| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Жрать тебе давай? — неслось на улицу через распахнутые ставни. — Ты по блядям шляться будешь, козлина вонючая, а я тебя корми?!
— Да что ты, родная, я же по делу задержался, я клянусь! — пытался оправдаться Рихон, выставляя перед собой диванную подушку и принимая на нее очередной удар.
Илан отлип от подоконника, возле которого стоял на цыпочках, наблюдая. Отряхнул руки от голубиного помета, а одежду от пыли и побелки. Из окна послышался грохот опрокинутой мебели, Илан осуждающе покачал головой и двинулся назад в префектуру. Этот шлёп-нога еще и по блядям на костылях скачет. А ему дали пять дней отпуска с сохранением жалования, как пострадавшему на службе! И за Бабушкой, значит, Илан следи... Ну и ладно. Перетопчутся его друзья без места в префектуре. Еще неизвестно, что за друзья. Может, такие же, как Рихон, раздолбаи.
* * *
— Заметил, что челюсти скреплены проволокой, не открываются, — объяснял доктор, ладонью прижимая край настырно скручивающегося листа. — Стал разбирать — понял, что над верхней челюстью сделан тайник. Изнутри дырка, в дырке футляр, в футляре — карта.
— Как в сказке, — сказал Мем. — Заклинание в яйце, яйцо в рыбе, рыба в дельфине... Забавно. Знать бы, что за заклинание. Для чего. На карту острова сокровищ не похоже.
— Знаешь кого-нибудь, кто умеет читать чертежи?
— Пожалуй, что. Был тут один...
Господин Намур думал над картой недолго. Его не отвлекло даже то, что доктор бесцеремонно потрогал его за горелое ухо.
— Это схема ловушек к захоронению, — сказал инженер. — По крайней мере, обозначения в схемах характерные. Вот глухая комната, это яма — с водой, или сухая с кольями на дне, — вот тонкая стенка с обвалом, здесь лабиринт — вот сюда заходишь, и отсюда уже не выйти... Только я никогда не видел настолько сложных и многоэтажных мавзолеев. Видите, здесь тринадцать ярусов, и каждый с сюрпризом. Одинаковые механизмы в одном месте прорисованы красным, в другом — коричневым. Видимо, значит, что одни из них сработали и уже безопасны, а другие еще поджидают незваных гостей. Два пути — надежный и на удачу. Можно просчитать, каким цветом обозначен безопасный путь, если хотите.
— Вы бывали в таких гробницах? — поинтересовался Мем.
— Не здесь, в Брахиде. Они там старше арданских. Но и здесь могил с ловушками не строят уже лет триста.
— А карта новая, — сказал доктор.
— Значит, в гробнице кто-то недавно побывал и составил эту карту, — пожал плечами господин Намур.
— Если в гробнице кто-то побывал, значит, он оттуда все уже вынес, — ответил Наджед. — Для чего тогда карта?
— Может, береговое братство хранит там контрабанду, — предположил Мем.
— Может, — сказал Наджед. — Только не очень удобно. Во-первых, кладоискателей до сих пор в десятки раз больше, чем сокровищ в могилах. Нужно охранять, а то примут контрабанду за сокровища. Во-вторых, город мертвых далеко от берега. Хотя, смотря что за контрабанда...
— Спасибо, господин Намур, спасибо, доктор Наджед, — наклонил голову Мем.
Намур поклонился в ответ и вышел из кабинета. Наджеда так просто было не выгнать.
— Мне хотелось бы знать, что я нашел, — сказал он на пороге. — И что мне делать с остатками мумии? Собрать обратно? Я ее обыскал, в ней больше ничего нет.
— Что хотите. Хотите — оставьте себе на память, хотите — сожгите. В подвале есть печь для всяких остатков.
— На "ты", — поправил доктор. — Никак не дается, да?
— Не дается, — Мем кивнул. — Столичная привычка. Я скажу, если пойму, что это.
Дверь за Наджедом закрылась. Мем достал из-за пазухи рапорт госпожи Мирир, который опасался хранить в столе или сейфе, и стал перечитывать его более внимательно.
Архивариус Бора не всегда был полицейским архивариусом. Зато архивариусом он был всегда. Довольно долго он служил в городском архиве, бывшем на месте нынешней префектуры, потом перешел на службу в архив полицейской управы на Красной Горке. Потом вернулся на старое место — хоть и в иной роли, но на ту же должность и в то же здание. Все ему здесь было знакомо — работа, документы, тайники. Здесь он начинал свою карьеру. Деньги, если бы захотел, он спрятал бы более надежно, Мем в этом был уверен. То ли его поторопили, то ли он чувствовал себя за бронированной дверью архива спокойно и безопасно, поэтому не стал стараться, сунул свой капитал, куда попало, камушком прикрыл и притоптал. Может быть, поставил на это место стеллаж или передвинул шкаф — стоят в подвале они как попало, ни правильных рядов, ни нумерации. Некому заняться. И нечего хранить. Весь архив на сегодня умещается в половине тумбочки.
Карта, мумия, письмо — все это предназначалось Боре, вне всякого сомнения. Или принадлежало ему. Мумия пропала из архива по совершеннейшей случайности. Рабочие, оформлявшие усадьбу префекта, не выбирали, какие шкафы взять для бельевой комнаты. Взяли тот, который ближе ко входу, и соседний. К моменту, когда открылась префектура, Бора уже успел получить за некое постороннее задание гонорар и потерять карту. В утро, когда Мем проводил общее собрание на открытии префектуры, Бора, по всей видимости, находился на окраине города и вынужден был оправдываться перед неизвестным работодателем. Работодатель, принуждая Бору к усердию, не рассчитал силовое воздействие, у Боры не выдержало сердце, — Мем видел, во что оно превратилось, одна половина упругая, а другая словно жеваная тряпка. И теперь вместо Боры и с его ключами по префектуре бродит кто-то другой, тоже посвященный в курс дела. Ищет, как исправить то, что Бора проворонил.
Если тайна инспектора Боры растет корнями из старой управы, то и второй посвященный, скорее всего, будет со службы оттуда. Если тайна имеет общегородской или посторонний сыскному делу характер, то второй человек может быть кем угодно и откуда угодно.
Однако есть еще одна зацепка. Джата получил письмо от скелета, подумал немного и, возможно, узнал по каким-то, одному ему ведомым признакам почерк. А с почерком и человека. Это снова указывает на связь отправителя записки со старой управой. Сам Джата служил в старой управе. Кроме Джаты в префектуру оттуда перешли: инспектор Лурум, инспектор Мирир, инспектор Дару, архивариус Бора. Остальные были выбраны из квартальных смотрящих, из помощников уличных судей и из портового филиала старой управы, с которой время от времени происходил обмен кадрами. Например, госпожа Мирир сначала служила в порту, в управу перешла позже. А Рихон, напротив, был отправлен в портовое отделение с глаз долой за промах со взяткой — не у того потребовал, не то пообещал, в итоге получил понижение в звании и отправился начинать все с начала в порт. Инспектор Адар до перевода в префектуру служил начальником портового отделения, Рихона и Номо он привел в префектуру с собой. То есть, и с портовыми Джата пересекался и по службе, и в документах. Это если брать инспекторов. А если просеивать дознавателей, солдат, мелкую обслугу? Тут меньше шансов на письменное знакомство с Джатой, но кто его знает. Люди пишут не только доклады, отчеты, служебные записки, но и стихи, личные письма, подписывают вещи... Да, в общем, что гадать. Ловить надо.
Скрипнула половинка двустворчатой двери.
— Я вернулся, — сообщил Илан, просачиваясь из темного коридора на свет.
— Скажи, дружок, — сказал ему Мем, — когда Джата перед неприятностями в курительном саду, уходил из префектуры, он не говорил тебе, что с кем-то встречается?
Илан покачал головой:
— Не помню такого.
— А по делу он ничего выяснить не успел?
— Только то, что чернила из общей бутылки в префектуре — такие же разбавленные, а бумажка для записки оторвана от ширмы госпожи Мирир с угла ближе ко входу.
* * *
Вопрос "кому доверять?" был самым важным и самым неприятным для разбора. В его решении слишком дорого обходятся ошибки, как в одну, так и в другую сторону. Немного доверял Мем, например, Илану. Но для более серьезной работы нужен и более серьезный помощник. Обойтись без участия местных в чужом городе, где общего со Столицей разве что классификатор преступлений, а остальное все другое, нечего даже и мечтать.
Вся эта пьющая компания, к которой прошлым вечером его приглашали присоединиться, — она родом из старой управы. А старая управа должна быть целиком под подозрением. Включая доктора, который в префектуру чуть не силой напросился. Между тем, никто из них не мог напугать Илана в подвале, потому что всех их Илан потом видел наверху. Захлопнуть дверь в подвал, помогая занятому поисками сообщнику? Вряд ли. Любой из них мог просто позвать Илана назад под благовидным предлогом. Например, сказать, что заглядывать в подвал Илану еще не по чину. Илан бы послушался. Значит, выбирать доверенное лицо придется все равно из них.
Доктора пока подвигаем в сторону. Каким бы благородным ни было его стремление обогатить науку новыми знаниями о трупах, глаза и уши кира Хагиннора прямо под локтем Мему не нужны. То же самое относится и к инспектору Намуру, хоть он тем вечером с ними и не пил. Использовать осведомителей в качестве союзников, можно лишь в самом крайнем случае. Если совсем завал.
Инспектор Лурум слывет лучшим знатоком воровской среды Арденны. Знает в лицо всех серийных преступников города и многих гастролеров, у него огромная агентурная сеть среди жуликов всех мастей, контрабандистов и профессиональных нищих. Видимо, он щедро раздает выделенные на поддержание агентуры деньги, не оставляет половину, а то и две трети себе на карман. Работает честно. Но среди несколько иного народца, чем нужно Мему. Демоны высших сфер летают выше.
Госпожа Мирир специализируется на более серьезных делах. В основном, на убийствах. С одной стороны, Бору действительно убили. С другой... Женщина-инспектор это очень непривычно для Столицы. Тем более, на самом пограничном рубеже справедливости и порядка — рядом с убийцами, насильниками, безумцами. В Арденне, правда, всем на это плевать. Здесь хочешь жить — умей вертеться. Есть и третья сторона. Если здесь завязаны крупные финансовые аферы с теми же миллионными контрабандами, которые покрывают местные воротилы во главе с господином Химэ, то для них и госпожа Мирир летает низковато. Тут в самый раз был бы доктор с идеальным аристократическим обликом, с золотыми очками на носу, с драгоценной булавкой в шейном платке и с доступом в любые дома. Только он, как и господин Намур, не следователь. А Мем не кир Хагиннор, чтобы принуждать человека заниматься не своим делом, даже если это необходимо в целях получения информации.
Несомненным остается одно: кем бы ни был заказчик ночных похождений по префектуре, по его приказу убили человека. Может, непреднамеренно, но дело касается уже не старой управы, а новой префектуры, и нужно показывать зубы. С кем угодно пусть шутят свои шутки, но не с новыми властями. Если кир Хагиннор собрал местную финансовую верхушку, чтобы попугать ее новыми порядками, то и префекту стесняться нечего.
Мем поднялся с начальственного места и отправился в зал, где два дознавателя пытались обучить господина Намура премудростям сыскной науки. Господин Намур печально сидел над рукописным словариком блатного жаргона, а дознаватели раскладывали перед ним пасьянс из разных форм документов и пытались втолковать, чем отличается их заполнение, если изменяются условия поставленной перед следователем задачи. При появлении префекта все трое дружно встали.
— Господин инженер, у меня есть к вам вопрос, — сказал Мем. — Пойдемте на улицу, поговорим.
— Я по-прежнему инженер? — приподнял бровь господин Намур, когда они вышли в сад между префектурой и усадьбой. Мимика на целой половине лица была у него довольно богатой.
— Возможно. Скажите мне, как человек технически образованный, что можно нагрузить на корабль, чтобы объем груза не превысил возможности судна, но, при этом, чтобы стоимость зашла за триста миллионов лар?
— А, вот вы про что. Какой именно корабль вас интересует — пьяный или отравленный?
— Расскажите про оба.
— Пьяный корабль собирали южнее Арденны три с половиной года назад. Это была подать Ардана, плата за протекторат и военную помощь сроком чуть не за двадцать лет. Основную ценность составляли алмазы с границы, их везли в бочках с вином. Везли не местные, за податью присылали галеру из Столицы. Охраны нагнали, вывели два подставных судна, попытка взять один из конвоев была — будь здоров, весь островной флот собрался. Но сама галера улизнула. Пираты с охраной дрались, как ваши говорят, за фуфел.
— Сколько стоил пьяный корабль?
— Триста плюс-минус десять.
— А страховали доставку где?
— Не могу знать. Логично предположить, что в Столице. Вряд ли такой груз доверили бы местным конторам, которые сами напрямую связаны с пиратами.
— Хорошо. Отравленный корабль — это что за история?
— О, этот груз вряд ли захотели бы взять пираты. А если бы взяли, сейчас на островах их гнездилось бы куда меньше. Того корабля все боялись словно чумы, слава о нем шла... дальше, чем он сам. Заказ с острова Ишуллан. Для стекольного производства и лабораторий, там открывали два новых завода. Ртуть в стальных сосудах, редкие металлы, многие из которых токсичны, оксиды, кислоты, сложные химические соединения. Очень высокая стоимость, но полная неприменимость в обычной жизни. Невозможно ни использовать, ни продать. На тот корабль за бешеные деньги еле набрали команду и он шел без охраны. Слухи про него бродили жуткие. Цену груза назвать затрудняюсь. Возможно, она зашла не за триста миллионов, а за четыреста. Некоторые яды очень дороги и сложно транспортируются. Но корабль был арданский. Часть груза забирал в Брахиде, часть в Арденну привезли караваном по суше с восточных предгорий, с места добычи, часть вообще доставили с Хофры. Я как раз недавно прибыл на ходжерскую верфь в Бархадаре. Два года назад это было, все те разговоры помню.
— Доставил отравленный корабль груз?
— А куда бы он делся. Доставил и вернулся. Даже не помер на нем никто. По крайней мере, сразу. Сам корабль карантинная служба потом отбуксировала на отмель и сожгла, словно заразный. Команда, чтоб не сидеть в карантине, забрала деньги и сбежала на острова на шлюпке, что с ними дальше было, не знаю.
— Спасибо за объяснения, господин Намур, — наклонил голову Мем. — Можете возвращаться на рабочее место и практиковаться в бумагомарании дальше. Бумаги у нас закуплено много. Не бойтесь ее портить.
Намур нахмурился, потом понял, что это шутка.
Отравленный корабль немного разочаровал Мема. Все оказалось проще, чем он представлял. Никаких вам контрабандистов, никаких морских приключений. И почти никакой опасности для страховой конторы, если не считать бунт команды или погодные условия. Хитрый жук этот господин Химэ. Дело-то было простое, а хвастаться миллионными сделками теперь славы хватит на десятки лет. Какая выгода для репутации!
Ладно, в высших сферах Мем попробует полетать сам. А на земле придется пользоваться помощью госпожи Мирир. Другим из префектуры еще меньше доверия.
* * *
Гениальные идеи посещали Илана нечасто, но, все-таки, случалось. Догадка пришла сама собой. С чего префект взял, что "привидение" это кто-то свой, с пропуском? На территорию префектуры есть вход, через который не нужно пропуска, и вход этот — усадьба самого префекта. Обидно было слышать слово "крыса", слово "шпион", слово "предатель". В понятие "свой" Илан привык вкладывать нечто иное, нежели говорил префект. "Свои" были для Илана семьей. Может, и дураки местами, но честные. Пусть раздающие подзатыльники, зато хорошо знающие и преданно исполняющие свою работу. "Свой" не мог закрыть Илана в подвале и пытаться его убить. Просто потому, что этого не может быть ни при каких условиях никогда. Свой не мог смертельно ранить Джату. Не мог столкнуть Рихона в колодец. Не мог бросить Бору на съедение водяным ящерицам. Ни при старых властях, ни при новых.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
