Испорченные. Четыре маленьких жеребёнка

Фансипантс хихикнул.

— Интересуешься, каково было бы иметь у себя такую же, хе?

— У меня? О нет, я для этого не подхожу, — сказала Сильвер. — Но если бы она была у Мисс Рарити... о, что бы она со мной делала. Имела бы меня своим собственным телом. Ни страпонов, ни игрушек... лишь её плоть во мне. Я прямо вижу... она могла бы насиловать меня в любое время, как только у неё встанет. Наполнять меня своим семенем снова и снова. Заделала бы мне ребёнка...

— Ты думала об этом, — сказал Фанси с восторженной улыбкой.

— О да. Всё время, — сказала Сильвер со смешком.

Сильвер оглядела собравшуюся вокруг неё толпу. Они ловили каждое её слово, но хорошо знали, что лучше к ней не подступаться, пока Фанси не позволит.

Тем не менее, она заметила, что вокруг Твист собралось больше. Похоже, что у Сильвер из них четырёх была наименьшая группа почитателей. Сильвер не могла сказать точно, почему так, но знала, что должна оживить свою игру, если собирается впечатлить Мисс Рарити.

И вдруг в голову Сильвер Спун пришла мысль.

"Нет", — сказала ей Сильвер и повернулась к Фанси.

— О, сир Фансипантс, я знаю, вы хотите провести эту ночь со мной, но... — Сильвер изменила тон своего голоса, сделав его слегка глубже и медленнее, чтобы подчеркнуть. — Думаю, что не могу больше ждать... я просто такая... нетерпеливая маленькая шлюха...

Кобылка поднялась на копыта, развернулась и принялась тереться щелью о член Фанси.

— Простите, сир Фансипантс, я знаю, что игрушка для траханья вроде меня не имеет права о чём-то просить, но... пожалуйста... мне это нужно...

Она тёрлась, и Фанси мог ощущать влажную гладкость её щели. Но на самом деле Сильвер говорила не с ним. Развернувшись, она стояла лицом к толпе и озвучивала свои желания в их направлении.

Пусть все видят, думала она. Пусть все видят, на что Мисс Рарити сделала меня способной. Я собираюсь показать им величайшее представление из всех, что они видели. Они все полюбят её. Благодаря мне. И тогда она больше не будет сомневаться в моей полезности.

Сильвер глядела на группу собравшихся пони. Они были все внимание, большинство трогали себя или друг друга. Превосходно.

— Разве я могу отклонить такое предложение? — сказал Фанси. — Ну что ж, моя маленькая сладкая распутница... готовься.

Он принялся тереть свой член о её намокшую промежность, но как будто не собирался входить. Вместо этого он тёр его по всей длине ствола о её наружные губы, пока его член не стал целиком мокрым.

— Вы играете со мной! — сказала Сильвер, вновь повысив голос, чтобы её разговор с Фанси был как можно более публичным.

— Ничуть, моя дорогая, — сказал он. — Я лишь хотел убедиться, что достаточно смазан...

Сказав это, он поднял хвост Сильвер. Она испустила радостный визг, почувствовав твёрдость, уткнувшуюся в её задний проход.

— Ты позволишь? — спросил он тоном, не оставляющим сомнений в том, что вопрос риторический.

— Вы знаете, что не должны спрашивать моего разрешения. Моё согласие неважно. Важно лишь то, чтобы вы использовали меня, пока не кончите, — сказала Сильвер самым соблазнительным голосом. — Но да... ебите меня жёстко!

Фансипантс улыбнулся и схватил её копытами за бока. Со стоном он ввёл свой член ей в зад, заставив Сильвер закричать от радости. У них не отняло много времени, чтобы найти ритм, в котором она совершала алчные толчки назад к Фансипантсу, когда он всё глубже и глубже входил в её задницу.

Сильвер обнаружила, что Фанси оказался неожиданно нежным партнёром. Он не трахал её бездумно, как многие другие жеребцы: двигаясь, он целовал ей шею, играл с её сосками и периодически тянулся вниз, чтобы ублажить её клитор. Он шептал любовные комплименты ей в уши и едва ли не заботился об удовольствии Сильвер. Кобылка находила, что это немного отбивает у неё желание. Она привыкла, чтобы над ней жёстко доминировали, а не ласкали.

К счастью, сопровождающая содомию боль была достаточной, чтобы отвлечь Сильвер от добрых наклонностей Фанси. Может быть, после того, как она удовлетворит Фанси и нескольких зевак, она найдёт Мисс Рарити, и та преподаст им всем хороший урок того, как надлежит истязать маленькую кобылку.

Вот опять. Эта мысль. Она когда-нибудь уйдёт? Неважно. Сильвер проигнорировала её.

Однако у Сильвер было выступление. Она встретилась глазами с одним из самых возбуждённых жеребцов из группы зрителей.

— Мой рот пустой, — проворковала она, добавив довольный стон, чтобы Фанси не подумал, что она о нём забыла.

Жеребец взглянул на Фанси, тот кивнул. Но Сильвер едва успела поместить его член в рот до того, как он кончил. Толпа засмеялась, когда он вынул и застенчиво отошёл в сторону.

— Ещё! — крикнула Сильвер, проглотив. Это относилось и к толпе, и к Фансипантсу. Фанси ускорил темп, а на кушетку прыгнула ярко-красная кобыла с выражением презрения на лице. Лёгши на спину, она схватила Сильвер за волосы и притянула её к себе между ног.

— Жри это, дешёвая дырка, — сказала она и потянула Сильвер за волосы так сильно, что вырвала клок. Сильвер закричала. Кобыла выкрикивала оскорбления в адрес Сильвер Спун, пока та лизала её пизду. Время от времени он оттягивала Сильвер от своей промежности, чтобы влепить её пощёчину, а потом снова прижимала её к своему низу. От третьего удара выступила кровь, и боль оказалась достаточной, чтобы перевести Сильвер через край. Она рефлекторно схватилась за кобылу, когда оргазм сотряс её тело. Кобыла, словно от отвращения, плюнула на гриву Сильвер, пока та стонала в экстазе.

Крик Сильвер Спун вынудил Фанси полностью потерять контроль. Он до конца заправил в неё свой член и заполнил её кишечник семенем.

— О... о, моё солнце... моя славная маленькая потаскуха... — сказал Фанси, вынимая из Сильвер и падая назад на кушетку. — Это было заоблачно...

Сильвер показалось, что Фанси решил, будто это он один довёл её до оргазма. Хорошо. Не то чтобы он в чём-то был плох, но у него недоставало того, в чём Сильвер испытывала глубокую потребность.

— Кто тебе разрешил останавливаться, пизда? — рявкнула красная кобыла. Она сильно ударила Сильвер по лицу передней ногой, отбросив её назад, в объятия Фансипантса.

— Ох, Глиммер, ну прояви же хоть немного приличий. Ты, вероятно, поставила ей синяк! — сказал Фанси. — Мои извинения, Сильвер. Она немного женоненавистница. Относится к жеребятам как к богам, а к кобылкам как к отбросам. Полагаю, единственная женщина, которую она уважает — она сама.

Глиммер фыркнула в направлении Фанси.

— Она довольно бойкая, но я уверен, ты с ней справишься, моя дорогая, — сказал Фансипантс и поцеловал Сильвер в нос. — Мне нужно сходить проведать других моих гостей. Скоро вернусь!

С этим Фансипантс соскочил с кушетки и ушёл.

Сильвер была этому немного рада. Она не хотела бы показать, какое удовольствие ей доставляет насилие Глиммер.

Её правый глаз уже начал заплывать от удара, и Сильвер подползла к Глиммер.

— Ты будешь меня жрать, пока я блядь не велю тебе остановиться, — сказала кобыла. — И да поможет тебе Селестия, если я не кончу.

Сильвер немедленно взялась за работу, упиваясь вкусом соков полной ненависти кобылы. Минуту спустя она ощутила ещё один член в своём влагалище, но не удосужилась обернуться, чтобы узнать, кому он принадлежал. Какая разница?

Глаз Сильвер болел всё сильнее, пока она продолжала есть Глиммер. Кобыла кричала, тянула её за волосы и оскорбляла на каждом повороте.

Да... сделай мне больно... думала Сильвер. Заставь меня кричать, заставь меня кровоточить, заставь меня страдать... сделай мне больно, как она... это всё, в чём я хороша.

Мысль прозвучала в голове Сильвер, когда её настиг её второй оргазм. Глиммер кончила вместе с кобылкой и ушла к тому времени, как оргазм Сильвер утих.

Сильвер снова взглянула на толпу. Их число немного поредело, но это было хорошо. Те, кто остались, увидели её подлинную природу. Она читала в их глазах: они хотели сделать ей больно. И она хотела им позволить.

В прошлую ночь она боялась этих пони. Сейчас она приглашала их к истязанию. Чем больше из них её использует, тем больше она порадует свою хозяйку, и мысль о похвале от Мисс Рарити изгоняла прочь все её страхи.

Вместо них Сильвер обнаружила в себе другое переполняющее её чувство: страстное желание. Она нуждалась в них, чтобы они сделали ей как можно больнее.

Чем больнее, тем сильнее она кончала. И, вдобавок, боль заглушала все посторонние мысли в её голове. Даже эту.

Особенно эту. Почему она никак не уйдёт? Почему всё это время она была здесь, прячущаяся, растущая в уголке её разума?

Но всё в порядке. Она будет душить её болью, пока она не умрёт.

— Если кто-нибудь из вас в настроении, — сказала Сильвер, полупьяная от минувшего оргазма, — я бы хотела получить шрам или два, чтобы всех вас запомнить.

* * *

— Невероятно, — сказал Фансипантс, оглядывая залу. — Куда она могла подеваться?

Вишинг Стар, элегантная кобыла, одетая в роскошное чёрное платье, усмехнулась.

— Это не конкурс, Фанси. Мы все здесь, чтобы наслаждаться.

— Ты понимаешь, о чём я, — сказал Фансипантс. — Каждый год одно и то же. Ты всегда можешь определить, какой из жеребят наберёт больше всего голосов, чтобы стать Даром, по размеру толпы, которая вокруг них собирается. И самая большая толпа...

— Не её? — сказала Вишинг Стар язвительно. — Это неудивительно.

— Ты в своём уме? Это бессмысленно! Как у Сильвер Спун может быть самая маленькая группа? — сказал он. — Она такая превосходная похотливая маленькая шлюшка. Не как остальные. Там только слёзы и убожество.

— И в этом всё дело, — сказала Вишинг Стар, заполнив бокал вином из фонтана и сделав большой глоток. Это был далеко не первый её бокал за вечер.

— Ты изнасиловал так много жеребят, что для тебя нет ничего более нового и соблазнительного, чем охотно сотрудничающий ребёнок, — сказала она. — Но у большинства из нас нет твоего... опыта. Проще говоря, для нас залезать на несогласного партнёра — половина удовольствия. Я только что сунула копыто в маленькую чудачку в очках... ох, слышал бы ты её крики. Она перед этим была как будто в ступоре, и я вернула ей голос.

— И тебе это доставило удовольствие, да? — сказал Фанси с раздражением.

— Ну конечно. Ты забываешь, дорогой Фансипантс: никто здесь не настолько могущественен, как ты. Мы все господствуем в наших маленьких уголках общества или бизнеса, но ты господствуешь над всем Кантерлотом! Над тобой нет никого, кроме Правящих Сестёр, и мы все это знаем.

— Если ты пытаешься меня приободрить...

— Я просто говорю очевидное, — сказала Виш. — Я к тому, что большинство из нас жаждет ощутить эту абсолютную власть и контроль. И для этого нет лучшего способа, чем зажать маленькую милую кобылку, игнорируя её крики о пощаде, и полностью и безоговорочно отодрать её.

Закончив речь, Вишинг Стар покраснела. Она засмеялась и игриво толкнула Фанси.

— Ох, Фанси! Смотри, что я из-за тебя наговорила! Ты демон, ты! — заворчала она. — Ох, а я всё сдерживаюсь. Пойду-ка посмотрю, какой из галерейных жеребят свободен.

Она поскакала прочь, заметно шатаясь. Но вскоре повернулась и сказала:

— Не слишком расстраивайся из-за Сильвер Спун, Фанси! Её владелец теперь член Круга! Я уверена, ты её получишь!

Фанси отвернулся от неё и скрипнул зубами. "Нет, — сказал он себе. — У меня ещё не было такой, как она. Она так прекрасна, так развратна... она не может вернуться в свою маленькую грязную деревню. Это будет такая потеря. Я не позволю!"

Он не хотел демонстрировать очевидный фаворитизм — в конце концов, он был хозяин, — так что Фанси отправился к группе Свити Белль. Но все его мысли были о Сильвер Спун.

"Этому не бывать, — сказал он себе под нос. — В преисподнюю то, что хочет Круг. Если их вкусы настолько животные, пусть выбирают из трёх других."

В какофонии множества разговоров, стонов и блуда Фанси услышал Сильвер Спун, кричащую от удовольствия.

— Не волнуйся, мой маленький извращённый ангел, — прошептал он. — Когда эта ночь закончится, ты станешь моей.

11. Рарити и её шедевры

"Оно стоило того... всего."

Рарити смотрела на развернувшуюся перед ней сцену и чувствовала себя как будто в конце долгого путешествия. То, что началось, когда она впервые притронулась к Свити Белль, в итоге достигло вершины этой ночью. Сегодня она была Торжествующим Художником, с гордостью принимающим восхищение её работой. Несмотря на то, что в этой зале было множество жеребят, четверо принесённых ею оставались в центре внимания. Она наконец нашла покровителей, оценивших её искусство.

И что за прекрасное искусство это было. Свити Белль, конечно, знакома некоторым из них. Её печаль, её попытки неповиновения и, в конце концов, принятие ею неизбежного делали её любимицей толпы на менее эксклюзивных вечеринках Фанси. Каждый год она пыталась сопротивляться всё сильнее, и каждый год они получали удовольствие, сломав её ещё раз. Хотя другие жеребята какое-то время могли возбуждать её больше, Свити навсегда останется любимым произведением Рарити.

Она надеялась со временем превратить её в свой автопортрет.

Рарити шла по зале, упиваясь видами и звуками секса. На большой кушетке немного в стороне она увидела Сильвер Спун. Кобыла-единорог натянула её косу ей же на зубы, в то время как жеребец трахал её сзади.

— Ты слишком, сука, красивая, — сказала кобыла. — Шлюшка вроде тебя не заслуживает такой гривы.

— Вы правы. Изуродуйте меня, — сказала Сильвер. Она говорила с огромным энтузиазмом. — Искалечьте меня!

Кобыла потянула так сильно, как могла, и Сильвер закричала, когда её коса оторвалась. С некоторой дрожью Рарити наблюдала, как её крик плавно переходит в стон оргазма.

Она странная картина, но не меньшее произведение искусства, чем остальные, подумала Рарити. Она отметила, что эта работа не привлекла слишком много внимания, зато её почитатели выглядели особенно восторженными.

Продолжая следовать по своей галерее, Рарити увидела небольшую орду пони, собравшихся вокруг Твист. Она подавила смех. Эта картина была набросана в спешке, и у неё водились некоторые сомнения по поводу её уместности. А теперь она, как видно, привлекла довольно много зрителей. Возможно, незаконченность и грубость и были тем, что озаряло картину, придавая ей очарование. Рарити смотрела на страдание на лице Твист, когда жеребец кончал в неё, чтобы после этого немедленно уступить место следующему. Твист давно прошла точку крика и плача, хотя оказалась неспособной отключиться от происходящего, как делали некоторые галерейные жеребята. Она как будто остро осознавала всё, что с ней происходит, хотя не выказывала сопротивления, ограничиваясь лишь редкими рассеянными хныканьями и напряжёнными вздохами. Похоже, её мучителям это было по нраву.

Её платье лежало в углу, порванное в клочья. Рарити сочла это приемлемым ущербом.

А дальше было, возможно, самое исключительное из произведений Рарити на её дебютной выставке. В прошлом Рарити всегда сосредотачивалась на кобылках, влекомая их красотой, невинностью и восхитительной хрупкостью их маленьких тел. Но Пипсквик был чем-то особенным. Будучи жеребёнком, он обладал многими из качеств, что Рарити любила в кобылках: его милая, покорная манера поведения и женственный язык тела возбуждали Рарити крайне. Пусть он и сочетал это с всеохватывающим желанием кончить — столь распространённой мужской слабостью. Основываясь на этом, Рарити превратила Пипа в единственный в своём роде шедевр. Она исключительно гордилась этим разломом противоречия, который претерпела его зарождающаяся сексуальность. Потребовались месяцы самоотверженной работы, но в итоге Пип оказался чудесным произведением.