"Слава.Возрождение"

— Не знаю. Совершенно неясно. Он говорит, что делает всё, что можно, но чтобы восстановиться ему понадобится уйма времени. Что значит уйма — не поясняет. Вообще-то вот это "уйма" для существа, живущего сотни тысяч лет — это очень даже подозрительно... Он смеётся, говорит — что всё относительно. Как я рад, что он ожил... теперь он даже шустрее, чем был, чем тогда, когда мы его нашли на Луне. Очень даже шустрый и энергичный мальчик.

— Никак не могу привыкнуть — Шаргион — и маленький мальчик! В голове не укладывается. В моём представлении он должен быть древним, как пирамиды, старый и мудрый, как питон Каа — и вдруг — мальчик!

— А одно другого не исключает. Положи мальчишку спать на сто тысяч лет, подними его — он что, станет мудрым, великим и всезнающим? Знаешь, что я делаю, как только выпадает свободная минута? Я его учу. Учу быть человеком. Я рассказываю ему о мироустройстве, что плохо, и что хорошо, кто такие люди, откуда взялся мир — по крайней мере, по представлениям тех же людей. Я пытаюсь передать ему то, что знаю, и очень ругаю себя за то, что не занимался этим раньше. Я тоже был как в каком-то ступоре — древний корабль, древнее пирамид, древнее всего, что мы может себе представить, из построенного людьми. И вдруг — маленький мальчик. Тоже не мог себе представить, что так может быть. Скорее всего его только что создали, только что начали его обучение, и вот — оставили где-то на Луне. То ли забыли, то ли законсервировали и забыли, то ли... может и погибли, да. Оттого у него и такое малое знание мира, поэтому у него нет информации о своём прошлом — да её ему не успели дать! Теперь я займусь его воспитанием. Можно сказать, что это мой сын. И я его не оставлю. Он будет различать, что такое добро, и что такое зло, и почему иногда нужно отдать жизнь за близких.

— Ладно, ясно... Так, допустим — починил он двигатели, а дальше? Дальше что делаем? И вот ещё вопрос — я никак не пойму — у него два вида двигателей — планетарные, и маршевые. Маршевые целы?

— Как бы тебе объяснить... у него нет маршевых двигателей в нашем понимании. Что такое Шаргион — это межзвёздное существо, одно из тех существ, которые были со времени образования Вселенной. Эти существа плавали в космосе, питались солнечной энергией и перемещались в пространстве, прыгая через подпространство. У корабля есть специальный орган, который как бы делает прокол в пространстве, и корабль туда проваливается. Как он работает — не спрашивай меня. Прими как данность — есть корабль, межзвёздное существо, и есть у него межпространственный двигатель, которым он, как медуза, сокращаясь, проталкивает себя в окружающей среде. Всё остальное — планетарные двигатели, гравикомпенсаторы, приспособы для ремонта кораблей — всё это уже ставили люди. Вот с накопителями другое дело — это часть его тела. Они действуют как желудки, накапливая энергию и раздавая её по телу. Граны — это тоже его произведение — они отпочковываются у него в специальном отсеке, и занимаются ремонтом, восстановлением его тела. Это как некие клетки, восстанавливающие те места, что отмерли и уничтожающие отмершую плоть. Они же работают как фагоциты — уничтожая всё, что вредит организму. Помнишь, про тех, кто пытался исследовать его — Шаргион их убил, бессознательно приняв за агрессоров. Забыл — те генераторы защитных полей, что включаются при движении, ему тоже поставили люди — он же в природе не должен перемещаться на планетарных двигателях, он лишь совершает скачки, и всё. Его обучили минимуму функций — передвигаться, определяться в пространстве, используя заданную ему информацию. Корабли он изначально может ремонтировать — это как бы базовое умение всех кораблей такого типа, заложенное ему древними. Только не спрашивай меня — как древние сумели установить контакт с этими будущими кораблями. Зачем корабли пошли на контакт с людьми — мы можем только гадать. Вот собаки — зачем они начали служить людям? И служат до сих пор, несмотря на человеческую подлость и жестокость. Одна пословица: "Собаке — собачья смерть!" чего стоит. И всё равно они служат людям и за что-то любят их. Тут сложнее, да. Шаргион разумный, добрый и весёлый мальчишка, будем считать так. Но возможно, что его предки были на уровне собак, а может и ниже — что-то вроде живых медуз, как я уже сказал. Но и наши предки, человекообразные обезьяны, тоже не славились умом и сообразительностью. Сколько тысяч лет роду Шаргиона? Или миллионов лет? Кто теперь скажет... Направленные мутации делают чудеса.

— Слав, знаешь, что мне пришло в голову — а ведь Шаргион, наверное, может размножаться! Как он это делает?

— Умеешь ты задавать вопросы... не знаю, Лер. Скорее всего, они почкуются. Но что для этого надо? Может он должен достичь определённого возраста? Как бы — созреть? Он этого не знает, а я уж тем более. Поживём — увидим. Шаргион теперь наш дом на долгие, очень долгие годы...

— Опять — восстановил он планетарные двигатели, вылечил маршевые — ДАЛЬШЕ что? Куда мы? Как мы найдём Землю?

— Будем искать. Ну ладно — я тоже не хочу бросать эту планету без помощи! Это ты хотела услышать? Хотя они мне сильно насолили. И я займусь их проблемами, но только с одним условием: ты не лезешь в драки, а тихо сидишь себе в кораблике. Или бродишь вокруг под присмотром керкаров. Мне одного раза хватило, чтобы понять, что если я тебя потеряю... Итак, вводная: как нам узнать дорогу к дому, если у нас все позитронные мозги что были, стёрты, и представляют из себя бесполезные куски камня, вроде хрустального черепа майя? Ответ: надо найти другой позитронный мозг, на котором сохранились сведения о космических дорогах, и о нашем местоположении во вселенной. Где взять? Предположительно на заброшенном корабле, или на заброшенной базе. База находится на территории воинственных кентавров, ненавидящих людей. Цел ли там позитронный мозг? Да кто его знает! Что там вообще-то с этим кораблём, или с этой базой — тоже никто не знает. Можем только гадать. И ещё — отправляться туда на Шаргионе — просто глупо. Мы даже вылезти из него не сможем. Он же не приспособлен для посадок на планеты, совершенно не приспособлен. Это из-за нас он сюда сел. И если бы не зарылся в землю, в воду — как бы мы из него вылезли? Надо отдать ему должное — он умница, просто гениальный ребёнок — фактически умирая, крича от боли, он сообразил, что мы не сможем выйти и погибнем! И он так врезал в планету, что ушёл туда чуть не весь. То-то у него такие разрушения. Чтобы из корабля выйти, нам нужен флайер. Флайера пока у нас нет.

— Но у нас есть завод по восстановлению флайеров! А! — поняла — Шаргион не знает, как восстановить флайер, потому, что нет позитронного мозга, командующего ему, как восстанавливать. Печально, очень печально. Я правильно поняла — ты собираешься на территорию кентавров, один, с десятком керкаров? Без меня?

— Угу, — Слава пошевелился и стал вставать, с намерением переползти в тенёк с солнцепёка, — ты будешь сидеть в тени корабля, и как все праведные жёны ждать своего мужа из путешествия. Вот и всё. Ну — прибираться будешь в корабле — я ему скажу, чтобы он тебя слушался, а если ты чего-то, на его взгляд, глупое попросишь сделать — он, вначале, спросит у меня. Я ведь могу связаться с ним и за тысячи километров — что ему какие-то две-три тысяч вёрст? Кстати — наша с ним связь очень сильно укрепилась после того, как я соединялся с кораблём напрямую. Так что — мы с тобой всегда сможем поговорить — через Шаргиона.

— Угу... поняла чего ты задумал. А вот фиг тебе! — девушка яростно вскочила, упала перед лежащим на боку Славой на колени и покрутила у него под носом две аккуратные фиги. Он меланхолично улыбнулся, и наклонившись, поцеловал одну из особо симпатичных фиг.

— И не подлизывайся! Никуда ты один не пойдёшь! Я пойду с тобой, или ты никуда вообще не пойдёшь! Будем сидеть тут, пока корабль не восстановится, а потом будем летать от звезды к звезде, пока не найдём Землю!

— Ну — это никогда не поздно, — снова улыбнулся Слава и сощурился, как сытый кот. — Не найдём, что нужно — улетим. А как же тогда эта самая цивилизация, лишённая крепкого мужского... хммм... плеча?

— Да провались она! — в сердцах сплюнула Лера. — Хотя... всё равно одного не пущу! И зубы мне не заговаривай! Вместе поедем!

— Лер, только через мой труп! Какого чёрта тебе там делать? Я только и буду глядеть, чтобы тебя не прибили! Зачем мне лишние проблемы? Нет, не поедешь!

— Нет, поеду! Я буду бежать сзади, голая, несчастная, падая и ушибаясь, а ты будешь страдать, видя, как мне плохо! Всё равно поеду!

— Нет — ну это глупо, неужели не ясно? Ну зачем, зачем ты меня терзаешь? — рассердился Слава. — Останешься здесь, как миленькая!

Выехали они через неделю. Слава уже окреп и практически восстановил форму, Лера-Хагра — тоже. Они каждый день бегали, бились на мечах, плавали в озере — от прежней немочи не осталось и следа. Их караван состоял из четырёх лошадей и десяти керкаров, вооружённых игловиками и армейскими лучемётами. В перемётных сумах лежали запасные батареи к лучемётам, палатка, и продукты — на всякий случай. Так-то они собирались питаться тем, что добудут по дороге, но запас не помешает. Их путь лежал дальше на север, к северным кланам.

День тянулся за днём, день за днём... становилось холоднее, и тут пригодился плащ Славы — он закутывался в него с головой и тогда ему плевать было на ветер с холодным дождём, изредка одолевавший путников своими мокрыми прикосновениями.

Лера-Хагра стоически терпела лишения, благо, что для неё нашёлся второй плащ. Так что на лошадях ехали двое 'Мудрых' в плащах с капюшонами, путешествующие по своим делам на северные территории.

Они ехали по тракту, становившемуся всё более пустынным и менее проезжим. Города и селения старались объезжать — ни к чему привлекать к себе внимание. Увидят Славу — неприятностей не оберёшься. Приходилось спать в палатке, готовить на костре — а что поделаешь? Или безопасность, или комфорт.

Керкары шли сбоку, скользя в траве, укрываясь от взглядов и лишь иногда выныривая, как белые молнии. Люди мало общались с керкарами, хотя те постоянно заботились о них — носили дичь, охраняли ночами, когда их подопечные спали. Всё их общение ограничивалось короткими фразами, приказами и инструкциями, как себя вести. Керкары чувствовали себя в условиях этой планеты великолепно. Их тела лоснились от здоровья и силы.

День сменялся днём, ночь — ночью, а конца путешествию всё не было видно. Куда они шли? Зачем? Что ждало их впереди? Полтора месяца в дороге. Больше тысячи километров. И вспомнить нечего — прерия сменилась полустепями, тропические леса сменились хвойными и лиственными рощами, напоминающими о средней полосе Земли. Унылая, скучная дорога.

Тракт превратился в неширокую дорогу, упёршуюся в город, окружённый высокой стеной, довольно большой город — по меркам этой цивилизации. Похоже было, что дальше этого города дорог нет.

Примерно что-то подобное Слава и представлял — информация, которую он почерпнул от Главы на юге, указывала на то, что именно этот город был последним форпостом перед территорией, на которой хозяйничали кентавры. Сюда их оттеснили с юга люди, и оттуда, с севера, постоянно исходила угроза. Судя по стенам — вполне реальная. Люди, которые живут в покое, безопасности, не выстраивают таких стен.

Этот город отличался от южных, более аграрных городов тем, что в нём дымили множество кузнечных горнов и плавильных печей, служащих источником благосостояния этого клана. Какие-то сельхозугодья у них были, но не сравнимые с теми, что располагались вокруг аграрных кланов. Скорее всего, если бы тут не находились залежи руд, если бы тут не добывали серебро и золото, намываемое в холодных, чистых речках у подножия гор, люди бы не зажились в этом неприветливом и опасном месте. Однако же, город процветал. Из него отправлялись возы с оружием и металлом на юг, а обратно доставляли то, что нужно для существования — ткани, продукты, соль, пряности — всё, что нужно человеку для приличной жизни. Каждый клан чеканил свои деньги, унифицированные по весу и размеру — они различались лишь знаком клана, так что южные деньги были приняты местными торговцами вполне благосклонно.

Путники устроились отдыхать в местной харчевне — как и все харчевни, служившей ещё и постоялым двором. Обычная небольшая гостиница, с комнатами на одного, двух, четырёх человек. Ничего странного и необычного — кровати, стол, стулья. Вполне приличная еда, хотя и более дорогая, чем на юге (со слов Хагры, разбирающихся в трактирных ценах). Денег у них было достаточно, чтобы безбедно жить здесь целый год — по дороге они ничего не тратили

Вообще-то, Слава пошёл на путешествие с Лерой-Хагрой вместе только потому, что предполагал — придётся войти в какой-то из городов в поисках информации. Как это будет делать мужчина, который для местных является чем-то вроде глупой блондинки земных анекдотов? Как с ним будут разговаривать суровые женщины северного форпоста, проводящие жизнь в войне между кланами и в схватках с кентаврами, налетающими из северных лесов? Другое дело — десятиранговая женщина, которая явно сбежала с похищенным ею мужчиной на север, чтобы укрыться от глаз всемогущих клановых предводительниц.

Не зря ходили слухи о том, что на севере нравы попроще, и что тут не редкость то, что мужчина и женщина образовывали пары. На юге за это уже отрубили бы голову, а тут, в атмосфере постоянной напряжённости, постоянного ожидания нападения, когда люди не знают, что будет завтра, на законы смотрели сквозь пальцы. Нет — ну законы были, конечно, но они как бы сгладились, стали мягче — если ты завтра можешь уже и не жить — какой смысл строго придерживаться буквы закона? Впрочем — и нравы людей были жёстче. Можно было получить дуэль не то, что за толчок плечом в базарной суматохе, но и просто за косой взгляд. А ведь по закону, всё имущество погибшей доставалось победительнице. А мужчины — разве не имущество? Ещё какое имущество! И вот тогда возникало двоякое положение — с одной стороны, тут можно было свободно жить со своим мужчиной, не боясь, что Глава призовёт себя к ответу (надо сказать — она тоже жила с мужчиной, и по слухам ещё и похаживала в мужской дом.), а с другой стороны, владея таким сокровищем, как мужик, можно сделаться объектом бесконечной череды дуэлей, для которых не надо было даже свидетельства Главы. Два свидетеля вызова, потом результат дуэли фиксируется в канцелярии — если это был смертельный вызов — и вот ты уже владелица великолепного мужчины! Так, по крайней мере, рассуждали местные жительницы. И с чем столкнулись путешественники сразу после того, как раскрылся секрет и Славу 'раскололи'.

Остановившись на постоялом дворе, Слава и Лера-Хагра сразу пошли на рынок, оставив свои вещи в комнате под замком. Лошади уже были поставлены в общественные конюшни — в этом город ничем не отличался от южных городов — и дорога путников лежала на городской рынок. Нужно было купить одежду, обувь для дальнейшего путешествия, заодно потолкаться в рядах и постараться узнать, куда же, в конце концов, им двигаться дальше. Вся их одежда была приспособлена для юга, и совершенно не годилась для здешнего климата.