Чёрная кошка приносит несчастье

Баирра оценила карьеру собеседника. Не врет ли? Впрочем, зачем ему...

— А родственники?

— Ну, родственники... вообще-то моя настоящая фамилия — не Венитус. Так что... не спрашивай.

— Извини. Может, присядем? — Баирра показала на старую коновязь с навесом у ворот, под которым можно было неплохо устроиться.

Они сели.

— Так вот, вампиры оказались куда хитрее меня. Меня держали в плену, пока гемофилия венценосных не перешла в другую стадию. Скоро оказалось, что, став вампиром, я перестал быть Хлаалу, Мораг Тонгом и, в общем-то, Клинком тоже... те вампиры, в клан которых я так "удачно" влился, оказались, в принципе, не такими уж плохими. Но за ними шла охота со стороны одного сумасшедшего сверх-вампира, превращающего вампиров с помощью одного довольно мерзкого обряда в своих рабов. Я... в общем, с главой моего клана меня связывали странные отношения...

— То есть?

— Странные, — повторил Хальвес, пожав плечами. — Он и сделал меня вампиром, я хотел убить его... но пощадил, и в итоге спас ему жизнь. Рискуя рассудком по меньшей мере. Хотя до сих пор не очень хорошо к нему отношусь. Позер и болтун. У него было прозвище Юлианос — мало, что богохульство, но самомнение каково? А он... он был, кажется, очень привязан ко мне, знаешь, сначала я думал, что не разумом, не сердцем — на уровне инстинкта. Мы были связаны кровью. Для вампира это очень важно. Но было что-то еще. Я никогда его не понимал.

— Ты говорил про сверх-вампира.

— Да, он пытался сделать из нас своих рабов и со многими преуспел. Он был очень силен. Во время обряда мне пришлось пообщаться с Верминой.

— С кем?!

— Да-да, с самой. — Хальвес кисло улыбнулся. — Искренне не советую. Она каждого ломает его личными страхами. Но все же... все закончилось относительно благополучно. Спасибо Крассиусу, о том, что я был вампиром, Хлаалу не узнали. Спасибо моему наставнику, из Клинков меня тоже не турнули. Впрочем, от нас просто так не уходят.

— Крассиусу?

— Читала "Похотливую аргонианскую деву"?

— Еще бы, — ухмыльнулась Баирра.

— Ну вот он — автор. Крассиус Курио. Забавный мужик. Спит со всем, что движется, невзирая на пол и расу. Мы приятельствовали... моя репутация несколько обогатилась пикантными подробностями, — Хальвес хмыкнул, — но в целом мы прекрасно сотрудничали. Пока меня не подставили и я с треском, как имперский агент, не вылетел из Дома. Ну об этом я тебе уже рассказывал.

— Надо же, ты еще и с Курио знаком.

— Не так близко, как принято считать, но знаком.

Баирра усмехнулась.

— А этот... Юлианос... я не поняла, он жив?

— Да. Во всяком случае, был жив, когда я уезжал с Вварденфелла.

— Ясно.

— Да уж. Ясно. Ясно, что против вампиров меня лучше не выставлять. Ты видела, как он меня подцепил? — зло сказал имперец, сжимая кулаки.

— Что?

— Ну он сказал "подойди" — и мне даже в голову не пришло не подчиниться. Проклятье. А с кровью? Это как скуума, Баирра, даже хуже. Кровь вампиров отвратительна на вкус, но ради ее капли я... — он замолчал. — Мне постоянно попадаются "благородные" вампиры, что искренне хотят мне помочь. Только при этом... делают меня такими же, как они. Уроды.

— Ну, Хальвес... — Баирре было и неловко, и неприятно — в няньки Клинку она не нанималась, и утешать его кошке не хотелось. Хотя она сочувствовала имперцу.

— Но хорошо, что это выяснилось сейчас. — Клинок вздохнул. — Пошли в город. Нам нужно зайти к стражникам, а у нас по плану еще Кватч.

— Тамошний командир — не вампир, — успокоила его Баирра.

— И то хлеб.

Когда кошка и Хальвес вернулись в Храм Повелителя Облаков, их дожидались несколько приятных новостей. Во-первых, посланные в Санкр Тор Клинки сумели раздобыть реликвию с кровью бога — Тайбера Септима. Вместе с доспехами божественного императора они привезли рассказ о том, как они сражались с нежитью и как освободили от злых чар четырех славных Клинков древности.

Хальвес долго стоял у памятной оружейной стойки, потом коснулся оружия давно павших, но лишь недавно отправившихся в свет Этериуса воинов.

На его лице промелькнула какая-то тень, не то печаль, не то гнев.

— Что? — негромко спросила Баирра, созерцавшая акавирскую сталь вместе с ним.

— Я все же... не истинный Клинок, Баирра, — почти шепотом сказал имперец, оглянувшись на пустующую в этот миг большую залу. — Я... чувствую злость... души этих Клинков были заточены в истлевших телах все эти сотни лет. Почему Талос допустил это? Они служили ему и в жизни, и в смерти, почему он своей силой не разрушил злые чары?

— Последнее время все злятся на богов, — с ноткой недовольства сказала Баирра, — почему они не сделали то, почему они допустили се... знаешь, что я тебе скажу, мой бесшерстный др-руг. Вы, люди, ведете себя так, словно вы заключили с богами денежное соглашение, вы обязуетесь молиться, а они пусть вас защищают... но ведь такого соглашения не заключалось. Вы просто молитесь, в надежде на ответ. Так чего же вы недовольны?

— А вы как себя ведете? О пушистые кошки Эльсвейра? — насмешливо спросил Хальвес, но было видно, что слова хаджитки задели его.

— Мы знаем, что боги делают что хотят и когда хотят. Я не скажу за весь Эльсвейр, но в моих землях так думали многие. Мы стараемся быть сами по себе, хотя и чтим мать-Азуру.

— Не вижу в этом особого достоинства, — обдумав ее слова, сказал Хальвес. — Лучше, обманувшись в богах, гневаться на них, чем сразу сдаться на их милость, чтобы они делали что хотят и когда хотят, не слыша ни слова в упрек от смертных.

— Мы не с-сдаемся на милос-сть! — прошипела Баирра, мгновенно ощетинившись. — Мы ищем, где милость плохо лежит и берем ее себе, потому что мы — лучшие воры Нирна, но мы не плачемся, если нас поймают за хвост.

Хальвес прижал ладонь к сердцу.

— Не будем ссориться, Баирра.

Она нервно облизнула усы.

— Ладно.

Вторая хорошая новость была в том, что посланные в остальные города Сиродиила сумели заручиться их поддержкой. В Бруму готовы были стянуться военные силы всех городов, кроме столицы. Это было признанием Мартина как наследника трона, и это было донельзя кстати в смысле безопасности города.

А в-третьих, Мартин придумал, что должно быть второй парой предметов, необходимых для создания портала в Парадиз.

— Все довольно просто, — говорил принц своим мягким и звучным голосом, — и я глупец, что не понял этого сразу. Это же основы. Пары должны быть... взаимосвязаны. Кровь демонов и кровь богов... значит, и вторая пара должна быть чем-то демонов и чем-то богов. А так как в книге сказано, м-м...

— Ваше высочество, — просяще протянула Баирра, — нельзя ли конкретнее?

Бессменный Баурус за спиной принца строго посмотрел на непочтительную кошку. Та проигнорировала взгляд чернокожего Клинка.

— Свет и тьма. Свет Этериуса и тьма Обливиона.

— М-м?

— Я послал группу в Мискарканд за айлейдским артефактом — великим велкайндским камнем. Нам повезло, что Клинки знали местонахождение последнего из этих сосудов света небес.

— А что будет вторым?

— Сигил Обливиона.

— У меня есть один... — начала Баирра, — в Кватче, правда, остался, но я...

— Великий сигил, госпожа, — устало сказал Мартин. — Тот, который держит Великие Врата. Вроде тех, что принесли гибель Кватчу.

Кошка попыталась осмыслить.

— Но где же его взять? — спросила она. Посмотрела в глаза Мартину.

Тот был темен лицом — словно в тот день, когда она впервые увидела его.

— Знаете, если бы я мог добыть его из своей груди, то я согласился бы лечь под нож. Только бы не делать то, что мне придется делать. У меня превосходный выбор между двумя ужасными преступлениями, и крови на моих руках в любом случае будет с лихвой. Либо я сдаюсь, и Обливион пожирает Тамриэль, либо я рискую Брумой... я требую у графини допустить открытие Великих Врат, и кто-то идет туда за сигилом, пока демоны делают с Брумой то же, что с Кватчем. Если посланник погибнет, мы теряем Бруму. Впрочем, у нас остается еще пяток городов, — Мартин вдруг жутковато засмеялся, — на остальные попытки. Я войду в историю как император пепелища, если останется кто-то, кто сможет записывать историю. Боги, ну почему это все досталось мне? — он хватил кулаком по столу.

— Хочу сразу предупредить, — Баирра сказала это так холодно, как могла, чтобы не показать своей жалости к Мартину и не дать ему распуститься еще больше, — что я ни в какие Врата больше не полезу. Ни за какие деньги. Ни за что.

— Что вы, — Мартин словно очнулся, — я и в мыслях не держал просить об этом вас.

— Да, тут нужен воин, а у меня другая профессия, — надменно сказала хаджитка.

— Не только поэтому, — тихо сказал Мартин. Прямо посмотрел Баирре в глаза. — Поверьте, не только поэтому.

Он встал и быстро вышел из столовой, где происходил этот разговор, Баурус двинулся следом, а Баирра осталась сидеть, стиснув лапы под столешницей. Воздух словно наполнился паром — вдруг стало труднее дышать, и кровь прилила к голове.

— О Азура, — пробормотала черная кошка. Тряхнула головой и поднялась тоже.

Чуть позже ей вновь предложили присоединиться к Клинкам, она вновь отказалась. Связывать себя клятвой верности даже такому неплохому императору, как бывший священник Мартин — с какого счастья? Да и то сказать, Мартин будет постарше ее лет на пятнадцать, есть большая вероятность, что она его переживет, и кто знает, каков будет следующий правитель Тамриэля?

Впрочем, никто не гарантирует, что Тамриэль вообще сохранится.

Баирра, в принципе, обжилась в казарменной обстановке Храма, ей, как высокой гостье и спасительнице принца, отвели тюфяк не в общей спальне, а в оружейной. Сам же наследник спал на роскошной кровати в отдельной комнате. Баирра ему завидовала, но переселяться в самую дорогую гостиницу Брумы, чтобы спать так же мягко, не спешила. И потому, что городу угрожали даэдра, и... ну, в общем, не хотелось ей пока уезжать.

Обычную компанию ей составляли Хальвес, Аланна — та женщина, что все откладывала свой отпуск, и сам Мартин. Баурус был немым дополнением к принцу, и к этому уже привыкли все, включая самого наследника. За прошедшие несколько дней к Бруме подтянулись войска из остальных городов и расположились временным лагерем у графского замка.

Джоффри ходил все более мрачный, и постоянно посылал Клинков на переговоры с правительницей Брумы. Посланные в Мискарканд все не возвращались. Было скучно, но тревожно.

В одну из ночей Баирра проснулась от легкого стука в дверь.

— М-мр? — спросила она.

Дверь приоткрылась, и в нее проскользнул высокий мужской силуэт.

— Это я, Хальвес, — шепотом сказал Хальвес. — Ты спишь?

— Уже нет, — она зевнула. — Что?

— Мне надо с тобой поговорить. Тайно.

Она поразмыслила над возможными темами этого разговора. Слабо верилось, что Хальвес пришел признаваться в страсти нежной, у кошки сложилось впечатление, что он довольно равнодушен к любовным интригам. Скорее, это что-то государственное, но почему тогда тайно?

— Ну говори...

— Оденься, пойдем в караул на внешнюю стену, как раз Джена приболела, я ей сказал, что мы с тобой сходим в ее смену, и у капитана ее отпросил.

— Скамп тебя съешь, я не нанималась торчать на этом ветродуе. Тем более ночью...

— Пожалуйста.

Она ворчала больше для порядка. Одевшись, она приняла из рук Хальвеса акавирскую катану, взвесила и попыталась отложить — непривычно и не по руке, она привыкла к кинжалам.

— Не на драку идем, для формы, — несколько нервно сказал имперец. — Давай быстрей.

— У вас пересменка раз в три часа, — вдруг вспомнила она. — Ты вообще одурел, я спать хочу!

— Иначе слишком опасно. Хватит препираться, пошли.

Они сменили двух Клинков на внешней стене и подождали, пока они скроются в здании.

— Ну? — спросила хаджитка, неодобрительно щурясь на звезды.

— Баирра, помнишь, мы рассуждали об измене? — еле слышно пошептал Хальвес. — Я вдруг... понял, кто это может быть. Кто знал и об Амулете, и о Мартине?

Хаджитка вспомнила начало всей этой истории. Потом середину. Потом испугалась. Неужели он подозревает ее? Кто знал? Она знала... А Хальвес... Дал катану, с которой она ничего не сможет сделать против него, мастера меча... отвел на стену, теперь столкнет вниз — и... спаси Азура...

— Кто? — мертвым тоном спросила она и приготовилась дать бой.

Хальвес был слишком поглощен своей мыслью, чтобы заметить, как подобралась его собеседница.

— Молю Талоса, чтобы это было не так, но это...

Кошка приоткрыла пасть — то ли вцепиться приятелю в горло, то ли выкрикнуть: "это не я!"

— ... может быть только Джоффри, — совсем тихо.

— Нет, это не... — и тут она поняла, что он сказал. — Что?!

— Тише!

— О боги, — она расслабилась. — Ты идиот. Я чуть не...

— Я сам не верил...

— Я не об этом, — она нервно встряхнула головой, — я подумала, что ты подозреваешь меня.

Тут замер уже и Хальвес.

— Да нет! — сказал он, наконец. — При чем тут ты!

— Ну, я тоже знала и об Амулете, и о Мартине, оба были у меня в лапах, и... и Каморан, кстати, не убил меня. Но это не я. Если что. Хотя согласна, выглядит тоже подозрительно.

— Нет, — сказал Хальвес, собравшись с мыслями. — Ты не подходишь. Смотри, как я рассуждал. Ты сказала, что нам противостоят две силы... у одной из них должен быть шпион-Клинок, но она не хочет убивать Мартина. Почему?

— И почему?

— По логике. Она не хочет убивать Мартина именно потому, что шпион — Клинок. Клинки присягали ему.

— Какая разница, все равно он — изменник. Раз уж в одном изменил, то и в другом...

— Тоже нет. Для себя этот Клинок — не изменник. Изменник бы попытался его убить. Тут какая-то хитрая игра, и кому, как не грандмастеру, быть искушенным в многоходовках. Жаль, что тут нет... одного Клинка, моего учителя. Он бы наверняка разобрался лучше.

— Погоди, — Баирра подняла лапу. — Да, это выглядит... стройно. Я же сама удивлялась, почему Джоффри спрятал амулет в каком-то паршивом тайничке под охраной какого-то... под, в общем, слабой охраной. Но я не понимаю. Он первым присягнул Мартину, хотя его никто не просил. Он словно играет на обе стороны. В чем смысл такой измены?

— Помнишь, я говорил с тобой, а потом тебя поймал Джоффри?

— Когда?

— Перед тем, как меня отправили ловить шпионов. Сразу после того, как мы добыли эту их книгу, ну, "Мистериум". И он начал тебя выспрашивать, как так вышло, что Каморан смог надеть Амулет. Помнишь?

— Да...

— Клинки служат истинному Императору. Проблема в том, что Мартин пока что всего лишь незаконнорожденный сын Уриэля Септима. Он не пытался надеть Амулет за неимением оного, он не коронован... он — возможность, не данность. А с другой стороны — есть кто-то, кто носит Амулет на своей груди. Каморан. Он — парадокс.

— Подожди, но когда я приволокла Амулет Джоффри — Каморан еще не был парадоксом. Тьфу, ну, то есть, он не носил Амулет. Почему же тогда Джоффри, если ты намекаешь, что он теперь верен обоим возможным императорам, хотя это бред какой-то, почему он тогда так по-идиотски спрятал Амулет? До того?