Последнее Лето

Воспоминания часовой давности были будто подернуты дымкой, и вспоминаться совершенно не хотели. Вроде бы психопатка Двачевская за что-то дала мне по морде. Вроде бы я даже не сопротивлялся. И, по словам Мику, после этого чуть ли не на коленях дополз до ее клуба. Раздолбаное в хлам тело и пятна рвоты на рубашке полностью подтверждают ее версию, так что вопрос — что я умудрился натворить в промежутке? И главное — что за херь вообще происходит.

Вздохнув, я засунул голову в раковину, под кран, и включил холодную воду. Это не особенно помогло, но хотя бы отчасти сняло начавшую возвращаться главную боль. Значит, сейчас мне нужно меньше думать, но при этом совсем не хочется спать. А значит...

Надеюсь, Мику будет не против того, чтобы поболтать пару часов.

* * *

— А расскажи, как ты впервые попала на сцену. У тебя родители ведь не связаны с этой индустрией? — я поощрительно улыбнулся, смотря в глаза девушке — все-таки Мику была и зажатой, и открытой одновременно.

Впрочем, это было не так уж сложно, и даже в каком-то смысле приятно — расчеты почти всегда сходились реальностью.

— Нет. — Мику улыбнулась, покачав головой. — Отец тогда еще работал в строительной компании... У нас, в Японии, есть такие конкурсы... — она задумалась. — прости, Сереж, не могу перевести, в общем, там заинтересованные люди, представители компаний, смотрят на молодых исполнителей, и отбирают себе на работу лучших.

Понятно. Начальный профессиональный отбор, он же конкурс талантов и как еще только не обзывают это мероприятие, суть всегда одна.

— И ты победила? — в том, что у нее были все шансы, я даже не сомневался. Такую внешность и голос даже в детском возрасте вряд ли пропустили бы.

Мику задумчиво, и как грустно улыбнулась.

— Там не было призовых мест — всем просто давали возможность показать себя. — девушка покачала головой. — Но мой случай несколько... Необычный. Ты ведь знаешь, что в Японии есть... проблемы с землетрясениями?

Фраза прозвучала довольно грустно и с отвращением. Так говорят о чем-то глубоко личном, но при этом открытым общественности и вполне себе бытовом. 'Да, это есть, это надоедает, это бесит, но ничего с этим не поделаешь.'

Да, пожалуй, японка действительно может так говорить о землетрясениях. А житель Альп — о лавинах.

— Да, Мику. — я внимательно, но с предельно ненавязчивым посмотрел на нее. Кто ее знает, чем в действительности закончилась та история.

Девушка вздохнула, и продолжила.

— Хорошо. — она покачала головой. Было видно, что ей неприятно об этом вспоминать, но уже появилась потребность поделится воспоминаниями. — В общем, в тот день тоже было землетрясение... — она вздохнула, и продолжила, побарабанив пальцами по столу. — Отец ожидал чего-то такого, и мы вместе посчитали сопротивляемость, так что я была уверена, что здание выстоит — его построили с хорошим запасом.

Я покачал головой. Звучало, как хреновая сказка, но в жизни бывает и не такое. Да и ее отец — японский инженер, кому как не ему быть параноиком в этом плане. К тому же о подземных толчках наверняка предупрждают заранее, хотя бы о самом факте вероятности их возникновения.

— Дай угадаю — оно случилось, когда ты выступала? — это было равно настолько маловероятно, чтобы оказаться правдой.

Мику только кивнула.

— Именно. Зал трясся, кресла ходили ходуном, на свет то появлялся, то пропадал, а я... — она вздохнула. — Мне было так жаль, что прическа и макияж, из-за которых мне пришлось просидеть в кресле несколько часов пропадут зря, что окажется, что я приходила на выступление просто так, что... — голос становился все грустнее и остраненее, но в конце-концов Мику все-таки продолжила. — В общем, я спела. Зал трясся, люди кричали, а я пела — что мне еще оставалось, в конце-концов?

Я даже представил эту картину. Сколько ей тогда было — семь лет? Восемь?

— Готов поспорить, после этого тебя завалили предложениями. — а если нет — то скаутов от местных организаций можно увольнять в массовом порядке.

Мику вздохнула, и как-то смущенно-радостно улыбнулась.

— Да... — она покачала головой. — После этого меня еще долго звали... эм, бесстрашной Мику.

Я вздохнул, покачав головой. Почему-то ни малейших сомнений в том, что все так и было, у меня не было.

— Жаль, что нельзя этого увидеть. — я улыбнулся. — Уверен, что ты пела великолепно.

Девушка снова покраснела, а мне стало как-то тепло. Все-таки не все в жизни так плохо, и даже телу постепенно становится лучше.

Эх, хороший все-таки день. А Алиса... А, пошла она к черту.

* * *

— Значит так, с Олей я уже договорилась. Все инструменты, которые могут понадобится, я отложила на стол, расходники там же. — стоило мне войти в медпункт, как на меня обрушился поток информации. Виола выглядела странно, лихорадочно возбужденной. Даже движения из плавных стали несколько рваными, почти дергаными. — Остальное оборудование не лапать, по ящикам не трогать, и быть хорошим пионэром. Ясно?

Женщина внимательно посмотрела на меня, и мне осталось только кивнуть. В конце-концов, у нее явно есть важные причины уйти на этот вечер.

— Да. — я улыбнулся. — Можете не беспокоится.

Женщина кивнула, слегка подозрительно посмотрев на меня, и вышла, осторожно закрыв дверь. А ведь зрачки то расширены... Впрочем, в медпункте было темно, так что вряд ли это говорит о чем-то особенном. Наркотики, конечно, штука интересная, но не стала бы она принимать дозу настолько открыто — в крайнем случае ушла бы раньше, или вообще не вызывала бы.

Вздохнув, я сел в кресло, приставленное к рабочеу столу. Оно было широким, кожанным и чертовски удобным. Не знаю, откуда Виола его стащила, но женщина явно умела обустраиваться с комфортом. Из освящения была включена только слабая настольная лампа — хотя на потолке было несколько хороших и ярких лампочек. В принципе, такой полумрак меня более чем устраивал — спать совершенно не хотелось. К тому же... Виола, безусловно, запретила даже притрагиваться к оборудованию, и я ее превосходно понимаю, но... Черт. Потом возвращать на места и снова стерилизовать геморроя не оберешься. И это не говоря о том что она все равно заметит — любому врачу бросится в глаза даже просто немного неровно лежащий инструмент. Ничего не поделаешь, профессиональная деформация. Хотя... Сказано — не лапать. А на счет смотреть ничего сказано не было. Все-таки я не в стрип-клубе, за посмотреть денег не берут. Главное руками не трогать.

А посмотреть, как ни крути, было на что. Виола собрала у себя, на мой дилетантский взгляд, полноценный хирургический набор, причем не малый. Все было любовно натерто, обработано и вообще было заметно, что за инструментами следили, и следили тщательно. В аптечке... Черт. А вот тут проблема. Я не знаю названий местных препаратов. Совершенно, ни одного — не говоря уже о том, в многократно использованной аптечке вообще нет названий, только обозначения. Похоже, Виоле все было понятно и так, а она была рассчитана на личное использование. А препараты в ящиках... Ну, марганцовка. Ну, перекись и прочая зеленка. Ну, какие-то таблетки, с опять же непонятными названиями. Черт, если сюда попадет кто с болью в животе или голове — я смогу помочь только с усыплением. Ну, или новокаина уколоть, хотя меня за это прибьет Виола. Как же неудачно то все складывается... И почему я не подумал о препаратах раньше?

Ладно, все равно тут ничего не поделаешь. Книги на полке, как я и думал, оказались беллетристикой, причем зачитанной до дыр. Похоже, хранить на рабочем месте справочники Виола считала ниже своего достоинства. Что, в общем-то, логично. Если помощь нужно оказывать срочно, то времени копаться в них не будет, а если есть время и что-то серьезное, то больного все равно отправят в городскую больницу.

В общем, все было крайне неблагосклонно к новичку. А значит... Ничерта это не значит. Буду выкручиваться, может и пронесет — меня оставили всего на одну ночь. А пока никого нет — почитаю что-нибудь полезное. Например, про советскую экономику.

Которая, кстати, оказалась банальнейшим, почти попсовым государственным капитализмом. И это... Разочаровывало. После всего того пиара и рассказов в книгах про вторую экономику мира я ожидал чего-то большего, чем просто одну огромную сверх-компанию с единственным держателем акций. Совершенно альтернативную экономику, что-ли. А оказалось — обычнейший капитализм, в котором впечатляют только масштабы.

Правда, как оказалось, я изначально исходил из неверных предпосылок, принимая за самостоятельную единицу экономики предприятие. Все оказалось на порядок... Даже не сложнее, а страннее и не будь учебника у меня в руках, то сказал бы, что нереалистичнее. Эти извращенцы в правительстве приравняли предприятия к банальному станку, на котором изготавливается продукция. Директор, по сути, стал просто менеджером по персоналу — за него решали, что ему производить, и кому сбывать товар. Ни пиар-отдела, ничего — предельно урезанный функционал. Впрочем, судя по тому, что развалится все это только через четыре года, это даже как-то работает. С трудом представляю себе как, но факт есть факт — работает. Точнее, работало на протяжении сорока лет. Невероятно.

В дверь постучали. Черт. Закон подлости, как и всегда, на высоте.

— Входите. — я включил верхний свет, и зажмурился от резкой перемены в яркости. А ведь был такой уютый полумрак. И даже не смотря на вошедших... — Я заменяю Виолу Александровну.

Такс. Два парня, на вид — на четыре года младше меня, по тринадцать-четырнадцать, и мужчина лет двадцти. Понятно, вожатый. Один задрал голову, но текущая по подбородку кровь сказала все за него. Угадай с одного раза — перелом или просто поправили личико? Второй... Такс, на под правым глазом совершенно недвусмысленная припухлость впечатляющих размеров, да еще и подбородок синеват... И руки припухли, да и зубы ты не сжимаешь. Ого. А пропустил ты неплохо, парень. Даже интересно, как до сотрясения не дошло.

Похоже, первый хорошо выучил правило: 'Лежачего — лупи ногами, пока не встал'. В принципе, я даже могу себе представить, как проходили события — сначала они ругались, после этого второй дал первому по лице, тут же разбив, или сломав, сейчас узнаем, нос, а после этого отхватил от озверевшего от боли парня. Учитывая, что первый даже на вид куда лучше накачан, да и голову запрокинул умело, второй поступил разумно, ударив первым. Хотя это ему не особенно помогло.

— Так, с разбитым носом — садись на стул. Голову и корпус наклонить, только не сильно. — хрен его знает, может там и правда перелом — не хотелось бы, чтобы кровь в пищевод затекла. — Второй — ложись на кушетку, сейчас компресс дам.

Парни, тихо шипя от боли, послушались, а повернулся к вожатому. Мужчина выглядел усталым и откровенно задолбавшимся — похоже, день возни с гиперактивными подростками неплохо его утомил. — Упали с лестницы?

Вожатый усмехнулся.

— Да. Очень крутой и высокой. — он покачал головой. — Что делать знаешь?

Я улыбнулся. Этот парень мне уже нравится — никаких претензий из-за малого возраста... Хотя у нас и разницы то три года от силы.

— Иначе Виола бы не оставила заменять. — я кивнул. — Эти херои сегодня ночевать будут тут, но завтра, наверное, их все-таки выпишут. Ждите на построении.

Мужчина кивнул, и ушел, на последок кивнув мне — удачи, мол. Везет ему — дотащил идиотов до медпункта, и все, только начальство мозги поимеет. А мне их еще лечить. Хотя опять же, а кто меня, собственно, заставлял?

— Рот открой. — я подошел к парню с разбитым носом, и задрал ему голову так, чтобы свет четко освещал горло. Хрен с ним, с возможным переломом, но если там внутренне кровотечение, то разбираться в первую очередь нужно с ним. А то схватит еще отравление от слишком большого количества проглоченной со слюной крови, а рвота мне тут не нужна, или вообще отхватит воспаление легких, если совсем не повезет, и я протуплю. Вроде кровотечения нет, да и ликвора не наблюдается — и это просто прекрасно. — Голова кружится или болит? Тошнит?

Так, теперь на ватку нормальный йод, и мягко обработать нос. Перелома точно нет — ни следа деформации. Просто раскровили и передавили сосуды внутри. Повезло, ничего не скажешь.

— Нет. — парень выдохнул. — На все вопросы.

Вот и отлично, значит, похоже, обошлось и без сотрясения. Ну просто идеальный пациент! Значит, осталось только затампонировать, как раз и марля есть, и теперь повязка.

— Все, сиди и терпи. Голову не задирать, затычки из носа не доставать, если почувствуешь, что кровь остановилась — все равно не двигайся, но позови меня.

Второй парень уже давно тихо лежал на кушетке на спине, похоже, чуть не плача. Эх, ну что за тряпка. Сам первый ударил — так и беги, что ли, если удара не хватила. И не жалуйся, что пинают ногами. Ему, пожалуй, повезло еще, что у первого на ногах обычные пионерские сандалии, а не утяжеленные ботинки или кросовки. Да и по зубам ему не били, опять же. Можно сказать, что погладили.

— Рубашку и майку — снять. — ого. А неплохо, неплохо по ребрам постучали. Всего пару раз, слабенько, похоже парня уже оттаскивали, но все равно, судя по припухлости, будут первоклассные синяки на половину грудины.

Такс, компресы, компрессы... Пару на фейс, еще несколько на живот. Теперь повязки, но не сильно давящие... Готово. Минимум работы, максимум эффекта.

— Лежать и не двигаться, через полчаса позвать меня. — парень кивнул, и я отошел назад, вернувшись в свое кресло. Парни тихо шипели, иногда постанывая, но даже не пытались пнуть друг друга, хотя их разделяло всего пара метров. Похоже, пыл кончился. — А из-за чего подрались то, кстати?

Сначала было тихо, но потом парень с кровоточащим носом все-таки ответил:

— Да Ленка, сука, за моей спиной с этим муда... — я усмехнулся.

Если опустить отборный мат взбешенного парня, то он узнал, что его девушка за его спиной увлекательно проводит время с более смазливым, но на порядок менее одаренным физически пионером, и предложил тому разобраться по мужски. Итог — смазливая мордашка оказалась не из трусливых, и решила, что hit and run — хорошая, годная тактика. Но после первого удара, как я и думал, уже семь лет занимающийся боксом парень совершенно четко и недвусмысленно доказал, что бить первым не стоило.

Эх, история старая, словно жизнь. Впрочем, чего он еще ожидал, гуляя с чужой девушкой? Я бы... Гм. Ну вот окажется, что у Слави есть кто-то еще. И я... Даже думать об этом неприятно. Но, в конце-концов, всегда можно поговорить с ней прямо. Хотя поправить фейс сопернику, разумеется, проще и приятнее. Эх...

Мда. Веселая ночь. Интересно, у Виолы всегда так?

* * *

Сегодня я с самого утра пошел к Мику. Не столько потому, что мне от нее было что-то нужно, сколько потому что просто хотелось. Девушка была живым магнитом чудовищной силы: к ней влекло. Просто так. Как на отца не получалось смотреть, не распрямляя при этом плечи и не вытягиваясь стрункой, так хотелось говорить с Мику — необъяснимо, алогично, но так бывает. К сожалению или счастью, она сама не имела об этой своей черте ни малейшего понятия, и просто не умела использовать, из-за чего и сидела все время в клубе одна.