Чёрная кошка приносит несчастье

Черная кошка приносит несчастье

Автор: Shaegoreen

Сюжет и мир принадлежат Бефезде. Кое-что — Вильяму Шекспиру, кое-что — Иосифу Бродскому, кое-что — Стивену Кингу. Остальное — мне. "Денежек мне за это не видать", как сказал кто-то из фанфикописцев. Всем, кто поддерживал и вдохновлял — спасибо.

Баирра без особенного успеха пыталась выбросить из головы обстоятельства, при которых получила последнее поручение — от самого императора. Как крутится колесо фортуны, мать-Азура! Вчера в тюрьме, сегодня в седле... Бедный старик. Она искренне пыталась его спасти, но тот, в доспехах, выскочил так неожиданно. Кошка едва успела крикнуть: "берегись!", — а император уже падал с разбитой головой... Баирра тогда ткнула в рожу убийце горящим факелом и хорошенько врезала по колену ногой, чтобы выбить сустав, а там и телохранители подоспели... пф-ф, телохранители, называется. Сама шпионка, Баирра примерно представляла себе, какими должны быть нормальные телохранители.

Если бы у нее не было на передних лапах кандалов, и если бы она не была так вымотана, быть может, все сложилось бы иначе. Кандалы снял потом этот редгард, как его... ну его. Сняли бы их сразу, а то так и сунули в скованные лапы факел... не задаваясь вопросом, удобно ли ей было так драться с гоблинами. Хорошо еще, что цепь была длинной, и кое-какую простенькую боевую магию Баирра знала.

В общем, этот редгард, единственный оставшийся кроме нее в живых, попросил ее передать какую-то цацку какому-то монаху. Сам он был, видимо, не в силах, хотя на ногах держался. В обмен на эту услугу он от имени ордена Клинков пообещал решить все ее проблемы с законом, из-за которых она попала за решетку, ну и побег замять. Хаджитка расценила, что идея неплохая. К тому же, отказываться услужить Клинкам — гладить сенча против шерсти. Равно как и пытаться присвоить украшение. Да и вообще, как ответственная гражданка и все такое... Сказали передать — она передаст. Может, денег еще дадут.

Поэтому она почти сразу же, выбравшись на вольный воздух, выцыганила в конюшне старую клячу, наплетя забавной оркессе-лошаднице всякой ерунды, вернее, в данном случае, сказав чистую правду про дело государственной важности. Ну и поехала в монастырь Вейнон. В любом случае, от столичной стражи подальше — все же она сбежала, а окрас у нее приметный, ох, Шеггорат побери.

Добравшись до монастыря, хаджитка спешилась с уставшей лошади и, ослабив подпруги, привязала ее у зарослей травы, наскоро умылась лапой и пригладила хвост. Постучалась в дверь монастырского дома. Ей открыл какой-то монах и сразу, узнав, что она к Джоффри, отправил ее наверх.

— Чем могу служить? — лысоватый старикан в рясе смотрел на нее бесстрастно и вежливо, словно каждый день видел черных хаджитов. Какая прелесть! Обычно на нее все пялились. Главное, оба родителя у нее были нормальные, рыжие. Один знакомый ученый сказал ей, что такое называется "меланизм". Впрочем, на этого монаха, видимо, вряд ли что произвело бы впечатление, ему хоть красного орка дай.

— У меня к вам посылочка, — промурлыкала Баирра, — и я сразу скажу, что дико устала скакать сюда из самого Имперского города, — она улыбнулась, топорща усы — всегда стоит напоминать собеседнику, сколько ты лишений претерпела, оказывая ему услугу. Кошка, словно показывая фокус, выхватила из-за пазухи императорскую побрякушку.

Такого эффекта она не ожидала — Джоффри вскочил с места, всю бесстрастность с него как хвостом смело. Молниеносным движением руки он выхватил у Баирры из лап амулет.

— Как... что? Как у те... у вас...

— Мне вручил его император-р и сказал нести вам, — Баирра, оценив быстроту движений старикана, чуть отодвинулась. — Это было сразу перед тем...

— Вы были с ним в последний час? — Джоффри, прижимая к груди амулет, подался вперед.

— М-м... мда-а... — она задумалась о том, как это новости ее опередили, — а можно присесть?

Джоффри, видимо, успел взять себя в руки.

— Да, конечно, присаживайтесь, уважаемая...

— Баирра.

— Баирра. И, умоляю, расскажите все. Вы, наверное, не подозреваете даже, как важна реликвия, что вы мне отдали.

— Я отдала? Вы ее у меня вырвали прямо из лап, дор-рогой др-руг, — Баирра прищурилась, подпуская в голос несколько больше ворчания, чем обычно.

— Простите, — машинально извинился Джоффри, пряча амулет у себя за пазухой. Видно было, что его мысли занимают не его манеры и не собеседница.

Баирра, вспоминая, почесала за ухом.

— Так вот, — начала она, — когда я...

Через два дня Баирра добралась до Кватчского графства, где, по словам Джоффри, жил бастард Уриэля. Можно сказать, ее наняли — в несколько необычном для нее качестве, не как шпионку, а как курьера. Вот только наняли ее не за деньги, что несколько смущало. Какой-то натуральный обмен, словно живем не в третью эру, а во времена первого Гривы! Дали доспехи с оружием, предоставили лошадку, и пообещали к ее возвращению подготовить все бумаги для стражи. Задание найти и привести особенно сложным не казалось — любой котенок справится. К тому же любопытно было посмотреть на настоящего принца. Верней, не совсем, наполовину настоящего... а старик-то Уриэль, хитрая лиса, ишь, запасного сынка себе припас, никак предвидел эту кутерьму.

Впрочем, если он действительно наследник, этот Мартин, то не забудет же он помощи верной гражданки империи, госпожи Баирры. Может, дадут потом должность при дворе. А потом она вернется в Эльсвейр важной дамой, и там все старые ворчуньи лопнут от зависти — к ней, нищей кошке, сумевшей... впрочем, сначала надо сделать дело.

Баирра едва не проглядела поворот на Кватч, дорога отходила в обратную сторону под углом, но все же заметила указатель. Дав шенкеля послушной пегой кобылке, хаджитка направила ее вверх по склону.

Очень хотелось есть, и она уже решила, что в Кватче первым делом пойдет в таверну, и только потом — в храм.

"Представляю я рожу этого Мартина! Как бы так ему сказать, что он — императорский сынок, чтобы поинтересней было. Обрадуется, наверное, из грязи в князи", — думала Баирра.

— А-а! Спасайтесь! Спаса-айте-есь! — вдруг завопил кто-то впереди, и Баирра от неожиданности осадила лошадь.

К ней бежал какой-то альтмер, размахивая руками. Баирра соскочила с лошади. Эльф бросился к ней, все еще изображая ветряную мельницу.

— Поворачивай! Даэдра! Даэдра!

— Чего? — Баирра едва увернулась от его панических взмахов.

— Даэдра! город! Весь город! такое большое! Все горит! Все пропало!

— Я не понимаю! Что?! — но одно она уже поняла — что-то плохое. Вот незадача. Везением боги ее явно обделили.

— Кватч в руинах! бежим! спасайся, дура! — и эльф, не дожидаясь реакции, продолжил бегство.

— Сам дурак! — крикнула ему вслед Баирра, — ненормальный!

Взобравшись в седло, она пустила лошадку крупной рысью — для галопа та уже не годилась. И вскоре доскакала до палаточного городка.

— Эй! Что происходит?! — крикнула она из седла.

— Кватч! Кватч погиб, — к ней бросилась рыдающая женщина, — все погибли! Доченька моя... моя Касси...

Баирра почувствовала мгновенный страх. К женщине уже бросилась другая, обняла ее, отцепила от поводьев Баирриной лошади... Хаджитка завертела головой, отыскивая кого-то более вменяемого...

— Что, дочка? — спросил какой-то очень усталый старик, неестественно умиротворенным голосом. — Кого ты ищешь?

— Мне нужен Мартин, священник. Он... он здесь?

Старик покачал головой.

— Он умер? — ну надо же как...

— Наверное... я не видел, дочка.

— Так что случилось-то! — повысила голос хаджитка.

— Не кричи, дочка, — старик поднял на нее глаза, под которыми набрякли мешки, — все случилось. На Кватч напали демоны... демоны из Забвения. Он разрушен. Весь.

— Не может быть... целый город?!

— Иди, посмотри, дочка. Там стражники, кто остался, пытаются что-то сделать... они еще живы, возможно. Но это ненадолго. Иди, если не веришь. Иди, посмотри.

— Так что вы тогда тут расселись?! Бегите! До Анвила — недолго, даже пешком!

Старик покачал головой.

— Мой сын и внуки остались в Кватче... если боги смилостивились и они выжили... но я думаю... — и вдруг старик разрыдался. Так горько, что у Баирры чуть у самой слезы не полились. Она раздраженно махнула хвостом. Так. Не время. Стражники, значит. Может быть, они знают что-то о Мартине.

— Может, выжили! — она погладила лапой по плечу безутешного старика, — Может, спрятались! Не плачьте, дедушка. Я съезжу, узнаю, что как. Вы пока не плачьте...

Она бросилась к своей лошади и подняла ее с места в карьер.

"Я так и не поела", — пронеслось в голове Баирры, когда она увидела, как сражаются с демонами несколько стражников. За полем битвы, подсвечивая его пугающим красно-оранжевым светом, пылало нечто... нечто...

— Не-ет! — крикнул кто-то из стражников, падая под ноги демонам.

— Держись! — лучник в упор всадил стрелу в одного скампа, выхватил вторую, натянул тетиву...

Баирра настолько растерялась, что забыла одно из шпионских правил: "в чужую драку — не лезь". Она соскочила с лошади и бросилась на помощь. Огненное нечто гудело, словно пламя в печи. Раз! — она прыгнула на последнего скампа, сбивая его с ног своим весом, не давая ему добить упавшего. Ушла в кувырке, развернулась и выкрикнула заклинание. Разряд рванулся из ее лап, сетью оплетая демона, не успевшего подняться...

И только после этого Баирра поняла, как глупо поступила — ее могли случайно подстрелить, она могла задеть заклинанием кого-то из стражников... опоздавший страх накатил, она пошатнулась... ее схватили за плечи и оттащили за самодельную баррикаду.

— Ты кто?! — ее тряхнули, — ты куда полезла?!

Видимо, человек, трясущий ее, был на пределе — лицо его, перемазанное сажей и прочерченное полосками от пота, было искажено, выражение глаз выдавало с трудом подавляемую истерику и огромную усталость.

— Я... мне... мне нужен Мартин...

— Какой еще?!.. — взвился стражник, но тут на его плечо легла чья-то рука, и он заткнулся.

Баирра подняла глаза на второго стражника, видимо, старшего. Тот, казалось, был в лучшем состоянии, чем его подчиненный, но тоже дико, невозможно устал.

— Спасибо за помощь, — сказал он тусклым голосом — тратить силы на интонацию он не мог. — Мартин... священник? Он остался в городе. Скорее всего, он мертв.

— В город, — Баирра сглотнула, — можно попасть?

— Да. Но там даэдры.

— А эта... штука? — она указала на нечто, теперь показавшееся ей похожим на огненный глаз огромного зверя.

— Оттуда они... постоянно... выходят. Это что-то вроде врат... портала. Мои люди скоро не смогут их сдерживать. Мы очень устали.

— Но у тех, кто остался, есть шансы где-то спрятаться?

Баирре вдруг показалось, что сейчас ее собеседник упадет — он прикрыл глаза, словно пережидая резкую боль, и покачнулся. Она вытянула лапу поддержать его.

— Не знаю, — выдохнул он, все же (в который уже раз? — подумалось хаджитке) не поддавшись слабости. — Я не могу никого отпустить проверить. Я... послал в эти... эти в-врата людей, — голос его прерывался, но он говорил. — Но... они не возвращаются. Вот уже несколько часов. М-много часов.

— Расскажите мне, что за воротами.

— Вы погибнете, — проинформировал ее стражник.

— Нет, — сказала она, — если вы мне поможете. Что за воротами?

— Капитан, — позвал один из стражников, и собеседник Баирры оглянулся, — капитан, сколько еще? Сколько? Я ранен, я уже не могу...

— Мы должны, — сказал капитан. Таким тоном, словно возможности сдаться, убежать или даже умереть не существовало вовсе. Раненый стражник судорожно вздохнул. Баирра с ужасом разглядела, что из глаз у него льются слезы, блестящие в свете проклятых "врат", а он их даже не замечает — не пытается вытереть, не пытается закрыть лицо рукой.

— Капитан, — сказала Баирра, касаясь лапой его доспехов, забрызганных кровью. — Скажите, пока есть время, что за воротами? Пожалуйста.

Капитан повернулся к ней.

— Площадь. По левую руку дома. Впереди, несколько справа, храм. За ним...

Он рассказывал, Баирра кивала, пытаясь все представить и запомнить.

— Так, — сказала она, — я проберусь сначала в храм. Там ведь могут быть люди? Если же там никого... я решу на месте.

— Если там никого — возвращайтесь. Если уж не спаслись в храме, то... не спаслись нигде, кроме замка. А до него вы не дойдете одна. Демоны...

— Хорошо. Как выглядит Мартин? Если я найду его тело...

— Примерно моего возраста, чуть выше ростом. Телосложения скорее крепкого, волосы темные, глаза голубые. Скорее всего, в мантии священника... лицо несколько неправильное, чуть полноватое, но в целом... располагающее. Храни вас Талос. Ребята! — он повернулся к своим измотанным людям, — эта женщина хочет войти в город. Если они снова полезут, прикрывайте ее до ворот, и следите потом, когда она выйдет — и не стреляйте. Идите, быстро! — снова Баирре.

Она выдохнула и, не отрывая глаз от скрывающего городские ворота портала, побежала по обугленной земле, усеянной трупами чудовищ. Она готова была в любую минуту прочесть заклинание или выхватить кинжал, защититься легким кожаным щитом или отпрыгнуть в сторону. Ей казалось, что вся шерсть ее стоит дыбом. "Врата" приближались, их ужасное гудение впивалось в уши, от них тянуло теплом — но не приятным, а скорее, больным и пугающим, будто от умирающего от лихорадки.

Обогнув портал, Баирра потянула на себя тяжелую створку ворот, открывая их как раз настолько, чтобы проскользнуть. Ох, мать Азура, спаси и сохрани. Готовая ко всему, она протиснулась между створками...

И спустя всего пару десятков секунд ввалилась в храм. Взъерошенная, перепуганная, с изрядно потрепанным щитом и укусом на правой лапе — вкатилась едва ли не кубарем, с боевым воплем:

— Мр-р-и-а-а-у-у-у! — и обернулась, готовая дорого отдать свою жизнь.

Но даэдра не гнались за ней. Лишь какой-то скамп пустил файербол, от которого Баирра увернулась — а храмовые двери уже без лишней поспешности закрывала высокая смуглая женщина в форменных доспехах.

Баирра, успокаивая дыхание, прижала к груди лапы.

— Они... сюда... не войдут? — сумела выговорить она.

— Нет, — сказала стражница-редгард. — Сюда нет. Храм под защитой богов...

— Мне нужен Мартин, — выдохнула Баирра, мало интересуясь, почему именно сюда не могут войти даэдра, — священник.

Она обвела диким взглядом убранство церкви — на нее с постеленных прямо на пол одеял, из углов, отовсюду, смотрело множество глаз.

Редгардша неопределенно махнула рукой куда-то вглубь храма. Там с пола, опираясь на ящики, поднимался средних лет имперец в светло-голубой мантии священнослужителя. Баирра не ощутила ничего — ни радости, ни удивления, ни желания посмотреть на то, какую реакцию вызовет у этого человека ее известие.

Раненая лапа вспомнила о боли, и Баирра, не отрывая взгляда от приближающегося священника, стала вылизывать рану, морща нос от запаха своей крови.

— Вам нужен священник? — голос его оказался глубоким и выразительным, Баирра почему-то подумала, что у Гривы — хоть она ни разу не встречала правителя Эльсвейра — наверное, такой же красивый голос. Она даже не обратила внимания на слова, хотя в данных обстоятельствах фраза казалась неуместной шуткой — да, прорвавшейся через стаю даэдр черной кошке явно срочно требовалось поболтать со жрецом о высоких материях. — Боюсь, я не могу сейчас... обратиться к богам. Я... слишком зол на них.

Баирра оставила свою лапу в покое, и священник, мельком глянув на ее рану, вытянул свою руку, словно приглашая даму на танец. Хаджитка машинально вложила лапу в его ладонь — и пальцы жреца тут же взялись мягким целительным светом. Рану защипало и прямо на глазах стянуло швом.

— Не совсем-м, — сказала Баирра. — Мне нужны вы. Ваше имя ведь Мартин?

— Да. Мы знакомы? — с сомнением произнес Мартин, выпуская исцеленную лапу из своей руки. Действительно, обычно знакомство с черным хаджитом не забывается.

— Вряд ли. Но я пришла, чтобы вывести вас отсюда, — сказала она. — Вы — незаконнорожденный сын Уриэля Септима. Последний оставшийся. Наследник тр-рона.

Мартин смотрел на нее безо всякого выражения:

— Простите, что?

— Вы сын покойного императора Уриэля Септима Седьмого, — повторила она. Ее слова на этот раз вызвали реакцию, но не у Мартина, а у сидящих вокруг людей: они зашушукались и стали переглядываться.

— Нет, вы ошиблись, — наконец сказал Мартин, — мой отец был фермером.

Голод снова напомнил о себе. Баирра облизнулась.

— У вас, простите, поесть ничего нет? — спросила она ни у кого в особенности, садясь на какой-то ящик и привычно приглаживая хвост. — А то я... проголодалась.

— А, да-да, — Мартин, словно очнувшись, передал ей тарелку с куском сыра, подняв ее с пола, — пожалуйста.

— Благодарю. Но я не ошиблась. Вы, кстати... с ним похожи, с Ур-риэлем, — она сказала это не очень уверенно — ей было не так легко различать человеческие и эльфийские лица, как хаджитские. Все бесшерстные... все эльнофеи были слишком похожи друг на друга.

— Подождите, я ничего не понимаю, — Мартин сел напротив, — вы кто?

Она проглотила последний кусок сыра.

— Меня зовут Баирра. Я здесь по поручению грандмастера Клинков, господина... то есть, брата Джоффри. Я — свободный наемник на разовом контракте, вер-роятно, — сказала она скорее для себя, так как никакого контракта они не заключали. Ее, скорее, попросили оказать услугу в обмен на услугу. Нет, с них надо будет взять деньгами. Ее, в конце концов, чуть не убили, а ведь задание казалось совсем простым. — Мне поручено доставить вас в безопасное место, о котором я не могу говорить вслух. Вот бумага, — она достала из-за пазухи свиток, — открытый лист оказания мне содействия в деле государственной важности.

Мартин едва взглянул на документ, но подошла давешняя редгардша. У нее была забавная прическа — выбритые полосы на голове, а оставшиеся пряди заплетены в косицы.

— Позвольте взглянуть, госпожа, — официальным тоном сказала она. — Я ведь не ослышалась?

— Не ослышались, — Баирра нагло залезла в стоящую рядом бочку и выудила оттуда еще сыра и, заодно, салата.

— Госпожа Баирра... — Мартин, кажется, только сейчас уяснил себе, кем его объявили, — вы... сказали, что я сын императора? Вы... — он явно хотел сказать "шутите", но вовремя сообразил, что чтобы так мило пошутить, никто не будет рисковать своей жизнью.

Баирра вопросительно посмотрела на него.

— Нет-нет, — сказал Мартин, — ничего.

На лице его не было никакой радости.

Баирра кратко доложила стражнице обстановку за воротами. Та очень обрадовалась, узнав, что не все, кроме них, погибли, и, казалось, была готова обнять хаджитку.

— В общем, — Баирра отряхнула усы от крошек, — план у меня такой. Нам с братом Мартином нужно пересечь площадь... это, в принципе, возможно. Если вы и вон тот господин, — Баирра показала на второго, дремлющего прямо в доспехах, стражника, — нас прикроете... отвлечете демонов, то мы сумеем перебежать до ворот. Потом мы постараемся сразу послать вам помощь.

— Нет, — вдруг сказал Мартин.

— Что?

— Нет, — повторил Мартин. — Без этих людей я никуда не уйду.

— Что?! — Баирра аж приподнялась с места.

— Я не оставлю этих людей на смерть, — в светлых глазах человека отразилось что-то, показавшееся хаджитке похожим на предельное упрямство.

— Эй, вы что, не поняли? Вы — наследник престола! Ваша жизнь...

— Мне плевать, — он так посмотрел на нее, что она отшатнулась. — Мне плевать. Без них я не уйду. А вы... отдохните и возвращайтесь. Вы же прикроете ее? — обратился он к редгардше и та, нахмурившись, кивнула.

— Нет, погодите, вы чего? — Баирра, наконец, осознала ситуацию и очень разозлилась: она, дура такая, своим хвостом рисковала, чтобы найти этого... этого принца, а он, гад, в благородного решил поиграть! Вовремя то как! — Да вы вообще...

"... понимаете, что происходит?" — хотела возопить она, но дело было в том, что и сама она пока не очень понимала, что происходит. Но одно она понимала — поручение Клинков грозило оказаться невыполненным. Интересно, что происходит с теми, кто не выполняет такие поручения вездесущего шпионского ордена?.. о-ой, мамочка, во что же она ввязалась...

"Что делать? Силой не уволочь, уговорить... вряд ли выйдет..."

— А если, — безнадежно начала она, — попробовать прорваться всем? Кто умеет обращаться с оружием или магией, прикрывают, а остальные бегом-бегом? Мр-р?

— Никуда мы не пойдем! — истерично выкрикнул кто-то из угла, — пока там эти монстры! Свихнулась ты, что ли, черная?

Баирра едва сдержалась, чтобы не вступить в перебранку. Но решила не дразнить толпу — все выжившие откликнулись на вопль согласным гулом, мол, не пойдут, конечно, кому нужно.

— Тут безопасно! — выкрикнули из другого угла, — и еда есть! Помощи ждать надо!

— Я слышала какие-то вопли в подвале, — мрачно сказала темнокожая стражница. — По-моему, туда они уже пробрались. Святость выветривается, мать ее, — сплюнула она, ничуть не стесняясь богохульствовать в храме перед священником. Тот, впрочем, даже головы не поднял.

— Вот видите, — повысила голос Баирра, — не всегда тут будет безопасно!

— Поймите, — устало сказал Мартин, — они не воины и не маги. Они не сумеют.

— Я тоже не воин и не маг, — огрызнулась Баирра, этот Мартин ее просто взбесил своей упертостью. Или это... трусость? прикрытая деланой правильностью?

— Да, но вы...

— Шпионка, да, — фыркнула она и в расстройстве чувств пару раз хлестнула хвостом воздух. — Хорошо! Как вы предлагаете нам действовать, имперец? Вы, я надеюсь, понимаете, что долго вы тут не протянете. Когда у вас кончится вода...

— Вы говорили, там остались одни Врата... если их закрыть, то новые даэдра не появятся. Тогда у нас будет шанс перебить тех, что есть. Сколько их?

— Пф-ф! я считала, что ли? Много! Не меньше десятка.

— Тогда мы сможем вывести людей. И я пойду с вами, куда вы мне скажете.

— К скампу в задницу! — окончательно озлилась Баирра, — вот куда я вам скажу! Вы что, хотите, чтобы я закрывала эти ваши Врата? Вы в своем уме, имперец? Я вам кто, ведьма? Знаток даэдрической магии? Я понятия не имею, как их закрывать!

— К сожалению, — Мартин потер лицо, — знатоки даэдрической магии... тоже не имеют об этом ни малейшего понятия.

Тогда она не обратила внимания на эти слова, слишком зла была.

— Нет уж, вы мне скажите прямо, может, вы хотите, чтобы в э-эту огненную дрянь полезла я?! — и закашлялась, смущенная. Не стоило перед этим... ханжой.

— Нет, — сказал он и поднял на хаджитку глаза, — нет, я не хочу этого. Вас там убьют. Я не хочу, чтобы вы или кто-то другой погибли из-за меня. Давайте я просто напишу письмо этому... Джоффри. Если уж я, — он странно усмехнулся, — наследник, то, кажется, могу и отречься.

Последние его слова она тоже пропустила мимо ушей. Ее уже несло.

— Вы не хотите, чтобы кто-то из-за вас погиб, да-а? — прошипела она, — а вам не кажется, что из-за вас уже погибла куча народу? Я-то все думала, что это мне так не везет — приехала за вами в Кватч, а тут такое? А если это не случайно, а если это все из-за вас? Если эти твари пришли сюда по вашу душу?

Она почти сразу же пожалела о своих словах, слишком жестоких, а ведь она не была в них уверена — просто догадка, но — слова уже прозвучали.

Мартин побледнел — просто побелел, тут же стали видней еще неглубокие морщины, и на миг он стал ужасно похож на покойного Уриэля Септима.

— Как... нет... не может...

Баирра прикрыла пасть лапой — тупая несдержанность! Вечно с ней что-то такое!

Мартин встал. Его шатнуло.

— Я пойду, — сказал он, — я постараюсь их закрыть.

Приехали.

— Куда! — Баирра схватила его за рукав мантии, — вы что? Вы на ногах едва стоите! Вы без доспехов!

Он вырвал руку.

— Ваше высочество! — рявкнула она.

Это слово словно сбило священника влет. Он резко закрыл лицо руками — словно ему в глаза плеснули кипятком. Его бросилась поддержать редгардша, вцепилась, хотя он и не собирался вроде бы падать. На ее смуглом лице было упрямство едва ли меньшее, чем у самого Мартина.

— Не пускайте его! — крикнула ей Баирра.

— Чтоб мне сдохнуть, сестричка! — бешено усмехнулась стражница. Стало понятно — удержит.

"Сестричка — это потому что тоже черная?" — проскочила глупая мысль.

И тут Мартин отвел руки от лица. Щеки его горели от прилива крови.

— Я... приношу свои извинения, — сказал он почти твердо и выпрямился, — я не должен был проявлять слабость. Вы, — он обратился к Баирре, — говорили о моей жизни. Вы требуете мою жизнь — я вверяю ее вам, пусть будет так. Я буду делать то, что вы скажете, госпожа Баирра.

Баирра ощерила зубы.

— Даже е-если я скажу вам пр-робираться со мной к воро-отам? — почти пропела она.

Лицо Мартина посерело.

— Я вверил вам... свою жизнь, а не честь, — прошептал он, — я дал этим людям слово, что не оставлю их в опасности.

Баирра прищурилась. Гнев сходил с нее. Нет, не может же он так хитро оправдывать свою трусость, этот человек, это каким же нужно быть актером. Значит, он честен?

— Вы только что хотели идти закрывать Врата, тем самым оставляя этих людей, — она внимательно следила за ним.

— Вы действительно не видите разницы между позорным бегством и попыткой спасти многих? — тихо спросил сын Уриэля Септима.

— Я ее вижу, — спокойно ответила Баирра. — Но мне кажется, ваше высочество, — Мартин поднял на нее взгляд, — что в данных обстоятельствах это одно и то же.

— Не стреляйте, это я! — крикнула Баирра, спиной прижавшись к воротам, и на крик обернулись двое дремор, до сих пор успешно отвлекаемые — вместе с прочими даэдра — стоящими в дверях храма стражниками. Ждать, пока они бросятся на нее — а хорошо проскользнула! — хаджитка не стала, протиснулась в ворота и налегла на створку всем телом, закрывая ее.

Гул жуткого портала вызывал зубную боль. Пригибаясь, Баирра метнулась к баррикаде, на всякий случай прикрывшись своим многострадальным щитом — нервы-то у стражников на взводе, подстрелят еще. Но в нее никто не собирался стрелять, и вскоре стало понятно, почему. Лучник, долговязый альтмер, лежал на земле, залитый кровью. Над его телом стоял на коленях другой, кто-то из людей, а капитан все тормошил земляка за плечи, пытался поднять с колен, уговаривал. Тот не реагировал, тупо пялился на труп и держал на весу руки, измаранные в крови. Баирре в первый момент показалось, что он альтмера и убил, но потом поняла, что человек просто пытался помочь умирающему сослуживцу — пытался безуспешно, потому что с ранами жить можно, а вот со свернутой шеей — вряд ли.

Остальные двое в позах крайней усталости сидели на земле. Случайно подняв голову, один из них заметил Баирру и вздрогнул всем телом — ага, прекрасно они стерегут Врата, а если бы на ее месте были даэдры? — но, узнав ее, вскакивать не стал, только крикнул:

— Она! Капитан, она вернулась!

Капитан оставил стражника в покое, обернулся к уже подбежавшей Баирре.

— Ну, что там? — выдохнул он.

— Выжившие укрылись в храме. Выходить отказались. Врата... надо закрыть Врата.

Кому она это предлагает? Им, вымотанным до предела, которые и следующее-то нападение вряд ли переживут? Она хотела — в седло и галопом за помощью, но никакая помощь не успеет, это сразу стало ясно.

— Мои люди из них не вернулись, — проговорил капитан. — Убегайте. Скачите в лагерь, скажите, чтобы бежали, чтобы все... убегали. Мы больше не можем... не больше... одной атаки. Скачите. Прощайте.

Он вдруг схватился за живот и упал на колени, едва успев опереться рукой. Баирра попыталась поддержать, но он лишь слабо шевельнулся и простонал:

— Булавой... гады... все не пройдет, третий раз уже, сволочь... отойди!..

Третий раз ему блевать было уже нечем, только желчью — как же ему врезали-то, там наверное, кровоподтек на все брюхо... отвернувшись, Баирра обхватила себя лапами и уставилась на Врата. А если рискнуть? Или ну их, капитана, Мартина, стражницу в косичках, старика из лагеря, ну кто они ей?

— Ну что вы ждете! — капитан поднимался с колен, — быстрее уходите!

Баирра подошла к трупу альтмера, подобрала его лук, проверила тетиву — нормально. Сдернула колчан, стараясь не касаться крови, пристроила за плечом, привычно проверив, легко ли доставать стрелы. Стражник, стоящий на коленях, ее словно бы не замечал. "Его, наверное, так и убьют, — поняла Баирра, — не понимающего, что происходит. И капитана убьют. Всех убьют".

— Вы что де... что вы делаете?

— Я попытаюсь, — сказала Баирра, — закрыть эту дрянь.

Слова эти вырвались сами. Она сказала Мартину, что видит эту разницу. Разницу между бегством и попыткой спасти.

Баирра нервно облизнулась. Если будет совсем худо, она вернется. Но если она убежит, не попытавшись... полгорода трупов на ее совести? Нет.

— Продержитесь еще, — сказала она, не отрывая взгляда от Врат, — пожалуйста, еще немного.

Ответа не было, и она посмотрела на капитана. Тот уже стоял рядом с коленопреклоненным. Замахнулся и наотмашь ударил его по лицу. Стражник охнул, хватаясь за разбитую в кровь латной перчаткой щеку, и взгляд его прояснился.

— В строй, солдат! — заорал на него капитан. — В строй, за Кватч, в богов-душу-мать! За Сиродиил! Вста-ать!

Она уже бежала к Вратам, и гудение ужасного портала заглушало рев капитана, и пахло пережженным металлом, и тянуло мерзким теплом. Замешкавшись у тонкой огненной пленки, хаджитка протянула лапу и коснулась Врат, боясь обжечься. Но пленка была чуть теплой и почему-то влажной, словно скрибовое желе, полежавшее на солнце. Баирра зажмурилась и шагнула во Врата. Ей показалось, что она взлетает вверх, или, может, всплывает, ее замутило, но она не открыла глаз, пока в ноги ей не ткнулась земля.

Когда она пыталась потом вспоминать обо всем этом, ей никак не удавалось собрать воедино последовательность событий. Первым ощущением был жуткий запах гари — прямо перед ней валялся обугленный труп, и ей пришлось закрывать нос лапой.

А потом... Она помнила сухой, никем не вдыхаемый более воздух, красную землю... словно кровь многих и многих, не успев впитаться в грунт, стала твердой пленкой, да так и засохла, помнила моря раскаленной лавы... Какая-то дрянь, растущая из земли, пыталась захлестнуть ее... А потом она увидела человека. Он лежал прямо посреди тропы на спине, а вокруг него валялись трупы даэдр. Баирра подбежала к нему — это был стражник в форменной кирасе Кватча, и он был явно жив, просто без сознания.

— Э-эй, — она стала толкать его лапами, озираясь — нет ли где демонов, — э-эй, очнись!

Не помогло. Выругавшись, Баирра полезла за заветным пузырьком с целебным зельем и накапала несколько капель в приоткрытый рот стражника. Тот издал полу-храп, полу-стон и распахнул глаза.

— А! — увидев над собой черную морду с прижатыми ушами, он попытался вжаться в землю и нащупать меч.

— Тихо, — сказала Баирра, — это я! В смысле, не даэдра. Тьфу, то есть... короче, спокойно!

— А-а... кто? — его явно били по голове.

— Никто. Нужно Врата закрыть, как, ты знаешь? Быстро!

— Э-э... я... я не знаю.

— Твою мать, — Баирра еще раз нервно оглянулась. — Ты там был, дальше? Что там?

— Даэдра...

— Понятно, что даэдра, кретин! — зашипела на него Баирра, — тупика там нет?

— Н-н... нет... — он снова закрыл глаза, — там башня... туда утащили...

И снова потерял сознание. Баирра потратила на него еще несколько капель зелья, но, кажется, без толку. Ей пришлось бросить его и спешить дальше, надеясь на то, что он очнется самостоятельно до того, как на него набредут даэдра.

А потом... там были и вправду даэдра, и кого могла, она обходила, а кого могла, расстреливала из лука. Потом она забралась в какую-то башню. И с одним дреморой ей пришлось-таки драться нос к носу, и эта рогатая сволочь основательно помяла ей ребра, поэтому пришлось выпить почти все зелье. Она уже не думала, что найдет хоть что-то в этих жутких строениях, полных демонами и изувеченными гниющими и горящими трупами. Врата, скорее всего, закрывались каким-нибудь заклятьем. Или еще чем, простым кошкам недоступным.

Потом был мост над пропастью.

Потом была еще одна драка, и Баирра, воя, драла когтями задних лап какую-то слишком крепкую броню, а зубами пыталась перегрызть дреморе горло — дралась, забыв, что она — хаджит, как дикая пустынная кошка. Кровь дреморы была очень горькой. Потом она сбросила его тело с себя и зашипела на мертвого врага, а хвост так и хлестал по бокам. Потом она очнулась. Поднялась на ноги — ноги, Баирра, не задние лапы! — слизала кровь с усов, и поклялась себе никогда, никогда больше не пытаться корчить из себя спасительницу мира. На излечение ушли остатки зелья.

Надо было возвращаться. Следующий дремора, наверное, ее убьет. Баирра всхлипнула. Она очень устала. Ей было страшно.

Она уже, нервно вылизывая лапу и стараясь не поддаться истерике, повернулась к двери, как вдруг сверху послышался голос.

Кто-то молился. Молился Талосу.

Баирра замерла. Слышать здесь слова, обращенные к богу имперцев, было словно попасть летом в снежную бурю. Потом она поняла, что наверху кто-то из людей капитана. Слезы все-таки немного прорвались. Баирра наскоро вытерла их и бросилась наверх.

Намного позже, когда все уже было позади, ей подумалось, что от этой безумной гонки у нее осталось больше стрел в колчане, нежели воспоминаний.

Когда она, тяжело дыша, остановилась на вершине башни, то увидела прямо посередине, в свисающей с потолка клетке из человеческих костей, голого по пояс имперца, который сидел, уцепившись истерзанными пальцами за решетку.

Баирра бросилась к нему.

Он вскинул к ней измученное лицо.

— О Талос, — выдохнул он, — слава тебе.

Он был немолод и лысоват, этот человек. Грязь и кровь запеклись на теле полосами, остатки седых волос были обожжены.

— Пить, — попросил он, бессильно просовывая руку сквозь решетку.

— А, д-да, — пробормотала Баирра, неловкими лапами шаря по поясу, сдернув флягу, протянула ее узнику даэдр. — В-вы...

Он жадно глотал воду, потом, отдышавшись, протянул флягу обратно. Баирра машинально подхватила ее.

— Слушай меня, девочка, — сказал узник, — это важно. Ты должна закрыть Врата... тихо, молчи, нет времени. Тут такой дре... дремора, в шлеме... со щитом... такой рослый. У него ключ.

— Я... я его загры-ызла, — прохныкала Баирра, цепляясь за клетку. — Давайте я вас выпущу...

— Погоди, — имперец накрыл дрожащими ладонями ее лапы, — в той башне, где такой столб огня... под самой крышей должно быть что-то, закрывающее Врата. Они называли это сигилом. Ключ у этого дреморы, ты его возьми. Ты должна его, этот сигил... наверное, взять. Может, это закроет Врата.

— Я не пойду, — Баирра прятала глаза, — я не могу... у меня кончилось зелье... а лечить я умею... плохо. Только царапины. Я не сумею...

— Кисонька, милая, — человек цеплялся за ее лапы, — что ты говоришь... ведь если их не закрыть...

— Какая я вам кисонька, — вяло возмутилась она, и глубоко вздохнула два раза, давя слезы. — Сейчас, подождите, я, — она достала кинжал и, подергав клетку, стала резать веревки, связывающие кости.

— Не выйдет, — вздохнул узник, — они заколдованы, наверное, — он показал свои кисти, все в ссадинах, — не тупите оружие.

Баирра упрямо продолжила попытки, но имперец оказался прав — хилые на первый взгляд веревки почему-то оказались крепче стали.

— Сволочь, — наконец сдалась Баирра.

— Девушка, родная, я прошу вас, богами вас заклинаю — попытайтесь закрыть Врата. Умоляю.

— Я же вам говорю! Еще один дремора — и я труп!

— Так не пытайтесь с ними драться... бегите! Мимо них бегите, они же в тяжелых доспехах, не угонятся, а вы хаджитка, вы быстрая — у вас хорошие шансы.

— А вы как же? — Баирра не хотела, совсем не хотела снова лезть в пасть дреморам, она ведь уже почти решилась возвращаться.

— Я... у вас кинжал... один?

— Нет, два... Вы попытаетесь разрезать? — она указала на клетку.

— Дайте один, — попросил имперец.

Она протянула, вместе с ножнами, но вдруг замерла, пораженная внезапной мыслью.

— Зачем? — выдохнула она, поднимая глаза на узника.

— Дайте, — губы человека задрожали, — пожалуйста.

Баирра отдернула лапу с кинжалом, прижав ее к груди.

— Вы же не хотите... — пролепетала она, уже поняв, что именно этого он и хочет, что уже не надеется спастись. Но и оставаться в этой жуткой клетке больше не может. — Может быть, все-таки еще попытаетесь?

— Послушайте, можно, — он снова вцепился в решетку, — можно я вас обниму? А вы дадите мне кинжал, заберете ключи и попытаетесь, правда?

Баирра дрожащей лапой протянула имперцу кинжал. Тот принял его с кривой улыбкой, повесил на шею и протянул к ней руки через решетку. Она подошла, позволив себя обнять. Человек стиснул ее, насколько позволяла клетка, притянул голову к своим губам, поцеловал в лоб.

— Благослови вас боги, — прошептал он.

— Попробуйте все-таки сначала разрезать... веревки, — попросила его Баирра.

Его руки на миг сжались еще крепче, а потом расслабились.

— А что будет со мной... когда я... если я сумею схватить этот ваш с... сигил?

— Я не знаю, — сказал имперец, — я буду молиться, чтобы вы вернулись на Смертный План.

— Ну да-а, — шмыгнула носом хаджитка, — помогло бы это... может, поискать тут, как открыть клетку? И тогда вместе...

— Нет, — сказал узник. — Тогда не успеть...

— А может быть, уже поздно? Откуда вы знаете?

— Я надеюсь. Идите. Идите, милая. Спасите всех, кого еще можно. Прощайте.

Баирра бросила последний взгляд на узника, со смесью тоски и надежды глядевшего ей вслед сквозь решетку, и стала спускаться.

Когда она, уже сняв с пояса загрызенного ею дреморы ключи, открывала дверь, ведущую на мост над пропастью, она вдруг подумала, а вдруг он уже...

— Эй! — крикнула она, — эй, вы! Скажите что-нибудь! — и замерла, прислушиваясь.

— Давайте, милая! Вы сможете! — донесся ответ, и Баирра, отчаянно сощурившись, устремилась вперед, собираясь только бежать, бежать, бежать. До самого верха.

Баирра будто еще бежала. Ее кто-то звал, тормошил, но она могла лишь обвиваться вокруг чего-то холодного, гладкого, гудящего, злого — которое почему-то нужно было держать и не выпускать из лап, пока не добежишь... ей было очень нехорошо.

Она тогда совершила отчаянный, чудом не окончившийся падением с высоты, прыжок, в котором сбила с огненного столба сигил — почему-то очень холодный, и покатилась с ним кубарем по натянутой красной перепонке вниз... этот мерзкий гудящий шар было очень сложно держать, лапы скользили, но Баирра не знала, что будет, если выпустить сигил, поэтому не бросала. Она бы уронила — но, приземлившись на каменный пол, догадалась задрать низ своей кожаной куртки и положить шар — о боги, о мурлыкающие луны, пусть это будет ключом к Вратам — в образовавшийся "карман", который можно было придерживать одной лапой.

Дреморы, которые едва не окружили ее в те жуткие мгновения, когда она скачками неслась к проклятому сигилу, толкались наверху, гортанными голосами проклиная "смертную драную тварь", и бросились вниз только разобравшись, куда делась отчаянная хаджитка. Это дало ей какое-то время.

А потом мир подернулся желтой болезненной рябью, спиралями поднимающейся к багровым пустым небесам — Баирра все бежала, а камень под ней вдруг начал словно бы мерцать, на доли мгновений появляясь и пропадая, ощущение было обморочным, она споткнулась и едва не упала — ей показалось, что ее уже хватают за хвост очухавшиеся демоны, выровнялась и продолжила бежать по кругу, понимая, что если сейчас же не произойдет ничего — ее снова окружат... и тогда...

Но тут что-то загрохотало и Баирра, издав какой-то детский писк, прыгнула, спасаясь неведомо от чего — и в глазах ее взорвалось ослепительно-белое пламя. Миг расплавленной, вневременной пустоты — и вот она уже катится по влажной холодной земле, в холодном, влажном воздухе... и клубочком, плача, свивается вокруг ключа от Врат. В своем сознании она все еще бежит. Ей кто-то говорит:

— Очнитесь, очнитесь! — но она не может очнуться. Чьи-то руки пытаются ее то ли ощупать, то ли поднять, то ли вырвать из лап сигил. Что за руки — ей без разницы. Кто-то пытается залить ей в пасть что-то спиртное, Баирра едва не захлебывается и кашляет, но не может открыть глаз, не может прекратить призрачный бег.

— Закрыла, закрыла, — бормочет кто-то, а потом ее куда-то несут. И она теряет сознание.

Приходит в себя она в палаточном лагере беженцев из Кватча, как оказывается, проспав больше суток с краткими перерывами, которых она лично не помнит. Ее благодарят и поздравляют, поят зельями, кто-то даже приносит цветы — какая-то аргонианка... слабость, как после недельной лихорадки, не позволяет ей и лапы поднять, чтобы прилизаться, и почему-то очень хочется плакать, и когда какой-то старушке удается выгнать всех из ее палатки, Баирра плачет, а потом засыпает.

Проснувшись, она просит пить, ей приносят, и приносит никто иной, как Мартин, он, кажется, благодарит ее, и говорит что-то насчет того, что если бы она не... то он бы... Баирра не очень вслушивается в слова, хотя догадывается, что этот святоша наверняка имеет в виду, что не простил бы себе, если бы она не вернулась из Врат, или что-то в этом роде. Она пьет и отсылает священника, чтобы он не мешал ей спать.

Когда хаджитка приходит в себя окончательно, она узнает, что Савлиан Матиус (вот как зовут капитана) вместе со все-таки прибывшей подмогой в лице патрульных легионеров, сумел зачистить Кватч от оставшихся даэдра. Он даже попытался спасти графа, но нашел лишь его изуродованное демонами тело. Капитан, тоже раненый, отлеживался теперь в своей палатке — Баирра зашла к нему.

— Вы — героиня, — говорит ей бледный капитан, и сжимает ее лапу, и прижимает ее к своей щеке, — вы спасли нас всех...

— Я нечаянно, — смеется она и позволяет Савлиану Матиусу обнять себя и поцеловать в скулу — кошка не понимает этой человеческой привычки, какой-то смешной пародии на нормальное облизывание или ласковое прикусывание, но если у людей такая недоразвитая пасть — что же им, беднягам, делать...

— Хотите, я присвою вам звание почетной стражницы Кватча? — вроде бы в шутку говорит капитан, но лицо его тут же мрачнеет, — к сожалению... в ближайший год, боюсь, точно... просто стража Кватчу не понадобится.

Упоминание стражницы напоминает Баирре о той редгардше. И она спрашивает о ней.

— Тьерра? Она погибла, — говорит Матиус, — она была достойной воительницей, но... нас было мало. Потери были... неизбежны.

Баирра поникла головой. Жаль. Ей показалось, что они смогли бы сдружиться с этой женщиной. "Сестричка"... прощай, Тьерра, достойная воительница, не боявшаяся ни богов, ни демонов.

— Нет, — сказала хаджитка, — я не хочу быть почетной стражницей... поправляйтесь, капитан Матиус.

— В случае чего... эта должность всегда ваша, госпожа Баирра, — усмехается капитан Матиус. И он тоже успел узнать ее имя.

— Буду иметь в виду, — вежливо сказала Баирра, которая в страшном сне себя на государственной должности не представляла, и попрощалась с капитаном.

Ей предстояло последнее дело — довести этого, дреморы его дери, принца до монастыря Вейнон. Ну, посмотрим, как у него насчет верности данному слову. "Столько из-за него пережила! Нет, надо стребовать с Джоффри денег. Тысячу септимов. Нет, две".

— Скажите-ка, дор-рогуша, — намеренно фамильярно обратилась она к священнику, разводящему погасший костер, — вы не хотите ли отправиться со мной, м-м, кое-куда?

Мартин поднялся и попытался отряхнуть руки от золы.

— Куда скажете, — сказал он, глядя ей в лицо, и хаджитка поняла, что слово наследник трона Империи собирается держать.

— Я из-за вас чуть не погибла, — не удержалась Баирра от упрека.

— Зачем вы, — тихо говорит Мартин, опуская голову. — Я же просил вас бежать.

— Это было очень благор-родно с вашей стор-роны, — почти проурчала Баирра, — но я тоже просила вас бежать. И вы тоже этого не сделали... ладно. Собирайтесь. До вечера нам бы неплохо, — она оглянулась, — добраться до Скинграда. Поэтому лучше поторопиться.

Мартин беспрекословно бросил костер и направился к своему лежаку, где держал какие-то сбереженные свои вещи. Баирра ощутила некоторую неловкость, но показывать ее не стала, рисуясь, перекинула хвост через лапу и направилась собираться сама.

До Скинграда они шли пешком, монастырскую лошадь вели в поводу — двоих всадников эта кобылка бы не снесла. Всю дорогу, в основном, молчали — священник глядел себе под ноги, а Баирра — по сторонам, чтобы не пропустить опасность и заодно полюбоваться пейзажем. Денек выдался чудесный, бабочки летали прямо перед носом, и Баирра еле удерживалась, чтобы не погоняться за ними, как малый котенок. Чудом выжив, она теперь вовсю радовалась жизни.

А к вечеру — да, они дошли до Скинграда.

Прикинув средства, весьма скромные, путники направились в дешевую таверну. Там оказалось, что свободна лишь одна комната.

Мартин с Баиррой переглянулись.

— На дорогую не хватит, — сразу же сказала Баирра.

— А у вас же... была бумага, — сказал вполголоса Мартин. — Ну, та, что... официальное содействие...

— Да я ее потеряла, — тоже понизив голос, призналась Баирра. — Скамп знает, где... наверное, там.

— Ну так будете брать? — довольно грубо осведомилась хозяйка постоялого двора.

— Будем-будем, — успокоила ее хаджитка, — но нам бы не помешала вторая кровать... хотя бы спальный мешок постелите.

— Кончились, — с каким-то злобным удовольствием сказала оркесса.

Путники еще раз переглянулись. Мартин поморщился, словно говоря: "бери, что есть, мандрагора с ней".

— Ладно, разберемся, — проворчала Баирра и передала хозяйке десять золотых в обмен на ключ.

Они с Мартином поднялись к номерам. Еда у них была с собой кое-какая, так что у грубиянки-хозяйки ужин заказывать не пришлось.

— По очереди, что ли, спать? — вопросила Баирра в пространство.

— Да я как-нибудь, — сказал Мартин, — вы не беспокойтесь.

Кровать в комнатке, на удивление чистой, оказалась достаточно широкой.

— А вы знаете, мы тут уместимся, — Баирра плюхнулась на покрывало.

— О, что вы, я бы не хотел вас компрометировать, госпожа Баирра... или иначе как-то смущать, — у принца вдруг прорезалась изысканная вежливость. С чего бы это?

Галантность хаджитка оценила и решила быть ответно любезной.

— Да бросьте вы, — сказала она. — Мы в походе, брат Мартин, а не на званом вечере. На полу, что ли, будете спать? Глупо, если можно в кровати. Я уверена, что вы не... А, ладно. Давайте ужинать.

После трапезы она попросила священника выйти ненадолго, чтобы раздеться. Скинула кожаные доспехи, оставшись в одной сорочке, распустила косички, наскоро расчесавшись когтями, быстренько прилизалась. Нырнула под одеяло, не снимая покрывала.

— Можете входить, — позвала.

Священник вошел. Пожелал ей спокойной ночи, сел за стол у окна, положил на столешницу руки и опустил на них голову. Баирре стало неловко — она заняла всю кровать, а он так всю ночь и будет сидя спать?

— Слушайте, не глупите, — сказала она, приподнявшись на локте. — Лягте поверх покрывала, что ли. Или на пол, я вам одеяло отдам, а мне покрывала хватит.

Мартин помотал головой, не поднимая ее.

Да, конечно, ситуация была бы немного двусмысленной, но все же... не жертвовать же в угоду этой двусмысленности удобством.

— Ну как знаете... — Баирра отвернулась от окна, набросила одеяло на голову, еще раз сонно облизнула лапу и сунула ее под щеку.

Заснула она быстро.

И проснулась посреди ночи. Было тихо — хаджитка, вдруг обеспокоившись, повернулась к окну — Мартин неподвижно сидел за столом, уронив голову на руки. Спросонья Баирре пришла жутковатая мысль — жив ли он вообще?

— Мартин, — шепотом позвала она.

Нет ответа.

Она села на кровати, придерживая одеяло у груди. По-особенному вгляделась в темноту, ловя неощутимый для людей свет на зеркальца в глазах.

— Мартин? Все в порядке?

Священник шевельнулся, но не обернулся — шевельнулся как-то странно, еще больше сгорбился, вжимаясь лицом в руки, и коротко вздохнул.

— Вам плохо?

Еще один вздох.

-Н-нет... спите, — проговорил он. — Все в порядке.

Но все не было в порядке.

Баирра, недовольно хмыкнув, вылезла из постели, завернулась в покрывало и подошла к Мартину. Положила лапу ему на плечо.

— Давайте-ка ложитесь.

— Нет, — священник все же поднял голову, — понимаете... понимаете, я...

Баирра обошла стол и села напротив, подтянув колени к груди и обвившись хвостом. Священник перевел взгляд на окно. Баирра прикрыла глаза, готовая выслушать то, что он хочет сказать.

— Помните, вы сказали... что все это случилось из-за меня. Я боюсь, что это правда.

Баирра еще раз пожалела о тех своих словах.

— Все-таки... вы не виноваты в том, что вы сын императора, Мартин, — сказала она.

— Да нет. Вы не понимаете. При чем тут... хотя император тоже... — Мартин вдруг тряхнул головой, — нет, об этом потом. Я ведь... в юности я был культистом. Даэдра — они, они не отпускают никого просто так. Они очень любят смертность, наверное, потому, что она недоступна им. Их зачаровывает наша слабость... и жизнелюбие. Их тянет к нам, и я боюсь, что, отвергнув их, я ничего не изменил.

— Вы боитесь, что это было местью лично вам?

— Может, это нельзя назвать местью... это может быть доказательством или зовом. Даэдра все немного безумны. Но главное, что я попытался... стать лучше, чем был. Показаться себе лучше, чем был, а теперь из-за меня погиб весь город. Ну какой из меня священник... если я помню дыхание Сангвина на своей коже, его руки на моем сердце. И... неважно. Но я в какой-то миг испугался самого себя — и бежал. А теперь вот...

— С этим уже ничего не сделать, — медленно проговорила Баирра, — но, может быть, что-то сделать еще можно.

И распахнула глаза, услышав сдавленный, дрожащий звук — человек, сидевший напротив нее, сидел теперь, зажимая ладонью рот, тщетно пытаясь сдержать рыдания. Она даже испугалась — редко увидишь, как взрослые коты... мужчины... плачут.

— Что вы, Мартин, — она потянулась тронуть его за руку, — не плачьте, что вы...

Он откинул голову и нервно оттер лицо обеими ладонями.

— Простите, — выдавил он.

"Он не понимает, что я вижу в темноте, — вдруг подумала Баирра, — если бы он об этом вспомнил..."

Она встала со стула и одной лапой потянула священника к кровати. Он, занятый борьбой с собой, позволил усадить себя на постель.

— Ботинки снимите, — устало сказала Баирра. Он послушался. — Ложитесь. Вот покрывало. А мне — одеяло.

Она обошла кровать и снова забралась под одеяло.

— Спите давайте, — они лежали спина к спине, — ваше высочество...

— Высочество, — повторил Мартин. — Это тоже. Император, — едва ли не с ненавистью сказал он, — очень удачно все провернул. Интересно, сколько у него таких... запасных вариантов. Я — заначка на черный день. И вот мной воспользовались, когда наступил срок — удачно вышло. А я не хочу. У меня своя жизнь. Была.

— Вы можете все исправить, — сказала Баирра хрипловато, откашлялась и повторила: — исправить. Стать императором и... что-нибудь сделать. Для всех.

— Спасибо вам, — сказал вдруг Мартин.

Баирра улыбнулась темноте.

— Не за что.

— Вы — хороший человек.

— Хаджит, — легко поправила она.

— А? А, простите, госпожа Баирра. Хаджит, да.

— Давайте просто Баирра. Мы с вами лежим в одной постели, Мартин, так что, думаю, вполне можем звать друг друга по имени.

Человек усмехнулся.

— Верно.

Баирра еще раз улыбнулась. Забавный кот... то есть человек. Немного странный, но забавный.

За окном исподволь начинало светлеть.

— Баирра, хотите земляники? — священник указал на небольшие заросли у дороги.

— Нет, спасибо, я не люблю.

Мартин, видимо, счел это логичным, настаивать не стал. Присев, он быстро стал набирать в горсть ягоды — Баирра подумала, не сделать ли привал, но до монастыря оставалось немного.

— Я вот пробовал как-то раз комунику, знаете, в Морровинде растет. Такая кислятина.

— Угу... я в морровиндских растениях не очень разбираюсь... и вообще, по-моему, этот Морровинд не самое хорошее место.

Мартин уловил в словах хаджитки некое возмущение и правильно угадал его причину.

— Король Хелсет... — начал он.

— Знаю-знаю, — оборвала его Баирра. — Все равно. Это было. Это дикость — держать разумных в рабстве, и эту дикость, кстати, поддерживала империя.

— Нет, мы...

— Нет, официально, вы, конечно, были против, — Баирра саркастически сморщила нос.

Мартин поднялся, несколько смущенный. Хотя он вроде был совсем не при чем.

— А я всегда хотел побывать в Морровинде. Так, правда, и не побывал. Может, еще поеду... надо бы съездить. Жалко только... вы, слышали, наверное, что боги Трибунала покинули Нирн. Ну, то есть... вряд ли меня пустили бы к лорду Вивеку или леди Альмалексии, конечно, но все же, пока они были...

— И Нереварин, говорят, уехала и пропала, — сказала Баирра раздумчиво. — Она-то их видела. Ходят даже слухи, что она их и... убила.

— Я в детстве хотел стать героем, — смущенно сказал Мартин. — Таким, чтобы на могучем коне и в доспехах, и чтобы спасать людей от злых колдунов... и в итоге... я стал этим самым "злым колдуном". Интересно, кто-то из тех, что стали, ну, злодеями, мечтали об этом в детстве? Тот же Ягар Тарн, Дагот Ур. Нет, наверное.

— Наверное... так, ну где этот монастырь?.. что-то мне казалось, что мы уже должны дойти. Хм. Но вы все же не Ягар Тарн, простите, конечно.

— Точно не хотите земляники? А-а, да нет, конечно нет, не Ягар Тарн. Это я так... просто подумал.

— Слушайте, Мартин, а вы правда не хотите... ну, стать императором?

— Ну что значит "не хочу"... я просто... просто, ну, это очень неожиданно. Я же не умею править странами. И, понимаете, я как-то до сих пор не очень верю, что я — сын Уриэля Септима. Вернее, умом понимаю, но не прочувствовал до сих пор.

— А вы правда бы пошли закрывать тогда Врата, если бы мы вас не удержали? — невинно спросила Баирра.

Мартин молчал некоторое время.

Потом вздохнул.

— Да кто меня знает, — сказал наконец чуть ли не со злостью. — Со мной тогда такое творилось... я уж думал, мы все помрем. Знаете, как страшно было. И тут вы сказали, что это я виноват — а ведь люди... у всех, кто был тогда в храме, погибли родные, друзья.

Баирра кивнула.

— А вы-то почему пошли их закрывать? Вы же хотели...

Баирра остановилась и обернулась.

— Сдуру, — отрезала она, сверкнув глазами. — Понятно вам?

Мартин опустил взгляд.

Баирра некоторое время рассматривала его, потом фыркнула и развернулась снова.

Они молча шли, пока не показалась колокольня монастыря Вейнон.

"Доведу, сдам Джоффри, стрясу денег — и все, свободна, — сказала себе Баирра. — Можно считать, что за спасение меня из тюрьмы я императорской семье отработала — с лихвой".

Вот уже показался жилой дом монастыря.

И Баирра уже готовилась сказать: "Ну все, пришли".

Как вдруг:

— Еще один!

— Вон он!

— За Лорда Дагона!

Баирра растерялась, попятилась...

Ее схватили за плечо. Она даже вскрикнула.

— Беги! — крикнул Мартин, оттаскивая ее себе за спину, — беги, ну, что встала!

Баирра смотрела на бегущих к ним культистов.

— Стоять! — заорал Мартин, поднимая руки для боевого заклинания.

Трое в малиновых мантиях, словно ждали этого окрика, отработанным, почти красивым движением, разошлись в линию, не прекращая бега.

— В-в-вы... они... мы их убили? — спросила Баирра, вцепившись когтями в рясу священника и отворачиваясь от лежащих на земле тел.

Мартина тоже трясло.

— Д-да, — сказал он. — Вы ранены?

— Я... ой, — Баирре вдруг стало дурно, и она опустилась на землю. — Ой, как я испугалась.

Мартин нервно оглянулся.

— Что это были за люди? — спросил он неизвестно у кого.

— А вот... вроде... они и убили императора, — Баирра встряхнулась, словно после купания. — Помогите мне встать!

— О боги... — Мартин, кажется, не услышал ее.

Баирра встала сама, злобно покосившись на растерянного бледного священника.

— У меня чувство... что плакали мои денежки, — она брезгливо вытерла лапой кровь культиста с усов. — Фу, какая гадость! Опять будут кошмары сниться... хорошо, что они люди, а не хаджиты...

— Простите?

— Плакали денежки, говор-рю. Джоффри наверняка убит... пойдемте... убедимся.

У колодца лежал труп в монашеской рясе.

— Это он? — спросил Мартин, становясь перед трупом на колени и поворачивая его голову.

Баирра вгляделась.

— Шеггорат знает, я... не запомнила в лицо... — призналась она. — Все они одинаковые, монахи эти. Вроде... тот был постарше...

В доме был разор, словно цаэски прошли войной, и еще одно тело лежало на столе.

— Нет, это точно не он... а где он тогда?

— В часовне? — предположил Мартин.

И оказался прав.

Джоффри был в часовне. Баирра оглядела учиненную бойню и подумала, что старик просто мастер боя — в одиночку положить четверых — это... Сам грандмастер Клинков, раненый в бедро, был почти без сознания от потери крови. Мартин тут же склонился над ним, его руки взялись ровным бледным сиянием.

Баирра ничем не могла помочь. Она присела на одну из скамей и уронила голову на лапы. Дура, дура... во что же она ввязалась? До ее ноздрей донесся запах пролитой в часовне крови, она фыркнула и уткнулась носом в предплечье, дыша через свою шерсть.

Послышался стон. Хаджитка подняла глаза — очнувшийся Джоффри смотрел на Мартина, словно пытаясь сообразить, в бреду или наяву он его видит.

Потом старик перевел взгляд на саму Баирру.

— Да, Мартин это, Мартин, — сказала она, — с вас две тысячи за доставку.

— Амулет... — прошептал Джоффри, — Амулет... оставался в доме...

— Молчите, — сказал Мартин, руки его уже тряслись, но он продолжал производить пассы над раной Джоффри.

— Нет... потом... помогите мне дойти... — старик все порывался встать, и, наконец, Мартин, поняв, что истратил всю свою магическую энергию, помог ему.

Старик кряхтел, припадал на раненую ногу, ругался, но шел — с помощью Мартина и Баирры. Трупы обоих монахов он особым вниманием не почтил, видимо, проблема возможной пропажи амулета поглотила его целиком.

Добравшись до второго этажа, он бросился к какому-то столу, словно забыв про рану... и опустился на пол, треснув по нему кулаком.

— Украли? — поинтересовалась Баирра.

Тот не ответил.

— Что украли? — Мартин не понял.

— Амулет Королей, — все же проговорил Джоффри. — Все, доигрались.

— Ну и боги с ним, с амулетом. Мало ли амулетов, принца я вам привела, найдете ему регалии... корону-то не сперли?

— Лучше бы сперли корону... — почти без выражения сказал Джоффри.

Баирра и Мартин переглянулись.

Чуть позже Джоффри растолковывал им ценность амулета, лежа на кровати на втором этаже монастырского дома. Дверь и окна они забаррикадировали, поэтому чувствовали себя в относительной безопасности. Мартин понял суть практически сразу — ну, естественно, знаток даэдрической магии. Баирре явно не хватало каких-то аксиом магической грамотности для полного понимания, но в целом она уловила: Амулет Королей — часть некоего "щита", который предотвращает появление таких вот Врат в Забвение. Второй частью этого щита является живой и коронованный потомок Септимов. Когда первое висит на шее второго — все в порядке.

Мартин почти беспрерывно поддерживал целительное заклинание — как он объяснил, тогда есть шанс, что утром Джоффри сможет сесть на лошадь. Когда его магические силы истощались, он прикладывался к фляге, в которую перед этим засыпал какого-то порошка из своего узла. Выпивал глоток, растирал уставшую руку и лечил снова.

Когда глава Клинков закончил объяснения, Баирра едва удержалась от желания постучать по пустой его голове. Ничего себе! Такой ценности артефакт так бездарно упустить! Да знала бы она...

— И вы его просто... положили в этот хлипкий столик?! — все же решила уточнить. — Вот этот вот... практически ключ к спасению всей страны? Просто вот положили и все?

Джоффри промолчал. Видимо, нечего было возразить.

— Я, конечно, извиняюсь, но, по-моему, это самый тупой поступок, который только можно было... почему вы его не носили с собой? Почему, я не знаю, не закопали где-нибудь? Почему не поставили охрану?

— Вообще-то... эта комната вроде как тайник... и охрана была, — сказал Джоффри, голосом, впрочем, весьма убитым.

— Да-а? Правда? — делано изумилась Баирра. — Из одного старенького монашка? Суровая охрана!

— Баирра, — Мартин вздохнул, — что уж теперь искать виноватых.

— Да нет... милорд, она, в целом, права. Но я сознательно не пытался... прилагать слишком большие усилия к сокрытию Амулета. Я боялся, что это заметят. Но... они... я не знаю, как они его нашли. Словно по запаху — псы. Может быть, это какая-то высшая магия.

Баирра нервно постучала когтями по столу.

— Ладно, — сказала она. — Свое дело я сделала. Я сделала в десять раз больше, чем рассчитывала. Я рисковала своей шкурой. И привела вам... Мартина. В связи с этим... — она выразительно посмотрела на Джоффри.

— Я слышал. Я помню.

— Чего вы помните?

— Что вы говорили о двух тысячах.

— Ну и? Я, опять же, не хочу показаться навязчивой, но меня живо интересует... компенсация.

— Госпожа Баирра... вы сделали для империи больше, чем сами думаете...

— Но денег вы мне не дадите, — продолжила предложение хаджитка, не выдержав.

— Сейчас у меня их просто нет. В качестве временной компенсации... я могу предложить не больше двухсот монет. Остальное...

— Прелестно!

— Прошу вас... если вы последуете с нами к Храму Повелителя Облаков, Клинки возместят вам все убытки.

— Очень мило... а если на нас по дороге опять нападут эти... культисты? Мне опять рисковать хвостом?

— Госпожа Баирра... поймите, если погибнет последний из рода Септимов — в конечном итоге, рискнет весь Тамриэль. И не только хвостом.

— Две пятьсот.

Мартин прервал исцеление.

— А я правда последний? — спросил.

— В смысле? — не понял Джоффри.

— В прямом. Мне слабо верится, что покойный Уриэль оставил лишь один запасной вариант. Это было бы... недальновидно.

Джоффри прикрыл глаза.

— Милорд. Я присягаю вам, как моему будущему императору, и клянусь защищать вас даже ценой собственной жизни и служить вам верой и правдой вне зависимости от обстоятельств. Я, грандмастер Ордена Клинков, клянусь в том Талосом и своей честью.

Мартин выслушал это не без интереса.

— Мне следует что-то на это ответить? — спросил он, наконец.

— Нет, милорд.

Мартин хмыкнул, со значением кивнул, мол, вот оно как, и вернулся к исцелению.

Баирра отметила, что на вопрос Мартина Джоффри так и не ответил. Она думала, а не указать ли на это, как Мартин вспомнил сам.

— Так что же насчет "последнего из рода Септимов"? — вполне мирно спросил он, привычно поводя рукой, охваченной сиянием, над раной Джоффри.

— Я, милорд, не знаю других... потомков. Я не могу поклясться вам, что их нет... но я о них не знаю. И практически уверен, что будь они — я был бы в курсе.

— У меня нет детей, — сказал Мартин. — Это я говорю... чтобы вы были в курсе.

— Я знаю, — сказал Джоффри. — Очень жаль, милорд.

— О, так за мной следили? — сказал Мартин без всякого удивления.

— Приглядывали, милорд.

А вот тут Баирра поняла, что и ее вопрос повис в воздухе.

— М-м, — начала она, — а насчет...

— Хоть три, — сказал Джоффри. — Но помогите мне сопроводить его высочество до Храма Повелителя Облаков.

— А это где?

— Это у Брумы.

— Я подумаю насчет трех, — сказала Баирра.

Просто не верилось! Они добрались до Брумы без приключений. Ну то есть совсем без приключений — а Баирра уже настроилась на очередную подлость от судьбы, но, слава Азуре, обошлось.

— В город заезжать будем?

— Уже недалеко, — сказал Джоффри. — К тому же...

— Я просто спросила, — успокаивающе подняла ладонь Баирра. — Не будем, так не будем. Хотя я хочу уже есть, и спать, и вообще.

— Совсем недалеко, госпожа, — увещевающий тон Джоффри Баирру раздражал. Разговаривает, как с малым котенком, старый дурак, а сам-то... да его разжаловать надо за то, что из-под его носа Амулет увели.

Мартин повернул своего коня, чтобы приблизиться к Баирре.

— Вам не холодно? — спросил. Самому священнику явно было не жарко, он постоянно пытался плотнее закутаться в свою мантию, и иногда шмыгал носом.

— Неа, — сказала Баирра сущую правду.

— А... хорошо.

Ей показалось, что бастард императора что-то хочет ей сказать, но не решается.

Она обернулась на Джоффри — тот привычно оглядывался, нет ли где чего опасного.

— Вы... — наконец решился Мартин, — наверное, злитесь на меня.

Баирра обдумала его слова.

— Да как вам сказать...

Злилась ли она на него? Немного. Больше на Джоффри, чем на него.

— Я бы... очень хотел, чтобы вы, ну, получили достойную награду за свой подвиг.

— Королевскую? — спросила Баирра, встопорщив усы.

Принц уловил сарказм.

— Да... монархи никогда не могли похвастаться умением быть благодарными. Но я ведь еще не император. Я еще не разучился.

Хаджитка повернулась к нему и увидела, что человек улыбается — чуть смущенно.

— Я никогда не была знакома с... правителями, — Баирра неопределенно помахала лапой.

— Я надеюсь, что это знакомство останется добрым, — сказал Мартин. — Я очень рад, что... ну, вы поняли.

— Нет, не поняла.

Мартин тряхнул головой.

— Рад, что узнал вас, — сказал он. — Немногие люди проявляли такую смелость и самоотверженность.

— А хаджиты — многие, — гордо сказала Баирра.

Мартин сбился.

— Да. И хаджиты, — невпопад сказал он.

— Угу, — кивнула хаджитка. — Мне, конечно, очень лестно...

— Поворачивайте, — окликнул их Джоффри. — Все, добрались почти, вон, видите, сверху крепость?

— Ура, — сказала Баирра. — Поспать-то там есть где?

— Не сомневайтесь, — сказал Джоффри. — Но все же сначала нужно представить Клинкам наследника трона. Милорд... хорошо бы было, чтобы вы сказали небольшую речь.

— В каком плане? — Мартин подобрал поводья.

— Наша вина, — резко сказал Джоффри, — мы не смогли сберечь жизнь императора. Вы... должны вернуть нам надежду. Вы скажете — главное, что нужно сказать, что вы не бросите Тамриэль.

Мартин поник лицом.

— Это слишком большая ответственность, — проговорил он, кусая губы. — Что я могу сделать? Как я смогу защитить целую страну?

— Эй, Мартин! — вдруг окликнула его Баирра, и тот вскинул голову, удивленный. — Я забыла — я хочу вернуть вам вашу жизнь, которую вы мне вверили. Хватит. А то... слишком большая ответственность, — передразнила она, — сами с ней разбирайтесь.

Мартин выпрямился, неосознанно терзая сжавшимися пальцами поводья.

"Ну что я к нему прицепилась, — упрекнула себя хаджитка, отворачиваясь, — неужели завидую? Что он, простой священник, оказался императором?"

Узкая дорожка сделала последний поворот. Перед ними был Храм Повелителя Облаков.

— Хей, кто идет? — крикнули со сторожевой башни.

Джоффри задрал голову, махнул рукой.

— Я, Джоффри! Джена, ты?

— Я, грандмастер.

— Собирай всех! Общий сбор — построение. У нас праздник!

— Так точно, — с некоторой заминкой отозвалась Клинок.

— Добро пожаловать, мой принц, — сказал Джоффри Мартину. Он словно и не слышал их с Баиррой разговора. — Для Ордена Клинков высокая честь принимать вас в Храме. Госпожа Баирра... для нас большая честь также видеть нашим гостем и вас, Героиня Кватча.

"Вот прилипла-то кличка", — подумалось ей.

— О, спасибо, — нечаянно сказали они с Мартином в унисон. Баирра хихикнула. Мартин ухмыльнулся.

Джоффри же проявил выдержку, достойную Клинка, и в этот раз — он никак не показал, что его позабавила эта ситуация, спрыгнул с лошади, ласково хлопнул ее по морде, и повел под уздцы к высоким резным воротам.

Мартин и Баирра тоже спешились.

Подъезжая к Имперскому городу, Баирра снова с удовольствием вспоминала, как перед строем Клинков Мартин говорил речь — а сама она, стараясь не очень топорщить усы и не улыбаться, стояла по левую руку от него, чуть поодаль. Ей нравилось, когда ее хвалили. А тогда ее не просто хвалили — чествовали.

Сначала, когда Мартин взял ее за лапу и повел за собой между двумя рядами Клинков, она смешалась, но потом сумела справиться со смущением, и, да, ей очень понравилось, как все салютовали не только священнику, но и ей. Речь принца ей понравилась тоже. Она была краткой, и, кажется, достаточно искренней — насколько это возможно в таких обстоятельствах. Бастард императора был хорошим оратором — ценное качество для правителя империи.

Сказав речь и распустив теперь уже своих телохранителей, Мартин подошел к Баирре. Глаза его блестели, щеки порозовели — кажется, он наконец ощутил плюсы своего положения.

— Хорошо сказали, — сказала Баирра.

Он кивнул, улыбнулся, и, вдруг, схватив ее за лапу, поцеловал хаджитке пальцы.

— Ой, — сказала Баирра, побыстрее отнимая лапу. У хаджитов облизывание чужих лап имело несколько иной смысл, чем у людей, и, хотя кошка знала человеческий обычай, порыв принца ее снова смутил. — Мартин... у нас это не принято.

— Да? Я прошу меня изви...

— Ну вернее, принято, но... в других, м-м, обстоятельствах. Это признание поражения после драки или спора, — вполголоса сказала она. — Я теперь сообразила.

— Вы все же меня победили, — галантно поклонился Мартин, — в споре о позорном бегстве и спасении многих.

А потом к ним подошел Джоффри и предложил Баирре стать Клинком. Она едва не закричала: "Нет-нет, ни за что!", но вовремя сообразила, что ей оказывают высокую честь и стоит быть повежливее. Отказ свой она украсила длинными и учтивыми выражениями, и в итоге согласилась, приняв уже условленную плату, оказать короне последнюю услугу — отвезти письмо в Имперский город "одному нашему агенту". Агент, мол, проживает в отеле "Тайбер Септим" инкогнито, у хозяйки нужно спросить о "приезжем негоцианте".

И вот она подъехала к столице — как раз на закате. Единственного, чего она боялась — того, что ее по дороге попытаются ограбить, все же две с половиной тысячи — не случилось. Баирра едва успела до закрытия шикарного магазина готового платья, долговязая альтмересса уже почти сказала "сожалею, мы закрыты", но ее остановил приятный вид набитого золотом кошелька. Принарядившись сообразно положению "обеспеченной путешественницы" и кликнув нищего, который согласился поднести "милой леди" ее вещи до гостиницы за небольшую мзду, Баирра направилась к "Тайберу Септиму".

Там ее приняли весьма любезно. Сняв комнату, Баирра осведомилась, не здесь ли "приезжий негоциант".

Оказалось, здесь. Наскоро расположившись у себя в номере — роскошь, мр-р — Баирра прилизалась, распустила косицы, расчесала хвост и пошла отдавать письмо.

Ей открыл высокий лысый нордлинг. Узнав, что у нее письмо к господину негоцианту, он посторонился. Агент Клинков, высокий, хорошо сложенный имперец лет сорока пяти, встал и принял из лап Баирры письмо.

— Подождите немного, мутсэра, присядьте, — сказал он любезно.

Баирре показалось что-то странным в обращении "мутсэра".

Читая письмо, имперец все больше и больше волновался. Пару раз даже прошептал что-то вроде: "да что ж это такое?" Закончив, он забарабанил пальцами по столу. Потом вспомнил о Баирре, которая все это время чинно листала лежавшую на столике "Жития Святых":

— Госпожа Баирра?

— Да? — она отложила книгу, — я вижу, вы прибыли из Морровинда?

— Именно, — сказал имперец. — С Вварденфелла, если точнее.

— Понятно, — сдержанно сказала Баирра.

— В письме сказано, что вы спасли одну важную особу. Я рад приветствовать вас у себя, леди. В письме так же сказано, что вы отказались присоединиться к... Фьоргер, — вдруг обратился он к телохранителю, — я забыл отпустить вас. Вы свободны до полуночи.

Когда нордлинг вышел, имперец закрыл за ним дверь, выглянул в окно, потом повернулся к Баирре.

— Госпожа, — сказал он серьезно. — Вы оказали империи огромную услугу. Мы... я — агент Клинков Вварденфелла... не сумели уберечь нашего императора, и не сумели бы уберечь его наследника.

— Знаете, любезный, который раз я это выслушиваю? — Баирра встала с кресла. — Да, я оказала вам эту услугу и она была оплачена вашим орденом — но, Меррунз вас побери, я нанималась не на то, что пришлось совершить. Я больше не хочу иметь никакого отношения к Клинкам в целом, Джоффри в частности, и вообще к имперской политике.

— Я вас понимаю, — сказал имперец. — У меня была похожая ситуация. Я вас понимаю.

— Вы мне даже не представились, — сказала Баирра.

— Меня зовут Хальвес, — сказал имперец. — Хальвес Венитус.

— Баирра.

— Понимаете, госпожа Баирра... три года назад интересы империи потребовали от меня раскрыться. Я потерял положение в Доме Хлаалу, двести тысяч дрейков и свое поместье. Впрочем, я сохранил некоторые связи и жизнь, и некоторую часть своего состояния также.

— А зачем вы мне все это рассказываете?

— Затем, что после этого я тоже расхотел иметь хоть какое-то отношение к Клинкам. Дело того... не стоило. То задание, ради которого мне пришлось раскрыться... в общем, потом оказалось, что в приказе была ошибка в коде ранга доступа и важности, — имперец стиснул зубы, словно это случилось не три года назад, а вчера. По худым щекам прошла судорога.

— И тем не менее, вы...

— Да. Я здесь и только что принял задание. В общем, не зарекайтесь, госпожа Баирра.

— Я надеюсь... что это не угроза, — медленно сказала Баирра, очень и очень пожалев, что решила помодничать и одеться в платье.

— Нет.

— Я устала с дороги. Я... пойду.

— Конечно.

С твердым решением завтра же уехать в Лейавиин, а то и в Эльсвейр, хаджитка попрощалась с "негоциантом".

Уже у двери обернулась.

— А почему же вы негоциант? Это ведь... торговец, верно?

— Потому что Хлаалу, — сказал он. — То есть, бывший Хлаалу.

— О, а вы видели короля Хелсета?

— Нет. Я и Уриэля Септима не видел никогда. Хотя присягал ему на верность.

— Я видела, — хаджитка попыталась сказать это без хвастовства.

— Да, в письме было.

Человек и хаджитка поглядели друг другу в глаза.

— Там что-то... очень серьезное, да? — спросила Баирра вдруг.

— Да. Мне необходимо найти следы тех культистов, их основной... храм? штаб?

— Местоположение.

— Точно. Для этого предлагается связаться с неким Баурусом.

— А это... не секретная информация случайно?

— Для вас — нет.

— Вы так во мне уверены?

— Его высочество уверен. И грандмастер.

— А вдруг они ошибаются?

Имперец улыбнулся.

Хаджитка фыркнула.

— Поняла. В письме есть еще один пункт: "любым путем склонить меня к сотрудничеству"?

Хальвес Венитус пожал плечами.

Баирра развернулась и вышла.

Следующим утром она проснулась с каким-то тоскливым ощущением. Ей не хотелось ничего делать — куда-то ехать особенно. Она повалялась в кровати, пытаясь отыскать хорошее настроение в размышлениях о том, что она купит на свои кровные, но мысль о собственном домике где-нибудь в Пограничном Посте как-то не очень радовала. Да и не хватит денег, пока то, пока се...

Сходить на Арену? Посмотреть, как вышибают мозги? Бэ-э... спасибо, не надо. Купить себе снаряжение получше? Лень.

Пойти позавтракать? Ну для начала...

Баирра, одевшись, царственно прошла в... как это? банкетный зал?.. гостиницы. Там она увидела какого-то босмера, который ел, уткнувшись в книжку. Она села рядом с ним и заказала завтрак. Оглядев эльфа, она нашла его весьма милым, особенно умилило ее то, что он совершенно не смотрел, что берет со стола, при ней он сжевал подряд клубнику, острый салат с чесноком, сладкий рулет и картофель.

Ради шутки Баирра поменяла соусники, но лицо босмера, из-за нее съевшего несколько картофелин не со сметаной, а с горчицей, не изменило выражения восторженности.

— Нет, это потрясающе! — воскликнул он, подняв глаза на нее, несколько очнулся, пробормотал: "из-ните-добр-утро-приятн-ап-тита", и продолжил чтение.

— Госпожа Баирра? — сказали над ухом хаджитки, и она чуть не подпрыгнула. — Не возражаете?

— Нет, — сказала она, когда Венитус уже присел напротив нее.

— Прекрасно, — легко сказал имперец. — Я рад, что застал вас.

— Угу, — промычала Баирра, утыкаясь в свою тарелку.

— Вы знаете, — имперец почесал подбородок, — тут очень хорошая свинина.

Баирра подняла голову.

— Весьма-а, — промурлыкала она. — А позвольте нескромный вопрос?

— О. Пожалуйста.

— Ха-ха, нет, ты погляди, как! — возопил их сосед, тыча пальцем в страницу книги. — Ну, дает!

Венитус прищурился.

— По-моему, это научная книга, — сказал он чуть удивленно.

— Мда? — Баирра покосилась на босмера, — бывает... так вот, вопрос. Вы — верующий Трибунала?

— Ч-что? — имперец даже оглянулся, словно ожидая увидеть за спиной какого-нибудь данмера, — почему? Почему вы так решили?

— А у вас книга была, "Жития Святых".

— А-а. Да нет, это просто... нет, я не верю в Трибунал. Да и сейчас это уже... бесполезно, — он понизил голос.

— Что значит, бесполезно?

— Я прошу правильно понять меня... но я располагаю достоверными сведениями о... смерти двух богов из Трибунала.

Баирра даже рот открыла.

— Я думаю, это разговор не для посторонних ушей.

— Вы что, хотите сказать, что... то есть такие слухи тоже, но... это же бред...

— Нет, я хочу сказать не это. Слушайте, пойдемте ко мне в номер. Или к вам. Я зря начал этот разговор.

У Баирры закралось бы подозрение, что такое простодушие Клинка неспроста, но сама новость настолько ее ошарашила, что ей хотелось только вызнать подробности. Любопытство сгубило кошку, как говорит пословица.

В номере Венитуса Баирра едва не вцепилась в его рукав, чтобы побудить его рассказывать.

— Понимаете, под моим началом некоторое время работала госпожа Ллавелея Фарнлот...

— Фарнлот... Нереварин?! Вы знали Нереварин? Лично?

— Д-да...

— Ух ты... — Баирра прижала лапу к груди, — ну?!

— Потом уже я некоторое время работал под ее началом. Когда она прибыла из Морнхолда...

— Вы знали Нереварин... слушайте, господин Венитус, расскажите мне про нее, пожалуйста! я всегда... я всегда так хотела познакомиться с ней! Ой. Ну надо же.

— Так о ней или о Трибунале?

— Ой, погодите, я в себя приду... ну надо же...

— Впрочем, это одна история. Садитесь. Вы второй раз чуть не уронили эту вазу.

Баирра рухнула в кресло. Потом распрямилась, подалась вперед. Скуку ее как рукой сняло. Она в юности восхищалась женщиной, сумевшей сделать то, что не сумели сделать боги — и неважно то, что она была данмеркой! И вот она сидит с человеком, который — подумать только — был начальником Нереварин!

— Как она выглядела? — помогла она замешкавшемуся имперцу.

— Она была среднего роста, очень худая. Лицо совсем юное, хотя ей было лет сорок — эльф, понятное дело. Но красивой не была, даже наоборот. Глаза очень яркие, знаете, обычно у данмеров они все-таки темно-красные, а у нее были прямо алые, казалось, что светятся, как угли.

— А одевалась? А прическа?

Венитус смешался.

— Я... да как-то обычно одевалась, я не присматривался никогда. Волосы вроде раковиной носила, темные у нее были. Я не...

— Ладно, — Баирра досадливо махнула лапой, — понятно все с вами. Неважно, дальше.

— Она была бардом, хорошо пела, красивый голос... Астиус говорил, что с ней надо общаться, закрыв глаза.

— Кто?

— Да так... один мой знакомый. Тоже Хлаалу, видел ее пару раз. Он... ценитель прекрасного, — Венитус явственно поморщился, — знаете, предпочитает внешнюю привлекательность.

— Да-да, представляю себе, — сказала Баирра, подумав: "А сам-то ты у нас, конечно, ценитель исключительно душевных качеств, ага-ага". — Вернемся к Нереварин.

— Да. Она, как я сказал, была Клинком...

— Вы не говорили... да?

— Ну я же говорил, что... а, ну да. Самое забавное, что я... э-э... в общем, некоторое, весьма недолгое время, она была исполняющей обязанности мастера-шпиона... это высшее звание в региональных отделениях нашего ордена.

— Ладно, расскажите о ее подвиге!

— Меня же с ней не было, госпожа Баирра. Но... после того как она вернулась с Красной Горы... ей было очень плохо.

— Она была ранена?

— Нет. Она... она все время плакала. Напивалась, мы едва ее удерживали от скуумы.

— Как это, напивалась?

— Как обычно, суджаммой, — Венитус посмотрел на хаджитку с упреком. — Как все люди напиваются.

— Она же данмер...

— Я в общем. Все смертные, если вам это так важно.

— Я понимаю, наверное... там было нечто ужасное... этот Дагот Ур, чудовища, она, наверное, едва сумела уничтожить его — такое потрясение.

— Боюсь, что дело не в этом.

— А в чем?

— Я не знаю, жива ли она... как она уехала в Акавир — больше о ней никто не слышал. Я не знаю, вправе ли я.

— Это что, ее как-то порочит? Тогда, наверное... не нужно. Только что может порочить в таких обстоятельствах? Я ума не приложу. Нет, я не прошу рассказывать.

— Я не знаю, порочит ли это ее. Понимаете, она считала, что Неревар... словно появился в ее душе, когда она исполнила первую часть пророчеств. Она думала, что он... по исполнении... уйдет, и она снова станет собой, но его душа — так и не ушла. Осталась в ней.

— Кошмар... — Баирра вдруг подумала — насколько это ужасно, быть в одном теле с чужой душой. Бедная Ллавелея.

— Да. Причем он, кажется, после гибели Дагот Ура... понимаете, это странно прозвучит, так и не оправился от горя.

— От какого горя? — медленно спросила Баирра.

Венитус замотал головой.

— Это мои личные, субъективные впечатления. Не знаю. Я сидел с ней, когда она... я пил с ней, и она, когда забывалась... один раз, она вдруг встала, подошла к кровати и упала на нее лицом вниз, вцепившись в покрывало. И замерла. Я подошел к ней, тронул за плечо и спросил — что с тобой?

— Она ответила...

— Она ли? Слова были такие: "Ворин умер от моей руки. Ты еще спрашиваешь, что со мной, н'вах?"

— Так она же данмер, почему вы решили...

— Она... вы не понимаете, она... она никогда, никогда не называла чужеземцев так, она была против рабства, она была Клинком Империи в полном смысле этого слова. И голос...

— Ну, у бардов обычно широкий диапазон.

— Вы ее не слышали.

Оба замолчали.

— Ладно, — Баирра вздохнула, — а что все-таки с богами Трибунала?

— Когда она вернулась из Морнхолда... я был тогда еще ее подчиненным. Мы, в общем, дружили. У нее была ранена правая рука, а ей надо было предоставить доклад. Писать она не могла. Пришлось довериться мне. В общем, Альмалексия убила Сота Сила, а Ллавелея убила Альмалексию.

Баирра почесала за ухом.

— Да-а... дела-а... правда?

— Правда.

— А вот я в эти слухи никогда не верила. Однако. Кстати, а вот вы опять мне все рассказываете — это не повлечет за собой "она слишком много знает"?

— Нет, госпожа. Вы уже спрашивали.

— И еще спрошу.

— Пожалуйста, госпожа Баирра, поверьте.

— Во Врата я больше никогда не полезу, ни в одни.

— Боги, да я и не собирался вас уговаривать куда-то лезть. Просто не уезжайте, пожалуйста. Хотя бы еще три дня. Посмотрите город... дворец...

Баирра вздохнула еще раз, полной грудью. Неужели планида ей такая? Скамповщина.

— Ну ладно, ладно, — она мотнула головой. — Порассказываете мне еще про Ллавелею за это.

— Как скажете, — имперец так широко улыбнулся ей, словно услышал о том, что она собирается оставить ему миллион в своем завещании.

Через пару дней Венитус ворвался к ней в номер, как к себе домой — не постучавшись. Лицо его горело, он постоянно облизывал губы, видимо, не отдавая себе в этом отчета.

— Вы чего? — Баирра машинально прикрыла книгу — новый роман Куил-Вив, который купила сегодня в книжной лавке.

— Мы вышли на след этой секты! Вернее, Баурус вышел. Вот... — Венитус показал хаджитке весомый, в хорошем переплете том. — Это было у их агента.

— Что это?

— Книга.

— Понятно, что книга! Что за книга?

Венитус протянул ей том. "Комментарии к Мистериуму Ксаркса".

— Жаль, взять живым сектанта не удалось, — Венитус еще раз облизнул губы. — Не люблю я убивать...

Прозвучало заявление странно. Так, словно наркоман говорил: не люблю я скууму. Эх, лунный са-ахаррр... и почему его в Сиродииле днем с огнем не сыщешь? Скууму Баирра употреблять чаще раза в сезон побаивалась, а вот сахарок, мда, надо бы все же съездить в Лейавиин, там-то наверняка...

— Мне кажется, что вот убивать-то вы умеете прекрасно, господин Венитус. Вы же ассасин, да?

— Да, был. Но с некоторых пор... мне неприятно проливать кровь.

— Ну-ну, — Баирра пролистала трофейную книгу. — А прочитать можно?

— Нужно, — сказал Венитус.

Баирре тут же почти расхотелось читать, но любопытство пересилило. Ладно. Видно, не закончилась еще эта эпопея со службой империи. Недаром Уриэль перед смертью обмолвился, что видел ее во сне, видимо, не врали сны покойного императора, чтоб ему... мир его праху, то есть.

Хаджитка еще раз взглянула на обложку "Комментариев неизвестно-к-чему", и вдруг вспомнила, что сегодня видела очень похожий переплет у того книготорговца-редгарда, что продал ей творение Куил-Вив.

— А книжечка-то эта не редкость, — сказала она. — В магазине сегодня такую видела. В книжном.

Хальвес на мгновение задумался.

— Схожу-ка я туда. А вы почитайте.

— Только в следующий раз стучитесь, перед тем как вломиться, — напутствовала его Баирра.

Тот, кажется, не услышал — был уже за дверью.

К возвращению Венитуса Баирра успела понять одно: автор "Комментариев" — настоящий поэт. Но при этом, кажется, безумней самого Шеггората. Текст был прозрачен, как ручей, и словно искрился каждой строкой — за такое изящество слога Куил-Вив отдала бы свой чешуйчатый хвост, но на дне этого ручья, кажется, таились хищные твари.

— Вот второй том, — вполголоса сказал Венитус. — Всего, говорит книжник, их четыре, и два последних пойди достань. У него был третий... доставал по заказу, и этот заказчик — ученый, аж из Валенвуда пешком, мол, за ним сюда приперся...

— Из Валенвуда? Может, это наш сосед?!

— Верно, он и есть. Я думаю, вечером мы его поймаем и попросим поделиться книжицей...

Баирра в изумлении взглянула на Клинка.

— Да нет, — улыбнулся Венитус, — именно попросим. Словами.

— Вы так сказали, словно...

— Я просто еще не отошел от стычки. Что-то интересное вычитали?

— Ну, да... секта называется Мифический Рассвет, поклоняется Меррунзу...

— Мехруну Дагону же, — не понял Венитус.

— Ну да, я так и сказала. Вы его называете Мехруном Дагоном, а мы...

— Все, понял, — имперец тряхнул головой.

— А тот, кто писал эту книгу — безумно талантлив. Вернее, талантлив... и безумен.

— Книжник сказал, что в городе живет одна женщина, которая может нам помочь разобраться с этими книгами. Это некая Тар-Мина. С утра пойдем в Университет и попросим вызвать ее.

Баирра возмутилась.

— Пойдем? Вы меня уже наняли в сопровождающие? Так вот, любезнейший...

— Разве вам не... хотя бы не интересно?

Баирра немного подумала.

— Мне интересно, — сказала она, наконец, — но мне не нравится, что меня опять втягивают в интриги Клинков.

— Мы можем... снова нанять вас, госпожа.

Баирра поморщилась.

— Деньги у меня пока есть, — сказала она, — я не об этом.

— Ну разве так втягивают в интриги, госпожа, — мягко сказал Венитус, — разве так прямолинейно? Вы же шпионка сами, должны понимать...

— Вот именно что я шпионка сама, — буркнула Баирра.

— Не обижайтесь, пожалуйста. Я... я очень постараюсь вас не подставить, если что. И защитить... тоже если что.

— Ну спасибо, коли так, — усмехнулась Баирра. — А вы не боитесь?

— Кого? Вас? — сказал он с таким удивлением, что ей стало почти обидно.

— Вроде, — она оскалилась. — У вас, людей, ведь говорят, что черные кошки приносят несчастье.

— Вы про то, что я, увидев вас тогда, не удивился вашему, м-м, э-э, цвету?

Баирра смутилась. Ей обычно не нравилось, что все таращат на нее глаза из-за окраса, но вот уже который человек не обращает внимания — и это почему-то уже кажется чуть ли не хамством.

Она поспешила сменить тему.

— Ладно, я схожу с вами завтра.

— Спасибо, — имперец чуть поклонился. — Как прочитаете первый том, занесите, пожалуйста, мне, я тоже... ознакомлюсь.

— Да берите сейчас. Я вечером у вас возьму. Пойду пока пообедаю, погуляю по городу...

— Как скажете, госпожа, — и Клинок ушел, забрав обе книги.

В итоге кошка договорилась поработать еще чуть-чуть, за двести септимов... вот это шпионская нормальная работа — разговаривать, выведывать, добиваться своего косвенными методами, а не скакать, как чумная, по разным там пустошам Забвения.

Задание казалось изначально несложным, но потом Баирра поняла, что деньги придется отрабатывать сполна... но не потому, что босмер был каким-то особенно скрытным. Наоборот, он был открытым и... рассеянным. Что оказалось едва ли не хуже.

Во-первых, он не ответил, когда хаджитка стучала в дверь, хотя был в номере. Презрев приличия, Баирра толкнула дверь лапой и зашла.

Эльф сидел за столом, впившись клещом в какую-то книгу... вероятно, необходимую Баирре — третий том "Комментариев". Свечей было достаточно, чтобы хорошо разглядеть его лицо — приятное лицо, свежая кожа, зеленые ясные глаза, разве что челюсть тяжеловата. И было что-то в нем поверх этого, какая-то неизжитая юность. Был бы он хаджитом, Баирра бы влюбилась на месте... может быть.

— Гхм-гхм, — объявила о своем присутствии Баирра, — любезный сосед, позволите ли...

Эльф поднял на нее глаза, словно разбуженный.

— Э-э... — сказал он, — о... я... добрый день.

Это при том, что близилась полночь. Ну, не будем суровы.

— Я очень интересуюсь даэдрологией, — с места пустилась врать Баирра, — и представьте мою радость, когда я узнала, что в наш город прибыл такой видный ученый. Я случайно узнала, что вы заполучили третий том "Комментариев"... простите, что отнимаю у вас ваше драгоценное время, но не могли бы вы в виде любезности разрешить мне ознакомиться с этой редкостью?

Эльф поморгал.

— Понимаете, уважаемая коллега, я сейчас над ней работаю...

— Я прошу вас... понимаете, моя коллега Тар-Мина и я, мы, исследуя первые два тома, кажется, обнаружили прелюбопытнейшие закономерности, — это вранье Баирра выдала не менее гладко, чем первое, — и для того, чтобы проверить их, нам просто необходимо ознакомится с третьим томом...

— Но госпожа, — слабо запротестовал эльф, пододвигая к себе драгоценный фолиант, словно она уже бросилась отбирать.

— Я понимаю, что вы сейчас тоже в работе...

— И в какой работе! Это может быть настоящим прорывом!

— Позвольте нам только сделать копию — хороший переписчик сделает ее часа за четыре, и... и нам бы очень хотелось услышать ваши комментарии.

— Давайте через три дня? — эльф страдальчески сморщился, — а лучше через неделю? Я сделаю первичные выкладки и с удовольствием познакомлюсь с вашей теорией... я за этой книгой... гоняюсь второй год, я пришел пешком из Валенвуда и... поймите, я не согласен, я не могу сейчас...

— Я вас понимаю, понимаю, — Баирра совсем не понимала, как можно ради какой-то дурацкой книги тащиться пешком через две провинции, — очень понимаю, но поймите и вы нас. Я могу показаться нескромной, но наши изыскания являются делом государственной важности. Они имеют прямое отношение к гибели Уриэля Септима.

— Второго? Пятого? — в босмере явно проснулся научный интерес.

Баирра подавилась.

— Седьмого!

— Вы говорите... подождите... ведь он вроде бы сейчас правит? Как, он что, умер?

— Вообще-то да, — деревянным голосом сказала Баирра. Кем нужно быть, чтобы не знать о том, о чем трезвонит весь Сиродиил?

— Хм, печально, — сказал эльф явно из чистой вежливости. — Но люди рано умирают... он же был стар?

— Его убили, — с подчеркнутым равнодушием сказала Баирра. — Кватч, кстати, разрушили. Не слыхали, случайно? Даэдры на Нирн прорвались там... и прочие незначительные события произошли.

Эльф что-то пробормотал, его глаза снова бегали по строчкам.

— Вы меня слышите?

— Ну что вы мне... м-м... мешаете? Ну при чем тут какой-то Кватч, я совершенно не интересуюсь географией... простите, госпожа, я очень занят... и не могли бы вы...

Баирра разозлилась.

— Проснитесь, мальчик, — она подошла к ученому, и лапой, едва сдерживаясь, чтобы не выпустить когти, повернула его лицо, поднимая так, чтобы он посмотрел ей в глаза, — еще раз повторяю: даэдра напали на Сиродиил. Уничтожили целый город. А те, кто помогал им в этом, убили императора и всех его наследников.

— Э-э... что? Что вы сказали? И почему вы меня... хватаете?..

— Потому что ты меня не слушаешь, юный гений даэдрологии. Ты же разбираешься. Что держит барьер между Обливионом и Нирном?

— Драконьи Огни.

— Кто их разжигает?

— Импе... ратор, — кажется, она достучалась до его высокоученых мозгов.

— Императора нет. Наследников нет. Огни не горят. Даэдра разрушают Нирн. А ты читаешь книгу, написанную тем, кто это устроил.

— Подождите... — эльф побледнел, — подождите... боги. Он... Манкар Каморан... о боги.

Баирра отпустила его.

Ученый перевел взгляд на лежащую перед ним книгу.

— Он это все-таки сделал, — прошептал босмер. — я верил... я надеялся, что он... не всерьез. Умозрительно. Он... как же он мог?

— А вы кем его считали? — шпионка сама не ожидала, как горько прозвучит ее вопрос.

— Ученым. Гением.

— Да, он гений. Только он не ученый.

Босмер медленно покачал головой.

— Город... целый город? Это ведь возможно только если, — он осекся и поднял на нее потемневшие глаза, — вы точно не... ошибаетесь?

— Я закрывала Врата Кватча, — проинформировала Баирра. Вдруг накатила какая-то дикая усталость, словно она только что закрывала Врата Кватча. Она едва ли не упала в кресло, оттерла лицо лапой. — Мне сложно ошибаться в этом.

Босмер отодвинул книгу. Одним, исполненным гнева и презрения, и все же печали — движением.

— Заберите ее.

Баирра пока не могла встать, лишь уронила лапы, ну что такое, ну соберись, кошка!

— Заберите, — повторил эльф. И закрыл лицо руками.

Хаджитка поднялась. Взяла тяжелый том.

Постояла над эльфом, хоронившем сейчас годы своего труда. Сочувствия она не испытывала.

— Это ведь не все, да? — сказала она. — Вы не только изучали?

Не отнимая рук от лица, эльф качнул головой — нет, не только.

— Я хотел присоединиться к ним.

Это признание не удивило Баирру. То, что писал Манкар Каморан, было притягательно, как... запах крови, голос возлюбленного, сладость скуумы.

— Вы знаете что-нибудь, Гвинас? — имя назвал ей Венитус.

— Да. Пожалуйста... дайте мне... чуть-чуть прийти в себя, — проговорил босмер, все так же закрывая лицо. — Потом я все расскажу вам.

Одна свеча на столе погасла.

Вот уже третий час Гвинас с Тар-Миной, обложившись какими-то книгами, листами и таблицами, пытались разгадать загадку "Комментариев". Баирра и Хальвес иногда заглядывали к ним, Баурус, раненый, спал на кровати своего коллеги.

Баирра уже выведала у имперца все, что случилось в канализации Сити, и даже успела перейти с ним на "ты". Опять не удалось взять никого живым, хотя Клинки очень старались. Культисты перли на рожон, словно не боялись за свою жизнь вообще, в этом было что-то ненормальное, как сказал Хальвес.

Но зато удалось добыть четвертый том.

— По-моему, именно в нем должна быть разгадка, — Венитус покрутил пальцами, формулируя свою мысль, — потому что иначе... ну, при том, что первые две книги практически общедоступны...

Баирра пожала плечами. Ей хотелось прочитать два последних тома, но вырвать их из рук дорвавшихся до тайны ученых было нереально.

— Заглянем к ним? — предложил Хальвес.

Имперец и хаджитка приоткрыли дверь в комнату, снятую Хальвесом специально для удобства ученых. Босмер и аргонианка как раз яростно спорили, тыкая пальцами в какие-то таблицы.

— Нет, я говорю, это не фазовый шифр, нет! Смотри сюда, сюда смотри, вот и вот! Ну?!

— А вот здесь смотри, сходится! Или ты никогда не встречалась с двойной шифровкой? Нумерология твоя сюда уж точно не подходит!

— Глянь сюда... вот, таблица Травена-Льесси. Это же рассчитано на простых обывателей, да кто будет учитывать фазы лун или положение на эклиптике?! Только нумерология! Каждое тринадцатое слово или в этом роде...

— На простых обывателей?! — босмер, раскрасневшись, едва не стукнул кулаком по столу, — да кто тебе сказал?

— А ты думаешь, сектам нужны шибко умные?! Им нужно пушечное мясо, тупое и восторженное! Дай сюда третий том. Я сама все сделаю, и ты все увидишь.

— Господа, покушать, выпить никто не хочет? Отдохнуть-погулять? — осторожно позвал Венитус, но ученым было не до него.

— Не хотят, — сказала Баирра.

Клинок и шпионка вернулись в комнату Хальвеса.

— А если в этих книгах нет никакого секрета? А его сообщают лично пришедшим на встречу? — спросила Баирра.

— Тогда плохо, — сказал Хальвес. — Но будем надеяться.

Через полчаса они снова заглянули в комнату, где шли исследования. Гвинас что-то строчил на листке бумаги, иногда вычеркивая какие-то слова, сверяясь с "Комментариями", загибая пальцы... Тар-Мина, упершись локтями в стол и закрыв ладонями слуховые проходы, внимательно вчитывалась в другой том.

— Передохнуть не хотите?

Оба что-то промычали, явно отрицательное.

— Фух, я не могу больше, — сказала Баирра, когда они вернулись опять в номер Хальвеса, — пойдем погуляем?

— Иди.

— Одной мне скучно. Боишься, что без нас разгадают?

— Н-н-н... не могу я сейчас гулять. Да и за Баурусом приглядеть надо.

— Ладно, я вернусь через полчасика. — Баирра поставила целью обойти Имперский город кругом, чтобы хоть немного развеяться.

Она вернулась в куда лучшем настроении, чем то, в котором уходила, потому что ей попался один хаджит, который сначала всучил ей местную бесплатную газету, а потом разговорился с ней на та'агра, и это было так мило, так будило ностальгию по Эльсвейру, что сразу забылась вся эта заваруха с гибелью императора, сектантами... Хаджит этот, назвавшийся Ра'джирадхом, явно заинтересовавшийся кошкой такого оригинального окраса, пригласил ее вечерком выпить в местной таверне. Баирра, конечно, согласилась, почему бы не выпить с симпатичным котом.

У Хальвеса же настроение осталось тем же, что и было — ни до чего внятного ученые пока не додумались. Зато проснулся Баурус, которому было предписано целителем лежать три дня, вставая как можно реже.

Высказав уже приевшийся Баирре набор славословий — если бы не вы, да героиня-разгероиня, да век не забудут, и народы Тамриэля обязаны, и все в таком духе, — Баурус стал расспрашивать хаджитку о Мартине. Слушал он жадно, переспрашивал, кивал, а потом откинулся на подушки и сказал:

— Клянусь Леки, я сделаю все, чтобы защитить его.

Хальвес опустил голову.

Баирра отвернулась и подошла к окну.

— Вы вините себя в гибели Уриэля, Баурус? — спросила она.

— Моя вина очевидна, госпожа. Очевидна, и нет ей прощения. Но если я сохраню жизнь его сына... я смогу жить дальше.

Баирра покачала головой. Неужели правда? Она не понимала, как можно быть настолько преданным... не родителям, детям или возлюбленной — а правителю той страны, где ты живешь? Разве это нормально?

Хальвес подошел к ней, тоже посмотрел в окно.

"Неужели он такой же?" — подумала Баирра.

— Я, наверное, недостоин своего звания, — тихо-тихо прошептал Хальвес, и Баирра дернула ухом, разворачивая его так, чтобы уловить этот исчезающий шепот. — Он — Клинок, а я — просто агент на службе...

Баирра посмотрела на него. Улыбнулась, ободряюще коснулась его руки.

"Нет, не такой же", — поняла она.

И тут же из соседней комнаты раздался двойной крик, полный такого ликования, словно ученые нашли клад, а не какой-то там им лично ненужный шифр.

Хальвес и Баирра бросились к двери.

— Как вы меня собираетесь прикрывать?

— Известно как, госпожа... рассчитывая на то, что у вас будет свобода передвижения хотя бы до входной двери.

— Хм-м, — Баирра в задумчивости пригладила волосы, поиграла подвесками, — интересно, как их убежище выглядит...

— Судя по карте, оно у озера. Пещера, наверное. Вы согласны на такой риск?

— Ну, риск нормальный, — она поморщила нос. — При соответствующей оплате... я работала и без прикрытия вообще... так что, в принципе... А там будет Венитус?

— А вы хотели бы? — Клинок, унылый старый нордлинг, не поднимал на нее глаз с начала разговора, и ей это не нравилось.

— Я была бы не против, скажем так.

— Прикрывать будут трое, как обычно. Если вы настаиваете, то Негоциант их возглавит. Задача нулевой важности — Амулет Королей. Первой важности — убийство Каморана. Второй важности — ваша жизнь.

— М-м-м, вы, надеюсь, говорите о задачах для Клинков, а не для меня? Как свободный наемник я вроде бы имею право ставить нулевой задачей собственную жизнь?

— Имеете.

— А пр-ростите за нескромность, не легче ли было послать Клинка? На меня деньги потратите, ценой жизни добывать амулет не буду... зачем?

— Приказ, госпожа.

— А если бы я не согласилась?

Нордлинг впервые поднял на нее взгляд. Глаза были спокойны, как сталь.

— Понятно, — сказала Баирра. — Время?

— Предпочтительно не дольше трех дней, госпожа, но приоритетная цель — Амулет. — Клинок снова опустил глаза.

— Я имею в виду при невозможности заполучить Амулет? Если его там просто не будет?

Нордлинг замялся.

— Пять дней при хоть какой-то вероятности его появления, — наконец, сказал он. — И, конечно, постарайтесь поддерживать связь... о коде договоритесь на месте...

Баирра остановила его.

— Это понятно. Амулет доставляю я или вы? И кому?

— Вы, госпожа. Лично в руки наследнику.

— Прекрасно... еще пятьсот.

Кивок.

— Личина — не особенно успешная женщина, — сказала хаджитка, подумав немного, — одинокая, тщеславная, глуповатая в плане, хм-м, жизненном, хоть и с нормальным интеллектом, вдохновленная книгой Каморана, желающая получить обещанную власть и признание. Нормально?

— Вполне, госпожа. В деталях сориентируетесь на месте. Легенду придумайте за сегодня, отдадите в письменном виде мне вечером, завтра получите утвержденный вариант. Необходимое снаряжение и аванс — тоже. У меня все.

Баирра поднялась. Беседа проходила в одном из помещений стражи, которое казенностью своей нагоняло некоторую тоску.

— Здесь же? — спросила она, подходя к люку в полу.

— К вам подойдет стражник и попросит пройти с ним. После заката прогуливайтесь в дендрарии.

— Ладно... до вечера.

— До вечера, госпожа.

"То они доверяют мне государственные тайны, то разыгрывают какие-то шпионские страсти на пустом месте..." — думала Баирра, спускаясь по неудобным скобам осторожно, чтобы не разбудить спящих после дежурства стражников.

Идти было очень страшно. Большой риск — если она сделает что-то не так... если неофиту требуются какие-то рекомендации, тайный знак... она знала, как свести риск к минимуму, и Клинки первые полчаса будут очень внимательны, и это было ее работой — но живого шпиона от мертвого отделяет не только умение, но также судьба и удача. А над ними у упомянутого шпиона нет никакой власти.

"Храните меня, боги, ради святой скуумы", — Баирра, одетая в непрактичное, несколько безвкусное платье, со старым, туповатым, несбалансированным кинжалом на поясе (когти и зубы — мое оружие, сказала она себе, отбросив идею взять нормальное оружие про запас), попросила Клинков не мешать ей, запрокинула голову к небу и закрыла глаза.

Хороший шпион — всегда лицедей. Нельзя делать так, как бы делала твоя личина, скрупулезно отмеряя эти действия и оставаясь собой — тебя раскусят. Надо стать этой личиной... наполовину. Завернуться в нее, как в плащ, спрятать сердце в хвосте, душу — в когте...

"Иилитен, меня зовут Иилитен, Девушка. Вот я и есть, вечная девчонка, глупая, романтичная, обидчивая, все еще ждущая принца с густой гривой и золотыми когтями... ее не поняли, ее обидели, ее не возвели на хрустальный трон и не надели корону на ее голову — и она теперь всем докажет, как они ошибались!"

Баирра прикрыла лицо лапами в кокетливом жесте "не смотрите на меня", потом, жеманясь, помялась на месте, потом скорчила недовольную детскую гримасу "обижают меня".

"Она вот какая умная, просто гений, она прочла эту книгу, и поняла что она — особенная, что именно к ее сердцу воззвал Меррунз, и вот она пришла... она боится, но старается спрятать страх... она ждет приключений... и она будет великолепна, великолепна! Вот где оценят ее по достоинству, вот где наконец поймут, насколько она отличается от других кошек, годных лишь на то, чтобы нянчить котят и варить мясо своим котам! Сколько раз она обжигалась, но снова тянет лапки к огню, ища справедливости и не понимая, что уже давно живет за счет милосердия, но терпение богов не безгранично".

Баирра открыла глаза и взглянула на мир по-новому. Нет! Не Баирра — Иилитен. Иилитен видела цветочки, и бабочек, и фу-у, гадкого жука, и свою милую лошадку по кличке Сюзи — милое имечко, правда? И одного красивого и двух некрасивых котов, то есть мужчин, которые явно, явно не понимают, какая высокая им выпала честь...

Присев в реверансе и изогнув хвост — Клинки миг смотрели на нее, как на больную, а потом Хальвес понял, кивнул и шепнул: "маска", — хаджитка оседлала свою пегую кобылку, в седельных сумках которой были четыре тома "Комментариев", еда и пожитки.

— Пошла-а, Сюзи, — протянула она, глупо потряхивая поводьями, — давай, девочка, ну пошла!

"Девочка", эта дряхлая кобыла, пошла. Хаджитка пригнулась к ее шее, нервно поводя ушами — страшно одной-то в глуши... а если волк? А если медведь? А если страшные разбойники?!

— Матушка Мара, спаси и сохрани, — забормотала Иилитен, мысленно извиняясь перед чужими богами, — Кинарет светлая, защити...

Да, очаровательный штришок — прихожанка храма Девяти, решившая омыться кровью вод Обливиона, но при этом молящаяся аэдрам... дура, что с нее взять. Сытая себялюбивая дура.

Озеро — Иилитен, чуть ли не открыв пасть, уставилась на эту красоту. А вон — дверь... там ее ждут... там ее поймут и примут, и она...

"Смешно будет, если там таких дур — сразу на алтарь... или, того хуже — по кругу, если у них там баб мало... тогда, конечно, к черту личину, переходим к плану бедт, как говорят данмеры: психованная черная хаджитка, обожающая кровь людей на своих усах, решила порезвиться на руинах проклятого Сиродиила под эгидой Мехруна Дагона. Всех убить, ыррр, ыррр, ыррряу! Прикинулась ветошью, ибо любит удивлять... так, стой, рано переходить к плану бедт, когда план айем еще не провалился..."

Дверь в убежище Мифического Рассвета была самой обычной... Иилитен покашляла и, прижав уши, тихонько постучалась. В ожидании ответа принялась оправлять юбки. Словно пришла наниматься в горничные.

Где-то далеко на востоке погромыхивал похожий на мурлыканье гром.

Но ей никто не открыл и не отозвался, поэтому Баирра, сняв со спины своей кобылки два увесистых узла — с книгами и с вещами, открыла дверь сама.

— Э-эй... есть кто-нибудь? — позвала она, вглядываясь в сумрак пещеры перед ней.

Послышался шорох, и из-за угла появилась одетая в малиновую мантию фигура. Это был данмер средних лет, темноволосый, с очень густыми, вразлет, бровями и неаккуратной бородкой. Совершенно обычная физиономия, в глубине души Баирра — или уже ее личина, Иилитен? — ожидала чего-то более... интригующего.

— Кто вы, странница? — спросил он очень любезно, даже ласково, но от Баирры не укрылся его оценивающий, опасный взгляд и дистанция в четыре шага, на которой он остановился...

— Я... я... вот! — хаджитка судорожно зарылась в узел и вытащила наугад один из томов "Комментариев".

Медленная улыбка эльфа была ей вознаграждением, он сделал два шага вперед и вытянул руку, чтобы коснуться переплета книги... почтительно и трепетно. Этот жест несколько смутил Баирру, в нем было некое чувство, неуместное в данных обстоятельствах.

— Да, госпожа, — сказал он. — Вы пришли куда должно. Я — Харроу, хранитель святилища Дагона.

— Иилитен, — пискнула Баирра.

— Будущая сестра моя, ты прошла путь, уготованный тебе. Желаешь ли ты присоединиться к нам? — голос его был спокоен, а слова, хоть и явно были заученными, лились гладко и искренне.

— Да... конечно... я же...

— Но тебя ждут еще испытания, — эльф значительно поднял палец. — И первое — ты должна оставить все, с чем ты пришла. Твоя новая семья даст тебе все нужное... но лишь после того, как ты отринешь старое. Я дам тебе одеяния, которых ты достойна.

Хаджитка вцепилась в одежду на груди, словно боялась, что ее сейчас бросятся насильно раздевать.

— С-снимать все? — испуганно-плачуще произнесла она, поджимая хвост.

— Не смущайся. — Данмер вытащил из ящика, стоявшего у одной из стен, сложенную мантию, чистую и приятно пахнущую чем-то мускусным, нечто вроде белья, штаны, сорочку, перчатки и пару сапожек. — Так... кажется, тебе пойдет... Мы все проходили этот обряд, начиная новую жизнь во славу Лорда и Мастера. Давай мне свои вещи, сестра, и снимай одежду.

К его чести, он не слишком таращился на раздевающуюся хаджитку, хоть и не отворачивался, смотрел вскользь, держа на полусогнутых руках предназначенное ей одеяние.

Баирра, как и все хаджиты, никогда особенно не стеснялась наготы, к тому же в пещере было довольно темно, но Иилитен, с ее ранимым самолюбием — должна была стесняться, поэтому, сняв всю одежду, хаджитка глуповато прикрылась одной лапой, а вторую поспешно протянула к новой одежде.

"Какая я молодец, что не взяла запасной кинжал", — похвалила она себя, торопливо облачаясь в, признаться, довольно приятные на ощупь вещи.

— Приветствую тебя, сестра. Пойдем, ты отдохнешь с дороги, — вещи Баирры он оставил в другом ящике, — твои вещи заберут, и вообще-то, — он улыбнулся, — большую часть из них вернут тебе. Лорду, конечно же, не нужны твои наряды, но ему нужна готовность с ними расстаться, понимаешь?

— Да, — после паузы, с воодушевлением, выдающим растерянность пополам с облегчением, выдала хаджитка, — ой, спасибо... там у меня еще лошадь...

— О ней позаботятся. Решающий обряд, после которого ты станешь посвященной, я думаю, мы отложим до появления Мастера... тебе повезло, сестра — быть может, он посвятит тебя самолично... во всяком случае, ты станешь одной из нас под его взглядом, а это... такая... честь, — голос эльфа странно прервался, он сглотнул, и хаджитка услышала, как сбилось его дыхание.

"Мастер — это Каморан, — сказала себе она. — Я его увижу, прекрасно! Лучше и ждать нельзя. Вот только как-то странно он говорит, этот Харроу".

Эльф вел ее по изгибам пещеры. Дважды им встретились фигуры в уже знакомых мантиях, и Харроу представил Баирру каждой из фигур.

Наконец, он привел ее в некое подобие комнаты.

— Поешь и отдохни, сестра. Возможно, вечером ты будешь представлена госпоже. Скоро сюда придут братья и сестры, они тебе все объяснят — а я вернусь на свой пост.

Он кивнул Баирре и оставил ее одну. Будь хаджитка сама собой, она не стесняясь навалила бы себе полную тарелку всего, чего нашла бы вкусного, а потом пошла бы шляться по пещере. Но скромнице Иилитен пришлось сидеть тихо некоторое время, пока в комнату не вошел кто-то из членов секты, довольно уродливый имперец, и не стал выказывать новенькой знаки гостеприимства.

Оказалось, что до окончательного посвящения выходить из пещеры запрещается без сопровождающего — это Баирру вполне устроило, потому что об условном коде они с Клинками договорились, и он был таким, что вполне позволял оставлять весточки под наблюдением — правда, для этого требовалась некая ловкость лап.

Подкрепившись, Баирра поблагодарила своего собеседника, и тот, предложив ей погулять-познакомиться с ее "новым домом", куда-то ушел. Нервно сжимая лапы у груди и заготовив почтительное приседание для встречи с новоявленными "братьями и сестрами", хаджитка двинулась знакомиться с обстановкой. Ничего необычного ей не встретилось, но этого она и не ждала — просто составляла в уме план помещения и прикидывала количество и опасность сектантов.

А с "госпожой" — это оказалась весьма некрасивая альтмересса по имени Рума — ее познакомили следующим утром. Впечатления это желтокожая высокомерная каланча на Баирру не произвела, хотя остальные сектанты просто истекали самым искренним почтением. Альтмересса фамильярно подняла хаджитку за подбородок, процедила: "милая девочка... и окрас оригинальный", и уплыла. Кланяясь ей вслед, Баирра отметила в уме, что пинка госпожа Рума заслужила.

А вечером...

Вечером...

Вечером прибыл тот, кого здесь называли Мастером. Сидевший рядом с Баиррой культист — они вместе перебирали пшеницу, выбрасывая гнилые зерна — вдруг вскочил.

— Что-то случилось? — робко спросила Иилитен.

Тот отмахнулся. Машинально, словно не понимая, что делает, он пригладил волосы, оправил воротник и рванулся вон из кухни. Баирра, подумав, оставила работу и двинулась следом.

В коридор, кажется, высыпали все обитатели пещеры. Какая-то женщина схватила хаджитку за запястье.

— Милочка, он идет, — нежным, восторженным голосом произнесла она. Ее, еще красивое, но уже утратившее свежесть юности лицо озарял румянец, глаза блестели. — Ох, милочка, — и она поспешила вперед.

Баирра уже успела заметить, что добрая половина шайки по уши влюблена в своего лидера. Но, признаться, таких масштабов она не предполагала. Чары? почти наверняка чары... вот проклятье, а ведь на нее саму они тоже подействуют...

Но не встречаться с Камораном нельзя. Ладно, где наша не пропадала. Рискнем.

Она боялась увидеть — и ослепнуть, ведь если чары так сильны и стойки, что держат стольких разумных долгими днями, то, возможно, увидев Манкара Каморана, она тут же станет преданной ему рабыней... о боги... хуже, чем смерть. Она боялась, но ее личина была слишком глупа и самоуверенна, чтобы бояться, и это помогло Баирре сделать еще полсотни шагов.

И Баирра увидела — высокую статную фигуру в мантии. Перевела дух — пока ничего особенного. С ней. И даже с другими культистами — все они приветствовали Каморана, но в буйство не впадали. Он двигался по коридору, с кем-то говорил, кивая, кому-то улыбался — и получал в ответ улыбки, но это никоим образом не выходило за рамки, например, встречи жреца с прихожанами в церкви Девяти. На колени, во всяком случае, никто не падал и на Каморана не бросался с поцелуями.

Альтмер приближался. У хаджитки мелькнула глупейшая мысль обшарить его карманы на предмет Амулета, когда он подойдет к ней — вероятно, это от нервов. Или от личины глупость просочилась.

Скромно потупившись, она ждала.

— Мастер, я так рада вас видеть, — сказал кто-то.

— Мастер, добрый вечер, мы так ждали вас... — мужской голос.

Он остановился перед ней. От него немного пахло сиродиильским бренди — это показалось ей забавным. Она ожидала скорее запаха трав или озона... духов, в конце концов, хоть бы и жучиного мускуса из Морровинда. Но — спиртным? Может, он пьяница?

— Вы — новенькая? — вдруг спросил ее мягкий, молодой голос и Баирра в изумлении подняла глаза. Она ждала пафосных речей... и голоса не столь... она вдруг вспомнила глубокий, сильный голос Мартина, но вспомнила с неудовольствием. Этот был... лучше.

"Вот и чары! — проскочила страшная мысль, — пропала ты, кошка!"

— Да, — ответила она. — Ой... да, Мастер... — Лицо Каморана было вполне обычным, располагающим. Он улыбнулся ей.

— Не бойтесь. Вы теперь дома, вас никто не обидит.

Он прошел мимо. Баирра судорожно попыталась оценить, были ли чары... "Украду амулет... убью Каморана, если получится...", — мысли не вызвали отторжения, это были правильные мысли, и стоило начинать подготовку к их осуществлению. Все, значит, нормально?

Вроде... да. Да, у него очень красивый голос, у этого психованного поэта, но это его никак не оправдывает... и ничуть не помешает ей выполнить свою работу.

Ее снова схватили за лапу — уже ее знакомый, имперец Граниус, с которым они разбирали зерно.

— Иилитен, — сказал он, — завтра ты будешь одной из нас. Пошли, закончим с зерном.

— Пошли, — сказала она, обрадовавшись вполне разумному голосу сектанта — в тот миг, когда он ринулся навстречу Каморану, он явно был не совсем в себе.

Они вернулись за свой стол, и уже приступили к работе, как вдруг Граниус откинулся на спинку стула.

— Что? — испугалась хаджитка.

— О Лорд, как хорошо, — выдохнул он.

Он уже давно вернулся к зернам, и Баирра тоже машинально отбрасывала негодные, но в голове ее продолжала вертеться назойливая мысль: Каморан опасен совсем не в том аспекте, в каком она себе представляла.

Была и вторая мысль — не совсем приличная. Эта восторженность паствы... влюбленность... Иилитен искоса посмотрела на лицо сидевшего перед ней имперца. Потом тряхнула головой и стала думать об Амулете. Он у Каморана? Или нет? Если у Каморана — то как изъять? Если нет — то у кого? Или где? Вряд ли Мифический Рассвет повторит ошибку Клинков, но Шеггорат иногда шутит странные шутки.

"Сангвин, кот Крови, иногда тоже", — проскользнула опять та мысль, и Баирра с ней согласилась.

Пусть шутит. Главное, чтобы в этот раз — не с ней.

Она ничего не понимала. Это должны были быть чары, иначе никак нельзя было объяснить, что более двадцати бесшерстных поголовно влюблены в этого странного альтмера с молодым голосом и седой шевелюрой.

Ей казалось, что подобные чары вызывают плотское влечение... в этом были виноваты, в основном, романы Куил-Вив, потому что в магии Баирра всегда разбиралась примерно как в садоводстве. Но, посмотрев по сторонам, поговорив по душам с той самой женщиной, Аннет, что в час прибытия Каморана схватила ее за запястье, Баирра поняла, что никакой особенной страсти Мастер у своих культистов не вызывает.

— Он такой умница, такой тонкий, вы же читали, как он пишет... и он очень приятный собеседник, милочка.

— Вы... так говорите, — Иилитен глупо хихикнула, — вам... он нравится?

— Ну... честно признаться, я немного влюблена в него, — чуть покровительственно сказала культистка, — он очень хороший человек, милочка, и, знаете... вдохновенный. Я всегда ужасно рада, когда он возвращается. Вы его тоже полюбите, я вас уверяю.

"Типун тебе на язык, — подумала тогда Баирра, — хороший человек! Во-первых, эльф, а во-вторых, да-а, просто прекрасный! Императора убил, Кватч с пеплом смешал... мразь вдохновенная".

Поговорила она и с Граниусом, несколько в другом аспекте.

— Мне здесь нравится, — говорил Граниус. — Мастер, конечно, очень многое для меня сделал. Он вернул мне... ну, спокойствие, что ли... уверенность в себе? Я был бы счастлив назвать его своим другом, если бы мы были равными... но я считаю его учителем, наверное, наставником. Может, жизнь за него я и не положил бы, я не герой, но сделать для него что-то полезное...

Баирра кивала, кивала, и ничего не понимала. Как будто она попала в совсем другую секту, к совсем другому Каморану, не тому безумцу, что писал "Комментарии", пропитанные чувственностью дикой грозы и яростью отвергнутого сердца.

Она говорила с Харроу.

— Он для меня — тот, кем был для нашего народа Вивек, — чуть отрешенно говорил данмер. — Тебе не понять, сестра, не обижайся... он — нераскрытая тайна. Когда я говорю с ним, я счастлив. Когда я не вижу его, мне грустно.

На лице данмера была чуть печальная улыбка. Баирра решила, что, пожалуй, только Харроу из всех сектантов именно что влюблен, при всей двусмысленности этого определения в приложении к отношениям мужчин... хотя кто разберет этих данмеров... но даже его чувство нельзя всерьез счесть влечением. Нечто романтическое. Немного похожее на религиозное поклонение.

Складывалось стойкое ощущение, что все члены Мифического Рассвета испытывали к Каморану самые чистые и искренние чувства... причем — разные. Разные! И никакой оголтелой преданности, слепого обожания... Что это за чары такие?

Баирра была знакома с чарами иллюзии — на своей шкуре, бывало, их испытывала, но это были явно не они. Никакой легкомысленной восторженности по любому поводу, ведущей к болтливости, в обитателях пещеры не наблюдалось.

Хаджитка убеждалась все больше, что нужно ей поговорить с самим Камораном. Хотя бы для того, чтобы узнать, на нем ли Амулет... заглянуть ночью к нему и постараться обыскать? Хм-м... риск, огромный риск. И наверняка его сон будут охранять. А как иначе? Внаглую подойти и расстегнуть на нем мантию? Ха-ха. Спросить, нет ли у него, случайно, Амулета Королей? Еще раз ха-ха.

И просто поговорить тоже опасно... может быть, чары действуют не сразу, может, есть какое-то время, которое надо провести рядом с ним.

Но время, время! Надо быстрее, а как?

Послезавтра, как обещали ей, она пройдет последнее испытание. Интересно, какое. До этого обязательно надо попытаться оказаться тет-а-тет с Камораном... а вдруг получится? Может, напоить его сонным зельем? Тем более что оно было — двое стареньких культистов страдали бессонницей, и зелье им варил третий, местный алхимик-бретон.

Баирра думала еще некоторое время и, наконец, решилась подойти к Аннет, и пролепетать, мол, нельзя ли ей... хотя это и слишком большая честь... нельзя ли ей... все же увидеть Мастера до церемонии и поговорить с ним, ну хоть немножечко...

— Я думаю, можно, милочка. Почему нет? Ты же пришла именно к нему, к нему и к Лорду Дагону. Многие, кто приходил к нам, когда Мастер был здесь, говорили с ним до посвящения. Я пойду спрошу у госпожи.

— Спасибо, госпожа Аннет, вы так добры.

Бретонка успокаивающе кивнула и ушла, очевидно, искать госпожу Руму. Баирра, нервно хлестнув хвостом, сцепила лапы и стала ждать. Ей было совестно за такие мысли, но она все равно какой-то частью надеялась, что высокомерная Рума не разрешит ей поговорить с Камораном.

И ее трусливые надежды сбылись. Аннет тогда вернулась, неловко теребя ворот мантии.

— Мастер очень занят, — сказала она. Оттенок вины в ее голосе был понятен — она явно не хотела обмануть ожидания Иилитен, обещая ей аудиенцию у Каморана, но пришлось.

Иилитен развела лапами, этак покорно судьбе.

— Вы извините, милочка, что я вас обнадежила, — бретонка поморщилась, — и вот... ну что ж, я думаю, вы поговорите с ним после церемонии.

— Конечно, — Иилитен присела в реверансе, — спасибо, спасибо.

— О... не за что, — отвлеченно бросила Аннет, — ну... я пойду, у меня дела...

Она ушла, а Баирра осталась, испытывая весьма смешанные чувства: облегчение и разочарование.

До церемонии Баирра Каморана таки увидела еще два раза. В первый раз он прошел мимо, любезно поддерживая под руку одного из стариков-сектантов. Прямо почтительный сын, надо же. Донесся обрывок разговора:

— ...нет-нет, обещания Лорда не подлежат сомнению, уважаемый...

Второй раз, выходя с Аннет из пещеры — прогуляться (и связаться с Клинками в предпоследний раз до церемонии), она увидела главу Мифического Рассвета, сидящего на одном из ящиков, и Харроу, привалившегося к этому ящику спиной. Пальцы Каморана перебирали черную шевелюру данмера, и даже не подумали отдернуться при явлении двух женщин. Альтмер кивнул Аннет и Баирре, чуть улыбнувшись. Они поклонились. Харроу же отвернул голову, чтобы спрятать лицо от досужих взглядов. Ишь, голубки.

Обдумав то, что ей рассказали о церемонии, Баирра решилась на ход довольно рискованный. Для этого ей нужна была поддержка Клинков. Сегодня, воскликнув, якобы обращаясь к Аннет: "Солнышко-то как греет!" — она тем самым передала Клинкам следующее: по условному сигналу, выждав четверть часа, идти в пещеру, вырезая всех встречных — ей на помощь.

То есть осталось перед самой церемонией выбежать якобы по нужде хотя бы с той же Аннет, а, возвращаясь, постараться отметить Клинкам дорогу.

Он была практически уверена, что амулет будет у Каморана при себе. Перед церемонией предполагалась небольшая речь, и судя по намекам госпожи Румы — именно об Амулете. Скорее всего, Каморан будет его демонстрировать. Вот тогда и...

Когда женщины вернулись в пещеру, Мастер с привратником о чем-то оживленно беседовали, уже сидя друг напротив друга.

— Иилитен, — позвал вдруг Каморан.

"Надо же, имя запомнил".

— Мастер?

— Завтра тебе предстоит очень тяжелое испытание...

"Знал бы ты, насколько".

— Я хотел сказать, чтобы ты — если засомневаешься или испугаешься — обратилась ко мне. Прямо на церемонии — это можно. Хорошо?

— Я... спасибо вам, Мастер... но я...

Каморан в извиняющемся жесте поднял ладони.

— Нет, я не сомневаюсь в тебе. Просто... должен был это сказать. — Он перевел взгляд на бретонку. — Аннет, я помню. Почти сделал. Тебе понравится.

— Правда? Ой, Мастер... — культистка в восторге всплеснула руками.

— Ну я же обещал.

Баирре, видимо, ценой многих седых волос, удалось не расхохотаться в голос. Они что, правда такие милые люди?!

Кто он, Каморан? Меррунз его побери, кто он?

"Не поддаваться чарам... не поддаваться? Но ведь и нет чар! Если мне удастся, я убью его завтра так же легко, как сегодня — съем свой ужин. Я помню Кватч, помню Мертвые Земли, и "Комментарии" я помню прекрасно. Я просто не понимаю, не понимаю".

Ночью она долго не могла заснуть.

Сердце стучало ровно, это был добрый знак. Но его стук отдавался в ушах — и это было куда хуже.

Все было сделано.

Ближе к концу речи Каморана Баирра подергала стоящую рядом с ней Аннет за рукав и обморочным голосом проговорила, что с ней что-то нехорошо и ей надо на воздух. Бретонка посмотрела на нее очень выразительно: мол, ну дурында, нашла время, но пойти с ней не отказалась. Выйдя из пещеры, Баирра некоторое время глубоко дышала, будто бы отгоняя дурноту, а на самом деле давая возможность Клинкам точно увидеть ее.

Потом женщины побежали обратно.

Навстречу им уже вышел Харроу и красочными жестами показал им, что они идиотки, и чтобы бежали быстрее. Гримасы данмера были просто смехотворны, но Баирра сдержала хохот. Вот и дверь. Она вошла вслед за Аннет и Харроу, и выпрямилась, комкая края мантии в пальцах.

Все взоры были обращены к ней. Манкар Каморан стоял на возвышении перед каменной трибуной, и на груди его поверх мантии горел Амулет Королей. Он протянул к ней руку.

Она пошла вперед.

Мантия малинового, предрассветного цвета была на ней. Все было почти правдой. На какое-то мгновение ей захотелось, чтобы это и было правдой. О да, разрушение вожделенно более созидания. О Лорд Дагон, кто удивится, что ты привлекаешь чьи-то сердца? Кровь, и смерть, и огонь — обещание твое. Как приятно убийство, и как манит неусмиренная ярость, и, кажется, она уже знала свое испытание, и награду она знала тоже — Манкар, о, Манкар, Мастер мой, не ты ли — награда моя?

А сердце билось ровно. Ровно-ровно, словно и не ее это было сердце.

Несколько шагов до Мастера.

Баирра улыбнулась широко и сыто.

Она поняла, что чар не будет — таких, что зовут чарами волшебники из Университета, привыкшие в магии видеть безотказную механику энергий, количество маны, умение, ремесло. Дивно прекрасен был стоящий перед ней, истинный император, и разве не на его груди — Амулет? Ради него одного можно было погасить все иные звезды. Кто-то их даже погасит. Лорд Дагон, ты тоже не устоял перед этим огнем? Что за слова сказал он тебе?

"А что за слова сказал он мне?"

Последний шаг. И рука Манкара сжала ее пальцы. Баирра закрыла глаза.

Он помог ей взойти на постамент. Словно невесту, подвел к статуе Мехруна Дагона — мертвый, грубый камень, дешевая поделка.

— Возьми кинжал, сестра, — женский голос со стороны, и краем сознания Баирра отметила, что кинжал протянула ей Рума.

Под статуей был алтарь.

— Вот — твое испытание, — продолжила Рума. Ее голос раздражал, но не сильно.

На алтаре лежал обнаженный аргонианин, насколько этим ящерам возможно быть обнаженными. Он, казалось, спал.

— Лорд требует его смерти, — Рума поклонилась статуе и отступила.

Баирра сжала кинжал. Осталось несколько минут. Она повернулась к Манкару. Он же разрешил ей обратиться к нему, если что. Баирра посмотрела в его глаза. Там было понимание.

Другая рука альтмера легла на ее лапу с кинжалом.

— Подойди ближе, — шепнул Манкар. Она скорее угадала по губам, чем услышала. Шаг. Боги, и вот говорю я, Кот Крови, Сангвин, улыбается мне и когтями раскаленными раздирает меня.

Он обнял ее, и спина ее прогнулась под его ладонями. Дико хотелось попробовать языком его кожу. И еще — хотелось вонзить клыки в это горло, о, как кровь твоя вожделенна мне, Мастер. Такова любовь Мехруна Дагона.

Щека к щеке. И слова, которых она не ждала, шепотом, как признание, как обещание:

— Ты пришла за Амулетом, я знаю. Ты пришла не ко мне, и уж точно не к Дагону. Минута — и твои друзья ворвутся сюда. Ты должна убить меня. Ты можешь убить меня. Ты хочешь этого?

"Нет! — закричала она, как ей казалось, вслух, — нет, не хочу! Нельзя гасить все звезды, нет, я не хочу убивать тебя!"

— Это не магия, — последним, горьким признанием. — Самое страшное, любимая, что это не магия. Это — я.

Он отстранился от нее, сделал шаг назад...

Она потянулась к нему, не желая отпускать... или желая убить...

Но не успела — Манкар Каморан запрокинул голову, жидкий голубой огонь растекся по его фигуре, она замерцала — и в следующий миг все померкло.

Все померкло и стало пустым и незначимым. Хаджитка опустила голову — на алтаре все так же лежал аргонианин. Ей хотелось выть, шипеть, кататься по полу, царапать его, обдирая когти о камень... или убивать. Да. Она занесла кинжал над распростертым чешуйчатым телом. Оставалось только опустить, пролить кровь во славу Меррунза, стать истинной последовательницей Мифического Рассвета, полноправной ученицей Мастера...

Баирра напрочь забыла о том, что привело ее в это святилище. Словно и впрямь превратилась в Иилитен. Еще чуть-чуть, и кинжал вонзился бы в сердце жертвы, еще чуть-чуть — и она стала бы убийцей.

Ее спасло то, что условленное с Клинками время вышло.

То, как раскрылась дверь, она не заметила, и не заметила, как проскользнули в зал три скромные фигуры в привычных малиновых одеяниях. И остальные сектанты не успели сообразить, что происходит. Новоприбывшие молча присоединились к основной группе культистов — и вот уже три тела оседают на пол, и кто-то визжит в испуге, но уже тускло сверкнули в полумраке мечи — чья-то голова слетела с плеч, и еще двое упали с рассеченными телами.

Баирра развернулась, услышав крики — и мгновенно все встало на свои места, словно и не случилось ничего... рядом охнула госпожа Рума, потянулась к посоху — но Баирра прыгнула на нее, сбивая с ног, и кровь у алтаря Дагона все же пролилась...

— Предательница, — выдохнула умирающая эльфийка, — я еще встре... а-а-а... — агония разбила ее предсмертные слова на бессвязные звуки.

Но в святилище был бой. Восемь или девять сектантов, облаченных в призванную черно-красную броню, против трех Клинков. Баирра подняла лапы — и в спины культистов полетели "вспышки". Несколько заклятий явно пробились сквозь волшебные доспехи, что помогло Клинкам сократить количество врагов до шести.

И тут один из Клинков, выбив палицу из рук своего противника, отпрыгнул в сторону, выхватил из-за пояса свиток, выкрикнул приказ — облачко синего света, в которое превратилась зачарованная бумага, почти мгновенно распространилось на ползалы...

Развеяние.

Тут же пропало из рук слуг Дагона оружие, открылись лица... Баирра узнала среди них Харроу — он тут же выхватил запасной, не призванный, а материальный кинжал и двинулся вокруг Хальвеса. Имперец держал его на расстоянии благодаря длине своего меча.

Остальные же явно растерялись, оказавшись без доспехов.

— Сдавайтесь, именем императора!

Трое тут же подняли руки, отступив. Двое колебались, но было видно, что они уже осознали, что шансов у них немного. Баирра, несколько приблизившись уже к сражающимся, поняла, что ни Аннет, ни Граниуса среди них нет... значит, их убили. Конечно, ей было уже ясно, что все здешние обитатели — убийцы, что каждый из них принес Князю Разрушения в жертву разумное существо, но все же Баирра ощутила какую-то вину перед этими двумя.

Харроу явно не собирался сдаваться. Данмер кружил вокруг Хальвеса, тот следил за ним, не очень, видимо, беспокоясь... и вдруг сделал точный, молниеносный выпад. Меч вонзился в живот Харроу, данмера согнуло пополам, он закричал... и вот Хальвес выдернул окровавленную сталь. Баирре помстилось в полумраке, что на лице ее приятеля-Клинка мелькнула какая-то дикая, жаждущая страсть, когда он взглянул на лезвие своей катаны, но мгновение прошло, и она решила, что ей и впрямь почудилось.

Остальные, увидев, с какой легкостью этот высокий стройный человек расправился с Харроу, сдались. Двое Клинков взялись вязать их. Хальвес, вытерев меч об одну из сброшенных ими мантий, двинулся к Баирре.

Обнял ее по-товарищески, прижав и тут же отстранившись.

— Каморана нет? Амулет? Нет?

И тут только Баирра осознала, что она наделала. Провалила задание. Упустила Каморана, Амулет... поддалась чарам. Все же поддалась. Она помотала головой, пытаясь сдержать слезы, но мужество вконец оставило ее, и она разревелась, опускаясь на пол, утыкаясь лицом в лапы. Она рыдала над своей слабостью. Ей было ужасно стыдно.

Да, над слабостью, но все же... краешком... также об Аннет, Граниусе, Харроу. И о том мгновении, когда Манкар Каморан показался ей звездой.

Хальвес покачал головой. Но дело еще не было сделано.

— Что с ним? — спросил Негоциант у плененных культистов, указывая на распластанное на алтаре чешуйчатое тело.

Пленники сплотились теснее, храня угрюмое, но явно готовое поддаться более весомым аргументам молчание. Баирра подошла к аргонианину, которого чуть не убила всего четверть часа назад, и присмотрелась к нему внимательней, не торопясь касаться — мало ли. От края алтарной плиты к шее ящера тянулась тоненькая цепочка, порвать которую, наверное, смог бы и котенок, не будь она волшебной — на это указывали малиновые искорки, ритмично вспыхивающие на изящных звеньях.

Баирра обернулась к остальным.

— На нем какая-то зачарованная др-рянь, — окликнула она Хальвеса. Тот, не оборачиваясь, показал рукой, что понял.

— Ты, — Хальвес ткнул рукой в культиста, выглядевшего самым упрямым — худого альтмера с красивым лицом. — Отвечай.

Альтмера подтолкнул один из Клинков, тот, гордо вскинув голову, выступил вперед. Баирра сморщила нос — показушники бывали иногда так же опасны, как и выглядели, но менее неприятными от этого не становились. Хальвес шагнул ему навстречу и без малейшего промедления наотмашь ударил его по лицу — Баирра даже вздрогнула от молниеносности движения Клинка.

"Хорош!" — с каким-то злым восхищением подумала она о Негоцианте. К тому времени она успела несколько прийти в себя. Хоть в ней и осталось болезненное недовольство — яд уязвленной гордости, она была вполне готова как помочь, так и не мешать Клинкам.

— Церемониться с вами никто не будет, — холодно сказал Хальвес, обращаясь ко всей аудитории. — Вплоть до пыток.

Он действовал по обычной схеме — начинать надо с самых непокорных. Альтмер снова выпрямился. Из правой ноздри у него текла кровь, но смотрел он с той же ненавистью и упрямством. Хальвес врезал ему под дых, тот согнулся и упал, не удержавшись на стреноженных ногах, и, когда сумел вздохнуть, застонал от боли, но ничего не сказал.

— Отказ от сотрудничества влечет смерть, — очень вовремя вступил в разговор другой Клинок, и все сектанты вздрогнули.

— Лорд... отплатит вам, — простонал альтмер. — И я... посмеюсь...

"Не жилец", — поняла Баирра.

Хальвес припал на колено перед корчащимся от боли эльфом, Баирра увидела блеснувший на выхваченном кинжале отсвет и — раз! — удержав левой рукой голову сектанта, Хальвес резанул его по горлу. Брызнула кровь. Имперец зачем-то порывисто наклонился к убитому им альтмеру — убедиться, что мертв? — и тут же отшатнулся и встал с колена.

— Ты, — он указал на следующего, лысоватого крепкого бретона, похожего на молотобойца. — Что с аргонианином?

— Он спит, — быстро сказал тот, видимо, впечатленный демонстрацией серьезности намерений. — Разбудить?

— Как будить? — Хальвес лениво обернулся к Баирре, чтобы убедиться, что она может действовать.

— Там цепь волшебная... у ней замочек. Ключи у госпожи Румы, — бретон побледнел, и заискивающие нотки так и норовили пробраться в его голос.

— Разбудить, — кивнул Хальвес.

Пока Венитус освобождал левую руку бретона, Баирра обыскала Руму и достала связку ключей. Культист указал на маленький ключик, неловко взял его и с третьей попытки попал в замочек. Цепочка тихо скользнула с камня, и аргонианин тут же распахнул глаза и вскочил, намереваясь бежать.

— Стой, — Баирра расставила лапы, как в детской игре, — мы — друзья!

Ящер испуганно глянул на нее, облаченную в мантию Мифического Рассвета, и сделал шаг назад.

Хальвес, снова связавший к этому времени культиста, подтвердил слова Баирры.

— Кто вы? — спросила хаджитка.

— Джилиус, — наконец сказал аргонианин. — Священник я... дайте мне одеться.

Его ощутимо трясло — вряд ли от холода, но, конечно, обнаженным ему оставаться было неловко. Баирра подала ему одну из сброшенных Клинками при нападении мантий, но скоро поняла, что без помощи он ее не наденет — так тряслись лапы. Хаджитка помогла священнику одеться и отвела к какому-то ящику у стены, чтобы усадить.

— Все уже кончилось, — как могла ласково сказала она. — Посидите пока тут... мы вас не оставим. Все будет хорошо.

— Да, слава Девяти... — ящер запахнулся в лиловую мантию, нахохлившись. — Тут воды нет?

— Ой... тут, боюсь, нет. Очень прошу вас потерпеть еще четверть часа.

— Л-ладно...

— Баирра, — позвал Хальвес. — Глянь сюда.

Извиняющимся жестом пожав плечами, кошка поспешила на зов товарища.

На алтаре лежала книга.

Самая обычная, в светлом переплете, с буквой "Ойт" на обложке.

— Е-если ее коснуться, произойдет нечто страшное, — подал голос пленник-бретон. — Только Мастеру разрешено касаться "Мистериума Ксаркса".

— Каморану, — пояснила Баирра ровным голосом.

— "Нечто страшное" какого рода? — Хальвес уставился на книгу.

— Н-не знаю, — бретон вжал голову в плечи. — Н-никто и не пытался...

Хальвес неприятно улыбнулся.

Баирра покосилась на него. На щеке имперца засыхали потеки крови. На щеке и на подбородке. Но вокруг губ кожа была чистой.

— Нечто страшное, говоришь? — задумчиво сказал Хальвес. В голосе Негоцианта прозвучало опасное обещание. Бретон-культист рухнул на колени.

"Быстро соображает мужик", — подумала Баирра.

— Я прошу вас... умоляю... я раскаиваюсь, я готов понести наказание, я все расскажу, только не заставляйте меня ее касаться! — сектант переводил умоляющий взгляд с Хальвеса на Баирру. Хаджитка потупилась, видеть это было неприятно. Конечно, не самим же рисковать, и да, все они убийцы, но доблестным то, что собирались сделать Клинки, не назовешь.

Не для легенд.

— Есть смелые? — вдруг обратился Венитус к остальным культистам. Те прижались друг к другу теснее. — Нет? Значит, менее суровый приговор отменяется.

Он выждал миг.

— Многовато их, — подал голос один из Клинков, — двоих еще отконвоируем, а больше...

— Лишние умрут, — совершенно равнодушно сказал Венитус, и Баирра подняла на него глаза. Сухое лицо имперца в полумраке пещеры казалось неживым.

— Я! Я возьму! — отчаянно выкрикнула единственная женщина из оставшихся. Ее сосед попытался броситься на нее, что со связанными руками и ногами удалось ему плохо, и его удержал один из Клинков. Короткая переглядка с Хальвесом — и сектант кулем свалился на пол, мертвый. Как его убили, Баирра не разглядела. Другой культист — редгард — захныкал и попятился.

— Н-не убивайте...

— Стоять! — зло рявкнул на него Клинок. — И заткнуться!

Редгард остановился. Его била дрожь. Только белки глаз умоляюще таращились на Хальвеса, который не обращал на него никакого внимания, хотя бы потому, что к нему уже подвели "доброволицу". Оставив ее на попечение Хальвеса, тот Клинок отвел обратно бретона.

— Прошу, госпожа, — сухо, без издевки, сказал Негоциант. — Вы поможете и нам, и себе, помните об этом.

— М-м-м... меня не казнят? — пролепетала женщина, пухлощекая имперка, ну чистая фермерша, такой бы пироги печь и детишек растить — и что ее понесло в святилище Мехруна Дагона?

— Не задавайте таких вопросов. Я не судья. Но ваша помощь будет учтена.

Культистка расплакалась.

— Я боюсь...

Клинок освободил женщине левую руку.

— Баирра, отойдите. С аргонианином. К двери, и откройте ее. Приготовьтесь бежать. Марсус, Грегори — внимание.

Когда все заняли исходные позиции, Хальвес, шумно вздохнув, приказал сектантке действовать, отступив от нее на длину меча.

— О-ой, — она, всхлипывая и сжавшись, протянула дрожащую руку к книге.

Резко отдернула руку, чуть коснувшись. Все замерли. Баирра, державшая за лапу Джилиуса, и уже готовая бежать с ним, даже чуть подпрыгнула.

— Ничего? — спросил Хальвес.

В ответ имперка только громче зарыдала, но с явным облегчением.

— Возьмите ее, — приказал Венитус.

И вот, решившись, культистка схватила книгу и, держа ее как можно дальше от себя, замерла в жалкой неловкой позе.

Мгновение ничего не происходило.

А потом раздался грохот, и статуя Мехруна Дагона над алтарем развалилась на куски. Культистка, пискнув, свалилась в обморок. Книга шлепнулась на пол рядом с ней.

Особенно крупный кусок статуи рухнул прямо на алтарь.

— Да, — замороженным голосом произнес Хальвес, — аргонианину повезло.

Баирра, переведя дух, деликатно дернула Джилиуса за лапу, и они вернулись в центр залы.

— Всем нам повезло, — сказала она. — Мог рухнуть и потолок.

И на всякий случай посмотрела вверх.

Потолок держался.

Потом перевела взгляд на Хальвеса. Клинок устало улыбнулся ей. Хаджитка кивнула ему, еще более устало. Баирре очень хотелось лечь. И уснуть.

Они прибыли на рассвете.

Когда двери твердыни Клинков открылись перед маленьким отрядом, Баирра, что практически всю дорогу мрачно молчала, схватила Хальвеса за рукав.

— Я сама расскажу ему.

Клинок внимательно посмотрел на нее и кивнул. Его подчиненные уже скрылись за воротами Храма Повелителя Облаков, Негоциант же, показав рукой Баирре, чтобы проходила тоже, бросил еще один взгляд на тихий утренний Сиродиил. Проверял, не обманчива ли тишина? Любовался?

Культистов они давно сдали имперским стражникам, патрулирующим дороги. Ушел с ними и спасенный Джилиус.

Баирра остановилась на высокой лестнице, поджидая Хальвеса — их единственный трофей был у него. Странная книга, не желающая открываться... святыня Мифического Рассвета. Но что с того? Не повесит же ее Мартин себе на шею вместо Амулета.

Стоящий на страже у дверей Храма Клинок поприветствовал их.

Они вошли.

— Он, наверное, еще спит, — подала голос Баирра. Сама бы она в такую рань прекрасно еще спала, и какой толк было засветло выходить из Брумы?

— Разбудим, — сказал Венитус.

Храм еще спал. В общей зале никого не было. Венитус и Баирра прошли в жилое крыло, Хальвес довел ее до какой-то двери, перед которой навытяжку стоял еще один Клинок.

Караульный сперва странно покосился на Баирру, но быстро узнал ее. Он вытянулся перед Негоциантом и Героиней Кватча.

— Принц спит? — полушепотом спросил Хальвес. Его деликатность показалась бы Баирре забавной в иных обстоятельствах, но не сейчас — ей предстоял неприятный разговор. Признание своего поражения. К тому же, она не выспалась.

Караульный пожал плечами. Сочтя это за разрешение, Хальвес постучал в дверь.

— Да-да? — раздался голос.

Венитус открыл дверь. Баирра увидела весьма недурно обставленную комнату, чернокожего Клинка, явно только что вскочившего с кресла и положившего руку на эфес меча... приподнявшегося на локте Мартина, что читал, лежа в кровати. Кровать была широкой и на вид мягкой, интересно, это специально для императора, или начальник Клинков свою уступил?

— Вы? — Мартин быстро сел в кровати. На нем была тонкая шелковая сорочка. Где ее ему раздобыли, любопытно? — О боги. Вы... — он замолчал, глядя на лица хаджитки и Венитуса.

— Я упустила Амулет. — Баирра отвела взгляд. — Я не выполнила контракт.

Мартин помрачнел, но он явно ждал чего-то подобного.

— Жаль... — наконец, сказал он. — Но я рад видеть вас обоих невредимыми. Вас, госпожа Баирра, и вас, сэр. Отдохните немного с дороги. Я сейчас встану... мы поговорим за завтраком, с вашего позволения, через полчаса. Баурус...

— Ваше величество, — редгард снова вскочил. Только сейчас хаджитка узнала его. А Мартин на это изъявление преданности заметно поморщился. Баирра снова перевела взгляд на Бауруса — тот смотрел на бастарда покойного императора так, словно тот мог исчезнуть, если редгард мигнет. Кошка даже посочувствовала Мартину — у нее сложилось ощущение, что этот фанатик торчит рядом с наследником со своего прибытия, и бывшего священника изрядно достал.

— Сходите распорядитесь насчет завтрака...

— Но сир... — редгард помрачнел и стрельнул глазами к дверям, явно намекая, что послать на кухню можно и его коллегу.

— Баурус, оставьте нас одних. — Мартин старался скрыть раздражение, и ему это почти удалось.

— Есть, сир, — редгарду все же пришлось смириться с прямым приказом.

— Если можно, господин...

— Венитус, сэр, — Негоциант явно не торопился титуловать Мартина, — Хальвес Венитус.

— Оставьте нас с госпожой Баиррой ненадолго.

— Как прикажете, сэр, — Хальвес учтиво кивнул и последовал за Баурусом. Дверь за ним закрылась.

— Садитесь, госпожа Баирра, — Мартин показал на кресло. — Боги, как я устал от этого парня. Ходит за мной чуть ли не в отхожее место. Императором считает. Это кошмар какой-то.

Баирра опустилась в кресло. Проблемы Мартина с телохранителями ее сейчас не волновали.

— Я... если будет возможность достать Амулет, я... я прошу дать мне шанс исполнить свой контракт.

— Это мы обсудим за завтраком, — оборвал ее Мартин. — Я выслушаю ваш доклад, доклад господина Венитуса, и мы будем решать, что делать дальше. Я прошу простить мне слабость, но меня уже просто тошнит от дел государственной важности и от этой кутерьмы вокруг меня. Скажите что-нибудь... не об Амулете, императоре, империи и кризисе.

Баирра вздохнула и зажмурилась. Потом открыла глаза.

— Что сказать? Хм-м... милая комнатка, — сказала она и улыбнулась. — И кстати, я уже просила вас называть меня просто по имени, Мартин.

Тот усмехнулся.

— Простите, Баирра. Да, эта комната специально для императора. Хотя он тут почти не бывал, как мне сказали. А я себя чувствую каким-то... подставным лицом. Говорят, к комфорту быстро привыкаешь, но как-то... не привыкну никак. И этот Баурус... я с ним свихнусь, наверное. Я все понимаю, безопасность и прочее, но я хочу иногда остаться и один! Это же невыносимо.

— Вижу, он вам серьезно досадил, — Баирра уставилась на наследника престола довольно нагло. Жалуется почти посторонней женщине, высочество, ишь ты...

Мартин смешался.

— Прошу простить... я бы хотел одеться.

Хаджитка царственно поднялась с кресла.

— Ушлите его с поручением... в Лейавиин, — предложила она в шутку.

Их взгляды встретились.

— Нет, нельзя, — преувеличенно-серьезно сказал Мартин, — вернувшись, он же вообще мне покоя не даст. Так-то я хоть вот штаны могу надеть не в его присутствии. А представьте...

Баирра прыснула. Мартин тоже улыбнулся.

— Я правда рад вас видеть, — сказал он.

Хаджитка улыбнулась еще раз, приняв это, как комплимент.

— Я думаю, вы будете не самым плохим императором, — в тон отозвалась она и покинула спальню Мартина.

Через час с лишним они встретились в обеденной зале.

— Потрясающе... — пробормотал Мартин, проводя ладонью по обложке "Мистериума Ксаркса". — А вот если это... так. Принесите мне чистый нож.

Кто-то из Клинков передал кухонный нож. Мартин воткнул его в столешницу, и, не отнимая руки от рукояти, другой ладонью накрыл книгу. Закрыл глаза. Баирра наблюдала с интересом. Губы принца шевельнулись. Потом лицо его исказила очень неприятная гримаса. Хаджитка переглянулась с Хальвесом.

— Мне нужно ударить кого-то, я приношу извинения, — Мартин, открыв глаза, поднялся и оглядел Клинков.

— Зачем? — спросила Баирра, и одновременно с ее вопросом выступил вперед неугомонный Баурус.

— Прошу вас, сир, — сказал он, снимая шлем.

Мартин словно не услышал вопроса хаджитки. Он на миг замер, словно задумавшись.

— На счет три. Бью по лицу наотмашь, еще раз простите, Баурус. Раз, два... три! За Лорда Дагона!

Пощечина была от души, редгард пошатнулся. Мартин тут же бросился к лежащему на столе тому, и — раскрыл его.

— Ха! — воскликнул он. — Я так и знал!

Баурус, морщась, снова надел шлем.

— Зачем? — повторила Баирра свой вопрос.

— Ну как же... — пробормотал Мартин, — обычное дело, никакой фантазии у некоторых. Подождите, Баирра, не мешайте мне... — он сел и уставился в раскрытую книгу.

Баирра заглянула в нее тоже. Но буквы были ей незнакомы.

Хальвес тронул ее за плечо.

— Баирра... мне тут дали приказ...

— М-м... и что?

— Да нет, ничего. Просто меня не будет некоторое время.

"Он что, хочет услышать, как я буду скучать?"

— Ясно, — сказала она.

Хальвес неопределенно хмыкнул, кивнул и отошел.

Она оглянулась — и увидела манящего ее Джоффри, сидящего на лавочке. Ходил старик еще не очень хорошо, поэтому Баирра с готовностью подошла и уселась рядом с грандмастером Клинков.

— Я прослушал ваш доклад, госпожа, — Джоффри говорил вполголоса. — Одна деталь, которая меня очень интересует, требует уточнения.

— Да? — Баирре не слишком нравилась идея еще раз рассказывать о своем провале, но что делать.

— Насколько я понял, Амулет был у Каморана?

— Да. Он его носил поверх мантии. Совершенно точно, он исчез вместе с ним.

Джоффри покачал головой.

— Вы помните, что я говорил вам об Амулете?

— Э-э... ну, то, что это замок на двери между Мундусом и Обливионом...

— Баирра. Амулет Королей может надеть только император. Истинный император или наследник престола. Он был у вас в руках, вы не пытались его примерить?

— Ну-у, — протянула Баирра, припоминая свою неудавшуюся попытку примерить императорскую регалию — упустить такой шанс она не могла. Но признаваться Клинку в таком святотатстве...

— Это не то чтобы... запрещается. Это просто не удается никому, кроме...

— А как тогда Каморан сумел его напялить? — перебила хаджитка.

— Вот и мне интересно, — Джоффри мрачно смотрел в пол.

— Надо спросить у Мартина. — Она посмотрела на уткнувшегося в книгу принца. Он вдруг напомнил ей Гвинаса, босмера-книголюба. — Вернее, когда он закончит с этой... книгой. Джоффри?

На лице старика, показалось Баирре, отразилось какое-то тяжкое сомнение.

— Джоффри?

— А, да. Да, конечно. Надо спросить. Простите, мне... надо идти.

Баирра осталась сидеть на лавочке. И сидела некоторое время, пока от дум ее не отвлекла какая-то женщина из Клинков.

— Можно вас немного отвлечь? Вы же в столице были, — сказала она, чуть смущаясь. — Как там? А то я тут... год как торчу...

— Пойдемте отсюда, — сказала хаджитка, поднимаясь, — не будем мешать принцу. Поговорим где-нибудь...

— И правда. Знаете, — Клинок мечтательно улыбнулась, — у меня увольнительная как раз на неделю через месяц. Съездить домой хочу...

Баирра вздохнула. Она тоже хотела домой.

Спать в казарменной обстановке — то еще удовольствие. Пол — не пуховая перина, вокруг куча храпящих людей... а до рассвета у них пересменка, и нельзя не проснуться под злорадный вопль дежурного: "Па-а-адъе-о-ом!" И очень трудно заснуть под звуки укладывающейся ночной смены. Прекрасно это прочувствовав, Баирра с утра была не в лучшем состоянии духа.

Мартин явился в обеденный зал чуть позже нее. Лицо у принца было помятым, глаза воспалены — хаджитка подумала, что он полночи не спал, сидел над этой дурацкой книгой.

— Доброе утро, — буркнула она на приветствие Мартина.

За принцем вошел и Баурус, не менее сонный. Когда принц сел за стол, редгард вытянулся за его спиной. Баирра скосила на него глаз. На честной физиономии Клинка было написано что-то вроде гордости за преодоленный соблазн плюнуть на ответственность перед империей и вздремнуть, ненадолго оставив Мартина без присмотра.

— Там, в книге, — мрачно сказал Мартин без лишних предисловий, — описано нечто вроде способности Обливиона рождать завязанные на личность подпланы.

— М-м-м? — сонно сказала Баирра, не сразу включившись в разговор.

— Каждый план Принца Даэдра есть в некотором роде он сам, — чуть раздраженно пояснил бывший священник. — То есть природа Обливиона позволяет создавать место обитания из своей личности.

— Угу, — подбодрила его кошка, протянув лапу за мясом.

— Так вот если Забвение позволяет это сделать в принципе, то можно предположить, что оно позволяет это всем.

— Можно, — подчеркнуто жизнерадостно сказала Баирра. Вся эта метафизика не очень ее интересовала.

— Вот он и предположил... и оказался прав.

— Кто?

— Каморан, — процедил Мартин.

Упоминание о нем не добавило Баирре хорошего настроения.

— Так вот он создал свой план... подплан в Плане своего Лорда, так как на большее у него, смертного, все же не хватило возможностей. А возможно, и с умыслом, о котором мы пока ничего не знаем. И сбежал туда.

— Ну что ж... если это, м-м, в Мертвых Землях, то туда наверняка несложно найти проход оттуда... а врата в эту преисподнюю у нас по всему государству, — сказала Баирра.

— К сожалению, это не совсем в Мертвых Землях. Я вам сейчас проведу аналогию. Когда поэт говорит о своей любимой: "Ты в сердце моем", то вскрывать грудь поэта и вырезать сердце, чтобы найти ее там, по меньшей мере глупо.

— Своеобразные у вас аналогии. Так сказать, приятного аппетита, — хотя хаджитке аппетит не испортили бы и речи куда более хищные, поддеть собеседника она не постеснялась.

— Если вы думаете, что я свободен от ласки Сангвина, то значит, вы забыли один наш разговор, — вполне спокойно сказал Мартин.

— Нет-нет, я помню, — Баирра отметила изысканность выражения.

Они встретились глазами. Зрачки принца были расширены.

— Эта книга дразнит меня, как танец спригган весной дразнит деревья, пробуждая их к цветению... но — и как шлюха дразнит портовый сброд. В ней слишком большая сила, и сила эта духовна в той же степени, что и телесна.

— Красиво говорите, ваше высочество, — сказала Баирра негромко, и тот прикрыл глаза, словно соглашаясь принять упрек.

— Да, я увлекся, — сказал он. — Нам предстоит открыть путь в сердце Каморана, в его сознание — в его мир, что он называет Парадизом. Причем туда ведут три пути... но первые два не подходят свободным.

— А нельзя ли конкретнее, — наконец не выдержала хаджитка.

— Для открытия третьего пути нужно четыре... вещи. Я уже примерно представляю, какие, но если вам неинтересна, м-м... фундаментальная их суть...

— Знаете, не то чтобы неинтересна... когда у меня будет большой красивый дом, сильный добрый кот и милые теплые котята, — процитировала Баирра хаджитскую поговорку, — я с удовольствием побеседую на отвлеченные темы. Но если я правильно понимаю серьезность ситуации...

Мартин покивал, Баирра жестом показала: "ну, вы поняли".

— Да. Первая вещь там названа Кровью Даэдра, но имеется в виду там кое-что более сложное... если кратко, то даэдрическое явление высшего порядка.

— То есть простой даэдрический кинжал не подойдет?

— Нет. К сожалению. К сожалению, тут не подойдет даже кровь вызванного демона, будь то дремора или золотая святая... нужен бог.

— Сильно, — сказала Баирра. — Предлагается пойти и пристукнуть Меррунза? Или Гирцина?

— Ну, можно обойтись и без этого, — впервые улыбнулся Мартин. — Подойдет и дар любого из богов-даэдра. К Мехруну Дагону вряд ли уместно обращаться, но, я слышал, что хаджиты близки с Азурой, и если вы обратитесь к ней... Правда, дар после ритуала скорее всего исчезнет из Смертного Плана надолго.

Баирра помолчала.

— Нет, — сказала она. — Оскорбить Дарительницу лунного сахара презрением к ее святыне... будет недостойно.

— Простите, — сказал Мартин. — Я не подумал. Подойдет дар любого из Принцев. Но я хотел бы поручить это вам. Это достаточно безопасно.

— А что еще нужно?

— Там две, как бы сказать проще, пары. Первая мне уже ясна: кровь даэдра противопоставлена крови аэдра. Вторая еще нет. Правда, где взять кровь аэдра я тоже еще не придумал.

— Ладно, я берусь. Деньги, сроки, условия?

— Как жаль, что вы — не Клинок, — с улыбкой сказал Мартин, — тогда бы я вам просто приказал бы: за жалование, срок — вчера, любой ценой.

— О, я вижу, вы уже привыкли к своему положению, — в тон ответила ему хаджитка.

— Да... пытаюсь, — вздохнул бастард.

— А куда вы, кстати, услали Хальвеса? — вдруг вспомнила о своем приятеле-имперце Баирра.

— Джоффри послал его ловить шпионов в Бруму, кажется... верно, Баурус?

— Да, сир, — преданно ответил редгард.

— Понятно, — сказала Баирра.

— Итак, нам нужно выбрать Принца... — Мартин попросил бумагу и перо, которые Баурус тут же подал ему, и почти не задумываясь, написал в столбик имена всех высших даэдра. — Пересядьте ко мне, Баирра.

Баирра, не торопясь, пересела, отметив про себя, что сын императора и вправду начал привыкать отдавать приказы. Пока еще очень вежливые, почти похожие на просьбы. Недурно. Она бы на его месте привыкла еще быстрее.

Мартин вычеркнул Мехруна и Азуру.

— Я не хотел бы, чтобы вы обращались к злым богам, Баирра. Их задания могут быть опасны, и... вам, возможно, и скорее всего, придется убивать невинных или причинять еще какое-то зло. Лучше, как вы понимаете...

— Обойтись без этого, — закончила за него хаджитка. — Всецело согласна.

Перо еще несколько раз черкнуло, исключая Вермину, Молаг Бала, Намиру и Периайта.

— А Малакат? — спросила Баирра.

— Он не так зол, но вы правы... у него хватит, м-м, простоты отнестись к своему дару слишком серьезно. Боэтию, кстати, я забыл. Данмеры считают ее доброй, но я бы предпочел служить Малакату, — принц вычеркнул еще два имени.

— К Гирцину я тоже не пойду, — сказала Баирра, когтем указав на соответствующую строчку. — Он считает нас зверями.

— Из оставшихся, — сказал Мартин, — лично я бы выбрал тех, кто ни к чему не относится серьезно. Шигората или... — кончиком пера он указал на имя Сангвина. — Впрочем, его я уже однажды выбрал, — без всякой радости закончил он.

— Нет худа без добра. Значит, вы знаете его не так уж плохо. Знаете, где его святилище и что он любит, во всяком случае.

— Да, — сказал Мартин. — И он знает меня. Знает слишком близко.

— Остались Мефала, Ноктюрнал... и Хермеус Мора, — она сочла за лучшее не останавливаться на той теме.

— Мефала тоже потребует крови. Где святилище Моры — я не знаю, и вы не найдете его быстро. Ноктюрнал? Боюсь, что она может оказаться злопамятна. Вы забыли Клавикуса Вайла и Меридию.

— Да, верно... Что о них?

— Первого я бы не посоветовал, он может обмануть. А вот о Меридии я практически ничего не знаю, но вроде бы она доброжелательна к смертным. Ее святилище по соседству с на... со святилищем Сангвина.

— Мер-ридия, Шеггорат или Сангиин... — задумчиво промурлыкала Баирра.

— Сангвину обычно подносят дорогую выпивку, захватите тут бутылочку сиродиилики на всякий случай. Когда будете говорить с ним, постарайтесь быть развязней, что ли. Это... двусмысленный и не очень рыцарский совет, и я прошу прощения, но если вы покажетесь ему распутной, он будет снисходителен куда больше.

Баирре пришла хулиганская мысль приобнять принца и облизать ему ухо, чтобы показать, что распутной она может прикинуться без проблем, но все же постеснялась.

— Пр-рекрасно, — она все же потянулась, распушая хвост, — что еще?

— И я все же посоветовал бы послужить Шигорату, — неожиданно закончил Мартин. — По моему опыту он более... добр, как ни глупо это звучит, чем Сангвин. Он будет угрожать вам, но не исполнит угроз, он может пошутить зло... но не над вами. Он захочет, чтобы вы пошутили вместе с ним, а Сангвин... скорее, захочет пошутить над вами и над кем-то еще. Понимаете? Я не могу гарантировать, но все же, по опыту...

— Он шутил и над вами? — вдруг нагло спросила Баирра.

Мартин покосился на Бауруса так, чтобы тот не заметил, показывая, видимо, что ему неловко говорить при свидетелях.

— Да, и иногда весьма жестоко, — все же сказал он негромко. — Но, знаете, самоценность чувства собственного достоинства молодыми людьми осознается, бывает, не сразу. Вернее, оно весьма превратно понимается в юности.

Баирра ухмыльнулась в усы.

— А что любит Шеггорат?

— О. Его желания непредсказуемы. Не смогу тут помочь... Его святилище находится по дороге в Лейавиин, на полпути от Бравила, почти у границы с Эльсвейром.

— Это я знаю, — Баирра улыбнулась. — Там хаджитские поселения, я, вы понимаете, в курсе.

— Да, точно. А святилище Сангвина ближе к нам, оно к северу от Скинграда, даже, скорее, к северо-западу. Я вам объясню дорогу подробно, не волнуйтесь.

— Я бы хотела лошадь получше.

— Возьмите мою.

Он положил ладонь на лапу Баирры и чуть сжал пальцы. Она удивленно посмотрела на него.

— Как наследник престола я должен сказать вам какое-то официальное напутствие, кажется, — сказал Мартин, не отнимая руки. — Но это будет выглядеть полным идиотизмом. Я...

— Не надо, — сказала она мягко. — Я вас понимаю.

— Мне помогают лучшие люди и хаджиты Империи. Они даже понимают меня без слов.

Баирра деликатно отняла лапу.

— Вам трудно, — сказала она. — Я не захотела бы оказаться на вашем месте и за гору лунного сахара. Быть неясно кем во время неясно чего — вам очень не повезло, мой принц. Простите за злые слова.

Мартин медленно поднялся со стула.

— А что вы думаете, Баурус?

— Я умру за вас, сир, по первому вашему слову, вы знаете. Но вам правда выпало худшее из времен.

— Было бы время чуть лучше, во мне не возникла бы нужда, — очень зло ухмыльнулся Мартин. — Как, наверное, славно умирать, зная, что остался кто-то, на кого свалится тяжесть с твоих плеч! Как славно жить, лелея державную подлость в своих жилах, маленького дракона по имени государственная необходимость. Я уже чувствую, как он просыпается во мне, и будь проклята эта алчная тварь!

— Вы ненавидите его? — спросила Баирра, отвернувшись.

— Да, — сказал Мартин.

— Может быть, он не мог по-другому, — сказала она, чтобы хоть как-то оправдать в глазах этого человека того, кто дал ему жизнь.

Мартин покачал головой, не принимая. Помолчал пару мгновений.

— Пожалуйста, не умирайте за меня, — вдруг негромко сказал он, развернулся и вышел из комнаты.

Баурус, бросив тревожный взгляд на Баирру, нерешительно двинулся за ним. Кажется, он ничего не понял.

— О! — растрепанная и бедно одетая кошка, уютно устроившаяся у статуи Сангвина в компании нескольких бутылочек, радостно помахала Баирре, ведущей в поводу лошадь. — Привет, айзисс литер! Выпей со мной во славу Кота Крови, и расскажи, зачем ты у нас. Сиичой.

Она мешала слова та'агра с общим языком — видимо, она была пьяна. Баирра поздоровалась и села, как ей предложили. Кошка протянула ей кружку с медом.

— Кайкайтуррр айн нак? — спросила Баирра на родном.

— Ашни. А тебя?

— Баирра, — она пригубила напиток.

— Ты пришла, чтобы Сангиин разогрел твою кровь, черная сестрица? — Ашни пьяно хихикнула.

— И за радостью, и за весельем. Я хочу говорить с Сангиином, чтобы он благословил меня.

— Мр-р-р, ты мне нравишься, и будь моя воля, ты бы уже говорила с ним скай'элл. Но тебе придется дождаться Энгор-рма, этот лысый вор тут главный. Они с Форинтил куда-то делись, верно, гоняются друг за другом, задрав хвосты.

— Вас тут всего трое?

— Сейчас — да, но вообще-то нас больше. Нас мно-о-ого, как... этого самого... вот. Ой, что-то мне нехорошо. Надо выпить еще.

Она присосалась к очередной бутылке.

— А зачем мне этот Энгорм? — спросила Баирра.

— А пес его знает, — Ашни поморгала, пытаясь сфокусировать взгляд. — Мне-то он не сдался... а зачем он тебе? Ты его знаешь?

"Терпение", — сказала себе Баирра.

— А можно я тогда поговорю с Сангиином?

— Конечно! — пьяная хаджитка попыталась гостеприимно развести руками, но чуть не упала. — Я говорю с ним! И он говорит мне: выпей еще, Ашни! Выпей, станцуй, и пусть кипит кровь! А я ему: почему бы нет! А он мне... А ты ему... дай выпить, чтобы он не мяукал от жажды... моя голова так кру-у-ужится...

Баирра подавила желание стукнуть культистку, чтобы не бормотала над ухом. Та, впрочем, замолчала сама, продолжив возлияния.

Баирра подошла к статуе Лорда Даэдры. Опустилась на одно колено, положив лапы на постамент. Прикрыла глаза.

— Я пришла к тебе, Кот Крови. Примешь ли меня?

— Что ты принесла мне, сладкая девочка? Кроме своей пушистой задницы, конечно? — раздался голос, кажется, прямо в ее ушах.

— Сиродиилику, мой лорд, — негромко ответила она.

— Молодец... разбей ее тут! Прямо о камень у моих ног! Иначе я буду молчать, как этот камень, — даэдра захихикал почти так же противненько, как его пьяная служительница. Шуточка показалась Баирре донельзя плоской.

— С радостью! — Баирра достала бутылочку и шарахнула ее об постамент. Стекло и бренди брызнуло в стороны.

— Какая умница, — похвалил ее Сангвин. — Веселая ты девчонка, киска моя. Не хочешь ли остаться с нами? А то эта, как ее, Ашни, вместо того, чтобы крутить шашни, хи-хи-хи, пьет, как лошадь. А ты ей чудно бы подошла.

— Предпочитаю кого покрасивей, — пробурчала Баирра себе под нос.

— О, ты теперь понимаешь, как мне тут тоскливо с ними, а я хочу веселиться! Оргии, вино, остроумие! Веселье и радость, а не это унылое пьянство и бездарные интрижки. Проклятое время! Что тебе нужно в этой унылой роще, брюнеточка? Тебе нужно блистать на приемах, завлекать кавалеров всех пород и мастей! О! Кстати! Скоро будет бал в Лейавиине у ихней дурочки-графини — унылое, чопорное, скучное мероприятие. Этот бал меня уже задолбал, а что будет, когда он будет? Меня вывернет от скуки, а что я могу сделать — смертные разучились веселиться. Добродетель заковала порок в оковы и хлещет плетью до крови, видимо, получая от этого плотское удовольствие. А-а-хах, я опять сбился. Сходи на этот бал, зубастая моя, и когда все соберутся, произнеси вслух "Неприкрытая правда!" И тогда... о, тебе понравится! А мне-то как! Ха! Потом вернешься ко мне, и я подарю тебе, м-м, смешную штучку. Этот бал, кажется, через три дня, так что имей в виду — я жду!

Голос смолк. Баирра поднялась с колена. "Неприкрытая правда", — повторила она про себя. Интересно, на бал в Лейавиине пускают черных кошек? Ну, Героиню Кватча-то пустят. Но стоит ли... Баирра совсем была не уверена, что ей понравится. А графине? Интуиция подсказывала ей, что графиня будет просто в диком восторге. Настраивать против себя сильных мира сего кошке не очень хотелось. Видимо, Мартин прав, и надо обращаться к Шигорату... или к Меридии? Три дня... до Лейавиина ходу — день, и время излишне тянуть не следует.

Культистку Ашни тошнило под кустом. Баирра не стала ей мешать.

Ночь она провела в таверне "Ваунет", сделав небольшой крюк, а обедала на следующий день уже в Бравиле. Ей оказался в тягость этот перегон, и она едва заставила себя после недолгого отдыха снова сесть на лошадь, чтобы добраться до святилища Шигората засветло.

Ночевать она планировала у своих, в Пограничном Посте. Обращение к Меридии она оставила как запасной вариант — слова Мартина внушали надежду на то, что с Шигоратом договориться будет не очень сложно.

Глава небольшой секты безумцев обрадовал Баирру тем, что Принц Даэдра Шигорат ждет не дождется от нее какого-то барахла. Нитки у Баирры были, а вот салат и камни душ она с собой не носила — так и не купила себе хорошее оружие, а обычному подзарядка без надобности.

— А какой-нибудь другой дар Шигорат не примет? — попыталась она поторговаться, но данмер нахмурился, и, патетично указав пальцем куда-то вдаль, проговорил:

— Хлеб с маслом, иже еси завернутый в фольгу.

Расценив это как категорический отказ, Баирра заверила собравшихся, что скоро вернется, хотя всем было явно наплевать, вновь влезла на лошадь и направила ее к Пограничному Посту. Еще не начало смеркаться, как она договорилась о ночлеге, устроила лошадь, купила салат и упросила местного шамана подарить ей маленький камень душ.

К статуе Шигората она вернулась пешком — поездка верхом ей успела, мягко говоря, надоесть.

— Он говорил мне о двери, двери, — приветствовал ее глава секты, он раскачивался, держась за голову. — Она там, а я тут! Она там, или может быть, она здесь, вот эта голова, эти слова, этот тощий слуга, эта толстая нога!

Манера служителя Шигората несколько напоминала речи Сангвина. Что тот, что этот даэдра явно не заботились о том, чтобы их служители производили достойное впечатление. Наплевательское отношение в данном случае было Баирре на руку, но она не могла не сравнить этого смешного жалкого данмера с... Манкаром Камораном.

Его лицо вспомнилось ей очень явственно. И голос. Прекрасный голос. На миг ее охватила тоска и злоба — он восторжествовал над ней, и она готова была искать реванша, но он оставил ее... оставил в печали. Боги, как он опасен! Его чары длятся и сейчас, и сможет ли она, глядя в его глаза, вонзить кинжал в его грудь, сорвать амулет?

На ее плечо легла чья-то ладонь, напугав ее.

Она обернулась. Сумасшедший данмер смотрел на нее серьезно и жутко.

— Это чужое безумие, не твое, — сказал он низким, атональным, не похожим на свой, голосом. — Обман — это не самое худшее... с тобой были честны, ты знаешь?

— Кто? — вырвалось у нее.

— Звезда. Зеркало. Раздвоение.

— Я принесла дары, — сказала она, потому что не хотела, чтобы он продолжал — было неприятно. Его слова казались каким-то страшным пророчеством.

Данмер смотрел на нее еще несколько секунд. Потом отошел. Она оглянулась на других даэдрапоклонников. Они не обращали на нее внимания.

Статуя Шигората ей чем-то не нравилась. Сангвина изваяли тоже не красавцем, но идол Безумного Бога казался каким-то субтильным, легкомысленным, ломким. Как его и вытесывали-то? Словно просто взяли и превратили в камень какого-то мужика в странной одежде. Ей было неуютно среди сумасшедших. Она решила поторопиться. И подошла к статуе.

— Хво-о-ост! Хвост! Черный хвост! Хаджитка, кто полил тебя ночью? О, я вижу, у тебя беда. Порталы и чужаки, и, в перспективе — гибель твоей земли. Ты не поверишь, подружка, у меня те же проблемы! Но я-то в отличие от тебя не приношу дары Шигорату. Впрочем, в моем случае это было бы безумием. Пожалуй, стоит этим заняться, ха-ха! Ладно, можешь выбросить это барахло — я переживу без ниток, и без камня душ, да и салат мне нужен, как тебе второй хвост. Вообще-то могу отрастить тебе второй хвост. И даже третий. Ох, ладно. Скажи мне "мяу".

Баирра ощерилась.

— Мяу, — сказала она мрачно.

— Ты — кошка! Тут много кошек, тут просто одни сплошные кошки — те, которые не собаки. И много мышек. А кошки боятся мышек, ты знаешь? Нет? Это смешно. Тут есть деревенька твоих земляков... эти кошки потеряли ложки, нет, вилки. Или вилки потеряли ящерки? Сколько проблем...

Баирра слушала. И мрачнела все больше — Даэдра хотел, чтобы она подшутила над хаджитами из Пограничного Поста. Нет уж. Пусть люди шутят над людьми, эльфы — над эльфами по указке богов. Где бы она была сейчас, если бы не сиродиильские хаджиты? И так отплатить? Если хаджиты не держались бы своих в чужой земле... нет уж.

— Нет, мой лорд, — наконец, сказала она. — Это смешная шутка, но не для меня.

Она немного боялась реакции Шигората. Но тот, кажется, не очень разозлился.

— Смешных шуток давно нет, девочка. Они заканчиваются вместе со временем! Эти дурачки, над которыми ты не захотела посмеяться, абсолютно правы — конец света настает. Шутки кончились. Приходится смеяться над чем попало.

Баирра думала над прощальными словами Шигората, торопясь в Пограничный Пост. Ей не хотелось в них верить. Но выкинуть их из головы не удавалось.

Аудиенция у правителей Лейавиина, на которую Баирра явилась в своем парадном платье, купленном недавно в столице, оказалась удачной. Графиня пригласила Героиню Кватча на свой званый вечер. Не сказать, чтобы охотно — видимо, ее тревожила национальность Героини, но все же пригласила, надеясь, видимо, выяснить подробности происходящего в Сиродииле.

Баирра отметила нелюбовь мадам Каро к хаджитам. Со своей стороны она тоже была не в восторге от бесшерстных высокомерных кошек вроде графини. Ничего, у нее в запасе остается всегда "Неприкрытая правда". Оставалось надеяться, что шутка Сангвина не повлечет за собой мгновенную смерть градоправительницы... за такое Баирру, будь она героиней любого города, скорее всего, зарубят на месте. Или застрелят — на выбор.

Вечером Баирра прибыла в замок, предусмотрительно съехав из гостиницы и приказав заседлать ей лошадь, чтобы была готова через час. Ее, конечно, смущало платье — в нем не так уж легко бегать от стражи. Впрочем, все, наверное, будут некоторое время в замешательстве, и это даст ей фору.

Она закусила, стараясь не переедать, и немного побеседовала с гостями и домочадцами госпожи Алессии. Сангвин все же был пристрастен — особой скукой обед не отличался. С другой стороны, Коту Крови казаться скучным могло все, кроме дикой оргии и неумеренных возлияний.

Стражник в зале был только один. Он стоял у двери, но явно не ожидал никаких эксцессов. К сожалению, оставались еще стражники в приемной и в тронном зале.

Баирра не собиралась подставляться по-глупому. Ключевые слова она запрятала в тост в честь графини. И вот пришло ее время поднять бокал.

— Госпожа Алессия! Я благодарна за оказанную честь, и хочу поблагодарить вас за радушный прием... Всем известно, что вы прекрасная и мудрая правительница, осчастливившая Лейавиин своим, м-м, руководством, — Баирра чуть запнулась, приготовившись к решающему моменту. — Не думайте, что мои слова — обычная лесть, это — неприкрытая правда!

Раздался звенящий тревожный звук. Какое-то фиолетовое свечение на миг всплыло в комнате, и вдруг Баирра поняла, что платье не стесняет ее больше... что ее вообще ничего не стесняет! Она стояла голой перед всем почтенным собранием, и ее черная шерсть, более не приминаемая одеждой, понемногу расправлялась. Один быстрый взгляд на графиню сказал хаджитке, что с платьем хозяйки произошло то же несчастье.

— А-а-а! — взвизгнул кто-то самый сообразительный и все гости сначала вскочили со своих мест — Баирра выронила бокал и стрельнула глазами в сторону двери — и только потом обратили внимание на то, что все они оказались в чем мать родила, и тут же сели снова, прикрываясь руками.

Шерсть у хаджитки встала дыбом. Сволочь Сангвин! Какая-то почтенная дама схватилась за скатерть и дернула ее на себя, надеясь прикрыть ею уже потерявшую привлекательность грудь. Но в то же время молодой лощеный мужчина, сидевший напротив, попытался сделать то же самое, чтобы прикрыть тканью чресла, и посуда, кушанья, напитки полетели со стола в разные стороны.

Графиня снова начала вставать — лицо ее было перекошено. Стражник у двери пялился на то, что обычно мог видеть лишь граф Каро, но Алессии в тот миг явно было не до смущения — ее интересовал виновник произошедшего.

— Кто это, — начала она на высокой, но совсем не истеричной ноте, обводя горящим взором трапезную, — посмел сотво...

Она встретилась взглядом с Баиррой. И кошка, за прошедшие мгновения успевшая сообразить, что как она ни держись, подозрения ее не минуют, одним прыжком, приземлившись на все четыре, перелетела через стол и бросилась к двери.

— Ты-ы? — взвыла графиня. — Ах ты драная... взять ее! — завизжала она, видимо, не дождавшись от стражника мгновенной реакции, — взять ее, болван! Что смотришь?!

Но Баирра уже неслась к дверям замка. А навстречу ей — но, слава богам, не наперерез — бежали стражники от дверей. Пока они вбежали в обеденный зал, пока графиня объясняла им сиродиильским нецензурным, кого нужно хватать, хаджитка, всем телом ударившись в двери замка, вырвалась в город.

Этот пробег по вечернему Лейавиину в голом виде она запомнила надолго. Кто-то свистел ей вслед, кто-то орал. Городские ворота она преодолела, уже задыхаясь. Она перепрыгивала заборчик конюшни, когда замковая стража сумела донести своим сослуживцам, что сумасшедшую черную кошку надо было схватить. Она уже прыгала на свою лошадь, отпихивая конюха, ошалевшего от ее вида, когда служители порядка, вывалившись на дорогу из городских ворот, заорали ей:

— Стой! Именем закона! А то стреляем!

И тут мимо уха Баирры свистнула стрела. Шутки, видимо, кончились. Взвыв, кошка когтями прошлась по крупу своей лошади. Та дернулась вперед, заржала и тяжелым прыжком преодолела забор, зацепив его копытом. Взрыв ругательств позади, какая-то суета... Баирра пригнулась к шее лошади, опасаясь стрел. Та скакала по дороге рысью, но хаджитке со страху казалось, что лошадь еле тащится. Скоро стража сообразит отправиться в конную погоню. За это время нужно оторваться достаточно, чтобы успеть свернуть в лес и затеряться в нем.

И одеться. Голой скакать верхом не очень-то удобно.

Баирра подняла лошадь в галоп.

Во избежание проблем со стражей Баирра возвращалась в Храм Повелителя Облаков ночью. К седлу был приторочен дар Сангвина — посох с навершием в виде розы. Касаться его лишний раз Баирра избегала — дар Кота Крови будил в ней какое-то неприятное чувство, похожее на смесь томления с отвращением.

Было очень жалко нарядное платье, из-за милой шуточки Принца Даэдра отправившееся в Обливион. Кто его там будет носить? Дреморы?

В темноте хаджитка видела прекрасно, а вот ее лошадь — нет, поэтому кошке пришлось потрудиться, чтобы заставить коня слушаться поводьев. Но скоро она уже здоровалась с дежурным Клинком.

— Будите принца, — сказала она. — Я добыла для него артефакт.

Она устала, но ей не терпелось как избавиться от Розы, так и искупить свою оплошность с Камораном в глазах Мартина. Давно ли мнение Мартина стало для нее ценным? Ей еще предстояло подумать об этом.

— Один момент, госпожа, — Клинок снова закрыл ворота, негромко свистнул — видимо, напарнику, и побежал к Храму. Баирра, взяв лошадь под уздцы, повела ее в конюшню. Она лелеяла мысль скинуть проблему расседлывания и чистки на кого-нибудь из местных.

— Баирра? — позвал ее знакомый голос. Она узнала Хальвеса.

— Пусть кто-нибудь расседлает мою лошадь, — приказала Баирра в пространство. — Мне нужно доложить его высочеству.

— Здравствуйте, — Хальвес вошел в конюшню и слегка поклонился. — Я вижу, мы оба удачливы. Надеюсь, мои коллеги будут удачливы не менее.

— А в чем ваша удача? Добрый... вечер. — Баирра, преодолев неприязнь, сняла с седла посох.

— Я немного расстроил планы... Мифического Рассвета. Но, к сожалению, они в курсе местонахождения Мартина.

— Это ведь не пр-росто та-ак, — пропела Баирра. — Это ведь кто-то постоянно сдает нас Каморану... Он ведь знал и о том, что я проникла в святилище с целью похитить Амулет.

— Я не понимаю его, — сказал Хальвес, учтиво предлагая Баирре руку. — Он знал об Амулете в монастыре... о вас в святилище... о Мартине в Храме. Тут было двое шпионов Рассвета. Мне не хочется признавать это, но, похоже, среди нас — предатель. Но кто это и почему он просто не пытается убить Мартина? Зачем эти танцы? Зачем эти сложности? И почему не убили вас?

— Но если даэдра в Кватче приходили по его душу?..

— Но и они не убили его, — просто ответил Хальвес, распахивая двери общей залы Храма.

"Почему не убили вас?" — обдумывая эти слова имперца, Баирра вдруг остановилась. Какая-то мысль пришла ей в голову, и на миг хаджитке показалось, что она объясняет вообще все.

— Погодите, — она подняла лапу, — я, кажется, поняла... — и, боясь упустить мысль: — Действует не одна сила.

— Что?

— Если действия противной стороны противоречат друг другу... то, возможно, у нас две противные стороны, с разными целями и средствами, — медленно сказала Баирра. Нет, все эта мысль не объясняла, но открывала новый путь для размышлений.

Хальвес нахмурился, пытаясь понять.

— Вы думаете, что...

Баирра положила Розу на стол.

— Что у нас два врага, которые, кажется, иногда работают друг против друга... случайно. Одни хотят убить Мартина, но у них нет средств, а у вторых средства есть, в том числе, возможно, предатель-Клинок, но они почему-то хотят оставить Мартина в живых.

— Интересная мысль, — раздалось от двери, ведущей в жилое крыло.

Это был Мартин. Он улыбался.

— Здравствуйте, Баирра.

И вдруг, преодолев несколько разделяющих их шагов, он заключил кошку в объятия. Руки принца были теплыми, надежными — и Баирра на несколько секунд расслабилась, принимая объятия, как благодарность.

Не промедлив ни на миг, чтобы не дать повода счесть объятия знаком чего-то большего — извечная деликатность Мартина и тут проявилась во всей полноте — принц разомкнул руки.

— Я принесла вам артефакт. Правда, теперь мне противопоказано появляться в Лейавиине и наблюдаются проблемы со стражей.

— Мы решим это, — твердо сказал Мартин, — не беспокойтесь. Господин Венитус рассказал вам новости?

— Не все, — сказал Хальвес. — Не успел про отряд, посланный в Санкр Тор. Ах, да... и еще одно. Рядом с Брумой открывались Врата. Их закрыли, но... видимо, идет подготовка к... тому же, что было в Кватче. Впрочем, пока стража закрывает малые Врата, этого бояться нечего.

Мартин поднял руку, и Хальвес замолчал.

— Так вот о Санкр Тор, — сказал принц. — Я придумал, что сможет заменить кровь аэдра. Сначала я думал о том же, об артефактах богов, но... их дары не являются живыми хоть в какой-то мере, да и непонятно, где их искать. А потом Джоффри подсказал мне...

— Джоффри? — Баирре вдруг снова пришла в голову какая-то мысль, но в этот раз хаджитка не сумела ее уловить.

— Талос, — сказал Мартин. — Тайбер Септим.

— Разве он — аэдра?

— Как вам сказать... все же в "Мистериуме" сказано "кровь богов". Про аэдра я думал сначала просто по аналогии... в общем, мы ждем доспехи Талоса из Санкр Тора, на которых по преданию осталась его кровь. Но... что вы принесли мне?

— Вот, — Баирра показала на стол.

— О боги... это же...

Мартин медленно протянул руку к посоху. Потом вдруг отдернул ее и отступил.

— Я чуть не упал на колени, — глухим, полным горькой насмешки голосом сказал он, и Баирра переглянулась с Клинком. — Но вовремя вспомнил о своей измене.

— Прикоснитесь, — вдруг сказала Баирра. — Идите до конца.

Она понимала, что Мартину и стыдно, и страшно. Но думала, что бастард Уриэля сможет преодолеть себя.

— Я все еще... — начал Мартин, но осекся.

— Нам уйти, сэр? — вполголоса спросил Хальвес.

— Нет, — сказал Мартин. Он решился. Протянул обе руки, подхватил посох, прижал к груди и закрыл глаза. Губы его шевельнулись.

Баирра следила за ним с беспокойством и неловкостью.

И в этом момент в общую залу ввалился Баурус, видимо, проспавший момент, когда Мартин покинул спальню. Мартин вздрогнул и обернулся на шум.

— Фух... молю о прощении, сир. — Баурус склонил голову.

— Ничего страшного, — почти с ненавистью сказал Мартин. Он осторожно положил Розу Сангвина обратно на столик.

Баирра нашла его взгляд.

— Ничего, — сказал Мартин, бледно улыбнувшись. — Все равно прошлое не изменить.

Хаджитка кивнула.

Нападение на Бруму представлялось весьма вероятным. Было решено просить помощи у других графств и у столицы. Баирру, как Героиню Кватча, попросили присутствовать на переговорах со Скинградом, Имперским городом и, естественно, с Кватчем — с тем, что от него осталось. От Клинков с ней отправился Хальвес. Кто был послан в остальные города Сиродиила, Джоффри им не сообщил, верный максиме "да не ведает левая рука, что творит правая".

Мартин напутствовал Баирру кратким кивком — такая сухость со стороны бывшего священника почему-то показалась ей обидной. Она сама не понимала, почему это так ее задело — в конце концов, у Мартина явно было много и других проблем, да и задание не обещало быть опасным. Побыть публичной персоной — это не прыгать во Врата.

Выезжая, Баирра еще немного пострадала о своем платье, и, преодолев некоторое смущение, сказала Хальвесу, что при прибытии в Сити ей нужно будет купить новое. Клинок пожал плечами, соглашаясь.

В этот раз Венитус остановился в небольшой приличной таверне. Переодевшись, они с Баиррой направились ко дворцу. Проблемы со стражей Клинки уже решили, поэтому кошка гордо выступала в новом платье, под руку с разве что чуть менее эффектным, чем она сама, имперцем, и чувствовала себя весьма довольной жизнью.

Но уже во дворце ее настроение испортилось. Окато, средних лет альтмер с правильным, холеным лицом, принял их учтиво, но холодно. Сославшись на занятость, он кратко обрисовал свое виденье ситуации с прорывом Обливиона. Облеченное в обтекаемые формулировки, оно, тем не менее, было следующим: "разбирайтесь сами, солдат не дам".

— Мы опасаемся повторения ситуации в Кватче, — сказала Баирра, все еще надеясь уговорить Окато.

— А я опасаюсь повторения ситуации в Альд'руне.

Хальвес вздрогнул.

— А в Альд'руне... — начал он.

Окато этак скорбно покачал головой. В искренности своей скорби он и не пытался никого убедить, жест был чисто данью привычке.

— Столицы Редоран больше нет, — сказал канцлер. — Пока это закрытая информация, но скоро слухи дойдут до граждан Сиродиила. То же самое, что в Кватче. Произошло за считанные часы. Боюсь показаться циничным, мы можем позволить потерять Бруму... но потеряв Имперский город, Империя падет.

Хальвес закусил губу. Баирра почуяла, что информация об Альд'руне выбила его из колеи. Кто у него там, родственники, друзья?

— Хуже того, последний из королей-богов Морровинда не встал на защиту Красного Дома Данмер. Когда-то госпожа Альмалексия сумела одолеть Мехруна Дагона, и, признаться, до недавних пор мы надеялись на помощь Вивека, несмотря на слухи о том, что он покинул Нирн. А госпожа Нереварин... кстати, она, случаем, не объявлялась?

— Нет. — Хальвес не принял ироничный тон. — Ваша милость, вас уже оповещали... рядом с Брумой, в нашей крепости...

— Я знаю, — канцлер смотрел на него открыто и насмешливо. — Но ничем не могу помочь.

Баирра сдержалась, чтобы не сказать грубость.

— Боюсь, мое время вышло, — Окато поднялся во весь свой немалый рост. Хальвес инстинктивно вытянулся, но все равно он был ниже альтмера на полголовы. — Всего доброго.

— Скотина какая, — процедила Баирра, когда они с Венитусом возвращались. — По-моему, он не жаждет оставлять трон Мартину.

— В такое-то время? Да нет, — Хальвес хмурился. — Его можно понять. Ведь тут храм Акатоша, не менее важный для защиты... ну, ты понимаешь. О боги, боги...

— Что?

— Да так... В Альд'руне жила одна близкая мне женщина. Выжила ли она. Боюсь, я нескоро смогу это выяснить.

Баирра потупилась.

— Выживем ли мы, — сказала она тихо.

— Это тоже интересный вопрос.

— В Кватче-то нам, наверное, не откажут, — попыталась подбодрить его Баирра.

— Ага. Отрядят трех с половиной солдат. Ну что, едем сейчас в Скинград или до утра ждем?

— Едем.

В Скинградском замке было прохладно. Пока аргонианка-мажордом ходила к графу, чтобы просить о срочной аудиенции, Клинку и хаджитке было предложено перекусить виноградом и выпить местного вина.

— А вдруг он тоже нам откажет? — тихо спросила Баирра.

— Не думаю. Окато сейчас — правитель всей Империи. То есть он не боится отказывать Клинкам. Скажу тебе по секрету — он и раньше не боялся. Он был канцлером еще во времена Нереварин, и есть сведения, что под его негласным контролем находится верхушка во всяком случае Гильдии Магов, а возможно, и других имперских организаций.

— Кроме Клинков?

— Кроме. Клинки подчиняются только императору. Понимаешь, нельзя сосредотачивать власть в руках одного разумного.

— Понимаю, не дура, — Баирра отщипнула пару ягодок винограда, хотя и не очень любила фрукты. — Значит, граф Скинграда побоится нам отказать?

— Ну, не только. Он, я думаю, разумный человек и понимает необходимость оберегать единственного наследника трона.

— А Окато этого не понимает?

— Храм Акатоша еще важнее.

— О простых гражданах, конечно, он не думает.

— О простых гражданах не думают даже другие простые граждане, — пожал плечами Клинок. — Странно этого требовать от власть имущих. Все, кто орут, что верхушке плевать на население, сами никогда не вступятся за соседа, если на того нападет грабитель, не защитят незнакомую девушку от насильника, не приютят в своем доме пострадавших от пожара.

— А ты защитишь и приютишь?

— Ну, я, во-первых, не ору, что государству на всех плевать, а во-вторых, я все же профессиональный ассасин и защитить жертву насилия без потерь для себя физически способен. А насчет приютить — у меня больше нет дома. Негде приютить.

— Извини.

— Да ладно. В свете нынешних событий уже не очень важно.

Тут вернулась аргонианка.

— Граф Гассилдор примет вас в большом зале. Прошу за мной.

В большом зале было темновато. Баирра поморгала, изменяя зрение. На троне сидел человек, очевидно, граф.

— Доброе утро, ваша светлость, — поклонился Хальвес.

— Доброе утро. Присаживайтесь, — граф указал рукой на стулья, поставленные напротив трона. — Вы — Клинки?

— Я Клинок, мое имя Хальвес Венитус, а это — госпожа Баирра, Героиня Кватча.

— Чем могу помочь?

Хальвес изложил просьбу.

— Хорошо, — согласился Гассилдор. — У нас тут небольшая проблема, рядом с городом Врата, и если вы проконсультируете стражу, как их закрывать, я пошлю отряд на помощь Бруме.

— Конечно, — сказала Баирра. — Благодарю вас, сэр.

— Рад слышать, что у империи еще есть шанс. Позволите личный вопрос?

— Конечно, — сказала Баирра, ни о чем не подозревая.

— Вы знаете, кто этот человек рядом с вами?

Баирра и Хальвес переглянулись.

— Э... Хальвес Венитус? — спросила кошка.

— Она не знает? — спросил Янус уже у Хальвеса.

Тот моргнул.

— Смотря о чем, — осторожно сказал он.

— Тогда я хотел бы поговорить с вами, господин Венитус, наедине. Это важно для меня.

— Нет, господа, погодите, вы о чем? — кошке не очень понравилось, что ее пытаются выставить. — Хальвес?

— Я не понимаю. Говорите, господин Гассилдор. Она — доверенное лицо принца Мартина, и если...

— Это не относится к принцу Мартину, — с долей раздражения сказал граф. — Это относится к нам с вами.

— Я... впервые говорю с вами, граф, я не понимаю.

— Вы доверяете госпоже Баирре?

— Да.

— Как вы исцелились?

— От чего? — не понял Хальвес.

Графу надоело, он поднялся с трона.

Щелкнул пальцами, создавая вокруг себя магическое свечение и одновременно снимая какую-то иллюзию.

— От этого.

Баирра уставилась на мгновенно побелевшую кожу графа, на розоватые радужки глаз, на мелькнувшие во рту клыки.

Хальвес вскочил с места.

— Вы...

— Подойди, — вдруг перейдя на "ты", ласково приказал Гассилдор.

И тут только до Баирры дошло.

— Хальвес, ты что, вампир? — спросила она, поднимая к пасти лапу.

Клинок выдохнул воздух.

— Бывший, — сказал он. — О боги...

— А вы разве не знали, что я — вампир? Клинки в курсе...

— Я... из Морровинда. Я не знал.

— Подойди, — повторил граф.

Хальвес сделал несколько шагов. Гассилдор протянул руки и осторожно, словно по хрусталю, провел по лицу и шее Клинка кончиками пальцев. Прикрыл глаза.

— Куарра? — шепотом спросил он.

— Что? Откуда вы?.. Я же исцелился... — едва ли не с отчаянием проговорил Хальвес.

Гассилдор широко ухмыльнулся. Глаза его вспыхнули. Одной рукой он вдруг ухватил Хальвеса за шею, а вторую поднес к своему рту и впился в нее клыками. А потом — Баирра была шокирована всем настолько, что даже не почувствовала страха или отвращения — открыл рот, выплескивая свою кровь себе на ладонь, и протянул ее Хальвесу.

Баирра очень пожалела, что не ушла, когда ее просили, когда Хальвес, этот всегда такой спокойный, хладнокровный человек, с искаженным от проклятой жажды лицом, рывком приник к ладони вампира, собирая кровь губами.

— Хальвес... — простонала Баирра.

Тот повернул к ней лицо, сглатывая кровь, и облизнулся. Потом взгляд его прояснился. Он выпрямился. Медленно вытер рот рукой.

— Вам обязательно было меня унижать? — спросил он у графа, не поднимая глаз.

Тот вздохнул. Кажется, он тоже был смущен.

— Простите. Я тоже сорвался. Нет, юноша, от этого нельзя исцелиться полностью. Но и почти исцеление — уже огромный дар. Как вам удалось?

Хальвес закрыл глаза рукой.

— Зелье Вермины, — проговорил он. — Но подробности вам не помогут.

— Понятно, — сказал граф Гассилдор. — Разрешите дать вам совет?

Хальвес промолчал.

— Вы будете иногда срываться. В ваших интересах делать это в ситуациях, не опасных для чьей-нибудь жизни. Господин Венитус... если вам нужна будет какая-то услуга от меня, я надеюсь, вы не преминете обратиться ко мне.

— Если вы хотите исцелиться от вампиризма, — начал Хальвес через силу.

— Нет. Я не хочу. Сиродиильскому клану куда больше повезло, чем вашим — я могу видеть солнце, могу жить нормальной жизнью... мне просто необходима кровь, и мне даже не нужно для этого убивать. Я вам расскажу свою историю, если хотите, и с удовольствием выслушаю вашу, если мы оба будем живы. Но в другой раз. Передавайте мое почтение наследнику.

— Передадим, — неприязненно сказала Баирра. — У нас много дел, господин граф. Разрешите откланяться.

— Не смею задерживать.

Когда мост остался позади, а городские ворота еще не показались, Баирра решилась окликнуть Клинка:

— Хальвес?

— Что? — безрадостно спросил он.

— Я не думала, что... — начала она оправдываться.

— Я тоже, — перебил ее Хальвес. — Я начинаю понимать Астиуса.

— Кого? — осторожно спросила хаджитка. Она забыла, что этого человека Хальвес уже как-то упоминал.

— Да так, одного бывшего коллегу. Не стоит о нем, мы слишком многим обязаны друг другу, — он странно усмехнулся.

— А Клинки... они знают, что ты был?..

— Сиродиильские — вряд ли. Но, если граф не ошибается, им стоит сказать. Я расскажу Джоффри, когда и если вся эта свистопляска с Вратами завершится и мы будем живы. Если можно, пока не...

— Не буду, — улыбнулась Баирра. — Хальвес... а как так вышло?

— Это было еще до Нереварин. Мне было тридцать пять и мне было нечего делать. При том, что у меня была тройная жизнь — я был Клинком, я был Высоким мастером Мораг Тонг и я был советником Хлаалу. У меня было много денег, хорошие связи, я не был женат, как, впрочем, и сейчас, и для полного счастья мне не хватало только славы охотника на вампиров.

Баирра оценила карьеру собеседника. Не врет ли? Впрочем, зачем ему...

— А родственники?

— Ну, родственники... вообще-то моя настоящая фамилия — не Венитус. Так что... не спрашивай.

— Извини. Может, присядем? — Баирра показала на старую коновязь с навесом у ворот, под которым можно было неплохо устроиться.

Они сели.

— Так вот, вампиры оказались куда хитрее меня. Меня держали в плену, пока гемофилия венценосных не перешла в другую стадию. Скоро оказалось, что, став вампиром, я перестал быть Хлаалу, Мораг Тонгом и, в общем-то, Клинком тоже... те вампиры, в клан которых я так "удачно" влился, оказались, в принципе, не такими уж плохими. Но за ними шла охота со стороны одного сумасшедшего сверх-вампира, превращающего вампиров с помощью одного довольно мерзкого обряда в своих рабов. Я... в общем, с главой моего клана меня связывали странные отношения...

— То есть?

— Странные, — повторил Хальвес, пожав плечами. — Он и сделал меня вампиром, я хотел убить его... но пощадил, и в итоге спас ему жизнь. Рискуя рассудком по меньшей мере. Хотя до сих пор не очень хорошо к нему отношусь. Позер и болтун. У него было прозвище Юлианос — мало, что богохульство, но самомнение каково? А он... он был, кажется, очень привязан ко мне, знаешь, сначала я думал, что не разумом, не сердцем — на уровне инстинкта. Мы были связаны кровью. Для вампира это очень важно. Но было что-то еще. Я никогда его не понимал.

— Ты говорил про сверх-вампира.

— Да, он пытался сделать из нас своих рабов и со многими преуспел. Он был очень силен. Во время обряда мне пришлось пообщаться с Верминой.

— С кем?!

— Да-да, с самой. — Хальвес кисло улыбнулся. — Искренне не советую. Она каждого ломает его личными страхами. Но все же... все закончилось относительно благополучно. Спасибо Крассиусу, о том, что я был вампиром, Хлаалу не узнали. Спасибо моему наставнику, из Клинков меня тоже не турнули. Впрочем, от нас просто так не уходят.

— Крассиусу?

— Читала "Похотливую аргонианскую деву"?

— Еще бы, — ухмыльнулась Баирра.

— Ну вот он — автор. Крассиус Курио. Забавный мужик. Спит со всем, что движется, невзирая на пол и расу. Мы приятельствовали... моя репутация несколько обогатилась пикантными подробностями, — Хальвес хмыкнул, — но в целом мы прекрасно сотрудничали. Пока меня не подставили и я с треском, как имперский агент, не вылетел из Дома. Ну об этом я тебе уже рассказывал.

— Надо же, ты еще и с Курио знаком.

— Не так близко, как принято считать, но знаком.

Баирра усмехнулась.

— А этот... Юлианос... я не поняла, он жив?

— Да. Во всяком случае, был жив, когда я уезжал с Вварденфелла.

— Ясно.

— Да уж. Ясно. Ясно, что против вампиров меня лучше не выставлять. Ты видела, как он меня подцепил? — зло сказал имперец, сжимая кулаки.

— Что?

— Ну он сказал "подойди" — и мне даже в голову не пришло не подчиниться. Проклятье. А с кровью? Это как скуума, Баирра, даже хуже. Кровь вампиров отвратительна на вкус, но ради ее капли я... — он замолчал. — Мне постоянно попадаются "благородные" вампиры, что искренне хотят мне помочь. Только при этом... делают меня такими же, как они. Уроды.

— Ну, Хальвес... — Баирре было и неловко, и неприятно — в няньки Клинку она не нанималась, и утешать его кошке не хотелось. Хотя она сочувствовала имперцу.

— Но хорошо, что это выяснилось сейчас. — Клинок вздохнул. — Пошли в город. Нам нужно зайти к стражникам, а у нас по плану еще Кватч.

— Тамошний командир — не вампир, — успокоила его Баирра.

— И то хлеб.

Когда кошка и Хальвес вернулись в Храм Повелителя Облаков, их дожидались несколько приятных новостей. Во-первых, посланные в Санкр Тор Клинки сумели раздобыть реликвию с кровью бога — Тайбера Септима. Вместе с доспехами божественного императора они привезли рассказ о том, как они сражались с нежитью и как освободили от злых чар четырех славных Клинков древности.

Хальвес долго стоял у памятной оружейной стойки, потом коснулся оружия давно павших, но лишь недавно отправившихся в свет Этериуса воинов.

На его лице промелькнула какая-то тень, не то печаль, не то гнев.

— Что? — негромко спросила Баирра, созерцавшая акавирскую сталь вместе с ним.

— Я все же... не истинный Клинок, Баирра, — почти шепотом сказал имперец, оглянувшись на пустующую в этот миг большую залу. — Я... чувствую злость... души этих Клинков были заточены в истлевших телах все эти сотни лет. Почему Талос допустил это? Они служили ему и в жизни, и в смерти, почему он своей силой не разрушил злые чары?

— Последнее время все злятся на богов, — с ноткой недовольства сказала Баирра, — почему они не сделали то, почему они допустили се... знаешь, что я тебе скажу, мой бесшерстный др-руг. Вы, люди, ведете себя так, словно вы заключили с богами денежное соглашение, вы обязуетесь молиться, а они пусть вас защищают... но ведь такого соглашения не заключалось. Вы просто молитесь, в надежде на ответ. Так чего же вы недовольны?

— А вы как себя ведете? О пушистые кошки Эльсвейра? — насмешливо спросил Хальвес, но было видно, что слова хаджитки задели его.

— Мы знаем, что боги делают что хотят и когда хотят. Я не скажу за весь Эльсвейр, но в моих землях так думали многие. Мы стараемся быть сами по себе, хотя и чтим мать-Азуру.

— Не вижу в этом особого достоинства, — обдумав ее слова, сказал Хальвес. — Лучше, обманувшись в богах, гневаться на них, чем сразу сдаться на их милость, чтобы они делали что хотят и когда хотят, не слыша ни слова в упрек от смертных.

— Мы не с-сдаемся на милос-сть! — прошипела Баирра, мгновенно ощетинившись. — Мы ищем, где милость плохо лежит и берем ее себе, потому что мы — лучшие воры Нирна, но мы не плачемся, если нас поймают за хвост.

Хальвес прижал ладонь к сердцу.

— Не будем ссориться, Баирра.

Она нервно облизнула усы.

— Ладно.

Вторая хорошая новость была в том, что посланные в остальные города Сиродиила сумели заручиться их поддержкой. В Бруму готовы были стянуться военные силы всех городов, кроме столицы. Это было признанием Мартина как наследника трона, и это было донельзя кстати в смысле безопасности города.

А в-третьих, Мартин придумал, что должно быть второй парой предметов, необходимых для создания портала в Парадиз.

— Все довольно просто, — говорил принц своим мягким и звучным голосом, — и я глупец, что не понял этого сразу. Это же основы. Пары должны быть... взаимосвязаны. Кровь демонов и кровь богов... значит, и вторая пара должна быть чем-то демонов и чем-то богов. А так как в книге сказано, м-м...

— Ваше высочество, — просяще протянула Баирра, — нельзя ли конкретнее?

Бессменный Баурус за спиной принца строго посмотрел на непочтительную кошку. Та проигнорировала взгляд чернокожего Клинка.

— Свет и тьма. Свет Этериуса и тьма Обливиона.

— М-м?

— Я послал группу в Мискарканд за айлейдским артефактом — великим велкайндским камнем. Нам повезло, что Клинки знали местонахождение последнего из этих сосудов света небес.

— А что будет вторым?

— Сигил Обливиона.

— У меня есть один... — начала Баирра, — в Кватче, правда, остался, но я...

— Великий сигил, госпожа, — устало сказал Мартин. — Тот, который держит Великие Врата. Вроде тех, что принесли гибель Кватчу.

Кошка попыталась осмыслить.

— Но где же его взять? — спросила она. Посмотрела в глаза Мартину.

Тот был темен лицом — словно в тот день, когда она впервые увидела его.

— Знаете, если бы я мог добыть его из своей груди, то я согласился бы лечь под нож. Только бы не делать то, что мне придется делать. У меня превосходный выбор между двумя ужасными преступлениями, и крови на моих руках в любом случае будет с лихвой. Либо я сдаюсь, и Обливион пожирает Тамриэль, либо я рискую Брумой... я требую у графини допустить открытие Великих Врат, и кто-то идет туда за сигилом, пока демоны делают с Брумой то же, что с Кватчем. Если посланник погибнет, мы теряем Бруму. Впрочем, у нас остается еще пяток городов, — Мартин вдруг жутковато засмеялся, — на остальные попытки. Я войду в историю как император пепелища, если останется кто-то, кто сможет записывать историю. Боги, ну почему это все досталось мне? — он хватил кулаком по столу.

— Хочу сразу предупредить, — Баирра сказала это так холодно, как могла, чтобы не показать своей жалости к Мартину и не дать ему распуститься еще больше, — что я ни в какие Врата больше не полезу. Ни за какие деньги. Ни за что.

— Что вы, — Мартин словно очнулся, — я и в мыслях не держал просить об этом вас.

— Да, тут нужен воин, а у меня другая профессия, — надменно сказала хаджитка.

— Не только поэтому, — тихо сказал Мартин. Прямо посмотрел Баирре в глаза. — Поверьте, не только поэтому.

Он встал и быстро вышел из столовой, где происходил этот разговор, Баурус двинулся следом, а Баирра осталась сидеть, стиснув лапы под столешницей. Воздух словно наполнился паром — вдруг стало труднее дышать, и кровь прилила к голове.

— О Азура, — пробормотала черная кошка. Тряхнула головой и поднялась тоже.

Чуть позже ей вновь предложили присоединиться к Клинкам, она вновь отказалась. Связывать себя клятвой верности даже такому неплохому императору, как бывший священник Мартин — с какого счастья? Да и то сказать, Мартин будет постарше ее лет на пятнадцать, есть большая вероятность, что она его переживет, и кто знает, каков будет следующий правитель Тамриэля?

Впрочем, никто не гарантирует, что Тамриэль вообще сохранится.

Баирра, в принципе, обжилась в казарменной обстановке Храма, ей, как высокой гостье и спасительнице принца, отвели тюфяк не в общей спальне, а в оружейной. Сам же наследник спал на роскошной кровати в отдельной комнате. Баирра ему завидовала, но переселяться в самую дорогую гостиницу Брумы, чтобы спать так же мягко, не спешила. И потому, что городу угрожали даэдра, и... ну, в общем, не хотелось ей пока уезжать.

Обычную компанию ей составляли Хальвес, Аланна — та женщина, что все откладывала свой отпуск, и сам Мартин. Баурус был немым дополнением к принцу, и к этому уже привыкли все, включая самого наследника. За прошедшие несколько дней к Бруме подтянулись войска из остальных городов и расположились временным лагерем у графского замка.

Джоффри ходил все более мрачный, и постоянно посылал Клинков на переговоры с правительницей Брумы. Посланные в Мискарканд все не возвращались. Было скучно, но тревожно.

В одну из ночей Баирра проснулась от легкого стука в дверь.

— М-мр? — спросила она.

Дверь приоткрылась, и в нее проскользнул высокий мужской силуэт.

— Это я, Хальвес, — шепотом сказал Хальвес. — Ты спишь?

— Уже нет, — она зевнула. — Что?

— Мне надо с тобой поговорить. Тайно.

Она поразмыслила над возможными темами этого разговора. Слабо верилось, что Хальвес пришел признаваться в страсти нежной, у кошки сложилось впечатление, что он довольно равнодушен к любовным интригам. Скорее, это что-то государственное, но почему тогда тайно?

— Ну говори...

— Оденься, пойдем в караул на внешнюю стену, как раз Джена приболела, я ей сказал, что мы с тобой сходим в ее смену, и у капитана ее отпросил.

— Скамп тебя съешь, я не нанималась торчать на этом ветродуе. Тем более ночью...

— Пожалуйста.

Она ворчала больше для порядка. Одевшись, она приняла из рук Хальвеса акавирскую катану, взвесила и попыталась отложить — непривычно и не по руке, она привыкла к кинжалам.

— Не на драку идем, для формы, — несколько нервно сказал имперец. — Давай быстрей.

— У вас пересменка раз в три часа, — вдруг вспомнила она. — Ты вообще одурел, я спать хочу!

— Иначе слишком опасно. Хватит препираться, пошли.

Они сменили двух Клинков на внешней стене и подождали, пока они скроются в здании.

— Ну? — спросила хаджитка, неодобрительно щурясь на звезды.

— Баирра, помнишь, мы рассуждали об измене? — еле слышно пошептал Хальвес. — Я вдруг... понял, кто это может быть. Кто знал и об Амулете, и о Мартине?

Хаджитка вспомнила начало всей этой истории. Потом середину. Потом испугалась. Неужели он подозревает ее? Кто знал? Она знала... А Хальвес... Дал катану, с которой она ничего не сможет сделать против него, мастера меча... отвел на стену, теперь столкнет вниз — и... спаси Азура...

— Кто? — мертвым тоном спросила она и приготовилась дать бой.

Хальвес был слишком поглощен своей мыслью, чтобы заметить, как подобралась его собеседница.

— Молю Талоса, чтобы это было не так, но это...

Кошка приоткрыла пасть — то ли вцепиться приятелю в горло, то ли выкрикнуть: "это не я!"

— ... может быть только Джоффри, — совсем тихо.

— Нет, это не... — и тут она поняла, что он сказал. — Что?!

— Тише!

— О боги, — она расслабилась. — Ты идиот. Я чуть не...

— Я сам не верил...

— Я не об этом, — она нервно встряхнула головой, — я подумала, что ты подозреваешь меня.

Тут замер уже и Хальвес.

— Да нет! — сказал он, наконец. — При чем тут ты!

— Ну, я тоже знала и об Амулете, и о Мартине, оба были у меня в лапах, и... и Каморан, кстати, не убил меня. Но это не я. Если что. Хотя согласна, выглядит тоже подозрительно.

— Нет, — сказал Хальвес, собравшись с мыслями. — Ты не подходишь. Смотри, как я рассуждал. Ты сказала, что нам противостоят две силы... у одной из них должен быть шпион-Клинок, но она не хочет убивать Мартина. Почему?

— И почему?

— По логике. Она не хочет убивать Мартина именно потому, что шпион — Клинок. Клинки присягали ему.

— Какая разница, все равно он — изменник. Раз уж в одном изменил, то и в другом...

— Тоже нет. Для себя этот Клинок — не изменник. Изменник бы попытался его убить. Тут какая-то хитрая игра, и кому, как не грандмастеру, быть искушенным в многоходовках. Жаль, что тут нет... одного Клинка, моего учителя. Он бы наверняка разобрался лучше.

— Погоди, — Баирра подняла лапу. — Да, это выглядит... стройно. Я же сама удивлялась, почему Джоффри спрятал амулет в каком-то паршивом тайничке под охраной какого-то... под, в общем, слабой охраной. Но я не понимаю. Он первым присягнул Мартину, хотя его никто не просил. Он словно играет на обе стороны. В чем смысл такой измены?

— Помнишь, я говорил с тобой, а потом тебя поймал Джоффри?

— Когда?

— Перед тем, как меня отправили ловить шпионов. Сразу после того, как мы добыли эту их книгу, ну, "Мистериум". И он начал тебя выспрашивать, как так вышло, что Каморан смог надеть Амулет. Помнишь?

— Да...

— Клинки служат истинному Императору. Проблема в том, что Мартин пока что всего лишь незаконнорожденный сын Уриэля Септима. Он не пытался надеть Амулет за неимением оного, он не коронован... он — возможность, не данность. А с другой стороны — есть кто-то, кто носит Амулет на своей груди. Каморан. Он — парадокс.

— Подожди, но когда я приволокла Амулет Джоффри — Каморан еще не был парадоксом. Тьфу, ну, то есть, он не носил Амулет. Почему же тогда Джоффри, если ты намекаешь, что он теперь верен обоим возможным императорам, хотя это бред какой-то, почему он тогда так по-идиотски спрятал Амулет? До того?

— Ты сама рассказывала, как Каморан действует на людей.

Кошка осеклась.

— Н-ну... нет. Там не было никакого Каморана. Они, сектанты, как-то... непонятным образом нашли этот Ам... о боги, — до нее дошло. — И это мы знаем только со слов Джоффри. Потому что все остальные обитатели Вейнона убиты. М-малакат!

— Тише! — второй раз воззвал Хальвес.

— Но он, — с невольным восхищением произнесла хаджитка, — наглый, этот старый хрыч. Сам начал меня выспрашивать про то, был ли на Каморане Амулет, да рассказал, что это значит... ну артист!

— Грандмастер ордена Клинков — по определению высококлассный лжец, интриган, актер и убийца. В общем, так можно сказать про всех высших Клинков.

— И про тебя?

— Ну естественно, и про меня, — Хальвес из скромности махнул рукой, мол, оставим, не обо мне речь. — Вопрос в том, что теперь делать.

— Сказать Мартину, — пожала плечами кошка, — по-моему, это очевидно. Слушай, а как ты его вообще заподозрил?

Хальвес тоже пожал плечами.

— Сопоставил факты. Тем не менее, есть надежда, что все это — дикое совпадение.

Баирра задумчиво почесала за ухом.

— Мартин, по-моему, не дурак, — сказала она. — Ему вполне можно сказать. Втроем мы что-нибудь придумаем. А почему ты сразу не рассказал ему?

— Не был уверен. Не уверен до сих пор, но уже меньше.

Хаджитка в раздумье провела когтями по каменному парапету.

— Ну и каково это? — мурлыкнула она.

— Каково — что?

— Понять, что твой грандмастер — предатель?

Хальвес вдруг улыбнулся — она видела в темноте и заметила эту улыбку.

— Я уже говорил, что я неправильный Клинок. Я вообще... признаться тебе?

— В любви? — хмыкнула Баирра.

— Хех. Вроде. Я сейчас служу не ради императора, не ради Тамриэля и уж точно не ради Джоффри. А ради... Я сегодня уже говорил о нем. О моем учителе. Я не видел его пять лет. Но он хотел, чтобы я был Клинком... и вот я служу. Если бы я узнал, что он предал Империю, вот это был бы удар для меня, — он смущенно тряхнул головой. — И, наверное, я оправдал бы его все равно. А Джоффри... неприятно, конечно. Но не более.

— Почему? — очень тихо спросила Баирра.

— Почему я так привязан к нему или почему я откровенничаю с тобой? Ну, иногда надо кому-то рассказать, что у тебя за душой. Нам предстоят сложные дни, и я не уверен, что останусь в живых. Я сказал бы ему самому, будь он здесь, но я не знаю, где он и жив ли, хотя молюсь за него Аркею чаще, чем сам мог бы о себе подумать. Ты — женщина, а женщины не склонны смеяться над чужими чувствами. И ты не Клинок, так что не упрекнешь меня в том, что я не предан императору. И ты уже знаешь, что я был вампиром, а это куда больший компромат. А почему я так привязан... может быть, потому, что он сделал из беспринципного молодого преступника, каким я был, когда попал к нему в ученики — меня.

— Мне неловко, — сказала кошка. — Я чувствую, что задолжала тебе пару откровенностей. Но пока не стану раскрывать душу, ты уж извини.

— Ничего, — он нашел в темноте и легонько пожал ее лапу, — я не обижаюсь.

Измученный всадник на гнедой лошади показался перед Храмом на следующий день. Это был один из посланных в Мискарканд Клинков, длинный жилистый имперец по имени Вальгус Клевиус. Остальные трое, было сразу ясно, погибли, добывая необходимый Мартину артефакт.

Вальгус был ранен, но самолично отдал поспешившему навстречу принцу длинный сияющий кристалл, размотав скрывающую его тряпку.

Велкайндский камень сиял так ярко, что все собравшиеся прикрыли глаза.

— Там был лич, мой принц, — проговорил Вальгус, тяжело опираясь на руку поддержавшей его Аланны. — Вулф и Сомутис остались отвлекать его, а мы с Флаэнией побежали с этим камнем на выход. Я нес, она прикрывала... и там... вдруг оказались два зомби. Она тоже погибла, а меня они только чуть задели, я сумел убежать.

Все склонили голову. Склонил голову и сам Вальгус. Он должен был бросить товарищей, чтобы выполнить задание, и никто ни словом, ни взглядом не упрекнул его за это, но все же это терзало Клинка.

— Их жертва не была напрасной, — сказал Мартин, снова заворачивая айлейдский артефакт в ткань. — Но она не последняя в этой войне. Клинки!

Все выпрямились, даже — машинально — Баирра. Это был голос императора.

— Нам предстоит решающий бой. Ради победы над демонами нам придется рискнуть Брумой. Другого пути нет — нам нужен великий сигильский камень, а он может быть ключом лишь к великим вратам. Правительница Брумы, графиня Нарина Карвейн согласилась на этот риск, и другие города прислали военную помощь. Трое из вас войдут в Великие врата, а остальные под моим командованием будут сдерживать натиск даэдра, пока ваши товарищи не вернутся с сигилом. Если небеса будут милостивы к нам, они успеют до того, как из Великих врат выйдет осадная машина, такая же, как разрушившая Кватч.

— Сир, вы не должны подвергать себя опас... — начал Баурус.

— Если я император для вас, вы не смеете мне приказывать, — отрезал Мартин, не взглянув на редгарда. — Я должен быть там.

— Это глупо, — шепнула Баирра.

Он услышал. Взглянул на нее — с тенью сомнения в глазах, как ей показалось.

— Это глупо, — повторила она уже громко. — Если вы погибнете, то даже если великий сигил будет добыт — все пропало.

— Государственная необходимость? — переспросил он глухо. — Нет, госпожа. Никогда.

— Вы рискнете всем ради... ради... того, чтобы вас не обвинили в трусости? Подлости? Но это и есть... трусость. — Она оглянулась, ища поддержки, но никто не смотрел на нее.

— Мой принц, — сказал Джоффри, — госпожа Баирра права. Ваш выбор нерационален. Положение слишком серьезно, чтобы... решать сердцем.

У хаджитки такая поддержка вызвала смешанные чувства. Если Джоффри и правда предатель... и ведь они с Хальвесом еще не нашли возможности рассказать о своих подозрениях Мартину.

— Вы присягали мне, Джоффри, — сказал Мартин.

— Да, сир, — старик склонил голову, отступая.

— Ну почему? — воскликнула кошка.

— Потому что я — не ходячее вместилище крови Талоса, которое можно спрятать, потом достать, потом выкинуть. Я — Мартин Септим. Я не рад этому, поверьте, но так вышло и этого не изменить. И я буду поступать, как следует истинному императору.

Баирра поняла, что он не отступится. И бессильный гнев, и восхищение смешались в ней.

— Хорошо, — сказала она. — Хорошо. Да будет так. Ура императору!

— Ура! — грянули Клинки.

— Все свободны, — сказал Мартин. — Завтра утром мы выдвигаемся в Бруму.

К Баирре подошел Хальвес.

— Ты тоже считаешь, что он прав? — почти злобно спросила хаджитка.

— Вообще-то да, — сказал Венитус.

— Все вы, мужики... помешаны на доблести, храбрости... бреде вс-сяком, — она сердито взмахнула хвостом.

— Точно, — покаянно кивнул он. — Мы такие. Я, кстати, буду одним из тех, кто полезет в Великие врата.

— Только не говори мне, что вызвался добровольцем.

— Нет, мне приказали.

— Кто?

— Джоффри, кто.

— М-м. Кстати о... мы будем Мартину-то рассказывать?

— Естественно. Джоффри тоже собирается сражаться. Мартин должен подумать, стоит ли подставлять ему спину. Вот Капитан Стефан останется тут. Составит тебе компанию.

— А вот я возьму и тоже пойду, — процедила сквозь зубы хаджитка. — Из солидарности. Полюбуюсь... на вашу битву. С городской стены.

— Как хочешь. Пошли добиваться приватной аудиенции у принца.

— Он на меня рассердился, — вздохнула Баирра.

— Заодно извинишься.

— О, замечательно, — пробурчала кошка.

— Пойдем-пойдем, — имперец приобнял ее за плечи. — Не съест он тебя.

И они направились к Храму.

Но на подходах к комнате Мартина Баирра еще раз попыталась отступиться.

— Слушай, — сказала она, отнимая лапу у Клинка. — Иди ты один, а? Такое... щепетильное дело... его лучше решать вдвоем.

Хальвес остановился и внимательно посмотрел на нее. Кошка порадовалась тому, что ее черная шерсть скрывает вдруг бросившуюся к щекам кровь.

— Прости, но ты прямо как маленькая. Ничего он с тобой не сделает.

— Ну что за бред, я не об этом, — сказала она как можно убедительнее. — Просто... — "Что бы придумать?" — Мне кажется, что... если он сейчас зол на меня, он может отмахнуться от нашей... идеи.

— Во-первых, он не полный идиот, чтобы это делать, а во-вторых, — Хальвес понизил голос, — я тебя уверяю, что на тебя он не будет злиться.

— Это почему? — не сдержалась хаджитка.

— Это мне так кажется, — деликатно сказал Хальвес. — Опыт, знаешь ли, жизни подсказывает.

— Совершенно не понимаю, при чем тут твой опыт жизни, — сразу отговорилась Баирра, — но ладно, предположим, что так. Хорошо, пошли, мое дело было предупредить.

— Я совершенно ничего в виду не имел, — сказал имперец тем же деликатным тоном, — кроме того, что одному человеку поверить в таком случае куда сложнее, чем двоим.

— Хаджиту, — машинально поправила кошка.

— Хорошо, человеку и хаджиту, ты поняла, что я имею в виду, — он снова взял ее под лапу.

— А вдруг мы ошибаемся? Вдруг он совершенно в порядке и мы только испортим дело?

— Пошли, — Венитусу надоело препираться.

У двери стоял часовой.

— Нам нужно поговорить с принцем лично, — сказал Хальвес. — И срочно.

— Конечно, сэр. Госпожа, — кивнул он кошке.

У принца как раз были Джоффри и капитан Стефан, они втроем приступали к планированию завтрашней битвы. Ну и Баурус, конечно, в качестве бессменного предмета обстановки.

Хальвес нимало не смутился.

— Милорд, — обратился он, — нам с госпожой Баиррой нужно сказать вам кое-что абсолютно наедине. Как можно скорее.

— М-м, — сказал Мартин и поднял на них взгляд. — Что-то случилось?

— Милорд, я прошу вас, — мягко и серьезно сказала Баирра. Она все же опасалась гнева Мартина, но он словно забыл уже, что утром они повздорили.

— Хорошо. Господа, мы оставим вас ненадолго. Баурус, вы тоже останетесь здесь.

— Конечно, мой принц, — почти хором сказали и Джоффри, и Стефан. Баурус же сумрачно кивнул: "Слушаюсь, сир". Баирра наблюдала за лицом грандмастера — оно совершенно не вызывало подозрений. Ему словно действительно было неинтересно, о чем таком хотят поговорить с Мартином абсолютно наедине человек и кошка.

— Куда пойдем? — спросил Мартин.

— Сгоним охрану с галереи? — предложила Баирра.

Так и поступили. Дежурные приняли приказ с большой радостью и отошли ближе к зданию Храма, где и уселись. Оглядевшись, Хальвес попросил у Мартина не перебивать его и тихим голосом вкратце изложил то, о чем они с Баиррой ночью беседовали здесь же. Кошка кивала в нужных местах.

Мартин все мрачнел, выслушивая Негоцианта.

— Если это так, то у нас большие проблемы, — сказал он.

— Может быть, вам приказать Джоффри не сражаться завтра? — осторожно предложила хаджитка.

— Мы с ним вместе ехали из Вейнона в Бруму, — напомнил Мартин. — Уж лучшего времени, чтобы убить меня без всякой огласки, было не найти. Он явно не хочет моей смерти. Вы ведь тоже это предполагали, что та сила, у которой есть шпион в наших рядах — не хочет меня убить.

— Ну это же просто предположение... может быть, вам все же самому не выходить в бой? — еще раз рискнула кошка. — Простите, что я сегодня... простите, но это же и правда опасно, а учитывая то, что среди нас может быть предатель... пусть даже не он, кто угодно...

— Баирра, — остановил ее Мартин. — Не нужно: я не изменю решение. Спасибо, что предупредили меня, господа. К сожалению, это очень похоже на правду.

— От нас что-то нужно? — спросил Хальвес.

— Пока нет, — сказал Мартин.

— Подождите, — сказала Баирра. — Предположим, он предан и Каморану. Тот околдовал его, как-то сумел надеть Амулет, все такое. Почему же он не мешал нам собирать эти все... вещи для открытия портала? Даже помогал? Он, значит, не против того, чтобы мы открыли портал? Может, это какая-то ловушка?

— Это наверняка ловушка. Может быть, он собрался вызваться добровольцем, чтобы пройти в портал и тем самым улизнуть к Каморану и лишить нас возможности пробраться туда — портал откроется ровно для одного разумного существа, — проговорил Мартин. — Что ж...

— В портал должна пойти я, — вдруг сказала Баирра.

— Нет, — сказал Мартин почти испуганно. — Нет, вы не...

— Да. И вы сами это знаете, принц. Он знает меня, знает, что я должна была убить его, но не сделала этого. Он подумает, что я на его стороне, он подумает, что я поддалась его чарам полностью. И я... уже знаю его, и знаю, что он мог убить меня и не сделал этого — я еще не до конца понимаю, почему, но я пойму. Я чувствую, что пойму. И я чувствую, что это должна быть я.

— Он правда настолько?.. — начал Мартин и осекся. Быстро глянул на Хальвеса. "Настолько хорош?" или "настолько притягателен для вас?" — прочитала Баирра в его лице мучительный вопрос, и поняла, что ее голос переполняли не самые злые чувства к Каморану. И поняла кое-что еще, с испугом и нежданной радостью одновременно.

— Давайте не будем сейчас об этом, милорд, — сказала Баирра, прикрывая глаза. — Пока мы забегаем вперед, пока у нас нет четвертого элемента... я обещаю вам разговор. После битвы. Если все получится, и мы выживем.

— И я обещаю вам, — сказал Мартин, делая шаг к ней.

Она кивнула.

Хальвес стоял, приотвернувшись, разглядывая панораму Брумы, и всем видом показывая, что не слушает их.

— Господин Венитус, — обратился к нему Мартин, выдержав паузу. — Вы готовы завтра войти в Великие Врата?

— М? О, простите, мой принц, я задумался... — глаза Клинка блеснули. — Да, конечно. Я готов.

— Я могу что-то сделать для вас?

— Сложно сказать, милорд. Если я не погибну, то, наверное, сможете.

Мартин невесело усмехнулся.

Тот вечер почти все Клинки, Мартин и Баирра провели в подготовке к завтрашнему бою. Кто-то точил оружие, кто-то подгонял доспехи, кто-то писал письма. Баирра снарядила себе лук и колчан, набрала в пояс лечебных зелий — на всякий случай.

Предполагалось, что первая линия обороны будет у Врат, вторая — городские стены, третья — Замок. Если боги будут милостивы, вторая и третья не понадобятся, но Мартин через графиню настоятельно попросил всех способных держать в руках оружие горожан Брумы озаботиться защитой родного города. Так как большая часть населения была нордлингами, долго уговаривать не пришлось.

Утром поднялись засветло. Все напряженные, сна — ни в одном глазу. В Храме оставался малый гарнизон, определенный жребием, и капитан Стефан. Аланна сорвала аплодисменты, подойдя к одному из остающихся, молодому Рейнольду, и поцеловав его в губы "на счастье". Особняком стояли трое, которым поручено было добывать Великий Сигил — все трое опытные воины, худые и длинноногие, одетые в легкие кожаные доспехи.

Баирра подошла к ним, приветствовала.

— Хорошо выглядишь, — сказала она Хальвесу. Тот улыбнулся — жестоко и самодовольно. Кошка словно увидела в сегодняшнем Негоцианте того, кем он был еще до знакомства с жаждой крови: самоуверенного, беспечного сановника и убийцу, дружелюбного, честного и даже добродушного убийцу... — Хорошо выглядишь. Страшно.

— Я надеюсь сегодня выжить, — сказал он, опуская руку на рукоять катаны. — И тебе того же желаю.

Взгляд его был холоден и отстранен, он едва коснулся Баирры, и снова обратился в никуда. Хальвес настроился на боевое задание, и кошка решила не отвлекать его больше.

— Удачи вам, — сказала она троим Клинкам и отошла.

Мартин вышел, уже облаченный в доспехи, и Клинки на миг онемели, но тут же дружно рявкнули:

— Виват императору!

Баирра поискала глазами Джоффри — старикан тоже был в доспехах, не таких шикарных, как у Мартина, и выглядел как обычно. Принц все-таки не стал ничего предпринимать... Баирра прикинула, не притаиться ли ей где-нибудь поближе городской стены с луком, чтобы в случае чего... но отказалась от этой мысли. Джоффри в доспехах, а она не настолько хороший лучник, да и даэдра подставляться ей тоже не улыбалось.

"Джоффри приказал Хальвесу лезть во Врата... неужели он догадался, что мы его раскусили... — думала она в который раз, — почему Мартин такой идиот..."

Мартин оглянулся, отыскивая взглядом... да, ее.

Подошел и взял ее лапы в свои.

— Спасибо вам, Баирра. Пожелайте удачи.

— Желаю. И будьте осторожны, принц.

Тут он обнял ее. Словно бы прощаясь, но на самом деле, чтобы шепнуть на ухо:

— Я сказал Баурусу.

— Что?! — вот это номер.

— Что в наших рядах может быть предатель, и чтобы он отслеживал действия всех Клинков без исключений.

— Э-э... но ведь он... — "дурак какой-то", хотела она сказать. "И сам может быть замешан", хотела она сказать. Не сказала ничего, и так их объятие затянулось. На них смотрели. — Хорошо, ваше высочество. — Она отстранилась, с некоторым сожалением. — Берегите его, Баурус, — обратилась она к телохранителю Мартина.

— Да, госпожа. Жизнью ручаюсь.

— Итак, выходим! — Мартин обернулся уже в поисках Джоффри.

Их отряд вышел к Бруме. И через два часа Мартин уже говорил речь своей первой линии обороны — Клинкам и стражникам сиродиильским городов. Хальвес с коллегами под защитой пары стражников заняли место за каким-то валуном. Как раз на рассвете капитан Брумы Берд закрыл очередные малые Врата, и следующее порождение Обливиона уже должно было появиться.

Баирра все-таки не осталась в городе. Оттуда мало что было бы видно. Она тихо улизнула, пока народ приветствовал наследника, и теперь устраивалась поудобнее за другим валуном, поменьше и подальше. Пока не полезли демоны, она предпочитала не привлекать ничьего внимания.

И вот... дрогнула земля. Чей-то выкрик:

— Приготовиться!

И, спустя несколько секунд, голос Мартина:

— За Тамриэль!

Баирра осторожно выглянула из-за своего валуна. Пока все было довольно спокойно: из врат выскочила небольшая стая кланфиров и скампов, авангард демонической армии, и защитники империи без лишней суеты рубили их. Мартин, слава богам, вперед не лез, стоял чуть поодаль, под охраной Бауруса и... Джоффри, который с небрежностью профессионала оглядывал поле боя.

Но вот из Врат повалили даэдроты и дреморы, и стало куда сложнее. В схватку вступили все, кто был на поле — за исключением Хальвеса сотоварищи. Баирра высунулась из-за своего валуна... и тут возникли вторые Врата. В сторону кошки полетело чье-то случайное огненное заклинание, и она присела.

А потом землю тряхануло уже чувствительно, и пахнуло жаром. Баирра почувствовала, что на ней шерсть встает дыбом — так вот что разрушило Кватч! Огромная, огненная, дрожащая стена, немыслимый глаз какого-то безумного зверя — Великие Врата. Хаджитка в ужасе таращилась на этот адский кошмар наяву:

"Азура, я бы туда ни за что не..."

Но то она.

К Великим вратам слаженной боевой группой уже двигались пятеро. У самых Врат двое резко изменили направление бега, спеша на помощь остальным, а трое — черные силуэты на фоне огня — на миг замерли, а потом канули в разверстую глотку Мертвых Земель.

— Держа-а-ться-а-а! — долетел из шума схватки чей-то почти нечеловеческий вопль, и Баирра, не справившись с собой, закрыла глаза, и нырнула снова за валун.

Через некоторое время она поняла, что молится.

Еще через какое-то время — что плачет.

Когда Баирра сумела взять себя в лапы, она снова выглянула из-за валуна, и увидела, что картина боя уже существенно поменялась.

Даэдра явственно теснили смертных, и из Брумы уже спешил резерв. Мартин был еще жив — это было большим облегчением — но около него сражались только Джоффри и Аланна... попытки высмотреть Бауруса оказались безуспешны, и кошка поняла, что преданный редгард либо убит, либо слишком тяжело ранен. А Аланна, заменившая его, не была предупреждена о возможном предательстве.

Мартин, видимо, давно уже бросил меч, в горячке боя вернувшись к привычному колдовству — с обеих рук бывшего даэдропоклонника слетали синие мощные разряды молний, изредка сменяясь розоватым свечением — Мартин подновлял магические щиты — или нежным туманом исцеляющих заклятий. Джоффри умело и расчетливо прикрывал его, да и Аланна не дремала — в ее руках клинок мелькал даже чаще, чем в руках грандмастера, и рядом с ней уже валялась туша даэдрота. Баирра сняла с плеча лук, вытащила первую стрелу и осторожно двинулась на присмотренную позицию для стрельбы.

Она сумела снять двоих скампов и чуть не попала в своего, но, к счастью, промахнулась. Обругав весь мир черными словами, хаджитка, пригнувшись, побежала на другую позицию.

— Берегись! — крикнул кто-то, она, не думая, отпрыгнула в сторону, но кричали не ей. Пятеро закованных в черно-багровую броню дремор наконец-то сообразили, кто среди противостоящих им смертных, и бросились к Мартину.

На их пути встал Джоффри — без всякого пафоса преградил им дорогу, словно случайно сделал пару шагов в сторону, невзрачный пожилой дядька, вооруженный, конечно, дайкатаной, но против пяти могучих даэдра совершенно не смотрящийся... они даже не замедлили бега, намереваясь смести его одним ударом булавы.

Их встретила сталь. Голова одного демона слетела с плеч, второй, тяжело раненный, тоже упал... но, увы, оставшиеся трое быстро оправились от шока. Быть может, сказалась усталость или возраст, быть может, просто случай, столько лет поджидавший грандмастера, все же настиг его — короткий меч свистнул у уха старика, он отклонился — и попал под удар палицы второго врага. Оглушенный, он последний раз махнул дайкатаной, достав все же дремору с мечом... и рухнул демонам под ноги. Подскочивший кланфир алчно вцепился клювом в горло Джоффри, сдирая когтями задних лап панцирь с его груди. Никто не смог помочь грандмастеру. Аланне и Мартину пришлось отбиваться от двоих оставшихся дремор, а у остальных был свой бой...

Подоспел резерв.

— Отходим к ним, принц! — на выдохе крикнула Аланна, и, слава Юлианосу, Мартин не стал корчить из себя героя. Клинок и наследник империи побежали под защиту свежих сил.

Великие Врата все так же горели над полем боя — насмешка Обливиона. Где-то внутри них, на красных высушенных полях, трое Клинков пытались добраться до сигила... или были уже мертвы. Баирра пустила еще две стрелы, целясь в даэдрота, но лишь одна из них на излете царапнула лапу чудовища.

— С-сволочь, — прошипела кошка, и снова отбежала. Джоффри был мертв и теперь Мартину грозили только даэдра... если грандмастер вообще был предателем, в чем теперь хаджитка сомневалась.

Из малых Врат показался еще один отряд дремор.

Бой продолжался.

И вот, когда Баирра уже окончательно уверилась в том, что Негоциант сложил голову на пустошах Забвения, с Великими Вратами что-то случилось. Их ровный ужасный гул сорвался, словно струна с колка, пламя пошло по краям какой-то неприятной рябью, центр потемнел, огонь свернулся спиралью вокруг него, словно всасываясь в воронку...

Нет, наоборот! Вытягиваясь смерчем! Даэдра торжествующе взревели — из Врат показалась огромная крутящаяся дрянь, выдвигаясь все дальше на толстом столбе... это был таран, осадная машина, гигантская, уродливая, тупая, лязгающая махина, несущая Бруме смерть и разрушение. Надежда тут же сменилась отчаянием — Клинки опоздали добыть сигил! Кошка взвыла от ужаса и горя.

— Отходим к городу! — взревел Мартин, — к городу! Отступаем! Сохраняем строй и отступаем!

"Бесполезно, — подумала хаджитка, — против этого... никакие стены..."

Она бросилась к Мартину, который, хоть и кричал про отступление, не двинулся с места, поджидая всех, кто еще мог бежать, чтобы уйти последним с отданной тварям земли.

— Ты?! — он увидел хаджитку. — А ты что тут?..

Она не слушала. Не обратила внимания даже, что Мартин перешел на "ты".

Но и он осекся на полуслове.

Адская машина вдруг заскрежетала так страшно, что все, даже демоны, вскинули к ушам руки и инстинктивно пригнулись. Кошка развернулась...

Великие Врата вспыхнули невыносимо-белым светом. Она споткнулась и начала падать навзничь...

— Баирра!

Мартин успел подхватить ее.

— Ты цела? Ты...

Грохот рухнувшего тарана убил все слова.

Воспрянувшие солдаты прекратили отступление и снова ринулись на немногочисленных демонов, оставшихся без подкрепления. Баирра, проморгавшись, искала взглядом спасших их Клинков... руки Мартина оставили ее, и она без сил села на грязную холодную землю. Бастард Септима побежал вперед, к бывшим Вратам, и, проследив взглядом, хаджитка увидела появившихся из Забвения людей.

Она поднялась на ноги. Только для того, чтобы увидеть, как один из них, Хальвес Венитус, так и не выпустивший из рук окровавленного меча, падает лицом вниз, в истоптанный подтаявший снег. Второй, малознакомый ей Клинок, держащий в объятиях черный шар, бежал навстречу принцу и его людям.

Какое-то время Баирра соображала, что дальше делать, и вот уже двинулась было за Мартином, чтобы посмотреть, что с Хальвесом, как услышала стон по левую сторону. Это был Баурус. Он был очень плох — пузырящаяся кровь на посеревших губах, жутко покореженные доспехи, словно его топтал даэдрот... что под ними, кошка боялась представить.

— Импера... жив?.. — сумел проговорить редгард.

— Да, — сказала Баирра. — Погоди. — И, выпрямившись, во всю мощь легких: — Мартин! Марти-ин!!!

Наследник обернулся. Кошка нетерпеливо замахала ему лапой, мол, беги сюда. Наверное, Баурус бы не одобрил такую фамильярность, но Мартин тут же поспешил на зов.

— Баурус жив, но... — кошка могла не объяснять. Принц на бегу растирал ладони, чтобы начать колдовство.

— У меня есть это, зелье лечебное, — вспомнила Баирра, когда Мартин встал перед Баурусом на колени.

— Сир, — Баурус с трудом повернул голову, — живы... я...

— Молчи, не говори ничего, — Мартин коснулся искореженного доспеха, — боги...

— Дать зелье-то? — она хотела быть полезной.

— Достань и поставь рядом. И не мешай.

— Сир... не нуж... не нужно. Я умираю... я не искупил...

— Заткнись! — рявкнул на него Мартин. Он уже делал необходимые пассы. — Аркей Светлый, Мара Милостивая, благословления вашего, исцеления прошу, кровь унять, раны закрыть, душу живую до смерти не допустить...

Баирра поставила рядом один из своих пузырьков.

Редгард снова застонал.

— Нет, врешь... не умирай, слышишь?! Малакат тебя, Баурус, держись... ну держись, гад! — почти выкрикнул Мартин, и свет из его ладоней на миг стал ярче... но только на миг. Он слишком долго колдовал в бою. — Твою мать... — принц схватился за оставленное Баиррой зелье, раскупорил его и влил половину в рот Клинку.

Тот сглотнул. И, видимо, зелья хватило на то, чтобы умирающий смог поднять руку, уцепиться за ладонь Мартина и прижать ее к окровавленным губам.

— Живите, сир.

— Погоди... — бессильно сказал Мартин.

Но тщетно. Клинок был мертв.

Принц тупо смотрел на его тело.

— Милорд? — рискнула Баирра. Он не услышал.

Кошка оглянулась — и обнаружила, что Хальвеса там, где он упал, уже нет. Судя по тому, что мертвых еще убирать не начали, это означало, что он жив. Аланна и Клинок с сигилом в объятиях стояли неподалеку, причем Аланна держала меч обнаженным.

— Хальвес жив? — окликнула их Баирра.

— Ранен, — отозвалась Клинок. — Его в Бруму потащили, в храм к целителю. Ты-то зачем рисковала?

Кошка отмахнулась.

— Надо уносить эту хрень, а то торчим тут с ней на виду у всего Сиродиила, — раздраженно сказал второй Клинок. — Сир! Пойдемте! Время не терпит.

— Подождите... может быть, кто-то еще жив, — бесцветно ответил Мартин, поднимаясь.

— Но...

— Молчать, — ответил он тем же невыразительным, но страшным голосом. И двинулся по полю боя. Кошка переглянулась с Аланной, подчеркнуто пожала плечами, и они втроем двинулись следом.

У трупа Джоффри Мартин остановился.

— Он мертв, — напомнила Баирра, и голос ее дрогнул.

Было бы ужасно, будь иначе — все лицо и горло старика было истерзано кланфиром. Но принц все равно наклонился к трупу. Его заинтересовало что-то на груди грандмастера. Панцирь был наполовину стащен с тела, и в складках одежды... было письмо. Баирра заглянула через плечо наследника.

"Мартину Септиму" — было на нем. Не "сиру", не "императору" — Мартину Септиму.

— Может, потом? — сказала хаджитка. — А то ведь правда, сигил... надо унести отсюда. И готовить портал, ну, наверное, как можно скорее.

Не слушая, бывший священник распечатал письмо. Баирра деликатно отошла.

Мартин читал с окаменевшим лицом, наконец, рука, державшая бумагу, конвульсивно сжалась.

— Ну? — спросила хаджитка, не выдержав.

Он протянул ей письмо.

— В-вы уверены?

— Читай, — сказал он.

"Ах, он мне продолжает тыкать... зря я его на вы назвала", — подумала она, принимая письмо Джоффри.

"Милорд!

Если вы читаете это письмо, значит, я пал в бою, а вы — живы. Вы сочтете, что такая смерть слишком хороша для меня, но, видит Талос, я не стремился к ней. Я буду... я бился за вас честно.

Мне не нужно ни прощение, ни понимание. Вы сами уже почувствовали, что у государственной необходимости множество ипостасей, и все они — предательство, подлость, преступление.

Клинки служат императору. Значит, я не Клинок. Я служил империи, служил с двадцати лет до нынешнего дня, и ни словом, ни делом, ни мыслью ни разу не предал Тамриэль. Все мои действия, все, за что мое имя предадут проклятиям, все, за что мое тело бросят псам, и за что душу мою не примет Талос — во благо империи.

Скажите той женщине, что я благодарен ей за ее ошибку.

Он не хочет и никогда не хотел вашей смерти. Он не хочет и не хотел гибели Тамриэля. Она поймет это, если решится найти его еще раз.

Я просчитал риск, насколько это возможно, и выбрал оптимальное решение. Если я ошибся, все равно — я сделал все, что мог.

Можете больше не искать шпионов в рядах Клинков, их больше нет. Все необходимые бумаги капитан Стефан найдет в седьмом тайнике. Передайте ему, что слово: "Неопределенность".

Прощайте.

Джоффри".

Оказалось, что они потеряли слишком многих Клинков. Мертвыми, умирающими, тяжело ранеными. Вернулись в Храм Повелителя Облаков — спрятать сигил, передать капитану послание Джоффри. Стефан, бледный и нервный от свалившейся на него ответственности, оседлал лошадь и куда-то, видимо, к тому самому "седьмому тайнику", ускакал. Насколько знала Аланна, у Открытого Ордена особой проблемы с восполнением кадров нет — туда приглашаются лучшие и проверенные солдаты Легиона, но это требует времени... и несколько более спокойной обстановки в государстве. Кто будет новым грандмастером, будет ясно из бумаг, которые оставил предыдущий, но пока ему сообщат, пока он приедет...

Баирре хотелось сесть, а лучше — лечь, но Мартин, ни на минуту не присев, почти сразу засобирался обратно в Бруму, отдать последние почести павшим в бою. Кошка решила пойти с ним, уж больно убитым было выражение лица наследника. Таким же оно было в тот день, когда они впервые встретились — в день гибели Кватча. К тому же в Бруме находился и раненый Хальвес...

Все похоронные речи словно концентрировали отчаяние, и оно оседало на лицах темными масками. Мартин смотрел на ряды трупов остановившимся, даже затравленным взглядом — Баирре очень, очень не нравилось его выражение лица, его тихие краткие реплики, иногда совершенно невпопад... будь они одни, она, наверное, дала бы ему пощечину, чтобы встряхнуть его. Но они были не одни.

Хаджитка была уверена, что в таком состоянии Мартин не сможет открыть портал, да и сама она слишком устала. Не ранее, чем завтра, а сегодня вечером нужно будет перечитать и осмыслить письмо Джоффри. "Бросить тело псам" — как же. Похоронят с почестями. Предателя. Или не предателя. Старый лис, он и предсмертное письмо написал загадками...

Слава богам, что графиня Брумы настояла на ужине для наследника и его свиты, а то кошка бы померла от голода. Мартин почти не ел. И почти ни на кого не смотрел. Возможно, он размышлял над письмом Джоффри, но, Баирра боялась, что он просто никак не мог прийти в себя.

В Храм они вернулись только на закате.

Переодевшись и немного полежав, закрыв глаза, Баирра встала и решительно направилась в покои наследника. Ее пропустили беспрекословно. Мартин так и сидел на кровати, подперев голову рукой и глядя в стенку, в доспехах, только сброшенные перчатки валялись на полу. В комнате явно чего-то не хватало... потом Баирра поняла, что Бауруса, и подавила вздох.

— Вы бы сняли доспехи, — сказала она, закрыв за собой дверь.

Он пошевелился, встал и начал методично расстегивать ремни панциря, молча и не меняя сосредоточенно-отстраненного выражения лица. Снял доспехи, поножи, сбросил сапоги, оставшись в сорочке, штанах и босиком. Видимо, это рутинное занятие чуть растормошило его, так что он даже бледно улыбнулся Баирре, усевшейся к тому времени в кресло и подобравшей ноги и хвост.

— Что будем делать дальше? — спросил он у нее.

— Подумаем, что важного в письме Джоффри, — предложила кошка.

— Он — предатель.

— Нет... дайте мне... — она требовательно протянула лапу. Принц взял с кровати и передал ей письмо, она вновь перечитала текст.

"За "ту женщину" старикану особое спасибо. Имя мое он забыл, что ли?" — про себя отругала она покойника.

— Вот. "Скажите той женщине, что я благодарен ей за ее ошибку" — это про то, что я не смогла... убить Каморана. Благодарен... но за ошибку... ошибку — это значит, что верным решением Джоффри называет его убийство. Каморан сумел подчинить его, да, но не полностью. В общем, он практически прямо говорит, что в портал должна идти я. И я найду Каморана, чтобы узнать о том, какой он хороший-распрекрасный, никому-то зла не хочет.

— Я не хочу тебя отпускать, — сказал Мартин.

— Да я сама не хочу идти, — кошка не придала его реплике особого значения, — что я, самоубийца... но ведь придется. Я уже объясняла, почему, и вот Джоффри тоже подтверждает. У нас слишком мало шансов на успех, чтобы посылать какого-нибудь постороннего кота, который не знает Каморана... не знает и... — она вскочила с кресла, и, рассуждая, двинулась по комнате, туда-сюда, — не связан с ним этой его... магией — не магией, что у него там... и к тому же ваш папаша тоже что-то там говорил про сны, и про предзнаменования... насчет меня. Это все не просто так, и будет глупо...

Он перехватил ее, когда она шла мимо, перехватил, обнял, прижал к себе так крепко, как никогда не позволял себе, зарылся лицом в черную шерсть на ее шее. Она осторожно обняла его в ответ. Погладила по голове, подумала, что не вовремя и неправильно, что им нужно было встретиться просто так — и пораньше, до того, как Обливион обрушился на империю... встретиться в трактире, или на арене, или на прогулке, просто хаджитке и просто имперцу, а не героине Кватча и наследнику Уриэля Септима.

— Вы стали очень дороги мне, Баирра, — снова переходя на "вы", сказал он, отстраняясь и глядя ей в глаза. Протянул ладонь и коснулся ее щеки, задев чуткие усы, погладил гладкую шерсть. Она приняла ласку, чуть потершись о его руку, и Мартин осторожно опустил ладонь и очень легко, нежно коснулся ее груди, чтобы не дать ей возможности истолковать его слова каким-нибудь безопасным, не-личным образом. Потом рука его упала.

— Совершенно некстати, правда? — спросил он шепотом. — Да и неправильно как-то... я, наверное, по вашим меркам не слишком красив. Да и...

Почему-то ей было почти не обидно это услышать.

— Да и я — по вашим?

— Нет, ты красивая, но — как кошка. Слишком мы разные. Не то чтобы это главное, но...

— Да, тебе явно не достает хвоста, шерсти, пасть маловата и зубы — просто никакие. Это, конечно, мешает, но знаешь... в основном мешает то, что ты — будущий император. Это слишком пафосно для вольной шпионки, Мартин. Ты мне тоже... нравишься, — она с трудом произнесла это подростковое слово. — Что-то в тебе есть. Но...

— Я даже не могу поцеловать тебя. Я вчера ночью подумал об этом... обидно, правда?

— Поцеловать, это... в смысле? — она плохо понимала эту привычку бесшерстных. — А зачем?

— В смысле — в губы. Ну, чтобы выразить чувства.

— А. У нас не так, — она пожала плечами. — Какой-то мы странный разговор ведем, тем более что у тебя за дверью охранник торчит, — не выдержала она. — И так он уже там наслушался... интересных вещей. Вот эта вот еще публичность, эта вот, твоей жизни — это просто бесит.

— Прости.

— За что?

— За то, что это стало достоянием гласности...

— Ну прямо котята малые! — она быстро пересекла комнату и распахнула дверь. — Сэр! Мы были бы очень вам благодарны, если бы вы не распространялись об услышанном тут.

Клинок краснел.

— Я не слышал ничего, — наконец, сказал он. — Как можно, госпожа... даже если бы слышал, не сказал бы никому. Я же Клинок.

— Благодарю вас, сэр, — и она с грохотом захлопнула дверь.

— Да. И в случае чего, я все равно знаю его имя.

— Я переживу парочку слухов, в случае чего, — передразнила она. — К тому же ты принц и все такое, наверное, мне даже должно быть лестно. Вот тебе потом могут это припомнить, но это уж ты извини, меня это волнует мало.

— Не сердись...

— О, я спокойна. Как дохлый варан! — она не была спокойна. — Но почему сегодня? Мало мне завтрашнего похода в этот Манкаровский Парадиз!

Мартин опустил голову.

— Кватч, Клинки, Баурус, даже Джоффри, — сказал он. — Если за меня умрешь еще и ты, я, наверное, свихнусь. Поэтому я не хочу тебя отпускать. Неужели непонятно?

Она сменила гнев на милость.

— Ну а кого?

— Ты хочешь этого... скажи... не из-за Каморана?

"Неужели ревность?!" — изумилась про себя кошка.

— Да нет, конечно, — сказала она. И поняла, что соврала.

Вечером Баирра лежала, закрыв глаза, на своем тюфяке в оружейной, а мысли ее неслись по кругу, не желая успокаиваться — опасные, закусившие удила мысли. Сегодня произошло слишком много всего... а завтра произойдет еще больше.

Баирра перевернулась на другой бок.

Какую бы взбесившуюся мысль ухватить за поводья первой? Мартин? Джоффри? Манкар Каморан? Тяжело раненый Хальвес?

Хальвес не при чем... кто ей Хальвес — приятель, боевой товарищ, неплохой кот, конечно, но — никто. Она не была должна ему ничего, кроме откровенного разговора, а это дело терпит. Он добыл для них сигил и остался в живых. О нем можно больше не думать.

Джоффри умер, и это, вот странно, сделало почти неважным, был он предателем или нет. Любопытство, говорят, сгубило немало кошек, но черные кошки обычно сами приносят несчастье... к скампам Джоффри. На его место пришлют очередного "безобидного" старикашку с кучей тузов в рукаве, и Баирре нет до этого никакого дела. Она, слава богам, не Клинок.

А вот Мартин...

Она перевернулась уже на спину, закинув лапы за голову. Оскалилась в темноту.

"Был ли он искренен? — думала Баирра, — я ведь давно заметила в нем какое-то странное, словно им самим неосознаваемое лицемерие... наверное, у него оно в крови. Императорское наследство. Священнику, разочаровавшемуся в богах и ушедшему в культисты, я бы поверила куда скорее, чем культисту, покинувшему даэдр и ставшему священником. Зачем он обозначил какие-то чувства ко мне, есть они или нет? Зачем это признание?"

То, что они принадлежат разным расам, смущало Баирру, хоть и не очень сильно — она полагала, что иногда чувства действительно бывают столь сильны, что уже неважно: человек, хаджит, мужчина, женщина. Но это — не тот случай, она была почти уверена. Слишком удачный момент, слишком рассчитанное движение...

"Не понять, — думала Баирра, — что он хотел — не понять, и, может быть, я зря думаю над этим, может быть, это просто страх смерти разбудил в нем желание телесной близости".

Она могла принять порыв Мартина. Остаться у него, выпить с ним сиродиильского бренди... Честно признаться, ей было бы... не то чтобы страшновато, но... странно было бы разделить постель с бесшерстным. У нее раньше подобного приключения не случалось. Да и не хотела она никогда снискать славу Барензии.

"Была бы я влюблена... а так — зачем? В лучшем случае стать потом фавориткой императора, слушать хихиканье свиты, быть объектом грязных сплетен... детей у хаджита с эльнофеем быть не может... о каком бреде я думаю! Завтра мне предстоит..."

А о Манкаре Каморане думать было еще труднее. Баирра хотела видеть его, где-то в глубине души она жаждала увидеть его... Он был для нее чем-то... очень важным.

Быть может, увидев его, она окончательно поддастся его чарам. Тогда все будет кончено... но нет. Она справится. У нее живы еще родители, и если она не убьет Каморана — даэдра доберутся до них. Вот что нужно помнить... ее семья и друзья детства. Ее страна. Ладно, пусть даже Мартин, пусть даже этот непонятный имперец с таким красивым голосом, с такой эмоциональной натурой, с его этим врожденным актерским лицемерием...

"Искреннее лицемерие", — придумала она парадоксальное определение. Свилась клубком под одеялом. Завтра она может погибнуть... быть может, она зря не осталась с Мартином.

"Можно сбежать, — вдруг пришло ей в голову, — можно сейчас одеться, взять вещи, наврать Клинкам... или даже не наврать, а честно сказать Мартину — я не хочу умирать сейчас, я лучше умру вместе со всеми, когда Обливион выплеснется на Нирн, я — просто кошка, черная кошка, мир спасают только звезды, только Нереварин или кто-нибудь вроде нее. А я — не Нереварин, и даже никогда ее не видела, хотя и мечтала познакомиться с ней. Не Нереварин, не Алессия, не тот безымянный герой, что убил Ягара Тарна. Никто".

Но она не сбежала.

Она даже сумела заснуть и утром вышла в столовую.

Мартин встал при ее появлении. Потом встали все остальные.

Баирра от такого внимания даже растерялась.

— Доброе утро, — сказала она.

— Доброе утро, — отозвался Мартин.

— Я... готова. Поем, оденусь — и я готова.

— Я буду ждать... в общем зале. Там тоже почти все готово. Осталось немного... доделать, — и принц почти выбежал из столовой.

Хаджитка уселась за стол и рассеянно пододвинула себе свинину.

— Удачи, — сказала ей Аланна. — Правда, удачи.

Баирра кивнула. Ей было не страшно. Скорее, горько. Она предчувствовала какую-то потерю. Какое-то несчастье.

— Портал откроется всего на несколько секунд. Вы должны будете впрыгнуть в него, как только я скажу: "Давай!" Моментально, без колебаний. Обратно вы сможете вернуться, только уничтожив этот подплан изнутри... фактически, только убив Каморана. Точнее, уничтожив его сознание, потому что Парадиз по большей части и есть — его сознание.

— Это я все понимаю. Я готова.

Мартин посмотрел на Баирру, словно запоминая — на случай, если видит ее в последний раз.

— Возвращайтесь. Я буду ждать вас.

Она отрывисто кивнула. Она чувствовала, что еле сдерживается, чтобы не начать хлестать себя хвостом по бокам, усы ее встопорщились, а в горле уже билось рычание.

— На счет три я начинаю... где-то через пятнадцать секунд после этого я даю старт, и вы прыгаете.

"Хватит болтать, трепло!" — мысленно рявкнула на него Баирра.

— Раз, два, три... — он взмахнул рукой, и на указанном им месте зажглась ослепительно голубая звезда.

"Десять... одиннадцать..." — считала про себя хаджитка.

На счет "четырнадцать" звезда развернулась в сияющее полотно.

— Давай!

И она прыгнула. Прямо в свет.

Баирра ожидала чего-то мерзкого, вроде липкого огня Врат, но это было совсем другое. Словно она прыгнула в музыку или в ветер — ее подхватило свежее, прохладное, сладкозвучное, и мягко понесло ввысь.

А потом синева, как занавес, разошлась — и перед кошкой открылось...

Она ахнула, не сдержав восторга, пронзительного и внезапного. Она стояла на благоуханном поле, покрытом изумрудной травой, такой прекрасной, словно каждая травинка несла на себе благословение Дибеллы. Над ней было небо — рассветное, невозможно нежное, сказочное. Любой рассвет Нирна по сравнению с ним казался унылым сумрачным переходом из ночи в день. Неподалеку розовели под утренним солнцем кружевные арки белого камня, так естественно вписанные в пейзаж, словно они росли в нем, как цветы... цветы, чей аромат ветер свивал в призрачные букеты и дарил самому взыскательному обонянию. Роса на траве, каждая росинка — была маленькой радугой. Черная кошка, стоявшая посреди этого великолепия в невзрачных кожаных доспехах, вооруженная, настороженная — она остро почувствовала это — была незваной гостьей, недостойной этого божественного сада.

Она огляделась — не чтобы узнать, куда идти, она забыла, зачем явилась, — чтобы насладиться Парадизом во всей его полноте. Неподалеку извивалась чистая дорожка, мощеная белым камнем.

— Ты... — вдруг послышалось ей.

Хаджитка вздрогнула.

— Иилитен, — мягко сказал ее невидимый собеседник, и она узнала голос. — Ты все-таки пришла.

— Я... да, — пробормотала она. — Я здесь.

— Иилитен... ведь тебя на самом деле зовут иначе?

— Баирра, — прошептала она.

— Этот нож в твоих ножнах — для моей груди? Стрелы в колчане? Когти на твоих пальцах — для моего горла?

Баирра почувствовала, что сейчас заплачет. Она глубоко вздохнула.

— Почему здесь так... прекрасно? — спросила она, глотая рвущиеся рыдания. — Почему?.. если это ты...

— Баирра, — сказал голос Манкара Каморана, — ты себе не представляешь, что может быть в душе даже простого смертного. Какие дивные сады. Какие ослепительные выси. Но ты еще не видела всего.

— Где ты?

— Не торопись. Я здесь. Ты — во мне, в моей душе, вот этот ветер — мое дыхание, это небо — мои глаза, ты стоишь на моей груди...

— Я хотела бы... лицом к лицу.

— Ты думаешь, тебе удастся убить меня? — искреннее расположение и участие в его голосе: учитель, спрашивающий у прилежной ученицы, уверена ли она, что ответит урок без подготовки.

— Не знаю, — сказала она правду. — Но я должна, — слезы все-таки покатились по ее щекам. Всего две слезинки, и она нервно отерла их лапой.

— Этот... человек, бастард Септима... ты думаешь, он способен стать императором?

— Да.

— Он мнителен, обидчив и тщеславен. Он жесток и, в общем, труслив.

— Но он умен, и... и он хочет как лучше, — проговорила хаджитка. — Он не злой человек. Хотя есть в нем слабость, да. Ты ведь не хочешь его смерти?

— Нет. Мы успеем поговорить и об этом. Ты сейчас думаешь, что в душе такого злодея, как я, не может быть такого, — смешок, — великолепия?

Баирра промолчала, что-то в этом роде она и думала.

— Ты просто еще не все видела, — объяснил ей голос Каморана. — Посмотри налево.

Хаджитка повернула голову. Далеко от нее бежала толпа голых людей. За ними гнались... даэдра. Кланфиры и даэдроты. Баирра инстинктивно схватилась за лук.

— Спокойно... они ведь бессмертны... тебе незачем им помогать.

— Кто это? — голос ее вдруг сел, получилось сипло.

— Это они, — с каким-то непередаваемым чувством, в котором смешалось отвращение, насмешка и любовь. — Мифический Рассвет... в широком понимании. Те, кто... как бы ты сказала, поддались моим чарам. Кто желали жить вечно, как даэдра. Они это... получили. После смерти.

Кланфир прыгнул и обрушился на спину одного несчастного. До Баирры донесся крик, а потом подбежавший даэдрот буквально втоптал в нежную траву упавшее тело.

Баирра отвернулась.

— Бессмертны, говоришь? — процедила она.

— Да, — спокойно ответил ей Каморан. — Они воскресают... и воскресают... и воскресают. Они... уже, кажется, сами не рады бессмертию.

— Это... еще хуже. Ты... изувер, — она сгорбилась.

— В какой-то мере. Но на самом деле, мне это в сотни раз больнее, чем каждому из них.

— Ну так и останови это.

— Как у тебя все просто. Приходи. Быть может, ты сумеешь остановить меня.

— Стой! — она подумала, что голос его сейчас исчезнет. — А Джоффри... тоже здесь?

— Они все... в сердце моем, — издевательски-страстно прошептал Каморан. — Иди по этой дороге.

— Манкар? — голос кошки дрогнул на его имени.

Но он ей не ответил.

Баирра шла по Парадизу. От красоты вокруг замирало сердце, но хаджитке она была почти не в радость. Баирра шла убить эту красоту. Убить ее создателя. Лучше бы это были Мертвые Земли.

Лучше бы это было вообще не с ней.

Кошка шла по райскому, цветущему саду, в рассветной неугасимой яркости. Все вокруг навевало пронзительный, кристально-чистый восторг. Воздух — не надышаться, травы — не насмотреться, белый камень — прильнуть щекой, и так и стоять, впитывая благость. Парадиз обещал вечную негу, и даже иногда пробегающие вдалеке безумцы и даэдра не могли испортить очарование. Свежесть бытия, вот что было в этом раю.

"Но жить здесь невозможно, — уговаривала себя Баирра, — слишком, слишком тут прекрасно... сердце не выдержит такого чуда, если быть здесь постоянно".

Как бы ей хотелось, чтобы тут был кто-то еще. Мартин... или Хальвес. Почему она не осталась с ними? И как она сможет убить это чудо? Даже Манкар больше не говорит с ней. Она будет бродить по раю, пока его сладость не заставит ее забыть о цели, а потом, счастливая, сумасшедшая, она будет кататься по изумрудной сочной траве, рвать дивные цветы, вить венки, дарить их остальным безумцам. Это — лихор, это для памяти... Я хотела бы подарить вам амброзии, но все они завяли...

— Эй, смертная, — окликнул ее гортанный голос, и она вздрогнула. На мягкой траве, в расслабленной позе сидел дремора, поигрывая кинжалом.

Баирра застыла на месте. Если он хотел убить ее, она бы уже лежала с даэдрикой в горле. Дура, размечталась!

— Что?

Дремора усмехнулся. Морда у него была на редкость уродливая, даже по меркам дремор.

— Каморан сказал, что ты его гостья. И ты вроде бы правда живая. Чего это он задумал, а?

Хаджитка отметила, что никакого почтения по отношению к Каморану в голосе дреморы нет, и вдруг ощутила к нему даже симпатию. Хоть кто-то не вздыхает об этом проклятом поэте!

— Вот я и хочу узнать, что он задумал.

— Мне нравятся смертные, — сказал дремора, поднимаясь. — Они храбрые и стойкие, хотя недолговечны. У них интересные мысли и вообще, они удивительны. Если ты идешь к Каморану, тебе будут нужны вот эти вещицы, — он помахал чем-то похожим на меховые наручи.— В принципе, он сказал передать тебе их.

Баирра ждала.

— Но — услуга за услугу. Для начала ты...

— Нет, — сказала Баирра, и села прямо на траву. Она вдруг поняла, что исполнение чего-то еще, кроме задуманного — дойти до Манкара — просто убьет ее.

— Не хочешь увидеть Манкара? — насмешливо протянул дремора.

По Парадизу вдруг пронесся ветер.

— Отдай ей наручи, Катутет, — послышался голос Каморана.

— Да за ради Лорда Дагона, — недовольно пробурчал дремора. — Если это так срочно...

— Ты не представляешь, насколько. И покинь нас, Катутет. Надень их, Баирра.

— Зачем? — спросила кошка. Сунув ей в лапы наручи, расшитые каким-то безвкусным узором, дремора подчеркнуто гордо удалился.

— Они — ключ от Запретного грота. Можно сказать, от бездн моей души. Я не могу предстать перед тобой, пока ты не узнала всего обо мне... мы должны стать более чем друзьями, более чем любовниками, более чем братом с сестрой. Очень скоро, милая моя, Лорд Дагон возьмет Нирн. У нас очень мало времени.

— Разве ты не этого добивался? Ты ведь служишь Меррунзу.

— Да, я добивался именно этого.

— Что, передумал?

— Нет, — в голосе слышится сдерживаемый то ли смех, то ли слезы. — Я не передумал. Я очень хочу, чтобы Лорд Дагон покорил смертный план. Я верно служу ему, верно, как никто. Кровью и помыслами. Я — идеальный слуга Принца Даэдра. Он ждал такого всю вечность. О-о, милая моя, ты не представляешь, насколько я ему верен...

— Я не понимаю тебя.

— Поймешь. Надень эти... наручи.

— Джоффри говорил, — упрямо сказала Баирра, — вернее, писал... что ты не желаешь зла Тамриэлю. Ты ему лгал?

— Нет. Я желаю Тамриэлю только процветания и готов жизнь положить ради этого.

— И то, и другое одновременно невозможно.

— Хотел бы я, чтобы так и было, — голос Манкара прервался. — Хватит сидеть. Иди ко мне. Иди через мою душу.

Она колебалась.

— Пожалуйста, дорогая моя...

— Ты безумен, — шепнула кошка.

— Ты скоро поймешь, насколько.

Хаджитка неохотно натянула на лапы наручи, покрутила кистями. Поднялась и пошла вперед.

И...

Контраст — слишком бесцветное слово, чтобы характеризовать то, что ощутила Баирра, проникнув в указанный ей Камораном грот. Словно на дне бокала с божественным напитком оказался дохлый таракан, словно прекрасный цветок выпустил ядовитые шипы... словно твой друг ни с того ни с сего при всех ударил тебя по лицу.

Мгновенный ужас узнавания заставил ее вжать голову в плечи — именно сюда она зарекалась лезть, здесь был ад Обливиона, здесь были маленькие Мертвые Земли внутри сладостного Парадиза. Жара, красный воздух и жутковатый шепот лавы.

— Что это?.. — прошептала потрясенная кошка.

— Я, — отозвался призрачный голос Манкара. — То, что в сердце моем, Баирра... иди вперед.

— Нет! — внезапно она почувствовала, что не выдержит, и бросилась вон, обратно в Парадиз... вернее, попыталась броситься. Проход не открывался. Когти бессильно скользнули по камню.

— Обратной дороги нет, — сказал... кто-то другой, не Каморан. Только сейчас хаджитка заметила сидящего в какой-то канаве человека. Нагого, сутулого... и с такими же наручами на запястьях.

— Как?.. Почему?

— Эта дрянь, что на твоих лапках, не пустит тебя обратно.

Баирра тут же попыталась сорвать с себя проклятые наручи, но они словно впились в кожу.

— Снять их невозможно, — в голосе человека проскользнуло злорадство.

— Сволочь! — она адресовала это определение Манкару, но тот, кажется, снова оставил ее. — Подлый мерзавец, урод ненормальный, гад! — еще одна бессильная попытка стащить наручи, и, потом, неизбежные, как роса утром, слезы.

"Я совсем расклеилась, — думала она, плача, — постоянно реву... боги, боги, мать-Азура, дай мне сил..."

— Что там, дальше? — спросила она, чуть успокоившись.

— Дреморы, жара, пытки. Скоро узнаешь.

— А выхода нет?

Человек презрительно хмыкнул.

— Манкар! — крикнула кошка, но ответа не было.

Она села на относительно сухой участок пола.

"Он заманил меня в ловушку, — поняла Баирра, — и скоро меня отловят дреморы и... Хотя, что мне было еще делать? Надо идти дальше..."

Она осторожно, прячась и пригибаясь, двинулась вперед.

И скоро услышала вопли боли. А, когда добралась до небольшой пещеры, увидела, кто кричит... и ее едва не стошнило. В лаве, опущенный туда до пояса, извивался и орал человек в костяной клетке. Орал... и не умирал. Это было так страшно... Хаджитка беспомощно оглянулась, и вдруг вспомнила о том, что она вооружена. У нее лук. Трясущимися лапами она наложила стрелу, натянула тетиву — прекратить мучения бедняги! Один выстрел и он свободен... и выстрелила. Стрела вошла пытуемому в грудь... но, конечно же, он не умер. Будь Баирра не в таком шоке, она сообразила бы, что если несчастного не убивает лава, то куда простой стреле... Она снова расплакалась от жалости и ужаса.

— Рыча-аг, — вдруг в воплях человека прорезалось осмысленное слово, — прошу-у-у! Рыча-аг!..

"Рычаг? Да вот же он!" — Кошка бросилась к торчащему из стены рычагу и дернула его... клетка начала подниматься, и кошка уже облегченно вскрикнула, как вдруг чей-то другой голос завопил:

— Не-е-ет! Не-ет! — и хаджитка увидела, как из-под потолка опускается противовесом другая клетка, и скоро в лаву по пояс был погружен уже другой человек. А первый, бессильно свесив руки между прутьями, кажется, отрубился. Баирра отдернула от рычага лапы, будто он ее обжег. Вот, значит, как... либо один — либо другой... Новые пронзительные вопли боли огласили пещеру.

— Ну что же это! — хаджитка зажала уши ладонями. — Боги!.. За что?..

Она бросилась прочь из страшной пещеры. В груди сжималось и болело. Вот, значит, что в сердце у Манкара Каморана. Изощренные пытки. Зло.

— Ну и как тебе, понравилось? — голос Каморана просто лучился заботой.

— Мерзавец, — всхлипнула Баирра, — изверг...

— Это меньшее, что они заслуживают! — его голос словно натянулся, — ты бы знала, как я их ненавижу! Я готов рвать их на части лично, цедить кровь по капле!.. Я всех ненавижу. Тебя. Твоего трусливого Септима. Из тебя я бы сделал коврик и вытирал бы ноги, а его отдал бы дреморам на забаву, а потом распял бы то, что осталось. Ненавижу... всех! Мехруна! Его особенно, жадная, подлая, бессмертная тварь! За то, что он сделал со мной!..

Казалось, Манкар был в истерике. Слушая его, Баирра парадоксально успокоилась. Наконец, Каморан выдохся.

— Ты все еще хочешь поговорить со мной? — спросила она.

— Мы уже разговариваем, милая. Но ты нужна мне ближе, да.

— Тогда скажи мне, как отсюда выбраться... как снять эти проклятые наручи.

— Ты думаешь, ты достаточно меня узнала?

— Ты безумен. Ты опасен. То, что я вижу в твоей душе — ужасно. То, что я видела раньше... я не понимаю, как это возможно. Тебя словно двое...

— Ха, — горький, очень горький смешок, — двое! Если бы только двое... иди дальше. Я жду тебя.

Она пошла дальше.

— Знаешь, тебе, по-моему, действительно хватит впечатлений, — через какое-то время сказал Каморан.

Баирра поморщилась. Ей хватило уже давно. И впечатлений, и прочего — шло горлом. Увидеть Каморана и броситься на него, с зубами, когтями, разодрать его на клочки — вот чего ей хотелось. За все и за всех, за Кватч, за ту редгардшу с косичками, за Клинков, Хальвеса, Мартина, за себя...

— Жаждешь крови? — прошептал Манкар. — О, как я чувствую это. Словно твои клыки уже в моем теле... и ты слизывала бы кровь из открытых ран...

— Замолчи, — одними губами прошептала Баирра.

— Я был бы рад доставить тебе это удовольствие, правда, — странный смешок. — Это еще не самое странное из желаний... ты даже не представляешь, какие еще извращенные фантазии я бывал рад воплотить в жизнь. И какие возвышенные мечты. Сочинять стихи за бокалом вина, строку за строкой, состязаясь в остроте слога с прекрасной дамой и проигрывая ей... склониться к ее устам, принимая утешение и счастье. Или валяться в ногах у ничтожного властолюбца, выпрашивая у него, как милости, ударов плетью, упиваясь унижением. Был рад, искренне рад. Выслушивать поучения впавшего в маразм старика, как почтительный сын, гладить по голове глупую девчонку, как заботливый отец... служить и властвовать... дружить и ненавидеть...

Баирра зажала уши лапами, но это не помогло.

— Кстати, хочешь посмотреть в глаза тому, кто руководил осадой Кватча?

— Нет, — простонала она.

— Он мечтал о том, кто был бы выше его, но не мешал бы ему поступать, как он хочет. О таком начальнике, которого не было бы нужды смещать, о советнике, чьим советам можно было бы следовать, не боясь ответственности. Он всю жизнь мечтал о том, кто позволил бы ему поступать как угодно, не отвечая ни за один шаг. Смотри, вон он... и я снова доставлю ему это счастье — действовать мне во вред, не боясь наказания. Подойди к нему... а я ненадолго оставлю вас.

Баирра подняла уставшие глаза на сидевшего у стены пещеры альтмера. У эльфа было тонкое и капризное лицо. Он поднялся навстречу хаджитке.

— Вы ведь пришли убить его, леди? — спросил он каким-то опасливым тоном. Что-то неприятное было в его голубых раскосых глазах, это была жестокость слабака, какая-то нутряная подлость существа мелкого и злого.

— Твое какое дело? — Баирра оскалилась.

— Не сердитесь. Я помогу вам. Я сниму с вас наручи... проведу наружу. Этим ведь я искуплю свою вину?

— Предательством? — спросила кошка.

— Зачем вы так говорите. Да, я сделал много зла, — он сказал это так, словно гордился этим. — Это под моим командованием даэдра разрушили Кватч. Но я раскаиваюсь и помогу вам спасти Тамриэль. А вы убьете Каморана.

— Сначала ты предал свою страну, разрушив город... а теперь собираешься предать Каморана. А он видит тебя насквозь, и позволяет тебе предавать себя. Знаешь об этом?

По лицу эльфа расплылась неприятная улыбка.

— Госпожа... конечно, знаю! Знаю, что он не может иначе. На самом деле не он властен надо мной, а я над ним.

Она посмотрела внимательнее в золотое лицо. В нем было безумие.

— Меня зовут Эльдамил, — поделился с ней альтмер.

— Почему ты предаешь его? Над тобой не властны его чары?

— Это не чары. Это другое. На самом деле, он хочет, чтобы вы пришли к нему и убили его. А я хочу приложить руку к смерти чего-то великого. Прелестно, когда желания совпадают, правда? Я разрушил Кватч... а теперь приложу руку к смерти уникального существа, равного которому нет и не будет.

От отвращения хаджитка не смогла найти слов.

— Войти в историю, — мечтательно сказал эльф, — это лучше, чем сие убогое бессмертие, которое мне навязал мастер Каморан... да, тут он меня подловил, но я с ним поквитаюсь. С его согласия или нет... ха, ему ведь пришлось позволить мне предать себя, поймите это, госпожа. Пойдемте.

Она потащилась за ним. Какой-то дремора было привязался к ним по пути, и хаджитка уже приготовилась драться, но Эльдамил наплел ему, что действует по приказу Каморана... вернее, почему наплел? Сказал чистую правду.

— Слушай, — она преодолела гадливость, — почему ты сказал, что он хочет, чтобы я убила его?

— Так вы же хотите убить его? Значит, и он этого хочет. Все просто.

— Не понимаю, — сказала Баирра.

— А я думал, вы умная, — насмешливо протянул альтмер, — я же уже все объяснил. Впрочем, Каморан сам вам расскажет... на самом деле он слабак, тряпка, ничтожная тварь, добравшаяся до власти. Я-то его раскуси-ил... я на его месте бы, — снова противная гримаса самодовольного блаженства, — эх...

"Он не слабак. Он — звезда, — подумала она. И, почти сразу же: — А я опять поддаюсь его чарам".

— Как же так, — она потерла лоб, — то ты говоришь, что равного ему нет, то — что он слабак и тряпка.

Альтмер захихикал.

— У него уникальные возможности, — как идиотке, объяснил он. — А он не сумел ими правильно воспользоваться. Давайте ручки, прелестная дама, я сниму с них эти штуковины.

Баирра оскалилась, но лапы протянула.

Что-то пробормотав, альтмер снял с нее наручи. Она боялась почему-то боли, но ее не было.

— В Кватче погибло столько разумных, — проговорила Баирра, — обычных хаджитов... эльнофеев, аргониан — столько... совершенно ни за что. А ты этим еще и гордишься, мразь.

— Вы такая доброде-е-етельная, — почти пропел альтмер.

Она сжала кулаки, чтобы не вцепиться когтями ему в глаза.

— Нет. Я — обычная. Просто кошка, не хорошая и не плохая, нормальная... И я убивала разумных. Но — в бою, защищаясь. И я делала подлости, но — чтобы было чего есть, это была моя работа. А ты... ты не войдешь в историю. Каморана вспомнят. А тебя — нет.

Эльдамил злобно глянул на нее. Хотел уже сказать какую-то гадость, но...

— Замолчи и отойди от нее, — прозвучал голос Каморана.

— Конечно... мастер, — прошипел эльф. — Приятного вам общения с этой черной зверюшкой.

Баирра проигнорировала это оскорбление.

— Выходи, милая, — Каморан, кажется, вздохнул. — Выходи под небо. Дверь чуть дальше.

Она проверила оружие, прежде чем открыть дверь. В груди ее трепетало предчувствие. Впереди было самое важное в ее жизни. Победа или поражение... но на самом деле, на самом деле, на самом деле...

— Манкар, зачем, — устало прошептала она, — зачем я тебе...

Он не ответил.

И снова — райский сад Парадиза. Ударил по глазам, по сердцу. Но уже не восторгом... слишком красиво. Переслащено, как скуума. Как долгий карнавал — от красок рябит в глазах, от веселья болит голова.

Маленькая статуя Меррунза, довольно — и неожиданно — изящная. Баирра скорчила Принцу Даэдра рожу, проходя мимо. Неподалеку высилось какое-то айлейдского вида здание... хаджитка решила, что туда и лежит ее путь.

"Сволочь! Ненавижу! — думала она, приближаясь к своей цели, — ты меня измучил, издергал... еще пару твоих парадоксов — и я завизжу и буду визжать, пока не свихнусь. Ах, Манкар. Я не могу тебя видеть... я хочу, да, я знаю, что дура... ты меня отравил, ты меня зачаровал. Но не могу, не в силах. Как не в силах прямо смотреть на солнце — оно обожжет мне глаза... Кстати, откуда здесь солнце, — еще думала она, — что в душе этого негодяя делает Магнус..."

Две высокие фигуры против солнца виделись черными силуэтами.

— Предательница! — воскликнула одна, и Баирра узнала госпожу Руму, которую она убила в святилище. — Ты пришла с раскаянием, но оно опоздало. Войди и прими казнь от рук Мастера!

— Дура, — спокойно сказала ей Баирра. Та подавилась своей обвинительной речью.

— Госпожа, — вступил второй, — мое имя Равен. — Он низко поклонился, — Мастер ждет вас... он очень хочет вас видеть.

Стоило сказать и ему что-то вроде, но было как-то неловко отвечать хамством на столь изысканную вежливость.

Перед кошкой распахнули двери.

— Иди, тварь!

— Прошу вас, госпожа.

Сердце Баирры заколотилось, как от тройной дозы лунного сахара.

Двери закрылись за ней, оставляя ее наедине с тем, кто сидел на троне... вернее, с тем, кто поднялся ей навстречу... кто сделал несколько шагов...

Она подняла глаза к его лицу.

— Я пришла, — хрипло сказала она.

— Я рад.

На его груди висел амулет. Надо же, как легко эта побрякушка предала династию Септимов. Или не предала? Выбрала достойного? Истинного императора?

Баирра заставила себя вспомнить о том ужасе, что творится в пещерах под Парадизом. О Кватче. О тех, кто умер, защищая Бруму.

Но не смогла поднять руки.

В глазах Каморана появилась грусть.

— Не можешь... возьми кинжал, нанеси удар. Я не буду мешать. Ну?

Она вытащила кинжал из ножен. Посмотрела в лицо Мастеру. Засмотрелась...

— Не могу, — сказала она. — Ты околдовал меня — я не могу. Ты стал для меня звездой.

— Но ты должна. Времени все меньше, и, если ты сейчас не убьешь меня — Нирн захлебнется в огненных водах Обливиона. Вспомни своих родителей, свою родину... своих друзей.

— Я почему-то не могу, — произнесла кошка, с отчаянием понимая, что это действительно так. — Мне... я чувствую, что убив тебя, я... словно исчезну.

— Плохо, — сказал Манкар. Он протянул руку и погладил хаджитку по щеке, под подбородком. — Ты выслушаешь меня?

— Да.

— Ты, наверное, считаешь меня незаурядной личностью? — он мягко взял у нее из лапы кинжал, вложил в ее пустые ножны, и повел вглубь залы.

Она кивнула.

— Я — не личность. Уже довольно давно, — сказал он. — Когда-то я был обычным смертным эльфом. Я был тщеславен, хотя, кажется, не зол. Я плохо помню... я хотел, чтобы меня любили, чтобы мной восхищались. Хотел всем нравиться. И однажды мое желание кто-то выполнил... Сначала я думал, что это какой-то Князь Даэдра пошутил: Клавикус Вайл, Шигорат. Теперь я думаю, что это был по меньшей мере Падомай. Потому что эта шутка способна отправить в тартарары весь мир.

— Ты, — вдруг кошка ощутила какую-то парадоксальную ясность сознания, у нее словно открылось второе дыхание, — ты каждому кажешься тем, кого он хочет видеть?!

Каморан рассмеялся, странным, рваным смехом, а потом Баирра поняла, что это не совсем смех — это рыдания без слез... это истерика.

— Кажусь? Кажусь?! Глупая женщина, я отдал бы все за то, чтобы казаться тем, чего хотите все вы... Я им являюсь! Понимаешь, маленькая смертная кошка, я являюсь всем тем, о ком мечтали всю жизнь сотни, тысячи. Что осталось от моей души, подумай?! Я — не Манкар Каморан, я зеркало, зеркало всего этого сумасшедшего мира. Помнишь своих дружков из святилища на озере? Аннет — ей был нужен эффектный поклонник, который давал бы ей понять, как она умна и необычна, и я был им. Тупая смертная, меня, будь я собой, от нее тошнило бы, а я восхищался... Старик Хаддар — мечтал о почтительном сыне, потому что его урод-сынок выпер его из родного дома на улицу, и я был им.

Баирра пыталась осознать.

— Харроу — этот проклятый данмер мечтал, видимо, о своем Вивеке, чтобы тот снизошел к нему, об этаком божественном возлюбленном, и спасибо и на том, что этот мужеложец был недостаточно нагл, чтобы требовать многого. Редкий случай деликатности, если уж вам, смертным, надо что-то, то вы хотите всего и побольше, только вам-вам-вам, только бы жрать! Кое-кому был нужен раб... кое-кому — жестокий господин, и я хлебнул сполна ваших уродливых желаний. А главное, я был искренен. Мне искренне нравилось быть дурачком в сиянии пресыщенной светской штучки, мне искренне нравилось раздавать приказы, как пощечины, чтобы меня с собачьим обожанием слушались. О проклятие, кому — мне? Я... если еще остался я, то я давно безумен. И главное... главная мерзость... что я никогда не забываюсь полностью. Отражая ваши желания, я всегда помню, что я всего лишь их отражаю. Я столько потерял! О, среди вас встречаются и достойные личности. Кто-то хотел иметь брата, которого искренне любил бы и поддерживал, кто-то собеседника, с которым так интересно было бы общаться... и я бы, возможно, ответил бы им сам. Но мое проклятие перехватывает инициативу, и я насильно становлюсь кому-то братом, другом, учителем. Понимаешь?

Она медленно кивнула.

— А Джоффри был нужен истинный император, — произнесла она.

— Верно. И я смог надеть Амулет. И я правда желаю теперь Тамриэлю добра и процветания, и знаю, как это сделать... но... спроси еще, Баирра, спроси еще об одном.

— Что... хотел от тебя...

— Мехрун Дагон! — выкрикнул Каморан, не дождавшись. — Это проклятие действует даже на Принцев Даэдра, и, я думаю, на Аэдра тоже подействовало бы... что хотел от меня Дагон?

— Меррунз желает разрушения и смерти, — это было просто, ответить. Ужасно просто.

— Да! И он мечтал о слуге, что поможет ему покорить Нирн. И вот он я... если бы просто казался... я стал им... им — и императором Тамриэля... и чьим-то другом, сыном, любовником, героем, учителем... почему меня не разорвало на тысячу частей, кошка?.. — прошептал он.

— Откажись... отрекись...

— Пусть Джоффри помечтает об отрекшемся императоре! Пусть Мехрун помечтает о спасении Тамриэля! Что ты говоришь со мной? Я — зеркало. Говори с теми, кто в нем отражается, кошка, при чем тут я!..

"Да уж, конечно, как бы ни при чем... удобно..."

— Ты ведь можешь сопротивляться, — сказала она, уже без страха посмотрев ему в глаза, — можешь! Почему не сопротивляешься?

— Я пытался. Сначала я пытался, но это... это сильнее.

— Тогда почему ты не убил себя? — жестко спросила Баирра.

— Не могу. Наверное, потому что никто не мечтал всю жизнь о самоубийце, — он криво улыбнулся.

Баирра закрыла лицо руками. Ей нужно было подумать. Хоть немного — осознать все это.

— Спроси лучше себя, милая, почему ты не убила меня? — прозвучал голос Манкара.

Она пошатнулась. Рука Манкара подхватила ее под локоть. Его пальцы сжались — до боли.

— Ну, почему? — спросил он.

— Потому что ты — и моя мечта, — произнесла она.

— Вот и ответ. — Он отпустил ее, и она осела на пол, не удержавшись на ногах. — Потому что я — и твоя мечта.

— Как тебя убить? — спросила Баирра.

— Не знаю.

И она с ужасом поняла, что его ответ — честен.

Это был странный разговор. Баирру тоже словно разрывало надвое. Манкар сидел рядом с ней на полу, обнимая ее за плечи, утешительно проводил пальцами по ее лапе, по щеке, говорил с ней, как друг... но не был им. Был врагом.

— А кого вижу в тебе я? — спрашивала кошка, жмурясь.

— По-моему, спасителя мира. Героя.

— Я... я всегда мечтала познакомиться с Нереварин. С кем-то вроде нее.

— Понятно.

— Да, я узнаю в тебе... что-то. Звездность. Сила, одиночество, трагедия души и способность к чувству. Возможность стать героем. И все это вранье?

— Да — и нет. Я не кажусь, я являюсь.

— Если ты являешься всем, то почему служишь Дагону, а не возжигаешь сейчас Драконьи Огни?

Каморан напрягся.

— Наверное, потому, что Мехрун Дагон — Князь Даэдра, бог, а Джоффри — смертный. И ты, Баирра, делающая из меня героя, смертная. А то я бы уже давно пожертвовал собой ради блага мира. Отдал бы тебе Амулет и зарезался бы.

Он говорил это со странной смесью серьезности и злой иронии. Кошка помолчала. Потом спросила:

— Что ты чувствуешь, когда отражаешь чьи-то мечты?

— Не хочу говорить.

— Но ты что-то чувствуешь? Значит ты, настоящий ты — еще существуешь?

— Я себя потерял, — медленно сказал Каморан. — Манкар Каморан заблудился в отражениях... я не знаю. Может быть, он уже умер в этом зеркальном лабиринте. А даже если жив, он уже безумен. Я безумен. И я хочу с этим покончить... и с ненавистью, и с любовью.

Кошка повернула голову и медленно провела языком по шее и щеке Манкара Каморана.

— Давно хотела, — чуть виновато сказала она, встопорщив усы.

— Знаю.

— Прости.

— Не самое худшее.

— Я сначала думала, что мне придется убить свою мечту. Суметь как-то вырвать ее из своей души. Ну... чтобы ты умер. Но это ведь не поможет?

— Даже если тебе это удастся... я просто выйду из-под твоего влияния. Перестану быть спасителем мира. Перестану сидеть тут, обнимать тебя и искать вместе с тобой выход. Но тебе не удастся. Никому не удавалось.

— А кто-то пытался?

— Да, — короткое слово, но Баирра почувствовала, что оно означает, всей шкурой. Она вздрогнула, и Манкар крепче обнял ее.

— Значит, бог, — сказала она. — Значит, нужен бог, который мечтает о спасителе мира. Быть может... Азура?

— Быть может. Как ты собираешься заставить Азуру прийти ко мне? И ты уверена, что она мечтает именно об этом? Даэдра... все несколько... опасны.

— Ну... — Баирра знала, что это так.

— Некогда Мехруна Дагона победила Альмалексия.

— Она мертва. Мне, во всяком случае, так говорили.

— Очень жаль, — равнодушно отозвался Каморан.

Что-то забрезжило у Баирры в голове, какая-то идея. Она хотела сказать Манкару, что плохо разбирается в богах, как в даэдра, так и в аэдра, а потом... поняла, что знает того, кто разбирается в них хорошо.

Бывший даэдрапоклонник, бывший священник Девяти.

Мартин Септим.

Да, безумие — просить Манкара открыть портал для бастарда Уриэля. Безумие — Мартину идти в лапы Каморану. Тот просто убьет его... и Нирн ляжет под Дагона. Огонь, кровь, безумие... Забвение.

Надо придумать что-то другое.

Но ничего другого не придумывалось. Баирру почему-то потянуло в сон. Устроить голову на плече Манкара Каморана, заснуть в его объятиях... таких лживо-надежных. Таких фальшиво-безопасных. Каким-то странным, ужасным, глупым образом на ее плечи свалилась ответственность за весь мир. Она ее не хотела, она боялась этой ответственности. Баирра знала, что такая ноша способна разорвать сердце.

Она резко отстранилась от Каморана. Вскочила, взмахнув хвостом для равновесия. Тот поднял на нее взгляд.

— Я знаю того, кто может помочь нам найти бога, способного противостоять Дагону, — сказала она.

Манкар поднялся тоже.

— Этот твой... бастард-священник? — спросил он почти оскорбительным тоном.

— Я говорю о Мартине Септиме, — она предпочла не заметить "этот твой".

— Я — о нем же. Знаешь, о чем мечтает этот человек? — только эльф мог так презрительно сказать "человек", — он ведь вроде моего Эльдамила. Мечтает о том, кто снимет с него ответственность. Ты не боишься, что я сниму с него ответственность вместе с головой?

— Он не такой, — произнесла Баирра сквозь зубы.

— О, — Манкар изобразил на лице двусмысленную улыбку, — "он не такой". А какой он, милая моя кошка? Добрый? Сильный? Нежный и страстный?

"Ревнует, что ли?" — смутно изумилась кошка.

— Я вижу, ты многого набрался от Харроу, — процедила она, — раз уж тебя интересует, нежный он или страстный.

— Что ты, я волнуюсь лишь о тебе, как друг. Или даже как подруга, раз уж ты мечтала о Нереварин.

"Что за пошлятину мы тут несем", — подумала хаджитка. Но удержаться было сложно. Манкар задел ее. Ведь она... ее отношения с Мартином... да какое его дело, что у нее с бастардом Септима?! Разве сейчас есть время на то, чтобы разбираться, что она чувствует к Мартину?

— Так вот что, др-руг. Позови его сюда. Он придумает что-нибудь.

— Он испугается, — сказал Каморан. — Он трус. Он не войдет в портал, даже если я его открою.

— Посмотрим.

Да, наверное, Каморан прав. Баирра не была уверена в Мартине, совсем. Если бы была возможность, она насильно напоила бы принца смелостью, разжимая его зубы, она сделала бы его тем, кто был ей нужен... героем. Кем никогда не станет, несмотря на свое проклятие, Каморан. Но возможности не было. Оставалось лишь надеяться.

Но тут Баирра вдруг опомнилась. Что она делает? Зачем настаивает на том, чтобы Манкар вытащил сюда Мартина? Она подняла лапы к вискам. Словно что-то подсказало ей, не интуиция, не... и, кажется, не сам Манкар, ведь он явно не хочет видеть здесь священника-бастарда. Что-то другое, или кто-то другой.

Но друг или враг?

— Подожди... — попросила она Манкара.

— Я и не делаю ничего. Зачем он нам нужен, кошка? Мне — очередные мучения, а толку? Ну, предположим, он посоветует нам бога, дальше-то что? Как его призвать? И... и выдержу ли я еще раз...

— Ты говоришь...

— Тут метафора с зеркалом не подходит. Зеркалу-то все равно, сколько отражать — песчинку или гору. Я, скорее, мыльный пузырь. Можно надуть слегка, можно — сильно, а можно дуть, дуть и дуть, пока не лопнет. Когда я принимал в себя мечту Дагона... ох, Баирра, это ощущение, когда ты не можешь вместить того, что вмещаешь в себя... ему был нужен Слуга. Идеальный. Служение и служение во плоти, сила, покорная большей силе. Всего лишь, а если бы ему было надо нечто большее? Если бы мне встретился Гермеус Мора? — зрачки Каморана расширились, словно одна мысль об этом приводила его в панику. — Самые ужасные, самые грязные мечты смертных по сравнению с этим были легки и милы. Я понимал их. Они были мне по размеру. Соответствие — величайшее благо. А еще один бог...

"А еще один бог может убить тебя. Что ж... разве не этого мы хотим? — подумала Баирра. — Если я не в состоянии разорвать твое горло, то почему бы не позволить кому-то разорвать твою душу?"

Быть может, ей стоило ужаснуться таким мыслям. Но почему-то не ужаснулась. А впрочем, разве не Манкар довел ее до этого состояния? Она готова была уже на все. Словно сама стала зеркалом Манкара. Жестокой, безумной. Боги, если она переживет это, если мир переживет это, то не придет ли кто-нибудь казнить уже ее?

— Что с тобой? — спросил Каморан.

— Я... — она усилием воли вернулась к предшествующим размышлениям, — я не понимаю, почему мне вдруг пришло в голову просить тебя позвать сюда Мартина. Это же... это бред! Я профессиональная шпионка и это — самая тупая из идей, которая... нет. Она вообще не могла прийти мне в голову. Но пришла. Кто мог подсунуть ее?

— Мы оба теперь сумасшедшие, — с нежностью сказал Манкар, протянув руку и погладив Баирру по лицу.

Она резко отбросила его ладонь.

— Мне надоели твои руки на моей шкуре, эльф! Что за ласки? Разве я мечтала о любовнике? Я мечтала о герое! Но почему-то я не вижу героя. Я вижу безумца, которому плюнул в глаза Шеггорат! Ты что-то мямлишь и мямлишь, жалуешься и жалуешься, будто бы не на твоих руках кровь жителей Кватча. Знаешь, каково было Нереварин убивать Дагот Ура? Но она его убила. Или... или даже они его убили. Она — и Неревар. Обоим это стало слишком дорого. Но на то она и героиня... а ты...

— Героиня... ты тоже героиня, кошечка моя. Героиня Кватча! Но почему Героиня Кватча, эта лучшая из хаджитов, не убивает злодея Каморана? Почему ведет с ним беседы, спрашивает совета, просит пожертвовать собой? Как ты, так и я, Баирра, я лишь отражение.

Она судорожно вздохнула.

— Да, я слабая. Я случайно стала героиней, случайно ввязалась в эту заваруху. Я не хочу. И не хотела. Но... но прах побери, разве это кого-то волнует! И ты не ответил на мой вопрос.

— Но я не знаю, кто влез в твою голову.

— Может быть, это Дагон?

— Ха! Это не его повадки. Знай он, что здесь происходит, он не стал бы что-то шептать в твои симпатичные ушки. Это слишком сложно и тонко.

— И это не ты?

— Не я, но разве ты веришь мне?

— М-м-м-м, — застонала Баирра, — я уже не могу. М-м-м... бог, какой бог может мечтать...

— Да любой. Мара, Аркей, Юлианос, Талос. Дальше-то что? Предлагаешь нам помолиться, чтобы кто-то из Девяти снизошел сюда? Богам плевать. До даэдра еще можно докричаться, а аэдра уже очень давно не дарили Нирн своим вниманием.

— К скампу. Зови Мартина.

— И не боишься, что я убью его? Ты готова поспособствовать гибели Нирна?

Она ужасно улыбнулась — оскалилась.

— А кто об этом узнает?! — прошипела она. Шерсть встала дыбом у нее на загривке. — Если мир рухнет, кто узнает причину? Если я сгорю, кого будет мучить совесть? А если уж совсем прямо, то я все равно ничего не решаю. Сила за тобой, и, значит, вина будет на тебе.

— Удобно устроилась.

— Кошки всегда удобно устраиваются.

— Ладно...

Он хлопнул в ладони и развел руки, словно открывая невидимую книгу. Набрал в грудь воздуха и сильно, ровно выдохнул воздух. Поднял глаза к небу.

Перед ним зажглась ослепительно-синяя точка. Стала расти, развернулась в чародейское полотно портала.

— Мартин Септим! — произнес Манкар, — я, Манкар Каморан, вызываю тебя на поединок. Если ты победишь, ты получишь Амулет и женщину, что ты послал ко мне, как последний трус, вместо себя.

"Скампа с два! Я вам не побрякушка, чтобы выставлять меня как приз!" — подумала Баирра.

— Но ты еще можешь доказать, что ты — мужчина, — продолжал Каморан. — Войди в портал. Я считаю до пяти. Один... два... иначе я убью ее, и Мехрун Дагон покорит Нирн... три...

Баирра не очень-то испугалась угрозы, но вот то, что Мартин может не прийти... хотя, если он не последний дурак, он не клюнет на эту ловушку... В ней бились два противоположных желания. Чтобы Мартин не приходил и чтобы он пришел.

— Четыре, — улыбаясь, протянул Манкар.

Портал словно треснул посередине. Разошелся, как занавес.

"Пришел", — поняла Баирра. С облегчением и ужасом.

На белокаменные плиты дворца Каморана, пройдя в портал, безоружный, одетый лишь в штаны и сорочку, ступил Мартин Септим. Посмотрел на Баирру.

— Я пришел, — сказал он ей. Только ей.

"Ну и дурак", — подумала она.

— Вызывать на поединок стоит заранее, — сухо сказал Мартин уже Каморану. — Я не успел взять оружие. Отпусти ее. Пусть поживет еще чуть-чуть.

— Мартин, — начала кошка.

— Я солгал, — сказал Манкар, и Мартин выпрямился, потому что ждал этих слов. Понимал, что поединка не будет, будет убийство. Каморан тоже уловил ход его мыслей и улыбнулся ему широко-широко. — Я позвал вас... как консультанта. Скажите, Мартин, можете ли вы призвать кого-нибудь из Девяти?

Принц опешил.

— З-зачем? — он решил, что над ним издеваются.

— Как зачем? Вы хотите спасти Нирн или нет? Мы с госпожой Баиррой придумали один способ...

— Мартин, он... частично на нашей стороне... — пробормотала хаджитка.

— Частично?! — Мартин никак не мог поверить в то, что его позвали "как консультанта".

— Частично! — радостно повторил Манкар. — Но, к сожалению, меньшей частью. Единственный ваш шанс, ваше высочество, — Мартин дернулся, — это сделать так, чтобы я стал на вашей стороне большей частью.

— Что я должен делать?

"Быстро собрался", — оценила Баирра.

— А что вы готовы сделать? — вкрадчиво осведомился альтмер.

— Практически все, — Мартин опустил глаза.

— Ах, какие варианты пришли мне в голову, — этак в пространство сказал Манкар, ухмыляясь.

Баирра стиснула челюсти — ей в голову тоже пришло много вариантов. Ее даже передернуло.

Мартин поднял голову и уставился на Каморана с презрением и ненавистью.

— Да, практически все, — процедил он. — И если ты думаешь, прислужник Дагона, что ты изобретательнее Сангвина, то ты ошибаешься. Говори, что тебе нужно.

— Мне нужно, для начала, чтобы вы выслушали вкратце то, что я уже рассказал нашей общей знакомой. О себе.

— А потом?

— Сядьте и слушайте.

Баирра, наконец, сумела найти в себе силы и подойти к принцу. Он снова посмотрел на нее. Этот взгляд... разве кто-то когда-то смотрел на нее так? Разве кто-то когда-то шел ради нее на верную смерть?

Она сглотнула. Не знала, что сказать.

Мартин медленно кивнул ей. Потом опустился на пол, подобрав колено, и уставился на Манкара.

— Я слушаю, — сказал он.

Они все сели кружком на полу. В этот раз Каморан рассказывал печальную повесть своей жизни куда спокойнее, суше и без лирических отступлений. Баирре такое изменение поведения Манкара не очень понравилось... возможно, оно было знаком того, что Каморан начал "подстраиваться" под Мартина. Почему же ей он закатывал истерику, а принцу читает лекцию? Неужели она всю жизнь мечтала о том, кто будет трепать ей нервы?

Мартин слушал внимательно, и, когда Манкар начал слегка повторяться, поднял руку, останавливая его:

— Я в целом понял ситуацию. Только вы зря думаете, что даэдра не способны так проклясть. Это вполне мог быть, например, Клавикус Вайл. Если бы у нас было время, можно было бы попытаться выяснить точно, но...

— Под мое воздействие попал Мехрун Дагон. Разве Вайл сильнее Дагона?

— Разве дело в силе? — парировал Мартин. — Был ли Боэтия сильнее Тринимака? И разве не побеждал уже смертный вашего лорда в третьей эре?

— Давайте вернемся к проблеме, — сказал Каморан.

Баирре показалось, что он недоволен предположением Мартина. Надо же, неужели тут уместна гордыня? Какая разница, Падомай тебя проклял, Клавикус Вайл или смертный чародей?

— Так что вы придумали? — спросил Мартин.

Баирра, которой уже надоело молчать и слушать, показала, что об этом хочет рассказать она.

— Ну, предполагается, что в противовес Дагону необходим какой-нибудь аэдра, что пожелает добра Тамриэлю. Проблема в том, что призвать аэдру... почти невозможно. Но вдруг вы знаете способ, Мартин?

— Если я опять же правильно понял, сила бога может разрушить ваш разум, — Мартин указал на Каморана. — Раз уж вы готовы к смерти... быть может, поступим проще? Я имею в виду... давайте я просто убью вас.

Баирра едва не вздрогнула: Мартин предложил это любезным, ровным тоном, словно чашку чая — гостю.

Манкар улыбнулся и развязал ворот мантии, обнажая горло. Протянул руку к Баирре:

— Одолжите кинжал, госпожа.

Она протянула оружие. Неужели Мартин сможет? Он не так давно общается с Камораном и... но это было бы слишком просто. С другой стороны, не хватит ли сложностей?

— Возьмите оружие, ваше высочество.

Мартин принял кинжал и поднялся на ноги. Каморан мило улыбнулся ему снизу вверх, не торопясь вставать.

— Бейте.

Баирра тоже вскочила. Сцепила лапы: что-то в ней требовало защитить Каморана. "Нет, — приказала она себе, — стой смирно... не лезь..."

Мартин обнажил кинжал.

— Бейте, — повторил Каморан, запрокидывая голову, — или вы предпочитаете сердце? Мне встать?

Мартин сделал шаг, слегка отводя руку с кинжалом. Его лицо выражало лишь сосредоточенность, и Баирре показалось, что принц сможет убить. Что там, в общем, сложного: взять жертву за волосы и всадить лезвие в горло.

Она чуть не выкрикнула: "Бей!" Или: "Не бей!" — она сама не знала, какое из стремлений восторжествует.

Еще шаг, левая рука принца потянулась к волосам альтмера... и замерла. И кошка поняла: не сможет.

— Ну бе-ей! — безнадежно взвыла она, но тщетно.

Мартин отшатнулся от Каморана. Тот опустил голову и рассеянно завязал ворот мантии обратно. Потом снова посмотрел на принца и хаджитку:

— Продолжим? — буднично спросил он.

— Ну ты-то что в нем увидел?! — Баирра подскочила к Мартину и вцепилась ему в отвороты сорочки, — кого?! Такой шанс упустил!

Тот выронил кинжал.

— Я не знаю, — выдохнул он, — но не смог... не смог. Он... я не могу его убить, — он вырвался из хватки хаджитки и отступил еще на пару шагов.

— Добро пожаловать в Мифический Рассвет, принц, — произнес Каморан.

— Но как же так! — Мартин сжал виски руками. — Так быстро?!

— Даже если бы вы сразу, не вступая в беседу, попытались бы убить меня, вряд ли у вас получилось бы. Тут даже лук со стрелами не помог бы. Прицелившись в меня, смертный или бессмертный уже вступает со мной в контакт, хотя бы и односторонний. Это не чары, друзья мои, не моя воля, это проклятие действует даже, когда я сплю.

— И кого я в вас увидел? — процедил Мартин.

— Мне пока сложно сказать точно, но что-то вроде... соучастника? коллеги?.. вы так хотите это знать, принц? У нас не так уж много времени...

На миг лицо принца исказило какое-то болезненное чувство. Может быть, даже страх.

— Нет, — быстро сказал он. — Не хочу. Так... на чем, значит, мы остановились?

— На богах, — неприязненно сказала Баирра, уже слегка пришедшая в себя.

— На богах... — Мартин отер пот со лба. — Действительно, вызывать аэдра дело почти безнадежное. Если только не... погодите... связь...

И вдруг замолчал, о чем-то задумавшись.

— Какая связь? — осторожно спросила Баирра, чтобы подтолкнуть его мысль.

— Договор, — пробормотал Мартин, — кровный...

— О чем он? — спросила хаджитка у Манкара.

— Понятия не имею. Подождем, скажет, надеюсь.

— Погодите, момент, минуту, — Мартин зажмурился, — так... если этого достаточно, то можно...

— Ну? — после еще одной паузы спросила Баирра.

Мартин открыл глаза и указал на Манкара. Вернее, на Амулет на его груди.

— Акатош, — сказал принц.

Манкар коснулся амулета.

— Что Акатош? — настороженно спросил он.

— Если Амулет признал вас императором, вы можете обратиться к Акатошу.

— Я?!

— Ну, если не хотите вы, отдайте Амулет мне, и попробую я.

— Обратиться к Акатошу? — повторил Манкар.

— Да. Осмелитесь? — почти оскорбительным тоном спросил принц.

Манкар не ответил. Он сидел, сжимая в руке Амулет Королей, и явно пытался осмыслить такой вариант развития событий. Баирра скосила глаза на Мартина. Тот стоял, скрестив руки на груди, и ждал ответа.

— Я... — Манкар поднялся на ноги, все еще сжимая Амулет, — как я могу обратиться... к богу?

Мартин внимательно следил за ним.

— Вы боитесь? — спросил принц. Баирре показалось, что Мартину очень важно, боится ли Каморан. Словно страх врага как-то... оправдывал его самого?

— Да, боюсь, что тут странного? — ответил Каморан, прямо глядя на бастарда. И тот отвел глаза, смешавшись. Каморан подошел ближе к нему, — разве не страшно самому приближать свою смерть? Свое полное безумие? Посмотрите на меня, принц...

Мартин снова поднял глаза на альтмера.

— Как мне воззвать к Акатошу? Я никогда не заходил в храмы Девяти... а вы — вроде бы священник, так помогите мне. Пусть эта женщина будет свидетелем того, как вы скормите меня моему же проклятию. Свидетелем того, что вы хоть что-то сделали для Тамриэля.

— От тебя ли мне выслушивать упреки, прислужник Дагона? — пробормотал Мартин, его щеки горели.

— От тебя ли мне выслушивать дерзости, ублюдок Септима? Ты забываешь, что вы оба в моей власти сейчас...

— Что же ты ее не проявляешь, если это так? — Мартин сжал челюсти.

— Хватит, — не выдержала Баирра. — Манкар... Мартин... пожалуйста, хватит вести себя, как малые котята.

Каморан с приторной улыбкой изобразил вежливый поклон Баирре, мол, слушаюсь, госпожа, и снова обратился к Мартину:

— Так что делать, священник?

Мартин перевел дыхание.

— Если нет рядом алтаря, то служитель Девяти может помочь молитве дойти до слуха богов. Возьмите амулет в обе ладони, не снимая.

Манкар сделал сказанное.

Мартин встал напротив Каморана и сомкнул свои ладони поверх его.

— Повторяйте за мной: Акатош Великий, Дракон Империи, Воплощенное Время...

— Акатош Великий, Дракон Империи, Воплощенное Время, — Манкар не отрывал глаз от лица священника, словно пытался подловить его на чем-то.

— Я, истинный император Тамриэля, обращаюсь к тебе по праву крови, и заклинаю силой вечного Договора...

— ...силой вечного Договора...

— Яви себя, чтобы не допустить гибели земли, что под твоим крылом, и позволь мне... узреть тебя во всей славе.

— ... во всей славе.

— Да будет так!

— Да будет так!

Какие-то секунды ничего не происходило. Всерьез Баирра и не ждала явления дракона посреди Парадиза, в цитадели мастера Каморана... да и ждала ли хоть чего-то? Мужчины застыли друг против друга, скрестив взгляды, как мечи, и вдруг Баирра почувствовала... силу.

Силу.

Уже знакомую ей, неотвратимую, неодолимую — именно эта сила, как она поняла теперь, заставила ее настоять на том, чтобы Манкар вызвал сюда Мартина. И у этой силы было имя.

— Акатош, — прошептала кошка.

— Акатош, — прошептал и Манкар, и сделал попытку отшатнуться — глаза человека, стоящего перед ним, заливал свет, яркий, хотя и бесцветный, неземной свет самого времени. Но руки Мартина крепко держали его.

— Ты звал меня, узурпатор, потомок узурпатора? — прозвучал голос. Говорил Мартин, но голос был не его... бархатность сменилась почти оглушающей сухостью. Это был голос существа, познавшего само время, обладающего силой, властью и знанием. Голос аэдра.

— Да, — прошептал Каморан. Его пробила дрожь. — Я... готов...

— Ты будешь свободен.

— Я... мне больно. Ты... желаешь... слишком сильно...

Баирра подняла голову. Из глаз Каморана лились слезы, слезы боли или чрезмерного напряжения, он дрожал так явственно, словно был болен всеми лихорадками сразу.

— Дагон... Акатош... оставьте меня, слишком разное... я не могу... не могу — обоих, — бормотал он, — нет, пожалуйста... а-а-а! — он закричал и рванулся в сторону. Мартин только начал поворачиваться к нему, как Каморан, с перекошенным, совершенно безумным лицом, поднял обе руки. На одной разгорался огонь, на второй — свет.

Баирра поняла, что произойдет, всего за несколько мгновений до этого, и бросилась к Каморану. Рядом, держась за горло, медленно оседал на пол Мартин, но кошке было не до него. И когда она схватилась за Амулет и дернула его вверх, заклятия сработали — огонь и свет рванулись с ладоней по телу Каморана, мгновенно пожирая его. Дикий крик боли и безумия заставил, казалось, зашататься весь мир... и только сжав в лапе Амулет, Баирра сообразила, что ей не показалось — мир Каморана и вправду разрушался вместе с его разумом и телом. Она обернулась к Мартину, пытавшемуся вновь обрести контроль над собой, и одним прыжком подскочила к принцу. Вцепившись в него свободной лапой, она обернулась на огромный факел, которым стал Манкар, и тоже закричала — от горя. Она, она принесла это несчастье. Ее мечта горела сейчас заживо. Холодные пальцы Мартина тоже вцепились в нее, а вокруг рушились стены, рушилось всё...

Она и Мартин падали вместе, Баирра как могла крепко сжимала Амулет, и только когда сквозь слезы она увидела такой знакомый, такой обычный общий зал Храма Повелителя Облаков, откуда вечность назад перенеслась в Парадиз, когда к ним бросились Клинки, когда она поняла, что все кончено... только тогда она смогла потерять сознание.

Ей не было так плохо никогда. Вроде бы ее жизнь не была сплошной сказкой, она играла в опасные игры, она рисковала собой, она убивала и обманывала, она сидела в тюрьмах... когда ей было шестнадцать — умерла очень близкая ей родная тетка, когда ей было двадцать два — ее предал возлюбленный, и она помнила, как рыдала — днями, целыми днями не могла успокоиться. А сейчас было хуже. Словно погасло солнце, и впервые в жизни Баирра всерьез подумала о самоубийстве...

Она понимала, что эта горечь, этот ужас, это нежелание жить — искусственные, не совсем ее, вызванные проклятием Каморана... но они были, и пока что они были сильнее ее.

— Манкар, ох, Манкар, заче-ем, — она кусала себе лапы, катаясь по полу в истерике, и едва замечала, как смотрят на нее Клинки, не решаясь ни подойти, ни оставить одну.

У стены, привалившись к ней как-то неловко, боком, сидел Мартин, и тоже грыз пальцы. Глаза бастарда влажно блестели, но ему от истерики удержаться было, наверное, легче — он знал Каморана менее часа.

Наконец, кто-то догадался сбегать в кухню, принести и вылить на Баирру ведро воды. Она подавилась рыданиями от изумления и, мокрая с ног да головы, разразилась самой грязной бранью, которую знала. После чего, выдохнув воздух, обрела достаточный контроль над собой, чтобы подняться и почувствовать жгучий стыд за истерику. Но на нее смотрели понимающе и даже с благоговением. Аланна, присев с ней рядом, обняла кошку за плечи, а другой Клинок, встав на колено, протянул ей... именно ей — Амулет Королей. За это время успел очухаться и Мартин. Подошел к Баирре и тоже сел рядом, коленями в лужу, взял ее лапу и склонился к ней с поцелуем.

— Это твое, — срывающимся голосом проговорила кошка, протягивая принцу реликвию. Тот принял и уставился на Амулет, словно тот мог взорваться в его ладони.

Баирра заплакала снова, уткнувшись в плечо Аланны — это было выше ее сил. "Манкар мертв... мертв..." — эта мысль жгла ее и не уходила.

— Принесите госпоже Баирре сиродиилики, — распорядился Мартин и один из Клинков рванул искать бренди. Принц поднялся и обвел Клинков взглядом.

— Клинки. Амулет у меня в руках, и Каморан мертв, — от этих слов Баирра застонала. Мартину тоже было нехорошо, но он лишь склонил голову, пережидая горестный спазм в горле. — Настал час узнать, являюсь ли я истинным императором Тамриэля.

"Смешно будет, — вяло подумалось Баирре, — если амулет его не признает... тогда все зря. Тогда уж точно — с кручи головой".

Она вытерла слезы, размазав их по шерсти, и посмотрела на принца. Тот посмотрел на нее, их взгляды коснулись друг друга, и оба отвели глаза.

Мартин вздохнул, поднял Амулет, расправив обеими руками цепочку, и медленно просунул голову в петлю символа власти. Отпустил пальцы — и огромный рубин лег на его грудь. Бастард... то есть Мартин Септим Первый выпрямился. Клинки преклонили колена.

— Да здравствует его величество император! — негромко воскликнул Стефан.

— Ура! — тоже не в полную силу, но с душой, отозвались остальные Клинки.

Баирра плакала.

— Время не терпит, но раньше, чем завтра, выступать в столицу было бы слишком, — проговорил Мартин. Было не похоже, что его хоть как-то обрадовало то, что Амулет признал в нем Императора, скорее, наоборот. — Сначала пошлите гонца к Окато, пусть соберет Совет. Пока они не признают меня императором, ехать в Сити было бы неоправданным риском. И приготовьте все для торжественного эскорта. Госпожа Баирра поедет со мной. Я думаю, титул Защитницы Сиродиила будет меньшим, что корона сможет сделать для этой великой Хаджи-ит.

"Что мне какой-то титул, если Манкара больше нет?.. — кошка уцепилась за Аланну крепче. — Нет... держись... ты победила, ты сильная, не поддавайся этому..."

Самоуговоры пока не помогали, но сдаваться проклятию уже после того, как Манкар погиб — глупейшее дело. Кошка оттолкнула протянутое ей бренди — от выпивки станет только хуже, она знала. Нужно было срочно чем-то занять разум.

— Баирра, — Мартин снова подошел к ней, — мне нужно поговорить с вами.

— О чем?

— Боюсь, что о важном. Пойдемте ко мне.

— Слушай... ты... от того, что он умер... ты чувствуешь что-то? — проговорила кошка, плача. "Или мне одной так повезло?"

— Именно об этом я и хотел поговорить.

— То есть чувствуешь? Тебе плохо от этого?

— Да, — признал он, — но это... проблема, к сожалению, не в том, что чувствую сейчас я. Или ты.

— А в чем?

— Я боюсь, что мы... совершили ошибку. Глобальную.

— Я не понимаю. У меня нет сил понимать... боги, мне так плохо, что хоть с крыши прыгай! А ты...

— Пойдем, — сказал он, помогая ей встать. — Клинки, чтобы никого на втором этаже не было. Полная секретность, — он криво усмехнулся. — Стефан, этот... кандидат в грандмастеры... еще не прибыл?

— Нет, сир. Но скоро должен быть.

— Ладно. Значит, гонца к Окато — первым делом.

— Да-да, сир, я все сделаю.

Мартин проводил кошку в свою комнату. Они сели на кровать, и принц... вернее, император, обнял ее за плечи. Кошка всхлипнула.

— Ну? — спросила она. — К чему эта полная секретность?

— Хотел бы я, чтобы это было бы просто предлогом, чтобы остаться с тобой наедине, но... боюсь, что теперь проблем у нас стало только больше.

— Какого скампа? Ты надел Амулет, поедем в столицу, зажжем Огни... и все! Ты император, я... эта, Защитница, мир во всем мире... и сказочке конец! — она едва не выкрикнула это.

— Тш-ш... Баирра... подумай. Если и ты, и я... испытываем горе, отчаяние, желание покончить с собой...

— Мы справимся, — всхлипнула кошка. — Это же... не может на всю жизнь... пройдет.

— Может быть. Но проблема не в нас.

— Ну что ты загадками говоришь? — ее голос натянулся.

— Потому что боюсь, — принц крепче прижал ее к себе.

— Ну скажи уже! — ее истрепанные нервы не выдерживали.

Но за секунду до того, как Мартин сказал, она догадалась сама. И ужаснулась.

— Акатош? — прошептала она, прижимая лапу к губам.

— И Мехрун Дагон. И неизвестно еще, что хуже.

— А разве мы не хотели повергнуть Меррунза?..

— Да, но... понимаешь ли, даэдра ведь абсолютно бессмертны. Что сделает бог, желающий и не способный умереть?

— А если умрет Акатош? Остановится время?..

— Не знаю. Но он смертен, как все аэдра. Что мы сделали, Баирра...

— Ну а что нам было еще делать? Умереть там? Чтобы потом Меррунз сжег Нирн?.. — она порадовалась, что сказала это, это чуть облегчило боль. Смерть Манкара словно прорвала в ее груди дыру, ей было плохо, но мыслить она все же могла. А значит, могла и действовать. — И что теперь? — спросила кошка.

— Отдыхать.

— М-м... ну тогда я пойду, — пробормотала она.

— Не останешься? — тихо спросил Мартин. Баирра уставилась на него. После всего этого у него еще возникают какие-то желания, кроме как свалиться и отрубиться? Впрочем, не он шел через весь Парадиз и через весь внутренний ад Каморана. Почему вся грязная работа валится на нее? Хотя она сама желала увидеть Манкара... увидеть Манкара и умереть.

— Ты головой, что ли, ударился? — намеренно грубо, как никогда еще не говорила с Мартином, спросила хаджитка.

— Я просто... подумал, что нам не стоит оставаться одним. Мы можем не справиться и убить себя.

— Для этого можно попросить Клинков покараулить, — проговорила кошка.

— Да. Ты права. Извини.

— Он говорил, что ты трус, — проинформировала Баирра своего императора.

— Видимо, он был прав, — Мартин нервно сплел пальцы. — Конечно, я... просил тебя остаться не только поэтому.

— Стал императором и решил, что не откажут? — она знала, что неправа, что жестока, но ее несло. — Правильно он все про тебя говорил! Да какой из тебя... император... трус, лицемер и... и... о-о-о, — Баирра разрыдалась и осела на пол, сжимаясь в комок и снова грызя пальцы.

Мартин, побелевший от этих нападок, какие-то мгновения просто смотрел на нее, а потом подошел, сел рядом, обнял ее и прижал к себе, зарылся лицом в черную шерсть.

— Не надо, Баирра, не надо плакать... прости меня... я дурак, но ты не плачь...

— Ой, — она чуть пришла в себя, и ей стало очень стыдно, — это ты... извини. Я со зла. Я, на самом деле... ты, в общем, мне нравишься, я уже говорила... — тут она подумала, что этот позорный лепет не лучше предыдущих обвинений, и замолчала.

— Не надо, я все понимаю. Для начала нужно спасти страну, а потом уже... потом уже заниматься всем остальным, да?

— Да, — она вздохнула.

— Вот и ладно. В любом случае, первым делом я должен принять присягу Совета и разжечь Драконьи Огни. Давай встанем с пола.

— Слушай, — спросила Баирра, пересев снова на кровать, — а что там все-таки произошло?

— Ну... мне кажется, приняв желание Акатоша наряду с желанием Дагона, он просто... не выдержал их противоположности. А быть может, воля Акатоша оказалась сильнее воли Дагона, и Манкар спас Тамриэль, пожертвовав собой. Я не думаю, что мы когда-то узнаем это в точности.

— Ладно, я пойду, — она, молча извиняясь за истерику, погладила его лапой по плечу, — правда, стоит... позвать кого-нибудь, чтобы следили пока за нами. Я Аланну позову.

— Ладно. Спасибо тебе.

Она махнула лапой, не понимая, как можно принять благодарность за такое, и вышла из спальни Мартина.

А ночью ей приснился сон. Она летела в небо. Она летела, словно молния, только к зениту, а не к земле, и в какой-то момент поняла, что небо — не совсем настоящее... и она слышала какие-то голоса... оба очень знакомые, но никак не могла понять, о чем они говорят.

— Но если... — обрывок фразы вдруг прозвучал достаточно четко, чтобы она узнала голос Мартина. Второй голос она тоже где-то слышала. Совсем недавно.

— Мартин? — попыталась позвать она, но у молнии, которой она была, не было языка и легких, и слова не прозвучали. Она летела. Даже не вверх, а словно бы по спирали.

— Нет, я не могу, — еще одна ясная фраза. — Должен быть другой...

Она проснулась, села рывком на своей походной кровати. Аланна, сидевшая напротив нее и что-то читавшая, встрепенулась.

— Баирра?

— Я... мне снился сон, — проговорила она. Мартин и... о боги. И Акатош.

Во сне она не смогла узнать этот голос, но наяву вспомнила.

— Пойдем к нему. Это что-то... серьезное.

Она даже не стала одеваться, завернувшись в простыню, рванулась в спальню Мартина. Аланна, несколько ошарашенная этим порывом, неуверенно поспешила за ней, спрашивая:

— А мне-то с тобой идти? Или?..

— Да. Быстрее.

Стоящий на часах у дверей покоев императора, если и подумал лишнее, увидев растрепанную хаджитку в одной простыне в сопровождении одетой Аланны, никак это не показал.

— Это срочно, — бросила Баирра, толкая лапой дверь. Тот Клинок, что присматривал за принцем, вскочил с кресла.

— Госпожа Ба...

— Он говорил во сне? — она склонилась над Мартином. Тот спал беспокойно, подергиваясь и что-то невнятно бормоча.

— Ну, вот... может, разбудить?

— Нет... быть может, он разговаривает сейчас... с Акатошем.

— О Девятеро! О Талос! — в два голоса воскликнули Клинки.

— Тише. Слушайте. Это может быть жизненно важно.

Но ничего внятного они не услышали. А потом Мартин открыл глаза. Зрелище трех склонившихся над ним встревоженных физиономий явно было для него неожиданностью.

— Ч-что?..

— Ты видел сон? Что ты видел? — Баирра едва не вцепилась в воротник сорочки Мартина, чтобы встряхнуть его.

— Я... вы... — и тут он собрался, — что такое?

— Ты видел сон? Да?

— Я... быть может. Я не помню. Вы так... странно меня разбудили. А что?!

Баирра выдохнула.

— Точно не видел? Про Акатоша? — уже менее уверенно спросила она.

— Вроде бы нет, — Мартин зевнул. — Если увижу, я тебе... расскажу.

— Извини. Спи дальше.

— М-м, — и он перевернулся на бок, натягивая на себя одеяло.

И Баирра двинулась обратно. Почему-то ей казалось, что принц ей солгал.

— Ты зачем это? — спросила ее Аланна не без сочувствия.

— Тебе не показалось, что он врал?

— Кто?

— Император. Что он помнит сон, но нам не сказал.

— Нет, — твердо сказала Клинок, — не показалось. Да и к чему ему? Ты просто... перенервничала. Давай я тебе чего-нибудь теплого принесу.

— Быть может, — Баирра не могла быть уверена в себе полностью. Но все же... все же...

А вечером следующего дня прибыл гонец от Окато. Императора Мартина Первого ждали в Сити на коронацию.

— Баирра?

Она обернулась. Это был Негоциант. Похудевший, но держащийся достаточно уверенно.

— Привет, Хальвес, — кошка вежливо повела хвостом, забывшись, что люди не понимают этих жестов. — Выздоровел?

— Да, вполне. Я слышал, ты... позволь выразить свое восхищение.

Кошка стиснула зубы, заставляя себя подавить приступ горя.

— Прежде чем восхищаться... Помнишь, ты рассказывал мне о Ллавелее? О том, как ей было плохо, когда она... убила Дагот Ура.

— Да.

— Вот и мне... примерно так же. Так что будь добр, больше не упоминай об этом. А то я... сорвусь опять.

— Прости. Кстати, я еду с вами, в эскорте.

— О, отлично. Кстати, ты был прав насчет Джоффри.

— Да, я... мне рассказали. Что ж, все окончилось благополучно, правда? Мартин разожжет Драконьи Огни... врата закроются, империя залижет раны.

— И что ты будешь делать?

— Останусь в открытом ордене. Посмотрим, кто будет следующим грандмастером, — в глазах у Клинка мелькнуло некое сложное чувство, вроде надежды. — В Морровинд уж точно не вернусь. А ты?

— Не знаю. На самом деле не знаю.

— Из-за Мартина?

— Ты вроде был деликатнее, — процедила кошка, — раньше.

— М-м, да, наверное. Извини, Баирра.

— Да ладно, — она вздохнула, — чего там, ты прав. Я не понимаю, что он от меня хочет. Он... бесшерстный, понимаешь? Мне это как... ну не совсем как с животным, конечно, но что-то в этом есть нездоровое. У него, наверное, более широкие взгляды. Если он вообще честен... у меня такое всегда чувство, что он играет в какую-то игру. Вроде бы он и жизнью своей ради меня рисковал, а все равно я ему не верю. Вот. Помнится, я тебе обещала пооткровенничать... на сем считаю обещание выполненным.

— Ты на меня, пожалуйста, не сердись, но... все-таки он тебе интересен.

— Н-ну... ну да. Только... он — император. Мне светит разве что положение фаворитки. Это... унизительно, и я не буду. Если бы я... знаешь, если чувства были бы... то, возможно... — она рассердилась на себя за то, что не может нормально сформулировать мысль, — короче, я предпочту, чтобы мне вручили деньги, титул и поместье, на чем оставили бы меня в покое. И я займусь благотворительностью и улучшением положения хаджитов в империи.

— Хорошая мысль.

— Мне тоже так кажется.

Эскорт выехал утром следующего дня. Шестеро Клинков, включая Венитуса, и Баирра в качестве будущей Защитницы Сиродиила. Ну и, конечно, Мартин Септим. Довольно скромная процессия, но больше Клинков орден выделить не смог.

Можно было бы ехать прямо в столицу, да вот только Мартин приказал сделать крюк до Скинграда. На резонный вопрос Баирры, не съездить ли уж, чего там, до Анвила, раз никуда не торопимся, бывший священник неохотно ответил, что ему надо там кое с кем поговорить из коллег.

— Насчет Акатоша? — поняла Баирра.

— Не только, — уклончиво ответил Мартин и дал коню шенкеля.

Всю дорогу Септим ехал мрачнее тучи. Он о чем-то напряженно размышлял, и Баирра присматривалась к нему... несложно было предположить, что он размышляет об Акатоше и Меррунзе, но кошка чуяла, что не все так просто.

К вечеру они добрались до Скинграда, где и остановились в замке Гассилдора, к явному неудовольствию Хальвеса. Граф Скинградский тепло и вежливо встретил своего почти что императора, любезно, как с давней знакомой, раскланялся с Баиррой и кивнул Хальвесу, который стоял подчеркнуто прямо и смотрел подчеркнуто гордо. Видимо, тот эпизод с кровью Негоциант воспринял очень лично.

После сытного ужина все разошлись по комнатам. У спальни Мартина остались дежурить двое Клинков, а Хальвес увязался с Баиррой.

— Ты чего за мной ходишь? — ей хотелось подумать о важном.

— Я... да Гассилдор... я не хотел бы оставаться один. Он имеет надо мной власть, ты же помнишь.

— Да ничего он тебе не сделает.

— Надо сказать... надо было еще Стефану сказать, да я что-то...

— Слушай, у меня... есть над чем подумать. Извини, но...

— Что-то важное?

— Важное. Потом расскажу.

— Ладно, — видно было, что он слегка обиделся.

Баирре было не до его обид и проблем. Она чувствовала, что ей обязательно нужно выбить из Мартина правду о том, что ему приснилось тогда... и чем скорее, тем лучше.

В итоге Баирре пришлось устроить засаду на своего императора. Благо из замка в город можно было попасть только пройдя по большому мосту. Хаджитка пристроилась в уголке потемнее у дальнего конца этого моста, обвила вокруг себя хвост и приготовилась ждать.

Конечно, могло не сработать. Мартин вполне мог добропорядочно проспать всю ночь и с утра отправиться в церковь открыто, со свитой... но кошка доверяла своей интуиции — разговор, ради которого Мартин отложил коронацию, возжжение Драконьих Огней и прочие жизненно важные вещи, просто обязан быть тайным.

Она давно умела пребывать в чуткой полудреме часами, и отдыхая, и следя за окружающим миром... обе луны успели существенно сдвинуться, когда уши кошки дернулись, уловив шаги на мосту. Трое.

Оставалось надеяться, что ни у Мартина, ни у сопровождающих Клинков паранойя не развилась настолько, чтобы постоянно пользоваться "обнаружением жизни". Три фигуры прошли мимо затаившейся Баирры, и она, выждав положенное, покралась следом.

Принц, как и ожидалось, направлялся к храму Юлианоса. Прячась в тенях, Баирра подошла как можно ближе.

— Стойте здесь, — услышала она.

Мартин вошел в церковь, а его телохранители замерли у входа. Баирра облизнулась. Прикинула время, которое потребуется Мартину, чтобы найти нужного жреца, разбудить его, поздороваться, наговорить общих слов и перейти к сути вопроса. Отошла подальше, к какому-то магазину со скрипящей вывеской и, взъерошив лапами прическу и наведя в одежде легкий беспорядок, рванула к церкви бегом, не таясь.

— Эй! — негромко воскликнула она, бросаясь к Клинкам и делая вид, что задыхается от бега, — вот вы где...

— Стой! — ее заметили.

— Это я, Баирра! Где Мартин? Это срочно!..

— Что-то случилось? — Клинки напряглись.

— Да! Мне нужен Мартин, немедленно.

— Но он...

— Срочно! — рявкнула она, надеясь, что Септим-младший не дал Клинкам специального указания не пускать именно ее.

— Ты с ней, я тут, — распорядился старший Клинок, сдавшись ее напору. Как она и рассчитывала, Героиня Кватча, почти что Защитница Сиродиила и доверенное лицо императора — фигура достаточно весомая, чтобы ее слушались.

Баирра рванула на себя дверь.

В алтарном зале никого не было, но кошка быстро нашла двери, ведущие в жилое помещение. Они были заперты.

— Ломай, — сказала она Клинку и тот, никак не показав удивления или недовольства, пинком кованого сапога распахнул двери, свернув хлипкий замок.

— Эй! — тревожно вскрикнул кто-то из комнаты по левую руку, — что там такое?!

Кошка раздула ноздри, словно могла учуять Мартина. Могла бы, будь он тут один, но тут хватало людей, а у хаджитов не такие чуткие носы, чтобы отличать одного бесшерстного от другого.

Она распахнула противоположную дверь, там никого интересующего ее не было, лишь кто-то спал, накрывшись с головой, рванула дальше...

Скрипнула еще одна дверь.

— Что здесь, — начал какой-то пожилой альтмер. Кошка заглянула за его плечо и увидела поднимающегося с кресла Мартина.

— Ага, — сказала она.

— Ты... ты что тут делаешь?

— Это ты что здесь делаешь? — кошка решительно отодвинула альтмера, совершенно растерявшегося. — Вернее, почему ты это делаешь ночью и тайком?

— Э-э, госпожа... — попытался как-то повлиять на ситуацию альтмер.

— Он спрашивал у вас про Акатоша! — она наставила палец на старика, — он снился ему, так?

— Но, — альтмер так и не продолжил фразу, но удивление в его глазах уже все сказало кошке.

— Значит, ты солгал, — она повернулась уже к Мартину. — Тебе снился тогда Акатош, и что-то тебе предложил. Ты хотел отказаться. Так?!

— Баирра, — Мартин выпрямился, — не лезь в это. Пожалуйста.

— Не могу. Мне снился сон, в котором я слышала твой разговор с Акатошем. Так что меня это тоже касается. Выкладывай, во что мы вляпались.

Мартин вздохнул.

— Господин Туминдил, это госпожа Баирра, Героиня Кватча... Баирра, это жрец Юлианоса Туминдил. М-м, Риммас, идите на пост, — это уже Клинку.

— Они нам дверь выбили! — возмутился какой-то заспанный старик, к этому времени подошедший к спорящим. — Это произвол!

— Дверь почините утром, — Мартину явно было не до вежливости, — а теперь все вон отсюда кроме нас троих.

Старик хмыкнул и гордо, насколько позволяла ситуация, отчалил прочь.

— Однако, — оценила Баирра, — ты, я вижу, уже проникся императорским величием.

— Да, — сказал Мартин, — проникся. Присядем.

— Э-э, ваше величество, — Туминдил откашлялся, — насколько я понял, вас интересует, что будет, если погибнет аэдра?

— В том числе. Видимо, мне следует рассказать, что мне снилось, в подробностях. И тебе тоже, Баирра.

Кошка села в одно из скромных кресел. И приготовилась выслушать очередные безрадостные новости.

— Мне снилось, будто со мной говорит сам Акатош. Я не все в точности помню, но он рассказал мне кое-что... показавшееся мне странным. Первое... он сказал мне, что все бесполезно, — Мартин нахмурился, вспоминая сон, — мне показалось, что он имел в виду вообще все... будущее. Это испугало меня, но потом он начал говорить о том, что я должен делать. И я вот думаю, зачем же делать хоть что-то, если все бесполезно? Если нет надежды?

— А если он имел в виду не вообще все? — задала резонный вопрос Баирра.

— А если это был не Акатош? — подал голос и Туминдил, — быть может, кто-то из даэдра решил смутить вас, выдав себя за бога?

— Возможно. И хорошо бы, чтобы это был не Акатош. Если мой сон лжет — это просто восхитительно. Но если это правда... еще он сказал, что мы с ним — единое целое.

— Пока все очень туманно, ваше величество, — осторожно сказал Туминдил, когда пауза затянулась.

— Я еще не все сказал. Он... предложил мне совершить самоубийство.

Альтмер убежденно покачал головой.

— Боюсь, что сон этот обманывает вас. Акатош не стал бы предлагать такое последнему из рода Септимов. Ваша жизнь — залог нашего спасения от полчищ Забвения. Лишись мы вас, Мехрун Дагон поглотит Тамриэль.

— Вы не знаете предыстории.

И Мартин поведал старику-священнику историю жизни и смерти Манкара Каморана. Баирра иногда дополняла его рассказ. Альтмер слушал, как завороженный, а когда принц закончил, глубоко задумался.

— Так, — сказал он, наконец. — Все укладывалось бы в единую картину, если бы не... смотрите. Акатош, повинуясь вашему зову, предстал перед этим чудовищем и уничтожил его, но тем самым рискнул собой. Каким-то образом он оказался связан с вами, мой император. Желая теперь умереть, он хочет обмануть это проклятие, отдав смерти вас вместо себя... это возможно и не противоречит природе магии... если бы не два "но". Первое — Акатош не может не понимать, чем ваша смерть грозит Тамриэлю...

— А вам не кажется, что богам безразличен Тамриэль? Или Акатош сошел прикрыть своими крыльями гибнущий Кватч? Или Мара исцелила Уриэля Септима и его сыновей? Быть может, Талос поднял свой меч на Дагона?

— Вы близки к богохульству, сир, — предупреждающим тоном сказал альтмер.

— Да неужели? — Мартин встал с кресла. — Вас волнует мое благочестие? А вот меня, представьте себе, оно заботит в последнюю очередь. Ладно, в чем второе "но"?

— Второе "но" в том, что, судя по словам госпожи Баирры, сам Акатош заставил ее уговорить Каморана вытащить вас к нему... то есть сам, сознательно рискнул собой.

— Быть может, просто не было другого варианта? — предположила Баирра. — Не вижу в этом никакого "но". Обычный гамбит. Манкар был опасен и для богов... Акатош знал о возможности подставить Мартина вместо себя, уничтожил Каморана и теперь...

— Вы говорите об Акатоше, а не о какой-нибудь Вермине, уважаемая! Не приписывайте великому богу такие низменные... планы! Одно дело, если он невольно попал под действие проклятия, и, понимая, что его смерть будет катастрофой... ну... — старик смешался, поняв, что и этот поступок не блещет благородством.

— Так чем конкретно грозит миру смерть Акатоша? — устало спросил Мартин.

— Боюсь, что я не знаю. Но вряд ли она окажется безболезненной.

— Боэтия поглотила Тринимака, но мир сохранился. Лишь орсимеры несколько изменились...

Баирра в очередной раз спросила себя, не кроется ли за взвешиванием шансов обычный страх за жизнь? Никто не хочет умирать... и, выбирая между нашествием из Обливиона и возможной смертью Акатоша, Мартин на самом деле выбирает между своей жизнью и смертью? Она его даже могла бы понять, но... так бы честно и сказал: не желаю умирать. А все эти громкие слова...

— Так что же вы хотите от меня, ваше величество?

— Совета. Ладно, о смерти бога вы ничего сказать не можете, а о том, что... будто бы я и Акатош — единое целое? Это возможно? Что он имел в виду?

— Это лишь предположение, граничащее с ересью, — эльф огладил подбородок, — но, возможно, вы — частичное воплощение Акатоша. Знаете, данмеры верят, что их Трибунал, м-м, несет в себе некие частицы трех Принцев Даэдра... если нечто подобное возможно в принципе, то почему бы не предположить...

— А Неревар и Нереварин? — провела еще одну параллель Баирра.

— Ну, они хотя бы оба были смертными, что он, что она.

— Что бы вы мне посоветовали?

— Я, сир, не смею... могу сказать лишь, что, возможно, вам стоит еще раз воззвать к Акатошу?

Лицо Мартина ясно выражало "никакого толку от вас", и старик виновато пожал плечами. Потом зевнул, прикрыв рот ладонью.

— Мне очень жаль, сир, что я мало чем помог вам.

— А у тебя, Баирра, есть идеи?

— Мне надо подумать, — буркнула кошка.

Они возвращались в замок вместе, в молчании. Баирра пыталась думать, но ей слишком хотелось спать. Сочтя, что утро вечера мудренее, она, добравшись до своей постели, забралась под одеяло и почти сразу же заснула.

А под утро к ней практически ворвался Хальвес.

— Что такое? — спросила она.

— Как ты думаешь, что? — довольно агрессивно спросил ее Клинок, — этот мерзавец Гассилдор все-таки приперся ко мне ночью, — он коснулся шеи.

— Что, укусил?! — изумилась кошка.

— Это была та еще сценка, — процедил Негоциант. — Он же высший вампир...

— И что?

— Да так, — Хальвес отвел глаза, — ничего хорошего. Поддался я, в общем, снова. Вообще плохо это все, Баирра, плохо. Ну, как ты понимаешь, мы еще поговорили.

— Нет, погоди, он правда тебя укусил?

— А что тебя в этом удивляет-то? — Хальвес зло взглянул на нее. — Как же не попробовать на вкус такое деликатесное блюдо, как кровь исцеленного вампира!

— Чего, вот так вошел, набросился и укусил? — Баирре как-то не верилось.

— Слушай, мне не так уж приятно об этом рассказывать. Меня этот эпизод не красит тоже, и... не в этом дело.

— Смею напомнить, — мурлыкнула Баирра, — что я тебя рассказывать и не просила. Ты сам начал.

— Так вот, мы поговорили. И он вроде как выразил желание мне помочь. Но в обмен на услугу. Сказал, что он знает некую ведьму... которая, возможно, сможет помочь мне окончательно избавиться от этого... проклятия.

— А что за услуга?

— Меня и смутило, что услуга непыльная... если эта ведьма найдет способ мне помочь, то я должен попросить ее помочь и Гассилдору.

— И что тут подозрительного?

— Я не доверяю ему. Вот и решил на всякий случай рассказать тебе.

— Пожалуй, пора рассказать и Клинкам.

— Вернусь в Храм Повелителя Облаков, расскажу.

— К ведьме-то пойдешь? — спросила кошка несколько нетерпеливо — у нее были проблемы посерьезнее.

— Конечно, — Хальвес вздохнул. — Если живы будем...

— Вот-вот, — Баирра хотела уже подумать о насущных делах. — Если ты не против, я хотела бы одеться.

— Извини, — преувеличенно корректно отозвался Хальвес и оставил ее одну.

К полудню кортеж подъехал к озеру Румар. Огромный мост до главных ворот Сити протянулся, озаренный солнцем, перед Мартином и сопровождающими, как приглашение. Толпы не наблюдалось — видимо, Совету удалось соблюсти секретность, и весть о прибытии Мартина на коронацию не разошлась сплетнями.

Из оконца таверны у моста кто-то все-таки поглядел на всадников, но, видимо, не заинтересовался.

Мартин, приостановивший коня перед мостом, видимо, хотел насладиться последними минутами жизни не императором всея Тамриэля. Он глубоко вздохнул, посмотрел на небо, на воду, вокруг... улыбнулся Баирре. Та подвела свою лошадь ближе.

— Пусть идет как идет, — Мартин тряхнул головой, — вешаться из-за какого-то сна я не буду, а потом... как выйдет. Главное сейчас — возжечь Огни.

— А потом — завести наследников, — не удержалась от шпильки хаджитка, — чтобы было кому поддерживать эти Огни после вас.

— Умеете вы утешить, госпожа.

— Извини.

— Знаешь, если бы не мой папаша, — ненависть к Уриэлю еще не исчезла в нем, — и мы бы встретились как-нибудь иначе...

Он замолчал. Кошка тоже молча смотрела на него. "Ты бы сейчас просил бы моей руки и сердца? — думала кошка, — и мы жили бы долго и счастливо? Что за ерунда, что за сентиментальный роман... почему вы, мужики, всегда считаете, что только ваши чувства имеют значение, и если уж вы их испытываете, то, значит, они взаимны? Может быть, у нас что-нибудь вышло бы, но вряд ли это было бы долго... и зачем гадать об этом сейчас?"

— Я зря об этом говорю? — он что-то прочитал в ее глазах.

— Да.

— Ненавижу ответственность, — сказал Мартин, — всю жизнь от нее бегал, но вот, не убежал. Ладно, вперед!

Имперский Город надвигался на них — огромный волчок, по пояс вросший в землю. Белый и мирный.

Из таверны все-таки вышел человек — крепкий, коренастый, немолодой. Посмотрел вслед кавалькаде, кивнул, и, подкинув на руке яблоко, двинулся следом — в город. Когда Клинки командовали стражникам у ворот открыть их перед будущим императором, он только-только преодолел первую четверть моста.

Ради такого события стражники не пригласили прибывших спешиться, и те въехали в Сити верхом. На них глазели прохожие. Слова "Дорогу Мартину Септиму!" порождали пораженно-радостный шепот, суету и рост толпы. Распахнулись ворота с Талос-Плазы на дворцовую площадь. Стражники отдавали честь. Крики "Виват императору!", "Слава!" и прочие раздавались все громче. Жители радовались, конечно, не самому факту воцарения Мартина, а тому, что он сейчас остановит страшное бедствие. Клинки свое дело знали — держали императора в кольце и зорко смотрели, не затесался ли в толпе кто-то опасный.

Перед дворцом спешились. Толпу во дворец не пустили — стражники тоже свое дело знали.

Стоило им войти в Башню Белого Золота, их встретил Окато — как всегда лощеный, спокойный, властный.

— Совет старейшин препоручил мне встретить вас. В свете нынешних событий я прошу вас ограничиться сейчас малой церемонией коронации. Я как временный правитель Тамриэля принесу вам присягу, и мы отправимся в храм Акатоша. Как только угроза Обливиона исчезнет, мы проведем все остальные церемонии. Вы согласны, мой принц?

"Принц, — отметила Баирра. — Не император пока что, принц. Хоть на это расщедрился". Она пообещала себе напомнить Мартину, что Окато когда-то был единственным, кто отказался послать военную помощь Бруме.

— Согласен, — взгляд Мартина был оценивающим, он тоже все помнил и все понимал.

— Прошу вас в залу Совета.

Окато тоже не мог не понимать, что может впасть в немилость, но держался спокойно. Он знал себе цену. Императоры царствуют, правят — канцлеры. Да, он не мог объявить войну, не мог дать независимость хотя бы тому же Саммерсету, но он держал в руках вещи куда более важные: налоги, информацию, гильдии... Ему посчастливилось родиться альтмером, а альтмеры живут долго даже по эльфийским меркам, и он был достаточно умен, чтобы за свою жизнь обрасти связями и влиянием настолько, чтобы чувствовать себя в безопасности от произвола монархов.

Они шли по коридору. Стражники вытягивались и салютовали императору.

Зала Совета была пуста. Наверху, очень высоко, Баирра разглядела балюстраду. Она припомнила, что иногда туда пускали уважаемых граждан, если шло открытое заседание Совета. Когда же заседания не было, иногда пускали и почти всех желающих.

Она едва не пропустила момент, когда Окато встал перед Мартином на одно колено и начал говорить текст присяги. Впрочем, канцлер не успел сказать и половины, как за дверью раздался топот. Эльф тут же прервался, вскочил, и вроде как заслонил Мартина собой, да только Баирра была почти уверена, что этот достойный поступок продиктован совсем другими помыслами. Канцлер не очень-то горел желанием делиться властью с каким-то провинциальным священником, и был рад любой задержке.

Клинки обнажили оружие, Баирра благоразумно отошла подальше.

Дверь распахнулась. В нее влетело трое легионеров, словно выскочивших из пекла — в гари, в грязи, в крови...

— Ваше сиятельство, — один из них, держась за бок, осел перед Окато на пол, — даэдры... демоны...

— Что?! — взревел Окато.

— В Сиродииле открылись врата в Обливион, множество, ваше сиятельство! — отрапортовал второй, крепче держащийся на ногах, — на улицах бойня, стража не справляется.

— Организовывайте эвакуацию жителей, тот, кто умеет обращаться с оружием, пусть защищается, и пошлите к магам! — начал было канцлер, но тут Мартин отодвинул его.

— Главное — разжечь Огни. Обеспечьте мне дорогу к храму Акатоша.

— Да, — Окато сообразил, что предыдущие приказы уже не соответствуют ситуации — эти планы Совет разрабатывал еще до вестях о наследнике. — Лучших бойцов — охранять императора, — тут он все же назвал Мартина так, — не менее тридцати человек. Любой ценой он должен попасть к храму Акатоша живым и в сознании.

Двое стражников отдали честь и рванулись обратно — собирать по коридорам и с улицы тридцать человек. Насчет лучших Окато, конечно, погорячился, но тридцать стражников вообще было реально найти за несколько минут. Раненый силился подняться с пола, но не мог.

— Я пойду с тобой, — Баирра уцепилась за рукав Мартина. — И не спорь.

Мартин действительно хотел поддаться обычному мужскому инстинкту оставить женщину в безопасности, но сообразил, что остаться в зале Совета без охраны — это далеко не "безопасность".

— Да, я тоже, — этим канцлер кошку удивил. Впрочем, и он мог руководствоваться не храбростью.

— Вы... — и Мартин удивился.

— Я — маг.

— И я, — Мартин кивнул.

В скором времени один из гонцов вернулся.

— Тридцать бойцов у входа, ваше величество! — уже Мартину отрапортовал он.

— Тогда за Сиродиил!

Сердце у Баирры екнуло. Наступала кульминация всей этой мучительной истории. Успеют или нет? Жизнь или смерть?

— За Сиродиил! — Хальвес оказался рядом. Губы его сжались в линию, но жажды в глазах не было — вчерашнее рандеву с Гассилдором притушило ее. Граф как чувствовал...

— За Тамриэль! — отозвалась Баирра почти шепотом. Она собиралась драться за Эльсвейр тоже. В шерсти ее гуляли искры. Она хотела стать очень дурной приметой для даэдр... самой плохой из существующих.

Сколько они пробыли в Башне Белого Золота? Четверть часа? Неужели город мог за это время так измениться?

Бойня. Марево, вырвавшееся из многочисленных Врат, красит небо багровым. Гарь и огонь, скрежет, вопли... бой в городе — это страшно, страшнее боя в поле. Трупы лошадей, трупы горожан... женщина с разорванной — виден хребет — спиной, лежит лицом в окровавленной траве. Растоптанный босмер, красивое молодое лицо искривлено последней судорогой. Сплелись загрызшие друг друга кланфир и аргонианин в зеленом камзоле — карикатурно похожие друг на друга. Туша даэдрота, и чешуя еще переливается чьей-то магией... дремора с отрубленной головой... истыканный стрелами гигант из неизвестных Баирре демонов...

А из Врат потоком лились новые даэдра.

Легионеры пока держались. Кое-где им помогали местные жители, но дела это не меняло. Рассчитывать всерьез можно было только на помощь магов из Университета, но до Талос-Плазы они пока не добрались... впрочем, нет. Всерьез рассчитывать можно было только на Драконьи Огни.

В принципе, такое удивительно "своевременное" открытие Врат в столице могло значить только одно — Мехрун Дагон знал, что и когда собирается делать Мартин Септим. Но при этом... вот удивительно... демоны бросались на отряд императора не более чем на остальных защитников города. Впрочем, и этого хватало.

Баирра благодарила Азуру, что Храмовый район недалеко. Бой все же сокращал их ряды. Пока гибли только легионеры. Находящиеся в центре построения маги, Мартин и Окато, не могли тратить силы на исцеляющие заклятия, они выжигали путь отряду. Баирра не могла использовать в такой толчее лук, поэтому ей оставалось только сжимать кинжал и считать потери. Клинкам пока что тоже, но они были более привычны смотреть на смерть простых стражников как на нечто второстепенной важности... кошке же было не по себе от того, что нельзя ничем помочь, нельзя останавливаться...

К воротам между Талос-Плазой и Храмовым районом добралось всего-то человек тридцать, и где-то семерым по плану выпало оставаться — прикрывать отход. Впрочем, за воротами демонов должно было быть не меньше.

Размозжив головы каким-то тварям, двое стражников стали открывать ворота. Порыв ветра, обезумевший от крови, донес чей-то вопль. Словно только сейчас заметив отряд, на них ринулась целая толпа демонов.

— Быстрей! — заорал Окато, воздевая изящные, не знавшие тяжелой работы руки — широкие рукава открыли их до локтей, и направил на демонов ослепительно-синюю молнию. Семерых не хватило бы сдержать эту волну даэдр, поэтому за ворота прошли только Мартин, Баирра и Клинки. Створки захлопнулись за ними. К счастью, тут демонов почти не оказалось — а те, что были, быстро легли под ударами телохранителей императора. Отряд рванулся было к Храму...

И остановился, словно наткнувшись на невидимую стену.

— Твою мать!

— О боги!

— О нет!

— Храни Талос!

— Опоздали... — выдохнул Мартин, едва слышно за этими возгласами.

Разгибаясь, над домами поднималась огромная фигура. Алая, словно лава, кожа шла разводами. Мощная спина неестественно бугрилась, потому что у этой титанической твари было четыре руки...

— Меррунз, — прохрипела Баирра. Шерсть ее встала дыбом, она инстинктивно оскалилась. От Дагона словно исходил жар — но не физический, его воспринимала не кожа, а самое нутро. От шага Князя Даэдра дрогнула земля — он разворачивался.

— В сторону, за дома, — Хальвес дернул Мартина в переулок. Баирра нырнула следом, не совсем по своей воле — ее толкнул кто-то из Клинков.

— Опоздали, — повторил Мартин. Его рука потянулась к Амулету, сжала, — кровь Падомая, опоздали...

— Попробовать отвлечь, что ли? — пробормотал один из Клинков, высокий, мощный — то ли нордлинг, то ли полукровка.

— Отвлечь? — Хальвес прищурился, — что ж... пошли. Ты, я, и...

— Хальвес... — Баирра вдруг испугалась за него.

Он проигнорировал ее реплику.

— И я, — вызвался третий. — А вы, ваше величество, сейчас идете в обход, к задней стороне Храма. Мы по краю — там. Постараемся отвлечь. Как только отвернется — бегите к двери, и да помогут вам боги.

— Прощайте, — сказал нордлинг.

— Удачи, — сказал Хальвес и коротко коснулся плеча Баирры. Кивнул Мартину. — Удачи, сир.

— Только дайте нам немного времени, не бросайтесь сразу, — Мартин сглотнул, — мало ли что.

— Дадим. Бегите.

Отряд распался. Мартин, кошка и трое побежали вдоль домов налево, а команда Хальвеса, пригнувшись, рванула через улицу направо, к другому переулку.

"Мать-Азура, сохрани, — думала Баирра, несясь вместе с мужчинами, — ну что ж нам везет-то как утопленникам..."

Мартин оказался прав, предупреждая команду Хальвеса о паузе. За углом поджидали дреморы, только что добившие каких-то горожан.

— Твар-р-ри! — Баирра нырнула под замах одного, извернулась, всаживая в шею кинжал. — Мартин! Бежим!

— Бегите, сир! — Клинки умело отпихнули с дороги двух демонов, протащили в образовавшуюся прореху Мартина и сомкнулись, отрезая даэдра путь. Узость переулка теперь играла на руку смертным.

— Пошли! — хаджитка тоже дернула императора за руку.

Они добежали до центра района. Баирра выглянула из-за угла, припав к земле — и тут же дернулась обратно — лицо Мехруна было обращено в их сторону. Клинки за их спинами еще дрались. Больше демонов поблизости не было.

— Так, — Мартин сцепил руки, концентрируясь — он изрядно истратил магической энергии.

— Ну и что? И где? — Баирра нервно обернулась по сторонам, — и когда они?

— Жди, — бесцветно сказал Мартин.

Долго ждать не пришлось.

Все-таки глотка у всех нордлингов луженая. Этот клич услышали, наверное, и за озером Румар.

— Эй, ты, урод пупырчатый! Да, ты, красная оглобля! Иди сюда, выродок рогатый, я те их поотшибаю, сволота поганая! Че?!! Че встал, как шлюха на бульваре?! Смертных боишься, тварь лысая?! Иди сюда, сказал, шевели копытами!!!

Баирра нервно прыснула и зажала пасть лапой. Умирать, так с песней! И высунулась снова — даже рискуя, она не могла не посмотреть на выражение лица Меррунза. Бог распрямился, словно в спину ему полетел камень — а может, и полетел, кто знает. Красные глаза его расширились, и он действительно начал разворачиваться. Смех у Баирры мигом отрезало. Она напрягла мышцы — этот рывок должен быть безупречен. Хаджиты быстрее людей, так что на ней будет открывание дверей храма.

— Готов? — она сделала вдох, — пошел!

И рванула сама. Клинок-нордлинг что-то еще орал, но она уже не слушала. Все чувства ее сконцентрировались на беге. Поворот, дверь, толчок, нет, на себя, рывок, да... она слышала, как бежит Мартин, она молилась, чтобы Дагон не успел расправиться с командой Хальвеса, еще секунда, еще парочка, ну еще немного, пожалуйста...

Мартин одним прыжком, боком заскочил в дверь храма, и кошка тут же захлопнула ее. Засовов не было.

— Как закрыть?! — она вцепилась в ручки.

— В сторону! — и одним движением руки Мартин послал в дверь запирающее заклятие.

— Успели, — и Баирра сползла по стенке.

— Рано говорить, — Мартин отер лицо и двинулся к центру храма. — Еще обряд.

За стенами храма дико взревел Мехрун Дагон.

Но Мартин успел лишь выйти в центр храма. Раздался грохот — и половину крыши снесло напрочь. Как карточный домик. Баирра пригнулась, защищая голову от обломков, с ужасом осознав: это конец. Дагону ничего не стоит растоптать их. Магия Мартина так же смешна против Князя Даэдра, как ее кинжал.

Прощай, жизнь, ты была интересной.

Кошка зажмурилась. Но так было тоже очень страшно, и она снова открыла глаза... и увидела, что Меррунз не спешит что-то делать. Просто смотрит багровыми, яростными глазами на Мартина в упор, словно чего-то ждет...

Император тоже застыл, как статуя, глядя на бога и сжимая Амулет Королей в руке.

Упала секунда, вторая, третья. Ничего не происходило.

— Чего он ждет? — пискнула Баирра и закашлялась от каменной пыли, повисшей в воздухе. — Что он делает?

Мартин все еще таращился на Мехруна. Тот, поведя плечами, медленно и торжественно поднял одну из левых рук и указал на смертного пальцем цвета венозной крови.

— Делай, что должен, — раздался низкий, нечеловеческий голос. Или не раздался? Фраза прозвучала прямо в голове Баирры, словно Даэдра так громко подумал, что его мысль услышала и она... и Мартин.

— Что? — спросил он, инстинктивно отступая. И вдруг дернулся, словно в него попало заклятие молнии. Глаза Мартина распахнулись еще больше, и краска исчезла с лица. — Что?.. Нет... нет! Не может быть! — он закричал это так мучительно, что Баирра забыла о страхе.

— Ты что? — она потянулась к Мартину, — что с тобой?..

Тот, словно его ударили в солнечное сплетение, согнувшись, оседал на колени. Свободная рука Мартина дернулась зажать рот: чтобы не закричать? не зарыдать? от приступа тошноты?

— Нет... неужели вы сговорились?.. — простонал Мартин, обращаясь явно не к ней.

— Ты что говоришь? — Баирра подскочила к нему, обхватила за плечи. Глянула на Мехруна — тот все так же сверлил Мартина взглядом. — Что такое?

— Будьте прокляты вы оба, — в исступлении прорычал Мартин и сорвал с себя Амулет, посмотрел на него с ненавистью, потом перевел взгляд на Даэдрота. — Да, Дагон?! Я прав?! Ответь!

Князь Даэдра оскалился.

— Да о чем ты?! — вскричала Баирра, вцепляясь в плечо Мартина когтями.

Он, наконец, заметил ее.

— О них, — сказал он. — Вот что имел в виду Акатош. Он позволил ему ступить на Нирн... устроить эту бойню... чтобы они оба смогли освободиться от проклятия Каморана.

— Но Акатош... — кошка осеклась.

— Я вспомнил свой сон, — Мартин страшно рассмеялся. — Оба они смогут умереть, не умирая... бессмертному Дагону окончательная смерть и так не страшна, "анимус уйдет во тьму, но анимус вернется", а Акатош воплотится в меня и обманет проклятие, подменив свою смерть моей... ненавижу. Ненавижу.

Баирра не могла вымолвить не слова. Она, хаджитка, знала и так, что боги делают что и когда хотят, но люди всегда думали иначе, и сейчас ненависть, обида, боль человека передалась ей.

Мартин бессильно опустил руку с Амулетом и вдруг разрыдался — совершенно открыто, безнадежно, почти не закрывая лица, лишь кусая ладонь: стоя на коленях в разрушенном храме, перед Князем Разрушения, император преданной империи, жрец предателя-бога, последняя жертва проклятия Манкара Каморана.

Впервые мысль о Манкаре пришла и ушла незамеченной.

— И что же нам делать? — прошептала кошка, понимая, что тоже плачет.

— Помоги, — он всхлипнул, перевел дыхание, — мне встать.

Она подняла Мартина с колен. Он обнял ее, и Баирра почувствовала его дрожь.

— Мне очень страшно, — прошептал он, — и без тебя бы я не решился. Спасибо тебе... и прощай.

— Но зачем?.. — она тоже обняла его.

— Иначе он просто убьет нас. И не оставит Нирн в покое... попробует найти свою гибель вместе со всем миром. Мне придется... прости. — Он порывисто отстранился. — Прости, Баирра...

Она только горько покачала головой — горло перехватило. Опустилась на колено, прижалась щекой к его ладони, зажмурившись. Она чувствовала его страх, и тяжесть этого решения, и свою беспомощность...

— Баирра, — произнес он еще раз, и это было прощанием. Отнял руку. И она, повинуясь его взгляду, отошла в сторону.

Император снова вышел в центр храма. Вытер слезы свободной рукой.

— Будьте прокляты вы оба и весь ваш род, — произнес он глухим, но ровным голосом. — Будьте прокляты за то, что делаете с нами, за то, делаете с этим миром. Настанет день, когда смертные найдут способ избавиться от вашей силы и вашей прихоти. Настанет день, когда вы станете слабее нас.

Он поднял глаза на Мехруна.

— Я готов.

Бог откинул голову и развел руками, словно открывая объятия. Такая мощь была в этом движении, что, казалось, оно способно разрушить все, что вокруг, самый воздух, весь город...

Мартин размахнулся и ударил Амулет о каменный пол. Разбить рубин, особенно в металлической оправе, так было бы невозможно, но все же Амулет Королей треснул и разлетелся, словно ледышка — кровавая ледышка. Хлынул поток света. Мартин выгнулся, и Баирра еще увидела в ослепительной вспышке, как его ноги отрываются от земли, а потом свет стал слишком ярок, она ослепла бы, если бы не закрыла глаза лапами...

Когда она открыла глаза и смогла снова видеть, напротив Меррунза высился сияющий золотой дракон. Он был выше Даэдрота, и весь был словно из солнца или из живого огня. Баирра прижалась к дальней стене. Дракон выдохнул струю пламени, Мехрун замахнулся топором, и когда драконья узкая пасть вцепилась в горло Дагона, топор Принца Разрушения врубился в сияющую шею воплощенного Акатоша...

Закричали оба, и в этом крике Баирре почудились не столько боль или ярость, сколько торжество и освобождение. Тело Мехруна дрогнуло и словно рассыпалось в воздухе, исчезая... а дракон выгнулся, вскидывая голову, и казалось, что он сейчас упадет от смертельной раны, но, вдруг...

Что-то произошло. Баирра не сразу осознала, что это было, она моргнула... вместо дракона из живого огня посреди руин храма Акатоша стояла огромная статуя — воздевшая к небесам голову копия. Каменный дракон.

— Мартин... — прошептала Баирра. Неверными шагами приблизилась к статуе, инстинктивно отыскивая взглядом тело Мартина, но тела не было. Только камень. Только камень.

Она коснулась камня, он был еще теплый. Баирра опустилась на колени и заплакала. Она обессилела, вымоталась, и потеря вдруг оказалась настоящей потерей, она и не думала, что будет так плакать о Мартине... ведь даже тела не осталось, чтобы попрощаться, чтобы закрыть мертвому глаза, расчесать шерсть... то есть волосы, чтобы прошептать над ним слова прощания, обещание легкой дороги и долгой памяти.

Какие-то эпизоды из прошлого всплывали в ее памяти. Дорога на Вейнон, битва за Бруму, последняя встреча с Камораном. Ох, Манкар, ох, Мартин... что за несчастье принесла вам черная кошка...

Снаружи, поодаль от храма, тот самый человек, что вошел в Имперский город вслед за отрядом Мартина, медленно двигался по развороченной улице, отыскивая что-то или кого-то. Трупы демонов, трупы горожан — его внимательный взгляд на миг останавливался на каждом, словно считая их. Наконец, человек остановился. Мимо, выкликая чье-то имя, пробежала женщина из данмеров, он коротко взглянул ей вслед, и наклонился к груде тел перед собой. Откинул руку мертвого дреморы с тела человека, вытащил того на относительно чистый участок мостовой. Опустился рядом, достал из дорожной сумки зелье и, разжав челюсти раненому, влил ему в рот немного. Если бы Баирра сейчас не плакала в храме, она узнала бы в раненом Хальвеса, но сейчас кошка даже не думала о нем.

В храм, наконец, ворвался Окато, в порванной мантии, весь в гари и грязи. За ним в качестве эскорта ввалились не менее взъерошенные и обалдевшие легионеры.

— Что случилось? Где император?! — канцлер закрутил головой.

— Он мертв, — Баирра провела лапой по морде, — вот.

— Как? Где?!

— Да вот! — она всхлипнула, — в него воплотился Акатош, и он...

— О боги, — Окато схватился за грудь в несколько карикатурном жесте, — ничего не понимаю. Вдруг все Врата исчезли... потом грохот и какая-то вспышка из-за стен...

— Мехрун Дагон изгнан. Мартин умер. Что тут непонятного?! — сорвалась Баирра на крик, и Окато, не подумав, попытался успокоить ее:

— Госпожа, прошу вас, успокойтесь... все кончено, и вы... я уверен, титул Защитницы Сиродиила...

— Да засунь себе этот титул! — перешла на визг кошка, уже не в силах сдерживать истерику, — и убери лапы, бесшерстный! Ты-то рад, наверное, что он умер, власть-то не отберет теперь, да, желторожий?! Уйди, а то глаза выцарапаю!

Окато отпрянул.

— Э-э, — сказал он, — простите...

Все стражники дружно уставились в пол.

— Бедняжка, — неискренне сказал канцлер, отходя. — Ладно... кто будет меня искать — я у себя. Найдите мне архимага, высших офицеров стражи, и второго председателя Совета... и быстрее.

— Слушаемся, ваше сиятельство.

— И, когда госпожа Баирра успокоится, пригласите и ее.

Все разошлись. Баирра едва осознала это.

Тем временем Хальвес открыл глаза... вернее, глаз — левая часть лица его сильно пострадала от булавы не в меру ловкого дреморы.

Приведший его в чувство человек улыбнулся ему.

— Вы? — Негоциант не поверил себе. — О боги, это вы! Вы живы, учитель! — он попытался встать.

— Я тоже рад тебя видеть, мой мальчик, — сказал Кай Косадес.

— Дагон исчез... что произошло? Где Мартин?.. ох, что у меня с головой... все кружится...

— Булава, видимо... хорошо, вскользь... — Кай осторожно поднял Хальвеса, приобнял его, поддерживая на ногах. — Пойдем спросим там, где кто и что произошло.

Хальвес, борясь с тошнотой, посмотрел в сторону храма, и увидел, как через обломки пробирается знакомая черная фигура.

— Баирра! — позвал Венитус, но она не услышала. Споткнулась, выпрямилась и потерянно двинулась куда-то в сторону Талос-Плазы.

— Это Героиня Кватча? — показал осведомленность Кай.

— Да. Ох. Пойдемте за ней, она наверняка все видела. Куда она вообще?.. и где император?

Они дошли до храма, заглянули внутрь, но не увидели там никого и поспешили, насколько позволяли раны Хальвеса, за хаджиткой.

Баирра шла, едва понимая, куда идет — куда-то ее тянуло. Она прошла Храмовый район, Талос-Плазу, свернула к центру города... везде было одно и то же... огонь, мертвецы, чей-то плач. Это было невыносимо. Хотелось тишины.

Тишина скрывалась во дворце. Там не было огня, не было мертвых, и было очень-очень много молчания. Не думая ни о чем, Баирра пошла направо. Никого не было, ни стражи, никого. Приходи кто хочет...

Только дойдя до балюстрады над залом Совета, кошка почувствовала смутную тревогу — сквозь горе. Она подошла к ограде — весьма декоративной, всего-то по пояс, и глянула вниз. Высоко. Лететь долго. А внизу — самая тихая тишина. И никаких несчастий. Забвение... никакого Каморана, никакого Мартина, никакой Баирры.

"Зачем я здесь? — какая-то мысль попыталась пробиться сквозь умиротворяющее желание шагнуть туда, за ограду. — Что со мной?"

Высота завораживала. Взгляд кошки поплыл, расфокусировавшись. Но ее жизнелюбивое сердце еще билось, и Луны, определившие ее форму двадцать девять лет назад, видимо, любили ее — она все медлила.

"Баирра, зачем тебе жить без меня? — прошептал в ее сознании голос, прекрасный голос Манкара Каморана, — твоя мечта больше никогда не исполнится. Зачем жить без мечты? Прыгай, любимая..."

Но был и другой голос, не столь завораживающе-дивный, и был другой мужчина, который не был ее мечтой, и вообще не был мечтой, быть может, слабый, быть может, странный, быть может, даже неискренний, но его слова, непроизнесенные, удерживали ее от последнего шага:

"Не поддавайся, Баирра. Ты сильнее меня и ты единственная знаешь, что произошло на самом деле. Живи, раз уж у меня не получилось. Держись. Я знаю, ты сможешь".

"Не слушай его, он тряпка, он трус и он лгал тебе... я никогда не лгал, поэтому верь мне, милая... прыгай..."

— Заткнись, Манкар, — пробормотала кошка. Но отойти от рукотворной пропасти не могла.

Быть может, она справилась бы сама, а быть может, последним ее ощущением был бы полет и краткая страшная боль... этого никто так и не узнал. Чьи-то сильные руки обхватили ее за пояс и оттащили прочь от оградки. Она забилась было, но тот, кто схватил ее, был сильнее и держал умело.

— Тихо, тихо, девочка, — незнакомый голос, спокойный, сильный, вызывающий инстинктивное доверие, — тихо, все прошло, все хорошо...

Чьи-то неверные шаги за дверью, ведущей на балкон.

— Не торопись, я успел, — бросил тот, кто держал ее.

— Баирра! — Хальвес, шатающийся, с жуткой раной на пол-лица, все же поторопился, — ты что? Зачем?!

Она узнала его голос, шевельнулась, потянувшись к нему — знакомому, и на этот раз ее отпустили, она сделала два шага и уткнулась в грудь Негоцианту. Наваждение, казавшееся таким неодолимым, вдруг слетело, как туман. Она поняла, что едва не прыгнула, как героиня какого-нибудь романа, с обрыва, и с облегчением разрыдалась снова — в объятиях Хальвеса.

— Баирра, ну, все хорошо, — он гладил ее по голове, — поплачь, ничего...

— Мартин умер, — проговорила она, — спас нас... но умер.

Хальвес встретился взглядом с Косадесом поверх головы Баирры. Тот склонил голову, прощаясь с последним императором Тамриэля, которого видел лишь один раз, мельком, и которому должен был бы служить.

— Да славится вовеки Мартин Септим Первый, — проговорил Кай, — и да примет Талос его душу. Пойдемте отсюда.

И они пошли.

Они сидели в номере "Короля и королевы". Эльфийские сады, к счастью, мало пострадали от последнего прорыва Обливиона. Хальвес с перевязанной головой лежал на кровати. Баирра, кутаясь в плащ, одолженный ей Косадесом, притулилась у него в ногах, подобрав лапы и обвившись хвостом. Кай сидел за небольшим столиком и вертел в руках яблоко.

— Лекарь сказал, что я могу потерять глаз, — мрачно сказал Хальвес, приподнимаясь на локте.

— Лежи-лежи, сынок, — расслабленно отозвался Кай, хотя выражение его лица не вязалось с тоном. Он смотрел на яблоко так, словно оно было виновато во всех бедах Нирна.

— Вот проклятье, какой боец из одноглазого, — Хальвес откинулся на подушки.

Баирра молчала. Ей, обычно за словом в карман не лезшей, сейчас не хотелось ничего говорить. Ее слегка знобило, хотя в комнате было тепло.

— Кстати об одноглазых, — сказал Кай, — тебе твой Астиус привет передавал.

— Руффиус? А откуда он вас знает?

— А он и не через меня его передавал. Или ты думаешь, кроме тебя у меня агентов в Доме Хлаалу не было?

— Нет, мастер-шпион, не думаю.

— Отставить, агент. Какой я тебе теперь мастер-шпион. У нас нет больше императора, а значит, и Клинков больше нет. Вернее, скоро не будет. Окато мы давно поперек глотки. А я уж, старый дурак, раскатал губу... — Косадес так стукнул яблоком по столу, что оно треснуло.

— Вас ведь пригласили на место грандмастера, да? Я так надеялся, господин Косадес, что это будете именно вы... — улыбнулся Венитус.

Баирра вдруг ощутила бешеную зависть. Хальвес, пусть и раненый, пусть и с перспективой окриветь, казался таким спокойным, даже счастливым... тот, кто был ему нужен — жив, вот он, сидит тут. Словно мальчишка, потеряв в суете ярмарки отца, наконец, нашел его...

— Значит, Астиус жив? Ну рад за него, — довольно равнодушно сказал Хальвес, так и не дождавшись ответа на предыдущий вопрос.

— Он-то жив, — Косадес коротко вздохнул, покатил яблоко между ладонями.

Повисла пауза.

— Гилдан, да? — тихо спросил Хальвес.

— Да. Альд'рун весь разрушен... она погибла.

— Так и думал, — грустно сказал Венитус. — Кто еще?

— А кто тебе интересен? Курио жив. Эта твоя... рыжая нордлингша из Бойцов уехала, о ней не знаю. Я вообще на Вварденфелл в последний раз так, ненадолго заехал.

— Про Нереварин не слышно? — вдруг спросила Баирра. Ей хотелось уцепиться за что-то, что было важным до того, как она ввязалась в эту историю.

— Боюсь, что нет, госпожа Баирра.

— Плохо, — сказала кошка.

Она уже рассказала, что произошло. Ее выслушали в молчании. А потом заговорили обо всех этих новостях из Морровинда, словно она рассказала что-то совершенно незначительное.

— Вы уверены, госпожа, что боги?.. — наконец, вернулся к главной теме Косадес.

— Я не имею привычки прыгать с крыши, человек, — проворчала она, — как бы худо мне ни было. Может, Мартин и был неправ, но, во всяком случае, ничто эту версию не опровергает. Мне кажется, так все и было. И меня пытались заставить замолчать, пока я никому не рассказала.

— Вот нам рассказали. Что-то я пока не испытываю желания зарезаться, — проговорил Кай.

— Вы не были под властью Каморана. Я была. И Мартин был. Мне кажется еще, что он... не смог бы пожертвовать собой, не желай он этого из-за проклятия. Так что спасибо Каморану... это благодаря ему Нирн еще на своем месте.

— И отдельное спасибо за то, что династия Септимов прервалась, — процедил Кай.

— Лучше уж династия Септимов, чем все вместе, — возразила Баирра. — Я совсем не против увидеть свою родину свободной. Я не желаю зла Сиродиилу или Морровинду, но Эльсвейр для меня куда важнее.

— Да, увы, империи осталось недолго. Даже останься Мартин жив, это лишь оттянуло бы финал. Но мы ведь не хотели зла, создавая ее, хаджит. Не стремились покорить другие народы. Мы думали о прогрессе... и даже кое-чего добились. Мы хотели, чтобы все были вместе, чтобы все поняли, что люди не хуже эльфов, а эльфы не хуже людей...

— Какая утопия, — кошка устало привалилась к спинке кровати.

— Действительно, старею, — сказал Кай, тряхнув головой, — на философию потянуло.

— Я наорала на Окато, — вспомнила кошка. — Он не подошлет ко мне убийц, интересно?

— Если только вы не полезете в большую политику, — пропустив мимо ушей иронию в ее вопросе, серьезно ответил Косадес. — Вы теперь символ нашей победы. Защитница Сиродиила. На днях устроят церемонию, примете титул, дары, поздравления... если хотите, я вам подскажу, как выбить у казны побольше средств. Займетесь меценатством, к примеру...

— А вы? А ты? — спросила она у Клинков.

— На покой вроде рано. Придумаем что-нибудь. Клинки — не Клинки, а шпионы Сиродиилу всегда пригодятся.

— А я хотел в открытом ордене оставаться, — буркнул Хальвес.

— Телохранители тоже всем нужны, сынок. Наймешься к какому-нибудь графу, хоть к Гассилдору...

— Да вы что?!

— Вы с ним не поладили? Он, насколько я знаю...

— Ага, тоже вампир. Она знает, — на всякий случай уточнил Хальвес. — И про меня, и про него... Гассилдор этот — скотина почище Астиуса.

— Спокойно, Хальвес. Никто тебя не заставляет на него работать.

Венитус сообразил, что действительно зря раскипятился, слегка покраснел.

Они опять говорили не о том. Может, потому что не слышали лично предсмертное проклятие Мартина, не прочувствовали это предательство...

— Вас, людей, ничему это не научит, — сказала кошка. — Ваши боги будут вас предавать, а вы будете им кланяться. Вы мне даже не поверили ведь до конца. Сразу постарались забыть... и забудете. Скажете, что это просто заблуждение, совпадение. Что Мартин просто не так понял или даже что я все это выдумала.

Оба человека молчали.

— Я когда-то верил Мефале, — произнес, наконец, Хальвес. — Верил искренне, и мне казалось, она благосклонна ко мне. Но я ошибался в ней, и она оставила меня, когда была нужна мне — более нужна, чем когда-либо в моей жизни. С тех пор я верю в богов не более чем в смертных. Но верю. Без этого хуже. Опасаясь предательства...

Он замолчал. Продолжил Кай.

— Единственный способ не быть преданным — не доверять. Никому и ничему. Но лучше быть преданным, чем жить так. Мне повезло. Я был так близок когда-то к полной безопасности от предательства. Высшим Клинкам сложно от этого уберечься, сложнее, чем правителям. Но я рискнул и не жалею.

Баирра прикрыла глаза.

— Быть может, — произнесла она, — вы и правы — в общем. Но нельзя ставить прихоть богов выше нужд живых. Нельзя говорить "на все воля богов", считая это оправданием им.

— Большинство людей и не задумываются над этой метафизикой, — Кай вдруг улыбнулся, — и хорошо живут. Лучше ответьте мне: вы жалеете, Баирра? Жалеете, что пережили все это?

Она посмотрела на него... и не ответила.

Кай кивнул, словно этого и ждал.

За окнами растворялся в сумерках закат. За окнами была столица, и дальше — Сиродиил, Тамриэль, Нирн, вселенная... Все это существовало. И это было самым важным.

Конец.

1