Проклятые

Неприступная Дев-гора с высоты своего величия безмолвно взирала на обмельчавший и телом, и духом народец.

Цветок ложиться рядом с цветком, льнут друг к другу воскрешаемые памятью мгновенья.

Князь Литий стоит, запрокинув голову, и гордый дух его устремлён ввысь, и нет для него преград.

Он не боится посягнуть на святая святых этих мест, у него всё готово, чтобы начать восхождение к заветной вершине.

Дев-гора напряглась, противясь вторжению. Она желала наказать, сбросить с себя дерзнувшего нарушить её покой Лития. У него из под ног посыпались камни. Он повис на головокружительной высоте.

Растеряйся князь всего лишь на миг, испугайся хоть на какое-то мгновение, и гора легко стряхнула бы его со своего тела. Но не было ни липкого страха, ни растерянности в душе человека. Вот он снова овладел ситуацией, а заветная цель стала гораздо ближе.

Упрямо продвигаясь к манящей его вершине, юноша вовсе не бросал ей вызов, он, просто, следовал зову своей судьбы. И гора поняла это. Потому, что в момент опасности дух горы и человека слились в единое целое.

Литий не ощущал себя более отдельным существом, он стал всем: каменным телом неприступной горы, травой у её подножия и елью, растущей на сокрушительной высоте, и самой этой высотой, и пронзительным, хранящим лишь вечности присущий покой, небом.

Литий очень устал. Но теперь гора не боролась с человеком, она делилась с ним силой, и ветер уже доносил до него запах напитавшейся солнцем хвои. Ценой последнего невероятного усилия юноша бросил своё тело на скалистое плато, протянул руку к смолистому стволу и мгновенно уснул, почуяв под собой надёжную опору.

Видно от усталости такими неподъёмными стали его члены. Проснувшись, Литий с трудом смог пошевелиться. Слишком яркое солнце слепило глаза. Он всё же сел, прислонившись спиной к шершавому стволу ели, но те усилия, что для этого потребовались, очень удивили Лития.

А потом князь увидел Их. Духи Дев-горы с любопытством смотрели на него, вот только выдержать этот взгляд было свыше человеческих сил.

Литий прикрыл глаза рукой. Липкий пот проступил у него на спине и груди. Он понял, что дрожит.

И тогда, призвав на помощь всю свою волю, князь Литий приказал себе расслабиться. Преодолевая отчаянное сопротивление, ставшего, вдруг, непослушным тела, он поднял голову и посмотрел на хозяев горы Девов.

Они стояли всё там же, но под покровом легкого тумана. Теперь Литий мог не отводить от них своих глаз. Две фигуры, мужская и женская, две Силы, одаряющие достойных. Миг — и мужской силуэт оказался рядом с Литием, который всем своим естеством потянулся ему на встречу.

Прикосновение обожгло. Перед глазами заплясали языки пламени. Вместо крови — жидкий огонь! Ещё немного и Лития бы не стало, лишь горстку пепла разметал бы вокруг ветер. Но в последний миг, сквозь боль и панику, в мечущемся сознании родился восторг. То, пробудившийся дух Лития, признал своё родство с изначальной стихией.

Восторг погасил панику, вместе с паникой исчезла и боль. Преображённый Литий с сомнением разглядывал своё чудом уцелевшее тело. Потом посмотрел вперёд. Те двое всё ещё стояли на краю обрыва, но туман, окутывающий их, исчез за ненадобностью. Литий мог теперь видеть их без всякого для себя вреда.

Женская фигура качнулась ему навстречу и замерла не приближаясь. Литию предстояло сделать выбор.

Всем своим существом он потянулся вперёд, к ней, но голос разума завопил: "Нет! Остановись! Зачем тебе эта мука?"

Очертания женской фигуры стали менее чёткими. Литий понял — ещё миг, и она исчезнет. И тогда можно будет спокойно натешиться приобретённой нынче Силой.

Но ещё он знал, что не может отпустить её, так и не попытавшись вместить в себе.

-Потеряешь всё! — возмутился разум.— Нет никого сильнее и мудрее тебя. Зачем рисковать?

А рука Лития уже тянулась вперёд.

Тщетные попытки, утраченные возможности. Сколько их было? Литий чувствовал -такое случалось с ним не однажды. Иначе откуда ему знать, что только осененная Ею сила не приносит опустошения?! Иначе, почему он никак не может отпустить ту, что несёт в себе величайшую из сил, так и не попытавшись испытать себя ещё и в этот раз?!

Решившись, Литий коснулся Той, что больше не ускользала от него. Прикосновение всколыхнуло в Литии бурю чувств, обуздать которую ему оказалось не по силам. Беспомощной щепкой втянутый в воронку водоворота, он соприкоснулся со множеством своих "было". Его швыряло из стороны в сторону. Мучительно ища опору, он стремился к женскому силуэту, единственно неподвижной точке, вокруг которой всё вращалось в безудержном вихре.

Он не единожды погибал и возрождался вновь, чтобы пытаться, снова пытаться, ещё и ещё раз, и так до бесконечности.

Наконец его бросило вперёд в существующую реальность, и мир вокруг обрёл устойчивость.

Подъём на Дев-гору стоил ему меньших сил и не измотал и в половину того, что случилось с ним сейчас.

И ни смотря ни на что, князь Литий не сожалел о сделанном им выборе.

Марк и Агна двигались навстречу друг другу. Всё больше сорванных цветов оставалось позади каждого из них. Но они были ещё далеко друг от друга, и к каждому приходили, пока, свои воспоминания.

Маленькая девочка в большом безжалостном мире. Она бредёт вслед за своей матерью по пыльной дороге. В кровь сбиты уставшие ноги. Но мать велит не отставать. Им нужно идти. Начинается дождь. На пути деревня.

— У этих мест дурная слава,— сокрушается мать.— Да, видно, нечего делать, придётся проситься на ночлег.

Она умеет шить. За её работу в любом доме приютят и накормят. Деревня, к тому же, попалась богатая. Может остаться на время? Впереди зима.

Вдовый сын приютившего их хозяина всё присматривался к пригожей пришлой бабе. И, однажды, поздним вечером...

Он ушел довольный, а мама поплакала тихонько, да и пошла в дом, на ходу оправляя одежду. Ей не приходилось жаловаться.

Мора всё видела. Но не бросилась к матери, загнанным зверьком выглядывая со щели. Почуяла — не обрадуется ей сейчас мать.

А хозяйский сын... Он даже, потом, и жениться хотел, когда результат его забав от людских глаз спрятать стало невозможно. Да не успел. Не судилось матери разрешиться от бремени. Померла. Оставила Мору сиротой бездомной.

Но совесть, видно, не позволила дитя малое со двора прогнать, так и осталась девочка-нищенка вместе с хозяйскими внуками расти.

Хорошела она слишком приметно, год от году красотой наливалась. Да гонор имела для селянских детей непривычный. Ей бы потише, понезаметней стать, может и нашлась бы ей в селе пара. А так...

Шептался народ, на Мору глядя: " Кто такая? Откуда пришла? Что за кровь в ней бурлила, не давая покоя".

Чурались её бабы да девки, не любили очень.

А мужики да парни молодые с большим интересом поглядывали. Они бы её, ох как, полюбили, кабы не боялись.

У Моры глаз чёрный, взгляд тяжёлый, злой. Подстережёт её парень, начнёт руки распускать, она извернётся, в лицо обидчику посмотрит пристально, тот руки и опустит. Мора засмеётся и убежит, а мужик стоит слабый, обмякший, круги радужные перед глазами плывут.

Одним словом — ведьма.

Деревенские жители давно уже с Морой разобрались бы, да князя — колдуна прогневить опасались.

Какое-то время терпели, но когда сын старосты по вине ведьмы мужскую силу потерял, тут её судьба и решилась.

Костёр сложили высокий. Привязали к столбу гордую красавицу. Кто хотел — в лицо плюнул. Гори, ведьма неблагодарная!

Мора, Агна, Агнешка! Кто же она теперь? Костёр вспыхнул перед глазами, языки злого пламени лизали её тело, как некогда лизали они прекрасное беспомощное тело, извивающейся от боли Моры. Агна закричала, но не бросила зажатый в руке стебель, вырвала с корнем, чуть не потеряв при этом сознание. Отползла на шаг, страшась упасть на желтые цветы. Мужская рука оказалась рядом, протянула флягу, ободрила пожатием. Марк так и остался подле Агны. Да и воспоминания у князя Лития и госпожи Моры начинались общие.

Крик, ужасный крик, полный беспомощной ненависти и боли, вонзился в мозг колдуна. ЕЁ предсмертный крик! Сердце Лития застонало. Где бы ни находилась сейчас эта женщина, он дотянется и спасёт её — на Дев-горе им обещана была встреча. Он ждал столько бесплодных лет. Князь Литий просто не мог опоздать!

Пламя резко опало. Оно больше не обжигало, ласковым котёнком свернувшись у ног Моры. Слезы тихо катились по её перепачканному гарью лицу, оставляя на щеках приметный след. Устремлённые на селян глаза вещали недоброе, неуправляемое буйство отпылавшего костра плескалось в них.

Толпа возбуждённых крестьян у столба заволновалась, пытаясь осмыслить случившееся. Как им быть дальше? Страх и ненависть вступили между собой в спор, победителем в котором вышел дождь, сплошной стеной обрушившийся на головы спорщиков.

Не догадавшихся поскорее спрятаться в дом , мощным потоком сбивало с ног, волочило по земле. Через несколько минут перед потухшим костром никого не осталось.

Князь-колдун появился ниоткуда и исчез в никуда, унося на руках бесчувственную Мору. Если кто из селян и видел его, то не скоро рискнул обсудить случившееся с соседом.

Судьба всегда выбирала для Лития самые сложные пути. Спасённая князем девушка видела в нем лишь докучливого старика, готового всем пожертвовать за один её благосклонный взгляд. Сердце Моры спало непробудным сном. И всего могущества Лития было недостаточно для его пробуждения. Повстречай он её лет сорок назад! В ту пору, чтобы покорить любую, из увлёкших его женщин, Литию без надобности была магия.

А сейчас... Литий упрямо пытался дотянуться до ЕЁ сердца, она ЕГО не узнавала. И всё же он женился на девушке, сделал её госпожой Морой, всевластной хозяйкой Рубинового замка. Но и это не принесло ему радости.

Тогда князь Литий решился приобщить свою жену к магии. Зерна познания упали на благодатную почву. Но и Великое Знание не просветило её сердца. Кусок холодного льда сковал, упрятал в себе живую искорку. Только власть над людьми, причинившими ей столько страданий, забавляла госпожу Мору. Князь Литий высвободил силу, контролировать которую оказался не способен.

Для жителей окрестных деревень наступили плохие времена.

Цветок за цветком, рука об руку. Покрылись волдырями пальцы. Каждый сорванный цветок— всплеск новой боли. Смятенные души окунаются в ад, который некогда им пришлось пережить, вот только теперь он у них один на двоих. Никогда она не понимала, что значила для него; никогда бы он не подумал, что столько горечи и обиды способно вместить сердце, изгнавшее из себя любовь.

Есть предел человеческим возможностям. Марк едва успел подхватить падающую на остатки Желтой поляны Агну. Их осталось совсем немного, желтых цветов скорби, но и сил двигаться дальше у людей уже не было.

И тогда...

— Поцелуй меня...на прощанье.— мужчина смотрел в глаза единственной для него женщины.— Может и не пересекутся больше наши пути на бесконечной дороге Жизни?

Она не заставила просить себя дважды.

За этот поцелуй она простила ему все прошлые и будущие прегрешения, потому что поняла — невзирая на всю боль, за множество жизней причинённую ими друг другу, он больше всего на свете жаждет их новой встречи, тем самым сплетая общий для них узор в изменчивом рисунке Мирозданья.

— А теперь — смотри мне в глаза! Как тогда — слышишь!

Она с отвращением отшатнулась.

— Я прошу тебя. Ты должна. Другого пути не существует. Это — единственная возможность.

Два бездонных тёмных колодца. В её глазах вновь жила чудовищная, ненавистная ей теперь сила. И ладони, прижатые к трепещущим векам, для неё смешная преграда. Ступивший на дорогу должен иметь смелость пройти её до конца.

— Пусть так будет, — серые губы на сером лице, бесцветный серый голос...

Он не мог поднять на неё руку. Чудовище, похищенное им из небытия, следовало вернуть небытию. Но Литий не мог! И когда он встал на пути у Моры, совершившей своё первое убийство, в нем не осталось ни воли к борьбе с ней, ни желания жить. Он долго смотрел в её бездонные глаза, пока не затрепетала в их глубине слабая искорка узнавания. Молодая женщина вздрогнула и отступила в смятении. Возможно, ему следовало решиться на это раньше? А теперь, теперь истёкал последний миг его жизни. Князь Литий пошатнулся и рухнул к ногам погубившей его женщины.

Марк отдал Агне все свои силы, позволил выпить себя до дна. Она подхватила его падающее тело, бережно положила на траву. И протянула руки к последним оставшимся цветам.

Госпожа Мора вернулась с прогулки. Проворные слуги помогли ей спешиться. Белоснежная кобылица Мцыра, почуяв зажатый в кулачке хозяйки кусочек колотого сахара, ткнулась теплыми подвижными губами в раскрывшуюся перед ней ладонь. Теплая волна нежности к единственно дорогому ей существу накрыла Мору. Только своей Мцыре говорила хозяйка Рубинового замка чудесные ласковые слова, произнести которые, хоть изредка, испытывает потребность даже самое жестокое сердце.

А было ли у неё вообще сердце? Не жалость— удовлетворение испытывала госпожа Мора, когда перед её бестрепетным взглядом в смертельной муке замирала очередная жертва. Вот и ещё одна жизнь выпита до дна, скоро не останется никого из той ужасной деревни, что обрекла на костер ведьму по имени Мора, пришлую бездомную чужачку, которую себе на беду они приютили.

Несчастный старик, зачем он её тогда спас? Какое дело было князю-колдуну до бездомной безродной ведьмы? Кем она ему приходилась? Что за странная связь существовала между ними? Она поняла слишком поздно, что совершила непоправимое. Душа с тех пор непрестанно болела, и только бесхитростная Мцыра дарила ей минуты недолгого покоя. Злясь и беснуясь, ни жизни не желая, ни смерти, Мора жаждала мести, как единственного объяснимого смысла тому, что она творила.

Сама она не могла остановиться. А остановить её было уже некому. И потому, все они здесь обречены...

Горничная так старалась угодить своей хозяйке, но дурное настроение госпожи Моры не сулило ничего хорошего. Девушка испугалась и ... совершила оплошность. Последнюю в своей жизни оплошность.

Но всему в этом мире положен придел. Смерть невинной девушки не должна была остаться безнаказанной.

Когда сын Лития Галл пришёл к Море, она с ненавистью швырнула ему в лицо все его справедливые упрёки, не признавая за ним права говорить и увещевать. И ошиблась... Как тогда, к несчастью, обманулась в Литии. Но сейчас, её промах оказался спасением. Спасением для всех.

Ливень обрушился с неба. Точно такой вот дождь спас ведьме Море жизнь. Ему, с чувством исполненного долга, вручила Агна свои последние мгновенья. Они всё же стерли проклятье. Пусть торжествует жизнь!

* * *

Он был соткан, общий для них узор в изменчивом рисунке Мирозданья! А он не понял. Прошел мимо.

Лика! Где же мне искать тебя? Что же мне теперь делать?

Дима не сомневался, что это послание из глубины веков адресовано им с Анжеликой. А если и не только им? То и им тоже! Сколько же людей на планете прошли подобным путём. Для кого-то он ещё не окончен, но ведь есть и те, кто в глазах Вечности получил право на единственную самую важную в жизни встречу.