— Допей до дна. Сейчас нужно согреться, и еда будет вкуснее.
Его глаза мягко поблёскивали в полумраке внутри салона. Он был прав, сейчас алкоголь поможет сохранить тепло в организме. Я допила остатки вина и поставила бокал на столик. Ён Ун взял оба бокала и поместил по центру между передними сиденьями, чтобы не мешали нам во время еды.
— Кушай, не стесняйся, — он протянул мне деревянные палочки из только что вскрытой им упаковки.
Я неуверенно их взяла. Искусство еды палочками давалось мне с трудом. Подцепив кимбап палочками неуклюже отправила в рот. Ён Ун с откровенным любопытством, прижав кончики своих палочек к губам, наблюдал за процессом. Мне стало неловко.
— Ты легко смущаешься, — отметил он, деловито взял кимбап своими палочками и протянул мне, жестом предлагая съесть.
Я не стала отказываться. Несуразно управляясь с палочками, я опасалась что-либо уронить со столика и насорить в салоне. Для меня это было бы более неудобно, чем есть из рук.
— Ты мало похожа на корейских девушек. Искренне, а не наигранно смущаешься и становишься необычайно милой. Довольно непосредственно выражаешь свои мысли и взгляды, — продолжил говорить комплименты Ён Ун.
— Не удивительно, я же выросла в другой стране, с иными традициями. Меня поражает детское поведение кореянок. Насколько я поняла, это такая манера держаться?
— Действительно, они с детства учатся быть милыми при любых обстоятельствах. Если к подобному не привык или устал, такое поведение кажется чуточку фальшивым. Поэтому для многих корейских мужчин европейские девушки более привлекательны, чем кореянки.
Я заметила, что Ён Ун с любопытством ребёнка разглядывает бутерброд, но почему-то не решается его взять.
— Попробуй, это называется бутерброд, — подбодрила я его. — Он очень сытный и вкусный. Хотя не обладает столь ярким вкусом как корейская еда. Его обычно делают на завтрак либо когда нужно быстро перекусить. Этот я сделала с колбасой и сыром, — указала я палочкой на бутерброд. В руки взять не решилась, вдруг Ён Ун побрезгует их есть. В дорамах герои обычно готовят в целлофановых перчатках. Может у них пунктик по поводу касания еды руками?!
— Колбаса, она ведь из мяса сделана? — уточнил он, аккуратно захватывая палочками великоватый для них бутерброд.
Я кивнула, взяла руками бутерброд и с наслаждением откусила. Какое это оказывается блаженство кушать то, к чему привык с детства: ароматная колбаса, мягкий вкусно пахнущий хлеб и солоноватый сыр.
— Ум-м-м! — протянула я, прикрыв глаза. Видимо вино сделало свое дело, я абсолютно перестала стесняться Хан Ён Уна, воспринимая его как давнего знакомого.
Открыв глаза, посмотрела на парня. Он сосредоточенно жевал бутер, пытаясь распробовать вкус. По большому счёту мне было по барабану: понравится ли он ему или нет. Недаром же гласит русская народная мудрость — на вкус и цвет товарищей нет. Нельзя навязывать свои взгляды другим. У всех должен быть выбор, что любить, носить, есть и выбрасывать, но в пределах разумного.
— Вкусно, но совсем не похоже на гамбургер, — вынес вердикт Ён Ун.
Я аж воздухом подавилась, и сипло возмутилась:
— Их даже сравнивать нельзя!
— Почему? — парень мило захлопал глазками.
— Настоящая колбаса — это качественный продукт и без канцерогенов, в то время как котлета в гамбургере неизвестно из чего сделана и на чём поджарена, — горячо вступилась я за честь родного бутерброда. Кроме того, булочка от гамбургера напоминает резиновую, разве можно её сравнить с настоящим белым хлебом?! И вообще от гамбургеров случается ожирение, а от бутербродов никогда! — весомо заявила я.
— Прости! Я задел твою национальную гордость? — повинился Ён Ун.
Подозреваю, моя бурная реакция была следствием распития вина. Но не признаваться же в этом парню?!
— Вряд ли бутерброд можно причислить к атрибутам национальной гордости, — примирительно заметила я. — Он пришёл в русскую кухню из Германии, где традиционно представлен обычным хлебом намазанным маслом. Но всё равно обижать его таким сравнением не дам! — продекларировала я и рассмеялась.
Ён Ун налил ещё вина в фужеры и сказал:
— За национальную гордость!
— За такое нужно выпить до дна, — поддержала я тост. — "А что? Пьяному море по колено..."
Ладненько выпили, дружно закусили. Как ни странно, но на пьяную руки палочки стали лучше меня слушаться: "Прогресс, однако!"
— Лин Мэй, ты хорошо готовишь? — спросил Ён Ун, отправляя в рот очередной кимбап.
— Наверное. В России не принято хвалить самих себя. Могу приготовить много разных блюд. Но, как и в любом деле для этого мне нужно подходящее настроение.
— Я тоже люблю готовить, — выслушав меня, заявил Хан Ён Ун. — Готовлю в основном блюда из корейской кухни. Думаю, приготовление утренних бутербродов я бы тоже осилил, — смеясь, подмигнул он.
Я легонько толкнула его в плечо:
— Не может быть! Готовить такие бутерброды невероятно сложно! Особенно по утрам!
Он расхохотался.
— Напрасно смеёшься! Найти колбасу и настоящий хлеб в Сеуле довольно проблематично, — торжественно заключила я.
Хан перестал смеяться и вполне серьёзно подтвердил:
— Точно! Я колбасу попробовал только сегодня. Полагал, она похожа на корейские колбаски, но в ней нет крови, только мясо.
— Эта колбаса из мяса, потому что домашняя, а не заводская.
— Из чего тогда заводская колбаса?
— Про это тебе лучше не знать! — весомо заявила я, щёлкнув его по носу.
Мой жест не удивил его, Ён Ун лишь подлил вина в бокалы. В этот раз мы выпили без тоста. Мне становилось всё веселее и веселее. Всё больше хотелось шалить и смеяться. Вьюга, бушующая за окном уже не пугала, несмотря на сильный гул и иногда громкие удары сухих веток об автомобиль. В салоне стало уже совсем темно. Лишь немного света давал экран моего включённого мобильника.
— Совсем забыл, у меня же есть фонарик! — воскликнул Ён Ун, привстал, и достал его из бардачка. Включил фонарик и пристроил между креслами. — Вот так намного светлее. Надеюсь, батареек хватит до утра, — сказал он, усаживаясь обратно.
— Ён Ун, а у вас рассказывают анекдоты?
— В большой кампании довольно часто. Хочешь, расскажу один?! Слушай! Южнокорейский бизнесмен поехал смотреть немецкую фирму. Когда рабочий день в фирме закончился, все работники ушли по домам. Кореец с удивлением закричал хозяину фирмы: — Смотрите ваши рабочие не сидят на работе! Они убегают!
Он выжидающе воззрился на меня. Не дождавшись моего заливистого смеха, пояснил: — Этот анекдот высмеивает отношение наших бизнесменов к рабочим. Корейцы должны сидеть на работе пока их начальник не пойдёт домой. Ежедневные задержки на работе — обычное явление для работников компаний.
— Понятно... — протянула я. — В России тоже такое бывает, но не часто.
Подумав, я отказалась от мысли рассказать ему пару русских анекдотов. Все же они сильно замешаны на менталитете народа, высмеивают его особую и часто неприятную реальность. Чтобы понимать тонкий юмор анекдотов зачастую нужно жить в той стране, где их придумали.
— Нужно убрать со стола, пока мы окончательно не опьянели, — предложила я.
— Ты пьяна? — спросил он без обиняков.
— Капельку, испытываю некую лёгкость в голове.
— Я тоже, — улыбнулся он.
Мы сноровисто упаковали остатки еды обратно в корзину, оставив на столике лишь недопитую бутылку вина, бокалы и нарезанные фрукты. Закончив с уборкой, решили выбраться из машины, чтобы проветрится перед сном. Мы одновременно вышли из машины, торопливо захлопнув дверцы. Казалось, ветер разом обрушивал тонны снега, задавшись целью сбить нас с ног. Меня сразу же капитально облепило снегом, пока я собирала в кучку разбегающиеся пьяненькие мысли и соображала, где находятся вожделенные кустики, Ён Ун включил фары. Я осторожно поплелась в сторону от машины.
Обратно идти было сложнее. Единственным видимым ориентиром в пространстве служил свет. Добравшись до машины, сразу же заметила Хан Ён Уна. Он стоял в лучах фар, напоминая изрядно похудевшего и вытянувшегося снеговика. Я подошла ближе и жестом указала на машину, опасаясь, что если открою рот, он моментально набьётся снегом. Ён Ун кивнул и пошёл к своей дверце.
Я постаралась как можно быстрее залезть в машину. И первое, что услышала, это приказ Ён Уна:
— Раздевайся!
Я ошалело воззрилась на парня: "Что он тут удумал?" А он торопливо размотал шарф и также оперативно стянул с себя пальто. Стряхнул его в передней части автомобиля и небрежно набросил на водительское кресло. Затем повернулся ко мне и недовольно поторопил:
— Снимай все скорее, иначе одежда промокнет от снега!
Наконец до меня дошло, что он говорил про пуховик. Я уже стянула варежки, шапку и теперь торопливо расстёгивала пуховик. Ён Ун взялся помогать. Очень противоречивые ощущения. Через минуту пуховик также был наброшен на переднее кресло для просушки.
— Заболеем, если будем сидеть во влажной одежде, — объяснил он свои действия. Вынул из бумажного пакета плед и развернул его: — Давай накроемся пледом. Он из верблюжьей шерсти. Купил его по случаю в Тунисе и с тех пор всегда вожу с собой. Очень удобно, когда выбираешься на пикник или рыбалку. Садись поближе ко мне.
Ён Ун уже успел частично завернуться в плед и сейчас придерживал рукой один край так, чтобы я могла забраться к нему под мышку.
Я смотрела на него, анализируя ситуацию. Согласиться было бы проще всего. Но тогда чем я буду отличаться от легкодоступной девушки?! Хан Ён Ун хочет, чтобы я оказалась в его объятьях. Создал все условия так сказать... Он молод, красив, уверен в себе...
Что ещё нужно?! А вот нужно! Мне много всего ещё нужно! Например, мой личный выбор его как объекта интереса (он выбрал за меня), моё решение провести с ним ночь (он решил за меня), моя физическая свобода (она ограничена по его воле)...
И чем дольше я молча смотрела в его глаза, тем больше в них отражалось сомнение и вопросы: "Где я ошибся? Что пошло не так? Почему она не согласна?..."
Возможно, будь я действительной двадцатилетней девушкой, я бы отреагировала иначе. Свернулась бы клубочком у него под боком, принимая его тепло. Но я старше и вижу, как глубоко в его взгляде таиться влечение. Его ожидание, стремление обладать все более явно отражается на его лице. Скорее всего, он и не осознает в полной мере, к чему стремится.
Также знаю, что не могу сейчас доверять своему разуму. Не в силах побороть инстинкты, которые стали сильнее от алкоголя. Мужской запах, тепло его тела, невесомые касания и интимность обстановки легко сломают барьер между дозволенным и желанным. Слишком заманчиво уступить рвущемуся в бой инстинкту быть согретой, вознесённой и единственной в эту ночь.
Эти мысли мигом пронеслись в моей голове, изрядно протрезвевшей после экстремальной снежной прогулки. Я накрыла его руку своей ладонью и опустила на кресло.
— Лучше сам хорошо укройся. Мне вполне комфортно и без пледа. Я только кусочек у тебя арендую, — я привстала и положила край пледа на сиденье. Его влажная обшивка холодила кожу даже через одежду. Устроилась поудобнее, скинув сапоги и подтянув под себя ноги. Если уж начну мёрзнуть, то просто-напросто сделаю зарядку.
Ён Ун сумел скрыть разочарование от моего поступка и сидел молча. Зато меня что-то подзуживало прояснить всё до конца.
— Зачем ты затеял эту остановку в лесу? — спросила я прямо.
Он не удивился вопросу. Не стал отпираться. Лишь безрадостно сказал:
— Хотел остаться с тобой наедине. Я не предполагал, что начнётся буря, и мы останемся здесь надолго.
— И что ты почувствовал когда ситуация вышла из-под контроля?
— Не знаю, обрадовался, наверное. Ведь нет реальной опасности замёрзнуть или сгинуть в лесу?
Он нервно убрал чёлку со лба и заглянул в глаза:
— Ты мне нравишься! Очень нравишься! — отрывисто заявил он и затаился, ожидая ответа.
"Ох уж эта молодость! Эта горячность!", — заметил эмоционально внутренний зануда.
"Что сказать в такой ситуации?! Так чтобы не сделать больно, не приблизить и не оттолкнуть". Хан Ён Ун мне понравился как человек. Яркий, общительный, открытый и безмерно обаятельный. Я бы хотела видеть его в кругу близких знакомых, возможно друзей. Но он жаждет иного...
— Ты капельку торопишь события. Ты ещё мало меня знаешь... Я иностранка и иначе воспитана... — неуклюже подбирая слова я попыталась объяснить, почему не могу нравиться ему по-настоящему и не подхожу на ту роль, которую он так настойчиво мне навязывает.
Он не дослушал, прервал жёстким и резким:
— Я уверен! Меня безумно тянет к тебе! — сказал и будто пожалел, что вырвались эти слова.
Романтичность обстановки разлетелась звонкими осколками, впуская реальность где есть притязания мужчины на женщину. Разговор превращался в хождение по тонкому льду. Так легко обидеть, не понять, спровоцировать на дерзость или грубость. Захотелось отвернуться, уйти. Но куда уйдёшь ночью в лесу и в такую погоду?!
— Мне нужно время, чтобы понять, как я отношусь к тебе. Я знаю тебя всего ничего и скептически отношусь к всякого рода заявлениям про любовь с первого взгляда, — сказала я тихо.
Ён Ун чуточку оттаял, сел удобнее, скинув, наконец, часть державшего его напряжения. Я позволила ему сохранить лицо, не высказав категоричного отказа и даже оставив слабую надежду на желанный исход.
— Я тоже не верю в такую любовь, — проговорил он.
— Как ты думаешь, завтра дорогу быстро расчистят? — задала я насущный вопрос, тем самым, закрыв щепетильную тему.
— Возможно к полудню, — лениво отметил он, расслабленно откидываясь на спинку кресла. Напряжение полностью ушло, он вернулся к нейтральному тону.
— Нужно поспать, время уже позднее, — заявила я, посмотрев на экран мобильника.
— А как же романтические разговоры всю ночь? — снова непринуждённо улыбаясь, стал подтрунивать Ён Ун.
— Как-нибудь в следующий раз.
— Звучит обнадеживающе! Ловлю тебя на слове! — он сел более прямо.
Я же раздумывала, как нам разместиться, так чтобы не замёрзнуть и соблюсти приличия. Я не ханжа, но сегодня я не могла доверять самой себе. В итоге Ён Ун улёгся на передних сиденьях, завернувшись в плед, а я разместилась на задних. Устроилась я вполне сносно: подтянула ноги к животу, чтобы полностью накрыться пуховиком, а под голову запихнула вывернутую шапку, начинённую варежками. Было тепло и уже клонило в сон. Но мысли о произошедшем сегодня не давали покоя.
Тревожила моя нетипичная реакция на поведение Ён Уна. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что совсем не прочь его обнять или поцеловать. Возможно это отголоски моего многолетнего воздержания. Может, даже что-то подростковое взыграло. Если уж мой организм испытал стремительное омоложение, то стопудово произошло изменение гормонального баланса. "О нет!", — мысленно вскрикнула я. — "Я не хочу!"
— "Кто тебя спрашивать-то будет, болезная", — вставил пять копеек мой внутренний зануда.
От огорчения я сильнее зажмурила глаза, желая быстрее заснуть.
