Рояль вице-адмирала Руднева

Ну и работы прибавилось всем. Прежнее копание старой линии обороны было прервано и возоблено с новой силой после утверждения нового плана крепости. Отрывались котлованы по всей линии обороны — когда большие, а когда и маленькие.

Корабли тихоокеанской эскадры вышли через неделю на учения, результатом которых стала отставка двух капитанов, остальные после совещания были притихшие. Власть Макарова на флоте была немаленькой.

* * *

*

Некоторое время спустя.

* * *

*

Всеволод Фёдорович уже наловчился работать в качестве корабля-перехватчика. И работал он уже намного лучше, чем любой другой капитан, не только благодаря технике потомков, но и благодаря своему драгоценному опыту. Через месяц он договорился о смене экипажа — на варяг прибыли сорок восемь молодых человек с крейсеров эскадры, соответственно, с варяга были на эскадру высланы более ста человек.

Приехавшие офицеры — молодые, нуждающиеся в опыте, были лично представлены Рудневу, после чего Всеволод Фёдорович, осмотрев их, решил проверить в деле. Варяг продолжал модернизироваться, так как другого корабля для проверки всех технических решений у инженеров эскадры не было, только Варяг. После сложной процедуры сварки корпуса и снятия клёпок Крейсер избавился ещё от одной характерной черты времени — заклёпок. И труб. Трубы срезали, но оставили возможность вернуть их при помощи винтов. Оставили только четверть одной трубы, нужную для стравливания излишка пара и выравнивания давления в машинном отделении в случае чего.

Варяг с честью выдерживал все возложенные на него задачи. Тащить призы в Порт-Артур Руднев не собирался — с кораблей противника прямо в море экспроприировалось всё ценное и выбрасывалось за борт всё опасное. Один раз — корабль противника взорвался при попадании двух стотридцатимиллиметровых снарядов — вёз боеприпасы.

Однако, подобно тому, как опытный шулер сливает одну партию из трёх, Руднев позволял примерно тридцати-сорока процентам военных транспортов японцев перебраться в Корею. Так что создание японской группировки войск шло, но медленней, чем в оригинальной истории — Руднев на это и рассчитывал.

Варяг же стал среди моряков чем-то вроде летучего голандца, который везде успевает и от которого не укрыться, просто таки чудо-корабль. Суеверные японские моряки верили в демоническую природу варяга, правда, репутацию демонов портило изъятие ценностей.

Ценности потом на БДК и катерах переправлялись в Порт-Артур, катерам приходилось гонять грузы туда-обратно постоянно и неустанно.

Так длилось до тех пор, пока выставленные наблюдатели не заметили приход японских крейсеров — гарибальдийцев.

Зная, с каким томлением Хьярти ожидал эти крейсера, Палавенов тут же сообщил Рудневу и Хьярти о подходе крейсеров к южно-китайскому морю.

* * *

Я намерен реквизировать корабль, набрать людей на Тортуге, чтобы вершить разбой на потребу своей чёрной душе

* * *

Сигнал о приближении Гарибальдийцев разошёлся от Руднева и Палавенова как круги от камня, брошенного в воду. Первым об этом узнал Палавенов, потом Руднев, потом моряки на Варяге и Мидгардах, потом — Хьярти и Макаров... Хьярти немедленно бросил все дела, оставил их тем, кто лучше него понимает в военной инженерии и вылетел на авианосец, где его уже ждали все. Макаров согласился с палавеновым в том, что Гарибальдийцы должны получить в Порт-Артуре моряков с других кораблей, после чего войти в состав флота. Они вместе даже имя придумали — "Викинг" и "Тевтон". По аналогии с "Варяг" — ведь крейсера должны были объединиться в одну эскадру с Варягом под управлением контр-адмирала Руднева.

Руднев, едва получив сигнал, направил свой крейсер к АУГ. Группа в течении всего времени медленно двигалась по морям и избегала встречи с кем либо, поэтому...

Хьярти в своём бронекостюме приземлился на палубу авианосца очень быстро — всего через полчаса уже был на месте и, сняв броню, бегом забежал в свою каюту. Оттуда — в мастерскую, оттуда — на мостик Авианосца, и уже оттуда — спустился на Варяг, стоящий рядом с авианосцем.

Он приземлился на палубу, отметив про себя, что пока его не было, ушлые спецы успели убрать трубы и заднюю мачту, оставив только одну радиомачту.

Появление Хьярти на корабле вызвало оживление среди матросов, которое было проигнорировано — получив информацию, Хьярти направился к Рудневу. Руднев и Палавенов, а так же командир абордажной команды совещались в кают-компании. Хьярти вошёл как раз к началу разговора:

— Всем оставаться на своих местах, это ограбление!

— Не смешно, — повернулся Руднев, — быстро вы! Всего полчаса прошло как были в артуре...

— Да, нёсся на всех парах, — Хьярти приземлился на диван и посмотрел на Палавенова, — тактическая обстановка? Где почти-наши корабли?

— Их обнаружили в сорока милях к востоку от Тайваня. Движутся двенадцатиузловым ходом в направлении Окинавы, сейчас на пол пути. Времени мало.

— Понятно, — Хьярти недовольно поджал губы, — почему так поздно заметили? Спутниковая разведка, БПЛА, ДРЛО на что нужны?

Палавенов смутился?

— Виноват. Недоглядели, сверху корабли то похожи друг на друга как две капли воды, спутник через облака такую цель видит только магнитосферными сканерами — как движущееся скопление металла...

— Знаю. БПЛА? ДРЛО? Обмишурились? — Хьярти встал, — так, командовать парадом я не буду. Сейчас одеваю броню и иду на перехват, мне понадобятся инженерные боеприпасы. Постараюсь лишить их хода, Варяг должен подойти вместе с штурмовой командой за... Блё, тут двенадцать часов только тридцатиузловым ходом, который при таком волнении чреват последствиями... поэтому идёте максимально быстро, насколько сможете. Я их или просто задержу, или поубиваю нахрен, — Хьярти достал из брони длинный тонкий меч, — посмотрим, как самураи умеют драться этими штуками! И поднимите это, — он кинул какой-то свёрток на стол, — шутки ради. Должны же экипажи повеселиться.

Он тут же вылетел из кают-компании.

Руднев, да и Палавенов, сбитые с толку настойчивостью, молчали. Руднев поднял свёрток — в нём оказался большой пиратский "весёлый Роджер" Калико Джека — череп и скрещенные сабли.

* * *

Хьярти.

* * *

Только новый полёт... Летел я над морем, на приличной высоте и думал. Думал о том, что зазнался. Слишком уверовал в возможности техники. Крейсера обнаружил последний, самый плотный эшелон наблюдения. Спутники не могли распознать гарибальдийцев из-за туч, БПЛА стратегической разведки — из-за огромной высоты и типичности вида боевого корабля, обнаружили корабли только малые БЛА-разведчики, ежедневно запускаемые крейсерами.

Хотя текучка текучкой, а много полезных дел я сделал. К примеру — помог с возведением бронебашенных батарей и работой тяжёлой техники. И самое главное — я лично пообщался с командиром каждого корабля, лично установил на все корабли фетиш Макарова — радио. И таксофоны. Идея с чеканкой корабельных денег пришлась людям по душе — её прорекламировал Макаров. Флотские вообще имели особый, обособленный менталитет и хорошо воспринимали то, что выгодно отличало их от сухопутных. На каждый корабль было начеканено несколько тысяч уникальных монет, которые могли использоваться матросами в целях доступа к различным ништякам. Тут я уже озаботился, что бы этих самых ништяков было много. И это заняло меня на какое-то время, причём, некоторые идеи могли бы найти воплощение и в нашем времени. Торговые автоматы и прочие автоматические средства для растраты монеток стали появляться на кораблях. Пока инженеры срезали шлюпбалки и снимали шлюпки, я добавлял на корабли торгово-автоматическую зону, где можно было приобрести книги, журналы, конфеты, тушёнку и сгущёнку, даже классические музыкальные автоматы на дюжину пластинок. Репертуар... пришлось сделать нарезчик и переписать в него различные хорошие песни, в том числе и современные, такие как "и тогда вода нам как земля", и подобные... Хорошо, что Макаров уже хорошо так прорекламировал этот вариант. Тут психологический аспект — с одной стороны, поощрять нижних чинов и офицеров надо, а с другой — на корабле официально торговать... западло. Офицерская честь не позволяет вести торговлю припасами в море, ведь это так... неблагородно. А тут — и волки сыты и честь не в говне. Монеток отсыпал — покупай что хочешь, плюс монетки — не деньги, не продаются за золото. Правда, некоторые офицеры могут соблазниться и продавать корабельную валюту за деньги, мол, только так... но что ж, идеального варианта не существует.

Пока Макаров дрючил капитанов кораблей, я занялся экстренным переделыванием дюжины миноносок в дизельные. Переделке подверглись номерные миноноски типа "сокол", базировавшиеся в Порт-Артуре. Две из них были в ремонте и я просто через Макарова отправил их на металлолом — лом нужен был для изготовления арматуры и швеллеров. Экипажи — по шестьдесят человек, были выделены в Особую Команду Љ1 и Љ2 — будущие экипажи крейсеров Гарибальди.

Да, гарибальдийцев я планировал оснастить газотурбинниками, даже взял с собой изготовленные в АП LM2500 мощностью по 24 тысячи ЛС. Поэтому решил потренироваться на миноносках. Прежде всего — это значило переделать весь механизм управления двигателем, вместо тяжёлого парового поставить дизель — это... сурьёзно.

Гарибальдийцы без модернизации были... неплохими, но далеко не идеальными. Гарибальди — был вполне... сносной попыткой создать корабль, который бы сочетал в себе достоинства крейсеров и броненосцев. Но для крейсера обладал низкой скоростью, мореходностью, дальностью, а для броненосца — слишком тонкой бронёй. Ситуацию можно было исправить, если поставить на него мощные двигатели. Дополнительные десять тысяч лошадок должны поднять максимальную скорость с двадцати до двадцати восьми и экономичную — с десяти до восемнадцати. И это уже получался не гадкий утёнок, а вполне себе такой приличный корабель. Дарёному коню под хвост не смотрят!

Но все мысли о гарибальдийцах и их проблемах вылетели, когда я заметил на горизонте два крейсера...

* * *

*

Всеволод Фёдорович смотрел на возвращающихся с тренировок матросов-морпехов. За месяц они не стали так же хороши, как их учителя, но по крайней мере, как надеялся Руднев, с ними не возникнет проблем при захвате крейсеров противника. Солдаты переходили с пришвартованного катера — их было сто человек, вместе с инструкторами — сто десять. В отличии от своих подопечных гвардейцы, как их именовал Руднев, выглядели куда серьёзнее и опаснее. Они все ловко перебрались на варяг и, козырнув встречающему их капитану, пошли вниз, прочь с палубы. Море слегка разволновалось, поэтому их ждал совсем не круиз.

Так и случилось. Руднев взошёл на мостик и приказал отдать швартовы. Варяг стал медленно отходить от авианосца и через пару минут врубил винты — корабль тряхнуло и он начал резко ускоряться, заложив циркуляцию и встав на курс. С палубы авианосца люди в оранжевых жилетках махали рукой уходящему в бой Варягу...

Руднев расслабился в своём глубоком мягком бронированном кресле. Лёгкая качка успокаивала. Море волновалось. Нос варяга поднимал бурун воды, захлёстывающий иногда палубу, рулевой своё дело знал, как и навигатор. В этот момент застрекотал телетайп рядом с радистом. Руднев ждал. Осматривал мостик.

К слову, о столь часто посещаемом и упоминаемом помещении на Варяге — мостик в своей оригинальной версии представлял из себя довольно небольшое помещение, без большого количества приспособ и устройств. Полукруглое спереди помещение, угловатое, шесть шагов от края до края, семь окон, расположенных впритык, окна из обычного стекла. Посреди — рулевое колесо на большом блестящем рулевом механизме. Под потолком — балки, по стенам и меж окон — проходили некоторые трубы, тут же было несколько приборов и машинный телеграф. Пахло деревом и машинным маслом, солёной морской водой и чем-то ещё, таким специфическим. Под потолком раньше была лампочка, закрытая протектором из двух стальных полосок.

Мостик как мостик — рабочее место капитана при маневрировании. Однако, это было ещё недавно. Теперь же мостик варяга чуть больше походил на корабли потомков. И это было не столько что-то конкретное, сколько всё сразу. Приборов стало в десяток раз больше, они были скомпонованы аккуратно и не занимали много места, слева и справа — появились электрические пульты, управляющие различными системами корабля, вместо громоздкого штурвала на громоздкой колонке — аккуратный и небольшой штурвальчик, стоящий в небольшом углублении — так, что бы рулевой имел прекрасный обзор. И в целом — каждая мелочь была продумана, так, как не бывало ни на одном корабле РИФ, не было... расхлябанности. Чувствовалось, что тут всё сделано с учётом многолетнего опыта эксплоатации боевых кораблей.

Всеволод Фёдорович гордился своим новым мостиком, так как тут было то, о чём остальные не смеют даже мечтать — продуманность, филигранная выделка каждой детали, отсутствие любых ненужных в работе элементов, наличие телетайпа, радио, шести телефонов, из которых два — обеспечивали спутниковую связь с сушей.

* * *

Хьярти пребывал в раздумьях. С одной стороны — он хотел закончить с этим делом поскорее, с другой — не мог атаковать сам, с третьей — перехват гарибальдийцев должен произойти не раньше, чем через сутки — слишком сложная обстановка на море и слишком поздно их заметили разведчики. Он плюхнулся в воду, благо — костюм позволял быстро двигаться под водой и был сам по себе батискафом. Проделав финальную часть пути под водой, Хьярти застыл перед идущим на него днищем первого гарибальдийца. Снизу вид идущего корабля был весьма внушительным — осадка не как у маленькой лодочки...

Он подлетел к кораблю, прикрепившись магнитными захватами к корпусу и решал — что же делать. Планов было громадьё.

— Может, просто отрезать вал винта? А потом можно его легко прикрепить обратно...

* * *

В начале двадцатого века, после цусимского сражения, стало очевидно, что будущее — за линкорами. Большими и тяжёлыми кораблями, с мощной артиллерией. При этом большинство аналитиков в упор не хотело видеть, что причиной поражения России были не только и не столько малый калибр и тонкая броня, сколько некомпетентность командования, плохая система управления и связи, тактические ошибки, которые брали своё начало в излишней косности офицеров флота.

Аналитики не приняли это во внимание, в их умах уже сложилась влажная и приятная картинка — гигантские линкоры, бороздящие просторы океана, несокрушимая броня и всесокрушающее оружие...

В принципе, их выводы были достаточно профессиональны, хоть и однобоки. Крейсер линкору не противник, ровно как и пулемётный бронеавтомобиль — не противник танку. Броня, способная выдержать обстрел из орудий противника и оружие, способное эффективно с ним бороться — основа основ.

Некоторый разрыв в технологиях — отставание средств ПВОПРО от развития линкоров привело к тому, что крупные надводные корабли дискридетировали себя во время второй мировой войны — самолёты развивались просто быстрее, поэтому бомбы легко уничтожали линкоры с артиллерией ПВО — имеющей низкую досягаемость по высоте и низкую точность. Ракеты ЗРК тоже не могли гарантировать поражение противника, а развитие атомных боеголовок вообще поставило крест на линкорах, ибо одна пропущенная торпеда или ракета могла превратить линкор в облачко пара.