Естественный отбор

— Я не пью, — продемонстрировала ему пустую рюмку.

— Тогда, чем ты тут занимаешься?

Он не выглядел очень пьяным. Даже, не очень пьяным не выглядел.

Признаться в своих мыслях? Да ещё ему?! Нет, я тоже не такая уж пьяная... А вот ему я этого не скажу!

— Завидую, — сложила губки трубочкой.

— Этим целующимся голубкам?

— Угу... А меня, бедненькую, никто не любит!

— С чего ты взяла? Только свистни, и желающие сразу найдутся, — ткнул он себя кулаком в грудь.

Напрасно он пытался изобразить пьяного человека. Я ему не верила. Не верила в его игру, не верила в его намёки.

— Я свистеть не умею.

— Да-а-а?

— Дамы и господа, — на палубу выглянул Джордж, — приглашаю всех на мороженое! В холодильнике нашёл!

— Крем-брюле?! — радостно завопила я

— Да! Хлоя, Алеа-а... а ты любишь крем-брюле?

Конспиратор пьяный...

Мне абсолютно не хотелось идти спать в здание резиденции. Да, собственно, и спать не хотелось. Устроила себе лежанку из шезлонга у самого прибоя, укуталась в плед и стала слушать море. Густая чернота безлунной южной ночи сужала видимое пространство. Но сейчас я смотрела не глазами, а душой. Смотрела и слушала. Слушала тот самый шёпот моря, который поразил меня днём, когда я, раскинувшись, качалась на волнах у Сизого мыса.

...капля к капле.

Этот звук завораживал душу, звал за собой, приглашая соединиться с бескрайним морем, стать с ним единым целым, раствориться в первозданной стихии.

Мы с тобой одной...

Я слушала, и боялась пошевелиться. Мне казалось, что любое моё неловкое движение прогонит странное наваждение, окутавшее моё тело. Боялась больше не услышать море. А оно всё звало и звало меня к себе. Я чувствовала, что если я пойду на его зов, произойдёт что-то невероятное, чудесное... И ещё я боялась разочароваться.

Между нами нет различий...

Поверить? Довериться зову... Войти в пенные воды и позволить морю самому решать мою участь? Страшно? Нет. Надо просто решиться... Но как приятно мучительное ожидание, как захватывает неизвестность...

Капля к капле...

Край моря чуть посветлел. Уже рассвет? Я пойду на встречу солнцу, которое скоро вынырнет их дрожащего марева. Море зовёт меня, долго зовёт, приглашая испытать неизведанное.

Я поднялась с лежака, скинула плед и тунику, и сделала первый шаг в прибой. Тёплая вода омыла мои ноги, взбадривая щекочущими пузырьками застоявшуюся кровь. Тело невольно содрогнулось от нервной приятной волны, пронёсшейся под кожей. Голова поплыла, следуя за зовом моря. Я перестала анализировать происходящее, отключив мозг, и отдалась во власть своих инстинктов. Они древнее моего разума, они сделают всё, как надо.

Задышала глубоко, следуя ритму прибоя. Почувствовала, как вода набежавшей волны проникла в сосуды, соединяясь с моей кровью.

...одной крови.

Морская вода... при необходимости может заменить человеческую кровь...

Солёный вкус появился на губах. Пора. Делаю первый шаг, ловлю набегающую волну, и снова шагаю. Повторяю телом движение откатывающейся воды. Шаг. Волна увлекает меня от берега. Шаг...

Шёпот моря слышу уже как рокот, в который вплетается незнакомая прекрасная мелодия. Каждой клеточкой тела ощущаю причастность к мощи первой стихии. И иду...

Иду по упругой, надёжной волне, всё дальше от берега. Иду от ненужной суеты, от боли потерь, от горечи обманов и предательств, от разочарований, от любви... Иду к солнцу.

Жёлтый раскалённый шар уже показался над горизонтом. Золотая мерцающая дорога легла под ноги.

Музыка моря звучит уже на форте, заглушив собой все остальные звуки мира.

Счастье! Блаженство! Эйфория свободы!

Я растворяюсь в рассвете...

— Петра, — тихий голос с трудом прорывается через симфонию моря, — осторожно садись в лодку.

Моей руки касается чья-то горячая ладонь.

Зачем? Мне хорошо... Я счастлива...

— Послушай меня, очнись... Ты погибнешь, если сейчас не послушаешься.

Кто это говорит? Это не море. Этот голос я знаю. Этот голос я... люблю. Послушаться? Конечно. Ведь это мой Учитель.

С напряжением поворачиваю голову к говорящему мужчине. О! Он не один. Их двое. Второго я тоже знаю! У него глаза цвета моря. Бог! Нет, я его называла не так... Я его звала — Наставник. Учитель и Наставник?! Я должна послушаться. Они всегда были ко мне добры...

Делаю осторожный шаг в лодку. Как только нога касается её борта, вторая тут же уходит под воду, но крепкие мужские руки не позволяют мне упасть, усаживают на скамью. Благодарно улыбаюсь. Опускаю руку в воду.

— Что с ней, — с тревогой спрашивает Наставник.

— Очень глубокий транс. Вовремя мы успели.

— Вольф, а что это было?

— Идущая по волнам... Я много читал об этом явлении, но не мог себе представить, что когда-нибудь в жизни увижу собственными глазами.

— Я от танца Огня отойти не успел, как они руки в огонь совали, — возмущённо бубнил Наставник, налегая на вёсла, — а она тут по воде, как посуху разгуливает! Ей теперь и доска не нужна...

— Джордж, не греби так сильно. Ей сейчас на берег нельзя. Опять уйти может. Надо, чтобы из транса сначала вышла. Хорошо, что руку в воду опустила. Инстинкты у неё потрясающие!

— Причём здесь инстинкты, Вольф?

— Притом, что сейчас у неё мозг почти отключён. Иначе она не смогла бы даже шага сделать! Сдаётся мне, это у неё первый раз...

Первый раз... Ты прав, Учитель. Ты всегда прав! Я знаю, ты гениальный, тебе всё на свете известно. А ещё у тебя красивые глаза. И я улыбаюсь тебе, и только тебе... Вольффф. Тебя зовут Вольф. А Наставника зовут Джордж. И вы похожи. Только у тебя карие глаза с золотыми искорками, а у него — бирюзовые. Но люблю я тебя, а ты любишь мою подругу Леду...

— Почему она всё время улыбается и молчит? — Джордж взял мою руку и потряс её.

— Думаешь, было бы лучше, если бы она кричала и плакала?

— Почему, плакала?

— Потому что из транса по-разному выходят!

— Тогда она скорее ругалась бы, как сапожник!

— Она ругается как алхимик, а не как сапожник. Абсолютно безобидно. Если только свои ругательства в жизнь воплотить не решится, — усмехнулся Вольф.

— А я вот спросить всё у неё стеснялся, чего она фенолфталеином ругается? Это же вроде индикатор какой-то?

— Индикатор на щёлочи, — подтвердил Учитель, и ехидно усмехнулся. — А ещё — слабительное... пурген.

— Да? — вытаращил на него глаза Наставник.

Джордж, какой ты смешной! Что же у меня не спросил? Столько лет мучился неизвестностью...

Они гребли вдоль берега, давая мне время придти в себя. Сознание вернулось полностью в одну секунду, словно кто в голове выключатель повернул. Я резко выпрямилась, подняла руку из-за борта и улыбнулась им не блаженной улыбкой новорождённого, а вполне вменяемым оскалом вернувшейся с того света подруги.

— Доброе утро, господа!

— Слава богам! — простонал Джордж, и, вдруг, накинулся на меня, как любящий дядюшка. — Если ты ещё раз, русалка бесхвостая, нам такое представление устроишь, я собственноручно утоплю тебя в джакузи!

— Там мелко, — возразила ему, показывая язык. А что? Джорджу можно.

— Там достаточно!!! Я чуть Кондратия не обнял! Тьфу! Он чуть меня не обнял, когда я увидел, что ты по воде в открытое море топаешь! Хорошо Вольф знал, что с такими придурками делать надо! А ты ещё и оглохла!

— Я сразу услышала, — вступилась я за себя.

— Да мы чуть связки не сорвали, пока до тебя докричались! И не оглохли за одно! Уф-ф-ф.

— Простите, — я искренне раскаялась в содеянном, и посыпала голову пеплом. — Чем я могу загладить свою вину?

— Расскажешь, как это у тебя получилось? — с надеждой посмотрел мне в глаза Вольф.

— И этот туда же! — снова возмутился Джордж. — Алхимики на мою голову! Вот не видел я тебя, Петра, семь лет...

— Мне уйти?

— Я тебе уйду! Я тебе так уйду! Я тебя так уйду!

Глава 9

— Петя, ну кто ж так страдает!

Так на почте марки покупают.

'Музыкальная история'

Три счастливых дня... было у меня... было у меня с тобой...

Выходные пролетели, уводя за собой в прошлое сказочные приключения на 'Вилле Рос'. Несколько десятков шагов, и мы снова во дворце. Всё-таки перемещаться через переходы здорово!

Джордж оставался в резиденции, и на прощание приготовил нам сюрприз. Каждой девушке на шею он повесил благоухающую гирлянду цветов. Причём, не было ни одной одинаковой. Некоторые, в благодарность, чмокали его в щёку. Церцея и Берта фыркнули. Я шла предпоследней. Повисла у Джорджа на шее, благо его рост позволял, потёрлась носом о его плечо.

— Удачи, Солнце моё, — шепнул он мне на ухо.

За мной, последней, шла Эрсель. Ей Джордж повесил гирлянду из белоснежных орхидей. Романтик. Я не стала им мешать, но на выходе задержалась, поджидая девушку. Она вышла минут через пять. Как я ни старалась понять, что у неё на душе, всё было бесполезно. Дипломат титановый! Словно наклеенная улыбка и никаких эмоций!

— Я подумаю...

Это она мне? Это она о чём? Это она о-о-о...

Подумает... Всё ещё надеется на принца?

А я всё вспомнила! После того, как в себя пришла после транса. Нет, не в лодке. Там я в обморок хлопнулась. Очнулась уже в отведённой мне комнате. Рядом со мной на постели сидел Вольф и....

Как хочется сказать — нежно держал меня за руку и влюблённо заглядывал в глаза. Но... И за руку держал, щупая пульс. И в глаза заглядывал, оттянув нижнее веко. Диагностировал, короче.

— Петра, ты почти истощила свой потенциал. Спи!

— А сколько времени? — ничего умнее не могла сказать? Например, поблагодарить за чудесное спасение, на грудь к нему кинуться... Такую возможность упустила!

— Семь. Спи...

Вышел из комнаты.

Послушно закрыла глаза и проваливаясь в сон. Когда проснулась, услышала голоса подруг. Глаза открывать не стала. Я знаю, что подслушивать не хорошо, но интересно ведь. Хлоя как раз рассказывала Леде о наших вчерашних подвигах на яхте.

— Когда он меня первый раз поцеловал, я так счастлива была. А потом нам с ним выпадает и выпадает. А мы... хи-хи, уже выпили прилично. Когда мне в очередной раз Георг в пару достался, словно кто крикнул: 'Чего теряешься? Целуй его по-настоящему! Если что не так, на опьянение свалишь!'. Ну, я и поцеловала... За уши его зачем-то схватила. Хи-хи.

— За уши?! — возмутилась Леда. — Как ты могла?! — Я поняла по её голосу, что возмущается она вполне искренне. — Нет, вы всё-таки ненормальные! Играть в бутылочку на поцелуи! Хорошо, что я с вами не поехала!.. — тишина. — А-а-а... с Вольфгангом ты целовалась?

Ага! Проняло всё-таки! Любопытно, как возлюбленный целуется? Меня лично потрясло! Но я этого Леде не скажу! Никогда! Интересно, а что Хлоя думает?

— Пару раз. Да не смотри так на меня! — Хохотнула задорно. — В щёку! Сама понимаешь, мне не до других кавалеров было, когда Георг рядом!

— Понимаю, — тихо ответила подруга. — Бросили меня вчера вечером... обе! Ты — с Георгом где-то была. Петра к морю медитировать ушла после скандала с Цербером...

— Мы на яхте остались. А что за скандал?

— Как только ваша яхта причалила, Цербер бросилась к трапу и накинулась с претензиями ко всем подряд...

Да, скандал Берц устроила сама, нам даже провоцировать её не пришлось, как собирались.

— На каком основании вы забрали нашу яхту?! — заявила надменная девица.

— Вашу? — удивлённо поднял брови Джордж, первым сошедший на берег.

— Да! Мы вчера плавали на ней! И сегодня тоже собирались!

Из-за спины разъярённой Церцеи выглядывала недовольная физиономия Берты. Компаньонку поддерживает, или не нравится, что её в безобразный скандал втравливают?

— Ну, раз собирались, так встали бы раньше... — пожал плечами Джордж, и протянул мне руку, помогая спуститься по трапу. Остальные члены нашей весёлой компании дружно собрались у борта.

— Как Вы смете так разговаривать? Мало того, что уплыли на нашей яхте, так ещё забрали с собой кавалеров...

Джордж спокойно дождался, когда я ступлю на пирс, медленно повернулся к скандалистке, нехорошо сощурил глаза.

— Леди Берц, Вам напомнить, что Вы здесь находитесь в качестве гостьи, а не хозяйки? ВАШЕЙ яхты я здесь не вижу! Зато вижу три яхты Его Величества короля Бернарда, отданных гостям в пользование. Яхту 'Клэр' взял я для прогулки к Сизому мысу. Все, кто хотел покататься там на ДОСКАХ, присоединились к нам. Насколько я знаю, данный вид спорта Вы презираете. В вашем распоряжении остались ещё две яхты, которыми Вы могли воспользоваться! Кроме того, леди Берц, мужчины, отдыхающие вместе с вами в резиденции не обязаны выполнять чьи либо требования. Так что те кавалеры, которые были с нами, сделали это по своему собственному желанию! Вам это понятно?

— Мне понятно, — криво улыбнулась Церцея, — что Вами крутит, как хочет, Ваша любовница! А Вы выполняете все её капризы!

Если бы я была трезвая, я бы не спустила ей такого хамства. Но алкоголь странно меня успокоил. Или просто настроение было таким замечательным, что не хотелось связываться со злюкой Берц. Я рассмеялась ей в лицо, послала Джорджу воздушный поцелуй и гордо удалилась на пляж... Где и провела всю ночь в одиночестве.

А Хлоя, получается, пропустила этот момент. Вот что значит, увлекательным делом заниматься...

— Алберт посоветовал госпоже Берц усмирить свои амбиции, спуститься с небес на землю, и попытаться проявить хоть какие-нибудь человеческие чувства... добрые, — продолжила рассказывать Леда о том, чему я уже не была свидетельницей. — А Эрсель сказала: 'Гордость, обедающая с тщеславием, ужинает с бедностью'. Это так взбесило Цербер, что она чуть ли не в драку полезла. Её Берта еле удержала. А сегодня они с самого утра на яхте этой катаются!

— А Жозефина? С ними? — Хлоя заботливо поправила на мне плед.

Мне стоило больших усилий не выдать себя.

— Сорока со вчерашнего утра из зоопарка не выходит. Кроликов кормит.

— Здесь есть зоопарк? — удивилась Хлоя. И я вместе с ней.

— Так Джордж нам рассказывал, — удивлённо отозвалась Леда. — Чем ты слушала?

— Не помню! А, я на Петру смотрела. Она, как сомнамбула, тогда как раз к морю пошла...

Опять повисла тишина. Потом кто-то из подруг вздохнул. И снова Леда задала вопрос.

— Хлоя, а с кем вчера... Петра, ну это... целовалась?

А вот обсуждения моей персоны я не хотела. Ни за что!

Сладко потянулась и 'проснулась'.

— Ой, девочки, доброе утро!

— Как ты? — синие глаза Хлои излучали такую заботу. Улыбнулась благодарно.

— Петра, ты зачем вчера так набралась, что тебя на руках таскать приходится?

Леду не переделаешь... Разве так приветствуют захворавшую подругу?

— Ну, что я могу сказать... Такое впечатление, что, да, таки набралась....

А на самом деле... я гуляла... по волнам. Только это было давно... в другой жизни...

И это в той, другой жизни я кормила свежей рыбой потрясающих ручных дельфинов, которые тыкались своими гладкими носами в мою руку и забавно свистели. И было ужасно жалко, что я не понимаю их языка.