Было видно, что "Мегара" слегка осела кормой — несколько кормовых отсеков были затоплены. Корабль действительно выглядел тяжело пострадавшим и вместо максимальных тридцати узлов выдавал только двадцать. Невредимая "Императрица Тарсис" держалась вровень с раненой сестрой. А позади них, пока еще далеко, маячила погоня — все пять линкоров и четыре крейсера ивирского флота.
Сейчас Дэвиан Каррел очень хорошо представлял себе, о чем думает капудан-паша Раннук ай-Таллакар. Охваченная огнем "Императрица Мегара" казалась такой уязвимой и не могла выдать максимальной скорости — упустить такую легкую добычу было бы позором. Вдобавок, линейные крейсеры Западной эскадры представляли собой очень серьезную угрозу для ивирцев и их союзников на Анлакаре. Способные с легкостью пустить на дно все, что могло их догнать, и с не меньшей легкостью уйти от любого корабля, превосходящего их вооружением, они, пиратствуя на морском пути между Анлакаром и Ивиром, могли превратиться в настоящее бедствие. Уничтожить если не оба сразу, то хотя бы один из двух стало бы для ивирцев большим достижением.
И вот, капудан-паша очертя голову бросился в погоню за жертвой, с тем же пылом, с каким в родовых владениях бросался за удирающим раненым дограном. Масштаб предстоящей охоты распалил его настолько, что вытеснил из головы все прочие мысли. Весь флот, оставив в покое осажденную Атрию, устремился за охваченной огнем "Мегарой". После длительной погони корабли вытянулись вереницей, растеряв всякое подобие строя. Более быстроходные линкоры агинаррийской постройки вырвались вперед, шлассенские, надрывая свои старые машины и нещадно дымя трубами, все равно далеко отстали. Эскадра из четырех легких крейсеров держалась в стороне. Эти корабли легко могли настигнуть "Мегару" и "Тарсис", идущих не быстрее двадцати узлов. Судя по разрушениям на одном из них, они и попытались, но, попав под обстрел тяжелой артиллерии линейных крейсеров, предпочли больше не искушать судьбу. Эсминцев не было вовсе — скорее всего, Раннук ай-Таллакар просто не пожелал брать их с собой, намереваясь прикончить добычу лично в артиллерийской дуэли. Если, конечно, можно назвать дуэлью бой пяти кораблей против двух.
Внезапно две носовые башни флагманского "Фелимида" окутались огнем и дымом, но дистанция была еще слишком велика для прицельной стрельбы, да и ивирские артиллеристы явно не блистали выучкой. Снаряды упали в воду далеко в стороне от "Императрицы Мегары", подняв внушительные фонтаны.
— Впечатляющее зрелище... — с истинным наслаждением протянул капитан Илевер, любуясь ивирским флотом, идущим в классическом боевом порядке "куча-мала". — Кажется, мой префект, все это будет проще, чем мы предполагали...
Дэвиан промолчал, изучая вражеский флот в массивный бинокуляр. Зрелище было действительно впечатляющим. Он узнавал эти корабли — одинаковые, как близнецы, длинные, с высокими надстройками и шестью орудийными башнями, тремя парами размещенными вдоль корпуса: две в носу, две в корме, две посередине. Узнавал, хотя вживую никогда еще не видел.
— У истории странное чувство юмора, не правда ли, Илевер? — философски произнес он.
— Вы о чем, префект? — удивился тот.
— Об этих трех кораблях агинаррийской постройки. Все они участвовали в сражении у Тиварны, как и все четыре наших. Прошло двадцать лет, и вот они встретились снова, только в другом море. Разве это не удивительно?
Воспоминания о рассказах отца, о бесчисленных прочитанных рапортах и отчетах — подлинных, не подправленных официальной прессой и цензурой — всплывали в голове у Дэвиана. Впереди всего султанского флота мчался на пределе возможностей турбин флагманский "Фелимид". В прошлом он назывался "Сэтсу". В сражении у Тиварны 62 дня Осени 1913 года его бортовой залп поразил ксаль-риумский линейный крейсер "Императрица Лютара", с командой численностью свыше тысячи матросов и офицеров. Попадание 34,2-сантиметрового снаряда в пороховой погреб вызвало детонацию запасов кордита, и "Лютара", переломившись пополам, затонула в течение трех минут. Спаслось семнадцать человек.
"Намидие" — в прошлом "Хатори". У Тиварны вступил в дуэль с анадриэльским флагманским линкором "Реа Сеталия" и за двадцать минут полностью вывел его из строя. Погиб адмирал Матео Камиони и почти триста членов экипажа. "Реа Сеталия" затонула при попытке отбуксировать ее в ближайший имперский порт.
Наконец, "Ханади" — "Миоя". Из трех кораблей, доставшихся султану, этот, безусловно, самый знаменитый. Уже в конце сражения, пострадавший от вражеских снарядов, он в тумане оторвался от отступающих основных сил северян и наткнулся на два свежих имперских линкора. Отказавшись сдаться, "Миоя" вступила в бой. Первый же ксаль-риумский снаряд, попавший в боевую рубку, убил осколками капитана Хагуро и большую часть офицеров. В живых остался один, точнее, одна — двадцатитрехлетняя лейтенант Ниора Сетано. Раненая в лицо, она приняла на себя командование кораблем и до конца боя не покидала пост. "Миоя" получила около тридцати прямых попаданий, была изуродована почти до полной небоеспособности, но сумела нанести обоим противникам такие повреждения, что им пришлось отказаться от дальнейшего преследования. Избитая "Миоя" через шесть дней доползла-таки до ближайшей агинаррийской базы. Позднее лейтенант Ниора Сетано получила из рук самого Сегуна золотую саблю, орден Священного Духа и была повышена до капитана. А шрам от того осколка остался на лице Сетано навсегда — вечным напоминанием о дне, с которого началось ее возвышение.
Дэвиан опустил бинокль.
"Интересно, почему Раннук ай-Таллакар не поднял свой флаг на бывшей "Миое"? — задумался он, — Уж не испугался ли, что в таком случае все будут сравнивать его с Сетано-тэн? Каким бы крикливым кретином он ни был, в глубине души он не может не понимать, что на фоне тайрё он меньше, чем никто..."
— Знаете, Илевер, когда я еще был ребенком, я однажды спросил у отца: "а как вы победили Агинарру"? — произнес Дэвиан, глядя на приближающиеся корабли. — Никогда не забуду, что он мне ответил.
— А что он ответил? — заинтересовался капитан.
Дэвиан мрачно улыбнулся.
— Он сказал: "нас было вдвое больше".
Илевер склонил голову.
— Мой отец тоже сражался при Тиварне. Он был артиллерийским офицером на крейсере "Принцесса Даная".
Давиан чуть было не спросил: "и что он вам рассказывал?" Но вовремя пришло воспоминание: на исходе второго часа сражения, в результате ошибочного маневра, эскадра ксаль-риумских тяжелых крейсеров в тумане ворвалась прямо в строй третьего линейного дивизиона Объединенного Флота. "Морской всадник", "Гайон" и "Принцесса Даная" были расстреляны в упор и пошли на дно. Спасшихся не было.
— Да, сегодня здесь те же корабли, — сказал Илевер после недолгой паузы, — Но сражаются не корабли, а люди.
— Вы правы, капитан, — хмыкнул Дэвиан, — Кстати, уже начинается.
Похоже, ивирцы только сейчас обнаружили, что на всех парах летят прямо на Западную Эскадру в полном составе. Дэвиан не взялся бы судить — понял ли его соперник в этой битве, капудан-паша ай-Таллакар, что, преследуя "беззащитную" жертву, сам выступил в роли утки, летящей на звук манка. Идущий под желто-красными ивирскими флагами "Фелимид" начал доворачивать севернее, подняв на мачте какой-то сигнал. В принципе, это было верное решение — командир султанского флота явно намеревался выйти на параллельный с кораблями имперцев курс и начать артиллерийскую дуэль по всем правилам линейного сражения. У него было пять больших кораблей против четырех ксаль-риумских, из которых два линейных крейсера несли слишком тонкую броню, что делало их мало пригодными для "правильного" боя в линии, а после обстрела аэродрома наверняка испытывали нехватку боеприпасов.
Да, решение ивирского командующего было оправданным, но, к несчастью для ивирцев, его подчиненные, распаленные погоней и растерянные столь внезапным изменением ситуации, оказались не способны выполнить перестроение. Второй корабль, "Намидие", последовал за флагманом, но с явной задержкой, тогда как бывшая "Миоя" и вовсе промчалась вперед, покинув строй, и только затем довернула, пытаясь исправить ошибку и вернуться в линию. Что касается двух дредноутов шлассенской постройки, то они и вовсе оставались милях в шести в стороне и даже не пытались сманеврировать. Судя по всему, на них так и не разобрались в том, что происходит. И только четверка ивирских крейсеров среагировала разумно и своевременно — отвернув, разошлась контркурсами с корявой линией, которую пытались выстроить три султанских линкора. Тем самым, крейсеры вышли из-под огня имперских тяжелых орудий и вместе с тем дали собственным большим кораблям свободу для стрельбы и маневра.
— А тот, кто командует отрядом крейсеров, не глуп, — заметил Дэвиан. — Даже как-то странно для султанского флота.
Но действия крейсеров мало меняли общую картину — флот капудан-паши, пытаясь перестроиться, сгрудился в безобразную кучу, корабли рыскали, как пьяные, угрожая протаранить друг друга. "Агинаррийцы" после долгих метаний из стороны в сторону все же выстроили некое подобие линии, тогда как "шлассенцы" выписывали замысловатые петли и зигзаги в стороне. Все отряды ивирцев смешались. Корпусами кораблей и дымом из труб они закрывали друг от друга имперскую эскадру, затрудняя стрельбу.
Пушки пока молчали — для прицельной стрельбы дистанция была еще слишком велика — но у префекта Каррела оставался в рукаве еще один козырь. Вернее, не в рукаве, а в воздухе. И пришла пора пустить его в игру.
— Сигнал на "Красотку", — не оборачиваясь, бросил Дэвиан. — Их выход первый.
Авианосец, державшийся в сорока пяти милях восточнее эскадры Каррела, уже поднял в воздух свою ударную группу — все шестьдесят восемь машин. Двадцать восемь новейших ударных "Альтакаров", несущих под брюхом восьмисоткилограммовые авиационные торпеды, двадцать более старых пикирующих бомбардировщиков "Мерна", двадцать истребителей "Сейкер-марин". И авиация первой вступила в бой, красиво пройдя в небе высоко над мачтами линкоров и крейсеров Дэвиана.
— Ну! — почти выкрикнул Илевер, когда самолеты начали снижаться для атаки.
Дэвиан Каррел сдерживал эмоции, хотя и у него в этот момент кипела кровь.
— О... — холодным тоном произнес он. — Посмотрите на это, Илевер. Он, правда, не дурак, этот командир. И не трус к тому же.
Четверка ивирских крейсеров, вовремя заметив и оценив по достоинству новую угрозу, снова свернула, выстроив параллельную с линкорами линию — импровизированный "щит" из зенитных орудий и пулеметов, встретивший атакующую авиацию на пути к главным вражеским силам.
Почти сразу на пути атаки авиагруппы распустились в воздухе клубами дыма первые разрывы зенитных снарядов. Рассекли воздух трассеры скорострельных мелкокалиберных пушек и пулеметов. Кувыркнулся в воздухе лишившийся крыла "Альтакар". Рухнул в воду истребитель с развороченной хвостовой частью. Флот доказывал, что он все еще не собирается становиться беспомощной добычей для летунов. Ивирцы стреляли довольно метко, Дэвиан видел, как рухнули, пылая и дымя, несколько машин с "Тамарии". Но остальные просто обошли крейсерский отряд, быстро сближаясь с дредноутами. Пикировщики заходили эскадре капудан-паши в корму, торпедоносцы атаковали со стороны правого борта.
Только теперь на ивирских линкорах поняли, что что-то идет не так. Ударили зенитки и с них, но эти устаревшие корабли несли слишком мало противовоздушной артиллерии — всего по несколько мелких пушек и по десятку счетверенных пулеметов. Их стрельба не произвела заметного эффекта.
Дальнейшее заняло считанные минуты. Атака ударной группы была направлена на два ведущих корабля — "Фелимид" и "Намидие". Массивные "Альтакары" пускали торпеды, проносясь на бреющем полете почти вплотную к гребням волн, чтобы в последний момент резко взмыть вверх и уйти в небо, промчавшись над палубой корабля-цели. Более подвижные "Мерны" пикировали почти отвесно и сбрасывали бомбы с высоты в четыре-пять сотен метров. Истребители кружили над кораблями, поливая свинцом их палубы, что, конечно, не могло угрожать огромным линкорам, но подстегивало панику и замешательство их неопытных команд. Очереди крупнокалиберных пулеметов выбивали стрелков зенитных батарей, поражали не прикрытые броней сигнальные и боевые посты в надстройках, убивая людей и выводя из строя оборудование.
Многочисленные разрывы закрыли от взоров оба атакованных корабля, и вскоре пламя взвилось над двумя кормовыми башнями "Намидие" выше труб и надстроек — очередной бомбардировщик добился прямого попадания, которое оказалось роковым. Оглушительный гром раскатился над морем, когда взрыв погребов боеприпаса поднял в воздух тучу металлических обломков. Довершая картину разгрома, торпеда врезалась в борт линкора, и бронированный гигант начал быстро заваливаться на борт.
Почти одновременно "Фелимид", получивший несколько попаданий в корму, выкатился из строя влево. На юте пылал пожар, дым окутал и высокую надстройку, и это горел вовсе не мазут и не дымовые шашки. "Фелимид" еще не тонул, но полностью утратил управляемость, и его кильватерная струя рисовала широкий круг на воде. Только теперь растратившие боезапас аэропланы отступили, возвращаясь на авианосец. Не более чем за четверть часа под ударами с воздуха ивирцы лишились двух лучших линкоров и одного крейсера, который, пылая, кормой кверху медленно тонул в стороне.
Дэвиан обменялся взглядами с Илевером.
— И вот их уже три против четырех. Что-то подсказывает мне, капитан, что времена линейных флотов уходят в прошлое, — произнес он и усмехнулся. — Однако, теперь наш выход. Мы уже достаточно близко, чтобы начинать. "Атарен" и "Карвис" атакуют "Ханади". "Мегаре", "Тарсис" и миноносному дивизиону сосредоточить атаку на "шлассенцах". Крейсерам субпрефекта Веллена — перехватить и уничтожить вражеский крейсерский отряд. Начинаем, господа, и давайте покончим со всем поскорее.
Корабли разделяла дистанция не более двенадцати миль, вполне досягаемая для тяжелой артиллерии, но у ксаль-риумской эскадры было преимущество: она атаковала с востока, и яркое утреннее солнце слепило ивирских комендоров. Дэвиан намеревался как можно скорее покончить с "Ханади", обрушив на него огонь обоих своих линейных кораблей, пока "Мегара", "Тарсис" и легкие силы связали боем дредноуты шлассенской постройки. Когда "Ханади" будет выведен из строя, "Атарен" и "Карвис" займутся "шлассенцами".
Прозвучали команды. Коротко взвыла сирена. Башни "Императора Атарена" уже были развернуты в сторону противника, орудия высоко задраны вверх. И в следующий миг — оглушительный грохот, вспышка залпа, клубы темно-серого дыма, рванувшиеся из орудийных стволов. По одной пушке во всех четырех башнях сделало выстрел одновременно. Отстрелявшиеся стволы быстро поползли вниз, становясь на угол заряжания.
В мощный бинокуляр Дэвиан видел, как вокруг "Ханади" поднялись и пропали столбы воды и черного дыма. Достаточно близко — артиллеристы Западной Эскадры были хорошо натренированы в стрельбе по движущейся цели. Почти сразу — как только корректировщики внесли необходимые поправки в установки прицела — грянул второй полузалп. Вторая четверка снарядов легла еще ближе.
