Корейские звёзды 1: Тайны восходящей звезды (Главы 1-29)

Книга не рекомендуется для чтения лицам младше 16 лет.

Корейские звёзды

Книга 1. Тайны восходящей звезды

1. Бегство

С трудом разлепив глаза, я отдёрнула занавеску и посмотрела в окно. На дворе было темно, хоть глаз выколи. Предрассветные часы в зимнее время отличаются особой теменью: луна уже не светит, а рассвет ещё не настал.

Включила светильник и взглянула на часы — шёл пятый час. Вставать не хотелось. От мысли о том, что нужно вылезать из-под тёплого одеяла, по телу пробежали мурашки и меня зазнобило.

— Не трусь Лика! Кто рано встаёт тому Бог подаёт! — подбодрила я себя. Быстро выскользнув из постели, накинула халат и стала натягивать ненавистные мне колготки. С детства их терпеть не могу, но так как уродилась женщиной, покорно мучаюсь.

В деревенском доме бабы Матрёны, в котором я обитала вот уже пять лет, было довольно прохладно — он успел за ночь выстыть. "Нужно быстрее затопить печку" — подумала я.

Пройдя на кухню, я включила свет и стала складывать в печку поленья, до этого сваленные кучей у шестка. Как только чиркнула спичкой, огонь вспорхнул по сухой лучине, наполняя окружающий мир теплом. Я сунула, лучину в дрова и быстрее убрала руки. Сухая древесина занялась, потрескивая и разлетаясь маленькими искорками огня. На душе стало теплее. Холод зимней ночной темноты как-то отступил, оставляя надежду на спокойный предпраздничный день. Оставалось всего два дня до Рождества.

Я прошла за печку, умылась, причесалась и заплела косу, затем потеплее оделась — пора было идти кормить домашнюю живность, полученную в наследство от бабушки Матрёны. Но прежде чем выйти во двор, я притаившись за занавеской, выглянула в кухонное окно — за соседским забором едва поблёскивали стекла бинокля. Как и ожидалось, сосед Васька на своём боевом посту караулит свою ненаглядную лебёдушку, то бишь — меня.

"Ах, чтоб тебе в сосульку превратиться! Угораздило же мне привлечь внимание этого стопудового остолопа! Как только встречу его, он каждый раз в любви признается, тоже мне избранницу нашёл! Да я уж лет пять, как в парикмахерской не была и не наряжалась, а про салон красоты с фитнес-центром, вообще молчу! Ладно, я сейчас тебя проучу, ухажёр недоделанный!" — мстительно подумала я.

Отойдя от окна, я повязала тёплый шерстяной платок, накинула телогрейку, предварительно стянув её с вешалки расположенной на одной из стен кухни. Потом прошла за печку, достала из-под раковины ведро с грязной, мыльной водой и пошла, учить соседа уму разуму...

В сенцах натянула на ноги валенки и на цыпочках, стараясь не выдать себя скрипом половиц на крыльце, осторожно выбралась в сад. Даже свет у двери зажигать не стала, опасаясь ненароком не спугнуть ухажёра раньше времени. Ох, не зря я вчера так старательно смазывала садовую калитку и расчищала снег у забора, как чувствовала, что пригодится!

Быстро, стараясь поменьше скрипеть валенками по снегу, я подкралась к месту засады, незадачливого Васьки, и одним рывком опрокинула содержимое ведра за забор.

Нецензурный вопль, тут же раздавшийся с той стороны, стал сладчайшей музыкой для моей отомщённой натуры.

— Ах, ты ...! Дура-а-а, что ли?! Совсем крыша поехала! Монашка полоумная! — вопил во всю лужёную глотку сосед Вася, забыв про все на свете, в том числе и про свою конспирацию.

"Как же непостоянны мужчины! Ещё вчера была ласточкой, красавицей, лебёдушкой и т.п." — смеясь, мысленно сокрушалась я, подглядывая за ухажером через щель в заборе.

На крик Васи из дома выбежала жена. Она за пару секунд оценила ситуацию, схватила скалку как специально, стоявшую у завалинки и стала ей охаживать своего благоверного.

— Совсем стыд потерял?! Ты — ряха ненасытная. Вон чё удумал! Бинокль сыну говоришь, купил — звезды смотреть?! ...

Эх, какого воздыхателя потеряла! — подколола я себя, и, решив не вмешиваться в семейную идиллию, пошла, кормить и поить свою живность. В загоне для коровы и овец набросала сена в кормушку, для свиней в корыто насыпала фуража и выгнала всех из хлева кормиться и гулять, сама же стала убирать навоз. Ловко орудуя вилами, я выкидывала его в открытое окно хлева — прикидывая в уме, сколько весной сделаю из него лунок для огурцов.

Физическая работа на утреннем, морозном воздухе, в настоящее время с запахом продуктов животной жизнедеятельности, способствовала медленному течению мыслей. От плана весенних садовых работ, мои мысли как-то незаметно для меня перетекли в иное русло. Я вспомнила героев корейской дорамы, которую смотрела с соседкой Наташкой в новогоднюю ночь. Дорама была про любовь подростков, романтичная и местами наивная. Особенно нам с Наташкой понравилось, что она была необычно яркой, весёлой и грустной одновременно.

Мне дорама больше всего была интересна из-за парня игравшего, одну из главных ролей. Мы с Наташкой даже в Интернет вышли, чтобы узнать о нем побольше информации. Оказалось, зовут его Кан Сан Ху и ему всего 25 лет, что очень огорчило нас обеих. В многочисленных интернетных статьях его называли самым популярным певцом и актёром Азии.

Этот парень настолько сильном мне приглянулся, что в последние дни, чем бы я не занималась, мои мысли всё время возвращались к нему. Мне хотелось знать о нем всё: где он живёт, что делает и любит, есть ли у него девушка и т.п. Временами, я пыталась представить наше знакомство, одновременно понимая, что наша встреча — это что-то из ряда фантастики. Во-первых, я его старше на 5 лет, а это уже достаточное препятствие для знакомства в нашем социуме. Во-вторых, я пропадаю в этой деревушке, а он звезда мирового масштаба. В-третьих, вряд ли он как айдол обратит на меня внимание, на простую аджуму так сказать. Да, даже если мы лбами столкнёмся, и я буду при всем параде, он мной не заинтересуется, это точно!" — продолжала я мысленно сокрушаться. Как хорошо было в юности, тогда я мечтала без оглядки на реалистичность своих желаний. Сейчас же даже мечтая, я не забываю том, что мои возможности ограничены.

Никогда раньше я не влюблялась в актёров и, конечно же, не фанатела от них. А вот этот Кан Сан Ху, чем-то меня зацепил, аж обидно стало, что не могу с ним познакомиться и пообщаться. Наверное, если бы мне всё же удалось с ним встретиться, я бы постаралась стать его другом. Замуж он меня все равно не возьмёт — в одном из своих интервью он сказал, чтобы женщины старше его самого не мечтали выйти за него замуж, а выходили за тех, кого встретят.

В тот момент, когда я грезила в подробностях, как все же повстречаюсь с Кан Сан Ху, около ног проскочила крыса, и наваждение пропало. Я даже рассердилась на себя — вот ведь размечталась поклонница на навозе!

"Да, будет он на тебя внимание обращать. Ты тут навоз убираешь, а он в своей Корее поклонницам автографы раздаёт", — заметил въедливый голос совести. Грустно вздохнув, я отмахнулась от него: "Да, знаю я! Но можно хотя бы чуточку помечтать".

С детства я абсолютно уверена в том, что мечты сбываются. По крайней мере, мои — точно сбывались. Хотя моя подруга детства Варька утверждала, что они у меня исключительно прагматичные, поэтому и сбываются. "Интересно, если я буду верить в то, что Сан Ху в меня влюбится или просто станет моим другом, и постоянно мечтать об этом, то это сбудется?" — спросила я у внутреннего голоса. Но тот тактично промолчал.

Закончив свои нехитрые хозяйские дела, я решила сходить к соседке за солью. Вчера забыла её купить как всегда, а до соседей идти ближе, чем до магазина. Выйдя за ворота, я увидела, что у дома напротив, стоит чёрный джип с московскими номерами. В моей голове сразу прозвенел тревожный звоночек — возможно, это по твою душу прибыли!

"Так, паниковать пока рано", — успокоила я себя. Спрятавшись за сугробом, я подкралась поближе к месту дислокации джипа. Выглянув из-за укрытия, увидела, что на скамейке у ворот мирно дремал смутно знакомый мужчина, бандитской наружности. Пять лет назад в Москве, он и ещё несколько бандитов сожгли мою машину прямо под окнами квартиры. Из-за их преследования мне пришлось срочно покинуть столицу и спрятаться в этой деревушке, расположенной в центральной России.

"Значит, всё-таки меня нашли, — подумала я отстранённо. — Откуда они узнали, что я здесь?" Догадка повергла меня в лёгкий шок — по Интернету! Дня три назад я зарегистрировалась в одной из социальных сетей и указала свои настоящие данные. А все ради того, чтобы вступить в фан-клуб красавчика Кан Сан Ху. "Влипла, фанатка недоделанная", — проворчал мой духовный критик.

Когда в моей жизни возникает какая-либо критическая ситуация, я не могу стоять на месте, а сразу начинаю действовать. Вот и сейчас в моей голове как будто прояснилось, и стал созревать план. Мысли летели быстро: "Нужно быстрее возвращаться в Москву, там легче затеряться. Да, и Веня обещал помочь, в случае чего".

Времени у меня оставалось мало. Не сложно догадаться, что скоро бандиты вычислят, под каким именем я скрываюсь и где живу. Поэтому я, по-прежнему прячась за сугробом, вернулась в свой двор и заперла ворота. Белкой шмыгнула в дом, наспех скинула телогрейку и валенки, и стала готовиться к побегу.

Прежде всего, заглянула в холодильник, сгребла в пакеты все, что можно было взять в дорогу съестного. Затем залезла на диван и вытащила из-за него спортивную сумку с деньгами, новыми паспортом и правами. В ней осталось почти 800 тысяч рублей — мой немного опустевший золотой запас, привезённый из Москвы. Он позволил мне прожить в этой деревеньке последние пять лет, нигде не работая и не регистрируясь, тем самым не привлекая к себе внимания. Закинув в сумку съестные припасы, стащила с шифоньера чемодан, также приехавший со мной из Москвы, который я ни разу не открывала с тех пор. В нем хранились мои самые памятные вещи из прошлой жизни. Поставила всё у двери, и побежала, переодеваться в дорогу.

Из закромов старого шифоньера вытащила свою московскую одежду — шерстяную тунику, тёплые колготки и утеплённые леггинсы, норковую приталенную шубку с капюшоном и сапоги ботфорты на высокой шпильке. Тунику, колготки и леггинсы сразу натянула на себя, для верности накинула сверху меховую жилетку, а сапоги и шубку быстро упаковала в чемодан.

Решила пока надеть тулуп и валенки, когда-то подаренные мне бабушкой Матрёной для зимних поездок в город. Баба Матрёна была выше меня ростом, поэтому тулуп сидел на мне мешковато и полностью скрывал фигуру. Это свойство меня несказанно радовало, так как позволяло скрыться от любопытных мужских глаз и их назойливого внимания к моей персоне. И сейчас, я надеялась, что он сделает меня неприметной в толпе сельских жителей.

Перед выходом из дому я затушила печку и закрыла газ. Последний раз обернулась, окинув взглядом, ставшую мне почти родной избу, смахнула набежавшую слезу, вышла в сенцы и заперла дверь. Я надеялась, что в этом доме, служившем мне надёжным пристанищем последние годы, ещё будут жить люди, возможно даже крепкая дружная семья с кучей сорванцов. Мне не хотелось, чтобы дом стал заброшенным, поэтому прежде чем покинуть деревню я направилась к Наташке.

К соседям во двор я попала через дыру в садовом заборе, с трудом протиснув в неё свой большой кожаный чемодан. Пристроила его на расчищенной тропинке и торопливо постучала в дверь.

На крыльцо выскочила Наташа, на ходу запахивая шаль, накинутую поверх домашнего халата.

— Лика, куда это ты собралась с чемоданом? — удивлённо спросила она.

— Да, вот сегодня позвонила тётя из Твери, просит срочно приехать, — неуклюже соврала я. — Наташа, я тебе оставлю ключи от дома. Вот документы на дом и доверенность, — протянула я пакет, который до сих пор держала в руках. — Меня долго не будет, сдай дом кому-нибудь. А скотину себе забери, пожалуйста. Я когда возвращаться надумаю — тебе позвоню.

Соседка слегка опешила от моего натиска, но покорно согласилась оставить мой дом на попечении. Мы обнялись на прощанье. Чтобы избежать неудобных вопросов я быстро подхватила чемодан, накинула на плечо сумку и чрез Наташин огород поспешила к дяде Вове, по прозвищу Борман.

У Бормана был джип, и мужчина часто выручал селян с поездками в город. Выслушав мою просьбу, он без лишних вопросов завёл машину, и мы направились в город. Там я планировала зарегистрироваться в гостинице на пару дней, надеясь этим на какое-то время сбить с толку своих преследователей.

Едва мы подъехали к гостинице, я рассчиталась за поездку и буквально влетела в холл. Выбрала свободный одноместный номер на первом этаже, заполнила карту гостя и оплатила проживание. Горничная не спеша, проводила меня до номера, также неторопливо показала, что в нем находится и как работает. Мне сильно хотелось прикрикнуть на неё, чтобы она поторапливалась, но я сдержалась и сделала вид, будто никуда не спешу. Перед её уходом, я сказала, что собираюсь спать и пусть меня не беспокоят в ближайшие 10 часов.

Как только горничная покинула номер, я заперла дверь и стала быстро переодеваться. Скинула тулуп, валенки и шерстяной платок, запихнула их в платяной шкаф, стоявший у входной двери. Открыла чемодан и достала шубку и сапожки. Шубка к моему огорчению повисла на мне как на вешалке — похоже я изрядно исхудала. Сапожки, конечно, не подвели, но стояла я в них как цапля на одной ноге. "Ничего, Лика, прорвёмся", — подбодрила я себя.

Как я и рассчитывала, окна моего номера выходили в неприметный закоулок, чем я тут же не преминула воспользоваться. Открыла створку, перегнувшись через подоконник, выставила на улицу чемодан, сверху водрузила спортивную сумку, сумочку закинула на плечо и сама выбралась из окна. Осмотревшись по сторонам, убедилась, что никто вокруг не наблюдает за моими манёврами. Привела в порядок одежду, слегка пригладила растрепавшуюся косу, и направилась в ближайший автосалон.

Через полчаса я слегка запыхавшаяся стояла перед дверями автосалона "Nissan". Входить туда не хотелось, хоть на мне сейчас и не было тулупа на 5 размеров больше меня самой, я все равно чувствовала робость. Знаю, какими пренебрежительными взглядами и ехидными ухмылками встречают продавцы дорогих салонов каждого, кто, по их мнению, недостаточно презентабельно выглядит. Конечно, шубка, надетая на мне, смотрелась не дёшево даже спустя пять лет, но вот причёска, макияж и маникюр оставляли желать лучшего. Кроме того, за время почти уединённого проживания в деревне я отвыкла от злых оценивающих взглядов, и сейчас подсознательно хотела их избежать. Однако отступать было некуда и время поджимало. Переведя в очередной раз дух, я ухватилась за ручку и вошла в салон.

Посетителей кроме меня в автосалоне не было, поэтому практически весь персонал подчёркнуто вежливо со мной поздоровался и с интересом стал наблюдать за моими действиями. Я старалась не обращать внимание на колючие взгляды: "Мол, что здесь забыла эта баба?"

Быстро пройдя весь автосалон и изучив выставленные автомобили, я остановила выбор на небольшом кроссовере "Nissan Juke" красного цвета. Как только я попробовала открыть его дверцу и примериться к сиденью, ко мне подскочил менеджер. Ощущение было такое, будто он боится — не запачкаю ли я автомобиль.

"Ну что ж, придётся проучить нахального менеджера, встретившего меня по одёжке!". Я, молча пристально осмотрела менеджера с головы до пят, состроила брезгливую гримасу и капризным тоном сказала:

— Позовите ко мне старшего менеджера, по-моему, вы недостаточно компетентны для совершения сделки!

Ну не люблю я людей, которые взглянув на одежду и не найдя её шикарной сразу причисляют тебя к отребью недостойному их внимания!

После моих слов менеджер переменился в лице и бодрым шагом направился к высокому представительному мужчине, стоявшему чуть в сторонке. Когда тот подошёл и поздоровался, я спросила:

— Здравствуйте! Я хочу приобрести у вас эту машину за наличные. Скажите, сколько времени займёт оформление покупки?

— Думаю не менее часа, — удивлённо ответил мужчина.

— Я очень тороплюсь. Вы не могли бы ускорить процесс?

Через тридцать минут, оставив в салоне чуть более 700 тысяч, я выехала из него на своём красном жуке. Найти ближайшую АЗС, мне помог приобретённый вместе с машиной GPS-навигатор. Заправив автомобиль, я направилась в салон связи, где приобрела сотовый телефон.

Постановкой машины на учёт в ГИБДД и её страховкой я заморачиваться не стала, решив, что вполне смогу обойтись транзитными номерами, поэтому сразу выбралась на трассу до Москвы. "Надеюсь, Господь мне поможет, и я спокойно миную дорожный патруль!" — думала я.

Прибавив газу, я поехала в Москву. Дорога должна была занять почти шестнадцать часов.

2. Дорога в Москву

На прямую трассу до Москвы я выбралась в час дня. По дороге стелилась позёмка, скрадывая её очертания и навевая дрёму. Я остановила автомобиль у обочины, достала термос из сумки и соорудила себе бутерброд. Наспех перекусив импровизированным завтраком, перекрестилась, завела мотор и вырулила на дорогу. Конечно, страшновато было одной пускаться в столь далёкий путь до Москвы, всё-таки тысяча с лишним километров, с несчётным количеством камер ДПС и постов ГИБДД.

Я позвонила Вене на сотовый, от имени его тёти Клавы:

— Привет, племянничек! Как дела? Жив, здоров? Это тётя Клава из Челнов. Узнал? Поздравляю тебя с новым годом! Дела у меня идут отлично! Вот собираюсь съездить в Москву через пару недель. Встретишь тётку? Да, на ж/д вокзале. Как куплю билеты, ещё тебе позвоню. Ну ладно, бывай племянничек.

Этот разговор был давно спланирован самим Веней и означал, что меня всё-таки нашли. Я направляюсь в Москву и буду ждать его на 45 километре МКАД.

Примерно 3 года назад, Веня с нарочным передал мне письмо, в котором предупреждал, что меня по-прежнему ищут, и ещё долго будут искать. И поиски эти ведутся очень серьёзно, с привлечением всех возможных средств, в том числе отслеживаются съёмки дорожных камер. Как только бандиты вычислят мой новый паспорт и манёвры в городе, определят, какой автомобиль я приобрела, они тут же пустятся по моему следу.

Я все никак не могла понять такую настойчивость со стороны бандитов. Подумаешь, продала им завод по производству микросхем, а он на следующий день сгорел дотла! Так это же их вина — не доглядели. Какой смысл за мной гоняться по всей России целых пять лет? Неужели надеяться стребовать деньги обратно?

Мысленно я вернулась в события пятилетней давности.

Мой муж Виктор все чаще стал приходить с работы уставшим, измученным, что было на него не похоже. На все мои вопросы о том, что происходит, отшучивался. В итоге я решила — если захочет, расскажет сам. Так прошёл месяц или два, и однажды вечером вместо Виктора приехал Веня, мой друг, которого я не видела с тех пор как вышла замуж. Внезапно он пришёл ко мне и, пряча глаза, сообщил, что муж и сын попали в аварию. Оба погибли на месте.

В тот миг время для меня остановилось. Горе охватило всю мою сущность и защемило сердце в тиски. Мне хотелось просто исчезнуть. Нет, не умереть, а именно исчезнуть, чтобы не было больше этих душевных мук.

Веня не пустил меня ни на место аварии, ни в морг на опознание. Все распоряжения о похоронах он делал по телефону, не отходя от меня ни на шаг. Мне казалась напрасной его обеспокоенность, я не думала о самоубийстве, ведь это грех. Мне было плохо, и я просто хотела исчезнуть.

Когда на следующий день раздался дверной звонок, в квартиру вошли три шкафоподобных мужчины в черных пальто и предложили продать им завод Виктора, я чуть не впала в истерику. Я ещё не успела его похоронить, а они как воронье слетелись делить его имущество. Только привычка всегда держать лицо, выработанная строгим воспитанием, и присутствие Вени в соседней комнате, позволили мне выдержать все это.

Я не стала отвергать предложение и практически тут же подписала контракт на продажу завода, тем более цена была хорошая. Ведь я знала, что если откажусь, они не оставят меня в покое пока я не сдамся. Слишком уж сильно этим бандитам приглянулся завод моего мужа. Они ушли довольные.

После их ухода из соседней комнаты вышел Веня, обнял меня за плечи и сказал, что нужно собираться в дорогу. Я не понимала, о чем он говорит. Какая дорога? А как же похороны? Мне же нужно проводить Виктора и сынишку Егора в последний путь.

Чтобы скрыть вновь выступившие слезы я подошла к окну. В том, мире за окном было все по-прежнему — дети играли на площадке, соседка Вера развешивала бельё на балконе, весело чирикали воробьи, затеяв драку. Один из них сел на капот машины, за ним прыгнула дворовая кошка и вдруг раздался оглушительный взрыв. Я инстинктивно закрыла лицо руками, а когда отвела ладони, увидела пламя и черные клубы дыма над моей машиной. В этот миг я поняла, что мой муж и сын были хладнокровно убиты ради несчастного завода микросхем. А я должна была последовать за ними, как только бы села за руль. Казалось, что весь мой мир рухнул окончательно. Видимо, этот взрыв стал последней каплей для моей души, потому что после этого я потеряла сознание и в себя не приходила почти три дня.

Сознание ко мне вернулось уже в домике бабы Матрёны. Все случилось именно так, как мне и хотелось — я исчезла, потому что от пережитого стресса полностью потеряла память. Не зря говорят: бойся желаний своих! Полгода я прожила без памяти, почти не реагируя на окружающий мир, забывая, что нужно спать, есть, просто жить. Однако Матрёна сумела меня выходить, вымолить. Я потихонечку стала вспоминать, кто я и что со мной произошло. Каждое воспоминание вначале казалось мутной картинкой из чужого сна, постепенно приобретающей ясность.

Первыми вернулись приятные воспоминания из детства. Воспоминания о том, как мы жили вместе с мамой в небольшом доме в посёлке городского типа. Мама работала учительницей английского языка в школе. Жили мы довольно скромно, потому что выжить в 90-е годы на зарплату учительницы было почти не реально. Спасало лишь то, что мама зарабатывала репетиторством. Несмотря на трудности с деньгами, мы жили весело и счастливо.

По утрам мы вместе шли в школу, а вечером мама занималась со мной языками. Днём, когда она была на работе, я посещала другую школу — музыкальную, обучалась играть на фортепьяно. Мне нравилось учиться. Хотя, как и все дети, я больше всего любила каникулы, когда мы с мамой намного дней оставались практически вдвоём: вместе ходили по магазинам, готовили, читали, рисовали и вышивали. При этом большую часть времени мы говорили на английском, французском или корейском языках. Когда что-либо делали по дому, пели корейские народные песни. Сейчас вспоминая это, я осознала, что никогда не спрашивала маму, откуда она знала так много корейских песен.

В нашем доме не было телевизора, поэтому у нас было много времени друг для друга. Мама говорила, что из-за телевизора многие люди тратят свою жизнь впустую — ежедневно утыкаясь в него, забывают общаться друг с другом, копируют те шаблоны поведения, которые им преподносят с экрана. Выдуманные сценаристами истории им кажутся реальными, также как и поступки героев кино. Увидев на экране как люди скандалят, изменяют, обманывают и предают им становится легко оправдывать себя, совершая такие же поступки. Они думают, что они не хуже других или хотя бы как все. При этом они забывают, что ситуация на экране придумана кем-то и ещё не известно были ли настолько плохие люди в реальном мире. Однако, вероятность того, что они появились после выхода в свет этого кино или программы существенно увеличилась.

К сожалению, я не слушала маму и часто ходила к своей лучшей подруге Варьке в гости с ночёвкой, чтобы посмотреть очередной интересный фильм. Меня восхищало умение актёров и актрис так правдиво изображать чью-то жизнь. Втайне от мамы я мечтала стать известной актрисой, которой бы восхищалась вся страна.

Чуть позже я вспомнила, что прежде чем переехать в этот посёлок мы с мамой два года прожили в небольшой подмосковной деревне. Там я заново училась говорить, читать и писать. Мама рассказала мне, что мы попали в аварию, я сильно разбила голову и потеряла много крови, пока меня доставили в больницу и оказали первую помощь. Из-за этой аварии у меня остался шрам на голове, и я полностью утратила помять. Даже сейчас я помню своё детство только с 11 лет. Помню, как мне потребовался год, чтобы восстановиться и ещё год, чтобы изучить пройденную моими сверстниками школьную программу и сдать все экзамены экстерном. Как только мы получили справку о том, что я могу в следующем учебном году пойти учиться в школу наравне со своими одногодками, мы с мамой и переехали в этот посёлок.

Мама тогда запретила мне кому-либо рассказывать об этом. Она сказала, что если я проговорюсь, то меня могут не понять и будут дразнить за мою слабость. Это был наш с ней секрет, о котором, мы со временем перестали говорить и вспоминать. И когда спустя несколько лет я окончила музыкальную школу, а затем и обычную школу с отличием, мама очень гордилась мной.

Вспоминая это сейчас, я думаю, насколько же интересно складывалась моя судьба — с самого детства мне приходиться что-либо скрывать от окружающих меня людей. И каждый раз от меня почти ничего не зависит. Хотя, это не правда! Всегда есть возможность всё честно рассказать о себе. Только интересно, нужна ли эта абсолютная честность кому-то кроме нас самих?

С годами моих тайн становилось все больше и больше.

Как водится, после окончания школы я поступила в институт, и в не какой-нибудь, а в МГУ. Провинциалке, поступить в 1999 году в такой известный университет на экономический факультет, было сродни фантастике. Однако как медалистка я сдала один экзамен и сразу была зачислена на бюджетное место.

На самом деле, мне вовсе не хотелось ехать учиться в Москву, большой город пугал меня. Мне казалось, что я не приживусь там — не смогу завести друзей и буду скучать по сельской жизни. Но мама в этот раз была просто несгибаема: говорила, что я просто обязана, как и она учиться в МГУ. В итоге осенью я перебралась жить в университетское общежитие. Несмотря на столь яркие отзывы окружающих о Москве, тогда она меня не впечатлила. Большой, красивый, шумный город и только-то. Город, в котором оказалось, почти нет места для уединения.

Прошло немного времени, и Москва мне стала нравиться — меня покорила её кипучая жизнь. Будучи студенткой, мне постоянно приходилось курсировать между учебными корпусами и библиотекой, осваивать непостижимую на первой взгляд экономику. Поэтому не успела я опомниться, как влилась в студенческие ряды, завела друзей и стала привыкать к быстрому темпу учебной жизни. Жаль, что моя весёлая и непоседливая студенческая жизнь длилась всего два года.

Это случилось летом, когда я сдавала последние предметы сессии первого курса. Позвонила мама и сказала, что в школе занятия уже закончились, и она скоро сможет приехать ко мне в Москву. К сожалению, в день её приезда нашей группе поставили экзамен, пропуск которого мог привести к потере бюджетного места.

Экзамен затянулся почти до вечера, студентов было много, отвечали они вяло, старались всяческими способами списать и оттянуть время ответа. Как я не порывалась побыстрее вырваться из аудитории, мне это не удалось. Хоть я и знала, что мама хорошо знает город, все равно весь день не находила себе места. Когда мне, наконец, удалось добраться до общежития, мамы там не оказалось. Я стала уговаривать себя, что все хорошо и возможно она просто задержалась в дороге. Для того чтобы успокоить себя сбегала на телеграф, заказала переговоры с посёлком, но трубку дома так никто и не снял. Вернувшись в общежитие, я решила, что подожду до утра, и завтра съезжу на вокзал, благо следующий экзамен будет только через неделю.

Ночь я провела как в бреду, просыпаясь через каждые 15 минут и с трудом вспоминая обрывки тяжёлого и мутного сна. Утром я чувствовала себя выжатой как лимон. Тем не менее, после контрастного душа, напялила джинсы, толстовку и уже надевала кроссовки, когда в дверь моей комнаты постучали.

Я, не задумываясь, широко её распахнула. На пороге стоял незнакомый мне парень лет 25, аккуратно причёсанный, гладко выбритый, в модных чёрных джинсах и лёгком свитере на голое тело. В его серо-зелёных глазах отражался интерес и какая-то затаённая печаль. Это был Веня, полное имя Раубфогель Вениамин Авраамович.

Да, именно тогда я и познакомилась с Веней. Он хорошо знал мою маму, и как выяснилось позже — бабушку и дедушку, которые все это время благополучно проживали в Москве. В этот день он приехал, чтобы сообщить плохие вести — моя мама, дедушка и бабушка, которых я не помнила, 2 дня назад погибли в автокатастрофе и сегодня состояться их похороны.

Он сказал это мягко, прежде заботливо усадив меня на стул, и предупредив, что принёс мне печальные вести. Но все равно я не была готова, и какое-то время просидела, молча уставившись в точку. Слез не было, на душе было так, как будто в миг вокруг меня пропал весь кислород и мне нечем дышать, и как дальше жить я уже не знаю. Возможно, я бы так и сидела, ловя ртом воздух, как выброшенная на берег рыба, но Веня решил все за меня — он надавал мне пощёчин и сказал, чтобы я не смела, расклеиваться, и имела мужество достойно проводить свою маму в последний путь.

Гневная отповедь Вени меня отрезвила, и мы вместе сходили в магазин за черным платьем и туфлями для похорон. А потом Веня на своей машине повёз меня прощаться с мамой, дедушкой и бабушкой. Он притормозил недалеко у ворот Ваганьковского кладбища, заглушил мотор и помог мне выйти из машины. Мне до сих пор казалось, что все это всего лишь жуткий сон. Тем не менее, Веня вёл меня по центральной аллее все дальше, вглубь кладбища и с каждым шагом я осознавала реальность происходящего. До места похорон мы не дошли, оставшись стоять невдалеке у одной из свежих могил. На мой вопросительный взгляд, Веня лишь шепнул: "Так надо!". Спорить и возмущаться — не было сил. Я лишь стояла и смотрела, как после небольшой проповеди священника, слов которой я не расслышала, три гроба по очереди предали земле.

Боль перенесённых утрат вновь сжала моё сердце, слезы заволокли глаза, и я была вынуждена остановится на краю дороги, чтобы бессильно положить голову на руль и тихо поплакать о том, что уже никогда не вернёшь. Когда слезы утихли, я выбралась из машины и походила вдоль высоких сугробов, разминая уставшие мышцы. Зимнее солнышко уже приблизилось к горизонту. Я посмотрела на часики, зябко повела плечами и снова забралась в тёплый салон автомобиля.

Вырулив вновь на дорогу, какое-то время бездумно смотрела вперёд на машины, мчащиеся по встречной полосе, потом снова нырнула мыслями в воспоминания.

После похорон матери, я подружилась с Веней и по его настоянию перебралась в дедушкину квартиру в центре Москвы, доставшуюся мне в наследство. Оказалось, что Веня хорошо знал не только моих дедушку и бабушку, так как жил по соседству и в последний год стал их адвокатом, но и мою маму, которая давным-давно приезжала к ним в гости. Вообще для меня до сих пор остаётся загадкой, почему они скрывали от меня факт своего существования.

Когда я узнала, что мой дедушка до перестройки был послом в Южной Корее, многие моменты в моей жизни стали более понятны. Например, почему я на большие праздники получала заграничные подарки, хотя на учительскую зарплату моей мамы их купить было просто невозможно, да и достать тоже. И то, что я так легко была принята в МГУ. И, конечно же, это объясняло, откуда мама так хорошо знает корейский язык.

Все лето после похорон я провела в Москве, так как возвращаться в наш дом в деревне, где каждая вещь напоминает о маме, просто не было сил. Вместо меня в деревню съездил Веня, привёз наиболее ценные для меня вещи, а остальное — просто распродал, так как я уже решила, что больше туда не вернусь.

Спустя полгода боль утраты отошла на второй план, потому что тогда я познакомилась с Виктором и жизнь приобрела новый смысл. Я вновь стала счастливой — меня появился родной для меня человек, любимый, нежный, внимательный. Он был на семь лет старше меня, вполне зрелый мужчина, который всего добился сам.

Виктор был сиротой. Он вырос в одном из подмосковных детских домов, поэтому, несмотря на возраст и успех, отчаянно нуждался в душевном тепле и заботе. Также сильно как в этом нуждалась и я. Может именно это послужило причиной нашего быстрого сближения и скорой свадьбы, чрез год после которой родился Егорка.

В груди защемило от невыразимой тоски о так скоро ушедших муже и сыне. В голове прозвучал, уже неизвестно в какой раз, полувопрос и возмущённый крик души: "Почему?!". Я снова заплакала от боли невосполнимой потери. Эта боль успела стать привычной, уже не такой сильной, как несколько лет назад, когда ко мне вернулась память.

До этого дня моя жизнь в доме бабушки Матрёны была почти безмятежной. Я уже знала, кто я и где прошла моя юность. Вспомнила лицо мамы и учёбу в Москве. Но в один из солнечных дней, взглянув на сына соседки Наташи, я увидела в нем другого малыша — своего Егора. События прожитых с Виктором лет ворвались в моё сознание мутным бурлящим потоком, захлестнув мою душу болью и отчаянием. Я вскрикнула и неестественно осела на землю. Матрёна была поблизости, заметив это она быстро ко мне подошла, села рядом на скамеечку, обхватила тёплыми ладонями моё лицо, погладила по волосам, успокаивая: "Всё будет хорошо, доченька. А что было, того уж не вернёшь. Нельзя человеку печалиться и убиваться о минувшем. Нужно жить... Все живут... Все теряют родных и любимых и всё равно живут. Успокойся голубушка". Меня сотрясали рыдания, из груди рвался крик отчаяния, но я лишь беззвучно раскрывала рот, рукой ударяя в грудь и бессознательно пытаясь протолкнуть застрявший в ней режущий комок боли.

Я могу с уверенностью сказать, что это была самая страшная боль для меня. Когда болит рука или зуб, можно принять лекарство и боль отступит. Когда же в твоём сердце только тоска по любимым, ты ощущаешь боль сродни физической, но она следует за тобой неотступно везде, где бы ты ни был, чтобы ты не делал.

Месяц я прожила с бескрайней пустотой в душе. Казалось, что пережитое потрясение выжгло все и на этом пепелище уже ничего не построишь. Однако человек сам не знает, на что он способен до тех пор, пока жизнь не поставит его в жёсткие рамки.

У бабы Матрёны случился инсульт, половина туловища отнялась. Наступила моя очередь ухаживать за ней. Теперь уже я стала неизменной сиделкой у её постели. Каждый день был наполнен делами и заботами настолько, что не оставалось времени вспоминать о прошлом. Постепенно боль отступила, и я научилась жить — жить одним днём, не оглядываясь назад и не забегая вперёд. Так незаметно в ежедневных заботах о бабушке Матрёне, которая так и не смогла встать с постели, прошли последние годы. Лишь два месяца назад, когда моя самая родная и любимая старушка тихо умерла во сне, я поняла, что пришло время что-то менять в своей жизни. Однако я трусила. И если бы не внезапный приезд этих неугомонных бандитов я бы ещё долго цеплялась за размеренную и тихую сельскую жизнь.

За окнами автомобиля давно стемнело. Встречные машины попадались все реже и реже. Чаще всего это были большие рефрижераторы и тяжелогружёные фуры. Было страшно ехать ночью одной по безлюдной трассе, проезжая мимо небольших стоянок с остановившимися на ночёвку большегрузами. Тем не менее, выбора не было — нужно как можно быстрее добраться до Вени.

Я понимала, что здесь на дороге я совсем беззащитна и меня легко могут остановить. Поэтому нацепила на голову свою старую бейсболку, чтобы в свете фар казалось, что за рулём сидит парень. Всё же, как мала свобода женщины, особенно молодой — вдали от дома, как только наступает ночь, она превращается в потенциальную жертву.

Ужасно хотелось остановится у обочины дороги, вылезти из машины и размять ноги и затёкшую с непривычки спину. Но страх непроглядной темноты ночи был сильнее. Временами на дороге встречались небольшие деревни с одним или двумя фонарями. Их свет и вид обжитых подворий с расчищенными от снега дорожками позволял ненадолго прийти в себя и передохнуть от пугающей ночной темени.

Безумно хотелось спать, выпитый кофе не помогал, глаза все равно слипались. Только монотонные подсказки и слабый свет GPS-навигатора поддерживали во мне стремление быстрее оказаться на МКАД. До которого я добралась только в пять утра. Когда навигатор пробормотал: "45 километр МКАД", я со вздохом облегчения заглушила мотор, сложила слегка подрагивающие руки на руль и обессиленно опустила голову.

3. Встреча с Веней

Дверка автомобиля резко открылась и на соседнее сиденье сел мужчина в коротенькой дублёнке, слегка припорошённой снегом. Я ошеломлённо на него уставилась не в силах сказать ни слова.

— Привет, Лана! — сказал он радостным и подозрительно знакомым голосом. За прошедшие пять лет я практически забыла своё настоящее имя. Так назвать меня мог только Веня.

— Вениамин? Это ты? — Я попыталась рассмотреть его лицо в полумраке салона, но у меня это не получилось — оно наполовину было скрыто чёрной вязаной шапкой.

— А кто ж ещё?! — деланно возмутился он. — Ты думаешь, здесь мог ещё кто-то дежурить в 5 утра в надежде поймать попутку? Мужчина, стянул с носа часть шапки-шлема и широко мне улыбнулся: "Ну, как, признала?!".

— Венька, родненький и правда ты! — обрадованно воскликнула я и попыталась его обнять, потянувшись прямо через коробку передач.

Он пододвинулся навстречу и сам меня обнял. Я облегчением вздохнула: "Наконец-то я не одна!". Он отстранился, заглянул мне в глаза и участливо поинтересовался: "Устала?". Я только кивнула в ответ. Меня душили слезы радости и боли одновременно.

Когда-то я виделась с ним почти каждый день. Первые полгода после смерти мамы, дышала и жила во многом только благодаря его присутствию в моей жизни. Он неизменно был рядом, поддерживая меня во всем, и даже начал нравится мне как парень. Однако, познакомив меня с Виктором, как будто специально стал отдаляться, а после моей свадьбы вообще на несколько лет исчез из виду до того рокового дня, когда погибли мои муж и сынишка. В последний раз я видела его, пять лет назад. Тем не менее, Веня был и будет для меня очень близким человеком.

— Накинь капюшон и выходи, дальше поедем на моей машине, — перешёл он на деловой тон. Он выбрался из автомобиля, открыл заднюю дверцу и забрал мой чемодан. Я также вышла из салона и заперла машину.

— Пошли, тут недалеко! — взяв за руку, он повёл меня в сторону сугробов на обочине. За ними стоял большой чёрный джип, весьма похожий на катафалк. Веня подвёл меня к задней дверце и любезно её распахнул.

— Забирайся и устраивайся поудобнее, — указал он на сиденье, на котором лежали небольшая подушка и тёплый на вид плед. — Нам ехать ещё больше часа, ложись и хотя бы немного поспи, всю ночь ведь ехала, — с этими словами он помог мне забраться на сиденье и заботливо укрыл. Я блаженно растянулась на нём, подпихнув под голову подушку.

— А поговорить? — сонно спросила я, как только Веня уселся за руль.

Он неторопливо обернулся, снова широко мне улыбаясь: — Поговорим позже, я же вижу, что ты почти уже спишь. — Прошуршал пакетом на переднем сиденье и протянул мне стакан с водой и таблетку.

Я лишь вопросительно воззрилась на него, приподнявшись на локте.

— Выпей это, — попросил он, немного смутившись.

Отметив странную реакцию Вени, я решила не заморачиваться — все же друг и я ему доверяю, взяла таблетку, проглотила и запила водой.

— А теперь спи, — почти приказал мне Веня, забрав стакан. Отвернулся, завёл мотор и машина тронулась. Положив голову на подушку, я почувствовала, как расслабляются мои уставшие мышцы, и спадает внутреннее напряжение. Под мерное покачивание машины я быстро провалилась в сон.

— Лана, проснись! — кто-то настойчиво теребил меня за рукав, но сил раскрыть глаза просто не было.

— Ну, вставай же! Я вижу, что ты уже проснулась, — проговорил мужчина смутно знакомым баритоном. — Открой глаза или я тебя поцелую, — выдвинул он ультиматум. От этого заявления сон как рукой сняло. Я распахнула глаза, резко села на постели, отбросив одеяло, и увидела улыбающегося Веню. Он расположился в кресле, стоявшем рядом с огромной кроватью, на которой я сейчас восседала.

Придя в себя, я стала неторопливо осматривать комнату. Это была большая спальная комната, оформленная в бежевых тонах. Слева от кровати находилось окно, завешенное молочным плотным тюлем и собранными бежевыми шторами с цветочным рисунком. В углу стоял туалетный столик такого же молочного цвета, как и тюль, к которому было приставлено аккуратное мягкое кресло, обитое бежевой тканью. Рядом возвышалось большое напольное зеркало в массивной золочёной раме. На полу был постелен песочный ковёр овальной формы с длинным ворсом. С правой стороны от кровати на стене между двух дверей висел большой фотографический портрет, оформленный в коричневых тонах, с которого на меня взирала обворожительная блондиночка.

Закончив осмотр, я повернулась к Вене.

— Где мы? Как я здесь оказалась?

— Ты слишком сладко и крепко спала, поэтому сюда я принёс тебя на руках. А находимся мы сейчас в твоём пентхаусе, в центре Москвы, — лаконично ответил Веня и загадочно улыбнулся.

— У меня есть пентхаус?! — удивившись, я вновь прошлась по комнате взглядом.

— С некоторых пор, да. Я купил его, продав квартиру твоего дедушки. — Он немного наклонил голову к плечу, изучая мою реакцию на его слова. Затем резко встал с кресла и протянул мне руку, помогая подняться с кровати: — Давай поговорим об этом позже. У тебя мало времени. Через час придёт твой личный визажист.

Стоило мне встать на ноги, как меня повело, в голове зашумело от неожиданно нахлынувшей слабости. Я снова присела на кровать.

— Извини, что-то мне плохо, похоже, простудилась в дороге. — Я взялась за Венин локоть и вновь попробовала встать. На этот раз меня мутило не так сильно, хотя сразу появилась сильная головная боль.

— Прости, Лана, но у тебя нет времени отлёживаться. Я уже купил билет на самолёт, зарезервировал гостиницу и договорился о сопровождении. Вылет сегодня в 19.55.

Он с сожалением посмотрел мне в глаза, как будто чувствовал себя виноватым в создавшейся ситуации. Сил вникать во все это просто не было. Самым важным для меня сейчас было желание помыться, казалось, что я вся липкая от пота и дорожной пыли.

— Ты не подскажешь, где здесь ванная? — спросила я Веню, и он указал мне на одну из дверей.

Спустя полчаса, закончив ванные процедуры, я сидела в банном халате за столом, и любовалась почти идеалистически белым видом снежной Москвы, который открывался из большого во всю стену окна столовой. Вид был замечательный, только все усиливающаяся головная боль и вновь появившиеся приступы тошноты не позволяли расслабиться и по-настоящему им насладиться.

Скользнула взглядом на настенные часы и замерла от неожиданного открытия — я проспала больше 9 часов! Шёл уже четвёртый час после полудня. Ничего я так поспать!

В столовую вошёл Веня.

— Лана, кушай быстрее! Не стесняйся.

Он сел за стол напротив меня, взял чистую тарелку, заполнил её салатами и поставил передо мной.

— Венечка, зря ты так много положил. У меня совершенно нет аппетита. Голова просто раскалывается, тошнит и лихорадит, — я виновато взглянула на него.

Веня невозмутимо снял бумажный пакет, висевший на спинке стула. Достал из него серебристый термос, открыл его, что-то налил в крышку и протянул мне.

— Выпей! Это специальный травяной отвар. Он поможет. Тебе обязательно нужно поесть перед отъездом.

Я недоверчиво посмотрела в стаканчик. Меня замутило только от одного вида его содержимого. Зеленоватая мутная жидкость казалась на редкость противной. Я зажмурила глаза и залпом выпила содержимое. Прислушавшись к своим ощущениям, отметила, что тошнота стала потихоньку отступать.

Победно посмотрела на Веню, но он уже с аппетитом уминал салат, задумавшись о чем-то своём. Недолго думая, я тоже приступила к трапезе.

Утолив первый голод, спросила Веню:

— Как ты думаешь, почему они так настойчиво меня преследуют? Прошло ведь достаточно времени, чтобы они угомонились. И сделка была законной!

Веня отложил приборы, промокнул губы салфеткой.

— Их поведение вполне объяснимо, Лана. Завод, который ты продала, сгорел на другой день после сделки. — Веня злорадно ухмыльнулся. — И это не все! Позже выяснилось, что там была лаборатория, в которой Виктор проводил очень смелые исследования. Именно они вызвали нешуточный интерес. Однако при пожаре все экспериментальные образцы и документы сгорели. Естественно покупатели остались недовольны сделкой. Вероятно, они надеются, что у тебя имеются копии документов с результатами исследований Виктора.

— Я так понимаю, в мои слова о том, что у меня ничего нет, они не поверят?!

— Конечно же, это не поможет. Ты скрылась сразу же после сделки. Получается, не захотела сотрудничать и что-то скрываешь. Кроме этого, они явно злы на тебя. Им пришлось сильно потратиться, чтобы организовать твои поиски. Было время, когда за мной тоже постоянно следили. Даже спустя столько лет они прослушивают все мои телефонные разговоры.

Он вышел из-за стола и стал нервно расхаживать по комнате.

— У них слишком много власти и есть все средства, чтобы тебя обнаружить. Тебя не нашли раньше только потому что ты нигде не работала, сидела как мышка в своей деревне. Это ведь не могло так продолжаться. Ты ещё молодая и очень деятельная. Признаюсь, я удивлён, что тебе удалось так долго быть незаметной. Особенно для государственных органов.

Я изумлённо изогнула бровь.

— Да, для них нет запретов. Все что доступно госорганам, известно и им. Поэтому тебе нельзя оставаться рядом со мной и лучше всего скорее уехать из страны. Для этого всё уже давно готово.

Я поперхнулась кусочком моего любимого стейка из сёмги и поражённо воззрилась на Веню.

— Ты поедешь заграницу в качестве фотомодели, — безапелляционно заявил Веня, продолжая свой моцион по столовой. — Контракт с тобой заключила довольно именитая компания по производству спортивной одежды. Так что тебе предстоит выдержать несколько фотосессий для рекламы их новой весенней коллекции.

Наконец Веня встал напротив меня и строго сказал:

— Имей в виду, Лана, контракт настоящий! И тебе нужно обязательно его отработать, иначе будешь привлекать ненужное внимание. Вот только немного подкорректируем твою внешность, и будешь настоящая фотомодель.

Веня испытующе на меня посмотрел, видимо ожидая возражений с моей стороны или вопросов. Но, как на зло, у меня не получалось собрать разбегающиеся мысли в кучку, чтобы задать вопросы, которые возникали и тут же исчезали в больной голове. Поэтому я молча продолжила поглощать свой стейк, иногда морщась от накатывающих приступов мигрени.

— И ещё к тебе просьба — ничему не удивляйся и воспринимай всё как должное. Иначе вся наша операция по сокрытию тебя любимой пойдёт коту под хвост.

Веня ещё что-то собирался мне сказать, но в комнату вошла то ли домработница, то ли горничная и сообщила о прибытии визажиста.

— Ника, поторопись, пожалуйста, ты же знаешь, Вера Васильевна не любит ждать, — сказал Веня глядя мне в глаза.

Я снова поперхнулась, услышав как он обратился ко мне очередным новым именем, сделала большие глаза, но он лишь подмигнул мне в ответ. Значит, вопросы задавать сейчас не стоит. Подожду когда останемся наедине.

Визажист ожидала меня в той же спальне, где я недавно проснулась. На туалетном столике был разложен целый арсенал щёток, кисточек, щипчиков, кремов и прочих предметов, необходимых для создания макияжа.

Стоило мне зайти в комнату как Вера Васильевна, оказавшаяся дородной, но весьма привлекательной женщиной, быстро поднялась из кресла и поспешила ко мне, чтобы тут же заключить в объятия.

— Ника, милая моя деточка, рада тебя видеть, — прощебетала она неожиданно молодым, мягким голосом. Отстранилась и придирчиво стала рассматривать моё лицо. — Что-то ты неважно выглядишь, и сегодня совсем на себя не похожа! — поделилась она результатами своих наблюдений.

Чувствовалось, что она меня откуда-то знает, причём довольно хорошо. "Может, я её просто забыла, когда потеряла память? Или все же я с ней незнакома, ведь она называет меня другим именем?!" — задумалась я. В итоге решила, что не стоит показывать свою неосведомлённость, все же Веня не зря предупреждал. Улыбнувшись, я честно призналась:

— Мигрень совсем замучила, Вера Васильевна!

— Тогда нечего здесь стоять! Иди, переоденься вон в тот костюмчик, — она указала на одежду, лежащую на кровати. — Потом займёмся твоей причёской и лицом.

Я взяла предложенный наряд и прошла в гардеробную. Войдя в неё, я замерла от удивления, широко распахнув глаза. Вся комната была завешана платьями, юбками, брюками и прочими видами одежды, обуви и аксессуаров, практически под завязку. Хотелось рассмотреть все поближе и примерить, особенно коллекцию туфель аккуратно расставленных на специальных полках. Но времени у меня не было. Скинув халат, я нацепила нижнее белье цвета тёмного шоколада, надела капроновые колготы и "костюмчик", оказавшийся приталенным шерстяным платьем песочного цвета, с юбкой чуть выше колена и планкой пуговиц спереди до талии.

— Ника, поспеши, время поджимает! — поторопила меня визажист.

Я застегнула на талии узкий ремешок и вернулась в спальню.

— Присаживайся быстрее, — Вера Васильевна прошла со мной до кресла, стоявшего перед туалетным столиком, и заботливо помогла присесть. — Можешь расслабиться и поспать. Я не буду мешать тебе разговорами. Глядишь, головная боль и стихнет.

Она накинула мне на плечи парикмахерский пеньюар, освободила мои волосы от стягивавшей их резинки и стала массировать голову. От приятных движений я не ощутила, как меня сморил сон.

Проснулась я оттого, что кто-то тряс меня за плечо. Хотела сонно потереть глаза, но меня поймали за руки. От этого я раскрыла глаза и увидела Веню слегка склонившегося над креслом и сосредоточенно рассматривающего моё лицо. Веры Васильевны в комнате уже не было.

— Осторожно, а то размажешь весь макияж, — предупредил он. — Обувайся! — кивком головы Веня указал на высокие сапожки, стоявшие у туалетного столика.

Немного подавшись вбок, я ухватила их за голенища, и с ужасом уставилась на высоченные шпильки.

— Я на таких вряд ли устою, — с сомнением прошептала я.

— Привыкай, ты же теперь фотомодель, — подбодрил меня Веня.

Пока я обувалась и с опаской попыталась встать на эти ходули, Веня принёс пальто и сумочку. Держась за столик, я сделала несколько шагов и удовлетворённо улыбнулась. Всё же ходить на каблуках девушка учится один раз, и этот навык остаётся навсегда, как умение ездить на велосипеде.

Веня помог мне надеть пальто. Это было необыкновенно изящное пальто из кашемира цвета хаки. С широким воротом шалькой и мягко струящимся почти как у платья подолом. Я запахнула его на единственную потайную пуговицу, поверх застегнула стильный широкий ремень с золотистой металлической пряжкой.

— Ты выглядишь потрясающе! — довольно воскликнул Веня и жестом мне предложил взглянуть на себя в напольное зеркало.

Я подошла поближе к зеркалу, чтобы увидеть себя во весь рост. Действительно из него на меня смотрела красивая, стройная девушка, как две капли воды похожая на блондинку с портрета. Это была я и не я одновременно. Одежда и макияж совершенно меня преобразили, словно я помолодела на лет пять.

Я всегда знала, что красивая. Звучит, конечно, не скромно, но когда незнакомые мужчины на улице замирают в восхищении и прямо в глаза говорят: — "Девушка вы красавица!", — поневоле начинаешь в это верить.

Сейчас я была просто невероятно красива. Крупные локоны мягко обрамляли лицо, скрывая чуть широкие скулы. Ассиметричная чёлка, уложенная набок, визуально делала лицо более продолговатым, и утончённым. Мои большие серо-зелёные восточные глаза были настолько искусно подкрашены, что стали невероятно глубокого зелёного цвета, а именно дартмутского зелёного. Или как говорил один из моих друзей программистов — "глаза цвета Windows". Вспомнив это, я невольно улыбнулась, и на моих щеках появились ямочки, сделав меня ещё более неотразимой. "Всё, сейчас зазнаешься больше некуда!" — проворчал недовольно внутренний голос, как правило, именуемый "совестью". Я легонько ущипнула себя, чтобы убедиться, не сон ли это, и негромко ойкнула.

— Не удивляйся, теперь это твой новый имидж. Собственно ничего не изменилось, только сделали подходящий макияж и причёску, — постарался успокоить меня Веня, заметив мои действия.

Было немного непривычно видеть себя в зеркале такой красивой и нарядной, как с обложки модного журнала. Кашемировое пальто удивительно мне шло, подчёркивая золотистый цвет моих волос, спускающихся мягкими волнами до средины спины. Из состояния любования собой меня вывел деловой тон Вени.

— Все твои документы я сложил в эту сумку, — он подал мне большую кожаную сумку, в тон моим сапожкам. — Там же термос с отваром для тебя. Не забывай его принимать четыре раза в день с интервалом в 6 часов. Наиболее важные бумаги — я поместил в шкатулки. Они упакованы вместе с твоим багажом.

Взяв сумку, я накинула её на плечо.

— А ты не можешь мне сейчас объяснить, что это за бумаги?

Веня только печально покачал головой. Я глядела на него, и что-то в его образе никак не клеилось. Тонкие усики, которые он отрастил, не позволяли толком уловить, насколько же он изменился за последние годы, скрадывая отражение эмоций на лице. Я ещё раз оглядела его с головы до ног. Было чувство, что он внешне остался таким же, как при первой нашей встрече. Разве что усы делали его немного солиднее.

Заметив моё пристальное разглядывание, Веня лишь насмешливо улыбнулся и подтолкнул меня к выходу из комнаты.

— Ника, к сожалению, я не смогу отвезти тебя в аэропорт. Но ты не беспокойся, тебя будет сопровождать мой человек. Он поможет пройти регистрацию и во всем остальном, если возникнут какие-либо проблемы. Связь со мной пока поддерживать не нужно, думаю, сама понимаешь, насколько это может быть опасно для нас обоих.

Веня дошёл со мной до машины и усадил на заднее сиденье.

— О, совсем забыл! Твой паспорт и билет на самолёт у Григория, — кивком головы он указал на водителя и внезапно поцеловал меня в щеку. — Береги себя, милая! Возможно это судьба! — совсем тихо прошептал он и закрыл дверцу.

Я помахала ему, наблюдая сквозь стекло автомобиля слегка затуманенным от слез взглядом, как медленно растворяется его силуэт в зимних вечерних сумерках. "И снова одна", — как-то отстранённо подумала я. За окнами авто мелькала яркая праздничная вечерняя Москва.

"А ведь сегодня канун Рождества!", — лениво шевельнулась мысль.

Головная боль снова стала нарастать. От мерного и не очень подпрыгивания автомобиля на неровностях столичной дороги меня стало сильно мутить. На очередной ухабе, меня так скрутило, что сознание провалилось в густую черноту.

4. Шок — это по-нашему!

Окончательно я пришла в себя, спустя несколько часов, сидя в салоне самолёта. В нем царила тишина, ибо была уже глубокая ночь и пассажиры спали. Поморщив лоб, я силилась вспомнить, как же умудрилась все же попасть на этот рейс.

Григорий сумел привести меня в сознание буквально за считанные минуты до отправки самолёта. Проплясав вокруг меня битый час, он решил проблему кардинально, сунув мне под нос пузырёк нашатырного спирта. Как только я открыла глаза и смогла сесть, он налил мне отвар и проследил, чтобы я его весь выпила. Пить ужасно не хотелось, лететь куда-либо — тоже. У меня было одно единственное желание — спать.

После принятия очередной порции отвара мне немного полегчало. Григорий помог выйти из машины и проводил до стойки регистрации в ВИП-зале. Он протянул контролёру мой паспорт и билет, a также помог снять солнечные очки, которые до этого сам же водрузил мне на нос, чтобы скрыть мой не совсем вменяемый взгляд.

Я беззаботно улыбнулась контролёру, отчаянно маскируясь под нормального пассажира. Хотя стоять мне на высоченных шпильках было трудно, a от приступов слабости и головной боли перед глазами все плыло.

Как только контролёр удовлетворённо кивнул, я, продолжая лыбиться, вернула очки на место, с трудом сдержав облегчённый вздох. Он что-то мне говорил с вежливой улыбкой, а я лишь кивала в ответ, не пытаясь вникнуть в смысл сказанного. В последний раз посмотрела на Григория, попрощалась с ним кивком головы и пошла быстрым шагом в сторону выхода на самолёт. Я изо всех сил старалась бодренько двигать ногами и при этом не навернуться с треклятых шпилек. Меня все время преследовало чувство, что прямо сейчас я тут и упаду растянувшись в позе морской звезды. Не хватало ещё из-за этого остаться в Москве и подвести Веню, который решал мои проблемы!

Весь путь до своего места в самолёте я проделала, глядя под ноги, чтобы случайно не споткнуться и не полететь кубарем. Стоило мне поднять глаза от пола, как все вокруг начинало плыть и мне становилось ещё хуже. Желание думать о чём-либо отсутствовало напрочь. Добравшись до своего кресла, я сняла пальто, переобулась в мягкие тапочки, накрылась выданным стюардессой пледом, и тут же уснула.

Очнувшись от сна, через несколько минут я вспомнила, что сижу в самолёте, точнее полулежу в кресле под мягким пледом. Голова по-прежнему гудит, меня знобит, но мысли все же вяло шевелятся. Посмотрела в иллюминатор — там темнота. В поле зрения попали часы над выходом из салона — час ночи. Оглядываюсь по сторонам, все пассажиры мирно спят под одинаковыми синими пледами, вытянувшись в креслах. И тут до меня доходит, что кроме меня любимой среди них нет ни одного русского лица!

В голову ворвался вполне закономерный вопрос: "А куда я, собственно говоря, лечу?". Чувство было такое, как будто я запрыгнула в уходящий автобус, не озаботившись узнать его номер. Осознав уровень абсурдности ситуации, я со стоном села в кресле. Плед сполз с плеч и свалился на пол, a вместе с ним упали лежавшие на моих коленях документы.

Подобрав с пола билет и паспорт, я открыла страничку с фотографией. Фотка была из моего студенческого выпускного альбома. А вот всё остальное было явно не моё. Документы были оформлены на имя Ким Лин Мэй — девушки в возрасте 21 год, с двойным гражданством — российским и корейским. На авиабилете до Сеула также значилось её имя. Пошевелив больными и отказывающимися верить в происходящее извилинами мозга, я пришла к выводу, что это моё новое имя и жить теперь я буду в Южной Корее. "Круто! Сбылась мечта, кхм... Осталось ещё Кан Сан Ху заарканить... Ой, что-то мысли не в ту сторону повело..."

Итак, я кореянка. Взглянула на билет — лечу в Сеул. "Что ещё мне известно? Так, Веня говорил о каких-то бумагах". Я достала с полки сумочку и вытряхнула содержимое на колени. Обнаружены: новая пара колгот 40 ден (как-то не серьёзно для зимы), косметичка, новый мобильник (нужная вещь!), кошелёк, битком набитая визитница и большой жёлтый бумажный конверт. Отложила конверт в сторонку, а остальное запихнула обратно в сумку, до лучших времён.

Вскрыла пакет и достала ворох бумаг. Поверх всего оказался тетрадный лист сложенный пополам, исписанный убористым Вениным почерком. Развернув, я стала читать. В самом верху крупными буквами было написано: "После прочтения уничтожить. Желательно это сделать в самолёте". И далее:

"Дорогая моя Лана! Прости, что все так получилось! Но иного выхода я просто не нашёл...

Тебе нужно остаться в Корее, так как там ты будешь в безопасности. Мне до сих пор неизвестно, что именно произошло в момент заключения сделки по продаже завода Виктора, однако вместо 5 миллионов долларов на твой счёт было перечислено 50 миллиардов. Эти средства согласно моему распоряжению сразу же были выведены на счета в офшорной зоне. Так как завод выкупила компания, официально занимающаяся торговлей оружием, я решил деньги им не возвращать. Думаю, ты сможешь лучше ими распорядиться".

Листочек выпал из моих рук на колени. Устало прикрыв глаза, я откинулась на кресле. В душе боролись противоположенные чувства, с одной стороны радость: "ура! я теперь баснословно богата", а с другой — тоска. Ведь меня и моих потомков будут искать до тех пор пока не найдут или не удостоверятся, что у меня нет этих денег. Желающие обогатится за счёт этих незаконных денег, не исчезнут никогда. Должна ли я вернуть эти деньги? Или это будет не гуманно по отношению к другим, ведь их снова направят на торговлю оружием?! Я не знала радоваться мне или плакать. Решив пока отложить этот вопрос, вернулась к чтению.

"Провидение не зря привело к возникновению этой нереальной ситуации, — писал Веня. — Поэтому даже не думай о том, чтобы все это исправить, так как время для этого уже ушло, и никто не поверит в твою непричастность. Купить для тебя историю с прошлым я не мог, её слишком легко вычислить. Поэтому придумал несколько иной вариант. Когда-то давно я ездил с Виктором в детский дом, в котором он вырос и увидел девушку очень похожую на тебя в юности. Её зовут Ника Добролюбова. Когда ты стала вспоминать своё прошлое и появилась вероятность, что ты захочешь уехать из деревни, я нашёл эту девушку и заключил с ней контракт. Согласно ему она передала тебе свои документы о рождении, образовании и т.п. и до последнего времени жила под твоим именем. Ника была несказанно рада шансу стать независимой и обеспеченной. По контракту я спонсировал её продвижение как фотомодели. За три с лишним года она стала очень известной моделью. она стала гражданкой Республики Корея и получила новое имя — Ким Лин Мей. То есть для всех ты выросла в подмосковном детдоме, потом стала фотомоделью и за особые заслуги получила корейское гражданство и корейское имя.

Я вместе с Никой съездил в Сеул и купил для тебя квартиру и ресторан, взяв деньги с твоего швейцарского счета. Так, что теперь ты их полноправная хозяйка. Тогда же были оформлены все необходимые документы, согласно которым по национальности ты являешься кореянкой.

Для того чтобы тебе было легче завести знакомых я подготовил тебе сто штук визиток. Для корейцев подача визитки целый ритуал. Запомни её нужно подавать двумя руками сразу с полупоклоном. Вообще советую тебе как можно быстрее изучить правила поведения в корейском обществе, иначе ты там не приживёшься.

За Нику не беспокойся, она два месяца назад под новым именем вышла замуж за очень состоятельного человека и уехала жить в Дубай. Так что её жизнь полностью устроена.

Теперь ты богата, молода и свободна. Перед тобой открыты почти все двери. Думаю, как только ты обживёшься в Сеуле, сможешь приехать в Москву. Только встречаться мы пока не будем, дабы не разрушить твою легенду. Сведения о твоих счетах находятся в шкатулке, которую ты мне, когда-то подарила. Она упакована в одном из твоих чемоданов. Там номера счетов, пароли и адрес для переписки. Если ты захочешь со мной связаться пошли письмо в этой же шкатулке..."

Я вспомнила, о какой же шкатулке шла речь. В самом начале знакомства с Веней я действительно подарила ему небольшую антикварную шкатулку моего деда. Внешне шкатулка была похожа на цельный брусок красного дерева, украшенный изящной резьбой. Однако стоило её повернуть под определённым углом, срабатывал механизм, и она разъединялась на две части. Не зная точно правильный угол наклона открыть её и обнаружить содержимое практически невозможно.

"Постарайся держать все сведения о себе в секрете, — напутствовал меня в письме Веня. — Я тебе сообщу, когда ситуация изменится и тебе будет безопасно вернуться в Россию. Удачи тебе во всем! Люблю! Вениамин".

Закончив читать письмо, я была в шоке, точнее в полном ауте. Это же надо было придумать меня омолодить и заслать в Корею с биографией другого человека. Вот только на 21 год я не выгляжу. "Ничего, сделаешь пластическую операцию, денег тебе на неё теперь хватит", — успокоил меня внутренний едкий голосок. "Только вот делать мне её совсем не хочется!"

Среди бумаг был договор с модельным агентством, сертификат TOEFL, документы на квартиру в Сеуле, бумаги на ресторан, аттестат о среднем (полном) общем образовании на русском и корейском языках, медицинская карта и небольшая карточка. Последний документ меня особенно заинтересовал.

Кукмин тыннок чын — полушёпотом прочитала я название на ней. Это означало регистрационное удостоверение гражданина Кореи, то есть корейский паспорт. На небольшой ламинированной прямоугольной карточке была моя фотография, и указаны мои новые данные: имя, год и место рождения, пол, отношение к воинской обязанности, прописка.

"Вау, я точно кореянка! Правда, фальшивая, но не суть... Прям как Кан Сан Ху... Ёшкин кот, снова про него вспомнила! А ведь если подумать, все с него и началось... Нет, подумаю об этом позже..."

Сложив бумаги обратно в конверт и запихнув его в сумку, я направилась в туалет. Там разорвав Венино письмо на мелкие кусочки, намочила их в раковине и сбросила в унитаз. Вытащила из сумки термос и выпила очередную порцию отвара.

Взглянула на себя в зеркало. Да! Я абсолютно не похожа на кореянок с их особенным типом глаз! Хотя если сравнивать с некоторыми звёздами, то сойду за крашеную кореянку. Только вот блондинистость у меня родная. Серо-зелёный цвет глаз также не вписывается в нужный образ. Да и светлая кожа, чуть тронутая загаром добавляет отличий. "Эх, где наша не пропадала, справлюсь как-нибудь!"

На этой оптимистичной ноте я покинула комнату уединения, и, стараясь не шуметь, направилась к своему месту. Из-за внезапно навалившейся слабости идти было трудновато. Вдруг самолёт легонько тряхнуло. Потом ещё разок, но уже более ощутимо. Я не удержалась и навзничь свалилась на кресло, мимо которого проходила. Всё было бы хорошо, если бы оно пустовало. Я проехалась своим третьим размером по чьим-то коленям и сильно ударилась подбородком о подлокотник. Неуклюже вскочила, опираясь правой рукой на что-то твёрдое и горячее, под грубой тканью. Поднявшись, посмотрела на пострадавшего. На меня ошалело и возмущённо смотрел молодой, очень симпатичный кореец. Смущённо опустив глаза я, наконец, заметила, куда упирается моя ладошка. Быстро убрав руку и отскочив, насколько это было возможно на тринадцатисантиметровых шпильках, я начала взволнованно шептать:

— Sorry! Sorry!

От нового рывка самолёта я едва вновь не опрокинулась назад, но парень умудрился поймать меня за руку. Прикосновение было просто обжигающим. Как только удалось выровняться на каблуках, я освободила руку.

— Спасибо! — сдавленно поблагодарила на английском.

На что он только качнул головой и сел обратно в кресло, с которого поднялся, пока меня ловил. Чувствовала я себя ужасно. Это надо же почти схватить парня за самое дорогое, а до этого хорошо так поелозить бюстом по его коленям. Щёки просто пламенели от стыда. Однако стоило мне добраться до места и спокойно прокрутить всё в голове как я начала тихо хихикать. И стыдно и смешно, хоть падай.

Перестав похрюкивать в кулак, принялась обдумывать возникшую ситуацию. Как ни посмотри, а в конечном итоге я только выиграла. Теперь я богата. Помимо денег, у меня есть собственный бизнес. Думаю, с управлением рестораном я справлюсь, все же высшее экономическое образование осталось при мне. Моё будущее полностью обеспеченно и я, наконец, могу заниматься тем, что мне нравиться. Благодаря такому стечению обстоятельств у меня появилась возможность начать всё заново. За обдумыванием планов я не заметила, как снова уснула.

Разбудила меня стюардесса. Судя потому что их вокруг меня было аж трое, то будили меня долго. Постаралась уверить их, что со мной всё в порядке, и я всего лишь крепко спала. Однако по их глазам было видно, что мне я так и не удалось их убедить. Но они всё же тактично отошли от моего кресла, дав возможность спокойно покинуть самолёт.

Внутрь здания аэропорта Инчхон, в большой зал для прибытия я попала вместе с другими пассажирами по небольшому коридору, где нам вернули багаж. Собственные чемоданы я вычислила методом исключения, то есть подождала пока все пассажиры разберут личную поклажу и только потом взглянув на бирки оставшихся забрала свои. В итоге у меня оказалось аж четыре больших чемодана. Интересно, что в них напихал Веня?!

Служащий проводил нас до небольшой площадки с креслами, где мы расположились в ожидании иммиграционного контроля. С любопытством и восхищением я огляделась вокруг. Невероятно просторный зал для прибытия был заполнен толпами разномастных пассажиров, расслабленно сидящих в креслах, куда-то спешащих, либо проходящих контроль. Сам зал в высоту составляет два этажа. С одной стороны его потолки подпирает ряд широких светло-коричневых колонн, разделяя пространство на две части — на широкую центральную и более узкую боковую. С другой стороны, над первым этажом занятым различными службами, бутиками и магазинчиками устроен коридор, ограждённый стеклянными перилами. В центральной части зала устроен небольшой садик, в котором растут деревья, кустарники и цветы.

В отличие от остальных пассажиров для прохождения контроля мне пришлось заполнить иммиграционную карточку и таможенную декларацию. Похоже, остальные пассажиры оформили их ещё в самолёте. С декларацией у меня возникли трудности, так как я попросту не знала о содержимом своих чемоданов. Тем не менее, таможенную зону удалось пройти по зелёному коридору.

С трудом, толкая перед собой тележку с чемоданами, я пошла в сторону толпы встречающих. На одной из табличек прочитала своё новое имя, написанное на корейском, английском и русском языках. Определила я это по английской версии, так как русская оставляла желать лучшего. Корейское же написание в памяти всплывало с диким скрежетом, поэтому пришлось оставить это неблагодарное дело. Подошла к парню с табличкой как можно ближе. Он в упор не хотел меня замечать. Тронула его за плечо и сказала на английском языке:

— Здравствуйте, моё имя Ким Лин Мэй.

Он удивлённо на меня воззрился и медленно-медленно опустил табличку. Хорошо, что не уронил от пережитого шока! Затем последовала немая сцена, когда встречающий не смог справиться с нахлынувшими на него чувствами. На его лице отразилась череда эмоций. Во-первых, удивление — как это я могу быть кореянкой. Во-вторых, сомнение — может это всё же не она. В-третьих, растерянность — может мне лучше сбежать.

Встречавшего меня корейского паренька, судя по всему служащего какого-то отеля, вполне можно было понять. Ведь я отнюдь не обладаю корейской наружностью. Собственно говоря, а откуда ей взяться?! Я блондинка, что по русским меркам вполне традиционное явление. А вот здесь я выгляжу настораживающе, потому как в течение последнего часа уже не раз чувствовала на себе изучающие взгляды.

Я сделала вид, что не замечаю замешательства парня, и обеими руками протянула одну из моих новеньких визиток, выудив её из визитницы. Что было на ней написано, я не знала, так как ещё не успела рассмотреть и разобрать иероглифы. В любом случае там должно было указано моё имя.

Он взяла визитку, пробежал глазами, поклонился и, наконец, поздоровался и представился. Парень действительно приехал встретить меня и сопроводить в отель. Без малейшего зазрения совести я передала ему управление тележкой, и спокойно пошла за ним к выходу из аэропорта.

Из большого зала для прибытия мы перешли в не менее грандиозный зал с табло и кассами. Высота потолка была невероятной, казалось здесь можно спокойно полетать на маленьком вертолёте. Несмотря на колоссальное пространство всё было организованно лаконично и продуманно. Кассы с большим свободным пространством перед ними. Чуть в стороне кресла для ожидающих пассажиров, отгороженные живой изгородью. Мне было удивительно видеть живые деревья, растущие прямо внутри здания. В российских офисах чаще всего можно встретить большущий цветок или пальму в кадке, но никак не полноценное дерево в маленьком саду или клумбе... Даже не знаю как назвать этот чудесный огороженный бортиком или просто обозначенный участок пола с дёрном, на котором произрастают деревья.

Быстро шагая за провожатым, я сожалела, что сейчас невозможно пройтись по всему аэропорту, чтобы полностью оценить его масштаб и красоту. Однако подозреваю, такая экскурсия затянулась бы примерно на пару дней.

Преодолев, немалое расстояние второго зала мы, наконец, выбрались к выходу из аэропорта. Мой провожатый прибавил "газу", бодренько подрулив тележкой с чемоданами к припаркованному недалеко от входа белому лимузину. "И ЭТО для меня?!" — удивлённо подумала я. "Может меня выбрали в президенты?!" — мелькнула шальная мысль. Я, конечно же, видела лимузины, и даже ездила в них пару раз с мужем на особо важные приёмы. Но здесь, едва сойдя с самолёта, сразу оказаться в роскоши, я как-то не рассчитывала. Тем не менее, встретивший меня паренёк, уже стоял у распахнутой двери, почтительно склонившись в поклоне и ожидая когда же я, растяпа такая, соблаговолю влезть в это вычурное транспортное средство. Я соблаговолила, внутренне преодолев отвращение. Сам лимузин не вызывал никаких нареканий. Только вот воспоминание о том, как мне было плохо в последней автопоездке, совсем не радовало. Тем более, что мне не удалось идентифицировать причину взбаламученного состояния моего организма. Я не знала, какую реакцию он выдаст на новую поездку в машине.

Удобно устроившись на диване, я выглянула в окно в надежде хотя бы немного рассмотреть поразившее меня здание расположенное прямо напротив выхода из аэропорта, и соединённое с ним замысловатыми, крытыми подвесными галереями. Оно было похоже на большой причудливый холм или на спину гигантского броненосца. Сквозь огромные окна мне удалось разглядеть стеклянные тоннели. С сожалением я поняла, что так и не увидела самую красивую часть аэропорта Инчхон. Однако я забыла об этом, едва лимузин набрал скорость.

5. Подарок на Рождество

Меня снова жутко мутило и тянуло в сон. Я посмотрела в сторону водителя — его место было отделено от салона глухой перегородкой со звёздным рисунком. И раз уж он меня не видит, я решила не сопротивляться желаниям организма и удобно разлеглась на диванчике, расположенном вдоль окон, пристроив под голову сумочку. Перед этим настроила будильник на побудку через 40 минут. За это время мы точно доберёмся до отеля.

Было странно путешествовать, таким образом, в изысканном лимузине, игнорируя его шикарность и престиж. Все это было не важно по сравнению с моим удобством и самочувствием. "Если мне очень захочется я теперь смогу покататься на такой машине в любое удобное для меня время. Только вряд ли я захочу этого..."

Мысли беспорядочно роились в голове. Я лёжа смотрела на бар расположенный напротив. Он был красиво оформлен, с множеством бокалов хитро закреплённых в специальных держателях, ведёрком с шампанским и подносом с нарезанными фруктами. Я лишь смотрела на это великолепие. Желания выпить шампанского и отметить приезд на свою новую "родину" совершенно не было. Болела голова, мутило, хотелось спать и скорее оказаться в номере отеля, чтобы за его дверью скрыться от всех. Под тихое дзыньканье бокалов я уснула.

Будильник в новом телефончике оказался зверским. Он вначале закукарекал, затем что-то по-корейски залопотал — я спросонья не разобрала, а потом выдал барабанную дробь. От этих звуков я подскочила над сиденьем почти на полметра и больно ударилась головой о крышу автомобиля. Блин, больно же! Потирая ушибленное место, присмотрелась к виду за окном. Вокруг были лишь высотные здания. Мы проезжали центр города. Похоже, уже скоро прибудем в отель. Я быстро привела себя в порядок и стала разглядывать улицы, проплывающие за окном лимузина.

Улицы Сеула были по-праздничному украшены большими сверкающими шарами, огоньками, которые слабо поблёскивали при свете дня. Перед магазинами часто встречались различные новогодние скульптуры. На высотных домах мелькали рекламой большие экраны, пестрели вывески и экраны с бегущей строкой. Многочисленные прохожие были одеты в тёплые куртки, пальто и закутаны в шарфы. При этом шапки почти никто не носил.

Лимузин остановился напротив помпезного высотного здания из стекла и стали. Водитель открыл дверку и подал мне руку. Выбравшись из салона, я осмотрелась. Я стояла под прозрачной крышей у входа в отель. Судя по оформлению самого, что ни на есть фешенебельного и стопроцентно пятизвёздочного. Имелись в наличии большие стеклянные двери с позолоченными ручками, швейцары в количестве двух штук и консьержи. Их считать я не стала.

Мой багаж был аккуратно уложен на тележку, рядом с которой стоял один из служащих отеля готовый к немедленному началу движения в сторону входа в отель. Вообще все находящиеся у дверей служащие выжидательно смотрели на меня, пытаясь интуитивно определить тот момент, когда же начнётся игра "Радушная встреча гостьи на пороге отеля". Я шагнула и действо началось. Швейцары гостеприимно распахнули двери и замерли в полупоклоне. Консьерж с моим багажом плавно покатил тележку, держась в паре шагов от меня.

Оформление моего прибытия в отель на ресепшене заняло каких-то пару минут и заключалось в росчерке на бланке и блокировки энной суммы на моей банковской карте. Меня это только порадовало, так как лёгкость образовавшееся после непродолжительного сна снова начала меня покидать. Очень хотелось быстрее оказаться где-нибудь в одиночестве на мягкой постели.

С достоинством пережив поездку в лифте на нужный этаж, аккуратное шествие до двери номера и выдачу чаевых, я, наконец, без сил рухнула на кровать. Пару минут бессмысленно созерцала потолок цвета слоновой кости с затейливой лепниной. Затем же стало так плохо, что кроме боли в моем сознании больше ничего не осталось. Оно, впрочем, тоже надолго задержаться не сумело.

Иногда я возвращалась в сознание и при этом чувствовала себя ужасно. В один из таких проблесков я на карачках добралась до входной двери, поднялась, хватаясь за косяк, открыла её и повесила табличку "Не беспокоить". Ползком вернулась на кровать и, забравшись под одеяло, подумала, нужно вызвать доктора. Однако решила, что русские так просто не дохнут. Да и внимания к своей персоне привлекать совсем не хотелось.

В следующий такой проблеск, я дотянулась до сотового телефона и посмотрела на часы. Прошли почти сутки с моего заселения. Не удивительно, что мне есть хотелось просто не по человечески. Я позвонила на ресепшен, попросила сменить простыни и заказала ужин. Стянула одежду, превратившуюся в нечто непрезентабельное. Превозмогая жуткую слабость, боль в мышцах и молясь о том чтобы в очередной раз не потерять сознание, закуталась в гостиничный халат. К приходу горничной выглядела я вполне вменяемо. Впустив горничную, ретировалась, сказав, что пока она убирается и накрывает на стол я приму ванную.

Доковыляв до ванной, постаралась особо не шуметь, хотя мне ужасно хотелось выть от боли, возникавшей в теле при малейшем движении. Стиснув зубы и глотая слезы, я худо-бедно помылась и даже просушила волосы феном. Когда я вышла из ванной, горничной в номере уже не было, стол был накрыт, а мои чемоданы распакованы. Я порадовалась данному факту, с облегчением опустилась на колени и привычно на четвереньках направилась к двери, чтобы её запереть. Сил передвигаться в вертикальном положении совсем не осталось. Таким же манером я добралась до стола. Аккуратно вытерев руки салфеткой, принялась за завтрак, обед и ужин в одном флаконе. Есть было так же больно, как и ходить. Но, как известно, голод не тётка, а вполне жестокий дядька, который так скрутит, что мама не горюй!

Вскоре я пожалела о том, что поела. Организм почему-то решил, что еда это нечто ему совсем не нужное и даже вредное. Выворачивало меня сильно.

Оклемалась я через пару дней, когда в дверь номера стал настойчиво стучать обеспокоенный менеджер по этажу. Не знаю, сколько времени он провёл под дверью, но ему удалось вернуть меня к реальности. Я сползла с кровати, совершила до двери марш бросок по-пластунски, села, оперлась спиной о косяк, и переведя дух хриплым голосом уверила его, что просто отсыпалась перед интенсивной неделей. В итоге он все же ушёл.

У двери я просидела несколько часов, глядя на голубое небо за окном и радуясь тому, что все же выжила. За эти дни адской боли я осознала, насколько сильно хочу жить и должна жить полной жизнью, воплощая свои мечты. Я плакала от пережитого страха и радости, ощущая, как силы постепенно возвращаются ко мне. Потом на четвереньках добралась до ванны, ополоснулась, одела халат и, придерживаясь за стеночку, вышла в гостиную, где все ещё стоял не убранный стол. Перекусила фруктами, вызвала горничную и заказала лёгкий обед.

Спустя пять минут горничная и менеджер пожаловали в мой номер. Пришлось извиниться, сославшись на сильное снотворное. Скорее всего, мне не поверили. Но обойтись вовсе без объяснений было бы некорректно. В этот раз, пообедав и дождавшись, когда уберут номер, я закрыла дверь и уже вполне устойчиво дошла до постели. Сил все ещё было мало, поэтому снова легла спать.

Проснувшись, я почувствовала себя вполне здоровой. Было приятно лежать на постели и ощущать силу и лёгкость. Единственно меня мучил вопрос, почему же меня так сильно крутило. Отравилась или это была такая жёсткая форма акклиматизации? Так ничего и, не решив, я взяла Венину шкатулку, которую заботливая горничная поставила на прикроватный столик. Повертела, прислушиваясь, как внутри тихо шуршит специальный шарик, повернула под нужным углом и в моих руках шкатулка распалась на две половинки. Внутри оказалась ещё одна такая же шкатулка, но меньшего размера и листок бумаги, исписанный Вениным почерком.

Я стала читать и по мере этого мои глаза становились все больше и больше. Оказывается, моя таинственная болезнь была спровоцирована той самой таблеточкой, которую Веня так услужливо мне подсунул по приезду в Москву! Красненькая таблеточка являлась той самой умопомрачительной разработкой, из-за которой погибли мой муж и сын! Приём этой таблеточки, будь она не ладна, позволял ни много ни мало, полностью омолодить организм на 7 тире 15 лет. Эффект зависел от условий в которых проживал омолаживаемый в течение последних 5 лет. Если он обитал в относительно экологически чистом районе, то эффект получался максимальным!

Я со стоном уронила руки с листочком и откинулась на подушку. Похоже, мне как всегда досталось по максимуму. Выпутавшись из одеяла, побрела к шкафу, чтобы в большом зеркале оценить масштабы бедствия. Встав, развязала и скинула халат, повертелась, осматривая себя со всех сторон. Похудела я существенно, аж до состояния, когда в кармане пятачок носить нужно, чтобы ветром не сдуло. Грудь тоже на размер стала меньше. Фигура приобрела подростковую угловатость. Накинув халат, стала пристально разглядывать своё лицо. Не считая синяков под глазами, выглядела я значительно моложе. Припомнив свои фотографии, поняла, мне снова 15 лет. Я в ужасе приземлилась на пятую точку. Что мне теперь делать? Фактически мне сейчас должно было быть 30 лет, физически, судя по всему — 15, а по документам 21 год. Офигеть не встать! Я истерически захохотала, пробормотав: "Ну, ты Лана и встряла!"

Пережив несколько минут прострации, пошла, просматривать оставшиеся бумаги. Среди них обнаружила контракт на участие Ким Лин Мей в фотосессии весенней коллекции одежды торгового центра "Лорис". Сумма оплаты по контракту была очень большой. Но ещё более внушительной была величина неустойки. Сама же фотосъёмка должна проходить с 13 по 18 января 2012 года.

"Кошмар! Это же через 2 дня! Как я смогу это сделать?! Какая из меня фотомодель!? Прибью Веню! Вот как только разберусь со всем, так сразу поеду в Москву и прибью!" — метались мои мысли, оценивая условия новой реальности.

"Так! Отставить панику! Справишься, и не с таким в жизни сталкивалась. А ну марш в ванную, приводить себя в человеческий вид", — скомандовала я себе и потопала принимать водные процедуры.

Огромная ванная комната в номере была изысканно отделана белым мрамором. На противоположенной от ванны стене висело огромное зеркало, в котором отражались сама ванна и орнамент из красно-жёлтых листьев клёна на стене за ней.

Я набрала тёплой воды и забралась в ванну, с непривычки чуть не булькнув под воду. Эта четырёхместная ванна была явно последним изобретением техники, с кнопками управления на правом бортике. Разбираться с ними я не стала. Сейчас было важнее обдумать случившееся и дальнейший план действий. Лёжа в ванной хорошо думалось...

"На попятную мне нельзя... Загремлю в тюрьму, причём за нарушение законодательства сразу двух стран. Да, и Веню подставлять плохо. Так, что нужно становиться Ким Лин Мэй — новой гражданкой Южной Кореи, фотомоделью и хозяйкой ресторана. Вот только, хочу ли я быть фотомоделью? Если подумать, то не особо... В принципе с моими деньжищами..."

"Когда это они стали твоими?!" — пристыдил ворчливо внутренний критик. Я лишь отмахнулась и стала думать дальше.

"С такими средствами я могу стать кем захочу... Стану актрисой. Ведь когда-то я мечтала об этом. Снова отучусь в университете и буду играть в дорамах, как Кан Сан Ху... Ой, снова о нем вспомнила..."

Меня смущало лишь то, что я должна буду лгать окружающим меня людям, выдавая себя за другую. С детства не люблю врать. Если обстоятельства вынуждали скрыть правду, то я предпочитала умалчивать или недоговаривать, но не лгать. Сейчас же мне придётся притворяться и делать это сознательно. Я не страшусь, что мою ложь раскроют, более того, уверена, этого никогда не произойдёт. Но, тем не менее, что-то во мне протестует против этого вынужденного обмана.

Глубоко вздохнув, я погрузилась в тёплую воду, расслабилась и от этого нервное напряжение и сомнения покинули меня. Решила, когда вынырну из воды, буду новым человеком — Лин Мэй. Теперь ни при каких обстоятельствах я не стану рассказывать о своей прежней жизни.

Выйдя из ванной и накинув на плече белое махровое полотенце, я встала перед зеркалом и снова принялась рассматривать себя. В очередной раз, восхитившись волшебным преображением, случившимся со мной. Моё лицо, моё тело, даже мой голос снова стали молодыми. В зеркале передо мной стояла молодая девушка с высокой грудью, тонкой талией, длинными стройными ногами. Пропали все признаки того, что я когда-то носила ребёнка и рожала, даже пресловутые сеточки капилляров на ногах, появившиеся после беременности исчезли. Помню, как я огорчилась, впервые заметив их на своей коже. Это было вдвойне обидно, так как я никогда не обладала избыточным весом и во время беременности тщательно ухаживала за своей кожей. Теперь, я, как и раньше обладала идеальной белой кожей. Удовлетворённая результатами осмотра, я тщательно вытерлась, привычно замотала волосы полотенцем, накинула халатик и пошла готовиться к выходу в свет так сказать. В этот раз я собиралась покушать в ресторане отеля.

Высушив волосы, уложила их ракушкой. Делать что-то более сложное с волосами, сил и желания не было. Заглянув в шкаф, я выбрала платье футляр сиреневого цвета и приталенный жакет фиолетового цвета. Подобрала соответствующие стилю аксессуары, оделась и расстроено глянула в зеркало. Несоответствие стиля одежды и возраста было слишком заметно. Пришлось нанести броский макияж, чтобы это сгладить. Завершив с внешним видом, надела сапожки и устремилась на поиски ресторана.

В фойе этажа я встретила горничных и попросила их упаковать мой багаж, заодно выяснила, где находится ресторан. Оказалось в этом отеле восемь ресторанов, и самый большой из них располагается на первом этаже. Именно в него я и направилась, рассудив, что там, среди многочисленных посетителей буду меньше привлекать внимание.

Ресторан поразил меня своим великолепием и монументальностью. Зал ресторана занимал огромное пространство. Он был оформлен в тёплых шоколадно-песочных тонах, с высоким потолком в три этажа отеля и регулируемым освещением для дня и ночи. Одна из стен имела форму полукруга и по ней от центра с галереи второго этажа спускались в зал две большие лестницы. В зале имелось множество столиков, окружённых удобными бежевыми креслами или диванчиками. В нем при помощи растений в вазах и перегородок было выделено несколько зон. Пол зала был золотистым с плавными белыми линиями.

К моему разочарованию, посетителей в ресторане оказалось совсем немного: две парочки и пятеро молодых людей. Когда я вошла, все они как один уставились на меня, не скрывая заинтересованных взглядов. Парни с неприкрытым интересом следили, к какому же столику я пойду. Я решила сесть поближе к одной из парочек.

Ко мне сразу же подошёл официант, поздоровался, поклонился и протянул мне меню. Оно было на двух языках — корейском и английском. Я живо сориентировалась в английских названиях, сделала заказ, и официант удалился.

Вскоре моё внимание привлёк довольно громкий возглас девушки, которая сидела за моей спиной. Поддавшись искушению любопытством, я незаметно вытащила из сумочки зеркальце и стала наблюдать за событиями, почувствовав себя любопытной школьницей. Впрочем, там было на что посмотреть. Такого количества ужимок, детских жестов я ещё никогда не видела у взрослых девушек. В начале, она смотрела на парня взглядом "А ля милый котик из Шрека". Затем сжала свои ручки в кулачки, поднесла их подбородку, совершая ими какие-то совсем странные жесты. При этом по лицу парня было понятно, что взирает он на это с явным удовольствием.

В это время что-то произошло за столиком у другой пары. Я направила зеркальце в другую сторону и посмотрела, увидев только как с лица и волос парня стекает вода, а перед ним на столике стоит пустой стакан. Девушка же чеканя шаг, шла к выходу из зала.

Я испытала культурный шок от всего увиденного. Может быть, я и дальше бы находилась в этом состоянии, если бы перед моим столиком не возник парень. Взглянув на его лицо, я покраснела. Это был пассажир, пострадавший от моего падения в самолёте . Заметив мою реакцию, он широко улыбнулся.

— Добрый день! Можно я сяду за ваш столик? — спросил он разрешения на великолепном английском.

— Добрый день! Присаживайтесь. — После случившегося в самолёте отказать ему в этой просьбе я просто не могла.

— Меня зовут Хан Ён Ун, — он, улыбаясь, сел в кресло напротив.

— Приятно познакомится, Ким Лин Мэй.

Услышав моё имя, он явно был удивлён, поэтому я уточнила:

— Мы с вами уже встречались раньше?

— Нет, — на его лице вновь засияла открытая мягкая улыбка, вмиг преобразив его.

К столику снова подошёл официант. Он поставил передо мной высокий стакан с безалкогольным коктейлем и с поклоном подал меню Хан Ён Уну. Пока парень изучал меню, я незаметно его рассматривала. Высокий, с безупречной осанкой и мощным телосложением он излучал уверенность в себе. На нем был надет дорогой однобортный костюм темно синего цвета и светло-серая рубашка. Темно каштановые крашеные волосы были идеально уложены. Красивое округлое лицо: с прямым носом с горбинкой вверх и немного пухлыми губами. Единственным недостатком были небольшие узкие глаза. Но и он исчезал, как только парень начинал улыбаться.

Хан Ён Ун сделал заказ и снова приступил к расспросам:

— Вы впервые в Сеуле?

Я уже хотела искренне ляпнуть, что впервые, но вовремя вспомнила про свою легенду:

— Я здесь уже бывала раньше. А вы сами впервые посетили Москву?

— Да, это была моя первая командировка в Россию. Я искренне удивился тому насколько Москва красивый современный город. Я ходил на Красную площадь, посетил Третьяковскую галерею и Большой театр. Гулял по Арбату и даже сделал надпись на стене Виктора Цоя.

Дальше наш разговор шёл о его поездке в Россию. Хан Ён Ун отметил, что очень замерзал во время командировки. Рассказывал мне о своих впечатлениях от русского балета и оперы. Делился воспоминаниями о посещении выставок и музеев.

В завершении беседы я поинтересовалась у Ён Уна почему он оказался в ресторане отеля. Он мне подмигнул и честно признался, что пришёл сюда на свидание вслепую. Но, увидев меня, решил более интересно провести время, чем выслушивать монолог очередной кандидатки в невесты. Я не совсем его поняла, но уточнять не стала, не хотела выглядеть дикаркой. Затем он дал мне визитку и попросил позвонить, когда будет время. Я лишь улыбнулась в ответ. Все же парень был существенно моложе меня. И вообще я не хочу сейчас начинать отношения.

Вернувшись в номер, я снова ненадолго уснула. Вечером поужинала и наконец покинула отель.

6. Мой сосед-красавчик

Уезжала я из отеля на том же лимузине, который тремя днями ранее доставил меня из аэропорта. Шофёр тоже был прежний. Я назвала ему адрес своей новой квартиры в районе Каннам-гу. Он отметил, что этот дом находится совсем близко от отеля. Я набралась наглости и попросила парня прокатить меня по Сеулу, прежде чем он отвезёт меня домой. Он согласился.

Вечерний Сеул предстал передо мной как сверкающая огнями паутинка. Проезжая мимо причудливо громоздящихся домов я заметила, что у дороги расположено множество закусочных и обычных палаток со столиками и без. Почти все они хотя бы наполовину были заполнены посетителями. Из них валил пар, так как на улице было морозно.

Ближе к центру города маленькие домики уступили место многоэтажкам. Здесь улицы были широкими в несколько дорожных полос. Они сверкали вывесками, новогодними скульптурами, украшениями и казалось, до отказа были наполнены людьми.

Чем ближе я подъезжала к моему новому дому, тем больше меня охватывало волнение. Множество вопросов роилось в голове: "Что ждёт меня в этом городе? Смогу ли я здесь прижиться? Как примут корейцы меня иностранку?"

Вскоре водитель припарковал машину возле дверей помпезной высотки из бетона и стекла. Он помог мне занести мои чемоданы в фойе, затем вежливо попрощался, поклонился и уехал.

Почти сразу ко мне подбежал упитанный консьерж. Заметив, что я не кореянка, ибо спутать меня с оной просто невозможно, он заговорил со мной по-английски:

— Здравствуйте, госпожа! Вы к кому-то пришли?

— Здравствуйте! Меня зовут Ким Лин Мэй. Я купила в вашем доме квартиру и сегодня хочу заселиться.

Потом, вспомнив, что у них принято давать визитки я нашарила её в одном из кармашков сумочки и протянула консьержу. Он прочитал текст на ней и подобострастно поклонившись сказал:

— Я Пак Чжу Мо, ваш консьерж. На каком этаже вы будете жить?

— Номер моей квартиры 2502.

— Значит у вас 25-ый этаж. Лифт находится вот здесь. Пожалуйста, проходите.

Взяв два моих чемодана, он проводил меня до лифта, вызвал его, потом погрузил меня с багажом в лифт, учтиво попрощался и вернулся к своему месту у стойки.

Корейский лифт выглядел капельку непривычно. Он был зеркальный и практически идеально чистый. Я видела себя со всех четырёх сторон, но результаты осмотра меня не порадовали. Кроме того кнопки лифта тоже были для меня необычными. Так, нумерация этажей начиналась с буквы "B", вместо цифры четыре стояла английская "F", цифра тринадцать вообще была пропущена. "Ладно, хотя бы цифра 25 на месте", — утешила я себя.

Выйдя из лифта, я сразу увидела дверь своей квартиры. Дверь всем своим видом просто кричала, что она стоит баснословно дорого. Я осмотрелась. Напротив моей квартиры располагалась дверь ещё одной квартиры. Значит, у меня только одни соседи по этажу сделала вывод я. Подтащив все четыре чемодана к двери, я увидела замысловатый замок, вмонтированный в массивную дверную ручку.

"Упс! И как же я тебя открою, дружочек!", — мысленно воскликнула я, осматривая замок со всех сторон. Дверь можно легко открыть если набрать на сенсорных клавишах правильный код. Моё настроение резко упало — я понятия не имела, какой здесь может быть код. Перспектива ночевать на коврике под собственной дверью меня не прельщала, тем более коврика здесь никакого не было.

"Кстати, надо бы купить сюда коврик... Ладно, если мыслить логически, то код от двери Веня все равно где-нибудь для меня должен был написать", — мысленно утешила я себя. Спустя несколько минут активного копания в бумагах, выданных мне Веней, я нашла код в документах на квартиру. Быстро набрала нужные цифры — замок зашёлся трелью и дверь открылась.

Я перетащила чемоданы через порог. В просторной прихожей автоматически включился свет. Закрыв за собой дверь, я обессиленно села на пол. "Квартиру посмотрю позже, а сейчас спать", — решила я. Пришлось встать, снять пальто и сапожки. По пути в ванную заглянула во все комнаты: кухню, гостиную, в две спальни, гардеробную и туалет. Умылась, затем в гостиной сбросив кофточку, прилегла на удачно обнаруженный диван.

Проснулась я уже на следующий день. Быстро встав с дивана, направилась в ванную. Моя новая ванная оказалась размером с хороший зал. Отделана она была кафелем в бежево-золотистых тонах и ореховыми деревянными панелями, покрытыми лаком. У большого окна располагалась ванна в стиле эпохи Тюдоров, но с джакузи. Подальше в углу была установлена большая душевая, стеклянные распашные двери которой величиной от потолка до пола были расписаны золотым вензелями.

В углу напротив размещалась домашняя сауна. Размером чуть больше душевой, она почти полностью была сделана из панелей орехового дерева. Только входная дверь — из прозрачного закалённого стекла. Рядом с дверью была вмонтирована панель управления.

Также здесь были установлены две раковины и шкаф для хранения банно-ванных принадлежностей. Я заглянула в шкаф. На полках внизу лежали аккуратно сложенные разноцветные махровые полотенца, повыше размещались гели, шампуни, маски, мыло и несколько зубных щёток в заводской упаковке. Во второй части шкафа висели три белоснежных махровых халата.

Оценив богатство убранства ванной комнаты, я приступила к водным процедурам. В этот раз я ограничилась контрастным душем. Стоя под упругими струями воды, обдумывала план на день.

Прежде всего, нужно рассмотреть богатства доставшиеся мне от предыдущей хозяйки. Ещё вчера при беглом осмотре квартиры я заметила, что Ника оформляла её как свою собственную, со всей любовью и теплом, которые может испытывать человек, впервые обретая свой угол.

После знакомства нужно будет сходить в магазин, и купить продукты. Скорее всего, их здесь нет, все же квартира долго пустовала. Заодно осмотрю окрестности и просто погуляю.

Завершив с омовением, я направилась на кухню. Очень хотелось выпить кофе со сливками и чем-нибудь закусить. Кухня, как и ванная, оказалась огромная, явно рассчитанная на большую семью. Всё пространство комнаты разделено на две зоны: собственно кухни и столовой. Стены кухни выкрашены в персиковый цвет. По периметру располагался белый кухонный гарнитур с множеством шкафчиков и встроенной бытовой техникой. В центре стоял массивный стол с двумя высокими ажурными металлическими стульями.

Столовая зона с большим обеденным столом на двенадцать персон находилась по уровню немного ниже, как бы в углублении, к ней вели две ступеньки. Из неё через арку можно было пройти в гостиную.

Детально исследовав кухню, я выяснила, что у меня уже есть много шкафов, электрическая плита, духовой шкаф, холодильник и даже встроенная посудомоечная машина. Правда, всё это было девственно пустым. Поэтому я решила, что нужно срочно выдвигаться в сторону ближайшего магазина и закупить все необходимое для организации нормального питания.

Сначала я пошла распаковывать чемоданы, так как вчера их так и оставила в коридоре у входной двери. Пришлось транспортировать их в гардеробную и заняться распаковкой. Гардеробная также поразила меня своими размерами и убранством, как и предыдущие комнаты. Во-первых, я удивилась тому, что она была полностью заполнена одеждой моего размера. Это я выяснила опытным путём, примерив несколько понравившихся платьев. Во-вторых, одна из стен была полностью оборудована специальными полочками. На них размещалось множество пар различной обуви: туфли, балетки, кроссовки, сапожки, ботильоны. От такого обилия у меня глаза разбежались! В последние годы я обходилась всего пятью парами обуви для разных сезонов. В-третьих, у соседней стены располагался большой деревянный стеллаж с коллекцией сумочек и кошельков. Их расцветки, материал, дизайн были просто изумительны.

В центре комнаты стоял большой стол с выдвижными ящичками и стеклянной столешницей. Под стеклом в специальных ячейках одного отдела были выставлены разные модели часов, во втором были аккуратно разложены сложенные ремни, в третьем — очки, в четвёртом — различные браслеты. В ящичках обнаружились перчатки, белье, носочки, носовые платочки и всякая прочая гардеробная мелочь. Рядом со столом стояли два мягких пуфика обтянутых бежевой кожей и напольный сейф. Оккупировала пуфик и стала с интересом разглядывать сейф. Если бы не наличие кнопок и массивной ручки на передней панели, я бы приняла его за очередной шкафчик, так как он был обшит деревом в тон всей мебели в гардеробной. Очень хотелось увидеть его содержимое, но без ключа и знания пароля это к сожалению невозможно.

Сокрушённо вздохнув, я пошла обследовать оставшиеся комнаты. Из гардеробной можно попасть в одну из спален. В ней у огромного окна, задрапированного невесомыми фисташковыми занавесками располагалась большая кровать. Она была покрыта светло-зелёным покрывалом с цветочным орнаментом. Рядом на прикроватных тумбочках стояли красивые настольные лампы ванильного цвета. В углу напротив кровати стояли маленький туалетный столик и круглый мягкий пуфик фисташкового цвета. Стены белого цвета визуально расширяли итак не маленькое пространство спальни. Пол был покрыт бело-зелёным ковром с длинным ворсом.

Комната мне понравилась. Я подошла к окну, отодвинула занавеску. От открывшегося вида захватило дух. Крыши высотных домов и часть парка были покрыты снегом. Улица, длинный мост через реку, все было заполнено едущими автомобилями. И над всем этим царила светло-голубая зимняя солнечная даль. Было чувство, что я парю над этим как птица. С трудом я оторвала себя от созерцания набережной, почувствовав голод. Снова зашла в гардеробную, прошлась вдоль шкафов с одеждой — её было слишком много для меня одной. Впервые за много лет, я не знала, что одеть. Вся одежда казалась слишком нарядной.

"Что это я, в самом деле, собираюсь в магазин как на бал какой-то! Проще нужно быть, Линка!" — отвлекла я себя от затянувшихся раздумий. Выбрала брюки потеплее — чёрные узкие джинсы, тёплый на вид бежевый свитер под горло из мягкой шерсти. Оделась, уложила волосы, сделала макияж, так чтобы выглядеть не совсем уж малолетней.

Я отыскала короткую дублёнку цвета корицы с косой планкой на молнии, белыми манжетами и воротником из овечьей шерсти и широким поясом с пряжкой. Затем подобрала сумочку под цвет и сапожки, надела все, повертелась перед зеркалом и осталась очень довольная своим внешним видом. В прихожей переложила в свою новую сумочку кошелёк, телефон, удостоверение личности, визитницу и вышла из квартиры.

Дверь квартиры за мной закрылась автоматически. Я вызвала лифт и стала ждать. В это время из соседней квартиры вышел темноволосый, высокий парень. Мы невольно встретились взглядами и тут же, оба как по команде отвели глаза.

"А парень, так ничего, красивый! — подумала я. Жаль только очень молодой, лет 25-ти наверное. И одет очень разгильдяйски" — в обтягивающих черных штанах, тонком сером кардигане с серебристым принтом, полы которого небрежно свисали из под расстёгнутого чёрного кашемирового полупальто с капюшоном отороченным мехом.

Чуть скосив глаза, я продолжила его осмотр. У него было слегка узкое лицо без малейших признаков растительности на нём, слегка полноватая нижняя губа, типичные корейские глаза карего цвета и прямой нос с чуть широкой спинкой. Волосы длиной ниже плеч были аккуратно уложены в замысловатую ассиметричную причёску с косой чёлкой, закрывающей половину правого глаза. В целом парень был очень хорош собой — с непривычки аж дух захватило!

"Интересно, здесь принято здороваться с соседями"? — подумала я. "А может, он и не сосед вовсе. Подумает ещё, что это тётка к нему пристаёт", — засомневалась я.

— Здравствуйте! Вы здесь живете? — спросил он меня на английском, встав со мной рядом в ожидании лифта.

— Здравствуйте! Живу, — ответила я на корейском, смотря прямо перед собой. За эти дни я привыкла к корейской речи и нужные слова стали возникать в моей памяти сами собой.

Он нервно похлопал себя по бедру свёрнутым в трубочку журналом, который держал в руках и спросил у меня: — Когда вы купили здесь квартиру?

— Примерно полгода назад.

Очень хотелось добавить: "А вам какое дело?", но я благоразумно промолчала.

— Вы меня не узнаете?

Я отрицательно помотала головой.

— Меня зовут Кан Ын Кю. Я очень рад, что у меня появилась такая очаровательная соседка иностранка. Сколько вам лет, агасси? — спросил парень, призывно улыбаясь мне.

— Моё имя Ким Лин Мэй. Мне 21. А вам сколько лет?

— Мне уже 26 лет. Значит я старше вас. Вы где-то учитесь или работаете?

— Планирую в этом году поступить в университет. Но ещё не знаю, в какой именно, — ответила я, предваряя следующий вопрос.

Наконец приехал лифт. Парень пропустил меня вперёд, зашёл, нажал кнопку первого этажа и повернулся ко мне. Он внимательно, не скрываясь, рассматривал меня. Улыбнулся, видимо довольный результатом осмотра.

"Что позволяет себе этот мальчишка?!" — я начала внутренне шипеть от возмущения его пристальным вниманием.

— У вас корейское имя, но вы не похожи на кореянку. — проговорил он не обращаясь ко мне. Затем состроил лукавую рожицу и спросил:

— У вас есть парень?

От его вопроса я несколько оторопела.

"Да ты что мальчик, окстись! Какие в моем-то возрасте парни?!" — уже собралась возмущённо выпалить я, но остановилась, увидев свой облик в зеркале за его спиной. Оно подействовало на меня как ушат холодной воды.

Сердито взглянув на него, я ответила:

— Нет, у меня парня.

В этот момент лифт остановился на первом этаже. Я подобралась, собираясь скорее выскочить из кабинки, чтобы избежать дальнейших расспросов красавчика соседа.

— Буду рад увидеть вас снова, Лин-си. — слегка поклонился Ын Кю, улыбнулся, первым вышел в фойе и зашагал к выходу из подъезда.

Немного помедлив, я вышла из лифта в след за ним. Поздоровавшись со вчерашним консьержем, выбралась на улицу и присела на ближайшей скамейке. Эмоции ещё бурлили во мне подобно разбуженному вулкану. Такого волнения от поведения представителя мужского пола я не испытывала довольно давно. Меня жутко смутил его откровенный интерес. Он не укладывался в моей голове, так как внутренне я по-прежнему воспринимала себя как 30-летнюю вдову. Пришлось признать, что привыкнуть к своему новому положению будет гораздо сложнее, чем я предполагала.

7. Первая встреча

Улица Тегеран-ро, на которой располагался мой дом, была достаточно широкая, в несколько автомобильных полос, со стройными рядами высотных зданий по бокам. Большинство зданий имели простоватый вид, поэтому среди них ярким пятном выделялись недавно построенные современные дома по последним эталонам архитектуры. Хотя высотные здания сильно затеняли улицу, с обеих её сторон вдоль тротуаров росли раскидистые деревья и кустарники.

Эта улица мне понравилась тем, что она была длинная, шумная и живая от нескончаемого потока машин и пешеходов. Она дышала, жила своей кипучей причудливой жизнью, в которую я влилась, как только вышла за двери своего дома.

Я взглянула на телефон. Было около 10 утра. Наверное, как и в других столицах мира в Сеуле уже начали работать магазины, поэтому я направилась вниз по улице в поисках ближайшего универсама. Воспользоваться услугами местного транспорта я не решилась.

Шагая по улице, я с интересом смотрела по сторонам. Мне было любопытно все: здания, люди, указатели, транспорт, различные салоны мимо которых я шла. Прохожие куда-то спешили, кутаясь в шарфы и пряча лица в меховые воротники пальто и курток. Было 6-7 градусов мороза. У меня стали замерзать руки и я пожалела, что не озаботилась прихватить с собой перчатки и набросить шарф.

Большинство жителей Сеула стремятся одеваться модно или хотя бы стильно. Парни щеголяли в облегающих джинсах, кашемировых пальто, кожаных тёплых плащах и куртках с шарфами, причудливо намотанными вокруг шеи. Девушки ходят в стильных полусапожках либо в тёплых сапогах "угги", чем-то отдалённо напоминающие наши русские валенки, только они сделаны из материала похожего на замшу. Многие из них носят брендовые пальто ярких расцветок. Встречались и девушки в джинсах и бесформенных пуховиках. Именно они предпочитали надевать вязаные шапки, в то время как модницы ходили с непокрытой головой.

Меня порадовало то, что среди прохожих мне встретилось несколько кореянок с рыжими, каштановыми и светлыми волосами. Мне не хотелось быть блондинистой вороной в местном обществе.

Я окончательно продрогла к тому моменту, когда мне удалось набрести на местный торговый центр. Полукруглый, высотой этажей в 10, из стекла и бетона, он ошеломлял своими габаритами. Внутреннее оформление и причудливое освещение создавали впечатление космического корабля. Но самое главное в нем было тепло. Украдкой потирая руки, я шла мимо стеклянных витрин магазинов женской и мужской одежды, обуви, бытовых товаров...

Меня заинтересовал оформленный в зелёных тонах магазин косметики. Я зашла в него и оказалась в мире парфюмерных запахов. Внутри он почти ничем не отличался от российских магазинов косметики. Те же многочисленные полочки с разными кремами, масками, шампунями и декоративной косметики. Разница была лишь в обилии разных плакатов, небольших стендов, маленьких картонных фигурок знаменитостей, рекламирующих тот или иной продукт.

На подбор средств по уходу за кожей у меня ушло много времени. Пока я пыталась сориентироваться в различных красочных упаковках, пока читала их состав, припоминая особенности корейского словообразования, я успела согреться. Даже расстегнула дублёнку. Консультанты ко мне не подходили, лишь не смогли скрыть удивление, когда я подошла к кассе. Я выбрала дорогие крема, лосьоны, захватила несколько масок, средства для укладки волос, лак для ногтей. В-общем, по мелочи набралось всего полкорзины.

О том достаточно ли у меня денег для покупки я задумалась лишь стоя у кассы. Открыв кошелёк, подавила вздох облегчения — банковских карт и купюр в нем было достаточно много. Ещё бы знать пин коды этих карт и все бы было просто отлично! "Нужно будет обязательно изучить документы по своим банковским счетам", — сделала я для себя заметку в памяти. Покупку я оплатила наличными и вместе с другими покупателями покинула магазин.

Побродив по многочисленным павильонам торгового центра, я присела отдохнуть на скамеечке. Все было просто чудесно: откуда-то сверху лилась гармоничная музыка, оживлённо сновали многочисленные покупатели. Как вдруг эта идиллия была нарушена звуками громкой дискотечной музыки и криками толпы.

Я посидела ещё немного, наслаждаясь теплом, но в итоге не выдержала и движимая любопытством пошла в сторону звуков. За одним из многочисленных поворотов передо мной возникла большая громко гогочущая толпа молодёжи, заполнившая огромный зал. Я потихоньку просочилась в первые ряды поближе к сцене, хотя не сразу поняла, что именно там творилось: то ли концерт, то ли съёмка какой-то программы или клипа. Громко играла музыка, на импровизированной невысокой площадке, затянутые в чёрную кожу танцоры выполняли сложные пируэты. Происходящее действо вызвало невольную улыбку и ощущение детской радости. Всеобщее оживление захватывало дух.

К сожалению, длилось это не долго, по команде кого-то из съёмочной группы, музыку отключили и танцоры остановились. Я уж было собралась покинуть толпу, как вдруг девушки, стоявшие вокруг меня, подняли такой оглушительный визг, что мне пришлось закрыть уши.

Я даже немного присела от испуга, на миг, зажмурив глаза. Когда я их открыла, прямо передо мной на расстоянии нескольких метров стоял ОН. Кан Сан Ху был одет в чёрные кожаные штаны и искрящийся от света чёрный пиджак на голое тело. Некоторое время он широко улыбаясь, осматривал толпу и кивал на выкрики девушек. Затем вновь заиграла музыка, возобновилась съёмка и Кан Сан Ху стал танцевать и петь.

От наплыва чувств и ощущения нереальности творящегося я не могла уловить смысл песни. Мозг отказывался воспринимать действительность. Мне не верилось, что практически сразу после прибытия в Сеул, я встретила так сильно понравившегося мне актёра.

Мой пульс сбился, дыхание участилось, ноги подкашивались. Он был красивее и моложе, чем в фильмах, a находился так близко, что казалось, нужно только позвать и он подойдёт. Танцевал завораживающе, поражая своей красотой, грацией и экспрессией движений. При этом его ни сколько не волновала дико вопящая толпа поклонниц.

Толпа всё напирала и напирала. Казалось, каждый стремился оказаться поближе к кумиру и попасть в кадр. В какой-то момент оператор развернул камеру и стал снимать восторженных поклонниц, а также меня с ошеломлённым выражением на лице. Вряд ли я вписывалась в общую картину...

Вдруг Кан Сан Ху перестал танцевать и подошёл поближе к толпе, вызвав новый взрыв всеобщего визга и радости. Он стоял почти напротив меня, улыбался и что-то говорил своим поклонникам. Увы, он смотрел поверх моей головы! Мои мысли неслись бешеным галопом. Вот она моя мечта стоит передо мной, так близко и так непреодолимо далеко. Даже если я смогу его коснуться, это для него вряд ли будет что-то значить. Скорее всего, ему будет неприятно. Для него я ещё одна девица из множества лиц орущей толпы.

Я опустила глаза, повернулась, попыталась раздвинуть плотно стоящих девчонок и выбраться. Но тут почувствовала, как будто меня слегка ударило током. Обернувшись, я столкнулась взглядом с Кан Сан Ху. Он с интересом рассматривал меня, как диковинку, продолжая улыбаться и кивать толпе. Я грустно ему улыбнулась, он чуть шире улыбнулся в ответ. На долю секунды мир вокруг меня стал неподвижным. Моё дыхание и, кажется, сердце тоже остановилось. В этом мире были только я и мой любимый Сан Ху...

"Стоп! Когда это он стал любимым?! — вскричал оголтело мой духовный контролёр, а я стояла как громом поражённая. — Срочно ноги в руки и бегом отсюда! — выдал он мне ЦУ.

Последний раз взглянув на прекрасного Сан Ху я поняла, что его улыбка была лишь данью вежливости. Он также с интересом наблюдал за мной. Похоже на моем лице отражались все мои чувства и мысли. Мне стало не по себе. Я с усилием растолкала толпу и быстрым шагом направилась куда-нибудь подальше от этого места.

Моё сердце продолжало колотиться как перепуганный зверёк в клетке. Я не понимала, как это я, до мозга костей прагматичный человек, умудрилась влюбиться в актёра — это на меня совсем не похоже. У меня никогда раньше не было розовых мечтаний о любви к кино— , поп— и т.п. звёздах. Вообще я их всегда игнорировала. А тут, иностранный актёр — раз. На пять лет меня моложе — два. В сущности, неизвестный мне человек — три. Может, это на меня так красная таблеточка подействовала? — с надеждой подумала я. Ну не могла же я просто так, ни с того ни с сего влюбиться в совершенно чужого человека.

Но где-то глубоко внутри меня все ликовало и непрерывно твердило: "Он на меня так посмотрел! Он меня заметил! Он такой красивый! Он просто идеал! Он шикарно танцует! Он чудесно улыбается! У него такие восхитительные глаза! У него такая прекрасная фигура!" И так почти без передышки: "Он..., у него...!".

"Хватит!", — мысленно прикрикнула я на себя. "Так дело не пойдёт! Нужно взять себя в руки! Ты что девчонка малолетняя от красивого актёра с ума сходить! Да, тебя к нему на пушечный выстрел не подпустят! Тебе о другом надо думать", — пытался образумить меня непутёвую внутренний голос.

Я еле сдержала истерический хохот. А ведь и правда, пятнадцатилетняя! "Однозначно, все это следствие гормонального стресса", — высоконаучно изрёк внутренний голос. "Помалкивал бы уж, Склифосовский", — огрызнулась я в ответ.

Эмоциональное напряжение схлынуло, принеся внутреннюю усталость. Стало грустно и очень захотелось есть. Я пошла дальше в поисках продуктового магазина. Нашла я его при помощи информационного табло и указателей. Здесь меня порадовало многообразие продуктов, особенно морских. Причём большинство из них я рассматривала стоя на почтительном расстоянии, так как они были живые.

Магазин был устроен по такому же принципу, как и российские продуктовые магазины. Шаблонная обстановка позволила мне быстро сориентироваться. Видимо я была слишком голодная, так как накупила очень много еды. Пришлось заказать доставку на дом. С собой взяла только кимбап, чтобы перекусить сидя на скамейке.

Немного утолив голод, решила прикупить для себя любимой ноутбук и МР3-плеер. Благо пока ела, заметила рекламу магазина компьютерной и бытовой техники, расположенного на втором этаже. Добравшись до нужного павильона, я долго раздумывала, как же выразить на корейском, просьбу показать самые лучшие ноутбуки и плееры. Когда я изучала этот язык, слова "ноутбук" и "аудио-плеер" в обиход ещё не вошли. Решила, что мне надо также купить словарь.

С консультантами я разговаривала на английском. Они просто образцово владели этим языком. Я тоже говорила на нем лучше, чем по-корейски. Видимо мой английский, произвёл хорошее впечатление, так как предлагали мне только самые дорогие товары. В итоге я не на шутку разошлась. В итоге я купила себе — ноутбук, диктофон, плеер, фотоаппарат, миксер, утюг, пылесос, отпариватель, кофеварку, рисоварку и увлажнитель воздуха. В-общем, на меня несчастную напала бешеная покупательская лихорадка!

Это неудивительно, ведь за последние годы я успела соскучиться по покупкам. Теперь же и деньги есть и все купленное мне вроде бы действительно нужно. "После твоего визита в Сеуле заговорят о свежей волне новых русских", — поддел меня внутренний голос.

В магазине мне пообещали к вечеру все бесплатно доставить на дом. При этом обслуживающий меня молодой кассир, улыбаясь, почти по-русски сказал: "Халява, мисс". Меня это жутко разозлило. Даже здесь русских почему-то считают падкими на халяву!

Я так осуждающе и презрительно взглянула на парня, что улыбка тотчас сползла с его лица. Нарочито вежливо, улыбаясь, я предложила:

— Давайте я лучше оплачу доставку.

Тут же ко мне подскочил старший менеджер, задвинув проштрафившегося кассира за спину, принёс извинения за неудачную шутку.

В книжном магазине на третьем этаже торгового центра, купила для изучения актёрского искусства на корейском языке. Рассудив, что читая его, убью двух зайцев: и язык подучу и актёрское мастерство усвою. Также купила два словаря корейского языка изданных на английском и русском языках.

Домой я вернулась только под вечер, уставшая и довольная, но жутко голодная. Мой желудок, свернувшись в маленький злой комочек, так завывал, что ему позавидовала бы стая голодных волков.

Буквально тотчас после моего прихода домой привезли продукты, купленные в торговом центре. Разложив их по местам, я выпила свежесваренный кофе и приступила к готовке.

8. Хозяйка ресторана

Когда мой суп был практически готов, я поняла, что как всегда забыла купить соль. "Так! В России за солью, сахаром, яйцами и т.п. принято ходить к соседям по квартире. Интересно, а корейцы тоже такое практикуют?! Сейчас выясним это опытным путём!", — решила я.

После третьего весьма настойчивого звонка, мой сосед Кан Ын Кю открыл дверь. Выглядел он безупречно: в бежевом джемпере и темно синих спортивных брюках. "Ну вот! Ни тебе семейных трусов, ни треников с "пузырями" на коленях! У такого холёного соседа соль одалживать как-то неловко...", — мысленно заключила я.

Виновато улыбнувшись, проговорила: — Добрый вечер! Я ваша соседка. Мы сегодня познакомились.

— Я помню, Лин Мэй-сси.

— Мне очень неудобно вас просить, но не могли бы вы мне одолжить немного соли, — робко попросила я, осознавая абсурдность происходящего.

Он удивлённо на меня воззрился.

— Я завтра верну вам соль, — быстро добавила я. — Дело в том, что сегодня забыла ее купить, а обнаружила это только когда начала готовить суп, — я попыталась оправдать своё появление на пороге соседской квартиры.

— Проходите, — Ын Кю отступил, пропуская меня в квартиру.

Я собиралась подождать у порога, но парень жестом показал, что мне нужно пройти в холл. Там он усадил меня в кресло и предложил воды. На всякий случай я отказываться не стала. Это было так непривычно: обычно в России предлагают чай, но только не тогда когда ты одалживаешь соль.

Кан Ын Кю поставил на стол передо мной стакан с водой и пачку соли.

— Вы первая соседка, которая приходит ко мне за солью, — сказал он и многозначительно улыбнулся.

Вот балда! Ну, когда я, наконец, запомню, что почти все мои поступки особи противоположенного пола истолковывают превратно! Видно же что он решил будто соль — это предлог для более тесного знакомства.

Залпом, выпив воду и вымученно улыбнувшись, я выпалила на одном дыхании:

— Камса хамнида! Вы меня очень выручили! Извините, у меня суп на плите. — И я пулей помчалась к двери.

Сосед, посмеиваясь, поспешил за мной. У выхода я ещё раз поблагодарила его за соль и оперативно ретировалась в коридор. Там меня остановил мужчина в спецовке — работник из службы доставки магазина электротехники. Он стоял под дверью моей квартиры и настойчиво давил на кнопку звонка. Увидев меня, мужчина спросил:

— Здравствуйте! Вы мисс Ким Лин Мэй?

— Добрый вечер! Да, это я. — подтвердила его предположение.

— Я служащий отдела доставки магазина "Нария". Откройте, пожалуйста, дверь в квартиру. Сейчас на лифте поднимут ваши покупки.

Сосед, не скрывая подслушивал наш диалог, застыв на пороге своей квартиры. Его нисколько не смущало то, что ситуация не имела к нему никакого отношения. Однако это сильно смущало меня. Я раздумывала, как лучше поступить — намекнуть ему, чтобы он проваливал или лучше промолчать? Хотя, в конце концов, коридор то не купленный.

Лифт поднялся, и его двери разъехались в стороны. Мы все дружно повернули головы в его сторону. Лифт до средины был заполнен множеством коробок скреплённых в виде большого куба. Из лифта вышел второй парень в униформе доставки и выкатил куб из кабинки. Он располагался на низенькой платформе на колёсиках. "Умно придумано", — отметила я мысленно, наблюдая за транспортировкой "кубика".

После разгрузки техники служащие доставки в два голоса уверили, что они будут очень рады увидеть меня в своём магазине снова. Если же что-то купленное мной вдруг не заработает, они обязательно пришлют техника. Я с трудом выпроводила их за дверь, поблагодарила за труды и попрощалась.

Интересно, что обо мне подумал сосед, наблюдавший до последнего за развернувшейся сценой? Скорей всего, решил, что я ещё та транжира!

Остаток моего вечера был потрачен на разбор упаковок с техникой и размещение её по своим местам. Я так умаялась, что уснула прямо на диване в гостиной, так и не доев суп. Проснулась под утро. Несчастное моё тело немилосердно ныло, особенно шея. Спать сидя на диване, почти не двигаясь, удовольствие не из приятных, тем более если так дрыхнуть две ночи подряд! Решила досыпать на чем-нибудь помягче, желательно на кровати, поэтому и пошла в спальню.

Кровать впечатляла размерами. На вид она была такой притягательно мягкой, что я поддалась искушению и с разбега прыгнула на неё. Квартиру наполнил звук сирены в моем исполнении. Я даже не подозревала о своих столь выдающихся вокальных способностях.

— О бедный мой копчик, — выла я. — Надеюсь, я его не сломала, — лёжа на животе, я потёрла сильно пострадавшую пятую точку. Придя немного в себя от боли, заглянула под матрас. Для пущей точности и, не веря своим глазам, пощупала кровать. Кровать оказалась каменной!

Долго не могла взять в толк, зачем Нике понадобилась эта необычная кровать. Хотя после детального осмотра поняла — такая кровать аналог русской печки. Она разогревается, и корейцы на ней спят как русские на жарко натопленной печке. Кровать разделена на две части, каждая из которых имеет свой пульт управления и индивидуальный режим обогрева. В сущности, величайшая вещь для поддержания здоровья и осанки, но только когда привыкнешь к высшему уровню жёсткости.

Мечта о сне на мягкой постели накрылась медным тазом. Тело ныло ещё пуще прежнего, вопия о необходимости лечения пятой точки. Мысленно я представила свой визит к врачу. Мда, весёленький бы получился приём у доктора! Особенно если бы это произошло в российской поликлинике. Посмеявшись над собой, я пошкандыбала лечится горячей ванной, охая от каждого шага как столетняя старушка. Разомлела в горячей воде и сама не заметила, как заснула.

Проснулась я от холода. Голова, шея и попа снова нещадно болели. Кроме этого в голове что-то постоянно тренькало. "Пациент скорее жив, чем мёртв", — выдал издевательски внутренний голос, когда я, дрожа всем телом, выбиралась из ванной. Затем до меня дошло, что больное треньканье в голове не что иное, как трель дверного звонка. Поиски халата на больную голову не увенчались успехом. Я замоталась в полотенце и направилась открывать дверь, испытывая дикое желание прибить стоящего за ней.

Треньканье звонка жутко раздражало, поэтому я, не задумываясь, распахнула дверь и смело посмотрела визитёру в глаза. На пороге стоял симпатичный высокий мужчина лет 30-35. По сравнению со мной он выглядел до безобразия аккуратным и подтянутым: в темно синем костюме без единой складки, голубой отутюженной рубашке и черных начищенных ботинках. Я же стояла пред ним в домашних тапках-зайчатах на босу ногу, обмотанная влажным полотенцем и мокрыми нечёсаными волосами, свисающими сосульками.

"Нечего на меня глазеть! Это не я к вам явилась ни свет, ни заря и без предупреждения" — мысленно возмущалась я, ожидая, когда это чудо в перьях соизволит заговорить.

Наконец мужчина взял себя в руки, согнав с лица ошарашенное выражение. "Ха, ожидал увидеть кореянку с таким-то именем, а тут я вся такая белобрысая и в полотенце!" — мысленно посмеялась я над ситуацией.

В итоге он все же проговорил на английском:

— Здравствуйте! Я Хён Ки Чжун, управляющий вашего ресторана. Можно мне войти?

— Доброе утро! — по-корейски и с ударением на второе слово поприветствовала я визитёра. — Проходите, — я проводила его до дивана в гостиной. — Присаживайтесь, пожалуйста. Мне нужно привести себя в порядок, подождите немного и после этого мы с вами поговорим. Вы будете чай или кофе?

— Пожалуйста, воду, саджан-ним, — ответил Хён Ки Чжун уже на корейском, внимательно рассматривая меня.

На всё про всё мне потребовалось 15 минут. Вначале я сделала пару упражнений, чтобы снять боль в мышцах. После этого умылась, оделась, сделала лёгкий макияж, причёску и прошла на кухню за водой для гостя. "Принесла ж нелёгкая! Ума не приложу, какую воду ему подать?! Кипячёную, бутилированную, может газированную или он на родниковую рассчитывает?!" Остановилась на бутилированной, её и налила в стакан для гостя.

За время моего отсутствия Ки Чжун успел удобно устроиться на диване и судя по всему, чувствовал себя весьма комфортно. Я поставила стакан на журнальный столик перед ним и тоже села в кресло, выжидательно посмотрев на мужчину. Он взял стакан, отпил немного воды, поставил обратно, следя за моей реакцией. Было любопытно понять, чего же он ждёт от меня: "Может, надеется, что я буду нервничать? Не дождётся!"

После значительной паузы он проговорил, поправляя и без того безупречно сидящий на нем костюм:

— Извините, что я приехал без звонка и приглашения к вам. Работники вашего ресторана очень хотят, наконец, познакомится с вами. Прошло уже полгода как вы приобрели ресторан, — пытливо взглянул он на меня. — Нам сообщили, что вы позавчера прибыли в страну. Так как вы, наверное, ещё плохо знаете Сеул, я взял на себя смелость вас навестить. Также я могу отвезти вас сегодня в ресторан, если вы располагаете свободным временем.

— Вы очень предупредительны, Хён Ки Чжун. Я действительно хотела ознакомиться с работой ресторана. Буду только рада, если вы мне покажете его сегодня и введёте в курс дела, — стараясь быть максимально вежливой ответила я.

— Тогда мы можем поехать в ресторан прямо сейчас?

Я не стала возражать. Накинула на плечи дублёнку, и мы спустились вниз. Консьерж проводил нас заинтересованным взглядом, когда мы пересекали фойе.

Рядом с Хён Ки Чжуном я ощущала себя неуютно. За время, проведённое в деревне, я практически отвыкла от общения с незнакомыми людьми, особенно с мужчинами моего реального возраста. Меня смущало его внимание. Он всё время наблюдал за мной: когда я закрывала дверь квартиры, спускалась с ним в лифте, садилась в машину. При этом Ки Чжун был очень внимательным и предупредительным, то есть делал то, от чего я уже давно отвыкла. Я понимала, что с большой долей вероятности его интерес связан с желанием определить, к какому типу людей я отношусь и способна ли стать настоящей хозяйкой для ресторана.

В свою очередь я также присматривалась к управляющему. Его аккуратная стрижка, добротный костюм и дорогие часы, указывали на то, что он ценит свой статус и благосостояние. Подтянутая, спортивная фигура — на умение следить за собой и наличие упорства в достижении цели. Очевидно, что для него очень важен внешний вид. Скорее всего, он также трепетно относится к внешнему виду и репутации ресторана.

Внезапный визит управляющего указывал на обеспокоенность судьбой ресторана и его работников. Хотя это может быть связано с моим полом и возрастом. Иными словами, если бы владельцем был мужчина, то управляющий дожидался бы его визита, а не явился бы без приглашения к нему домой.

Вывод напрашивался сам собой: Хён Ки Чжун уверен в себе, умён, расчётлив, прямолинеен, умеет добиваться поставленной цели, но предвзято относится к женщинам. Вероятнее всего, девушек моего официального возраста считает недалёкими. В целом, он будет хорошим управляющим, если действительно согласиться работать со мной и на меня.

Я подумала: чтобы не терять своё и его время пока едем нужно расспросить о ресторане. Кроме того, разговор позволит скрыть моё нервозное состояние и хотя бы немного скорректирует его впечатление обо мне. Придя к решению, я приступила к расспросам, мысленно добавив: "Ну, всё, лови, мужик гранату!":

— Среди документов на ресторан, которые мне предоставили, было очень мало сведений о его работе. Управляющий, скажите насколько удачно его местоположение для дальнейшего развития?

— Он расположен практически в центре Сеула, не далеко от станции метро, на углу знаменитой русской улицы. Это очень колоритное место с обилием вывесок на русском языке. Там многие русские покупают продукты: хлеб, майонез, колбасу. Да и в основном хозяевами ресторанов, магазинов и баров там являются выходцы из стран СНГ. Эта улица очень популярна как среди русскоязычного населения, так и корейцев, которые изучают русский язык. Из-за этого в нашем ресторане всегда много посетителей.

Я была искренне рада услышать, что в Сеуле есть место, напоминающее кусочек моей родины, поэтому восторженно сказала: — Это так замечательно! Я смогу здесь услышать русскую речь, как только соскучусь по России, а я уже начинаю скучать!

Хён Ки Чжун твёрдо вёл автомобиль среди потока разномастных машин. Во всем сквозила его самоуверенность — в том, как он сидел, держал руль, управлял автомашиной. Наблюдая за ним, я поняла, что вполне смогу ему доверить управление своим рестораном. Не потому что он очень честный, скорее из-за того, что он принципиальный. Его жизненные принципы не позволят ему использовать меня ради наживы.

Управляющий мельком взглянул в мою сторону и снова стал внимательно следить за дорогой. После нескольких минут молчания, прервав мои раздумья, он сказал:

— Я предполагал, что вы купили ресторан, именно из-за его нахождения рядом с русской улицей.

— Безусловно, этот факт сыграл свою роль, — уклончиво пояснила я и перевала тему. — Сколько человек работает в ресторане?

— Ресторан большой, в нём работает 30 человек, из них 4 служащих, отвечающих за управление и бухгалтерию.

— Хён Ки Чжун, вы сами давно работаете в этом ресторане?

— Более пяти лет. Меня нанял предыдущий хозяин. Честно говоря, я был очень удивлён, когда узнал, что ресторан продан, — он снова бросил выразительный взгляд в мою сторону, видимо ожидая какой-либо реакции с моей стороны, но я сделала вид, что увлечена видом из окна. У меня не было желания обсуждать с ним причину покупки ресторана. Честно говоря, я до этого момента даже не задумывалась, почему Веня вообще приобрёл его.

— Практически со всеми работниками заключены десятилетние контракты, — продолжил он, снова обратив все своё внимание на дорогу и управление автомобилем. — До их истечения осталось ещё не менее пяти лет. Если вы захотите, то можно будет нанять других работников, — почти без эмоций заявил Ки Чжун.

Несмотря на внешнюю холодность, я была уверена, что его очень волнует вопрос о персонале ресторана. Чтобы сразу нивелировать эту проблему заявила:

— Думаю, коллектив в ресторане дружный, раз проработал в таком составе уже пять лет. Поэтому я не вижу необходимости в смене работников. Но мне нужно посмотреть финансовые отчёты ресторана, чтобы оценить фактическую эффективность работы коллектива. Скажите, какой была рентабельность ресторана в прошлом году?

Ки Чжун снова отвлёкся от управления, наградив меня более долгим изучающим взглядом. Однако я по-прежнему глядела вперёд — на дорогу, бегущую под колеса машины и на улицы Сеула.

Было заметно, что он обескуражен. Как такая пигалица может разбираться в бизнесе?! Ан, нет, не на ту напали! Я получила отличное высшее образование и собираюсь его применять в управлении своим рестораном, раз уж он у меня теперь есть. Кроме того, я обязательно постараюсь сделать его ещё более успешным.

Доходы от бизнеса позволят мне самой оплачивать учёбу и содержать квартиру в центре Сеула, не прибегая к уже имеющимся средствам. При этом удастся избежать лишних вопросов о том, почему я так богата. "Кажется, Веня приобрел этот бизнес для оправдания моего благосостояния в глазах окружающих", — заключила я. Задумавшись, я пропустила мимо ушей ответ управляющего о прибыльности ресторана. Ничего, посмотрю в отчётности.

— Саджан-ним, вы не планируете продать ресторан? — вдруг спросил Ки Чжун.

"Сейчас, бегу и падаю!" — вопрос просто возмутил меня. Тем не менее, внешне мне удалось остаться безмятежной:

— Управляющий, я планирую пойти учиться в университет. Мои деньги были вложены в ресторан, чтобы получать стабильный ежемесячный доход и оплачивать обучение. Поэтому пока я не завершу обучения, продавать ресторан не буду. Это значит, что если вы не расторгните со мною контракт, мы проработаем вместе ближайшие шесть лет, а может и больше.

Пока мы ехали, я успела выяснить: какой доход приносит мой ресторан, основные расходы, уровень заработной платы работников и насколько он высок по сравнению с конкурентами. За это время количество изучающих взглядов Ки Чжуна в мой адрес резко возросло.

Вход в ресторан находился на углу большого помпезного здания из красного кирпича с большими окнами. Ресторан занимал часть первого и второго этажей. Над входом висела изящная вывеска с названием. Внутрь вели несколько ступенек, образующих небольшое аккуратное крылечко. На его верхней площадке, по бокам от красивых распашных стеклянных дверей стояли кадки с цветущими деревцами.

Когда мы с управляющим зашли в зал, он был заполнен работниками, выстроенными в две шеренги по бокам от входа. Все были одеты в униформу ресторана. Они дружно нам поклонились и хором поприветствовали меня:

— Здравствуйте, саджан-ним! Мы рады вас видеть!

Затем также дружно выпрямились, точно репетировали это приветствие заранее. Чтобы отдать дань традициям, я тоже поклонилась своим работникам и громко на корейском произнесла свою маленькую речь:

— Здравствуйте! Я Ким Лин Мэй. Я ещё никогда не управляла таким большим рестораном, поэтому надеюсь на вашу помощь. Давайте будем вместе успешно трудиться!

Я обвела взглядом присутствующих, стараясь сохранить спокойное и уверенное выражение на своём лице. Сейчас, увидев своих подчинённых, я осознала какая ответственность легла на мои плечи. Ведь эти люди не просто приходят в мой ресторан заработать, они оставляют здесь часть своей жизни: физической силы и душевного тепла. Их благополучие, достаток их семей теперь зависят от меня.

Почти все кто стоял в зале улыбались мне, кто искренне, кто принуждённо. Для них я была новым человеком, незнакомой девушкой, от которой зависит их заработок. Стоя перед ними, я понимала, что не могу с полной уверенностью обещать им успех. Однако уже знала, что буду стараться изо всех сил.

После общего приветствия управляющий стал подводить ко мне группы по несколько человек, представляя их мне и объясняя, чем именно они занимаются. Я вежливо улыбалась в ответ, пожимала протянутые мне руки и говорила, что рада знакомству и надеюсь на эффективное сотрудничество. Так я узнала имена всех штатных сотрудников и то, что повара и официанты работают в две смены. Именно их мне представили в первую очередь.

Вся процедура знакомства с персоналом заняла не менее часа. После этого управляющий сопроводил меня в мой кабинет. Здесь мне подали чашечку вкуснейшего кофе и на несколько минут оставили одну. "Наверное, мои работники разочарованы, ведь девушка, только окончившая школу, вряд ли сможет быть хорошей хозяйкой", — грустно подумала я. Ничего страшного, пусть так считают. Пройдёт немного времени, они узнают меня лучше и будут судить уже не по внешности, а по поступкам и делам.

Попивая кофе, я осмотрела свой кабинет. Предыдущий хозяин обставил кабинет с размахом, правда, в несколько мрачных тонах. Здесь были: чёрные книжные шкафы со слегка пыльными справочниками по ресторанному бизнесу, огромный стол со столешницей обтянутой коричневой кожей и большое кожаное кресло в котором я и сидела. С другой стороны к столу были приставлены шесть кресел поскромнее. Окно драпировали бардовые шторы. Радовало лишь то, что стены были ванильного цвета и несколько сглаживали мрачноватую обстановку кабинета. В целом по едва уловимым штрихам можно было заметить, что кабинет часто пустовал.

В России очень часто новый владелец бизнеса начинает деятельность с ремонта своего кабинета и сокращения работников. Для меня же обстановка кабинета не имела принципиального значения. Самое главное повысить доходность ресторана, — решила я. Если это получится, я смогу повысить заработную плату своим работникам. Гарантировать им достаток, более стабильное положение в жизни и уверенность в будущем.

Когда вернулся управляющий, я попросила предоставить мне финансовые отчёты за последние три года деятельности ресторана. Собрала совещание, на котором выслушала работников и распорядилась провести маркетинговое исследование состояния ресторанного бизнеса в Сеуле.

Затем приступила к изучению отчётности. Однако, открыв папки, была вынуждена снизить обороты — я не владела корейской экономической терминологией. Подумав немного, решила попросить копии отчётов, чтобы изучить их дома, воспользовавшись словарями и компьютерными переводчиками на русский язык. Признаваться всем, что пока не могу читать корейскую отчётность, я не собиралась.

Чтобы выяснить необходимые мне данные, я с пристрастием расспросила Хён Ки Чжуна. В результате чего выяснила, что мой ресторан достаточно известен. Примерно 75% посетителей — постоянные клиенты. Рекламы у ресторана практически нет. Клиенты узнают о нём из разговоров со знакомыми. Ресторан не специализируется на определённой кухне. В меню есть блюда корейской, китайской и японской кухни. Именно поэтому большинство посетителей предпочитают наш ресторан другим заведениям.

Проговорив с управляющим практически до обеда, я решила пройтись по ресторану, чтобы своим глазами увидеть, как организована его деятельность. Ресторан был оформлен в классическом стиле. На первом этаже находился обеденный зал, бар и кухня. На втором этаже — бар и второй обеденный зал. Первый этаж был оформлен в тёмных красно-коричневых тонах, второй был более светлым и спокойным. Здесь в оформлении зала преобладали белый, золотой и бежевый цвета. Почти все работники носили униформу. Основным цветом ресторана был вишнёвый.

Работники, на которых я набредала в процессе своей экскурсии, кланялись мне, я в ответ делала тоже самое. Внимательно изучив кухню, обеденные залы, подсобные помещения, склады, я вернулась в свой кабинет. В целом, мне всё понравилось — всё в работе ресторана было организовано предельно рационально.

До момента открытия ресторана оставалось не менее часа, когда меня позвали отобедать вместе с работниками. В обеденном зале на первом этаже был накрыт стол примерно на двадцать человек. Все уже сидели за столом. Управляющий проводил меня до места во главе стола. Я не ожидала подобного приёма и поэтому немного растерялась.

В этот раз речь произносил управляющий. В ней он поздравил меня с тем, что я стала владелицей перспективного ресторана, и пожелал всем хорошо трудиться во главе с новым руководством. Затем все мы дружно принялись за еду — после обеда работников ждал тяжёлый рабочий день.

Обед проходил весело. Вначале работники были напряжены из-за моего присутствия за столом. Однако, заметив, как я неумело управляюсь с палочками, немного расслабились и постепенно совсем перестали стесняться. Управляющий заметил, что их прежний хозяин редко посещал совместные обеды. На это я ответила, что, скорее всего тоже не смогу бывать здесь каждый день.

После обеда, я изучила меню, договора с поставщиками, основные расходы ресторана и личные дела работников. Потом ещё побродила по ресторану, изучая организацию рабочего процесса и следя за тем, как ведут себя посетители. В залы выходить не стала, так как управляющему пришлось бы представлять меня своим знакомым. Я же хотела, как можно дольше оставаться в тени и не привлекать к своей персоне внимания.

Ближе к вечеру я попросила управляющего отвезти меня домой. По дороге мы обсуждали варианты развития ресторана. Остановились на том, что через неделю Ки Чжун вместе с другими служащими подготовят свои предложения. Прощаясь, я взяла визитку с телефонами управляющего и пообещала ему звонить в случае необходимости.

Только вернувшись домой, я поняла, как устала за день. Психологическое напряжение от необходимости находится среди малознакомых людей, выматывало не меньше чем физические нагрузки. Кроме того, нужно было постоянно следить за собой, чтобы не нарушать негласные корейские традиции. О наличии, которых, мне когда-то рассказывала мама.

Добавляла проблем и подбитая попа. В этот раз в качестве лекарства я прописала себе сауну. Долго стояла перед пультом управления, разбираясь как нужно её включать и настраивать температуру. Вознаграждением за труды послужили полчаса ничегонеделания, лёжа на сухой и горячей скамейке. После этого я ощутила себя отдохнувшей и почти здоровой.

Этой ночью я спала как младенец.

9. Сюрприз от Лорис

Проснулась я рано, за окнами было ещё темно. Какое-то время я позволила себе поблаженствовать от утренней расслабленности организма. Ровно до тех пор, покамест не вспомнила какой нынче день. "Сегодня же фотосессия в Лорис!" — с ужасом осознала я.

Мысли сразу суматошно забегали: "Что делать? Любой фотограф, часто проводящий фотосессии, моментально определит, что у меня нет никакого опыта в этой сфере. Я вообще не представляю, как проводится такая фотосъёмка. Ника же была профессионалом, следовательно, я тоже должна им быть. Кроме того, я понятия не имею, как выглядела Ника на снимках. Единственное фото, которое мне довелось увидеть — то, что висело в спальне пентхауса в Москве. Мне позарез нужно знать какие позы, мимика и жесты были для неё характерны!" На меня медленно стала накатывать паника, но тут мелькнула здравая мысль: "Возможно, здесь в квартире есть альбом с фотографиями Ники".

Я стремительно вскочила с постели. Проворно завершила все утренние процедуры, выпила кофе с бутербродом и после этого принялась за поиски. Проверила все шкафы и полки в гостиной, прикроватные тумбочки в спальнях, выдвижные шкафчики столов, но ничего не нашла кроме нескольких листов бумаги и пары авторучек.

Осмотр полок в гардеробной тоже не завершился успехом, но я обратила внимание на сейф. В нём могло храниться, всё что угодно. Я присела на пуфик и попыталась его открыть. Ввела дату своего рождения, следом — день рождения Вени, затем — Ким Лин Мэй. Набирала последние цифры сотового телефона. Хуже всего, я даже не представляла, из какого количества цифр состоит злосчастный код. И уже было отчаялась, когда заметила небольшой листочек розовой бумаги среди ремней, лежавших в гардеробном столике под стеклом. Оперативно выудив листик из стола, развернула его. Эврика! На нём был записан код из семи цифр. Я живо набрала их на табло сейфа и дверка с лёгким щелчком, наконец, отворилась.

На верхней полке сейфа лежали пачки банкнот, чековая книжка и поверх всего этого компактный ноутбук цвета вишни. На средней полке — стояла шкатулка-сундучок. Я достала её, раскрыла и ахнула. Она была заполнена украшениями: кольца, ожерелья, серьги, браслеты из разных видов золота, платины и серебра сверкали драгоценными камнями. Стремительно захлопнув крышку, я поместила шкатулку обратно на её место. Да, безумно завлекательно и красиво, но не моё! Эти драгоценности не могли быть моими — не я их покупала. Жаль, что Ника не забрала их с собой.

Затем я присела на корточки и заглянула на третью нижнюю полку. Её почти до верха заполняли золотые слитки, на которых лежало несколько кожаных папок с бумагами. Меня разобрал смех: "Золото партии Ким Лин Мэй! Веня запасся на случай дикого обесценения воны что ли?!" Взяла верхнюю папку. В ней оказались данные по инвестициям от имени Лин Мэй. Во второй — сведения по банковским вкладам в различных странах мира. В третьей была информация об активах Ким Лин Мэй в Южной Корее. Не хило! Положила все обратно, постановив изучить в ближайшее время.

Из сейфа я взяла только ноутбук с блоком питания. Цифры шифра записала в укромном месте на одной из полок гардеробной. Найденный в столике листочек уничтожила. Слишком уж не надёжный способ хранения для данных такого рода.

Ноутбук я подключила в гостиной, поместив его на журнальном столике. Присела на ковёр, ожидая загрузку. Возликовала, так как операционная система в ноуте была русифицированной. В купленном мной ноутбуке всё было на английском и на корейском языках, что вызывало определённые неудобства. Запустив поиск файлов, обнаружила папку с фотографиями. Мне повезло — они были с профессиональных съёмок Ники.

Прежде чем погрузиться в изучение фоток, я взглянула на часы — было полвосьмого утра. За окном едва рассвело, до фотосессии оставалось ещё больше четырёх часов. Я отставила от себя ноутбук, встала и сходила в свою спальню за настольным зеркалом среднего размера. Нужно было сравнить себя с Никой и понять насколько наша внешность различается. Абсолютно идентичной она просто не могла быть.

Снова присев на колени на мягкий ковёр перед столиком я просмотрела все фотографии имевшиеся в найденной папке. Ника была невероятно привлекательна. На мой взгляд, мы мало походили друг на друга — она обладала нежной, какой-то наивной красотой. Вроде бы те же черты лица, что и у меня, но совершенно другое впечатление. У неё была широкая открытая улыбка с ямочками на щёчках, мягкий спокойный взгляд. Весь её облик, казалось, излучал счастье.

Увеличив один из снимков, глядя в зеркало, я постаралась придать лицу аналогичное выражение и стала сравнивать. Да, мы были чрезвычайно похожи. Но моя улыбка выдавала ироничность моей натуры, взгляд был острым и оценивающим. В нём не было присущей Нике мягкости. Я понимала — если попадётся опытный фотограф, который изучал снимки Ники, он обязательно заметит разницу и тогда у меня будут серьёзные проблемы.

Поразмыслив немного, я решила использовать аутотренинг, настроить себя на нужный тип внутреннего состояния, так как лицо отражает внутренний мир. В целом особого выбора у меня не было. Я медленно перелистывала фотки Ники, стараясь прочувствовать атмосферу на них и убедить себя в том, что я абсолютная копия этой девушки. Просмотрев фотографии первый раз, я вместе с ноутбуком переместилась в гардеробную к большому зеркалу от пола до потолка. Стоя перед ним, я старалась воссоздать позы и мимику характерные для Ники. Поначалу было много отличий, чувствовалась моя напряжённость и угловатость. Постепенно я вошла во вкус, и копируемые позы стали более естественными.

Вначале я несколько минут смотрела на фото, как бы впитывая его, затем с закрытыми глазами повторяла увиденное перед зеркалом. При этом старалась понять, какие чувства испытывала Ника в тот момент, и до мельчайших подробностей припоминала выражение её лица. После этого мысленно совмещала её образ со своим и открывала глаза. Проделав это с лучшими фотографиями по несколько раз, я отметила, что стала больше соответствовать образу Ники. Научилась даже воспроизводить наивный мягкий взгляд беззаботной девочки — а-ля натюрель.

Дело оставалось за малым — научиться относится спокойно к самому процессу фотографирования. Одно дело позировать перед зеркалом и совсем другое, когда за тобой наблюдают множество лиц. К сожалению, времени на проведение такой адаптации у меня уже не имелось. И подходящего фотоаппарата в наличии тоже не оказалось. Положившись на русский авось, я прошла на кухню, перекусить перед выходом. Пока кушала, заново перечитала контракт на проведение фотосессии. Выписала адрес, куда должна была явиться через час. Сложила грязную посуду в посудомоечную машину и пошла одеваться.

В этот раз, я надела тёмно-синие джинсы, белоснежный тонкий свитер с небольшим v-образным вырезом. Нацепила изящные часики на белом ремешке и обвила несколько фенечек вокруг запястий. На шею — тёмную серебристую цепочку с кулоном в виде крылышек. Подобрала подходящие по стилю серьги из бижутерии. Показывать своё благосостояние, сверкая бриллиантами, не входило в мои планы. Сверху надела всё те же дублёнку и сапожки, что выбрала в первый день. Разве что поменяла сумку на более вместительную, замшевую с длинной бахромой по краю и широкой лямкой. Покидала в неё все необходимое, в том числе контракт и косметичку, и выскользнула за дверь квартиры.

Спустившись на первый этаж, я подошла к консьержу. Сегодня это был другой дядечка. Поздоровалась, объяснила, кто я такая и попросила вызвать мне такси либо подсказать нужный номер. Мужчина с воодушевлением стал помогать мне: вызвал машину и продиктовал телефоны нескольких служб такси, разъясняя их отличия. В итоге он порекомендовал мне купить автомобиль, так как не пристало такой очаровательной молоденькой девушке ездить в такси или общественном транспорте. Поблагодарив его, я вышла из подъезда.

Вскоре подъехало такси. Устроившись на заднем сиденье, поглядывая в шпаргалку, я назвала адрес и уставилась в окно. Было пасмурно, но тепло. Мы проехали мимо знакомых мне по первой прогулке зданий, мимо высоких офисов из стекла, банковских и деловых центров. Затем повернули, и высотные здания скрылись из виду. Теперь вдоль дороги стояли двух и трёхэтажные частные дома. Снова поворот и мы вновь оказались на ультрасовременной улице с высотками. Интересно и необычно было всё, что попадало в поле моего зрения. Увлёкшись, я и не заметила, как мы добрались до места назначения. Расплатившись с таксистом, я вышла из машины.

Передо мной высился огромный торговый центр "Лорис". С правой стороны на фасаде висел гигантский рекламный щит. На нём был отображён счастливый Хан Ён Ун в белоснежном свитере под горло и новогодним колпаком на голове. Happy New Year with Loris! — гласила надпись на щите.

— Слишком уж много совпадений, — досадливо пробурчала я, направляясь к входу в центр.

На первом этаже громадного магазина меня явно поджидали. Стоило мне войти, как ко мне подскочила невысокая щуплая девушка.

— Добрый день! Я Ён Силь Чи, помощник менеджера залов для приёмов. Мне поручили встретить вас, — поклонившись, проговорила она по-английски с заметным акцентом.

— Здравствуйте! — поклонилась я в ответ. — Вы проводите меня до студии? — уточнила я на корейском, давая понять, что знаю этот язык.

Девушка вздохнула с видимым облегчением. Было очевидно, что английская речь давалась ей непросто.

— Давайте пройдём к лифтам. Фотосессия состоится на последнем этаже, — Силь Чи указала направо и пошла малость впереди меня.

— У вас тут сказочно красиво, — подметила я, залюбовавшись новогодним убранством центрального зала.

— В Новый год у нас всегда богато украшают центр, — с гордостью пояснила она.

Войдя в лифт, я спросила у девушки:

— Вы случайно не знаете, кто тот парень, который изображён на рекламном щите, на фасаде здания?

Она повернулась ко мне и улыбнулась — мол, понимаю, он многим нравится:

— Хан Ён Ун — сын президента "Лорис" и главная фотомодель. Вы сегодня будете фотографироваться с ним. А вы не знали?

— Нет, не знала!

Лифт остановился, мы вышли и девушка снова пошла чуть впереди меня. Наконец мы зашли в какой-то зал. Силь Чи тут же скрылась, видимо посчитав свою миссию выполненной. Я же осталась стоять у дверей, наблюдая за происходящим.

В помещении сновало множество людей с одеждой, тканями, бумагами и осветительными приборами. Царил гомон и творческий беспорядок. В центре этого действа находился невысокий кудрявый мужчина средних лет, одетый в белые узкие брюки, голубую рубашку с расстёгнутым воротом и клетчатый жилет. Он наслаждался суматохой, поминутно давая указания, покрикивая и интенсивно жестикулируя. В одной руке, он держал фотоаппарат с громадным объективом.

Вероятно почувствовав мой взгляд, он всем корпусом повернулся в мою сторону. Наши взгляды встретились. Он несколько мгновений рассматривал меня, потом двинулся ко мне. Нас разделяли какие-то 50 метров. У меня всё сжалась внутри, готовясь к неизбежному. Тем не менее, я представила, как вхожу в образ с невинным мягким взглядом из арсенала Ники. Когда мужчина подошёл ко мне, я уже начала играть роль фотомодели.

Он поклонился и поприветствовал меня, представившись, как ведущий фотограф Пак Дон Хён. При этом в его пристальном взгляде, устремлённом на меня, сквозила подозрительность. Обратился он ко мне на английском, поэтому я на нём же и представилась. Исполнив ритуал знакомства, Дон Хён сказал, что познакомит меня с командой, и жестом пригласил последовать за ним. Мы прошли вглубь зала до ярко освещённой зоны, задрапированной с одной стороны белой тканью. Здесь Пак Дон Хён остановился, повернулся к присутствующим, чуточку прокашлялся и объявил на корейском:

— Коллеги, представляю вам Ким Лин Мей — фотомодель из России. Прошу вас быть терпеливыми и внимательными.

Я также встала перед толпой, поклонилась и представилась на корейском: — Я фотомодель Ким Лин Мей. Пожалуйста, позаботьтесь обо мне!

Повисшую тишину можно было резать ножом. Ведущий фотограф выглядел сконфуженным. Очевидно, никто не рассчитывал, что я смогу говорить на их родном языке. Быстрее всех оправился Пак Дон Хён. Он чуточку нервно попросил меня пройти с ним в кабинет для обсуждения некоторых рабочих моментов. Я последовала за ним, прикидывая в уме, где бы оставить дублёнку. По пути Дон Хён остановил какого-то паренька из стаффа, дав ему указание, также пригласить к нему Хан Ён Уна.

Кабинет Пак Дон Хёна оказался большим и богато обставленным. Он условно был разделён на две части. В одной располагалась рабочая зона фотографа с презентабельным письменным столом, удобным креслом и многочисленными шкафами за ним. Во второй — мягкий уголок с двухместным диваном и четырьмя внушительными креслами, расставленными по трём сторонам от журнального столика.

Дон Хён проводил меня к креслам и предложил сесть. Я сняла дублёнку, пристроила её на подлокотник и опустилась в кресло. Фотограф же уселся по центру дивана. Взяв папку с бумагами, которая лежала на краю журнального столика, он стал медленно её перелистывать. "Кажется, он чувствует себя ещё более неловко, чем ты", — отметил веселящийся внутренний голос.

— Мне говорили, что вы не знаете корейский. Я был приятно удивлён сегодня, — он резко захлопнул папку и воззрился на меня.

— Вас невольно ввели в заблуждение. Мало кто из моего окружения знал, что я изучала его, — постаралась я пресечь его подозрительность.

— Издалека вы показались мне взрослее. Сейчас же вы выглядите как ученица старшей школы, — проговорил он и задумчиво провёл пальцем по скуле.

От продолжения расспросов меня спасло появление Хан Ён Уна. Он поздоровался и сел напротив меня в кресло. Дон Хён хотел было представить нас друг другу, но Ён Ун упомянул о нашем знакомстве. На что фотограф лишь иронично улыбнулся.

— Нам предстоит большая работа. Часть съёмок мы проведём в студии, но большую часть я планирую отснять в реальных условиях. Концепция фотосессии — весеннее очарование первой любви. Вам нужно будет показать свою милую, нежную сторону, влюблённость и счастье, желание быть вместе каждую минуту, — сказал Дон Хён и поочерёдно взглянул на Ён Уна и меня, как бы убеждаясь, что мы уяснили его идею.

— Первые два дня съёмка будет проходить здесь в студии, чтобы вы привыкли друг к другу, настроились на нужное настроение. Следующие три дня снимаемся в оранжерее, горах и загородном доме. И один день оставим в запасе на случай каких-либо изменений со стороны руководства.

Завершив монолог, фотограф откинулся на спинку дивана и снова взял в руки папку, которую отложил перед разговором.

— Если у вас есть какие-либо пожелания, то я готов их выслушать, — добавил он.

Пожеланий у меня пока не было, Ён Ун тоже промолчал. Возникло ощущение, что они близко общаются и эти слова адресовались именно мне.

— Тогда можете идти готовиться к съёмке, — сказал фотограф Дон Хён.

Я первой покинула кабинет. Закрывая за собой дверь, уже собиралась притворить её поплотнее, но услышала, как Дон Хён спросил Ён Уна:

— Ты упрашивал пригласить эту фотомодель, потому что вы знакомы?

После этих слов любопытство победило мой здравый смысл, и я стала слушать, затаившись под дверью.

— Нет, конечно. Первый раз я услышал о ней от знакомого в посольстве. Он сказал мне, что недавно русская модель корейское имя получила и гражданство. Документы ей вручал лично министр иностранных дел. Парень видел её тогда и отметил, что она более красива, чем многие иностранки, которых он знает. Мне стало интересно. Я поискал о ней информацию в инете, и она мне очень понравилась, — ответил Хан Ён Ун.

— Я вот одно не могу понять, как твоя мама подписалась на это? — задумчиво осведомился Дон Хён.

— Как-то она сказала мне, что в этот раз хочет сделать необычный весенний каталог для нашего центра. Я зацепился за эту идею и предложил пригласить иностранную фотомодель. Согласись, фотографии с такой девушкой привлекут много внимания! — Ён Ун хмыкнул и продолжил: — Тем более если в газеты просочится информация, что она получила гражданство за особый вклад в развитие нашей страны. Насколько я в курсе, пока это не известно общественности.

— Весьма выгодный маркетинговый ход. Но всё же, как ты уговорил президента на такую авантюру? Акционерам может не понравится, что она пригласила иностранную модель.

— Я попросил маму сделать это для меня в качестве подарка к моему совершеннолетию, — нехотя признался Ён Ун.

— И она, конечно же, не смогла отказать единственному баловню в такой малости, — чуть издевательски подметил Дон Хён. — Но когда вы успели познакомиться?

— В самолёте. Точнее я столкнулся с ней в самолёте, а познакомился уже в Сеуле в отеле. Она случайно упала на меня в самолёте... Ты не поверишь, где оказалась её рука в тот момент...— взахлёб стал рассказывать Ён Ун о нашей первой встрече.

"Ой, трепло! Зачем вообще такое, кому-то рассказывать!", — мысленно негодовала я.

— Не может быть! — недоверчиво воскликнул Дон Хён.

— Она, конечно, извинилась, и при этом мило так покраснела. Естественно после этого мне не терпелось с ней познакомиться поближе, поэтому я, прилетев выяснил в каком отеле она остановилась.

— Пошёл к ней в номер отеля? — удивлённо спросил фотограф.

— Я сделал лучше! Назначил три свидания вслепую в ресторане этого отеля. Ты же знаешь, как меня достаёт мама, требованиями сходить на них. Вот я и сходил! Только в первые два дня я её не увидел. Потом мне повезло и мы познакомились. Тогда я и выяснил, что она знает язык.

— Мне об этом раньше не мог сказать?! — возмутился Дон Хён.

— Я думал, тебе мама расскажет, — попытался оправдаться Ён Ун.

— Она же президент Ён Ун. Просто поставила перед фактом, что пригласили русскую фотомодель. Из-за этого я целый месяц по вечерам мотался на курсы, подтягивая свой английский. Столько времени потратил впустую, — продолжил негодовать фотограф.

Дальше подслушивать я не стала — не хотелось быть застуканной в столь щекотливом положении. Тихонечко на цыпочках отошла от кабинета и направилась в сторону зала. И как раз вовремя! Из-за угла коридора вышла девушка и устремилась прямиком ко мне.

Она представилась как стилист, затем сопроводила меня в одну из прилегающих к залу комнат. Это была моя личная гримёрка. В ней размещался туалетный столик с множеством лампочек по периметру зеркала. Около него стояло большое кресло. Ещё несколько кресел размещались возле одной из стен. Часть комнаты была отделена ширмой, рядом с которой располагалась гардеробная стойка, до отказа заполненная плечиками с разномастной одеждой. Дав мне осмотреться, девушка пояснила:

— Сегодня — это ваша гримёрная. Скоро придут визажист и парикмахер. Сейчас нужно подобрать для вас модели подходящего размера. Можно я осмотрю вас?

Я положила дублёнку вместе с сумочкой на одно из кресел у стены и подошла к стилисту поближе. Она обошла вокруг меня, что-то бормоча себе под нос. Потом улыбнулась удовлетворённо и сказала:

— Вы пока раздевайтесь за ширмой, — подошла она к ней, отодвинула штору, закрывающую вход, указала на висящий, на вешалке халат и тапочки под ним. — Они для вас, чтобы было удобней переодеваться. — Заходите, сейчас я подам вам одежду.

Я переоделась в платье-колокольчик нежного жёлто-зелёного цвета и вышла из-за ширмы, придерживая края спинки. Стилист тут же шагнула ко мне, чтобы помочь с молнией. Она обошла меня по кругу, поправляя только ей видимые складки и неровности. Отошла на пару шагов ещё раз все досконально осмотрела. В это время в гримёрную постучали и после разрешения вошли две девушки.

Меня усадили в кресло перед зеркалом. Девушки одновременно принялись за работу с моей внешностью. Некоторое время понаблюдав за ними, погрузилась в свои мысли.

Я обдумывала произошедшее в кабинете фотографа. То, что моё знакомство с Хан Ён Уном не случайно я стала догадываться ещё до подслушанного разговора. В целом ситуация складывалась вполне стандартная: услышал — заинтересовался — познакомился. Вопрос лишь в том на какую следующую стадию отношений он рассчитывает? Варианты: тесное знакомство, дружба, любовные отношения. Вероятно, он и сам не знает, чего в конечном итоге хочет.

Очевидно одно — парень решил поиграть в охотника и мне он присвоил роль добычи. Стоит ожидать на съёмках провокации с его стороны. Он постарается меня зацепить, вызвать интерес к себе. Нужно оставаться спокойной, чтобы не произошло или же сделать вид, что я заинтересовалась? Может он убедится в своей исключительности и перестанет играть? С другой стороны, это может стимулировать увлечение и тогда он пустится во все тяжкие. Где же в таком случае золотая середина? Как же все сложно! "Всегда ты так Ланка!— Не успела приехать в новую страну, а уже вляпалась в какую-то интригу", — внёс свои пять копеек внутренний критик. "Где ты интриги то увидел? Подумаешь, мальчик поохотиться надумал", — деланно спокойно возразила я.

Хочу просто отработать фотосессию и поехать домой. Мне и без этого Ён Уна есть о чем переживать. Вон фотограф уже сделал стойку на несоответствие моего возраста.

"Короче, Фрейд доморощенный, делаешь морду лица кирпичом и демонстрируешь профессиональный подход к работе. Если же парень и дальше соизволит охотиться, пошлёшь его далеко и надолго", — посоветовал внутренний голос. "Ты сам-то понял что сказал?! Послать всегда можно, только потом боком выйдет", — купировала я его наставления.

Получается, в любом случае не удастся отвертеться, от навязанной игры. Может прикинуться блондинкой. Невозможно играть с тем, кто не понимает смысла. Конечно, во время нашей встречи я вела себя адекватно, но первое впечатление бывает таким обманчивым. Вполне может прокатить.

— Макияж и причёска готовы, — вырвал меня из раздумий голос визажиста.

Я посмотрела в зеркало. Супер! Когда работают профессионалы, они подчёркивают все достоинства. В данном случае, они ещё как-то сумели добавить моему лицу почти корейский разрез глаз.

— Вы сделали меня более похожей на кореянку? — озвучила я своё наблюдение.

— Это было не сложно, — неожиданно заявила визажист. — По вашему лицу сразу не скажешь, что у вас корейские корни. Это из-за более светлого цвета кожи и волос. Но если присмотреться внимательней, становится заметно, что многие черты вашего лица имеют характерную для корейцев форму. Видимо вы родились при повторном смешении корейской крови с европейской, — пояснила она.

— Даже я как профессионал не сразу подметила это. Но по мере работы над вашим лицом поняла причину, почему у вас такая необычная внешность, — продолжила девушка явно довольная собой.

— Вы порадовали меня. Я переживала, что у меня совсем уж европейская внешность, — капельку слукавила я. — Вы научите меня подчёркивать корейские черты с помощью макияжа?

— В следующий раз, обязательно все покажу, — улыбаясь, пообещала визажист.

На самом деле я внутренне ликовала, ведь мне несказанно повезло. Я знала, что корейцы во многом придерживается традиций, и одного корейского имени не достаточно, для того чтобы тебя приняли. Внешность также очень важна, как и соблюдение традиций.

После ухода девушек из стаффа, я немного задержалась в гримёрной. Покорчила себе рожицы, настраиваясь на работу и силясь выбрать оптимальный вариант для намечающейся игры. Прогнать проявление пытливого ума из взгляда было нелёгкой задачей. Подобрав нужный образ, я пошла в зал для фотосъёмки.

В студии было все готово к работе, ожидали только фотографа. Впрочем, вскоре он появился в сопровождении Ён Уна. Последний, выглядел отменно: в светлой модельной рубашке с оригинальным рисунком и узких брюках лососевого цвета. Мне слегка было дико видеть сочетание ярких цветов в мужской одежде. В России в большинстве случаев мужчины предпочитают более холодные тона и либо классический, либо уж совсем разгильдяйский стиль одежды.

По указанию Пак Дон Хёна мы, сняв у края тапочки и надев подобранную стилистами обувь, прошли на площадку для фотосъёмки. Кто-то включил романтическую музыку, площадку по краям обступили любопытствующие. Я и Хан Ён Ун встали в центре. Работники под присмотром Пак Дон Хёна регулировали освещение.

— Вы не удивлены нашей встречей? — пытаясь поймать мой взгляд, спросил Ён Ун.

— Немного. Иногда жизнь преподносит неожиданные сюрпризы, — ответила я, наблюдая старательно за процессом настройки освещения.

10. Ловушка для Лин Мэй

— Приготовились, начинаем съёмку. Ким Лин Мэй и Хан Ён Ун сегодня у вас замечательный день. Вы влюблены. На улице наступила весна, светит солнце, поют птицы. Вы вместе идёте гулять. Посмотрите друг на друга, — комментировал Пак Дон Хёна и щёлкал фотоаппаратом.

Фотограф Пак постоянно разговаривал, настраивая на нужный лад:

— Как хорошо вы смотритесь вместе! Улыбнулись друг другу. Ещё! Молодцы! Повернулись лицом к лицу. Ён Ун приобнимите Лин Мей за плечи. Вот так! Чудесно! Теперь влюблённо смотрите в глаза. Чуть больше нежности. Ён Ун, вы сейчас обнимаете самую красивую девушку. Поближе друг к другу. Да! Широко улыбаемся. Вы сегодня самые счастливые! — он часто переходил с места на место, ловя только ему видимый ракурс.

— Принесите мне стул! Белый стул с резной спинкой! — дал он отрывистое указание. — И ещё мне нужна волна из полупрозрачной ткани: жёлтой и зелёной.

Указания выполнили почти моментально. Помощницы, сняв обувь, прошли в зону съёмки, водрузили принесённый стул и, взяв ткань за края, встали за нами.

— Делаем большую волну. Нет, нет! Вначале, жёлтую! Кто-нибудь включите вентилятор! Нет! Не нужно! Положите пока ткань и уйдите оттуда, — командовал процессом Пак Дон Хён, сопровождая все слова жестами. Мне даже показалось, что сейчас он выронит свой тяжеловесный аппарат.

— Ён Ун присаживайтесь на стул. Ким Лин Мэй, вы встаньте за спинкой и обнимите его за шею. Улыбнитесь. Снимаю, — медленно проговорил Дон Хён, обходя нас и делая многочисленные снимки. Резко встал напротив и недовольно распорядился: — Поправьте Ким Лин Мей волосы! Что, сегодня никто работать не собирается?!

И вот так несколько часов кряду. Первое время Пак Дон Хён меня смущал своей манерой общения с помощниками. Внезапными указаниями вскриками он заставлял всех носиться вокруг него, но при этом не было агрессивности. Все вокруг чётко и быстро выполняли требуемое. Чувствовались профессионализм и сработанность коллектива.

За время съёмки мне пришлось много раз переодеваться. Ён Ун также каждый раз приходил в новом костюме. Визажисты, парикмахеры, стилисты регулярно подправляли наш облик, иногда прямо на месте съёмки. Я полностью погрузилась в рабочую атмосферу, испытывая некий внутренний подъём, безотчётное желание сделать все как можно лучше. Меня переполняло приятное чувство энтузиазма от совместной бурной деятельности.

Ожидаемых мной провокаций со стороны Ён Уна, как ни странно, не последовало. Он, обворожительно улыбаясь, выполнял все распоряжения фотографа Пака, с чувством изображая влюблённого парня. Целый день обаятельный, предупредительный, внимательный и молчаливый. И ни одной словесной или физической атаки.

Я также смущалась, улыбалась и молчала. Этому было две причины. Во-первых, избранная стратегия простушки. Во-вторых, неведение местных негласных норм общения. Изучить мне их было некогда. Наблюдения за окружающими покамест не принесли существенных результатов. Лишь заметила, что корейцы, как впрочем, и русские, в общении придают большое значение иерархии. К старшим всегда обращаются уважительно и формально, на первый взгляд даже подобострастно. Причём это касается как старших по возрасту, так и по должности. Старшие по работе позиционируются как потенциальные учителя и к ним обращаются "сонбэ", а младших называют "хубэ". Такое обращение сразу позволяет понять, кто чей подчинённый или кто старше и соответственно главнее.

Интенсивная работа и непривычное окружение вымотали меня основательно. Тем не менее, вернувшись вечером домой, я решила по исконно русской традиции отметить Старый Новый год. Приняв душ и переодевшись в домашнее платье, приступила к готовке. Соорудила пару салатиков, отварила картошечки и нарезала фруктов. На столе не хватало колбасы и чёрного хлеба. Из спиртного в наличии имелись тоже только соджу и макколи. Их я купила в прошлый раз вместе с продуктами для пробы. Символично, моё первое застолье в Сеуле с блюдами русской кухни и корейскими напитками.

О соджу я узнала из первой же просмотренной мной дорамы. Наблюдала поражаясь, как герои фильма много дней подряд вечерком набираются до состояния нестояния. Положа руку на сердце, честно скажу, я так не сумею. Один вечер, куда ни шло, но несколько дней кряду — для этого нужен стаж. И зверски здоровый организм конечно.

Внимательно прочитала этикетки на бутылочках с алкоголем. Обе зелёненькие — с намёком на зелёного змия, наверное. Макколи оказался более слабоалкогольным напитком — всего 6% алкоголя, в то время как в соджу содержалось 20 %. По русским меркам немного крепче, чем вино, но слишком слабое по сравнению с водкой или коньяком. В свою бытность россиянкой я предпочитала пить именно вино. Так что для меня градус соджу подходил в самый раз.

Праздновать в одиночку совсем не весело, а пить и того хуже. Даже в самые худшие времена рядом со мной были близкие люди, которые неизменно делились теплом. Помогали своим присутствием в жизни справляться с любыми невзгодами. Сейчас же я осталась совсем одна в чужой для меня стране, с непонятными мне законами и традициями. Немного страшно от неизвестности. С другой стороны, моё будущее обеспечено и нет видимых причин волноваться о хлебе насущном.

Немного перекусив, налила себе выпить. Дегустацию начала как водится по возрастающей. Макколи в стакане выглядел непривычно — густая жидкость похожая на молоко. На этикетке было написано, что это живое рисовое вино с содержанием бактерий. Любопытно. Пригубила, распробовала. По вкусу чем-то напоминает напиток из чайного гриба, кисловатый и чуточку забродивший. Думаю макколи можно даже не закусывать. Ассоциация данного напитка с алкоголем минимальна.

Соджу оказалось тоже слабеньким. По вкусу схожим с разбавленной водкой. Впрочем, я отнюдь не знаток последней. Вот соджу пришлось закусить, причём основательно. Я сделала ошибку, пытаясь также как и макколи распробовать напиток. Пить его однозначно нужно залпом, чтобы меньше ощущать не самый приятный вкус. И закусывать соджу лучше чем-либо острым либо кислым.

В итоге к бутылке соджу я больше не притронулась, а макколи опустошила наполовину, благодаря чему слегонца расслабилась. Непривычная обстановка и необходимость быть той кем на самом деле не являюсь, весь день держали меня в напряжении. Сейчас анализируя произошедшее за день, я понимала, что быть Ким Лин Мэй мне будет не сложно. Во-первых, меня здесь никто, по сути, не знает и поэтому не может обнаружить несоответствие оригиналу. Во-вторых, нужно попросту привыкнуть воспринимать себя иначе — с новой биографией и статусом. И чем меньше я буду зацикливаться на моих с Никой различиях, тем безболезненней пройдёт этот процесс.

Следующий день фотосессии пролетел в аналогичном темпе. Правда я умудрилась проспать до девяти и едва не опоздала. Работа в команде давалась мне легче. Люди привыкли к иностранке, больше улыбались и разговаривали. Ён Ун по-прежнему оставался предупредительным. Хорошо, что у нас фактически не было свободного времени, чтобы поговорить. Иначе пришлось бы изображать недалёкую девушку. А это, во-первых, уметь нужно, во-вторых — неприятно, а в-третьих, вовсе не гарантирует нужный результат.

Визажист, как и обещала, уделила мне целый час своего времени в обеденный перерыв. Она досконально объяснила, в чем заключаются особенности моего лица. Как можно сделать акцент на еле заметных корейских чертах. После этого я сама попробовала подкрасить лицо под её руководством. Девушка была превосходным учителем, терпеливо поправляла мои ошибки и заново поясняла то, что я недопоняла.

Перед съёмкой я забежала в местную уборную. Как говорится, можно быть царём, но природа возьмёт своё. Я уже собиралась покинуть место раздумий, когда в туалетную комнату вошли какие-то девицы. Они судя по звукам, остановились перед зеркалами поправить макияж. Выйти из кабинки я постеснялась. Конечно, отношение здесь ко мне было дружелюбным, обходительным, но всё же я чувствовала дискомфорт. Видимо моя подозрительность становится фобией?!

— Не знаете, почему они все носятся с этой Ким Лин Мэй, как будто она родину спасла в прошлой жизни? — недовольным тоном спросил кто-то из девушек.

— А... Тебя же не было на собрании, которое проводил Пак Дон Хён перед её приездом! Он сказал, что фотомодель Ким приглашена лично президентом Лорис. Поэтому нам всем нужно показать себя с лучшей стороны. И к тому же она иностранка, — пояснила другая девушка.

— В любом случае не вижу в ней ничего особенного. Старается выглядеть как кореянка, но всё равно не похожа, — капризно заявил первый голос.

— Не видишь, а вот наш Хан Ён Ун разглядел. Заметила, как он вокруг неё увивается, — в разговор вступила третья девушка.

— Неприятно смотреть. Она в его сторону ни разу не взглянула. Всё время, как заведённая, двигается по указке фотографа. Правда, она из-за больших глаз похожа на куклу-аниме? — спросила четвёртая.

— Подумаешь, я могу себе больше глаза сделать при помощи крема. Ты же видела когда в прошлый раз ходили в клуб? — спросила капризница.

— Помню, ты тогда была неотразима... — подтвердила обладательница второго голоса. — Слышали, стилист Ки сказала, что она вчера видела на Ким Лин Мэй бельё от Сок Хван Джи?

— Не может быть! Он баснословно дорогое и всегда имеет индивидуальный дизайн, — неверяще воскликнул кто-то из девушек.

— Вот я тоже думаю, как русская модель могла заполучить такой бренд?! — возмутилась самая недовольная из четвёрки.

Я хмыкнула про себя: "Подумаешь! Просто выбрала в шкафчике бельё побогаче". Не хотелось ударить в грязь лицом перед профи. Конечно, я уяснила какие-то внешние характеристики фотосьёмки, пока разглядывала фотки Ники, но это ни разу не значит, будто я сразу стала профессионалом и умею выглядеть как настоящая фотомодель.

Девушки наконец разошлись по кабинкам — я уже устала стоять под дверью. Достала мобильник и посмотрела на время: нужно поторапливаться на площадку. Но пришлось выждать ещё минуть пять, пока болтушки покинули уборную, чтобы направиться в съёмочный зал.

В целом за этот день больше ничего особо примечательного не произошло. Я также избегала смотреть на Ён Уна, разве что по просьбе фотографа Пака. Делала вид, что мне интересно все происходящее вокруг, и я сконцентрирована на работе. Впрочем, так оно и было.

Мне очень понравилось фотографироваться под внимательным руководством Пак Дон Хёна. Он как большой сверхчувствительный локатор улавливал малейшее изменение эмоций. Направлял нас своими словами и шутками. Мы часто смеялись, бегали и играли как дети. Непосредственное, открытое и задорное веселье захватывало дух, отзываясь где-то внутри чувством утраченного ребячества. Я наслаждалась каждым мгновеньем.

В конце съёмки Пак Дон Хён похвалил всех. Все чинно раскланялись, благодаря за проделанную работу. Работа на сегодня была окончена. На первых порах, я ощутила себя обманутой из-за того, что веселье слишком быстро завершилось. Потом появилась радость от предвкушения завтрашнего дня, который обещал быть не менее захватывающим, чем сегодня.

Оказавшись дома, я приняла душ, зацепила миску со вчерашним салатом и уселась перед ноутом Ники. Эмоциональная усталость навалилась всей тяжестью. Так, срочно нужно отвлечься. Нашла в инете дораму и погрузилась в яркий мир романтики и переживаний. Где-то на третьей серии в голове тренькнул звоночек. Поставив паузу, я задумалась. Дорама давала ответ на вопрос, который меня невольно беспокоил, оставаясь на заднем фоне сознания: "Почему Ён Ун, несмотря на явный интерес ко мне, не пытался приударить?"

Посмотрев, дораму я поняла, что в Южной Корее инициатива более тесного знакомства чаще всего исходит от девушки. Для повышения уверенности в сделанном выводе прокрутила ещё несколько дорам. Во многих из них знакомство главных героев происходило в детстве. В некоторых — посредством общения в школе, университете, работе (нужное подчеркнуть). Примечательным был факт, что парень обычно начинал ухаживать после какого-либо действия со стороны девушки в его адрес.

Итак, первый шаг сделала я, когда свалилась на него в самолёте. Второй шаг сделал он — когда выследил меня в отеле. Следовательно, он сейчас ждёт активности с моей стороны. "А вот и не дождётся!" — ехидно отметила я. Хан Ён Ун слишком молод для меня. И вообще здесь не о чём думать. Нужно утвердиться в жизни, решить вопрос с образованием и карьерой. Мне с лихвой хватила пяти лет затворничества, чтобы изголодаться по нормальной социальной жизни. Я хочу учиться, работать, путешествовать. Отношения же приведут к возникновению ограничений. Зачем мне они нужны?! Тем более, замужем, я уже отметилась! Короче, порешив на этом я отправилась на боковую.

Вскочив под кукареканье будильника, минуты три я приходила в себя. По плану фотографа Пака нынче предстояла загородная поездка в горы. Следует тепло одеться и запастись провиантом. Поэтому по телефону я заказала доставку продуктов на дом. Затем провела повторную ревизию гардеробной в поисках тёплой одежды. Конечно, зима в Сеуле значительно мягче российской. По крайней мере, если говорить о средней полосе, где я ранее проживала. Но за городом однозначно будет холодно и ветрено, а холодный пронизывающий ветер ещё никому не добавлял здоровья.

К сожалению, добротных, по-настоящему тёплых вещей нашлось маловато. Нежно-сиреневый свитер из ангоры, тёплые колготы и облегающие серые брючки с начёсом. В целом не густо, но для пары поездок хватит. Сверху ещё накину тёмно-серый пуховик с капюшоном. Также я подобрала вместительную сумочку и положила в неё на всякий случай кроличьи варежки и вязаную шапку с помпоном.

Пока возилась с одёжкой, прибыл паренёк из доставки. Он, как и большинство местных, не сумел скрыть изумления моей персоной. "По-видимому, такая реакция станет для меня обыденностью. Подумаешь, привыкну!"— мысленно констатировала я.

Из привезённых пареньком продуктов приготовила настоящие русские бутеры с колбаской и сыром. Не удержалась, сварила несколько яиц вкрутую. Нарезала помидор и огурцов дольками, посолила и все аккуратно уложила в одинаковые коробочки для бенто, обнаруженные мной в одном из шкафов кухни. Они широко используются в Азии для красивого оформления и переноса еды. Их сравнительно большое количество связано с многообразием блюд разом потребляемых корейцами во время одного приёма пищи.

Мечталось подкрепиться на свежем воздухе подальше от всех остальных. Прошлые мои обеды среди коллектива фотостудии представляли собой некое реалити-шоу со мной в главной роли. Многие исподтишка следили за мной и прятали улыбки, наблюдая, как я неловко пользуюсь палочками.

Ещё больше интереса вызывали мои невольные гримасы, периодически возникавшие в процессе приёма пищи — местная еда по вкусу слишком сильно отличается от привычных мне блюд. Некоторые из опробованных мною яств вызывали во рту пожар такого масштаба, что я ощущала себя кем-то огнедышащем. Возможно, поэтому в корейской культуре так много внимания уделяется драконам. Они сами ежедневно становятся "драконами"!

Утро прошло в этих приятных хлопотах. Упаковала контейнер в сумку, потеплее оделась и вызвала такси до торгового центра. Вчера до ухода мы договорились перед поездкой собраться у служебного входа "Лорис", чтобы затем дружной оравой поехать в горы. Но планы поменялись. В этом я убедилась, едва выбравшись из такси. У нужного мне входа одинокой берёзкой на ветру красовался Хан Ён Ун. Крайне не хотелось идти с ним на прямой контакт. Пересилив себя, подошла и поинтересовалась — где все остальные. Ён Ун сообщил с довольным видом, что все уже уехали, оставив его дожидаться меня. Он будет рад подвести меня до места съёмки. "Кто бы сомневался! Ты наверно все для этого сделал?! Всех разогнал!" — мысленно прошипела я. Однако, артачиться не имело смысла.

Ён Ун направился к шикарному спортивному автомобилю глубокого синего цвета. "Мальчик-то не бедствует", — высказался внутренний голос. "Сын президента торгового центра — это тебе не хухры-мухры", — подколола я себя, идя вслед за парнем.

Он любезно открыл для меня переднюю дверцу. Пришлось сесть, хотя я предпочла бы место подальше от юного горячего мужчины. Устроившись в кресле, я сразу же пристегнула ремень безопасности. На что Ён Ун выдал непередаваемую гамму эмоций на лице, когда сел на своё место водителя. Но сказать парню было нечего. Он поставил классическую музыку в проигрывателе, и мы двинулись в путь. В свою очередь я незамедлительно отвернулась к окну, особо не страдая угрызениями совести. Развлекать Хан Ён Уна я не нанималась! И мне на самом деле было любопытно поглазеть по сторонам. Паренёк какое-то время молчал, видимо надеялся, что я сама заведу разговор. А я упорно инициативы не проявляла. В итоге Ён Ун не выдержал и стал рассказывать.

— Думаю, за городом вам понравится. Мы будем проводить съёмку поблизости от Вораксан — главной горы хребта Собэксан. Она считается одной из самых высоких гор Южной Кореи. Её высота составляет почти 1100 метров. С высоты горы открывается отличный вид на изгибы реки Кымган. На её склонах расположены несколько городов, а также национальный парк. Также там много красивых буддистских храмов...

Я с интересом слушала рассказ Ён Уна, наблюдая за сменяющимися пейзажами за окном автомобиля. Красиво, не хватало только искорок солнечного света на снегу. В некоторых местах снега вообще не было. Иногда ветер бросал под колеса горстки крупинок, собранные из укромных мест у дороги. Пасмурный день навевал лёгкую грусть.

Заметив моё состояние Ён Ун, включил более энергичную музыку. Меня чуть-чуть волновало его близкое присутствие. Едва уловимый мужской аромат наполнял салон. В воздухе ощущалось его напряжение. При этом я была уверена, в его мыслях вряд ли есть что-либо кроме романтических бредней. Не выдержав моего настойчивого молчания, он предложил:

— Можете поспать, если хотите. Нам ещё долго добираться до места.

— Спасибо, я не выспалась сегодня, поэтому действительно лучше вздремну, — ухватилась я за благовидный предлог не поддерживать беседу. Села поудобней, прикрыла глаза и не заметила, как уснула.

Резкий рывок машины вырвал меня из мягких объятий сна. Я огляделась. Мы остановились где-то в лесу. По сторонам от дороги высились сосны, ярче зеленели ели и кедры, лежал снег. Я повернулась в сторону Ён Уна и впервые за этот день взгляды наши пересеклись. В них отражались ожидание и неприкрытый интерес. Едва не поперхнувшись, спросила:

— Что произошло? Почему мы остановились?

— В машине кончился бензин. Извините, я был весьма рассеян перед поездкой и не проверил его уровень в бензобаке, — спокойно солгал Ён Ун.

— Мы находимся у горы Вораксан?

— Нет, ещё долго нужно ехать, чтобы туда добраться.

— Может, позвоним Пак Дон Хёну, пусть за нами пришлют машину? — предложила решение проблемы. Я не знала можно ли сюда вызвать эвакуатор.

— Сейчас наберу, — Ён Ун взял с приборной панели свой телефон. — Связи нет... — он сделал вид, что это новость для него, но малость не доиграл. Указал перед машиной: — Вон там есть возвышенность, я схожу туда. Возможно там будет ловить...

Ещё до того как он покинул автомобиль, я поняла, связи там тоже не будет. Парнишка, очевидно, все просчитал, и мы застряли основательно и надолго. Скорее всего, до утра. "Ну что, дождалась Ланка следующего шага на свою голову?!", — проворчал ехидный внутренний голос. "Ага, допрыгалась!", — вяло констатировала я.

В том, что ничего предосудительного не произойдёт, я не сомневалась. Ён Ун ещё слишком молод для циничного отношения к женщинам и не пойдёт на соблазн. Расчёт сделан на наше сближение в романтичных и капельку экстремальных условиях. Несомненно, он всё продумал, прежде чем втравить меня в это приключение. Думаю ничего опасного, если я с ним пообщаюсь подольше. Разве, что придётся снять маску и стать собой. Долго изображать из себя простушку у меня вряд ли получится.

Ён Ун вернулся, сел за руль, обдав волной морозного воздуха.

— К сожалению, там тоже нет связи. Придётся подождать, когда здесь кто-либо проедет. Попросим их прислать эвакуатор из ближайшей деревни.

Я посмотрела на дорогу, погода как на зло портилась, поднималась метель. Сегодня обещали потепление, вспомнила, я прогноз погоды прослушанный накануне.

— Похоже начинается вьюга, — озвучила я своё наблюдение.

— Тогда нам лучше переждать её в машине. Когда она закончится, можно будет сходить пешком до буддийского храма. Кажется, где-то здесь поблизости есть один.

— Хорошо, подождём, — согласилась я.

Хан Ён Ун заметно расслабился, откинувшись на сиденье.

Я мысленно оценила окружающую обстановку: "При таком ветре машина быстро выстынет, несмотря на свою относительную герметичность. И тогда мы начнём мёрзнуть. Неужели Ён Ун именно на это рассчитывал? Впрочем, всё скоро станет предельно ясно. В том числе для чего затеяна эта авантюра. Не надо мучить себя догадками, лучше извлечь пользу из сложившейся ситуации. Ага, осталось только понять, в чём заключается эта польза..."

11. Разочарование в себе

Ветер за пределами машины завывал все громче. Из-за метели в салоне царил полумрак. Он скрадывал выражение лица Хан Ён Уна, придавая ему таинственность.

— Может, будем говорить неформально, — внезапно предложил Ён Ун. — Я не намного старше вас, — пояснил он, лучезарно улыбаясь.

— Да, так будет удобней, — согласилась я, дальше играть в молчанку не имело смысла. — Почему ты решил стать фотомоделью? — задала я нейтральный вопрос.

— Я не только фотомодель, ещё актёр и певец, — улыбнулся он. — Просто выбрал то, что мне нравится больше всего. Люблю играть на гитаре, петь. Фотомоделью я сделался уже после того, как стал музыкантом. В Корее так принято, если ты музыкант, то можешь стать также актёром и моделью, — он склонил голову набок, наблюдая за моей реакцией на его слова. Взглянул перед собой, и поглаживая кожу на руле автомобиля спросил: — А ты сама, почему стала моделью?

Вопрос поставил меня в тупик. Я до сих пор не придумала правдоподобную легенду о своём прошлом. И подробности жизни Ники не знаю. Лишь кое-что выуженное из писем Вени. Ввиду этого я недолго помолчала, делая вид, будто размышляю над ответом. Сама же судорожно придумывала, как не попасть впросак. Парнишка явно знал мою биографию, точнее Никину, значительно лучше, чем я.

— Хотела испытать что-то новое в своей жизни, — наконец выдавила я. — Потом мне понравилось работать перед объективом. Фотосессии, когда их проводит профессиональный фотограф, например как Пак Дон Хён, приносят много радости, эмоциональное удовольствие, — пояснила я, повернувшись в пол-оборота к Ён Уну и частично оперившись спиной на дверку. Мне было так удобней наблюдать за его мимикой.

— Согласен, очень многое зависит от фотографа. Его умение видеть прекрасное, открыто работать с моделью... Поэтому я стараюсь работать со своим фотографом: с Пак Дон Хёном. Думаю, ты тоже можешь с ним договориться о совместной работе. Он вчера после съёмок говорил, что твоя душа открыта для объектива и ему очень понравилось тебя фотографировать. Если ты, конечно, задержишься в Сеуле... — парень также повернулся лицом ко мне, скопировав мою позу.

— Я подумаю над этим. Мне тоже нравиться его манера проведения съёмок, и конечно же импонирует высокая оценка моей работы.

— Поверь мне, только он умеет создавать настолько весёлую атмосферу в фотостудии. Другие фотографы, с которыми мне довелось работать, очень редко шутили. В этом смысле Пак Дон Хён — уникален!

— Хорошо, я поговорю с ним, как только появится возможность, — согласилась я, поразившись его настойчивости и горячности в отношении друга.

— Значит, ты остаёшься в Сеуле? — довольно улыбнулся Ён Ун, и его глаза словно замерцали.

— Остаюсь.

— Надолго?

— На лет пять, чтобы научиться хорошо играть и стать актрисой кино. Мечта детства. Теперь у меня есть возможность её воплотить, — взволнованно призналась я в своих чаяниях.

Хан Ён Ун задумчиво окинул взглядом лобовое стекло, основательно припорошенное снегом.

— В Сеуле много школ, университетов, агентств в которых можно получить образование по данному профилю. Самым крупным является Национальный университет искусства кино и театра. В нём есть Школа драмы, где на факультете актёрского мастерства как раз обучают будущих киноактёров. Скоро начнётся новый учебный год. Ты же в курсе, что в Корее он начинается с первого марта? — Ён Ун внимательно взглянул на меня.

Я расстроенно пробормотала:

— Нет. Я полагала у меня будет время до вступительных экзаменов. Получается, я потеряю целый год?

— Да, вступительные испытания уже прошли в июне и августе прошлого года. В конце января будет проводиться окончательная регистрация поступивших. Впрочем, для иностранного абитуриента университет может пойти на уступку. В этом случае наиболее важны его рекомендации, личные достижения и способности. Нужно обратиться в приёмную комиссию. Может, будет дополнительное прослушивание.

— Что нужно для участия в прослушивании? — уточнила я.

— Подготовить какое-либо выступление: сыграть сцену, станцевать или спеть. А лучше всё вместе... Можно задействовать репетиторов. Они помогут быстрее приобрести нужные навыки, что значительно повысит твои шансы.

— Так и сделаю, спасибо за совет! — от души поблагодарила Ён Уна. — Только первое что сделаю на днях — съезжу в университет и выясню все их требования.

— Ты играешь на музыкальных инструментах? — внезапно спросил он.

— Только на фортепьяно... Я обучалась в музыкальной школе и получила диплом с отличием, — гордо поведала я.

— Этого не было указано в твоем резюме, — удивился Ён Ун.

Я на секунду растерялась, запоздало сообразив, что озвучила факт из личной биографии, забыв про Никину.

— Умение играть не так уж важно для фотомодели, — попыталась выкрутиться я.

— В Южной Корее высоко ценят людей, которые на профессиональном уровне разбираются в музыке. Особенно тех, кто играет на фортепьяно. Корейцы чрезвычайно любят пение. Потому так широко распространены караоке-бары. Чтобы все желающие могли попеть, когда им этого только захочется. Пение для корейцев как дыхание. Ни одно застолье или работа не обходятся без песни. Поют на демонстрациях, во время прогулки, в туристических автобусах. Да, почти всегда! Это потребность корейской души излить себя в звуках мелодии. Старшее поколение чаще исполняет народные мотивы, молодым больше нравятся современные песни. Среди наиболее популярных те, кто хорошо поёт на английском.

— В России тоже любят петь. Но редко это делают на людях. Особенно те, кто считают, что их голос не достаточно хорош. У нас в последние годы тоже появилось караоке и сразу же оно стало весьма популярным. Даже проводятся ежегодные конкурсы певцов караоке и Чемпионат России по караоке. Русские тоже весьма любят петь на вечеринках или в гостях. Просто это не выражено так явно как в Корее.

Тут мой желудок, в лучших традициях дорам, выдал голодную руладу. Я покраснела. Утром, увлёкшись подготовкой к поездке, я забыла поесть.

— О, ты же голодная! — забеспокоился Ён Ун, не пытаясь скрыть, что расслышал призывы моего обжоры. — Давай покушаем. Я взял с собой немного еды. Она в багажнике, сейчас принесу.

Парень открыл дверцу и вышел в бушующий снег. Я обернулась к окну. Буря усилилась, мело так, что не было видно ни зги. Хорошо ещё мы остались в машине и не пошли за помощью, иначе пришлось бы нам не сладко. Вдруг дверка открылась, и через секунду на её фоне проявился Ён Ун с головы до ног облепленный снегом. Он водрузил на водительское сиденье большую корзину для пикника и бумажный пакет, предварительно отряхнув их от снега.

— Перелезь на заднее сиденье. Сейчас из машины лучше не выходить, — сказал он и снова ушёл, захлопнув дверцу.

Я не стала просить себя дважды, поскорее протиснулась между передними креслами и перетянула корзину к себе. Передняя дверца с моей стороны внезапно открылась, показался заснеженный Ён Ун — он подал мне какую-то небольшую доску. Я машинально взяла. Затем он передвинул передние кресла поближе к приборной панели и снова исчез.

Прошло немного времени и Ён Ун сел на заднее сиденье рядом со мной, стряхивая налипший снег с обуви и пальто. Он проворно закрыл дверцу, и улыбаясь развернулся ко мне. На его плечах и волосах всё ещё оставались снежинки — я машинально быстро их отряхнула. Достала из кармана носовой платок и вытерла капельки воды на его лице. Ён Ун поймал мою руку и пристально взглянул в глаза. Мурашки пробежали по коже. Зарождалось, что-то хрупкое и интимное, неуловимо сближавшее нас. Я мягко высвободила руку и отодвинулась подальше. Он победно улыбнулся, наблюдая за моим бегством.

— Ты солидно запасся едой, — я указала на корзину.

— Рассчитывал накормить всю группу фотографа Пака. Сейчас за сервируем столик! — проговорил он, забрал с сиденья неопознанную мной доску, перевернул, чем-то щёлкнул и разложил короткие ножки. Получился аккуратный переносной столик. Ён Ун установил его в проходе между передними и задними креслами. Затем мы в четыре руки опустошили корзину. Я также достала из сумки свои запасы и пристроила их на столик.

В корзине помимо съестного оказались две бутылки вина и фужеры. Я была слегка обескуражена, когда Ён Ун извлёк их из корзины и разместил на столике. Он ловко откупорил и разлил вино по фужерам. Один из них протянул мне, даже не интересуясь, хочу ли я вообще пить вино.

— Выпьем за происшествие, которое позволяет нам лучше узнать друг друга, — провозгласил он тост, поднимая второй бокал. Мне осталось лишь в ответ приподнять свой в знак согласия. Красное полусладкое вино терпкой струйкой тепла разлилось по телу. Отпив половину, я хотела поставить фужер на столик, но Ён Ун остановил меня сказав:

— Допей до дна. Сейчас нужно согреться, и еда будет вкуснее.

Его глаза мягко поблёскивали в полумраке внутри салона. Он был прав, сейчас алкоголь поможет сохранить тепло в организме. Я допила остатки вина и поставила бокал на столик. Ён Ун взял оба бокала и поместил по центру между передними сиденьями, чтобы не мешали нам во время еды.

— Кушай, не стесняйся, — он протянул мне деревянные палочки из только что вскрытой им упаковки.

Я неуверенно их взяла. Искусство еды палочками давалось мне с трудом. Подцепив кимбап палочками неуклюже отправила в рот. Ён Ун с откровенным любопытством, прижав кончики своих палочек к губам, наблюдал за процессом. Мне стало неловко.

— Ты легко смущаешься, — отметил он, деловито взял кимбап своими палочками и протянул мне, жестом предлагая съесть.

Я не стала отказываться. Несуразно управляясь с палочками, я опасалась что-либо уронить со столика и насорить в салоне. Для меня это было бы более неудобно, чем есть из рук.

— Ты мало похожа на корейских девушек. Искренне, а не наигранно смущаешься и становишься необычайно милой. Довольно непосредственно выражаешь свои мысли и взгляды, — продолжил говорить комплименты Ён Ун.

— Не удивительно, я же выросла в другой стране, с иными традициями. Меня поражает детское поведение кореянок. Насколько я поняла, это такая манера держаться?

— Действительно, они с детства учатся быть милыми при любых обстоятельствах. Если к подобному не привык или устал, такое поведение кажется чуточку фальшивым. Поэтому для многих корейских мужчин европейские девушки более привлекательны, чем кореянки.

Я заметила, что Ён Ун с любопытством ребёнка разглядывает бутерброд, но почему-то не решается его взять.

— Попробуй, это называется бутерброд, — подбодрила я его. — Он очень сытный и вкусный. Хотя не обладает столь ярким вкусом как корейская еда. Его обычно делают на завтрак либо когда нужно быстро перекусить. Этот я сделала с колбасой и сыром, — указала я палочкой на бутерброд. В руки взять не решилась, вдруг Ён Ун побрезгует их есть. В дорамах герои обычно готовят в целлофановых перчатках. Может у них пунктик по поводу касания еды руками?!

— Колбаса, она ведь из мяса сделана? — уточнил он, аккуратно захватывая палочками великоватый для них бутерброд.

Я кивнула, взяла руками бутерброд и с наслаждением откусила. Какое это оказывается блаженство кушать то, к чему привык с детства: ароматная колбаса, мягкий вкусно пахнущий хлеб и солоноватый сыр.

— Ум-м-м! — протянула я, прикрыв глаза. Видимо вино сделало свое дело, я абсолютно перестала стесняться Хан Ён Уна, воспринимая его как давнего знакомого.

Открыв глаза, посмотрела на парня. Он сосредоточенно жевал бутер, пытаясь распробовать вкус. По большому счёту мне было по барабану: понравится ли он ему или нет. Недаром же гласит русская народная мудрость — на вкус и цвет товарищей нет. Нельзя навязывать свои взгляды другим. У всех должен быть выбор, что любить, носить, есть и выбрасывать, но в пределах разумного.

— Вкусно, но совсем не похоже на гамбургер, — вынес вердикт Ён Ун.

Я аж воздухом подавилась, и сипло возмутилась:

— Их даже сравнивать нельзя!

— Почему? — парень мило захлопал глазками.

— Настоящая колбаса — это качественный продукт и без канцерогенов, в то время как котлета в гамбургере неизвестно из чего сделана и на чём поджарена, — горячо вступилась я за честь родного бутерброда. Кроме того, булочка от гамбургера напоминает резиновую, разве можно её сравнить с настоящим белым хлебом?! И вообще от гамбургеров случается ожирение, а от бутербродов никогда! — весомо заявила я.

— Прости! Я задел твою национальную гордость? — повинился Ён Ун.

Подозреваю, моя бурная реакция была следствием распития вина. Но не признаваться же в этом парню?!

— Вряд ли бутерброд можно причислить к атрибутам национальной гордости, — примирительно заметила я. — Он пришёл в русскую кухню из Германии, где традиционно представлен обычным хлебом намазанным маслом. Но всё равно обижать его таким сравнением не дам! — продекларировала я и рассмеялась.

Ён Ун налил ещё вина в фужеры и сказал:

— За национальную гордость!

— За такое нужно выпить до дна, — поддержала я тост. — "А что? Пьяному море по колено..."

Ладненько выпили, дружно закусили. Как ни странно, но на пьяную руки палочки стали лучше меня слушаться: "Прогресс, однако!"

— Лин Мэй, ты хорошо готовишь? — спросил Ён Ун, отправляя в рот очередной кимбап.

— Наверное. В России не принято хвалить самих себя. Могу приготовить много разных блюд. Но, как и в любом деле для этого мне нужно подходящее настроение.

— Я тоже люблю готовить, — выслушав меня, заявил Хан Ён Ун. — Готовлю в основном блюда из корейской кухни. Думаю, приготовление утренних бутербродов я бы тоже осилил, — смеясь, подмигнул он.

Я легонько толкнула его в плечо:

— Не может быть! Готовить такие бутерброды невероятно сложно! Особенно по утрам!

Он расхохотался.

— Напрасно смеёшься! Найти колбасу и настоящий хлеб в Сеуле довольно проблематично, — торжественно заключила я.

Хан перестал смеяться и вполне серьёзно подтвердил:

— Точно! Я колбасу попробовал только сегодня. Полагал, она похожа на корейские колбаски, но в ней нет крови, только мясо.

— Эта колбаса из мяса, потому что домашняя, а не заводская.

— Из чего тогда заводская колбаса?

— Про это тебе лучше не знать! — весомо заявила я, щёлкнув его по носу.

Мой жест не удивил его, Ён Ун лишь подлил вина в бокалы. В этот раз мы выпили без тоста. Мне становилось всё веселее и веселее. Всё больше хотелось шалить и смеяться. Вьюга, бушующая за окном уже не пугала, несмотря на сильный гул и иногда громкие удары сухих веток об автомобиль. В салоне стало уже совсем темно. Лишь немного света давал экран моего включённого мобильника.

— Совсем забыл, у меня же есть фонарик! — воскликнул Ён Ун, привстал, и достал его из бардачка. Включил фонарик и пристроил между креслами. — Вот так намного светлее. Надеюсь, батареек хватит до утра, — сказал он, усаживаясь обратно.

— Ён Ун, а у вас рассказывают анекдоты?

— В большой кампании довольно часто. Хочешь, расскажу один?! Слушай! Южнокорейский бизнесмен поехал смотреть немецкую фирму. Когда рабочий день в фирме закончился, все работники ушли по домам. Кореец с удивлением закричал хозяину фирмы: — Смотрите ваши рабочие не сидят на работе! Они убегают!

Он выжидающе воззрился на меня. Не дождавшись моего заливистого смеха, пояснил: — Этот анекдот высмеивает отношение наших бизнесменов к рабочим. Корейцы должны сидеть на работе пока их начальник не пойдёт домой. Ежедневные задержки на работе — обычное явление для работников компаний.

— Понятно... — протянула я. — В России тоже такое бывает, но не часто.

Подумав, я отказалась от мысли рассказать ему пару русских анекдотов. Все же они сильно замешаны на менталитете народа, высмеивают его особую и часто неприятную реальность. Чтобы понимать тонкий юмор анекдотов зачастую нужно жить в той стране, где их придумали.

— Нужно убрать со стола, пока мы окончательно не опьянели, — предложила я.

— Ты пьяна? — спросил он без обиняков.

— Капельку, испытываю некую лёгкость в голове.

— Я тоже, — улыбнулся он.

Мы сноровисто упаковали остатки еды обратно в корзину, оставив на столике лишь недопитую бутылку вина, бокалы и нарезанные фрукты. Закончив с уборкой, решили выбраться из машины, чтобы проветрится перед сном. Мы одновременно вышли из машины, торопливо захлопнув дверцы. Казалось, ветер разом обрушивал тонны снега, задавшись целью сбить нас с ног. Меня сразу же капитально облепило снегом, пока я собирала в кучку разбегающиеся пьяненькие мысли и соображала, где находятся вожделенные кустики, Ён Ун включил фары. Я осторожно поплелась в сторону от машины.

Обратно идти было сложнее. Единственным видимым ориентиром в пространстве служил свет. Добравшись до машины, сразу же заметила Хан Ён Уна. Он стоял в лучах фар, напоминая изрядно похудевшего и вытянувшегося снеговика. Я подошла ближе и жестом указала на машину, опасаясь, что если открою рот, он моментально набьётся снегом. Ён Ун кивнул и пошёл к своей дверце.

Я постаралась как можно быстрее залезть в машину. И первое, что услышала, это приказ Ён Уна:

— Раздевайся!

Я ошалело воззрилась на парня: "Что он тут удумал?" А он торопливо размотал шарф и также оперативно стянул с себя пальто. Стряхнул его в передней части автомобиля и небрежно набросил на водительское кресло. Затем повернулся ко мне и недовольно поторопил:

— Снимай все скорее, иначе одежда промокнет от снега!

Наконец до меня дошло, что он говорил про пуховик. Я уже стянула варежки, шапку и теперь торопливо расстёгивала пуховик. Ён Ун взялся помогать. Очень противоречивые ощущения. Через минуту пуховик также был наброшен на переднее кресло для просушки.

— Заболеем, если будем сидеть во влажной одежде, — объяснил он свои действия. Вынул из бумажного пакета плед и развернул его: — Давай накроемся пледом. Он из верблюжьей шерсти. Купил его по случаю в Тунисе и с тех пор всегда вожу с собой. Очень удобно, когда выбираешься на пикник или рыбалку. Садись поближе ко мне.

Ён Ун уже успел частично завернуться в плед и сейчас придерживал рукой один край так, чтобы я могла забраться к нему под мышку.

Я смотрела на него, анализируя ситуацию. Согласиться было бы проще всего. Но тогда чем я буду отличаться от легкодоступной девушки?! Хан Ён Ун хочет, чтобы я оказалась в его объятьях. Создал все условия так сказать... Он молод, красив, уверен в себе...

Что ещё нужно?! А вот нужно! Мне много всего ещё нужно! Например, мой личный выбор его как объекта интереса (он выбрал за меня), моё решение провести с ним ночь (он решил за меня), моя физическая свобода (она ограничена по его воле)...

И чем дольше я молча смотрела в его глаза, тем больше в них отражалось сомнение и вопросы: "Где я ошибся? Что пошло не так? Почему она не согласна?..."

Возможно, будь я действительной двадцатилетней девушкой, я бы отреагировала иначе. Свернулась бы клубочком у него под боком, принимая его тепло. Но я старше и вижу, как глубоко в его взгляде таиться влечение. Его ожидание, стремление обладать все более явно отражается на его лице. Скорее всего, он и не осознает в полной мере, к чему стремится.

Также знаю, что не могу сейчас доверять своему разуму. Не в силах побороть инстинкты, которые стали сильнее от алкоголя. Мужской запах, тепло его тела, невесомые касания и интимность обстановки легко сломают барьер между дозволенным и желанным. Слишком заманчиво уступить рвущемуся в бой инстинкту быть согретой, вознесённой и единственной в эту ночь.

Эти мысли мигом пронеслись в моей голове, изрядно протрезвевшей после экстремальной снежной прогулки. Я накрыла его руку своей ладонью и опустила на кресло.

— Лучше сам хорошо укройся. Мне вполне комфортно и без пледа. Я только кусочек у тебя арендую, — я привстала и положила край пледа на сиденье. Его влажная обшивка холодила кожу даже через одежду. Устроилась поудобнее, скинув сапоги и подтянув под себя ноги. Если уж начну мёрзнуть, то просто-напросто сделаю зарядку.

Ён Ун сумел скрыть разочарование от моего поступка и сидел молча. Зато меня что-то подзуживало прояснить всё до конца.

— Зачем ты затеял эту остановку в лесу? — спросила я прямо.

Он не удивился вопросу. Не стал отпираться. Лишь безрадостно сказал:

— Хотел остаться с тобой наедине. Я не предполагал, что начнётся буря, и мы останемся здесь надолго.

— И что ты почувствовал когда ситуация вышла из-под контроля?

— Не знаю, обрадовался, наверное. Ведь нет реальной опасности замёрзнуть или сгинуть в лесу?

Он нервно убрал чёлку со лба и заглянул в глаза:

— Ты мне нравишься! Очень нравишься! — отрывисто заявил он и затаился, ожидая ответа.

"Ох уж эта молодость! Эта горячность!", — заметил эмоционально внутренний зануда.

"Что сказать в такой ситуации?! Так чтобы не сделать больно, не приблизить и не оттолкнуть". Хан Ён Ун мне понравился как человек. Яркий, общительный, открытый и безмерно обаятельный. Я бы хотела видеть его в кругу близких знакомых, возможно друзей. Но он жаждет иного...

— Ты капельку торопишь события. Ты ещё мало меня знаешь... Я иностранка и иначе воспитана... — неуклюже подбирая слова я попыталась объяснить, почему не могу нравиться ему по-настоящему и не подхожу на ту роль, которую он так настойчиво мне навязывает.

Он не дослушал, прервал жёстким и резким:

— Я уверен! Меня безумно тянет к тебе! — сказал и будто пожалел, что вырвались эти слова.

Романтичность обстановки разлетелась звонкими осколками, впуская реальность где есть притязания мужчины на женщину. Разговор превращался в хождение по тонкому льду. Так легко обидеть, не понять, спровоцировать на дерзость или грубость. Захотелось отвернуться, уйти. Но куда уйдёшь ночью в лесу и в такую погоду?!

— Мне нужно время, чтобы понять, как я отношусь к тебе. Я знаю тебя всего ничего и скептически отношусь к всякого рода заявлениям про любовь с первого взгляда, — сказала я тихо.

Ён Ун чуточку оттаял, сел удобнее, скинув, наконец, часть державшего его напряжения. Я позволила ему сохранить лицо, не высказав категоричного отказа и даже оставив слабую надежду на желанный исход.

— Я тоже не верю в такую любовь, — проговорил он.

— Как ты думаешь, завтра дорогу быстро расчистят? — задала я насущный вопрос, тем самым, закрыв щепетильную тему.

— Возможно к полудню, — лениво отметил он, расслабленно откидываясь на спинку кресла. Напряжение полностью ушло, он вернулся к нейтральному тону.

— Нужно поспать, время уже позднее, — заявила я, посмотрев на экран мобильника.

— А как же романтические разговоры всю ночь? — снова непринуждённо улыбаясь, стал подтрунивать Ён Ун.

— Как-нибудь в следующий раз.

— Звучит обнадеживающе! Ловлю тебя на слове! — он сел более прямо.

Я же раздумывала, как нам разместиться, так чтобы не замёрзнуть и соблюсти приличия. Я не ханжа, но сегодня я не могла доверять самой себе. В итоге Ён Ун улёгся на передних сиденьях, завернувшись в плед, а я разместилась на задних. Устроилась я вполне сносно: подтянула ноги к животу, чтобы полностью накрыться пуховиком, а под голову запихнула вывернутую шапку, начинённую варежками. Было тепло и уже клонило в сон. Но мысли о произошедшем сегодня не давали покоя.

Тревожила моя нетипичная реакция на поведение Ён Уна. В какой-то момент я поймала себя на мысли, что совсем не прочь его обнять или поцеловать. Возможно это отголоски моего многолетнего воздержания. Может, даже что-то подростковое взыграло. Если уж мой организм испытал стремительное омоложение, то стопудово произошло изменение гормонального баланса. "О нет!", — мысленно вскрикнула я. — "Я не хочу!"

— "Кто тебя спрашивать-то будет, болезная", — вставил пять копеек мой внутренний зануда.

От огорчения я сильнее зажмурила глаза, желая быстрее заснуть.

Пробуждение было приятным покамест мой нос не учуял лёгкий приятный аромат мужского парфюма. Я постаралась, не открывая глаз оценить обстановку. Сквозь веки просвечивали розовые лучи солнца, правый бок грела тушка Ён Уна, голова же покоилась на его руке.

"И как я могла забыть, что мужчины не сдаются?! Что теперь делать? Пощёчина? Не пойдёт, может обидеться, а нам ещё работать вместе. Возмутиться? Не поверит. Мне приятно лежать рядом с ним — тепло и уютно. Я так голову сломаю раньше времени", — внутренне возмутилась я и неожиданно для себя распахнула глаза.

И что же? Сразу же оказалась в плену золотисто-карих глаз Хан Ён Уна. Он наблюдал за мной всё это время. Я лежала тихо, затаившись, сказать было нечего. Сетовать оставалось лишь на свою беспечность, на то, что слишком крепко спала.

— У тебя невероятные зелёные глаза и ослепительно белая кожа. Ты красивая и хрупкая как снежинка, — тихо и хрипло проговорил Ён Ун. Замер, что-то высматривая в моих глазах, и медленно потянулся к губам для поцелуя. Меня захлестнула волна предвкушения, прокатилась дерзко и требовательно, обдав с головы до пят диким всплеском адреналина. От неожиданности я резко села, уцепившись рукой за спинку кресла. Ён Уну пришлось вскочить вслед за мной, иначе бы свалился на пол. Он молча сел за моей спиной.

Я машинально нашла на полу сапоги и натянула их, надела пуховик, шапку и варежки. Мысли отказывались появляться в моей голове.

— Я прогуляюсь, — поставив в известность Ён Уна, я выбралась из машины.

Ярко светило солнышко, зависнув над верхушками деревьев. Снег искрился разноцветными огоньками и слегка похрустывал под ногами в такт моим шагам. Морозец пощипывал за щеки. Некоторое время я просто брела вперёд. По левому краю дороги вчерашняя вьюга намела сугробы, в центре же снег доставал едва ли до щиколоток моих сапог. Ощущалась некая опустошённость. Пережитая волна возбуждения нежданно прокатившаяся по телу вымыла все мысли, оставив после себя горечь разочарования. Небольшого физического разочарования — от того, что не испытала всей полноты ощущений от желанного поцелуя. И огромного духовного — от того, что вообще не должна была испытывать влечения к малознакомому мужчине, который младше меня самой. Как же тяжело!

Солнечные лучи, безмятежность чириканья невидимых птиц и невыразимая чистота искристого снега потихоньку забирали мою тревогу. Отдавая взамен свою особую божественную красоту, заполняя пустоту, образовавшуюся от потери чистоты помыслов. По ходу зачерпнула горсть чистого снега с одного из сугробов и растёрла лицо. Стало легче, вернулись мысли. Обдумав всё, порадовалась, что не наделала глупостей.

Не знаю, как долго я брела вверх по дороге на склоне горы. Возвращаться назад не хотелось. Может я трусила? Внезапно я расслышала тарахтение трактора. Я поспешила на звук и вскоре увидела, как щуплый старичок в ветхой видавшей виды куртке на махоньком тракторишке методично расчищает снег. А за ним ползут две машины. Одна из них остановилась, и оттуда выскочил Пак Дон Хён. Он взялся подвезти меня до храма, где остановились его помощники.

12. Предсказание буддийского монаха

Видимо подметив моё подавленное состояние, Пак Дон Хён пригласил меня на прогулку по буддийскому храму, в котором предполагалось провести съёмку. Машину мы оставили у деревни и от неё пошли пешком выше в горы, где располагался храм. По пути Пак Дон Хён поведал историю возникновения буддизма в Корее. Он сказал, что здесь проповедуется дзэн-буддизм. По-корейски слово "дзэн" звучит как "сон".

Причём, несмотря на современное японское название "дзэн-буддизм", появился в Корее на 500 лет раньше, чем в Японии. На корейский полуостров его привёз китайский монах Сундо в 372 г. н.э. Какое-то время буддизм подвергался гонениям. Именно тогда буддийские храмы и монастыри начали строить подальше от крупных городов — в живописной горной местности. В настоящее время в Южной Корее действуют около 10 000 храмов. Хотя буддизм не является основной религией полуострова корейцы очень гордятся своими храмами.

Ещё издали мы увидели огромные ворота с крышей пагодой. Их высота составляла несколько этажей. Как сказал мне фотограф Пак, каждый храм Будды представляет собой целостный комплекс, собранный по строгим правилам и единому для всех архитектурному плану. Он как таинственная книга, где каждая страница имеет свой смысл и значение.

Мы подошли к самым воротам. Они великолепно расписаны яркими красками. Пак Дон Хён назвал их Ильчумун, что означает ворота с одной опорой. Они знаменуют границу между людским миром и царством Будды. Необычный для моих русских глаз рисунок поражает воображение простотой и органичностью. В оформлении преобладает красно-коричневый цвет. Нижняя часть пагоды расписана бирюзовыми, зелёными, жёлтыми и красными узорами. Я с трепетом прошла сквозь величественные ворота Ильчумун. Обернулась рассмотреть сказочную роспись наверху.

Мы пошли дальше, на пути нам встретились несколько каменных памятников овальной формы с маленькими куполами по форме напоминающими пагоды. Памятники напоминали маленькие сказочные заснеженные обители. От них веяло вечностью и умиротворением. Их называют пудо или буддистские ступы, пояснил Док Хён. В них хранится прах монахов, живших в этом храме и сари. Сари — это кристаллические шарики, которые находят в прахе после кремации. Они служат признаком святости почившего монаха.

Постояв немного у памятников монахам, мы двинулись к следующим воротам. Фотограф Пак назвал их Вратами небесных владык — Чхонванмун. Эти ворота оказались значительно шире первых. Внутри них по обе стороны от дорожки установлены огромные статуи небесных владык: они с оружием, одеты в изукрашенные латы и имеют выпученные глаза, призванные устрашать злых духов. Небесных владык четверо по числу сторон света. Каждый из них помимо оружия держит в руке свой предмет — флейту, дракона, пагоду или саблю.

Здесь мы провели больше времени. Пак Дон Хён, как и я, с нескрываемым любопытством разглядывал колоссальные красочные статуи владык, хотя видел их не в первый раз. Мне больше всех понравился сравнительно небольшой дракон в руках одного из владык. Он почему-то казался мне задиристым — ярко-голубой с красными и зелёными усами и шипами он выглядел грозно и потусторонне. Завораживающий образ.

Впереди нас ожидали ещё одни ворота — Пуримун или по-другому "Врата недвойственности". Как объяснил мне Пак Дон Хён в буддизме недвойственность указывает на сущностное единение противоположностей. Например, любви и ненависти, мирского и духовного мира Будды. Внутри они являются одним и тем же, в них нет противоречия. Последователи Будды в идеале стремятся к просветлению, которое подразумевает в частности отказ от дуалистического видения мира и основ жизни. Поэтому Пуримун временами именуют как Хэтхальмун, что означает "Врата освобождения или нирваны".

Эти врата были оформлены в разы скромнее предыдущих — их отличала простота и лаконичность. Если бы не особая крыша над створками дверей, то выглядели бы они как обычные ворота, сделанные из дерева над которым не властно время. Проходя через них, я ощутила какое-то внутреннее благоговение. Возможно из-за слов фотографа Пака.

Через врата Пуримун мы наконец попали во внутренний двор храма. Пак Дон Хён сразу же предупредил, что это только первый двор. Его периметр очерчен специальными красочными строениями, похожими на небольшие дома с величественными крышами — пагодами. Они предназначены для изучения дхармы (универсальных законов бытия), медитации или чтения проповедей. Сам двор не имел ничего примечательного кроме единственного флагштока, на котором едва колыхалось знамя с непонятными мне символами. Фотограф Пак долго и вдумчиво их рассматривал, и веско заявил, что они указывают направление буддизма, к которому принадлежит сей горный храм.

Мы пересекли первый внутренний двор и очутились в главном дворе храма. В левой стороне двора находился двухъярусный павильон с висящим внутри колоколом. Не сговариваясь, направились к нему. Наше внимание привлекли внушительные размеры и непривычная вытянутая форма колокола. На его стенках изображены моменты из жизни Будды.

Пак Дон Хён, воровато осмотревшись, тихо постучал по нему костяшками пальцев. Указал на висящую рядом с колоколом красочную рыбу и сказал, что она служит для ударов по нему и подачи сигналов. Рыба символизирует постоянное стремление к мудрости, так как исконно полагали, что она никогда не спит. Удары колокола определяют распорядок жизни монахов храма. Сам же звук колокола как бы несёт учение Будды в мир и может пробудить даже самые заблудшие души.

Также он показал на крепление колокола, выполненное в виде дракона. Корейцы верят, что дракон сильно боится воды и поэтому опасается рыбы. Когда монах ударяет деревянной рыбой по колоколу, дракон на его верхушке начинает вопить от страха, тем самым, делая его звуки громче.

Неподалёку от колокола размещались барабан и гонг. Они также применялись для подачи сигналов. Я подобно фотографу посмотрев по сторонам, подошла к гонгу и легонечко стукнула. Раздался тихий, но гулкий звук. Пак Дон Хён подошёл ко мне. Он отметил, что рыба символ обитателей океана, а вот гонг символизирует обитателей неба — птиц. Поэтому звук гонга служит началом медитации.

Подробно осмотрев чеканную поверхность гонга, мы перешли к барабану. Не менее примечательный предмет, чем колокол или гонг. Барабан обтянут выделенной шкурой состоящей из двух частей — шкуры коровы и быка, что символизирует двойственность мира — его женскую (инь) и мужскую (ян) составляющие. Отсюда вытекает назначение барабана — в него бьют перед началом изучения Дхармы. Сам же барабан символизирует наземный мир.

В центре главного двора высилась многоярусная каменная пагода. На корейском она именуется "тхап". Я насчитала семь ярусов. Пак Дон Хён говорил, что их число может быть разным, но обязательно нечётным. Внутри пагоды хранятся ценные реликвии храма — священные книги и прах монахов.

Напротив каменной пагоды находился вход в главное сооружение храма. Я повернула налево, чтобы обойти каменную пагоду, но Пак Дон Хён ухватил меня за локоть и потянул в другую сторону. Оказывается, если во дворе стоит такая пагода, то двор нужно обходить по часовой стрелке, и наоборот, если пагоды нет.

Так под ручку мы прошествовали до главного алтаря с тремя статуями Будды, в честь которого построен сей горный храм. Пак Дон Хён предупредил, что в зал нужно входить сбоку, центральный вход предназначен только для монахов. Но внутрь заходить мы не стали, остановились в сторонке.

Само сооружение производило незабываемое впечатление. Уникальная роспись яркими цветами была практически повсюду. На колоннах поддерживающих своды, на створках дверей и окон, стенах и потолке. В центре зала возвышались статуи Будды. Статуи сверкали и от этого казались ещё более величественными. Справа размещались поминальные таблички. Там молились люди пришедшие помянуть усопших. Слева от статуй изображены невиданные существа — охранники храма. Воздух напитан тонким ароматом благовоний.

Главный павильон-пагода символизирует корабль, который способен доставить обычных людей в мир нирваны, преодолев все житейские испытания. Поэтому над его центральным входом расположены вырезанные из дерева головы дракона своеобразная носовая часть духовного корабля.

Также у лестницы в главный зал стоят большие каменные фонари в виде многогранника с четырьмя вертикальными прорезями в стенках. Свет фонарей как бы направлен на четыре стороны света, показывая как мудрость Будды, распространяется по всему миру.

Фотограф Пак понизив голос, рассказал мне, что за главным зданием есть другие строения с меньшими алтарями, где поклоняются другим Буддам. Строения с алтарями образуют единый комплекс, представляющий царство Будды. В них тоже можно заходить, чтобы помолится.

Мы понаблюдали за паломниками, которые степенно подходили к залу, снимали обувь и заходили внутрь. Там брали плоские подушки, горкой лежавшие в уголке и усаживались на полу для молитвы. Постепенно их лица, обращённые к статуям Будды, разглаживались, обретая умиротворение. Взгляд светлел, очевидно, возрождалась надежда на благополучный исход дел или же рассеивались сомнения.

Я дёрнула Пак Дон Хёна за рукав и указала глазами на фотоаппарат и молящихся. Он отрицательно мотнул головой, наклонился и шепнул:

— Не хочу мешать их разговору с Богом. Пусть он длится безмятежно.

Он ещё раз взглянул на собравшихся людей, и утянул меня в сторону калитки, сбоку от главного зала.

Стоило нам появиться на пороге ещё одного дворика, где разместилась фотостудия под открытым небом, как меня взяли в оборот. Для организации гримёрной нам выделили небольшое строение с характерной крышей пагодой. Как сказала провожавшая меня девушка-визажист, оно обычно используется местными монахами для медитации и работы. Меня отвели в одну из комнаток со стенами из рисовой бумаги и подготовили к фотосъёмке.

Сегодня была запланирована съёмка верхней одежды. На фоне храма будут отсняты фотографии повседневного стиля, а завтра в горах — спортивного.

Первым на меня надели пальто-пончо насыщенного персикового цвета. В который раз я поразилась тонкости восприятия стилиста. Если бы цвет пальто был чуточку менее ярким, мои светлые лицо и волосы потерялись бы на его фоне. В этом пальто я ощущала себя необыкновенно женственной и хрупкой. Как не печально это признавать, но во много правы те, кто утверждает, что одежда делает человека.

В этот раз в фотосессии участвовала только я. Фотографироваться одной оказалось ещё более захватывающе, чем в паре. Не отвлекало чужое присутствие в личном пространстве. Я с фотографом Паком как бы играла в маски. Он подсказывал, какую маску эмоций выбрать, а я старалась выразить их мимикой, позой и жестами. По взгляду фотографа понимала, насколько точно соответствую его ожиданиям. Я не заморачивалась тем, как выгляжу в тот или иной момент, ведь вокруг меня суетилась куча народа работой которых являлся мой идеальный облик. При необходимости они поправляли причёску или одежду, останавливая фотосъёмку. Мне же оставалось наслаждаться моментом и излучать счастье. Мне легко давался такой театр для объектива.

Работа помогала отвлечься от тяжёлых мыслей. Но они всё-таки проскользнули, привнеся еле уловимую горечь. Чувство неправильности произошедшего. Я не винила Ён Уна его, но и принять его действия тоже не могла. Если бы я поддалась, что было бы дальше? Короткий роман, интрижка?! А дальше шепотки на всех углах, он ведь знаменитость. Думать об этом не хочу!

— Ким Лин Мэй, будь внимательней! — напомнил Пак Дон Хён.

"Улыбаемся и машем!", — распорядился внутренний вредина.

Больше я не отвлекалась на мысли о Ён Уне. Вернулись безоблачное настроение и удовольствие от работы. Вскоре фотосессия закончилась, и я была предоставлена самой себе. Вернувшись в комнатку, где готовилась к съемке обнаружила свою сумку. Видимо Ён Ун заходил, пока я фотографировалась. Переодевшись и захватив сумку, пошла к выходу. Хотелось ещё раз заглянуть в центральный павильон, который показался мне очень красивым и одухотворённым местом. Древним, напитанным энергией молитв и чаяний множества людей. Казалось неосязаемо он трепетал и исполнял бесконечно прекрасную мелодию молитвы, столпом уходящую в небо. И при этом был наполнен умиротворённой тишиной.

Я полагала, что прошла в сторону центрального павильона, но попала в совершенно иной внутренний двор. Каждый мой шаг гулко отдавался по древним каменным плитам. Внутри дворика находился всего один павильон. Напротив него в чаше журчал ручеёк, на поверхности воды которой цвели лотосы. Сразу же припомнились слова фотографа Пака о том, что цветы лотоса самый яркий символ буддизма. Потому что душа человека может обрести просветление в обычном мире, наполненном несправедливости, так же как и лотос, способен вырасти прекрасным, несмотря на окружающую его грязь.

Я полюбовалась, как вода струится из пасти черепахи в чашу до краёв наполненную малиновыми, нежно розовыми и синими лотосами. В воздухе витал их аромат. Подивилась тому, что цветут они посреди зимы. Повернулась к трёхъярусному павильону, который по высоте заметно превосходил главное строение на центральном дворе. Он казался пустынным, как будто время застыло в его стенах.

Древнее строение, красиво расписанное жёлтым и красно-коричневым, ставни бирюзового цвета плотно закрывают все проёмы, на широких балках под крышей причудливые разноцветные узоры. Под крышей первого яруса висит множество колокольчиков. К их язычкам привязаны красные шнурки с деревянными табличками. Они качаются на ветру и колокольчики мелодично позвякивают. Их звон органично вплетается в мелодию ручейка. Пахнет благовониями.

Одна из боковых дверей павильона оказалась открыта и ноги сами понесли меня к её порогу. Я разулась и прошла внутрь по узорному полу. В центре зала неподвижной статуей сидел старенький монах, одетый в скромное серое одеяние с накинутым поверх плащом ягодного цвета. В отличие от ранее виденных мной монахов он обладал роскошной белой бородой, которая достигала груди.

Меня сильно поразили крупные красные бусы на его шеи. Он снял их при моем приближении и положил перед собой. Жестом предложил мне сесть напротив него на циновку, лежавшую на полу. Я присела, скопировав его позу лотоса. Он безмятежно смотрел на меня некоторое время. Потом заговорил голосом похожим на шелест сухой листвы на ветру. Мне пришлось напрячь слух, чтобы разобрать его слова.

— Рад видеть тебя в этой обители потерянное и обретённое миром дитя. Ты пришла с чужой судьбой за плечами. С каждым прожитым днём эта судьба всё больше становится твоей. Две судьбы слишком тяжёлая ноша для простого человека. Но теперь ты владеешь талантами и второй судьбы, которые облегчат твой путь. Но и они же сделают его тернистым. Так как то, что необычно привлекает повышенное внимание. Порождает желание обладать. Однако ты смело иди вперёд к тому чего жаждет твоё сердце. Не отворачивайся ни от чего, что тебе будет дано. Помогай всем, кто прямо попросит твоей помощи. Ибо тебе дано гораздо больше, чем другим. Будь сильной!

Я внимательно слушала, не отводя взгляда от его серых блеклых глаз. Но внезапно увидела темноту, которая за мгновение поглотила всю меня. Толчок и я вижу свет лампы, стоящей у изголовья. Понимаю, что лежу в постели на полу в незнакомой комнате. Рядом со мной сидит девушка визажист.

— О, вы пришли в себя! — всполошилась она, заметив, что я открыла глаза.

— Что произошло? — спросила я, приподнимаясь на локтях.

Но она меня тут же уложила обратно на подушку.

— Вы упали в обморок в зале на главном дворе. Вы зашли в храм, и некоторое время сидели, как все паломники, перед статуей Будды. Потом один из монахов заметил, что с вами что-то не так. Он подошел к вам, вы находились в глубоком трансе. Спустя час он попытался вывести вас из этого состояния, a вы потеряли сознание. Тогда Хан Ён Ун принёс вас в деревню.

— Хан Ён Ун? — неверяще переспросила я.

— Да. Очень беспокоился о вашем состоянии, почему то заявил, что он во всем виноват, — она с любопытством наблюдала за мной, ожидая моих пояснений, но я промолчала. — Мы уж собирались вызвать доктора, но тот монах приказал вас не беспокоить. Сказал, что вы очень верующий человек, раз сумели так глубоко погрузиться в молитву.

— Он преувеличил мои способности, — вяло отмахнулась я от незаслуженной похвалы.

— Вы поспите. Я буду ночевать в комнате по соседству. Если что-то будет нужно, зовите! — девушка плотнее накрыла меня одеялом и покинула комнату.

Получалась уж очень интересная картина: выходит дворик с лотосами мне привиделся, когда я гуляла по центральному двору и сидела у статуи Будды. Почему же я не помню хотя бы то, как шла туда? Провал в памяти или все же действительно глубокий транс? Кто тогда сделал мне предсказание? Ведь я отчётливо помню всё сказанное мне. Стоит ли мне относиться к предсказанию серьёзно? При этом увиденное, если честно, изрядно смахивает на бред.

Поразмыслив, я решила не зацикливаться на случившемся. И рассказывать про это тоже не видела смысла. Приму сказанное монахом к сведению и буду жить дальше. В целом же предсказание хорошее. Даже таланты обещаны. Интересно какие?!

Спала я в эту ночь очень сладко, проснулась бодрая, правда с ноющим телом. Нет у меня привычки спать на полу ибо избалована благами цивилизации. Умылась я на улице в тазике. Потом вместе с женской половиной коллектива завтракала сидя прямо на полу за низеньким столиком. Я налегала в основном на суп, добавив в него по местной традиции плошку отварного риса. Суп представлял из себя мясной бульон без каких-либо овощей и круп. Но главное, что он был не острый.

После обильного завтрака команда быстро собралась для поездки в горы. До места съёмки нужно было ехать всего полчаса. Конечно же, меня вызвался подвезти лично Хан Ён Ун. Отказываться я не стала. Хотелось поблагодарить за помощь и восстановить нормальные отношения.

На людях наша встреча выглядела безмятежно, как будто ничего и не происходило между нами. Вчерашний день позволил нам обоим разобраться в случившемся, и теперь мы смело могли садиться за стол переговоров. Однако оставшись наедине в машине, некоторое время молчали. Каждый прикидывал, как лучше начать разговор. Я уже обдумала свои слова, но хотела, чтобы Ён Ун высказался первым.

Заметно нервничая, он потянулся к плееру и включил меланхоличную музыку.

— Я не хотел тебя напугать или обидеть, — наконец вымолвил он. — Вчера я много думал о нас. Я слишком тороплюсь. Извини меня за мою дерзость, — приглушённо и взволнованно попросил он. Было очевидно, что он не привык извиняться.

— Понимаю. Спасибо, что позаботился обо мне и донёс до деревни. Путь не близкий, да и я не слишком лёгкая ноша.

— Мне было не сложно. Я беспокоился за тебя. Ты от усталости и бессонной ночи потеряла сознание. Я виноват в этом.

— В моём обмороке никто не виноват — это простая случайность, — заверила я его.

— И все же я хочу как-то загладить свою вину.

— Не нужно! Впрочем, можешь по-дружески мне помочь. Я всё ещё плохо ориентируюсь в Сеуле. Можешь съездить со мной в университет, про который ты мне рассказывал?

— О! Конечно! Только уточню своё расписание...

В итоге договорились через пару дней съездить в университет. Обменялись номерами сотовых и стали подтрунивать друг над другом. Напряжённость, возникшая поначалу между нами, постепенно исчезла. Хан Ён Ун расслабился и стал рассказывать, как вчера прошла его съёмка на закате: досталось ему от Пак Дон Хёна изрядно.

До горного перевала добрались мы намного позже, чем другие. К нашему приезду стафф уже всё подготовил для съёмки. Была разбита палатку, зажжён костёр для обогрева, расставлена аппаратура. Даже расчищен снег до ближайших валунов.

Мы выбрались из машины и сразу же приступили к работе. В этот раз она давалась сложнее — мы очень быстро замёрзли на холодном ветру. Фотограф Пак раскритиковал наши красные носы и стал фотографировать нас по очереди. Один отогревался и готовился к съёмке в палатке, а второй позировал. К вечеру вся команда продрогла окончательно и дружно шмыгала носами, производя удручающее впечатление. Один Пак Дон Хён лучился радостью, ничего не замечая.

После съёмок Хан Ён Уна срочно вызвали в Сеул, и он уехал первым, прихватив часть оборудования. Поэтому обратно в город я добиралась в машине Пак Дон Хёна вместе с другими девушками. Вначале поездки завязалась было оживлённая беседа, но по мере сугрева девушки затихли и задремали. Я так вообще заснула крепким сном...

Фотограф Пак доставил меня домой поздней ночью. Несмотря на сон в машине, я ощущала себя усталой и разбитой. Быстро приняв ванну, снова завалилась спать. Утром же проснувшись гораздо позже, чем планировала, носилась по квартире как угорелая, чтобы не опоздать. Тем более, что подъехать было нужно по новому адресу — к какой-то очень известной оранжерее.

Поездка в такси стала испытанием на прочность. Не в меру любопытный таксист всю дорогу расспрашивал о моей личной жизни. Интересовало его буквально всё: мой возраст, какую школу я закончила, есть ли у меня парень, откуда я приехала и т.д. По мере роста числа вопросов я тихо зверела, продолжая натянуто улыбаться. Послать таксиста далеко и надолго совесть не позволяла — дядечка в возрасте, а меня учили уважать старших.

В здание оранжереи я влетела сердитая, готовая покусать любого, кто задаст мне хотя бы еще один вопрос! Но обошлось — пока меня одевали и марафетили сердитость почти сошла на нет. И вовсе капитулировала, как только я попала в главный зал оранжереи. Обилие цветов всевозможных расцветок притягивало взор, вызывая невольные восхищённые вздохи. Вокруг цвела весна, пели птицы и порхали бабочки. Ярко оранжевая бабочка с чёрной каймой на крылышках облюбовала моё плечо.

Тут же Пак Дон Хён буквально вырос из-под земли, клацая фотоаппаратом. Он был как всегда сверхактивный и как никогда довольный кутерьмой съёмки. Фотографировали одежду для тёплых весенних дней. Всевозможные платья, плащи, юбки, джинсы и прочее. Рядом постоянно присутствовал служащий оранжереи, зорко следя за сохранностью вверенной ему растительности. Но команда работала аккуратно, бережно относясь ко всему вокруг.

Завершающим сюжетом фотосессии стала свадебная церемония. К ней меня готовили ещё более тщательно, чем обычно, поминутно завистливо вздыхая. На меня надели невообразимо красивое и экстравагантное платье. И не менее удивительные туфли. Рассматривая свое отражение в зеркале, даже я, однажды пережившая это в реальности, испытывала сильнейшее волнение. Почти предсвадебный мандраж.

Ведь это некое загадочное, сказочное таинство — надеть свадебное платье. Мечта почти всех девушек мира когда-нибудь стать прекрасной невестой — единственной в своём роде. И произнести судьбоносные слова брачной клятвы.

Моё смятение возросло до максимума, когда на дорожке появился Ён Ун в темно-синем безукоризненно сидящем костюме, улыбающийся и сияющий как настоящий жених. Он шёл ко мне, не отводя восхищённого взгляда. У меня же с каждым его шагом росло желание убежать без оглядки. Ничего не могла с собой поделать. Ён Ун подошёл вплотную, наклонился и тихо прошептал на ушко:

— Успокойся, не съем я тебя, хоть ты и похожа на сладкую розочку на свадебном торте. Ням! — он щёлканул зубами у моей щеки. Довольно ухмыльнулся и встал рядом, подав мне согнутую в локте руку.

Выходка Ён Уна немного отрезвила меня.

— Хан Ён Ун и Лин Мэй-сси встаньте вот сюда, — фотограф Пак указал на полянку с сердечком выложенным из красных и белых роз.

Мы встали в центр и фотосъёмка началась. После перешли под цветущую сакуру. Деревце щедро осыпало нас бело-розовым дождём лепестков. Ён Ун как-то пытливо глянул на меня:

— Ты знаешь примету про лепестки сакуры?

Я отрицательно покачала головой, бесшабашно улыбаясь.

Довольный Пак Дон Хён бегал вокруг, щелкая фотоаппаратом и бормоча про самые удачные кадры. Я же почему то чувствовала себя невероятно счастливой и воздушной.

В ходе съёмки Ён Ун как бы невзначай касался моей обнажённой спины либо наклонялся слишком близко, демонстративно вдыхая мой запах. Разошёлся он не на шутку — даже стал настаивать на необходимости фотографий с поцелуями. Пак Дон Хён пошёл ему навстречу, заявил, что он может поцеловать меня в лоб, что тот и проделал с нескрываемым удовольствием.

Постепенно чувство ирреальности происходящего пропало, оставив послевкусие в виде недосказанности. Мы также позировали и улыбались, изображая влюблённых. При этом я держалась подальше от Ён Уна. Потому что мои гневные взгляды в ответ на его выходки, совсем на него не действовали.

Завершив работу, всей гурьбой отправились в японский ресторан праздновать окончание фотосессии. Заказали кучу съестной всячины, которую нам принесли на большой съёмной столешнице. Расселись мы все на полу на специальных низеньких стульчиках, можно даже сказать — подушках. Я с опаской пробовала некоторые блюда, стараясь не задумываться, из чего они сделаны.

За столом в основном женщины ухаживали за мужчинами. Лишь изредка последние, подливали девушкам саке. Я пить не отказывалась, но и не пила, потихоньку сцеживая спиртное в стакан с соком. Не хотелось огорчать всех отказом. По мере накопления градусов компания становилась все более шумной. Основательно подкрепившись хором, решили продолжить вечеринку в ближайшем баре. Выйдя из ресторана, я отговорилась от дальнейшей попойки сильной головной болью. Поблагодарила всех за работу, поклонилась и села в подъехавшее такси.

С таксистом в этот раз я поступила умнее — заговорила на английском, сделав вид, что ни бельмеса по-корейски. Номер удался, дядечка не приставал ко мне с расспросами и вескими замечаниями, что позволило мне по дороге спокойно любоваться на вечерние, местами заснеженные, улицы Сеула. В душе я радовалась, что моя первая работа фотомодели завершилась и, наконец, я смогу быть сама собой.

13. Друг-айдол

Проснувшись рано утром, я долго валялась в постели, наслаждаясь ничегонеделаньем. Через пару часов это "занятие" мне надоело: организм требовал хлеба и зрелищ! Прошлёпала босиком на кухню к холодильнику, открыла дверку, а там "мышь повесилась": за время фотосъёмок я успела съесть все продукты. Придётся плестись в магазин... А так мечталось денёк побыть дома подальше от суеты. И в ресторан свой как бы надо заглянуть... Решено: сегодня съезжу в ресторан и по пути на русской улице закуплю провизию.

Выпив вожделенный кофе, быстро собралась и позвонила в службу такси. Дабы избежать расспросов очередного сверх любознательного Сеульского таксиста вставила в уши наушники от плеера — типа я слушаю музыку, не отвлекайте меня!

Как же я была наивна! Дядечка таксист просто в какой-то момент под предлогом уточнить дорогу, выдернул наушник из моего уха, потянув за шнур. И понеслось! Из него посыпались не только вопросы, но и колкие замечания на мои попытки отбрыкаться от несанкционированного допроса с пристрастием. Возможно, я бы спокойнее реагировала на личные вопросы, если бы мне не приходилось врать.

В результате я снова покинула такси во взвинченном состоянии. Сердитой появляться в ресторане не хотелось, поэтому я пошла прогуляться по русской улице. Шла быстрым шагом, поглощенная внутренним кипением, до тех пока в нос мне не ударил густой запах копченой колбасы. Если бы я была Рокфором из мультфильма Диснея, точно бы поплыла на запах по воздуху. А так, мне пришлось выискать взглядом источник и поспешить к витрине.

Какой только колбасы там не было: докторская, краковская, русская... и вся домашняя, умопомрачительно ароматная! Животик предательски требовательно заурчал. Пришлось зайти в уютный магазинчик. За прилавком стояла невысокая армяночка в возрасте.

— Здравствуйте! Дайте мне, пожалуйста, палочку московской и колечко краковской.

— Здравствуйте! — радушно улыбнулась женщина. — Подождите минуточку, — сказала она и обернулась к полкам с колбасой.

Тут до меня дошло, что мы говорим-то по-русски. Душу затопило теплотой. Получается, я уже соскучилась по родной речи, а не только по еде. Говорят, русские эмигранты всю жизнь тоскуют по России. Как же я их понимаю! Россия — страна с неповторимой русской ментальностью, познав которую, привязываешься всеми фибрами души. И тоскуешь, оказавшись вдали...

— Взвесьте мне ещё охотничьих колбасок, — попросила я. От проснувшегося голода хотелось накупить всего побольше.

Армяночка лишь понимающе улыбнулась. Ощущение как будто на родине вышла в магазин за покупками. Только расплачиваюсь не рублями, а вонами.

Покинув магазинчик с колбасами, я устремилась исследовать другие. Зашла в хлебную лавку, затем в ларёчек, где торговали крупами, потом в магазинчик с солёностями и рыбой. Прикупила кроме прочего свежего хлеба, домашней сметаны, пельменей, вареников. Обладая родной сердцу снедью, ощутила себя на седьмом небе. И ещё больше возрадовалась, позавтракав в кафе с русской кухней. Мелко конечно, но из таких малых радостей создаётся большое счастье. Такова селяви!

В ресторан я вошла нагруженная пакетами и донельзя довольная. Разберусь с текущими вопросами и поеду домой. Но как говориться человек предполагает, Бог располагает. У дверей меня встретил управляющий ресторана Ки Чжун. Утром я его предупредила о своём приезде — не хотела ставить работников в неудобное положение своим внезапным визитом.

Поздоровавшись и низко поклонившись, он поспешно забрал пакеты из моих рук. Смешно повел носом принюхиваясь, но промолчал. Я сцедила улыбку в кулак. Из пакетов сильно пахло копченой колбасой.

"Настоящий джентльмен", — прокомментировал голос внутри меня.

"Ага, если бы они еще водились в Корее, а не в Англии".

"Тогда, настоящий мужчина", — поправился он.

"Вот с этим не поспоришь".

Мысленно переговариваясь со своим вторым я, прошла за управляющим к своему кабинету. Открыла ему дверь и вошла вслед за ним. Он сгрузил пакеты на стулья и обернулся ко мне, ожидая дальнейших распоряжений. Попросила его присесть. Но он упорно стоял, пока я не сняла дубленку и не села за свой рабочий стол.

Расспросила его про работу ресторана за последнюю неделю. Слушала его, а сама думала, что же, собственно говоря, входит в мою компетенцию. Нерешительно поинтересовалась, есть ли у нас должностная инструкция для директора ресторана. Хён Ки Чжун рассмеялся, заявив, что это отличная шутка. Если бы ещё я действительно шутила...

Отправила Ки Чжуна по своим делам, а сама обложилась документами и словарями, захваченными из дома. Понимание документов давалось тяжело. Требовалось еще несколько терминологических словарей. Но я не сдавалась, делала краткие записи, составляла таблицы. Опомнилась когда в кабинете перед моим столом обнаружился Хён Ки Чжун, сообщивший, что он стучал, но я не ответила. Сфокусировала взгляд на часах. Блинский, пять часов как корова языком слизнула. Горестно вздохнув, я отложила документы и попросила Ки Чжуна подвезти меня домой.

Выйдя из дверей ресторана, я застыла пораженная крайне неприглядной сценой. Охрана из банка напротив вышвырнула на тротуар отчаянно вопящего мужчину. Тот расцарапал руки, порвал штаны от удара об асфальт. Не замечая боли, он уткнул голову в колени и громко разрыдался.

Хён Ки Чжун открыл мне дверцу, чтобы я села в машину, но я всё глядела на мужчину. Добротная одежда, хорошие туфли выдавали в нем служащего средней руки. Почему же его так непочтительно выкинули на улицу?! В России бомжей из трамваев выгоняют более вежливо, чем здесь потенциальных клиентов из банка.

Управляющий повторно попросил меня сесть. Я невидяще взглянула на него и направилась через дорогу к мужчине. Присела рядом с ним на корточки, отвела его руки от лица и заглянула в удивленные глаза:

— Я могу вам чем-то помочь?

— Чем вы можете мне помочь, агасии?! — он шмыгнул носом, быстро отёр следы слёз. — Мне срочно нужны деньги на операцию дочери, а я на днях потерял работу. Теперь ни один банк не дает мне ссуду. Придётся идти к ростовщикам. Так я спасу дочь, но загублю всю семью, выплачивая непомерные проценты. У меня осталось всего два часа, потом операцию делать будет поздно, — он горестно вздохнул.

— Сколько денег вам нужно?

— Почти миллион долларов. Слишком много, чтобы занять у родственников. И ростовщики вряд ли дадут столько, даже если я заложу всё, включая себя. О, бедная моя доченька! — слёзы снова потекли из его глаз.

Я решительно взяла его за руку и потянула, чтобы он встал.

— Пойдёмте в банк. Я перечислю нужную вам сумму. У вас есть номер счета больницы?

Он поднялся, подхватил валяющийся рядом портфель. Совместными усилиями привели его одежду в порядок, и пошли обратно в злосчастный банк. Охранники заступили нам дорогу. К одному из них подошёл управляющий Хён, что-то сказал на ухо и те сразу же с глубоким поклоном, растворили двери. Хён Ки Чжун вошёл в банк вслед за нами.

Операция по переводу средств заняла от силы минут двадцать. При этом я с досадой наблюдала за сменой отношения ко мне банковских служащих. Презрительные взгляды в начале и лебезящие, едва в моих руках появилась золотая дебетовая карта их головного банка. И почти раболепие, когда на экране отразился остаток моего карточного счета.

Как только деньги перевили, мужчина отошёл, чтобы позвонить в больницу и жене. Я же немного мстительно попросила перевести все оставшиеся средства на другой счёт и аннулировать карту, так как мне не понравилось их обращение с клиентами.

"Вот я и выполнила просьбу монаха. У девочки появился шанс выжить", — думала я, выходя из банка под руку с Хён Ки Чжуном.

— Аджосси, езжайте быстрее в больницу к дочери, — поторопила я мужчину.

Он низко поклонился, спросил моё имя, с жаром поблагодарил за помощь. Пожал руку управляющему, снова поклонился и сломя голову побежал в сторону метро.

— Вы поступили опрометчиво. Он вряд ли сможет вернуть вам деньги. Вы даже его имени не узнали. Хорошо, что я попросил копию больничного счета, — высказался он, пока мы шли к машине.

— Возможно. Надеюсь, операция девочки пройдёт успешно. А деньги... деньги нужны, чтобы покупать. Сегодня я купила чужую проблему, но так как она чужая и не могла стать моей, то она исчезла, — улыбнулась я, заметив его изумление.

Хён Ки Чжун открыл для меня дверцу пассажирского сиденья — из салона на нас пахнуло колбасным запахом.

— Всё хотел вас спросить, чем так вкусно пахнет? — сказал Ки Чжун, поддерживая меня за локоть, пока я садилась в машину.

Я села, обернулась к нему стоявшему у дверцы и констатировала:

— Похоже, вы до сих пор ещё не гуляли по русской улице, раз этот запах вам незнаком.

Он, почему то смутился, как будто я уличила его в чем-то постыдном.

— У меня нет времени на прогулки, — пояснил он, когда сел в машину, завёл её и стал выруливать на дорогу.

— Это запах колбасы. Мне она очень нравится, поэтому я и купила её побольше. В городе такую колбасу не продают.

— Столько колбасы?! Несколько пакетов? — удивился он.

— Нет, конечно. Я купила и других чисто русских вкусностей... — рассмеялась я.

Речь зашла о гастрономических пристрастиях наших народов. О традициях в еде и выпивке. Он смешно рассказывал о любви корейцев к кимчи, и о её едва переносимом запахе. Поведал о топпоки, рисовых хлебцах, сладком картофеле и каштанах. Он со смаком говорил о еде, которой торгуют в простых палатках на улицах Сеула. Глядя на него, с трудом верилось, что такое говорит управляющий довольно известного ресторана.

Когда мы приехали к моему дому, Хён Ки Чжун помог мне донести пакеты. Под предлогом занятости отказался от чая и раскланялся. Правда пообещал, что в следующий раз непременно зайдёт на бутерброды с колбасой и пельмени, так как ему очень хочется их попробовать.

Оказавшись, наконец, в родных пенатах, приняла ванну, высушила волосы и пошла пить чай. На кухне лежали пакеты. Стала их разбирать, раскладывать продукты по полкам в холодильнике шкафах. В одном из шкафов я обнаружила початую пачку соли. "Вот млин, совсем забыла! А ведь обещала соседу вернуть соль на следующий же день. Неудобно получилось".

Сегодня я узнала, что корейцы в благодарность за услугу либо как извинение за допущенный промах приглашают в ресторан. Наверно, лучше всего будет пригласить соседа на ужин за мой счёт. И извиниться за несдержанное обещание.

Через пару минут я была у соседской двери. В этот раз парень открыл дверь гораздо быстрее. Так что я не успела обдумать свое решение.

— Добрый вечер! Я на днях обещала вам вернуть пачку соли, но, к сожалению, забыла её купить. В качестве извинения за невыполненное обещание я хочу пригласить вас на ужин в ресторан. Если сегодня вы не заняты?

Сосед несколько минут удивленно на меня смотрел, прежде чем ответил:

— Здравствуйте, Ким Лин Мэй! У меня сегодня выдался свободный вечер, поэтому с удовольствием с вами поужинаю. Я зайду за вами через час.

— Буду ждать вас — несколько церемонно ответила я и поспешила к себе готовиться к походу в ресторан.

Мне предстоял второй выход в свет в качестве Ким Лин Мэй. Меня охватило радостное предвкушение интересного вечера, проведенного в обществе красивого молодого мужчины. Я надела белоснежное короткое платье баллон с дорожками серебристых пайеток. Из украшений выбрала серебряное ожерелье и браслеты. На плечи накинула болеро из белого меха. Волосы уложила в сложную причёску так, что они каскадом спускались по спине, спереди забраны вверх, а чёлка зачесана набок. Посмотрев в зеркало, осталась довольна собой. Казалось, я никогда прежде не была так хороша как сегодня.

В дверь позвонили. Ещё раз, довольно взглянув на себя в зеркало, открыла. Кан Ын Кю стоявший за дверью восхищенно проговорил:

— Вы сегодня необычайно красивы!

— Спасибо! — поблагодарила я его искренне. — Я ещё плохо знаю Сеул, поэтому оставляю выбор ресторана за вами.

Он посмотрел на меня, слегка прищурив глаза и улыбнулся. Судя по всему, парень находился в предвкушении, как и я.

— Предлагаю посетить ресторан "Леван" — там отличная японская кухня и не только. Вы там бывали раньше? — спросил он, отходя к лифту. Я пошла за ним. Дверь квартиры автоматически закрылась.

— Нет, и с японской кухней я тоже незнакома. — Нужно вызвать такси, — предложила я, заходя в лифт.

— Мы поедим на моей машине. Она припаркована на подземной стоянке в нашем доме, так что нужно только спуститься вниз.

Лифт предательски медленно спускался. Мы молча улыбались друг другу, посматривая на наши отражения в зеркалах. Парень выглядел весьма представительно: в черных облегающих брюках, модельном пиджаке болотного цвета, надетом поверх тонкого черного свитера с v-образным вырезом. Волосы до плеч красиво уложены в ультрасовременную небрежную прическу, скрывавшую широкие скулы. Из нас получилась красивая пара. Ын Кю — статный, темноволосый парень, и я — невысокая, хрупкая блондинка.

Мы спустились на цокольный этаж, вышли на стоянку и сели в белый спорткар. Едва машина тронулась с места Кан Ын Кю поднял мягкий откидной верх кабриолета.

— Какую кухню вы предпочитаете, Лин-сси? — поинтересовался он.

— Разную! Насколько я знаю, в Корее наиболее популярна японская кухня, но я в ней совершенно не разбираюсь. Честно говоря, и кушать палочками я научилась относительно недавно.

Он уверенно вёл машину сквозь большой поток таких же спешащих автомобилей. Его аура, приятный мужской аромат в ограниченном пространстве автомобиля вызывали едва уловимое волнение. Я исподтишка изучала его. Он тоже ненавязчиво рассматривал меня.

Ресторан, в который мы прибыли, разительно отличался от моего. Просторный, оформленный в японском природном стиле с как бы парящими в воздухе фонариками. Основная часть зала была заполнена столиками, рассчитанными на двух и четырёх посетителей. У одной из стен располагались ниши с мягкими диванчиками, разделённые ажурными деревянными перегородками. Тем не менее, из них хорошо просматривался весь зал. Пока мы шли до своего места большинство сидящих за столиками посетителей обратили на нас внимание, несколько парней поприветствовали Кан Ын Кю. "Видимо он здесь частый посетитель", — отметила я мысленно.

Наш столик располагался в нише почти в конце зала и частично был прикрыт деревянной перегородкой от взглядов иных посетителей. Мы чинно расселись на диване. Официант, поклонившись, преподнёс нам меню. Вот ужас, меню было составлено на японском. Придётся просить помощи у соседа:

— Кан Ын Кю, стыдно признаться, но я не владею японским.

— Если вы не возражаете, я закажу на свой вкус, — он пролистал меню. — Постараюсь вас не разочаровать, — пообещал он, подзывая официанта ладонью вниз.

— Полагаюсь на вас, — с улыбкой согласилась я.

Кан Ын Кю стал делать заказ, а я огляделась по сторонам. Ресторан пользовался успехом. Все столики были заняты, причем исключительно молодыми парами. "Интересно, как Ын Кю удалось найти свободный?! Похоже, здесь принято заказывать их заранее..."

— Откуда вы родом, — спросил Ын Кю, освободившись.

— Из России.

— О, такая огромная страна. Но у вас корейское имя?

— Так уж получилось, — улыбнувшись, я внимательно посмотрела на него, взглядом давая понять, о нежелании разговаривать на эту тему.

— Раз уж мы соседи и я немного старше вас, может вы будете обращаться ко мне на ты или оппа, — хитро щурясь, предложил Ын Кю.

— Хорошо, оппа, — без раздумий согласилась я.

Мне нравилось, что общение с Кан Ын Кю складывалось легко. Моя женская интуиция подсказывала, что его любезное отношение ко мне — искреннее, без потаённых мыслишек. Ещё немного за ним последив, я расслабилась и стала получать настоящее удовольствие от открытого общения с молодым человеком.

Вскоре нам обоим принесли какой-то салат: из рыбы, листочков китайского салата, заправленный неким неизвестным мне маслом. Есть его требовалось, конечно же, палочками. Понаблюдав за моими мучениями, Ын Кю пересел ко мне поближе, полуобнял за плечи и стал показывать, как правильно брать палочки и захватывать ими салат, но листья салата то и дело норовили упасть обратно на тарелку.

Тогда Кан Ын Кю произнёс:

— Видимо, мне придётся самому тебя покормить, — взял мою руку в свою управляя ей, зацепил кусочек салата и отправил мне в рот.

Проделал он это настолько ловко, что мне стало завидно. Когда он захватил палочками ещё один кусочек, я протянула его ему. Он с удовольствием съел его и выглядел довольным. Так мы весело поглощали салат, иногда роняя кусочки обратно в тарелку. Непосредственная игра сблизила нас.

Принесли второе блюдо. Кан Ын Кю пересел на своё место, и мы продолжили разговор. Я уже самостоятельно при помощи палочек поглощала свою порцию. Еда была для меня непривычной, но вкусной.

— Ты похожа на мою шаловливую сестренку. Она тоже всегда пытается меня накормить из своей тарелки, — поведал Ын Кю. — Я рад, что мы стали соседями. Теперь после долгих поездок буду заходить к тебе в гости, будем вместе готовить, осваивать премудрости корейской кухни или японской. Если ты не против?

Проглотив очередной кусочек, я ответила:

— Я согласна!

Кан Ын Кю приподнял бокал вина в знак одобрения.

— Чин-чин! — сказала я и отпила вино из своего бокала.

— Тебе понравился Сеул? — спросил Ын Кю, выпив немного вина.

— Пока не могу точно сказать. Я практически ничего ещё не видела. Мне понравился аэропорт Инчхон. Он феноменальный, производит впечатление инопланетного корабля, — я улыбнулась своим воспоминаниям о прибытии в Сеул. — Правда, меня удивил специфический запах воздуха, когда я вышла из самолёта. Сейчас я не чувствую его, разве что иногда на улице близ палаток с едой сильно пахнет жаренным.

— Да, этот запах чувствуется по приезду. Особенно когда возвращаешься из долгой поездки. Я даже скучаю по нему. Некоторые говорят его появление связано с большим количеством деревьев на полуострове. Другие утверждают, что запах образуется из-за гниющих водорослей на побережье. Инчхон расположен не далеко от него.

— Ещё в Сеуле меня удивила молодёжная мода. В одежде много ярких сочных цветов, необычных костюмов и аксессуаров. Девушки носят чересчур короткие юбки. И много парней похожих на девушек, — продолжила я делиться своими впечатлениями.

— Неужели в России такого нет?

— Не так массово. Многие парни у нас практически не следят за собой. В Сеуле наоборот ощущение такое, что парни больше чем девушки заботятся о своей внешности. Мне это понравилось, — заключила я.

— А мне понравилось твоё общество. Ты симпатичная, общительная и не заигрываешь со мной. Как только я пытаюсь флиртовать, ты краснеешь и прячешь глаза. Так мило! — говорил он, смотря мне в глаза. Потом неожиданно предложил:

— Давай будем дружить!

— Хорошо, будем друзьями. А что значит быть другом по-корейски? — уточнила я на всякий случай.

— Значит часто видеться, ходить вмести в кино, кафе, по магазинам, делиться проблемами и мечтами, приходить на помощь друг другу, когда друг просит и когда не просит тоже.

— В России друг — это близкий человек, с которым можно разделить радость и горе, — дополнила я его ответ.

— Тогда, мы поладим, — заключил он, и мы хлопнули по рукам.

В душе расцвела надежда. Ведь теперь я больше не одна, у меня появился друг. Правда по-настоящему назвать Ын Кю другом я смогу лишь, когда пройдёт время, и он своими поступками покажет своё реальное отношение. "Всё равно я рада", — подумала я. "Возможно, я обожгусь. Но если не попробую, то жизнь будет не настолько радостной, какой могла бы быть рядом с другом".

Ужин пролетел в мгновенье ока. Мы говорили и говорили, не умолкая ни на минуту. Рассказывали друг другу о том, что любим, что нам нравиться в людях, природе, временах года, чувствах. О разнице в культуре Кореи и России. Но при этом единодушно умалчивали о своём прошлом и личной жизни. Для раскрытия этих тайн нужно время и больше доверия.

Во время ужина мы выпили бутылочку вина и от этого стали болтать еще больше. Покинув ресторан, поехали в норэбан (караоке-бар). Для чего вызвали такси, а машину Ын Кю оставили на парковке у ресторана.

Очень любопытно! Заведение с трудом можно назвать караоке-баром. Больше похоже на загородный клуб. Вывески нет, обычная дверь за которой открывается ярко освещенный холл со стойкой, у которой стоит красивый молодой человек, кланяется нам и без слов протягивает ключи — любопытно и необычно. Очевидно, Кан Ын Кю и здесь частый гость.

Мы идем по коридору с ярким и даже немного агрессивным оформлением. Открываем ключом дверь и оказываемся в просторной комнате. Комната оформлена в красных тонах. На одной из стен висит огромный плазменный телевизор, под ним располагаются большие утопленные в стену колонки. Комната как бы поделена на две зоны. В одной из них находится танцпол, а в другой — вокруг длинного стола расставлены большие мягкие диваны. На небольшом столике под телевизором лежат несколько папок, микрофоны и два бубна. Я заглянула в одну из папок и с сожалением отложила — нужно больше тренироваться читать на корейском.

— Хочешь спою для тебя мою любимую песню? — Ын Кю бросил листать папку и взял один из микрофонов. Затем нажал на пульте нужный код и вышел в центр танцпола. Из динамиков полилась нежная грустная музыка, и Кан Ын Кю запел. В его песни о любви отражалась тоска и надежда разбитого сердца. "Похоже, его любовь когда-то предали или отвергли, раз он называет такую песню любимой", — подумала я.

Голос у Ын Кю был сильный и мягкий одновременно. Пел он красиво, с душой. Внимательно слушая, я не сразу почувствовала, что по лицу потекли слёзы. Почему-то стало невыносимо печально. Как будто я потеряла любимого не пять лет назад, а только вчера.

Ын Кю допел песню, подошёл, сел рядом со мной и обнял за плечи:

— Почему ты плачешь?

— Оппа, ты пел так хорошо, что я не смогла сдержать слёз, — проговорила я, вытирая тыльной стороной руки дорожки слез на щеках.

Кан Ын Кю встал и протянул мне микрофон:

— Теперь твоя очередь петь.

— Извини, оппа, я не знаю слов песен и не смогу их быстро прочесть. Лучше ты сам исполни какую-нибудь песню, я послушаю и потом спою её вместе с тобой, — предложила и протянула ему папку с кодами песен. Он долго её листал, выискивая нужный код.

— Это будет весёлая песня! — пообещал он, выйдя на танцпол.

Она действительно была весёлой. Когда мы стали вместе её петь, мы часто срывались на хохот. Следующая песня была о любви. В этот раз мы спели дуэтом гораздо лучше. Вместе с песней мы изливали наши радости и печали.

Мы ещё долго пели, поэтому вернулись домой далеко за полночь. Нам было так комфортно вместе, что мы не заметили, как пролетело время. Ын Кю проводил меня до квартиры, поблагодарил за вечер и пожелал спокойной ночи. Уже стоя в дверях квартиры он сказал:

— Ты исключительная девушка Лин Мэй!

— Возможно, — улыбнулась я.

Только войдя в квартиру, я ощутила, как устала и как ноют мои ноги. Провести почти 6 часов на высоких шпильках это не шутки. "Красота требует жертв", — как всегда напомнил мне внутренний голос. Спорить с ним, если честно, не было сил.

Поставив будильник, я счастливая завалилась спать. Когда проснулась, за окном уже давно отсветили первые лучи солнца. Сегодня мне предстояло встретиться с Хан Ён Уном, и съездить с ним в университет.

Встав с кровати и заправив её, пошла в ванную. Лёжа в горячей воде, стала обдумывать свои планы. Учёба в университете, несомненно, важна для меня, поэтому мне нужно приложить все силы для поступления. И как говорил Ён Ун — нанять репетиторов. Он, наверное, может посоветовать каких. Главное на сегодня выяснить есть ли у меня шанс поступить в этом году. Выбравшись из ванной, я завернулась в халат и позвонила Ён Уну, чтобы уточнить время встречи. Договорились встретиться у метро на станции "Каннам" через два часа.

Позавтракав, я начала одеваться. Снова горестно вздыхая, перебрала весь гардероб. Одежды немерено, а одеть нечего... "Извечная женская проблема", — констатировал внутренний зануда. Одежда в гардеробной казалась слишком уж молодёжной, фривольной. Откопала в этих залежах темно-синий брючный костюм. Полчаса примеряла с разными блузками. Выбрала голубую блузку с узким воротником стойкой. Ещё полчаса ушло на поиски подходящей обуви, сумки и пальто. Пришла к выводу, богатый гардероб — это изощрённое наказание для женщины.

Когда я была почти готова к выходу, в дверь позвонили.

"Неужели снова управляющий", — подумала я, подходя к двери. Однако на пороге стоял взмокший Кан Ын Кю, в спортивном костюме и с газетой в руках.

— Добро утро, Лин Мэй. Хочу поделиться с тобой новостями, — заходя в квартиру, он дал мне газету.

Я развернула её. На первой странице красовались наши фотографии: как мы вместе выходим из машины, как Ын Кю провожает меня к столику и как мы кормим друг друга. Весьма качественные фотографии сделанные вблизи от нас. Утешало лишь то, что я была снята вполоборота и со спины.

— Что будем делать? — взволнованно спросила я Кан Ын Кю.

— Думал, обрадуешься, что оказалась на первой полосе газет, — наигранно обижено проговорил он.

— Почему они фотографировали именно нас? — я не могла понять причину такого внимания со стороны прессы.

— Забыл, ведь ты плохо читаешь на корейском! Извини, что не сказал раньше. Я довольно часто попадаю на первые полосы газет. Например, в сегодняшней газете написано, что я встречаюсь с новой подружкой — красивой блондинкой-иностранкой. Скорее всего, мои фанатки будут недовольны и опять всего понапишут на моём сайте. В моём агентстве уже перестали придавать значение подобным статьям. Почти каждое моё появление на людях журналистами почему-то воспринимается как романтическое свидание, — сумбурно ответил он. — Вообще всё странно! Снимки сделаны в ресторане "Леван", а там не бывает папарацци. Именно поэтому он и популярен среди знаменитостей.

— Если ты знаменитость, почему согласился пойти со мной ужинать? — недовольно спросила я.

Кан Ын Кю пристально воззрился на меня:

— Мне захотелось пообщаться как обычному человеку, не айдолу. По твоему поведению я сразу понял, что ты не имеешь представления кто я такой, и твоё приглашение на ужин было продиктовано желанием извиниться.

— А, что значит "Айдол"?" — я непонимающе уставилась на Кан Ын Кю.

Он горестно вздохнул, и деланно рухнул на диванчик:

— Айдол — это молодая медиа-персона, идеал и недосягаемый предмет любви неистовых поклонников.

Я тоже присела в кресло. Неверяще посмотрела на Кан Ын Кю.

— Обалдеть! И ты айдол? — уточнила я. Он улыбнулся и кивнул в ответ.

— Извини! Я действительно не знала! Прости, что втянула тебя в эту историю, — на всякий пожарный попросила я прощения.

— Не беспокойся, нам просто некоторое время не нужно появляться на людях. Тогда слухи быстро поутихнут. Кроме того, я сегодня уезжаю на съёмки за город. Вернусь, где-то через месяц. Ты будешь меня ждать? Будешь скучать? — как-то по-детски и неожиданно спросил он.

Хоть Ын Кю и не подал виду, но я почувствовала что для него почему-то важно чтобы я его ждала.

— Я очень буду скучать! Ведь ты мой единственный друг и сосед — с улыбкой заверила я. — Спасибо, что зашел и принёс газету. С одной стороны, приятно появиться со знаменитостью. Наверняка на меня не обратят внимания...

Кан Ын Кю прервал меня:

— Ты ошибаешься, они все просто умирают от любопытства. Мне уже звонили и спрашивали о красавице, которая со мной ужинала вчера.

Он взглянул на часы и рванул к двери:

— Прости, Лин Мэй, за мной скоро заедут, а я вещи ещё не собрал. Мне нельзя опаздывать. Обязательно смотри дораму с моим участием. Она называется "Ты в моём сердце навсегда". Её показывают на канале "KBT".

Он подошел ко мне, на миг обнял и прижал к себе, чмокнул в лоб и стремительно вышел из квартиры. Такое проявление нежности было столь неожиданным и непривычным для меня, что я впала в ступор. Дверь захлопнулась, а я всё еще стояла столбом, ошеломлённая поведением Ын Кю. Мы только недавно познакомились, а он ведет себя как старый друг. Здорово! Ну и пусть, что он знаменитость, прежде всего он просто хороший человек, мой друг и сосед.

14. Поездка в университет

У станции метро "Каннам" я появилась вовремя. Повертелась, оглядываясь по сторонам, но Хан Ён Уна не обнаружила. Присела на скамеечку подождать. Рядом со мной сразу же примостился высокий парень, одетый во все чёрное — на голове надета бейсболка, прячущая глаза, а нижняя часть лица скрыта плотной черной тканевой медицинской маской. Странный типчик! Я посмотрела на прохожих, но никто из них не обращал на него внимания. Хуже того, среди толпы я увидела ещё одного парня в чёрной защитной маске. "Мода нынче такая что ли?!" — недоумевала я.

Тут парень потрогал меня за плечо. Я обернулась и увидела, как он немного приспустил маску, открывая часть лица.

— Привет! Не узнала? — засмеялся Хан Ён Ун.

— Зачем ты надел маску?! Теперь все будут смотреть на нас, и тыкать пальцем, — возмутилась я, при этом, пытаясь стащить злополучный предмет.

— Во-первых, в Корее никто показывать пальцем не будет — это считается оскорблением. Во-вторых, в Сеуле многие ходят в масках. Никто не будет обращать внимание. Ты же видела другого парня в толпе? Маска может быть частью имиджа или же человек болеет и носит её, — Хан Ён Ун отвечал, ловко отворачиваясь от моих рук, и одновременно стараясь не свалиться со скамейки. — Поверь, маска нужна мне для конспирации.

— Ты думаешь, поможет? — с сомнением спросила я.

— Проверено, — заверил он вставая. — Пошли, поедем на метро. Ты уже видела Саульский метрополитен?

— Мне было некогда, — недовольно пробурчала я, шагая вслед за ним. Очень неловко общаться с человеком, когда его лицо почти закрыто. Ведь часть информации мы черпаем, следя за мимикой собеседника.

Он обернулся, наклонился и заглянул в глаза.

— Тебе не комфортно со мной из-за маски?

Я кивнула. Он снял с плеч рыжий кожаный рюкзак, смахивающий на ранец. Достал оттуда розовую маску с нарисованными кошачьим носом и усами, а также круглые солнечные очки.

— Я предвидел, что тебя смутит мой вид. Поэтому купил для тебя милую масочку и очки.

Он переступил ближе, убрал мои распущенные волосы назад, надел на меня защитную маску и очки. Я смутилась. Как-то не принято, чтобы знакомые заправляли за уши петли от маски. И вроде бы ничего такого, но вызывает дикую неловкость. Еле выговорила слова благодарности.

Снова наклонился, чтобы посмотреть мне в глаза. Наша разница в росте составляла более 20 сантиметров. И сегодня она чувствовалась сильнее, так как я для удобства надела ботинки, отказавшись от 15-ти сантиметровых каблуков.

— А ты оказывается крохотная?

Я лишь презрительно хмыкнула. Его глаза улыбнулись мне в ответ. Он взял меня за запястье и решительно направился к входу в метро. Но тут же повернул в сторону высоченного светового табло, в нижней части которого располагался интерактивный дисплей. На нем отображались разные картины. Порядка двадцати таких медиастолбов располагаются на некотором расстоянии друг от друга вдоль дороги Gangnam-daero сразу же после поворота с Тегеран-ро.

— Здесь показывается информация по выставкам, которые сейчас проходят в художественной галерее "Хангарам" Сеульского арт-центра. Сходим вместе на выставку полотен Огюста Ренуара в следующую пятницу? — спросил он, перелистывая изображения на табло.

— Хорошо, мне нравятся его полотна с цветами. "Когда я рисую цветы, на мою душу нисходит спокойствие", — говорил Ренуар, — процитировала я слова художника.

— Цветы тоже есть, — сказал Хан Ён Ун, немного отодвигаясь в сторону и демонстрируя натюрморт "Весенний букет".

Я подошла ближе, полюбоваться на шедевр. Прикоснулась к экрану и картинка сменилась на "Портрет актрисы Жанны Самари". Я столько раз его видела в учебниках и журналах. Сейчас же представилась возможность полюбоваться вживую.

— О, нет! — трагически произнёс Ён Ун. — Так ты здесь до вечера простоишь! — он потянул меня за руку в переход метро. — Пойдем, покажу тебе самые модные магазины Каннама.

Шагал он очень быстро, я еле поспевала за ним. Мы спустились по лестнице, и вышли в подземную галерею с обеих сторон заполненную многочисленными магазинчиками с яркими подсвеченными вывесками. Отличие от московского метро или перехода состояло лишь в многообразии товаров и более ярком освещении пространства.

Я крепко уцепилась за локоть Хан Ён Уна, чтобы не потерять его в людском потоке.

— Это подземный центр "Coto Mall". В нём раньше всего появляются новинки разной брендовой одежды, обуви, аксессуаров. Поэтому здесь тусуется много корейской молодёжи, которая хочет быть в курсе последних модных тенденций.

Мы шли дальше вглубь зала. С обеих сторон размещались небольшие киоски с ювелирными украшениями или сувенирами, магазинчики с обувью и одеждой для взрослых и детей, ларьки с лампами, вентиляторами и прочими предметами для дома. Так много оригинальных и качественных вещей, что глаза разбегаются. Очевидно, здесь можно найти любой товар, только вот цены кусаются, поражая количеством нулей.

На одном из прилавков я увидела массу тканевых медицинских масок, подобных той, что была надета на мне. Меня поразило многообразие их видов и расцветок: детские и взрослые, однотонные и в цветочек, в клеточку, с бантиками и рюшами, со смешными мордочками и стразами. Ничего себе!

Присмотрела себе две плотные тканевые масочки с симпатичными мордашками. Весьма удобная вещица, если хочешь скрыть лицо от любопытных. Уверена, их используют и в гигиенических целях. Главное сегодня маска, подаренная Ён Уном, оказалась как никогда кстати. Я немного опасалась, что кто-нибудь узнает меня по фотографиям в газете.

— Я заплачу, — предложил Ён Ун, снимая рюкзак, чтобы достать деньги.

— Не нужно! У меня есть деньги, — я протянула выбранные маски продавцу и достала кошелёк из сумочки, чтобы расплатиться. В нём оставалось несколько последних купюр. "Скоро передо мной встанет вопрос с наличностью", — мысленно констатировала я.

— А говоришь денег много?! — иронично протянул Ён Ун, нагло заглядывая через плечо.

Пришлось расстегнуть специальный кармашек и продемонстрировать несколько золотых банковских карт.

— Не плохо, — как-то вяло отметил он и отвернулся.

Получив сдачу, убрала покупки и кошелёк в сумочку. Осмотревшись вокруг, в глубине зала приметила интересную вывеску кофейни, и мне безотлагательно захотелось кофейку.

— Давай, я угощу тебя кофе, — предложила Ён Уну, взяв его под руку и устремляясь к кофейне.

— Согласен! Уверена, что не хочешь что-нибудь купить? Смотри сколько красивых модных вещичек, — Ён Ун указал на яркую витрину модного бутика.

-У меня всё есть, — отмахнулась я, отворачиваясь в другую сторону. Там на прилавке громоздились миленькие статуэтки, фигурки разных зверей и ещё куча всяких безделушек. Красиво конечно, но по сути хлам, который копит пыль на полках и который перестаёшь замечать через неделю после покупки.

— Но там же самые новые дизайны, — не унимался Ён Ун. — Может сумочку новую тебе купим? Выберешь какую захочешь, я подарю, — предложил он, когда мы поравнялись с салоном брендовых сумок.

Я остановилась, смерила его взглядом. Ещё раз внутренне посетовала, что не вижу ничего кроме его хитрющих глаз. Благо находимся в равном положении, иначе я точно стянула бы маску с его лица.

— Пойми, дело не в тратах. Мне просто не нужна новая сумочка. У меня их достаточно, — пояснила я и зашагала в сторону желанного кофе, аромат которого ощущался в воздухе.

— Что значит достаточно?! — возмутился Ён Ун. — Как может быть достаточно брендовых вещей? — вопросил он, дёрнув меня за рукав. Люди вокруг стали оборачиваться, шушукаться, некоторые даже остановились, чтобы поглазеть на нас.

— Очень просто. Мой гардероб уже сформирован, на все случаи жизни. Поэтому я не считаю необходимым приобретать новые, даже самые ультрамодные вещи, — спокойно, как умалишённому пояснила я.

— Значит от подарка отказываешься? — уточнил Ён Ун.

— Вообще-то мы собирались в университет, а не за подарками. Кроме того подарок ты мне уже сделал, — я указала рукой на розовую маску на своём лице. — Кумао! Она мне очень нравится. А теперь пошли уж пить кофе, — взяв за руку, я потянула его в кофейню.

Парень шёл, еле передвигая ноги, словно на аркане.

— В Корее за руку держаться только влюблённые парочки, — проинформировал он ехидно.

— В России при необходимости можно брать за руку кого угодно. Обычный жест взаимопомощи, — парировала я.

Наконец дотянув его до первого столика у входа, спросила: — Ён Ун, какое кофе тебе заказать?

— Мне нравится кофе Латте с миндалём.

— Большую порцию? — уточнила я, разгадывая описание над барной стойкой.

— Среднюю, пожалуйста, — парень снял рюкзак, пристроил его на кресло за столиком и уселся в соседнее.

— Пирожные будешь?

Ён Ун только отрицательно покивал головой.

Я сделала заказ, про себя отметив, что кофе здесь стоит дороже обеда из традиционных блюд корейской кухни. Продавец после оплаты выдал мне какой-то кругляш. Вернувшись к нашему столику, я водрузила его на столешницу.

Расстегнула пальто и присела в кресло — мне стало жарко, как только мы спустились в переход к метро. Но все вокруг ходили наглухо застегнутыми, и даже замотанными в шарфы, поэтому я терпела до последнего. Маска тоже уже раздражала с непривычки, но снять её я опасалась.

— Лин Мэй-сси, не перестаёшь меня удивлять, — заявил Ён Ун.

Я взглядом попросила продолжить.

— Корейская девушка, оказавшись в подземном торговом центре терминала Каннам, визжала бы от радости. И скупила бы всё до чего дотянулись бы её загребущие ручонки. Особенно если парень согласился оплатить покупки. . И уж тем более бы не отказалась от подарка под предлогом, что у неё достаточно вещей. Я в шоке! — эмоционально высказался он, расстегнул полупальто и сел в кресле более расслабленно.

— А кто твой спонсор? — спросил он, поправляя свою военную кепку.

— Спонсор? Ты имеешь ввиду компанию, которая продвигает меня как фотомодель? — переспросила я.

— Нет, — он сел прямо, на секунду пронзив меня взглядом. — Забудь! Это не моё дело, — пробормотал стушевавшись.

Тут подозрительный круглях (пейджер) на столике завибрировал и замигал. Я подошла к стойке за двумя стоявшими на ней кружками кофе. У неё меня ждал симпатичный парень-продавец. Он любезно улыбнулся и поклонился. Поклонилась в ответ и поблагодарила за кофе. Продавец довольно просиял улыбкой. Я заметила, что за сценой наблюдают другие парни-продавцы.

Вообще стоит признать, что корейцы весьма интересно реагируют на меня как на иностранку. Завидев издали, проходят улыбаясь, некоторые кланяются и просят сфоткаться с ними. Несколько школьников просили поучаствовать в опросе для какой-то их школьной работы. Необычно и приятно. Вот и продавец проявил повышенную любезность

Подав кружку с латте Ён Уну, счастливая присела выпить свой карамельный макиато. Сняла с лица маску. Ён Ун тоже освободился от своей. Аромат кофе потрясал, я отпила немного и от наслаждения многогранностью вкуса зажмурилась. Давно я не пила кофе подобного качества.

— Какой ароматный! Можно мне тоже попробовать? — выдал неожиданно Ён Ун.

— Мне самой мало. Могу заказать порцию, — предложила я, открыв глаза.

— Я же только попробую, — он встал и ушёл к барной стойке. Вернулся с красной трубочкой в руках. Весьма примечательной трубочкой — с сердечком, после которого она раздваивалась, чтобы пить могли сразу двое.

Увидев это безобразие, я прикрыла кружку рукой. Ён Ун же невозмутимо сел в своё кресло, продолжая держать трубочку в руке.

— Не говори мне, что там не было других трубочек... Она же для парочек, — высказала я подозрения, наблюдая как лицо Ён Уна расплывается в довольной ухмылке. — Ты хочешь, чтобы школьницы за соседнем столиком окончательно свернули себе шею? — он в ответ только развёл руками.

— Пей остальное сам, — я решительно пододвинула стакан к парню, забрала у него трубочку и засунула в стакан с кофе. Он невозмутимо взял губами один из кончиков соломинки и стал пить, при этом картинно жмурился передразнивая меня.

Краем глаза я заметила, что к нашему столу направилась одна из школьниц.

— Аджума, это ведь вы вчера ужинали с Чаны Ын Кю! Как вы можете обманывать оппу! Не смейте к нему приближаться! Мы его не отдадим какой-то иностранке! — агрессивно прокричала девчонка, схватила кружку Ён Уна и плеснула горячий кофе в мою сторону. Но я успела увернуться от летящей жидкости. Даже капли не попало.

Ён Ун вскочил, поймал руку девчонки, но с уже пустым стаканом.

— Что вы себе позволяете, агасси? — возмутился он.

Девчонка топнула ногой от досады. Посмотрела на красавца Ён Уна, моментально присмирела и смущенно заулыбалась, кося под ангелочка. "Похоже Хан Ён Ун тоже её оппа", — подумала я. Через секунду она ретировалась.

Я прибывала в шоке. Для меня было дико то, что какая-то малолетка не с того ни с сего подошла, разоралась и попыталась облить меня кофе. Да ещё обозвала аджумой, хотя выгляжу я моложе её самой. Я не знала как нужно вести себя в такой ситуации. Не кричать же на неё, в самом деле.

Ён Ун снова надел на меня розовую маску, зацепил свой рюкзак и мою сумку. Помог встать с кресла, обнял за плечи и вывел из кофейни. Мы шли молча некоторое время.

— Не бери в голову! Девчонки фанатки Кан Ын Кю. Они всегда ревнивые до жути. Иногда вот нападают на девушек, которые ближе к их айдолу, чем они сами... — проговорил он и замолчал.

— Откуда ты знаешь Кан Ын Кю? — спросил Ён Ун, подводя меня к турникету метро. Приложил к датчику брелок телефона, пропуская меня вперёд через турникет. Оплатил свою поездку и прошёл вслед за мной.

— Он мой сосед и друг, — ответила я, более менее придя в себя.

— Друг? Вы же не одногодки, — не поверил Ён Ун. — Как эти школьницы вообще узнали, что вы ужинали вместе, — продолжил любопытствовать Ён Ун.

— Из газет. Папарацци засняли нас в ресторане "Леван".

— Странно! В "Леван" не пускают фоторепортеров, — задумчиво проговорил он.

— Кан Ын Кю тоже так сказал.

Я кинула взгляд на часы в центре станции. Прошло два часа, как мы встретились у входа в метро, и минут пять уже стоим в ожидании электропоезда. На платформе скопилось множество народа. Люди были повсюду: стояли, сидели на скамейках и на корточках у стен. И почти все как один смотрели в смартфоны. Общались между собой только я и Ён Ун, да ещё парочка крикливых аджум.

— Почему так долго нет состава? — спросила я у Ён Уна.

— В это время они подъезжают каждые 8-10 минут. Только в час пик — через 2 минуты.

— Похоже, мы опаздываем в университет. Если не поспешим, точно доберёмся туда к обеденному перерыву.

— Не беспокойся. В университете нас ждут только через два часа, — беспечно заявил парень, усаживаясь на скамейку под деревце в кадке.

Я недоуменно захлопала ресницами:

— Кто ждёт?

— Ректор конечно. Он мой хороший знакомый. Я позвонил ему на днях и поговорил о тебе.

— И ты молчал?! — я плюхнулась рядом с ним на скамейку и укоризненно на него взглянула.

— Хотел сделать тебе сюрприз. Заняться с тобой шопингом. Вместо этого ты преподнесла мне гору сюрпризов, — он повернул голову в сторону приближающегося поезда. Вскочил, взял меня за руку и как маленькую, повёл к раздвижным стеклянным дверям на платформе.

Мы оказались в центре толпы прижатыми друг к другу. Толпа пассажиров гуськом двигалась на посадку. При этом люди упорно смотрели в свои телефоны. Похоже, железнодорожные пути в метро власти города заградили, чтобы нерадивые смартфонщики не валились с платформ.

Мы зашли в переполненный вагон вместе с толпой. Все сидячие места были оккупированы, кроме тех, что находились в углу вагона и выделялись цветными чехлами.

— Почему они не заняты? — тихо спросила Ён Уна, указав взглядом на кресла.

— Это места для инвалидов, пожилых и людей с детьми. Поэтому другие пассажиры туда не садятся.

На следующей станции толпа пассажиров ещё сильнее прижала меня к Ён Уну. Я старательно пыталась отодвинуться от него. Он же нахально лыбясь наоборот пододвигался ближе, жалуясь, что его де толкают. Через несколько станций поток пассажиров схлынул, мы сели на освободившиеся места. Я смотрела в окно, рассматривая убранство проезжаемых станций. Ён Ун погрузился в свой смартфон, как прочие пассажиры в вагоне.

Встрепенулся, когда объявили следующую станцию. Сказал, что нам нужно перейти с зелёной линии на синюю, и проехать четыре станции. Пересев на поезд другой ветки, я увидела ту же картину — молодые поголовно уткнулись в телефоны, и аджумы предельно громко обсуждают свои дела. Телефонная эпидемия прям какая-то.

В целом Сеульское метро, именуемое на корейском "Судогвон чончхоль" не особо отличается от Московского. Конечно оформление станций, терминалы и эскалаторы на них более современные. Что не удивительно, ведь Сеульский метрополитен стал возводиться на 40 лет позже Московского. Самый большой плюс метрополитена в Сеуле — более удобное обозначение линий и станций.

Каждой станции помимо названия присвоен свой порядковый номер. Он указывается наряду с названием, что существенно облегчает поиск. Также применяется цветовое обозначение маршрута движения к определённой линии метро. То есть по стене, полу или потолку обязательно сделана цветная линия сот стрелками в соответствии с цветом ветки метро, к которой ведёт этот путь.

Станция, на которой мы вышли, была наземной. Но всё равно пришлось поплутать по крытым переходам. Наконец вышли в обычный зал с терминалом и разными автоматами. Помимо традиционных автоматов для покупки билетов и газет, стояли электронные стенды для заказа еды по Интернету.

Ён Ун взглянул на электронные часы над входом.

— У нас ещё осталось много времени. Давай я покажу, как купить билет или проездной, — он подошёл к одному из автоматов. — Смотри тут можно купить билет на одну или несколько поездок. Но одноразовый билет лучше не покупать. В таком случае выйти из метро можно будет только на той станции, которую указываешь при покупке билета, — он показал на экран. — Лучше сразу приобрести универсальную транспортную карту T-money. Её можно использовать в метро, автобусах и некоторых такси.

— Тогда купим транспортную карту.

— Подойди сама к экрану, я прослежу, чтобы ты правильно всё сделала, — скомандовал он.

Вскоре я стала счастливой обладательницей транспортной карты и по совместительству — брелка. Он выскочил из автомата упакованный в красивую коробочку. Ён Ун ещё показал мне, как пополнять счёт карты T-money. Мы пошли в университет, только когда завершили ознакомление.

Университет оказался целым городком с несколькими учебными зданиями, общежитием, спортивным комплексом, медицинским центром, библиотекой и банком. Внутрь нас пропустили только после того, как Ён Ун предъявил свой пропуск студента и сказал, что нас ожидает сам ректор.

По мере приближения к зданию администрации университета я всё больше сомневалась в приемлемости личной встречи с ректором.

— Ты уверен, что нам стоит беспокоить ректора? Может просто зайдём в кабинет приёмной комиссии? — вопрошала я, еле шагая за Ён Уном.

Тот остановился и стал растолковывать мне:

— Я уже договорился о встречи и не могу не прийти. Он заинтересован, чтобы в его университете училось больше иностранных студентов. Тем более ты приехала из России. Очень престижно, что студент из России, где самые лучшие школы сценического искусства выбрал обучение в Школе драмы Корейского университета.

Несмотря на мои опасения, встреча с ректором прошла гладко. Он дал понять, что чрезвычайно рад моему желанию поступить учится в его университет и готов сразу же зачислить меня, но для соблюдения порядка мне нужно пройти прослушивание наряду с другими претендентами. В середине февраля будет проведено дополнительное прослушивание, так как несколько поступивших абитуриентов по каким-то причинам отказались от обучения и появились свободные места.

Ректор внимательно изучал мои документы, пока я заполняла бланк заявления на английском не очень-то доверяя своим знаниям грамматики корейского языка. Ознакомившись с ними, спросил, есть ли у меня диплом, подтверждающий, что я прошла обучение игре на фортепьяно. Пришлось соврать, что он утерян при переезде. Услышав это, он сделал пометку для себя в записной книжке. Кабинет ректора я покинула полная надежд. Отныне всё зависело от моего упорства.

Когда мы вышли из здания Ён Ун усадил меня на скамеечку и удалился в неизвестном направлении, сообщив, что скоро вернётся. Вскоре прибежал слегка запыхавшийся, протянув мне пару буклетов с картой студенческого городка и основными требованиями к прослушиванию. Он сказал, что для зачисления кроме всего прочего мне нужно рекомендательное письмо от актёра, режиссёра или директора школы. Затем дал мне визитку с адресом студии, где я смогу хорошо подготовиться к прослушиванию. Я была очень признательна ему за это.

Мы вышли за пределы студгородка и распрощались. За Хан Ён Уном приехал менеджер на чёрном микроавтобусе, так как его срочно вызвали на фотосъёмку. Перед отъездом он посоветовал мне заглянуть на цветочный рынок в торговом центре Goto Mall. До него я добралась без приключений.

Цветочный рынок впечатляет своим многообразием. Все растения ухоженные, пышные, с яркими цветами в каких-то немыслимых горшочках и подставках. Безумно хотелось приобрести несколько цветочков. Но памятуя о том, сколько мне предстоит учиться в ближайшее время, отложила покупку до лучших времён. Не хватало ещё загубить такую прелесть.

Корейцы благоволят к растениям, судя по количеству зелени в ресторанах, магазинах, метро и аэропорту. Практически везде в интерьере присутствуют живые цветы, маленькие садики с деревьями, стеклянные ниши с берёзками или бамбуком.

Придя домой и перекусив, я достала из сумочки визитку с адресом и телефоном студии Чхве Сын Хи. Созвонилась и договорилась о занятиях. Во время разговора у меня создалось ощущение, что Ён Ун и здесь похлопотал за меня. Приятно, однако!

В следующий понедельник я посетила свои первые уроки танцев, вокала и актерского мастерства. Моим учителем оказалась кореянка не намного старше меня. После занятий, она сказала, что я вряд ли смогу добиться высоких результатов за три недели, но если продолжу заниматься вокалом и танцами хотя бы в течение года, то у меня всё обязательно получиться.

Девушка дала мне список книг и статей, которые желательно изучить до прослушивания. Поэтому после занятий в студии я направилась прямо в книжный магазин. Там приобрела нужные мне книги и ещё несколько специализированных корейско-английских словарей. Мне было нужно срочно научиться лучше читать и писать на корейском. В итоге весь вечер понедельника я потратила на повторение корейской грамматики.

Очередной день я начала с пробежки. Увидев из окна квартиры, как много бегунов в соседнем парке, я рискнула к ним присоединиться. После пробежки, пару часов репетировала танцевальные движение разученные накануне. Читала учебники по хореографии и вокалу. Это было невероятно сложно, так как многое приходилось разбирать с помощью словарей и онлайн переводчика. Но благодаря этому я быстро запомнила содержание этих книг. После обеда сходила в студию на занятия. Вернулась только к вечеру выжатая как лимон.

Так продолжалось ещё два дня.

15. Авантюра судьбы

Вечером, после четвёртого дня занятий, я вернулась домой не такой мертвецки усталой, как в последние дни. Я недооценила сложность поставленной задачи. Вроде бы танцы — так просто. Но когда занимаешься ими профессионально, часами оттачивая движения, они превращаются в тяжкий труд. Тело противно ныло и вопияло об отдыхе, поэтому я набрала горячую ванну, чтобы полежать пару часов разогревая натруженные мышцы. Уже собралась залезть в неё, как раздался телефонный звонок.

Фотограф Пак попросил приехать в студию в торговом комплексе "Лорис". Ехать куда-либо жутко не хотелось, но и отказаться я не могла. Помощь Пак Дон Хёна могла мне понадобиться в будущем. Тем более знакомых у меня здесь раз два и обчёлся, а корейское общество в основном зиждется на связях. Я отчётливо поняла это на приёме в университете.

Наблюдая за диалогом ректора с Ён Уном, я заметила насколько не простые у них взаимоотношения. С одной стороны ректор в иерархии университета выше второкурсника Ён Уна, но в какой-то другой неведомой мне структуре парень имел более высокий статус, чем ректор. Несоответствие статусов и связей в двух иерархиях проглядывалось в манере их общения — напряжённой вежливости и едва заметном лебезении друг перед другом. И всё из-за того, что их статус в двух социальных структурах не мог быть уравновешен.

Пришлось отложить свои планы и помчаться в Лорис.

Пак Дон Хён встретил меня весьма радушно. Усадил пить чай. Рассказал о своей последней фотосъёмке. Жаловался, что модель была как деревянная. Возмущался несоответствию тысячи мелочей. Я пила чай и слушала. Ему требовался слушатель, а не собеседник. Через полчаса мастер выдохся и вновь засиял оптимизмом.

Ещё час мы проговорили о фотографии, особенностях фотосъёмок, свето-тени, умении раскрываться перед фотокамерой. Если бы не чтение рекомендованной репетитором литературы, я бы не смогла достойно поддержать такой разговор. Временами чувствовала себя как на экзамене. И видимо сдала благополучно, потому что Пак Дон Хён наконец-то перешёл к делу. Достал из своего стала полную папку моих фоток. Многие были отсняты вне фотосессии без моего ведома.

Уникальнейшая подборка фотографий, ибо почти на всех я выглядела как невинное эфемерное создание с огромными зелёными глазами. Никогда не видела себя подобной. Только слова Пак Дон Хён убеждали, что на фото именно я, точнее Ким Лин Мэй. Искренне поблагодарила мастера и попросила о дальнейшем сотрудничестве. Он поломался для вида и согласился. Может на него повлияла просьба Хан Ён Уна? Уверена, здесь без него не обошлось. Или у фотографа Пака имелись свои мотивы...

Перед моим уходом как бы невзначай Пак Дон Хён упомянул о неком режиссёре Кан Чан Уке, внимательно следя за мной из-под ресниц. На всякий случай сделала вид, словно знаю его. По его словам, режиссёр стал интересоваться мной, случайно увидев у него мои фотографии. Попросил у фотографа Пака номер моего телефона. Пак Дон Хён пообещал дать позже, сославшись на необходимость уточнить номер у секретаря. Но прежде чем выполнить обещание он решил встретиться со мной и узнать хочу ли я поддерживать контакт с режиссёром. Всё же девушка я видная и кинозвезда. Услышав последнее, я поперхнулась.

Пак Дон Хён посетовал будто я сверх меры скрытная. Ни разу не обмолвилась, что жила раньше в Корее, снималась в дораме 'Белый страж' у режиссёра Кан Чан Ука и слыла весьма знаменитой. Я потупилась, придумывая как бы выкрутиться. Но фотограф Пак заговорил о другом. Он попросил меня самой решить нужно ли звонить режиссёру Кану.

Домой я возвращалась, погруженная в глубокие размышления. Сотни вопросов и ни одного ответа. Откуда взялось внешнее сходство с другой Ким Лин Мэй? Может это хозяйка второй судьбы, о которой говорил монах? Где сейчас эта Ким Лин Мэй? Кто такой режиссёр Кан Чан Ук? О чём фильм 'Белый страж'?

За ответами я полезла в Интернет. Нашла фотографии и биографию маленькой Ким Лин Мэй. Наше сходство повергло меня в изумление. Казалось, я смотрю на маленькую себя, только волосы тёмные и глаза карие.

Родилась девочка 7 августа 1992 года. Я метнулась к сумке и достала своё удостоверение. В нём значилось, что я родилась также 7 августа, но в 1991 году. У меня аж мороз прошёл по коже от таких совпадений.

Я вернулась к чтению. В дораме девочка снялась в возрасте 6 лет. Была чрезвычайно популярна. Спустя год после завершения съёмок уехала в Англию учиться в закрытом пансионате. В статьях рассказывалось о её отношении к кино, предпочтениях в еде, любимых играх и хобби. И везде ни слова о семье и дальнейшей судьбе девочки.

Мне захотелось проверить примет ли меня за мою тёску режиссёр Кан, когда увидит вживую. Ведь он её хорошо знал. Но самое занимательное, Кан Чан Ук появился именно тогда, когда мне понадобилась рекомендация режиссёра. Противоестественное стечение обстоятельств. Прям "рояль в кустах" какой-то! Подарочек судьбы от другой Ким Лин Мэй.

Снова залезла в Интернет и буквально через пару минут поиска, выяснила, в какой киностудии работает режиссёр Кан. По справочнику нашла номер. Утром позвоню и договорюсь о встрече. Авантюра конечно, но слишком уж всё подозрительно и интересно.

Нужно подготовиться, чтобы достоверно сыграть сцену встречи повзрослевшей актрисы Ким Лин Мэй с режиссёром. Теоретически я должна хорошо его помнить, раз мы работали вместе на съёмках дорамы. Следовательно, необходимо выяснить какой он человек и о чём, собственно говоря, дорама "Белый страж" в которой я якобы снималась.

Основательно полазив по Инету я нашла старые и недавние фотографии режиссёра Кана, досконально их рассмотрела, для того чтобы узнать его при встрече. Иначе получиться некрасиво и не видать мне тогда ни объяснений, ни рекомендаций как своих ушей.

Внимательно прочитала биографию Кан Чан Ука. Оказывается именно картина "Белый страж" двенадцать лет назад принесла ему мировую известность. В том числе благодаря великолепной игре девочки Ким Лин Мэй. Также узнала, какие фильмы снимал режиссёр Кан в последние годы, насколько они были успешны и что о них писали критики.

С дорамой "Белый страж" мне повезло. Мне удалось скачать её в Интернете полностью продублированную на русском языке. За её просмотр я засела уже поздней ночью. Состояла она из шестнадцати серий. Досмотреть до утра просто не реально. В итоге внимательно просмотрела первую, среднюю и последнюю серии, а остальные с перемоткой.

Проснувшись утром от звонка будильника, позавтракала и позвонила на киностудию. До обеда режиссёр будет на месте. Стала собираться на встречу, попутно обдумывая сюжет дорамы "Белый страж". В ней девочка Лин Мэй играла роль маленькой дочери императора. Сцены с её участием пронизывали весь фильм. На мой взгляд, девочка свою роль сыграла великолепно, сумев создать на редкость цельный образ маленькой умненькой шалуньи.

Долго и придирчиво выбирала наряд для встречи. Нужно произвести впечатление милой, скромной, но уверенной в себе девушки. Мой выбор пал на нежно голубое платье, подчёркивающее цвет моих глаз. С одной стороны рискованно притягивать внимание к глазам, а с другой стороны по реакции режиссёра сразу будет понятно стоит ли игра свеч. К платью подобрала простые аксессуары. Сделала макияж, особо выделив глаза. Распустила волосы, прядь у виска зацепила заколкой в виде бантика. Погоду на сегодня обещали сравнительно тёплую, где-то около +5, поэтому сверху надела лишь шерстяное пальто ванильного цвета. Посмотрелась в зеркало. Выглядела я действительно милой, но слишком уж юной, на мой взгляд.

Добравшись до киностудии на такси, я смело вошла в современное высотное здание.

В вестибюле у стойки меня остановила секретарша со словами: "Здравствуйте! Агасси, вы к кому? У вас назначена встреча?" Я представилась и напомнила о "своей" роли в дораме режиссёра Кана. Девушка, сделав пометку в журнале, выдала мне временный пропуск и любезно сообщила номер павильона, где сегодня работает Кан Чан Ук.

Побродив по закоулкам киностудии, я набрела на искомый павильон и мысленно перекрестившись, открыла дверь. Мне было не по себе, всё же это была чистой воды авантюра — выдать себя за другого человека. Он может догадаться о подмене. Кроме того, он может с лёгкостью отличить актёрскую игру от реального поведения человека. Ну что ж, буду расценивать встречу как тренинг перед прослушиванием!

В павильоне не было съёмок. Режиссёр Кан сидел за столом в дальнем углу съёмочной площадки и перебирал какие-то бумаги, кучей сваленные на нём. Услышав звук закрываемой двери, он обернулся.

По его лицу пробежала тень узнавания. Он встал из-за стола и пошёл мне навстречу, раскинув руки для объятий.

— Ким Лин Мэй! Девочка, как же ты выросла!

— Здравствуйте, сонсеним! Рада видеть вас в добром здравии, — я пошла навстречу, морально готовясь к объятьям. Но их не последовало. Режиссёр Кан взял меня за предплечья и повернул лицом к свету.

— Твои глаза всё такие же невероятно зелёные. Ты больше не носишь цветные линзы и не красишь волосы. Это хорошо. Актёр должен играть роль только перед камерой или на сцене. А в жизни быть самим собой. Иначе его жизнь и гроша ломанного не стоит. Я рад, за тебя!

Я смотрела на мужчину во все глаза, не веря в услышанное. Получается тёзка Ким Лин Мэй моя полная копия!

— Ты не веришь своим ушам? Да, я многое понял с тех времён, когда снимал свою первую дораму. В настоящее время я одобряю твоё стремление быть настоящей, — он по-своему истолковал моё удивление. — Ты вернулась, чтобы начать всё заново? — спросил он, подводя меня к небольшому диванчику.

Кан Чан Ук присел, я села чуть поодаль от него.

— Честно скажу, девочка, с твоей внешностью будет очень сложно найти дорогу в корейском кино. Ты очень похожа на иностранку, а в корейском кино иностранцы играют только эпизодические роли. Правда с каждым годом отношение к ним становится всё более лояльным.

— Но я же не иностранка! У меня корейское гражданство.

— Тем не менее, внешность то у тебя не корейская. Европейские зелёные глаза, светлые волосы и очень белая кожа, — пояснил он. — Погоди-ка, недавно в газетах, на фотографиях с Чан Ын Кю была ты?

— Да, — виновато призналась я.

— Молодец! — неожиданно заявил он. — Только вернулась и сразу попала на первую полосу газет. Хорошая примета. У тебя есть шанс снова стать популярной. И я постараюсь тебе помочь.

— Камса хамнида, сонсеним! Я хочу в следующем месяце пойти на прослушивание, проводимое в Школе драмы. Вы можете дать мне рекомендацию как актрисе для поступления туда?

— Хорошо, я подготовлю рекомендацию и отправлю в университет. В свою очередь, хочу спросить, могу ли я рекомендовать тебя на роль в сериале "В поисках любви" моему другу режиссёру Чхве Мин Су? Именно он показал мне твою фотографию в газете. Он сказал тогда, что твой образ идеально подходит на одну из ролей в его новой дораме.

— Благодарю вас, сонсеним! Я даже не мечтала так скоро вернуться в кино, — вымолвила я, поражённая скоростью развития событий.

Он взял мои руки в свои, и доверительно посмотрел в глаза: — Тебе нужно быстрее вернуться на экран. Заключить договор с агентством, чтобы оно работало над твоим имиджем. В Корее важен не только талант актёра, но и его реноме.

— Ты хорошо поёшь? Изучала музыку? — вдруг спросил он, отпустив мои руки.

— Я закончила класс фортепьяно с отличием. Но пением не занималась, — честно ответила я.

— Тогда тебе Лин-сси, нужно взять несколько уроков вокала, прежде чем идти к режиссёру Чхве. Он любит, чтобы в его дорамах актёры пели сами. У него по этому поводу пунктик.

Он забеспокоился, бросил взгляд на часы и скороговоркой сказал: — Извини, Лин-сси, мне надо уйти. Дай мне свой номер, я позвоню, когда улажу всё с режиссёром Чхве. Не переживай, я сохраню секрет о твоём происхождении, — он подмигнул мне многозначительно.

Я продиктовала номер. Режиссёр Кан сделал дозвон, проверяя правильность набранного номера. Потом встал с дивана и я вслед за ним. Похлопал по плечу, тепло улыбнулся и сказал: — Ты совсем стала взрослой моя девочка Лин Мэй!

— Да, сонсеним! Камса хамнида! — низко склонилась я, войдя в образ местной девушки.

— Увидимся! — махнул он на прощанье и вышел из павильона.

Я вслед за ним покинула павильон и побрела в поисках выхода из здания. Пребывая в некоем подвешенном состоянии, я напрочь забыла, где он находился.

Мысли в голове мелькали со скоростью света. Почему девочка-тёзка имела такую же внешность? Знал ли об этом Веня, когда оформлял новые документы на меня? В чём состоит секрет происхождения девочки? Может судьба этой девочки, вместе с именем перешла ко мне? Я брела погруженная в свои мысли, ничего не видя перед собой.

Среди потока мыслей о тёзке возник вопрос о том, на что я подписалась условившись встретиться с режиссёром Чхве. Я находилась в образе юной актрисы, и согласилась, не задумываясь ни на минуту. Что я натворила?! Из меня актриса сейчас такая же, как и фотомодель! Я же представления не имею, как работает киноиндустрия, — запаниковала я, наконец, сообразив во что встряла.

Внезапно я столкнулась с человеком, который резко вышел из-за угла. Подняв взгляд, я утонула в прекрасных глазах Кан Сан Ху. Колени мои вмиг ослабли, и если бы он не подхватил меня, упала бы ниц прямо у его ног. Переведя дух, я отругала себя за глупейшую реакцию. "Прям, как мамзель в обморок падать надумала", — проворчал издевательски внутренний голос.

Немного придя в себя от пережитого столкновения, я отважилась снова на него взглянуть. Меня поддерживал за предплечья импозантный мужчина лет тридцати пяти, невероятно похожий на Кан Сан Ху. Неудивительно, что я их перепутала.

— Осторожнее, агасси! Поверьте, идея упасть к моим ногам вовсе не оригинальна. Она не поможет вам! Я не терплю аферисток. Даже таких милых и невинных на вид как вы, — едко проговорил он, при этом любезно улыбаясь.

— Простите! Я слишком задумалась, — повинилась я.

В мозгу всплыли наставления Ён Уна относительно местной культуры общения со старшими. Не нужно перечить, даже если не виноват и нельзя смотреть в глаза. Необходимо опустив голову выслушать всё, что пожелает сказать вам старший. "Ага, старший! Как бы не так! Дядечка виноват в случившемся не меньше меня!", — моментально проснулся протест против раболепия, пусть хоть и только внешнего.

Глядя ему в глаза, я спокойно заявила:

— Вам тоже следует быть осторожнее, аджосси. Вы так резко выскочили из-за угла, что у меня не было и шанса увернуться.

Мужчина начал закипать. Но, окинув меня взглядом, неожиданно успокоился и спросил:

— Вы знаете кто я?

— Вы не представились.

— Меня зовут Ким Чжо Вон, — он аккуратно извлёк визитку из внутреннего карман пальто и подал мне.

Я взяла её обеими руками, слегка поклонилась и рассмотрела. На темно золотом прямоугольнике значилось, что Ким Чжо Вон актёр, продюсер и президент агентства.

— Приятно познакомиться! Я Ким Лин Мэй, — представилась я, но свою визитку давать не стала. Кроме имени не зачем ему что-либо знать обо мне. Слишком уж опасный на вид мужчина — знаменитый, властный, красивый и обеспеченный. Этакий коктейль соблазна и искушения, коллекционер побед над женщинами. Похоже, девушки действительно часто падают к его ногам. С ним связываться себе дороже.

— Что вы делаете на киностудии, Ким Лин Мэй? Сюда запрещён вход посторонним, — поинтересовался Чжо Вон по-прежнему стоя ко мне вплотную и удерживая мою правую руку за предплечье.

— Приходила на встречу. И сейчас мне срочно нужно идти по другим делам, — я красноречиво взглянула на его руку.

Он невозмутимо продолжил расспрашивать.

— С кем вы встречались и по какому поводу? Я всех здесь знаю, — требовательно спросил он.

— С режиссёром Кан Чан Уком.

— Так вы актриса?

— Нет, — честно ответила я.

— Тогда откуда вы знаете режиссёра Кана?

— Не важно, — вяло огрызнулась я, допрос начал мне надоедать.

— Значит, вы подстроили наше столкновение, — неожиданно заявил он.

— Нет. Это вы специально выскочили навстречу, чтобы я упала, — парировала я, сделав такое же неадекватное заявление, как и он.

Я с вызовом посмотрела в притягательные карие глаза. От его взгляда в моей груди затрепетало как листва на ветру. Не выдержала и отвела глаза.

Чжо Вон поймал меня за подбородок, потянулся губами к моим губам. Я быстро прикрыла губы тыльной стороной ладони. Но он не отпрянул, наоборот пододвинулся ещё ближе, всматриваясь в мои глаза. Трепетно смежив веки, поцеловал мою ладошку, и только после этого отодвинулся и освободил мою руку.

— Вот теперь я точно знаю, вы не авантюристка и не моя фанатка, — нахально лыбясь, сказал он. — Они бы не за что не отказались от поцелуя.

— Интересные у вас методы проверки, — прошипела я, демонстративно вытирая ладонь носовым платочком. — Раз уж мы всё прояснили, я пойду. Всего вам хорошего, — пожелала я ему и поспешила скрыться за углом.

— Ким Лин Мэй! — позвал мужчина.

Я невольно обернулась. Он выглядывал из-за угла, продолжая самодовольно улыбаться.

— Я вам позвоню, — пообещал он и скрылся.

Прибавив шагу, я поблагодарила Бога, что не дала ему визитку с номером телефона. После ошеломляющего знакомства с Ким Чжо Воном мысли о встречи с режиссёром Чхве и загадочной тёзке отошли на второй план. Всю дорогу, пока я ехала в такси на занятия, мне мерещились глаза Чжо Вона и в животе почему-то порхали бабочки. "Как глупо!", — возмущалась я своей реакцией, но ничего не могла поделать.

Лёгкая эйфория не покидала меня и на занятиях, из-за чего я выслушала множество замечаний репетитора, получила больше домашних заданий на предстоящие выходные. В итоге вернулась домой в полном раздрае чувств.

Час лежания в горячей ванной не помог, только зверски разбудил аппетит. Я заказала пиццу, чтобы не готовить. С нетерпением ждала когда её доставят, расхаживая босиком по гостиной из стороны в сторону. Мыслями я постоянно возвращаясь к разговору с Чжо Воном.

Меня мучил вопрос — зачем он хотел меня поцеловать? Дико и ненормально, на мой взгляд, целовать абсолютно незнакомого человека. А вдруг у меня заболевание какое-нибудь заразное?! Или я чеснока наелась, — я рассмеялась своим мыслям. Меня сердило, что поступок Чжо Вона выбил меня из колеи, и я целый день напролёт думаю о нём.

"Не буду думать! Перебьётся, напыщенный индюк!", — воскликнув мысленно, я в гневе топнула ногой. Тут же запрыгала на другой ноге, случайно ударив мизинец о ножку кресла.

Раздался трелью звонок в дверь. "О, пиццу принесли", — радостно возопил мой внутренний голос. Я живенько доскакала до двери и распахнула её. На пороге стоял Хан Ён Ун.

— Привет! — парень уставился на мои голые ноги, перевёл взгляд на грудь и лишь потом на лицо.

— Привет!

— Извини, что без приглашения, — севшим голосом повинился он.

— Проходи! — я пропустила парня в квартиру.

— Я ждал тебя у галереи, но ты не пришла. Поэтому я решил проведать и узнать как твои дела, — он разулся, снял и повесил пальто на вешалку у входа.

Провожая его в гостиную. обернулась и поймала его заинтересованный взгляд на своей попе. Приняв ванну, я сразу оделась ко сну — в шорты и майку. И сейчас корила себя за то, что не догадалась накинуть халат, прежде чем открыть дверь. Совсем расслабилась, живя в деревне! Забила на безопасность.

Ён Ун пересилил себя, перестав пялиться на моё тело, принялся усердно изучать обстановку комнаты, пытаясь скрыть охватившее его волнение.

— Современная у тебя гостиная, — заметил он, садясь в кресло. — Не хватает только большого фотографического портрета на стене. Сейчас модно делать подобные фото.

Включив музыку, и извинившись, я пошла переодеваться, от греха подальше. Надела простенькое закрытое светло зелёное платье до колен.

Вернувшись в гостиную, я застала Ён Уна у окна. Он любовался на огни города.

— Красивый вид из окна, — заметил он.

— Мне тоже очень нравится, — я присела в кресло. — Откуда ты узнал мой адрес? — я бы предпочла не видеть Ён Уна наедине.

— У Пак Дон Хёна. Адрес в общем-то указан в твоём контракте, — Ён Ун сел в кресло напротив и сложил пальцы домиком на уровне глаз. — Не думал, что ты живёшь на самой дорогой улице Сеула.

— Я считаю, когда имеется возможность нужно выбирать лучшее. К тому же мне понравился вид на реку Ханган.

Раздался звонок — привезли пиццу. Я унесла её на кухню и заглянула в гостиную.

— Ты уже кушал? — спросила Ён Уна.

— Нет ещё. Хотел поужинать с тобой.

— Сейчас угощу тебя русскими пельменями со сметаной. Нужно всего минуть двадцать, чтобы их приготовить, — сказала я и вернулась на кухню.

Ён Ун увязался вслед за мной. Отодвинул стул от стола в середине комнаты и уселся на него верхом лицом к спинке. Внимательно оглядев обстановку кухни он произнёс:

— У тебя уютная кухня.

Поставив кастрюльку с водой на плиту, я пояснила:

— В России кухня — особое место, где не только готовят, но и больше всего общаются. Поэтому она должна быть светлой и уютной.

— Корейцам больше нравится кушать и общаться сидя на дворе, например на террасе.

— В России тоже так любят есть в южных регионах страны, но я проживала в районе, где короткое лето и очень суровые зимы.

— Южная Корея — маленькая страна по сравнению с Россией.

— Точно, — поддакнула я, засыпая пельмени в кипящую воду.

Ён Ун подошёл ко мне и с интересом заглянул в кастрюлю через моё плечо.

— Готовиться почти так же быстро как рамён, — заметил он, наблюдая как я помешиваю пельмени, в ожидании, когда вода закипит повторно.

Поставила таймер и начала сервировать стол. Ён Ун взялся мне помогать — расставил тарелки и стаканы, разложил вилки и ложки.

Когда я полезла в холодильник за сметаной, он моментально оказался рядом и засунул туда свой любопытный нос. Его интересовало буквально всё! Под его чутким руководством на стол я выставила все закусками, что были в наличии. В итоге, стол был сервирован по-корейски с множеством чашечек, но с русскими закусками в них.

Усадила неугомонного парня за стол и разложила готовые пельмени по тарелкам.

— Вкусно! — восхитился Ён Ун, прожевав первый пельмень.

— Пельмени лучше есть со сметаной, — я взяла вилку и показала пример.

— Очень сытно, — добавил он, через некоторое время, опустошив тарелку.

Ён Ун сам заварил чай, демонстрируя мне мастер класс. Церемонно разлил его по чашечкам, пожаловавшись, что они совсем не подходят для чаепития.

— Что ты делала сегодня? — поинтересовался Ён Ун, когда мы отужинали и сложили грязную посуду в посудомоечную машину.

— Посещала студию Чхве Сын Хи. У меня пока плохо получается — нужно много тренироваться.

— Все равно ты молодец! Много учишься. Я видел книги и тетради на столе в гостиной. Только не понял написанного в них, — спокойно признался он в том, что уже успел залезть и в мои тетрадки.

— Мне удобней делать заметки на русском.

— Я так и понял, — сказал он. Подошёл поближе привычно наклонился ко мне, чтобы заглянуть в глаза. — Сходим на выставку в следующую пятницу?

Я кивнула.

— Только я предварительно позвоню, чтобы ты не забыла, — заулыбался довольный Ён Ун. — Спасибо за ужин. Мне пора ехать домой, — он направился к входной двери.

— Ты совсем не опасаешься меня как мужчину, — сказал он, надевая пальто. Впустила в квартиру, где живёшь одна. А вдруг бы я пришёл с дурными намерениями? — он заинтересованно ждал ответа.

— Я знаю, что ты хороший парень, — улыбнулась я.

— До встречи в пятницу, — попрощался он уходя.

— До пятницы! — я закрыла за ним дверь.

Прошла в ванную, умылась и пошла ложиться спать. Но сон не шёл. Мысли крутились вокруг слов Ён Уна о дурных намерениях. Я не сказала ему, что хорошо умею защищаться.

Давно, когда я только родила Егорку, на меня напал какой-то мужчина. Я поздно вечером пошла за смесью для него в ближайший гипермаркет. Шла осень, на улицах темень, лишь кое-где светили фонари. Может поэтому, я не сразу заметила идущего за мной мужчину. До дома оставалось ещё прилично, когда он прижался сзади, больно сжимая грудь и утаскивая в какую-то подворотню. Я сильно лягнула его по ноге. Он ударил меня, я отлетела в лужу, в кровь, содрав коленки. Вскочила и побежала в темноту к соседнему дому. Там быстро вскарабкалась на единственный незастеклённый балкон на втором этаже. Затаилась, зажав рот руками, чтобы не всхлипывать от боли и пережитого унижения.

Мужик бродил внизу, матерясь и заглядывая во все углы, разыскивая несговорчивую бабу. Было страшно, что он догадается и найдёт меня. Но беда миновала. Примерно через час, после того как он ушёл, я спустилась с балкона и перебежками добралась до дома.

Обеспокоенный муж встретил меня на пороге. Испуганную, грязную и в крови. Я протянула ему пакет со смесью и пошла в ванную. Как тогда не выронила пакет — ума не приложу. Закрывшись в ванной, я скинула одежду на пол грязной кучей, решив, что обязательно все выброшу завтра, чтобы быстрее забыть. Потом забралась в ванну под горячие струи воды и заплакала навзрыд. Зачем?! Даже сейчас больно вспоминать.

После этого случая Виктор отвёл меня к знакомому спецназовцу и я полгода ходила к нему на занятия. Заново обретая уверенность в своих силах, я получала знания, как нужно защищаться. Он научил меня не только драться, но и многим запрещённым приёмам: как можно быстро лишить человека сознания или убить его. С тех пор я больше не боюсь незнакомых мужчин.

16. Ужин с интриганом

Проснулась я почти к обеду, благо выходной. По плану сегодня — отдохнуть и съездить в ресторан. Вчера я созвонилась с управляющим и предупредила о моём визите. "Нерадивая из тебя хозяйка — раз в неделю на рабочем месте появляешься", — пристыдила совесть. "Зато управляющий ответственный, со всем великолепно сам справляется", — оправдала я себя.

Пообедала я вчерашней пиццей, разогретой в микроволновке. Еда так себе, но выбросить-то жалко. Посмотрела прогноз погоды в Инете и стала собираться. Полчаса ходила по гардеробной, туда-сюда, выбирая наряд. Надела я серенькие обтягивающие брючки, белый свитер с крупной вязкой. Сверху накинула любимую короткую дублёнку. На ноги обула мягкие зимние сапожки на сплошной подошве, похожие чем-то на валенки. Спрятала волосы под беленькой вязаной шапочкой с козырьком, а лицо — под маской с мордочкой панды. Прихватила с собой кожаный рюкзак-ранец, запихав в него купленные недавно справочники. "Если и буду выделяться в толпе, всё равно лицо никто рассмотреть не сможет", — довольно заключила я, глядя в зеркало. Местная мода на защитные маски просто спасение для меня.

Ехать решила на метро. Быстро и удобно. "Тепло, светло и мухи не кусают", — сострила внутренняя ехидна. "Главное с вопросами никто не пристает", — парировала я. Сеульские таксисты до печёнок достали своим неуёмным любопытством. Кроме того, неудобно каждый раз беспокоить управляющего. Он же водителем не нанимался, чтобы домой меня подвозить.

За десять минут я дошла до станции "Каннам" и спустилась в переход. Не удержалась и заглянула на рынок с цветочками, полюбоваться растительными диковинками. Побродила, наслаждаясь атмосферой и ароматами подземной весны. Глядя на разноцветную красотищу, поняла, что хочу дом с цветником и живым разлапистым деревом внутри. Видела такой в одной из дорам. "Куплю!", — решила я. "Точно куплю! Только определюсь с местом в жизни и куплю".

Радостно улыбаясь под маской своим мыслям, я подошла к большой карте метро на стенде. Ещё раз уточнила станцию перехода и номер конечной станции. Мой ресторан "Мария" находится в районе Тондэмун-гу. Всего лишь раз перейти с зелёной ветки на другую линию.

Я прошла через терминал, на секунду прижав брелок Т-money к датчику и слилась с поток пассажиров. "Жалко книжку не взяла", — подумала я, глядя на склонивших головы смартфонщиков. Скучно находиться среди людей, которые заняты только собой. Как никогда ощущаешь, что миру нет дела до твоей жизни. Только близкие и друзья помнят и волнуются о тебе по-настоящему!

"Отставить хандру! Вроде бы вчера вдосталь наревелась. Полночи подушку мочила, глупая", — заворчал осуждающе внутренний голос. Не слушая его, я встала напротив плаката, с которого улыбался Кан Сан Ху, рекламируя крем то ли до бритья, то ли после. Не важно! Пусть улыбается мне и всё. Тучки грустных мыслей развеялись.

Прибыл электропоезд. В этот раз полупустой. Может из-за того, что сегодня суббота? Я читала в Инете, что по субботам многие корейцы поднимаются в горы. Это своего рода традиция. Нужно тоже как-нибудь приобщиться. Вот только вопрос — это для корейцев какого возраста? Вдруг там одни бабульки в горы лазают.

Меня приятно поразил культ здоровой старости в Корее. Я часто вижу среди бегунов бодреньких дедушек и бабушек. Они жизнерадостно улыбаются, занимаются спортом, подобно детишкам сбиваются в шумные, временами крикливые стайки. Любо дорого посмотреть! В буддийском храме я видела седую щупленькую бабушку, без кряхтения и причитаний севшую в позу лотоса. Поразительно видеть таких старичков.

Мои мысли плавно перебегали с одной мысли на другую, потихоньку начало клонить в сон от мерного покачивания вагона. С плаката на стенке также улыбался Сан Ху. Приятно видеть его так часто. И не важно, что на плакате!

Из метро я вышла с мыслями о Кан Сан Ху. После той памятной встречи я запретила себе думать о нём. Из мечты он как-то быстро стал реальным, вполне досягаемым. Уверена, со временем можно будет даже добиться его взаимности. Только вот добиваться не в моих правилах. При всём желании я не могу бегать за парнем, тем более за тем, кто моложе меня. Грустно... Вообще, сегодня настроение какое-то чересчур меланхоличное.

Немного поплутав, я вышла к ресторану. Вошла с чёрного входа в небольшое фойе, при этом над дверью звякнул колокольчик. Тут же передо мной образовался чем-то довольный управляющий Хён. Я попросила его зайти ко мне в кабинет минут через десять, сама же двинулась в сторону кабинета, раскланиваясь на каждом шагу со снующими работниками. Ресторан был полон посетителей и все загружены работой.

Хён явился минута в минуту. Мы обсудили потребности и текущие расходы. Затем я предложила повысить премирование персонала за счет части перечисляемой мне прибыли. Я не нуждаюсь в этих деньгах, а у работников семьи, о которых нужно заботиться. При этом я препиралась с ним битый час. Он твердил, что я не должна жертвовать своими доходами. Я же напирала на то, что это вовсе не жертва, а премиальный фонд. Конечно, немыслимо, чтобы подчинённый в Южной Корее спорил с начальником, однако Ки Чжун пренебрёг этим правилом. "Не видит он во мне начальницу", — подумала я печально, хотя победа осталась за мной.

Хён Ки Чжун вышел и тут же вернулся сопровождая мужчину. Я не сразу узнала его. Выглядел он намного лучше, чем в прошлый раз у банка. Мужчина поклонился и представился как Чо Хон Рим. Высокий, с благородным почти европейским лицом, в добротном костюме, он теперь производил впечатление уверенного в себе человека.

Управляющий оставил нас наедине.

— Хочу поблагодарить вас ещё раз за помощь. Камса хамида! — поклонился он низко. — Я принёс долговую расписку, — он передал мне бумагу, оформленную по всем правилам с отпечатком большого пальца и подписью.

Взяв её, я жестом предложила ему присесть.

— С вашей дочерью всё хорошо?

— Да, операция прошла успешно. Через неделю-другую ее уже выпишут. Она крайне признательна вам...

— Не нужно благодарить, — я прервала его на полуслове, — рада, что смогла вам помочь.

— Как только устроюсь на работу, я сразу начну погашать свой долг. Я обязательно всё верну, — горячо пообещал он.

— Кем вы раньше работали? — спросила я из любопытства.

— Адвокатом в крупной юридической фирме. На днях я поссорился с начальником, и он уволил меня. Но не беспокойтесь, у меня уже есть несколько предложений по работе.

— Можете показать мне своё резюме? — попросила я, обдумывая, нужен ли мне самой адвокат.

— Минутку, — он залез рукой в кожаный портфель, достал листочек с характерной фотографией в уголке и протянул его мне. — Вот, пожалуйста!

В резюме указывалось, что Чо Хон Рим получил работу адвоката сразу же после окончания престижного Сеульского университета. Отслужил в армии. Всё время работал в одной и той же фирме. За время службы неоднократно удостаивался наград и премий.

Я положила резюме на стол рядом с распиской. Прямо взглянула на мужчину. Интуиция нашёптывала мне, что человек, сидевший передо мной всегда будет благодарен за помощь и верен мне.

— Мне требуется грамотный адвокат, поэтому предлагаю вам работать на меня, точнее со мной. Если вы согласитесь, я забуду ваш долг, и буду платить чуть выше, чем вы получали раньше. Также помогу вам открыть юридическую фирму.

— В чем будет состоять моя работа? — мужчина удобней уселся на стуле, что косвенно указывало на его привычку к долгим переговорам.

— В проверке заключаемых мной договоров, оформлении различной документации, консультировании по различным вопросам и защите моих интересов и прав.

— Я согласен. Очень рад стать вашим помощником.

Я порвала долговую расписку и протянула руку для рукопожатия. Адвокат Чо слегка стушевался, но пожал руку. Не привык ещё к такому молодому начальству.

Чо Хон Рим быстро составил предварительное соглашение, и мы

подписали его

— Пока присматривайте себе офис и готовьте документы на регистрацию юридической фирмы. Первоначальный капитал я вам обеспечу, — проинструктировала я своего нового адвоката.

— Хорошо я подготовлю документы и отправлю вам на электронную почту для первичного согласования.

Мы обменялись контактами, договорились созваниваться и довольный адвокат Чо попрощавшись, покинул кабинет.

Я ещё немного поработала с документами — утвердила приказ и инструкцию по премированию работников, затем продолжила разбираться в отчётах. Составила для себя несколько графиков расходов и доходов, рассчитала примерный бюджет и поняла, что нужно сперва выработать стратегию роста ресторана и лишь, потом составлять планы. Короче домой я уехала с квадратной головой.

Воскресенье я провела, обложившись книгами по вокалу, хореографии и актёрскому мастерству. Специфические термины переводились со скрежетом. Промучившись несколько часиков, я плюнула и накачала в инете русские учебники. После литературы на корейском, они показались мне лирикой, так легко было читать и запоминать их.

Последующие четыре будних дня пролетели как на духу. С утра пробежка в парке. Затем пару часов домашних тренировок, обед и поездка в студию — там несколько часов интенсивных занятий. Отдых — в метро по дороге обратно. Ужин. Приём горячей ванной или сауны — на что силы останутся. И сон без сновидений.

В четверг вечером, когда я собиралась принять ванну, раздался телефонный звонок. Появилось стойкое ощущение дежавю.

— Да, алло! — сняла я трубку, отметив, что номер телефона мне незнаком.

— Добрый вечер! Это Ким Чжо Вон... — и повисла пауза. Я стала мучительно вспоминать, кто это такой. На том конце молча ждали моей реакции.

Не выдержав, мужчина напомнил: — Мы с вами познакомились недавно на киностудии. Вы на меня наткнулись и чуть не упали.

— Добрый вечер, Ким Чжо Вон! — наконец откликнулась я.

— Приглашаю вас на ужин! Хочу извиниться, в прошлый раз я был весьма резок с вами, — без какого-либо сожаления в голосе продолжил Чжо Вон. — Вы свободны сегодня вечером?

— Да, свободна, — я ляпнула, не подумав.

— Я заеду за вами через час!

— Нет! — чуть ли не прокричала я в трубку. — Я сама подъеду куда нужно. Скажите мне название ресторана.

— Ресторан "Леван" в Каннам-гу.

— Буду часа через два. До встречи! — сказала я и повесила трубку.

"Вот коза, и зачем согласилась?!" — обругала я себя мысленно. Ужин с этим наглецом вряд ли будет таким приятным как недавний с Чан Ын Кю. К тому же будет напрягать его схожесть с Кан Сан Ху. И вообще, неизвестно, что он за человек...

Для того чтобы составить о нём хоть какое-то мнение я по привычке полезла в Инет. Оказывается ему уже 40 лет, а выглядит он максимум на 35! По знаку зодиака — дева. Следовательно, самовлюблённый, требовательный и властный. Очень рано начал актёрскую карьеру, потом отучился на продюсера. Сейчас является владельцем одного из самых крупных агентств Кореи. До сих пор не женат. Впрочем, это заметно невооружённым взглядом! Остальные сведения, почерпнутые мной на различных сайтах, были слишком противоречивы, чтобы принимать их во внимание.

Я недоумевала: "С какой же целью этот высокомерный индюк пригласил меня в ресторан? Не верю, что он просто хочет извиниться! При этом вряд ли я произвела на него сильное впечатление. Думаю, как владелец агентства он ежедневно видит множество девушек гораздо красивее и умнее меня. В чем же причина?"

Для ужина я оделась максимально просто, выбрав молодёжный наряд — потёртые джинсы и тунику. Распустила волосы, заколов их у виска заколкой-бантиком, вместо макияжа подкрасила блеском губы. Всё! Внешне получилась простенькая европейская девчонка-тинейджер.

В зале ресторана меня встретил официант и проводил к столику, за которым уже сидел Ким Чжо Вон. По воле судьбы или случайно, мужчина выбрал тот же столик, за которым я в прошлый раз ужинала с соседом.

Ким Чжо Вон встал мне навстречу, галантно поприветствовал, слегка поклонившись:

— Рад видеть вас, агасси!

— Добрый вечер! — сказала я, усаживаясь напротив.

Официант предложил нам меню. Взяв папку я начала перелистывать страницы, украдкой поглядывая на Ким Чжо Вона. Выглядел он по-домашнему непринуждённо: в пиджаке цвета кофе с молоком, белой водолазке, темно-коричневых брюках и такой же жилетке. Красивый, умиротворяющий и до мелочей продуманный образ добропорядочного солидного мужчины.

"Интересно, какую роль он сегодня собрался играть?" — задалась я вопросом.

Но он просчитался, выбрав образ рассчитанный поразить юную восторженную девицу. Меня как опытного воробья на мякине не проведёшь. Жизнь уже научила видеть суть за красивой обёрткой!

Я заказала те же блюда, которые в прошлый раз для меня выбрал сосед, побоявшись попасть впросак, нарвавшись на сверх острое яство. Ким Чжо Вон внимательно наблюдал за мной, лишь изредка для вида посматривая в меню. Он также сделал заказ и официант, забрав меню, удалился.

Его пристальное внимание ко мне настораживало, но не смущало. После фотосессии у меня на него образовался иммунитет. Сходство с Кан Сан Ху тоже перестало иметь значение. На лице Ким Чжо Вона на секунду отразилась досада. Выбранный им сценарий с грохотом провалился!

— Вы слишком изменчивы, Ким Лин Мэй. В прошлый раз вы были очаровательной девушкой, а сегодня похожи на ученицу средней школы. Я чувствую себя неловко, пригласив на ужин школьницу, — вкрадчиво сказал он, пытаясь смутить меня своей прямолинейностью.

— Простите, я полагала, что наш ужин лишь способ извиниться, а не торжественная встреча.

На мгновение в его глазах отразился вызов, но, видимо вспомнив, что перед ним почти подросток, он поумерил свой пыл.

— Когда мы столкнулись, я принял вас за очередную нахальную фанатку. Простите, я повёл себя тогда весьма не учтиво, — проговорил он. — Позже я встретился с режиссёром Каном. Он рассказал мне о вас, — он испытующе уставился на меня. — Почему не сказали, что вы актриса?

— Потому что я больше не снимаюсь в кино. К тому же у меня нет нужного образования, — я состроила невинную мордашку.

Наконец принесли заказанные блюда и мы начали ужинать. Покончив с салатом, Ким Чжо Вон продолжил разговор:

— — В Корее актёры не всегда имеют профессиональное образование. Достаточно, если за них поручится какое-либо агентство, — он намекающе улыбнулся.

"Хочет, чтобы я воспользоваться случаем и попросилась к нему в агентство. Ну-ну, бесплатный сыр в мышеловке, рядом с которой сидит этот хитрый кот", — подумала я, нарочито медленно поглощая салат.

— Режиссёр Кан сказал, с моей внешностью иностранки, я вряд ли буду востребована в корейском кино, — притворилась я, что не поняла намёка.

— В каких фильмах вы хотели бы сниматься?

— Мне нравятся романтические комедии. Они весёлые, красочные, временами грустные... Полагаю в них сниматься интересней, чем в других фильмах, — искренне ответила я.

Нам принесли очередную смену блюд, и мы продолжили трапезу, изредка улыбаясь друг другу. Ким Чжо Вон ел погрузившись в мысли. Я тоже задумалась о превратностях своей жизни.

— Какой романтический фильм вам понравился больше всего? — спросил Ким Чжо Вон, как только я положила палочки на тарелку.

Возможно, Чжо Вон ожидал, что я воспользуюсь возможностью и польщу его самолюбию, назвав фильм с его участием. Может я бы и назвала его, если б знала название. А так просто сказала правду:

— Из корейских — дорама "Мальчики цветочки".

Чжо Вон польщёно улыбнулся, видимо ему пришёлся по душе мой правдивый ответ.

— И кто же из актёров произвёл наилучшее впечатление? — продолжал он выспрашивать.

— Конечно же, Кан Сан Ху! На мой взгляд, он прекрасно сыграл свою роль: романтичный, добрый и заботливый. Нельзя не восхищаться искусно созданным им образом любящего парня.

Ким Чжо Вон слегка напрягся:

— Говорят, он сильно похож на меня...

— На фотографиях, безусловно, вы как два брата, но в жизни вы мало похожи друг на друга, — призналась я, не задумываясь о последствиях.

Чжо Вон переменил позу в кресле, посмотрел в строну и вновь вкрадчиво проговорил:

— Так, вы близко знакомы с Кан Сан Ху? Я изумлён. Он весьма закрытый человек, с ним сложно общаться.

Я как можно более непринуждённо ответила:

— Нет, я не знакома с ним. Просто видела его недавно вблизи во время съёмок клипа.

— Хотите, я вас представлю? Он мой подопечный и мне это не составит труда, — предложил Чжо Вон.

— Не нужно! Это излишне, — отказалась я.

Ким Чжо Вон отложил палочки.

— Вы меня поражаете! Отказываетесь от знакомства с одним из принцев Азии. Неужели вам не хочется пообщаться с ним тет-а-тет?

Я не стала отрекаться:

— Конечно, хочется! Но такое знакомство вряд ли поможет мне узнать его как человека. Всего лишь увижу поближе и перекинусь парой ничего не значащих фраз. Поэтому не вижу в этом смысла и отказываюсь от вашего предложения.

Нам принесли ароматный чай и разговор прервался. Попивая чай, я раздумывала: "Как бы технично покинуть сей допрос с пристрастием. Может сослаться на головную боль?!". "Ага, и он отвезёт тебя в больницу. Тогда ты от него точно еще долго не отделаешься", — предостерёг внутренний голос. Ким Чжо Вон не таясь с заинтересованно наблюдал за мной.

— Режиссёр Кан сообщил, что намерен рекомендовать вас для съёмок в новой дораме. Я пообещал ему поддержку и отчасти, поэтому встретился с вами сегодня. Хотел лично оценить ваш актёрский талант, который восхвалял режиссёр Кан.

— Приятно слышать, правда режиссёр несколько завысил мою оценку. Прошло слишком много времени, с тех пор как я играла в его дораме. Я сильно изменилась, — отказалась я от приписываемых мне талантов.

— Несомненно. Вы вовсе не та девочка, что снималась в "Белом страже", — заявил он, намекая на что-то.

Я похолодела внутри: "Неужели догадался? Но как? Ведь режиссёр Кан не заметил подмены". Стремясь сохранить внешнее спокойствие, я улыбнулась.

— Конечно! Я повзрослела, стала более самостоятельной, — проговорила я, опустив очи долу.

— Не та, потому что вы не узнали меня! Я снимался с вами в дораме. В некоторых сценах носил на руках, держал на коленях. Но вы не помните меня, я в этом уверен, — на лице его отразилось торжество.

— Вы правы, не помню, — согласилась я. — Я не помню ничего из раннего детства. В 11 лет со мной произошёл несчастный случай, и я потеряла память, — сказав это, я ощутила, как схлестнула две судьбы.

— Печально... Я только знал, что вас через год после съёмок дорамы отправили на учёбу в заграничный пансионат, a там через месяц вы пропали. Поиски не дали результатов — вас объявили без вести пропавшей. Где вы выросли?

— В России, в подмосковном детском доме. После совершеннолетия я стала фотомоделью. Потребовалось время, чтобы вернуться в Южную Корею, — я на ходу придумала легенду о своём прошлом.

— Я узнал вас сразу, как только вы восхищённо посмотрели на меня своими невероятными глазами. И всё ждал, когда вы вспомните меня. Не верил, что вы сможете забыть того, кто обещал на вас жениться... — он рассмеялся. — Почему вы не сообщили режиссёру Кану про потерю памяти?

— Он был слишком рад нашей встрече. Не хотела его расстраивать...

— При этом вы собираетесь сниматься у режиссёра Чхве Мин Су, — искренне возмутился он.

— Полагаю, он не выберет меня. Там есть и другие претендентки на роль.

— Я обязательно порекомендую вас режиссёру Чхве. Любопытно как вы выкрутитесь, — бесцеремонно заявил мне Ким Чжо Вон.

Я на секунду утратила самообладание и осуждающе взглянула на него.

— Вот оно! — радостно воскликнул он. — Наконец-то вы показали себя! Хорошо справляетесь с ролью белой и пушистой девчушки, но взгляд выдал вас с головой. Вы не так уж наивны и гораздо умнее, чем хотите казаться.

— Вы выдаёте желаемое за действительное.

— Неужели! Я промолчу о желаемом... Пока промолчу, — азартно высказался он.

Я опустила глаза, чтобы скрыть злость: "Ах, ты лиса! На что это ты намекаешь?". Однако, быстро взяв себя в руки, я раскованно улыбнулась — двадцатилетние девушки не всегда понимают намёки. Самое обидное, что я никак не могла смекнуть, чего же он добивается, играя со мной...

— Скиньте же маску! Я хочу увидеть вас настоящую. Ту, что появляется лишь на мгновение в вашем взгляде, — он подался чуть вперёд, намереваясь взять меня за руку.

— Не понимаю о чём вы?!

— Вижу, вы не готовы признаться. Ну что ж, выбор ваш. Будет увлекательней выманивать вас из раковины, в которой вы прячетесь. Любители устриц всегда знают, в какой раковине самый вкусный моллюск, — он зловеще рассмеялся. — Вы проиграли милочка, как только впервые взглянули на меня, внезапно упав в мои объятья. В ваших глазах отражалась вся глубина ваших чувств, — он мечтательно поднял глаза вверх.

— Я обозналась, приняв вас за другого, — ляпнула я не подумав.

Так, пора уходить! Поставив пустую чайную чашечку на стол, как бы невзначай я взглянула на часики и скороговоркой, так чтобы Ким Чжо Вон не смог вставить ни слова, проговорила:

— Извините, но мне уже пора. Не провожайте меня, я доеду на такси. Камса хамнида за ужин. Ваши извинения приняты. Думаю, у нас больше нет повода для встреч, — я поднялась с кресла и поклонилась.

Ким Чжо Вон тоже поднялся и сухо попрощался со мной:

— До свиданья, Ким Лин Мэй!

— Прощайте, Ким Чжо Вон!

Ким Чжо Вон молча проводил меня взглядом до выхода из ресторана. Он не мог открыто выразить недовольства моим бегством. Возможно, такая ситуация для него нова. Действительно, как ещё девушка захочет убежать от прославленного и сексапильного Чжо Вона?

Возвращаясь, домой в такси, я обдумывала прошедший ужин и поведение Ким Чжо Вона. "Внешне слишком похож на Кан Сан Ху, очень красивый, но также чересчур умён и коварен. Жаль, что я не могу завести с ним нормальное знакомство. Он, несомненно, интересный, самодостаточный человек со сложным, но уравновешенным характером. Мужчины такого склада всегда привлекали меня. Именно таких мужчин я предпочитала видеть своими друзьями. Надеюсь, сегодня я ответила на все его вопросы и он больше не будет мне звонить. Кроме того, я явно дала ему понять, что он меня нисколько не интересует". Проанализировав свой разговор с Чжо Воном, , я заключила, что в целом справилась с ролью. После этого я выбросила из головы все мысли о нём .

17. Конкурент

После ужина с интриганом Чжо Воном я долго не могла найти себе места. Ходила по квартире, раз за разом, перебирая в уме наш разговор и все события до этого.

Как выяснилось Ким Чжо Вон довольно хорошо знал мою тёзку. Однако, познакомившись со мной, он без сомнений принял меня за неё. Даже нашёл время поговорить с режиссёром, с которым я встречалась недавно. Очевидно, мужчина знает нечто такое о тёзке, что заставляет его интересоваться моей жизнью. "Поручу-ка я адвокату Чо собрать сведения о маленькой Лин Мэй", — решила я и на том успокоилась.

Следующий день начался со знатного сюрприза. Когда я утром вышла на пробежку, наш консьерж читал свежую газету и громко возмущался поведением Ким Чжо Вона. Меня разобрало любопытство, что возмутительного он успел натворить, поэтому поинтересовалась об этом у мужчины. В ответ на мой вопрос он отдал мне газету. На первой полосе находились фотографии Ким Чжо Вона, сидящего со мной за столиком в ресторане. Снимок сопровождал огромный явно сенсационный заголовок "Ким Чжо Вон встретился со своей незаконнорожденной дочерью".

Мне стало дурно. "Кошмар! Вляпалась! Снова мои фотки в скандальных новостях печатают. Звездюсь вовсю!". Я быстренько вернула газетку консьержу и выбежала из подъезда.

Нарезая круги по парку, стала обдумывать сложившуюся ситуацию. Видимо журналисты ещё не сопоставили факты и не выяснили, что новая подружка Чан Ын Кю и лжедочь Ким Чжо Вона — одно и тоже лицо. Следить за мной ещё не начали, иначе бы репортёры уже обложили мой дом. Следовательно, нужно только улучшить маскировку. Пройдёт какая-то пара недель и всё забудется. Кроме того Ким Чжо Вон влиятельный человек в шоу-бизнесе и вероятно заблокирует статью как только узнает. Любопытно, как он отреагирует на новость?!

Всё же моя жизнь кардинально изменилась после приезда в Корею. Она стала более насыщенной и интересной. Фигурирую теперь в скандальных статьях. И вместо глуповатого, вечно небритого и полупьяного соседа Васьки меня окружают знаменитости. "Осталось только с Хан Ён Уном засветиться", — подытожил весело внутренний голос.

После обеда немного принарядившись, нацепив маску и солнечные очки, поехала на занятия в студию. Освободившись вечером, я обнаружила, что Хан Ён Ун поджидает меня у студии, хотя мы планировали встретиться возле галереи "Хангарам". Одет он был как обычно — в чёрное и обтягивающее, на голове — армейская кепка и маска на лице.

— Ты ела? — спросил он вместо привычного для меня приветствия.

— Да, — чуточку слукавила я, кушать пока не хотелось. Если сейчас отвечу утвердительно, то Хан Ён Ун обязательно поведёт меня есть.

— Вот, заехал за тобой. До арт-центра далековато. Вместе будет удобней добираться, — пояснил он своё внезапное появление.

Мы подошли к его машине, он помог мне сесть, сам пристегнул ремнём безопасности. Я не видела его лица, но во всем его облике ощущалась усталость. Словно держится лишь на одном упрямстве. Сев за руль он снял маску и очки.

— Как прошла неделя? — обеспокоенно осведомилась я, тоже избавившись от маскировки.

Ён Ун как будто очнулся, поворотился ко мне, продемонстрировав наметившиеся круги под глазами: — Скоро стану настоящей пандой. Ежедневные ночные съёмки малость вымотали, спал мало. Но ты не волнуйся, на выходных отосплюсь, — он завёл мотор и вырулил на автостраду.

— Так ты приехал ко мне сразу после съёмок? Не отдохнув?

— Сильно хотел тебя увидеть. Соскучился, — признался он, взглянув на меня с улыбкой.

— Может, тогда отложим поход в галерею? — предложила я, ощутив себя виноватой.

— Я узнавал, завтра экспозиция Ренуара закрывается. Всё нормально. Тебе понравится! Ты ведь раньше не бывала в Центре искусств Сеула?

— Не успела ещё.

— Поверь, он необычайно красивый. Арт-холл — художественный комплекс, состоящий из пяти уникальных зданий для показа произведений всех видов искусства. Он входит в десятку лучших мировых центров искусств, — с гордостью проинформировал Ён Ун.

Я уже заметила, как корейцы всегда стараются подчеркнуть мировую значимость своей страны. В них очень развит патриотизм. Россияне тоже радеют за свою страну. Но так как Россия несоизмеримо больше Южной Кореи, то как бы у её народа нет весомых оснований всё время подчёркивать её судьбоносность. Россияне просто верят и знают, что рождены и живут в великой стране.

— По вечерам там особенно красиво. Из-за особенной подсветки здания словно парят над землёй. Впрочем, сейчас сама увидишь, мы уже подъехали, — он припарковался и помог мне выйти.

Я восхищённо уставилась на круглое здание, почти пламенеющее от света, льющегося из больших окон на фасаде и многочисленных фонарей вокруг.

— Это сердце Арт-холла — оперный театр. Сейчас конечно плохо видно, но у него крыша сделана в форме корейского мужского головного убора из бамбука, который называют "кат". Именно поэтому его часто зовут "Большая шляпа".

Мы вошли внутрь. Я взглянула вверх и не смогла удержать восхищённый возглас:

— Как красиво!

— В этом месте находятся сразу три театра. Самый большой — оперный театр, он располагается в центре здания. В нём проходят самые разные постановки от корейских традиционных спектаклей до мюзиклов и балета. Второй театр — поскромнее в размерах. Его часто именуют "мини-оперой", так как на его сцене ставят музыкальные пьесы и оперетты, хотя изначально он задумывался для постановки корейских национальных пьес. И третий — Малый театр свободы. У него такое название чтобы показать возможность стереть границы между сценой и зрителем, — пояснил Ён Ун, тоже разглядывая потолок.

Мы прошли через здание, вышли с другой стороны и оказались как будто во внутреннем дворе.

— Видишь справа такое многоступенчатое здание? Это Художественный музей "Хангарам". В нём кажется шесть галерей и художественный магазин. Здание построено так, чтобы полностью контролировать температуру и влажность в выставочных залах, дабы обеспечить сохранность произведений, — он хотел было пойти в сторону ярко-освещённого здания с панорамными окнами, но я остановила его.

— Прогуляемся немного, хочу увидеть всё своими глазами, — умоляюще посмотрела я на Ён Уна. — Вечером здесь поменьше народа.

— Ты не права! Это же крупнейший культурный центр в Сеуле. Посетителей в нём всегда хоть отбавляй.

Он немного подумал и согласился: — Хорошо, погуляем. Ты сегодня отлично выглядишь, поэтому нам просто необходимо сфотографироваться! Встань-ка вот тут, — он живенько поставил меня напротив музея и сфоткал на свой телефон. Потом подошёл ближе и обнял за плечи, чуть склонил голову прижавшись к моей, — Готова?! — спросил он, прежде чем сделать селфи.

— Угу.

— Отлично! A то у меня до сих пор не было ни одной нормальной фотки с тобой. Сейчас и тебе отправлю, — пробормотал он себе под нос, копаясь в смартфоне.

— Шутишь! У нас даже свадебные фотографии есть, — напомнила я, встав сбоку и заглядывая в экран его телефона.

— Они же рабочие. А это живое фото, так сказать без грима. Ну, всё, скинул, — сказал он, заталкивая телефон в передний карман слишком узких, на мой взгляд, брюк. — Пошли, — парень машинально поправил лямки рюкзака и указал рукой налево.

— Это тоже музей "Хангарам"? — спросила я удивлённо, прочитав надпись на соседнем строении. — Здание выполнено в том же стиле...

— Не совсем... — он на минутку задумался, — Понимаешь в музее дизайнерского искусства "Хангарам" тоже несколько галерей, но в них выставляются только работы связанные с развитием направлений дизайна в разных странах.

Мы прошли мимо музея дизайна в сторону здания с полукруглым фасадом, отдалённо схожим с Домом Оперы и вышли на центральную площадку перед ним, чтобы сделать ещё несколько селфи.

— Перед тобой Мюзик-холл — самое первое здание Центра искусств. Его построили в 1988 году, и с этого началось создание этого выдающегося места. Он состоит из трех концертных залов разной величины. Основной зал — самый большой, славится великолепной акустикой. В нём, как правило, проходят концерты классической музыки. Второй — камерный зал, предназначен для более скромных концертов и мероприятий. И третий — сольный зал. Он самый маленький. В нём очень уютная почти домашняя атмосфера, предназначенная для сближения музыкантов и зрителей.

Пока он рассказывал, я рассматривала здание Музыкального зала. Заметно, что оно было построено в конце прошлого века. Несмотря на полукруглый фасад, ощущалась некая угловатость, резкость линий характерная для того времени.

— Замёрзла? — обеспокоенно спросил Ён Ун, наконец, взглянув в мою сторону. — Остался ещё Сеульский музей каллиграфии. Такого точно нет в России...

Последнюю фразу он тихо пробурчал, но я всё-таки расслышала, улыбнулась и хмыкнула, подумав: "Чем бы дитя не тешилось, лишь бы не плакало". Я пошла за Ён Уном к другому ярко освещённому гиганту.

Парень широким жестом руки указал на внушительное здание с многочисленными арочными окнами и продолжил своё повествование:

— В музеи хранится уникальнейшая коллекция корейских и китайских иероглифов написанных известными мастерами каллиграфии. Также в нём демонстрируются наиболее выдающиеся современные каллиграфические работы.

— Обязательно нужно будет на них посмотреть, — поддакнула я, желая его порадовать и отчасти потешить его патриотические чувства. На самом деле каллиграфия необычный и выдающийся вид искусства, требующий большой выдержки, сосредоточенности и мастерства.

Возвращаясь обратно к музею "Хангарам" мы прошлись по тропинкам, фоткаясь на каждой дорожке. Ён Ун всё время шутил, улыбался. Мне с ним было весело, легко и спокойно. Возможно, я просто успела к нему привыкнуть...

Войдя внутрь, мы расстегнули свои пальто, чтобы совсем не запариться. Не знаю, гардероб тут не предусмотрен или мы до него не дошли? По крайней мере, посетители музея ходили в верхней одежде.

Мы, как и все вокруг, стали медленно лавировать, рассматривая и обсуждая полотна великого художника. Ни одна репродукция не сравниться с самим полотном! И дело не в точности передачи картины. А в уникальной энергетике. Художник, день за днём, создавая картину, вкладывает в неё свою душу. И этот след остаётся навсегда в каждом штрихе. Поэтому когда ты отрешённо вглядываешься в полотно мастера, то соприкасаешься с его душой и осознаешь, что коснулся великого и бессметного. С каждой секундой картина всё больше захватывает тебя, начинает звучать своей необъяснимой мелодией. И ты начинаешь восхищаться ей...

Я отошла от Ён Уна, остановилась перед картиной "Танец в городе". Встала чуть ближе разглядывая мазки, мешанину цветов. Отступила полшага назад и свершилось волшебство — они превратились в шедевр, искусно отражающий живое в неживом. В фотографиях почему-то нет такого эффекта. Возможно, хитрость заключается во времени и силах, вложенных художником в картину.

— Хочешь купить? — внезапно над ухом прозвучал вкрадчивый голос Ким Чжо Вона.

— Нет, — я обернулась и слегка наклонила голову, приветствуя его.

Чуть поодаль, у другой картины стоял Ён Ун с незнакомой мне девушкой.

— С кем ты пришла на выставку? — он неформально обратился ко мне и оглядел зал, пытаясь вычислить моего спутника.

Я иронично изогнула бровь, намекая на появление панибратского "ты". Чжо Вон проигнорировал невысказанный вопрос.

— С Хан Ён Уном... Вы наверно знакомы?! — предположила я, как никак в одной сфере работают.

— Да. Подающий большие надежды актёр и модель. Однако быстро ты заводишь знакомства! — недовольно проговорил он. — Пойдём. Я представлю тебя своей спутнице. Она совсем замучила меня вопросами о "дочери", — он нахально улыбнулся.

— Я тоже могу обращаться на "ты"? — уточнила я на всякий случай, устремляясь вслед за мужчиной.

— Только без свидетелей. Мы же не в Европе и тем более не в России!

Мы подошли к оживлённо беседующей парочке. Я заметила, что, несмотря на разговор, они оба следили за нами.

— Ча До Хви, это Ким Лин Мэй. Мы вместе снимались в фильме "Белый страж", когда она была ещё совсем маленькой девочкой. Ким Лин Мэй, это Ча До Хви — актриса и моя подопечная.

— О, мне так приятно, — защебетала девушка. — Оппа... Гм, саджанним Ким говорил... — она округлила глаза, словно случайно оговорилась. Но и ежу понятно, обозначила свою территорию, — что вы чудесно сыграли дочку императора. Как замечательно стать актрисой в столь юном возрасте, — слова сопровождались милыми ужимками.

Хан Ён Ун грустно взирал на меня. Получалось, что я скрыла от него моё актёрское прошлое, несмотря на наши доверительные отношения. Проигнорировала возможность признаться ему, когда он рассказывал о своей актёрской деятельности. Я попросила взглядом прощения, пообещав всё объяснить. Его взгляд потеплел в ответ. Зато в глазах Ким Чжо Вона, наблюдавшего за нашими переглядываниями, отразилось недовольство.

— Саджанним Ким много раз приводил вас в пример, когда я была трейни. Так чудесно познакомиться с вами, — со стороны казалось девушка излучает нежность и мягкость.

— Он преувеличил мои таланты, — отодвинулась я подальше от эмоционально нависшего надо мной Чжо Вона.

— Ничего подобного! Я рассказывал о том, что видел своими глазами. Ким Лин Мэй, вы ставите под сомнение мою честность?! — он укоризненно посмотрел на меня.

Тут к нашей группе подошёл высокий парень в пижонском клетчатом костюме.

— Здравствуйте, — поприветствовал он всех скопом. — А я не поверил своему помощнику, когда он сообщил, что в галерею пожаловали сразу три знаменитости, — он пожал руку Чжо Вону, затем Ён Уну. — О, я вижу Чжо Вон вы пришли с "дочерью"! — он внимательно осмотрел меня с головы до ног, хитро улыбаясь при этом.

— Перестань так шутить, — вступился Чжо Вон. — Ким Лин Мэй, разреши тебе представить Чхве Шин Хёка, инвестора нынешней экспозиции Ренуара и крупнейшего акционера...

Парень не дал ему договорить, перебил: — Хён, ну зачем ты пугаешь девочку громкими заявлениями, — произнёс он, чуть растягивая слова. — Я просто Шин Хёк, — подошёл он совсем близко и протянул мне руку.

Я удивлённо протянула свою, чтобы пожать, но он взял и поцеловал её, смутив меня своим жестом. Немного задержав мою руку в своей, он исподлобья понаблюдал за произведённым эффектом и наконец отпустил. Я растерялась и ища поддержки посмотрела на Ён Уна, но увидела лишь негодование в его глазах. Он ревновал как безусый юнец, выдавая себя с головой. Хорошо, что все остальные смотрели на целование руки Ча До Хви.

— Весьма рад, что и вы, Ча До Хви, посетили моё скромное мероприятие, — деланно небрежно отметил Шин Хёк. — Я сам покажу вам самые лучшие полотна. У Огюста Ренуара много возвышенных и эпических картин на которые хочется любоваться и любоваться, — он шутливо поклонился, приглашая нас следовать за собой.

Примерно час мы толпой бродили по залам галереи. Шин Хёк прекрасно разбирался в выставленных полотнах. Он вдохновлённо вещал об истории создания, потерь и обретения той или иной картины. В его высказываниях проглядывалась немалая любовь к искусству и роскоши, которыми он, по-видимому, окружён с детства.

Мы как-то сами собой разделились на пары — я и Ён Ун, Чжи Вон со своей спутницей и впереди всех энергично расхаживающий и жестикулирующий Шин Хёк. "Интересно, ради чего весь этот спектакль? Он же не экскурсовод и не служащий галереи", — мелькнула мысль и пропала.

Я задержалась у портрета Ренуара Младшего. Мальчика с длинными пшеничными волосами я вначале приняла за маленькую девочку. И лишь прочитав, название картины на табличке поняла, как ошиблась. Оглядевшись по сторонам, заметила, что на нашем этаже нет других посетителей, а у лестницы выставлена охрана. "Знаменитостей изолировали от назойливых поклонников", — подметил внутренний голос, а я ощутила себя не в своей тарелке.

— Почему вы хмурите бровки? Вам больше к лицу улыбка, когда появляются чудесные ямочки на щёчках, — Шин Хёк стоял в шаге от меня. Я почему-то не расслышала его приближения. Стушевавшись, я не знала, что лучше сказать. Ощутив как заалели щёки, прижала к ним ладони невольно скопировав жест милашки Ча До Хви.

— Вы мило смущаетесь, Ким Лин Мэй. — улыбнулся он, подойдя чуть ближе. — Вас расстроила охрана, не пропускающая прочих посетителей на этаж? Поверьте, так гуманнее, нежели, если бы сюда ворвалась толпа ошалевших женщин — у Ким Чжо Вона много поклонниц всех возрастов и он не часто жалует их своим вниманием. — Он подошёл к стеклянному ограждению в центре зала и посмотрел вниз на другие этажи.

— Я понимаю, — наконец выдавила я.

Он медленно повернулся, прислонился к перилам и сложил руки на груди: — Мы с Чжо Воном договорились вместе поужинать. Надеюсь, вы присоединитесь? Ён Ун сообщил по секрету, что у вас не было планов на вечер, — сказав это, Шин Хёк довольный, пошёл к остальным.

Едва я подошла к остальным, Ён Ун отвёл меня в сторону и попрощался, сославшись на срочные дела. Между тем я прекрасно понимала — его вынудили уйти. Во время импровизированной экскурсии все время ощущалось, что он ощущает себя неловко рядом с Шин Хёком и Чжо Воном.

Мне очень хотелось покинуть галерею вместе с Ён Уном, оставив с носом избалованных господ. Но отказываться было уже поздно...

После ухода Ён Уна Шин Хёк проводил нас к выходу через служебный коридор.

— Каждый внезапный визит в галерею знаменитости вашего уровня, Ким Чжо Вон, подобен бедствию, — шутя проговорил он.

— Шин Хёк, я тоже человек и иногда хочу побыть простым смертным, который посещает выставку по своему желанию и когда ему удобно, — заметил в ответ Чжо Вон.

— Хорошо, что охрана быстро среагировала. Иначе как бы я избавлялся от всех женщин, набежавших на вас поглазеть?! Галерея не вокзал! Здесь появление вопящей толпы поклонниц недопустимо, — Шин Хёк по-дружески пожурил Чжо Вона.

— Ладно тебе! В будущем обязательно буду предупреждать заранее, — примирительно проговорил Чжо Вон и сел в синюю машинку Ча До Хви.

Чхве Шин Хёк распахнул передо мной дверцу своего автомобиля, приглашая сесть в неё. Автомобиль был подстать хозяину, такой же пижонский на вид — ярко-жёлтый спорткар с откидной крышей. Садиться в машину с низкой посадкой оказалось неудобно.

В следующую минуту спорткар, управляемый твёрдой рукой Шин Хёка, низко урча, выехал на дорогу вслед за юркой синенькой машинкой.

— Каково стать дочерью Чжо Вона? — внимательно глядя на дорогу, поинтересовался Шин Хёк.

Сейчас, когда мы остались наедине, он производил иное впечатление: не шутливого угодника и шалопая, а зрелого умного мужчины.

— Не знаю! Я побывала дочкой лишь на страницах газет, — в тон ему ответила я.

— — Между прочим, он примчался в галерею из-за вас. Видимо опасался, что вы столкнётесь с репортёрами, — посмотрел он на меня, ожидая ответа.

— Я не подумала о репортёрах... — пробормотала я растерянно, начиная осознавать, как моя авантюра с именем стремительно превращается в снежный ком способный поглотить меня.

— Не переживайте! Чжо Вон наверняка опубликует опровержение, не раскрывая вашей личности.

— Откуда он мог узнать, что я в галерее? — задала я вопрос больше себе, чем парню за рулём.

— Я вот тоже ломаю голову. Наверное, приворожили его своей красотой, и он устроил слежку за вами, — он лукаво мне подмигнул.

— У вас слишком богатое воображение!

— Не только... Я и сам по себе богат... — заметил Шин Хёк, довольно лыбясь. Он успевал на большой скорости лавировать между машинами и посматривать на меня. — Он, правда, стремиться вас защитить. Обычно Чжо Вон настолько щепетильно относится только к своим подопечным из агентства. Вы подписали с ним контракт?

— Нет. Я собираюсь вначале получить образование.

— Надеюсь, вы передумаете. Дайте мне знать, если решите снова сниматься в кино, я с удовольствием проспонсирую фильм с вашим участием, — красноречиво посмотрел он, одной рукой достал из кармана пиджака визитку и протянул мне.

Заученно взяла её двумя руками, и не читая, убрала в сумочку. "Я, очевидно, что-то не допетриваю по поводу спонсорства", — подумала я, смотря на довольного Шин Хёка. — Камса хамнида, буду иметь в виду, — на всякий случай поблагодарила я.

Парня явно удивило моё безразличие к его статусу, обозначенному на визитке, но он промолчал лишь тихо хмыкнув.

Мы подъехали к большим деревянным воротам с крышей пагодой. Шин Хёк помог мне выйти. Я осмотрелась вокруг. Ресторан сильно напоминал большой частный дом в традиционном корейском стиле.

За воротами нас поджидала женщина средних лет, в ханбоке. Раболепно поклонившись нам, она пошла впереди, показывая куда идти. Мы прошли к строению сильно похожему на те, что я видела в горном храме. Женщина снова поклонилась, раскрыла перед нами раздвижные двери и отошла в сторону. Мужчины сняв обувь вошли в комнату, я и Ча До Хви за ними. Все разместились на полу, усевшись на специальные подушки. На них удобно сидеть по-турецки. Но как назло я была в платье. Пришлось подсматривать как выкрутиться Ча До Хви в мини-юбке. В итоге присела на ноги также как она.

Мужчины разговорились, но я не прислушивалась. На душе скребли кошки. Всё складывалось как-то не правильно. Вскоре в дверь постучали. Зашла та же женщина с огромным подносом на руках, уставленным пиалами и чашами. Она сноровисто выставила их на стол и удалилась.

Я молча взирала на яства, не зная, какие из них мне можно съесть без особых последствий.

— О, вы, наверное, не кушаете острую пищу, — догадался Шин Хёк. — Я вам подскажу, что тут не очень острое. Можете попробовать вот этот салатик, — он указал палочками на одну из чашек.

Все приступили к трапезе. Чжо Вон взялся рассказывать о смешных выходках моей тёзки на съёмках "Белого стража".

— Ким Лин Мэй в детстве была большой проказницей, — заявил он, хитро поглядев на меня. — В нескольких сценах её переносили на носилках, так она выскакивала из них с дикими воплями, каждый раз пугая всех вокруг.

— Зато выросла и стала скромной девушкой, — одобрительно посмотрел на помалкивающую меня Шин Хёк.

Ча До Хви тихой мышкой сидела между мужчин прислуживая им за столом — доливая в пустеющие рюмки спиртное. Надо сказать, получалось у неё мастерски! "Придётся и мне научиться", — невесело подумала я. "Гораздо приятнее, когда мужчины ухаживают за тобой, а не наоборот", — отметил привередливый внутренний голос.

Разговор перетекал с одного на другое. Шин Хёк поделился, каких нервов ему стоило организовать выставку. К концу своего повествования он добавил, что зарёкся больше в такое не влезать.

Я и Ча До Хви в основном слушали разговор мужчин, при этом она хитро улыбалась. Девушка при каждом удобном случае старалась показать мне, что Ким Чжо Вон — её мужчина. Шин Хёк, соответственно отдавал предпочтение мне, то и дело, сыпля комплиментами и подшучивая над моим смущением.

Ким Чжо Вон чуточку захмелев поведал историю о том, как я влетела в его гримёрку когда он переодевался. Перепугалась и убежала. Зато потом несколько дней вокруг меня на цыпочках ходила вся женская половина съёмочной группы, пытаясь выведать подробности.

Шин Хёк подкалывал меня, хлопая ладонями по коленям, и предлагая разные версии развития событий, почти все на грани приличия. Ча До Хви хихикала прикрывшись ладошками. Мне же приходилось изображать смущение, хотя внутри я сердилась на Чжо Вона, и, судя по выражению его хитрющих глаз, он прекрасно знал об этом. Однако ему показалось этого мало! Он в лицах рассказал, как обещал жениться на мне.

— Именно поэтому я и не женат. Держу обещание, — якобы горестно проговорил он и серьёзно посмотрел на меня.

— И я хочу жениться на Ким Лин Мэй, — наигранно заявил Шин Хёк. Зеленоглазые девушки у нас редкость. Говорят зелёные глаза — колдовские. Возможно, поэтому они столь притягательны, — он меня взял за подбородок, стремясь получше рассмотреть глаза. Но Ким Чжо Вон рывком убрал его руку, прежде чем я успела сделать это сама.

— Чхве Шин Хёк, придётся вам встать в очередь, — сказала Ча До Хви и заговорщицки подмигнула.

После выходки Шин Хёка ещё сильнее захотелось домой. Его поступок показал его настоящее отношение ко мне — как красивой вещи. Скорее всего, ему никогда не отказывали. И мне с ним не тягаться! Ибо в местной властной иерархии я никто: у меня нет связей, знакомых и тем более влиятельных родственников. О том, что я являюсь владелицей ресторана — я не стала распространяться. Пусть будет хоть какой-то туз в рукаве.

Было заметно, что Ким Чжо Вону не понравился жест Шин Хёка, поэтому он начал поторапливать нас с завершением ужина. Но в итоге Ча До Хи заботливо усадила его в свою машину и увезла, оставив меня наедине с Шин Хёком.

Он встал передо мной, покачался с носка на пятку, отмечая реакцию, и абсолютно трезвым голосом произнёс:

— Извини за моё фамильярное поведение. Хотел позлить Хёна. Он частенько в бизнесе щёлкает меня по носу. Вот и я не удержался, видя его трепетное отношение к тебе.

— Он мой сонбе и поэтому заботиться обо мне, — попыталась я дать приемлемое объяснение отношению Чжо Вона ко мне.

Шин Хёк усмехнулся, открыл дверцу, предлагая сесть в автомобиль. Я аккуратно забралась внутрь, опасаясь, что с непривычки буду выглядеть неуклюжей.

— Куда вас отвезти? — произнёс Шин Хёк, сев за руль спорткара.

— До ближайшей станции метро, — попросила я, наблюдая за тем, как он включает фары и ловко выруливает со стоянки.

— Я могу и до дома подвезти, — предложил он.

— Оставьте меня у метро, — настаивала я на своём. Вдруг, узнав мой адрес, он как Ён Ун неожиданно заявится ко мне на порог. Определённый интерес с его стороны был слишком заметен.

— Опасаешься, что мне не понравиться квартирка, которую ты снимаешь на пару с подругой? — предположил он.

Я промолчала. Пусть думает, что его душе угодно.

— Не беспокойся, я ценю людей за их таланты, а не за толщину их кошелька, — он припарковался у ярко подсвеченного входа в метро. — Приятно было познакомиться, Ким Лин Мэй.

— Мне тоже Чхве Шин Хёк, — проговорила я, отстегнула ремень и открыла дверцу намереваясь выйти.

— Надеюсь вскоре увидимся!

Выходя, я неопределённо кивнула головой и побыстрей закрыла дверцу. Машина медленно отъехала от тротуара. Я зашла в переход метро. Время позднее, поэтому станция была непривычно пустынна. Поезд быстро приехал. Я села в вагон и всю дорогу старательно "ломала спички" опасаясь пропустить свою станцию — сказывались две почти бессонные ночи накануне.

Домой я добралась благополучно. Хотя по пути повстречала несколько пьяных мужчин, громко горланивших песни. Вечер пятницы, точнее с пятницы на субботу — время коллективных попоек в Сеуле, впрочем, в Москве такое тоже не редкость.

В субботу после обеда позвонил Ён Ун. Извинился, что оставил меня одну в малознакомой компании. Поделился своими новостями. Благодаря инвестициям Чжо Вона и Шин Хёка скоро начнут снимать драму с его участием. Съёмки планируется проводить в Китае и занять они могут от трёх до пяти месяцев. Впрочем, мы сможем общаться в месенджере, если у него будет свободное время. Высказал сожаление, что не сможет прийти на моё прослушивание. Попросил отвечать на его сообщения и, попрощавшись, отключил связь. Я ещё некоторое время слушала гудки на том конце телефонной линии, пребывая в некой прострации. Получалось, что Хан Ён Уна технично убрали из моей жизни. "Может, я всё-таки преувеличиваю", — появилась слабая надежда.

Всю последующую неделю я провела как мышь под веником. По утрам больше не ходила на пробежку, заменив её репетицией танцев в домашних условиях. После обеда, тщательно замаскировавшись, посещала занятия в студии. По вечерам — штудировала криво переведённые с корейского учебники.

Помимо этого, на неделе я заново пересмотрела дорамку "Белый страж" и встретилась с адвокатом Чо. Он присмотрел для себя небольшой офис на втором этаже двухэтажного здания в районе Тондемун-гу, недалеко от моего ресторана. Мы вместе осмотрели помещение и заключили договор на его аренду. Затем я перечислила немного средств на карту адвоката, чтобы он мог оформить офис и зарегистрировать свою юридическую фирму. Он пообещал управиться со всем за две недели.

В каждодневной суете вновь наступило воскресенье. Завтра мне предстояло выдержать прослушивание в Школу драмы. Я решила, что с меня уже достаточно зубрёжки и почти беспрерывной тренировки выступления для прослушивания, и запланировала отдохнуть, посетить салон красоты и свой ресторан. Поэтому с утра пораньше как обычно позвонила управляющему и предупредила, что заеду к ним после обеда.

Погода стояла отличная, пригревало солнышко, дул слабый южный ветерок. Я вышла погулять по Тегеран-ро. По моим подсчётам шумиха с незаконнорожденной дочерью поутихла, и никому до меня ровным счётом нет никакого дела. Я медленно брела по дорожке наслаждаясь отдыхом, ветерок легонько трепал волосы. Улица была заполнена прохожими и гуляющими парочками. Витрины магазинов пестрели красным и розовым убранством. Сеул готовился праздновать День святого Валентина.

В какой-то момент стало печально на душе, вспомнилась встреча с Кан Сан Ху. Чтобы не увязнуть окончательно в грустных мыслях я зашла в первый попавшийся салон красоты. Раз он находился на Тегеран-ро, это уже гарантировало качество и высокую стоимость услуг.

В салоне я провела пару часов. Вышла весьма довольная результатом, так как действительно похорошела. Волосы, кожа, ногти стали более ухоженными. Моя внешность приобрела лоск. Обычно так выглядят обеспеченные домохозяйки. Вроде бы на них одето тоже самое, что и на других и причёска довольно простенькая, однако их ухоженные волосы, ногти и кожа создают совсем иной вид.

После салона я направилась прямиком к станции метро, чтобы скорее добраться до ресторана. Переступив его порог, я сразу же почувствовала неладное — управляющий Хён меня не встретил у двери и работники были как-то излишне взволнованны. Я остановила первого попавшегося официанта и выяснила, что управляющий сейчас на втором этаже беседует с каким-то исключительно важным клиентом.

Я решила сама оценить важность посетителя и поднялась по лестнице на второй этаж. Поискав взглядом управляющего, я обнаружила его сидящим напротив молодого мужчины за угловым столиком в дальнем конце обеденного зала. Молодой человек выглядел очень уверенным в себе. Он что-то эмоционально говорил, глядя в глаза Хён Ки Чжуну, нарушая местные неписанные правила общения со старшими.

Я направилась к их столику. Управляющий, увидев меня, извинился перед гостем, встал и пошёл мне навстречу.

— Добрый день, саджанним! Вы как раз вовремя! Молодой человек за тем столиком хочет купить ваш ресторан, — огорошил он меня подробностями, остановив посередине зала.

— Здравствуйте, управляющий. Представьте, пожалуйста, меня молодому человеку, — слегка раздражённо попросила я, снова направляясь к столику.

Когда мы подошли, управляющий отрекомендовал меня как хозяйку ресторана "Мария".

Парень встал и поклонился.

— Син Хан Кул — владелец сети ресторанов "Леван", — представился он и жестом предложил присесть.

— Рада приветствовать вас в своём ресторане, но только как посетителя, — я сразу же расставила все точки над Ё, едва мы присели. — Ресторан продавать я не буду!

— Вы слишком молоды и красивы, чтобы управлять рестораном, — вкрадчиво сказал Син Хан Кул и сел более непринужденно.

— — У меня есть Хён Ки Чжун — опытный управляющий. Уверена, с его помощью я вполне справлюсь, — ответила я, внимательно разглядывая собеседника.

Передо мной сидел красивый и уверенный в себе бизнесмен, лет 30. Одет в дорогой чёрный деловой костюм, светлую рубашку с чёрным галстуком в тонкую белую полоску. Манжеты прихвачены запонками из белого золота, на запястье поблёскивает серебристый "Ролекс". "Не бедненький дядечка", — подвела я результат осмотра.

— Ким Лин Мэй, почему вы решили приобрести ресторан, а не салон красоты? Вам бы это больше подошло, — вызывающее заявил он, явно не собираясь сдаваться.

— Я сама решу, что именно мне подходит, — почти сквозь зубы проговорила я. И чтобы прекратить вопросы и бесполезный, на мой взгляд, разговор, ещё раз сказала: — Я не собираюсь продавать "Марию" в ближайшие пять лет. Тем не менее, приходите в мой ресторан, несмотря на то, что у вас есть свои собственные, — и широко улыбнулась ему.

— Камса хамнида, за приглашение! — вдруг вполне дружелюбно согласился он. — Ведь вы уже дважды ужинали в моем ресторане "Леван", — он заговорщицки на меня посмотрел.

"О, нет! Он знает, что это я!" — мысленно вскрикнула я.

Видимо легко прочитав мою реакцию по лицу, Син Хан Кул заявил: — Не беспокойтесь вы так, я умею хранить тайны своих клиентов. Поэтому не скажу репортёрам, кто вы такая. Взамен вы пообещаете подумать над моим предложением, а также пообедаете со мной в следующую среду в моём ресторане.

Он поднялся из-за столика, поклонился мне и неторопливо двинулся к выходу.

"Зачастила что-то ты девушка в рестораны с красивыми мужиками", — подколол внутренний голос.

Как только Син Хан Кул скрылся из вида управляющий Хён Ки Чжун подошёл ко мне. Пока мы вместе шли в кабинет, он внёс некоторую ясность в происходящее:

— Господин, Син Хан Кул давно хочет приобрести "Марию", но предыдущий хозяин ему всё время отказывал. Он узнал, что у ресторана новая молодая хозяйка, поэтому снова попытался договориться. Рестораны сети "Леван" считаются самыми популярными в Сеуле. Их часто посещают разные знаменитости. Особенно расположенный в Каннам-гу. Вы там бывали?

— Да, пару раз, — не стала отпираться я. — Но не думала, что владелец будет знать об этом. Возможно, он запомнил меня, потому что я ужинала с известными актёрами...

— Как замечательно, что вы лично знакомы со знаменитостями. Если бы вы, хотя бы раз пришли с ними в наш ресторан, то число наших посетителей несомненно бы возросло. Может кто-нибудь из них согласиться сняться в рекламе нашего ресторана, — предположил управляющий.

В моем кабинете нас уже ждали другие служащие. В течение двух часов мы обсуждали новые проекты по развитию ресторана, в том числе рекламную компанию. В итоге решили, что в меню нужно ввести новые блюда, которых нет ни в одном ресторане Сеула. Я предложила использовать татарскую кухню, пообещав в следующий раз принести несколько подробных рецептов.

Поужинав в своём ресторане, я довольная вернулась домой. Приняла ванну и легла пораньше спать. Завтра состоится моё первое выступление на публике.

18. Прослушивание

Утром дня икс, как сказали бы американцы, я проснулась ни свет, ни заря, хотя накануне уснула глубоко за полночь. Думаю, сказывалось волнение перед предстоящим испытанием. Я умылась, одела спортивный костюм и отправилась на пробежку в парк. Там пробежала несколько кругов, приводя мысли в порядок и настраивая себя на боевой лад.

В принципе, выступление на публике можно смело считать сражением со своей неуверенностью, страхами и предрассудками, ведь сложнее всего в жизни побороть себя. Мне предстоял именно такой всеобъемлющий бой и от этого временами накатывал дикий мандраж.

Учительница из студии заверила меня, что я хорошо подготовилась к выступлению. До профессионала мне конечно далеко, но этого и не требуется при поступлении в университет. Собственно говоря, я поступаю в него, чтобы стать профессионалом!

С трудом я заставила себя позавтракать — от переживаний кусок в горло не лез. Надела небесно-голубое платье до колен, сверху — снежно-белый приталенный жакет. Шортики, которые мне посоветовали надеть в студии, конечно, поспособствовали бы привлечению внимания, но вряд ли помогли бы чувствовать себя уверенней. Пусть лучше экзаменаторы оценят мой талант, нежели оголённые ножки.

Ровно в девять я стояла посреди коридора Школы драмы и хлопала глазами от удивления, насколько он преобразился. Буквально каждый метр помещения занимали оживлённые кандидаты на прослушивания. Если бы я не знала куда явилась, приняла бы школу за филиал сумасшедшего дома — несколько сот парней и девушек сбившись в группы и поодиночке прыгали, напевали, танцевали, декламировали. Одетые чрезвычайно разнообразно: в балетные пачки, лосины, причудливые кожаные штаны, плащи, балахоны, яркие блестящие пиджаки и клоунские костюмы, шортики и бальные платья. Короче весьма оригинальная и пёстрая как попугай толпа!

Через некоторое время я пришла в себя и прошла к столику, за которым сидел солидный мужчина, видимо секретарь. Он поинтересовался, как меня зовут, и выдал мне номер 378 в очереди поступающих.

Репетировать своё выступление в таких условиях я не видела смысла. Поэтому отыскала сравнительно тихий уголочек и стала наблюдать за другими. Это оказалось страшно увлекательно. Постепенно все мои волнения рассеялись, осталась лишь решимость, во что бы то ни стало поступить учиться.

Из разговора кореяночек, стоявших неподалёку, я узнала много любопытного. Так, сегодня в приемной комиссии будут режиссёр Чхве Мин Су и продюсер Ким Чжо Вон. Они в последний момент изъявили желание поучаствовать в приёме абитуриентов.

По слухам, причиной этому послужило участие в прослушивании девушки из России. Правда, доподлинно известно, в списке поступающих нет русских имён. По второй версии причина заключалась в поступлении дочери Ким Чжо Вона, поэтому он и присутствует в комиссии. Однако этот слух был принят обсуждавшими в штыки. Одна из девушек заявила, что если бы дочь Чжо Вон участвовала в прослушивании, он не стал бы привлекать к этому внимание. И вообще недавняя статья про его дочку полный абсурд, так как они ни капельки не похожи.

Другое дело, поговаривают о поступлении девушки Хан Ён Уна. Он якобы лично встречался с ректором, чтобы их познакомить. Говорят девушка фотомодель известная за границей. Она только наполовину кореянка, красивая с очень светлой кожей. Хан Ён Ун познакомился с ней на фотосессии нового каталога Лорис.

Я слушала все это и только диву давалась, откуда этим девчушкам столько известно. "Ладно, хоть сопоставить факты не удосужились!" Ощущала я себя, мягко говоря, обескураженной. Впервые обо мне говорили прямо за моей спиной как о знаменитости. "С кем поведёшься, от того и наберёшься", — нравоучительно пробубнил внутренний голос.

Толпа зависавших в коридоре сократилась лишь наполовину, когда объявили мой номер и попросили подготовиться. Повезло, что имя не назвали. "Нелегко придётся — на два профи больше! Заняться им больше нечем?! — возмущалась я про себя. Честно сказать, я как-то не рассчитывала на особое внимание к своей персоне. И, тем не менее, ясно понимаю, пожаловали они по мою душу. "Первый раз и сразу нарвалась по полной! Хотя если сейчас не спасую, то потом будет гораздо проще. Поэтому я обязательно справлюсь! И мне плевать, что режиссёр Чан и Ким Чжо Вон будут самыми строгими судьями моего таланта! Зато точно узнаю, есть у меня этот пресловутый талант или же напрочь отсутствует", — мысленно накручивала я себя, чтобы преодолеть снова возникший мандраж.

Правда, в некоторой степени я подстраховалась — буквально за неделю до прослушивания отказалась от пения и танцев, сделав упор на то, что мне было ближе: декламации и игре на фортепьяно. Для выступления я выбрала сцену из трагедии Уильяма Шекспира "Ромео и Джульетта". Чтение монолога позволит мне убить двух зайцев — показать актёрское мастерство и великолепное знание английского, что является по местным меркам большим плюсом. Во второй части выступления я была еще более уверена. В последние недели я потратила много времени на репетиции музыкального произведения, оттачивая своё мастерство под присмотром корейского репетитора. И, в конце концов, заслужила его высокую оценку.

Наконец настал мой черёд. Я вошла, встала в центр экзаменационного зала и представилась, глядя чуть выше голов комиссии.

— Здравствуйте! Я Ким Лин Мэй. Прочитаю вам монолог Джульетты из трагедии Шекспира, акт 4, сцена 3.

На секунду закрыла глаза, тихо вздохнула, настроилась. Легко зазвучали на английском языке строки великой трагедии. Я всеми силами души ощутила надежду, любовь и веру Джульетты в то, что когда она проснётся, её ждет вечная радость в объятьях Ромео. Благодаря богатому воображению мне казалось, что я действительно нахожусь в комнате средневекового дома, держу в руке флакон со снадобьем в надежде на счастливое пробужденье. Я немного печалюсь, ведь рядом нет Ромео, а ненавистный мне Парис бродит совсем близко...

Отзвучали последние слова Джульетты, наваждение схлынуло, и я снова оказалась перед притихшими экзаменаторами. Помедлив немного, я объявила:

— Также я исполню произведение П. И. Чайковского для фортепьяно "Страстное признание", — подошла к инструменту, села поудобнее на мягкий табурет, размяла пальцы. Снова возник мандраж, но я одёрнула себя — ведь уже не маленькая переживать из-за экзамена! Тем более, все экзамены на фортепьяно я раньше сдавала на отлично.

Первое касание пальцами клавиш и первые аккорды. И вот уже звуки наполняют весь зал, заставляя забыть обо всем кроме самих себя. Они льются один за другим, сливаясь в мелодию, повествующую о надежде, ожиданиях, любви. Эта мелодия дополнила чувства, испытанные ранее в роли Джульетты. Сделала их чуть более зрелыми, чем первая подростковая любовь.

Играя, я не думала об оценках, которые мне поставят экзаменаторы. Мне действительно было всё равно. Возможно из-за пережитого напряжения перед экзаменами, а может по более значимой причине — сегодня я впервые открыла дверь в мир фантазий наяву. Научилось ощущать воображаемое, как реальность. Поэтому когда произведение закончилась, я ощутила потерю нового для себя необычного и приятного чувства полного перевоплощения.

Сидевший в комиссии Ким Чжо Вон встал со стула и зааплодировал мне. "Хотя бы одному экзаменатору понравилось моё выступление", — отстранённо подумала я. Члены комиссии стали тихо совещаться между собой, затем директор Школы драмы — мужчина лет пятидесяти, спросил меня:

— Ким Лин Мэй, почему вы решили поступать в нашу Школу?

Я перевела дух, и постаралась ответить как можно более наивнее:

— Потому что обучение в Школе драмы поможет мне воплотить мою мечту стать актрисой.

— Вы же знаете, что не все прошедшие обучение могут дебютировать? — продолжил экзаменатор.

— Да, я понимаю, и именно поэтому буду стараться изо всех сил. Там где мне не хватит таланта, я буду усердно работать и, несомненно, достигну цели, — заявила я, глядя в глаза директору.

Он улыбнулся, видимо оценив моё упрямство, и сказал: — Ну, если вы так уверены в своих силах, мы принимаем вас на учёбу!

— Спасибо! Я так счастлива! — у меня навернулись слёзы на глазах. Я, конечно, верила, что поступлю. Но до последней минуты где-то глубоко внутри оставались небольшие сомнения.

Счастливая, я выпорхнула в коридор. От охватившей меня эйфории я не обратила внимания, что вслед за мной вышел и Ким Чжо Вон.

— Молодец, Лин-сси! Отлично выступила. Хорошо развиваешь свои артистические способности, — похвалил он, догнав меня в коридоре. Пришлось сбавить шаг и остановиться.

— Благодарю вас, Ким Чжо Вон! — сказала я, не зная, что ещё можно ответить на его слова.

Он подошёл ближе, не обращая внимания на активировавшихся абитуриентов. Любопытная молодежь окружила нас плотным кольцом, предупредительно сохраняя почтительное расстояние. Я поклонилась Чжо Вону, намекая на завершение разговора и пошла дальше по коридору в поисках деканата. Но мужчина последовал за мной через толпу, которая нехотя расступилась перед нами.

— Я полагал, ты дашь интервью, после выхода статьи. Это была отличная возможность вновь заявить о себе, — проговорил он, едва мы скрылись из виду. — Ради этого я даже не стал опровергать слухи, — он испытующе заглянул в глаза, встал у окна, вынудив и меня остановиться. — Несмотря на то, что телефоны в моём офисе разрывались от звонков, а репортёры пытались отловить меня везде, где только можно!

— Извините, что доставила вам хлопот, — спокойной повинилась я. — Я не думала об интервью. Не хочу шумихи вокруг себя и славы за чужой счёт, тем более связанной со скандалом.

— Крайне рассудительно с твоей стороны... Я слышал, в России ходит много анекдотов о глупости блондинок. Ты явно не относишься к их числу, — благодушно отметил он, потеснив меня к окну.

— Это очень сомнительный комплимент, — поморщившись, сказала я. — Вам нужно побыстрее опубликовать опровержение, найдя нашей встрече правдоподобное объяснение.

— Хорошо. Я скажу репортёрам, что вы моя иностранная поклонница, — вкрадчиво проговорил он, всё больше напирая на меня.

— Нет. Нельзя чтобы меня воспринимали как иностранку — это может повредить моей карьере актрисы.

Он отошёл от меня на шаг.

— Весьма дальновидно с твоей стороны. Тогда я представлю тебя как свою девушку, — он иронично изогнул бровь.

— Конечно же, нет! — поспешила я отказаться от такой перспективы.

— Почему? Я тебе не нравлюсь? — Ким Чжо Вон разыграл передо мной сцену наивного разочарованного ответом мальчика.

— Во-первых, это не правда. Во-вторых, недавно в газетах уже печатали, что я новая девушка Кан Ын Кю, и поэтому вам не поверят, — мне очень хотелось сказать ему еще что-нибудь колкое, но я сдержалась.

— Стало быть, сногсшибательная иностранка, о которой судачит пол-Сеула — это ты?! — он хитро прищурил глаза, поставил левую руку на стенку за моей головой и наклонился ближе ко мне. — На ужине со мной ты выглядела иначе... Как же легко ты меняешь обличия. Похоже, ты действительно хорошая актриса, — вкрадчиво проговорил он.

Определенно Чжо Вон заигрывал со мной, ведя себя как мальчишка. "И чего мужику неймётся! Послать бы его по-хорошему. Да, ведь сомбэ не посылают..." — с сожалением подумала я, глядя в его карие глаза.

— Ты встречаешься с Кан Ын Кю? В прошлый раз ты говорила, у тебя нет парня, — без обиняков уточнил ситуацию Чжо Вон.

— Мы не встречаемся, мы просто друзья, — стараясь не выйти из себя, ответила я. Мужчина меня дико раздражал своими наглыми расспросами и полунамёками. "Привык, что все ему потакают!"

— Может, поужинаем на днях? — вдруг предложил он.

— Если мы снова где-нибудь появимся вместе, то нелепые слухи о нас не прекратятся. Кроме того, у меня сейчас мало свободного времени. Мне нужно много работать над языком, хореографией, вокалом, чтобы выполнить обещание, которое я дала на прослушивании, — на ходу напридумывала я отговорок, лишь бы не встречаться с ним.

— Какая ты жестокая, Лин-сси! — внезапно осудил меня Чжо Вон, отвернулся и пошел прочь.

"Не поняла! Разозлился или обиделся? По крайней мере, оставил меня в покое", — подумала я. Нужно признать, что временами он действовал на меня как ходячий феромон — его сходство с Кан Сан Ху делало меня не вполне адекватной. Я понимала, нужно быть крайне осторожной, чтобы не привязаться к нему. Очевидно же, если я поддамся на его заигрывания, он просто использует меня и бросит.

Занятия в университете должны были начаться через неделю, поэтому я взяла в деканате расписание и поехала домой. Мне хотелось хорошо выспаться и пару дней просто побыть дома в одиночестве. После прослушивания я ощущала себя как выжатый лимон. Да и психологически было ещё сложно всё время играть Ким Лин Мэй — простодушную и восторженную девушку. Временами приходилось прикусывать язычок, чтобы не выдать не по возрасту здравое суждение.

Придя домой, я переоделась в домашнюю одежду, открыла баночку пива и выбралась на балкон. С него открывается замечательный вид на парк и деловую часть Каннам-гу. Мне нравится этот вид. В свете последних лучей заходящего солнца дома окрашены в разные оттенки розового цвета с блестящими глазницами окон. Деревья стоят слегка припорошенные снегом. Я быстро продрогла, но на душе стало легче. Несмотря на шум большого города, созерцание кусочка природы подарило умиротворение. Я поблагодарила Бога за возможность видеть эту красоту.

Позднее, когда догорел закат вид за окном по-прежнему остался привлекательным. Дома светились множеством огней. Деревья кое-где белели в свете уличных фонарей. В парке выделялись подсвеченные дорожки с редкими прохожими на них. Деловая часть города светилась множеством ярких огней вывесок и проезжающих по дороге машин.

Я стояла и всё смотрела, как меняется картинка. Очередная выпитая баночка пива отправилась в мусорное ведро под столиком и я открыла новую. Люди много пьют когда им трудно. Пьют ради того чтобы сбежать от реальности. У меня же получилось наоборот — реальность внезапно обрушилась на меня, грозя смять мою жизнь в жалкий комочек как пивную банку. Пришло осознание того, куда я вляпалась.

Слёзы сами потекли по моим щекам. Внутренний голос тихо и печально спросил меня: "Что же ты наделала Лана?". Я ответила сама себе: "Просто хотела остаться в живых, сбежав от погони. А получилось, что я стала другим человеком ради сохранности нечаянно полученных денег. Никто не поверит, что всё получилось случайно. Также как и с маленькой тёзкой Ким Лин Мэй. Но одна ложь потянула за собой другую. И всё, я лгунья и моя участь играть, носить маску молодой амбициозной актрисы. Будучи Ланой я ненавидела ложь, а сейчас я лгу на каждом шагу, в каждую минуту своего бытия. Как же тошно на душе!"

Мне стало плохо от понимания того, как ложь словно кокон окутывает меня с головы до ног. Я плакала, навзрыд растирая горькие слезы ладошками по щекам. Боль и сожаление затопили моё сердце. В какой-то миг мне захотелось всё остановить. Но внутренний голос сказал мне жёстко: "Прекрати! У тебя два пути, либо ты принимаешь всё, таким как есть и навсегда становишься Ким Лин Мэй, тогда ложь постепенно станет правдой. Либо продолжаешь горевать и зарабатываешь себе раздвоение личности". Утерев вновь выступившие слезы и хлюпнув носом, я громко сказала себе: — Ну уж нет! Я буду жить долго и счастливо! И стану другом Кан Сан Ху! Сказала и тут же мысленно себя одёрнула: "Да, забудь же, наконец, о нём!"

Я решила прилечь, но сделав первый шаг, ощутимо покачнулась. "Никак наклюкалась?! Это тебя с пива так увело!" — удивился внутренний голос. "Похоже, вернув молодость, я растеряла весь свой алкогольный опыт. Ха-ха, а я то надеялась, что только выиграла", — пьяно рассмеялась я над собой.

Добрелась до постели, без сил рухнула на неё. "Для искупления лжи мне нужно стать хорошим человеком, дарящим радость и тепло окружающим" — пьяно думала я. "В конце концов, люди же меняют имя и фамилию! Их же за это не считают лжецами, и они не вопят на каждом углу о своём поступке" -, я, наконец, нашла себе хоть какое-то оправдание, успокоилась и заснула.

На следующее утро у меня нещадно трещала голова. Вынудила себя выползти в парк, но вместо пробежки села на лавочку, в надежде, что свежий ветерок поможет мне побороть жёсткое похмелье. "Сроду им не страдала, но теперь похоже буду, — мысленно заключила я, — побочный эффект красной таблеточки!".

В тёмных солнечных очках и накинутом на голову капюшоне, я чувствовала себя надёжно защищенной от взглядов то и дело пробегавших мимо скамейки утренних бегунов. Слегка откинувшись назад, я прикрыла глаза. Окружающие меня звуки сразу стали ярче, насыщенней. Поблизости весело чирикали, пригревшиеся на солнышке птахи. Фоном для них служили звуки города — гулкий шум и резкие сигналы машин, стук колёс далёких электричек и полицейские сирены. Очень напоминает утреннюю Москву!

Внезапно кто-то стянул очки с моего носа. Я распахнула глаза.

— А я гадал ты или не ты! — лыбясь заявил мне Чхве Шин Хёк. Он стоял, нагнувшись так близко, что его глаза находились на уровне моих — смеющиеся с искорками света карие глаза. — Доброе утро, Ким Лин Мэй!

— Доброе! — буркнула я.

Он резко выпрямился, махая рукой перед носом: — Фу, перегар! — без обиняков сообщил он. — Я думал школьникам алкоголь не продают! Ты что здесь спала?! — он повертел в руках мои солнечные очки, огляделся по сторонам. — Не-е, у тебя же нет макияжа... Без него выглядишь совсем как подросток желторотый, — он снова наклонился заглянул мне в глаза и вернул очки на место. — Пойдем, здесь поблизости есть ресторанчик, где продают отличный антипохмельный супчик.

Он распрямился, ожидая, когда я поднимись со скамейки. Я исподлобья посмотрела на нарушителя моего похмельного спокойствия. Выглядел парень отменно: в явно дорогом тёплом спортивном костюме, чёрном дутом жилете с меховым капюшоном и бейсболке. Этакий спортивный задира!

Однако, мне вставать не хотелось, голова по-прежнему ныла. Настроение удручающее, не способствующее общению. Тем более с особями противоположенного пола. Очень хотелось озвучить ему бессмертную фразу Ивана Васильевича — "Оставь меня, старушка, я в печали!" "Эх, не поймет прикола, не тот менталитет", — подумала я, опустив взгляд на дорожку.

— Я долго ждать буду?! — нетерпеливо вопросил Шин Хёк. — Или ты ещё не протрезвела? — он опять нагнулся и потянулся к очкам.

Я вскочила со скамейки и тут же схватилась руками за голову, отозвавшуюся всеми оттенками боли. "Видеть тебя не могу! Ну откуда ты взялся здесь на мою больную голову! Шёл бы своей дорогой!" — выругалась я про себя.

— Зачем так дёргаешься! Не знаешь что ли, с похмелья резкие движения противопоказаны, — он слегка склонился, заглядывая под капюшон.

Я резко сдёрнула очки и гневно на него взглянула — "Достал уже!"

— У-у-у, какие мы маленькие без каблуков, а какие сердитые! — засмеялся он. — Только ради такого взгляда стоит тебя поить почаще. Хочешь, понесу тебя на спине? — предложил он, становясь передо мной.

— Не хочу! — поспешно отказалась я. Видела в кино, как в Корее девушек носят на спине — слишком откровенно на мой взгляд. Я аж покраснела от мысли, что Шин Хёк будет придерживать меня за ноги выше колен, а я грудью обопрусь на его спину.

— Ты чего краснеешь? О чём подумала? — спросил он, пристально всматриваясь в моё лицо.

Не ответив на его провокацию, я поспешно нацепила очки и пошла вперёд по дорожке. Шин Хёк пристроился рядом.

— Ты живёшь где-то поблизости? — поинтересовался он. Я снова промолчала. — Впрочем, вряд ли, иначе бы знала про ресторанчик, — он взял меня за плечи и повернул на боковую дорожку. — Ресторан в той стороне, — пояснил он в ответ на мой озадаченный взгляд.

— Ким Лин Мэй, сколько тебе лет? — спросил он, как только мы двинулись в нужном направлении.

— Двадцать один, — пробурчала я недовольно.

— По тебе не скажешь... Ты удостоверение личности подделала, да? — он повернулся ко мне лицом и зашагал спиной вперёд.

Я подобралась поближе и пнула парня по ноге. "Издеваешься, а мне нельзя что ли! Далось мне твоё спонсорство как козе баян! Тоже мне, богач нашёлся!", — мысленно бранилась я, глядя на его наглую лыбящуюся моську.

— Ай, ай! Не бей меня! Маленькая ещё! — с воплями на одной ноге отскочил он в сторону. — Тебя Кан Ын Кю бросил?

— Мы друзья! — проговорила я сквозь зубы.

"Любопытные все какие! Весь Сеул как таксисты!", — возмутилась я про себя.

— Друзья?! Тогда почему злая с утра пораньше?

— Похмелье у меня просто, — всё еще сердито сказала я и пошла дальше.

Чхве Шин Хёк догнал меня и зашагал рядом, ничего не говоря, лишь изредка корча сочувственные, на его взгляд, рожицы. "И это взрослый мужчина! Инфантильный на генном уровне! — возмутился внутренний голос.

Вскоре мы пришли в маленький уютный ресторанчик, классом повыше, чем уличная палатка, которые так любят показывать в дорамах. Шин Хёк усадил меня за один из столиков. Сам подошёл к владельцу и тихо сделал заказ, сохраняя конфиденциальность моего похмелья. Вернувшись, он непринуждённо уселся напротив меня на скамейку.

— Сейчас принесут супчик, покушаешь и тебе полегчает, — сочувственно проинформировал он.

Хозяин действительно поторопился выполнить заказ. Принёс и поставил передо мной большую чашку, заполненную почти до краёв.

— Ешь быстрее! Точно станет легче. Проверено опытным путём, — подбодрил Шин Хёк, довольно ухмыляясь.

Я взяла ложку и зачерпнула парящую жидкость. Хотелось подуть на неё. Но, судя по виденному в дорамах, у корейцев так не принято делать, поэтому подождала немного и съела.

— Ты смешная! Думаешь, супчик сам тебя съест?! — угорал Шин Хёк, наблюдая за мной.

— Может, ты тоже что-нибудь закажешь? — предложила я. Парень перестал улыбаться, услышав моё "ты".

— Обращаешься неформально?! Я ведь старше тебя, — он вопрошающе посмотрел, слегка прищурив глаза.

— А я иностранка! — нагло улыбнулась я и почерпнула следующую ложку. "Смешной, право слово. Пнуть его можно, а сказать "ты" — нельзя! Видите ли, мы старше — к нам так обращаться не положено" — думала я, поглощая супчик и наблюдая за сменой выражений на лице Чхве Шин Хёка.

— Хорошо, будем говорить неформально, — вскоре согласился он. — Ты подаришь мне шоколад? — неожиданно спросил он.

— Шоколад? — удивлённо переспросила я, подняв взгляд от чашки.

— Омо! Сегодня же День святого Валентина и все девушки дарят мужчинам шоколад!

— Скорее всего, это касается только влюблённых девушек? — озвучила я пришедшую мысль.

— Какая же ты рассудительная и жадная! — обиженно сказал парень. — А может, я с детства мечтаю получить от тебя шоколад? Ты же знаменитость! — произнёс он, глядя в сторону.

Я поперхнулась и попыталась отвертеться:

— У меня нет с собой кошелька.

— Я дам тебе кредит, — невозмутимо произнёс Шин Хёк. — Хочешь ещё чего-нибудь покушать? — предложил он, заметив, что я доела супчик.

— Нет, камса хамнида!

— Точно иностранка! Кореянки от еды не отказываются, — он выбрался из-за стола и пошел к владельцу расплатиться.

Я же быстрее направилась к выходу, лелея крамольную мыслишку смотаться отсюда. Но не тут-то было! Едва я вышла за дверь, Чхве Шин Хёк очутился рядом.

— Сбежать хотела? — парень встал впереди меня.

Я посмотрела на него такими честными глазами — типа ни в жисть!

— Так, это нужно снять, — парень снял капюшон с моей головы, — волосы лучше распустить, — произнёс он и стянул резинку с волос.

Я стояла поражённая его фамильярностью.

— Вот так-то лучше, настоящая красавица! — сказал он, беря меня под локоть. — Пошли, угостишь меня кофе. В Сеуле девушки после того как парень накормил их на свидании должны купить ему кофе, — он вёл меня к дорогущей кофейне.

"Мне не жалко. Но угощать в долг как-то не по-нашенски!" — подумала я.

— Давай в другой раз? — я умоляюще взглянула на парня.

— Во, жадина! — по-своему понял он. — У меня сегодня выходной и я хочу праздник! — Шин Хёк довольно осклабился и ещё крепче прижал мою руку к своему боку.

— Мне нужно сходить за деньгами, — я попробовала вытянуть свою руку.

— Нет! Ты сбежишь! По глазам вижу, сбежишь! — заявил он смеясь. — Я тебе предоставлю кредит, потом вернёшь его вместе с процентами.

"Идиотизм на мою похмельную голову!", — мысленно воскликнула я.

— Я куплю кофе и шоколад за свой счет, как только схожу за кошельком!

— Поздно, мы уже пришли, — победно сказал парень, распахнул передо мной дверь кофейни и слегка подтолкнул в спину.

— Какой кофе ты будешь пить? — обреченно спросила я.

— Конечно же, самый дорогой, — он радостно потёр руки. Мы прошли к стойке, где Шин Хёк сделал заказ для себя, повернулся ко мне и спросил: — А тебе какой кофе?

Я отрицательно помотала головой.

— И карамельный макиато для девушки, — невозмутимо сказал он официанту, смотря на меня. Я состроила удивлённую мину, он подмигнул в ответ, повернулся к официанту и расплатился. Я забрала чек себе.

Мы сели за дальний столик в ожидании заказа. Язык чесался спросить, откуда он знает про макиато, но я пересилила себя.

— В Южной Корее парочки празднуют почти каждый 14 день месяца. Так сегодня сладкий день для всех мужчин. Конечно же, в первую очередь, для тех, у кого есть пара. Через месяц 14-го марта будет Белый день — праздник для девушек и женщин. Тогда уже мужчины делают подарки своим половинками, причём не обязательно сладкие. 14-го апреля состоится Чёрный день. Его так назвали, в честь традиции есть чёрную лапшу "чаджамён". В этот день собираются одинокие люди заесть чёрной лапшой своё горе от того, что у них нет пары, — он вздохнул и состроил горестную гримасу. Затем снова заулыбался и продолжил рассказывать: — 14-го мая влюблённые празднуют День роз. Они надевают жёлтые одежды и дарят друг другу розы, демонстрируя всем окружающим свои нежные чувства. 14-го июня они отмечают День поцелуев, а через месяц — Серебряный день, когда дарят подарки из серебра. Классно, да? — он задорно подмигнул мне.

Я фыркнула и отвернулась к окну.

— Это еще не всё! В августе также 14-го числа отмечают Зелёный день в честь соджу.

— Все ходят зелёные от выпитого? — я снова посмотрела на Шин Хёка.

— Не-е, — он помотал головой. — Одеваются в зелёную одежду, такого же оттенка как бутылочки "Соджу".

— Кошмар! — я деланно ужаснулась.

— 14-го сентября справляют День фотографии и пения — все фотографируются и ходят в караоке. В октябре празднуют Винный день, в ноябре — День кино, в декабре — День объятий и носков.

— Носков? — переспросила я удивлённо.

— Ага, 14-го декабря принято больше обниматься и дарить своим близким носки. А 14-го января отмечают День дневников, когда парочки обмениваются своими дневниками, где раскрыты все их секреты, — он мечтательно поднял взгляд к потолку. Но самый лучший, на мой взгляд, именно 14-е февраля, когда весь день кушаешь шоколад. Мрым-м, — он сладко потянулся с улыбкой Чеширского Кота на лице.

Официант подал кофе. Я, как и Шин Хёк, пила его молча, не торопясь, глядя на спешащие парочки за окном. В воздухе витал дух праздника и как будто пахло шоколадом...

— Допила?! Пойдем, с тебя ещё шоколад, не забыла? — напомнил он, вытягивая меня за руку из-за столика. Я выбралась, отняла ладошку и направилась к выходу.

Он догнал меня взял под локоть, пояснив: — Чтобы не сбежала.

— Кстати ты первая девушка, которая хочет от меня сбежать, — медленно проговорил он, видимо поражённый сим фактом. Замедлил шаг и укоризненно воззрился на меня.

Я состроила невинную мордашку. Внезапно вспомнив про папарацци, стала оглядываться вокруг — не поблёскивает ли где объектив фотоаппарата. Совсем не улыбалось снова попасть в газеты с очередным мужчиной, ведь так, я точно не стану знаменитостью. В Корее не легко прощают скандалы звёзд, а мне как иностранке могут ещё и приписать то, чего не было.

— Не беспокойся! Никто не знает, что я здесь! — обрадовал парень, заметив мои действия.

Мы прошествовали мимо вывески салона красоты, убранной цветами в честь праздника. Чхве Шин Хёк притормозил, изучающе посмотрел на меня и мотнул головой в сторону салона: — Зайдем? Тебе сделают макияж, а то стрёмно гулять со школьницей, — пояснил он.

— Не нужно! — сообщила я, капризно вздёрнув носик.

— Точно иностранка! — сказал парень ворчливо. — Кореянки даже в туалет без макияжа не ходят!

Я рассмеялась над его словами, видимо призванными задеть мою женскую гордость.

Дальше пошли яркие витрины, щедро украшенные коробками конфет, цветами и сердечками. Я без устали вертела головой рассматривая всё вокруг. "Может сочтёт деревенщиной и отстанет?"

— Нам сюда, — он указал на магазин с панорамными окнами через дорогу. На стекле витыми буквами по-английски было написано "Шоколад ручной работы".

— А губа-то не дура! — вырвалось у меня по-русски.

— Что ты сказала? Ты говоришь на русском? — удивился Шин Хёк.

— Разве Ким Чжо Вон не сказал тебе, что я приехала из России? — ответила я вопросом на вопрос.

— Он вообще рассказывать о тебе ничего не хочет, — признался парень, переводя меня через дорогу. — Видимо сам планирует стать твоим спонсором, — недовольно добавил он более тихим голосом.

Я остановилась у дверей магазина и пристально посмотрела на парня:

— О каком спонсорстве вы все говорите?

— Кто все? Значит, я всё же не первый! Чжо Вон тоже предлагал? — взял за плечи и слегка встряхнул меня.

— Ты не ответил! — сердито прошипела я.

— Ты тоже! — не менее импульсивно отреагировал он.

— Я первая спросила! — привела я детский, но весомый аргумент.

— Ну и что! — воскликнул парень и тут же рассмеялся. — Мы ссоримся как парочка. Вон на нас уже все смотрят, — увильнул он от ответа. Схватил меня за плечи, повернул к двери и буквально запихнул внутрь магазина.

Внутри Шин Хёк стал ходить вдоль богатых стеклянных витрин. "Выискивает самый дорогой шоколад", — заметил мой внутренний голос. Вскоре я убедилась в его правоте — Шин Хёк попросил у улыбающегося продавца самую дорогую коробку шоколада. Пока паренёк в коричневой униформе доставал её с витрины Шин Хёк вопросительно посмотрел на меня: "Мол, ничего, что такая дорогая?". Я поощрительно улыбнулась.

Парень расплатился своей картой, бережно взял красивый пакетик с коробкой конфет: — Съедим вместе? А то одному кушать сладости скучно.

Мы покинули магазин, пропитанный запахом шоколада. Шин Хёк больше не удерживал меня и казался весьма довольным собой. Он шёл то и дело, засовывая нос в пакетик и демонстративно вдыхая аромат конфет.

— Ты не переживай, парень, которому девушка презентовала шоколад ручной работы должен преподнести ей на Белый день подарок в три раза дороже, — сообщил он, усаживаясь на скамейку у тротуара.

— Я не беспокоюсь. Мне нужен номер твоего банковского счета чтобы быстрее вернуть долг, — я встала перед ним, проигнорировав его приглашающее похлопывание по скамейке.

— Ха, боишься начислю непомерные проценты?

— Не люблю быть в долгу, — я презрительно смерила его взглядом.

— Гордая?

— Угу.

— Хорошая черта, — одобрил он. Достал из пакетика коробку конфет раскрыл и протянул мне: — Кушай!

— Не хочу сладкого, — отказалась я.

— У-у-у, несговорчивая! Кушай, кому говорю! Актриса не должна быть строптивой, — он достал конфетку из коробочки и протянул руку ко мне, предлагая взять её.

Я отвернулась. "Ну, и кто он такой, чтобы я могла есть с его рук. Муж? Может любимый? Всего лишь случайный знакомый", — думала я.

— Совсем дикая. Придётся перевоспитывать, — заключил он и положил конфету в рот.

Я возмущённо и гневно на него взглянула.

— Точно дикая, — вынес он вердикт, прожевав конфетку. — Возьми хоть одну, — умильно попросил он.

Я сдалась, выбрала конфетку, покрытую молочным шоколадом. Она быстро таяла в руке, и я поторопилась её съесть, наблюдая за Шин Хёком, который извлёк из пакетика открытку-сердечко. Я полезла левой рукой в карман за носовым платоком. В это время Шин Хёк сцапал мою правую руку, сделал вид, что хочет облизать испачканные шоколадом пальцы. Рассмеялся над моим ошарашенным выражением лица. Ухватил большой палец правой руки и ловко поставил отпечаток внизу открытки. Проделав это, отпустил мою руку, потеряв к ней всякий интерес. Я быстрее стерла платочком шоколад с пальцев.

Шин Хёк что-то увлечённо писал на открытке, чуть ли не высунув язык от усердия. Дописал, перечитал, довольно ухмыльнулся и повернул открытку так чтобы я могла прочитать написанное. "Обещаю отмечать 14-е число каждого месяца только с Чхве Шин Хёком, соблюдая все условия праздника. Ким Лин Мэй". Под надписью красовался довольно чёткий шоколадный отпечаток моего пальца.

Я сердито взглянула на Шин Хёка: — Я не буду исполнять это обещание!

— Будешь! Иначе я пойду на телевидение и в прямом эфире, покажу эту запись всей стране, — спокойно сказал парень, пряча открытку во внутренний карман жилета. — А также признаюсь, что безответно влюблён в тебя, — он лукаво улыбнулся, вынул чек из пакетика и протянул мне. Я машинально взяла его и запихнула в карман.

— Зачем тебе это?

— Буду тебя перевоспитывать, — он удовлетворённо засмеялся. Взглянул на часы, быстренько упаковал коробку, зацепил пакетик левой рукой и поднялся со скамейки: — Мне пора. Спасибо за компанию и за шоколад, — он приподнял руку с пакетиком. — С нетерпением буду ждать 14-е июня!

— Буду тебя перевоспитывать, — он удовлетворённо засмеялся. Взглянул на часы, быстренько упаковал коробку, зацепил пакетик левой рукой и поднялся со скамейки: — Мне пора. Спасибо за шоколад и за компанию, — он приподнял руку с пакетиком. — С нетерпением буду ждать 14-е июня!

— До встречи, красавица Лин Мэй. Звони! — он махнул рукой и пошёл в сторону припаркованного поблизости спорткара, который я умудрилась не заметить.

— До свидания! — потрясённо попрощалась я.

Повернулась и пошла в сторону парка. На ходу накинула капюшон, достала из кармана и надела очки, испытывая противоречивые чувства. С одной стороны я сердилась, а с другой — меня охватила какая-то бесшабашная радость и предвкушение приключения. По большому счету у меня не было весомой причины злиться на парня. Он растормошил меня, накормил, угостил кофе и шоколадом. Кроме того, грустные мысли, одолевавшие меня с утра, куда-то разбежались. "А с долгом я как-нибудь рассчитаюсь! В крайнем случае, обналичу золото партии Ким Лин Мэй!", — весело подумала я.

19. Заманчивое предложение

Домой я вернулась часа через два, так как шла очень медленно, упиваясь свободным временем и хорошей погодой. Перекусила, заглянула в Интернет, накачала там несколько русских книг с юмористическим фэнтези и ушла в мир фантазий. Интересная история о попаданке Елене захватила меня целиком. Моё сознание переместилось в книгу, созерцая события повествования. Захватывающе переживать приключения вместе с героями истории, путешествовать по сказочным мирам и влюбляться!

Следующий день я также планировала провести за книжкой. Однако из фэнтезийной вселенной меня выдернул звонок адвоката Чо. Он сообщил, что подготовил отчёт о моей тёзке и хотел бы встретиться со мной. Ужасно не хотелось прерывать чтение и расставаться с полюбившимися героями, но откладывать визит тоже не имело смысла.

К одиннадцати часам я была в новеньком и уютном офисе Чо. Новоиспечённый директор юрфирмы сиял как начищенный самовар. Устроил мне экскурсию по офису, рассказывая, как всё здесь продумал и организовал. Я слушала, изредка вставляя поощрительные реплики, прекрасно понимая, что Чо Хон Риму требуется — продемонстрировать своё детище. Почти все люди нуждаются в одобрении окружающих и директор Чо Хон Рим не исключение.

Наконец мы сели в кресла напротив друг друга.

— Я уладил все вопросы с регистрацией фирмы и с завтрашнего дня могу приступить к работе, — сообщил Хон Рим.

— Наверное, следует прорекламировать фирму, — предложила я.

— Полагаю, не нужно делать специальную рекламу фирмы. Я уже рассказал о ней своим приятелям, они в свою очередь сообщат своим знакомым. Кроме этого, скоро в двух популярных юридических журналах выйдут мои статьи. Они также послужат рекламой нашей фирмы. Я бы предпочёл потратить деньги на найм секретаря, который будет вести документы и отвечать на звонки.

— Хорошая идея. В будущем можно будет нанять ещё помощников.

— Вы думаете?

— Я уверена, что так и будет. Я тоже буду рекомендовать услуги фирмы своим знакомым.

Мужчина довольно улыбнулся. Ощущалось, что он ещё сомневается в своих силах, нервничает из-за кардинальных изменений в жизни, даже слегка исхудал. Ему нужно ещё немного времени, чтобы привыкнуть к своему новому статусу. Наличие секретаря поможет ему быстрее освоиться и почувствовать себя уверенней.

— Я собрал информацию, которую вы просили,— он взял папку, лежавшую сверху стопки бумаг на углу стола, и раскрыл её перед собой. — Досье на девочку актрису Ким Лин Мэй.

— Много обнаружили интересного? — встрепенулась я.

— Не очень. Данных о девочке ничтожно мало. В 6 лет прошла кастинг на роль дочери императора в дораме. Одновременно заключила контракт с агентством средней руки. Хорошо показала себя во время съемок фильма. Понравилась зрителям и её стали приглашать в разные ТВ-шоу, но агентство редко соглашалось на съёмки.

Я встала и прошла к окну, чтобы скрыть свою взволнованность.

— То же самое касается статей о девочке, — продолжил рассказывать Хон Рим. — Ни в одной из них нет информации о том, кто её родители и в какой семье она росла. Только сведения о её времяпровождении и увлечениях. Примечательно, что после выхода дорамы "Белый страж" девочку пригласили на съёмки исторического фильма, но агентство отказалось под предлогом, что Ким Лин Мэй уезжает на учёбу за границу. Она действительно вскоре уехала учиться в Англию. Там девочка пробыла три месяца и пропала без вести, — он отложил в сторону листочек, в который подсматривал. — Правда есть один интересный факт — за месяц до того как Лин Мэй пропала, в одной сеульской газете с маленьким тиражом, был опубликован некролог о её смерти.

Я внимательно слушала мужчину, глядя в окно, но при этих словах посмотрела на него — он был взволнован и насторожен.

— Вы с ней похожи и может даже один и тот же человек, хотя нельзя сказать однозначно, так как в наличии только детские фотографии девочки. Анализ строения ваших лиц, указывает на то, что вы можете являться близкими родственниками.

— А в агентстве что-нибудь удалось узнать? — спросила я нетерпеливо.

— К сожалению, нет. Агентство закрылось через несколько дней после отъезда девочки за границу. Владелец распродал всё имущество и покинул Корею. Я проверил, в страну он больше не возвращался. Данных о его местоположении нет.

— Должны же быть хоть какие-то воспоминания о девочке, — я не хотела сдаваться так просто. — Она же где-то жила во время съёмок...

— Девочка жила в общежитии агентства. Почти все её интервью проводились там же, — директор Чо обрубил и эту ниточку.

Я вернулась в кресло, расстроенная тем, что почти ничего нового мне не удалось узнать.

— Что вы узнали о самой девочке? Какой она была? — спросила я.

— В большинстве случаев её характеризуют как серьезного и ответственного ребёнка. На съёмках она никогда не капризничала, была покладистой и весёлой. Многие прочили ей великое будущее. Девочка легко вживалась в роль и обладала большим актёрским талантом.

— Тогда почему её так быстро забыли?

— Девочка участвовала в съёмках только одной ленты. В 1999 году, когда она уехала учиться, снималось много дорам, происходила их популяризация в других странах. На фоне этих процессов, одна роль слишком незначительна, — сочувственно произнёс Хон Рим. — Мы сейчас говорим о вас? — осторожно спросил он.

— Не знаю. Я не помню своего детства с 11 лет, — правда о моём собственном детстве оказалась кстати. Врать я не хотела, но и прояснить ситуацию тоже не могла. — У нас один год разницы в возрасте, — указала я на несоответствие в наших данных.

— Это не существенно. В документах могли допустить ошибку. Но тем не менее невозможно доказать что вы и она одно лицо, также как и опровергнуть: для этого недостаточно данных.

— Вы меня немого огорчили, — я вновь поднялась с кресла и подошла к окну. На улице кипела повседневная суета Сеула. Прохожие спешили по своим делам. Машины нетерпеливо срывались с места, едва менялся цвет на светофоре. Все стремились к чему-то или кому-то...

— Я буду и дальше искать информацию о девочке, — видимо из-за неоднозначности ситуации он избегал называть её по имени.

— Хорошо. Если у меня будут новые поручения к вам, я позвоню, — сказала я и направилась к выходу. Чо Хон Рим встал с кресла, проводил меня до двери и мы попрощались.

После этого я отправилась на обещанный обед с Син Хан Кулом. "Леван становится для тебя клубом свиданий", — неодобрительно проворчал внутренний голос.

В ресторане меня проводили на второй этаж, где меня ожидал господин Хан Кул. Поднимаясь по лестнице, я заметила табличку с надписью "Второй этаж арендован". "Легко снять весь этаж для обеда, если ты владелец ресторана. Бедненький, опасается папарацци",— насмешливо подумала я.

Син Хан Кул нарядился ещё более дорого и изысканно, чем в прошлый раз — явно планировал произвести неизгладимое впечатление на юную девушку, то есть меня. На девушку возможно и произвёл бы, а вот на вдову российского преуспевающего бизнесмена — нет.

Он поднялся мне навстречу, и как только я приблизилась, поклонился:

— Очень рад видеть вас, Ким Лин Мэй! Вы сегодня еще более прекрасны! — он отодвинул мне стул, опередив стоявшего рядом официанта.

— Добрый день! Вы тоже очень хорошо выглядите! — не осталась я в долгу.

Присев на стул, я взяла меню и немного прикрылась им от слишком пристального взгляда Хан Кула. Как-то не по себе, когда тебя раздевают взглядом и как будто прицениваются! Я постаралась сохранить невозмутимое выражение лица, чтобы моё нарастающее раздражение не выплеснулось наружу. Пока я нарочито медленно перелистывала меню, Хан Кул сделал заказ на двоих, даже не поинтересовавшись моим мнением. Я захлопнула папку и отдала официанту. Парень поспешил удалиться.

— Я выбрал блюда сам, чтобы вы смогли оценить по достоинству кухню моего ресторана. У меня работают самые лучшие повара Сеула! — самодовольно проговорил Хан Кул.

— Весьма дальновидно для ресторатора нанять лучших из лучших, — польстила я его самолюбию. "Слова "мой ресторан" Хан Кул произносил немного растягивая, словно упиваясь их вкусом. Очевидно, что он без ума от своих ресторанов и безмерно горд ими" — заключила я про себя.

— Вы дважды приходили в мой ресторан, и каждый раз заказывали одни и те же блюда. Почему? Хотели выведать рецепт? — насмешливо предположил он.

Я посмотрела в его карие упрямые глаза и спросила прямо: — Вы следили за мной? Зачем?

— Да, следил, — не стал отпираться он. Расслабленно сел в кресле и заявил торжественным тоном: — Вы мне нравитесь Ким Лин Мэй. Хоть вы только наполовину кореянка, я хочу жениться на вас. Я навёл справки, вы из уважаемой семьи, у вас прекрасное образование. Кроме того, по счастливому стечению обстоятельств, вы ещё и владелица ресторана "Мария", который я давно желаю приобрести, — мужчина самодовольно ухмыльнулся.

Подошедший официант спас Хан Кула от внезапного омовения водой из стакана. Я с трудом сохранила спокойствие, до глубины души возмущённая беспардонностью мужчины. Он сделал предложение, даже не потрудившись узнать меня получше, без ухаживаний и романтической обстановки. Сделал с полной уверенностью, что я буду в восторге.

Как только официант расставил на столике принесённые блюда и ушел, я вкрадчиво поинтересовалась: — А вас не беспокоит, что оба раза я приходила в ваш ресторан с разными мужчинами?

Он лишь удовлетворённо прищурил глаза:

— Наоборот, это ещё больше возбудило мой интерес. Ведь вас сопровождали знаменитости, прославившиеся своей холодностью к женским чарам. Я наблюдал, как заворожено они смотрели на вас. А я всегда хотел именно такую женщину. Жену, которой можно гордиться и которая восхищает окружающих.

— Как ваши рестораны? — поддела я его.

Но мужчина ни капельки не смутился, он спокойно продолжил свои излияния: — Получив высшее образование, вы станете превосходной домохозяйкой. Сможете прекрасно воспитать моих детей...

"Почему он настолько уверен в своём успехе?", — мысленно спросила я у себя, вяло ковыряя какое-то мясное блюдо. Есть мне полностью расхотелось.

Чтобы как-то спустить Хан Кула с небес на землю, я произнесла холодным деловым тоном: — Вам предоставили неверную информацию обо мне. Я актриса. В ближайшие годы я буду сниматься в кино. И у меня нет ни малейшего желания выходить замуж не только за вас, но и за кого бы то ни было.

На его лице проскользнуло недовольство, но он всё же продолжил: — Вы знаете, я очень богатый, красивый и из весьма влиятельной семьи. Своё образование я получил за границей в Йеле. Если вы выйдите за меня замуж, я окружу вас заботой и роскошью. Мы сможем объединить наш бизнес. Наши дети будут учиться в самых престижных..."

Мужчина уверенно сулил мне небо в алмазах. Я же никак не могла понять: "Зачем он вообще делает предложение, не зная меня как человека? Ну и что, что у меня приятная внешность? Она ведь не главная в браке! Вдруг у меня несносный характер и ворох вредных привычек".

— Вы же совсем не знаете меня и не любите! — прервала я затянувшийся монолог Хан Кула о нашем совместном будущем.

Но и на это у него был заготовлен ответ:

— Мои родители говорят, что любовь приходит в браке. Я убеждён, вы скоро меня обязательно полюбите. Вы мне уже нравитесь! Вы красивая, умеете себя подать...

И снова началось восхваление моих внешних достоинств. Я перестала его слушать, раздумывая как лучше ему отказать и при этом не остаться врагом на всю оставшуюся жизнь. Ведь мы оба работаем в ресторанном бизнесе. И Хан Кул в нём явно не последний человек, иначе не был бы настолько самоуверенным.

— Убеждён, ваши родственники одобрят наш брак, — проговорил он.

Я мысленно зацепилась за фразу и торжествующе воскликнула про себя: "Вот оно!", вслух же произнесла: — У меня нет семьи и родственников.

— Я знаю, что вас исключили из семейного регистра, — он впервые опустил взгляд на скатерть.

Я навострила ушки и осторожно спросила:

— И знаете, по какой причине меня исключили?

— Да, вы снялись в дораме "Белый страж"... — он серьёзно посмотрел на меня. — С тех пор прошло достаточно времени, вы встали на ноги, приобрели и успешно управляете крупным рестораном. Полагаю, ваш дедушка председатель Мэйлин Групп, уже простил вас. Вам пора вернуться в лоно семьи! Я помогу вам в этом.

— Син Хан Кул, мне весьма лестно ваше предложение, но я не могу его принять пока не восстановлю связи со своей семьёй, — смиренно проговорила я голосом умирающего лебедя, сделав ставку на то, что корейцы чтят отношения внутри семьи превыше всего.

По задумчивому выражению лица Хан Кула я поняла, что подобрала правильные слова, и он спокойно воспринял мой отказ. Мужчина минуту раздумывал, а потом просиял:

— Давайте будем просто встречаться! Организуем помолвку!

Я, старательно сохраняя внешнее спокойствие, продолжила его увещевать:

— Нам не нужно торопиться с помолвкой. Вдруг дедушка меня не примет. Встречаться я с вами тоже не смогу, у меня нет на это разрешения старших.

Мои аргументы попали в точку, Хан Кул вновь принял расслабленную позу и заулыбался:

— Будем пока поддерживать знакомство и иногда обедать вместе. Хорошо? — он через стол потянулся за моей рукой. Я отдёрнула её, сделав вид, будто именно в этот момент захотела взглянуть на часы. Посмотрев на них, я взволнованно сообщила:

— Простите, у меня назначена ещё одна важная встреча.

Я поспешно встала, вышла из-за стола, слегка поклонилась и поблагодарила: — Камса хамнида!

Син Хан Кул проводил меня до лестницы на первый этаж. Мы попрощались, и я покинула ресторан, зарёкшись в него возвращаться.

Вечером лёжа в постели, я обдумывала события прошедшего дня. Мысли вертелись вокруг тёзки. В глубине души я надеялась, что новые сведения, добытые Чо Хон Римом, помогут мне, разобраться с путаницей, возникшей из-за моего любопытства. Однако, всё ещё больше запуталось. 'Очевидно, что сведения о девочке умело подчищены. Почти никто не в курсе, откуда она появилась и куда пропала. Существует лишь небольшой круг лиц, которые знают о происхождении девочки, но предпочитают молчать. В итоге она пропала и была признана умершей. Семья спрятала концы в воду и вряд ли обрадуется её появлению. Следовательно, мне нужно держаться подальше от этой истории, чтобы не спровоцировать скандал и не схлопотать обвинение в корысти. Тем более мне действительно ничего не нужно от подозрительной семейки. Мне лучше везде говорить, что я сирота, так как и было задумано изначально. Жаль, не удалось выяснить, почему девочка похожа на меня. Случайность это или мы всё же родственники? Не-е, такого просто быть не может!' — мысленно отмахнулась я и повернулась на другой бок.

Мои мысли тут же потекли в ином направлении. Я вспомнила про предложение руки и сердца Син Хан Кула. За последний месяц я уже трижды получала предложение о браке. Два раза в шуточной форме, и третье — с претензией на серьёзность намерений. Тем не менее, я восприняла его как шутку. По моему разумению, не может человек в здравом уме и твёрдой памяти жениться на малознакомой девушке. Создание семьи слишком ответственный шаг, чтобы относится к нему легкомысленно. 'А Хан Кул совсем не похож на поверхностного молодого человека. Следовательно, предложение сделано с целью породниться с председателем Мэйлин Групп. Если учесть виденное мной в дорамах, Хан Кул сделал ставку на опальную внучку, так как к другим девушкам этой семьи его не подпускают, несмотря на все его богатства. Может он еще понадеялся на мою молодость и глупость? И обломался! Знал бы он кому предложение сделал, у него бы волосы дыбом встали!', — насмешливо заключила я и легла на живот, в поисках удобной позы, чтобы поскорее заснуть.

Не получилось! Мысли снова вернулись к предложению Хан Кула. Ведь до сегодняшнего дня, я воспринимала замужество как прошедший этап в своей жизни, поставив на нём жирный крест. Типа — 'Я там побывала, в курсе почём фунт лиха, и больше мне там делать нечего'. Я совсем забыла, что в двадцать лет о замужестве только задумываются. И мне волей-неволей снова придётся с ним столкнуться... 'Ничего, буду брыкаться изо всех сил!', — мысленно успокоила я себя, засыпая.

Утро следующего дня началось со звонка режиссёра Кана. Он поздоровался со мной и сразу же потребовал, чтобы в три часа дня я встретилась с режиссёром Чхве Мин Су. Продиктовал адрес, сказал, что я должна во всём слушаться режиссёра Чхве, как когда-то его самого и попрощался. Говорил он быстро и по существу — в итоге мне ни слова не удалось вставить кроме "здравствуйте" и "до свиданья".

К трём часам дня я заставила себя принять ванну, одеться, накраситься и вызвала такси, которое быстро доставило меня до киностудии, где творил режиссёр Чхве.

Стоя перед высотным зданием из бетона и стекла, я думала: "Полтора месяца назад я понятия не имела, как выглядит настоящая киностудия, а будучи Лин Мэй посещаю уже вторую". Холл этой киностудии ничем особо не отличался от вестибюля первой. Также одна из служащих осведомилась о цели моего визита. Когда я сообщила, что у меня назначена встреча с режиссёром, она выписала мне временный пропуск и сообщила этаж и номер его кабинета.

Поднялась на лифте на пятый этаж и почти в самом конце длиннющего коридора, отыскала кабинет режиссёра. Постучав, я вошла. В центре большого полупустого кабинета за столом сидел мужчина, которого я уже видела на прослушивании. Он поднял голову от бумаг, которые читал, указал мне на стул:

-Добрый день, Ким Лин Мэй! Присаживайтесь! Я режиссёр Чхве Мин Су. Вы, наверное, обо мне уже слышали?

— Добрый день, режиссёр Чхве! — я поклонилась и села на предложенный стул, стоявший метрах в двух от стола.

— Мне рекомендовали вас на роль в новом фильме, как талантливую актрису, хорошо говорящую на русском. Скажите что-нибудь по-русски, — он выжидательно замер в кресле, поставив локти на стол и оперившись подбородком на сцепленные в замок руки.

— Знание русского языка послужило решающим фактором? — спросила я, у явно ничего не понявшего мужчины.

— Ну что ж! Довольно чистая речь... Недурно, — одобрительно покивал он головой, опуская сцепленные в замок руки на столешницу. — Я уже видел вас на прослушивании, вы мне понравились. Предлагаю вам роль второго плана в дораме "В поисках любви".

— Камса хамнида! — поспешила я поблагодарить режиссёра, вклинившись в его речь. Он посмотрел на меня так строго, что я больше не рискнула ничего добавить.

— Но для того, чтобы добиться успеха в корейском кино, вы должны больше походить на кореянку, — вынес он вердикт моей внешности и будущему. — Посовещавшись с режиссёром Каном, мы решили, что вам нужно посетить клинику "Арма". Там нужно будет пройти медицинское обследование, подтвердить, что вы здоровы и произвести небольшую коррекцию внешности. Если вы согласны, то давайте сейчас заключим контракт?

Я ошеломлённо взирала на мужчину. Он вдвоём с Кан Чан Уком всё решили за меня! Даже насчет клиники договорились. Очевидно, в Корее мнение женщины не особо учитывается при обсуждении их судьбы!

— Расскажите, пожалуйста, кого я буду играть? — спросила я, не столько из любопытства, сколько для того, чтобы отвлечься от нарастающего недовольства. Не выношу, когда решают за меня!

— Первую любовь знаменитого певца, которую он неожиданно встретит на острове Чеджу. Вам нужно будет сыграть всего в нескольких эпизодах. Тем не менее, роль интересная и сложная. Пусть вас не смущает, что это второстепенная роль. Она послужит хорошим стартом для возобновления вашей карьеры актрисы, — казалось, будто он меня уговаривает согласиться. Хотя я была уверена, что всё обстоит в точности до наоборот. Он бы предпочёл выбрать на эту роль более известную актрису.

— Когда начнутся съёмки фильма? — спросила я, чтобы ещё понаблюдать за режиссёром Чхве и окончательно убедиться в сделанном выводе. "Сыграть в фильме — безусловно, заманчивое предложение, но смогу ля выдержать предвзятое отношение режиссера и возможно даже всей съемочной команды? Поменяет ли Чхве Мин Су отношение ко мне, поработав со мной?" — думала я, слушая режиссёра.

— Съёмки планируется начать в середине марта, как только пройдет кастинг на главные роли, будут представлены тизер и релиз, а на телевидении выделят эфирное время. Завершатся же съемки к сезону цветения сакуры. Но ваша работа будет завершена раньше, так что не волнуйтесь за свою учёбу. — Он подошел ко мне и протянул мне несколько листов скрепленных степлером: — Пока ознакомьтесь с контрактом, я вернусь через десять минут, — проговорил он и покинул кабинет.

По контрактам подобного рода я не мастак, тем более составленных на корейском. Поэтому, я созвонилась с Чо Хон Римом и договорилась, чтобы он проверил контракт на наличие подводных камней. Затем скинула фотографии листов по электронке.

Передав работу специалисту, я стала решать, нужно ли мне подписывать контракт? Я поняла, что сама загнала себя в угол. Если сейчас я откажусь от роли, то лишусь поддержки режиссёра Кана и вероятно самой возможности сниматься в кино, по крайней мере, до окончания университета. Придётся ещё раз, скрипя сердцем, воспользоваться связями тёзки.

Что касается медицинского обследования, то оно весьма кстати: узнаю, как работает мой организм после всех преобразований. Нужно будет как-нибудь выяснить, сколько же мне физических лет. Любопытно очень. Буду хотя бы в курсе, какие лекарства можно принимать если заболею.

Тут перезвонил Чо Хон Рим, сообщил, что контракт выгодный несмотря на чуть заниженный гонорар. Вероятно из-за того что я начинающая актриса. Помимо съемок я должна буду участвовать в фотосессиях, записи саундтреков и рекламы сериала. После окончания съёмок, в случае большого успеха фильма у зрителей, я обязана заключить со студией дополнительное соглашение о проведении рекламного турне по Корее. Получалось, что подписав контракт, я примерно на два месяца теряю свою свободу. С другой стороны, если фильм будет популярен, я выполню обещание, данное на прослушивании — обязательно добиться успеха и стать известной.

Когда вернулся режиссёр Чхве, я окончательно утвердилась в ответе, нужно было только уточнить детали:

— Меня не отчислят из университета, если я буду участвовать в съёмках? — спросила я, наблюдая за тем, как мужчина снова располагается за своим столом.

— Нет, участие в съемках будет засчитано как кредиты по практическим занятиям. Вам только нужно перевестись на обучение по индивидуальной программе и тогда вы сможете совмещать съёмки и учёбу в университете, — успокоил меня режиссёр.

— Замечательно! Ещё один вопрос. Кто будет оплачивать моё медицинское обследование?

— Обычно оно оплачивается агентством, но в вашем случае за обследование хотел заплатить режиссёр Кан.

— Я могу сама его оплатить?

— Оно довольно дорогое, — удивлённо заметил режиссёр.

— Тем не менее, я сама заплачу за него, — упрямо заявила я.

— Хорошо, но об этом вам лучше поговорить с самим режиссёром Каном. Итак, вы согласны подписать контракт с нашей студией? — спросил он, хотя мой ответ был очевиден.

— Да, согласна! — улыбаясь, подтвердила я.

— Так как у вас нет менеджера, мы предоставим его вам от киностудии. Его зовут Квон Мэн Хо. Он будет вашим личным секретарём и помощником. Сейчас он в отъезде, поэтому я познакомлю вас позже.

Затем мы направились к директору студии, где заключили контракт, заверив его личными печатями. Кроме него, мы еще подписали договор на оказание услуг менеджером киностудии.

Добравшись до дома, я набрала номер режиссёра Кана. Мне не сразу удалось до него дозвониться. Когда он, наконец, снял трубку, я поблагодарила его за рекомендацию, и сообщила, что подписала контракт. Также я сказала, что согласна на посещение клиники, но хочу сама оплатить все медицинские счета. На это предложение режиссёр возражать не стал. Он попросил мой е-майл и пообещал сегодня же прислать мне информацию о клинике. Затем пожелал мне удачи, и мы попрощались. Режиссёр Кан Чан Ук мне понравился как человек — он выполнил всё, о чём пообещал мне при первой нашей встрече.

Вечером, открыв электронный ящик, я прочитала письмо режиссёра с указаниями. Завтра мне нужно явиться в клинику "Арма", находящуюся в Каннам-гу. Меня ожидают в клинике в районе обеда...

20. Эффект бабочки

Перед поездкой в клинику я побывала в своем ресторане, что бы поговорить с управляющим Хён Ки Чжуном. Предупредила его, что несколько дней буду недоступна для звонков. Рассказала ему о произошедших важных изменениях в своей жизни, — поступлении в университет и заключении контракта с киностудией. Хён Ки Чжун сказал, что это пойдет на пользу бизнесу, так как моя известность обеспечит хорошую рекламу ресторану.

Также заехала в студию Чхве Сын Хи. Поговорила с репетитором о продолжении курсов вокала, танцев и актёрского мастерства. Заодно договорилась перенести часть занятий на другое время. И только после этого со спокойной душой направилась в клинику "Арма".

Ровно за пятнадцать минут до назначенного времени, я стояла перед высотным зданием, в многочисленных стеклянных окнах которого отражалась синева небес. На вывеске значилось "Клиника эстетической медицины и косметологии "Арма". Задрав голову, попыталась сосчитать этажи, но вскоре плюнула на пустое занятие, и отбросив сомнения вошла в парадную дверь.

В вестибюле подошла к стойке с вышколенными служащими, которые тут же дружно мне поклонились. Одной из девушек назвала своё имя. Она вежливо попросила меня подождать, пока проверит всё по компьютеру. Операция заняла не больше минуты, другая служащая — почти клон первой, проводила меня на седьмой этаж, в мою личную палату.

Предоставленные мне комнаты меньше всего походили на больничную палату, скорее на номер люкс средней российской гостиницы. Сопровождавшая меня девушка попросила меня располагаться, предупредив, что через полчаса зайдет мой доктор.

Я оставила чемодан у двери и прошла в палату. Она состояла из нескольких комнат. Стены комнат имели приятный светлый абрикосовый цвет. В гостиной, располагался небольшой диван и пара кресел, стоящих вокруг деревянного журнального столика с гнутыми ножками. На стене напротив висел большой плоский телевизор. Во второй комнате имелась двуспальная кровать с прикроватным столиком, кресло и платяной шкаф.

В спальне помимо входной двери было ещё три, одна из которых вела в оранжерею. Я не удержалась, зашла на минутку прогуляться среди деревьев и клумб, по дорожкам, мощённым деревянными брусьями. В глубине зелёного царства обнаружила овальный деревянный пятачок с креслами и столиком из ротанга. Сразу захотелось присесть, укрыться пледом и почитать что-нибудь, попивая сладкий чай с молоком...

Но пришлось вернуться в спальню. На кровати лежали больничная пижама с забавными надписями и вишнёвый махровый халат. Я переоделась и распаковала чемодан. По моим подсчётам мне предстояло здесь прожить как минимум неделю. Взяла, привезённый с собой ноутбук, удобно расположилась на диване, и прогрузилась в чтение книги.

Вскоре тихо постучав в дверь, вошёл молодой симпатичный доктор в белом халате поверх элегантной рубашки в тонкую бардовую полоску и узких серых брюк. Он представился как мой лечащий врач Кон Ки Чжин и пригласил пройти в специальный кабинет для обследования. Мы вместе прошли по коридору до просторной комнаты, заставленной разными аппаратами. Здесь доктор передал меня на попечение медсестёр и ушёл восвояси, предупредив, что зайдет ко мне позже, когда будут готовы результаты анализов.

Супер вежливые медсёстры живенько взяли меня в оборот. За пару часов они провели кучу анализов, при помощи новейших аппаратов проделали всевозможные измерения и осмотры. Ощущала я себя при этом отвратительно, так как с трудом переношу вторжение незнакомых мне людей в своё личное пространство. Особенно если это медработники, довольно цинично относящиеся к человеческому телу и чувствам пациентов. Я, конечно, понимаю, их отношение продиктовано особенностями профессии, но, тем не менее, это неприятно, а временами просто возмутительно. Поэтому я крайне не люблю проходить медицинские осмотры и находиться в больнице.

Когда я вернулась в палату, то специально прошла в оранжерею дабы отвлечься от появившихся негативных эмоций. Погрузившись в свои мысли, побродила между растений, восстанавливая потерянное равновесие.

Ближе к вечеру зашёл Кон Ки Чжин.

— Мне передали результаты вашего осмотра. Ваш организм находиться в хорошей физической форме, вы здоровы, — едва присев в кресло, приступил он к разговору. — Поэтому мы уделим больше внимания вашему лицу. Мы можем сделать пластику век, носа и губ.

— Я фотомодель и многим знакомо моё лицо. Поэтому я бы предпочла обойтись без хирургического вмешательства, — покривила я немного душой, ради того чтобы доктор серьёзнее отнесётся к моим словам, нежели к простой прихоти капризной клиентки. — Я хочу больше походить на кореянку, — высказала я свою просьбу.

— Хорошо. Посмотрим, что можно сделать! Пожалуйста, смойте макияж с лица, — вежливо попросил доктор. — Сядьте ближе, — потребовал он, когда я вернулась из ванной.

Он взял меня за подбородок и внимательно осмотрел лицо, глаза, мягко потрогал веки, провёл по линии губ, очертил нос и скулы. Наконец опустил руки и отодвинулся: — Ваше лицо находится в отличном состоянии. Единственно нужно немного уплотнить нижние веки. Азиатский разрез глаз подчеркнем, сделав татуаж. При помощи массажа и микроинъекций слегка изменим контур лица, приподнимем уголки губ.

— Можно ли обойтись совсем без инъекций? — уточнила я.

— Вполне, но тогда вам нужно будет каждые три месяца делать пластический массаж и массаж Жаке, — он улыбнулся. — В этот раз мы также проведём лазерную эпиляцию и электропилинг кожи, удалим несколько родинок и отбелим зубки. Все процедуры займут девять дней.

— Хорошо. Это подходит для меня, — согласилась я на экзекуцию.

Однако количество ежедневных процедур оказалось более значительным. Помимо прочего я проходила курс лечебной гимнастики до обеда и йоги — после, мне делали иглоукалывание, какие-то грязевые и минеральные ванны, проводили занятия на тренажёрах и в бассейне. Ощущение было такое, что я пришла в клинику, не проходить обследование, а работать, так как процедуры длились с восьми утра до семи вечера с небольшими перерывами на приёмы пищи и полуденный отдых.

Вечером моего пятого дня пребывания в клинике в палату постучал и зашёл незнакомый мужчина, сильно смахивающий на Джеки Чана, в медицинском белом халате, что указывало на его принадлежность к персоналу клиники. Мужчина представился как Чжу Чжин Хо председатель компании "Арма" и протянул мне визитку.

Я пригласила его присесть на диванчик в гостиной, сама же опустилась в кресло, натянутая как струна с идеально ровной спиной. Рядом с Чжин Хо почему то захотелось быть леди до кончиков ногтей. От него исходила особая мощь, сочетающая в себе силу духа и силу воли, почти физически ощущались властность и уверенность в себе. Меня также смутил его открытый изучающий взгляд. Возможно, если бы я была одета не в больничный халат, я бы рискнула потягаться с ним взглядом. А так даже глаз поднять не смела, чтобы рассмотреть его получше.

— Я хотел поговорить с вами на крайне щепетильную тему, — он опустил взгляд на свои руки сцепленные в замок. — Изучив ваши анализы и результаты осмотра, ваш доктор Кон Ки Чжин, обратился ко мне с вопросом об их несоответствии вашему возрасту. Он подозревает, что вы моложе, чем указанно в ваших документах. А по закону мы не имеем право лечить в клинике несовершеннолетних без разрешения их опекунов, — он строго посмотрел на меня.

Я поспешно опустила взгляд на визитку. Пока он говорил, я успела внимательно его рассмотреть. Мужчина обладал необъяснимо притягательной внешностью: прямые брови, большие корейские глаза, четко очерченные губы и крупный греческий нос на овальном лице. Густые тёмно-каштановые волосы средней длины аккуратно зачесаны назад. "Большой нос у мужчины указывает на внушительные размеры его мужского достоинства", — всплыла в мыслях откуда-то вычитанная фраза. "Отставить левые мысли!", — немедленно одёрнула я себя, чувствуя как щёки заливает румянец.

— Вы покраснели! У вас на самом деле поддельные документы? — требовательно спросил Чжин Хо, подавшись вперёд.

— Всё настоящее — и документы и возраст, указанный в них, — абсолютно честно сказала я. "Правда, выдавали их другой девушке, и вы об этом не спрашивали!", — добавила я про себя.

Подозрительно прищурив глаза, он проговорил: — Я перепроверил анализы, провёл ряд дополнительных тестов и выяснил, что ваш физический возраст составляет всего 15 лет!

"Как точно я его вычислила, однако", — довольная собой подумала я, не придав значения наблюдательности Чжу Чжин Хо.

— Вы вовсе не удивлены, — задумчиво проговорил он. — Вы знали! Конечно! Вам всего 15, поэтому вы всё ещё девственница и... — воскликнул он торжествующе, но внезапно остановился, осознав сказанное.

Кровь вновь прихлынула к моим щекам. Стыдно и возмутительно! Я не собиралась спускать его дерзость. "Тоже мне полиция нравов! Я заплатила баснословный аванс не для того, чтобы мне выговаривали всё, что в голову взбредёт!" — рассердилась я.

Состроив надменное выражение лица, я холодно поинтересовалась: — Причём тут вообще моя девственность?

В голове промелькнуло: "Кстати, откуда она нарисовалась?!". "Эффект красненькой таблеточки!" — вредненько захихикал внутренний голос.

Мужчина смущенно проговорил: — При медицинском обследовании помимо проверки вашего здоровья мы должны подтвердить отсутствие беременности. — Затем встал и низко поклонился: — Извините за мою грубость! Я не должен был говорить об этом!

Меня так и подмывало скомандовать: "На колени, смерд! Однако председатель не встанет на колени перед моделью, статус у меня не тот. Другое дело, если бы я была внучкой Мэйлин Групп..."

— Садитесь, пожалуйста! — процедила я сквозь зубы.

— Простите, я совсем не об этом собирался поговорить, — виновато сказал он, усаживаясь обратно на диванчик. Замолчал, потом всё же решился продолжить разговор: — В ходе тестов я обнаружил, что некоторые гены в вашем организме работают иначе, чем положено. Возможно, поэтому ваше тело не взрослеет. Скажите, вам точно двадцать один? — не удержался он от глупого вопроса.

Я демонстративно глубоко вздохнула и кивнула в ответ.

— Вы участвовали в каких-либо генетических экспериментах? — пытливо спросил он.

— Нет!

— Тогда я прошу вас дать согласие на исследование вашего организма.

— Что? — удивилась я.

— Вы бы очень помогли медицине, если бы согласились предоставлять материал для проведения исследований и регулярно проходить полное медицинское обследование.

— Какой материал вам потребуется?

— В первую очередь венозная кровь.

— С какой целью будет проводиться исследование?

— Выявить причины генных изменений. Определить их влияние на ваш организм. Применить полученные результаты для разработки медикаментов и лечения людей, — перечислил он, словно читая с листа. — Я уверен, исследование вашего организма поможет найти новый способ борьбы со старением.

Я скептически приподняла бровь.

— В случае вашего согласия, мы подпишем договор. Вам будет назначена плата за помощь в исследовании, — продолжил он уговаривать меня.

— Я бы хотела особых гарантий сохранения конфиденциальности данных о моём участии в исследовании.

— Конечно. Само собой! — согласно закивал он.

— Вы не понимаете. Я имею ввиду, все данные о моём пребывании в клинике должны быть не просто засекречены, а уничтожены. В качестве платы я бы предпочла получать сеансы пластического массажа. Они же и послужат официальной причиной для моего пребывания в клинике.

— Вы отказываетесь от денежного вознаграждения? — уточнил Чжин Хо.

Я кивнула в ответ.

— Завтра утром я принесу договор вам на подпись. У вас имеются ещё какие-либо пожелания?

— А вы на всё согласитесь? — спросила я шутливо.

— Почти на всё, в пределах разумного, — улыбаясь, подтвердил он.

— Меня устроят 15% прибыли от продаж продукта, который вы разработаете на основе исследований, — уверенно заявила я.

Мужчина удивлённо на меня воззрился: — Неожиданно, хотя справедливо и вполне приемлемо. Хорошо, я внесу это условие в договор.

— И ещё, ограничим срок исследования пятью годами, — добавила я.

После этого председатель Чжин Хо поспешно ретировался, очевидно опасаясь новых требований с моей стороны. Думаю, он не понял, насколько я сама заинтересована в регулярном наблюдении своего здоровья. Особенно с учётом выявленных генетических изменений.

Очередной день в больнице начался как обычно. Я сделала лечебную гимнастику под чутким руководством инструктора и пришла на массаж в специально предусмотренную для этого комнату. Зашла за ширму чтобы переодеться и услышала голос Чжин Хо:

— Доброе утро, Ким Лин Мэй! Выйдите, пожалуйста!

Я обратно надела халат, завязала пояс и вышла из-за ширмы.

— Сегодня сеанс массажа Ким Лин Мэй отменяется, — деловито сообщил Чжин Хо медсёстрам и мне одновременно. — Пойдемте со мной, Ким Лин Мэй! — пригласил он меня куда-то.

Мы вместе покинули массажный кабинет, поднялись на двадцатый этаж в роскошный кабинет председателя. Преогромный, где можно жить не то, что управлять компанией. "Тридцать процентов прибыли нужно было просить! Эх ты, простофиля!" — расстроено пробурчал внутренний голос.

— Это мой рабочий кабинет. Присаживайтесь, пожалуйста! — вежливо и сдержанно попросил Чжин Хо. Он разительно отличался от себя вчерашнего, излучая довольство жизнью и безмятежность.

— Вот договор! — он положил передо мной два экземпляра документов и коробочку с красной штемпельной краской для печати. Я взяла один из них. Документ был составлен от имени Чжу Чжин Хо, как частного лица, а не председателя компании "Арма". Я стала читать, с трудом продираясь сквозь непонятные юридические формулировки на корейском языке. В итоге ограничилась только изучением своих прав и обязанностей. "Подвоха вроде бы нет. Эх, жаль нельзя позвонить Чо Хон Риму и посоветоваться, не раскрывая своей тайны", — подумала я, откладывая договор в сторону.

— Я учёл все ваши пожелания, — проинформировал Чжун Хо.

— Тогда давайте подпишем договор, — сказала я и протянула бумаги Чжун Хо, чтобы он подписал первым.

Он взял "Паркер" со стола проставил подпись и отпечаток пальца на каждой странице. Я проделала то же самое, затем потребовала: — Поставьте отпечаток и на корешок документа, иначе в суде его могут признать недействительным.

— Вижу, вы уже осведомлены о тонкостях заключения договоров в Корее, — не то похвалил, не то пожурил он.

Я лишь улыбнулась, поставила свой отпечаток на корешки документов и забрала себе экземпляр, который не читала. Так, на всякий случай, памятуя, что корейцы зачастую не против облапошить иностранца.

— Пойдёмте на массаж. Оставшиеся несколько раз я буду делать его лично, — обрадовал меня Чжу Чжин Хо.

— Что? — удивлённо захлопала я ресницами.

— И иглоукалывание тоже, — довольный собой пообещал он, подталкивая меня к двери в смежную комнату, которая оказалась хорошо оборудованным медицинским кабинетом, с массажным столом в том числе.

— Подготовьтесь, — указал он на ширму в углу комнаты.

— Мы так не договаривались, — пролепетала я.

— Поздно! Вы уже подписали договор! Нужно было лучше его читать! — нагло заявил мужчина. — Поспешите, у меня не так уж много времени, — ворчливо потребовал он. Заметив, что я по-прежнему стою на месте, спросил: — Что вас смущает?

— Вы... мужчина, — еле слышно проговорила я, понимая, насколько глупо это звучит.

— Я, прежде всего, доктор и только потом мужчина!

— Вы мужчина и лишь потом доктор, — не вполне осознанно перефразировала я его высказывание.

— А вы модель и меня удивляет ваша щепетильность! — заявил он, глядя мне в глаза.

Я прикусила язычок и удручённо поплелась за ширму — назвался груздём — полезай в кузов, называется. Сам факт, что мужчина будет делать мне массаж, не беспокоил меня так сильно, как возможное предательство моего подросткового организма. Я опасалась слишком бурной реакции. Ведь в этом случае, я ещё больше разочаруюсь в себе и окончательно разуверюсь в своей добропорядочности.

Скрутив волосы на затылке, я сняла халат, пижаму и завернулась в белоснежное купальное полотенце. Крепко прижав край полотенца на груди, неуверенно вышла из-за ширмы. Чжун Хо уже успел одеть медицинский халат и стоял возле стола.

Чжин Хо старался скрыть смех наблюдая за мной. Я подошла к массажному столу, он демонстративно отвернулся, предоставляя мне возможность вскарабкаться на него без наблюдателей. Развернув полотенце, я приспустила его и легла на живот, поместив лицо в специально отверстие. Почувствовала, как доктор отодвигает ткань немного ниже и мягко прикасается к коже горячими руками. Почти как массажистка, но ощущения чуточку ярче. Одно радует без эротической составляющей. Просто приятно и всё. Он мягко поглаживает, постепенно переходя к более резким движениям.

— Ваш организм в прекрасном состоянии, никаких застоев, скопления солей. Как будто вы совсем недавно родились.

"Ты не далёк от истины, Ватсон", — промурлыкала я про себя.

— Вот с мышцами нужно капельку поработать, — сказал Чжин Хо, прощупывая спинные мышцы. — Вам нужно больше заниматься йогой.

— Ага, — согласилась я, чуть не мурлыча от удовольствия. Чжин Хо великолепно делал массаж, на порядок лучше чем массажистки из его клиники.

Он растягивал, похлопывал, мял и разминал мою кожу. Потом стал втирать какое-то ароматическое масло и к приятным телесным ощущениям добавился дурманящий аромат...

— У вас идеально прямой позвоночник. Вы занимались танцами или плаванием? — спросил он, последовательно нажимая на точки вокруг позвонков.

— Нет, — вяло ответила я.

— Что, нет? — не понял он.

— Не занималась, — еле выговорила я, погрузившись в приятные ощущения. Резкие движения сменились на чувственно поглаживающие в области шеи, подмышек, поясницы. "Он тебя дразнит!" — забил тревогу внутренний голос. "Не-е-е, просто делает массаж", — возразила я, блаженствуя. "Просто тебе так хочется думать. Я уверен, он прекрасно знает, что творит. Специалист млин, дери его за ногу!" — раскричался он в попытках достучаться до моего сознания, растёкшегося сладкой лужицей. Я поймала себя на том, что уже тихонечко мычу от удовольствия. Подавилась от неожиданности глотком воздуха и от болезненного сухого кашля пришла в себя.

— Говорил... Но видимо ошибся, — сообщил он нахально. — Я скоро закончу. Сейчас будет больнее, терпите! — Чжин Хо стал нажимать на спину более интенсивно. Наваждение истомы пропало окончательно.

— Всё, полежите минут пять, и можете вставать, — сделал указания он и поспешно покинул комнату.

Я облегчённо вздохнула, полежала, полностью расслабившись, встала и за ширмой спокойно переоделась в пижаму. Сверху вновь надела халат.

Осторожно постучала в дверь кабинета председателя, подождала немного и вошла. Мужчина мерил комнату шагами, о чём-то задумавшись, не замечая моего появления. Он успел приняться душ и переодеться. Волосы были немного влажные. Я тихо хмыкнула. Чжин Хо наконец посмотрел в мою сторону, сказал немного резко: — Идите, завтрак уже начался.

— Камса хамнида! — поблагодарила я и покинула кабинет.

Дальше всё пошло по накатанной: тот же персонал и те же процедуры. Я возвращалась в палату после принятия минеральной ванны, когда боковым зрением уловила силуэт Чжин Хо. "Чур, меня! Мерещиться уже, начинает!" — мысленно отмахнулась я. Но это на самом деле был он собственной персоной!

Чжин Хо подошел, когда я открывала дверь в палату:

— У нас сейчас сеанс иглоукалывания, не забыли? — напомнил он тихим голосом.

Я только страдальчески возвела взор к потолку, выразив наглядно своё недовольство.

— Проведём его в вашей палате. Я приду через оранжерею, — тихо предупредил меня Чжин Хо и пошёл дальше по коридору.

Я зашла в палату, приняла душ, переоделась в длинную рубашку без рукавов с открытой спиной. Она прикрывала всё самое важное, поэтому идеально подходила для процедур иглоукалывания. Сверху накинула больничный махровый халат.

Со стороны оранжереи раздался тихий стук. "О, доктор пожаловал!", — прокомментировал внутренний голос.

Я пропустила Чжин Хо в спальню: — Зачем сеанс проводить в палате? — поинтересовалась я.

Он потупил взор: — Персонал в моей больнице конечно квалифицированный, но излишне любознательный. Особенно, если это касается меня. Я ведь до сих пор не женат, — сказал он и посмотрел на меня с любопытством.

"Я теперь плясать от радости должна, что ли?" — мысленно возмутилась я. Вслух же сказала: — Ясно. Где мне расположиться?

— На кровати, — проговорил он, выкладывая деревянную шкатулочку с иглами на прикроватный столик. Затем снял пиджак и положил его в кресло, стоявшее рядом со столиком.

Я сняла халат, положила его на подлокотник кресла, села на кровать и обречённо спросила: — Может иглоукалывание всё же сделает специалист?

Он обернулся, оценивающе осмотрел мой наряд: — Сейчас вы гораздо больше похожи на фотомодель... — Затем спросил: — Вы сомневаетесь в моём мастерстве? Не волнуйтесь, у меня есть лицензия!

Я легла на кровать, предоставив, почти всё тело для манёвров истязателя. Чжин Хо присел на краешек кровати и начал осторожно втыкать иглы. Как всегда было неприятно и капельку страшно видеть длинные тонкие иглы, торчащие из собственной руки или плеча...

— Зачем вам лично проводить иглоукалывание? — не выдержала я затянувшегося молчания.

— Понимаете, в иглоукалывании используются те же точки, как и в акупунктуре, — произнёс он медленно, вставляя очередную иглу. Ощущения были далеки от приятных, слегка раздражающие, местами чуть болезненные. — А акупунктура лучше, чем прочие медицинские методики позволяет диагностировать здоровье человека. Проведя несколько сеансов иглоукалывания, я буду знать, как работает ваш организм, и какие изменения в нём происходят, — он снова вставил иглу и потянулся за следующей. — Вы становитесь похожей на симпатичного дикобраза!

— Так, остались ещё ножки, — он пересел ближе к ногам, коснулся пальцами впадинки под коленом, погладил, будто нащупывал очередную точку для иглы.

Мне же хотелось вскочить и убежать от него подальше. Настолько противоречивое ощущение я испытала: приятно щекотное, легкое и волнующее одновременно. И сказать ничего нельзя, вдруг он ничего особенного не делает.

— Не нужно растягивать процедуру! — поторопила я.

— Я осторожно, чтобы не было больно.

— У вас точно есть лицензия? — усомнилась я, ощутив поглаживания на другой ножке.

— Есть, не сомневайтесь, — заверил он, присел на корточки у изголовья и заглянул в лицо. — Полежите немного, я буду рядом, — он сел в кресло, отодвинув пиджак чуть в сторону. — Завтра все ваши лечебные процедуры будут завершены. Я несколько ускорил график. Оставшиеся три дня вы проведете в моём доме под моим наблюдением. Проведём ряд тестов.

— Почему именно у вас дома?

— Там спокойней. Никто не будет любопытствовать, чем мы заняты и почему проводим время в обществе друг друга. Кроме того, у меня дома оборудована современная лаборатория, есть тренажёрный зал, бассейн. Почти всё, что требуется для вашего дальнейшего лечения.

— Вы не беспокоитесь, что вас не правильно поймут?

— Беспокоит. Именно поэтому я хочу проводить исследование у себя дома, подальше от чужих глаз и ушей. Поверьте, я не меньше вас заинтересован в сохранении секретности нашего договора.

— Вы можете гарантировать мне безопасность?

— Конечно, — широко улыбнулся он.

— И вы отпустите меня спустя три дня? — подозрительно спросила я.

— Вы что записали меня в рабовладельцы? Отпущу, конечно. Точнее лично отвезу вас к вам домой, тем более, я уже знаю, где вы живете.

Я удручённо вздохнула — количество вероятных незваных гостей росло в геометрической прогрессии. Устало прикрыла глаза.

— Лин Мэй, не спите! Вы можете неосознанно повернуться и сделать себе больно, — наставительно сказал Чжин Хо. Через несколько минут он начал аккуратно вынимать иглы, и складывать их обратно в шкатулку. Я лишь слышала их тихое позвякивание.

— Завтра иглоукалывание вам сделает медсестра. Для меня оно оказалось слишком сложным в психологическом плане, — пояснил он, укрыл меня одеялом и удалился.

Оставшаяся часть дня прошла без эксцессов. Но ночью, часов в одиннадцать в дверь палаты кто-то тихо постучал. Я ещё не спала, поэтому хорошо расслышала стук и подошла к двери: — Кто там? — спросила я. Если бы это был русский, то вероятно он бы ответил в шутку: "Сто грамм!". Но за дверью тихо произнесли: — Это я, Чжу Чжин Хо!

Я отворила дверь, на пороге в полумраке коридора стоял председатель, с корзиной в руках. От него пахло вином.

— Что вы здесь делаете? — спросила я шёпотом.

— Пришёл проводить тестирование, — заявил он невозмутимо.

Я картинно закатила глаза, но потом спохватилась и заступила проход в палату. — Уже ночь! Не время для исследований, — сказала я менторским тоном и свела брови.

Чжин Хо посмеялся надо мной, поудобнее перехватил корзину и издевательски поинтересовался: — Вы уверены, что ночью нечего исследовать?

Я сердито на него взглянула, но промолчала.

— Мне нужно быстрее войти в палату. Я итак воспользовался своим служебным положением, чтобы ненадолго заблокировать видеокамеры на этаже. Услышав это, я отошла в сторону, пропуская его в палату. Сама высунулась в коридор и посмотрела по сторонам, проверила, не наблюдает ли кто из-за угла. Вроде бы никого поблизости не было.

— Вы зачем пришли ночью? Хотите спровоцировать скандал? — полушёпотом накинулась я на Чжин Хо, закрыв дверь.

Мужчина сидел на краю диванного подлокотника и с интересом рассматривал меня. Я тоже взглянула на себя и стремглав кинулась в спальню за халатом. Именно сегодня, впервые за несколько дней лечения в клинике, я надела на ночь короткую чёрную шёлковую сорочку, вместо поднадоевшей больничной пижамы.

— Ну вот, всё интересное спрятали! Чёрное вам к лицу, — сказал он с сожалением, пересел на диванчик поближе к стоявшей на столе корзинке. Начал её разбирать: вынул бутылку вина, фужеры, блюдо с нарезанными фруктами, вазочку с шоколадом и ещё какой-то снедью.

— Вы, правда, не опасаетесь скандала? — спросила я повторно, требуя ответа.

— Опасаюсь, конечно! Иначе, зачем мне как мальчишке в собственной клинике видеокамеры отключать?!

— Зачем вам как мальчишке сюда являться? — возмутилась я. — Нас обвинят во всех смертных грехах, если кто узнает, что вы были ночью у меня в палате.

— Не во всех! Только в том, что мы спим вместе, — спокойно сообщил он, открывая бутылку с вином. — Не беспокойтесь, я сообщу, что между нами ничего не было. Тем более у меня есть неопровержимое доказательство — ваша девственность, — он разлил вино по бокалам, встал, взяв один из них, подошёл и протянул его мне.

Я недовольно взглянула на него и демонстративно сложила руки на груди.

— Берите! — он переместил руку с бокалом чуть ближе. — Я хочу узнать, как алкоголь влияет на ваш полудетский организм.

— Можно просто спросить меня об этом! — возразила я.

Свободной рукой он расцепил мои руки и принудил взять бокал.

— Исследование должно быть интересным! Иначе, какой в нём смысл? — заявил он, нагло ухмыляясь.

— Я плохо переношу алкоголь! -поставила я бокал на столик и отошла к окну, подальше от Чжин Хо.

— Упрямая! Вы совсем не походите на двадцатилетнюю девушку, которая сейчас бы с алыми щёчками от смущения, пила вино и мило хихикала. И разговариваете вы не как студентка... Вы старше, да?

Услышав провокационный вопрос я не стала оборачиваться в сторону Чжин Хо дабы не выдать себя чем-либо. Лишь уверенно проговорила: — Вы меня всё время в чем-то подозреваете... То я несовершеннолетняя, то наоборот я старше своих лет... В чём смысл?

— Точно, вы рассуждаете не как студентка... И ведёте себя на как восторженная дурочка при виде красивого и богатого мужчины, оказывающего ей внимание.

Я хмыкнула про себя: "Какого мы высокого мнения о себе, однако?! Богатый и красивый, значит! А мне фиолетово!"

— Я хочу узнать о вас больше — кто вы и откуда? Расскажите о себе, — попросил он, снова усаживаясь на подлокотник дивана. Я обернулась, посмотрела на него. Он попивал вино, намекая взглядом: "Выпей тоже, оно сладкое!"

— Я не буду рассказывать о себе! — отказалась я и отвернулась к окну.

— Вы должны во всём способствовать исследованию, — шутливо напомнил он.

— Должна, но оно не касается моей биографии.

— Ошибаетесь, мне нужно знать о вас всё. Когда вы перестали расти?

— Лет в 13.

— Физически вам 15, значит, подавление генов старения произошло позже и не связано с прекращением роста. Почему вы до сих пор девственны?

— Вас это никоим образом не касается! — проговорила я, гневно чеканя каждое слово.

— На лицо заторможенность сексуального развития. Вы не отреагировали правильно ни на одну из моих провокаций, — деловито проговорил он и пригубил вино.

Я прошла к креслу, села, взяла бокал и отпила вино: — О какой правильной реакции вы говорите? — спросила я хрипло.

Он сел на диван, поставив пустой бокал на столик. Закинул ногу на ногу, руку положил на диванную спинку и вкрадчиво произнёс: — Смущение, учащённое сердцебиение, расширенные зрачки и тяжёлое дыхание. Ничего из этого не наблюдалось. Или вы хорошо себя контролируете, потому что обладаете большим опытом в этой сфере?

— У вас слишком богатое воображение, — устало проговорила я. Мне надоело сражаться с ним, а доказывать что-либо я считала бессмысленным.

— Даже сейчас вы спокойно смотрите на меня.

— Вы недовольны этим? Вас задевает моё спокойствие? Уязвлено ваше самолюбие?

— В некоторой степени... Возможно! Общение с вами складывается весьма необычно! — он ухмыльнулся.

— Поэтому вы пришли среди ночи спаивать меня, дабы я показала свою истинную развратную натуру? — спросила я, отметив, что из-за вина стала более откровенной и резкой. "Слово "развратная" явно было лишним!" — с сожалением подумала я.

— Нет, не поэтому. Я хотел лучше узнать вас. В непринужденной обстановке так сказать.

— Получилось? — с издевкой, осведомилась я, вновь пригубив вина.

— Нет. Вы скрытная.

— Вы тоже.

— А я то почему скрытный?

— Вы не желаете называть вещи своими именами, скрывая их суть, — глубокомысленно проговорила я сверля его взглядом.

— Ого! — он удивлённо приподнял брови. — Я об этом обязательно подумаю как-нибудь на досуге. И что именно я скрываю?

— Вы прикрываетесь исследованием, но на самом деле вас будоражит моя необычность — возраст, подростковое тело и девственность.

— Как точно! Вы сорвали завесу! — он поаплодировал мне.

— Более того, я умерю ваше любопытство, — торжественно заявила я. Допила вино, поставила бокал на столик и продолжила: — Моя жизнь не ваше дело! Вы хотели изучать мои гены? Вот и изучайте их! А всё остальное просто оставьте мне! "У-у-у, какие мы храбрые хлебнув вина! Пьяной море по колено, а лужа по уши!" — поддел внутренний голос. Я встала с кресла и прошла в спальню под пристальным взглядом Чжин Хо, в надежде, что он рассердится и наконец покинет мою палату.

Я села на кровать, устало посмотрела на ночник. Время за полночь, меня ощутимо клонило в сон, но спать нельзя пока Чжин Хо не уйдёт.

Он встал в дверях, оперившись спиной о косяк и скрестив руки на груди.

— Провокация не удалась, — медленно проговорил он, глядя в пол. — Я полагал, выпив вина, ты станешь весёлая и болтливая, как большинство двадцатилетних девушек. Но получилось наоборот, — он подошёл, сел рядом на кровать, откинулся немного назад, опираясь на руки.

— Мы уже общаемся неформально?

— Да. Согласно договору, мы будем регулярно видеться, в ближайшие пять лет. Не вижу смысла в формальном общении.

— Хорошо.

— Почему ты такая серьёзная?

— А что? Нужно хихикая встречать любого мужчину, который придёт ко мне ночью? — я посмотрела на него.

— Нет. Но нужно быть проще.

"Ага! И люди к тебе потянуться! Особенно озабоченные мужики!" — цинично добавила я мысленно.

— Ты же хочешь стать актрисой. А актрисы должны быть милыми, услужливыми и сговорчивыми, чтобы добиться успеха. У многих есть спонсоры, которые продвигают их и содержат. Сейчас они в какой-то мере заменяют гейш, играя для элиты почти такую же роль. Ты не знала? — спросил он, заглядывая мне в лицо.

Я же удручённо смотрела в пол. Картинка сложилась. Предлагая спонсорство, они желают не помочь, а купить в своё личное пользование. Ужасно!

— Вы поэтому пришли сегодня? — грустно спросила я.

— Я пришёл поговорить. Не думал, что наш разговор примет такой оборот. — Он глубоко вздохнул и тихо спросил: — У тебя уже есть спонсор?

— Вы тоже хотите попытать счастья? — ответила я вопросом на вопрос, горько улыбаясь.

— А я не могу?

— Можете, но мне не нужен спонсор! У меня достаточно денег чтобы продвинуть себя даже в Голливуд! — я отвернулась, слёзы потекли по щекам: "Господи, как всё банально!".

— Важны не деньги, а связи...

— Связи можно завести.

— Мужчинам проще их заводить. Им не нужно для этого спать с кем-либо, — довольно прямолинейно высказался он.

— Когда есть много денег, можно легко завести нужные связи, — сквозь слезы в тон ему возразила я.

— Всё равно нужен мужчина, на которого вы будете опираться, который будет оберегать и защищать вас. Иначе можно стать мишенью для всех мужчин сразу. Ведь никто из них не откажется заполучить красотку, хотя бы на одну ночь.

— Довольно цинично с вашей стороны, — слёзы текли ручьём от обиды, нос заложило, я тихо дышала ртом, стараясь, чтобы плечи не вздрагивали.

— Зато честно! Ты узнала правду, прежде чем увязла в порочной паутине. Признай, тебе обязательно нужен мужчина рядом — сильный мужчина.

— Ему тоже нужно будет платить собой?

— Возможно.

— Хорошо, я подумаю. Давайте больше не будем говорить об этом? — устало попросила я.

Чжин Хо взял меня за плечи и повернул к себе.

— Ты плачешь? — спросил он очевидное. Привлёк к своей груди, обнял, стал гладить по спине, утешая: — Не плачь! Обещаю, я буду помогать тебе, и оберегать! Просто так помогать, хотя бы из-за нашего договора. Успокойся! — от его слов я заплакала ещё сильнее, навзрыд.

Сказанное сегодня не было новостью, я уже сталкивалась с этим. Но чудесным образом переродившись, я поверила в сказку, в мечту, забыв, что у всего светлого обязательно есть тёмная оборотная сторона. Я не хотела признавать очевидного, лелея надежду на лучшее, предпочитая замечать только светлую, невинную и одухотворённую реальность. Пропуская мимо похотливые взгляды, намёки, цоканье языком вослед. Тёмная сторона реальности, где вместо духовности преобладают инстинкты, и самое главное право — право сильнейшего. В ней нет людей, лишь субъекты которых можно использовать, чтобы взобраться на вершину пирамиды и стать сильнейшим. Всё и все служат для самоутверждения и удовлетворения личных потребностей, зачастую самых низменных.

— Не расстраивайся ты так! Мы все живём в одном и том же мире. Большинство живут счастливо, потому что научились видеть хорошее даже в плохом и ничтожном.

"Я тоже буду счастлива! Тем более, я уже дала себе обещание быть счастливой", — подумала я, успокаиваясь. Отстранившись от Чжин Хо, безучастно посмотрела на его мокрую от слёз рубашку.

Он также осмотрел себя, достал носовой платок и заботливо вытер моё лицо от слёз: — Улыбайся почаще! У тебя на щёчках появляются самые очаровательные на свете ямочки.

— Извини, я хочу спать.

— Хорошо. Я уйду через оранжерею, — он указал на дверь оранжереи. Сам же встал и прошёл в гостиную. Через минуту вернулся, неся в руках корзину: — Спокойной ночи, Ким Лин Мэй! И помни. Нужно больше улыбаться, от улыбки жизнь становится светлее.

— Спокойной ночи, Чжу Чжин Хо! — Я прикрыла за ним дверь, прошла к кровати, легла, укрывшись одеялом с головой, и сразу провалилась в сон.

Следующий день прошёл относительно спокойно. Весь день я напоминала себе сомнамбулу, маринованную в собственном соку. На душе было муторно. Мысли крутились вокруг вчерашнего разговора, собирая воедино множество оговорок и слов окружающих, слышанных мной за последние дни. Чжу Чжин Хо не появлялся. Зато весь персонал был осведомлён о моём завтрашнем отъезде. Каждый, кто проводил процедуры считал своим долгом сказать несколько приятных слов, вежливо попрощаться и пригласить ещё посещать их клинику. Я понимала, что это напускная забота и всего лишь особенность местного этикета, но всё равно было приятно.

Все дни, проведённые в клинике, я избегала смотреть на себя в зеркало. Когда умывалась и чистила зубы, специально закрывала глаза. Мне хотелось увидеть контраст, между мной по приезду в клинику и после завершения всех процедур. Этим вечером, я, наконец, решила посмотреть на новую себя в зеркало.

Казалось, я одновременно похожа и не похожа на себя. Безусловно, я похорошела. Практически полностью исчезли морщинки, спускающиеся от нос да губ. . Нижнее веко обрело нужную плотность, став значительно светлее. Разрез глаз визуально изменился на близкий к корейскому. Кожа лица приобрела ровный нежно-розовый цвет, напоминая фарфор. Цвет губ стал ярче. И всего за каких-то семь дней! Как легко быть красивой, когда ты можешь оплатить любую косметологическую процедуру!

Оставшуюся часть вечера я провела за книгой. Чтение помогло мне отвлечься от грустных мыслей, одолевавших меня весь день. На душе стало спокойней и вновь появилось желание следовать за своей мечтой.

21. Игра на чужом поле

Меня разбудил резкий звук пришедшего на телефон сообщения. Телефон лежал на тумбочке и усиленно моргал зелёным огоньком, взывая к моей ответственности перед внешним миром. "Кто-то хочет с тобой пообщаться! Кто-то хочет что-то тебе сообщить!". "А я не хочу! Я сплю ещё! А то, что глаза открыты, так это иллюзия! Они ещё спят!", — спросонья отнекивалась я от призывов совести.

Я лежала на животе, уткнувшись подбородком в подушку, и наблюдала за огоньком. Правая рука свисала с кровати и отказывалась подниматься, чтобы взять обеспокоенный телефон. Мой сонный мозг не посылал нужной команды, так как все его силы уходили на то, чтобы держать глаза хозяйки открытыми и фиксировать заторможенные мысли. "У-у-у, как всё запущено! А ведь я говорил вчера, чтобы ты не принимала снотворного!" — упрекнул внутренний голос. "С таким внутренним голосом и враг не нужен", — вяло подумала я. "Неблагодарная!", — воскликнул тот, обидевшись.

Я взяла телефон, включила настольную лампу и перевернулась на спину, чтобы прочесть сообщение: "После выписки буду ждать на подземной парковке. Чжу Чжин Хо". "И вроде бы воспитанный человек, а всё равно ни тебе здрасте, ни насра...

"Стоп! Приличные девушки таких слов не говорят!" — вернулся внутренний цензор.

"А я и не говорю! Я думаю!" — возразила я довольно.

"И не думают!" — отрезал тот.

"Ты как хочешь, а я досыпать", — увильнула я от препирательств с совестью. Но тут зазвонил будильник и совесть, прикрываясь ответственностью как щитом, пинками выгнала меня из постели.

Выписали меня только после завтрака. Доктор Кон Ки Чжин лучился радостью, все время подчёркивая как я похорошела. Всё порывался проводить меня до выхода из клиники. Еле удалось отговориться. Поблагодарив всех и со всеми раскланявшись, я оплатила больничные счета и устремилась к месту встречи с Чжин Хо, прихватив с собой чемодан.

Стоило мне выйти из стеклянных дверей на парковку, как напротив меня затормозил массивный чёрный автомобиль с тонированными стёклами. Переднее стекло немного опустилось и я услышала голос Чжу Чжин Хо: — Садись скорее!

Едва я погрузилась на заднее сиденье, машина тронулась с места.

— Мы снова играем в конспирацию и сверхсекретность? — спросила я у Чжин Хо.

— Честно, я вовсе не планировал скрываться. Но сегодня с утра около здания клиники шастает уйма репортёров, — сообщил он повседневным тоном, поворачивая к выезду со стоянки.

— Почему они собрались?

— Беспокоишься, что из-за тебя?

— Нет. О моём пребывании в клинике почти никто не знал.

— Репортёры приехали освещать очередную благотворительную акцию Чхве Шин Хёка. Парень оплатил пластическую операцию для трех ребят из приюта. Кроме этого он уже четыре дня всеми правдами и неправдами пытается попасть на седьмой этаж клиники. Ты не догадываешься почему? — он взглянул на меня через зеркало заднего вида.

Я состроила невинную мордашку.

— Я так и думал! — заявил он, выруливая на проезжую часть.

Я посмотрела в окно автомобиля. У входа в клинику шумела толпа, обступившая кого-то и тянувшая к нему разноцветные микрофоны.

— А разве вам как председателю не следует быть там? — полюбопытствовала я, провожая взглядом толпу, быстро уплывающую из моего поля зрения.

— С прессой общается президент клиники. Его присутствия там вполне достаточно. Я взял несколько выходных. Распорядился, чтобы меня не беспокоили ни по каким вопросам! — довольным тоном сообщил Чжин Хо. — Вчера я всё подготовил к твоему приезду: приобрёл несколько аппаратов для исследования, заказал массажный стол. Его, кстати, уже привезли и установили.

"Постарался, нечего сказать!" — подумала я, но промолчала.

— Не хочешь знать, чем я вчера был занят весь день?

"Я домой хочу!" — проканючила я мысленно, сделав вид, будто не расслышала вопроса. Неделя пребывания вне дома на глазах у чужих людей оказалась серьёзным испытанием для меня. Сказывался затворнический образ жизни, который я вела в последние годы. На людях я ещё испытывала дискомфорт, предпочитая уединение. Теперь, вынуждена ехать в гости к малознакомому мужчине на несколько дней, и, следовательно, ночей. "Лана, ты стала безрассудной как подросток!" — обрадовал внутренний цензор. "И не говори!" — грустно согласилась я.

— Я хотел обсудить с тобой кое-что очень важное, — прервал молчание Чжин Хо.

Посмотрела на него через зеркало, выразив тем самым готовность слушать.

— Я подумал и решил, что стану твоим личным доктором, — торжественно сообщил он и замолчал, дожидаясь моего мнения. Но я воздержалась от комментариев. Чжин Хо продолжил: — Любой доктор, сопоставив некоторые факты, быстро догадается о твоей особенности. А я не хочу, чтобы кто-либо кроме тебя и меня знал об этом. Иначе твоему здоровью, и, даже, свободе будет грозить опасность. Те же спецслужбы захотят заполучить не стареющих и здоровых агентов. Поэтому я должен быть единственным доктором, у которого ты будешь проходить обследование и в случае необходимости лечение.

— А как же Кон Ки Чжин? Он ведь уже знает.

— Не беспокойся, с ним я всё уладил. Подменил анализы и сказал, что он ошибся, и ты выглядишь молодо, так как наполовину кореянка. Кореянки с возрастом внешне меняются медленней, чем европейские девушки. — Он помолчал немного и вновь заговорил: — Вообще, я вчера много узнал о тебе любопытного. Видел твои фотографии, сделанные недавно... — произнёс он, на что-то намекая и снова замолк.

Я тоже молчала. "А что на это скажешь?! Молодец! Флаг в руки, чемодан на шею и три пера в задни...".

"Ты опять?!" — возмутился внутренний голос.

"Не опять, а снова! И я же не вслух сказала!"

"Думать гадости о людях ещё хуже, чем говорить", — безапелляционно заявил он.

"Я гадости не думаю. Просто у меня настроение критическое", — оправдалась я. "О, нет!" — в мою душу закрались нехорошие подозрения. Я поспешно схватила сумочку, достала кошелёк и календарик из него. Точно, через два дня должны настать красные дни моего личного календаря. "И это под пристальным вниманием мужчины! Быр-р!" — меня аж перекосило. В прошлый раз всё происходило слишком болезненно. Я со стоном посмотрела в окно.

— У тебя что-то болит? — всполошился Чжин Хо. — Мы скоро доедем.

— Не-ет! Всё в порядке! — бодренько отрапортовала я.

"В запасе ещё два дня, что-нибудь придумаю!" — успокоила я себя. "А может и один!", — услужливо напомнил внутренний голос. Я снова не смогла сдержать удручённого стона.

— Ты точно в порядке?

Я посмотрела в сторону Чжин Хо. Он с интересом наблюдал за мной через зеркало.

— На дорогу смотрите, пожалуйста, — напомнила я.

— А-а! Да! — он послушно перевёл взгляд на трассу.

Я тоже посмотрела вперёд через лобовое стекло. Мы ехали по идеально ровной и чистой дороге между помпезных особняков в два-три этажа. Многие из них имеют уникальную форму, являясь произведениями современного дизайна. Дома в форме рулона бумаги, изогнутые или вытянутые вверх. Несмотря на уникальность форм, многие из них обладали схожими чертами: угловатость, преобладание белого цвета, панорамные окна.

Мы выехали на улицу, поднимающуюся вверх по склону горы. Особняки стали куда больше, с подъездными дорожками, садами и прятались за высокими заборами. Когда мы добрались до середины склона, Чжин Хо свернул с дороги к большим воротам, открыл их пультом и заехал внутрь. Проехал по подъездной аллее и затормозил напротив трехуровневого особняка, ранее скрывавшегося за пушистыми кронами сосен.

Мы вышли из машины.

— Не люблю, когда зимой деревья стоят обнажённые, — заметил он, любуясь соснами.

"Тебе обнажённых пациентов хватает. Впрочем, ты же председатель, и пациентов кроме меня у тебя нет", — подначила я мысленно. — Млин, совсем мыслительная деятельность от рук отбилась. Дерзит на каждом шагу", — посетовала я про себя.

"Да, у вас барышня ПМС", — подметил внутренний голос.

"И у вас барышня тоже!" — огрызнулась я.

Пока я вела внутренний диалог, осматривая окрестности, а именно горы и прилепившийся к ним дом причудливой формы, Чжин Хо выгрузил мой чемодан, отогнал машину в гараж и вернулся обратно.

— Нравится? — вкрадчиво спросил он.

Я отрешённо взглянула на него: — А-а-а! Да, впечатляет! — и снова стала рассматривать особняк.

— Может купишь себе дом в этом районе? Я так понял, ты у нас девушка обеспеченная — квартира в Каннаме, ресторан...

— А поблизости есть дом с большим деревом внутри? Лучше всего с клёном, — задумчиво проговорила я. — Я хочу именно такой.

— Не знаю. Но выясню, — пообещал Чжин Хо.

Я повернулась к нему. Он стоял, благодушно улыбаясь, одетый в красный пуховик нараспашку, в белоснежный свитер с V-образным вырезом и узкие чёрные джинсы. Бесшабашный, красивый и уверенный в себе мужчина.

— Ты впервые посмотрела на меня как на мужчину, — самодовольно заметил он.

Я вопросительно приподняла брови.

— У тебя взгляд был оценивающий, — пояснил он. — Пойдём! Встречать нас некому. Я всем работникам дал выходной на три дня. Родителей отправил на Чеджу-до. Сестёр предупредил, чтобы не надоедали. Так что мы с тобой одни, — радостно объявил он, взял чемодан и пошёл в дом. Я поплелась следом, надежда на наличие в доме прислуги рухнула. Ситуация выходила из-под контроля.

Мы вошли в дом, разулись, прошли по коридорчику до просторной гостиной высотой в два этажа. Ощущалось, что над интерьером работал профессионал — всё выверено, сбалансировано в цветовой гамме, удобно и красиво. Но явно не предназначено для того чтобы здесь жили и играли маленькие дети: лестница со стеклянными перилами, много белоснежных деталей и хрупких предметов.

Чжин Хо проводил меня до лестницы на второй этаж. Я не сразу решилась ступить на неё. Стеклянные перила не вызывали доверия.

— Очень красивый дом, — сказала я из вежливости и, желая скрыть свою заминку.

На втором этаже обстановка оказалась менее консервативной, больше мягких тёплых тонов, преобладала деревянная отделка. В центре в маленьком садике за стеклом рос бамбук. Мы прошли в угловую комнату.

— Располагайся! Это гостевая, — проинформировал Чжин Хо, поставив мой чемодан у кровати, покрытой дорогим бежевым покрывалом. — Весь дом покажу тебе чуть позже, — пообещал он. — Ты уже ела?

— Да, я позавтракала.

— Тогда переодевайся во что-нибудь спортивное и спускайся вниз, — сделал он указание и удалился.

Я приняла душ, надела спортивный костюм из плотной ткани серого цвета с голубым цветочным принтом, и с тяжким вздохом отправилась на очередное испытание моей выдержки.

— Где короткие шортики и маечка в обтяжку? — притворно обиженно воскликнул Чжин Хо, заметив меня на ступеньках лестницы. Он сидел на диване с газетой в руках в спортивных тёмных брюках и красной футболке без рукавов.

Я не удержалась и высунула язык, мысленно воскликнув: "Перебьешься!"

Чжин Хо отложил газету и поднялся с дивана.

— Экскурсия откладывается. Слишком долго, а времени у нас итак в обрез, — сообщил он, направляясь вглубь дома. Мы прошли по узкому коридору с растущим у стенки бамбуком в большой тренажёрный зал.

Моё внимание сразу же привлекли два стула и маленький столик в углу, на котором стоял медицинский ящик. Они не вписывались в идеальный образ спортзала. Чжин Хо прошёл именно к ним.

— Садись! — указал он на стульчик. — Я возьму немного крови для проведения анализов, — будничным тоном произнёс он, будто происходящее в порядке вещей.

Я присела на предложенный стул, предварительно сняв олимпийку. Чжин Хо наоборот одел белый халат, нацепил на нос очки в тёмной оправе и стал натягивать медицинские перчатки. Я внимательно пригляделась к очкам, которые оказались без стёкол и рассмеялась: — Зачем тебе очки без линз?

— А! — он снял оправу, повертел её в руках рассматривая, одел обратно. — Мне сестра подарила. Сказала в них я выгляжу презентабельней, как настоящий учёный, а не разгильдяй. Я привык надевать их, когда занимаюсь исследованиями.

Мужчина словно очнулся, взяв со стола шприц, лежавший в специальной ванночке, пробормотал слегка растерянно: — Я ненадолго в лабораторию. Ты пока пробеги километров пять на беговой дорожке. Можно не спеша, — сказал и поспешно покинул зал.

Я же приступила к выполнению указаний. Настроила нужную скорость на дисплее беговой дорожки и приступила к тренировке.

Тренажёр стоял перед панорамным окном с видом на горы, местами припорошённые снегом, поэтому первое время я рассматривала пейзаж с заросшими деревьями склонами. Среди них кое-где виднелись особняки местных магнатов и мои мысли постепенно перешли к хозяевам домов. Я задалась вопросом: "Хочу ли я сама жить в огромном доме? Если жить одной, то нет, — решила я. — Лучше скромный и уютный коттедж. В особняке убираться замучишься! Придётся нанимать прислугу, а значит жить под наблюдением чужих глаз. Быр-р! К подобному образу жизни нужно привыкать с детства, чтобы не испытывать неловкость, когда кто-то прислуживает тебе: будит по утрам, кормит и укладывает спать как малое дитя. Впрочем, временами хочется побыть дитём, полениться, всю рутинную домашнюю работу передать кому-нибудь другому. Эх, где же она — золотая середина?!".

Чжин Хо вернулся неся в руках какой-то аппарат со множеством проводков. Захватив один из стульев, подошёл к беговой дорожке. Водрузил стул, пристроил на нём аппарат и, окинув меня критическим взглядом, сказал: — Нужно переодеться в шорты, в них удобней ставить датчики на ноги. Переоденься, пожалуйста, и побыстрее.

Я сбегала на второй этаж переодеться, благо спортивные шорты захватила с собой. Когда снова зашла в зал, обнаружила, что вместо стула появился стол, на котором стояли уже два аппарата соединённых шнурами с ноутбуком.

— Они позволят измерить почти всё начиная с сердцебиения до частоты сокращения мышц, — пояснил Чжин Хо, заметив мой заинтересованный взгляд. — Так, встань-ка передо мной, я прикреплю датчики, — сказал он и начал цеплять их на меня. Сперва, от одного аппарата протянулись проводки ко всему телу. Затем он надел мне на голову обруч, соединённый шнуром с другим аппаратом. Помог мне взобраться на дорожку и сам выбрал программу на дисплее. — Всё, побежали! — скомандовал он и сел перед ноутбуком.

К сожалению одной беговой дорожкой дело не ограничилось. Последующие два часа обвешенная проводками я позанималась на тренажёрах, попрыгала через скакалку, покидала мяч и выполнила несколько поз из йоги. Взгляд Чжин Хо был прикован к экрану ноутбука. Поэтому стеснение, возникшее вначале, потихоньку рассеялось, и я спокойно выполняла все указания. Я успела устать к тому моменту когда Чжин Хо сказал, выключая аппараты: — На сегодня с тренажёрами покончено.

— И каково моё состояние? — полюбопытствовала я.

— Скажу, когда обработаю данные, — пообещал Чжин Хо, аккуратно отцепляя датчики от моих ног. Его прикосновения слегка нервировали меня.

Я разочарованно вздохнула. Экскурсию по дому он тоже обещал, но потом отложил на неопределённое время.

— Переоденься в купальник, пожалуйста, поплаваем перед обедом.

— Проведем очередное тестирование? — уточнила я. Желания плавать у меня не было.

— Ага, — ответил он, уже на выходе из тренажёрного зала.

Я поднялась в комнату, ополоснулась в душе, переоделась в купальник и подошла к зеркалу, чтобы надеть купальную шапочку. Посмотрела на свои новые анимешные черты лица и карие глаза. В клинике мне подобрали цветные контактные линзы. Врач сказал, почти 90% корейцев носят очки или линзы, так как у большинства с детства плохое зрение. Поэтому, нося линзы, я не буду выделяться среди них.

Окинула взглядом свою фигуру в максимально закрытом купальнике, а-ля 20-ые. Перед поездкой в клинику я перешерстила почти весь инет в поисках информации, какие купальники принято носить в Южной Корее. В большинстве статей, заметок, блогов и чатах указывалось, что кореянки носят шорты и футболку либо строгие закрытые купальники даже в аквапарке. И ни в коем случае бикини. Одна из причин этого кроется в отсутствии округлых форм. В этом плане я, конечно же, отличаюсь от них. Однако я тоже не сторонница бикини. Меня дико смущает, когда на теле девушки всего три ниточки и три тряпочки... Поэтому я приобрела чёрный купальный костюм призванный слегка замаскировать наличие выпуклостей там где надо.

Оценив свой вид, я довольно улыбнувшись, накинула махровый купальный халат, потуже завязала пояс и спустилась на первый этаж в гостиную. Чжин Хо ожидал меня также переодевшись в халат. Мы прошли к бассейну. Как ни странно он находился на самом высоком третьем уровне дома в просторном павильоне со стеклянной крышей.

"Удачное решение. Ночью можно наблюдать за звёздами. Расслабленно лежать на надувном матрасе, покачиваясь на воде и любоваться звездами под звуки музыки Бетховена или Штрауса", — думала я, мечтательно наблюдая за медленно плывущей дымкой облаков на бледно-сером пасмурном небе.

— О чём задумалась? — услышала я голос Чжин Хо прямо над ухом. Он стоял прямо за моим плечом в тёмно-синих гидрошортах, обтягивающих нижнюю часть тела до колена как вторая кожа. Спортивное накаченное тело с кубиками пресса на животе притягивало взгляд, вызывая лёгкий трепет. Я нарочито медленно рассмотрела мужчину с ног до головы, отвернулась, и, не сказав ни слова, прошла к шезлонгу. "Очевидно же, что он ждет проявления моего восхищения, но слишком уж чревато показывать ему свой интерес. Великолепный, притягательный, вызывающий желание коснуться, но при этом опасный как огонь — обожжет и не заметит", — думала я, снимая халат и укладывая его на шезлонг.

— У тебя слишком скромный купальник, — подтвердил он, мои подозрения, что всё это время разглядывал меня.

— Какой будет тест? — спросила я, наблюдая за отражением Чжин Хо на поверхности воды в бассейне.

Он подошёл ближе к бассейну, встал справа от меня напротив дорожки. Потом передумал, подошёл ко мне и взял за руку. Сосредоточенно застыл, отсчитывая удары моего сердца.

— У тебя сейчас нормальное сердцебиение, — констатировал он, посмотрев мне в глаза. Похоже, ему не понравилась моя спокойная реакция на его обнажённый торс. — Проплывём три раза туда и обратно наперегонки, потом я снова измерю твой пульс. Тот, кто выиграет — загадывает желание, которое выполнит проигравший!

На мой взгляд, тест получался ну уж совсем простенький. Но я промолчала. "Пусть поиграется малость, может угомониться быстрее!"

Чжин Хо вернулся обратно к своей дорожке и отсчитал: — Хана, туль, сет... Start! (один, два, три... Старт!).

И мы оба ныряем в воду, войдя в неё рыбками без брызг. Первые несколько секунд вода кажется прохладной, но тело быстро привыкает. Я хочу выиграть, отчётливо понимая, что шанс у меня мизерный, ведь Чжин Хо значительно сильнее меня. Первый раунд позади, мышцы плеч дают знать о себе легким жжением. Второй раунд — я чувствую растущее напряжение в руках. Третий заход ... и я, вскрикнув от боли, иду ко дну, схватившись за ногу сведённую судорогой.

"Больно! Как же больно!", — я бью кулаком по икре, но удары замедленные водой получаются слабыми и не приносят облегчения. Воздух катастрофически быстро уходит пузырьками вверх. И тут сильные руки подхватывают меня, тянут вверх и к бортику. Снова искра боли в ноге, из глаз потекли слёзы. Чжин Хо усаживает меня на шезлонг и быстро разминает одеревеневшую мышцу. Я прикусываю губу. Становится легче, но всё ещё больно. Пытаюсь отдышаться и в это миг слышу звук удара резко открытой двери о стену.

В комнату ворвался разъярённый Чхве Шин Хёк: — Чем вы здесь занимаетесь? — его резкий окрик вывел нас из смятения. Мы удивлённо переглядываемся. Чжин Хо всё ещё сжимает мою ногу в руках, оба мокрые и тяжело дышим.

Я вижу как темнеют глаза Чжин Хо от нарастающего гнева. Он встаёт с колена, поднимает с шезлонга свой халат, и на ходу надевая его, идёт к незваному гостю.

— Мы плавали в бассейне, — почти спокойно говорит он, встав перед Шин Хёком. — А вот ты, что тут себе позволяешь?

Шин Хёк пристально смотрит на меня как будто не замечая Чжин Хо. Сверлит меня сердитым взглядом — неприятно, аж до мурашек на коже. Я вскакиваю и заворачиваюсь в халат, наплевав на тупую боль в ноге.

— Я пришёл поговорить с тобой, — еле сдерживаясь, ответил он Чжин Хо. Мельком взглянул на него и быстро зашагал в мою сторону. Подошёл максимально близко, пристально вглядываясь в моё лицо и испепеляя гневным взглядом.

— Вы сделали пластику? — спросил отрывисто. — Вы не можете менять свою внешность! Я вложил слишком много денег в проект с вашим участием, чтобы вы блистали на экране, такая как есть. А вы сразу же побежали к пластическому хирургу! — высказал он мне сердито. — Чжин Хо ты оперировал её? — требовательно спросил он, взяв меня за подбородок, повернул голову из стороны в сторону, критически осматривая лицо.

Я ощутила дикую вспышку гнева и поняла, что уже заламываю руку Шин Хёку, упираясь коленом в спину, прижимаю его распростёртое тело к мокрому полу. Низко наклонившись к его уху, угрожающе прорычала: — Никогда больше так не делай! Посмеешь ещё раз — сломаю руку!

— Слезь с меня! — гневно потребовал он.

Конечно же, Шин Хёк значительно выше и сильнее меня, и мне удалось уронить его мордой в пол, только из-за фактора неожиданности. Причём двухстороннего, так как и я не ожидала от себя, подобной прыти. Тем не менее, моя угроза насчёт руки не была бравадой. Думаю, он отчётливо это понял, когда поднявшись с пола, угрюмо смотрел на меня, разминая пострадавшую руку.

— Ким Лин Мэй, вы полны сюрпризов! — улыбнулся он задорно, как будто ничуточки не обидевшись.

Я в гневе, боясь наговорить лишнего, стремглав выбежала за дверь. Но, услышав, что мужчины заговорили, замедлила шаг и на цепочках вернулась к приоткрытой двери. Знаю, подслушивать плохо, но я на все сто была уверена — речь пойдёт обо мне. Меня снедало любопытство, так как поведение мужчин не укладывалось в моей голове, и я не понимала правила, по которым они играют.

— Зачем ты препятствовал моей встрече с Ким Лин Мэй в клинике? — вполне дружелюбно спросил Шин Хёк.

— Я? — притворно удивился Чжин Хо. — Она лежала на седьмом этаже, который, как ты знаешь, всегда закрыт для посещения.

— Ты мог сделать для меня исключение!

— И тогда все знакомые стали бы просить меня об этом, — парировал Чжин Хо.

— Ты просто не хотел!

— Возможно, но сути это не меняет.

— Почему ты игнорировал мои звонки? — Шин Хёк не оставлял надежды услышать правдивый ответ.

— Я был занят, — с нажимом ответил Чжин Хо.

— Тем, что увивался за девчонкой! Мне доложили, как ты лично ходил к ней в палату и приглашал в свой кабинет, — язвительно проговорил Шин Хёк. Чем вы занимались в кабинете настолько долго?

— Уж не тем о чём ты явно подумал, — не менее едко ответил Чжин Хо. — Мы заключили договор, — я обмерла: "Неужели все расскажет?", — Я стану её личным врачом, — невозмутимо соврал он.

— Личным доктором? Ты? Тот, кто пять лет не практикует?! — с издёвкой уточнил Шин Хёк. — Я удивлён! Так хочется заполучить девочку? — в его голосе проявились угрожающие нотки.

— Ты приписываешь мне свои желания, — спокойно возразил Чжин Хо, очевидно полностью взяв себя в руки.

— Хорошо. По крайней мере, будет под твоим присмотром, — неожиданно оттаял Шин Хёк.

— Почему тебя так всполошило её пребывание в моей клинике?

— Беспокоился, что она сделает пластику.

— Ну и сделала бы. Не она первая и не последняя.

— Она не может изменять внешность! — снова резко произнёс Шин Хёк.

— Почему? И не говори, что якобы из-за твоих инвестиций, не поверю!

— Конечно же, нет! Просто я не хочу, чтобы она менялась.

— Она свободный человек и имеет право делать с собой всё что пожелает, — напомнил Чжин Хо о моём положении.

— Нет, не имеет! — резко возразил Шин Хёк. — У неё никогда не было такого права и не будет! Я не позволю!

— Ты перегибаешь палку. Ким Лин Мэй не одна из твоих картин. Она свободная девушка, личность...

— Личность?! — перебил Шин Хёк. — Ты думаешь? Она слишком молода для этого.

— Она независима, свободолюбива. Её не прельстят твои богатства.

— Я быстро приручу её, и если потребуется, сломаю.

— Полагаю, ты сломаешься первым. Уже забыл, как она сегодня тебя уронила?

— Да, неожиданно, — рассмеялся Шин Хёк. — В любом случае предупреждаю не строй на девочку каких-либо личных планов. И отвези её домой. Она не должна ночевать в твоём доме, — распорядился он.

— Кстати, как ты попал в мой дом?

— Очень просто, вышиб ворота. Когда мне, наконец, удалось прорваться на нужный этаж твоей клиники, я узнал, что Ким Лин Мэй выписали. При этом ты лично распорядился ускорить её процедуры и взял выходной, что на тебя совсем не похоже. Тогда я приехал к тебе за ответами и наткнулся на закрытые ворота без охраны. Твой сосед видел, как твоя машина недавно заехала во двор. Я честно пытался дозвониться до тебя, но всё оказалось бесполезно. Тогда я, сшиб ворота и проехал к дому. Счет за починку пришли мне по электронке, — произнёс Шин Хёк без тени вины в голосе.

— Ты видимо совсем умом тронулся! — беззлобно заметил Чжин Хо.

— Не нужно было прятать девочку!

— Я лишь соблюдал интересы клиентов моей клиники... — защищался от нападок Чжин Хо.

Дальше я не стала слушать их перепалку. Необоснованные притязания Шин Хёка и отстранённость Чжин Хо удивили и рассердили меня. "Злые вы, уйду я от вас", — пошутила я про себя, чтобы смягчить неприятный осадок в душе. Поднявшись в выделенную мне комнату, я вызвала такси и начала быстро переодеваться. Чемодан собирать не стала, решив не заморачиваться. На цыпочках, чтобы меня не услышали и не задержали, покинула дом. На подъездной аллее вскоре показалось такси, я шмыгнула в машину и поторопила водителя.

Тот слегка тормозил, находясь под впечатлением от вида раскуроченных ворот усадьбы. О чём не преминул мне немедленно сообщить, но всё же тронулся с места. Обернувшись назад я увидела как из дома выскочили Чжин Хо с Шин Хёком на пару. У меня тут же завибрировал сотовый, звонил Чжин Хо. Я набрала сообщение: "Созвонимся завтра", вытащила аккумулятор из телефона, и всё ссыпала в сумочку.

Внутри меня все клокотало от праведного негодования: "Да, кто они мне такие?! Ладно с Чжин Хо у меня договор. Но Шин Хёк возомнил о себе невесть что! Избалован до крайности! Надо было ему палец сломать! — мстительно подумала я. — "Ага! Выдрать клок волос с диким воплем "Знай наших!" и разреветься для пущего эффекта!", — поддел внутренний голос. Было смешно и горько до слёз. "Неужели собираешься реветь из-за этих прохиндеев?", — удивился он. "Не стоят они моих слёз!", — заключила я, вспомнив о гордости.

Покидая дом Чжин Хо, сердитая до невозможности, я не озаботилась просушить волосы после бассейна. И такси как назло попалось какое-то хлипкое, продуваемое. В итоге я продрогла и начала хлюпать носом. Появился риск подхватить простуду, а значит придётся обращаться за помощью к Чжин Хо, чего мне категорически не хотелось. Чтобы избежать последствий путешествия в холодной машине, приехав, я сразу набрала ванну погорячее, и плюхнулась в неё отогревать озябшее тело. Насморк вскоре прошёл, но появилась другая напасть: характерная ноюще-тянущая боль в нижней части живота. "Баста, приплыли!", — мысленно выругалась я. Даже кушать в миг расхотелось. Сделала себе грелку, которой обзавелась недавно и легла в кровать смотреть дорамы. Если не шевелиться и греть животик, то не так уж и больно.

Дорамка мне попалась одна из тех, которую хочется посмотреть всю сразу, но при этом чтобы она не заканчивалась, а продолжалась дальше, так как успеваешь влюбиться в героев и не хочешь с ними расставаться. Увлёкшись просмотром, я и не заметила, как наступил вечер. Сделав перерыв на заваривание рамёна, я снова вернулась переживать за героев. Незаметно забрезжил рассвет, потом наступило утро. Вскоре дорама закончилась, и моментально захотелось спать. Тем более что боль к утру поутихла, и я смогла глубоко уснуть.

Днём меня разбудил глухой стук. Я на минуту прислушалась: "Соседи ремонт затеяли что ли? — мелькнула мысль. Пока я сходила в ванную комнату стучать перестали. "Наверно что-то на стенку вешали", — заключила я. Немного скрючившись, прижимая больной животик рукой, прошла на кухню, вскипятить воды.

Среди запасов лекарств в аптечке, из обезболивающих нашёлся только димедрол. "Странно, его в аптеке без рецепта не продают", — подумала я, глотая таблетку и запивая водой. — Посплю, пока боль не пройдёт".

Заново набрала грелку и вернулась в постель. Во избежание новых нежелательных пробуждений накрыла голову подушкой и заснула. Мне снился цветной и яркий сон-экшн, где Чжин Хо недовольно что-то мне выговаривал, а я убегала от него прыгая по крышам небоскрёбов Каннама как козочка по горным уступам. "Присниться же такая муть", — подумала я просыпаясь. Каково же было моё удивление, когда Чжу Чжин Хо вошёл в мою спальню, неся в руках миску и полотенце. Я даже приподнялась на локтях, чтобы лучше его рассмотреть, но ту же опустилась обратно, сдержав стон боли.

— Как ты себя чувствуешь, Ким Лин Мэй? — поинтересовался он, поставив миску на тумбочку и усаживаясь в кресло.

Я нырнула с головой под одеяло. "Даже дома покоя не дают", — заворчал внутренний голос. Его слова отрезвили. "Ну что я как маленькая от него прячусь?!", — подумала я и стянула одеяло с головы.

— Нормально, — ответила я, усаживаясь в постели повыше. — Как вы здесь очутились?

— Я звонил тебе на сотовый, но твой телефон недоступен со вчерашнего дня, — проговорил он, наблюдая за мной. Я же вспомнила, как накануне положила разобранный телефончик в сумочку и там его и забыла. — Поэтому я приехал к тебе поговорить. Звонил, стучал в дверь, но, как ты понимаешь, безуспешно. Я спросил у консьержа, и он сказал, что вчера, когда ты вернулась у тебя был болезненный вид. Тогда я решил преступить закон и вызвал служащего, который вскрыл замок на двери в твою квартиру.

— Зря развели панику, со мной всё в порядке, — недовольно проворчала я.

— Когда я тебя обнаружил в спальне, ты лежала на постели бледная, сжавшись в комок, и плакала сквозь сон. Трудно позвонить и рассказать своему доктору про боли в критические дни?!

"Млин! Совсем с ума сошёл обсуждать это. Стыдно-то как!", — думала я, опустив взгляд на сцепленные руки, лежащие поверх одеяла.

— Я прописал тебе болеутоляющие таблетки для таких дней, — хладнокровно продолжил он. — Только не принимай их с алкоголем: они становятся сильнейшим снотворным. Я заказал их тебе с доставкой на дом, — он указал на коробочку таблеток на прикроватной тумбочке. — Тебе нельзя оставаться одной в такие дни. Если хочешь, я буду приезжать к тебе? — неожиданно предложил он.

Я с ужасом подумала: "Сперва Шин Хёк выбил себе 14-е число каждого месяца, теперь Чжин Хо напрашивается приезжать в дни, когда никого видеть не хочется. Такими темпами скоро весь месяц будет разобран!" Отрицательно покачав головой, ответила: "Я сама справлюсь!"

Так как моя обида ещё не прошла, я, поблагодарив его за помощь, спросила: — Почему вы не заступились за меня вчера перед Шин Хёком? Вы же обещали...

Он внимательно посмотрел на меня и отвёл взгляд в сторону.

— Понимаешь, Шин Хёк весьма влиятельный молодой человек, который привык получать желаемое. Ты как-то угодила в сферу его интереса. Если бы я заступился, выказал свою заинтересованность в тебе, то его стремление завоевать тебя возросло бы ещё больше. Шин Хёк относится к тем людям, которых наличие конкурентов лишь подстёгивает. Кроме того, у меня нет прав открыто защищать тебя, я всего лишь доктор, а не твой парень, жених или муж. Я тебе говорил об этом, предупреждал... — Он глубоко вздохнул, поднялся с кресла, подошел к окну и встал ко мне спиной. — Но если ты передумаешь и станешь моей девушкой, я смогу защитить тебя даже от Шин Хёка.

"Предлагаешь поменять шило на мыло? — мысленно заговорила я с ним, сохраняя внешнюю невозмутимость. — Вы слишком похожи, оба стараетесь загнать меня в угол, принуждаете принять вас. Разница лишь в том, что твои порывы Чжин Хо немного благороднее. Но так не правильно! Мама мне говорила, что когда Господь закрывает выход, он открывает вход. Я не хочу навязанных отношений. Мне только нужно понять, где для меня открылся новый вход".

Мой живот предательски заурчал. В этот момент я ощутила себя героиней комедийной дорамы. "Этого ещё мне не хватало!", — проворчала про себя, сгорая от смущения.

— Ты голодная! — сказал он так, будто я совершила преступление. — Полежи немного, сейчас я что-нибудь приготовлю, — проговорил он и ушёл на кухню.

Я расслабленно разлеглась на подушках счастливо улыбаясь. Непривычное чувство, когда для меня готовит привлекательный мужчина. Давненько такого не наблюдалось в моей жизни. Вряд ли меня ожидает грандиозный ужин, но это уже не важно, приятен сам факт проявления заботы обо мне. Впервые после своего пробуждения обратила внимание на окружающую обстановку: шторы задёрнуты, светит настольная лампа, на подлокотнике кресла висит аккуратно свёрнутый свитер Чжин Хо и рядом мой лифчик. Я со стоном отчаяния схватилась за голову: 'Ну, как он мог здесь оказаться! Переодевалась-то я в гардеробной!'

Осторожно выбралась из-под одеяла, схватила злополучную деталь туалета и запихнула под подушку. Взглянула на свою сорочку и живенько двинулась в гардеробную, опасаясь неожиданного появления Чжин Хо. Там переоделась в подходящее к случаю платье и натянула носки. Хоть корейцы и ходят по дому босиком, у них не принято встречать гостей без носков.

Вернулась в спальню, заправила постель и отправилась на кухню к Чжин Хо, но столкнулась с ним в коридоре, он как раз шёл меня звать на ужин.

— О, тебе уже лучше! — прокомментировал он моё преображение. — Я приготовил тебе кашу с морепродуктами, — далее сообщил он, чем слегка меня огорошил. Перед отъездом я опустошила холодильник, помыла его и отключила от сети как добросовестная хозяйка. Увидев стол, ломящийся от разнообразных кушаний я вцепилась в спинку стула, чтобы ненароком не свалиться от удивления: 'Ого! Так много и всё мне?! Я столько не съем?!', — мелькали мысли в голове.

Чжин Хо в это время прошёл к плите положил в глубокую чашку каши из кастрюльки и поставил на стол передо мной.

— Когда ты успел всё приготовить? — поинтересовалась я усаживаясь за стол вслед за Чжин Хо.

— Я только кашу сварил, остальное заказал в ресторане неподалёку, — раскрыл он свой секрет. — Кстати за посудой посыльный заедет позже, её нужно только выставить за дверь. Он набрал себе в тарелку всякой всячины и приступил к еде.

— Тебе не нравится готовить? — спросил Чжин Хо, немного погодя.

Я потерянно на него посмотрела: — Почему ты так решил?

— У тебя в доме кроме круп совсем не было продуктов, даже риса и кимчи нет. 'Ну как ему объяснить, что человек, родившийся до перестройки и переживший время очередей и пустых полок в магазинах, очень бережно относится к имуществу и продуктам?! К тому же почти каждый русский Плюшкин в душе и снаружи — старается всё приспособить к делу и ничего не выбрасывает. Впрочем, может и поймёт. Ведь корейцы тоже непонятно почему сушат банановые корки на окнах', — думала я. Дожевав кусочек мидии, я ответила: — Я люблю готовить. Просто не успела закупить продукты.

— Можно заказывать их по Интернету — очень удобно, когда нет времени ходить по магазинам. Тебе нужно хорошо кушать и пить красный женьшень, — наставительно сказал Чжин Хо. Я слушала, прилежно поедая остренькую кашку — 'Всё же мужчина старался, готовил...'.

— Я хотел и завтра к тебе приехать, но нужно решить несколько вопросов с благотворительным фондом 'Арма', — извиняющимся тоном сообщил Чжин Хо.

Я же обрадовалась, мысленно потирая ручки: 'Как кстати он завёл речь о фонде! Можно прыгнуть ему на хвост!'.

— Какую помощь оказывает фонд 'Арма'? — произнесла я.

— В основном оплачивает пластические операции для лиц с ограниченной платёжеспособностью. Помогает приютам, но это в меньшей степени, конечно.

'Конечно, ведь тогда деньги уходят из оборота компании 'Арма', мысленно согласилась я.

— Я могу стать ещё один благотворителем этого фонда?

Чжин Хо кинул на меня вопросительный взгляд.

— Не вижу смысла создавать новый благотворительный фонд. Он потребует найма коллектива служащих, оплаты их деятельности и затрат на налаживание связей. В итоге много средств будет направляться на обеспечение деятельности самого фонда, а не нуждающимся, — пояснила я.

— Хм, здравое суждение. Можешь стать благотворителем, если тебе так хочется, — довольно просто согласился Чжин Хо.

— Я рассчитывала, что средства, которые я буду перечислять в фонд направлялись исключительно на помощь матерям одиночкам и сиротским приютам, — поставила я условие.

— Хорошо. Правда для этого потребуется создать новый отдел, но всё решаемо, — задумчиво произнёс он, прижав палочки к губам.

'Если уж наглеть, то по полной' — мысленно, решила я и произнесла: — Есть ещё одно условие — средства должны быть вложены в реальные проекты. Например, приобретение одежды, оборудование игровых комнат, классов, покупку жилья для одиноких матерей. Иначе деньги распылятся. Думаю, другие фонды жертвуют достаточно средств на мелкие нужды приютов.

— О, для таких целей потребуется много денег. Очень много... Ты уверена, что сможешь осуществлять финансирование крупных вложений? Хотя если поэтапно... — медленно проговорил он по-прежнему погруженный в размышления и подсчеты.

— Я предполагала направить на благотворительные цели 80% доходов от участия в съёмках. И ещё часть средств с моего банковского счёта.

— Лучше только 50%, — предложил Чжин Хо. — Когда ты подпишешь контракт с агентством, часть заработанных тобой денег будет уходить на его нужды.

— Я не планировала работать в агентстве.

— Боюсь, так не получится. В Южной Корее все звезды работают через агентства, которые их продвигают.

— Хорошо, я подумаю об этом.

Завершив ужин, мы перебрались в гостиную. Чжу Чжин Хо удобно устроился на диване всем видом показывая, что уходить он пока не собирается. Я же решила довести разговор о благотворительности до конца.

— Давайте сегодня подпишем договор о моих вложениях в фонд 'Арма', если вы не против, — предложила я

— Ты снова перешла на формальную речь, — недовольно заметил Чжин Хо.

— Машинально, ведь наш разговор принял деловой характер, — объяснила я. — Сейчас принесу ручку и бумагу.

— Не нужно. Я поручу подготовить договор юристу фонда, — остановил он меня.

— Нет. Я не хочу фигурировать в документах фонда. Заключим договор между нами, вы от своего лица будете передавать в фонд полученные от меня средства.

— Зачем тебе такие сложности?

— Не хочу афишировать свою благотворительность. В вере, которую я исповедую, приветствуется именно тайная помощь нуждающимся.

Я принесла несколько листов чистой бумаги, ручки и краску для печатей. Попросила Чжин Хо, как более опытного в этом деле составить договор, сама же прошла к сейфу, чтобы переписать данные по своим банковским счетам.

Вернувшись в гостиную застала Чжин Хо, стоящим возле стопки книг на моём рабочем столе. Заметив меня, он вернулся к столику и вновь сел на диван. Взял со стола бумаги и протянул мне.

— Прочитай, пожалуйста, — состроила я просительную рожицу.

Он послушно выполнил мою просьбу.

— Нужно указать номера счетов, с которых будут перечисляться средства. С первого счета будет ежемесячно перечисляться фиксированная сумма, а со второго в зависимости от поступившего на этот счёт дохода. Я продиктовала фиксированную сумму.

— Существенно, — одобрил Чжин Хо.

— Поэтому и нежелательно афишировать.

— Как знаешь! Если ты мне доверяешь, то всё хорошо.

Про доверие, конечно, говорить было рано. Гарантом служил договор, где были указаны цели, на которые я передаю ему средства.

Перед уходом Чжин Хо попросил звонить ему, если будет нужна помощь. Я согласилась для вида. Как только он ушёл, я созвонилась с банком в Швейцарии, сделала распоряжение по перечислению денег и довольная собой пошла спать.

22. Веселье начинается

До обеда следующего дня я досматривала фильм, отдыхая душой и телом. Время проходило внутри красочного мира дорамы "Скандал в Сонгюнгване" во времена династии Чосон. Меня окружали люди в забавных шляпах, ярких шёлковых одеждах, которые, как и я в обычной жизни, спешили жить. Везде следуя за героями, я радовалась их успехам, переживала за отношения, временами возмущалась их глупости и плакала, разделяя их духовную боль и сопереживая им.

Досмотрев 20-ю, заключительную серию, я испытывала духовный подъём и необъяснимую радость от того, что всё закончилось красиво и благополучно. "Вот бы на яву пройтись по улочкам с хижинами, познакомиться и поговорить с героями. Впрочем, у меня скоро будет такая возможность. Совсем скоро я увижу мир кино изнутри", — думала я, собираясь на прогулку. "Интересно удастся ли мне играть настолько правдоподобно, как сыграли актёры этой дорамы?!"

По моим подсчётам мой сосед Кан Ын Кю уже должен был вернуться со съёмок. "Вот уж кто не удивиться моему преображению так это он", — думала я, возвращаясь из парка.

Действительно, как только я поднялась на свой этаж и стала набирать код на замке, дверь соседской квартиры открылась и из-за неё высунулась голова Ын Кю.

— Привет! Где ты была?! Я тебя потерял! Приехал, думал, ты меня ждешь, а тебя и след простыл, — сообщил он, задорно улыбаясь. Подошёл, привлёк к себе на миг, и, посмотрев в глаза признался понизив голос: — Я соскучился, как будто ты моя девушка, а не соседка.

Присмотревшись ко мне более внимательно, он отступил на шаг и удивлённо произнёс: — Ты посещала клинику "Арма"?! Только в ней так быстро добиваются эффекта фарфоровой кожи.

— А ты откуда знаешь? Ты же парень, — удивилась я.

— В Корее парни ухаживают за кожей даже больше чем девушки. Ухоженная внешность очень важна не только для отношений, но и является большим плюсом при приёме на работу.

Я снова набрала код на двери, открыла её и жестом предложила Кан Ын Кю войти. Он разулся, сразу прошёл в гостиную и залез с ногами на диван как у себя дома. Сняв кроссовку и куртку, я последовала за ним, но вспомнив про обязанности хозяйки, свернула на кухню, где поставила чайник кипятиться.

— Ты будешь сниматься в новом сериале Чхве Мин Су? Я угадал? — спросил он, едва я зашла в гостиную и села на диванчик чуть поодаль от него. Я кивнула в ответ, улыбаясь от радости видеть его.

— Недаром, у меня возникло чувство, будто я знаю девушку, о которой говорил режиссёр, — сказал он как бы себе. Потом взглянул на меня и довольно лыбясь, пояснил: — Пару дней назад, когда я подписывал контракт на участие в съёмках "В поисках любви", режиссёр Чхве интригующе заявил, что в этой дораме будет сниматься новая потрясающе красивая актриса второго плана. Ему рекомендовали её несколько знаменитостей, да и он сам принимал у неё экзамен в университете... Ты произвела на него неизгладимое впечатление.

Я иронично улыбнулась.

— Режиссёру Чхве вообще-то очень сложно угодить, — заметил Ын Кю.

— Значит, ты не сердишься на меня?

— Из-за чего? — удивлённо спросил он.

— Я ведь не сказала тебе, что планирую стать актрисой.

Он встал с дивана и зашагал по комнате: — Я только рад! Теперь мы коллеги, будем сниматься в одной дораме. У нас будут общие интересы и друзья. Мы вместе поедем на съёмки. Здорово! — воодушевлённо воскликнул он. — Я тебе всё буду показывать и объяснять. Будешь моей хубэ.

Он присел рядом, обнял за плечи, слегка наклонился, заглядывая в лицо, и хитро прищурив глаза, произнёс: — Мне больше не хочется оставлять тебя одну. Стоило мне уехать на съёмки, как в газете появилась твоя фотография с Ким Чжо Воном и абсурдным заголовком. Я долго смеялся над бурной фантазией журналистов.

На кухне зашумело, я тут же бросилась отключать чайник. Когда я вернулась с подносом в руках, парень уже сидел на прежнем месте, вытянув ноги на диване. Расставив чашечки с чаем и тарелочки со сладостями, я присела в кресло подальше от Ын Кю. Он взял в руки чашечку, отпил чая и нетерпеливо попросил:

— Расскажи, что ты тут без меня делала?

— Ну, кое-что ты уже знаешь.. — протянула я. — Поступила в Школу драмы, познакомилась с Ким Чжо Воном и режиссёром Чхве Мин Су и посетила клинку "Арма". А также получила предложение руки и сердца, — хихикая, похвасталась я, желая увидеть его реакцию.

— Вот и оставь тебя одну! Я уехал всего на месяц, а ты почти замуж вышла, — в шутку рассердился парень.

В лучших традициях дорам в животе у меня громко заурчало. Я ещё ничего не ела сегодня.

— Ты хочешь кушать?! — тут же забеспокоился Ын Кю. — Я как раз готовил рис, когда услышал звуки на лестничной площадке. Пойдём ко мне, я угощу тебя настоящим кимчи, — он вытянул меня за руку из кресла и повёл к себе в квартиру.

Удобно устроившись на холостяцкой кухне соседа, мы продолжили разговор, уплетая рис с кимчи прямо из большого блюда, в котором Ын Кю его намешал, добавив туда ещё пару каких-то ингредиентов. Кан Ын Кю рассказывал разные истории о съёмках. В это время он нисколько не отличался от русских парней, которые также травят байки, чтобы развлечь девушку. Он очень живо изображал каждое действующее лицо, поэтому я безудержно смеялась, забыв про еду.

— У меня несколько дней выдались свободными, может, проведём их вместе? Погуляем, я покажу тебе Сеул, — предложил Ын Кю.

— Не знаю. Мне нужно подготовиться к университету, — отрешённо проговорила я, вспомнив про учёбу.

— Ты будешь жить в кампусе?

— Ещё не решила.

— Первое время лучше пожить вместе с другими студентами. Легче будет завести знакомства с сокурсниками. Позже многие разъедутся по общежитиям агентств, и подружиться с ними уже не получится, — посоветовал он.

— Хорошо, тогда мне нужно будет подготовиться к переезду.

— Я тебе помогу! — весело предложил Ын Кю.

— Добрый день, Ын Кю! Ты уже вернулся?! А я вот зашла полить цветы...

Мы дружно повернули головы в сторону женщины, стоящей в дверях кухни. В разговорах мы не услышали, как она вошла в квартиру. Ын Кю живо вскочил со стула подбежал к женщине и обнял: — Здравствуйте, омони! Вы хорошо кушали?

— Да! — она привычно поцеловала его в лоб. — Это твоя девушка? — поинтересовалась она, внимательно меня разглядывая.

Я опомнилась, поднялась со стула и поклонилась: — Здравствуйте! Я Ким Лин Мэй, соседка и коллега вашего сына.

— Мне кажется, вы были с Ын Кю на фотографиях, опубликованных в газетах в прошлом месяце?! — полу-утвердительно спросила женщина.

— Да, омони, она! — ответил вместо меня Ын Кю, аккуратно подталкивая маму к выходу из кухни.

— Она красивая и воспитанная девушка, может ты женишься на ней сынок? — услышала я приглушённый голос матери Ын Кю, доносившийся из коридора.

— Омони! Вы снова за своё! — возмутился предложением Ын Кю. — Мы просто друзья и соседи. И я пока не хочу жениться!

— Я уже мечтаю нянчить внуков. Прошу подумай об этом, — попросила она, прежде чем уйти.

Возвратившись на кухню Ын Кю, повернул стул задом наперёд, сел положив руки на спинку. Вздохнул и расстроено произнёс: — Омони снова начнет строить планы о моей женитьбе. Она просто зациклилась на идеи о внуках! Постоянно пытается меня познакомить с разными девушками. Недавно актрису Пак Мин Хе прилюдно назвала невесткой. Мы с ней не знали, как отвертеться от расспросов журналистов. Чего смеешься? Теперь ты тоже в их списке, причём на первом месте! — мстительно заявил Ын Кю.

В итоге этот вечер мы провели вместе, сидели у Ын Кю в домашней студии: болтали о разных превратностях судьбы, он играл мне на гитаре и пел. Сыграв печальную мелодию, он сказал: — Это музыка к одной из заглавных песен дорамы "В поисках любви". Правда, красивая мелодия? Я сам сочинил к ней слова. — Он протянул мне лист с надписанными над нотами словами: — Споём её вместе? — предложил он.

Я взяла листочек, пробежала глазами по нотам и словам. Ын Кю сыграл несколько аккордов, напоминая мне мелодию. Затем более громко сыграл вступление и запел своим приятным мягким ласкающим голосом. Началась моя партия и мой голос слился с его, временами оставаясь звучать в одиночестве. Слова песни, наполненные любовью и тоской, звучали легко и нежно. Казалось, я изливаю в песни свою боль утраченной любви к мужу. Кан Ын Кю пел передавая голосом оттенки чувств всеобъемлющей любви и разрушающей утраты.

— Ты стала лучше петь, — похвалил он, когда отзвучали последние аккорды. — Мне очень понравилось. Нужно петь дуэтом почаще, — проговорил он и снова начал играть печальную мелодию.

Поздно ночью, пожелав Ын Кю сладких снов, я вернулась к себе. После весело проведённого времени в обществе соседа квартира показалась унылой и пустой. Ярче ощущалось моё одиночество. "Ничего скоро скучать будет некогда", — утешила я себя.

Ранним утром следующего дня я проснулась от настойчивой трели дверного звонка. На пороге стоял хмурый Ын Кю.

— Ты еще дрыхнешь?! И не одета! Мы же договорились сегодня вместе пойти на пробежку! Иди быстрее одевайся, я пока сварю тебе кофе, — распорядился он и по-свойски прошёл на кухню.

"Такими темпами он скоро у меня поселиться!" — подумала я и побрела умываться и одеваться.

Вскоре по квартире поплыл аромат свежесваренного кофе. Готовая к подвигам на спортивном поприще, я поспешила на кухню. Ын Кю пил кофе, стоя у окна и наблюдая за чем-то на улице.

— Пей осторожно, кофе горячий, — предупредил он, повернувшись ко мне лицом. — Я запланировал сегодня много всего интересного, — многообещающе проговорил он.

Я взяла кружку со стола, вдохнула аромат кофе и, прикрыв глаза, отпила чуть-чуть: — Ум-м-м! Ты отлично варишь кофе!

Ын Кю чуть выпятил грудь и улыбнулся: — А ты как думала?! Я ведь айдол! Совершенный!

Я прыснула: — Пятый элемент нашелся!

Ын Кю громко рассмеялся, полностью растеряв напыщенность.

Мы пошли на пробежку. На улице стояла солнечная, сравнительно теплая, погода. Снег уже неделю как весь растаял, сухие дорожки, нагретые солнышком привлекали стайки мелких пташек. Кан Ын Кю выглядел великолепно в спортивной жилетке нараспашку, черных спортивных брюках и серой толстовке с капюшоном. Я оделась практически также. Выйдя из дома, мы оба накинули на голову капюшоны и стали похожи на сладкую парочку. Когда мы дошли до парка, Ын Кю достал из кармана маленький плеер, повесил его себе на шею и протянул мне один из наушников.

— Послушай! Моя любимая композиция, — предложил он.

Я засунула маленький наушник в ухо и немного послушала.

— Твоя песня? — спросила я, узнав голос парня.

— Из моего первого альбома. Сейчас он уже не популярен. Но, тем не менее, он мой самый любимый. Я хотел, чтобы ты послушала его, поэтому записал на плеер, — как бы извиняясь, сказал Ын Кю. — Побежали!

Бегая по дрожкам парка, мы слушали музыку. Парень подстраивался под мой темп бега, поэтому наушник ни разу не выскользнул из моего уха.

— Ты слишком медленно бегаешь! — не выдержал он, озорно взглянул, взял меня за руку и побежал в привычном для себя темпе.

Пробежав пару кругов, я взмолилась о пощаде: — Ын Кю, остановись! Я больше не могу! Я устала! Хватит!

Он пробежал еще полкруга, настойчиво таща меня за собой.

— Продолжим в фитнес-центре! — бодренько, заявил он.

— В каком центре? — отдышавшись, удивилась я.

— Ты разве не знала?! В нашем доме этаже есть хороший спортивный центр с бассейном. Пойдём, я тебя запишу. Очень удобно — не нужно никуда ездить.

Он потянул меня за руку к выходу из парка. Так мы и пошли, держась за руки, соединённые проводом наушников. Менеджер фитнес-центра оформил мне годовой подарочный абонемент, так как модели могут заниматься у них бесплатно. Попросил сфотографироваться с ним, чтобы потом повесить фотку на стену в качестве рекламы заведения. Сосед угорал, видя моё смущение.

В VIP-зале, кроме нас никого не было, поэтому Ын Кю показал мне все тренажёры, рассказывая для какой группы мышц нужно применять каждый из них. Я знала об этом, но помалкивала, изображая внимательную хубэ. Наконец Кан Ын Кю выполнив долг сомбэ начал тренироваться.

Я сделала растяжку и, выбрав самый простенький тренажёр, приступила к тренировке. Сделав три подхода по двадцать упражнений, перешла к следующему тренажёру. Ын Кю в это время поднимал штангу в другом конце зала. Испробовав свои силы на нескольких простых тренажёрах, я перешла к силовым нагрузкам на ноги. Но, сделав пару упражнений, вскрикнула от боли. Ын Кю моментально оказался рядом и начал командовать: — Осторожно слезай с тренажёра. — Подставив плечо, довёл меня до скамейки: — Садись! Расслабь ногу! Похоже мышцу потянула! — сообщил он, ощупывая ногу. — Эх, неразумное ты дитя!

"Сам ты дитя!" — подумала я, пытаясь ступить на больную ногу.

— Встать не могу, — жалобно сообщила я, обратно садясь на скамейку.

— Нужно приложить лёд!

Он подхватил меня на руки и понёс к выходу из фитнес-центра. Прижавшись к его плечу, я ощутила жар и приятный запах его тела. "Слишком близко!" — констатировал духовный голос. Я внутренне сжалась, силясь заглушить реакцию организма.

— Ты, что притихла? Боль прошла? — спросил он взволнованно, но, мельком взглянув на меня, рассмеялся: — Ты никак прибалдела?!

Я почувствовала, как напряглись мышцы на его руках и груди. Дыхание едва заметно участилось. Всё-таки близкий контакт двух молодых тел не может пройти бесследно.

— Отпусти меня! Мне уже не больно! — попыталась я сползти с его рук.

— Да, не дёргайся ты! Ты совеем не тяжёлая. — Он донёс меня до моей квартиры, одной рукой набрал код на двери, другой по-прежнему удерживая меня. Внёс меня в спальню и уложил на кровать.

— У тебя есть лёд? — деловито осведомился он, пряча смущение от щекотливой ситуации.

— Наверное, нет, — я тоже чувствовала себя не в своей тарелке.

Он ушёл и через минуту вернулся с полотенцем и миской. Поставил её, на краешек кровати.

— Так, это нужно снять, — снял носок с больной ноги, закатал штанину и осторожно приложил холодное полотенце, предварительно сильно отжав его над миской.

Я отстранила его руки и сама обмотала мокрое полотенце вокруг больной лодыжки. Кан Ын Кю сел в кресло у изголовья кровати и посмеиваясь, сказал: — Как-то мы неправильно реагируем. Что же будет, когда мы станем целоваться на съёмках дорамы?!

Я тихо спросила: — А мы должны будем целоваться?

— Ты не читала сценарий?! Как же ты подписала контракт?

— Мне режиссёр Кан Чан Ук посоветовал согласиться, — растерянно пробормотала я.

Кан Ын Кю взглянул на меня как на несмышленого ребёнка: — Запомни, нельзя подписывать контракт, не прочитав сценария от начала до конца. В нём может быть что угодно, например, слишком откровенные сцены. Подписав бумаги, ты будешь вынуждена делать всё, что говорит режиссёр. Если же откажешься, то заплатишь огромную неустойку.

Он встал и направился к двери. — Лежи пока, я сейчас сценарий принесу — почитаешь, — распорядился он перед уходом.

Кан Ын Кю принёс мне сценарий и ушёл к себе принимать душ, пообещав, что скоро вернётся меня покормить. Обратно он пришёл с кастрюлькой в одной руке и лекарствами — в другой. В кастрюльке был какой-то суп. Ложку мне не отдал, присел на краешек кровати и стал сам кормить меня говоря: — Удивляюсь, как ты сумела потянуть ногу на таком простом тренажере. Ты неуклюжая как маленькая девочка... Но не торопись взрослеть, такой ты мне нравишься больше! — вдруг почти серьёзно признался он.

Я покорно ела суп из ложечки, думая про себя: "Знал бы ты, с кем сейчас говоришь!"

— Кстати, ты совсем перестала говорить мне оппа. Мне приятно, когда ты меня так называешь, — усевшись ближе, и протянув мне очередную ложку супа, заметил парень.

Я же думала о том, как приятно он отличается от русских мужчин. Наш мужик в такой ситуации не то чтобы не помог, но прежде бы обругал, или того хуже — обматерил. А этот парнишка пожалел, и заботиться обо мне как будто я не мышцу потянула, а лежу вся в гипсе. В этот момент я поняла, как сильно в моей прежней жизни не хватало такой нежной заботы. С тех пор как я окончила школу, для окружающих я стала взрослой, а значит, опека не полагалась мне по статусу.

Я ласково взглянула на Ын Кю, и честно призналась: — Мне очень приятна твоя забота, аж мурлыкать хочется.

— А мне приятно заботиться о тебе. Ты похожа на беззащитного котёнка, — улыбнулся он в ответ. — Лин-сси, ты наелась?

Я кивнула: — Кумао, оппа!

— Выпей, таблетку, — он поднёс её прямо к моим губам. — Запей! — протянул он стакан с водой.

— Я могу тебе что-нибудь почитать, — предложил он. — Ты любишь читать манхву? Какая твоя любимая?

— А что это такое? — сонно поинтересовалась я.

— Ты меня удивляешь! А еще в дорамах хочешь сниматься! Манхва — это нарисованная художником история, как комиксы. Дорамы снимают по наиболее популярным из них. Хотя если четно в основном используют популярные японские манги. Я сейчас принесу мою любимую и почитаю тебе, устраивайся пока поудобнее.

Он собрал посуду и ушёл. Я размотала полотенце, свернула его и положила на тумбочку. Затем стянула с себя толстовку и в футболке и штанах забралась под одеяло. Вскоре пришёл Ын Кю, держа в руках красочную книгу в мягком переплёте. Прилёг рядом со мной на кровати поверх одеяла и начал читать, каждый раз показывая на нужные картинки и смешно комментируя их. Он был так близко, но я ощущала только умиротворение. В итоге, я не заметила, как уснула.

Проснулась я внезапно от приснившегося мне кошмара. Резко открыв глаза, не сразу поняла, где я нахожусь. Когда чувство реальности вернулось ко мне, я осознала, что лежу в чьих-то объятьях. Я повернула голову и взглянула в смеющиеся глаза Ын Кю.

— Ты чего-то испугалась? Лин-сси, ты много говорила и даже плакала во сне. Я переживал, так как не смог тебя разбудить и поэтому ждал, когда ты проснёшься, — обеспокоенно рассказал он.

Я села на постели и спросила: — О чём я говорила во сне?

Он тоже сел и спустил ноги с кровати. — Извини, я не понял. Ты говорила, кажется, по-русски...

Я облегчённо вздохнула. Посмотрев на него, как ни в чём не бывало сидевшего на моей постели, спросила: — Оппа, и часто ты так спишь с девушками?

Он широко мне улыбнулся и беспечно ответил: — Нет, конечно! Просто так получилось. Честно, я ничего не делал, только лежал рядом и смотрел, как ты спишь. Спящая, ты похожа на миленького котёночка, поэтому я иногда буду звать тебя — Котёнок.

По большому счёту мне было всё равно: — Хорошо, оппа!

Единственно я не понимала, как же я сумела настолько расслабиться и даже заснуть рядом с малознакомым парнем. Тем не менее, я не смогла на себя рассердиться за это. Рядом с ним я чувствовала себя безмятежно как в детстве. Я давно не переживала такого состояния покоя.

Ын Кю поднялся с кровати, засунул руки в карманы и улыбаясь сказал: — Ладно, котёнок, я пойду, посплю у себя. Утром приду тебя навестить, — чмокнул в лоб и удалился восвояси.

"Приятно иметь столь заботливого друга", — порадовалась я за себя. Попыталась встать, но лодыжку сразу же прострельнуло болью. Негромко охнув, я заставила себя допрыгать на здоровой ноге до ванной и обратно. После всех экзерсисов я решила, что мне лучше пока не вставать. Разделась, легла под одеяло и принялась за чтение сценария, любезно одолженного соседом. И почти его дочитала, когда мои веки стали слипаться.

Очередное утро началось с возмущенного вопля Ын Кю: — Ты ещё спишь?! Уже десять часов! Как ты можешь пропускать тренировку?!

Он подошёл к кровати сдёрнул с меня одеяло, намереваясь насильно вытащить меня из постели. Но видимо не предполагал, что я без пижамы.

— Упс! — только и вымолвил Ын Кю, уставившись на почти раздетую меня.

Я на секунду опешила, потом кубарем скатилась с кровати и закуталась в лежавшее на полу покрывало.

Парень быстро пришёл в себя: — Извини! Я не думал, что ты спишь в одной майке! — И капельку подумав, добавил: — Ты красивая!

— Всё успел рассмотреть?! — возмутилась я. Внутренне радуясь, что перед сном не сняла майку. Поразмыслив, я предложила: — Давай, просто забудем об этом?

Кан Ын Кю лыбясь, мечтательно поднял взгляд к потолку и произнёс с придыханием: — Как я могу забыть твои длинные ноги и ...

Продолжить он не успел, я запустила в него подушкой.

— Больше ничего не говори! Всё нормально, мы же друзья, — попыталась я вернуть ситуацию в привычное русло. — Подожди здесь, я оденусь, — завернувшись в покрывало, я прошла в гардеробную, где проворно натянула спортивнее брюки и футболку. Вернувшись в спальню, я поинтересовалась у Ын Кю: — Чем займёмся сегодня?

— Поплаваем в бассейне, тебе пока нельзя сильно нагружать ногу.

— Ну, тогда пошли в бассейн, — обречённо согласилась я и снова скрылась в гардеробной. Надев купальник под спортивный костюм, я прошла в ванную умыться. В это время Ын Кю приготовил нам апельсиновый сок, выпив его, мы спустились в фитнес-центр.

Бассейн выглядел ультрасовременным, как и большинство объектов в Южной Корее. Когда я вышла из раздевалки, Ын Кю уже сидел на бортике бассейна и медленно болтал ногами в воде. Без одежды он выглядел совсем мальчишкой, не отличаясь рельефной мускулатурой.

Чтобы вырвать Ын Кю из задумчивого состояния, я прыгнула в воду недалеко от него, окатив кучей брызг. Парень моментально включился в игру, выкрикнув: — Ах, так! Сейчас догоню и защекочу! — и прыгнул в воду.

Я ужасно не люблю щекотку, поэтому услышав угрозу, начала резво набирать скорость. Но Кан Ын Кю плавал лучше и быстрее меня. Через несколько минут плавательных гонок он догнал меня и стал ловить за голые пятки. Я возмущённо вскрикивала, стараясь увильнуть, а он дико смеялся надо мной. Мы щекотали, топили и душили друг друга, поднимая тучи брызг, часто уходя с головой под воду. Неловкость, появившаяся между нами после утренней сцены, исчезла как дым. Прикосновения нас тоже больше не смущали.

Вдоволь нарезвившись в бассейне, мы поднялись к себе, разошлись по своим квартирам принимать душ. Переодевшись, я пошла в гости к Ын Кю, он пообещал меня научить готовить кимбап — одну из самых популярных закусок в Корее.

Ын Кю сказал, что кимбап назван так из-за своих компонентов. Ким — прессованные листы морской капусты которые служат для завертывания начинки, основным ингредиентом которой является бап — рис приготовленный на пару с добавлением квашеных овощей, морепродуктов, рыбы омлета и ветчины. Рассказывая мне, Кан Ын Кю мастерски обращался с ножом. Научился он этому, участвуя во всевозможных ТВ-шоу.

Перед прогулкой мы нарядились практически как на бал-маскарад. Ын Кю надел джинсы, вязанный жакет и широкую парку, полностью скрывшую его тонкую фигуру. Шею замотал клетчатым шарфом, на голову повязал бандану и наклеил тоненькие усики. В результате стал похож на задорного молодого пирата, корейского происхождения. Для меня он откуда-то взял парик с длинными тёмными волосами. Надев его и цветные контактные линзы, я превратилась в симпатичную кореянку. Из одежды я тоже выбрала джинсы, кофточку и короткую приталенную ярко зелёную куртку.

Завершив переодевание, мы встали перед зеркалом и расхохотались. Мы походили на двух бесшабашных подростков с претенциозным чувством стиля. Взяли фотоаппарат и отправились на прогулку, предвкушая веселье. Из дома улизнули, через подземную парковку, дабы не нервировать консьержа и не нарваться на недремлющих папарацци. На улице мы взялись за руки и влились в людской поток.

— Здесь совсем не интересно, — пожаловался Ын Кю через некоторое время, — одни небоскрёбы, отели, банки и деловые центры.

Мы свернули с Тегеран-ро на боковую улочку, и попали в иной мир ярко освещённых витрин и неоновых вывесок. Как будто вновь наступил новый год, и все здания украсили к празднику.

Кан Ын Кю всё время мне что-либо показывал, заставляя вертеть головой по сторонам. Мы вместе искали смешные витрины, необычные украшения и надписи. Говорили о том, какие здания нравятся, о красивых прохожих, о встретившихся на пути кафе и о многом другом. Мы торопились поделиться друг с другом своими восприятием, мыслями и чувствами.

Я ощущала себя счастливой. Ведь я встретила нового друга, на которого смогу положиться. Его тёплая рука, бережно державшая сейчас мою руку, могла стать опорой в моей жизни. Радовалась за себя и за то, как изменилась моя жизнь. На пике волнения вознесла молитву Богу, благодаря за всё и моля о том, чтобы новый друг оставался в моей жизни как можно дольше.

Вскоре мы повернули на другую улочку, где оказалось меньше прохожих и намного темнее, чем на первой.

Здесь светились только вывески кафешок, закусочных, мотелей и проката DVD. Я предложила Ын Кю заглянуть в последний взять какой-нибудь диск на прокат. В ответ на это парень согнулся пополам от смеха и долго не мог внятно объяснить причину. Когда он всё же успокоился, то сказал: — Сразу видно, что ты Лин-сси не местная иначе не предложила бы зайти сюда. Дело в том, что помимо проката там сдают комнаты с кроватью.

— Что? — не поняла я.

— Ну... — замялся парень. — Это тоже своего рода мотель.

— А-а-а... — протянула я растерянно, — пойдём отсюда подальше.

Сосед ещё долго по-доброму посмеивался надо мной подкалывая: — А может вернёмся? Зайдём возьмём пару дисков на часика три?

В конце концов я не выдержала и возмутилась: — Не понимаю! Здесь итак мотели на каждом углу, зачем ещё DVD комнаты?

— Понимаешь, обычные молодые люди в Корее до женитьбы живут с родителями и не могут пригласить девушку к себе домой. Поэтому в Сеуле много мест где можно провести время вместе, — улыбаясь, объяснил Ын Кю.

Я была уже не рада, что завела этот разговор. Но Кан Ын Кю не стал развивать тему. Он вспомнил, что мы до сих пор не сделали ни одной фотографии. Мы вновь вышли на Тегеран-ро и фотосессия началась. Я фотографировала, а он меня: лёжа, сидя, в обнимку со статуями и деревьями. Несколько раз, по нашей просьбе, нас фотографировали встречные прохожие. Они неизменно отмечали, что мы красивая пара. Мы их благодарили, мило улыбаясь, и шли дальше бурно обсуждая увиденное.

Домой мы вернулись уже поздно ночью, уставшие от пройденного расстояния и почти безостановочного излияния радости и счастья. Договорились завтра встретиться ближе к обеду и разошлись по квартирам спать.

23. Прятаться бесполезно

Классно спать до обеда! Однако, проснувшись часто чувствуешь опустошённость, словно упустил время, потерял его. Меня тоже сегодня преследовало подобное чувство. Долго ходила из комнаты в комнату, пытаясь собраться с мыслями и заставить себя упаковать чемодан для переезда в общежитие университета. Откуда-то появились сомнения: "Ну, зачем мне всё это сдалось?! Снова учиться! Бэ-э!" Вчерашнее весёлое воодушевление испарилось без следа.

Умылась ледяной водой и вроде бы полегчало. Приняла контрастный душ и в голове прояснилось, даже дышать стало легче. Позавтракала и организм почти пришёл в норму. Переодеваюсь к отъезду, делаю лёгкий макияж, и появляются первые признаки энтузиазма.

Прошла в гардеробную решать задачу уровня высшей математики, называется — "Какую одежду взять с собой?" "Эх, ещё бы знать, что модно у студентов изучающих искусство! Мозги-то у меня под экономику заточены и всеми руками и ногами голосуют за деловой стиль", — размышляла я, в который раз осматривая одежду в шкафу, висевшую рядочком на многочленных плечиках.

"Поставлю вопрос иначе: Как стиль одежды повлияет на мнение окружающих? И чего я хочу добиться в итоге? Очевидно, что если буду одеваться в модные платья, привлеку излишнее внимание, которое мне совсем ни к чему. Следовательно, нужно выбрать противоположенное — носить мальчишескую одежду и прятать волосу под шапку или кепку. Таким образом, я буду серой мышью на фоне модных красавиц и смогу затеряться среди обычных студентов", — решила я. В итоге остановилась на стиле унисекс и на кресло в гардеробной полетели джинсы, рубашки, толстовки, мешковатые свитера, костюмы...

— Млин, как же сложно быть девушкой! — в сердцах восклицаю я.

Пижама, колготы, белье, носки... "Вроде бы всё взяла!" Оборачиваюсь к креслу и хватаюсь за голову при виде вороха одежды. А ведь я ещё не определилась с обувью, сумками, аксессуарами! "Не-е, так дело не пойдёт! Возьму только самое необходимое! Если, что понадобится, приеду за ним на выходных", — решила я, и от сердца отлегло. Разгребаю ворох одежды достаю снизу то, что накидала первыми и упаковываю в чемодан. "И почему он уже полный, ведь взяла всё по минимуму? — недоумеваю я. — Нужно ещё запихать обувь, канцтовары, косметику..."

Раздается трель дверного звонка, плетусь к двери, открываю.

— Ты хорошо кушала? — спрашивает Ын Кю сквозь смех.

— Ага, — отвечаю я, безрадостно взирая на него.

Он снимает кеды у двери, берёт меня за плечи и подводит к зеркалу в прихожей. Смотрю на своё отражение с всклокоченными волосами и слегка размазанной тушью под глазом. Смеясь, привожу себя в надлежащий вид.

— Стресс! — многозначительно говорит Ын Кю. — Учиться ещё не начала, а уже стрессуешь! Впрочем, привыкай, в Корее стресс привычный атрибут жизни. Человек, не испытывающий стресс, считается ленивым учеником или никудышным работником.

"Вдохновляющая будущность, ничего не скажешь!" — мысленно иронизирую я. Перспектива грызть гранит науки кажется всё менее радужной.

— Будешь чаю... воды? — вспоминаю я об обязанностях хозяйки.

— Нет. Вижу, ты уже готова к отъезду. Подвезу тебя до университета, помогу с чемоданом. А то на тебе лица нет, котёнок, — сжалился Ын Кю.

Парень ушёл к себе переодеться к поездке. Я дособирала чемодан, транспортировала его в прихожую, надела куртку и замотала шею широким длинным шарфом молочного цвета. "Вряд ли в кампусе носят защитные маски, а так лицо можно спрятать и выглядит модно", — думала я, поправляя шарф перед зеркалом.

Кан Ын Кю тоже явился с шарфом на шее. Очевидно, одел его из тех же соображений, что и я. Он взял доставку моего чемодана на себя. Я повесила сумочку на плечо, надела мягкие сапожки, закрыла дверь квартиры и налегке спустилась с ним на парковку в цокольном этаже.

На душе зарождалось что-то непонятное. Не мандраж, скорее предвкушение интересного приключения, лёгкий ажиотаж: "Ура! Я студентка и снова буду жить в эпицентре бурлящей молодёжной жизни!"

— Волнуешься? — спросил Ын Кю очевидное, выезжая с парковки на проезжую часть. — Ты за всё время сказала мне всего пару слов. Так на тебя не похоже...

— Не знаю чего ждать, — пожаловалась я.

— И не надо! Лови момент, радуйся, учись и развлекайся, пока съёмки дорамы не начались. Потом не будет времени наслаждаться студенческой жизнью.

— Расскажи как нужно вести себя в студенческом городке?

— Тут всё просто! Первое и самое главное слушаться старших, особенно учителей. Подружиться с соседями по комнате. Ходить с группой и преподавателями в рестораны и походы. Короче не отрываться от коллектива...

Я внимательно слушала и запоминала наставления Ын Кю. Голова шла кругом. Снова зашевелись сомнения: "Смогу ли я там прижиться?! Я ведь воспринимаю мир и думаю уже иначе, чем бесшабашная молодёжь. Да ещё и разница в культуре... Впрочем, студенты самый либеральный народ. Как-нибудь прорвусь!" — постановила я и чуточку успокоилась.

Мы уже доехали до колоритных улиц Сонбук-гу. Дорогу плотно обступали преимущественно двух и трёх этажные кирпичные здания, не отличающиеся какой-либо архитектурной выразительностью. Общая безликость сооружений несколько сглаживалась многочисленными яркими вывесками и цветными навесами над окнами магазинчиков. Особое впечатление производила паутина проводов над узкими переходами между домами, а также мотки кабеля, висевшие на столбах. Словно в стране нет стандартов по устройству электрических коммуникаций и грамотных электриков тоже. Единственное, что здесь соответствовало столичному уровню так это тротуары: просторные, выложенные зелёной плиткой с жёлтой рельефной полосой сбоку и отгороженные от проезжей части симпатичным никелированным заборчиком. В целом, район разительно отличался от фешенебельного Каннама, напоминая больше пригород, чем центральную часть Сеула.

— О, мы почти приехали, — обрадовалась я, увидев на углу очередной улочки небольшой буддийский храм с крышей пагодой. Он легко запомнился мне благодаря своей колоритности, красочной раскраске и красивым кованым воротами.

— Ты уверена? — спросил Ын Кю, сверяясь с навигатором. — В лабиринте улиц Сонбук-гу не мудрено заблудиться!

Он вырулил на приметный пятачок, расположенный напротив главного въезда в университетский городок. Я его тоже хорошо запомнила, потому что увидев его впервые сильно удивилась, как здесь может находиться одно из самых престижных высших учебных заведений Сеула.

— Какое захолустье, — медленно проговорил Ын Кю, оглядывая окрестности через лобовое стекло.

— Зато здесь парк красивый, с высокими соснами и горы поблизости, — заступилась я за своё новое место учёбы.

Мы свернули в сторону подъездной аллеи к воротам университета. Дорога, расположенная в центре лесополосы, почти ничем не отличалась от российских, кроме надписей на асфальте прямо по её середине. Ын Кю припарковал машину не далеко от простеньких ворот с маленьким пропускным пунктом. Поцокал языком рассматривая их неказистый вид. Мне самой они напоминали ворота на какой-нибудь дачный участок в российской глубинке.

— Надо было тебе в Сеульский государственный университет поступать, он хотя бы производит впечатление, — посетовал парень, заглушая мотор.

— Тут только ворота такие. Сам же университет вполне респектабельный.

— Поверю тебе на слово.

Ын Кю поднял шарф повыше, скрывая лицо, и вышел из машины. Мне же вылезать не хотелось. Не знаю почему, но я немного трусила. Глубоко вздохнув, открыла дверцу и тоже покинула автомобиль. Ын Кю уже выгрузил мой чемодан и теперь стоял, придерживая его за ручку. Я подошла к нему ближе, не зная, что сказать. Вроде бы не служить ухожу, а ощущение почему-то такое же.

Кан Ын Кю похлопал меня по плечу со словами:

— Учись прилежно. Не позорь своего оппу!

— Хорошо!

— Слушайся старших. Не перечь учителям. В Корее к учителям особое отношение — они самые уважаемые люди.

— Ладно!

— И не волнуйся! К тому же мы скоро увидимся. До съёмок осталось максимум две недели. Ты справишься! Файтинг! — он сделал характерный жест руками.

— Постараюсь, — пообещала я улыбаясь. Его поддержка вызывала умиление.

— Ну, всё, мне пора, — проговорил Ын Кю, глядя в сторону шушукающейся толпы девушек, образовавшей после нашего приезда.

— До встречи! — попрощалась я.

Парень приспустил шарф, широко улыбнулся на прощание, ещё раз похлопал по плечу, сел в автомобиль и уехал. Я осталась стоять перед воротами в новую студенческую жизнь.

От толпы отделилась девушка постарше подошла ко мне, и поклонившись, спросила: — Вы приехали с Кан Ын Кю?

Разыграв удивление и поклонившись, я произнесла: — Меня подвёз мой брат.

— Ум, — выдала любопытная, и отошла. Вскоре толпа сама собой рассосалась. Я же не спеша, потопала по дороге к университету, катя за собой чемодан.

Мой университет располагается среди холмов в живописном историческом месте. Об этом гласит табличка у входа на его территорию. Всюду аккуратные дорожки и пока пустующие газоны, перед университетской администрацией устроен небольшой водоём с беседкой и скамеечками. Многочисленные здания городка, построены в характерном для современной Кореи угловатом минималистическом стиле.

На подступах к администрации меня затормозила старшекурсница. В её задачу входило направление первокурсников в общежитие. Она подробно рассказала мне, как пройти до здания "кисукса" (общежитие по-корейски). Следуя ценным указаниям, я добралась до внушительной четырёхэтажки. У её дверей меня радушно встретила другая старшекурсница. Она провела меня внутрь здания, у стойки охранника проверила моё имя по списку, сообщила номер моей комнаты, вручила листочек с правилами и пропустила через турникет, приложив к нему свой электронный пропуск.

Подавая документы в университет я не задумывалась где буду жить во время учёбы. И заявление на общежитие оформила на автомате взбудораженная после прослушивания, только из-за того, что услужливая секретарша в деканате подсунула мне его приняв за иностранку. Переехать же в общежитие решилась по совету Кан Ын Кю.

"Живя в общежитии я извлекаю минимум три выгоды. Во-первых, не трачу время на дорогу. Во-вторых, налажу связи с одногуппниками и другими студентами. В-третьих, лучше узнаю местную молодёжь. И третье наверное самое главное, так как вряд ли я смогу правильно сформировать образ моей героини в дораме не имея представление об предпочтениях и ожиданиях корейской молодёжи", — думала я поднимаясь на третий этаж.

Коридор общежития на моём этаже не отличался чем-либо примечательным: наливной сероватый пол, облицованные серой плиткой стены и ярко-жёлтые двери. Я прошла до нужной комнаты и толкнула дверь. Она, как и коридор, оказалась безликой. Видимо, прожив пару месяцев в ультрамодном Каннаме, я подсознательно стала ожидать от всего корейского нечто большее, чем пустые окрашенные стены и стандартная мебель.

Впрочем, имелись некоторые отличия от комнат в среднестатистическом российском студенческом общежитии. Такие как наличие кондиционера, туалета, душевой и ещё специальной шторы, чтобы отгораживаться от соседа. "Уже хорошо", — порадовалась я. Поставила чемодан у одной из кроватей и присела на стул почитать правила кисукса.

Перво-наперво меня поразил внушительный перечень запретов. Так, нельзя готовить в общежитии и приносить еду, пользоваться электрическими приборами (чайником, рисоваркой, утюгом и т.д.), стирать и сушить одежду, нарушать комендантский час и другое по мелочи. "Как же я благодатно жила раньше", — вмиг оценила я разницу.

Кушать можно в местной столовой или близлежащих кафе. Стирку, сушку и глажку нужно производить в специальной прачечной на первом этаже общежития, либо там же воспользоваться химчисткой. Комендантский час начинается в 12 часов ночи и длится до 5-ти утра. "Придётся вновь привыкать к перипетиям студенческой жизни", — констатировала я.

В дверь постучали, зашла кореянка такая же юная и хрупкая на вид, как и я. Она поклонилась и поздоровалась на английском. Я удивилась и ответила также на английском. Вроде бы после посещения клиники меня перестали принимать за иностранку. Например, старшекурсницы, встретившие меня ранее, говорили со мной на корейском, не демонстрируя признаков особого отношения к иностранцам. Сейчас меня отличал от кореянок только светлый цвет волос — свои зелёные глаза я спрятала за цветными линзами. Я слегка замаскировалась, чтобы легче сблизиться с будущей руммейткой. И тут такой облом!

Девушка представилась как Ли Чжи Сук. Я тоже назвала своё имя.

— Вы тоже кореянка? — спросила она, перейдя на корейский.

— Наполовину.

— Понятно. Я указывала в заявлении на общежитие, что хочу жить с иностранкой, — пояснила она, — хотела попрактиковаться в английском.

— Можно общаться и на английском, — согласилась я.

— Замечательно! — Чжи Сук по-детски запрыгала, хлопая в ладоши.

Девушка прошла к свободной кровати. Сняла куртку, убрала её в шкаф и стала разбирать чемодан, раскладывать вещи по шкафам и полкам над рабочим столом. Я также принялась обустраиваться в комнате.

Вечером по громкоговорителю в коридоре объявили о сборе первокурсников в спортивном зале общежития. Определив его местоположение по схеме, напечатанной на оборотной стороне листочка с правилами, мы пошли на первое собрание жильцов кисукса. Перед выходом я спрятала волосы под шапку, чтобы меньше выделяться в толпе.

По пути я обратила внимание, что коридоры здания оснащены видеокамерами через каждые 3-5 метров. С одной стороны, не приятно, а с другой — гарантия безопасности и отсутствия незваных гостей. "Вот и место, где я могу скрыться от всех назойливых лиц мужского пола!" — нашла я хорошую сторону в неприглядном факте наличия слежки.

В зале собралось не меньше трёхсот человек. Через минут десять пришла преподаватель, и дверь в зал закрыли. Все дружно поклонились ей и преспокойно расселись на полу в позах лотоса, либо поджав под себя ноги. При этом большинство держались парами как и я с соседкой Ли Чжи Сук. Женщина объяснила все правила, а также кратко рассказала о системе информационного сопровождения жизни студентов внутри университета. Иными словами, зарегистрировавшись на специальной страничке универа в Интернете можно получать данные по расписанию занятий, различным мероприятиям, учебные планы, электронные варианты лекций и даже ежедневное меню в студенческой столовой.

После лекции мы выстроились в очередь, чтобы получить свой индивидуальный электронный пропуск и по совместительству ключ от комнаты. Попутно у каждого снимали отпечаток какого-либо пальца на выбор. Он требовался для отслеживания нарушений комендантского часа. Если меня сей факт слегка нервировал, то Чжи Сук отнеслась к нему абсолютно индифферентно.

Остаток вечера я провела в Интернете, разместив ноутбук, привезённый из дома на своём рабочем столе. В общежитии везде имелся относительно бесплатный Wi-Fi, так как его стоимость включалась в оплату комнаты. Я знакомилась с новой для меня кредитной системой обучения, согласно которой мои учебные результаты будут выражаться в кредитах. За семестр нужно набрать определённое количество кредитов, в том числе сдав экзамен, чтобы перейти на следующий этап обучения. При этом я сама должна сформировать свою учебную программу, выбрав из предлагаемого перечня интересующие меня предметы.

Я долго копалась в информации, пытаясь точно установить, что стоит за тем или иным названием предмета. Мне нужно было выбрать от двух до шести предметов, главное чтобы два из них были профильные. Также предстояло определиться со временем обучения — до обеда или после. К двенадцати часам ночи я, наконец, решила вопрос с предметами, зарегистрировала заявку на них в специальной форме на сайте универа и легла спать.

Первый учебный день в универе полностью ознакомительный. Мы собрались перед администрацией для экскурсии по университетскому городку. Роль гида выполняет старшекурсник Пак Чжин Гук. Высокий, красивый с правильными чертами лица и прекрасным телосложением. Правда чуточку лопоухий, но очевидно это не имело значения для кореянок, так как, завидев его, женская половина нашей группы почти в один голос издала громкий вздох восхищения. Девушки поголовно смущённо заулыбались, захлопали глазками, прижимая ладошки и кулачки к лицу, т.е. стремились завладеть его вниманием, используя весь арсенал эгьё для таких случаев.

Я же держалась в сторонке, наблюдая детский театр и сдерживая рвущийся наружу смех. Сказывалось культурно различие между нами. "А ведь мне тоже придётся вести себя по-детски раз я собираюсь играть в дорамах" — моя мысль не вызывала энтузиазма. Я горестно вздохнула и поймала на себе взгляд Пак Чжин Гука. В ответ изобразила смущение, применив эгьё, но, похоже, перестаралась. Парень засмеялся, прикрыв рот рукой и отвернулся. Когда истерика восхищения в стиле эгьё прекратилась, Чжин Гук повёл нас по территории студгородка, рассказывая обо всех его закоулках.

Инфраструктура университета впечатляет своей продуманностью. Для каждого факультета предназначается отдельный корпус, полностью оборудованный для практических занятий. При этом эстетической красоте помещений почти не придаётся значения, всё вложено в техническое обеспечение учебного процесса, необходимое для получения студентами отличных практических навыков по своей специальности. Помимо учебных зданий имеются баскетбольные площадки, теннисные корты, большой стадион и галерея в другой части города.

Одно из зданий кампуса почти целиком предназначается для различных студенческих клубов. Комнаты клубов также максимально оборудованы нужной им техникой и инструментами. В этом же здании находятся: банк, парикмахерская, салон красоты, круглосуточный продуктовый магазин и местная медсанчасть.

В центре кампуса располагается собственный театр университета. Огромное здание с панорамными окнами вмещает два зала для выступлений: большой концертный зал и малый для оперетт и театральных постановок. Оба зала оборудованы хорошей осветительной и звуковой аппаратурой. По словам Пак Чжин Гука в театре два раза в год студенты университета дают большое представление для жителей ближайших районов. И нам тоже вскоре предстоит там выступать.

Не менее сильное впечатление оставляет и громадная университетская библиотека. Она занимает два этажа. На первом этаже располагаются столы для чтения и шкафы с книгами, а на втором — исключительно стеллажи с многотомными изданиями, учебной литературой, дисками, газетами и прочим. К библиотеке примыкает хорошо оборудованный лингафонный кабинет.

Насколько я поняла, именно в библиотеке больше всего зависают корейские студенты. Здесь имеется специальная комната со столами разделёнными перегородками наподобие офисных. Она оборудована так для того, чтобы студенты могли спокойно выполнять тут свою домашнюю работу. В ней соблюдается идеальная тишина, за которой следит специальный охранник. Он имеет право выгнать студента, если он мешает другим.

Я мечтательно вздохнула: "Как много знаний заключено в этих книгах. Быстрей бы окунуться в их мир". И снова ловлю взгляд старшекурсника Чжин Гука. Он улыбнулся, демонстрируя, что выделил меня из толпы. Я отвернулась: "Больно-то хотелось!". Мои мысли занимала проблема с чего начать исследование университетского кладезя знаний.

Покинув библиотеку, мы прошли к стадиону, на котором выстроились палатки с группами студентов, призывающих вступить в их клуб. Я бродила под руку с Ли Чжи Сук между палаток, пытаясь определится чего именно я хочу из предлагаемого многообразия хобби. В итоге выбрала Клуб игры на каягыме. Интересно и может пригодиться на съёмках исторических дорам. Когда записывалась, меня поразил тот факт: насколько клуб популярен — в списке я оказалась девяносто седьмой.

По тем же причинам я выбрала клуб корейских народных танцев. "Лишь бы всё успевать!", — думала я, покидая палатку клуба. Помимо посещения занятий по выбранным мною предметам, я автоматически попала на курсы корейского языка для иностранных студентов. В конце этого курса мне предстоит сдать TOPIK — государственный экзамен на знание корейского языка. В принципе это отличная возможность для меня подучиться читать и писать на хангыле.

Завершилась экскурсия в аудитории, где нас ожидала наш куратор. Пак Чжин Гук представил нам женщину и сообщил, что он будет отвечать за нашу подготовку к университетскому представлению, которое состоится где-то в середине апреля. Куратор сказала, что за неделю нам нужно определиться с выступлением, и в следующий четверг мы должны будем вновь собраться и обсудить имеющиеся идеи.

Вскоре нас отпустили. Девушки плотной стайкой окружили Чжин Гука. Я же сразу направилась в библиотеку. Она притягивала меня как магнит. Поднявшись на второй этаж, я прошла между стеллажей, вдыхая особый запах страны книг, где за каждой обложкой таится удивительный мир. И не важно, какой стиль использован для его отражения: художественный, публицистический или научный. Он всё равно заманчив своими образами и знаниями.

Правда не все книги следует читать. Среди них встречаются такие, прочитав которые невольно обрастаешь духовной грязью. Лучше вообще избегать чтения книг, где повествуется о самых низменных поступках человека и мировоззрении асоциальных личностей. Высок риск заразиться их духовной болезнью, которая может искалечить сознание.

Я вспомнила книгу, навсегда изменившую моё видение мира. Прочитав её, я перестала верить в чистоту помыслов людей и в искренность их поступков. Может быть, я просто была не готова, слишком юна. Никто не сказал мне тогда, что книга может нести в себе яд способный разъедать человеческую душу. Особенно если ты восприимчив к эфирному миру и помимо слов видишь и ощущаешь чувства, впаянные в строки. "Почему никто не говорил мне быть острожной в выборе книг? Опасаться некоторых знаний раскрываемых на их страницах..."

Неожиданно чья-то рука закрывает мне рот, и меня рывком утягивают за соседний стеллаж. Незнакомый парень прижимает меня к книжным полкам. Не убирая руки с моего рта, другой рукой он снимает армейскую кепку с моей головы. Светлые волосы волной ложатся на плечи. Я шокировано смотрю в озадаченные глаза парня. Время как будто замерло, и мгновенья воспринимаются как минуты.

Осознав ошибку, парнишка моментально убирает от меня руки и сгибается пополам: — Извините, я обознался.

— Ум, — я принуждённо улыбаюсь, слегка кланяюсь в ответ, намереваясь быстрее удалиться.

Но тут из-за соседнего стеллажа раздаётся издевательский смех и выходит светловолосый парень, одетый в такую же, как у меня клетчатую рубашку и кепку. Он снимает кепку и картинно кланяется нам.

— Джин Ён совсем нюх потерял! Перепутать меня с девчонкой! — восклицает парень и подходит ближе, меряя меня взглядом. — К тому же она ростом ниже меня!

— Она так осторожно шла, я подумал — ты крадёшься, — оправдывался первый.

— Ага! Когда я крадусь, моих шагов не слышно, — хвастливо заверил светленький. Взял прядь моих волос, повертел между пальцев, пощупал. Перевёл взгляд на меня, наклонил голову на бок, на секунду улыбнулся и спросил: — Какой краской вы волосы красите?

Я, выпав в осадок от его непосредственности, едва выговорила: — Это мой родной цвет. Его крашеные волосы были такого же оттенка как у меня. Вообще он мне почему-то напоминал мультяшного Нильса — задиру, обижавшего гусей.

Парнишка отпустил прядку, поставил руку на книжные полки и наклонился, напирая на меня. Я инстинктивно отодвинулась, ещё ближе прижимаясь к стеллажу.

— Вы иностранка?

— Меня зовут Ким Лин Мэй, — тихо сказала я, надеясь, что услышав корейское имя, парень сделает нужный мне вывод.

— Дже Сок не приставай к девушке! — из-за стеллажа с книгами вышел ещё один паренёк постарше. Такой же высокий и симпатичный, как и первые двое, с ёжиком медных волос на голове. Он подошёл к нам и с интересом посмотрел на меня: — Совсем напугал малышку, — растягивая слова, проговорил он. Я мысленно хмыкнула: "Сам карапуз!".

— Что здесь происходит? — грозно вопросил мужской голос. Мы дружно повернули головы в его сторону. Недалеко от нас стоял аджосси в форме охранника.

— Мы договариваемся пойти вместе покушать, — оправдался новенький.

— Тогда поспешите в столовую и не шумите в библиотеке, — более миролюбиво велел охранник и ушёл.

— Меня зовут Сон У Ён, тот кто тебя напугал — Чан Джин Ён, а светленький — Им Дже Сок, — представил всех паренёк, появившийся последним.

— Очень приятно, Ким Лин Мэй, — пробормотала я, обдумывая пути к отступлению. Не хотелось идти в столовую в окружении трёх парней. Вообще я планировала держаться от парней подальше.

— Джин Ён, ты испугал девушку, поэтому извинись и угости обедом, — распорядился У Ён. "Точно, он среди них старший", — мысленно отметила я.

— Пойдёмте в столовую или в кафе? Куда вы хотите? — спросил тот.

— Давайте я пойду, а вы сами отобедаете? — попыталась я скрыться.

Дже Сок заступил мне дорогу: — Да, не стесняйтесь вы! Мы, просто хотим извиниться! Позвольте нам сохранить лицо.

"О, нет! Теперь не отвертеться", — мысленно простонала я. У корейцев есть принцип, согласно которому при взаимоотношениях в обществе они должны помогать другим сохранить лицо. Ради этого они могут соврать, заключить лишний для них контракт, нанять абсолютно не нужного им работника лишь бы тот сохранил лицо. Также для них важно никого не расстраивать и сохранять хорошие отношения со всеми вокруг. Поэтому они с лёгкостью могут пообещать что-либо, зная, что вовсе не собираются это выполнять. Лишь бы человек остался доволен и отношения с ним не ухудшились.

Я удручённо вздохнула и кивнула, соглашаясь на обед. Мы гурьбой спустились по лестнице на первый этаж и тихо покинули библиотеку.

Джин Ён отдал мне кепку. Я на ходу собрала волосы, чтобы снова спрятать их. Дже Сок выхватил головной убор из моей руки, и спрятал за своей спиной: — Оставьте! Вам без кепки лучше! Вы красивая! — улыбаясь, проговорил он.

— Не смущай девушку, — приструнил его Сон У Ён.

— Вы на каком курсе учитесь? — спросил Джин Ён, когда мы вышли на дорожку к студенческой столовой.

— Видно же, что на первом, — ответил вместо меня У Ён и спросил сам: — По какому направлению вы обучаетесь?

— Сценического искусства в Высшей школе драмы, — сказала я.

По пути в столовую мы встретили Ли Чжи Сук. Я познакомила её с парнями.

— Пойдёмте с нами обедать, — предложил ей Джин Ён.

Соседка смущённо согласилась, взяла меня под руку, и мы зашагали дальше. В столовой набрав себе на подносы еды, мы расселись за длинным столом. С одной стороны я и Чжи Сук, а с другой — парни.

— Чжи Сук, вы тоже поступили в Школу драмы? — спросил любопытный Дже Сок.

— Да. А в какой высшей школе учитесь вы? — в свою очередь поинтересовалась руммейтка.

— Дже Сок и Джин Ён в этом году поступили на первый курс Музыкальной академии. А я учусь в Высшей школе танца на третьем курсе вместе с Пак Чжин Гуком. Слышал, он стал помощником вашего куратора? — уточнил У Ён.

— Да, он сегодня проводил для нас экскурсию по кампусу, — широко улыбаясь, ответила Чжи Сук. Я же сидела молча, осторожно уминая острую тушёную говядину, горкой наложенную на мой поднос щедрой рукой Чан Джин Ёна со словами: "Я угощаю! Кушайте больше! Это же настоящая корейская говядина!".

— А вы уже вступили в какой-нибудь клуб? — полюбопытствовал Им Дже Сок.

Ли Чжи Сук и я дружно кивнули головой.

— Я вступила в Клуб игры на гитаре и Альпинистский клуб. А Ким Лин Мей выбрала Клуб народного танца и Игры на каягыме, — ответила Чжи Сук за нас двоих.

Услышав это парни дружно покатились со смеху.

— Что смешного? — удивилась я.

— Сами узнаете, — сквозь смех проговорил Джин Ён. — Пусть будет сюрприз. Потом поделитесь впечатлениями, — не переставая смеяться, проговорил он.

— Девушки, может вы вступите ещё и в Клуб современного танца? — спросил светленький Дже Сок. — Наш Хён там за главного! — сообщил он, посмотрев на Сон У Ёна. — Будем вместе разучивать новые танцы.

— Хорошо! — согласилась Чжи Сук за нас обеих. Девушка оказалась более бойкой, чем я предполагала.

— Тогда может перестанем говорить формально? — предложил Джин Ён.

Все в ответ согласно закивали. В этот момент большой плазменный телевизор, висевший на одной из стен столовой, активизировался сам собой. На нём отобразилась картинка с ректором университета и стоявшим с ним рядом довольно улыбающимся Ким Чжо Воном. Не менее довольный ректор сообщил, что в этом учебном году председатель известного агентства Ким Чжо Вон учреждает особую премию для студентов Университета искусств, которые успешно выступят на предстоящем апрельском представлении. Затем выступил Ким Чжо Вон пообещав, что агентство "Gift Entertainment" заключит контракт с тремя студентами, которые успешно проявят себя на концерте.

— Надо постараться! Круто на первом курсе попасть в "Gift"! — воодушевился Им Дже Сок.

— Я слышал, что в "Gift" можно дебютировать всего через полгода! — поделился Чан Джин Ён.

— Интересно, студенты из Школы драмы тоже могут претендовать на премию? — высказала сомнения Ли Чжи Сук.

— Такое впервые за последние три года! — авторитетно заметил У Ён.

"Это не из-за меня!" — пыталась я утихомирить разгулявшееся воображение. Казалось Чжо Вон загоняет меня в ловушку. "Барышня, да вы никак страдаете манией величия?!" — язвительно заметил внутренний голос, молчавший последнее время. "Отчего же страдаю, я ей наслаждаюсь!" — сердито ответила я известной фразой. "Простое стечение обстоятельств!" — постановила я и запретила себе думать об этом.

Вскоре волнение улеглось, и ребята продолжили кушать. Я тоже старательно доедала острую говядину, и уже понимая, что долго так питаться просто не смогу и нужно как-то решать эту проблему.

— Ким Лин Мэй, ты иностранка? — принялся за старое Дже Сок.

— У меня корейское гражданство, — снова увернулась я от прямого ответа.

— У тебя же волосы светлые! — привёл он самый веский аргумент.

— И у тебя тоже! — ответила я, словно не понимая, куда он клонит.

— Мне в деканате сказали, что вместе с нами в Школу драмы поступила девушка из России. Сегодня я всё утро потратил на её поиски в кампусе. Но так и не нашёл, — проговорил парень, сменив тактику.

— Так нужно было сначала узнать её имя, а потом разыскивать, — поучительно заметил Джин Ён.

— Да, я стормозил! Но завтра точно узнаю! — многозначительно глядя на меня, пообещал светленький.

— Зачем тебе нужна эта иностранка? — спросил У Ён, то, что и я жаждала узнать.

— Да так... Хотел познакомиться... — сказал Дже Сок без энтузиазма, дав понять, что не собирается раскрывать нам свои планы.

После обеда ребята предложили пойти отметить наше вступление в клуб. Но я отговорилась делами и направилась в комнату общежития. Ли Чжи Сук пошла вместе со мной, делясь своими впечатлениями. Девушка была на седьмом небе от знакомства с тремя красавчиками.

24. Каягым и современные нравы

Из столовой мы поднялись к себе в комнату и, не сговариваясь, стали прибираться. Ибо в ней творился форменный беспорядок, так как утром мы обе проспали и одевались в дикой спешке.

— Кто из парней тебе больше понравился? — спросила Чжи Сук, когда мы завершили уборку, и присели отдохнуть на кровати напротив друг друга.

— Все трое симпатичные. Но у меня уже есть человек, который мне нравится, — мягко намекнула, что я ей не конкурентка и она вольна выбрать любого.

— Встречаетесь? — оживилась девушка, почуяв любовную историю.

— Мы даже не знакомы, — сказала я, вспоминая завораживающий танец Кан Сан Ху, посреди торгового центра.

— Неразделённая любовь! — печально проговорила она. — Я тебе сочувствую.

— Ничего. Скоро я обязательно с ним познакомлюсь, — поделилась я своими планами.

— Он учится в нашем университете? — вновь оживилась девушка.

— Нет, он уже закончил учёбу. А тебе кто из парней понравился? — поинтересовалась я, уже зная ответ. В столовой, я видела как руммейтка с интересом переглядывалась с рыжеволосым Сон У Ёном. Любопытно было наблюдать за их смущёнными и одновременно многообещающими взглядами.

— Мне?! У Ён, он более ответственный, мне кажется, — неуверенно проговорила она, устремив взгляд на пол.

— Согласна! Он самый серьёзный среди троих. Думаю, он будет внимательным и заботливым парнем.

— Думаешь?! У него красивая улыбка, — сказала она и смущённо прикрыла щёчки ладошками, словно скрывая румянец. И настолько её жест выглядел естественным и красивым, что ни капельки не казался кривлянием, как у других девчат. — Но он совсем не смотрел на меня, — девушка обиженно насупила губки.

— Смотрел, и очень много, когда ты не видела. Полагаю, ты ему понравилась.

— Ах! Да?! — она устремила на меня вопрошающий взор, обмахиваясь ладошкой.

— Ага, — подтвердила я, умиляясь её реакции.

Она снова спрятала лицо в ладошки, потом убрала их и поставила указательные пальчики на щёчки покачивая головой из стороны в сторону, выражая, таким образом, свой восторг. Я не стала больше ничего говорить, предоставив ей возможность насладиться моментом и помечтать. Взяла расчёску, аккуратно расчесала свои волосы и заплела французскую косу.

— Ой, как красиво! — девушка моментально оказалась рядом, увидев мою причёску.

— Могу и тебе заплести. Хочешь?

Она радостно закивала головой, подала свою расчёску и присела на мою кровать. Я осторожно расчесала её чёрные, тяжёлые волосы и сноровисто заплела такую же косу как у себя: — Готово! — сказала я, закрепив кончик резинкой.

Ли Чжи Сук подбежала к своему зеркальцу, осмотрела причёску со всех сторон. Прошептала: — Красиво!

Отложила зеркальце, взяла и протянула мне свой телефон: — Сфотографируй меня, пожалуйста, я хочу выложить фотку в инет.

Я сфотографировала её в нескольких позах. Затем мы сделали несколько селфи вместе. Девушка погрузилась в смартфон, размещать фотки на своей страничке. От нечего делать я нанесла на лицо маску и прилегла отдохнуть на 15 минут. Время прошло, я сходила в ванную смыла с лица глиняную массу. Руммейтка не подавала признаков внешней активности, затерявшись где-то во всемирной сети. Её лицо отражало сосредоточенное внимание, но внезапно расцвело яркой детской улыбкой.

Нанося ночной крем на лицо, я наблюдала за девушкой, всё больше понимая, что очень хочу стать её подругой. Ли Чжи Сук мне понравилась, как только вошла в нашу комнату. Тогда девушка спокойно прошла и заняла место, которое я оставила свободным, не возражая и не демонстрируя свой норов. Она даже поинтересовалось, есть ли у меня какие-либо правила, которые ей нужно соблюдать. Её поведение, поступки показывали, что она мягкий, внимательный и уступчивый человек, обладающей скрытой внутренней силой. Если бы была возможность выбирать, я бы хотела обладать таким же характером как у Чжи Сук. В отличие от неё я малость избалована и капризна, так как воспитывалась в семье одна, как королева. Конечно с возрастом, эти шероховатости характера сгладились, но иногда бывает, проявляются в мелочах.

— Какой у тебя хороший крем! Я видела его рекламу по телевизору, — услышала я восторженный голос девушки за своей спиной.

Обернулась, посмотрела на соседку. Казалось, она не замечает меня, с благоговейным трепетом взирая на баночку крема на моём столе. "Ещё одна помешанная на уходе за внешностью!" — недовольно высказался внутренний голос. "Помолчи!" — угомонила я зануду. Достала из шкафчика непочатую баночку такого же крема и протянула девушке: — Мой подарок тебе!

— Я не могу его принять! Он ведь очень дорогой! — отказывается Чжи Сук, но взгляд говорит об обратном.

Поднявшись из-за стола, подошла к девушке и, улыбнувшись, вложила баночку в её руки: — У меня ещё есть такой.

— Но у меня нечего подарить тебе! — огорчилась она.

— Подари мне вон ту заколку, — предложила я, указав на простенький, но симпатичный бантик, лежавший на её столе, — она мне понравилась.

— Дарю! — протянула она заколку.

— Кумао! — поблагодарила я, понимая, что заложила кирпичик в фундамент нашей дружбы.

— О, я с тобой дружу! — довольно сказала девушка.

— Я действительно хочу стать твоей подругой!

— Согласна, будем подругами! Сделай так! — потребовала она, сложила пальцы в кулак, а потом разогнула мизинец и большой палец. Недоумевая, я выполнила просьбу. Чжи Сук зацепила мой мизинец своим и приложила большой палец к моему. — Это печать, чтобы наша дружба была крепкой и долгой! — пояснила она. — Перед отъездом в Сеул на учёбу я переживала, что останусь без подруг.

— Откуда ты приехала?

— Из Кёнджу. Я выиграла грант на обучение в Университете искусств.

— Ты молодец! — похвалила я девушку.

Ли Чжи Сук лишь смущённо махнула рукой.

— А ты родилась в Сеуле? — в свою очередь поинтересовалась она.

— Я не знаю, где я родилась, — честно призналась я. — Но последнее время жила в Сеуле, — что тоже было чистой правдой. Затем сказала заговорщицким тоном: — Мне очень хочется поделится с тобой одним секретом... Выдержала паузу и похвасталась: — Я скоро буду сниматься в дораме!

— Чинча (правда)!? — девушка радостно запрыгала и захлопала в ладоши. Я присоединилась к ней, подумав: "Пусть по-детски, зато искренне!" Попрыгав, мы держась за руки упали на кровать и громко рассмеялись. — Супер! Я живу в комнате со звездой! — воскликнула Чжи Сук. Полежав так минуту, она перевернулась на бок, положила голову на согнутую в локте руку и поинтересовалась: — С кем из знаменитостей ты будешь сниматься?

Я повернулась к ней, скопировала её позу и проникновенным голосом сообщила, наслаждаясь моментом: — С Кан Ын Кю!

— Чинча!? — соседка резко села на кровати. — Круто! Ты возьмёшь для меня автограф? Мне нравиться Кан Ын Кю. Я его фанатка, — она вскочила с кровати и бросилась к своему чемодану, через секунду достала из него и развернула передо мной красочный плакат с Ын Кю. — Я взяла постер с собой, но подумала, тебе не понравится, если повешу на стену. Ын Кю многие не любят, считают высокомерным, — погрустнев, произнесла она. — И даже называют геем, — добавила девушка, понизив голос.

Я рассмеялась: — Не-е, он точно не гей! Я не плохо его знаю, поэтому можешь мне верить.

— Здорово! — вмиг повеселела Чжи Сук. — Ты познакомишь меня с Кан Ын Кю? — она выжидающе посмотрела на меня, умильно хлопая ресницами. — Если тебе не будет сложно! — добавила она поспешно.

— Хорошо! — согласилась я, уверенная, что Ын Кю не откажет мне в просьбе немного пообщаться с моей новоиспечённой подругой.

Ли Чжи Сук от избытка радости закатила глаза и широко раскинув руки, рухнула на кровать, смяв лежавший на ней постер. — Ой! — моментально вскочила она и стала заботливо разглаживать его руками: — Прости, Ын Кю! Я случайно!

В её словах было столько искреннего сожаления, будто она на самом деле могла этим обидеть Ын Кю. "Вот что значит быть фанаткой!", — мысленно заметила я, наблюдая как девушка, бережно закрепляет скотчем плакат на стену. "Теперь каждый день Кан Ын Кю будет мне улыбаться", — порадовалась я, глядя на плакат.

— Ты влюблена в Кан Ын Кю? — Чжи Сук по-своему поняла мой взгляд.

— Не-е-ет! — отказываясь, затрясла я головой. — Мы друзья!

— Чинча? — подозрительно спросила Чжи Сук.

— Чинча! — заверила я соседку.

Остаток вечера и часть ночи мы провели за обсуждением Кан Ын Кю. Ли Чжи Сук хотелось знать ещё больше о своём кумире. Я рассказала ей почти всё об известных мне фактах жизни Ын Кю, но она спрашивала и спрашивала, задавая вопросы по второму кругу. В итоге мы уснули на одной кровати, забив на подготовку к первому учебному дню.

Первые учебные занятия пролетели как один миг. Ново, интересно и интригующе. Студенты на занятиях сидят в куртках, так как отапливается только пол и в аудитории прохладно. Могут прийти в маске и усесться на пол, если не хватает мест. Ещё меня удивило то, что парни не снимают головные уборы в помещении. В остальном же обычное учебное занятие в аудитории, оформленной гораздо хуже, чем в большинстве российских вузов.

Преподаватели настраивают на то, что нас ждёт великое будущее, нужно только приложить усилия. Следует обрести навыки перевоплощения, внутреннего чутья в создании яркого образа героя, развить свою творческую волю. Нужно повысить свою концентрацию, ведь на сцене очень важно контролировать речь, движения, эмоции и мимику. Именно высокая концентрация актёра на роли делает его игру реалистичной. Но одной концентрации не достаточно, нужна ещё и увлечённость образом. Увлечённый актёр способен вести за собой тысячи зрителей погружая их в свой мир, захватывая их воображение. При этом важно и воображение самого актёра, так как именно оно рождает представление о герое, формирует его цельный образ и характер.

Я слушаю, пишу, запоминаю. Лекции проводятся легко. Преподаватели объясняют упрощённо. Даже слишком на мой взгляд. Нам предстоит многое изучать самим, ведь основной упор здесь делается на развитие практических навыков в условиях жёсткой конкуренции между студентами. Такова концепция преподавания, закреплённая в учебной программе университета.

После занятий спешу в столовую. Там застаю Ли Чжи Сук в окружении разноцветной троицы. Я для себя назвала так парней из-за разного цвета их волос. Они весело что-то обсуждают, беззаботно смеются. "Такой и должна быть в идеале студенческая жизнь", — думаю я, глядя на них. Набираю себе на поднос наименее острой еды и присоединяюсь к компании.

— О, Ким Лин Мэй! Присаживайся! — радостно встречает меня У Ён, остальные приветственно кивают.

— Как прошли лекции? — спрашивает Джин Ён, отложив палочки.

— Интересно! Но много задали для самостоятельного изучения, — делюсь я впечатлениями.

— Нам тоже, — невесело замечает Дже Сок.

— Когда пойдёшь в клуб игры на каягыме? — перебивает его Джин Ён, сдерживая смех. — Мы все этого ждём! — он, ехидно улыбаясь, обвёл друзей взглядом и те подозрительно заухмылялись.

"Что-то тут не чисто!" — замечает внутренний цензор. "Да уж, и ежу понятно, что какая-то каверза!", — поддакиваю я мысленно. Вслух же произношу: — Вот покушаю и схожу!

— Угу, сходи, — одобрительно говорит У Ён. — Приходи и в наш клуб в четыре, мы все там будем. Ли Чжи Сук тоже обещала прийти, — он переводит взгляд на девушку. Та же, не переставая есть, поворачивается в мою сторону и кивает, подтверждая его слова.

— Почему ты снова кепку напялила?! Говорил же тебе не идёт! — пристаёт ко мне Дже Сок. — Отдай её мне! — он через стол тянет руки к моему головному убору. Я уворачиваюсь: "Не хватало ещё заново укладывать волосы под кепку".

— Не лезь к Лин Мэй! Это её дело, что носить! — останавливает беспредел старший У Ён. — Короче, девушки ждём вас в четыре в клубе, — он бросает взгляд на парней и они дружно выходят из-за стола, забрав свои подносы с остатками еды.

— Смотри, уже пытаются командовать нами. Одним словом мальчишки! — многозначительно говорит Чжи Сук, глядя в след, покидающей столовую троице.

— У тебя сейчас какие планы? — интересуюсь я у девушки.

— Мне нужно найти подработку, поэтому я пойду в город, посмотрю, не требуется ли официантка в каком-нибудь ресторанчике поблизости.

— А как же учёба?

— Днём буду учиться, по вечерам и выходным — работать.

— Буду тебе помогать в свободное время, — обещаю я.

— Не откажусь! — улыбается Чжи Сук.

— А за помощь научишь меня эгьё.

— Я и просто так могу научить, — соглашается она.

— Просто так не интересно, — возражаю я.

Вскоре и Лжи Чжи Сук ушла по своим делам. Я же осталась чахнуть над обедом. Не хотелось огорчать работников кухни, оставив еду на подносе. Поэтому сидела и медленно доедала, делая перерывы, чтобы отдышаться и залить водой пожар во рту.

Из столовой я направилась прямиком в здание для студенческих клубов постигать "страшную" тайну Клуба игры на каягыме. Поднялась по лестнице на второй этаж и отыскала по номеру нужную комнату. Из-за её двери слышится, как кто-то исполняет на каягыме плавную и очень выразительную мелодию. Я тихо стучу и захожу в просторный зал, заполненный девушками, сидящими на полу аккуратными кругами, каждая со своим инструментом. В зале царит образцовая тишина. Девушки, замерев как одна, внемлют игре мастера.

В центре этой композиции подобно властелину восседает Пак Чжин Гук, играя на каягыме. Он медленно перебирает струны, прикрыв глаза и полностью погрузившись в мир музыки. Нежное звучание перебираемых струн подобно дуновению тёплого весеннего ветерка, приносящего ароматы цветов расцветающих на склонах гор и запах согретой солнцем земли. Нежно, маняще и безмерно прекрасно.

В созданную моим воображением воздушную картину не вписывался только сам исполнитель. Массивная фигура, склонившаяся над инструментом, и современная короткая спортивная причёска, скрывающая оттопыренные ушки, почему-то смотрелись комично. В облике Чжин Гука не хватало изящества, подсознательно ожидаемого от исполнителя нежной музыки. "Если бы его одеть в корейский костюм эпохи Чосон, с широкополой шляпой и висящими на ней бусами, то он выглядел бы более органично, играя на коягыме", — думала я. Но больше всего меня рассмешила, наигранная сосредоточенность на лицах девушек, их явное желание потакать обожаемому сэнсэю, точнее сонсэнниму.

Пак Чжин Гук последний раз тронул струны, картинно поднял руки над инструментом, вздохнул, словно с трудом покидая мир музыкальных грёз, и только потом открыл глаза и снисходительно оглядел девушек. Зал потонул в бурных аплодисментах и выкриках обожания. Я воспользовалась суматохой, прошла в дальний угол, чтобы выбрать себе инструмент среди десятка других.

И так получилось, что когда Чжин Гук посмотрел на меня, я не хлопала как девушки вокруг, а бережно держала непривычно тяжёлый для меня каягым. Более того, парень застукал меня с поличным, увидев ироничную ухмылочку на моём лице. Он недовольно сверкнул глазами. "Как же кто-то не почитает его величество!" — мысленно прокомментировала я его взгляд. "Гром гремит, земля трясётся, даже курица несётся по веленью твоему! — издевательски блеющим голосом пропел внутренний голос. "Удружил!" — заявила я, с трудом удерживая серьёзное выражение лица.

Чжин Гук встал и громко произнёс, перекрывая голосом затухающие овации: — Девушки, познакомьтесь с Ким Лин Мэй. Она в этом году присоединилась к нашему клубу.

Я, как полагается низко поклонилась, девушки также слегка поклонились мне. Чжин Гук сказал: — Проходите сюда Ким Лин Мэй, я покажу вам, как играть на каягыме, — он указал на место подле себя.

Некоторые девушки огорчённо громко застонали. Послышались приглушённые восклицания: "Почему не я?! И что такого в этой новенькой?! Она в прошлой жизни страну спасла что ли? Посмотрите, как ужасно она выглядит и эта дурацкая кепка на голове?!". "Короче сплошное фи!", — мысленно подвела я итог вместо них. "Похоже ты крупно попала!" — заметил внутренний голос, когда я пробиралась между рядов, сидевших на полу девчат к "его величеству" Чжин Гуку. Тот давал указание, чтобы старшие объяснили младшим, как исполнять новую мелодию.

— Садитесь, я сам буду учить вас! — сказал он, словно делая мне громадное одолжение. — И снимите кепку — она будет мешать!

"Я бы предпочла, чтобы меня учил кто-нибудь другой", — возразила я мысленно. Моя интуиция мне сигналила, что добром это не кончится.

Сняла кепку и убрала её в сумку. Немного неуклюже установила каягым на пол и села сама, скопировав позу девушек сидевших рядом. Пак Чжин Гук также опустился на пол за моей спиной. Я взглянула через плечо: "Вроде бы на приличном расстоянии от меня".

— Вы играли раньше на каягыме? — спросил парень.

— Нет.

— А ноты вы знаете?

— Я обучалась игре на фортепьяно.

— Понятно. Значит, начнём с азов. Звук каягыма, его тональность, зависит от силы натяжения струн. Поэтому когда исполняете мелодию, вы должны правильно нажимать на струны, создавая в них нужное напряжение. Поставьте сюда указательный палец, — указал он на первую струну инструмента. Я выполнила указание.

— Не сюда, а вот здесь, — он взял мою руку в свою, и, поставив на корпус каягыма нажал моим указательным пальцем на струну. Его ладонь покрывала мою руку обдавая теплом. Сам он пододвинулся максимально близко, чтобы видеть инструмент через моё плечо.

Всё время занятия в клубе Пак Чжин Гук не отходил от меня. Он терпеливо объяснял, как нужно ставить пальцы на струны, какие щипки и движения нужны для воспроизведения той или иной ноты. При этом его руки или пальцы часто оказывались поверх моих, а грудь прижималась к моей спине. Тогда я приглушённо шипела: "Слишком близко! Отодвиньтесь!" Парень неизменно выполнял мою просьбу, но через минуту, словно увлёкшись объяснениями, прижимался ещё ближе заключая меня в кольцо своих рук. Он забавлялся со мной подобно коту, поймавшему мышь.

Я же злилась всё больше и больше: "Нечестно пользоваться своим положением!". Хотелось наговорить колкостей, поставить зарвавшегося старшекурсника на место, но десятки прямых девичьих взглядов и скрытых из-под ресниц сковывали меня не хуже глыбы льда. Высказать явное пренебрежение кумиру десятка женщин, значит нажить себе врага похуже гюрзы!

Время основного занятия в клубе завершилось, парень отстранился, встал напротив меня и лживо похвалил: — Молодец, Лин Мэй! У тебя хорошо получается!

В его улыбке и прищуренных глазах таилось торжество от тонкой свершившейся мести за то, что я посмела смотреть на него без почтения во взоре, в то время как он оказал мне внимание. Преклонение девушек клуба, похоже, основательно подпортило его характер, сделав не в меру высокомерным и мнительным.

Я тоже принуждённо улыбнулась и искренне поблагодарила поклонившись. Сегодня этот парень преподал мне урок, что не стоит расслабляться и забывать, насколько мало ценится искренность среди людей, особенно в Корее.

Прислонив многострадальный каягым к стенке и закрепив его специальным держателем, я вышла из клубного зала. Вслед за мной из дверей клуба вышли три высоких и красивых старшекурсницы. Они выделялись среди прочих особым лоском, дорогой одеждой и максимально короткими юбками. Когда они поравнялись со мной, девушка с самым ярким макияжем, очевидно главная среди них, сказала мне: — Надо поговорить Ким Лин Мэй! Пойдём с нами!

Уже догадываясь, о ком будет наш разговор, я пошла за ними. Мы вместе покинули здание, свернули в сторону стадиона и прошли на полянку скрытую со всех сторон кустами. Мне было не страшно, так как я легко могла справиться с ними троими.

— Откуда Пак Чжин Гук знает тебя? Ты с ним встречаешься? — спросила главная.

— Мы не встречаемся! Он курирует подготовку моей группы к празднику, — спокойно ответила я, надеясь, что возникшее недоразумение разрешится без потасовки.

— Тогда почему он знает имя такой замухрышки как ты? — вздёрнув носик и презрительно сощурив глазки, спросила вторая.

— Не знаю, нас не представляли друг другу.

— Кем ты себя возомнила?! Чтобы тебя представляли Пак Чжин Гуку! Ты, наверное, не знаешь, но он старший сын и наследник "Санхва групп"! — торжествующе сообщила третья.

"Что ж многое становиться понятным! В клубе собрались не почитательницы красоты и таланта Чжин Гука, а девушки, мечтающие его заарканить. И они гораздо злее и мстительнее, чем обычные фанатки!", — отметила я мысленно, не сдержав ироничного хмыка, чем ещё больше разозлила троицу.

— Держись от него подальше! — прошипела главная, гневно сверкая глазами. — Такому ничтожеству, не место рядом с Чжин Гуком!

— Я к нему не лезла! Он сам вызвался учить меня, и вы сами это видели! — сердито ответила я, желая достучаться до их здравомыслия.

— Ты слишком много на себя берёшь! — прошипела та. — Девочки, проучите новенькую! Чтобы знала своё место! — скомандовала она и из-за кустов показались другие девушки из клуба. Они медленно выходили на полянку и выстраивались в шеренгу за злонравной троицей.

Я инстинктивно подалась назад. Зародилась паника: "С таким количеством я не справлюсь!" За моей спиной тоже затрещали кусты. Я обернулась, опасаясь нападения сзади. Из кустов выскочил Дже Сок, схватил меня за руку и потащил за собой с криком: — Бежим!

Я лишь успела заметить, как Джин Ён и У Ён заступили дорогу толпе разъярённых девчонок, рванувшей вслед за мной.

— Зачем ты с ними пошла?! — возмутился Дже Сок на бегу. — Они же все помешанные на Чжин Гуке! — обрадовал он, когда мы остановились отдышаться, спрятавшись среди парка у администрации университета.

Через пару минут к нам присоединились не менее запыхавшиеся Джин Ён и У Ён.

— Что ты успела натворить за час занятий в клубе? — деловито поинтересовался Сон У Ён.

Меня охватил истерический смех. Парни понимающе переглянулись. У Ён подошёл ближе и похлопал по плечу: — Всё уже позади! Успокойся! Мы защитим тебя!

Я согнулась пополам от смеха: "В мои-то годы драпать сломя голову от малолеток! И всё из-за какого-то пацана, который мне даже не нравиться?! И вообще никто для меня! До чего я докатилась! Позор!". Выпрямилась, взяв себя в руки. "Да я никогда не была трусихой! И просто так это не оставлю! Пусть отвечает тот, кто всё заварил!", — гневно думала я, направляясь в сторону дорожки, ведущей к зданию клубов.

— Э-э-э, ты куда? — поймал меня за рукав У Ён.

— Отпусти! Мне нужно самой решить эту проблему! — я серьёзно взглянула на парня, и тот медленно убрал руку с моего рукава.

Парни больше не пытались меня остановить, но последовали за мной в задание клуба, не отставая ни на шаг. Когда я подошла к зданию и подняла голову, чтобы посмотреть на окна второго этажа, где располагался клуб. Я увидела, что Пак Чжин Гук стоит у окна. Он снисходительно улыбнулся мне, поймав мой взгляд.

Решительно вошла в здание и через пару минут уже стояла в зале напротив Чжин Гука, скрестившего руки на груди. Посмотрела на девушек тренировавшихся игре на каягыме и вежливо попросила: — Оставьте нас одних, пожалуйста!

Те лишь пренебрежительно зафыркали в ответ. Один взгляд Пак Чжин Гука и зал опустел. Я подошла к дверям и закрыла их поплотней. Затем вернулась на прежнее место.

— Ты специально их спровоцировал? — спросила я голосом без единой эмоции.

— Не говори со мной не формально. Ты младше меня! Прояви уважение к старшему! — высокомерно заявил парень вместо ответа.

— Тебе ведь двадцать один год, не так ли? — спросила я. Он высокомерно кивнул. — Ну а мне уже двадцать два! — сказала я с учётом, того, что в Корее мой возраст на год старше, чем по документам. — И это ты должен проявить уважение!

Он издевательски поклонился мне: — Извините меня, нуна!

— Завтра на занятии в клубе ты объяснишься со своим поклонницами.

— Сейчас ты потребуешь, чтобы я не обучал тебя сам? — его губы презрительно искривились.

— Почему же?! Я буду твоей ученицей, — снисходительно заявила я. Только прошу соблюдать дистанцию, как это пристало настоящему учителю и зрелому мужчине, — зашвырнула я увесистый камень в огород его гордости.

— Хорошо. Но ты будешь вести себя как ученица, и не будешь пытаться говорить со мной на равных, — потребовал он. — Тем более, что ты мне не ровня! — проговорил он, смакуя слова.

— Я знаю, что ты из влиятельной семьи и к тому же наследник большого состояния, — и снова его высокомерная ухмылка в ответ. — Но для меня ты всего лишь капризный мальчишка, так как не заработал ни копейки из этого состояния. Когда у тебя будет собственное предприятие, ты сможешь со мной говорить на равных! — я подошла к нему ближе, достала из сумочки и протянула ему свою визитку.

Он порывался что-то презрительно возразить, но, прочитав на визитке, что я владелец и президент предприятия, сдержался.

— Всего лишь визитка! Она ничего не доказывает! — наконец сказал он.

— А ты проверь! Уверена, у тебя есть такая возможность! — спокойно посоветовала я.

Высокомерное выражение исчезло с его лица. Он поклонился и всерьёз извинился. Сказывались многовековые традиции почитать тех, кто стоит выше по иерархии. А я оказалась старше и выше его по социальному статусу. Я проигрывала лишь в иерархии власти. Его семья гарантировала ему больше власти, чем есть и будет у меня. Тем не менее, перевес был на моей стороне.

— Я всё равно не буду говорить с тобой формально! — упрямо заявил он.

— Я тоже! — поставила я его перед фактом.

Повернулась к нему спиной и пошла к двери.

— И ты так просто уйдёшь? — неверяще спросил он.

— А мне сплясать нужно, что ли? — я обернулась и встала к нему лицом.

— Ты не попросишь встать на колени?

— Зачем? — посмеиваясь, спросила я.

— Чтобы извиниться.

— Ты уже извинился.

— И тебе достаточно таких извинений? — удивился парень.

— Вполне. Я верю, у тебя есть мужская гордость, и ты будешь следовать достигнутым договорённостям. Также верю, что твои родители хорошо тебя воспитали, и ты уважительно относишься к старшим.

В коридоре меня поймали взбудораженные парни. Дже Сок стал лихорадочно ощупывать мои руки, вопрошая: — С тобой всё в порядке?

— А Чжин Гук может ударить девушку?

— Нет, конечно! — почти в один голос заверили парни.

— Тогда с чего это вы подняли такой хай-вай? — удивилась я.

Парнишки стушевались. Дже Сок убрал от меня руки и эмоционально сообщил: — Мы волновались!

— Вы уже в курсе того, что случилось?

— Да, тут девчонки из клуба поделились, — признался Сон У Ён. — Они сегодня на взводе, ведь их обожаемый Чжин Гук впервые за два года взялся лично обучать новенькую. Они расспрашивали про тебя... Боюсь теперь тебе будет сложно завести подруг в университете.

— Я уже догадалась! — удручённо вздохнула я.

Джин Ён предложил: — Пойдём лучше в наш клуб.

Мы толпой поднялись по лестнице на третий этаж, прошли по коридору. У дверей клуба нас поджидала Ли Чжи Сук.

— Почему не заходишь? — спросил У Ён.

— Там никого нет, — ответила та, слегка поёжившись.

Я вопросительно посмотрела на Сон У Ёна: — Мы единственные участники клуба?

— Понимаешь... — смутился тот, ероша рукой волосы на голове.

— Короче, наш Хён не в ладах с Пак Чжин Гуком и тройкой его почитательниц. Ну, с теми, которые пристали к тебе сегодня. Поэтому другие ребята опасаются вступать в наш клуб. Старшие же образовавшие клуб, уже закончили универ, — объяснял Джин Ён, при этом распахнув двери и пропуская нас в танцевальный зал с хореографическим балетным станком и зеркалами во всю стену.

— Зато нам пятерым достался целый танцевальный зал! Тренируйся сколько душе угодно! — радостно воскликнул Дже Сок, станцевав несколько па.

Сон У Ён прошёл к музыкальной установке в углу зала, включил медленную спокойную музыку: — Давайте сначала обсудим задачи клуба, — предложил он.

Мы сели в кружочек в центре зала, настраиваясь на разговор.

— Нам надо заполучить больше студентов в наш клуб. Я считаю это приоритетной задачей. Пока он самый малочисленный и его легко могут закрыть, чтобы отдать помещение другому клубу. Поэтому я предлагаю хорошо выступить на ближайшем празднике и тем самым привлечь внимание других студентов к клубу. Может, увидев наш успех, они решатся пойти против Чжин Гука, — высказался У Ён.

— Стоящая идея, — одобрительно сказал Джин Ён.

Дальше началось обсуждение самого выступления. Решили, что будем не просто танцевать, но и петь. Так как танец, всего пяти человек вряд ли раскачает зал и произведёт фурор. Ли Чжи Сук смущённо призналась, что у неё есть слова для красивой песни. Джи Ён и Дже Сок пообещали написать музыку к словам, подходящую для танца. У Ён сказал, что обеспечит его постановку. Я же взяла на себя подготовку костюмов к выступлению.

Распределив роли, приступили к тренировке. Выучив несколько танцевальных движений, мы сходили поужинать и всей толпой подались в библиотеку выполнять домашнюю работу. В зале для подготовки свободных мест почти не наблюдалось, несмотря на поздний час.

Я набрала книг по сценическому искусству и засела за написание конспекта. Задание, которое нам поручил выполнить препод по актёрскому мастерству, только на первый взгляд казалось простым, на самом же деле имело множество аспектов. И учебники оказались сплошь переводные, американские и содержали много воды. Пришлось перечитывать десятки страниц, чтобы выловить в них хоть одну мысль по существу.

Пока я изучала учебники, ребята откровенно бездельничали. Дже Сок и Джин Ён читали манхву. Рыжеволосый У Ён дрых сидя за столом, положив голову на сложенные руки. Ли Чжи Сук медленно листала модный журнал, надувая розовые пузыри из жвачки. Понаблюдав за ними, я поняла, что в библиотеку они пришли только ради меня, чтобы защитить от злопыхательниц-каягымисток.

Отдохнув немного, я вернулась к составлению доклада. Внезапно чьи-то прохладные ладони закрыли мои глаза: — Угадай кто? — услышала я вопрошающий голос Хан Ён Уна.

— Ён Ун, ты? — радостно произнесла я, убрала его ладошки и поднялась из-за стола. Хотелось обнять друга, но окружающие могли понять меня превратно. — Глазам не верю! — высказала я своё удивление неожиданным появлением Ён Уна в библиотеке.

Парень широко и радостно улыбался мне, а разноцветная троица и руммейтка настороженно наблюдали за нами. Я представила ребят друг другу. После чего мои новые друзья засобирались в общежитие и вскоре оставили нас вдвоём. Я собрала и сдала учебники библиотекарю и мы вместе вышли на улицу поговорить. Дошли до пруда устроенного напротив администрации, присели на скамейку, скрывающуюся в тени разлапистых сосен.

— Рассказывай, как проходят съёмки фильма с твоим участием? — интересуюсь я.

— Отлично проходят! Я играю парня-хиппи, который любит играть на маленькой гитаре и совсем не думает о завтрашнем дне. Думаю, его образ подходит мне. У нас подобралась интересная команда, мы шутим и смеёмся во время сьёмок. Это помогает особенно когда приходиться переснимать некоторые сцены по нескольку раз и работать ночью. Сложно, но захватывающе. Наверное, тебе бы понравилось сниматься в кино.

— Скоро узнаем! Я подписала контракт на сьёмки в дораме, — поделилась я успехами.

— Ты молодец! Времени не теряла! — похвалил он, но тему свернул: — Как прошёл первый учебный день?

— Потрясающе!

— Так и думал! Слышал, ты живёшь в общежитии — у тебя что-то произошло?

— Мне удобней жить здесь, чем каждый день тратить несколько часов на дорогу.

Хан Ён Ун пододвинулся ближе, положил руку на мои плечи и мягко привлёк к себе: — Я скучал! Я слишком сильно скучал по тебе! — произнёс он тихо и как-то проникновенно. — Говорил всем, что еду в университет улаживать дела с учёбой, но ехал к тебе, надеясь на встречу.

Я осторожно высвободилась из объятий, поднялась со скамейки, встала напротив парня: — Прости, но мои чувства к тебе не изменились.

— Я знаю, — сказал он, горько усмехнувшись. — Но всё равно, я счастлив видеть тебя. Пока достаточно того, что ты рядом.

"Пока...", — мысленно отметила я. "Потом наступит момент, когда тебе потребуется больше чем просто быть рядом. И мне придётся прервать наше общение", — думала я, глядя в глаза человеку, почему-то ставшему мне близким. Я не хотела отталкивать его. Возможно, из-за пережитого сегодня потрясения я ещё больше стала нуждаться в ощущении безопасности, которое он создавал своим присутствием в моей жизни.

На дорожке рядом послышались шаги, и кто-то направил на нас луч фонарика: — Что вы здесь делаете? — спросил мужчина голосом похожим на голос Чжин Гука.

— Разговариваем. Идите куда шли, — грубовато ответил Ён Ун.

— Через десять минут начнётся комендантский час, вам нужно вернуться в общежитие, — сказал тот и ушёл прочь.

— Поспешим, — сказала я.

Ён Ун поднялся со скамейки и сказал: — Я живу в городе. Провожу тебя к кисукса и поеду к себе, — мы пошли к общежитию, избегая освещённых дорожек. Не хватало ещё, чтобы слухи поползли.

— Ты поедешь домой на выходные? — поинтересовался Ен Ун, когда довёл меня до прямой дорожки к общежитию.

— Не знаю! Скорее всего, останусь здесь позаниматься в библиотеке.

— Тогда увидимся в понедельник. После обеда я приеду на учёбу, — сказал он, наклонился и поцеловал меня в лоб.

— До понедельника! — попрощавшись с ним, я поспешила в общежитие.

Прошла турникет в вестибюле, привычно взглянула на электронные часы, висевшие над входом. Всего 23 часа, парень с фонариком обманул нас. "Может и к лучшему", — подумала я, проходя к лифту. Нажала кнопку вызова и стала ждать. Из тёмного бокового коридора, ведущего в подвал, вышел Пак Чжин Гук. Я кинула взгляд на видеокамеру, висевшую на потолке — парень стоял вне зоны видимости. "Хитрый однако, шельмец!" — прокомментировал внутренний голос. "И охранника нет на месте", — безрадостно подумала я.

— Почему ты была с Ён Уном? Вы встречаетесь? — почти шёпотом спросил парень.

— Тебе-то какое дело? — сердито ответила я.

— Сегодня днём строила из себя недотрогу, а вечером гуляешь с парнем у всех на виду.

— Слышь, Чжин Гук, не зли меня! — сказала я на прощанье, и зашла в двери лифта. Парень вошёл вслед за мной. Я нажала стоп на панели, обернулась к Чжин Гуку и напомнила: — Здесь женская половина общежития, тебе нельзя заходить сюда.

Он переместился ближе, рывком убрал мою руку с панели и нажал кнопку "Закрыть двери". Лифт закрылся и двинулся вверх. Чжин Гук заблокировал его и заслонил спиной панель управления.

Я отошла в угол, сняла сумку с плеча и повесила её на поручень лифта. На всякий случай, вдруг придётся защищаться.

— Страшно? — вкрадчиво спрашивает парень.

— Не очень! — я опираюсь спиной о стенку и складываю руки на груди. Спокойно стою и молчу. Наверняка он ждёт вопросов и возмущения с моей стороны. "Надо будет, сам скажет, зачем лифт заблокировал" — говорит внутренний голос. "Точно!" — соглашаюсь я с ним.

— Почему же ты ничего не спрашиваешь? — не выдерживает Чжин Гук.

— Сам расскажешь.

Он резко приближается, срывает кепку с моей головы и хватает за волосы у основания шеи.

— Нуна?! Какая же ты забавная, нуна! Любишь парней помладше, раз спуталась с Ён Уном? Только зря строишь планы, он подолгу ни с кем не встречается и вряд ли жениться на тебе! — едко высказывает парень, и за волосы оттягивает мою голову назад. "Вот уж чего меньше всего хочется!", — отвечаю я мысленно.

— Какие мягкие волосы! Золотые как лучи солнца! Весь вечер хотел намотать их на руку, — продолжает излияния парень.

Я спокойно смотрю в его глаза, переполненный желанием унизить и растоптать. Но преимущество всё ещё на моей стороне.

— Почему не умоляешь отпустить тебя?

— А нужно?

— Ты сама этого хочешь, — поражённый своей догадкой медленно выговаривает Чжин Гук.

— Ничего я не хочу! — обламываю я его ожидания. — Я жду!

— Чего ждёшь? — не понимает он.

— Когда ты придёшь в себя! Вообще тебе пить меньше надо!

— Это ты виновата, нуна! Почему ты так смотрела на меня?

— Как? — начинаю терять я терпение.

— Презрительно! Вот как! Ты должна, как и все они уважать меня! Я красивый, богатый, у меня есть всё! — он сильнее сжал руку на моих волосах, фиксируя голову.

"Пора!" — командует внутренний голос. Я призывно облизываю губы. Уловка удалась, парень наклоняется поцеловать. Выверенный апперкот по подбородку и бессознательное тело, направляемое моей рукой, оседает по стеночке на пол. "Спасибо Иваныч за науку!", — благодарю я мысленно своего тренера спецназовца.

— Посиди, остынь, может и поумнеешь! — говорю поучительно, сбрасывая напряжение.

Снимаю блокировку лифта и также нажимаю кнопку четвёртого этажа с мыслью: "Пусть его обнаружит кто-нибудь другой". Затем подбираю кепку с пола, забираю сумку с поручня и выхожу на третьем.

"Уязвлённое самолюбие и не на такие поступки толкает людей", — внутренний голос замечает философски. "Ничего полежит, придёт в себя, подумает и надеюсь угомонится". "Ага, надейся, надейся!" — ехидничает голос.

Открываю дверь в комнату, захожу, Ли Чжи Сук ещё не спит.

— У тебя всё хорошо? — спрашивает она.

— Да. А что? — снимаю куртку и вешаю в шкаф.

— У тебя волосы встрёпаны. Ты что, целовалась с Ён Уном?

— Не-е, мы друзья! — устало плюхаюсь на кровать.

— Ты немного странная, не находишь? Айдол Кан Ын Кю — друг, фотомодель Хан Ён Ун тоже просто друг.

— Может мне девочки нравятся больше, — демонстративно облизываю губы языком.

Чжи Сук подскакивает, с ногами забирается на кровать и, скрестив руки, перекрывает грудь: — Зато мне девочки не нравятся! — заявляет решительно.

— Прости! Я неудачно пошутила. Нервы сдают! — повинилась я, тяжело встала с кровати и пошла в ванную умываться перед сном. Первый учебный день превзошёл все мои ожидания.

25. One-shot Вихаё!

Утром я проснулась с Ли Чжи Сук в одной постели. Лежала тихо, дабы не разбудить девушку. Её голова покоилась на моём плече, а руки обнимали за талию. Обдумывала вчерашние события: "Утешительного мало. Всего один мой неверный шаг спутал все карты. Переехала в общагу, ради обретения друзей, а нажила кучу недругов. По крайней мере, половину клуба каягымисток. Думала не светиться, а стала самой обсуждаемой персоной. Среди первокурсников точно. Хотела держаться подальше от парней, а уже трижды попала в щекотливую ситуацию. Все планы коту под хвост. Одно радует — у меня появилась подруга Ли Чжи Сук и возможно даже три друга. Дай Бог, чтобы ещё и проблема с Чжин Гуком разрешилась сама собой. Хотя вряд ли стоит на это надеется".

Звенит будильник. Чжи Сук — сонная милашка медленно открывает глаза, потягивается, удивлённо озирается по сторонам и вопрошает: — Что ты делаешь на моей кровати?

Я ей ехидно улыбаюсь в ответ и девушку как ветром сдуло. Обидно, что и моё одеяло тоже. А в общаге топят из рук вон плохо — только по ночам. И ночь в корейском понимании уже закончилась этак часика два назад. В комнате наблюдается утренняя свежесть, почти пар изо рта идёт. "Не зря Южную Корею именуют страной утренней свежести! А я ещё голову ломала, почему в дорамах герои в куртках или свитерах спать ложатся, а не как у нас в пижамах..."

— Ли Чжи Сук верни одеяло на родину! Мне холодно! — кричу я.

Из-за двери ванной высовывается всклокоченная голова соседки: — Что мы делали в постели?

Меня так пробивает на ха-ха — аж согрелась. Поворачиваюсь на бок и говорю слащавым тоном: — Спали мы вместе!

— Спали?! — в ужасе повторяет Чжи Сук.

— Ага! — угораю я над обескураженным выражением лица соседки. Насмеявшись от души, объясняю на пальцах: — Мы лежали рядом в одной кровати, чтобы было теплее, и смотрели сны. И больше ничего!

Девушка не верит, очевидно, из-за моей вчерашней шутки.

— Ну, посмотри на себя! На тебе одежда!

Осматривает себя и кивает головой.

— На мне тоже! Вывод: между нами ничего не было. И вообще, разве ты ничего не помнишь?

Девушка выходит из ванной, становится рядом с моей кроватью, понуро смотрит в пол: — Я вчера с ребятами выпила рисового вина. А когда я выпью, то помню только некоторые моменты.

"Абзац! Приехали! — думаю я. — Это как же меня довели вчера, раз я не заметила, что у меня соседка бухая. Весело однако началась моя студенческая жизнь!"

Поднимаю взгляд на притихшую соседку и ворчливо повторяю: — Ничего такого не было и не будет! Мне мальчишки нравятся, честно!

— Докажи! — требует Чжи Сук, усаживаясь на свою кровать.

— Как? — недоумеваю я.

— Поцелуй Им Дже Сока, ты ему нравишься! — довольно лыбясь заявляет девчонка.

— Не могу! — отказываюсь я.

— Почему же?

— Он мне не нравится как парень. Я не буду с ним целоваться!

— Тогда я не верю!

"Похоже, мстит за твою шутку, — подсказывает внутренний голос. — Решила отыграться!"

— А Дже Сока не жалко? — захожу я с другой стороны.

— Почему мне должно быть его жалко?

— После поцелуя, он может подумать, будто я отвечаю ему взаимностью. Станет надеяться на более близкие отношения.

— А мы сыграем в бутылочку. Тогда никто ничего не подумает, — игриво предлагает руммейтка.

"С виду ангелочек, а внутри кумихо!" — заметил внутренний голос.

Сажусь на постели и спрашиваю в лоб: — Ради поцелуя с Сон У Ёном стараешься, да?

Девушка смущённо опускает очи долу.

— Тогда сама и целуйся! А меня-то зачем втягивать?! — возмущаюсь я.

Ли Чжи Сук краснеет и говорит чуть не плача: — Лин-сии, прости! Не я придумала. Им Дже Сок попросил. Сказал, что по поцелую поймёт, влюбился он или ты ему просто нравишься.

— Сколько же вы вина вчера выпили, если вели подобные разговоры?! — поражаюсь я.

— Я пообещала уговорить тебя! — стоит на своём соседка.

— А Им Дже Соку самому слабо подойти, да?

— Он хотел, но пообщавшись с Пак Чжин Гуком, передумал... — девушка прикрыла рот рукой, словно сболтнула лишнего, но всё же продолжила, понизив голос: — Пак Чжин Гук вчера пил с нами и жаловался на тебя ребятам.

— Что?! — не верю я своим ушам.

— Он когда совсем напился, попросил Сон У Ёна поговорить с тобой. Объяснить, что он старший по клубу и твой наставник, его нужно уважать и слушаться, иначе он потеряет авторитет.

"Весело они время без тебя проводили", — внутренний голос встревает. "И не говори!" — отвечаю ему. Вслух спрашиваю: — Пак Чжин Гук ещё про что-нибудь говорил?

— Говорил, что ты посмеялась над ним и не видишь в нём мужчину, — захихикала Чжи Сук.

— Ясно! Что решим с Им Дже Соком?

— Ничего, раз ты целоваться не хочешь. Может он по пьяни напридумывал... Кстати у нас сегодня как у первокурсников приветственная вечеринка. Мне девочки из нашей группы сказали. Обязательно должны присутствовать все первогодки нашего потока.

"От вчерашнего ещё не отошла, а тут вечеринка на носу", — проворчала я мысленно.

— Пропускать вечеринку нельзя! — предупредила Чжи Сук, заметив мои сомнения.

Тут у соседки зазвонил телефон, и она оставила меня в покое, сосредоточив внимание на разговоре: — Алло! Привет! — голос теплеет, на лице появляется улыбка. — Почти готовы. Где? Ага, знаю! Скоро будем! — говорит она и нажимает отбой.

— Ппалли-ппалли (быстро-быстро), одевайся! Парни заждались нас! — поторапливает меня Чжи Сук.

Я нехотя поднимаюсь с кровати. За следующие десять минут я убедилась в правильности выводов о внутреннем стержне Ли Чжи Сук. Девушка сумела заставить меня собраться за такой короткий промежуток времени, который я себе даже не представляла.

С ребятами мы встретились на небольшой лестнице у подножья горы. Сон У Ён и Чан Джин Ён ходили делая упражнения руками для сугреву, а Им Дже Сок сидел на скамейке неподалёку нахохлившись как воробей на морозе. "Видимо выпил вчера больше других", — подумала я, глядя на парня. "И охота им после попойки в горы ползти?!". Я так вообще не испытывала энтузиазма по поводу подъёма, хоть вчера и не пила.

Оказалось очень даже охота. Парни, несмотря на помятый вид и слегка припухшие рожицы, бодрячком начали взбираться по склону вверх, едва мы перекинулись несколькими фразами. Поднимались мы молча, немножко отдыхали на перевалах и шли дальше. По пути нам часто попадались местные жители. Они по выходным свободно заходят на территорию универа и поднимаются по тропинкам в горы, занимаются на установленных между сосен тренажёрах.

Постепенно кровь разогналась по венам, стало жарко, а дышать чуточку труднее. Но каждый взгляд наверх вызывал ещё большее желание покорить вершину. "Может подъём в горы это своеобразный тренинг у корейцев? Воспитывают в себе стремление достигать цели, несмотря на все трудности пути?" — спросила я у внутреннего голоса.

"Может быть. Спроси лучше у друзей", — посоветовал он.

"Вряд ли они смогут точно ответить, для них походы в горы — данность. Видишь, не оклемались после вчерашнего, а в горы лезут", — вела я внутренний диалог, выбившись вперёд группы. Периодически оглядывалась, контролируя состояние прочих участников "героического" подъёма.

Через час-полтора мы добрались до вершины. Я оккупировала скамеечку под сосной, а ребята расселись на валуны отшлифованные ветрами и нагретые мартовским солнышком. Внутри разлилось ликование: "Смогла! Дошла! Я молодец! Мне всё по плечу!" Замечательное одухотворённое состояние.

А кругом красота. Почти под ногами волнуется лесное море. Ветерок шумит кронами сосен. Поют пригревшиеся на солнышке птички. Пахнет прелой хвоей и листвой. Кое-где меж камней зеленеет трава. Ощущение чистоты свойственное только первозданным уголкам природы.

Слегка припекает весеннее солнышко. Теплота струйкой разливается по телу до кончиков пальцев. От горы же тянет холодом, покоем колосса. Противоречиво, но на душе хорошо и умиротворённо.

Ребята взяли с собой рюкзаки с провизией и макколи для того чтобы отметить наше вступление в клуб. Они сноровисто накрыли поляну, оставив меня и Ли Чжи Сук наблюдать в сторонке. Мы расселись вокруг пледа. Им Дже Сок налил макколи в глиняную чашу зеленоватого цвета, которую держал Сон У Ён. Парнишка выпил, отёр краешек салфеткой и передал чашу Джин Ёну, затем держа бутыль с макколи двумя руками налил ему. Так выпили все, передавая чашу по кругу и наливая друг другу.

Как сказал Сон У Ён вначале распития суль (алкоголь по-корейски): — Давайте все выпьем из одной чаши, чтобы стать ближе друг другу. Распитие из одной чаши у корейцев это особый знак доверия.

После второго круга мы ощутимо повеселели, обсуждая всё подряд. Начиная от того какой фильм идёт в кинотеатре и заканчивая планами вместе ходить в столовую и посещать библиотеку. Также договорились придерживать места друг для друга в зале для подготовки. Ребята рассказали о своей учёбе в старшей школе. Ли Чжи Сук с тоской поведала про родной город.

Между Ли Чжи Сук и парнишками завязался небольшой спор, где лучше жить в столице или провинции. Они так раззадорились, отстаивая свою точку зрения, раскричались, что распугали всех птиц в округе. Сон У Ёну пришлось их утихомиривать. Корейцы сами по себе весьма темпераментны и вспыльчивы. Но при этом не отличаются агрессивностью и быстро остывают. Возможно, их умение сдерживать себя не впадая в крайности, обусловлено многолетней жизнью при колониальном режиме. Тогда люди не умеющие смирять свой гонор, и проявлять послушание вырезались японцами в первую очередь.

"Здорово, что корейцы сумели отстоять свободу своей нации и страны", — думала я, глядя на детские забавы и непосредственную радость своих друзей. Я сидела на скамеечке, опираясь спиной на сосну. Пахло смолой. После выпитого в теле чувствовалась лёгкость, в мыслях же наблюдался небольшой раздрай.

Угомонившись, Джин Ён и Дже Сок сманили мою подругу посмотреть небольшой ручей на соседнем холме. Они, весело переговариваясь, ушли вглубь сосновых зарослей. Я и Сон У Ён остались на поляне. Казалось У Ён захмелел больше других, хотя пили мы все одинаково.

Вскоре парень заговорил: — Ким-сси, я твой друг. Всего за два дня мы смогли сблизиться. Немного необычно для меня, но я рад. И как друг хочу признаться, я познакомился с тобой по просьбе ректора. Он беспокоился, что тебе как иностранке будет сложно поладить с другими студентами. Поэтому он попросил меня присматривать за тобой.

— Получается, мы столкнулись в библиотеке не случайно? — отрешённо спросила я.

— Не отрицаю, я следил за тобой и специально пошёл с ребятами в библиотеку. Но то, как Джин Ён нашёл тебя, получилось неожиданно. Ребята не знают о задании ректора опекать Ким-сси. Вероятно, твоя семья попросила его проявить внимание.

— Семья?

— Угу, он обмолвился о влиянии твоей семьи.

— О, — поддакнула я на местный манер. Сама же думала: "Всё страньше и страньше. Загадочная семья образовалась. И главное в чьём лице?"

— Я знаю, Ким-сси этническая кореянка и лишь недавно приехала из России. Почему скрываешь, что иностранка? В Южной Корее очень хорошо относятся к европейским иностранцам.

— Но не принимают их в свой круг, — дополнила я.

— Да. Мы воспринимаем иностранцев как временщиков, ведь они рано или поздно покидают Корею. Из-за этого они остаются для нас чужими.

— Я останусь в Корее, поэтому хочу стать здесь своей.

— Если станешь знаменитой, журналисты обязательно узнают и напишут о твоём иностранном происхождении.

— Узнают, однако, писать не станут. В Южной Корее не принято признавать заслуги иностранцев в развитии чего-либо. Так сотовая связь стремительно развивалась во многом благодаря российским инженерам. Корейский космодром создавался также россиянами, первый запуск ракеты был осуществлён посредством поддержки русских инженеров. Но об этом умалчивается. Так же как и то, что верховный лидер Северной Кореи Ким Чен Ир родился в Хабаровском крае СССР и его настоящее имя Ким Юрий Ирсенович.

— Есть у нас такая черта, — смущенно признал Сон У Ён. — Корейцы большие патриоты и везде стремятся подчеркнуть достижения своего народа. Если хочешь скрыть своё иностранное происхождение, нужно не только хорошо говорить на корейском, но также соблюдать негласные правила, — продолжил Сон У Ён.

— Какие?

— Например, кореец, точнее человек выросший в Корее — поправился У Ён, — никогда открыто не выступит против сонсэннима (наставника) на учёбе или в клубе. Нужно почтительно слушать старших несмотря на то справедливо они ругают тебя или нет. Ладно, хоть твой спор с Пак Чжин Гуком произошёл без свидетелей. Иначе против тебя ополчились бы все ребята.

— Ясненько, Чжин Гук наябедничал, — ляпнула я, не подумав.

Но Сону У Ён, даже не взглянув в мою сторону, продолжил: — Ещё называешь всех по имени и говоришь "вы" или "ты". В Корее не принято так обращаться к собеседнику. По имени могут называть только близкие, "ты" или "вы" тоже говорят очень редко. Как правило, используют специальные слова-обращения, такие как агасси, аджоссси, или же называют по профессии с фамилией, например, директор Чон. Тебе нужно исправиться пока другие ребята не обратили внимание.

— Понятно.

— Также нужно как-то уладить вопрос с Пак Чжин Гуком. Он вчера приходил ко мне поздно ночью.

— Знаю, Ли Чжи Сук рассказывала.

— Он ещё раз приходил после повторной встречи с тобой. Спрашивал, не замечал ли я чего-либо необычного в твоём поведении. Почему-то называл тебя шпионкой из Северной Кореи. Еле убедил его не глупить, ведь северокорейским шпионам нечего делать в нашем универе, тем более в Школе драмы.

Меня разобрал смех: "Принять тщедушную меня за шпионку?!".

У Ён беззаботно улыбнулся и посоветовал: — Тебе следует выпить с Пак Чжин Гуком, о чём-нибудь поговорить по душам. Нельзя чтобы он подозревал тебя. У вас завтра состоится вечеринка для новых участников клуба игры на каягыме.

— Ещё одна вечерника! — ужаснулась я.

— Выпьете, познакомитесь, подружитесь и выговоритесь. Говорят, россияне любят пить водку и большие мастера в этом деле.

Я кисло улыбнулась ему: — Это миф. В России много тех, кто вообще не пьёт, либо выпивает только по большим праздникам. Многие предпочитают пить вино или другой алкоголь, а не водку.

— Также считается, что русские с утра обязательно выпивают рюмку водки и начинают пить её чуть ли не с колыбели...

— И все пьяные идут на работу что ли? Есть, конечно, приверженцы народный медицины, кто, таким образом, лечит желудок, но их мало. Употребление же алкоголя в России официально разрешено только с 18 лет. Сам посуди, если бы россияне выпивали с детства, то вряд ли бы смогли стать образованными людьми, способными строить космические корабли, атомные электростанции, изобретать самолёты и другие высокотехнологичные объекты.

— Ну да, полнейшая глупость, — согласился Сон У Ён. Судя по озадаченному выражению на его лице, он не задумывался об этом, просто приняв сказанное кем-то на веру. — Значит, пить не умеешь, — погрустнел он. — Плохо! В Корее люди общаются в основном, распивая суль. Специально устраивают еженедельное сульджари (посиделки с целью хорошо выпить), чтобы снять стресс, сплотиться, выговориться и решить проблемы в неформальной обстановке, — пояснил он.

Наш разговор плавно перетёк от теории потребления суль к практике. Сон У Ён учил меня как нужно разливать спиртное, держать рюмку или чашу, раскрывая неписанные правила корейских ритуалов распития горячительных напитков. Вскоре вернулись ребята и присоединились к нам.

Обратно в кисукса мы пошли, когда немного выветрился выпитый макколи. Раскрепощённые и румяные друзья шутили, рассказывали о своей школьной учёбе. Так или иначе, но вся их прошлая жизнь была полностью связана с учёбой в школе или хангванах. Причём каникулы составляли чуть более месяца и также использовались для учёбы. Они потратили годы, чтобы успешно сдать государственный экзамен по завершении школьного курса. Так как, его результат в значительной мере определяет возможность поступить в престижный университет.

У кисукса мы распрощались и разошлись по своим комнатам. Очутившись в родных пенатах, я сыграла с Чжи Сук в "камень, ножницы, бумага" на то, кто первый займёт ванную комнату. Выиграла я и с двойным удовольствием пошла, принимать душ, так как ванной как таковой у нас не было. Вообще я заметила, что корейцы слишком уж большие приверженцы минимализма: зачастую спят и кушают на полу, в домах по словам подруги в основном имеется только душ, даже постельное бельё чаще применяют иностранцы, сами же они пользуются одеялами без пододеяльника и чем-то вроде стеганой простыни. Очевидно, сказывается исторически сложившаяся привычка экономить на всём. Ведь со времени полной нищеты нации прошло всего чуть более 30 лет.

Пока я мылась, мысли крутились вокруг каких-то абстрактных суждений и событий. Даже голова разболелась. Собрать себя воедино помог контрастный душ.

Едва я вышла, Ли Чжи Сук мышкой юркнула в ванную. Я же просушила волосы феном и прилегла вздремнуть, в глубине души надеясь проспать предстоящую вечеринку. По словам Сон У Ёна, на ней меня ожидало дикое количество алкоголя. От него же я получила наставления, как достойно пережить посвящение в студенты по-корейски.

— Вставай! Подруга вставай! — сквозь сон откуда-то издалека послышался голос Чжи Сук.

— М-м-м... — весомо ответила я, уткнувшись лицом в подушку.

— Вставай нужно одеваться на встречу!

— М-м-м... — снова выдала я, потихоньку просыпаясь.

— Хочешь кофейку?

— У-у-ум... — приоткрыла я один глаз.

Ли Чжи Сук сидела на корточках рядом с кроватью и махала ладошкой над стаканчиком с кофе, направляя аромат в мою сторону.

Я протянула руку к вожделенному напитку, но поймала лишь воздух.

— М-м-м! — обиженно заявила я.

— Не дам пока не встанешь и не умоешься холодной водой! — выдвинула подруга ультиматум.

Я спрятала голову под подушку.

— Хватит! Я уже полчаса тут верчусь, даже сама ещё не готова. Ппалли-ппалли! Потом мне спасибо скажешь! — грозно выговаривала Чжи Сук, выдирая из моих рук подушку, за которую я вцепилась, как утопающий за спасательный круг.

Под пронзительным взглядом подруги, прочно вошедшей в роль надзирателя, сходила в ванную умыться, выпила кофе и приступила к сборам. Через полчаса я радостно доложила о своей боевой готовности.

Чжи Сук, отвернувшись от зеркальца, округлила глаза в праведном гневе: — Что это?! В таком виде нельзя идти на посвящение!

— Почему? — удивилась я, оглядывая себя. На мой взгляд, фирменный свободные джинсы и приталенная темно синяя рубашка с воротом стойкой смотрелись вполне презентабельно для похода в кафешку.

— Девушка должна выглядеть женственной и милой, а не походить на парня, — безапелляционно заявила Ли Чжи Сук. — Покажи-ка мне свою одежду! — потребовала подруга.

Я, ехидно ухмыляясь, распахнула перед ней дверцы своего шкафа, прекрасно помня о его содержимом в стиле унисекс, так как привезённые с собой платья покоились на дне чемодана. Но Чжи Сук каким-то образом быстро вычислила их наличие и попросила открыть чемодан. В итоге через час мы при полном параде, накрашенные и напудренные, с распущенными волосами, в элегантных пальто, модных платьях и сапожках на высоких каблуках, вышли из общежития. У дверей то ли от нечего делать, то ли намеренно нас поджидала разноцветная троица. Ребята, как и мы, принарядились для сульджари со своими группами.

Выглядели мы сногсшибательно, но парни только иногда бросали восхищённые взгляды, избегая комплиментов. Я уже заметила, что с галантностью у корейских парней проблемы: двери перед девушками они не открывают, с тяжестями не помогают и место в транспорте не уступают. И это не смотря на то, что женщин в Южной Корее меньше чем мужчин. Единственно Им Дже Сок сдержанно заметил, что платье мне идёт гораздо больше брюк.

Парни проводили нас до места встречи нашей группы и исчезли по своим делам. Мы зашли в кафе и подсели за стол к одногруппникам во главе с куратором и парой старшекурсников, обучающихся по нашей специальности. Ребята чинно восседали вокруг большого стола заставленного снедью, ожидая прибытия остальных участников собрания.

Когда все собрались, мы по очереди представились, называя свои имя и возраст, а также город, откуда прибыли. В ходе знакомства выяснилось, что я отнюдь не самая старшая в группе. После представления всех сразу же выпили соджу за знакомство.

Корейцы пьют соджу из специальных рюмочек, именуемых "соджу чжань". Если пить из другой тары, считается, что вкус у соджу будет не тот. Поэтому в кафе и дома корейцы наливают свою водку только в соджу чжань.

В отношении розлива "суль" также существуют негласные правила. Так я, как старшая могу изредка наливать соджу правой рукой, как бы придерживая её левой. Если же мне надо наполнить рюмку наставника, то в знак уважения бутылочку полагается держать двумя руками. То же касается рюмок — их держат двумя руками. Наливают спиртное на весу и в отличие от русских ведут беседу при полной таре. Младшие, выпивая суль, отворачиваются в сторону и прикрывают рюмку рукой, как бы таясь от старших. Так что даже при распитии алкогольных напитков у корейцев соблюдается иерархия.

Скоро всем принесли по большой плошке рамёна, который не шёл ни в какое сравнение со своим тёзкой быстрого приготовления. Настоящий рамён обладает густым мясным ароматом, наваристым бульоном с кусочками свинины или курицы. Вообще это исконно японское блюдо с пшеничной лапшой.

Мне с трудом удавалось зацепить длинную лапшу палочками. Но никто на мои проблемы не обращал внимания — пьяненькие одногруппники увлечённо со свистом и громкими чмоками поглощали лапшу. Выглядело это несколько не культурно по русским меркам, но забавно. Зацепив палочками побольше лапши, чуть ли не обжигаясь, запихивали её в рот и затем смачно втягивали кончики и не менее смачно чавкая съедали. Чавканье за столом у южнокорейцев является атрибутом вкусной еды и не считается бескультурным.

Я по привычке кушала аккуратно без лишних звуков. Кто-то из ребят громко спросил, из богатой ли я семьи, раз веду себя за столом слишком по-европейски. Чтобы не отвечать сделала вид, будто занята едой и о вопросе скоро забыли. Понаблюдав за моими мучениями Чжи Сук, ворча под нос, что вся лапша уже разбухла, стала не вкусной и её нужно кушать быстрее, порезала её специальными ножницами прямо в моей тарелке. После чего я быстро с ней расправилась.

Снова приступили к поглощению соджу. Одногруппники раскраснелись, стали болтливее и веселее. У корейцев после того как они примут немного на грудь всегда краснеют лица. Они этого смущаются, но всё равно пьют дальше, напиваясь до состояния "закончившейся плёнки" ("отключки" по-нашему). Вот и сейчас меня окружала "смущённая" компания. Разговаривали со мной в основном Ли Чжи Сук и старшекурсники.

Впрочем, ещё был странный парнишка, которого я не встречала раньше ни на ознакомительной лекции, ни на занятиях. Но это не удивительно при свободе местного расписания. Он неуловимо отличался от большинства виденных мной корейцев. Зауженный лоб, широкие восходящие изогнутые брови, чуть большее расстояние между глаз и тяжёлый подбородок придавали его лицу хищный вид. Первое время он молча пил, держась особняком, потом пересел ближе ко мне и Чжи Сук, так как мы одногодки и по идее можем общаться на равных.

Вскоре старшекурсники сообщили, что пора перейти к "и ча" (второй заход) поесть самгёпсаль и выпить пиво. Ребята дружно согласились, тем более к этому времени на столах почти всё подъели, а бутылочки опустошили. Старшекурсники расплатились, и мы нестройной весело гогочущей компанией направились в следующий ресторанчик. Самыми трезвыми были лишь трое — я, Чжи Сук и странный парень Ю Ён До. Мы выглядели приемлемо только благодаря советам бывалого Сон У Ёна по методам быстрого трезвения.

На улице уже стемнело, и уличные фонари освещали нам путь. Мы с Чжи Сук шли переговариваясь. Другие ребята стихийно объединялись в небольшие группки. Кто-то кочевал от одной группы к другой, рассказывая анекдоты и школьные байки. Одногруппники радовались, что стали студентами и могут теперь слегка расслабиться, учиться меньше 15 часов в сутки и заниматься подработкой. Обсуждали новые предметы, делились тем, кто записался в какой тонъяри (студенческий клуб по интересам), и понизив громкость, сплетничали про профессоров. Как-то незаметно я и Чжи Сук прибились к группке старшекурсников и Ю Ён До.

Ресторанчик, где готовят самгёпсаль выделяется характерными жаровнями в центре стола. На них, на специальных решётках жарят тонкие ломтики бекона, который затем аккуратно пакуют в листья санчъху (салата) или ккэсип (периллы). К самгёпсалю как правило подают кимчхи, мелко нарезанный зелёный лук, перец чили и два соуса — ссамджань и кирымджан. Первым приправляют овощи, он состоит из соевой пасты, щедро сдобренной красным перцем, протёртых соевых бобов, клейкого риса и кунжутного масла. Кирымджан готовят из кунжутного масла, соли и чёрного перца. Он служит в качестве приправы для мяса.

Я, конечно же, ограничилась только мясом, завёрнутым в листья периллы. Настоящее объедение. Подцепляешь палочками ломтик жаренного бекона, укладываешь на яйцевидный листочек периллы, который сразу же начинает пропитываться мясным соком, заворачиваешь и отправляешь в рот. Минуты наслаждения вкусом и всё по новой. "Класс!" Самгёпсаль — первое корейское блюдо, которое мне пришлось по душе.

Ли Чжи Сук, понаблюдав за тем как я ем, смакуя каждый кусочек, тихо заметила: — Теперь я вижу, подруга настоящая кореянка. Настолько любить самгёпсаль могут только корейцы.

Я утвердительно мотнула головой, потянувшись за следующим кусочком. Наелась я до состояния колобка, не в смысле стала круглой, а скорее умиротворённо ровной. Благодаря исключительно мясной закуске выпитое пиво оказалось как слону дробина.

В мясном ресторанчике мы просидели почти до полуночи. Я по своей русской наивности решила, завершили жарку мяса и по домам. Но не тут-то было! Старшекурсники объявили "сам ча" (третий заход) и что пора выпить сомэк (аббревиатура из слов "соджу" и "мэкджу" (пиво)) соорудив пхоктханчжу (спиртную бомбу). Компания пьяных одногруппники обрадовалась, словно они до этого вовсе не пили, и изъявила желание петь. И мы почти в прежнем составе пошатываясь двинулись в норэбан (караоке-бар). "Потеряли" мы всего пару сокурсников и куратора. Они раскланялись с нами и отбыли на такси в неизвестном направлении. Один из старшекурсников вызвался доставить до дома, весёлую, и еле стоявшую на ногах, куратора.

Норэбан, в который мы добрели нестройными рядами мало отличался от виденного мной ранее — такая же просторная комната с акустикой, мягкими диванами по периметру и длинным столом в центре. Парни из персонала норэбана быстренько сообразили нам спиртное и закуски. Старшекурсник умело соорудил змейку из стаканов с пивом, сверху на них аккуратно расставил маленькие соджу чжань. Гордо назвал сие творение "heart-shaped soju bomb train".

По местной традиции в любом коллективе исключительным уважением пользуются люди, владеющие мастерством составления пхоктханчжу, то есть умеющие сооружать разные конструкции из стаканов со спиртным, одно касание которых обеспечивает медленное поэтапное и зрелищное смешивание напитков.

Дзинь и поезд красиво смешивается в слабенький ёрш, одногруппники весело аплодируют глубокоуважаемому мастеру пхоктханчжу. Разобрали стаканчики, сплочённо гаркнули "One-shot!" (корейская версия тоста "до дна!") и, отвернувшись немного в сторону, выпили.

Несколько сокурсников стали соревноваться в пении. Старшекурсник под пристальным вниманием остальных сооружает очередную версию пхок-тхан (бомбы). Всем весело. Я сижу на диванчике и маскируюсь под подушечку — как бы здесь и как бы меня нет. Пыхчу как сытый ёжик. В голове навязчиво в ритм музыке подражая бегущей строке скандирует внутренний цензор: "Жадное брюхо ест по ухо!". "Да уж, умяла я не мало, дорвалась до нормальной пищи без перца. Кто бы мог подумать, что одичаю всего за пару дней столовского питания", — думала я, пытаясь отвлечься от воплей внутреннего вредины.

Чувствую выпью ещё ершика и усну. В сон клонит неимоверно, второй час ночи как никак. Оглядываюсь в поисках Ли Чжи Сук. Она танцует на сцене и поёт. "Во крепкая девчонка!" — подмечает успокоившийся внутренний голос. Натыкаюсь на изучающий взгляд Ю Ён До. "Чур меня, чур меня!" — произношу мысленно по привычке и поспешно отворачиваюсь.

Мне передают стакан ерша, принимаю с мыслью: "Прощай реальность!". Дружное "Вихаё!" (корейский аналог тоста "Ну будем!"). Противно, но пью не морщась, держу марку: "Русские мы или кто!". Ли Чжи Сук снова ускакала на сцену. "Как только держится на каблуках?!", — пьяно поражаюсь я выносливости подруги.

Кто-то поёт, другие танцуют, стучат в бубны, за столом гогочат и упрямо строят новую композицию из стаканов. Гуляют от души. Внезапно наступает тишина. Концентрирую взгляд на сцене — никого. Сокурсники смотря в мою сторону, Ю Ён До просит меня: — Спойте нам, пожалуйста!

В мыслях всплывает фрагмент с павлином — "Спой, птичка, не стыдись!", затем с пьяным волком под столом — "Щас спою!". Улыбаюсь мыслям, беру микрофон и выхожу на сцену. Ко мне подходит Ли Чжи Сук, шепчу ей на ушко название задорной песенки, которую пела в норэбане с Кан Ын Кю. Слегка прочищаю горло. Мне ещё ни разу не приходилось петь в таком одурманенном состоянии. "Ничего, всё когда-нибудь случается впервые", — провозглашает общеизвестную истину внутренний голос.

Проигрыш и моя партия. Пою, не оборачиваясь к экрану, слова всплывают в памяти сами собой. Вроде всё замечательно, но под пристальным взглядом Ю Ён До ощущаю себя зайчишкой из мультика "Ну погоди!". Попели, потанцевали и под издевательскую песенку: "Она прошла, как каравелла по зелёным волнам...", — буйствующего сегодня внутреннего голоса, шествую на место. Меня малость заносит на поворотах. "Ну и что! Здесь всех штормит!", — мысленно оправдываюсь перед собой.

Очередная бомба, кажется ядерная с виски, дзинь, рюмки в стаканах и вопль "Ви-хаё!". Скоро мне совсем станет не важно, какая это по счёту порция. Точнее я уже давно их не считаю. Пью, закусываю, поддерживаю беседу, вставляя междометия. Те, кто отключился, а их уже больше половины мирной кучкой посапывают на другом конце необъятного дивана. У стола остались самые стойкие. Вернее сказать самые упёртые, желающие на деле доказать свою крутость. В Корее умение хорошо пить синоним умения эффективно работать. Более того пьяных здесь судят менее жёстко, чем трезвых, так как опьянение считается смягчающим обстоятельством.

Собираю волю в кулак, поднимаюсь с дивана и увожу Чжи Сук со сцены. Держась друг за друга, идём в конец коридора в дамскую комнату. Покончив с насущными делами, стою перед зеркалом, машинально поправляю макияж и слышу из коридора смутно знакомый голос:

— Всё в норме, босс. Ким Лин Мэй в уборной. Нет, никто не приставал. Да, присматриваю. Хорошо. Понял. Прослежу...

Я осторожненько выглядываю из дверного проёма. В коридоре стоит, прислонившись спиной к стене и разговаривает по телефону Ю Ён До.

— Любопытненько! — отмечаю я мысленно.

— А-а-а! — раздаётся крик у самого уха, я подскакиваю на месте и оборачиваюсь к потешающейся над моим испугом Ли Чжи Сук. Прижимаю палец к губам — "Тихо!". Снова выглядываю в коридор, но там уже никого нет.

Ли Чжи Сук припудрила носик и скомандовала: — Пошли обратно!

— Мы ещё долго будем пить? — интересуюсь я.

— Точно не знаю! Обычно сульджари длиться до тех пор, пока все не уснут, примерно до пяти утра. — Она взглянула на наручные часы и сообщила: — Ещё пару часиков потерпеть.

Мы вернулись в комнату, где по-прежнему наблюдалось пьяное веселье. Правда, ряды участников слегка поредели, ещё пять сокурсников заснули за столом.

— О, девушки! — обрадовался нам как родным старшекурсник. — Проходите, садитесь за стол.

Садимся, нам дают полные стаканы с ершом. Молча пьём, ибо в Корее от налитого вышестоящим отказываться не вежливо и пагубно для связей. Допив спиртное, я взяла инициативу на себя, смешала ёрш покрепче и подала стакан старшекурснику с тайной надеждой: "Авось наконец захмелеет, заснёт и перестанет спаивать других". Тот выпил залпом, даже не крякнув. Опытный попался, поднаторел в выпивке за годы учёбы в универе.

Ли Чжи Сук убежала на сцену, я увязалась за ней. Хватит отдуваться за двоих. Лучше потанцую. А то моя норма алкоголя превышена в десятки раз, сомэк в глазах плещется. Но и тут нас достал неугомонный старшекурсник, принёс стаканы с пхоктханчжу, словно его гордость пострадает, если кто-либо из первокурсников останется на ногах к пяти утра. Пьём ёршик как воду. Спрашивается: зачем столько спиртного переводить, коль куража не прибавляется?!

Самый трезвый в нашем зале Ю Ён До — его практически не шатает. Он ходит вокруг стола, поднимает спящих, и усаживает их ровным рядочком в сторонке. Немного странно, что участники пьянки просто засыпают и никто из них не буянит.

"Нужно срочно отвлечь старшекурсника, увлёкшегося розливом", — приходит здравая мысль в дрейфующее на алкогольных волнах сознание. Обсудила с подругой стратегию диверсионных действий. Мы вместе подходим к старшекурснику — чарующая улыбка на устах, глаза блестят от предвкушения, походка от бедра (в меру возможностей нетрезвого организма). Щебечем, зазывно улыбаясь, приглашая вместе спеть. Парень тает на глазах. Ещё бы столько внимания сразу от двух симпатичных девушек — блондинки и брюнетки.

Поднимаемся на сцену, парень выбирает песню и воодушевлённо поёт нам о любви, собственнически оглядывая наши фигуры. Мы же танцуем, вьёмся вокруг, касаясь его рук или плеч, поддерживая ажиотаж, широко улыбаемся и подмигиваем. Прочно удерживаем его внимания в сети желаний.

Проходит примерно час, бедные наши сокурсники без новых порций ёршика начали понемногу приходить в себя. Ю Ён До с интересом наблюдает наш спектакль. Чжи Сук шепчет: — Мне надоело играть со старшекурсником и ноги уже отваливаются.

Я шикаю на неё: — Потерпи немного!

— Не могу больше! — жалобно говорит она, уходит со сцены и обессиленно опускается на диван.

Старшекурсник вспоминает об обязанности спаивать остальных, тянется, чтобы положить микрофон, намереваясь вернуться к столу. Встаю перед ним и прошу спеть дуэтом, состроив милую просительную рожицу из арсенала эгьё. По глазам понимаю — есть контакт.

Пультом набираю номер знакомой песни, и начинаю петь о любви, вкладывая в голос всю палитру чувств. Парень млеет и не менее эмоционально исполняет свою партию, на седьмом небе от радости обретения иллюзии любви. Счастливо улыбается мне и легко соглашается спеть вторую песню.

Оглядываю зал — рядочек спящих поубавился, сокурсники стали расходиться кто-куда. "Ничего не маленькие уже сами могут о себе позаботиться", — мысленного говорю себе, почувствовав беспокойство за ребят. Ю Ён До смотрит на меня взглядом ревнивца, насупив широкие брови. "Странный парень, не понимаю его!", — отмечаю я мысленно. Мельком гляжу на часики почти пять утра, замечаю про себя: "Пятнадцать минут и смогу отдохнуть".

Танцую, старшекурсник заливается соловьём. Ли Чжи Сук мирно спит на диване. Главное: грохочущая музыка никому не мешает. А громкость за ночь ни разу не убавляли! "Когда у тебя батарейка-то кончится?!" — досадливо вопрошаю я, глядя на счастливого старшекурсника, очевидно полностью спутавшего вымысел с реальностью.

"Ура, пять утра! Отбой!" — радуюсь я, выключаю и ложу микрофон на стойку, собираясь уйти со сцены. Старшекурсник ловит меня за запястье: — Куда?

— Мне пора. У меня там припаркованная карета в тыкву превратиться может, — несуразно шучу я.

— Не понял! — пьяно мотает головой парень.

— Я ухожу! — говорю я проще.

— Не, идёшь со мной! Ты мне нравишься! Здесь рядом есть мотель... — смущаясь, говорит тот.

"Ишь чего удумал!", — прорезается возмущённый внутренний голос.

— Мы едва знакомы, — мягко намекаю я на несуразность его претензий.

— Вот и узнаем друг друга лучше, — парень большим пальцем поглаживает тыльную сторону моего запястья. Намёк более чем прозрачный.

Отнимаю руку и глядя в глаза одурманенному парню твёрдо говорю: — Мне подругу нужно в общежитие отвезти!

К сожалению, формулировка вежливого отказа никак не хотела всплывать в моей голове. Отворачиваюсь и ухожу к дивану со спящей Ли Чжи Сук. Сажусь с ней рядом и пытаюсь разбудить.

Старшекурсник опомнившись решительно направился в мою сторону, но его перехватил Ю Ён До и что-то сказал понизив голос — я со своего места к сожалению не расслышала. Я устало положила голову на сложенные на столе руки. "Минутку полежу и стану будить Чжи Сук", — решила мысленно.

"О, бедная моя голова! Какой изверг стучит в тебе молотком? Больно же! Перестань немедленно!"

"Его зовут не изверг, а ПОХМЕЛЬЕ!" — просвещает меня внутренний мудрец.

"Я с ним не знакома!", — нагло заявляю я.

"А кто его недавно супчиком угощал?", — допытывается голос.

"Точно! Антипохмельный супчик!", — воодушевлённо распахиваю глаза и встречаюсь с задумчивым взглядом Чжи Сук.

— Совсем плохо? — участливо спрашивает подруга.

— Терпимо, — оглядываю незнакомую обстановку большой спальни. — Где мы?

— В квартире Ю Ён До, — будничным тоном отвечает Чжи Сук.

— Как так получилось? — вопрошаю понизив голос до шёпота.

— Ну... — девушка потупила взор. — Я вчера уснула. По словам Ю Ён До ты тоже часов в пять утра отключилась. Он подумал, что оставлять нас в норэбане или отеле в таком состоянии нельзя и привёз нас к себе.

— Он же парень! — сообщаю очевидное, подразумевая — мог легко воспользоваться нами. Мысленно сканирую тело, судя по ощущениям, одежда на мне, ничего не болит, не саднит, значит ничего не было.

— Как себя чувствуешь? Ничего не болит? — спрашиваю у подруги.

Ли Чжи Сук как и я ранее прислушивается к себе: — Хорошо, только голова побаливает.

— Уф! — вздыхаю облегчённо.

— Ю Ён До сварил нам супчик от похмелья и просил позвать тебя, — наконец сообщает Чжи Сук цель моей побудки, показала местонахождение ванны и ушла помогать на кухне.

Умываюсь, а в голове крутиться мысль: "Слишком похожее здесь расположение комнат". Ощущение будто я в своей квартире только обстановка другая. Зарождаются нехорошие подозрения. Привожу себя в порядок и иду в сторону кухни, отмечаю про себя: "Планировка точь в точь как у меня". Подхожу к окну, чтобы окончательно убедиться, нахожусь в доме на Тегеран-ро, в квартире этажом выше родных пенатов. Следовательно, Ю Ён До мой сосед сверху. "Может поэтому он странно смотрел на меня вчера?"

Прохожу в кухню, здороваюсь с хозяином квартиры. Он радушно приглашает присоединиться к нему и Чжи Сук отведать супчика. Благодарю его, присаживаюсь, и мы молча приступаем к еде. Мне стыдно поднять глаза: чтобы малознакомый парень таскал на себе моё бессознательное тело — такое со мной впервые. А самое главное обидно, ведь мне совсем чуть-чуть не хватило выдержки!

Нахожу в себе силы быть взрослой и переборов стыд говорю: — Камса хамнида, что позаботились о нас!

— Мы же сокурсники. К тому же я как мужчина должен опекать девушек, — коварно ухмыляется Ён До.

— Вкусный суп. И голова почти уже не болит, — отмечает Чжи Сук.

— Скоро головная боль пройдёт, — обещает Ён До. — Молодцы, действительно хорошо умеете пить!

Мы с подругой переглянулись и безрадостно улыбнулись друг другу, хотя сказанное Ён До — отличный комплимент по корейским меркам. Оперативненько доели супчик и попрощались с Ён До, сказав, что сами доедем до университета. Ю Ён До как галантный кавалер проводил нас до лифта, дождался когда мы погрузимся в него и поклонился на прощание. Мы тоже смущённо раскланялись с ним. Лифт опустился на первый этаж, я придержала Чжи Сук когда двери открылись и набрала 25 этаж, одновременно поясняя:

— Я живу в этом доме, давай на часок заскочим в мою квартиру.

— Ого, — удивилась подруга. — Кан Ын Кю живёт в этом доме, — радостно и потрясённо прошептала она. — Познакомишь меня с ним? — умильно попросила Чжи Сук, но тут же передумала: — Не надо! Я сегодня плохо выгляжу, — и она горестно вздохнула.

— Не расстраивайся, обязательно познакомлю, — в очередной раз пообещала я.

Лифт легонечко дёрнулся и раскрыл двери. Мы вышли на площадку и удивлённо переглянулись. У двери моей квартиры стоял довольный собой Ю Ён До.

— Почему умолчали, что мы соседи? — спросил он у меня. Я много раз сталкивался с вами в фойе, на парковке и даже в лифте, — продолжил он добивать моё самолюбие. — Я сразу вас узнал в кафе, когда увидел. Не запомнили меня, да?

— Извините, — повинилась я. Набрала код на двери и пригласила гостей пройти внутрь.

— О, как красиво! — воскликнула Чжи Сук, быстро разувшись и пройдя в гостиную. Я забрала у неё пальто и повесила на плечики в шкаф в прихожей.

Ю Ён До невозмутимо устроился на диване. Чжи Сук одной мимикой попросила разрешение посмотреть квартиру, я согласно кивнула ей и присела в кресло.

— Давно живёте в этом доме? — спросила у Ю Ён До.

— Почти уже месяц как снимаю здесь квартиру. Дорогой район, но мне нравится. Много знаменитостей живёт поблизости, — проговорил он явно на что-то намекая, но я промолчала. — Я слышал с вами на одной площадке живёт Кан Ын Кю и вы в дружеских отношениях?

— Да, он мой сосед и друг, — не стала отрицать я. Тем более, если он следит за мной, то итак знает обо всём. — Удивительно, что мы поступили в один и тот же университет. Хотите сниматься в кино или играть в театре?

— Пока не определился, нужно сначала окончить учёбу... Он немного подался вперёд: — Полагаю нам нужно больше общаться, раз уж мы соседи и сокурсники?

— Наверное... — предположила я.

— Значит, договорились, — решительно заявил Ён До и встал с дивана. — Мне пора, — проговорил он и пошёл к выходу. Я проводила его до двери.

— Надо же, он твой сосед! — Чжи Сук выпорхнула в коридор, едва я закрыла за гостем дверь.

— Сосед... Я не знала, не замечала его... Но есть ощущение, что видела его раньше... — медленно проговариваю я, прокручивая в памяти события последнего месяца. Перед мысленным взором выскакивает картинка с парнем в маске у станции метро "Каннам", когда я встретилась с Хан Ён Уном для поездки в университет. "Это точно был он!", — восклицаю я мысленно.

26. Лотерея

После ухода Ю Ён До мы с подругой сели пить чай с конфетками. Слово за слово и я рассказала подруге о своём владении рестораном и работе фотомоделью до приезда в Корею. Она сильно удивилась, но держалась молодцом. Ли Чжи Сук было проще общаться со мной, когда я казалась обычной девушкой. "Дай ей время привыкнуть", — посоветовал внутренний мудрец.

Зазвонил телефон Чжи Сук и она стремглав убежала в коридор. Послушались звуки её разговора по телефону. Я занялась посудой, прибрала на столе.

— Ппалли-ппалли, ты опаздываешь на вечеринку! Сон У Ён сейчас сообщил адрес, куда нужно подъехать. Ппалли-ппалли одеваться, я уже присмотрела платье, — ворвалась на кухню взбудораженная подруга.

И вот я уже выхожу из такси перед подсвеченным яркими огнями зданием пятизвёздочного отеля. Служащие у дверей улыбаются мне и беспрестанно кланяются. Благодаря стараниям подруги я выгляжу гламурной девушкой — в многослойном вечернем платье из шифона нежного кораллового цвета, волосы уложены крупными локонами, на запястьях ряд сверкающих браслетов, на плечах белоснежное манто, а в руках клатч, поблёскивающий кристаллами Сваровски.

Прохожу внутрь, служащий отеля в ответ на мой вопрос о ресторане, провожает меня до его входа. Попадающиеся на встречу люди приветливо улыбаются, мужчины застывают на месте, чтобы посмотреть мне в след. К ресторану стекаются нарядные девушки из Клуба игры на каягыме. "Прям не студенческая вечеринка, а светский раут какой-то", — отмечаю я мысленно.

Вхожу в распахнутые двери и вижу — гостей встречают три скандальные старшекурсницы в белых струящихся платьях во главе с Пак Чжин Гуком в смокинге. Хозяева довольно улыбаются, в их облике читается лихорадочное возбуждение от праздничной обстановки вечера. Чжин Гук напоминает жениха перед свадебными клятвами: такой же радостный и потерянный одновременно.

Я кланяюсь, по традиции говорю несколько ничего не значащих фраз и прохожу вглубь банкетного зала с множеством девушек в вечерних нарядах. "Просто какой-то гарем Пак Чжин Гука! Знала бы, не за какие коврижки не вступила бы в этот клуб!", — досадую я мысленно, лавируя между столами, на которых расставлены таблички с именами.

"Всё чин по чину!", — подмечает иронично внутренний голос. "Не хило кто-то сегодня потратился ради антуража для приёма новичков в студенческий клуб", — замечаю я в ответ, глядя на шикарные букеты роз, увенчивающие красиво сервированные столы на восемь персон. Попутно раскланиваюсь с девушками попавшими навстречу. Кто-то из них добродушно улыбается мне (союзницы), другие цедят слова приветствия сквозь зубы в попытке выдержать нейтралитет (недруги). "Поле сражения женских полков", — мысленно иронизирую я.

Нахожу табличку со своим именем и усаживаюсь за столик почему-то самый маленький в зале. С интересом разглядываю наряды других девушек. Заметно, что все старались выглядеть по последней моде, наряжаясь в пышные и облегающие, длинные в пол или неприлично короткие платья с глубокими декольте и/или открытой спиной.

"А ещё говорят, что в Корее носить платья с декольте не прилично!" — жалуюсь я внутреннему голосу на очередную выявленную ложь в описании нравов местного общества. Из любопытства пересчитываю присутствующих, вначале по головам, потом по местам за столами. Получилось около 260 человек. "Интересно здесь мы тоже в несколько заходов праздновать будем?" — задаюсь я вопросом. — Представляю, как толпа разряженных в пух и прах девиц, пошатываясь, шествует в ближайший норэбан, неся на руках в паланкине своего властелина. Незабываемое будет зрелище!"

Внезапно в зале гаснет свет, освещённой остаётся только сцена, на середину которой выходит Пак Чжин Гук и как глава клуба приветствует гостей. Он красноречиво рассказывает об истории создания клуба, подчёркивает насколько важно сейчас поддерживать и продвигать корейские национальные традиции.

К нему присоединяются три его спутницы. Девушки продолжают официальную часть мероприятия, говорят, сколько было участников клуба с момента его основания и каких успехов они добились. В завершении речи поздравляют новичков с вступлением и произносят первый тост за достойное пополнение легендарного клуба.

Девушки хлопают, радостно поднимают бокалы вина. Поздравляют друг друга. "О, сегодня начинают с благородных спиртных напитков! Можно растянуть на весь вечер один бокал", — радуюсь я мысленно, пригубив вина. "А вот как всё пойдёт дальше ещё большой вопрос!", — опускает меня с небес на землю внутренний голос.

Старшие клуба с довольным видом возвестили о выступлении группы современного танца из нашего университета. Загораются цветные огни, помощницы главы спускаются в зал, а на сцену выбегают 15-20 парней и со всех сторон обступают Пак Чжин Гука. "Посмотрим, как танцует Чжин Гук... С реакцией-то у него не очень", — скептически настроена я.

Зазвучала громкая музыка, парни ритмично склоняются, отступают, меняются местами — единый живой организм, движущийся плавно и резко, медленно и быстро и в целом — впечатляюще. Невероятно органично красиво и зрелищно. Хочется тоже оказаться на сцене и влиться в танец. На передний план выходит Сон У Ён и исполняет короткое экспрессивное соло. "Хитрый лис, ни словом не обмолвился о своём участии в вечеринке", — радуюсь я появлению друга.

Танец завершился, зал взрывается аплодисментами и одобрительными возгласами. И тут я замечаю, что за столиком рядом со мной, разместилась злонравная троица в полном составе, и при этом одно место осталось свободным. "Как я и предполагала, без подвоха не обошлось", — мысленно сожалею я. Девушки мне вежливо кланяются с приклеенной улыбкой светских львиц. "Видать нагоняй от Чжин Гука получили и присмирели", — заключил внутренний голос.

Ведущий вечера объявляет о выступлении популярной группы JARY и зал вновь вскипает возгласами и овациями. Гаснет свет и постепенно наступает тишина. Звучит вступительный проигрыш, цветные лучи выхватывают из темноты три гибкие фигуры. Девушки восхищённо вскрикивают. Ритм ускоряется, парни начинают танцевать и петь о поцелуях, ревности и первых разочарованиях в любви. Яркие, эпатажно одетые парни быстро передвигаются по сцене, в песне звучат их нежные, похожие на женские, голоса.

Парни получают много оваций благодарных слушательниц и покидают зал. На сцену выносят и устанавливают на специальные подставки синтезатор и два каягыма, настраивают высоту микрофонов. Ведущий рассказывает нам о девушке, которая приобрела известность, выкладывая на YouTube видеоролики со своей игрой на каягыме. Она создала уникальные аранжировки многих известных рок-хитов, сопровождая их современные ритмы звучанием каягыма.

Ведущий называет имя главной исполнительницы и на сцену выходят три девушки. Они кланяются и усаживаются за инструменты. Зрители замирают в ожидании. Современно ритмично и привычно заиграл синтезатор и почти сразу в мелодию органично вплелись звуки струн каягыма. Казалось воздух в зале затрепетал, наполняясь "озоном" живой музыки и пространство расширилось до масштабов вселенной. Прикрываю глаза, в стремлении как можно полнее прожить пленительные мгновенья, ведь в нашей жизни всё случается лишь единожды.

Девушки завершают своё чудесное выступление, кланяются и уходят со сцены. Им хлопают, но менее восторженно, чем парням, выступавшим до них. Обидно за девушек. Их исполнение было ничуть не хуже чем у группы.

Вновь танцевальный номер с участием Пак Чжин Гука и Сон У Ёна. Парни одеты в облегающие белые жилеты и шальвары — смотрится необычно и прикольно. Летают как птицы, комбинируя движения из балета с элементами хип-хопа и брейк-данса. Я пытаюсь запомнить понравившиеся танцевальные движения, делаю зарубку на память выучиться им у Сон У Ёна.

Объявляют выход группы JARY, активность среди зрительниц немедленно повышается, раздаются возгласы выражающую симпатию молодым исполнителям. Мастерское, зрелищное выступление трио, овации, слёзы и признания в любви благодарных фанаток. Над сценой загорается обычное освещение, появляется Пак Чжин Гук и объявляет об уникальной лотерее среди участниц клуба: три девушки получат возможность поужинать с поп-звёздами из группы JARY и затем вновь присоединиться к празднеству.

На сцену доставляют на тележке прозрачный барабан с шариками для лотереи. Чжин Гук поясняет, что в каждый шарик вложен листочек с именем и просит одного из певцов подойти и лично выбрать себе спутницу для ужина. Зрительницы замирают, певец улыбается растягивая момент, наконец вылавливает красный шар и называет имя. На фоне почти единодушного огорчённого вздоха раздаётся вопль радости, счастливица подскакивает с места, и, прикрывая лицо ладонями, спешит на сцену. Вскоре парочка исчезает за кулисами.

Почти то же самое происходит со вторым участником группы. Ему досталась эффектная брюнетка в красном платье. Парень, не скрывая радости, ушёл со сцены с ней под руку.

Звучат фанфары, бьют барабаны — торжественный момент, третий и последний певец пытает счастье. Судя по возгласам девушек, самый популярный участник группы. Он демонстративно долго выбирает, в итоге поднимает руку с белым шаром, раскрывает его и называет моё имя. Девушки в зале не скрывают разочарования. Я молчу, не желаю верить своим ушам. Слегка растерянный певец повторяет моё имя и просит подняться на сцену.

Я встаю и медленно иду к сцене: "Ну, что мне делать? Я ведь не фанатка и просто не знаю о чём с ним говорить весь вечер. Расспрашивать его о жизни и увлечениях не имеет смысла. С одной стороны, я могу в любое время прочитать о них в Интернете, а с другой, если и спрошу, он выдаст лишь официальную версию, утверждённую его агентством".

Пак Чжин Гук спускается по небольшой лестнице мне навстречу, чтобы помочь подняться на сцену. Не хочется его касаться, но послушно вкладываю руку в его протянутую ладонь. Ярко ощущаю тепло его руки. Он удерживает мою руку немного дольше, чем нужно, словно не желая отпускать. Чжин Гук улыбается, но в глазах кроется недовольство. Подводит к певцу, официально представляет нас друг другу, и мы скрываемся за кулисами.

Служащий отеля проводил нас во второй ресторан, расположенный на этом же этаже. Размещаемся в отдельной комнате, заказываем блюда и остаёмся наедине с необходимостью поддерживать светский разговор.

Я молчу, предоставляя возможность певцу первому начать разговор на интересующую его тему. Парень холодно посматривает на меня и осторожно выдаёт: — Мне кажется, я где-то вас видел, — на минуту задумывается, погрузившись в себя: — Вы рекламировали одежду из торгового центра "Лорис". Агасси фотомодель? — уточняет он, меняясь на глазах, снимая маску отстранённой вежливости.

— Да, фотосессию проводил фотограф Пак Дон Хён, — ответила я, пытаясь нащупать общую тему для разговора.

— Известный фотограф. Тоже с ним работал в самом начале своей карьеры...

Отужинав, я вернулась в зал, где всё ещё проходил банкет. Девушки по очереди поднимались с места и произносили пожелания клубу на следующий учебный год, повернувшись в сторону столика Пак Чжин Гука. По пути к своему столику спиной ощущала колкие взгляды ревнивых золотоискательниц. А Чжин Гук, приличная вредина, специально разместил меня за своим столом.

Подхожу к столику, снова раскланиваюсь со всеми, сажусь. Пак Чжин Гук незамедлительно делает знак официанту и тот подливает вина в мой бокал.

— Выпьем за процветание нашего клуба, — произносит тост Чжин Гук.

Беру бокал и отпиваю до половины.

— До дна! — требует глава клуба.

Подчиняюсь под пристальными взглядами пьяненьких помощниц главы. Участницы клуба ещё произносят пожелания, и опять приходится пить до дна. Наконец довольный Пак Чжин Гук поднимается с места и объявляет о завершении торжественной части вечера, причём все желающие могут продолжить праздновать в ночном клубе. Потом повернувшись ко мне лично приглашает поехать с ним в ночной клуб, при этом злорадно ухмыляясь.

Мы, маленькой компанией из пяти человек, выходим из отеля и усаживаемся в чёрный лимузин. Злонравная троица помощниц довольно переговаривается. Мне же неприятно, как будто я стала четвёртой женой властелина Пак Чжин Гука. Но терплю, раз обещала Сон У Ёну уладить проблемы с главой своего тонъари.

Сижу в уголочке и смотрю в окно на мелькающие огни ночного Сеула. Скоро станет совсем тепло, деревья зазеленеют, и расцветёт сакура. Из раздумий вырывает неприятное ощущение чужого взгляда. Автоматически ищу раздражитель — Пак Чжин Гук неприкрыто рассматривает меня. Делаю большие глаза — типа "Ну что тебе ещё?!". Он коварно лыбится в ответ. Девушки наперебой расспрашивают его — оппа то, оппа сё. Вникать в их разговоры совсем не хочется. Очевидно же, что они никогда не примут меня в свой круг. По правде говоря, я в этом абсолютно не нуждаюсь.

Лимузин притормаживает у ночного клуба с непритязательной вывеской. У дверей куча народа ждёт своей очереди на вход, проходя нудный и неприятный фейсконтроль. Тут же кучкуется охрана клуба на случай появления дебоширов.

Внутрь клуба мы проходим вне очереди. "Как же сам Пак Чжин Гук пожаловал — властелин клуба каягымисток", — внутренне иронизирую я, недовольная сложившейся ситуацией. Плетусь в самом конце: "четвёртая жена как никак", — прикалываюсь над собой. Парень на фейсконтроле широко улыбаясь, говорит комплимент: "Какая красотка!". Изображаю эгьё-смущение и радости парня нет предела. "Никогда мне их не понять — на что они ведутся!" — мысленно поражаюсь я.

Передо мной неожиданно возникает Пак Чжин Гук, берёт за руку, тянет в зал и разгневанно шипит: — Не флиртуй с кем попало!

"Опаньки!", — выдал потрясённо внутренний голос.

"Может охрана нравственности входит в обязанности главы клуба?" — предполагаю я.

"Сильно в этом сомневаюсь!" — заявляет скептически внутренний голос.

"Пора поговорить с парнем по душам, — решила я мысленно. — В прошлый раз слабо стукнула, видать не дошло..."

Проходим сквозь толпы танцующей молодёжи и поднимаемся по железной лестнице на второй этаж, где расположены диванчики со столиками. Некоторые из них уже оккупированы девушками из нашего тонъари. Пак Чжин Гук проходит к свободному, продвигается вдоль стола и садиться в центре диванчика спиной к стене. Я присаживаюсь рядом, так как мою руку парень отпускать явно не собирается. Дёргаю руку в очередной раз, и, наконец, обретаю свободу. Демонстративно потираю пострадавшую конечность другой рукой. К нашему столику спешит официант с подносом, споро выставляет закуску и спиртное. В этот раз будем пить "Баллантайнс" 12-летней выдержки — одна из самых дорогих марок шотландского виски. Корейцы его сильно уважают почему-то.

"Виски — не хухры-мухры, крепость 40%, лучше вообще не пей", — предупреждает обеспокоенно внутренний голос.

Официант наливает нам виски. Чжин Гук приподнимает стакан, с удовольствием произносит "One-shot", знак официанту и снова "One-shot". "Пора сваливать!" — сигналит внутренний голос. "Но мы же не такие, не бежим с поля битвы! — отвечаю я, чуть-чуть захмелев. — Применим военную хитрость!".

Обворожительно улыбаюсь Чжин Гуку, предлагаю пойти потанцевать и мило хлопаю глазками. Парень польщёно лыбится. "Ничему его жизнь не учит!", — отметил внутренний цензор.

Спускаемся на первый этаж и выходим на танцпол. Пак Чжин Гук движется вокруг меня, берёт за руки, привлекает к себе, обнимает, встав за спиной и снова отпускает. Я еле успеваю перестраиваться, и не могу его оттолкнуть. Вокруг нашей пары моментально собралась толпа одобрительно улюлюкающих парней и девушек. "Раз не избежать близкого контакта, то нечего и стесняться", — решаю я и перехватываю инициативу. Теперь я двигаюсь вокруг него, касаясь, поглаживая, приближаясь и отталкивая, в ход идут движения из спортивных танцев. Но моя власть не надолго, он снова обнимает меня. Наш танец — соревнование-борьба с оттенком эротизма.

Композиция завершилась, нам аплодируют. Кто-то в толпе выкрикивает: — Станцуйте танго!

И тут же пьяная толпа начинает скандировать: — Танго! Танго! Танго!

Я, хмурясь, смотрю на Чжин Гука, качаю головой: — Не буду!

— Будешь! — счастливо улыбаясь, говорит он. — Иначе я скажу девушкам из тонъари, что встречаюсь с тобой!

— Не честно!

— Не важно, главное ты будешь танцевать...

Он снимает пиджак и бросает его нашим каягымисткам, стоявшим среди толпы. Туда же летит бабочка, расстёгивает несколько пуговиц на рубашке и закатывает рукава. Я, тоже глядя на него, собираю волосы в пучок.

Услышав первые звуки трека "Аргентинское танго", встаём в начальную позу, моя левая рука на его плече, правая в его ладони и вытянута вперёд. Дорожка из шагов и разворот. Он властно и умело ведёт в танце. Одними губами шепчет: — Поддайся! Я отвожу взгляд, он резко крутит меня, заставляя снова взглянуть в его глаза. Прижимает ближе, нарушая дистанцию принятую в танго.

На развороте я просто взлетаю над полом приподнятая его руками. Перехватывает дыхание и слегка кружится голова. Его рука гладит кожу на шее, тёплое дыхание на щеке, вот другая рука вскользь касается груди и более уверенно притягивает за бёдра. "Точно побью этого вредину!", — ругаюсь я мысленно, пытаясь угадать его следующее движение. "Ладно, бы мы хоть раз вместе танцевали танго и знали стиль друг друга. А тут сотни вариаций и лишь чуточку общей канвы из установленных движений. И ещё алкоголь подогревает все ощущения, обостряя восприятие в десятки раз".

Снова разворот, шаги... смотрим глаза в глаза. Его сильная рука придерживает за спину, и я отклоняюсь назад почти до пола. Поднимаюсь, резкий поворот на месте, кровь вскипает от нервного возбуждения. Дыханье сбилось, жарко. Смотрю в расширенные глаза Чжин Гука, его рука скользит от талии к бедру, перемещается на спину, приподнимает меня и прижимает к груди. Его пальцы спускаются от лица по шее вниз к вырезу платья, оставляя едва уловимый будоражащий след. "Когда же закончится это танго!".

Завершающие аккорды: "Ура!" — ликую я мысленно. Мы настороженно и выжидающе смотрим друг на друга. "Пора бежать!", — стучит в дрейфующее сознание внутренний голос. "Лана нельзя поддаваться чувствам! Пьяным чувствам! Уходи немедленно!", — приказывает он.

Вздох сожаления, последний взгляд в переполненные страстью карие глаза. Он отпускает мою руку, я отворачиваюсь и пытаюсь протиснуться через толпу. Наконец люди расступается передо мной, и я бегу к выходу с танцпола.

Чжин Гук срывается за мной. Я оборачиваюсь и вижу, что какая-то девушка преградила ему путь, давая мне фору. Забегаю в небольшой коридор с выходом на улицу, но не имеет смысла спешить туда, где меня будет легко обнаружить. Подхожу к парню, стоявшему раньше на фейсконтроле и прошу: — Спрячьте меня!

Тот слегка теряется, но быстро приходит в себя, ведёт меня к подсобке, открывает её дверь ключом и заводит внутрь.

— Что-то произошло, агасси?

— Ничего особенного, но мне нужно немого переждать здесь... — ухожу я от прямого ответа. — Вызову такси и уеду. Камса хамнида за помощь!

Я набрала номер такси, озвучила адрес и дождалась сигнала регистрации звонка. Механический голос сообщил, когда прибудет машина.

— Такси подъедет через 10 минут

— Надеюсь, агасси, придёте ещё в наш клуб и приведёте таких же красивых подруг, — любезно говорит парень.

В коридоре слышится шум. Парень подходит к двери и изнутри запирает её на ключ. Снимает с пояса рацию, нажимает кнопку и спрашивает тоном начальника: — Что у вас там происходит? Понятно... Уладьте всё.

— Извините, а кем работает аджосси? — стало мне любопытно, кого я выцепила на помощь себе любимой.

— Я начальник службы безопасности, Сон Иль Хва.

— Фотомодель Ким Лин Мэй, приятно познакомиться!

— Встречаетесь с Пак Чжин Гуком? — интересуется он.

Я отрицательно качаю головой: — Нет, мы учимся в одном университете.

— Красиво танцевали сегодня. Я видел по видеокамере, — похвалил он. — Будьте осторожней с Пак Чжин Гуком, он избалованный парень. Бывает нарывается на драку в нашем клубе. К тому же у него есть невеста Чон Чжи Вон — весьма решительная девушка.

— Кумао за предупреждение! — поблагодарила я.

Запищала рация, и кто-то на том конце сообщил, что Пак Чжин Гук отбыл с невестой, и подъехало моё такси. Сон Иль Хва проводил меня до машины, ещё раз пригласил чаще посещать их клуб и в шутку пообещал помогать прятаться от поклонников. Его помощник принёс манто, оставленное мной без присмотра на втором этаже клуба.

Я поехала домой. Пьяный дурман стал понемногу отпускать, оставляя после себя мерзопакостное чувство. Жаль, что не получилось нормально поговорить с Пак Чжин Гуком. "Зато круто станцевать удалось и зажечь по полной первобытный инстинкт размножения", — замечает ехидный внутренний голос. Однако я размышляла о другом: "Я уже второй раз сбежала по вине Пак Чжин Гука. Такими темпами бегство может превратиться в привычку. Поэтому нужно скорее всё разрешить. И наличие невесты — мой козырь!".

На пороге квартиры меня встретила заспанная подруга. Её разбудил звук набираемого кода на дверном замке.

— Подумала, некому будет утром сварить тебе супчик и осталась, — пояснила она своё присутствие.

— Хорошо, что не уехала, — устало отозвалась я.

С великим облегчением переобулась в домашние тапочки, повесила на вешалку манто и пошла на кухню выпить воды.

Подруга последовала за мной, расспрашивая про вечеринку. По ходу подготовки ко сну я поведала ей события в лицах. Чжи Сук от души посмеялась и заявила: — Везёт тебе на знакомства со звёздами! Вот с Ён Далем знакомство свела, так скоро и с Ли Юн Соном познакомишься...

— С кем?

— Не знаешь о Ли Юн Соне! — поражается подруга.

— Кажется, не знаю, — вяло признаю я по пути в спальню, где укладываюсь спать вместе с Чжи Сук на одной постели.

Она поворачивается ко мне лицом, подпирает голову рукой и красочно повествует о чудесном Ли Юн Соне, наделяя его самыми лучшими качествами.

Просыпаемся мы под кукареканье корейского петуха на моём мобильном телефоне.

— Зачем этот трек для будильника выбрала? Им даже фанаты Кан Сан Ху не пользуются, — ворчит подруга, приподняв взлохмаченную голову с подушки.

— Это Кан Сан Ху желает доброго утра на записи? — уточняю я. Ли Чжи Сук утвердительно кивает головой и вновь укладывается спать.

"Так вот кто меня будит по утрам с первого дня прибытия в Южную Корею!", — мысленно поражаюсь я случайности. "Любимый Кан Сан Ху, почему же ты петушиными воплями будишь меня по утрам?! — издевается внутренний голос. "И вовсе не воплями!" — возражаю я.

Чжи Сук, как и обещала, сварганила похмельный супчик. Мы позавтракали и на такси вернулись в студенческий городок. Забежали на минутку в общагу, и помчались на занятия. После учёбы предупредив друзей, я уехала проведать свой ресторан и заодно отвезти рецепты, давно обещанные повару.

Работники поздравили меня с началом учёбы. Управляющий Хён Ки Чжун отчитался по годовому балансу и назвал сумму перепавшей мне чистой прибыли. Величина средств перечисленных на мой личный счёт оказалась слишком большой, чтобы её можно было игнорировать. Поэтому, завершив дела в ресторане, я проехала в адвокатскую фирму поговорить с Чо Хон Римом о возможности инвестирования поступивших средств. Совещались с ним мы часа два, обсуждая разные варианты. В итоге договорились, что он подыщет для меня надёжный инвестиционный фонд, в котором я смогу стать не только инвестором, но и акционером.

Чо Хон Рим объяснил мне, что в Сеуле многие применяют специальную финансовую технику чэтхэкхы. Постоянно публикуются книги по вопросам чэтхэкхы, в которых доступно раскрываются методы преумножения денег как для простых домохозяйств со скромными доходами, так и для крупных инвесторов. Почти все корейские семьи со стабильным доходом осуществляют ежемесячные отчисления на сберегательные счета для оплаты будущей учёбы детей в университете, на пенсию или путешествия. Многие корейцы играют на бирже. По технике еженедельно публикуются статьи занимающие целые развороты в газетах. В них пишут, какие вложения наиболее выгодны на текущий момент.

На следующий день я также нашла причину уехать из кампуса в город. На третий день после занятий собралась пойти с Ли Чжи Сук помочь ей в ресторанчике, но подруга сказала мне, что пора уж сходить в тонъари и поговорить с Чжин Гуком. "Действительно с момента инцидента уже прошло два дня и накал страстей поубавился", — заключила я и после обеда пошла в клуб каягымисток.

В клубе меня ждал очередной сюрприз в виде Ю Ён До играющего на каягыме. Выглядел парень ещё более комично, чем когда-то Пак Чжин Гук. Выбрав инструмент, я разместилась рядом со своим сонсэннимом. Он попросил меня послушать его исполнение. Девушки вокруг тоже отложили инструменты, приготовившись слушать мастера. В этот раз я не стала смотреть на лицо Пак Чжин Гука, сосредоточив внимание на его руках. Их движение импульсивное и замирающее напоминало танец, рождающий нежные звуки, пронизанные печалью и надеждой. Словно душа парня плакала и рвалась на свободу. Его тонкие и длинные пальцы, то ласкают струны, то борются с ними, терзая.

"Интересно как много сокрыто в музыке от композитора, и сколько привносит сам исполнитель? Его сущность, пропускающая через себя малейший отзвук?". Я поднимаю взгляд на лицо Чжин Гука, глаза прикрыты, лёгкий лихорадочный румянец на щёках и отрешённость. Сегодня он играет с душой, выражая свои истинные чувства, изливая их через звуки. Сейчас передо мной действительно находился мастер, заслуживающий почитания за свои знания и умения.

Мелодия затихает плавно и медленно. Девушки аплодируют, но нет уже картинного жеста и одобрительного взгляда Чжин Гука. Лишь отрешённость. Он снова смотрит на меня, но без налёта высокомерия и превосходства. Спокойный, умный и выразительный взгляд юноши, который слишком давно повзрослел, но временами просто не хочет этого признавать. Я осознаю, что внутри него скрывается одинокая и израненная душа, жаждущая понимания, простой человеческой любви и заботы. Он вдруг снял для меня маску, ненадолго стал самим собой.

Началось обычное занятие, Чжин Гук объяснил новые моменты, рассказал какие учебники и книги мне нужно прочесть про игру на каягыме. Я продемонстрировала усвоенные пассажи. Провокаций больше не было. Обучение проходило спокойно и размеренно, даже чуточку нудно.

В ходе занятия Ю Ён До пересел к нам поближе и часто заглядывал на наши руки, двигающиеся над каягымом. Благодаря его присутствию атмосфера на занятии стала менее напряжённой. "Любопытно как он решился разбавить чисто женскую компанию нашего тонъари?"

Когда я в конце занятия устанавливала свой каягым на место, подошёл Чжин Гук и пригласил попить с ним кофе. Отказываться я не стала, и мы договорились через минут пятнадцать встретиться в крытом переходе между корпусами университета.

По пути я заскочила в зал для подготовки, где пыталась грызть гранит науки разноцветная троица, предупредила о возможном опоздании на занятия в танцевального клуба. Погрузившись в размышления о том, как лучше выстроить предстоящий разговор дошла до перехода. Но мысли рассыпались как карточный домик, внимание ускользало к внешним предметам.

Переход между корпусами нашего универа — уникальное пространственное архитектурное сооружение с парящими в воздухе лестницами. Конечно, лестницы относительно безопасны — широкие и с перилами. Тем не менее, во мне всегда безотчётно возникает внутренняя дрожь, когда я перемещаюсь по ним. Ощущение, что сейчас навернёшься и пиши пропало! В такие моменты жизнь больше всего напоминает игру в лотерею с её результатом 50 на 50.

Зазвонил сотовый, высвечивая на дисплее неизвестный номер. Отвечаю, Чжин Гук просит выйти на улицу, так как он ждёт у здания администрации. Выхожу на террасу администрации, смотрю, вроде бы он стоит недалеко от лестницы.

Спешу, но он, почему-то не дождавшись меня, уходит за здание. Наконец выхожу из-за угла администрации, Пак Чжин Гук стоит опираясь на спортивный автомобиль королевского синего цвета.

— Поехали в город! Мне не нравится местный кофе! — нагло заявляет он.

"Ну да, главное согласие на кофе выбито, а условия можно и поменять по своему желанию. Откажусь, буду выглядеть трусливой маленькой девочкой, а если соглашусь, неизвестно куда увезёт. Во, дилемма!" — думаю я взирая на нагло ухмыляющегося парня.

Решаюсь и сажусь в машину, Чжин Гук заводит мотор, и мы на высокой скорости покидаем университетский двор.

— Куда поедем? — уточняю я.

— Не знаю. Покатаемся, потом решим.

— А я кофе хочу! — заявляю я.

Он одной рукой достаёт с задней полки автомобиля картонную подставку со стаканом кофе и протягивает мне: — Держи!

— Вроде бы хотел в кофейне посидеть... — говорю я, отпив американо.

— Хотел некоторое время назад. Сейчас я хочу развеяться.

— А ничего, что так поступать не честно?

— Почему же?! — притворно удивляется он. — Ким-сси пьёт кофе как и договорились.

Я фыркаю, пью кофе, смотрю в окно на улицы Сеула, всё равно делать больше нечего.

— У меня к тебе есть несколько вопросов, — говорит Чжин Гук, притормаживает на светофоре и испытующе смотрит на меня.

— Валяй, спрашивай, — даю я добро.

— Почему сбежала после танго? — спрашивает он, проехав перекрёсток.

— Пришла же твоя невеста... Полагаю сильно недовольная твоим поведением, — импровизирую я. "Не признаваться же парню в том, что сбежала я от самой себя, точнее от своих чувств, проявившихся некстати и не к тому, к кому следовало бы".

— Знала про невесту? — удивлённо переспрашивает Чжин Гук.

— Просветили. А что это великая тайна?

— Не совсем... — хмурится парень.

— Ещё вопросы?

— Ты шпионка?

Я рассмеялась: — Шутишь?! Разве в таком признаются?! Нет, конечно! Я законопослушная гражданка Южной Кореи.

— Недавно приехала из России! Иностранка! — чуточку презрительно говорит Чжин Гук.

— Да. Вообще-то в современном мире нет прямых запретов на смену места жительства.

— Зачем тебе ресторан, если ты работаешь фотомоделью?

— Странный вопрос от наследника чэболь... — замечаю я. — Конечно же, ради доходов.

— Разбираешься в бизнесе?

— Более-менее. Нужен совет?

— Не-е, бизнес — это не моё! Терпеть не могу всякие собрания, обсуждения, решения...

— Но тебе рано или поздно придётся возглавить свою компанию.

— Надеюсь, это ещё не скоро произойдёт.

— Тогда чем тебе нравится заниматься?

— Танцевать, выступать перед большими аудиториями... Мне нравится известность, быть примером для подражания. На сцене жизнь становится ярче, теряет свою обыденную серость, — высокопарно заметил он. — Не понимаю, зачем учишься? У тебя есть бизнес, высокие доходы, чтобы развлекаться, ходить по магазинам, выйти замуж, в конце концов...

— Может, потому что в жизни нет ничего вечного и доходы можно потерять в один момент. Точнее мне нравится узнавать новое, жить насыщенной и интересной жизнью. Ведь самая главная проблема обеспеченного человека — это скука. От неё он начинает дурить, совершает нелепые и безнравственные поступки.

— Мне развлечения никогда не надоедят!

— Посмотрим... Но мы не о том говорим. Нам надо заключить перемирие и больше не воевать друг с другом.

— Так мы уже заключили, — хитро улыбается Чжин Гук.

— Тогда отвези меня обратно в универ. Мне пора на занятия тонъари.

— Без проблем! Какой номер готовите на предстоящий праздник? Я слышал, что вы с Ли Чжи Сук объединились с парнями из музыкальной академии?

— Сложно объяснить словами... Скоро увидишь на репетиции.

— ОК, замётано. Можно ещё один личный вопрос?

Я кивнула, давая согласие.

— Зачем записалась в мой клуб?

Я снова расхохоталась: — Конечно же, чтобы научиться играть на каягыме. Я не знала, что это клуб твоих поклонниц.

— Поклонниц... скажешь тоже! — довольно лыбясь проворчал Чжин Гук.

Когда я прибежала в танцевальный зал тонъари, занятие шло полным ходом. Сон У Ён кинул на меня вопросительный взгляд, я утвердительно кивнула в ответ и на его лице расцвела улыбка. Главу моего второго студенческого клуба слишком беспокоили мои тёрки с Пак Чжин Гуком.

На занятии мы изучили новые движения, придуманные Сон У Ёном. Шаг вправо, назад, поворот и по новой, как заведённая кукла до тех пор, пока не получится достаточно плавно и в полном соответствии с музыкальным ритмом.

Оставшаяся часть недели прошла практически без приключений если не считать надоедливого внимания Ю Ён До. Но его тоже можно понять — следить за мной его работа, а хлеб нужно отрабатывать!

По просьбе подруги, я созвонилась Кан Ын Кю, но он сказал, что в ближайшее время сильно занят и увидимся мы только перед съёмками. На выходные я с Ли Чжи Сук поехали ко мне на квартиру, выпросив у библиотекаря кучу литературы. Но оказавшись за пределами кампуса предались праздному безделью, забив на учебники и конспекты. Готовили вкусности, гуляли по Тегеран-ро и смотрели дорамки. Я уговорила Ли Чжи Сук отрепетировать со мной диалоги из моей роли. Ей понравилось изображать из себя Кан Ын Кю и говорить зычным голосом. От этого мы больше смеялись, чем занимались делом. Короче по поводу учёбы мы спохватились только ближе к вечеру воскресенья.

27. Романтика без правил

Очередная неделя занятий оказалась ещё более интенсивной, чем предыдущая. Преподаватели стали наседать, вгоняя расслабленных первокурсников в нужный темп учёбы. В клубе каягымисток всё устаканилось, так как Чжин Гук общался со мной подчёркнуто отстранённо. Официально я впала в немилость этого местного властелина. От чего многие злословили за моей спиной или же в моём присутствии. Впрочем, имелись и сочувствующие.

Установившиеся спокойствие и размеренность моей студенческой жизни разлетелись в дребезги вечером в среду, когда Ли Чжи Сук с замиранием в голосе спросила у меня:

— Как думаешь, Чжин Гук подарит тебе завтра подарок?

— По какому поводу? — спросила я, не отрываясь от чтения конспекта.

— Завтра белый день — когда парни делают подарки девушкам, которые им нравятся.

— Ну да, 14 марта! — показала я, что нахожусь в теме. И тут же вспомнила про договор с Чхве Шин Хёком: "Вот засада! Авось забудет!", — посетовала я мысленно и положилась на волю случая.

Утро Белого дня началось довольно неординарно — с громкого стука в дверь нашей комнаты в кисукса. Мы с подругой ещё спали без задних ног, так как занятия на сегодня отменили. Недовольные внеплановой побудкой, мы не сговариваясь, побежали встречать гостя. Чжи Сук опередила меня и рывком распахнула дверь. На коврике перед ней стояла большая розовая коробка. "Для Ким Лин Мэй и Ли Чжи Сук" гласила надпись на приколотом сверху листочке-сердечке.

— От разноцветной троицы, — обрадовалась подруга, — почерк Сон У Ёна. Мы занесли коробку внутрь и приступили к распаковке. Ребята подарили нам по статуэтке в виде нашей уменьшенной копии, а также фотоальбомы с фотографиями наших занятий в тонъари. Было очень приятно. Сразу же появилось праздничное настроение.

Вдохновлённые прекрасным началом дня, мы принарядились и пошли кушать. После завтрака на выходе из столовой за нами увязались две девицы. Чтобы убедится в их слежке за нами, мы специально поплутали по университетскому парку.

— Похоже, это поклонницы Пак Чжин Гука следят за тобой, — шёпотом предположила подруга.

— Делать им больше нечего!

— Им любопытно подарит он тебе подарок или нет. Ходят слухи, что вы тайно встречаетесь.

— Фантазёрки! — недовольно фыркнула я.

Покинув парк, мы прошли в подготовительный зал выполнять домашку. Положив сумки на стулья и тем самым, забив себе места, пошли за книгами. Следовавшая за нами парочка тоже устроилась неподалёку. По возвращении на наших столах мы обнаружили небольшие коробки шоколадных конфет с поздравлениями от третьекурсника, которого охмуряли на вступительной вечеринке. Пустячок, а приятно. Возникло предвкушение других сюрпризов.

Ближе к обеду мне позвонили из секретариата университета и попросили забрать две посылки, пришедшие на моё имя. Ли Чжи Сук вызвалась мне помочь донести их до комнаты в кисукса. Сдав учебники библиотекарю, сходили за посылками, на которых кроме моего имени больше ничего не значилось.

В первой посылке лежал симпатичный львёнок в шляпе и смокинге, такой же, как в одной из известных дорам, однако в лапах вместо розочки — сердечко. Его прислал Хан Ён Ун, вложив краткое письмо с поздравлениями с Первым белым днём в Корее. А также с извинениями за внезапный отъезд.

Вторую посылку я доверила открывать подруге. В ней тоже прислали плюшевую игрушку — мишку измазанного красной краской и письмо с угрозами красноречиво повествующими, что со мной произойдёт, если я не расстанусь с Пак Чжин Гуком.

Ли Чжи Сук как ребёнок расстроилась, увидев подарочек. Мне же было всё равно, обычная злая выходка девчонок, не страдающих избытком воображения. В дорамах частенько показывают подобные посылки. "Знаменитостью ещё не стала, а угрозы уже посыпались", — иронизирует внутренний голос. "Мишку жалко! Сдам-ка я его в чистку", — вместо ответа подумала я. Сказано — сделано! Отнесла мишку в коробке на первый этаж кисукса, где находится студенческая химчистка. Буквально за 15 минут медведя привели в порядок, убрав следы краски.

Занятия в Клубе игры на каягыме я решила прогулять, дабы не ставить себя и Чжин Гука в неловкое положение. Ясно же, девушки сегодня ещё более придирчиво будут следить за нашим общением. Пошла с подругой в ресторанчик, где она подрабатывала в свободное от учёбы время — помочь, где можно и заодно поработать на рекламу заведения. По словам хозяина ресторана с тех пор как в нём работает Чжин Сук и приходит её подруга, то бишь я, число клиентов прибавилось.

Пообедав, мы сидели и бездельничали, так как завсегдатаи ресторанчика ещё не пожаловали. Над входной дверью зазвенели колокольчики, я обернулась и встретилась взглядом с радостно улыбающимся Шин Хёком.

— Привет! — подошёл он и по-свойски похлопал меня по плечу.

— Привет! — заторможено отозвалась я. Не то чтобы я его совсем не ожидала увидеть сегодня, скорее больше надеялась, что он не сможет меня здесь разыскать.

Я познакомила парня с Ли Чжи Сук и он пользуясь моментом попросил у неё позволения похитить меня на несколько часиков. Подруга смущённо кивнула, давая согласие, несмотря на мою красноречивую жестикуляцию за спиной Шин Хёка. Я её понимаю, конечно, когда этот симпатяга улыбается, демонстрируя ямочки на щеках, девушкам весьма непросто отказать ему в чём-либо.

— Ну, как проходит учёба? — интересуется Шин Хёк, усаживая меня в свой ярко жёлтый автомобиль.

— Интересно... А куда мы поедем? — задаю я насущный вопрос, припоминая, что всего неделю назад спрашивала то же самое у Чжин Гука.

— В сказочное место, которое вот уже более сорока лет принадлежит моей семье, — загадочным тоном сообщает Шин Хёк.

— В склеп? — мрачно предполагаю я.

— Туда ещё рановато, но твоя идея заслуживает внимания. Мы поедем туда, где я всегда мечтал побывать со своей девушкой.

— Мы же не встречаемся.

— Рассматривай это как репетицию.

— Главное не шибко входи в роль!

— Постараюсь, — ухмыляясь, сказал он.

Я привычно отвернулась к окну поглазеть на улицы города. Сеул великолепный город контрастов — в нём органично сочетаются современные небоскрёбы и буддийские храмы. Всегда есть, на что полюбоваться и чем восхититься.

— В какой административный район направляемся? — предприняла я вторую попытку узнать пункт назначения.

— Самоуправление Йонсан-гу! И мы почти уже добрались, — Шин Хёк припарковался на небольшой стоянке и помог мне выйти из машины. — Сегодня отличная погода для прогулки, — заметил он.

Несмотря на моё явное нежелание, Шин Хёк взял меня за руку и повёл по широкому тротуару в сторону высотных зданий.

Шагая, я с присущим мне любопытством рассматривала двух и трёхэтажные дома, стоявшие на фоне высоток.

— Посмотри наверх, — попросил Шин Хёк.

Я взглянула вверх и увидела, что впереди над горой по канатам движутся поблёскивающие на солнце фуникулёры.

— Мы поднимемся в башню Намсан? — спросила я.

— Можно и так сказать. Точнее мы сперва, поднимемся на гору Намсан, а затем уже на верхний этаж Сеульской башни N, — важно пояснил Шин Хёк.

— Почему телебашню назвали N? — спросила я, наблюдая за подъёмом фуникулёра.

— Телебашню переименовали относительно недавно — в 2005 году, ей дали новое имя "N" вложив в него сразу несколько смыслов — Намсан, новизна и nature (природа), так как после реконструкции телебашня стала символом новизны Сеула и единения корейской архитектуры с природой.

— Понятно, — отметила я, по-прежнему наблюдая за движением на канатной дороге.

— Пойдём быстрее, я уже купил билеты на фуникулёр, — Шин Хёк вынул из внутреннего кармана два зелёных прямоугольника и продемонстрировал мне.

Впереди показался стеклянный павильон, разместившейся под невысоким монументом, увенчанным орлом. Мы подошли к нему и встали в очередь.

— До станции мы поднимемся на специальном наклонном лифте называемом "Намсан орыми", — сказал Шин Хёк.

Мы с детским любопытством, наблюдаем, как в стеклянный лифт заходят очередные 20 пассажиров, желающих проехаться по небесной дороге.

— Лифт поднимает пассажиров на первые 140 метров горы Намсан, — пояснил Шин Хёк. Затем указал наверх: — Здание, где изображён фуникулёр — нижняя станция. До неё конечно можно добраться на машине или пройти пешком по другой улице. Но мне больше всего нравится подниматься при помощи "Намсан орыми". С детства обожаю это делать.

Наконец очередь дошла до нас, мы не спеша зашли с другими пассажирами в стеклянную кабинку и стали подниматься вверх.

Покинув лифт, немного задержались на верхней площадке, чтобы оттуда понаблюдать за его движением.

— Его мой дедушка придумал, — похвастался Шин Хёк.

— Необычное решение, — отметила я.

После этого мы поднялись на пятый этаж станции и вместе с другими людьми зашли в кабинку фуникулёра, предъявив билеты контролёру. На посадке моё внимание привлёк молодой человек в толстовке с клетчатым рюкзаком. Я слегка поёжилась, глядя на его не по погоде лёгкую одежду.

— Нам повезло — сегодня мало желающих прокатиться на небесной дороге. Обычно кабинки переполнены туристами, — отметил Шин Хёк, когда стеклянные двери плавно закрылись и фуникулёр слегка качнувшись, отцепился от платформы станции и плавно двинулся вверх.

Я обернулась к окну, чтобы получше рассмотреть здание станции.

— На станции помимо билетной кассы, размещается ресторан, кафе и магазины сувениров, — пояснил Шин Хёк, заметив мой интерес.

— Она похожа на торговый центр с гаражом для фуникулёров.

— Сверху становится видно, на крыше станции отображён цветной символ парка Намсан, — заметил Шин Хёк.

Мимо нашей кабинки вниз проплывает другой фуникулёр. В его стёклах отражаются ветки деревьев растущих на горе Намсан, придавая кабинке ещё более футуристический вид. Сквозь стекла видны силуэты некоторых пассажиров.

— В том фуникулёре катаются деревья, — шутит Шин Хёк.

Оборачиваюсь и смотрю на пассажиров в нашем фуникулёре. Большинство из них смотрят в смартфоны, вместо того чтобы любоваться красотой столицы. Некоторые старательно позируют для селфи и лишь двое кроме меня и Шин Хёка смотрят вниз. "Возможно они здесь не впервые и им уже не так интересно", — замечает внутренний мудрец.

Шин Хёк с улыбкой наблюдает за мной. Так и подмывает показать ему язык, но справившись со своей непосредственной натурой снова поворачиваюсь к окну и смотрю на высотные здания, постепенно уменьшающиеся в размерах. Открывается вид на крыши низеньких домов, улицы и площадку перед станцией с припаркованными по её периметру автомобилями. Сквозь ветки деревьев видна дорога внутри парка Намсан. Появилось ощущение, что я стала птицей и взлетаю вверх над городом.

Мы поднимаемся всё выше и выше, и за высотными домами разворачивается захватывающий вид гор, возвышающихся почти в центре северо-восточной части Сеула.

Видно, что высотными зданиями застроен сравнительно небольшой участок города, в то время как малоэтажными домами занято почти всё вокруг. Между гор тоже виднеются едва различимые крыши двух и трехэтажных домиков.

— Там на горах находятся красивые национальные парки. У горы слева располагается Парк Независимости Содэмун, на возвышенности справа — природный парк МТ, а за ними Зелёный парк и Самчён парк.

— В Сеуле каждый свободный кусочек земли является парком. Сразу заметно, что здесь очень ценят природу.

— О, мы почти на месте! Всего три минуты и мы поднялись до смотровых площадок Сеульской башни N, — радуется Шин Хёк.

Вместе с остальными покидаем фуникулёр и проходим по станции виденной мной в дораме с Ли Юн Соном в главной роли. Он там ещё ночь провёл в фуникулёре вместе со своей одноклассницей.

Из здания станции выходим на площадку с двумя небольшими арками и деревьями из замочков. Тут же юная китаяночка просит Шин Хёка сфотографировать её перед арками. Он соглашается и делает несколько снимков увлечённо позирующей девушки.

— Здесь влюблённые со всего света закрывают свою любовь на ключ, чтобы она стала вечной, — говорит мне Шин Хёк, разглядывая надписи на открытках, висящих среди цветных замочков.

В целом ёлочки из замочков смотрятся несколько странно, но, безусловно, мило. Тоже подмывает прочесть, что написано на разнообразных листочках, но меня останавливает внушённое с детства правило не заглядывать в послания без разрешения владельца. Оттаскиваю Шин Хёка увлёкшегося чтением от ёлочек. Он смеётся и фотографирует нас на их фоне.

С маленькой площадки с арками можно пройти на другую, с заборчиком увешенным замочками, и осмотреть при помощи установленных на ней биноклей панораму северной-западной части Сеула, но Шин Хёк ведёт меня в другую сторону. Мы спускаемся с площадки по лестнице в шесть ступенек, к куполообразным сооружениям из камня.

— Пять старинных сигнальных буёв, их также называют маяки Понхвадэ, — указывает Чхве Шин Хёк на странные сооружения. — Их применяли во времена династии Чосон для передачи новостей и предупреждения о нападении врагов. Днём подавался дымовой сигнал, а ночью внутри маяков зажигался огонь, — поясняет он.

Высота сигнальных маяков едва превышает два человеческих роста. Тем не менее, они вызывают некий внутренний трепет, своей древностью и ролью в истории Сеула. Мы медленно обиходим вокруг платформы с маяками Понхвадэ и останавливаемся перед железными воротцами.

— У этих ворот примерно в 11.30 можно увидеть, как заступает на службу почётный караул в исторических костюмах эпохи Чосон, — сказал Шин Хёк, глядя на меня.

Последний раз, взглянув на древние сигнальные башенки-маяки мы прошли через ещё одну маленькую площадку с фонтанчиком питьевой воды, поднялись по крохотной лестнице и вышли на просторную площадь перед телебашней. В самом начале площади как бы в противовес современному зданию телебашни стоит красочный павильон с крышей пагодой.

В павильоне на скамейке отдыхают трое посетителей в возрасте, наблюдая за происходящим на площади.

— Красивый павильон, — замечаю я.

— К тому же известный, — отзывается Шин Хёк. — Восьмисторонний павильон Пхальгакчжон. Его восстановили в 1968 году, а построен он был в 1959 году в честь одного из президентов Кореи. Сейчас в нём проводятся специальные встречи рассвета на горе Намсан, так как из него открывается замечательный вид на Сеул и окрестности башни N.

— Может, и мы придём сюда, посидеть и поразмышлять на старости лет, — улыбаюсь я.

— Может, — соглашается со мной Шин Хёк и тянет за руку через площадь. — Но сейчас мы лучше из телебашни посмотрим на Сеул. Пошли быстрее, видишь, сколько туристов высыпало на площадь, такими темпами придётся ждать в очереди.

Мы спустились по лестнице и почти пробежали мимо двух сердец, у которых позировала пожилая пара. Сердца были заполнены баночками и бутылочками с напитками, видимо для продажи. Почему-то сразу и очень сильно захотелось пить, но я поспешила за удаляющимся Шин Хёком.

Но почти сразу же остановилась перед деревянным стендом с огромной буквой N.

Seoul Tower N — гордая надпись сверху и почти сразу же, но чуточку ниже — Toilet. Ярчайший пример культуры Южной Кореи, где не принято стесняться походов в туалет и говорить о них иносказательно. Наоборот можно даже за столом рассказать о том, как всё прошло. Мне как иностранке первое время пришлось краснеть, выслушивая подробности, но, как известно, человек ко всему привыкает.

Справа указатель на лестницу, ведущую на знаменитую Террасу Руф. Но Шин Хёк уже обнаружил моё отсутствие и идёт ко мне, требуя:

— Немедленно в башню!

"Тоже мне Рапунцель нашёл! — ворчит внутренний голос. "Ещё бы ножкой топнул, и я бы точно влюбилась", — прикалываюсь я.

Шин Хёк властно берёт мою руку и тянет за собой. Я же смотрю по сторонам, пытаясь вобрать атмосферу этого дивного места паломничества туристов со всех уголков Земли.

Несмотря на спешку, я успела прочитать, что в башне размещается Музей мишек Тедди. "Вот бы глянуть хоть одним глазком", — пытается заманить внутренний голос. "Низя, Шин Хёк спешит, с ног сбивается!" — дурачусь в ответ я.

Поднимаемся по лестнице к входу в телебашню. С неё видно дополнительный корпус с билетной кассой, магазинчиком сувениров и специализированным магазином медведей Тедди. На крыше корпуса размещается терраса Руф с металлической скульптурой в виде сердца.

Войдя в башню через самые обычные стеклянные двери, мы сразу попали на второй этаж в просторный зал с цветным полосатым полом.

— В телебашне предусмотрены три основные зоны для посетителей: Лобби N, Плаза N и Башня N, — объясняет мне Шин Хёк. — Лобби N -наземный этаж с музеем и территория вокруг башни, в частности вот эта крытая площадка, — он указал в окно узкую площадку с диванчиками и установленными между ними биноскопами. — Это единственная площадка в комплексе Сеульской башни, где установлены мягкие диванчики, поэтому её облюбовали для себя пожилые люди.

— Сегодня они тоже отмечают белый день, — замечаю я, глядя на пары старичков мирно беседующих о чём-то.

Шин Хёк довольно улыбнулся и продолжил: — Мы сейчас находимся в Плаза N, которая охватывает два этажа самой башни, и прилегающие к ней сувенирные магазинчики и кафе во дворе. На втором этаже Плаза N находятся ресторан итальянской кухни Place Dining и Руф Тэрас с замочками любви, — указал он на примечательную террасу на крыше одноэтажного корпуса.

— А Башня N я так понимаю, это самая верхняя часть телебашни?

— Да, Башня N включает четыре верхних этажа с тремя ресторанами, цифровой обсерваторией "Диджитал" и смотровой площадкой.

Мы прошли к контролёру, предъявили билеты и быстро поднялись на скоростном лифте на второй этаж Башни N с панорамной площадкой, оборудованной биноскопами.

В верхнем зале башни меньше пространства, чем на нижним этаже, но больше света. Люди переходят от одного окна к другому, смотрят в биноскопы, переговариваются между собой. В центре зала торгуют несколько сувенирных магазинчиков с красочными экспозициями на витринах.

Некоторые и здесь, находясь в поднебесье, умудряются уткнуться в телефон, забыв обо всём вокруг. Шин Хёк подвёл меня к свободному окну, с установленным рядом биноскопом, сам встал у соседнего стационарного бинокля и спросил:

— Видишь здание с ярко синим фасадом? Оттуда мы поднимались по канату в фуникулёре.

Я наклонилась к биноскопу: — В центре верхняя фуникулёрная станция и сигнальные маяки видны, — отозвалась я, обозревая окрестности телебашни.

— Заметила крышу павильона Пхальгакчжон?

— Ага, площадь сверху кажется крохотной, — смеюсь я.

— В этой стороне находится район Чун-гу (Jung-gu). Как видишь по малочисленности высотных домов, это преимущественно жилой район с неспешной жизнью. Впрочем, жителям Чун-гу есть чем гордится — в их районе находится деревня Намсан и здание мэрии Сеула. Немного дальше среди вершин расположен Содэмун-гу (Seodaemun-gu) дословно означает "Район западных больших ворот".

— Я слышала, на его территории находятся два известных университета — Университет Ёнсе и Женский университет Ихва.

— Точно. Содэмун-гу, конечно, как и Чун-гу, спальный район, но с развитой инфраструктурой. Дома располагаются у подножья пяти гор, причём на одной из них — горе Ансан с 1748 года находится небольшой, но очень красивый Буддийский храм Понвонса, — рассказал Шин Хёк. — О, пока я говорил, площадка немного сместилась на восток.

— Теперь видно прямоугольную смотровую площадку с клумбами и часть какой-то дороги, — заметила я.

— Мы сходим туда позже... Это дорога проходит почти через весь парк Намсан. Она имеет специальное мягкое покрытие, чтобы людям было легче взбираться на гору. Если подниматься по ней пешком от самого начала горы, путь займёт примерно полтора часа.

— Дома похожи на снег, лежащий между холмов, — отмечаю я, любуясь панорамой.

— Видишь у подножья горы слева как бы островок из деревьев, за ним находится район Чонно-гу (Jongno-gu), названный так в честь колокольни Посингак, которой до сих пор гордятся местные жители. Чонно-гу является центральным районом Сеула ещё со времён династии Чосон, поэтому там расположено множество известных мест — университет Сонгюнгван, исток ручья Чхонгечхон, четыре королевских дворца, королевская усыпальница Чонмё, а также президентская резиденция Чхонвадэ и начало улицы Мёндон.

— Наверно, Чонно-гу очень популярен у туристов...

— И не говори, — улыбается мне Шин Хёк и вновь наклоняется к биноскопу, чтобы указать на район Сонбук-гу (Seongbuk-gu) расположенный у гор на горизонте. — Знаешь, Сонбук-гу не слишком известный у туристов район, тем не менее, именно он более чем другие районы Сеула наполнен необычным национальным очарованием. Посетив его можно увидеть Сеульскую крепостную стену "Соуль сонгвак", ворота Сукчонмун и храм Джонрын. В этом районе находится большинство иностранных посольств.

— Как хорошо ты знаешь Сеул, — похвалила я Шин Хёка.

— Просто я очень часто посещаю Сеульскую телебашню, — скромно отметил парень.

— Стало видно всю дорогу через парк, — обрадовалась я.

— То строение с розоватой крышей — ещё одна смотровая площадка. Из неё открывается красивый вид на северную часть Сеула и телебашню. Чуть ниже находится стоянка с туристическими автобусами, обычно от неё люди поднимаются до башни пешком.

— Вижу какой-то мост на реке Хан.

— Сонсу тэгё (Seongsu), если назвать точнее мост Святой воды. Самый обычный мост, известный лишь тем, что обрушился из-за ошибки архитекторов и был заново построен в 2004 году.

— А что это за высотное здание слева на переднем плане?

— Издательство деловой газеты "Maeil". Рядом с ним находится Намсанская деревня-музей с домами ханок. Красное здание чуть подальше направо — это популярный отель Силла. Если посмотреть дальше направо среди парка выделяется участок с кубом. Там располагается Национальный театр Кореи. После него отдельно стоящее здание — санаторий с минеральными источниками "Банановое дерево". Все они входят в район Чун-гу (Jung-gu).

— Чун-гу?

— Да, это ближайшее к Сеульской башне северное самоуправление. Хотя сама она относится к району Йонсан-гу (Yongsan-gu) — к району, на северном берегу реки Хан.

— Сложно разобраться в районах Сеула.

— Да уж, в Сеуле выделяется 25 районов. Отсюда из башни N частично можно увидеть только 9 из них. Так, если принять красное здание отеля Силла за пограничный пункт, то слева от него вдали находится район Тондэмун-гу (Dongdaemun-gu), а справа ближе к реке — Сондон-гу (Seongdong-gu). Тондэмун-гу — торговый район. Но на его территории также есть исторические достопримечательности — гробницы Ким Бён Но и Ёнхивон, алтарь Соннондан. В Сондон-гу излюбленным местом туристов являются горы Ынбонсан.

— Площадка повернулась, на реке Хан и видно сразу пять мостов, начиная с Сонсу тэгё, — отметила я.

— После Сонсу тэгё направо Донхо тэгё (Dongho). Эти мосты ведут в самые престижные южные микрорайоны Сеула — Апкучжон-дон и Чхондам. Их ещё называют сеульские Беверли Хилз. Донхо тэгё можно отличить от других мостов через реку Хан по волнообразному металлическому ограждению в центре, закрывающему наземную линию метро. За мостом Донхо следует Ханнам тэгё (Hannam), который соединяет "Кёнбу косокторо" (Скоростное шоссе "Сеул — Пусан") с северной частью города. Ханнам самый загруженный мост Сеула, так как ведёт в деловой центр Каннам и на шоссе до Пусана. Дальше следуют Банпо тэгё (Banpo) и Дончжак тэгё (Dongjak). Мост Банпо двухъярусный — сверху проходит широко известный мост — Радужный фонтан, а под ним второй мост для пешеходов — Чамсу гё. Дончжак считается самым неудобным мостом на реке Хан из-за того, что к нему сложно подъехать.

— У окраины парка Намсан стоит какое-то большое здание издали похожее на фотоаппарат. Что это?

— Действительно будто фотоаппарат на землю положили. Это Отель Гранд Хаятт. Он входит в международную сеть одноимённых пятизвёздочных гостиниц. В нём имеется оздоровительный spa-центр. Отель и все видимые нам дома до реки Хан относятся к району Йонсан-гу (Yongsan-gu).

— Ещё на фоне города сильно выделяется дорога.

— Шестиполосная автомагистраль Noksapyeong-daero, она ведёт через подземные тоннели под горой Намсан на улицы Мёндон, — пояснил Шин Хёк.

— Площадка почти завершила оборот.

— Да, ещё немного и мы снова увидим станцию фуникулёров. Теперь на горизонте видны горы Кванкасан. У их подножья размещается именитый Сеульский национальный университет, — говорит Шин Хёк. — Здесь почти не на чем зацепиться взгляду. Впрочем, высотное здание справа от центра на том берегу реки Хан — это знаменитое здание 63 или Юксам Билдинг. Оно какое-то время являлось самым высоким зданием в Азии. Но самое примечательное в Юксам Билдинг — его оформление плиткой с золотым напылением.

— Показалась, ещё одна вещательная вышка и верхняя станция фуникулёров! — восклицаю я.

— У основания этой вышки находится терраса Руф с замочками любви.

— Невероятно красивая панорама! Наверное, ночью она выглядит ещё более впечатляюще, — предполагаю я.

— Только в хорошую погоду при ясном небе. Если хочется посмотреть на панораму южной части Сеула, то можно воспользоваться специальной площадкой на Небоскрёбе 63, его высота составляет 249 м. У Сеульской башни в которой мы находимся, высота 236,7 м. Хотя если считать вместе с горой Намсан, то получится 479,7 м.

— По склону горы проходит ещё одна дорога.

— Не совсем дорога, скорее многоярусная лестница. По ней также можно совершить пешее восхождение до телебашни... Ну всё, пошли в музей плюшевых медведей Тедди. Я заметил, с каким вниманием ты разглядывала рекламный плакат музея.

Спустились на первый наземный этаж, купили билеты, и направились рассматривать разные экспозиции с мишками.

— Знаешь историю появления медведей Тедди? — спросил меня Шин Хёк немного погодя.

— Конечно, только я знаю несколько версий. И та, в которую я верю сильно отличается от официальной.

— Поделись, — попросил Шин Хёк, застыв перед мишками в ханбоках, готовившими еду во дворе корейского национального дома ханок.

— Сам напросился, — намекнула я, что услышанное может ему не понравиться. — Мишка Тедди, как и утверждает американская история, появился в 1902 году и получил уменьшительное имя правившего в то время президента Теодора Рузвельта. Сшила его жена эмигранта из России Михаила Мишима, проживавшего в Америке под именем Мориса Мичтома. Он увидел ситцевых мишек набитых ватой на ярмарках города Новониколаевска перед отъездом из России. Мужчина выставил мягкую игрушку с именем Тедди на витрине своего магазина, чтобы привлечь покупателей. Так как в это время газеты Вашингтона пестрели карикатурами, высмеивающими слабость Рузвельта, как бы испугавшегося на охоте маленького медведя. Игрушечный медвежонок неожиданно стал пользоваться громадным успехом у покупателей, и история приняла более приемлемый для коммерции американский патриотический оттенок. Но на самом-то деле плюшевый мишка имеет чисто русские корни.

— Неожиданная версия, лишённая романтизма, — заметил Чхве Шин Хёк.

— Согласна! Может, потому что я не очень люблю американскую культуру и не склонна её идеализировать. Мне претит называть очаровательных плюшевых медвежат именем несостоявшегося убийцы. Документально подтверждено, Рузвельт тогда распорядился застрелить медведя, так как считал, что стрелять в загнанного и привязанного к дереву зверя — "неспортивно". Он слыл заядлым охотником и, следовательно, не раз убивал зверей. Так что у медвежат Тедди совсем некрасивая предыстория.

— А как звали твоего плюшевого мишку? — неожиданно поинтересовался Шин Хёк, когда мы перешли к следующей диораме.

— Моего любимого мишку звали Корефан. А тебе в детстве дарили плюшевого мишку?

— Да, коллекционного мишку Тедди, — смущённо ответил Шин Хёк.

— Сшитого супермодными дизайнерами за баснословные деньги, — уточнила я.

— Поэтому он всё время стоял на полке.

— Получается, твой мишка был не игрушкой, а экспонатом. Мой же до моего совершеннолетия сопровождал меня везде и был настоящим плющевым другом.

— В любом случае плюшевые мишки очень милые, — заметил Шин Хёк.

— Неопровержимый факт, — согласилась я.

Мы ещё долго ходили, осматривая разнообразные диорамы с мишками и пародии на известные картины и скульптуры. Как сказал Шин Хёк, прежде чем открыть очередной музей мишек, его работники проводят исследование истории страны и лишь после этого разрабатывают экспозиции. Так, в Музее медвежат Тедди в Сеульской телебашне отражены основные этапы становления Сеула, как столицы Кореи.

— Полагаю нам пора посетить Руф Тэрас, — проговорил Шин Хёк, взглянув на часы.

— К чему вдруг такая спешка? — поинтересовалась я, не желая отрываться от разглядывания мишек изображающих Битлз.

— Увидишь, — многозначительно улыбнулся он.

— Пошли, — вздохнула я с сожалением.

Мы вышли во двор. Оказывается, пока мы гуляли по музею, наступил вечер и солнце уже должно было вот-вот закатиться. Когда мы подошли к лестнице, ведущей на террасу, Шин Хёк сказал:

— Я хочу показать тебе нечто особенное. Позволь на несколько минут завязать тебе глаза, — просит он и в его руках почти волшебным образом появляется чёрная повязка с красными сердечками на кончиках. Прикольно видеть сей предмет в руках великовозрастного парня. Невольно улыбаюсь и киваю соглашаясь.

Шин Хёк становится за моей спиной, завязывает аккуратно повязку на глазах, приобнимает за плечи и ведёт по лестнице вверх.

— Осторожно ступеньки, — тихо предупреждает он.

Голоса людей вокруг словно становятся громче и отчётливей. Слышу, как многие между собой обсуждают нашу парочку. Говорят, какой Чхве Шин Хёк необычный парень.

— Всё ступеньки закончились, — сообщил он, и повёл меня дальше, по-прежнему придерживая за плечи.

И снова голоса кумушек поблизости.

— Девушке повезло — такой красивый и романтичный парень, — говорит первая.

— Я его, кажется, где-то видела! — напряжённо выдаёт вторая.

— Он знаменитость? — вопрошает третья.

— Не уверена! — отвечает четвёртая.

— Ещё пару шагов и мы на месте, — предупреждает Шин Хёк. — Приготовься! — он снимает повязку и перед моими глазами открывается панорама Сеула, окрашенного в золотые тона лучами заходящего солнца.

— Безмерно красиво, — восхищённо произношу я. Уходящий с неба огненный диск, пылающий в ярко жёлтом ореоле, оставляет светящиеся следы на земле — далёкий отсвет на реке Хан и несколько в окнах домов.

Шин Хёк указывает рукой на город и произносит шутливо: — Дарю тебе это золотое небо! Пусть в твоей жизни будет много ярких и запинающихся моментов!

— И в твоей! — желаю я, глядя на солнце, величественно уплывающее за горизонт.

— И в моей, поэтому я буду идти по жизни рядом с тобой, чтобы мне перепало побольше от твоего света и радости, — бесшабашно улыбаясь и заглядывая в глаза, говорит Шин Хёк.

— Планируешь надоедать мне всю жизнь? — в шутку возмущаюсь я, насупив брови.

— Не-а, не планирую! Я уже надоедаю! — говорит он, тихим проникновенным тоном чуточку склонившись ко мне. — Со временем тебе обязательно понравиться!

— Сильно сомневаюсь!

— Скажи закат — самое чудесное время суток?! — меняет тему Шин Хёк приобняв меня за плечи.

Я уворачиваюсь от него: — Не скажу!

— Поверь, не пройдёт и дня, как ты сама будешь прижиматься ко мне как можно теснее, — прищурившись, довольно предрекает Шин Хёк.

— Размечтался! — растягивая слова, говорю я.

— Увидим! — настаивает он на своём.

Солнышко почти скрылось, и небо начало окрашиваться в розовые, пепельно-голубые и нежно фиолетовые оттенки. Река Хан перестала поблёскивать на горизонте солнечным отражением. Город стал окутываться розоватой пеленой.

— Ещё немного и будут видны звёзды, — говорит Шин Хёк, запрокинув голову и глядя в небо.

— И сейчас небо красивое! — замечаю я, поёжившись. После захода солнца ощутимо похолодало, и я начала мёрзнуть на холодном ветерке в своём тонком весеннем пальто.

— Тебе холодно? — скорее радостно, чем сочувствующе спросил парень.

— Терпимо, — отвечаю я, настраиваясь на новый температурный режим. — Мы с тобой попали в город мечты! Видишь, почти все дома Сеула стали розовые как клубничное мороженое?!

— Какое интересное сравнение! Кушать хочется? — превратно понял мою аллегорию Шин Хёк.

— Не очень! Давай ещё полюбуемся закатом.

Розовые краски заката медленно растворяются. С востока на небо надвигается тёмная ночная синева, вытесняя яркие закатные тона. Кое-где в городе зажигаются уличные фонари, начинают перемигиваться неоновые вывески на высотных зданиях. Вначале зажигаются огни в окнах домов, как свет редких светлячков и в какой-то неуловимый момент город вспыхивает дорожками уличных огней и яркой подсветкой мостов на реке Хан.

— Давай полюбуемся на всю эту красоту сверху? Я заказал столик для нас во французском ресторане на 5 этаже Башни N.

— Но мне пора возвращаться в кисукса, — напоминаю я.

— Успеешь, я ведь на машине — быстро отвезу тебя. Тебе ведь хочется ещё раз прокатиться на лифте телебашни?! — соблазняет Шин Хёк.

— Снова почувствовать себя космонавтом во взлетающей ракете?

— Точно! Пошли ещё раз побудем астронавтами в лифте, — прикалывается Шин Хёк, направляясь к выходу с террасы.

Я же пытаюсь свернуть к символической скульптуре сердца.

— К скульптуре сходим после ужина. Поверь, с подсветкой она смотрится эффектней! — останавливает меня Шин Хёк, берёт за руку и ведёт к лестнице.

Снова заходим в телебашню, поднимаемся на лифте на самый верхний этаж. От скорости подъёма чуточку перехватывает дух. Рождается радостное предвкушение — снова увижу панораму Сеула, только уже ночного, подсвеченного разноцветными огнями.

У дверей ресторана нас встречает официант, кланяется и без лишних слов проводит к столику отделённому от остального зала спинкой полукруглого диванчика. На столике горит небольшая свечка, создавая романтическую ауру. Этакое гнёздышко для влюблённых со сказочным видом на ночной город.

Я села поближе к окну, предоставив Шин Хёку самому сделать заказ по своему усмотрению. Впечатление от ночной панорамы Сеула совершенно иное — более яркое и неизгладимое. Рассматривать вид ночного города вдвойне интересней из-за подробного описания полученного днём. На фоне залитого светом города хотелось отыскать огни отелей, зданий и мостов о которых я услышала сегодня.

— Узнаешь, какой мост видно из окна с твоей стороны? — спросил Шин Хёк, отпустив официанта выполнять наш заказ.

— Дончжак тэгё — он южной частью выходит недалеко от Небоскрёба 63, — ответила я как прилежная ученица.

— Молодец! — похвалил Шин Хёк. — Я заказал столик в этом ресторане, чтобы насладится не только отличным видом вечернего города, но и блюдами без красного перца, — заметил парень.

Официант принёс нам салат со спаржей и шампиньонами, заправленный оливковым маслом. После преимущественно острой корейской еды он показался мне немного пресным.

— На днях я ездил в Москву, посещал Третьяковскую галерею. Договаривался о выставке некоторых картин из их коллекции в музеях Сеула. Также заезжал в агентство, с которым ты работала в России, — сообщил Шин Хёк, скушав немного салата.

— Зачем? — спросила я настороженно.

— Выкупил права на некоторые твои фотографии. Хочу после выхода дорамы "В поисках любви" устроить выставку твоих фотографий в галерее "Хангаран".

— Спасибо, конечно! Но не понимаю, зачем тебе это нужно? Я вообще не стремлюсь к моментальному появлению славы.

— Знаю. Мне так хочется! Я видел фотографии сделанные Пак Дон Хёном, которые он передал тебе в специальном альбоме. Думаю, люди должны их увидеть. Мне нужно лишь твоё формальное согласие.

— Но я не хочу! Выставка с моими фото — это как-то уж слишком! — растерянно пролепетала я. Психологически я была не готова к такому повороту событий.

— Мне казалось, каждая фотомодель мечтаем о чём-то подобном. Повысятся твои популярность и шансы на участие в съёмках дорам в качестве главной героини. Кроме того, выставка работ Пак Дон Хёна будет отличной рекламой не только для тебя, но для него тоже.

— Понимаю, — протянула я. — Но зачем тебе самому такие хлопоты?

— Ну-у-у... — загадочно улыбнулся он и отвёл взгляд в сторону, — я твой ярый фанат со времён выхода дорамы "Белый страж".

— Но это была не я! — воскликнула я в сердцах. — Точнее, я совсем не помню того времени и не могу утверждать, что та девочка — это я, — поправилась я, взяв себя в руки.

— Зато я могу утверждать, — он достал из заднего кармана брюк небольшой кожаный бумажник и вынул оттуда два фото. — Вот Ким Лин Мэй во время съёмок в дораме, — он положил передо мной фото тёзки, уже не раз виденное мной ранее. А вот это, — положил он на скатерть второй снимок, — фото, сделанное в России, когда тебе минуло 11 лет.

Я не верила своим глазам — передо мной лежала МОЯ фотография: — Откуда она у тебя? — спросила я потрясённо.

— Мне её дал Вениамин Раубфогель — поверенный твоего дедушки по материнской линии, — спокойно сообщил Шин Хёк. — Он же рассказал мне, что разыскал тебя в подмосковном приюте, проследил, чтобы ты вступила в права наследования, и поспособствовал твоей карьере фотомодели. Очень ответственный адвокат.

Какое-то время мы молча кушали, я обдумывала услышанное. Закончив с салатом, решилась спросить на свой страх и риск: — Твоя поездка в Москву была с целью собрать сведения обо мне?

— Нет, всё получилось случайно. Но я рад, что мне удалось больше узнать о твоём прошлом. Я даже съездил в приют, но мне отказались давать сведения о тебе, сославшись на публичность твоей личности.

Я тихо перевела дух: "Неизвестно, что ещё он смог бы выведать в приюте!".

— Согласна на выставку? Я так и не услышал окончательного ответа.

— Хорошо, ведь уже проделано столько работы, — с иронией ответила я.

— Тогда выпьем за наше сотрудничество! — приподнял он бокал вина.

— Вихаё! — произнесла я, тоже подняв бокал.

— Всё, больше о делах ни слова, — постановил Шин Хёк, отпив вина. — Теперь только красота и романтика.

— По расписанию, — добавила я.

— Колючка!

— Кто бы говорил?!

— Я белый и пушистый!

— Местами!

— Любопытно, что ты имеешь в виду? — слащаво улыбаясь, интересуется Шин Хёк.

— Ничего! В этом ресторане чудесно готовят! — перевела я стрелки.

— Значит чаще нужно сюда приходить, — замечает Шин Хёк и приступает к поглощению второго блюда, принесённого официантом во время наших препирательств.

— Как часто бывал здесь раньше?

— Раз в сезон точно. Мне очень нравится смотреть на Сеул и атмосфера Саульской башни импонирует. Здесь окружающие люди улыбаются более искренне, часто проводятся съёмки исторических фильмов у Пхальгакчжон. А также люблю наблюдать закат на террасе Руф.

— Почему?

— Это особенное место для меня. Когда мне было 11 лет я познакомился здесь и провёл очень памятный день с девочкой Ким Со Ра, — произнёс парень пристально наблюдая за мной.

"Неужели надеется, что приревную?! Впрочем, не похоже", — попыталась я мысленно расшифровать его взгляд.

— Она мне очень нравилась. Позже, когда проводилась реконструкция башни, я уговорил деда сделать на этом месте "Roof Terrace", чтобы встречать закат, как однажды с той удивительной девочкой. После терраса стала особым местом для влюблённых. Ты не поверишь, но замочки на неё стали вешать всего лишь 5 лет назад. А сейчас уже почти не осталось свободного места!

— Романтично! Вы до сих пор общаетесь?

— На какое-то время я упустил её из вида. Но недавно она приехала в Сеул и я подумываю о том, чтобы восстановить наше общение на прежнем уровне. Однако она меня совсем не помнит. Мы сталкивались с ней несколько раз, но она так и не вспомнила меня, — проговорил он погрустнев.

— Тогда тебе нужно ей напомнить, — предлагаю я.

— Так и сделаю, когда настанет удачный момент, — улыбнулся он.

После ужина мы сидели, показывая друг другу приметные здания на панораме города. Конечно же, больше старался Шин Хёк, ведь я знала только те, который он сам мне показывал недавно. Чувства такие же захватывающие и воздушные, как в детстве при игре-фантазии "Угадай, на что похоже облако". Увлеклись разглядыванием настолько, что просидели до закрытия ресторана.

Когда спустились на главную площадь Сеульской башни, Шин Хёк предложил: — Давай погуляем здесь ещё немного. Всё равно канатная дорога уже не работает и придётся спускать по лестнице пешком.

— Но здесь ещё гуляют посетители, — удивилась я. Взглянула на часы в смартфоне и воскликнула: — Уже 23 часа! В кисукса комендантский час начинается в 24, я опоздаю, — удручённо проговорила я.

— Тогда некуда торопится, раз ты уже опоздала, — решил Шин Хёк, и потянул меня за руку в сторону ярко освещённого Пхальгакчжон павильона.

— Ночью павильон на горе Намсан производит совершенно иное — сказочное впечатление, — восхищённо произнёс Шин Хёк. — Поэтому его нужно увидеть как минимум дважды — днём и ночью. Впрочем, как и всё в Сеульской башне N.

— О, уже настроен на лирический лад! — слегка поддела я парня.

— Так ведь ночь уже наступила — время влюблённых, — прикалываясь, говорит он с придыханием.

— Ну-ну! — я решительно отобрала руку и двинулась в сторону башни, чтобы узнать у других посетителей про дорогу ведущую вниз.

— Куда? — возмутился Шин Хёк.

— Спросить про выход, — честно сказала я.

— Я сам провожу тебя. Только покажу кое-что и провожу куда надо, — весьма туманно пообещал Шин Хёк о содействии. — Мы не посмотрели на ночной город с нижней площадки и на скульптуру Сердца тоже.

— Тогда пошли, посмотрим на скульптуру, — предлагаю я.

— Площадка ближе! — настаивает Шин Хёк и тянет меня на боковую площадку с рядом клумб по центру, которую я видела сверху из Башни N.

— Пойдём уж, — соглашаюсь я, добавив про себя "горе моё луковое".

Проходим вдоль ограждения. После вида с высоты птичьего полёта город кажется более близким и земным. Шин Хёк останавливается у биноскопа и просит меня: — Лин Мэй, посмотри сюда.

Я наклоняюсь и смотрю в стационарный бинокль на Сеул.

— Захватывающе, да? — спрашивает Шин Хёк. — Сеул — прекрасный город. Я очень рад, что ты приехала жить в Сеул, — взволнованно признался он.

"Вино на него что ли подействовало, два раза обратился не по правилам, — заметила я мысленно.

— Мне нравиться Сеул, — признаю я вслух и добавляю мысленно: "Но в моём сердце самым прекрасным навсегда останется посёлок в самом центре России, где я выросла".

Шин Хёк прошёл к другому биноскопу, чтобы посмотреть на огни большого города. Я понаблюдала, как он вертит механизм под разными углами и решилась перенять его опыт — посмотрела через биноскоп на луну, звезды, попробовала отыскать свой дом на Тегеран-ро. Опытным путём выяснила, что находится слишком далеко от горы Намсан. Наигравшись, огляделась по сторонам, посетители как-то незаметно испарились с площадки.

— Нам пора! Все уже ушли! Поспешим! — обратилась я к увлёкшемуся созерцанием Шин Хёку.

— Пора! — согласился он и добавил: — К скульптуре сердца! — поймал меня за руку и побежал, задорно смеясь, к входу на "Руф Тэрас". Мы, громко стуча ногами по ступенькам, забрались по лестнице на террасу и запыхавшиеся остановились перед подсечённым изнутри металлическим сердцем.

— Сердце сделал известный дизайнер по просьбе моего дедушки, а точнее моей, — произнёс Шин Хёк, отдышавшись. Оно символизирует моё сердце, которое у меня забрала девочка Ким Со Ра одним майским днём, пробыв со мной всего лишь несколько часов. С тех пор я больше не влюблялся. Чтобы всегда помнить об этом, я попросил сделать скульптуру сердца и установить её здесь — на месте где я познакомился с Ким Со Ра, — сказал он и замолк на минуту. — Сейчас, когда моё металлическое сердце наполнено светом радости, я хочу подарить тебе его маленькую копию в честь Белого дня!

Он жестом фокусника достал из кармана поблёскивающую цепочку с кулоном в виде сердца — маленькой копией скульптуры и положил его на подставленную мной ладонь.

— Чудесный подарок! — восхитилась я. — И крепление оригинальное, — добавила я, увидев, сердечко прицеплено к цепочке миниатюрными наручниками.

— А главное со смыслом, — довольно сообщил Шин Хёк, забрав у меня цепочку. Он встал за моей спиной, чтобы застегнуть цепочку у меня на шее.

— Какой смысл? — интересуюсь я, придерживая кулончик ладонью и рассматривая его.

— Сейчас узнаешь, — обещает Шин Хёк. — Протяни мне правую руку, — просит он.

Я выполняю просьбу, ожидая конфетку или что-то в этом роде. Но парень ловко накидывает на моё запястье кольцо от наручника и защёлкивает его и также быстро застёгивает второе на своей левой руке: — Попалась!

— Шин Хёк, это не смешно! — восклицаю я гневно.

— Зато надёжно!

— Что ты задумал? — перешла я на привычный личный стиль речи.

— Я хочу встретить с тобой рассвет на Руф Тэрас и подстраховался, чтобы ты не сбежала, — умиротворённо улыбаясь, заявляет парень.

— Что?! — не верю я своим ушам. Перевожу дух и предпринимаю попытку достучаться до здравого смысла Шин Хёка: — Скоро придёт охрана и выдворит нас отсюда!

— Я здесь хозяин и охрана как бы в курсе. Никто нам не помешает. Поверь, мы проведём незабываемую ночь!

— Верю, но здесь темно, только огни города вокруг.

— Весьма романтичная обстановка и прекрасный вид, — Шин Хёк прошёл дальше к заборчику с замочками, потянув меня за собой. Посмотрев на многочисленные замочки, он сказал: — Видишь, как много влюблённых запирают взаимную любовь замочком, а я приковываю её к себе наручниками, разделяя чувства на двоих.

— Но я же не Ким Со Ра, — напоминаю я парню.

— Ты не знаешь, о чём говоришь. К тому же я предупреждал тебя о репетиции и своём желании воплотить давно задуманное.

— И как? Счастлив?

— Беспредельно! К рассвету моя мечта воплотиться!

— Ага, замёрзнем здесь к утру, — скептически предполагаю я.

— На скамейке есть плед для нас и термос с кофе.

— Умеешь делать сюрпризы! — отмечаю я.

— Стараюсь! — улыбается Шин Хёк. — А ты когда-либо влюблялась? — внезапно спрашивает он.

— Конечно, мне же не десять лет.

— В кого?

— В одноклассника.

— Вы встречались?

— Нет. Я была слишком занята учёбой и честно говоря, боялась первой признаться ему. К тому же в России принято, чтобы в чувствах первым признавался парень.

— Ты и сейчас из-за занятости ни с кем не встречаешься?

— Просто нет желания строить отношения с кем-либо. Не хочу отвлекаться от учёбы и работы.

— Получается, ты до сих пор не встретила парня, который стал бы важнее работы и учёбы?

— Получается, что так, — соглашаюсь я.

С реки подул влажный и холодный ветер, пробрался под пальто: — Холодно! — заметила я.

— Пойдём сядем на скамейку и укроемся пледом, — предложил Шин Хёк. Шагаем, прицепленные наручниками друг к другу. — Садись справа, — показывает Шин Хёк на согнутую к центру скамейку.

— Зачем? — вяло протестую я, но усаживаюсь на странную скамеечку.

Шин Хёк усаживается слева от меня и свободной правой рукой укрывает нас пледом. Затем, доверив мне придерживать кончик пледа с моей стороны, обнимает за плечи: — Говорил же, что не пройдёт и дня... — напоминает он.

— Не честно! Сам всё подстроил и естественно знал, что так будет. К тому же это против моей воли!

— Разве?! — деланно удивляется он.

— Вот стукнуть бы тебя хорошенько, чтобы все глупые мысли выбить, — говорю я в сердцах.

— Как Пак Чжин Гука что ли?

— Откуда знаешь?

— Сорока на хвосте принесла! — заявил он почти на чистом русском.

— Ю Ён До рассказал? — пытаюсь докопаться я до сути.

— Нет! Кто такой Ю Ён До?

— Мой болтливый сокурсник, — не стала я вдаваться в подробности. — Не знала, что знаешь русский!

— Я совсем немного говорю. Только начал изучать, — улыбнулся он, вновь сказав по-русски. — Очень сложный язык! — многозначительно добавил он, перейдя на корейский.

Но моё сердце уже затопила необъяснимая радость, по-детски чистая и светлая, гораздо большая по размерам, чем от полученного ранее кулона. "Вот он истинный подарок Белого дня!" — высказался внутренний голос.

И я поняла, что окончательно примирилась с необходимостью провести ночь на продуваемой ветром и холодной террасе с эти непонятным мне парнем.

Мы проговорили до рассвета. Шин Хёк рассказывал мне о своём детстве — обеспеченном, но очень одиноком. Потом поведал о своей учёбе за границей и дне знакомства с Ким Со Ра, когда он вернулся в Сеул на несколько дней. Мне даже стало любопытно взглянуть на девочку, оставившую столь глубокий след в сердце Шин Хёка. За разговорами, согретые теплом друг друга мы не заметили, как забрезжил рассвет.

Подошли к заборчику, увешанному замочками полюбоваться, как розовая дымка охватывает посветлевший край неба.

Казалось, что стало ещё холоднее. Я невольно передёрнула плечами под пледом.

— Совсем замёрзла, — сочувственно вопросил Шин Хёк, достал из кармана ключ и спокойно открыл наручники.

У меня даже слова пропали от возмущения его наглостью и моей глупостью.

— Подержи-ка, — отдал он мне наручники, заботливо поправил плед на моих плечах, прошёл к скамейке, взял, стоявший у ножки термос и налил парящий кофе в два пластиковых стаканчика от него. Осторожно, придерживая за краешки горячие стаканы с кофе, подошёл ко мне.

Я защёлкнула наручники поверх любовных замочков и приподняла руку, жестом предлагая Шин Хёку забраться под плед. Он встал со мной рядом, передал один стаканчик мне в руки и получше закутался в плед со своей стороны. Стоим, молча пьём кофе, встречая чудесный рассвет над прекрасным городом. Оба спокойные после бессонной ночи, как удавы.

— Моя мечта сбылась! — произнёс Шин Хёк, когда ореол солнца показался из-за небоскрёба на южном берегу реки Хан.

— Наверное... На душе хорошо! — отзываюсь я.

Шин Хёк молча забирает мой пустой стакан, вкладывает в него свой поменьше и ставит композицию на пол. Затем вынимает из кармана на брюках маркер, деловито проверяет, крепко ли застёгнуты наручники и пишет на них: — "Здесь прошла первая ночь Шин Хёка и Лин Мэй!"

Я смущённо рассмеялась, прочитав надпись: — И всё было ради этого?

— Нет, конечно! Это просто завершающая нота, — признался он, и первые лучи солнца осветили небо.

— Ляпота! — характерно растягивая гласные, произнесла я на русском, оглядывая окрестности, позолоченные рассветными лучами.

— Что? — переспросил Шин Хёк.

— Не переводимая идиома, — сообщила я, не отвлекаясь от созерцания, виднеющейся вдали поблёскивающей поверхности реки Хан.

Шин Хёк иронично хмыкнул, прошёл к скамейке и лёг на неё.

Полежал чуточку, потом поднял правую руку вверх и прокричал во весь голос: — Я круче Гу Джун Пё! Я провёл ночь с Ким Лин Мэй на горе Намсан!

Птахи, мирно чирикавшие на деревьях вокруг башни, с шумом взвились в небо. Я громко рассмеялась, глядя на птичий переполох и осознав слова Шин Хёка.

— Причём тут Гу Джун Пё? — спросила я, подойдя к скамейке и взглянув сверху вниз на счастливого Шин Хёка.

— Я слышал, тебе нравится дорама "Мальчики цветочки", где так зовут главного героя.

— Кто сказал? — спрашиваю я, поражаясь осведомлённости парня.

— Сорока принесла на хвосте! — невозмутимо выдаёт тот на русском.

"Нельзя учить иностранцев русским поговоркам!" — сокрушённо выговаривает внутренний цензор.

Я же начинаю смеяться по второму кругу. Солнечные лучи осветили площадь у телебашни, знаменуя начало нового дня в моей жизни. Жизни, которая стала чуточку счастливее, чем раньше обогатившись прекрасными воспоминаниями о проведённой ночи и рассвете на террасе любви на горе Намсан.

Шин Хёк взглянул на часы и вскочил со скамейки: — Побежали, сейчас для нас по канатной дороге поднимут фуникулёр! Ппалли-ппалли!

Взявшись за руки и безудержно смеясь, мы быстро спустились по лесенке с террасы и пробежали по безлюдной площади мимо двух сердец, павильона Пхальгакчжон и древних маяков к верхней станции фуникулёров. Забежали внутрь и, переведя дух, спокойно прошли к месту посадки. Шин Хёк протянул билеты улыбающейся и непрестанно кланяющейся контролёрше. Она взяла их, пропустила нас в кабинку, закрыла за нами двери и снова низко поклонилась. Мы вместе склонились в ответ, таким образом, поблагодарив её за работу.

Потом, не сговариваясь, прилипли к окну, чтобы ещё раз запечатлеть в памяти вид города с высоты горы Намсан. Где-то в глубине сознания появилось понимание, что сегодня Сеул стал и моим городом тоже. Он принял меня.

Раскланявшись со служащими на нижней станции мы сбежали по лестнице к павильончику с ещё не работающим лифтом "Намсан орыми" и припустили бегом к стоянке, где оставили автомобиль Шин Хёка.

— Ппалли-ппалли, а то опоздаешь на занятия! — поторопил на бегу Шин Хёк .

— О, ужас! — выдала я смеясь.

По пустынным улицам мы быстро доехали до боковых ворот в кампус, ведущих прямиком к кисукса.

Я посмотрела на Шин Хёка. Он взял мою руку, слегка сжал её на прощание и, отпустив, тихо сказал: — Иди!

Улыбнулась ему, выбралась из машины, закрыла дверцу и, не оборачиваясь, зашла в ворота. Быстро прошла в кисукса, поднялась на свой этаж и прошмыгнула в комнату. Тихо переоделась, умылась и забралась в постель в надежде поспать хотя бы часика три. Но сон отказался приходить в мой организм, взбудораженный пережитым приключением. Хотелось вскочить, танцевать и петь просто, потому что жизнь особенно прекрасна в такие моменты, когда волнение от случившегося позади и наступает осознание, как было чудесно, красиво и впечатляюще.

28. Новая веха

Пятница начавшаяся на террасе Руф и дальше сложилась весьма не просто. Перед учёбой я успела вздремнуть часочка три и чувствовала себя на занятиях почти в своей тарелке. Но после них меня ждал громадный сюрприз в виде молодого мужчины, поджидавшего на скамейке у кисукса. Он каким-то образом вычислил меня в толпе и остановил. Представился он как Квон Мэн Хо — мой личный менеджер, которого мне предоставила киностудия.

Мужчина проговорил, что рад знакомству и пригласил побеседовать, подальше от навостривших ушки студентов. Когда мы присели на скамеечку в парке, он кратко поведал о своих обязанностях. Отныне он отвечал за решение моих даже мало-мальских проблем и вопросов, осуществлял переговоры от моего имени и договаривался об интервью. Получалось, что менеджер обязан контролировать каждый мой шаг, чтобы я как человек творческий — не от мира сего, не наделала глупостей и не испортила свой имидж идеальной звезды. Ввиду этого он потребовал моего немедленного переезда из кисукса.

Также менеджер Квон, улыбаясь во все 33 зуба, обрадовал меня изменениями в учебном расписании. С утречка пораньше он побывал в деканате, где оформил мой перевод на индивидуальную программу обучения с посещением университета всего два раза в неделю — по понедельникам и вторникам. Тут же протянул мне бумаги с новым графиком занятий и программой. Предупредил, что завтра утром заедет за мной на Тегеран-ро и откланялся.

Перечить менеджеру я не собиралась. Видно же невооружённым глазом — человек он опытный и в продвижении звёзд не один пуд соли ухомячил. Поэтому после разговора я уладила все вопросы по общежитию, собрала вещички, объяснилась с подругой и перебралась жить к себе на квартиру.

Вечером заглянул в гости Кан Ын Кю, переполненный энергией перед началом съёмок. Угостила его свежевыжатым соком и стала расспрашивать о процессе производства дорамы. По его словам, завтра состоится уже первая вычитка сценария. Сама же промо-акция фильма началась ещё в начале марта: состоялась его презентация и пресс-конференция главных актёров, выпущен трейлер и ряд тизеров, опубликованы официальные и индивидуальные постеры. Дата начала показа дорамы уже назначена на 5 апреля. Поэтому после вычитки сценария начнётся съёмка первых эпизодов и некоторых сцен, которые будут пронизывать сюжет всего фильма.

На следующий день примерно часов в десять утра я находилась в киностудии, где собрался весь актёрский состав дорамы "В поисках любви" во главе с директором фильма, режиссёром Чхве, его помощниками, продюсерами и сценаристами. В конференц-зале главные актёры и административный персонал дорамы расселись вокруг большого овального стола. Актёры рангом пониже и помощники, разместились на стульях вдоль стеночки. Ещё один корейский способ разделения по иерархии.

Согласно сценарию у нас три ведущих актёра — две актрисы и Кан Ын Кю. И по четверо актёров на вторых и третьих ролях. Всех вместе со съёмочной группой набирается человек двадцать пять не более. По оживлённой атмосфере, чувствовалось, что главные актёры давно знакомы между собой и как бы рады участию в новом совместном проекте. При этом они стабильно изображали смущение. То ли на самом деле стеснялись, то ли в соответствии с традициями поведения, присущими корейскому кинематографу.

Ровно в назначенный час дверь в зал закрыли. Директор фильма под прицелом видеокамеры поприветствовал присутствующих и рассказал о предстоящей работе. Эстафету принял режиссёр Чхве. Он поведал о концепции дорамы и ожиданиях, которые он лично на неё возлагает.

Если кратко пересказать содержание фильма "В поисках любви", то оно будет следующим: Ю Син известный певец приезжает с друзьями на несколько дней отдохнуть на остров Чеджу. Там в одном из ресторанов он встречает свою первую любовь — Мин Хи, которая внезапно покинула его, уехав вместе с родителями в Россию.

Ю Син всё это время любил её и стал известным ради того, чтобы найти её. Мин Хи тоже любит его по-прежнему. Они проводят вместе несколько дней, общаясь, гуляя по пляжу. Их чувства вспыхивают с новой силой.

Вскоре Мин Хи уезжает, оставив записку с признанием, что она замужем и благодарностью за время проведённое вместе. Ю Син бросается за ней в погоню, но попадает в аварию на одной из глухих горных дорог. Его находит девушка по характеру очень похожая на его первую любовь. Она выхаживает его. Между ними появляется симпатия. Но она обычная девушка, еле окончившая школу и наивная простушка, поэтому Ю Син выздоровев сразу же возвращается в Сеул. Он полностью уходит в написание песен, чтобы залечить раны от потери горячо любимой Мин Хи.

Оставленная деревенская девушка не хочет смириться с расставанием и тоже приезжает в Сеул. В городе она чудом устраивается продавцом в магазин готовой одежды. Работая в нем, она постепенно меняется, учится правильно одеваться, ухаживать за собой. Ю Син в это время становится ещё более популярным.

Проходит полгода, девушка идёт на концерт Ю Сина и берёт у него автограф. Он вспоминает её и из чувства благодарности за оказанную ему ранее помощь и провожает до дома. Между ними вновь появляется интерес, начинают развиваться непростые отношения избалованной звезды и деревенской девушки. Они встречаются, попадая в разные смешные ситуации, вместе преодолевают сословные препятствия. В итоге Ю Син женится на этой настойчивой девушке, нашедшей его израненного на дороге после аварии.

Я должна буду сыграть роль Мин Хи — очень красивой, но несчастной девушки вынужденной расстаться с любимым.

Ассистент режиссёра раздала всем актёрам их личные план-графики съёмок на первую неделю. Сообщил, что завтра для актёров первого и второго составов запланирована дополнительная фотосессия. А на следующий день — начнётся съёмка первых эпизодов.

Перед вычиткой сценария кто-нибудь из стаффа по очереди представил всех актёров, называя имя и исполняемую роль. Каждый вставал и кланялся группе. Только на мне очередь малость застопорилась. Исполнительный продюсер не кто иной, как Ким Чжо Вон, решил осведомить группу о моей прошлой успешной актёрской деятельности. Он попросил других актёров обращаться ко мне как к сомбэ, так как я дебютировала более 14 лет назад. Только Кан Ын Кю дебютировал раньше меня. Присутствующие выразили должное случаю почтение и процесс знакомства продолжился свои чередом. В сущности, Ким Чжо Вон тонко мне напакостил, ведь работники съёмочной группы теперь не станут относится ко мне как к новичку, а наоборот будут ожидать высокого актёрского мастерства и профессионального поведения.

Вычитка заняла чуть более восьми часов с одним перерывом на кофе. Вообще мероприятие оказалось довольно весёлым, множество комичных сцен по сценарию и задорный смех всей группы в ходе их прочтения потихоньку сплачивали коллектив, сближая для эффективной работы.

Благодаря Кан Ын Кю, во время перерыва, я ближе познакомилась со всеми актёрами. Они вели себя со мной исключительно дружелюбно и почтительно, ведь нам предстояло вместе работать на съёмках фильма. Именно от наших совместных усилий зависит успех будущей дорамы. Хотя мы вряд ли ещё соберёмся в полном составе, даже во время съёмок. В общем, мне было крайне интересно. Все присутствующие активно участвовали в работе и выглядели заинтересованными.

На следующий день менеджер Квон на чёрном микроавтобусе отвёз меня на фотосессию для дорамы. У меня чуть ноги не подкосились, когда я увидела микроавтобус на подземной парковке своего дома. Невольно потянулась рукой ущипнуть себя, ощущая себя попаданкой в дораме.

Менеджер Квон проговорил: — Вы удивлены наличием личного микроавтобуса?! Привыкайте, пока это машина киностудии, но совсем скоро, я думаю, обзаведётесь своей.

— Надеюсь, — отозвалась я, забираясь в автомобиль.

— Продюсер Ким Чжо Вон настоял, чтобы киностудия предоставила вам личный фургон, — сообщил мне менеджер Квон, усевшись на водительское кресло.

Автомобиль плавно тронулся с места и я, стараясь не выдать своего любопытства, осторожно стала осматривать его салон. Бежевая обивка, серые немаркие чехлы на креслах и целая стойка с платьями на плечиках за креслами. "Очевидно, мои наряды для фотоссесии", — мысленно заключила я, припомнив виденное ранее в фильмах про звёзд K-pop. Конечно, ничего выдающегося из себя он не представлял. Но само осознание факта, что это мой самый первый звёздный микроавтобус делало его исключительным.

Перед фотосъёмкой у меня с трудом получилось усидеть в кресле, когда меня причёсывали и гримировали. Мне было жутко интересно, как сложится фотосессия с новым фотографом. Из-за нетерпения, полчаса, проведённые в гримёрной, показались мне бесконечными. Наконец, довольная своим образом я впорхнула в зал, где проходила съёмка ведущих актёров.

Менеджер Квон проводил меня к свободному креслу, чтобы я могла с комфортом дождаться своей очереди. Наблюдая за работой профессионалов, которыми, несомненно, являлись ведущие актёры, я натолкнулась на ещё одно местное клише. А именно перед фотокамерой между снимками принято изображать скуку и усталость. Якобы, ты настолько знаменит, что фотосессии тебе уже приелись

Кан Ын Кю, проходя мимо, промурлыкал мне на ушко:

— Когда волнуешься, становишься потрясающе сексуальной!

Посмотрел на мою реакцию, подмигнул и довольный собой, встал перед фотокамерой.

В начале меня фотографировали отдельно от остальных, так как в отличие от других актёров, у меня ещё не было ни личной странички в Интернете, ни подходящего портфолио. Папку с фотографиями Пак Дон Хёна я решила попридержать до других времён. Поэтому директор дорамы распорядился провести небольшую личную фотосессию и срочно создать мою страничку на сайте киностудии. Очевидно, собирался использовать прошлую известность Ким Лин Мэй для дополнительной рекламы проекта.

Замысел личной фотосессии заключался в том, чтобы подчеркнуть мою юность, красоту и невинность — так как в дораме мой образ ассоциировался с ангелом первой любви. Таких не бывает, но кого это волнует, если зрителям нравится?!

Фотографировали меня с разных ракурсов сразу три фотографа. При этом ведущий фотограф Ли поддразнивал меня, смешил, говорил, о чём мне нужно подумать. Шутливая атмосфера помогла быстро преодолеть напряжение, я перестала замечать, как вокруг меня крутиться стилист и щелкают фотоаппараты. Просто старалась всё время находиться на той волне настроения о котором говорил фотограф Ли.

Завершив фотосъёмку, мы друг друга поблагодарили слегка поклонившись. Фотограф Ли отметил, что сразу чувствуется профессионализм модели. На это я только улыбнулась и мысленно похвалила себя: "Молодец! Справилась!". Он пообещал как можно быстрее разместить мои новые фотографии на странице киностудии.

После этого началась фотосессия постеров для рекламных щитов дорамы. Я переоделась в школьную форму, сшитую на меня для съёмок в дораме. Нас фотографировали по двое и трое, и всех сразу, чтобы потом отобрать наиболее удачные снимки. На одной из фотографий Ын Кю смотрел на меня умоляющим взглядом. На другой мы были сфотографированы вчетвером: я, Кан Ын Кю и две ведущих актрисы. В дораме они будут исполнять роли девушек влюблённых в героя Кан Ын Кю. Я на этой фотографии стояла за спиной Ын Кю, как призрак его прошлого.

Для последней серии фотографий нас снова переодели. В этот раз я надела длинное белое платье с широким и длинным белым шарфом. Я держала Кан Ын Кю окровавленную руку, его белая рубашка также была в бутафорской крови. Мы как будто шли по пляжу на фоне заходящего солнца. Поток воздуха из мощного вентилятора развевал наши волосы, трепал мой шарф. Мы влюблено смотрели друг на друга.

Фотосъёмка этой сцены заняла больше времени, чем вся остальная работа в студии. То шарф развевался не так, как следовало, то бутафорская кровь слишком быстро подсыхала. После двух часов совместных усилий, наконец, получилось отснять несколько удачных фотографий и все облегчённо вздохнули.

На этом моя работа в студии завершилась. Кан Ын Кю остался фотографироваться с ребятами из его дорамной музыкальной группы, а я пошла переодеваться и отмывать с рук следы бутафорской крови.

Выйдя за двери студии, я столкнулась нос к носу с продюсером Ким Чжо Воном. Он привычно загородил мне дорогу, явно намереваясь устроить очередной допрос. Теперь я уже знала, насколько он знаменит и влиятелен в киноиндустрии Кореи, поэтому просто покорилась неизбежному. Взаимно раскланявшись, мы поприветствовали друг друга.

— Рад тебя видеть, — начал свой "обстрел" Чжо Вон с вполне непринуждённой фразы.

— Взаимно! — не моргнув глазом, солгала я. — Поздравляю вас с назначением исполнительным продюсером дорамы.

— А я тебя с ролью в этой дораме!

— Говорят, благодаря вашим рекомендациям! Камса хамнида! — искренне поблагодарила я его.

Чжо Вон ехидно улыбнулся.

— Как быстро у нас расходятся слухи. В благодарность я бы хотел поужинать с тобой, — неожиданно поставил он меня перед фактом.

— Если вы не против, я приглашу вас на ужин после съёмок дорамы, — ответила я как можно более вежливо. При этом меня мучил вопрос: "Почему он так нагло ведёт себя со мной?"

— Замечательно. Думаю после выхода дорамы больше никто не примет тебя за мою дочь и ты будешь популярной, — он по-собственнически осмотрел меня. — Вижу, с момента нашей последней встречи, ты стала больше походить на кореянку...

Ким Чжо Вон придвинулся ко мне вплотную, между нашими лицами осталось едва ли больше десяти сантиметров. Он, не стесняясь, рассматривал результаты работы специалистов клиник "Арма". Я широко раскрыла глаза от возмущения и уже собиралась сказать ему что-нибудь едкое, как он отодвинулся и проговорил: — Не беспокойся Ким-сси. Твой секрет останется между нами, ведь без этих лабораторий красоты многие талантливые люди остались бы не признанными, только из-за того, что родились недостаточно красивыми.

Он снова загадочно мне улыбнулся, словно обещая: "Тебе придётся дорого заплатить за сохранность своего секрета". Потом внезапно заявил: — Извини, мне пора на важную встречу. Помни о своём обещании поужинать со мной сразу же, как только станешь знаменитой! — он откровенно посмеялся над моим слегка потрясённым и растерянным видом.

— До свиданья, продюсер Ким! — поспешила я с ним попрощаться. Во мне кипела злость: "Тоже мне секрет выдумал! Что за мужчина! И почему он всегда выводит меня из себя?! Ощущение как будто он видит меня насквозь".

Чтобы сохранить хоть какие-то остатки спокойствия и уверенности в себе, я снова отмахнулась от мыслей о Ким Чжо Воне. Мысленно решив: "Я подумаю об этом завтра", поспешила к менеджеру Квону, ожидавшему меня у микроавтобуса.

Понедельник и вторник я потратила на учёбу в университете. Менеджер Квон с утра отвозил меня на занятия, а вечером подвозил до дома. По пути мы обсуждали мою роль в дораме. В ходе разговора я призналась, что совсем не помню, как проводятся съёмки и попросила помочь мне на первых парах. Квон Мэн Хо не раздумывая согласился и мы заключили что-то вроде дружеского пакта о взаимопомощи. Я пообещала взамен слушаться его. В принципе я так и так это планировала, поэтому ничего не теряла.

И вот наступил день моих первых в жизни киносъёмок. От волнения, как водится, я проснулась рано. Но утренние процедуры и дела выполняла на автомате, раз за разом прокручивая в мыслях свою роль, вызубренную до последней буковки. Волнение постепенно нарастало, но к приезду менеджера Квона ушло в никуда, оставив на душе лёгкую эйфорию.

Съёмки планировалось провести в одной из сеульских старших школ. Когда мы подъехали работники из нашей съёмочной группы расставляли оборудование у её ворот. Мы с менеджером дружно поприветствовали их и поклонились. Затем прошли в гримёрную, устроенную, на скорую руку, в палатке на заднем дворе школы. Менеджер Квон вручил мне школьную форму и указал на раздевалку.

Я быстро переоделась и осмотрела себя в зеркало, в очередной раз, поражаясь, насколько одежда способна изменить человека. Я вновь ощущала себя школьницей. Жаль, только юбка была слишком коротковата, и немного смущали чёрные чулки выше колен. Улыбнулась себе, показала язык и подмигнула. Сегодня можно и подурачиться малость, ведь по сценарию мне около 13-ти лет.

Стоило мне выглянуть из-за ширмы, как менеджер Квон тут же указал взглядом на кресло перед зеркалом, где работали парикмахер и гримёр. Парикмахер, заметив меня, усадила в кресло рядом с Ын Кю, которого уже гримировали. Я потихоньку стала наблюдать за поведением друга. Казалось, он совсем не обращает внимания на то, что делает с его лицом визажист. Он сидел абсолютно спокойно и чём-то размышлял, направив рассеянный взгляд в зеркало.

Парикмахер сноровисто заплела мне косы, уложила чёлку и передала в руки визажиста. Она мудрила с моим лицом минут тридцать, делая подходящий грим. Под умелыми руками гримёра я постепенно превратилась в девчонку, будто снова приняла Венину таблетку. Не удержалась, приблизила лицо к зеркалу и пристально осмотрела его. Даже с близкого расстояния сделанный грим был абсолютно не заметен. Поклонилась мастеру, выразив своё восхищение его работой.

Как только я была готова, менеджер Квон сопроводил меня к месту съёмки. Кан Ын Кю, превратившийся в мальчишку Ю Сина, сидел на складном стульчике под зонтиком рядом с режиссёром и оператором. Сегодня нам предстояло сыграть несколько сцен из воспоминаний Ю Сина. Их кадры будут пронизывать первые несколько серий дорамы, отображая моменты, когда Ю Син вспоминает и тоскует по Мин Хи.

Согласно сценарию Мин Хи и Ю Син впервые столкнулись у ворот школы. Мин Хи в свой первый день в новой школе натёрла ногу, а Ю Син успокоил расстроенную девочку.

Итак, готовность номер один — я стою в отдалении, по сторонам от ворот школы ожидают актёры массовки, наряженные в школьную форму. Выходит помощник оператора выкрикивает "Мотор", название фильма, номер сцены и дубля и хлопает перед камерой "Хлопушкой".

Я, прихрамывая, иду к воротам школы, стараясь выглядеть расстроенной. Мимо меня проходят другие актёры, изображающие школьников спешащих на первый урок. Ближе к воротам школы, прихрамываю более явно, морщась от воображаемой боли в ноге. Команда "Снято" и все остановились. Помощник режиссёра объясняет, что слишком далеко стояли. Времени на наше передвижение ушло больше чем нужно. Заново расставляют всех актёров. Я становлюсь чуть ближе. Выкрики оператора, стук хлопушки и все пришли в движение. Раза с пятого мне удалось дойти до скамейки во дворе школы.

Донельзя расстроенная я присела на скамейку. Из моих глаз закапали слёзы от боли и досады: "Первый день и начался так неудачно. Как же я продержусь до конца занятий?!", — думала я. Ко мне подошёл незнакомый симпатичный мальчик:

— Привет! Новенькая?

Я удивлённо подняла на него глаза, и слезинка пробежала по моей щеке. Кивнула в ответ не в силах заговорить без слёз в голосе.

— Не плачь! Всё будет хорошо! — сказал он и протянул мне носовой платок.

В этот момент оператора подвезли ближе, и сознание вернулось в реальность. Я понимаю, что съёмка ведётся крупным планом и надо мной завис микрофон, придерживаемый микрофонным оператором.

Я вытираю слезинку платочком. В глазах мальчишки отражается понимание и забота. Поражаюсь, как великолепно Кан Ын Кю выражает чувства своего героя.

Мальчишка улыбается мне и говорит:

— Вот теперь уже лучше! Что случилось?

Я виновато улыбаясь признаюсь:

— Я ногу натёрла!

Показываю слегка окровавленный носок, немного вытащив ногу из туфли. Мальчишка опустился на колено рядом с мной, поискал и вытащил из сумки пластырь со словами:

— Сейчас мы всё исправим!

Он снял туфлю и стал стягивать носочек.

Откуда-то из-за моей спины, кто-то выкрикнул "Снято". Сознание вынырнуло из состояния расстроенной девчушки. В какой-то момент, даже не заметила, в какой именно, я действительно стала себя ощущать растерянной, несчастной школьницей, которая впервые пришла в новую школу и в первый же день с ней приключилась такая досадная ситуация.

Кан Ын Кю стоял предо мной, внимательно наблюдая за сменой выражений на моём лице:

— Молодец! Не ожидал, что так легко вживёшься в роль. Похоже и переснимать ничего не придётся! — похвалил он мою игру.

Ко мне подбежала гримёр, разложила несессер на асфальте и стала рисовать на моей ноге. Вскоре она отошла, а на моей ноге появилась небольшая ранка.

Съёмочная команда сгруппировалась вокруг скамейки. Большой микрофон в мохнатом меховом чехле вновь повис над моей головой. Кан Ын Кю с пластырем в руках опустился на одно колено. Перед камерой вышел парень с хлопушкой, объявил номер сцены и первый дубль.

Ю Син взглянул мне в лицо и аккуратно приклеил пластырь на ранку. Поднялся с колена, и, закинув рюкзак на плечо, пошёл в школу. Я ошеломлённо смотрела, как уходит этот чудесный добрый мальчик, и, опомнившись, крикнула ему вдогонку:

— Кумао!

Снова крикнули "Снято". Режиссёру исполнение понравилось, и нас попросили подготовиться к следующей сцене. Прошла в гримёрную, где мне сделали новую причёску. Также я переоделась, поменяв пиджак от школьной формы на вязаный кардиган. Предполагалось, что следующие события дорамы произошли спустя какое-то время.

Я подошла к классу, где должны были снимать следующую сцену. Большой класс был заполнен учениками-актёрами массовки. Они беззаботно о чём-то болтали, но как только я вошла в класс и направилась к своей парте — поутихли, и стали дружно наблюдать за мной. Мне стало не по себе, и стоило больших трудов сохранить хотя бы внешнее спокойствие. Ведь теоретически я не впервые на съёмках, и происходящее для меня в порядке вещей.

Между рядами установили сразу три видеокамеры. Видимо для разных ракурсов съёмки. Вскоре скомандовали "Мотор". Псевдоученики посмотрели на учителя, который в это время начал объяснять что-то у доски, водя по ней указкой.

Я рассеяно понаблюдала за его стараниями и посмотрела в окно, выходящее во внутренний двор школы. Из него был виден дргой класс, где учился Ю Син. Он также как и я, сидел за партой у окна. Мальчишка увидел, что я смотрю на него, широко заулыбался, помахал мне рукой. Я смущённо улыбнулась в ответ. Сидящие рядом со мной ученицы всполошились, стали показывать на него и громко спрашивать меня:

— Это твой парень?

— Вы встречаетесь?

— Какой красавчик! Мне он тоже нравится

Я ещё больше засмущалась и опустила очи долу.

— Стоп! Снято! — эти слова снова выдернули меня из образа.

Сцену переснимали несколько раз. Режиссёра что-нибудь да не устраивало. Терпеливо слушали и заново отыгрывали почти то же самое. Наконец он остался доволен, и объявили перерыв на обед.

Следующий эпизод снимали в раздевалке спортзала. Я переоделась в спортивную форму и мне обновили грим. Немного смочили одежду. Я должна выглядела разгорячённой, как будто только вошла в раздевалку после занятий.

— Хана, туль, сет, кю... Экшн! (Один, два, три, приготовились... Снимаем!) — выкрикнул паренёк с хлопушкой.

Я зашла в раздевалку. Вдруг за мной резко захлопнулась дверь. Я обернулась, на меня, мерзко ухмыляясь, наступают четыре высоких парня. По сценарию я должна была испугаться, но у меня автоматически сработала другая реакция — я разозлилась. Видимо это отразилось на моём лице, и режиссёр сразу же скомандовал: — Стоп! Снято!

Он подошёл ко мне и проинструктировал:

— Нужно показать свой страх. Незнакомые парни обступают тебя, ты не знаешь как вести себя в подобной ситуации и тебе очень страшно. У тебя на лице должен читаться испуг".

— Да, режиссёр Чхве. Я постараюсь.

— Переснимаем! — скомандовал режиссёр, вернулся в своё складное кресло. Все опять встали на свои места. Хлопнули хлопушкой.

Захожу в раздевалку. Услышав, громкий удар резко закрытой двери, напугано оборачиваюсь. На меня наступают, злобно ухмыляясь, какие-то парни. Мысленно представив московских бандитов за спинами наступавших на меня ребят, я взволнованно громко спросила:

— Что вам нужно?

Попятилась назад и крикнула:

— Это раздевалка для девочек! Уйдите отсюда!

Они подбежали ко мне толкнули на пол и стали тянуть мою одежду в разные стороны, якобы пытаясь снять. Внутренне я понимала, что это всего лишь игра, но, тем не менее, мне было неприятно. Я сразу же стала отбиваться и кричать:

— Не трогайте меня! Не надо! Что я вам сделала?

Я увидела, как в раздевалку вбежал мальчик, которого я повстречала в первый учебный день, и стал расшвыривать парней. Разбросав их в разные стороны, он протянул мне руку. Я удивлённо, на него посмотрела, схватила протянутую руку, поднялась на ноги и мы выбежали за дверь раздевалки.

Режиссёр громко сказал: — Снято!

Все переместились в коридор. Пока переносили оборудование, мне и Ын Кю подправили грим, принесли воды. Когда всё было готово для следующего этапа съёмки, мы зашли в раздевалку.

Услышав "Экшн!", открываем дверь и, держась за руки, бежим по школьному коридору. Оператора на специальной тележке быстро катят за нами.

Мальчишка иногда оборачивается, задорно улыбается мне, а я улыбаюсь ему в ответ. Выбежав во двор школы, пытаемся отдышаться и счастливо смеёмся, глядя друг на друга.

Отдышавшись, я говорю:

— Спасибо, что помог мне! Меня зовут Мин Хи!

Мальчик подошёл ко мне и, поймав за руку, сказал:

— А меня — Ю Син! Побежали отсюда быстрее!

Счастливые мы побежали в школьный сад.

Из состояния радости нас вырвал голос режиссёра:

— Стоп! Снято!

Режиссёр Чхве подошёл к нам, похлопал по спине Кан Ын Кю, и, глядя на меня, сказал:

— Молодцы! Хорошо справились!

Кан Ын Кю пошёл переодеваться для съёмок другой сцены. Моя же работа на сегодня закончилась, и можно было отправляться домой. Переоделась, привела макияж в порядок и посидела перед зеркалом в пустой гримёрной, прислушиваясь к себе: "Действительно ли мне понравилось сниматься в фильме? Скорее да, чем нет. Не всё так радужно как кажется со стороны. Для хорошей работы перед камерой нужен специальный настрой, постоянный контроль мыслей, мимики и отрешённость от себя. Примеряя на себя облик нового героя, незначительно и ненадолго, но отрекаешься от себя самого. Сейчас я ощущала недосказанность, словно мне срочно нужно встретиться с Ю Сином и поговорить с ним обо всём, что произошло. Странное чувство, учитывая, что Ю Син вымышленный герой".

"Не загоняйся!" — командует внутренний голос.

"Постараюсь", — вяло отзываюсь я.

Менеджер Квон отвёз меня домой, всё дорогу болтал о съёмках, я слушала его вполуха, иногда поддакивая. Дома поужинала и легла спать пораньше, решив, что выводы делать ещё слишком рано.

Сцены первого свидания Мин Хи и Ю Сина предполагалось отснять в каком-то национальном парке Сеула. Менеджер Квон доставил меня на место съёмки часиков в десять утра, проводил до фургончика гримёрной. Костюмер мне выдала красивое платье насыщенного персикового цвета с кружевной отделкой. Я прошла за ширму переодеваться. Одеваясь, я подумала, что никогда раньше не только не носила, но даже не примеряла подобных платьев. После этого меня причесали и загримировали. Парикмахер распустила и завила мои волосы в большие локоны, сбоку заколов их заколкой-бантиком. В кружевном платье с новой причёской я стала походить на девочку из аниме. "Видимо образ создан для японских телезрителей", — подметил внутренний голос. "Ага, осталось только глаза в пол-лица нарисовать", — скептически подумала я, наблюдая через зеркало за работой гримёра.

Рядом в кресле сидел Кан Ын Кю. Его тоже гримировали. Костюмер для съёмки свидания нарядил его в футболку с ярким принтом, красивую ветровку чёрного цвета и облегающие джинсы. Он был почти готов, поэтому беззаботно болтал со своей гримёршей. Где-то глубоко шевельнулась нотка ревности. "С какой стати?!" — мысленно прикрикнула на себя, чтобы образумить. "Мин Хи всего лишь образ, не более!" — напомнила я себе и запретила даже прислушиваться к их разговору.

Когда Кан Ын Кю загримировали, он в кресле повернулся ко мне и задорно проговорил:

— Ким-сси, превратили в девочку куклу... Словно сошла с картинки манги".

Широко улыбнулся мне и вышел из гримёрной. "Видимо и на него влияет исполнение роли влюблённого парня", — подумала я.

Тут в гримёрную зашла костюмерша с помощницей и, взглянув на меня сказала:

— Это совсем не годится! В такую погоду в одном платье можно замёрзнуть! Нужна ещё кофточка! — дала она указание помощнице и та стремглав покинула фургончик.

Немного погодя она вернулась с белой вязаной кофточкой в руках и отдала костюмеру. Подошла ко мне и со словами: — Встаньте, пожалуйста, агасси. Нужно одеть ещё эту кофточку, — взяла меня за руки и подняла с кресла.

Костюмер сама стала одевать меня. Застегнув на кофточке все пуговицы, она отошла и удовлетворённо сказала:

— Так гораздо лучше. Не замёрзните на ветру. И больше походите на девушку, собравшуюся на свидание в парк.

Я поблагодарила и поклонилась в ответ. Вскоре гримёрша закончила мой грим, и я прошла к мостику выложенному из камней, где по замыслу режиссёра произойдёт встреча Мин Хи и Ю Сина.

В первой сцене снимали только Кан Ын Кю. Он сыграл влюблённого парня с нетерпением ожидающего свою девушку на первом свидании. В следующем эпизоде сняли, как я не скрывая радости, иду ему на встречу.

Ю Син подходит ко мне, берёт за обе руки и прижимает их к своей груди. Его глаза светятся от любви, голос прерывался от волнения:

— Пришла?! Я очень рад! Пойдём, я угощу тебя мороженым!

Я смущённо улыбаюсь ему и киваю головой в знак согласия. Держась за руки мы идём к скамеечке, Ю Син усаживает меня и уходит за мороженым. Смотрю, как вода стекает с горы, образуя красивый водопад.

Вскоре Ю Син возвращается с двумя стаканчиками и один протягивает мне.

— Кумао! — благодарю я.

Счастливо улыбаясь друг другу, сидим на скамейке и кушаем мороженое. Немного погодя, я подталкиваю его руку со стаканчиком, и нос парня пачкается в мороженом.

Ю Син смущается, а я дразнясь показываю ему язык. Достаю из сумочки аккуратно сложенный носовой платочек, который он мне дал когда-то:

— Держи! Помнишь, как мы встретились у ворот школы?

— Неужели той плаксой была Лин Мэй? — отирая мороженое, спрашивает он, явно поддразнивая меня.

Сердито насупив бровки, кулачком стукнула его по плечу, отвернулась, и принялась дальше есть мороженное.

Ю Син рассмеялся надо мной.

Сцена получалась короткая, но очень милая. Правда, на её съёмку потребовалось с десяток дублей. Первый не получился из-за подтаявшего мороженого. Пришлось ждать, когда принесут новые порции. Второй не удался, так как мороженое из стаканчика в руках Ын Кю свалилось ему на брюки. Все терпеливо ждали, когда он переоденется. Третий — Ын Кю рассмеялся не вовремя. Четвёртый — кто-то из стаффа заметил, что ко мне в сумочку по ошибке положили другой носовой платок. А дальше уже и не помню причины.

После небольшого перерыва снимали, как мы гуляем по парку, влюблённо переглядываясь, улыбаясь и смеясь. Съёмка велась без записи звука, поэтому Ын Кю травил анекдоты, смеялся сам и смешил меня.

Чтобы правильно настроиться на съёмку этой сцены, я вспомнила своё первое свидание. Оно сильно походило на это, поэтому я просто заново пережила счастье, которое испытывает наивная девушка, понимая, что её любовь взаимна.

Сцену прогулки сняли с первого дубля. Кан Ын Кю после её съёмки подмигнул мне и сказал:

— Я почти поверил, что нравлюсь тебе! Может, на самом деле влюбилась? — притворно игриво спросил он.

Я легонько щёлкнула его по носу: — Размечтался!

Мы вернулись в гримёрную — переодеться и подправить грим для съёмки второго свидания наших героев в ближайшем кинотеатре. Подготовившись, проехали к месту съёмки каждый на своём микроавтобусе, как полагается истинным корейским звёздам.

В вестибюле кинотеатра нас поджидала съёмочная группа в боевой готовности — с расставленным оборудованием и массовкой.

В кинотеатре планировалось отснять две сцены: как Мин Хи и Ю Син встречаются у входа в кинозал, он покупает попкорн и колу, и как они впервые целуются в кинозале. Первую сцену отсняли очень быстро, а вот со второй у меня возникли проблемы.

В зале кинотеатра с нами на ближайших стульях, попадающих в зону обзора видеокамеры, расположились актёры из массовки. Мы с Ю Сином дошли до своих мест, сели и поставили между нами большую коробку с попкорном. Потом по команде мы изображали, как будто внимательно смотрим фильм, переживая за его героев. В это время на экране действительно стали мелькать кадры какого-то корейского фильма.

Несколько секунд мы дружно поглощали попкорн, потом рука Ю Сина сталкивается с моей и мы смущённо отводим глаза. Снова увлечённо смотрим на экран. В какой-то момент поворачиваемся друг к другу, чтобы что-то сказать и неожиданно целуемся.

Мне нужно было изобразить типичную дорамную реакцию кореянок на первый поцелуй. Иными словами, слегка прижавшись губами к губам Ын Кю, застыть и сделать глаза по пять копеек. Хорошо хоть не требовалось давать пощёчину и изображать стенания героини о безвозвратно потерянном первом поцелуе.

И вот эта простая сцена у меня не пошла. Мне никак не удавалось состроить озадаченную рожицу, от первого лобызания героини. Меня дико смущало, как все заинтересованно смотрят на нас, а оператор перемещается по кругу в стремлении захватить все ракурсы, соприкосновения губ. Ещё и менеджер Квон подлил масла в огонь, взволнованно объявив на весь кинозал:

— Ким Лин Мэй впервые играет сцену поцелуя.

Понимаю, конечно, мужик хотел как лучше, но получилось как всегда. Ребята из съёмочной команды выдали восторженную реакцию. "Как же, событие века!" — заметил иронично внутренний голос.

— О, так это действительно самый первый поцелуй Ким Лин Мэй перед видеокамерой! — восторженно проговорил кто-то.

В глазах Кан Ын Кю отразился чисто мужской интерес, но тут же был умело завуалирован ухмылкой.

Режиссёр Чхве подошёл ко мне и стал объяснять, как следует сыграть сцену поцелуя. Я уже знала, какую мимику от меня ожидают. Благо в сценарии помимо реплик, имелись картинки, отображающие основные эмоции героев согласно замыслу сценариста. Выслушала его, как полагается, молча, устремив глаза в пол. Кивнула и поблагодарила, сказав, что мне теперь всё стало предельно ясно.

В итоге вспомнила шок, пережитый мной в самолёте по дороге в Сеул и сцену, наконец, удалось отснять. Режиссёр Чхве остался крайне доволен собой. Ведь именно он мне мастерски объяснил, как правильно исполнить сцену. Ещё раз поблагодарила его поклонившись. Остальные захлопали, в шутку, поздравляя меня с взрослым дебютом. Я же постаралась быстрее улизнуть домой, пока они не надумали отпраздновать это дело.

На следующий день съёмки начались только под вечер. Снимали эпизод прощания Ю Сина и Мин Хи. Один из самых драматичных моментов из воспоминаний главного героя.

В этот раз действия происходили в небольшом уютном придорожном кафе.

Парнишка с хлопушкой назвал сцену, номер дубля и я понуро вошла в кафе. На душе скребли кошки. И хотя передо мной на тележке катили оператора, а глаз видеокамеры смотрел мне прямо в лицо — это не имело значения. Меня захватила боль. Я знала, сегодня произойдёт моя последняя встреча с любимым Ю Сином.

Он радостный поднимается из-за столика мне навстречу и на секунду привлекает к себе. Мы садимся за столик, он берёт меня за руку, переплетает наши пальцы и, заглядывая в глаза спрашивает:

— Почему грустишь, Мин Хи?

Я устало смотрю на него и тихо произношу: — Я завтра улетаю из Кореи. Нам придётся расстаться!

Выражение лица Ю Сина резко меняется — на нём отражается боль. Я вскакиваю со стула не в силах смотреть на него. Пытаюсь освободить руку, но Ю Син поднимается вслед за мной, рывком притягивает в свои объятья и наклоняется чтобы поцеловать. В его глазах отражается любовь и желание.

В этот момент проснулось моё истинное я, поэтому вместо того чтобы поцеловать парня я отпрянула в сторону.

Режиссёр недовольно скомандовал: — Снято! Переснимаем сцену с поцелуем! Лин-сси, вы должны поцеловать Ын Кю, вы влюблены и это ваш последний поцелуй.

Но и второй дубль получился неудачным. Я сделала, как и просил режиссёр Чхве, поцеловала Кан Ын Кю, точнее прикоснулась губами к его губам. Но видимо моё лицо ничего не выражало, поэтому режиссёр снова скомандовал отбой.

Ын Кю взглянул на меня с сожалением и тихо проговорил:

— Не волнуйся! Ничего страшного, что сразу не получается! Представь, что по-настоящему любишь меня! А я жажду поцеловать тебя, любимая!

Возникло чувство, словно он действительно влюблён в меня. Я попросила дать мне немного времени собраться. Отошла подальше, села за столик, отпила воды, из поданной менеджером Квоном бутылочки. Мысленно сказала себе: "Ты стала актрисой и теперь тебе придётся целовать нелюбимых мужчин. Всего лишь ещё одна из сторон твоей новой работы. Не стоит придавать этому значения!".

И вот я снова рывком поднимаюсь со стула и оказываюсь в крепких объятьях Ю Сина. Ловлю его взгляд, наполненный любовью и он медленно склоняется к моим губам, захватывая их в плен. Мягкое и невыразимо нежное касание губ, рождает волну наслаждения во мне. Я отвечаю на поцелуй, прикрыв глаза, чтобы скрыть загоревшийся в них огонёк.

Поцелуй прерывается, я открываю глаза и потрясённо смотрю на Ю Сина, в его любимые карие глаза с искорками страсти. Хватаю со стола сумочку и выбегаю из кафе.

— Снято! — слышу приглушённый голос режиссёра. — То, что надо! — довольно добавляет он.

Перевожу дух и возвращаюсь в кафе. При взгляде на Ын Кю смущённо прячу лицо в ладонях, строго придерживаясь местных традиций. "Нужно быть такой как все! Предсказуемой!" — напоминаю сама себе. Поблагодарила всех, поклонившись во все стороны, и вышла из кафе. На сегодня моя работа закончилась, поэтому я зашла за угол кафе понаблюдать, как отыграет Кан Ын Кю. Через несколько минут он выбежал из кафе, заметался, с невыразимой болью в голосе крикнул:

— Мин Хи, подожди! Не уходи!

Прямо перед ним стояли операторы, снимая крупным планом, и звукооператор с журавлём. Включили машину, и сверху на Ын Кю хлынул сильный искусственный дождь.

Парень стоял под дождём и плакал:

— Куда ты? Я люблю тебя Мин Хи! Мин Хи, не оставляй меня!

Как только режиссёр скомандовал "Снято", к Кан Ын Кю подбежал ассистент оператора и накрыл его плечи большим полотенцем. Мартовским вечером стоять на улице в промокшей одежде опасно для здоровья. Несмотря на это, Кан Ын Кю пришлось отыграть пару дублей, пока режиссёр не остался доволен результатом.

После того как я и Кан Ын Кю переоделись, а команда погрузила съёмочное оборудование в машину, все собрались в кафе, чтобы вместе поужинать и выпить соджу за удачное начало съёмок. Едва мы все расселись и приступили к еде, режиссёр Чхве поблагодарил меня и Ын Кю за хорошую игру, так, как пришлось переснимать сравнительно немного. После очередной рюмочки соджу он громко заявил:

— Лин-сси, следует потренироваться в поцелуях! И не нужно опасаться мужчин-актёров, они же целуют понарошку!

Работники из съёмочной группы дружно рассмеялись, а я почувствовала, что краснею.

Кан Ын Кю сидевший рядом, наклонился ко мне и прошептал: — Я сейчас уйду. Буду ждать тебя на углу улицы. Приходи через минут десять.

— Хорошо.

Кан Ын Кю вскоре откланялся. Без него в компании съёмочной группы мне стало неуютно. Несколько дней совместной работы, конечно, сблизили нас, но я ещё не чувствовала себя непринуждённо. Режиссёр Чхве то и дело подшучивал над моей боязнью поцелуев. Менеджер Квон каждый раз сигналил мне взглядом, чтобы я не возмущалась. В принципе я и сама прекрасно знала, что в Корее не принято возражать старшим какую бы ахинею они не несли. Лишь разыгрывала смущение, пряча лицо в ладошках, и глупенько хлопала глазками: "Пусть тешится, от меня не убудет".

Выдержала паузу, и, сославшись на усталость, отпросилась домой. Менеджер Квон вышел в след за мной. Отпустила его домой, сказав, что хочу прогуляться немного, а потом доберусь до дома на такси. Настаивать он не стал, поклонился на прощание, сел в микроавтобус и уехал восвояси. Я спустилась вниз по узкой улочке. За углом стояла машина Кан Ын Кю. Он заметил меня, наклонился над передним сиденьем и открыл дверцу. Я устало села в машину и пристегнулась. От выпитого соджу, почему-то кружилась голова.

— А тебе можно за руль? — спросила я у Ын Кю.

— Я не пил. Думал, мы сегодня прокатимся в какой-нибудь ночной клуб. Но, видимо, визит придётся отложить. У тебя всё в порядке? — спросил он, завёл мотор и поехал вперёд.

— Не-а! Меня от соджу мутит.

— Так, следовало отказаться!

— А разве так можно? — округлила я глаза.

— Конечно, котёнок. Ты же актриса, а не костюмерша. На съёмочной площадке ты королева. От тебя много требуют, но и больше потакают. Правда, когда наливает лично режиссёр, лучше не отказываться! — ухмыльнулся он.

Он выехал на широкую ярко освещённую улицу какого-то из северных районов Сеула. В машине стало светло, и я заметила, что Ын Кю чем-то взволнован, но старается не подавать виду. Из-за неадекватного состояния, я даже не попыталась догадаться, в чём причина.

— Поздравляю! Очень хорошо играешь. Конечно, я ожидал, что ты справишься, не зря же была знаменита в детстве. Но я даже не представлял, насколько хорошо ты умеешь выражать чувства своей героини. Такими темпами быстро сможешь выйти на первые роли, — сказал Кан Ын Кю.

Он отвлёкся от дороги и посмотрел на меня. Я отвела взгляд, всё ещё не понимая причину его преображения.

— Почему покраснела, когда речь зашла о поцелуях? На самом деле не умеешь целоваться?

"Вот и причина!" — подумала я. "Очевидно, не может забыть мою бурную реакцию на его поцелуй в кафе. Как же мне выкрутиться?".

Совсем не хотелось говорить об этом и рассказывать, о том умею я целоваться или нет. В кафе, поглощённая своими ощущениями, я не заметила, как сам Ын Кю отреагировал на наш поцелуй, поэтому ответила вопросом на вопрос:

— А сам, как думаешь?

Он мельком взглянул на меня, помедлив, ответил: — Полагаю, ты знаешь в них толк. И у меня сейчас возникло дикое желание это проверить!

Ын Кю вырулил на обочину, собираясь заглушить мотор. Но к машине подбежали проходившие мимо девушки и восхищённо защебетали:

— Это же Кан Ын Кю! Какой он красивый! С кем это он?

Парень поспешил вырулить обратно на дорогу, пока машину не окружила толпа его поклонниц.

В салоне повисла неловкая тишина. Несколько минут мы ехали молча, пока на одной из улиц я не увидела рекламный щит и радостно воскликнула: — Постой! Там реклама нашей дорамы!

Кан Ын Кю припарковался у обочины напротив щита. Я отстегнула ремень безопасности и уже хотела выйти из машины, как он поймал меня за рукав со словами:

— Слишком много прохожих. Они узнают тебя, окружат и тебе придётся выбираться из толпы. К тому же ты выпила...

Я послушалась, стала разглядывать плакат через лобовое стекло. И чем больше смотрела, тем больше мне нравилось, какая я там — на плакате. В платье с рюшами я выглядела юной и романтичной, своеобразным белым пятном за спинами других актёров.

Приятное чувство ликования заполняет до краёв. Не выдержала и, показав рукой в сторону рекламного плаката, спросила притихшего Ын Кю:

— Неужели это мы?

— Да, — ответил он будничным тоном. — Скоро привыкнешь! Когда начнётся показ дорамы, рекламы станет ещё больше. Постеры будут расклеены повсюду. И тебе придётся научиться скрываться от внимания людей.

— Почему так мрачно?

Он немного угрюмо глянул на меня: — Сначала, слава опьяняет, потом ты начинаешь от неё уставать и в итоге перестаёшь ей радоваться. Главное постарайся сохранить в себе изначальное чувство восторга, и тогда сможешь остаться талантливой актрисой. Если же потеряешь это чувство, то проиграешь, и внимание поклонников будет только раздражать.

Ещё раз взглянула на плакат и попросила Ын Кю: — Поехали домой! — Помолчав, спросила: — Как ты сам относишься к славе?

Подумав, он ответил: — Похоже, я к ней привык. Сейчас я уже не смогу жить без внимания поклонников. Они стали неотъемлемой частью моей жизни. Впрочем, скоро сама почувствуешь каково это жить в центре внимания тысяч людей...

— Всё таки мы замечательно получились на плакатах! — воскликнула я, меняя тему разговора.

— Я сегодня читал отчёт пиар-отдела. Опрос, проведённый среди телезрителей показал, что многие ждут выхода новой дорамы. Их заинтересовало внезапное появление актрисы Ким Лин Мэй. Приедем домой, загляни в Интернет, там наверняка уже появился твой фан-клуб.

— А у тебя есть фан-клуб? — брякнула я. Поняв, что сморозила глупость, ответила сама себе: — Конечно же, есть! Можно я вступлю в него и стану твоей фанаткой?

— Тебе не нужно вступать в фан-клуб, чтобы стать моей фанаткой. Если об этом выведают репортёры, придётся долго объясняться, а я не хочу, чтобы они когда-либо вмешивались в наши отношения. Лучше просто будь моим самым преданным другом, — попросил он.

Мы заехали на подземную парковку нашего дома, оставили там машину и стали подниматься на свой этаж. В лифте снова возникла неловкая пауза. Ведь всего пару часов назад, на съёмках мы казалось были безумно влюблены и эти придуманные чувства ещё не развеялись, они окутывали нас, притягивая друг к другу.

Когда вышли на лестничную площадку, Ын Кю спросил:

— Как себя чувствуешь? Справишься одна?"

— Да, кумао! Справлюсь! Спокойной ночи! — односложно ответила я, набирая код на двери.

— Завтра зайду за тобой.

— Хорошо.

— Приятных снов! — и он скрылся за своей дверью.

Зашла в свою большущую и пустую квартиру. Думать ни о чём не хотелось. В голове шумело. Я умылась и пошла спать.

* * *

— Котёнок, проснись! — сквозь сон слышу голос Ын Кю.

С трудом, разлепив веки, вижу, что он действительно сидит в кресле у моей постели и держит меня за руку.

— Проснулась?! Пойдём на пробежку?! Сейчас сварю кофе, — проговорил он, поднялся с кресла и вышел из спальни. — Живей! — поторопил он, обернувшись в дверях.

От этого я окончательно проснулась, вскочила с постели и пошла в ванную. Когда я пришла на кухню, на столе в центре комнаты уже стояла кружка с кофе, а стул был предусмотрительно отодвинут. Кан Ын Кю сидел за столом, попивая кофе.

— Извини за вчерашнее! Видимо я ещё не отошёл от роли...

Я села напротив, отпила кофе, приподняла кружку и сказала: — Кумао за кофе! И ты тоже меня извини!

— За что? — удивился Ын Кю.

Я встала, взяла кружку со стола и подошла к окну: — Мне было трудно смотреть в твои влюблённые глаза. На какой-то миг я поверила, что люблю тебя. Ты хорошо исполнил свою роль.

— Кто бы говорил! — Он подошёл и положил руку мне на плечо: — Ты сыграла так, что мне захотелось по-настоящему влюбиться в тебя.

Я обернулась к нему, заглянула в его карие глаза: — Пообещай, кого бы мы не играли в кино — мы останемся близкими друзьями! Пообещай!

— Обещаю! — тихо проговорил он.

Допив кофе, мы пошли на пробежку. Бегая по парку, Ын Кю сказал, что в ближайшие четыре дня также будет занят на съёмках. Отснимут эпизоды дорамы с участием других музыкантов. А потом мы вместе полетим на Чеджудо.

29. Обратная сторона медали

Позавтракав, я отправилась в университет, хотя бы немного позаниматься с ребятами из студенческого танцевального клуба. За прошедшие три дня, я успела соскучиться по их шуткам и беззаботному смеху. Особенно сильно скучала по компании Ли Чжи Сук.

В кисукса заходить не стала, сразу же прошла к зданию, где располагались студенческие кружки. Ребята по телефону предупредили, что собираются там тренироваться с самого утра. Но не дошла до нашего зала, столкнулась на лестничной клетке второго этажа с праздно шатающимся Пак Чжин Гуком.

— О, привет! Давно не виделись! — по-дружески поприветствовал он меня.

"И ещё, чтоб столько же не видеться!", — про себя пробурчала я. Вслух же выдала сухое:

— Доброе утро!

— Пойдём на крышу поговорим! — предложил он.

— Пошли! — согласилась я, памятуя о нашем перемирии.

На крыше стоит несколько скамеек, устроен небольшой садик для отдыха студентов. Мы подошли к перилам и посмотрели на крыши малоэтажных домов. Они расстилались внизу замысловатым разноцветным ковром.

— Видел тебя на рекламных щитах. Почему не сказала, что актриса? — спросил он, поставив локти на никелированное ограждение крыши.

— А смысл?

— Быть знаменитостью круто! У тебя сразу бы в университете появился свой фан-клуб...

— Ничего страшного если его создадут немного позже.

— Так его уже создали. И организовал твой фан-клуб не кто иной, как Ли Мин Сок.

— Кто-кто?

— Третьекурсник с вашего потока. Вы ещё вместе на вечеринке в норэбане танцевали.

— Откуда знаешь про клуб?

— Да, девушки из нашего тонъари мне все уши прожужжали об этом.

— Не думаю, что мой фан-клуб в универе будет особо популярным, — скептически отнеслась я к новости.

— Ошибаешься! В нём уже более тысячи участников.

— Чудеса да и только! — деланно удивилась я и ради шутки поинтересовалась, — Неужели тоже вступил?

— Конечно!

— И зачем тебе это надо?

— Буду всё знать о тебе. Фотки там, всякие фигурки коллекционировать. Пусть моя невеста позлится! — хитро усмехаясь, сказал Чжин Гук.

Я покачала головой, закатив глаза.

— Ты не исправим! Не понимаю, зачем трепать нервы друг другу, если всё равно поженитесь в итоге, и будете жить вместе?!

— Я не хочу на ней жениться! И не буду, если найду более достойную кандидатуру. Уверен, родители не будут против лучшей партии, — и так многозначительно посмотрел на меня.

— Тогда желаю успехов на данном поприще! — сказала я, и направилась к выходу с крыши, сочтя разговор завершённым.

— Постой! — Чжин Гук поймал меня за запястье.

Я выразительно глянула на его руку, и он разжал пальцы. Кивнула, типа: "Ну что ещё?".

— Дай мне автограф, пожалуйста! — попросил он и поклонился.

Меня разобрал смех — настолько неестественно это выглядело. Чжин Гук достал из кармана пиджака мою фотку и маркер. Я машинально взяла протянутые мне предметы, и растерянно выдала:

— Э-э...

— Что такое? — ехидно улыбнулся Чжин Гук.

— Как бы сказать... короче... Я ещё не придумала свой автограф... — тихо проговорила я.

Пак Чжин Гук издевательски расхохотался. Я сердито стукнула его в плечо. Парень поймал мой кулачок, вывернул руку за спину и рывком притянул к себе, заключая в объятья. Я попробовала оттолкнуть его относительно свободной рукой. В ней по-прежнему были зажаты фотография и маркер. Пришлось их бросить, но и это не помогло.

— Мы так не договаривались! — недовольно прошипела я.

— А как мы договаривались? — спрашивает он, зарываясь носом в мои волосы.

Я недовольно фыркаю, пытаясь выбраться по-хорошему.

— Соблюдать перемирие, — напомнила я.

— А мы разве его нарушаем? — притворно удивляется он.

— Не испытывай моё терпение! Отпусти меня! — сердито требую я, ощущая, что объятья Чжин Гука становятся крепче.

— Теперь попробуй, вывернись, — издевается он.

— Так я за твоё же здоровье беспокоюсь! Синяков понаставлю, как потом невесте на глаза покажешься?! — говорю ему в надежде решить проблему мирным путём.

Парень вновь издевательски рассмеялся.

— И откуда в тебе столько наглости? — спросил он, заглядывая в глаза.

— А в тебе откуда?

— Я наследник огромной компании, мне положено быть сильным и дерзким.

— Как удобно оправдывать себя этим. Помнится, ты говорил, что не хочешь управлять компанией! Кстати, я тоже наследница! — буркнула я и с досады показала ему язык и машинально облизнула губы.

В глазах Чжин Гука вспыхнула искорка.

"Ой, глупая!" — обругала я себя мысленно.

— Если поцелуешь, я отпущу, — мурчащим тоном заявил парень.

— Просто так уже никто не целует, — ехидно замечаю я, опустив лицо ближе к груди парня.

— Почему же?! В очередь выстраиваются!

— Взял бы и целовал всех по очереди, — сердито высказываю я.

— Вот ещё! Я хочу получить поцелуй от знаменитости. Всё равно же целуешь любого актёра, если это написано в сценарии. Какая тебе разница?

— Это же работа, а здесь принуждение, — пояснила я, предпринимая очередную попытку выбраться из объятий. Не хотелось бить парня по самому дорогому, а для удара головой по носу роста не хватало.

— Представь, что сейчас тоже работа.

— Не путай меня с девицами, оказывающими услуги определённого характера. Я актриса! — говорю ему медленно чеканя слова.

— Но тоже целуешься за деньги! И вероятно в будущем будешь сниматься в каком-нибудь эротическом кино. Говорят, сыграть в таком фильме считается высшим актёрским мастерством и очень престижно, — томно проговаривает он, снова зарываясь лицом в мои волосы.

"Тебе повезло, что я голову помыла!" — сердито бурчу я про себя, чтобы скинуть растущее напряжение.

— Я в таком участвовать не собираюсь.

— Ум-м-м, у тебя приятный запах, — мурча, говорит он.

— Достал! — сердито восклицаю я, и наношу удар коленом. Но Чжин Гук просто зажимает его между своих ног.

— Я знал, что ударишь! — невозмутимо отмечает он. — А поцеловать ведь проще!

— Так по-детски! — фыркаю я презрительно.

— Поверь, уже по-взрослому! Я прекрасно чувствую все изгибы твоего тела. Может, станцуем танго?

— Чжин Гук, хватит дурачиться! Отпусти меня немедленно! — требую я. В моей сумочке через плечо зазвонил сотовый: — Ребята ждут меня на репетиции, — взываю я к совести парня.

— Подождут! Меня забавляет эта ситуация.

— Ведёшь себя как подросток, неадекватно!

— Однако я вырос в твоих глазах до подростка! — смеётся Чжин Гук. Меня всё устраивает! Когда ещё получиться беспрепятственно и бесплатно пообнимать знаменитую красавицу-актрису, — миролюбиво проговорил он и отпустил моё колено.

Я, наконец, встала на обе ноги:

— Хорошо, целуй! — сказала я. — Но обещай, что после отпустишь!

— Однако быстро сдалась! — довольно замечает он. — Обещаю!

Я посмотрела в его карие глаза, фиксируя краем сознания, как его лицо медленно приближается к моему. Лёгкое касание, он проводит языком по моим губам, нежно и терпеливо пытается вызвать ответные действия. Целует, словно пьёт и не может напиться. Я упрямо не отвечаю ему. Чжин Гук, прикрыв глаза, слегка прикусывает мою губу, и издаёт едва слышимый стон. Я тоже закрываю глаза, убеждая себе: "Потерпи, это просто очередной дубль". Но ощущения всё равно пробуждаются, тонкой струйкой разливаясь по телу. Начинаю злиться на себя и ещё больше на Чжин Гука.

Вскоре парень с затуманенным взором отстраняется и выпускает меня из своих объятий. Я отворачиваюсь от него, отступаю подальше. Но злость во мне не даёт так просто уйти. Поворачиваюсь к нему лицом, резко сбрасываю сумку с плеча, подпрыгиваю и с разворота бью ногой по голове. От удара он отклоняется назад, но остаётся на ногах и тут же выпрямляется. Из рассечённой скулы начинает сочиться кровь. Он стирает её тыльной стороной ладони и дерзко ухмыляясь, произносит чуть хрипло:

— Так и знал, что этим закончиться!

— Не нужно было лезть! — зло выговариваю я. Подняв с пола сумку, предупреждаю: — Не приближайся ко мне и не разговаривай со мной больше!

Парень мечтательно улыбается в ответ:

— Не получится, теперь я хочу испить твою страсть до конца!

— Больной! — поставила я диагноз. — Я больше не буду посещать твой тонъари! — поставила я точку и покинула крышу.

"Ужасно! Получается, мужчины воспринимают актрис, как девушек лёгкого поведения", — удручённо отмечаю я, спускаясь по лестнице на третий этаж.

"Оборотная сторона медали с названием "Слава"", — умничает внутренний голос. — Женщина знаменитость притягивает множество взоров, легко пробуждает страсть и желание завладеть..."

"Какая нафиг знаменитость! Мне до неё как до Африки раком!" — в сердцах восклицаю я.

"Ошибаешься! Знаменитостью можно стать как на уровне страны, так и в рамках обычного университета. Последствия, как правило, одинаковые: почитание и зависть, стремление подражать и конкуренция, обожание и ненависть, желание помочь или растоптать... Целый клубок противоречивых чувств, в центре которых ты будешь находиться..."

"Не говори так!", — отмахиваюсь я от голоса.

В зале тонъари меня окружили радостные друзья.

— Мы звонили! Беспокоились! — отмечает Сон У Ён.

— Извините, я задержалась немного, — говорю я.

— Молодец, что всё же нашла время прийти, — улыбается Джин Ён.

— Что-нибудь новое разучивали? — спрашиваю я, повернувшись в сторону Сон У Ёна от слишком пристального взгляда Ли Чжи Сук на мои губы.

— Парочку новых движений... Сейчас покажу! — отвечает парень. — Дже Сок, включи, пожалуйста, музыку!

Ребята показали мне новые движения, затем мы прогнали несколько раз танец для выступления на университетском концерте. После чего решили устроить перерыв и привычно расселись кружочком в центре зала.

— Сегодня Пак Чжин Гук обещался зайти, чтобы посмотреть наш номер, — сообщил Сон У Ён.

Я на секунду скривила личико. Видеть его сегодня совершенно не хотелось.

— Он уже заходил, но, узнав, что тебя нет, отложил просмотр до выходных, — добавил Им Дже Сок, заметив моё недовольство.

— Я ребятам рассказала о твоём участии в дораме, — призналась Ли Чжи Сук.

— Скрывать уже не имело смысла, — намекнула я, что не сержусь.

— Могла бы и сама сказать, — заметил Джин Ён. — Хорошо, что мы узнали о твоей роли, до того как плакаты развесили. Иначе получилось бы не красиво, когда ребята нас стали расспрашивать.

— А знаешь новость? — спросил у меня Дже Сок, приподнявшись с места.

— Какую?

— В универе появился твой фан-клуб, и в него вступили три первых помощницы Пак Чжин Гука.

— Ушам не верю! — удивлённо проговорила я.

— Наверное им что-то от тебя нужно, — меланхолично заключила Ли Чжи Сук.

В дверь постучали, Джин Ён пошёл её открывать. В зал вошёл Пак Чжин Гук, поздоровался со всеми, слегка поклонившись.

— Что-то случилось? — спросил Сон У Ён, заметив ссадину на щеке парня.

— Неудачно развлёкся... — произнёс он, взглянув в мою сторону. Помолчал, выжидая протеста, и добавил: — На мотоцикле покатался.

— Будьте осторожней! — посоветовала Ли Чжи Сук.

— Постараюсь! Готовы показать свой номер? — спросил Чжин Гук.

— Сейчас, присаживайся, — Сон У Ён проводил парня к пуфику, стоявшему в центре у зеркальной стены.

"Вот засада!" — недовольно отметила я про себя. Получалось, что мне придётся часто танцевать прямо перед Чжин Гуком, словно я танцую лично для него.

Сон У Ён обвёл притихших нас взглядом и спросил:

— Готовы?

Мы закивали. Разошлись по своим местам, и Джин Ён включил музыку. Начав танцевать, я мысленно сказала себе: "Не смотри на него! Подумаешь ещё один зритель!". Танцую, устремив взгляд на зеркало поверх его головы. Но всё время, что-то внутри подзуживает взглянуть на парня. Грызёт исконно женское любопытство: "Смотрит он на меня или нет? И как смотрит?". Чтобы противостоять самой себе принялась считать шаги и выдержала, так и ни разу не взглянула в его сторону до окончания танца.

Пак Чжин Гук встал и поаплодировал нам:

— Славно потрудились! Но вы заявили на конкурс эстрадный номер, т.е должны ещё и спеть.

— Песню мы пока репетируем. Всё вместе покажем чуть позже, — стушевался Сон У Ён.

— Хорошо, буду рад ещё раз посмотреть ваше выступление. Дайте знать как будете полностью готовы, — ухмыляясь, сказал Чжин Гук.

— Классно танцуешь! — шепнул он, проходя мимо меня к выходу из зала. Я гневно сверкнула на него глазами. Он заговорщицки подмигнул в ответ.

— Между вами снова что-то произошло? — полюбопытствовал Дже Сок.

— Снова придётся мирить! — страдальчески воскликнул Сон У Ён всплеснув руками.

— Нет. Я больше не посещаю тонъари Игры на каягыме, — объявила я будничным тоном.

— Ясно! Значит, всё-таки поцапались! — подвёл итог Джин Ён.

— О, мы тебе ещё не все новости рассказали! — воскликнула Ли Чжи Сук, уводя разговор от щекотливой темы. Улыбнулась счастливо и торжественно произнесла:

— В нашем тонъари теперь почти 20 участников!

— Откуда?! — поразилась я. — Мы же ещё не выступили!

— Ребята из твоего фан-клуба. Очевидно надеются стать ближе к тебе, — не скрывая недовольства произнёс Сон У Ён.

— Не важно! Главное клуб расширяется, и у нас не заберут зал для занятий, — обрадовалась я.

— Полагаю к нам скоро присоединятся Ю Ён До, Ли Мин Сок и Пак Чжин Гук для кучи, — язвительно заметил Дже Сок.

— Пф-ф-ф... С какой стати? — выразил сомнение Джин Ён.

— Они тоже поклонники Ким Лин Мэй. Весь универ судачит!

— А кто такой Ли Мин Сок? — поинтересовалась я, припоминая, что сегодня вроде бы уже слышала это имя.

— Полночи с ним на вечеринке танцевала и имени не знает! — возмутился Им Джё Сок.

— Это Ли Чжи Сук с ним танцевала! — перевела я стрелки.

— Ничего подобного! Мы вместе танцевали, точнее втроём! — звонко возразила Чжи Сук тоненьким голоском и все рассмеялись.

Мы ещё немного позанимались и пошли в город обедать. Дже Сок весомо заявил, что мне пока лучше в столовой не появляться, дабы не вызывать нездоровый ажиотаж. В понедельник людей там будет поболее и парни постесняются откровенно выказывать своё обожание. А потом все попривыкнут, и учёба войдёт в привычную колею.

В ответ на это замечание я лишь иронично поджала губы.

Отобедав в ближайшей кафешке, мы вернулись в кампус и прошли в библиотеку. Им Дже Сок и туда не хотел пускать меня под тем же предлогом. Но я мужественно отстояло своё право делать домашку вместе со всеми. В итоге стоило нашей пятёрке появиться в зале, как студенты окружили нас плотным кольцом, перешёптываясь и фотографируя меня на сотовые.

"Дожили! — воскликнул удручённо внутренний голос. — Теперь и шагу ступить не дадут!"

Вперёд вышел третьекурсник, знакомый мне по вступительной вечеринке:

— Ли Мин Сок — председатель вашего фан-клуба! — отрапортовал он и поклонился.

— Приятно познакомиться! — поклонилась я ему, не имея понятия, как вести себя в таких случаях.

— Фан-клуб подготовил для вас место для занятий, — сообщил Мин Сок. — Пойдёмте, покажу!

Толпой мы прошли к месту за столом в центре зала подготовки. Оно отличалось от других кабинкой щедро украшенной маленькими мягкими игрушками, открытками, сердечками, записками всевозможных расцветок с пожеланиями, а также круглыми цветными леденцами.

— Камса хамнида! — поклонилась я всем, смутившись не на шутку. — Мне очень нравится! Признательна вам за внимание, — добавила я, уже привычно спрятав лицо в ладошки. — А другие ребята не против? — спросила я чуть погодя.

— А кто нас спрашивал?! — раздался недовольный возглас откуда-то с задних рядов.

— Я тоже считаю не совсем правильно выделять мне особое место в зале, предназначенном для занятий всех студентов университета. Поэтому я сейчас сфотографирую кабинку, а потом мы всё снимем и сложим в коробку. Я заберу её и обратно всё наклею на стену перед рабочим столом у меня дома, — пообещала я.

— Хорошо, — согласился Ли Мин Сок.

Я сфотографировала записи на стенках кабинки, и Ли Мин Сок и двое других парней принялись снимать записки и складывать в небольшую коробку, принесённую кем-то. Другие ребята почему-то не расходились. Тогда я решилась поинтересоваться у них:

— Почему вы стали моими фанатами, ведь фильм с моим участием ещё не показали по телевидению?

— Мы хотели поддержать актрису, которая учиться вместе с нами, — сказал кто-то в толпе. — Поэтому стали одними из первых ваших фанатов.

— Уверены, скоро о вас узнают во всех странах Азии, — проговорил другой голос.

— Вряд ли бы вас выбрали для съёмок дорамы вместе с Кан Ын Кю, если бы вы не были талантливы... — заметил кто-то третий.

Выслушав самые разные ответы, я поклонилась и поблагодарила ребят:

— Камса хамнида, что верите в меня!

Забрала у Мин Сока коробку и поспешно покинула зал, чтобы больше не мешать другим ребятам.

Разноцветная троица осталась в библиотеке, а мы с Чжи Сук спрятались в деревянной беседке на краю университетского парка.

— Как прошли съёмки? Тебе понравилось играть вместе с Ын Кю? Было увлекательно? — закидала меня вопросами подруга, едва мы присели на скамейку внутри беседки.

— На съёмках очень интересно. Правда часто и подолгу приходится ждать, пока съёмочная команда смонтирует оборудование или освободится другой актёр. Вчера я полдня прождала Кан Ын Кю, его внезапно пригласили на какое-то ТВ-шоу.

— М-м-м, — покачала головой Ли Чжи Сук. — А вы уже целовались с Кан Ын Кю? — крайне заинтересованно спросила подруга.

— Откуда знаешь, что мы должны целоваться?

— Как откуда?! — удивилась подруга. — В описании дорамы в Инете указано, что Мин Хи, которую ты играешь — первая любовь Ю Сина. Какая же первая любовь без поцелуев?! — с придыханием произнесла Чжи Сук, мечтательно закатив глаза.

Потом взглянула на меня возмущённо:

— Совсем не читаешь, что пишут в Интернете про дораму, в которой снимаешься?!

— Не читаю, — честно призналась я.

— У тебя наверно времени на это не хватает... — подруга тут же сама нашла мне оправдание. — И как?

— Что как?

— Поцелуй с Ын Кю... — уточняет Ли Чжи Сук, показывая, что её не проведёшь непонятками.

— Великолепно! — произнесла я, скопировав восторженные интонации подруги, прозвучавшие недавно.

— И всё?! — возмущённо и разочарованно восклицает она. — Ну, опиши, каково это целоваться с Кан Ын Кю!

— Ну... Он хорошо умеет целоваться, — выдала я, задумавшись.

— Не томи! Рассказывай! — теребит за рукав подруга.

— Ну... Целуется мягко, нежно... — произношу тихо, ощущая, как краснею.

— О, смутилась! И сказать не можешь! Значить понравилось! — заключает Ли Чжи Сук.

Я смущённо закрываю лицо руками и киваю.

— Тогда и мне нужно побыстрее дебютировать, чтобы поцеловаться с Кан Ын Кю, — говорит подруга.

Я легонько стукаю её по плечу — типа, "Нельзя! Он мой!"

— Дерёшься! — деланно возмущается Ли Чжи Сук. — Сейчас сниму на видеокамеру и выложу в Инет со словами: "Ким Лин Мэй бьёт подругу из-за ревности к партнёру по съёмкам в дораме!".

Мы весело рассмеялись. Успокоившись, говорю подруге:

— Я рассказала Кан Ын Кю о тебе... Он обещал поужинать с нами, как только у него появится свободное время.

— Чинча? — переспрашивает она, не в силах поверить своему счастью.

— Чинча! — отвечаю я, улыбаясь.

Ли Чжи Сук от радости вскакивает со скамейки и прыгает на месте, но вскоре валится обратно, обмахиваясь ладошкой.

— И ещё! — продолжила я. — Может ты переедешь из кисукса жить ко мне на квартиру? У меня есть свободная спальня, и моего соседа сможешь видеть почаще...

— Будет далеко добираться до универа, — резонно замечает она.

— В понедельник и вторник будешь приезжать вместе со мной на микроавтобусе. А после съёмок купим машину.

— О-о-о! — восторженно восклицает Чжи Сук. — Но у меня здесь работа поблизости, — добавляет погрустнев.

— Подыщем что-нибудь в моём районе.

— В Каннаме? Думаешь?! — сомневается Чжи Сук. — Впрочем, я спрошу разрешения у родителей и потом дам ответ.

— Договорились!

Мы ещё подурачились немного, потом я уговорила Чжи Сук поехать ко мне на воскресенье. Подруга сбегала в библиотеку, выпросила несколько учебников для нас. Захватив коробку от фанатов, и небольшую сумку с вещами подруги, мы на такси уехали на Тегеран-ро. Вместе приготовили ужин, поели и препирались полночи, сидя за учебниками.

Воскресенье рядом с подругой пролетело как один миг. С утра мы доделали домашку, посмотрели парочку серий дорамы с участием Кан Ын Кю. Я записала подругу в фитнес-клуб, расположенный в нашем доме и мы поплавали наперегонки в бассейне. Лёжа на шезлонге после купания Ли Чжи Сук пересказала мне множество сплетен про звёзд K-pop, возмущаясь при этом, как я могу не знать того-то и того-то будучи актрисой.

Вечером надумали поехать в ресторан отметить начало моих съёмок в сериале. Я позвонила в ресторан "Леван" в надежде зарезервировать столик. Так уж получилось, что Леван оказался единственным известным мне рестораном с гарантией отсутствия папарацци. Вначале мне отказали, но, выяснив моё имя, моментально исправились, сообщив, что я VIP-клиент и для меня всегда найдётся свободный столик в их заведении. Договорившись с метрдотелем, созвонились с нашими ребятами и пригласили их на ужин.

Наряжаясь для похода в ресторан, мы перевернули вверх дном всю гардеробную. Много дурачились и веселились, подтрунивая друг над другом. Но успели прибыть к ресторану вовремя. Недалеко от его входа нас поджидали парни, выглядевшие не менее респектабельно, чем мы сами. Обменявшись приветствиями и комплиментами, прошли в зал ресторана, где официант проводил нас до столика.

Я наблюдала за тем, как друзья чинно делают заказ и мысленно желала: "Пусть они подольше будут рядом со мной! И с годами пусть наша дружба крепнет!".

Ужин получился весёлым — было много тостов, пожеланий и поздравлений. Принимая поздравления друзей, я, наконец, почувствовала, что немного приблизилась к своей мечте.

В какой-то момент я ощутила на себе чужой изучающий взгляд. Осмотрев зал, взглянула наверх и увидела Син Хан Кула. Он стоял, опираясь локтями на перила второго этажа. Хан Кул улыбнулся мне и слегка поклонился в знак приветствия. Я ответила тем же.

— Кто это? — почти шёпотом спросила Чжи Сук.

— Владелец этого ресторана.

— Вот оказывается, почему мы здесь ужинаем, заказав столик только под вечер. Обычно люди ждут своей очереди целый месяц.

— Я здесь VIP-клиент! — похвасталась я.

— Мы тоже скоро будем здесь VIP-клиентами! Вот увидишь! — заметил Им Джё Сок.

— Искренне вам этого желаю! — радостно сказала я.

Ресторан мы покинули почти в полночь. Ребята уехали в кискуса, а я с подругой к себе домой.

Следующие два дня промелькнули ещё быстрее выходных. В понедельник после занятий я навестила адвоката Чо. Он обрадовал меня новостями про инвестиционные компании. Разобрали с ним несколько вариантов инвестирования и определились с инвестиционным фондом. Также я дала добро на приобретение высоколиквидных акций "Мэйлин групп". Отметив, чтобы по возможности скупали акции с правом голоса. Интуиция нашептала мне, что они могут мне пригодиться в будущем.

Во вторник после лекций и репетиции в тонъари Современного танца поехала в свой ресторан. К моему появлению мои работники отнеслись очень тепло, с какой-то наивной и искренней радостью. Толпой проводили меня до кухни, где на стене висел плакат дорамы "В поисках любви". Сказали, что с нетерпением ждут выхода фильма, буквально считают дни.

Поблагодарила их за добрые слова и прошла в кабинет управляющего Хён Ки Чжуна. Сегодня он, нарушив свою же традицию, не встретил меня на пороге ресторана. Я постучала в дверь, дождалась разрешения и вошла. Управляющий непривычно угрюмый сидел в своём кресле. Увидев меня, моментально вскочил, поклонился приветствуя, и проводил к своему рабочему столу. Обсудила с ним текущие вопросы и утвердила ряд приказов. На протяжении всего разговора он оставался таким же мрачным, как и при моём появлении. Поэтому я предложила ему съездить в отпуск отдохнуть. Но он отказался, сказав, что предпочитает отдыхать осенью. Так и не растормошив его, ушла в свой кабинет, где просидела над расчётами почти до поздней ночи.