Ролевик, Ветка "Паладин"

Вот и то, что осталось от бани. Я пришёл сюда в надежде найти хотя бы остатки гарды, ведь этот меч мне выковал наш сельский армор-смит, первый оружейник на всю округу за последние двести лет. Он является ещё одним нашим братом и паладином. Но он остался в селе, дабы было кому защищать обитель в наше отсутствие.

А вот и гарда, почернела вся, деревянная накладка на рукоять слезла, а сам клинок распух, почернел и выщербился. Мелкие-мелкие засечки по всей длине клинка. Что ж теперь поделаешь? Возьму с собой, этот меч мне не раз жизнь спасал и много кому помог отказаться от дурных намерений.

Потом я вышел во двор бывшего трактира: ранее, холодное утро. Слепое Солнце не разгоняло ни тумана, ни сумрака, что охотно поселился на месте пепелища. А дыма как не было, так и нет. По двору, подволакивая перебитую лапу, бродила собака. На её шее болтались остатки верёвки, а морда вся в чёрной крови. Собака обводила безумным взглядом людей, спешащих убраться отсюда до наступления темноты, и искала хоть кого-нибудь из своих хозяев. Мрачно.

Я воткнул пострадавший меч в землю перед собой, привычно уже привязал шлем-горшок к поясу, круглый щит и так за спиной болтается, и стал натягивать на голову стёганку-подшлемник.

Кроме развалин я был единственной неподвижной деталью ландшафта, вот собака ко мне и подошла. Вообще, я кошек люблю, но не уважаю. Собак же не люблю в принципе. Но ни на пожаре, ни с местными жителями нет ни одной кошки или трупа кошки, а вот собаки все здесь и дело тут вовсе не в том, что их привязывают, перед нападением — вечером — их всегда спускают с привязи. Собака подошла ко мне и посмотрела так, как смотрит старик-ветеран всех войн: устало, с затаённым ужасом, что ещё не все бои пройдены. Но меж тем, он готов и дальше биться.

— Ну, что кобелина? Нет хозяина? — Спросил я, присаживаясь на корточки. Пёс тут же уселся около моих ног, прислонившись, словно не желая отходить. Я его потрепал по заляпанной голове и сказал:

— Так некуда мне тебя взять. Мы же верхом, а ты бежать не сможешь. — Он с грустью посмотрел на меня. — Слушай, Друг! А ты не хочешь с ранеными отправиться, сторожить и жить уже там, в Трит-Бурге? — Пёс задумчиво наклонил голову — Ну, вот и славно! А то мне, знаешь, как-то не с руки с тобой возиться.

Пёс горестно вздохнул. А что я ещё могу сказать? У меня даже угостить его нечем.

Вместо угощения я отвёл его к колодцу, зачерпнул воды из поднятого 'журавля' и умыл кобеля. Тот сразу повеселел и, хоть не прыгал от радости, но хвост уже поднял бубликом. А резаные царапины на морде, теле и голове придали ему боевой вид.

Видя такого сторожа, одна маленькая и испуганная девочка, что не могла успокоиться до сих пор, сразу потянула к нему свои ручонки. Кобель, завидев как будь-то хозяйкину дочь рванулся к ней, запрыгнув в подводу. Мать девочки сначала испугалась, но когда увидела, что чужой кобель ластится к её дочке, прогнала с подводы псину, дескать, вещи некуда ставить. Но пёс далеко не ушёл и так и остался рядом со своей новой хозяйкой.

— Сэр Томас! Поторопитесь, мы выступаем! — И я пошёл, ведя на поводу свою лошадь. Всю ту же, что досталась мне в монастыре франкцев. Я как тогда не знал, как её кличка, так и сейчас про себя называю её просто лошадью.

Рассказ сэра Хельга

И снова мы в пути. Сегодня шли уже не так легкомысленно, как вчера: вперёди ехали рыцари в полном доспехе, разве только без шлемов на головах, в арьергарде конные слуги, а в середине оставшиеся стрелки, бедняги. Периодически разведывать путь выезжал то один, то другой конник. Я шёл в авангарде, именно шёл, а не ехал, как остальные рыцари.

Шлем я, по устоявшейся традиции, привязал к луке седла, туда же ушёл и горжет с наплечниками, щит к седлу, а латные полу-рукавицы я так и не отвязывал со вчерашнего утра. Только топор сэра Хельга за поясом. Топор.... Да, хорошая вещь, но я всё так же с тоской поглядывал на свой изуродованный меч.

А означенный выше сэр Хельг сейчас рассказывал, как он выполнил поручение отца:

— Сразу после той стычки в трактире, я надел поддоспешник.

— И правильно, мой мальчик! — С важностью в голосе одобрил поступок сына сэр Конрад. Сэр Гольт, вообще-то молчаливый парень, лишь снисходительно улыбнулся. Хоть он и был рад, что его брат выжил, но хоть как-то проявлять свои родственные чувства в семье Пикнеров не было принято. Исключение составлял лишь сэр Конрад, и то, лишь потому, что он глава рода.

— Так вот, едва я накинул поддоспешник, доспех и шлем, как тут же кинулся в сарай, где разместились стрелки. Большая их часть сидела во дворе, где-то с дюжину зашли, искать себе уголок для ночлега.

Встревоженные шумом борьбы в трактире, стрелки уже вооружились и хотели идти к нам на выручку, когда подошёл к ним я.

Уже на пол дороге я кричу: 'Десятники! Собрать всех, засада!' Они, конечно же, собрались, заметили, что не хватает примерно дюжины, я достал свой горн и протрубил сигнал общего сбора. Но из сарая раздались крики о помощи. Тут же мы построились штурмовым ордером 'Лабиринт', дабы по возможности избежать нападения из-за угла. — Сэр Конрад всё так же кивал, мол, не зря я тебя учил. Толк вышел. Сами стрелки прислушивались к этому разговору без всякого энтузиазма, они же думали, что просто в сопровождение идут, а тут локальная партизанская война с нежитью. Причём, не самого низкого класса.

Я же просто мотал на ус все словечки и выражения рыцарей, чтоб в последствии перестать выглядеть как белая ворона.

— Сначала мы увидели окровавленный труп женщины, что лежал в проходе. Стрелки держали на прицеле все углы, по этому я вышел вперёд, дабы убедиться, что это действительно труп. Но как только подошёл ближе, женщина ожила и лиши сабатон на левой ноге спас меня от её укуса.

Я не растерялся и отсёк единым махом ей голову, но эта голова настолько сильно присосалась к сабатону, что мне пришлось разрубать её до состояния рубленки (нечто похожее на фарш — прим.автора).

И тут на нас полезли из всех щелей! Сверху, с боков! — Сэр Хельг светился счастьем, ведь ему довелось побывать в таком сражении! Он активно жестикулировал, размахивал руками. Зато стрелки темнели лицами всё больше: пережитый ужас давал о себе знать. — Я тут же отдал приказ отходить назад, а храбрые стрелки побросали луки и выхватили фальчин-саксы*. Они смело прикрывали мою спину и, без их поддержки, мой доспех точно пришлось бы чинить! — Тут он рассмеялся собственной шутке. Ну, а дальше вышли Вы, отец и Вы, брат мой. И помогли нам добить этих гадов. Уж больно быстры оказались те, тёмные. И уж очень неприятно было наблюдать, как порубленный тобой враг, вдруг встаёт и чинит себя прямо у тебя на глазах!

####################################

*местное изобретение: тот же фальчион, но длина чуть больше локтя, произошел от имперского гладиуса. Основная заточка с внутренней стороны клинка, с внешней — до середины. Ковался из низкосортной стали, по этому листовидная форма клинка была очень к стати и для рубящего удара и для колющего.

— Сэр Хельг! Вы вели себя подобающим образом, а стрелкам я велю сейчас же выдать по золотому сОлюту, а павшим и инвалидам пенсии! — Стрелки тут же приободрились и с любовью смотрели теперь на сэра Хельга. Хотя, как я понял, было не так героично на самом деле, но кому это интересно? Нужно верить в лучшее.

Старик

Мы шли дальше по широкой и пыльной дороге старого тракта. Местами он уже зарос, где-то он провалился под землю в вымытую подземным ручьём яму.

Солнце жарило совсем по-летнему и, как и следовало ожидать, все вспотели и частью потеряли бдительность. Иначе как ещё можно объяснить внезапное появление прямо перед отрядом древнего старика с вязанкой хвороста на спине.

Тут же все всполошились, на старика направили стрелы, мечи, копья. Один я тормоз тормозом — стоял и просто смотрел на перепуганного старика.

Сам дедушка боялся даже моргнуть лишний раз, чтоб не сочли это попыткой заколдовать столь грозных и нервных рыцарей.

Так, тут же подумал я, нужно что-то делать, а то прикончат дедушку на всякий случай и скажут, что это он сам на них напал. Или вообще ничего говорить не будут. Зачем? Они же рыцари! Если у этого серва есть хозяин, то сэр Конрад взамен старика пришлёт молодого порося.

— Так, господа! Давайте опустим оружие! — сказал я и медленно вышел из строя и встал между рыцарями и стариком. Подошёл к нему, и со словами 'Давай помогу, дедушка' отобрал у него увесистую вязанку. И рыцари и стрелки и сам дед полностью офигели, прошу простить за жаргон! Уже который раз пытаюсь от него избавиться, но всё же иногда не получается подобрать литературное слово выразительнее аналогичного жаргонного.

Я тут же закинул себе за спину вязанку и сказал:

— Сэры! Нужно добрее быть к людям!

— Сэр Томас! Вы когда-нибудь пострадаете из-за своей доброты! — Откликнулся сэр Гольт, наконец забывший о своей обычной молчаливости.

— Сэр Гольт! А разве ни это ли, пострадать за доброту и веру, почётно для крестианина? Я уж не говорю про воина Креста, что постоянно рискует и головой и здоровьем во имя Добра и Справедливости. — Тут я обнаружил, что как-то сам собой принял горделивую позу, несмотря на вязанку дров за спиной. Абсолютно все благочестиво потупились и произнесли краткую благодарственную молитву.

Дед пребывал в полной прострации и повторил за всеми молитву только после того, как на него уставилось с десяток подозрительных взоров. Услышав символ веры из уст старичка все тут же оттаяли и сэр Конрад на правах командира начал расспрос.

— А скажи-ка, где ты живёшь? — Спросил сэр Конрад.

— Дык, эээ, тута, Ваш сиятельство! В лесу, значит вот. Я знахарем во всех деревнях здешних. — И улыбается заискивающе. Правильно, эти могут и конём растоптать, если что не по их нраву.

— Отлично, а что ты слышал в последнее время? — Потом он повернулся к строю и отдал приказ — Продолжаем движение!

Я пошёл рядом со старичком, ведя на поводу лошадь. Сам старичок, не гружёный обычной ношей, бодренько суетился рядом.

— Значит знахарь. Колдун? — Спросил сэр Конрад, со спокойным выражением лица.

— Нет, что Вы, Ваша светлейская милость! Это всё от Бога! Ведун я! Ведаю много о травках да корешках! Знаю, как зуб вылечить корой дуба и как роды принимать. Да, и роженицам муки при родах унимать знаю как. Всякое же бывает. А повитухи только и знают что на дитятко заговоры да нашёпты нашептывать. А я могу и иссечение провести. И ребёнка и мать спасу.

Вот! Даже крест нательный есть — И тут же извлёк маленький, кованый крестик из отворота рубахи. Тут даже у сэра Конрада сомнений не осталось, разве только не выплеснутое раздражение. Ведь к нему подобрался незамеченным какой-то серв.

— Ладно, верю. Так, что слышал?

— Дык, эээ, ничего. Ну, так, всякое. Мол, звери какие-то тёмные по ночам шастують, дык я посоветовал чеснока есть побольше да молиться чаще. Ещё какие-то люди странные, низенькие появляются, по корчмам шатаются. Да только всё одно! До беды это всё доведёт!

— А, знаешь! — Сказал сэр Конрад, глядя вперёд — Мне не нравится, когда мне лгут. И сейчас ты именно это и делаешь. Как ты здесь оказался? Почему именно сейчас?

Серв пожевал в расстройстве губы, да и сказал:

— Твоя правда, милость. Я заряженной водицы вожделел. Сюда её энти, нехорошие люди привезли. В железных бадьях! Да такое железо хорошее! Не ржавеет! Вот я и пустился за ними. Иду, знач, на расстоянии и слежу. Ни капли не достал до сих пор.

— А зачем тебе была нужна эта водица? — спросил уже я — И учти, я ложь за версту чую, как и если будешь юлить! Дело важное.

-А... — тут старик поник. — Да ничего. Исследовать хотел. Это ж та самая водица! У меня все пеньки в лесу звенели от силы, что от неё исходила.

— А теперь, подробно и с толком: что это ещё за водица и почему ты оказался у дороги именно в тот момент, когда мимо проезжали мы? — спросил сэр Конрад.

Старичок почесал репу, да и заговорил:

— Дык, там подкову кто-то в яме потерял. Там яма ручьём намытая. Ну я подковку-то и нашёл. Нашёл, а потом полез за ней.

Вот. А водица... Да как сказать-то? Ну, сила чародейская она копиться не может. Как его? Чёрная сила! Она, знач, взрывоопасная. А вот вообще силу, чтоб потом в чёрную перевести можно было, в воду-то и переводят.

— И от куда ты столько умных слов набрал? — Усмехнулся сэр Конрад

— Дык, ведуном-то меня не просто так называют. А вообще, благородным сэрам должно быть известны такие мечи, как Меч Львиной Храбрости, Меч из Языков Пламени Дракона. Да и Щит Подгорных Воителей, тоже не безызвестен? — тут он дождался утвердительного кивка от сэра Конрада и сыновей. — А делали-то это при помощи всё той же водицы. Саму-то воду зарядить не сложно. Заклинания нужны.

Но каждый такой меч, щит или иной доспех обладал двумя главными свойствами: он даровал своему владельцу огромную силу и отнимал очень много удачи. Часто великие императоры и воители, ставшие обладателями таких мечей, погибали, как только они достигали своей цели.

Расслабившись, потеряв на миг концентрацию или просто состарившись, владелец меча терял его и часто вместе с головой.

Но не было ещё ни одного случая обжигания в присутствии освящённой воды меча паладина, созданного святыми братьями. И что из этого выйдет, известно ли Ему' — здесь старик совсем потерял концентрацию. Сбросил маску, лицемер! Постарел, видать.

Дер-Торкт

Старик ещё раз заискивающе улыбнулся, но взгляд его упёрся в надменно поднятый подбородок сэра Конрада. Посмотрел на меня: я ему подмигнул и сказал:

— Рыцарь-чернокнижник? Слышал, но никогда не видел. Зачем Вы здесь?

Он затравленно посмотрел на нас, но сэр Конрад всё так же высокомерно произнёс в пространство перед собой:

— Не паясничайте, отвечайте: Вы Дер-Торкт? Рыцарь-чернокнижник? Владетель южного Утингтона?

— Это не Южный Утингтон! Это Пфахальцстоф! — Тут же вскипел дедушка. От его былой сельскости не осталось и следа. Но и на рыцаря он был не похож. Жёсткий, циничный взгляд, поразительная способность к перевоплощению. — Я владетель Пфахальцстофа! А братство святого — это слово он выделил особой интонацией — Франкциска отобрали эти земли, затевая подлые интриги и наушничая королу!

— Так что же Вы здесь делаете, Дер-Торкт? — на светский манер, словно издеваясь, спросил сэр Конрад. В устах очень усатого и вооруженного до зубов лошади рыцаря это звучало крайне комично. Дер-Торкт, к имени которого никто не прибавлял титул сэра, правильно уловил интонации, но вида не подал.

— Я здесь, ибо мне было видение! Именно в том месте — он указал в сторону трактира — должно было свершиться то, что никогда не случалось. Встретилась древняя магия и слепая вера паладинов. — Его било и трясло как больного лихорадкой. Дер-Торкт действительно очень стар.

— Дер-Торкт — обратился к нему я. Он повернул голову в мою сторону, шёл между мной и лошадью сэра Конрада, и уставился на меня злыми и безумными глазами. — Скажите, а не Вы ли натравили тех тварей на нас? Так сказать, во имя научных изысканий.