— Как только ты отдохнешь.
Мне не хотелось ей отказывать... Я повторил про себя ту мысль, которая только что заставила меня ошарашенно к себе прислушаться. Увы, мне вновь пришлось признать, что отказывать девушке в просьбе мне не хотелось.
— Ну Ромио, — протянула она так уморительно, что я невольно улыбнулся.
Ненадолго. Тут же нахмурился, посмотрев, как метелит хвостом хорт.
— И чему ты Танраша учишь?
Вот это подействовало сразу. О том, что питомца нужно воспитывать в строгости я предупредил ее еще в первый день.
— С тобой даже не поспоришь, — высказалась она обиженно и, передав арбалет подошедшему по моему знаку наймиту из нашего отряда, направилась к лавке под деревом.
— Как здесь хорошо, — с улыбкой протянула она, откинувшись на спинку и закрыв глаза. — Так бы и сидела целый день
Александер пристроился на самом краешке, словно не собирался засиживаться с нами, а я опустился на траву, прижав колени к груди. Танраш примостился рядышком, положив морду на вытянутые лапы.
Хотелось с ней согласиться, ощущение безмятежности было такой редкостью в моей жизни, что возникло желание его продлить. Увы, для меня это было роскошью.
— Кстати, — я встрепенулся от пришедшей мне в голову мысли, — а ты спроси у лери Талины. У нее должен быть свой арбалет. Наверное, валяется где-нибудь в оружейной.
Дария не вскочила, как я предполагал, а, открыв глаза, посмотрела на меня.
— Ты думаешь, он у нее есть?
Прозвучавшая в голосе надежда была столь явственной, что меня накрыло странным желанием: защитить. Не позволить горечи коснуться сияния в ее взгляде, не дать улыбке сойти с ее лица.
Это было невозможно! Это была слабость, которую я допустить не мог. Не тогда, когда действовал по его приказу.
— Конечно! — уверил я ее все с той же доброжелательностью. Ничем не выдав борьбы, которая шла в моем сознании. — Лери охраняющих всегда умели за себя постоять.
Девушка на мгновение поджала губы и нахмурила брови, не зная, то ли безоговорочно мне поверить, то ли продолжить сомневаться, но... кивнула.
— Я даже не думала, что она умеет сражаться.
— Я точно не знаю, — пожал я плечами, — но в отряде говорят, что это именно она ранила князя Эриара, оставив шрам на его лице.
— Ух ты! — теперь восторг был и в глазах Александера.
В какой-то мере я даже завидовал. Их непосредственность подкупала, заставляя забыть, зачем я находился здесь и что должен сделать. Эти двое нравились мне.
Чувства, которые я испытывал, были для меня внове. Это не значило, что я собирался им поддаться. Все что происходило со мной — не более чем опыт, который, я надеялся, мне пригодится.
— А она очень красивая.
— Кто? — Дария смотрела на меня изумленно.
Я и сам был изумлен. А может, я просто нащупал лучший способ добиться их доверия?
— Лери Талина. — Я понимал, насколько опасным мог стать для меня путь откровенности, но... это было далеко не первое мое задание. И я решил рискнуть, действуя по наитию.
— Александер! — донесся с плаца крик Тистара. — Встанешь в пару?
Княжич бросил просительный взгляд на сестру, та подумала, подняв взгляд к небу, и... кивнула.
Похоже, эти двое предпочитали не расставаться.
— Расскажи мне о своем мире? — попросил я, когда ее брат отошел достаточно далеко, чтобы нас не услышать. Дарию я воспринимал менее опасной, чем Александера. Она была более открыта, легче откликалась на доброжелательность. Он же... являлся ее стражем, мудрым и осторожным.
Она глупой тоже не была, но, как мне казалось, привыкла к заботе и опеке брата. Это делало ее уязвимой.
— О своем мире? — удивленно повторила она и, когда я кивнул, растерянно пожала плечами. — Я даже не знаю, как тебе его описать. — Она замялась, подбирая слова, но, тяжело вздохнув, развела руками. — Он другой, совсем не похож на Лерикан.
Я, сделав вид, что понял, в чем ее трудность, вновь попросил:
— Тогда расскажи, как вы жили там?
Улыбка сделала из симпатичной девушки, на которую было приятно смотреть, шаловливую девчонку, от которой можно ожидать чего угодно. Скабрезная мысль мелькнула и тут же пропала. Правда, оставила после себя сладостное ощущение.
Требование отца я не нарушу, но... Я уже знал, что жизнь непредсказуема. Чего только в ней не происходит.
— Да нормально жили. — Мой второй вопрос оказался не легче, чем первый. — Мама рисовала картины, мы учились в школе.
— Лери Талина рисовала картины? — опешил я, не в состоянии себе представить то, что сказала эта девочка. Танраш приподнял морду, посмотрел на меня, будто спрашивая, не случилось ли чего. Пришлось погладить, успокаивая.
Лери клана охраняющих, хозяйка Самар"Ин, нимера Совета воплощенных... рисовала картины. Трудно сказать, как Маркирер воспользуется этими сведениями, но они должны ему понравиться.
— После смерти отца ей было трудно.
Ее грусть отозвалась в моем сердце желанием сказать что-нибудь ободряющее, но... я этого не сделал. И не только потому, что никогда не жалел женщин. Ее откровенность была еще одним чудом, которое я боялся спугнуть.
— Он давно погиб?
Я оказался прав, не выказав ей сочувствия. Ее быстрый взгляд на меня был изучающим. Дария искала во мне то, чего не хотела видеть. Наткнувшись на спокойствие, расслабилась.
— Нам с братом было по три. О тех временах мы знаем от... бабушки, мамы отца. Она всегда была рядом, пока мы росли.
От бабушки... Мать отца... Она всегда была рядом... Мне доводилось жить среди людей и я знал, что их связи с родителями и более старшими родичами крепче, чем у воплощенных или ансаиров. Но то, как она это произнесла, давало возможность понять силу их чувств.
А Дария продолжала, не заметив моего смятения, уйдя в собственные воспоминания. Говорила для себя, а не для меня.
— Она умерла год назад, но успела многое поведать нам с Сашкой о том времени. Сами мы о нем не помним.
— Ты расскажешь? — попросил я ее осторожно, боясь спугнуть. Вряд ли это могло мне понадобиться, но я хотел знать о ее прошлом.
Зачем? Этим вопросом я не задавался.
— Если тебе не будет скучно, — улыбнулась она смущенно и посмотрела в сторону брата. Они с Тистаром кидали кинжалы. Стоило признать, весьма мастерски.
— Мне не будет скучно, — уверил я ее, устраиваясь поудобнее. Хотел видеть, если кто попытается к нам приблизиться.
Дария глубоко вздохнула, опять посмотрела на небо, словно именно там были ответы на все вопросы, и... начала говорить:
— Папа нашел маму на дороге, когда ехал домой. Была ранняя весна, а она лежала на обочине в легком платье. Она была в сознании, но без сил. И совершенно ничего не помнила. Не могла назвать ни своего имени, ни откуда она. Папа был... — она замялась, потупила взгляд и... махнула рукой, — не важно. Он забрал маму к себе домой, вызвал врачей. Но те ничего не могли сделать, сказали, что у нее амнезия от шока и предложили забрать ее в больницу.
Я понимал не все из того, что она говорила, но не торопился уточнять. Если удастся, спрошу потом, не удастся... разберусь сам, если мне это понадобится.
— Папа не отправил ее к врачам. Дал ей новое имя, а потом и женился. Бабушка говорила, что он ее очень сильно любил. И она его тоже. Не сразу, но она часто повторяла, что мама чувствовала себя с ним надежно. — Тень грусти мелькнула на ее лице, но юная лери быстро взяла себя в руки. — После его смерти стало тяжело. Деньги, которые он маме оставил, быстро закончились. Она продала нашу квартиру и переехала к бабушке. Нужно было работать, но мама ничего не умела. Все изменилось в один день, когда нас устроили в детский сад. Мы с Сашкой принесли ей рисунки, похвалиться, а мама вместо того, чтобы сказать, какие они красивые, попросила у нас краски. Она рисовала всю ночь, а когда утром показала свою работу, бабушка заплакала. — Дария не смотрела на меня, но я почувствовал, как она напряглась, и приготовился услышать то, что для нее было очень важным. — Она нарисовала отца. Он стоял на высоком холме и смотрел вдаль, на крепость. Теперь я знаю, кем увидела его мама в ту ночь. Князем клана Арлаков, своим мужем.
— Если тебе тяжело, не продолжай. — Что-то было в ее голосе, что даже Тарнаш перебрался к ней поближе, прижался к ногам.
— Дальше все не так грустно, — улыбнулась Дария. — Эта картина так и осталась висеть в нашей квартире. Мама забрала ее и сюда, как-нибудь покажу. А вот следующая, которую она выставила в художественном салоне, произвела настоящий фурор. В ней была жизнь. Потом появилась вторая работа, еще более невероятная. Когда я смотрела на них, мне казалось, что сейчас я сморгну — и окажусь там, настолько реальными они казались. Наверное, в то время она начала вспоминать, кто она и откуда. Картины раскупали, наша жизнь наладилась, и мы вновь перебрались в большую квартиру, где у каждого была своя комната. Мама же словно пряталась в мире своих образов. Потому мы с братом сразу и поверили ей, когда она рассказывала нам свою историю. Всегда чувствовали, что с ней что-то не так.
— Как она все это выдержала?! — Мне оставалось только удивиться собственному порыву. Не ожидал я, что способен на сочувствие.
Неожиданно для меня, Дария опустила взгляд, и... ее щеки заалели.
— Я никогда не спрашивала, как она живет без отца. Она была всегда такой...
Я обрадовался, что Александер не дал ей закончить:
— Даша, нам пора!
Я поднялся быстрее, чем она, протянул руку, помогая. Потом отправился на плац, ни разу не оглянувшись. Мне это было не нужно, я ощущал каждый ее шаг, видел ее беззащитность, которая еще сильнее проявилась после нашего разговора.
Для меня это были новые переживания. Не доводилось мне раньше испытывать такого, не приходилось чувствовать себя зверем, который только что заманил свою будущую добычу в ловушку.
Но теперь я лучше понимал отца. Была в этом своя притягательность.
Эриар
Прошло уже несколько дней, а те воспоминания были все так же остры, как кинжал, которым она когда-то оставила след на моем лице.
Она смотрела на меня и... не видела. Смятение в глазах, румянец на щеках, пересохшие от волнения губы... Причины были слишком очевидны, чтобы их искать. Как и имя того, кто растревожил ее чувства.
Локар! Их встреча была неизбежна. Я знал об этом. Не просил его избегать малого джейсина (положение соратника при мне не позволяло такой роскоши), но надеялся на его благоразумие.
Была ли она случайной, он ли сделал тот роковой шаг ей навстречу, или Талина сама жаждала увидеть единственное существо, которое верило ей даже тогда, когда все остальные отвернулись от нее?.. Я не мог ответить на этот вопрос без того, чтобы не начать расспрашивать. Да только сделать этого не решался. Впервые в своей жизни я боялся того, что могу услышать.
Эта женщина делала меня слабым.
Рука с пером застыла в воздухе, капля чернил расползлась по белому листу, по велению судьбы становясь похожей на знакомый профиль.
Она стала моим наваждением, моим проклятием... моей надеждой. Я получил больше, чем желал, и... не имел ничего. Все, что она дала, оказалось иллюзией.
Стук отвлек от мрачного созерцания собственной ничтожности, напомнил, что еще луну назад я был бы рад и этому.
Приглашать войти я не стал, просто открыл дверь воздушной петлей.
Поднялся раньше, чем Талина переступила порог:
— Моя лери?
Она выглядела не только усталой, но и обеспокоенной, пусть и пыталась это скрыть.
Причина первого мне была известна — мы получили пробную партию продовольствия с Земли, и Талине пришлось проверять его качество и активировать заклинания в хранилище. А вот со вторым ясности не было. Видимых поводов я не заметил.
Восстановление крепости шло значительно быстрее, чем мы предполагали изначально. И дело было не только в щедрости хозяйки Самар"Ин. Законность ее прав, древний ритуал, который она провела в храме (Аранар и Тамиран постарались, чтобы об этом стало известно), сделали больше, чем монеты.
Люди, отказавшиеся служить ее сестре, возвращались в свои дома, присягали на верность. К тому же князь огненных добился-таки своего, Талина приняла его помощь — сотню воинов и пятерых степных дарханов.
К двум отрядам наймитов добавились еще три. Еще стольким же пришлось отказать, не вызвали они у нас доверия, ну а мы уже могли позволить себе выбирать.
— Извини, я тебя отвлекла. — Талина бросила быстрый взгляд на стол, за которым я пытался привести в порядок свои мысли, посчитав, что я был занят.
— Все остальное подождет, моя лери. — Выйдя из-за стола, я подвинул кресло, приглашая ее присесть. Она сделала это отстраненно, продолжая думать о чем-то своем. Впрочем, я мог и ошибаться. Я догадывался о том, что чувствовала та Талина, но не эта. — Вы чем-то встревожены?
Она вскинула на меня удивленный взгляд, словно не поняла, о чем я ее спросил, и... кивнула. Неожиданно для меня.
— Мне кажется, я совершила ошибку, взяв жену Локара служанкой.
Она выглядела такой растерянной, что я даже засомневался. За эти дни я привык видеть ее силу, собранность, граничащую с холодностью. И хотя я замечал ту нежность, которую Талина дарила детям, она была частью образа, создаваемого для других.
То, что я видел сейчас, напомнило мне страшные события прошлого. В те дни она была такой же.
— Не служанкой, — поправил я ее — нелиной.
— Разница небольшая.
В ответ на ее возражение я улыбнулся и устроился в кресле напротив.
— Для вас — возможно, а для нее и Локара — существенная. Для даиры Кимелы это честь, находиться рядом с вами, помогая по мере своих возможностей.
— И тебя не смущает, что она ансаир? — Вот теперь в ее взгляде появилась заинтересованность.
Неужели дело было только в этом?! Я не торопился делать вывод, до этого момента Талина ни разу не высказывала своего мнения о проклятых. Если не считать, конечно, ее решения на совете, но тогда она больше говорила о невозможности первыми развязать войну.
— Это не смущает моего соратника, почему я должен волноваться об этом?
— Да, наверное, ты прав, — как-то рассеянно произнесла она, и тут же огорошила меня снова: — А тот наймит, Ромио?
Вот теперь хотя бы что-то встало на свои места, давая мне основания предполагать, что мое представление о ней не всегда ошибочно. Дети были для нее главной заботой, основной причиной для беспокойства. Мне следовало об этом помнить, если я хотел добиться того, чтобы она стала моей.
Стала моей... Имя Локара она произнесла спокойно, без малейшего намека на особое к нему отношение. Или мне просто так хотелось думать?!
— За ними особый надзор. Если появится хоть малейший повод подозревать их в чем-то...
Она поднялась стремительно, не как человек — как воплощенная воздуха. Неужели обряд подействовал не только на меня, но и на нее?!
— Даше пятнадцать лет. На Земле многие девушки в этом возрасте впервые влюбляются. Мне известны вкусы дочери, этот юноша может быть для нее привлекателен.
— Он не юноша, — вновь поправил я ее. Но лишь для того, чтобы справиться с собственной оторопью. У меня даже мысли не возникло посмотреть на встречи детей Талины с наймитом с этой стороны. — Ему уже больше тридцати лун. Скорее всего, в нем княжеская кровь, потому и выглядит юно.
