Песок под солнцем

Пока пекся пирог, пряталась на кухне, не высовывая носа. Слышала, как Мих с Багиром осматривали дом, но ко мне заходить не стали. И хорошо, а то я опять натворила бы не то. Зато когда приходит время подавать на стол, я уже спокойна. Экстаз переплавился в тихую уверенность "я все для тебя сделаю, Багир". И она уже не требует внешнего выражения. А больше никому этого знать пока не обязательно.

Благодаря своему новообретенному состоянию я уверенно держалась за столом, немножко участвовала в беседе, разливала чай. Руки не дрожат, а предельная сосредоточенность на деле со стороны незаметна. Вот только дело это — предугадывать любые желания Багира. Случилось неожиданное: когда я думаю, что ему сделать приятного, на фантазии времени не хватает, и рассудок пока что остается со мной.

Гораздо сложнее оказалось ночью, когда мужчины разошлись по своим комнатам, а я стала устраиваться у себя. Спать на новом месте у меня и так получается плохо, а здесь вдобавок бросало то в жар, то в холод. Я хочу быть нужна Багиру, и не понимаю, зачем могу быть ему нужна. От этого холодно и страшно. Но этот страх другой, не тот, что был раньше по отношению к мужчинам. Тот пах плесенью ночных подвалов, болью и кровью, а здесь я будто стою одна среди огромных заснеженных гор, окруженная сверкающими ледяными пропастями и склонами. Я несоизмерима с этими горами. Найти бы хоть что-нибудь, отличающее меня от жалкой травинки у подножья, но что? Если такое вообще существует, Багир о нем должен знать. Уверена, Багир вообще все знает, но решусь ли я спросить? Не решусь. Ведь не готова услышать честный ответ "нет, низачем не нужна" и тогда опять свалюсь в поросший плесенью подвал. Ворочаясь на подушках и вспоминая старинные любовные романы, ворчу себе: "Увы, Бри, ты влюбилась". В наше время такое тоже случается, но редко и обычно в среднем школьном возрасте. А меня накрыло сейчас.

В общем, уснуть не вышло. Когда тьма за окном сменилась серым предутренним сумраком, умылась, причесалась, привела себя в порядок и пошла готовить завтрак.

За завтраком кош был весел, болтал с Михом о пустяках и делал вид, что не замечает моего мрачного настроения. А я злилась на себя, что не могу быть веселой перед его глазами и участвовать в беседе, или хоть чуточку вылезть в "здесь и сейчас". После завтрака Багир собрался уходить, обещав рассказать кошам о нашей вилле, и иногда гостить у нас. До меня дошел смысл только последнего кусочка фразы — он придет еще. Все остальное не имело значения.

После его ухода, немножко послонявшись по углам, засобиралась и я, наплетя что-то про срочные дела. Нехорошо, конечно, бросать всю уборку на Миха, он и так тут месяц безвылазно возился, но я опасалась вопросов и лишнего внимания. Требовалось привести мысли в порядок и понять, как жить дальше. На пароме натянутые нервы слегка отпустило, я заснула прямо в кресле кают-компании и увидела, как иду по странному лесу, похожему на аллею, ведущую к вилле Русалка, только деревья отсвечивают красным. Впереди — золотой огонь, я пробираюсь сквозь заросли, а ветки не ломаются и даже не гнутся, оставляя на теле длинные глубокие царапины. Листья деревьев, холодные и гладкие, липнут к ранкам, вылизывая кожу, выпивая кровь. Проснулась — удивилась, что порезов и царапин нет, зато паром уже подходит к берегу.

* * *

Общаться с родителями не хотелось, ну что я им скажу? Весь день бродила по городу, иногда заглядывая в кафе погреться. Ближе к вечеру сходила на концерт любимой музыкальной группы и уже по темноте добралась домой. Двери открыла мама, напряженная, хмурая:

— И где тебя носило весь день?

— Гуляла.

— Ну-ну, проходи, рассказывай.

Пройдя в комнату, мама уселась в кресло, выжидательно глядя на меня, с выражением "пока все не расскажешь, никуда не отпущу". Отец тоже здесь, смотрит в черную поверхность монитора. Опять защищенный режим. Взглянул на меня мельком, хмыкнул и снова уставился в экран.

— О чем рассказывать-то? Все нормально.

— Нормально — это как? — мама пристально меня разглядывает.

— Ну... нормально. Вечером пришел этот кош, я их накормила ужином, Мих показал кошу виллу. Утром все вместе пили кофе, потом кош пообещал рассказать о нас своим знакомым и ушел. Все вроде.

Папа поворачивается от монитора ко мне.

— Ты заметила какие-нибудь странности в поведении кошрата?

— Ну пап, ты и спросил. Что считать странностью?

— Меня интересует твое мнение. Что показалось неожиданным тебе?

— Неожиданным? — Неожиданной оказалась я, но родителям сейчас об этом знать не стоит. — Наверное, что Багир относился к нам как новым знакомым или приятелям, а не как к обслуге. К Миху, как к старому знакомому.

— Интересно. Еще?

— Еще он рыбу любит! — сама не знаю, почему я выпалила эту фразу.

— Ценное наблюдение, — папа поднял брови, — о любви кошратов к рыбным блюдам в любом учебнике написано.

— Я хотела сказать, ему понравился пирог, который я приготовила.

— Женщины... — демонстративный вздох, а глаза смеются. — Ладно, стребую потом с Михаила отчет. Студент все-таки, на практике. А пока предлагаю выпить за первый успешный день вашей затеи. Сегодня как раз хорошее вино купил.

Папа благодушно настроен, и выспрашивать у меня он больше ничего не собирается, вроде бы. Хорошо. А вот мама смотрит как-то уж слишком внимательно, даже мурашки по спине. Папа звенит бокалами на кухне, достает праздничный набор с верхней полки. Мама спрашивает, почему-то шепотом:

— Ну и как он тебе, этот Багир?

— Красивый, и пахнет приятно... — мамины глаза округляются, лицо бледнеет. Ой! Что я такое сказала?! Надо ее чем-то отвлечь. Не хочу, не хочу о нем! Мечущиеся в панике мысли цепляются за требовательную музыкальную фразу со стороны монитора. Пришло срочное сообщение. Фу-у, вот он — повод.

— Па-а-ап! — ору во весь голос. — Тут тебе срочное сообщение пришло!

— Сейчас приду. Чего шумишь?

Появляется в комнате с тремя бокалами и бутылкой вина. Сгружает все принесенное на стол и садится за монитор. Через пару секунд лицо меняется, становится серьезным, жестким. Мы с мамой переглянулись и молчим, ждем.

— Так, дочь, собирайся, поедешь к своему Михаилу. Срочно.

— Пап, а что случилось?

— Видимо, Багир действительно рассказал о вас своим знакомым.

Внутри все рухнуло, не иначе как от одного звука его имени. С Багиром что-то случилось? Или ему так не понравилось у нас, и он об этом рассказал? Скорее всего... Откашлялась и постаралась, чтоб голос не дрожал:

— Так и хорошо: мы же этого ждали?

— Этого, да не того. Точнее, не ту. Помнишь кошу, которую Михаил уволок?

При чем тут коша? Наверное, дело совсем в другом. Или он ей рассказал, как у нас плохо, и какая я негостеприимная хозяйка?

— Как я ее могу помнить? Я ни разу ее не видела. Знаю просто, что такая есть.

— Так вот, она только что вышла с их территории. Одна. И направляется в сторону вашей виллы.

— Не поняла. Ну и что? Разве на острове опасно? Я там тоже одна ходила. И Багир.

— А если она идет поселяться к вам?

Ох. Нет, не может быть. А если вдруг? Багир говорил, что еще придет. Но если с этой кошей что-то случится...

— ...ведь там Михаил.

— Один. И сложно сказать, как он себя поведет.

Ой, мамочки! Коша, наверное, не знает, что это тот самый Михаил. Что буде-ет! Срочно лететь туда? Но как? Последний паром ушел час назад. А как же...

— Пап, я сказала, что уехала на все выходные в город. Да и последний паром давно ушел.

— Скажешь, забыла что-нибудь, вот и вернулась. А на остров мы тебя катером доставим.

— Ага. Еще скажи, доставите прямо к дому. "Что-то забыла" и прилетела на крылышках. Михаил вообще-то не дурак, да и коши за виллой наблюдать могут. И к тому же, пап, не пори горячку, все равно она там окажется гораздо раньше меня. И встретится с Михаилом тоже.

— Ладно, может, ты и права, можно хуже сделать. Кругом загадки... Может, оно и случайно, конечно. Минут через пятнадцать будем знать, куда она идет и что дальше.

— Ну пап, я утренним паромом поеду, посмотрю, как и что. Самой любопытно.

— Посмотрим.

Мама расставляет бокалы на столе, намекая на необходимость отвлечься от разговоров.

Спустя четверть часа папа снова прилип к монитору, не забыв перед этим налить себе бокал вина. Один раз хмыкнул чему-то увиденному и опять замолчал. Затем отвернулся от монитора окончательно, поболтал в бокале вино и произнес:

— В общем так, девочки. Коша действительно шла на виллу, и Михаил ее встретил на пороге. Видимо, был предупрежден. Коша ему тоже не удивилась. Потом они зашли в дом, там у нас нет возможности наблюдать. С одной стороны, все хорошо, конфликта нет. А с другой — не понимаю. Ты, дочь, действительно, съезди утром. Попытайся понять, что к чему.

Съезжу, обязательно. Самой очень любопытно.

* * *

Иду по знакомой тропинке, удерживаясь, чтобы не сорваться на бег. Делаю вид, что не особо и тороплюсь. У двери на секунду замираю, касаюсь пальцами сенсоров. Домашний компьютер, признав одного из хозяев, молча отпирает дверь. В доме тишина. Крадучись, подхожу к спальне Михаила. Постучать или не стоит? Осторожно трогаю дверь: не заперто. Миха внутри нет.

Включаю свет, оглядываю комнату. Кровать расстелена, одеяло откинуто в сторону. Как будто хозяин ее только что встал. Но простыни не смяты. Где же Мих? И почему так тихо? Ступая на цыпочках, поднимаюсь на второй этаж. Какой же из номеров? Правый, в котором останавливался Багир, или левый? А может, Мих решил просто пожить в гостевом номере? Он куда шикарнее наших комнаток. Тогда будут оба заняты. Нет; в правом пусто.

Затаив дыхание, приоткрываю дверь второго номера. Здесь полумрак, тяжелые портьеры задернуты. Чувствую себя неуютно, прокравшись в номер к гостье. Но я ведь ничего? Я только гляну, что с ней все в порядке, и уйду. Приоткрываю дверь спальни... и замираю.

На большой кровати с зелеными простынями посапывает Мих, а у него на плече уютно лежит ушастая головка коши. Колени подгибаются, горло перехватило, цепляюсь пальцами за косяк, чтобы не упасть, и таращусь на эту картину. Видимо, я все-таки потревожила их сон. Коша просыпается, несколько секунд моргает, пытается сесть в кровати. Мих что-то бурчит во сне, обнимает ее и, повернувшись, подминает под себя. Я зажимаю ладонью рот, подавив вскрик. На мгновение мы обе замерли: коша смотрит на мою перекошенную физиономию. Освободив руку из-под одеяла, обнимает Миха в ответ, гладит по голове. Меня бы Багир так погладил. В уме проносится цепочка картинок и я на пару секунд совсем выпадаю из реальности. Мих успокаивается, дыхание снова становится ровным. И тогда коша одним легким, текучим движением выскальзывает из объятий. Встала, наклонилась над беспокойно заворочавшимся Михаилом, поправляет одеяло.

— Спи, — шепчет. Взяв с кресла шелковый халат, набрасывает себе на плечи.

— Пойдем, пусть спит, — это уже мне, взяв за руку. Я, как привязанная, покорно спускаюсь за ней на первый этаж. В голове только что вертелись тысяча исходов, один другого невероятнее, но увиденная картина вымела все их со свистом.

Глава 10. Рафела

Баг появился у меня в комнате, когда на улице начинало темнеть, и выглядел очень довольным.

— Все, можешь отправляться.

Я так и подскочила:

— Вот как? А не объяснишь ли ты мне, почему раньше было нельзя, а теперь можно?

— Теперь — можно, потому что Васька дотянулся до виллы и подключился к тамошнему домашнему компьютеру.

— А-а зачем?

— Хозяйка нашпиговала дом следящими устройствами в невероятных количествах. Все их извлечь... можно, конечно, если мы хотим показать, что мы в курсе. Поэтому я попросил Ваську перехватить данные и перекинуть на информационный центр посольства. Взамен идет синтезированное изображение.

— То есть Лавиния увидит то, что мы ей подсунем?

— Да. Но, — он ухватил меня за край пледа и повернул к себе, — стоит помнить о двух вещах. Во-первых,для синтеза нужны заготовки. Так что пусть Мих сразу не кидается к тебе в спальню, чтобы камеры записали, как ты укладываешься спать одна. Второй момент сложнее. Я не знаю, что мы хотим показать Лавинии. Не исключено, что отсутствие каких-либо событий — это не то, чего она ждет.

— Поняла. Чего она ждет, мы не знаем. Но, Баг, в этом случае, наблюдая отсутствие событий, она сама постарается эти события подопнуть. Надо только вовремя понять, куда именно.

— Я как раз об этом. Вряд ли она что-то предпримет прямо сегодня, но будь внимательнее. — И в ответ на мое нетерпеливое движение: — Ладно, беги, вижу, уже собралась.

— Ага. Ты меня извини, я себя совсем поглупевшей чувствую. Про наблюдение не подумала.

— Потому что все мысли в одном направлении. Все, все, не сердись, я пошутил.

Выходя из купола, услыхала ехидный Васькин хмык, сопровождаемый пожеланием "делиться и размножаться". Даже ничего не ответила — не то настроение. По аллее припустила бегом.

Дорога среди деревьев сама стелется под ноги; вот и вилла. Красивая, оглядимся непременно, но потом, потом. Мих ждет на пороге. Торможу. Если в доме полно камер, то и снаружи наверняка есть. И не обязательно зацепленные на хозяйский компьютер.

— Мих, изображаем обычную встречу знакомых. Снаружи дома за нами могут наблюдать.

— Понял.

Я пытаюсь сообразить, как обратиться к Миху. Сказать "здравствуй", как знакомому? Или "сдаете ли вы комнаты?", как незнакомцу? Знают ли наблюдатели, что мы именно те, кто устроил заварушку на университетском балу? Наверное, да. Пока я канителюсь у порога, Мих отворяет двери и делает приглашающий жест. Видимо, научился подбирать смыслы, даже не оформленные в слова. Ми-и-их, как же я соскучилась! Понимаю, что мы уже стоим, обнявшись, посреди гостиной и Мих уткнулся носом в мех на моей макушке.

— Ты не голодна? Березка перед отъездом салатов и холодных закусок наготовила.

— Голодна, очень. Но не за едой, — щекочу кончиком уха его губы, дразнюсь. Мих ловит ухо губами. — Нужно сделать запись на камеры, как мы укладываемся спать по своим местам, так что давай быстренько отыграем сценку, и приходи.

— Тогда еще сценка нужна, как я тебе комнату показываю. Так что идем наверх.

С усилием отрываюсь от него, размыкая объятия. Сразу становится холоднее и неуютней. Но прогулки в обнимку — не тот кадр, который нам нужен, потому поднимаемся по лестнице просто рядышком. Прикасаюсь к темному дереву перил, вдоль ступеней над головой плавно загораются ночные светильники, а внизу, за спиной так же медленно гаснут. Мы перемещаемся как будто в центре шара света, и воздух вокруг чуть заметно подрагивает.

— Проходите, прошу вас. Посмотрите апартаменты. Вот здесь гостиная, — передо мною бесшумно открываются тяжелые двери в изумрудного цвета комнату, похожую на внутренность волшебной шкатулки. — Дальше спальня, оттуда вход в ванную.

— А что там? — показываю на двери на другой стороне холла.

— Напротив точно такие же комнаты, только в розовых тонах. Если желаете, можете расположиться там.