-то пластыри и бутылки рядом с нами. — Ты бы видел себя со стороны. Можешь попрощаться со своей бровью, красавчик.

Я издал слабый смешок, удивляясь его способности попытаться рассмешить меня даже в такой момент.

— А как же мой нос? Он останется таким же прямым и симметричным? — ною я, стараясь улыбнуться. Ганс открывает одну из бутылок и взглядом намекает мне на то, что уже пора.

Тяжело вздыхая, засовываю между зубов скалку, готовясь к сущему аду.

— Надеюсь, что да. Иначе мне придется разбить себе свой. — произносит Ганс, а дальше я его не слышу, потому что чувствую себя так, будто к моему и так пострадавшему лбу, что был разбит об дверной косяк, приложили раскаленный меч, заодно и вонзили его туда поглубже, ломая меня изнутри, проникая до самых костей.

— Макс. Всё будет хорошо, — кряхтит Ганс, поморщившись, продолжая обрабатывать мою рану. — Держись, брат.

Вспоминаю его лицо в этот момент — юное, но уже такое осмысленное. Я всегда хотел быть таким же мудрым, как и он. Но мне достались другие таланты.

Он всегда выручал меня. Каждый раз подставлял своё плечо, протягивал мне руку, когда это было необходимо. Он был моей опорой.

А я даже не смог остановить его, когда он уходил. Я знал, что он всё равно поступит так, как ему хочется, потому что эта черта в нашем характере была для нас одной на двоих.

Я упрямо продолжаю искать его половину на своём лице.

— Макс, ты здесь? — Кайл складывает ладони перед моими глазами, и я выхожу из задумчивого транса, слегка вздрагивая.

— Кайл, я не твой папаша и даже не твой брат, чтобы учить тебя жизни. Я просто надеюсь, что ты не творишь глупостей. Я хочу, чтобы ты знал, как бы тяжело тебе не было, ты всегда можешь поговорить со мной.

Я протянул ему руку, на что он картинно смахнул невидимую слезу со своей скулы и, рассмеявшись, притянул меня к себе, по-братски похлопав по плечу.

— Как трогательно. Я знаю, брат. Знаю. — Он взъерошил мои волосы, так же, как это делал Ганс, и мы принялись обсуждать наши планы на вечер, в которые входило устроить нашим ' девушкам' сюрприз.

Глава 21

POV Эмили

Смс, приходившие от Давида в течение всего дня, не давали мне покоя. После десяти гневных смс, которые я даже не читала, а сразу отправляла в корзину, меня начала раздражать постоянная вибрация, исходящая от моего телефона.

Такое поведение наводило лишь на мысль, которая пугала меня ещё больше — человек в плаще не являлся Давидом. Ну, разумеется. Мама была права — даже его деньги не помогут ему пересечь границу. По крайней мере, я отчаянно на это надеюсь.

Но, кто же тогда был в том злополучном плаще? Или, может, всё это было иллюзией, и я начинаю медленно сходить с ума.

От обрывания ногтей на моих пальцах, чтобы хоть как-то сбросить нервное напряжение, меня отвлек телефонный звонок, и, как ни странно, это был человек, от которого я уже совершенно не ожидала весточки.

— Да, — с волнением шепчу в трубку я, хватаясь за неё двумя руками. Это папа.

— Эмили. — Его голос настолько приятный, что мне хочется простить ему то, что он бросил маму несколько лет назад, и немедленно узнать его. — Я приеду к тебе на следующей неделе.

— Это будет... Неплохо. — Я сохраняю тон своего голоса холодным, чтобы не выказывать ему своей радости. Только сейчас я начала понимать, что у меня в этой стране есть по-настоящему родной человек. Моя плоть и кровь. Но, я думаю, ему придется многое объяснить, прежде чем я решусь быть к отцу благосклонной.

— Знаю, у тебя много учёбы. Прости, что не смог приехать раньше. Но сегодня я наконец-то выиграл крупный Тендер в Чикаго и решил, что могу позволить себе несколько выходных и смотаться к дочери в солнечную Калифорнию. — Несмотря на приятный голос, у отца довольно официальный английский. Он строит предложения правильно и разговаривает почти без акцента. Мне немного трудно привыкнуть к такой речи после обилия студенческого сленга.

— Хорошо. Мне ждать твоего звонка? Тебя встретить в аэропорту? — вдруг интересуюсь я, сама удвивлясь своему порыву позаботиться о нём.

— Ты шутишь? Эмили, это я вышлю за тобой машину, как только приеду в город. Я знаю пару хороших мест в Лос-Анджелесе, где мы сможем обсудить всё в приятной и спокойной атмосфере. С нетерпением жду нашей встречи. — Последняя фраза сказанная с теплотой и надеждой, приятным эхом разлетелась по моей душе.

— Я тоже. — Он кладёт трубку, ещё немного помолчав, после моего ответа.

Я не могу злиться на него за то, что теперь он хочет узнать меня. Да, он бросил маму, когда я ещё была ребёнком, но, возможно, на то были свои причины. Моя мама была совсем ещё молодой — меня она родила, когда ей было семнадцать. Не трудно догадаться, что отец совсем не был готов к детям, вот и смылся двадцать лет назад, что, конечно, совершенно его не красит.

Я всего лишь дам ему второй шанс.

Без него я бы никогда не попала сюда. Сейчас, когда Давид сбежал из тюрьмы, я бы ходила по улицам Калининграда, параноидно шарахаясь от каждого звука и шагов, что преследуют меня за спиной.

Моя жизнь снова стала бы тем кошмаром, каким была в пятнадцать лет.

Именно отец подготовил для меня все документы, заплатил за обучение, оформил мне учебную визу. От меня требовались только сдача международных экзаменов и знание английского языка. Мои знания никогда не пригодились бы мне, если бы отец не захотел вернуться в мою жизнь.

Не успев отойти от разговора с ним, я снова получила смс. Что Давид придумал на этот раз? Я решилась прочитать сообщение, которое, к моему облегчению, оказалось от Кендалл:

'Хэй, мы давно не гуляли вместе. Хватит сидеть дома, Эмс. Как насчетVinice Beach сегодня вечером? Встречаемся у пирса в восемь часов, домой забежать не успею, тренировка заканчивается поздно. Жду тебя, хохо'.

Я согласна на всё, что угодно, лишь бы больше не сидеть в четырёх стенах, трепеща каждый раз, когда вижу на экране новое уведомление о треклятом сообщении.

Venice Beach являлся весьма атмосферным променадом Лос-Анджелеса. Кажется, что здесь собралось всё, что олицетворяет Калифорнию, с её бесконечно длинным Тихоокеанским побережьем, высокими пальмами и наличием свободолюбивых людей на улице.

Это был район, где правили длинноволосые хиппи, уличные художники, граффитисты и многие другие неординарные личности. Набережная жила двадцать четыре часа в сутки: днём здесь занимались спортом начинающие бодибилдеры, а вечером собиралось много туристов, жаждущих послушать свои любимые группы в интересной аранжировке неизвестных исполнителей.

Каждый здесь мог найти развлечение по вкусу: тротуары заполнены велосипедистами, людьми, катающимися на роликовых коньках, и просто бегунами трусцой.

В любое время года, в любое время дня и ночи Venice Beach заманивает людей в своё царство и с первого шага покоряет всех своей неповторимой обстановкой.

Самый вкусный фастфуд, запах дорогих сигар и марихуаны, конечно же, прилагался в комплекте.

Я стояла у одной из пальм, напротив закусочной, где мы с Кендалл договорились встретиться, но её не было уже довольно долго. Я засмотрелась на художника, что рисовал объемное изображение прямо на асфальте. Парень рисовал водопад, который казался таким живым, словно ещё чуть-чуть, ты ступишь на него и провалишься в воду. Я кинула ему десять баксов в одну из коробок и, начиная подниматься, почувствовала чьи-то мужские руки на своём лице.

Я бы испугалась, если бы мое обоняние не признало запах соленой воды и геля для душа с цитрусово-мускусным оттенком. Макс.

— Не трогай меня. — Я поворачиваюсь, хватая его ладони, пытаюсь убрать их со своих глаз. Макс не спешит меня отпускать. Позади него стоит весёлый, улыбающийся блаженной улыбкой Кайл и разъяренная Кендалл.

— Нет, ну ты можешь себе представить? — вскрикивает она, слегка ударяя Кайла по плечу. — Эти кретины всё подстроили! Я не писала тебе никакую смс!

— Не писала? — Я совершенно не понимала, что происходит. Макс выглядел так самодовольно, словно только что защитил свой диплом по программированию экстерном.

— Да! Мне пришла смс, что ты ждёшь меня здесь... А ждали меня ЭТИ. — Она закатила глаза и окинула провинившихся парней презрительным взглядом.

— Я знал, что ты не придёшь, если я позову тебя сам, — пояснил Макс, всё ещё держа меня за руку. Я слегка покраснела и, заметив это, оборвала нашу связь.

— Ещё бы! Я видеть тебя не хочу, — огрызнулась я, скрестив руки на груди.

— Ну, мы же ваши лучшие друзья, — вставил свои пять копеек Кайл, но мы с Кендалл хором его перебили:

— ДРУЗЬЯ?!

— Макс, я говорил, что это плохая идея... — Он тяжело вздохнул, искоса разглядывая Кендалл. Этим двоим, и правда, нужно провести время вместе.

— Не такая уж и плохая, Кенди. Вы ведь оба сходите с ума — я два месяца наблюдаю за вашим любовным треугольником. Вам пора поговорить, не так ли? — Я сама поражаюсь своей разговорчивости, но больше не могу терпеть то, как эти двое скрывают друг от друга свои чувства. А если же чувств нет, то пусть поймут это раз и навсегда и перестанут мучить бедную Сандру и водить за нос Криса. — А вот с тобой я разговаривать не собираюсь. Приятного вечера. — Мой голос тверже льда — я обросла броней после сегодняшней ночи. И признаюсь... После того, что случилось в душе, мне немного стыдно перед ним.

Я была такой дикой. Он ласкал меня под душем. Он держал мне волосы, пока я... Мама, как я смогла такое допустить?

Я развернулась от нашей распадавшейся на глазах компании и стремительно направилась в противоположную от друзей сторону, радуясь, что надела сегодня кеды, а не каблуки. По мере того, как я удалялась с шумной улицы, где были расположены береговые лавочки и рестораны, до меня все слышнее доносилась одна из любимых песен Three Days Grace — Never Too Late.

Обернувшись, я заметила, как за мной прогулочным, непринужденным шагом следует Макс. Вот упрямец! Я ускорилась, а затем вовсе перешла на бег, чувствуя себя, как на съемках Голливудского фильма. Вот-вот музыка в кадре станет громче, и режиссер будет показывать наши с Максом напряженные из-за бега лица по очередности...

— Оставь меня в покое! — кричу я, прибавляя скорости. Меня почему-то всё равно тянет улыбнуться, когда я вижу, как он тоже переходит на бег, преследуя меня.

— У меня, между прочим, вечерняя пробежка! — возражает он, почти сравниваясь со мной. — Я, знаешь ли, люблю спорт.

Мне хочется засмеяться и одновременно стереть наглую ухмылочку с его лица.

— Тогда хватит занимать мой маршрут! — возмущаюсь я, добегая до пляжа, освещенного разноцветными уличными фонарями. Бежать по песку в несколько раз труднее, и я замедляю свой темп движения.

На нём лишь джинсовые шорты по колено и белоснежная футболка, которая сидит на Максе, как влитая.

Я бегу всё дальше и дальше, как тут он мгновенно ускоряется и подламывает меня за колени, взяв на руки так, будто я была игрушкой.

Я хочу закричать, но он прижимается ко мне лбом и обдаёт своим дыханием, которое перекрывает мне кислород в легких.

Его губы накрывают мои влажными горячими поцелуями, каждый из которых заставляет моё сердце скакать из стороны в сторону по всей грудной клетке. Так, будто оно хочет вырваться из груди.

Моё сердце так переполнено эмоциями, что ему становится тесно.

Макс целует меня и одновременно несёт по пляжу, как трофей, который он выиграл в смертельной битве.

— Я здесь, Эми, я с тобой, — яростно шепчет он, упираясь своим ртом в мои губы. Макс опускает меня на песок и обхватывает двумя ладонями за бедра, сжимая их так, будто он безумно по мне соскучился. Мои шорты настолько короткие, что еле прикрывают ягодицы, и я слишком красочно чувствую его прикосновения, что тут же перестаю дуться на Макса.

Макс Кенинг окончательно свел меня с ума, отобрал мой разум и держал его теперь, как крутящийся на указательном пальце одной руки баскетбольный мяч.

— Бежим целоваться. — Он улыбается и, отстраняясь от меня, пробегает вдоль берега еще несколько метров, после которых падает на пляж, словно устал, и ложится на спину, раскидывая руки в разные стороны.

Я падаю рядом, опускаясь подбородком на его быстро вздымающуюся грудь так, будто проделывала это миллионы раз — уже без стеснения и обиды. Я прильнула к его груди, эквивалентной укрытию от ядерной войны, убежища и моего дома.

— Я не могу на тебя злиться, — выдыхаю я, и его пальцы ласкают кончики моей улыбки, переходя к щекам и виску.

И это абсолютная правда, которой я больше не могу сопротивляться.

POV Макс

— Я видел, как ты пыталась, honey. — Волосы Эмили, словно шелк, ласкают мои загрубевшие пальцы, давно не знавшие ни любви, ни ласки. Собственно говоря, до неё никогда не знавшие этого.

— Как я могу обижаться на тебя, когда ты спас мне жизнь вчера? — Она смотрит на меня благодарным взглядом, но я не чувствую гордости. Я не мог поступить иначе. Она думает, я бы с удовольствием стал наблюдать, как МОЁ уводят у меня из под носа? Черта с два.

— Тебе понравился подарок? — Я вспоминаю, как вчера достал консультанта в магазине с улыбкой. Бедная девушка в четыре часа утра искала мне ловец снов, расхаживая по всему магазину. Потом ещё полчаса я выбирал цвет, пока не вспомнил про прекрасную татуировку Эмили, после чего выбор сразу же пал на красно-оранжевое оформление.

— Да. Я, правда, спала без кошмаров, — слегка замешкавшись, отвечает она, опуская ресницы вниз.

— Что не так, Эми? — Мой лоб напрягается, когда я вижу печаль на её лице и не до конца понимаю, что происходит. Я проникаю рукой под её бежевую блузку без рукавов и одним пальцем провожу по пояснице, слегка надавливая. — Расскажи мне о них.

— Ты не поймешь, Макс. И я, правда, не хочу, чтобы ты жалел меня. Вчера ты был прав. — Я замираю, не понимая, какого хрена она не доверяет мне.

— Кто такой Давид? Что он сделал с тобой? — Я вспоминаю название её ночных кошмаров и вижу, как глаза Эмили распахиваются от ужаса, что живёт в глубине её сердца.

— Давид... Он был моим другом до пятнадцати лет. — Она не смотрит мне в глаза, нервно ухватившись за воротник моей футболки. Она теребит его между своих маленьких пальчиков, не решаясь рассказывать мне эту историю. — Между нашими семьями была дружба и полное доверие. Давид старше меня на девять лет, и иногда я приходила на его вечеринки, просто из интереса... После одной из них я осталась у него, в надежде, что он, как обычно, отвезёт меня домой. Но он не отвёз.

Моё новое нежно розовое платье теперь отчасти красное. Кровь стекает по моим ногам, и всё, что я могу делать, это свернуться калачиком на полу и плакать. Я давно не мылась и мало ела, потому что не хотела брать пищу из рук этого душегуба. Он предлагал мне душ, но только при условии, что будет мыть меня сам, но я отказывалась. Изо дня в день он приходил в эту комнату только для того, чтобы трахать меня в течение пятнадцати минут, нагибая к полу, прижимая к стене, и обязательно грубо, яростно и невыносимо.

В то же время его слова были ласковыми, любовно-маниакальными и обещали мне золотые горы, только лишь бы я была послушной и хорошей девочкой. 'Его принцессой', как он говорил.

На третью ночь я сбежала в ванную, когда он напился так, что вырубился на диване. Я мечтала сбежать в тот момент, но знала, что заперта изнутри на все замки.

Я знала, что оплошность Давида нажраться до такой степени может стать моим единственным шансом на спасение, несмотря на то, что я обреку себя на ещё большую муку. Он не будет церемониться со мной, если я постараюсь достать телефон из его брюк.

Но это всё, что я могу сделать ради своего спасения.

— Он был одержим мною, — продолжала свой рассказ Эмили, еле сдерживая слёзы, сделавшие её глаза стеклянными. — Болен. И заподозрив меня в отношениях, сделал это. Держал на третьем этаже, повторяя это снова и снова. Измывался надо мной. Если бы я не сделала всего лишь один звонок, всё бы стало необратимым... — Её голос сорвался и стал тихим, слившись с дуновением ветра.

Я и сам не заметил, как мои пальцы крепче схватили её талию, будто я мог защитить её от этих жутких воспоминаний.

Я знал, что не должен жалеть её. Я не в силах изменить прошлое. И я не стану вытирать её слезы, потому что не хочу допустить, чтобы она сейчас плакала. Я буду лекарством, что сотрёт её воспоминания раз и навсегда.

— Поэтому ты боишься меня, хани? — Я упираюсь носом в её плечо, нежно проводя по нему кончиком.

Я чувствую, как она кивает, и с силой втягиваю в себя воздух, борясь с внутренними чувствами.

— Я не обижу тебя, слышишь? И никому не дам тебя в обиду. Я жесток порою и играю с тобой... Но я — не он...

— Так я не противна тебе? — в отчаянии спрашивает девушка, закрывая лицо руками, ложась рядом со мной на песок. Я поворачиваюсь к Эми, опираясь локтем на землю, находясь в полном недоумении.

— Противна? С чего бы?

— Я... Ну, не знаю... Я всегда чувствовала себя грязной. Помеченной. Сгоревшей, — произносит она, по-прежнему закрываясь ладонями от меня.

— Глупышка, что ты знаешь о грязных и помеченных? — Я усмехаюсь, пытаясь развеселить её, но знаю, что её спасёт сейчас лишь моя забота.

— Макс, если ты уйдёшь сейчас, я всё пойму. И это будет правильным решением.

— Не дождёшься ты этого ни-ког-да, — по слогам произнёс я, ловко поворачивая её на живот, задирая её блузку и обнажая её гладкую спинку. — Я схожу с ума от вкуса твоей кожи, — сдавленно произношу я и, проводя языком по её пояснице, слегка надавливаю на её плечи, заставляя её прогнуться в спине. Прокладываю руку под её живот и любуюсь получившейся позой. — И я обожаю твоих птичек.

По очереди целую крылья каждого Феникса, проводя рукой по её округлой попке.

Она хихикает, и я понимаю, что она уже здесь, со мной, а не где-то там, за океаном, в кошмарах пятилетней давности.

Моя рука проникает под джинсовые шорты, и мне безумно хочется...

— Макс! Мы на пляже! — В голосе Эми звучат колокольчики, но я понимаю, что она не шутит. Здесь слишком много народу. И всё же, ничто не может остановить меня от невыносимого желания сжать её ягодицы в своих ладонях, в награду получив от неё слабый стон.

— Хорошо, я просто разговариваю с тобой. Не переживай, — благосклонно отвечаю я, поглаживая её неторопливыми движениями. Она выгибается мне навстречу, как кошка, просящая ласки.

— Теперь твоя очередь открывать свой шкаф, — произносит она, присаживаясь на корточки так, чтобы, оказаться между моих ног ко мне спиной. Я сцепляю руки на её талии, оставляя её бедра с диким разочарованием, и всё же, с чувством невыносимого кайфа утыкаюсь в её медовые волосы.

— Мой шкаф пуст, — шепчу, не в силах оторваться от её шеи. Я посасываю её мочку уха, сам не замечая, как мои руки поднимаются к груди девушки. На Эмили нет белья. Эта мысль придавливает мой член к джинсам, а мозги начинают туго соображать и не улавливать её протестующие фразы. В тот момент, когда я схватил её ладонями за грудь, и она издала протяжный, расслабленный стон...

— Матерь Божья! Что это за молодежь-то пошла! Тьфу ты! И как вам не стыдно? — услышали мы от бабулечки, проходящей мимо нас по пляжу. Она шла рядом с дедушкой, который поглядывал на нас с любопытством поверх своих очков-половинок.

— Тереза, ну чего ты ворчишь. Вспомни, как в 1940... — Пожилая пара удалилась от нас, а мы с Эмили засмеялись с такой силой, будто бы до этого нас сдерживали, как минимум, час. Я повалился на песок, не в силах остановить поток беспрерывной истерики. Эмили тоже.

— Кто бы мог подумать, бабуля оказалась твоим спасением от меня. На этот раз, — голосом доминанта произнёс я, отходя от беспрерывного смеха. Я снова держал её на своей груди, опираясь на локти. — Посмотри на меня, — приказал я, слегка сжав её подбородок. — Почему фениксы? Птицы, что возрождаются из пепла... Но почему их два?

Меня давно мучили эти вопросы, и я знал, что получить их, это то же самое, что вскрыть все подарки на рождество за один присест.

— Они стали для меня светом, когда пять лет назад я погрузилась в кромешную тьму. Мне было совершенно не больно их делать, потому что я уже знала, что такое настоящая боль. — Я слушал Эми, внимая каждому её слову, стараясь не пропустить ни единого. — Я сделала одного сначала. Мне хотелось быть независимой, как эта птица. И особенной, потому что их не бывает. — Она усмехнулась, будто стыдилась своих детских размышлений. — И я знала, что тот, кто будет со мной, он тоже должен быть особенным, в чём-то похожим на меня — скрытным и коварным. Фениксы могут согреть теплом, а могут сжечь дотла одним лишь взглядом. И я сделала второго — хотела, чтобы они были вместе. Глупо звучит, знаю...

— Не глупо, — возражаю я, позволяя её голове опуститься на мою грудь. Я понимаю, о чём она говорит. В душе я надеюсь, что она считает меня таким — особенным, способным её согреть. Но я не хочу кричать о громких чувствах, потому что это за пределами моего характера. Я не привык произносить слова на ту самую букву.

Мы молчим, лежа на песке, и смотрим на звезды, которые сегодня ещё ярче, чем обычно, а луна похожа на розоватый диск от того, что слишком близко приближена к земле в период этого времени года. Я вглядываюсь в бездну звёзд над нашими головами и ощущаю предательски разрушающиеся барьеры в моей груди. Эмили заполняет мои легкие. Она проникает в моё сердце. Она повсюду.

— То созвездие, как будто зайчик. — Она поднимает руку к небу и показывает наверх. Я киваю, покрывая кроткими поцелуями её макушку. — Думаешь, на что похожа вселенная? — Эмили не отрывает глаз от звёзд, которые наблюдают за нами. А я думаю о том, что Ганс смотрит сейчас прямо на меня, если, конечно, он находиться там.

— На бесконечность, — просто отвечаю я, тоном программиста-умника. Или философа. Или я просто изображаю своего брата.

— На что поxожа бесконечность? — мурылычет она, как маленький ребенок, познающий мир.

— Я не знаю. На то, что не объять. — Мои взгляды довольно ироничны, и я не всегда могу быть романтиком. Только ради Эмили.

— На свет, — немного помолчав, произносит она, утыкаясь губами в мою грудь. Я мечтаю, чтобы между нами не было моей футболки. — Или на океан.

— Тогда, ты мой свет. А я твой океан. — Она прижимается ко мне ещё сильнее, отдает всю себя, сливаясь с моей кожей. Меня, и правда, переполняют чувства... Которые теперь не объять.

* * *

Я проник в его кабинет через окно, потому что не хотел привлекать к себе лишнее внимание со стороны его 'братьев'. Идти в одиночку в логово своего злейшего врага было бы чудовищной ошибкой — я думаю, они даже не пустили бы меня на порог этого ветхового, старинного здания, которое выглядело, как дорогой особняк, наполненный персонами голубых кровей. Но все, кто был в курсе, понимал, что это не так.

'Бетта Каппа Зетта' по слухам являлось чудовищным братством, а своей общественной деятельностью они лишь прикрывали свои грязные делишки... Как я вообще допустил то, чтобы Эмили была как-то связана с этим? Почему сразу не сложил элементы пазла воедино? Как всегда, был слишком занят своей собственной персоной и самокопанием. Я жалок в те минуты, когда думаю о себе.

Но теперь я, кажется, думаю о ком-то гораздо больше. И мне нравится эта часть меня, так непохожая на другую. Я чувствую, что создан для чего-то большего, теперь, когда могу быть опорой для маленькой и хрупкой девушки.

Мое существование не так бесцельно, как я считал весь этот год. Или всю свою жизнь.

В кабинете Дмитрия стоял настолько сильный запах сигарет Danhil, что мне казалось, будто я могу потрогать этот туман перед собой. Я уселся в кожаное кресло, закинув ноги на деревянный дубовый стол, что был заставлен кучей разных бумаг. Прямо на меня смотрела картина, на которой были изображены красные маки, что не очень приятно действовало мне на психику. Обстановка, как в типичном триллере: не хватает только сейфа за картиной с кучей 'зеленых' и героина, припрятанного в двойном дне выдвижных ящиков стола.

Он сильно удивится, когда обнаружит меня здесь. Дмитрий долго не появлялся, я аж успел заскучать от муторного ожидания и скуки, но, примерно через час, услышал его шаги и звук отпирающейся двери.

— Так, так, — протянул он, растягивая свои слова, всем своим видом пытаясь крыть свои недоумение и страх, возникшие на его лице. Лицо Дмитрия побелело до такой степени, что приобрело цвет свой белоснежной рубашки. — И что ты здесь забыл?

— Я думаю, ты догадываешься. — Я скинул ноги со стола и резкой походкой направился к нему, вцепившись руками в его воротник. — От тебя требуется только ответить: да или нет.

— Отвали, псих. Я позову братьев. — Он знал, что я гораздо сильнее него. Чем же он думал, когда хотел воспользоваться слабой девушкой? Хотя, я знаю, чем. Ему стоит попрощаться с этой частью своего организма.

Я вдруг почувствовал себя Рамси Сноу — героем сериала 'Игры Перстолов', — и я бы с удовольствием повторил с Дмитрием то, что вытворил этот ненормальный с лордом Теоном.(прим. Рамси кастрировал Теона)

— Сразу позовешь братьев? — В негодовании я поморщился, придав своему голосу такой тон, будто бы говорил с маленьким непослушным ребенком. — Жаловаться хочешь? У самого кишка тонка ответить за свои поступки?!

— О каких поступках идёт речь?! — Дмитрий был намерен строить из себя святого до последнего.

— Ты вчера приставал к Эми? Отвечай! Да или нет? Я знаю что ты. Если соврешь, будет хуже... — Я говорил зловещим шепотом, на всякий случай, если рядом с дверью пройдёт кто-то из его свиты.

— Нет! Это не я! — возразил он, заводя меня ещё больше. Я хотел раздавить его, как жалкого муравья, одним уверенным нажатием ботинок на его бесхребетную сущность.

— А что тогда это? — Дмитрий начал сопротивляться не на шутку, когда я прижал его виском к стене. Сопротивление было настолько сильным, что моя хватка, невольно начала ослабевать. Свободной рукой я показал ему его черную мантию, которую нашёл, пока рылся в кабинете. После того, как я обнаружил одеяние Дементора, у меня не оставалось никаких сомнений в том, что это был он.

— Ну и что с того...

— Заткнись, сволочь, и слушай внимательно. Два раза я повторять не буду. — Я надавил на его голову, вжимая её в стенку. Он спрятал свои руки в карманы, как будто сдался. — Если ты ещё раз подойдешь к Эмили ближе, чем на 100 метров, я уничтожу тебя. И меня не испугают твои деньги и влиятельность. Вашу лавочку быстро прикроют, если я покажу полиции интересные снимки местечка, где вы с друзьями храните свою наркоту. И конец твоему бизнесу 'грузо-перевозок', или какую ты там лапшу всем на уши вешаешь. И Ребекку хватит снабжать этой дрянью, понятно? Ненавижу эту суку, но она всё-таки сестра моего лучшего друга.

— Урод! — вскрикнул он, когда я двинул ему по лицу, сжатым кулаком, напрягаясь изо всех сил. Моей ненависти не было границ — я был готов убить его...

Дмитрий высунул руку из кармана, и моё тело пронзила адская боль, отдающаяся в ребрах. Что-то железное и твердое, буквально, проникло мою печень или желудок. Холодный кастет.

Моя хватка ослабла, и, обезумев от боли, я согнулся, позволяя ему нанести ещё один удар по тому же самому месту. Ещё один раз, и он, правда, сломает мне ребра.

— Хорошая попытка, — задыхаясь от боли, прошипел я, хватая его за руку, когда он собирался нанести мне новый удар. — Ты усугубил свое и без того жалкое положение.

Одним приемом, который я помнил из занятий по Джиу-Джитсу, я сцепил его руки между его же ног и связал их наручниками, которые остались у меня после Хэллуина.

— Ты... Ты... — Дмитрий корчился на полу, когда я пнул его по бокам, любуясь этим произведением искусства. Вообще-то я не был таким уж жестоким и не страдал агрессивным поведением, но страх за Эмили был слишком силён, чтобы держать себя в руках.

Эта тварь заслужила этого. А того Давида я бы уж точно не пощадил, как этого поддонка.

— Я не поплачусь ни за что, — закончил за него я, закуривая его сигареты. — Кстати, эти сигареты слишком переоценены, знаешь ли. Их цена не соответствует качеству.

Я пнул парня ещё раз, дожидаясь его жалобного вскрика. Как бы мне не хотелось остаться и избить его, я понимал, что тогда меня уже будет не остановить.

Не думаю, что в тюрьме я буду чем-то полезен для Эмили. Поэтому я думаю, что этого урока для него будет достаточно.

— Но если ты подойдешь к ней ещё раз...

-Да понял я. ПОНЯЛ! — заорал он, весь съежившись, видимо, готовясь к новому удару.

Так забавно, когда в твоих руках воля другого человека. Чувствую, как моя невидимая корона еще больше придавливает меня к земле, и мысленно стряхиваю её.

Я покидаю кабинет Дмитрия — так же, через окно, чувствуя себя, словно под лидокаином от отупляющей все тело боли. Ребра ноют, каждый вдох стоит мне нечеловеческих усилий.

Последние несколько минут разборок с Дмитрием я сдерживался, потому что не мог проявить эту чертову слабость прямо на его глазах. Но если бы хоть один его 'брат' заметил бы меня сейчас, они бы взяли меня 'тепленьким'.

Я плетусь еле-еле в сторону общаг, придерживаясь за грудь так, будто это может мне как-то помочь.

Эмили. Я нисколько не жалею о своих ребрах, потому что знаю, что теперь мой свет в безопасности.

POV Эмили

Водитель остановился около ресторана Magic Castle, что в Беверли-Хилз, и открыл мне дверь. Я заметила, как его взгляд странно опустился до моей обуви, и всё же оставила ему чаевые, хотя была уверена, что отец и так прилично ему платит.

В ресторане меня встретила вежливая Хостес и проводила к столику, где меня ждал... Мужчина, которого мне было бы очень трудно назвать отцом. Он выглядел таким молодым, хотя это вполне естественно — ему, как и маме, всего тридцать семь или что-то около того.

Атмосфера внутри ресторана стояла загадочная. Как я поняла, здесь подавали молекулярную кухню и по вечерам в выходные показывали фокусы, устраивали различные шоу. Потолок ресторана был усыпан свечами, которые висели как будто в воздухе, ни на что не опираясь. А официанты ходили в больших шляпах — цилиндрах, — как в старину.

Я села напротив мужчины, у которого были глаза моего цвета, и робко улыбнулась, поправляя подол своего платья. Никаких объятий. Я вижу собственного папу, можно сказать, первый раз в жизни.

— Здравствуй, Эмилия, — произносит он бархатным баритоном, проводя рукой по своим коротким волосам. У него аккуратно выстриженная борода и щетина недельной давности. Выглядит она так, будто над ней изрядно постарались лучшие чопперы(прим. — мужские парикмахеры) Америки.

Моего папу зовут Стефан Бломен (немецкое имя), но я произношу глухое:

— Здравствуй... Папа. — И чувствую застревающий ком, вставший прямо поперек горла. Так непривычно.

Улыбка отца похожа на подарок — я вижу мелкие морщинки радости, образовавшиеся вокруг его глаз.

— Что будешь заказывать? — Он протянул мне меню так, будто бы мы ужинали с ним каждую неделю. — Моё любимое блюдо: стейк средней прожарки, поэтому, пожалуй, я не буду изменять ему и на этот раз. А для тебя здесь найдется пара вкусных десертов. Хотя, если ты закажешь стейк, я буду точно знать, что ты моя дочь.

— Пожалуй, я буду салат и десерт. На твой вкус, — произношу я, даже не посмотрев в меню. Я смотрела только на своего папу, и моё сердце замирало от любви, которая на меня нахлынула.

Господи, это тот человек, который подарил мне жизнь. И который меня бросил, когда я была маленькой. И всё же, он был моим отцом, и я чувствовала, что он раскаивался за совершенный поступок. Только осознавая этот непреложный факт, я была готова закрыть глаза на ошибки его прошлого.

— Ты смотришь на меня так...— Стефан обратился ко мне после того, как осуществил заказ. — Что-то не так?

— Просто... Я хотела прийти сюда... И...мягко говоря, запустить тебе салат прямо в лицо, — выпаливаю я, нервно теребя приборы у себя под руками. — А теперь понимаю, что...

— Эмили, я знаю, ты имеешь полное право меня ненавидеть. Я это заслужил.

— Да. — Киваю, и всё же, мои глаза наполняются слезами, когда я вижу боль в отцовских глазах. Тепло карих, отдающих янтарным оттенком — такие же, как у меня.

— И всё же, я хочу попросить у тебя прощения. И хочу, чтобы ты знала, что я был юным глупцом, который ничего не понимал в этой жизни... Но я нашел тебя два года назад, чтобы спокойно дожидаться того момента, когда ты согласишься со мной встретиться. И эта встреча превзошла все мои ожидания. Ты прекрасна.

Я не знаю, что ответить. И всё же, наш разговор постепенно завязывается, превращаясь в поток нескончаемых фраз и рассказов друг о друге. Мой папа уже много лет как построил в Европе и Америке свою собственную строительную Империю под названием 'Blomen State Building', и у него было две собаки, жена и сын от второго брака. Моего сводного брата, о котором я слышу первый, раз, звали Лукас, и ему было около трёх лет. Да уж, папа, и вправду, был долгое время не готов к детям. Он признался, что только после рождения сына, понял, как жестоко поступил со мной и мамой двадцать лет назад, и его взгляды на жизнь кардинально поменялись именно после этого переломного момента.

Он даже показал мне фотографию этого милого карапуза и заверил меня в том, что я обязательно с ним познакомлюсь.

Мы проболтали несколько часов, несмотря на то, что наши блюда были давно доедены. Неловкие паузы стерлись со временем, и, несмотря на весь официальный антураж его внешнего вида — костюм от Armani и дорогой парфюм, — папа был веселым человеком и понимал все молодежные шуточки. Он похвалил мой английский, но все же, иногда, поправлял меня, особенно моё произношение, которое его забавляло.

Когда все безоблачные темы были исчерпаны, а стрелка часов перевалила за полночь, папа, хорошенько откашлявшись, поинтересовался:

— Эмилия, тебя беспокоит что-то? Ты переживаешь за то, что Давид найдёт тебя? — Он посмотрел мне прямо в глаза и вдруг взял за протянутые руки. Подушечки его пальцев были запредельно теплыми.

— Да.

— Я хочу, чтобы ты знала, что как только я узнал о его побеге, сразу позаботился о твоей безопасности. Спецслужбы уже ищут его по всей России, и сюда ему не добраться, поверь. У меня хорошие связи в пограничных службах, и ты находишься в стране, которая слишком сильно печется о своей безопасности и нелегальных эмигрантах. Где бы ни был сейчас Давид, он точно не на этом континенте. — От его уверенных и размеренных слов мне стало по-настоящему спокойно.

Теперь я знала, что мне больше ничего не угрожает. Два защитника пришли в мою жизнь на смену злейшему врагу и дьяволу.

А Давид может отправляться туда, где ему и место. И это место — не тюрьма. У отца были свои планы на его счет.

Глава 22

POV Эмили

В студенческий город я вернулась уже глубокой ночью. На обратной дороге я высунула голову через окно в крыше лимузина и просто наслаждалась видами, что окружали мой взгляд.

Если днем центр LA был многолюден и суетлив, то ночью он мирно спал, завораживая огнями света и чистым воздухом.

Я так устала, что мне хотелось скорее прилечь в свою удобную кровать и погрузиться в сны, где больше нет места кошмарам.

Быстро забежав в комнату, я не стала включать свет, решив, что мне хватит освещения ночника. Напевая мотив песни 30 stm — HURRICANE, я разделась догола, не переставая искать в глубинах шкафа свои шорты и майку нежно-лилового цвета.

— О, это именно то, что я хотел увидеть перед сном. — Голос Макса раздался так неожиданно, что я подскочила на месте, наконец-то обращая внимание на свою кровать.

— Что ты здесь делаешь? — Я быстро влезла в майку и посмотрела на Макса, который улегся на моей постели. Его рука лежала на ребрах, на лице застыло закоченевшее выражение лица. — Боже, что с тобой? — Я включила свет и села на край кровати, осматривая его торс, что принял на себя все оттенки бордового и фиолетового.

— Все в порядке. Я просто пришел к тебе, — стиснув зубы, заявил он голосом преисполненным мужества.

— Макс... Дай посмотреть. — Взглядом он остановил меня. И всё же я аккуратно убрала руку с его ребер. — Едем в больницу. Немедленно.

Поморщившись от боли так, будто она была моей собственной, я внимательно осмотрела его гематому. Небольшая, ребра не сломаны — иначе он бы давно уже выл от боли. И все же выглядит не очень хорошо, и это мягко сказано.

— Никакой больницы. — Макс откинул голову на подушку, тяжело вздохнув. — Мне уже лучше. По крайней мере, тебе больше ничего не угрожает.

— Дмитрий...? — Я все поняла по его глазам и, сбегав до морозилки, вернулась к нему с заледеневшей бутылкой "Burn".

— Да, — просто ответил он, с ужасом посмотрев на бутылку. — Это еще зачем ?

— Это поможет от боли. Нужен холодный компресс. Сначала будет неприятно, но потом станет легче, — произнесла я, заматывая бутылку в свою блузку. — Сильно больно?

Я нагнулась к его ребрам и, с вызовом глядя на него, аккуратно подула на место ушиба.

— Это до боли приятно, — вырвалось из его губ, а в глазах я уловила проблески наслаждения. — Но, может, не стоит, так печься обо мне?

— Ты как-то сказал, что не будешь жалеть меня, — прошептала я, заканчивая с компрессом. Поправив волосы, касаюсь кончиками пальцев там, где он чувствует боль. — Но это не значит, что я должна отвечать тебе тем же.

Макс слегка сжал руки в кулаки, готовясь к огромному куску льда.

— Немного анестезии. — Я наклонилась к его животу вновь, осыпая его кожу вокруг синяка стаей коротких, размеренных поцелуев.

Мне всегда нравились подтянутые тела — я считала это признаком здорового образа жизни и была безмерна рада, что тело Макса олицетворяло собой все мои желания: он не был перекаченным верзилой, но каждый его мускул проработан до мелочей и доведен до идеала. Я до сих пор помню его рельефные плечи, от которых становлюсь зависима.

— Напомни, чтобы я чаще попадал в передряги ради такой анестезии, — блаженно прошептал он, когда мой нос игриво коснулся кожи над его торчащими из джинс боксерами.

— Не стоит. — Тут я приложила ледяную бутылку к ушибу.

— О, черт. — Макс закрыл глаза, втянув в себя воздух. — Мне больше нравилась стадия с поцелуями.

Я ухмыльнулась, стараясь быть очень аккуратной. Макс испытывал боль, но я хотела, чтобы рядом со мной ему было хоть немного легче.

Подумать только. Макс дрался за меня. Может это и обычное дело, но меня еще никто и никогда так не защищал.

— Держи крепко. — У меня внезапно возникла идея о том, как еще можно отвлечь Макса. — Я сейчас приду.

— Honey, не оставляй меня. — Но я была уже на балконе и проверяла высохла ли краска, которой я покрывала Борд. Проверив лак и полную готовность своей работы, я взяла доску в руки и пронесла в комнату.

Я встала за ней, осторожно прокручивая ее то одной стороной, то другой, будто была представителем ценного артефакта на какой-нибудь жутко пафосной выставке.

Я гордилась своей работой.

В последние дни я так переживала из-за Макса, что все это выплескивалось через бумагу, доску или планшет, на которых я рисовала.

— Нереально. — Глаза Макса распахнулись. Казалось, он хочет немедленно соскочить с кровати и, несмотря на покалеченное состояние, выхватить у меня доску и помчаться рассекать волны. — Ааааа, неужели это крутая доска теперь моя?

— Ну, нет, я, конечно, могу себе оставить. — Я усмехнулась, разглядывая серф под разными углами.

— Дай мне потрогать, — взмолился Макс, протягивая руки к доске. Я смерила его предостерегающим взглядом.

Обратная сторона серфа создана из сплошной абстракции, навеянной моим вдохновением: это был океан с разводами густых волн, в котором были затеряны маленькие звезды. Я постаралась сделать воду пятицветной, подарив ей многогранность и загадочность. Голубой, бирюзовый, насыщенно-зеленый — эти цвета перекликались друг с другом образуя между собой единые градиентные линии.

На лицевой стороне царствовало пламя: феникс, изображенный на доске, гордо расправил свои крылья и обнимал ими другую сторону с океаном.

И мы с Максом знали, что больше ни у кого не было такого серфа. Из пустого, обычного куска пластика он превратился в частичку чего-то душевного и живого.

— Иди ко мне, — просто сказал Макс, убирая поостывшую бутылку. — Эми.

Я оставила серф у стены и покорно легла рядом с Максом на бок к нему лицом. Тяжесть его руки опустилась на мою талию, и с прежней силой он подтянул меня к себе, закидывая мою ногу на свое бедро.

— Макс. — Уткнувшись в его предплечье, в очередной раз вдохнула его запах.

Если бы даже хотела забыть этот момент, не смогла бы вычеркнуть его из памяти.

Ни один момент проведенный с Максом.

Мы бы были парой, которая вечно ругается, страстно спорит до нервных срывов и лихорадочной дрожи. А наши отношения, как непрерывная диаграмма взлетов и падений... И всё же, я знала, что все произошло так, как должно быть.

Я в самом безопасном и лучшем месте на земле — в его объятиях.

* * *

— Ну что, ты готов к главной игре всего сезона? — Я и Кендалл пришли перед матчем к Максу и Кайлу для того, чтобы приободрить второго перед важной игрой.

— А ты готов к своим соревнованиям? — парировал он, вставляя шину себе между зубов. Ему будет необходима эта защита в сегодняшней 'кровавой бойне'.

Матч будет непростым — за этот сезон команда Кайла потерпела так много поражений, что побила все рекорды за всю историю существования команды Колледжа. И это при том, что все предыдущие года Команда всегда занимала первые или призовые места в большом спорте. Благодаря своим прекрасным заслугам, Кайл получал стипендию на обучение, хотя совершенно в этом не нуждался. Его любили, по большей части, как футбольного игрока и душу компании, и после череды проигрышей ему, правда, пришлось нелегко. Но, в последнее время, дела у команды пошли в гору — казалось, у Кайла открылось второе дыхание, и он стал играть даже лучше, чем прежде, по крайней мере, так говорил Макс. Наш университет одерживал победу за победой, и сегодняшняя игра решала дальнейшую судьбу Кайла и его положение в большом спорте.

— Эмили подарила мне шикарный борд. Мне плевать на эти соревнования. Главное, что у меня есть обновленная доска, и я наконец-таки побываю в трубе. Я же не собираюсь покорять мир, как серфер. А вот тебе стоит напрячься сегодня. — Я сидела на коленях у Макса, а его подбородок опирался на моё плечо, которое он периодически покрывал поцелуями.

— Нет, ну вы посмотрите на него, — усмехнулась Кендалл, глядя на нас. — И этот парень, который ещё два месяца назад...

— Так, замолчи, Вайтроуз. Сейчас ляпнешь лишнее, — грозно пригрозил Макс, виновато улыбаясь мне.

— Ладно, ладно, ловелас. Смотри мне, если обидишь мою подругу, узнаешь, какова я бываю в гневе! — заверила его она, взмахнув своими помпонами — она была в полной готовности выступать на сегодняшней игре.

Кайл шутливо выхватил у неё из рук помпоны и откинул их на кровать.

— Ты такая болтушка, Кендалл.

— Если не хотим опоздать, нам нужно выходить на игру, прямо сейчас. Вы готовы, мой капитан? — спросила она, обвивая его руками за шею, и я в душе порадовалась за ребят, и вздохнула с облегчением.

Сандра была невероятно тиха в последние дни. С Кендалл она не разговаривала, несмотря на то, что девушка была её вице-капитаном. Когда я спрашивала подругу о том, как теперь проходят их тренировки по чирлидингу, она обычно отмахивалась и ворчала себе под нос, что-то наподобие: 'лучше не спрашивай.'

— А ты готова? — Мы встали, чтобы последовать за Кайлом и Кендалл, но Макс остановил меня взмахом руки.

— К чему? — спросила я, посмотрев на то, как он достал свой второй Университетский бомбер из шкафа. Обычная спортивная ветровка, как и у каждого второго в нашем университете.

— Быть девушкой Макса Кенинга. У всех на глазах, — гордо заявил он, накидывая мне на плечи куртку, и притянул меня к себе вместе с ней.

— Мне не нравится выражение 'девушка'. — Тут я имела ввиду girlfriend — значение этого слова в Америке было сильно принижено. Каждый уважающий себя человек в возрасте от 13 до 25 лет, как правило, заводил себе girlfriend или boyfriend — и нет, не из-за высоких чувств друг к другу, а просто, чтобы был.

— Dann bist du mein Sonnenschein (прим. Немецкий язык — 'тогда ты мой свет'), — на чистом немецком произнёс он, и я растаяла от звуков сексуального шепота Макса.

— Und du bist mein Ozean sind (прим. Немецкий язык — 'а ты мой океан'). — Еле выговорив сложную для меня конструкцию, почувствовала, как заливаюсь предательским румянцем.

— Мы будем над этим работать. — Макс быстро провел влажным языком по моим губам, слегка прикусывая нижнюю, и потянул меня за руку к выходу, явно поторапливая на сегодняшний матч.

Ещё два месяца назад я смотрела на всё, происходящее на игре, как на сборище дикарей, которые наблюдали за тем, как несколько человек, одетых в твёрдые наплечники и каски, без устали гоняют по молю никому ненужный мяч.

Но к сегодняшнему дню всё изменилось — я стала частью этой толпы, может и не потому, что была фанаткой регби, а потому, что здесь я обрела друзей, за которых искренне переживала. Кендалл выделывала трюки опаснее обычного — она из кожи вон лезла, чтобы поддержать Кайла. Мне казалось, ещё чуть-чуть, и она надорвёт голос, выкрикивая свои страстные речи, которые призывали команду к победе.

Кайл бегал по полю, словно неугомонный волчок, забивая один гол за другим.

— Кайл Картер, в очередной раз, ловким маневром огибает Кельвина Питерсона — нападающего из команды противников. — Комментатор тараторил так, что я еле успевала следить за ходом его мыслей. — Ещё чуть-чуть, и он снова одолеет ворота 'Медведей' и... ГОООООООООЛ! Я давно не видел Картера таким. Ну, как вам, ребята?!

Трибуны ликовали. Макс следил за игрой с не меньшим интересом, нервно сжимая моё колено в самые напряженные моменты. И, пусть, иногда его хватка была настолько сильной, что я боялась за синяки, которые могут образоваться после, мне было приятно, что он касается меня.

Его ладони не бьют меня током, как все, что были до него. В каждом его прикосновении — мягком, грубом или едва заметном, я чувствую откровение.

— Медвежатам нас не догнать! — орал комментатор — Томас Кинг, — перекрикивая голоса и оры, доносящиеся с трибун. Сторона соседей уже давно приуныла, а на стадионе царила атмосфера нашей победы. — Кайл Картер вновь стремительно подбегает к чужим воротам! Нет, ну вы только посмотрите, в каком он сегодня ударе... Быстрый, словно пуля, сметает на своём пути всё, как ураган...ООО, НЕТ... Он запнулся!

По стадиону пролетел слегка печальный вздох, и я слегка занервничала, когда увидела, как Кайл упал на ровном месте, будто кто-то подставил ему невидимую подножку.

— Вставай Картер, мы в тебя верим! ТЫ СМОЖЕШЬ! — подбадривал Томас, и я глянула на Кендалл, которая замерла, сложив две руки перед собой. Она смотрела на Кайла с выражением глубинного страха, и я не сразу поняла почему.

Секунда проходила за секундой. Но Картер не вставал. Кайл вообще не двигался.

— Врач спешит на помощь, по-видимому, Картер сильно повредил себе что-то во время падения... Какая досада для сегодняшнего матча...— продолжал комментатор в то время, как судьи объявили Таймаут, и первая медицинская помощь во главе с Кендалл побежали к Кайлу. Макс сидел мрачнее грозового неба и нервно пожимал моё колено.

— Черт возьми. Фак, фак, фак. Этого не может быть, — пробормотал он, когда увидел, как Кайла кладут на носилки. Приглядевшись, я заметила, что Кендалл истерично плачет, Сандра подбегает к ней и, хватаясь за голову, тоже начинает плакать, не в силах остановить своих слёз.

— Пойдём, — быстро скомандовал Макс, увлекая меня к спуску на стадион. Я бежала вслед за ним, понимая, что с Кайлом случилось что-то очень нехорошее. Я не видела, чтобы он приходил в сознание.

— Что с ним? Ты знаешь?

— Он идиот! — рявкнул слишком грубо Макс, посмотрев на меня почти со злостью. Знаю, что она была адресована не мне, но это всё равно не очень приятно. — Но только бы этот идиот выжил!

Я не могла поверить в то, что всё настолько серьезно. Уже через пять минут мы ехали в автомобиле Макса вслед за 911, в которую сели Кендалл и Сандра, и в которой везли Кайла.

— Я знал... Я знал, что что-то не так...— шептал Макс, утопляя ногу в педали газа всё сильнее и сильнее. Я держалась за ручку двери, потому что меня шатало, как на Американских горках, пока мы ехали до больницы. Я старалась молчать, чтобы лишний раз не выводить Макса из себя, и тихонечко молилась за то, чтобы с другом было всё хорошо.

Я была убеждена в том, что ему просто стало плохо от перенапряжения. На него слишком много навалилось разом, плюс, он на все сто выложился на сегодняшней игре, которую теперь, очевидно, перенесут на другой день.

POV Макс

— Что с ним? — Я подлетел Кендалл, что заливалась слезами, стоя в больничном коридоре. Здесь уже было несколько родных Картеров, возможно где-то рядом находились родители. Ребекка сидела в холле, уткнувшись в телефон, будто ей было всё до лампочки. Сандра сидела с ней рядом, поджав под себя колени. Её маленькое худенькое тело сотрясалось от потока сдерживаемых слёз.

— Он... Макс...— начала Кендалл, пытаясь побороться со своей истерикой. — Что-то с его сердцем, я плохо разобрала. Он... — Она замерла, поднеся пальцы к искусанным губам. — В крови нашли стероиды.

Эмили смотрела на нас обоих непонимающим взглядом. Она была не сильно осведомлена о правилах Американского большого спорта. И она вряд ли различит названия Допинга от обычной наркоты. Так вот что... Значит Кайл не врал, когда говорил мне, что это не его кокс. От этого совершенно не становилось легче. Черт, я опять облажался. Не смог уследить за братом. Не смог остановить своего лучшего друга. Если с ним что-нибудь случится...

Не считая самого худшего, Кайлу грозила полная дисквалификация от спорта — его не возьмут ни в одну Национальную команду. На его карьере сейчас только что поставили большой, огромный, жирный красный крест. Но это было не так уж и важно сейчас, хотя он бы со мной поспорил на этот счёт. Важно было, чтобы он пришёл в себя.

С этой минуты начались мучительные ожидания вердикта, который вынесут о Кайле врачи. Эмили опустилась на пол рядом с Кендалл, стараясь позаботиться о подруге. Время от времени девушка носила той стаканы с водой и шоколад, но Кенди от всего отказывалась.

В моей же голове царила какая-то оглушающая пустота. Мысли были настолько страшными, что хотелось выключить свою голову хоть на пять минут... Но ничего не выходило. Хор жутких голосов неумолимо передвигался по моим извилинам, и даже образ Ганса не приходил ко мне, чтобы утешить каким-нибудь своим очередным внеземным нравоучением.

Когда мой телефон зазвонил, я аж подпрыгнул от неожиданности, увидев на экране телефона имя агента Броди. Не знаю почему, но в моём сердце будто бы зажгли свечу надежды — я был уверен, что, на этот раз, весть от агента будет хорошей. Может, именно в этот момент, когда мне так нужна хорошая новость, я узнаю, что Ганс всё-таки всё это время был жив. Что он просто не мог связаться с нами. Эта вера была во мне настолько жива, что я почти ощущал свою правоту, когда отвечал на звонок мистера Броди.

— Это Максимиллиан, — просто ответил я, сжимая несчастную трубку в своих руках. Я отошел от девушек подальше и издалека видел, что Эмили поглядывает на меня с беспокойством. Я отвернулся, сосредоточившись на вестях из агентства.

— Здравствуйте, это мистер Броди.

— Снова прочистили очередной участок и никаких известий? — Мне не терпелось узнать, что он приготовил для меня на этот раз. Сердце пропускало удар каждый раз, когда я слышал в трубке его взволнованное дыхание.

— Да, Максимиллиан, мы прочистили целых два участка за последний месяц прямо в Карибском море. И это... Дало свои результаты. Оказывается, всё это время мы искали не там, где нужно — не учли несколько северных течений, что были характерны для того времени года...— бормотал он. Я слышал как на заднем фоне, он судорожно листает какие — то бумаги.

— Не томите, Броди, говорите! Мой брат жив? Да?! — Я закрыл глаза, почувствовав, как вся больница крутиться перед глазами.

— Мы нашли остатки судна, прибитые к берегу необитаемого острова в Карибском море. — Броди тяжело вздохнул, продолжив обреченным, как приговор, голосом: — С этого дня я должен сказать вам, что Ганс Кенинг больше не считается без вести пропавшим. Эксперты оценили поломки корабля, как несовместимые с жизнью. Они были разрушены ещё в море... И... Понимаете... Все шлюпки также прибило к берегу, и их не отрывали... Ими не пользовались... Я вынужден сообщить вам, что ваш брат...

Еле сдерживая истошный крик, метнул телефон в стену, наблюдая за тем, как он разлетается вдребезги. Всё тело стало сплошной раной и болью. Чья-то нежная рука опустилась на моё плечо, но я не хотел этого. Черт возьми, НЕ ТРОГАЙТЕ МЕНЯ ВСЕ!

Тут я поворачиваюсь к Эмили, глаза которой блестят от надвигающегося потока слёз. Нет, нет, это какая-то глупая шутка... Кайл...

— Он в коме, — выдыхает она, и я делаю два шага назад, резко убирая её руку со своего плеча. Весь мир погружается в калейдоскоп мрака, через который я падаю в пропасть. Эми не понимает, что я не способен сейчас адекватно воспринимать эту реальность.

Я начинаю бежать, не собираясь останавливаться. Бежать, чтобы не причинить ей боль, чтобы не наговорить гадостей, а я очень хочу прогнать, оттолкнуть её, лишь бы больше никогда не зависеть от взора её карих теплых глаз.

Эмили бежит за мной, не понимая, почему я нахожусь в таком состоянии. Я хочу вышвырнуть её из своего автомобиля, когда она садиться рядом на пассажирское сиденье, но молчу, сжимая руль в своих руках. Радио доносит до меня песню The Rusmus — Living in the worlds without you, но я не разбираю слов, которые знал наизусть.

— Макс, что происходит? Останови машину! 100 миль в час! ОСТАНОВИСЬ! — кричит Эмили, но я только сильнее нажимаю на педаль газа, направляясь к Калифорнийскому берегу. Я не просил её ехать со мной. Мне нужно побыть одному. Какого хрена она увязалась за мной? Мне не нужна её нежность. Вновь и вновь я хочу и обругать её, и остановить машину, оставив её на дороге. Так резко, чтобы нахрен разбить её и так пострадавшее сердце. Я думаю о себе, погружаясь в жалость к самому себе. Сейчас я плевал на её чувства. Состояние аффекта играет с разумом в очень злую шутку.

— Макс, остановись... — шепчет она, но я с силой ударяю руль, как последний псих, ещё больше напугав девушку. Ничего не говоря, я резко торможу и останавливаюсь возле пляжа, чтобы сбежать к бушующему океану. Уйди, Эмили. Оставайся в машине, иначе попадёшь под мою раскаленную добела руку.

POV Эмили

Я ещё никогда не видела Макса таким сломленным. Мне тоже было жутко больно за Кайла, но я не понимала, почему он ведёт себя так, будто в него вселился дьявольский дух:глаза смотрели, но не видели; губы шевелились, но вслух он ничего не произносил. Он просто гнал к пляжу, не сбавляя запредельной скорости до тех пор, пока мы не оказались у воды.

— Макс, всё будет хорошо... — произнесла я, глядя, как его сбивчивое дыхание терзает его сильную грудь.

— ЭТО НЕ ПРАВДА! ВСЁ! НЕ! ХОРОШО! — вдруг орёт он, падая на песок. Его руки касаются прибрежных волн, ударяющих его голову.

Внутри меня всё съеживается от этой картины, но я знаю, что просто обязана помочь ему и выяснить, что мешает ему прийти в себя...

— Уходи Эми! Уходи! Пока не поздно, умоляю тебя! — Его срывающийся голос в купе с руками, которыми он рвёт на себе волосы, заставляют моё сердце разрываться от боли.

— Макс! Иди ко мне. Прошу тебя, Макс, успокойся...

Но он встаёт на колени и смотрит на небо таким взглядом, будто с него срывают кожу. Его глаза преисполнены вселенской печали, с которой не сравнятся даже жертвы нечеловеческих пыток. Каждая вена на его руке проступает до голубого цвета, лицо искажено гримасой боли — так, словно под его ногти вбивают миллиарды острых осколков.

— Мы не увидимся снова, мы не увидимся снова... — просто шепчет он, опуская голову под воду, стараясь захлебнуться.

Я не верю в то, что всё это происходит наяву. Я думала, что большего отчаяния, чем в комнате Давида, никогда не испытаю. Но я ошибалась.

Я не думаю, а опускаюсь на колени рядом с ним, объятая желанием обнять его. Макс отталкивает меня, избивая песок, разрывая землю на части.

Он кричит. Его крик настолько пронзительный, что в моих жилах застывает кровь.

Я могу разглядеть душевные стигматы на его теле, что не поддаются обычному взору.

Сама не замечаю, как тоже начинаю захлебываться от слез. Он толкает меня снова и снова, пока я пытаюсь прижать его, обнять, быть ближе к Максу... Спасти его.

Но он не принимает ничего. На его косых скулах мерцают скупые слёзы.

Я никогда не видела мужских слёз — никаких, не единой крупицы. И я не думала, что они так способны растерзать мою душу.

Мы, девочки, плачем из-за всякой ерунды, порой, — будь то сломанный ноготь или трогательная музыка.

Но парни же всегда всё держат в себе. Они, как океаны, которые не смеют выходить из своих берегов, даже если превращаются в цунами.

Кажется, сейчас Макс превратился в неуправляемый десятибалльный шторм, который сметает всё на своём пути.

Он не помнил себя от боли, о которой я не знала. Но разве это даёт ему право так поступать со мной?

— Эми, убирайся, — вдруг произносит он заледенелым и безжизненным голосом, смотря на меня исподлобья. В этом лице я не узнаю Макса и качаю головой, повторяя только одно слово: 'нет!'. — Проваливай из моей теперь уже никчемной жизни! Я не выдержу, если потеряю и тебя...

Он противоречил сам себе, его косые скулы были сдавлены до предела. Сжатые зубы придавали голосу ненависти, а я нахлебалась его горькой водой.

— Да что ты такое говоришь, Макс! Я всегда буду с тобой! Я не брошу тебя, откройся мне, в конце концов! — кричу я, перекрикивая, шум не на шутку взволновавшейся воды.

— УБИРАЙСЯ, я кому сказал! ВОН! — Он взметнул свою руку с отставленным указательным пальцем, указывая мне дорогу. Его крик пробирал меня до мозга костей. Время остановилось. Начался какой-то страшный сон, ни в какое сравнение не шедший с детским лепетом с участием Давида.

Физическая боль показалась нежными шалостями на фоне распадения моей души на осколки.

Каждый осколок проходил по внутренней стороне моей кожи, раздирая её насквозь.

— Ты не видишь, как ты всё рушишь? Остановись! Ты... Я... — Слова застревают в горле, предательски собираясь в противный снежный ком.

Я смотрю на его железную маску, образовавшуюся на лице парня после затяжного припадка, и, вытирая горючие, как смола, слёзы, разворачиваюсь и ухожу, ещё улавливая едва слышные для меня его крики.

Макс только что погубил себя. Разбил меня. И всё разрушил.

А я не возвращаюсь дважды.

Глава 23

Два года назад. POV Макс

— Ну, так что, снова Испания? Только не говори, что это случайность, — тяжело вздыхаю я, убавляя слишком громкую музыку, что разрывает динамики в автомобиле Ганса. Машина моего брата олицетворяет собой независимость от родителей. Пусть это и BMW, но год выпуска настолько древний, что её можно было бы разобрать на запчасти.

Это единственное, на что он пока смог накопить к своему девятнадцатилетию, в то время как я воспользовался подарком отца — Shelby Cobra была пределом моих мечтаний во всех отношениях: начиная от цвета, заканчивая тем, что являлась Американской классикой.

— Я всегда любил Барселону. Ты же знаешь, перед этим городом очень трудно устоять. Алиса здесь ни при чем. — Он опирается рукой на подлокотник двери и задумчиво смотрит в окно, прощаясь с нашим родным городом — Карлсруэ.

Мы направляемся в Аэропорт, и я мечтаю опоздать на регистрацию, поэтому стараюсь замедляться перед каждым зеленым сигналом светофора. Я всё еще надеюсь на то, что Ганс бросит эту идиотскую затею — отправиться работать Старшим механиком на одно из торговых суден, что колесит по мировому океану.

— И всё же, Барселона напоминает тебе о ней? И Ллорет... Хорошее было время, да? — Я не могу сдержать улыбку, когда вспоминаю сумасшедшие ночи нашего отдыха. Для меня это было время безудержного веселья, а для Ганса — переломный момент в жизни, который привел его к решению покинуть родной дом. Мы вместе поступили в Калифорнийский Университет, но Ганс отказался от своей стипендии.

— Да, — сухо отвечает он, недовольно встряхнув головой, и я понимаю, к чему он клонит. — Хватит о ней, ладно? — Я замечаю, как он нервно отирает кольцо на своём безымянном пальце.

— Не хватит. Ты должен бороться. Ты должен лететь не в Барселону... А в Москву, — слишком резко реагирую я, слегка постукивая по ветхому кожаному рулю.

— Бороться? Макс... Нет. Это невозможно. Во-первых, наши родители против. И хоть мне плевать на мнение папы, она беспрекословно подчиняется указаниям своей семьи. Во-вторых, она беременна и помолвлена с отцом ребенка, — сдавленно говорит он таким тоном, будто его сейчас вырвет.

— Она была помолвлена с тобой, черт возьми! Как это произошло?

— Наша помолвка не была настоящей. Не думаю, что предложение в "Макдональдсе" с подарком в виде кольца от жестяной банки можно считать пределом её мечтаний. — В его голосе звучит горечь, и я понимаю, что воспоминания разрывают каждую клеточку его измученной души.

Он слишком сильно изменился. Эта была больная, запретная любовь. Только через некоторое время Ганс узнал, что Алиса буквально сбегала к нему в Германию, работая не покладая сил: кажется, чтобы оплачивать поездки самостоятельно, она совмещала учебу с работой официантки.

— Ты обязан с ней поговорить. Я видел её глаза. Да что там, я видел вас вместе — вы как будто вокруг ничего не замечаете! Не знаю, как ты подписался на это брат... — Я вдруг представил себя по уши влюбленным. Ага. Ну, конечно, чтоб я сходил с ума по одной девушке, когда вокруг столько разных красавиц? Никогда и ни за что не остановлю свой выбор на одной из них. Буду перебирать, пока не стану седовласым "Плейбоем" со своим собственным TV-show.

— Только три слова: не мой ребенок. И давай закроем эту тему, хорошо? — Он сделал музыку погромче вновь, намекая на то, чтобы я заткнулся. Тем временем к аэропорту мы подъехали, да вот только на регистрацию была ещё уйма времени.

— Дядя Барт отвезет тебя на судно? — Мы выгрузили немногочисленные вещи Ганса из машины и направились в здание международного терминала небольшого аэропорта.

— Да. Но, прежде, я бы хотел переночевать в Барселоне несколько ночей, — протянул он, когда мы стояли в зале ожидания и искали окно, к которому ему нужно подойти.

— Обещай, что это только на срок контракта. Полтора года. Время, достаточное, чтобы ты отпустил её и вернулся обратно, — вдруг говорю я, вглядываясь в черты лица своего брата.

Раньше мы были похожи, как две капли воды, и лишь диаметрально противоположные родинки над нашими губами помогали людям иногда не путать нас между собой. Но теперь разница была очевидной: у Ганса появилась легкая щетина, и благодаря ей он походил уже на более старшую копию меня. Я, вдруг, представил его в майке матроса, фуражке, с бутылкой рома в руке и длинной бородой, которую на борту обстригать просто нет необходимости.

Думаю, всё примерно так и будет. Не считая рома, конечно.

Ещё он иногда носил очки без диоптрий, и это было нашим вторым различием. Я терпеть не мог носить их, даже солнцезащитные — меня всегда раздражало то, как они щекочут переносицу.

И, наконец, ещё одно из главных внешних различий — это разная длина волос. Светлые волосы моего брата хоть и находились в небрежном беспорядке, как у меня, всё же были раза в три длиннее, как будто он больше не считал нужным уделять время своей прическе.

— Что молчишь? — Мне не понравилось, то, как он задумался над своим контрактом. — Полтора года, по рукам?

— По рукам. — Он обхватил мою руку и прижал к себе, слегка похлопав по плечу. Я не знал, как буду справляться со своими проблемами без этого обнадеживающего похлопывания между нами.

Я не знал, каково это — быть далеко от Ганса. И понимал, что ему тоже будет нелегко без меня, потому что мы всегда считали себя единым целым — единой системой, состоящей из двух сообщающихся сосудов.

— Если ты не вернешься через это время, я примчусь на твое судно, и в моей загубленной карьере программиста будешь виноват ты. — Я старался шутить, но время разлуки неумолимо приближалось. Ганс издал нервный смешок, согласно кивая.

— Тебе не о чем беспокоиться. Всего лишь полтора года "исправительных" работ, и я как новенький. — Его улыбка расплылась так широко, что была почти похожа на искреннюю. Он добавил уже тише, словно давая мне обещание: — Мы увидимся снова.

— Мы увидимся снова, — повторяю я и наблюдаю за тем, как он задом наперед от меня удаляется к терминалу, помахивая мне рукой.

По громкой связи объявляют посадку на рейс до Барселоны, и уже через пару часов Ганс на долгое время покинет родную страну. Спустя год и два месяца я буду так же подходить к одному из терминалов, только с собой у меня будет два тяжелых чемодана и билет до Лос-Анджелеса.

Я смотрел ему вслед — он, как и я, зачесывал волосы назад, когда нервничал, и потирал макушку. Я отвернулся, когда Ганс скрылся в толпе ожидающих людей, и, резко развернувшись, помчался к его машине. Стремительно и быстро, не дав себе возможности оглянуться и остановить его.

* * *

Сейчас

Горьковатый дым обнимает моё горло, раз за разом оседая где-то глубоко в легких. Если кто-нибудь узнает, что я курю прямо в комнате, меня наверняка отчислят без права на восстановление, но мне в общем-то всё равно.

Это рано или поздно случиться, если я буду и дальше так пропускать пары. Один раз я сходил на математический анализ, но оказался в ещё более разбитом состоянии, когда осознал, что же натворил.

Эми выглядела, как всегда — на её лице не было следов от мучительных бессонных ночей или литров пролитых по мне слёз. Это даже меня радовало. Постепенно её жизнь вернется к нормальному руслу, а я вернусь к своему обычному бесцельному времяпровождению.

Я посмотрел на две бутылки виски, что стояли на тумбочке: одна уже пустая, вторая заполнена лишь на четверть, и блаженно улыбнулся, предвкушая то, что я смогу допить её в гордом одиночестве.

Ганс больше не являлся мне: то были лишь ускользающие воспоминания, а не его четкий образ, который, бывало, возникал передо мной. Все, что я мог делать после того, как Кайл попал в больницу — это вспоминать свое детство, проведенное с братом, и поглощать сигарету за сигаретой. Мне никогда особо не нравилось курить, и, уж точно, я на дух не переносил ощущение гадкого дыма, который проедает тебя насквозь. Но механические движения, повторяющиеся раз за разом, вводили меня в транс, который помогал справиться с болью.

Как только я потянулся за виски, в дверь без стука ворвались. Бирюзовые волосы, что возникли передо мной, не предвещали ничего хорошего.

— Кенинг! — Я не смотрел на Бекку, присосавшись к вискарю так, будто он был моим кислородом. — Подними свою задницу.

— Зачем? — Я оторвался от бутылки и с удивлением оглядел Ребекку: она была в джинсах — раз, без косметики — два (наконец-то походила на молодую девушку благодаря отсутствию обильного макияжа на лице), и она пришла не для того, чтобы соблазнить меня — три.

— Делать вид, что мне плевать на Кайла — это моя привилегия, а не твоя. Ты ни разу не навестил его в больнице. — Она подошла ко мне ближе, вырывая "Джека" из рук одним резким движением.

— А ты что, испугалась, да? — усмехнувшись, замечаю я, закатывая глаза. — Испугалась за то, что ты с твоим образом жизни будешь следующая? Или реально боишься за брата?

— Тебе никогда не понять моих поступков, Кенинг, — отрезала она, убирая виски в холодильник. Ха, она, видимо, думает, что меня это остановит. — Я, может, и ходячее зло, но, да, представь себе... Я переживаю за Кайла.

— Думаешь, я нет?! — Я подскочил на кровати, в упор посмотрев на Бекку: она подпрыгнула на месте, испугавшись неожиданной смене моего тона. — Я тоже переживаю! Но я ничем не могу ему помочь! Уже... НЕТ!

— Иногда, чтобы помочь человеку, не нужно прикладывать титанических усилий — можно просто быть рядом, — отрезвляющим меня голосом произносит она. Затем, она слегка морщит носик и продолжает: — Посмотри на себя в зеркало, Макс. Я не знаю, что происходит в твоей душе, но знаю одно: того сильного парня, что когда-то безумно нравился мне, сейчас в тебе нет. Он прячется и скрывается где-то глубоко внутри. И знаешь... Я даже рада этому, ведь сейчас ты вызываешь у меня лишь отвращение.

— Взаимно, — вскидывая бровь, равнодушно замечаю я, но понимаю, что ей удалось меня зацепить. Когда дверь за Беккой закрывается, я ещё несколько минут пялюсь на свое отражение, понимая, что она права.

И дело не в том, что внешне я всё больше напоминаю себе главного героя фильма "Изгой".

Я опираюсь на раковину двумя руками и включаю воду, всматриваясь в свои безжизненные глаза до тех пор, пока не перестаю видеть ничего, кроме двух самых пустых океанов на свете.

POV Эмили

— Тебе нужно поспать, дорогая, — нежно шепчу я, накрывая Кендалл пледом, потому что знаю, что подруга слишком много мерзнет в последнее время. Это звучит смешно, когда на улице стоит неимоверная жара, но Кенди совсем нечего не ест, и мне тяжело наблюдать за тем, как её запястья уменьшаются на моих глазах.

— Я должна вернуться к нему. Он совсем один, — шепчет она одними губами, и я поглаживаю девушку по плечу, убирая с лица её каштановые волосы, чтобы они не мешали во время сна.

— Сандра и Бекка тоже приходят. И родители. Никто не оставит его одного. Сейчас вместо тебя схожу я — тебе нужно поспать хотя бы несколько часов, — мягким, успокаивающим голосом произношу я и с облегчением замечаю, что веки подруги смыкаются спустя пару минут. Она измотана.

Я только рада позаботиться о подруге — это отвлекает меня от мыслей о том, кого-я-не-хочу-называть. Как только его имя заполняет хоть один нанометр моего мозга, я решительно обращаюсь к себе внутренним голосом:

Прочь. Вон. Убирайся!

Но все тщетно. Макс во всём, что меня окружает.

Он в каждой капле воды и каждом моём вдохе. Он не заполняет мои мысли, словно и так присутствует в каждой клеточке моего тела. Чувство, что я испытываю к Максу — сильнее гордости и сильнее обиды.

Только он никогда об этом не узнает.

Я подхожу к больнице, потому что пообещала Кендалл провести некоторое время рядом с Кайлом — я и сама уже безумно соскучилась по его оживленной улыбке. Он совершил большую ошибку, но я знала, что у него были на то причины. Давление на спортсменов в этой стране слишком велико — пара проигранных матчей, и ты уже никто в этом бизнесе, и, отчасти, я понимала, в каком состоянии находился Кайл.

Получив у администратора разрешение, я заметила, что дверь в комнату Кайла слегка приоткрыта, будто там уже кто-то есть. Возможно, это Сандра, и ей пригодится моя моральная поддержка. Если это кто-то из родителей Кайла, то я спокойно подожду в коридоре. Тихо прошмыгнув в палату, я замерла на месте и тут же спряталась за стенкой при входе в комнату.

Сердце распалось на части, когда я увидела пряди светлых волос, а затем и широкие плечи в знакомой голубой джинсовой рубашке. Макс сидел рядом с другом и держал его за руку, в то время как к Кайлу были подключены десятки различных датчиков, которые озвучивали его пульс на всё помещение.

Знаю, я должна была немедленно выйти, но замерла, прижавшись к стене, не в силах сделать не единого шага.

— Кайл, я не могу тоже потерять тебя. Я не могу потерять второго брата, ты слышишь? — хриплым голосом произнёс Макс, и я ещё больше вжалась в стену, не сразу осознавая смысл сказанных им слов.

Второго брата?!

— Ты единственный, кто знал о Гансе. Да, я даже не смог рассказать об этом Эмили. — Мне пришлось напрягать свой слух, чтобы расслышать его слова. — Мы, конечно, не близнецы, но ты стал тем, кому я мог доверять всё это время. Моим другом. И мне тошно от того, что я позволил тебе наглотаться этой гадости.

Все конечности моего тела заледенели от того, что я только что услышала. Я едва дышала — настолько шок сковал моё тело. Близнец?!

— Слушай, у меня есть план, — вдруг уже более бодрым голосом заговорил Макс, и я навострила уши. Да, это жутко некрасиво — подслушивать, но меня было не остановить. — Мы с тобой начнём здоровый образ жизни, как только ты очнешься. — Он глухо рассмеялся, и я почти уверена в том, что он покачал головой в этот момент. — Никакой травки. Никаких вечеринок. Только милые посиделки у костра на пляже. Ты вернешься к спорту... Это будет нелегко, но мы обязательно вернем тебя туда. Ты будешь играть в Регби. Ты будешь с Кендалл или Сандрой — неважно, только очнись и сделай этот выбор.

Снова молчание, которое даёт мне понять, что нужно уходить, потому что я слышу, как Макс зашевелился на стуле и, кажется, собрался покинуть комнату. Пульс Кайла оставался ровным и четким на протяжении всего разговора, но мне почему-то хотелось верить, что он прекрасно слышит Макса и намерен бороться за свою жизнь.

— Мы все тебя очень ждем. — Я проглотила 'ежика', что застрял поперек горла, и поспешила выйти из комнаты, направляясь к туалету. Отсижусь там, пока не буду уверена в том, что Макс покинул больницу.

Прислонившись к двери, закрывающейся кабинки туалета, я стремительно скатилась по ней вниз и уселась прямо на пол, стараясь унять дрожь в своих руках. То, что я услышала, совершенно не умещалось в моей голове. Лишь несколько слов о том, что Макс потерял своего брата, отчаянно звучали в моих висках под барабанный рев Тамтамов (прим. Этнический барабан).

Это многое меняет. Позволяет мне посмотреть на ситуацию под другим углом и осознать, как ему сейчас тяжело. Мне лишь обидно, что вместо того, чтобы позволить мне быть рядом с ним и поддерживать, он яростно плюет мне в душу и выворачивает все наизнанку.

У меня никогда не было брата, но у меня есть сестра, которая даже не является мне полностью родной по крови. Но моя связь с Русланой всегда была для меня чем-то особенным. Это же моя маленькая сестрёнка. Она росла на моих глазах: первые шаги; первое слово, которым было мое имя "Эмили". Я никогда не имела настоящих друзей, но всегда знала, что у меня есть сестра. Самая лучшая сестра в мире — такая, о которой другие могут только мечтать. И пусть мы часто ссорились, вплоть до истребляющих драк и синяков с порезами, мы всё равно не могли и часа протянуть порознь. Помню, как захлебываясь в слезах и соплях после драки, мы обнимались, прося друг у друга прощения.

Я начинаю невольно плакать, скучая по Руслане, и понимаю, что я вот-вот скоро стану 'Ходячим Дождем', как в пятнадцать лет. Каким бы не было кошмаром то, что пережила я... Это ничто по сравнению с тем, что испытал Макс.

— Алло. — Я только что набрала на телефоне сотовый номер Руси, наплевав на заоблачные цены за международную мобильную связь. Голос сестры был слегка удивленным, потому что мы обычно созванивались лишь по скайпу. — Эмилия, с тобой все в порядке?!

— Да, Русь, — шепчу я, вытирая слёзы. Боже, какое счастье. — Я просто хотела тебя услышать.

Глава 24

POV Макс

Серфинг снова помогал мне излечить покалеченную душу. Как только я навестил Кайла в первый раз, возобновил тренировки, оставляя в своей жизни мысли только о спорте, друге и Эмили.

С тех пор, как я узнал о том, что корабль Ганса нашли, мне стало даже немного легче: по крайней мере, я больше не питал пустых иллюзий по поводу того, что он объявиться на пороге моей комнаты по примеру Ребекки, которая любила врываться без стука.

В день соревнований перед самым выходом я обнаружил очень странную вещь, которая нехило потрепала мои нервы. Мне пришло письмо, и это письмо было от Алисы.

Я сжимал белый конверт в своих руках и хотел сжечь его немедленно: негодование о том, как ОНА смеет мне писать, было чертовски сильным, но ещё большим было желание прочитать весь бред, что она настрочила внутри.

Что она хочет мне сказать этим плевком? 'Макс, прости, что это из-за меня Ганс отправился на край света. Ой, прости, что я залетела от другого?'.

— Стерва. — Я сжимаю руки в кулаки и выкидываю письмо в самый дальний угол комнаты так, чтобы оно упало за кровать. — Ещё письма она мне строчит.

Это письмо прибавило мне злости и боевого духа перед соревнованиями. Разъяренный, я схватил борд, что был произведением искусства рук Эмили, и направился к океану.

Народу на пляже тьма — все пришли, чтобы поболеть за любимых серферов, и я знаю, что нахожусь в списках многих присутствующих девушек. На лицах людей безупречные улыбки и искрящиеся глаза, в то время как на моём лице ни единой эмоции.

Если бы не большие волны, по которым я хочу прокатиться, я бы уже давно отказался от этой идиотской затеи. Моя любовь к океану выше этих жалких соревнований.

Первым выступает Томас Митчелл — один из главных конкурентов и явный претендент на победу. Томас занимается серфингом с пеленок, и я бы не отказался взять у него пару уроков. Он скользит превосходно — скорость его движений просто дикая, он то и дело перемещается из одного конца волны в другой, при этом мастерски успевая подпрыгивать над гребнем. Но ему не удается проплыть внутри волны — он просто не рискует заезжать в трубу, выделывая трюки на поверхности.

Мне нравится, как он выступает, и я вижу, что судьи оценили его работу довольно высокими баллами. И всё же эти баллы оставляют другим ребятам несколько шансов на победу.

— Эдвард Блэк! — произносит комментатор, и я уже всё меньше слежу за соревонаваниями, пытаясь разглядеть в толпе присутствующих знакомую копну карамельных волос.

Это глупо. Знаю, что Эмили слишком гордая, чтобы возвращаться к тому, кто её оплевал, как ни в чем не бывало. За это она мне и нравиться. Я бы сказал, что она из тех, кто знает себе цену, но терпеть не может, когда её оценивают.

— Максимиллиан Кенинг! — орёт комментатор, и, проводя по крыльям Феникса — на удачу, — я обнимаю серф и направляюсь к океану, который гонит волны к берегам, радостно приветствуя меня и зазывая в свои пучины.

Я стою по щиколотку в соленной воде и, дождавшись свистка, захожу в воду полностью. Пока я раздвигаю морскую гладь перед собой и приближаюсь к линиям волн, невольно вспоминаю, как учил Эмили кататься. Как она непослушалась меня тогда, и к чему это привело.

Перед тем, как встать на доску, я оценил размеры необъятной волны: она была великолепна, несколько метров в высоту... Величественная и устрашающая, но не для меня.

Я хотел найти с ней общий язык. И смогу это сделать.

С боевым кличем я взобрался на гребень волны, сделав Shove-it (*трюк, когда серфер в воздухе разворачивает доску на 180 или 360 градусов.), развернулся на вершине и помчался в другую сторону, вихляя восьмеркой по глади воды. Я знал, что должен сделать ещё один трюк до того, как волна начнёт закрываться, и мне необходимы были доли секунды на его выполнение. Быстро проделав, второй, похожий на Shove-it, трюк, я погнал догонять волну, которая уже начинала свертываться в трубу гигантских размеров.

Господи. Как это жутко. Я чувствовал себя вагоном океанского метро и волновался, что просто не успею во время примчаться на станцию.

Кажется, я слышал, как на берегу закричали, когда залетел в трубу и оказался...

Внутри.

Я оказался в океанской воронке, в черной дыре состоящей из одной лишь соленой воды, где я был квантом света.

Мне, правда, казалось, что я двигаюсь с космической скоростью и при этом не ощущаю её. Все чувства отключились, осталась одна лишь невесомость и безумное счастье, которое обрушилось на мои плечи.

Волна поглотила меня, и я слился с океаном, стал его абсолютной частицей.

Чувство адреналина, обуявшее меня, теплым вязким потоком распространялось по моим артериям. Слабость наступила так же мгновенно, как и пришел энтузиазм.

Вылетев из захлопывающейся волны, я слетела с доски, проваливаясь под воду. Моя нога была привязана к серфу, поэтому, при желании, я бы мог легко всплыть на поверхность, учитывая, что глубина воды была довольно-таки смешной.

Но я замер в воде, задержав дыхание, не предпринимая совершенно никаких действий ради своего спасения.

'Ты же не собираешься делать этого, Макс'. — Я закрыл глаза, перестав созерцать вокруг себя песок и небольших серебристых рыбок.

'Почему нет? Назови мне хоть несколько причин. Я хочу сдаться'.

'Ты никогда не сдаешься, Макс. Это я сдался. И мне очень жаль, что во мне нет твоей смелости, нет твоей силы'. — Мой брат был голосом в голове или же просто моей фантазией — это различие было уже не так важно для меня. Главное, что он был со мной.

'Эмили'. — Он повторял это имя вновь и вновь, пока в моих легких не закончился воздух, и я не начал задыхаться. Собравшись с последними силами, я потянулся руками вверх, увидев над собой свет солнца, что преломлялся в воде, и всплыл над поверхностью.

Берег встречал меня пеной и криками людей, смешанных с бурными аплодисментами. Ко мне подоспели врачи, но я кивнул, глядя им в лице, показывая два пальца вверх — я прекрасно себя чувствовал, несмотря на то, что кашлял так, что все вокруг сотрясались.

Я оперся на серф, вытащив его на берег, и вгляделся в безликую толпу, что окружала меня: были ли это галлюцинации от пережитой эйфории или же реальность, но среди них я увидел Эмили, что упорхала тотчас, как я встретился с ней взглядом.

* * *

Конечно же, я не занял первое место на соревнованиях. Ещё, как минимум, трое ребят залетели прямо в трубу и при этом, потом, не свалились с доски. Плюс, ещё Томас Митчелл, который всё-таки, в который раз, одержал верх над всеми, ещё раз доказывая своё лидерство. Серфинг был для меня отдушиной, стилем Калифорнийской жизни, в которой я пребывал последний год, помогал быть ближе к брату, но никак не погоней за медалями и дешевыми кубками из пластика.

Вытирая мокрые волосы насухо, я наклонился под кровать, решив дать этой стерве последний шанс. Нет, мне совершенно не были интересны её оправдания. И всё же, ради Ганса, я должен был это прочитать.

Открыв конверт, почувствовал, что внутри лежит что-то ещё, похожее на фотографии. Первым делом я достал листок, где аккуратным тоненьким подчерком было написано (кстати говоря, на немецком):

'Привет, Макс. Знаю, ты хотел сжечь это письмо. Но если ты всё-таки читаешь это, не смей бросать его, не дочитав до конца.

С того дня, как я впервые увидела твоего брата, нет... Даже с той секунды... Весь мир перестал для меня существовать. Мы оба знаем, какой он у нас особенный, да и, к тому же, не одна девушка не устояла бы перед его хитрой улыбкой. Вашими улыбками.

Он вряд ли тебе когда-то рассказывал, насколько тяжела и в то же время сильна была наша любовь. Ты ничего не знаешь о моей стране, о моих родителях... Ты лишь знаешь меня, как 'стерву, что погубила твоего брата'. Но это не так.

Ганс был моей судьбой. Но у родителей были другие планы на мой счет. Так вышло, что уже в 19 лет я вышла замуж за другого. Именно тогда, когда сообщила твоему брату что беременна от своего жениха.

Я сделала это для того, чтобы он забыл меня, а не для того, чтобы разбить его сердце. Тогда мне было очень тяжело... Разные страны, разный язык... Мне казалось, что, возможно, мы просто люди с разных планет, которым, и правда, не суждено быть вместе.

Мне казалось, что он слишком молод, чтобы взять ответственность за своего ребенка, которого я ношу под сердцем. Страхи завладели мной — я всё решила за него, даже не оставив ему права выбора... И всё из-за чертовых страхов, что так страстно завладели моим разумом!

Я была глупа. Всё навалилось разом: родители стали поддерживать меня, как только узнали, что я беременна, подумав, что будущий ребенок — сын моего жениха. Благодаря этому, мне удалось достичь в семье мира и согласия, которого я не видела много лет.

Шли месяцы, я знала, куда отправился Ганс. Спустя полтора года, когда Ричарду уже было несколько месяцев, я поняла, что больше не могу притворяться, что у меня всё хорошо. Что я счастлива с новым мужем, которого одобряют родители, общество... Но к которому я не испытываю ни капельки нежных чувств.

Я была намерена вернуть Ганса и, узнав расписание портов, где он останавливается, я ждала удобного момента, чтобы позвонить ему.

И это случилось. Господи, что мы друг другу только не говорили... Не думаю, что стоит посвящать тебя в самые глубокие подробности нашей истории, но я вдруг вспомнила, что такое — вновь обрести смысл жизни.

Ганс узнал правду о ребенке. К тому же его контракт заканчивался, и я была уверена, что теперь всё будет наконец-то так, как должно было быть... Но судьба вновь распорядилась иначе, видимо, наказав меня за ошибку двухлетней давности.

А ошибка моя была лишь в том, что я оказалась слабее своих страхов. И я не стала бороться, в то время как это единственное, что мы должны совершать каждый день.

Я не хочу учить тебя жизни. Я хочу всего лишь, чтобы ты понял и не держал на меня зла. Чтобы ты боролся, даже когда тебе очень трудно. Даже когда теперь мы точно знаем, что произошло...

Даже я не могу понять, как тебе его не хватает. Но ты должен жить дальше, Макс. И мы с Ричардом тоже.

Я прикладываю к конверту фотографии Рича — думаю, не нужно делать ДНК тест, чтобы понять, чьи у него глаза. Каждый раз, когда я смотрю на него, вижу Ганса. И я счастлива за этот подарок, несмотря на то, что наша история из тех, что разрывает сердце.

Я надеюсь, что ты ответишь мне. Хоть как-нибудь. Или просто промолчишь, но внутри простишь меня. Я думаю, Ричард бы очень хотел познакомиться со своим дядей, который похож на его отца, как две капли воды.

Твой брат всегда будет со мной. Я даже часто разговариваю с ним — наверное это глупо, Макс. Мне кажетс,я будто он просто уехал куда-то далеко-далеко и скоро вернется из своего плавания.

Я не знаю, что будет дальше — этого не знает никто. И спасибо, что ты прочитал это письмо до конца.

С любовью, Алиса и маленький Ричард'.

Я валялся на полу, как полный идиот, надавливая на свои закрытые глаза. Я будто снова оказался под водой, лишенный способности вдохнуть воздух. Буквально несколько секунд я увидел сына своего брата...

На одной из фотографий Ричард был совсем ещё малышом: пухлые щечки, надутые по-детски губы: глаза светлее, чем у нас с Гансом — можно сказать обесцвеченные, но я хорошо помню, что на наших с братом детских снимках у нас они точно такие же.

Второе фото было явно сделано недавно — теперь это уже взрослый и упрямый малыш, уверенно стоящий на ногах. Я не могу поверить в это, но зрение не обманывает: Алиса написала абсолютную правду.

Я не могу насмотреться на фотографии Ричарда. Так мог бы выглядеть мой собственный сын, и это кажется мне дикой, но приятной мыслью.

Эмили сделала меня слишком сентиментальным, но лучше чувствовать эту боль, чем и вовсе не познать Любви.

POV Эмили

За всё это время я лишь несколько раз видела Макса до сегодняшних соревнований. Это было мельком — в толпе или в лекционном зале, — и выглядел он довольно-таки жутко.

Но на сегодняшних соревнованиях он снова был прежним Максом — не только внешне, но и внутренне. От его походки исходила непринужденная уверенность, а движения на волнах были даже лучше, чем прежде. Господи, я надеюсь, он не узнал, что я наблюдала за ним. Когда он не всплывал на поверхность воды несколько минут, я прекрасно поняла, что он чувствовал, когда я тогда ослушалась его, решив прокатиться на серфе.

'Я не возвращаюсь дважды'. — Эта мысль крутилась в моей голове, как заведенная, когда я всю ночь сидела на балконе нашей с Кендалл комнаты. Кенди ночевала у Кайла в больнице, а я коротала часы в компании одиночества и розового полусладкого вина. Ещё пара бокалов, и я сама рвану к Максу и вытрясу из него всю правду! Теперь я могу понять его состояние в тот день, когда Кайл попал в больницу.

И я разрываюсь между сумасшедшим желанием прильнуть к нему и поддержать и между желанием растерзать его на кусочки за грубые слова, которые он выкинул в мой адрес.

Странно, что Давид и воспоминания о тех кошмарах, преследовавшие меня долгие годы, кажутся такими далекими и нелепыми. Думаю, что клетки мозга, которые были ответственны за эту часть воспоминаний, наконец-таки распадаются, а на их месте появляются новые — живые и активные, — и они все заполнены мыслями о Максе.

Это была обычная теплая Калифорнийская ночь. В нашем Студенческом городке было довольно тихо, и я включила на айподе Evanescence -My Immortal и остальные песни это исполнительницы и подошла к краю балкона, приготовившись встретить рассвет. Правым виском я прислонилась к стене, потому что немного устала от бессонной, но продуктивной на мысли ночи.

Наш балкон был довольно просторным и давно превратился в мою личную мастерскую: сюда я поставила несколько горшков с цветами и мольберт с кучей разных кисточек. Ещё здесь было два небольших кресла и столик, за которым мы с Кендалл не раз ужинали с едой на вынос.

Солнце показалось из-за тонкой линии горизонта и выпустило на небосклон лучики слабой розовой краски.

— Я на тебя гляжу, — услышала я голос Макса за своей спиной и прикрыла глаза, чтобы успокоить свой трепет. — И это лучше, чем смотреть на все портреты мира. — Его хриплый голос затихает, и мне не нужно поворачиваться, чтобы понять, что он застыл в дверном проеме.

— Это не ты сказал, — немного помолчав, наконец-то произношу я. — А Фрэнк О`Хара.

— Но попробовать стоило. — Знаю, что сейчас на его губах застывает легкая улыбка.

— Зачем ты пришел? — Молчание затянулось, но я вновь его нарушила, надеясь, что он всё еще за моей спиной.

— А зачем ты пришла на мои соревнования? — ответил он вопросом на вопрос, что немного вывело меня из себя.

— Ты меня с кем-то спутал. — Не оборачиваясь, я по-прежнему веду с ним беседу. — Я в зоне: "убирайся". И не советую тебе сюда соваться.

— Эми, ты же знаешь, что я не хотел причинить тебе боль.

— Ты обещал, но это оказались лишь пустые слова. — Холод в моём голосе предательски тает, но я держусь из последних сил, не собираясь сдаваться. Только бы не поворачиваться, только бы не смотреть в глубину его глаз.

— Это не так, — терпеливо произносит он, но я чувствую, что и парень уже находиться на грани... На грани ухода или же чего-то иного, чего я пока не знаю.

Я больше не произнесу ни слова. Пусть уходит. Пусть, даже если я не права сейчас. Даже если я должна поддержать его, а не отвернуться... Черт. Как же все сложно! Я совершенно не знаю, как мне поступить, но осознаю, что Макс всё возьмет в свои сильные мужские руки.

— Ты всё равно меня простишь. — Я слышу пару его шагов в мою сторону и распахиваю глаза, замечая, что рассвет уже завладел всем небом, создавая на природном холсте сверхъестественные краски.

Я кладу руки на балконные перила, делая тяжелый вдох. В следующую секунду его пальцы кольцом обхватывают мою талию, смыкаясь на шелковой ткани ночнушки.

Я чувствую цветок, что раскрывается в моей душе каждый раз, когда он касается меня, и мечтаю, чтобы он завял. Но чем больше я хочу его погубить, тем меньше он подчиняется моему разуму.

— Нет. Я тебя прощаю, но это не значит, что я хочу быть с тобой, Макс. После всех гадких слов, что ты произнёс, я совершенно к тебе равнодушна.

— Ты так мило обманываешь, honey, — шепчет он, подбираясь к мочке моего уха. Его теплое дыхание, как пламя огнедышащего дракона — пугает и уничтожает одновременно.

— Я не лгу! — Мои руки резко поднимаются в воздух.

Макс разворачивает меня в своей привычной царской манере и смотрит на меня взглядом, полным раздражения от того, что я сопротивляюсь ему.

— Уходи. Уходи, уходи! — шепчу я, срываясь на крик. Макс ловит мои руки в воздухе и прижимает к шершавой стенке балкона.

Любовь — это когда ты желаешь лишь одного мужчину, который, управляя твоими руками, поднимает их над головой, сжимая запястья до сладкой томительной боли. Его бедра упираются тебе в живот, и вот ты уже готова пасть перед ним на колени, забыв собственное имя. Может кто-то назовёт это всего лишь страстью, но для меня это другая сторона одной и той же медали.

— Уходи, уходи, уходи, — шепчу я, зажмурившись так сильно, насколько это возможно. Я боюсь смотреть ему в глаза, словно он является Василиском (*прим. Змей из серии книг Джоан Роулинг о Гарри Поттере) и хочет заманить меня в свою пещеру.

Что-то, конечно, и так в этом есть. Он — охотник, а я — его жертва.

POV Макс

— Тише, тише. — Эмили боится меня, как огня. — Ты всё равно меня простишь, — снова повторяю я, вжимаясь в неё ещё сильнее. Чувствую, как ее тело подается мне навстречу. Это ощущение подобно кайфу, не меньше.

— А попросить прощения, ты не хочешь?! — вскрикивает она, ерзая в моих руках. — Отпусти! Отпусти, я кому сказала!

— Я. Никогда.

Целую ключицы Эмили, замечая, как её кожа покрывается мурашками.

— Тебя.

Касаюсь губами нежной шеи, оставляя на ней слабые следы от укуса.

— Не отпущу. Больше никогда.

Она раскрывает свои глаза, и мы встречаемся взглядами: янтарно-карие глаза Эмили и мои льдисто-голубые.

— А ты знаешь, что это значит? — шепчу в её приоткрытый рот, наслаждаясь ощущением близости.

Я маниакально озабочен ею. Я маньяк, и мне плевать на этот приговор.

— Что? — Она уже почти сдалась — я чувствую, как её запястья расслаблены в моих ладонях.

— Это значит "навсегда". — Её слабый стон звучит, как приглашение, и я накрываю её сладкие, вишневые губы, и, раскрывая их языком, безприкословно вторгаюсь в рот. Я чувствую вино на языке, чувствую, как пот подступает к порам моей кожи.

Мне плевать, что её стоны могут услышать. Мои руки опускаются на её попку, отпуская запястья девушки. Она тут же запускает их в мои волосы, нетерпеливо проводя по ним ладонями в разные стороны.

Страсть поглотила мой разум. Мне хотелось жить внутри неё. Хотелось, чтобы было что-то большее, чем секс. Это давно уже было большим.

— Ты чувствуешь это? — Вжимаюсь твердым членом между её ног, жалея о дебильной ткани, что разделяет нас.

— Да, — выдыхает Эми, находясь в приобморочном состоянии. Моя самооценка подскакивает на три метра, осознавая, что я так влияю на неё.

— А так, чувствуешь? — почти угрожаю я, обхватывая её бедра, и поднимаю девушку на себя. Она запрыгивает так, будто только и ждала этого действа.

— Да, Макс! — стонет она, проводя языком по моему уху. Черт, это очень чувствительное место, и я еле сдерживаюсь от того, чтобы не расправиться с желанием прямо на балконе.

— Мое имя в твоих устах звучит восхитительно, — заверяю её я, проникая в комнату девушек. Кидаю Эмили на кровать и, не дав ей прийти в себя, притягиваю к себе за щиколотки. Эмили выгнула спину, когда я наклонился между её ног, чтобы заняться своим любимым делом.

Ноги Эми сотрясались, когда я придерживал их руками. Я знал, что она сходит с ума от того, что вытворяю с ней.

— Макс, пожалуйста, — сипло шепчет она, когда мой язык поднимается к её пупку и облизывает серебренную сережку.

— Скажи, что простила меня, — лениво произношу я, вскидывая бровь.

— Да пошел ты! — Она усмехается, когда я отстраняюсь от неё, чтобы раздеться. Она поглощает взглядом каждое мое движение.

— Скажи это.

Я пристроился между её ног, закинув стопами их на свои плечи. Ну же, скажи мне, Эмили.

— Сначала попроси прощения! — Она была не в том положении, чтобы раздавать приказы. Но мне нравились эти чудесные нотки бунтарства в её характере.

— Я погорячился, — признался я, ощущая, как член твердеет, упираясь в её плоть. Фак, это настоящая пытка для нас обоих.

Я хочу слиться с моей девочкой. Ну почему она такая гордая и упрямая?

— Это не извинение. — Она дергалась подо мной, ещё сильнее распаляя мой пыл.

— А это? — прорычал я, погружаясь в неё на всю глубину. Затем наклонился к Эмили и сладко поцеловал её и делал это до тех пор, пока её губы не распухли и не стали ещё больше, ещё алее и вкуснее.

POV Эмили

— Это тоже... — слабо шепчу я, еле успевая вдохнуть воздух между нашими непрерывными поцелуями. Макс отдаляется от меня, заставляя тянуться за ним.

Я не вынесу, если он сейчас уйдет. Самое страшное — что, несмотря на все свои слова, он на это способен.

— Я был не прав, — снова переформулировал он, слегка нахмурившись. Его пальцы убрали волосы с моих щек, а я уперлась руками в его мускулистую грудь.

— Этого не достаточно! — Макс полностью выходит из меня и ложится на спину, увлекая мое тело за собой. Я чувствую себя сильной, возвышаясь над ним, но он по-прежнему управляет мной своими руками.

— Прости, — выдыхает он, когда я опускаюсь на него и наклоняюсь к его ключицам, чтобы вспомнить вкус его кожи.

Как соленая морская вода, я готова вечно ласкать его тело, не пропуская ни единого сантиметра.

— А теперь, хватит болтать, — приказывает Макс и хватает меня за бедра, помогая мне двигаться.

Я чувствую себя наполненной, и не только в самом низком физическом смысле этого слова. Я больше не чувствую себя беззащитной и жалкой.

Любовь придала мне сил на несколько жизней вперёд.

Я выкрикиваю его имя всё громче и громче, потому что это единственное, что я помню, находясь вне себя от наслаждения, и бью матрац кровати.

Сжимаю его предплечья, стараясь хоть за что-нибудь ухватиться.

Но уже поздно. Мы падаем вместе.

Глава 25

POV Макс

Эмили спала на моём плече, а я всё никак не мог уснуть, обдумывая своё теперешнее состояние. Иногда путь к счастью так сложен, что, когда оно наконец-таки наступает, ты просто боишься спугнуть его лишним движением.

— Макс, — вдруг произнесла Эми, и я заглянул в её приоткрытые веки. Оказывается, она и не думала спать.

— Да? — Провел пальцами по её пояснице и закинул её ножку на свое тело. Она улыбнулась, поднимаясь к моему лицу.

— Я знаю про твоего брата. Почему ты мне ничего не сказал? — В её голосе было столько сочувствия.

— Я не знаю. Не хотел произносить этого вслух. — Я повел плечом, и она всмотрелась в моё лицо со всей, присущей только ей, внимательностью и пониманием.

— Брат-близнец. Даже не верится, — шепчет она, лаская пальцами мои волосы. Ох, это просто божественный утренний массаж. — Мне очень жаль.

— Я справился с этим за год и благодаря тебе.

— Я ничего не сделала. — Её пальцы касаются моего лба и висков. Она рисует на моёй коже причудливые узоры, не разрывая зрительного контакта между нами.

— Тебе ничего и не нужно делать. Просто будь рядом, — прошептал я, прижимая её к себе ещё ближе. Она взяла мою руку в свою и, сплетая наши пальцы, поднесла к своим губам.

Она хотела что-то сказать, но тут мы оба услышали, как в двери поворачивается ключ, и в проеме появляется уставшая, худющая, но наконец-таки улыбчивая Кендалл Уайтроуз.

Эми резко поднимает одеяло до подбородка, и я сотрясаюсь от беззвучного смеха.

— Ой! — Кажется, прежняя Кендалл вернулась. Девушка извиняющее прикрыла рот рукой и подпрыгнула на месте: — Кайл пришел в себя! Он, конечно, ещё очень слаб, но у всех врачей утешительные прогнозы и...

Дальше она что-то без устали болтала, но я её почти не слушал. Волна облегчения погрузила меня в состояние радости и покоя.

* * *

— Не надо смотреть на меня так, будто я мешок с говном, — пыхтит Кайл, и я вижу, что его язык слегка заплетается, когда он произносит каждое слово.

— Ну, выглядишь ты, как обдолбанный засранец. — Мы находимся в больнице все вместе: Сандра сидит по правую сторону от Кайла и держит его за руку, левой стороны то же самое делает Кендалл. Мой братец в малине, в то время как я прижимаю к себе Эмили, которая выглядит чертовски счастливой, находясь в моих крепких объятиях.

— Теперь будешь вечно надо мной издеваться? — злится Кайл, и его пульс учащается, о чём сигнализирует больничный аппарат.

— Тише, тебе нельзя волноваться, — усмехаюсь я, оглядывая друга.

— Когда я смогу играть? — перебивает он, но тут выступает Бекка, которая всё это время сидела в кресле в самом углу комнаты.

— Дедушка делает всё, чтобы замять скандал с допингом. Но никто тебе ничего не обещает. Раньше надо было думать. — Бекка подошла к Кайлу и смерила его долгим взглядом. — И всё же, я рада, что ты в порядке.

— Уж никак не ожидал, — саркастично заявляет Кайл, в то время как у Эмили звонит телефон, и она отвечает на тревожащий её звонок.

— ЧТО?! — Тон её голоса меняется на глазах, и девушка отстраняется от меня. — ЧТО С РУСЛАНОЙ? Я сейчас выйду, — уже тише добавляет она, коротко кивая.

— Макс, не ходи со мной. Это папа. Мне нужно встретиться с ним. Он уезжает в Чикаго через несколько часов.

— Эээ...— Я не хочу отпускать её одну, но по глазам Эми вижу, что спорить сейчас бесполезно. Эмили выбегает из палаты, извинившись перед Кайлом. Мы все озадачены и обеспокоены, а Кендалл тихо говорит:

— Что опять не так? Руслана — это её сестра. — Я и так об этом знаю, но напоминание об этом звучит очень неоптимистично.

Я надеюсь, что с Русланой всё хорошо.

POV Эмили

В этот раз отец обошелся без Лимузина и приехал за мной сам. Я сразу заметила черный полностью тонированный Гелендваген, который выделялся на больничной парковке. Сердце бешено билось в груди, хотя папа заверил меня в том, что волноваться не о чем, и с Русланой уже всё в порядке.

— Пап, только скажи мне сразу, мне есть о чем волноваться? — лихорадочно спросила я, садясь на заднее сиденье кожаного салона авто.

— Здравствуй, Эмили, — ответил мне он, обнимая меня взглядом. — Трогай, Гидеон. — Последняя фраза предназначалась водителю. — У меня мало времени, потому что я отправляюсь в аэропорт. — Папа прокашлялся и посмотрел на меня, проведя рукой от висков до макушки. — С Русланой все хорошо, она даже не знает о том, что ей угрожала опасность. И лучше не рассказывай ей о Давиде — не думаю, что ей стоит жить в страхе.

— Что он хотел? Хотел добраться до нее? — Меня начинает трясти от одной только мысли об этом. Я вдруг представила мерзкие с черными волосками руки Давида, касающиеся моей сестры. Запирающие её на третьем этаже своего гадкого дома.

— Да. Караулил её уже несколько дней. — Папа покачал головой, прикладывая пальцы ко лбу, будто задумавшись. — Мои агенты недоумевали, почему он не спешит прорваться к тебе, а оставляет следы около твоей старой школы, кинотеатров и молодежных кафе.

— Он искал там Руслану? — Даже теперь, когда я знала, что все хорошо, не могла не переживать за сестренку. Нужно будет срочно отправить её на уроки по самозащите.

— Разумеется. И они поймали его, дорогая. — Уже с улыбкой сказал папа, положив руку мне на плечо. — Он отправлен не в тюрьму. А в психологическую лечебницу для таких же, как он. Это где-то в Сибири.

— Даже не знаю, что сказать. — Я тяжело вздыхаю, успокаивая свое дыхание. Неужели наконец-то враг побежден? Не только в реальности, но и в моих мыслях.

Появление отца в моей жизни, отношения с Максом — всё перевернулось с ног на голову, и я знаю, что всё уже никогда не будет, как прежде. Я больше не одинока.

— Спасибо тебе, папа, — просто говорю я и чувствую, как предательски дрожат губы. Хочется обнять его и прижаться к могучей отцовской груди, но мне жалко пачкать его дорогущий пиджак своими слезами.

— Эмили, — шепчет он, раскрывая свои объятия. Я поддаюсь своему желанию и опускаю голову на этот самый пиджак от Armani. — Я не заслужил твоей благодарности.

— Заслужил. — Я не хочу с ним спорить. Он уже давно не тот мальчишка, что бросил своего ребенка. Теперь он настоящий мужчина и заботливый отец.

— Я сделаю все, чтобы загладить свой поступок. И позабочусь о тебе, о Руслане, о твоей маме. — Он похлопывает меня по спине, замечая мою татуировку, которая выглядывает из-под укороченного топа. — Это еще что?!

— Что?! — недоумевая спрашиваю я, испуганно отстраняясь от него.

— Эмили, это настоящая тату?! Ты в своем уме? Как это будет выглядеть в старости, ты подумала? Уж не думал, что моя дочь набьет себе такие огромные татуировки. — Он качает головой, и я улыбаюсь, вспоминая, как мама сказала почти то же самое, когда их увидела.

Они выглядят замечательно сейчас, а в старости будут смотреться ещё лучше, потому я буду нести их в течение всей своей жизни.

— Ты хуже мамы. У меня еще есть пирсинг в пупке. И тебе лучше не знать, в каком месте пирсинг у моего парня.

Папа смотрит на меня так, будто ему срочно нужен бутылек с валерьянкой.

— Так, значит, и парень у неё есть, — наконец-то загадочно улыбнулся он, потирая руки. — Теперь у моих агентов будет новая жертва.

— Ну, папа!

— Я пошутил. — Он доброжелательно склонил голову и потёр щетину руками, хитро прищурив глаза.

Ага, так я ему и поверила.

ЭПИЛОГ

POV Эмили

Я жива. Эта первая мысль, которая приходит мне в голову, когда я открываю глаза и вижу падающий белоснежный снег за окном. Макс сквозь сон забрал у меня одеяло и всю ночь пытался закинуть на мою ногу свою. А ещё время от времени он сжимал меня так, что я не нуждалась ни в каком одеяле, окруженная теплотой его тела.

То, что он забрал у меня одеяло, сыграло мне на руку: ничто не мешало мне встать с кровати и выглянуть в окно. Надев на себя длинные теплые гольфы с пушистой бахромой, я накинула свободный джемпер и на цыпочках пробралась к окну, отодвинув занавески.

Божественная красота. Мне всегда нравилась Европа с её загадочными узенькими улочками и брусчаткой. Но в декабре она превращалась в настоящую Рождественскую сказку, особенно в такие снежные дни, как этот.

Крыши маленьких домов были украшены снегом, а на улице беспрерывно падали крупные декабрьские снежинки. Каждый уважающий себя немец считал своим долгом довести свой дом до эквивалента пряничного домика, и украсил его всевозможными милыми деталями: будь то разноцветные фонари на карнизах или же милые колокольчики, приделанные к дубовым ставням.

Мне не хватало только овсяного печенья с шоколадной крошкой и теплого молока. И, пожалуй, старого доброго Санты.

Я спустилась на первый этаж, чтобы попить воды, и ещё раз залюбовалась елкой, которую мы собирали вчера все вместе. Правда, родители Макса не участвовали в этой затее, зато мы с Русланой и Алисой хорошо провели время. Макс в это время очищал территорию двора от снега, но оценил наши труды.

Елка была огромной и стояла посреди комнаты: на верхушке её красовалась звезда, которая переливалась всеми цветами радуги. Сама ель, хоть она и искусственная, была усыпана различными игрушками: начиная от простых новогодних шаров, заканчивая сказочными фигурками. В зале, где стояла эта красота, очень тихо играла музыка Frank Sinatra — Jingle Bells.

Только вот кое-что изменилось в этой Елке, и, присмотревшись, я поняла, что это были большие коробки с подарками в ярких праздничных упаковках. На каждой коробке свое имя. А я думала, что мы будем дарить их друг другу лично.

Я пила молоко с печеньем, отчаянно пытаясь побороть свое любопытство. Под елкой лежало несколько подарков с моим именем! Придется сходить наверх и разложить свои подарки точно так же.

Стараясь не разбудить Макса, я осторожно достала припрятанные подарки и вновь вышла с ними в коридор, заметив странное движение в другом конце холла.

Маленькое движение приближалось ко мне и приобретало черты лица самого чудесного ребенка, которого я когда-либо видела.

— Ричард, что такое? Иди спать, малыш. — Я наклонилась к маленькому, заглянув в его льдисто-голубые глаза. С карими крапинками, разумеется. Точь-в-точь как у Макса.

— Пить. Эми, пить, — детским голоском пропел он, потирая сонные глазки. На нем была надета пижама со знаком супермена, про которого он обожал смотреть мультики.

— Пить хочешь? Хорошо, пойдем пить. Маму будить не будем, хорошо? — Я подмигнула Ричарду и взяла его в другую, свободную от подарков руку.

— Холосо, — прошептал он, хватая меня за нос и сжимая его в своих маленьких ладошках.

— Ауч, — пропыхтела я, спускаясь с ребенком вниз. Я налила ему молока и предложила печенье. Но, как только ребенок увидел блестящие коробки с подарками, он и думать забыл о существовании какого-то там шоколадного печенья.

— Ричард. — Я позвала малыша, но он уже сидел на коленях и играл с одной из серебристых коробок, что была спрятана под елкой. Мне ничего не оставалось, как сесть рядом с ним, потому что сна у меня уже не было ни в одном глазу. Тем более, скоро утро, и дом заполниться приятными рождественскими хлопотами.

— Блестит. — Он говорил по-русски, но вчера я слышала, что он знает так же и некоторые немецкие слова. Наверное, Алиса хотела, чтобы он знал два своих родных языка с самого рождения: мамин и папин.

— Это как раз твоя коробочка. Такая красивая. — Я улыбнулась ему, чувствуя, что я не очень-то хорошо лажу с детьми, но, по крайней мере, стараюсь изо всех сил. Обычно я не очень внимательна к детям, потому что они никогда меня не слушаются.

— Хотю. — Он надул губки, и я взяла в руки свой подарок, собираясь открыть его. Это был подарок от Русланы.

— Давай, я покажу тебе как.

— Мм, — промычал он, наблюдая за моими движениями своими широко распахнутыми глазами.

— И чем мы это тут занимаемся? — Макс будто ждал момента, когда я по-партизански открою свои подарки раньше времени.

— Мы... А мы тут... Ничем. — Меня тянет на смех, и я поворачиваюсь к Максу, посмотрев на него, словно первый раз его вижу.

Ох. Я никогда не устану смотреть на этого мужчину.

На Максе были темно-синие штаны, низко сидящие на бедрах, и больше ничего. Он поднял свою руку, подразнивая меня мускулами, и взъерошил свои лохматые короткие волосы. Подумать только. Мы занимались сексом всего несколько часов назад, а я уже истекаю слюнями, лишь бы снова оказаться с ним под одним одеялом.

— Я вижу, — скептически замечает он, наклоняясь к Ричарду. Макс берет его на руки, и малыш счастливо улыбается, радуясь его видеть. Черт, как же они похожи. Это одновременно удивительно и немного... Напрягает.

— Кто у нас тут такой хохотун, а? Кто? — Он подбрасывает его в воздух, но не высоко. Рич расправляет руки и заливается детски смехом.

— Я летик! Летик! — кричит он все громче и громче. Не удивлюсь, если через пять минут вся семья будет в сборе и готова к завтраку — от таких радостных криков проснется кто угодно.

— Ты самолетик. — Макс прижимает его к себе и, потрепав белые волосики, опускает на пол. — Ладно, так и быть, можешь открыть свой подарок. — Уже шепотом он добавляет мне: — А я хотел переодеться в Санту и сделать это сам.

— Оу. Надеюсь, ты прибережешь этот костюмчик для... — Я осеклась, не решившись закончить фразу при маленьком ребенке.

— Тсс, — шепнул мне Макс, прикрывая пальцем свои губы. Ричард тут же повторил это движение за ним, и они засмеялись.

Я не понимала, как в Максе могут сочетаться столь несочитаемые качества. Как в одном человеке может умещаться столько образов, которыми он являлся. Хотелось верить, что лишь я знаю его настоящим...

Ведь если вспомнить Макса наших первых встреч и сравнить с сегодняшним, можно подумать, что это два разных человека. Но он и сейчас бывал наглым, высокомерным и самолюбивым, просто теперь это приняло ещё более ироничную форму.

— Кто-то кричал? — Вот и Руслана спустилась со второго этажа в одном махровом белом халате, большим ей на два размера. — Ааа! Подарки!

Она подбежала ко мне, чтобы просто обнять — она всегда так делала, с тех пор как приехала в Германию на каникулы. Мы с Максом сдали сессию и приехали сюда сразу же после экзаменов, чтобы повидаться с его семьей и Ричардом. Мы могли бы сами приехать к ним в Москву, но после долгих переговоров решили, что так будет лучше. Тем более, родители Макса и Ганса не имели возможности покинуть страну.

Через час, когда все встали, а мачеха Макса приготовила праздничный завтрак, мы собрались за обеденным столом. Точнее, все, кроме Макса и Ричарда, которые всё еще возились с подарками малыша: ей Богу, в этой комнате было два младенца, но никак не один!

Я перехватила взгляд Алисы, которая смотрела на них с такой болью в глазах, что мне стало невыносимо тоскливо. И одновременно я почувствовала маленький укол ревности, который тут же прирубила на корню.

Как ни странно, мы с Алисой были чем-то похожи: один типаж, цвет волос почти идентичен: только у неё были голубые глаза и очень вздернутый носик; а ещё она была худее меня раза в два, несмотря на то, что родила ребенка. Уж больно хрупкой мне казалась эта девушка.

— Все в порядке? — поинтересовалась я, примерно представляя, что она чувствует, когда смотрит на Макса и Ричарда.

— Да, Эми. Спасибо. Я просто... Скучаю по нему. — Она тяжело вздохнула, но тут же скрыла это милой улыбкой. — Наверное, в моей душе всегда будет жить надежда на то, что он выжил.

Она говорила это тихо, чтобы нас никто не услышал. Знаю, она не хотела расстраивать отца Ганса, а Руслана всё равно не слышала, потому что общалась со своим телефоном — точнее переписывалась со своим мальчиком.

— Но, я думаю, что Макс бы чувствовал это, — снова добавила она, накладывая себе в тарелку клубничные оладьи.

— Кто знает, как повернется судьба. — Я не умела поддерживать людей. Частенько от меня можно было дождаться только вот таких избитых клише-фраз или тяжелых вздохов. И всё же, Алиса искренне мне улыбнулась, поблагодарив ослепительной улыбкой.

— Кто знает. — Она снова посмотрела на Ричарда, который изнывал от щекотки в руках Макса. — Главное, что у меня есть Ричард. Это подарок Бога и мое счастье.

— Он просто удивительный малыш. — И я действительно так думала. Я жестом пригласила Макса за стол, который, к моему счастью, уже накинул черную футболку на свое тело.

— Мм, блинчики, да? — Он резко опустился на стул рядом со мной и обхватил одной рукой за шею. — Ты вся в клубнике, Эми. — Он провел пальцем по моим губам, убирая джем с них.

— И ты сейчас тоже будешь. — Заливаясь смехом, я взяла с тарелки блин, и провела по его губам стороной из клубничной помадки.

— Ах, так? Ох, как вкусно. — Он облизал губы и наклонился ко мне, прикрывая наши лица ладонью. — Но это ещё вкуснее. — Его губы ласково накрыли мои, и я приоткрыла глаза, наслаждаясь этим моментом.

* * *

POV Макс

Германия была не единственным местом, куда мы отправились отдыхать на время зимних каникул. Всего на неделю мы выбрались в один из самых дальних уголков нашей планеты — остров серфинга и небывалой земной красоты.

Я снял бунгало на берегу океана, которое представляло собой небольшой деревянный домик, скрытый в тени пальм, с которых периодически, правда, падали бананы. В нашем распоряжении была огромная кровать королевских размеров с белым балдахином, достающим до пола. Меня особо не привлекали такие прелести, а вот Эмили была в восторге.

Мне было плевать, на какой кровати я буду любить её — с балдахином или без, на большой или маленькой, на полу или нет, на пляже или в океане... Лишь бы наша связь не прерывалась ни на секунду.

Это было настоящим безумием, что я влюбился в одну девушку и не замечал больше никого вокруг. Одна её улыбка и палец, приставленный к губам, заводили меня больше, чем латино-американки в откровенных купальниках.

А ведь я до сих пор не сказал ей этих слов. И она молчала. Вообще, я не считал, что это нам необходимо. В наше время слово "любовь" настолько обесценилось, что люди произносят его с такой легкостью, будто говорят: "передайте соль, пожалуйста".

Она гуляла по берегу, когда я проснулся: наши доски валялись на берегу со вчерашнего дня и ждали сегодняшнего заплыва. Уже завтра мы отправляемся в Лос-Анджелес, где нас ждёт новый учебный семестр.

На ней было... Хм, легкое белое платье, а в волосах заплетены нежно-розовые цветы. Откуда-то с пляжа доносилась песня Lana Del Ray — Young and Beautiful, и моя девушка выглядела так, будто была олицетворением этой песни.

— Я проснулся, и я тебя люблю. — Эти слова сами сорвались с моих губ, как только я подошел к ней и потянул Эмили к себе.

— Что? — Она нахмурила свои брови и уставилась на меня так, будто я разговаривал с ней на языке программистов. Фак. Она настолько не ожидала от меня этого признания, что даже не может поверить в то, что я это сказал. Во рту пересохло, но хотелось повторить свои слова для неё.

— Я проснулся.

— Это я поняла! — Улыбка отразилась на её лице в гармонии с горящими от счастья глазами.

— И я люблю тебя. — Её плечи оказались в моих руках, одна из которых опустилась по спине, где ещё заживало маленькое дополнение к её татуировкам: Эмили связала своих фениксов красной нитью, и теперь они были неразлучны, несмотря на расстояние между ними.

— И я тебя люблю. — Вне себя от счастья она запрыгнула меня с ногами и сцепила их за моей поясницей. Придерживая и сжимая её попку, я закружил девушку прямо на песке, стараясь не свалиться от головокружения.

Эмили никогда не осуждала меня и ничего не просила: именно поэтому я смог дать ей ту любовь, что годами была заморожена в моей душе. Но теперь, она вдохнула в меня новую жизнь, согрела мое сердце, в наличии которого я вообще сомневался.

До неё в моей души зияла огромная черная всепоглощающая дыра. Но она была высечена внутри моих ребер, была огнем, что осветил мне путь и дал надежду и веру наслаждаться каждым новым днем своей жизни.

Где-то я потерял свою половину. А где-то вновь её обрел. И поэтому...

— Ты мой свет. — Я сказал это на её родном языке, прекрасно понимая, что исковеркал каждое слово. Мои губы были против её губ в этот момент, и лишь ответная фраза Эми удержала меня от неистового желания прикоснуться к ней.

— Du bist mein Ozean. — А вот у неё получилось почти идеально. Её губы были ещё слаще после этих слов, или же она произнесла приворотное заклинание. Всё это было неважно.

Это был наш последний день отдыха на Бали, но всего лишь первый в бесконечной системе пространства вариантов, в каждом из которых мы вместе.