— Союз с Холмами, — почти ласково протянула Клима, словно пробуя это словосочетание на вкус. — Какая честь для моего пока маленького государства. А как же ваши договоры с Орденом? Мавин-Тэлэю не понравится, что сильфы заключают союзы с обдой, объявленной вне закона. А меня не устроит, что вы, новые союзники, продолжите поставлять вооружение моим врагам.
— Орден ничего не узнает, — заверил Юрген. — Ты же понимаешь, Климэн, что мы не можем сразу разорвать торговые отношения, корнями уходящие в глубину веков. Хотя, если ты предложишь нам такое же количество поставок зерна, овощей, фруктов, молока и мяса, мы обещаем пересмотреть взгляды на традиции.
— Чуть позже — непременно, — кивнула Клима. — В нынешнем году я могу продать вам лишь несколько партий яблок. Это не зерно и не мясо, но ведь надо же с чего-то начинать.
— Я могу расценивать твои слова как согласие? — тут же уточнил сильф.
— Всему свое время, — туманно улыбнулась обда. — Так ты говоришь, золото мне будет подарено. Какова сумма?
Юрген назвал. Тенька присвистнул и заслужил ледяной взгляд от Климы. Гера посуровел еще больше, отложил недоеденный пирожок. Этими деньгами можно было не только заполнить весь Климин сундучок "на вырост", совсем опустевший к середине осени, но и десяток других, побольше.
— Неплохо, неплохо, — скучающим тоном кивнула Клима, словно выбирала на рынке свежую рыбу. — Накиньте-ка еще три четверти, для крепости будущих отношений.
— Но это и так... — возмущенно начала Дарьянэ, получила тычок от мужа и сконфуженно умолкла.
— Климэн, боюсь, в этом случае отношения выйдут настолько крепкими, что ты задохнешься в объятиях, — вежливо и заботливо предупредил Юрген.
— О, ничуть, — тем же тоном отозвалась Клима. — Меня вовсе не затруднит принять больше золота, чем предполагалось вначале. Как и вас — отдать. Ведь все ради дружбы, ради чистого крепкого союза. Что может быть лучше дружбы с сильфами?
— Лишние три четверти в придачу? — фыркнул Юрген.
— Совсем не лучше, — покачала головой обда. — Более того, ценности нашей дружбы не покроют и тридцать четвертей. Но достаточно трех.
Дарьянэ и Гера почти синхронно сглотнули. Но в отличие от них, и Юрген, и Клима очень хорошо представляли себе, что огромная сейчас для обды сумма — ничто по сравнению с бюджетом нормального государства. И Холмы запросто могут позволить себе подарить новой союзнице много больше, чем несколько десятков сундуков золота. Но — не станут.
— Хорошо. Я накидываю к первоначальной сумме половину, ты соглашаешься, и я достаю договор.
— Ты накидываешь половину и достаешь договор, — Клима как будто повторила.
Юрген полез за пазуху и извлек сложенный вчетверо лист плотной серовато-зеленой бумаги. Расправил, положил на стол, отодвинув чашки. Гера сбегал за чернилами и заостренной палочкой. Клима придвинулась поближе к сильфам и внимательно вчиталась в строки договора, составленного надо сказать, по всем правилам, на двух языках. Даже старинный герб обды был изображен наверху, рядом с сильфийским.
— "...в качестве союзнического дара обязуются безвозмездно выплатить обде Климэн золотом..." — вот тут исправь сумму, — велела Клима, водя по бумаге пальцем. — И допиши: обда Климэн в качестве ответного дара обязуется безвозмездно отдать Холмам двадцать мешков яблок.
Юрген поправил и дописал. Липка разрешил вносить незначительные изменения в договор.
— "Холмы обязуются продавать обде Климэн сильфийские доски, тяжеловики и огненную жидкость, а обда Климэн обязуется покупать все вышеперечисленное". Здесь тоже допиши: если у обды Климэн возникнет в них недостаток.
— То есть? — удивился Юрген. — У тебя имеется все вышеперечисленное?
— Нет, откуда? — пожала плечами Клима.
— Но тогда к чему приписка?
— У вас прекрасная техника, — обда невинно улыбнулась. — Я очень рада такому условию договора. Замечательно, когда армия обеспечена досками, тяжеловиками и огненной жидкостью, но странно, когда солдат меньше, чем снаряжения. У меня небольшая армия, Юрген, поэтому недостаток техники устранить легче, чем в Ордене. Логично, если я не буду покупать у Холмов столь же огромные партии. А по договору выходит, что я обязуюсь купить все, мне предложенное. Может возникнуть недопонимание.
— Но что, по-твоему, может зваться недостатком техники? Нет, Климэн, так дело не пойдет. Ты купишь у нас одну доску и пару деталей от тяжеловика, а потом заявишь, что тебе хватит, армия небольшая, государство маленькое, и лучше бы мы дали тебе еще денег на покупку нашей же техники.
— Тогда давай установим лимит. Прямо сейчас. Скажем, сотня досок и три десятка тяжеловиков тебя устроят?
— Полторы сотни и шесть десятков, — сильф еще не забыл последствий предыдущего торга.
— Идет, — Клима если и размышляла, то очень быстро. — Но тогда еще одна приписка: вы станете продавать мне технику не раньше, чем я начну открытую войну против Ордена. С ведами я намерена воевать исключительно колдовством, поскольку, как показали последние пятьсот лет, ваша техника не дает преимущества.
— Хорошо. Но тогда я припишу, что войну против Ордена ты обязуешься начать к этой весне.
— К лету, — обда что-то прикинула. Тенька едва опять не присвистнул. Гера и Дарьянэ разинули рты.
— Хорошо, — Юрген выглядел невозмутимым.
— И последнее, — Клима впервые нахмурилась, зачитывая вслух: — "Если обда Климэн не выполнит возложенных на нее обязательств, Ветряные Холмы перед высшими силами и Небесами вправе стереть ее государство с лица земли. Сей договор не может быть расторгнут".
Стало тихо. Гера побледнел, Тенька подобрался.
— Хорошо сказано! — весело заключила Клима в гробовой тишине. — А почему только Холмы? Это не по-союзнически! Дописывай: обда Климэн, в свою очередь, перед высшими силами и Небесами обязуется стереть с лица земли Ветряные Холмы, если они не выполнят возложенных на них обязательств.
— Мне нравится твоя лихая самонадеянность, — рассмеялся Юрген, делая приписку. Он ничем не рисковал. Договор составлен так, что сильфам ни к чему его нарушать. А даже если бы нарушили — не хватит обде мощи тягаться с Холмами.
— Я тоже от нее без ума, — кивнула Клима, перечитывая исправленный договор. — Как-то он зловеще кончается... Все находят? Вот, не мне одной так кажется. Не годится для начала добросоюзнических отношений. Допиши в конце так: сей договор не может быть расторгнут, но может изменяться по обоюдному согласию сторон не чаще раза в месяц.
— В год.
— Хорошо, в год, — Клима перечитала еще раз и осталась довольна.
— Теперь подписывай, — Юрген передал ей палочку.
— Сегодня? На ночь?! — Клима округлила глаза так искренне, что даже Тенька в первый момент ей поверил. — Нет-нет, сегодня я ничего подписывать не буду. Мне нужно подумать, завтра перечитать на свежую голову. Да и вы с дороги устали...
— Ты сказала, что согласна подписать, — перебил Юрген.
— Во-первых, я этого не говорила, — ласково напомнила Клима. — А во-вторых, бумагу следует переписать набело. Надеюсь, для этого тебе на надо возвращаться с ней на Холмы?
— Нет, — Юрген нашел в себе силы холодно улыбнуться. — У нас с собой посольская печать, которая дает полномочия подписывать бумаги от лица страны.
— Вот и славно, — обда была сама доброжелательность. — Допивайте отвар, заканчивайте ужин, а мы все пока пойдем и подготовим вам комнату для ночлега. Надеюсь, вы у нас задержитесь?
— Если договор будет подписан — непременно.
— А Ристя тоже живет здесь? — тихо спросила Дарьянэ.
— Да, конечно. Я сейчас даже пришлю ее, чтобы вы не скучали.
С этими словами Клима поднялась из-за стола и направилась наверх, жестом велев колдуну и "правой руке" идти следом. Оба молча переглядывались за ее спиной. Гера выглядел едва ли не испуганным, хотя скажи ему кто-нибудь об этом — ни за что не согласился бы. Тенька больше друга верил в Климино здравомыслие и дипломатическое чутье, но и его не отпускала настороженность. Игры кончились — это стало понятно еще тем летом, после побега из Института. Но теперь, когда послы другой страны принесли настоящий договор с печатями, за нарушение которого — смерть, реальность и серьезность происходящего стали ощущаться особенно остро. Большая политика — не восстание пары деревень, это глубокий колодец, в который падаешь без шанса выбраться наружу. Можно кричать, барахтаться, взывать о помощи — никто не услышит. А можно — хитростью и обманом встать на чужую голову, жадно глотать драгоценные крупицы влажного воздуха, пропитанного слезами и гнилью, топить под собой другого. Колодец большой политики слишком узок, чтобы места на воздухе хватило двоим. Дышат Холмы — захлебывается Принамкский край. Расцветает государство людей — сильфы гибнут от голода. И Верховный не мог не понимать этого, отправляя послов для помощи обде. Климе было отведено захлебнуться, а она собиралась дышать, утопив остальных. Сейчас — все равно что цыпленку надеяться выстоять на петушиных боях.
— Ты понимаешь, на ЧТО подписалась? — тихо и хрипло спросил Гера.
— Я пока еще ничего не подписала, — Клима выглядела уверенной в себе. Почти как всегда.
— Но ведь собираешься!
— Для начала я подточу вор-робушкам их острые клювы.
— Злокозненная обда поделится с нами своим коварным планом? — Тенька спрашивал с иронией, но глядел серьезно.
— Позже, — бросила Клима, открывая дверь в комнату Лернэ и Ристинки. — Ристя, ступай вниз, развлеки сильфов. Сболтнешь лишнего — ты меня знаешь. Лернэ, помоги Гере и Теньке перенести ваши вещи в мою комнату. Ночевать будем там, втроем.
— Почему это мы к тебе, а не ты к нам? — возмутилась бывшая благородная госпожа, традиционно недовольная своим положением, грядущим переездом и вообще всеми решениями обды.
— Мне придется перетаскивать слишком много важных бумаг. Давайте, поживее! Это только на одну ночь, потом распределим комнаты более удобно.
— Проще говоря, тебе неохота рушить свое уютное гнездышко, а на нас с Лернэ плевать, — тихо проворчала Ристинка, уходя.
— А как же... — хотел напомнить Гера о другом госте, но Клима перебила:
— Он пока переночует у вас, потом разберемся.
Под руководством обды нужные вещи были перетащены, постели перестелены, дополнительная вода — согрета, и не прошло пары часов, как отмытые с дороги сильфы и третий гость, для большинства домашних так и оставшийся безымянным, были уложены спать. Лернэ с Ристинкой тоже вскоре легли, а Клима, даже не раздевавшаяся ко сну, после того, как дом затих, осторожно вышла из своей комнаты и негромко, но требовательно постучала в дверь, за которой ночевали юноши.
Открыл Гера. Он был задумчив, взъерошен и закутан в одеяло.
— Бери Теньку и пошли на чердак, — велела Клима. — Поговорим о наших сильфийских гостях.
— Твое "позже" в этот раз наступило поразительно быстро, — устало проворчал "правая рука".
— А сейчас наша злокозненная обда с умным видом скажет, что ее "позже" всегда наступает вовремя, — громким шепотом возвестил Тенька, выныривая из-за Гериного плеча.
Чердак, где колдун проводил свои многочисленные эксперименты, был гораздо просторнее мастерской Геры в Институте. Покатая остроконечная крыша скрадывала часть пространства, оттого прямоугольное помещение десяти шагов в ширину и вдвое больше в длину получалось почти квадратным. Вдоль стен тянулись самодельные кривоватые полки, чередуясь с дощатыми грубо обтесанными столешницами. Чердак был немногим меньше кухни на первом этаже и, казалось бы, места экспериментатору досталось с избытком. Но чердак выглядел так, словно скоро разойдется по швам от обилия вещей. На столах громоздились сложные многоуровневые конструкции из стеклышек, трубочек, камешков, каких-то тряпок и еще высшие силы знают чего. Полки были до отказа забиты реактивами, запчастями того, что не поместилось на столах, и диковинными предметами, по виду которых трудно было понять: то ли они попали к колдуну из неких иных миров, то ли найдены на ближайшей свалке. Под столами, в ящиках и просто на полу лежало все, чему не нашлось места на полках и столах, а еще — менее важные для хозяина, но все равно милые сердцу "интересненькие" штуковины. Например, неудавшиеся изобретения позапрошлогодней давности, прохудившаяся посуда, битый сухой лед, какие-то перья, травы, сушеные грибы, яблочные огрызки, тыквенные семечки ядовито-зеленого в фиолетовую крапинку окраса и тому подобное. У дальней стены рядом с небольшим закопченным окошком двумя неровными стопками почти до потолка возвышались книги. Они были защищены колдовством от холода, плесени, огня, влаги и мышей, поэтому хранились довольно небрежно. Тенька имел обыкновение почитывать то одну, то другую, загибать и слюнить уголки, делать пометки на полях, ненароком обливать страницы ромашковым отваром или кислотой. Поэтому его книги вид имели плачевный, а натуру неубиваемую. Ни одной библиотечной неженке не снились такие суровые условия. Книги приспосабливались, а от обилия колдовства меняли свойства и постепенно начинали жить своей особой жизнью, отдаленно напоминающей разумную. Впрочем, чтению это не вредило. Рядом с книгами стояло несколько ящиков, полных исписанных листов бумаги. Это были труды и конспекты самого Теньки. На тех, что постарше, желтых от времени — корявые буковки круглого еще детского почерка, множество топорных рисунков. Более новые, белые, листы покрывала самая настоящая вязь, малоразборчивая, острая, летящая, часто перемежаемая загогулинами формул. С потолка свисало все, что не уместилось на столах, полках, полу и в ящиках, а еще — некоторые особо важные конспекты и вырванные из книг страницы. Посреди чердака важно стояло огромное, в пол, зеркало в потемневшей от времени резной деревянной раме. Иногда по зеркалу пробегала странная рябь. Неподалеку валялись перевернутый закопченный табурет и несколько потрепанных подушек.
Проще было сжечь чердак дотла, чем на нем убраться, поэтому Тенька за несколько лет разве что пыль кое-где смахивал и пару раз помыл свободные участки пола. Поэтому через весь чердак в обход кучек хлама тянулось что-то вроде тропинки — относительно чистой полосы на темном деревянном полу. Гера первое время пытался подвигнуть друга на генеральную уборку, но потом смирился. До поры. Ведь невозможно думать об уборке на чердаке, когда в стране такое творится!
Тенька по-хозяйски сел прямо на пол. Гера — опасливо устроился на подушке. Клима размашистым жестом поставила табуретку вертикально и оседлала ее по диагонали, широко расставив ноги и подогнув колени.
— А теперь, — обда обвела присутствующих пронзительным взглядом, — обсудим наших дорогих сильфийских союзников.
— Союзников ли? — без улыбки уточнил Тенька.
— Это будет зависеть от меня, — Клима крепко переплела пальцы, как всегда делала в минуты волнения. — Никто, кроме сильфов, сейчас не подарит мне два сундука золота.
— Ты не думаешь, что сильфийское золото может слишком дорого обойтись тебе в будущем? — спросил Гера. На его бледном от волнения лице отражались голубоватые блики, которые периодически проскальзывали по поверхности зеркала, поэтому "правая рука" походил сейчас на какого-то духа водных глубин, очень хмурого, словно разбуженного во время зимней спячки и жаждущего покарать виновников.
